Порядок доставки (Экзо-2) бесплатное чтение

Глава 1

Заказ

Нанокультуры, предназначенные для выживания человека, который при этом остается чист генетически, можно разделить на две основные части: унаследованные и благоприобретенные.

Нанокультуры, переданные по наследству, мы называем эттернами. Как правило, подобные нанокультуры обладают неограниченной возможностью поддержки численности отдельных ботов в организме нано. В редких случаях «вечность» колонии достигается за счет крайне длительного срока годности отдельных ботов (Пример: малораспространенный эттерн Хрусталь Лидии, отвечающий за улучшенную вестибулярную устойчивость нано. Эттерн состоит всего из десяти ботов, воспроизводящихся единожды после трансляции наследственного материала. Очевидно, передается только по материнской линии. Более подробное описание см. Приложение 4.)

Благоприобретенные нанокультуры с возможностью введения в организм взрослого нано мы называем бланками. В обиходе возможно использование таких названий, как склянка, шприц, шот, укол. Мы не поощряем использования пренебрежительного названия нанка.

Бланки классифицируются по нескольким основным параметрам, главным из которых, безусловно, является длительность применения. Основные категории: наследуемые (с возможностью передачи по наследству); «вечные» – действующие весь период жизни объекта, но без функции наследования; ограниченного периода действия (чаще всего ограниченный период обусловлен отсутствием функции размножения, реже – специальными особенностями бланка). Можно встретить бланки десятилетнего действия, трехлетнего, однолетнего, недельного, в особую категорию нужно выделить «моментальные» бланки, период действия которых после активации и введения в организм крайне ограничен.

(Библия Нано. Принципы классификации нанокультур и основные определения, выдержка)

Сварщик пришел под вечер. Кличка у него была странная, но вполне объяснимая – он «сваривал», «варил» дела. И был одним из немногих нано, кого знали и в селениях экзо, при этом не отгоняя от ворот.

Но это не означало, что его встречали с распростертыми объятиями. Пара местных ребят, самоназначенных дружинников, крутились неподалеку, впрочем, не приближаясь. Посетитель был серьезным нано, и не пустить его они не могли. Да и Дрей имел репутацию экзо, который вполне может за себя постоять. Поэтому парни ограничились наблюдением издали.

Дрей возился на кухне, когда заметил приближение гостя. Неторопливо вытерев руки о полотенце, он сказал:

– Девчонки, на веранде нам накройте. Сам с ним поговорю, сильно не высовывайтесь.

Он встретил гостя у калитки. Ступени веранды были деревянными и практически новыми – доставщик перестилал их только в этом сезоне, – но под весом Сварщика они все равно заскрипели. Для экзо его комплекции это было бы странно. Для нано – вполне возможно. Скорее всего, Сварщик не ограничился наследственными культурами и наноинъекциями и понемногу делал из себя киборга. Многие нано этим грешили, особенно те, кто имел возможность и доступ к остаткам дозакатных технологий.

Сварщик отхлебнул кваса из поставленной перед ним кружки и начал издалека:

– Красивые у тебя жены, доставщик. Прямо глаз радуется – даже у такого старика, как я.

– С каких пор ты начал стареть, гость дорогой? – хмыкнул Дрей. – В последнее время это немногим удается.

– Ну лет-то мне от этого меньше не становится, и взгляд на жизнь меняется, и на людей. И веришь, хочется как-то уже других вещей. Это раньше я тоже ни одной юбки не пропускал. А теперь вроде и здоровье есть, а как-то и не надо вроде.

Дрей не стал комментировать. Эта тема становилась насущной не только у нано, но и у экзо: люди не старели физически, но многие начали «дряхлеть» умом. Хотя нельзя было сказать, что проблема хоть до какой-то степени являлась критической. Хватало задач и понасущней, главной из которых оставалась необходимость дожить до того самого возраста, когда, оставаясь молодым, ты можешь считать себя мудрым.

Несмотря на молчание хозяина, гость не торопился приступить к тому делу, ради которого пришел.

– Говорят, у вас в поселке навострились Панацею выделять?

– Деталей не знаю, – слукавил Дрей, – но вроде делают. Кое-какое оборудование нашли, выбрали из вариаций Панацей ту, что дает максимальный иммунитет, и делают гемм. С возможностью наследования, так что сам понимаешь – запись от соседей уже за полгода, а цена только растет. Аналог седьмого уровня Панацеи, но там ряд свойств улучшен, поэтому назвали Панацеей семь-экстра.

Дрей слукавил вновь. Он не только в точности знал все характеристики гемма, но и оборудование появилось в поселке лишь благодаря ему. А вот по поводу цены – это была абсолютная правда. Выделенный гемм Панацеи, да еще и проверенный, к тому же наследуемый, готовы были брать за любую цену. Панацея в том или ином виде была у всех: без иммунитета к болезням экзо в этом мире было не выжить, поэтому мутация в нынешнем поколении существовала у каждого. Вот только панацея панацее рознь. То, что предлагал их поселок, было лучше, защищало от болезней, о которых поколение назад еще и не знали, к тому же было качественным.

Дрей знал, что в поселке своим он не стал. Но не был и чужим, и знал также, что в случае чего здешние мужчины встанут на защиту его семьи без раздумий – так много он сделал для того, чтобы это поселение выжило.

– Да-да, я знаю, что за ними очередь. – Сварщик добродушно покивал, отхлебнув еще кваса, и наконец подвинул к себе порцию жареной курицы, что была в доме на ужин. Он был торговец от Бога. – Просто у меня кое-какое оборудование завалялось тоже. Когда мне это барахло досталось, говорили, что оно позволяет ускорить клонирование биоматериала. В разы ускорить. Вот я и подумал, если это так, конечно, – Сварщик поднял ладонь в защищающемся жесте, при этом умудрившись не выпустить из нее вилки, – то мог бы его отдать вашим. А мне бы за это половину от лишней продукции, многого не прошу. У меня и клиенты тоже есть, и цены я вашей сбивать не стану.

Дрей молчал, неторопливо жуя. Есть без семьи ему не хотелось, но и приглашать жен за стол, где шла деловая беседа, не стоило. Становилось понятно, что скоро Сварщик не уйдет, и Дрей тихо махнул рукой, зная, что девчонки наблюдают за ними из окна кухни: ешьте без меня, не ждите, говорил этот жест.

– Так поговоришь со своими? – в конце концов спросил гость.

– Конечно, Сварщик, конечно, поговорю. Если оборудование окажется достойным, то всем будет хорошо, ты же знаешь. Мы люди честные, и о тебе плохого никогда не говорили.

– Да уж, ты же сам знаешь, при моей работе… Одно плохое слово – и прощай бизнес, а то и не только бизнес. – Сварщик неожиданно замолк, будто вспомнив что-то.

Дрей знал, что вспомнил скупщик. Он вспомнил недавний печальный конец своего коллеги по прозвищу Ленивец. Слухи ходили разные, но наиболее осведомленные говорили, что Ленивец решил кинуть кое-кого из доставщиков, послав его на изначально невыполнимое задание, да еще и не уведомив того о подобной мелочи. И вроде как с задания доставщик вернуться был не должен, а он взял да вернулся.

Так что, когда Сварщик говорил о репутации скупщика, он знал, что вопрос этот действительно нешуточен.

– Потому и надеюсь, что лишнего ты за новую Панацею просить не будешь, – добавил Дрей. – Все же, сам понимаешь, никому из экзо не понравится, если узнают, что на них пытается наживаться нано. Ни к чему это.

– Ни к чему, ни к чему, – закивал гость. – Все понимаю. Лишнего просить не буду. А уж если сам кто-то принесет, чему и цены-то толком не знает, то тут уж фарт чистый, это все знают.

– Это да, – кивнул Дрей. Все знали, что это и было основным заработком скупщиков – с полным безразличием скупать у народа разные непонятные штуки, зачастую за бесценок, которые потом знающие люди выкупали втридорога.

– Так дело какое у тебя было ко мне, или ты только про Панацею поговорить пришел? – не выдержал Дрей. Тихий семейный вечер катился к чертям, и ему это не нравилось.

– Да, извини, оторвал тебя от семьи… – Голос Скупщика приобрел неожиданную твердость. – Есть тут одна проблема, которую нужно решить. Как бы ни сложилось, слова должны остаться здесь, хорошо?

Дрей кивнул. Если он откажется от доставки, он будет молчать о задании. Это было общее правило, так что ничего необычного в нем не было.

– Форт Баюн знаешь?

– Далековато… Да знаю. С усыпляющим периметром?

– Он самый. Там все нано жили. А он глубокий, этот форт: когда строили, на много уровней вниз зарылись. Ну колония там была – им и хорошо, особенно поначалу, в лихие годы после Заката. Потом вокруг места начали обживать. А кто-то, видишь, полез нижние уровни разведывать.

Дрей кивнул. Это было ему знакомо. Хотя пока доставщик и не понимал, к чему ведет Сварщик. Если там что-то нашли, то он, получается, уже и не нужен.

Как будто перекликаясь с мыслями хозяина, гость продолжил:

– Нашли они там в глубине что-то очень нехорошее. Видать, набрели на лабораторию дозакатную. И, похоже, подцепили там заразу. Нано умирают, один за другим. Пока понятно, что это нанопаразит, – он перекодирует кровяных пловцов, перекодирует во что-то, напоминающее самого паразита, и так эта зараза размножается.

Дрей поежился. Рассказанное навеяло ему воспоминания о детстве. Хотя сейчас, судя по всему, паразит был значительно изощренней.

– Передается даже по воздуху, – продолжил Сварщик. – На несколько метров точно, уже успели убедиться на своей шкуре. Как ты понимаешь, не лечится ничем, что есть у нас. Большинство умирает через сутки: без кровяных пловцов сейчас никто долго не живет. Но эта зараза – она хуже. Всегда говорил, что до Заката жили не люди, а демоны. Каждый пятый из зараженных становится только носителем. И чувствует себя прекрасно, только вот крыша у него съезжает. От двадцати четырех часов до предположительно недель. А за это время – ты сам понимаешь, как далеко они могут уползти. И разнести заразу дальше. Все продумали – даже до мозга добрались. У зараженных только первичные функции остаются – выжить. Никто из них не будет тихо сидеть в подземельях и дожидаться смерти. Все наружу пробуют выбраться… Там же военные заседали, в этом форте. И, как всегда, сотворили нечто очень нехорошее.

Дрей кивнул. Он по-прежнему не понимал, как эта история относится к нему – к экзо, занимающемуся доставкой. Нечего было доставлять и некому. А Сварщик как-то не слыл нано, любящим побродить по чужим поселениям и порассказывать истории.

– Все это началось пару дней назад. Единственное, в чем повезло, – кто-то изнутри успел предупредить тех, кто снаружи, и форт блокировали. Никого не выпускают. Вернее, стараются не выпускать. Пара прорывов была, и несколько сотен нано на поверхности умерло. Там же форт как решето сейчас, никто не знает всех выходов. Но очаги вроде как локализовали. Просто, видишь ли, никто не верит, что такое можно локализовать…

– Сварщик,. – Дрей наклонился вперед и постарался быть максимально убедительным, – поверь, мне очень жаль тех нано, что погибли, и тех, кому еще предстоит. Но все же скажи мне: чего ты хочешь от меня?

Гость кивнул:

– Да, конечно, как раз к этому и подхожу. Мы порылись в документах. Никто из нано не заинтересован, чтобы эта вещь вырвалась наружу и убила целую расу. Да, я надеюсь, что и времена, когда в таком были заинтересованы экзо, остались в прошлом. Так вот, нашли об этом форте информацию и о лаборатории. Урывки всякие, обрывки, но нашли. Судя по тому, что нашли, есть антидот. Новая культура кровяных пловцов, которая встраивается в систему, перепрошивает базовых пловцов – как чистых, так и зараженных, – и они становятся иммунны к паразиту, полностью иммунны. А паразит – он недолговечен, больше месяца не живет, поэтому очень скоро проблема будет закрыта полностью. Если не дать ему размножаться, то закрыта. Мы даже нашли оборудование для того, чтобы вакцину быстро размножить. Подготовку инъекций поставят на поток за несколько часов. Но нам нужен образец.

– И где он?

– Как где? Конечно же там, в глубине форта, в лаборатории на нижних уровнях. Там же, где они нашли и сам нановирус.

Дрей резко откинулся назад, на спинку плетеного кресла.

Сварщик, словно чувствуя настроение доставщика, заволновался:

– Возьмешься? Ты пойми, своих бы послали, многие и задаром бы пошли – не тот же случай. Не пройдут они. Там, может, недели бродить надо, по уровням. Даже если повезет и окажутся только носителями, все равно мозгов-то не останется. Только экзо пройдет. А в нашем случае – еще и профи. Там сейчас такое мясо, что придется по трупам идти – и при этом соображать куда.

Дрей качнул головой:

– Извини, Сварщик, не могу. Есть у меня свои причины сейчас во все это не ввязываться. Все знаю, помог бы, потому что дело тут такое, но не могу. Ты же с Гастером вроде работал – попробуй ему контракт предложить, а я не могу.

Сварщик удивленно приподнял бровь:

– До Гастера еще сотня-другая километров, ты же знаешь. Он к одним головешкам туда успеет. Да и от тебя я не ожидал. Ты вроде в дела и покруче ввязывался. Может, хоть цену узнаешь?

Дрей мотнул головой:

– Не в цене дело, сам же знаешь: не тот случай. Просто не могу.

И тут Сварщик задал неожиданный вопрос:

– Говорят, одна из твоих жен беременна?

– Старшая, – осторожно кивнул Дрей. – Третий месяц пошел.

– Они же вроде близняшки, так я слышал?

– Ну Настя говорит, что родилась на пару минут раньше, а Катя не спорит. Так что считаем ее старшей. Ты к чему это разговор завел, Сварщик?

– Третий месяц – это хорошо, сам знаешь. Значит, первичного отторжения не произошло, и зародыш, скорее всего, выживет.

Дрей постучал костяшками по деревянному столу, Сварщик тут же к нему присоединился.

– Так вот, – покивал Сварщик, – есть у меня гемм один. Колыбель называется. Всего одна доза осталась: сам понимаешь, такое не заваляется. Написано, что есть вероятность наследуемости, что делает его только ценнее. Так вот – он дает стопроцентную гарантию выживания и матери, и ребенка во время беременности. Когда-то у меня было пять доз, и предыдущие четыре не подвели. Я за такими вещами стараюсь следить, ты знаешь. Даже сейчас все четверо детей живы и здоровы – показать могу, хотя и не скажу, что теперь их здоровье поддерживает Колыбель. Сколько сейчас у экзо родятся живыми? Один из трех?

– После третьего месяца – два из трех, – угрюмо качнул головой Дрей. Цена была убийственной. От такого предложения он просто не мог отказаться. Но и выйти живым из форта шансов у него почти не было. Он-то это знал.

– Плюс к этому проси сам из обычного набора что хочешь. Не пожалею. Если дело сделаешь – сам знаешь, я в накладе не останусь.

– Через сколько времени точно погибают зараженные? Основная часть?

– Неточно, но часов через двадцать с лишним. А это– то тебе зачем? Кровяных пловцов у тебя нет.

– Мое дело. Все расскажешь еще раз, заново и по порядку. К ночи выходим – проводишь, там и поговорим. Собраться надо. На лошади приехал?

– На пикапе, – кивнул Сварщик. – Время дорого: пришлось последний бензин заливать. И ты это, знаешь, тьфу-тьфу, конечно, – гость еще раз постучал по столу, – но даже если ты не вернешься, я женам твоим Колыбель все равно отдам, будь спокоен.

Впервые в жизни Дрей вживую увидел Изоляторов. Нельзя сказать, что это было пределом его мечтаний, – все же встреча с Изоляторами ни для кого не могла предвещать ничего хорошего. Теперь же они рядом, прямо перед ним, часть внешнего периметра вокруг поселений нано, раскинувшихся около базы.

– Их тут больше сотни, – прокомментировал Сварщик. – Пришли настолько быстро, что поневоле задумаешься об их источниках информации. Мне бы такие.

Изоляторов было не спутать ни с кем другим. Они стояли в полной защите, которая была бесценна и которую Дрей видел-то всего пару раз до этого, и всегда только в штучных и очень изношенных экземплярах. Это были почти скафандры, защищающие от всего. И прежде всего от угрозы заражения.

У тех двоих, к которым они подходили, в руках были огнеметы – такие же черные, как и прорезиненный верхний слой их защиты. Лиц за темными стеклами смеси гермошлемов и противогаза видно не было, но, судя по повороту головы, один из них взял под наблюдение подъезжающих, второй же не отреагировал вообще, продолжая следить за открытым пространством внутри периметра.

– Нас пропустят? – на всякий случай спросил Дрей.

– Конечно, пропустят. Они всех пропускают внутрь, им все равно. Вот не выпускают никого. Только я дальше не пойду, извини. Бессмысленный риск. Свою работу я сделал.

Сварщик остановил машину и заглушил двигатель.

– Вещи не забудь, – махнул он рукой назад, в сторону кузова.

– Сотня умудряется контролировать весь периметр?

– Ага, ты не смотри, что они хиленькие, – попытался еще раз пошутить Сварщик, – у них тут техника, причем на ходу. Машины со стационарными огнеметами. Передвижные станции залпового огня. Дроны от «Боевой механики». И датчиками утыкан весь периметр. Они стоят так, для виду. Могли бы лежать и дрыхнуть с тем же успехом. Тут сейчас мышь не пролетит.

– Уже летают?

– Видел разок. Вон твой проводник, – сменил тему Сварщик. – Наружу ему нельзя, зато там он тебе все покажет. Твой контракт исполнен, как только культура окажется в лаборатории наверху. Ее уже смонтировали: все поделились. Ты уж пройди.

Дрей кивнул и толкнул дверь, выбираясь наружу.

Парень стоял в паре сотен метров, даже не пытаясь подходить ближе. Видимо, Изоляторы сразу объяснили местным, словом или делом, что можно и чего нельзя.

Тот черный, что следил за доставщиком, скрипнул, когда он проходил мимо:

– До окончания срока карантина покинуть зону невозможно. В зоне седьмой уровень угрозы из десяти возможных по шкале Логинова. Вы входите в зону на свой страх и риск, и это опасно.

Точка. Как только доставщик прошел мимо, Изолятор замолчал, как будто экзо перестал для него существовать, остался лишь объект, который теперь должен быть удержан внутри зоны. Любыми способами.

– На свой страх и риск… – пробурчал Дрей. – Как будто когда-то было иначе.

Для нано проводник был излишне сухощав. А для ситуации, в которой оказался, – излишне улыбчив.

– Костик, – протянул он руку. – Рад встрече.

Доставщик кивнул и протянул свою в ответ:

– Дрей, взаимно. Что, оказались взаперти?

Костик, продолжая улыбаться, кивнул:

– Ага, да мы не в обиде. Тут трудно на них обижаться, когда такое. Да и потом, у них тоже не сахар. Знаешь, что за ними тоже следит ментор, за рядовыми Изоляторами? И он решает, могут ли Изоляторы покинуть зачищенную зону, или там и останутся. Говорят, часто и остаются. Железные ребята. Сначала всю зону уничтожить, столько живых душ сжечь, а потом и себя там же. Где таких берут, не знаю. Мы тут про них много чего наслушались, пока они нас стерегут. Столько слухов…

– Лабораторию покажешь?

– Мимо пройдем. Внутри там делать нечего – не до нас. Они пытаются хоть что-то на скорую руку сваять. Бесполезно, но пусть пытаются.

– Да уж, – кивнул Дрей.

Костик продолжал улыбаться:

– Вся аппаратура – для клонирования готовых образцов, а не для создания новых. Да и что они там создадут? Ученых у нас нет, образцов заразы – тоже нет. И хорошо, что нет. Эти боты живучи, говорят, и моментально цепляются за новых носителей. Там же форт, там и шлюзы, и переборки, и обеззараживание. И что? Весь форт все равно заражен. Одно дуновение ветра – и сотня метров накрыта, не дай бог с наветренной стороны оказаться.

Дрей взглянул на проводника слегка озадаченно. Как-то совершенно не вязалось то, о чем он говорил, с его жизнерадостной улыбкой. Неверно истолковав этот взгляд, Костик сказал, будто оправдываясь:

– Нет, ну я понимаю, что никакого ветра в форте нет. Это я так, образно.

– Вон вешки видишь? – Костик привел его на пригорок, с которого открывался вид на весь форт. – Там зона сна и начинается.

Над землей форт не выглядел фундаментально. Разбросанные бетонные бункеры в один, максимум два уровня. Чаще всего – даже без амбразур: создатели форта то ли слишком надеялись на чудодейственную силу сна, то ли не считали угрозой вооруженное нападение – лишь биологическую опасность.

– Сто метров, не меньше. Сон недолгий, но это если из зоны успеть выскочить. Или если генераторы отключат, а сейчас этого делать некому. Раньше, если войти-выйти надо было, то желающего протаскивали лебедкой. Вон у входа стоит, и другая еще с этой стороны. Но сейчас с той стороны ее включать некому. А так бы поспал минут десять, да и готово – ты уже внутри. Так что придется по-сложному заходить.

Отвечая на немой вопрос Дрея, Костик улыбнулся и продолжил:

– Тут слегка под горку. Положим мы тебя на тележку, двое ее разгонять будут. Потолкают, пока не заснут, это метров тридцать. Тележка на хорошей резине и подрессоренная, так что главное, чтобы не застряла она. Мы и ее, и ребят на наноле́сочку закрепим. Их вытащим, как упадут. И тебя тоже обратно оттащим, если с первого раза не доедешь. Мы так делали, когда лебедка заела. Весело было. И детишки так развлекаются… правда, им не разрешают.

Дрей кивнул. Оказаться в бессознательном состоянии около входа в форт улыбалось ему не сильно, но и каких-то разумных альтернатив он не видел.

– Обратно можешь на той же тележке, если выйдешь здесь. В любом другом месте просто беги, сколько сможешь, тебя вытащат с этой стороны: цапанут на спиннинг – и вытащат. Тут так зверье из зоны вытаскивают. Не волнуйся, шкуру не испортят – за ремень там или еще за что зацепят. Главное – ты сразу не беги. Подними руки, покричи что-нибудь. Весь периметр предупрежден, тебя будут ждать. Главное – ты им сразу покажи, что вменяемый.

Костик кивнул на двоих нано, укрывшихся неподалеку. Рука одного лежала на прикладе ручного пулемета, второй осматривал окрестности форта в прицел снайперской винтовки. На экзо они нарочито не обращали никакого внимания. И Дрею оставалось лишь надеяться, что разум возобладает и его не пристрелят на выходе, несущего столь драгоценный антидот.

– Не обращай внимания, у нас тут стычки были года два назад… В общем, экзо некоторые не любят. Хотя и терпят. Сейчас полегче стало, а раньше сам знаешь. У нас даже экзо живут – несколько всего, но есть.

– А внизу?

– Не знаю, – пожал плечами Костик. – Может, и остались один-другой. Никто не знает, что там сейчас творится. После того как предупреждение снизу пришло, связи больше никакой: как вымерло все. А после того как пара прорывов наружу была, так никто и не хочет ее налаживать. Несколько сотен разом заразились – благо те, кто вышел, не в населенные районы попали. Выжигали все. Вроде пока остановили. Но вчера вот опять. Двое патрульных прошляпили бегуна, пока очнулись, он уже до середины зоны добежал. Там заснул, его потом пристрелили. Но патрульных накрыло: ветер в их сторону дул. Хорошо, что они догадались: сидели, пока не убедились, что дело плохо, и никого к себе близко не подпускали. Потом ушли в зону и заснули. Сожгли их и отступили еще на двести метров назад. Так что никто сейчас выяснять, что внизу творится, не намерен. Либо антидот достать, либо расстояние между ими и нами удержать как можно больше.

Костик сглотнул, переводя дыхание.

– Либо, – кивнул он себе за спину, – о нас черные позаботятся. А потом и о себе. Тут почти тысяча на поверхности, и под землей тогда столько же было. Хорошая братская могила получится. Так что если готов, то пошли. Карты у тебя, если в этот вход пробьешься – то ищи лифт: он сразу тебя на двадцать уровней опустит. Лаборатория в самом низу, где-то на сотом. Туда никогда не забирались: ниже тридцатого никто не жил.

– Но кто-то добрался, – тихо произнес Дрей.

Костик кивнул, и доставщику показалось, что его улыбка слегка потухла.

– Тебя будут ждать, доставщик. Все будут ждать. Если надо, то и неделю. Главное – доберись до антидота и вернись живым.

Глава 2

Сны и реальности

В первое десятилетие после Заката основной угрозой стала чума. Наибольшую известность получила чума-74, за несколько лет на треть сократившая популяцию экзо (защитные мутации ниже Панацеи третьего уровня оказались полностью бесполезны) и на четверть – популяцию нано. Считается, что именно чума-74 уничтожила основную часть людей базовой расы. Нано полностью обезопасили себя от болезни существовавшим на тот момент эттерном Чистильщик. Своевременное применение его одноименного наследуемого бланк-аналога давало стопроцентный результат. Чистильщик реагирует на любые микромутации бактерии чумы-74 (иерсиния пестис биовар-74), а также распознает мутации любых других бактерий семейства энтеробактерий.

(Библия Нано. Приложение 1. Основные эпидемии. История и динамика. Чума-74)

Дрей проснулся резко, словно был не дома. Он не мог сказать, что его разбудило, зато чувствовал что-то неестественное в своем пробуждении. Поэтому, еще не открыв глаз, приготовился. Ко всему, вплоть до неожиданного нападения на поселок. Вплоть до того, что его комната заполнена врагами.

Только не было комнаты. Бетонный бункер, в который уткнулась тележка, ничуть не напоминал ему дом. Зато тележка сразу заставила его вспомнить все остальное. Все же сон, навеянный Баюном, сильно отличался от настоящего. Такое бредовое пробуждение у Дрея было впервые в жизни.

Он приподнялся, опершись на локти, и обернулся. Вдалеке ему махал Костик. Дрей почти неосознанно прищурил глаза, активизируя Тоннель орла, и посмотрел на дозорных. Гемм позволил ему разглядеть даже малейшие черточки на их лицах. Казалось, что они смотрят на экзо, словно ожидая немедленного проявления внешних признаков заражения.

Дрей махнул Костику в ответ и начал исследовать шлюз. Внешние створки были распахнуты настежь – видимо, открыты давным-давно и больше не закрывались.

Поправив противогаз, он слегка постучал по только что прилаженному фильтру и ступил внутрь.

Костик ничего не говорил вслух, но Дрей, предвосхищая возможные вопросы, сказал сам: «Береженого бог бережет», когда его надевал. Неправды не сказал, хотя и всей правды – тоже.

Ступив внутрь бункера, доставщик посмотрел на часы и выставил на них таймер. На двадцать часов обратным счетом.

Внутреннюю дверь заклинило. Кто-то пытался то ли закрыть ее, то ли открыть, но теперь она не двигалась совсем. Щель, которая осталась, едва позволила доставщику протиснуться внутрь. Рюкзак пришлось скинуть и затащить за собой отдельно.

Свет горел, вентиляция, насколько мог судить доставщик, тоже действовала. Он бы предпочел, чтобы как раз вентиляция оказалась в нерабочем состоянии, но повлиять на это никак не мог.

Систему обеззараживания Дрей встречал не впервые, хотя нечасто ее можно было встретить столь неплохо сохранившейся. Справедливо решив, что бактериологической, вирусной или радиационной угрозы для нынешних обитателей форта он ну никак не представляет, Дрей наплевал почти на все процедуры, благо несколько последовательно расположенных шлюзов были не заперты. Пришлось правда намочить ботинки – бетонную нишу с раствором (что когда-то обеззараживал обувь) было не обойти: она занимала всю комнату.

В конце концов экзо добрался до внутренних помещений форта. В коридорах было тихо, сухо и не наблюдалось ни малейшего движения. Ничто не выдавало присутствия нано. Ни живых, ни мертвых. Видимо, этот этаж был целиком проходным, и где бы ни началась трагедия, досюда больные не дошли. Или их не пустили. А до сих пор живые носители искали выходов наружу где-то в другом месте. Хотелось бы, чтобы снайперы наверху сумели вовремя их остановить.

Лифтов было несколько, но не работал ни один. Это было странно, но Дрей в конце концов решил, что кто-то отключил их в попытке остановить распространение эпидемии. Он пожал плечами и двинулся в сторону лестницы, вход на которую располагался прямо рядом с лифтовой.

В этом была небольшая проблема, связанная прежде всего с отсутствием у него времени. Он видел карты форта, и первое, что из них понял, – это что этаж и уровень – совершенно не одно и то же. Некоторые уровни располагались сразу один над другим, как в обычном здании. Но другие могли быть разделены сотнями метров породы. И двадцатый уровень, до которого ему предстояло добраться для начала, находился где-то на три сотни метров ниже.

Железная лестница не позволяла бежать. Как бы доставщик ни торопился, он не мог себе позволить выдать свое присутствие. Идя медленно, он хотя бы до какой-то степени глушил звук шагов. Пролет, площадка, еще один пролет, опять площадка. Пролеты были длинными, в них умещалось почти полсотни железных ступеней, а площадки – большими, словно приготовленными для пикников. И по-прежнему было абсолютно пусто. Никакого присутствия нано.

Если Дрей мог объяснить пустоту верхнего коридора и неработающие лифты, то почему было пусто на лестнице, он понять не мог. И от этого он двигался еще медленнее, а звуки шагов исчезали окончательно. Нельзя было переть вперед наобум, не представляя, что может ждать впереди.

Ни шороха. Абсолютная тишина вертикальной шахты, лишь изредка разрушаемая легким надсадным ворчанием находящегося под нагрузкой металла. Когда он углубился метров на сто, Дрей почувствовал это в полной мере – абсолютно пустое пространство над собой, лестницу, на которой не было никого, кроме него. И то же самое – внизу: абсолютный вакуум звуков и огромная глубина.

Несмотря на то что железная лестница была сделана добротно и продержалась бы еще сотни лет, Дрею казалось, что он находится в пустоте. И скоро полетит вниз, все сотни метров вниз. Именно такое ощущение создавалось тишиной вокруг него.

Доставщик взялся рукой за поручень и сознательно провел ногтем мизинца по металлу. Легкий визгливый звук его слегка успокоил, вернув в реальность.

По всем расчетам, нужный уровень находился близко.

Табличка на предыдущем выходе, по крайней мере, гласила: «19», а карты говорили, что между девятнадцатым и необходимым ему двадцатым уровнем было всего несколько пролетов.

Но Дрею пришлось остановиться раньше.

Площадка ниже пролета, на который он вышел, не пустовала, как предыдущие. Поначалу он даже не понял, что там находится, лишь интуитивно отпрянул назад, в последний момент уловив движение и лишь потом услышав звук.

Картинка, которая до сих пор держалась у него в памяти, наверное, даже еще не ушла с сетчатки глаз, соединилась с легким движением, которое он заметил, прячась за верхним пролетом, и звуком сервомотора поворотного механизма.

Автономный пулеметный блок. Хорошая модель – это можно было сказать уже по тому, как быстро блок среагировал на появление Дрея.

Задержка до начала огня у таких моделей могла быть выставлена любой, но Дрей думал, что она осталась стандартной – около секунды. Сейчас мало кто разбирался в подобном оружии настолько, чтобы лезть в настройки. Это означало, что за одну секунду надо было как-то проскочить мимо – два полных пролета лестницы, которые контролировал пулемет. При том, что даже бегом, даже вниз, один пролет занимал у Дрея не меньше пары секунд.

Это объясняло, почему на верхних уровнях царила пустота, почему не работали лифты. Кто-то из нано решил позаботиться о своей расе как мог. И скорее всего, после того как поставил пулеметную точку на боевой взвод, сам остался внизу, обеспечив блокировку этого прохода. Возможно, если бы эта шахта была единственной, Дрею и не пришлось бы сейчас спускаться на дно Баюна в поисках нановакцины.

Надо было порыскать уровнем выше, притащить сюда что-нибудь потолще и потяжелее и пытаться пройти мимо оборонительной точки, спрятавшись за щитом. Но, во-первых, Дрею эта лестница достаточно надоела. И при одной мысли о том, что ему придется подниматься обратно наверх, тащить что-то оттуда и делать все это в противогазе, ему становилось тошно. Было и во-вторых.

Доставщик выглянул вновь, чтобы убедиться в увиденном. На этот раз дуло пулемета даже не шевельнулось. Возможно, из-за скорости Дрея. Но, возможно, также из-за того, что сейчас оно смотрело прямо на него. Ко времени задержки точно не добавлялись мгновения на поворот ствола – он поворачивался на движение моментально.

Убедился. Это не поверхность пулемета бликовала – по ней действительно что-то ползало. Модель оказалась даже более продвинутой, чем Дрей предположил сначала. Он воспроизвел мысленно картинку, которую только что увидел. Крохотные паучки, снующие по металлу. Небольшой блок – гнездо, куда они иногда прятались и тут же вновь выскакивали обратно, – был нашлепнут прямо на одну из крепежных штанг. Так называемый ремонтно-управляющий блок. Пулемет не клинило – паучки могли быстро провести восстановительные процедуры. Он не мог перегреться – микроремонтники способны были подтаскивать воду для охлаждения, если она была поблизости. Скорее всего, паучки умели и жалить – в них вполне могли быть встроены одноразовые инъекции на случай появления саботера в непосредственной близости, в мертвой для пулемета зоне.

Так что маленькие паучки, дети дозакатных нанотехнологий, живущие в видимом спектре, были для пулеметного гнезда бесценны.

Дрей думал, что именно на блок завязаны и инструкции по управлению. Это еще больше усугубляло дело, потому что под пулеметом могла находиться взрывчатка – на случай прорыва обороны. Но это открывало и некоторые возможности. Блок обменивался командами с паучками в беспроводном режиме, что выгодно отличало его от модуля управления самого пулемета, к которому он был подсоединен проводами. Выгодно для ситуации, в которой оказался Дрей.

Доставщик прикрыл глаза. Делать подобные вещи он очень не любил. Даже тогда, когда вокруг никого не было. Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает издали.

Но вроде бы сейчас следить было абсолютно некому. Да и всегда можно списать все на поломку, к которой не имеешь не малейшего отношения. Надежной техники нынче было не найти.

Снаружи казалось, что Дрей решил подремать. Но это предположение было очень далеко от правды. Он даже видеть не перестал. Но теперь перед ним вместо окружающей его лестницы всплывала совершенно иная картина. Поначалу она казалась слегка размытой – зрительные нервы продолжали передавать сигналы, глазные рецепторы не сразу избавлялись от остаточного раздражения. Но понемногу картинка, которую по команде мозга начал передавать нанобот, прикрепившийся к зрительному нерву сразу за макулой, прояснилась.

Как бы ни был совершенен ремонтный блок, но в его совершенстве таилась и его уязвимость. Беспроводное взаимодействие с паучками-ремонтниками ускоряло реакцию блока на изменения в обстановке, но теперь в списке паучков появился один лишний.

Программа безопасности была неплоха. Лишний, неопознанный, паучок оказался тут же исключен из информационного обмена, и канал общения с ним заблокирован.

Дрей чуть дернул головой, пытаясь сделать изображение четче, но получилось только хуже. Само изображение не поменялось, но голова у доставщика закружилась, когда естественное движение не привело к такому же понятному изменению того, что он видел. Ко всему надо привыкать, а уж подобными вещами Дрей баловался нечасто. Он открыл глаз, на этот раз только один – правый, и выглянул опять, пытаясь оценить модуль еще раз.

Затошнило сильнее. С левого глаза зрительный нерв продолжал уверенно передавать набор цифр, данных, предварительные расчеты – все то, что услужливо подсовывал ему бот вместо скучающей в бездействии сетчатки. А правый показал, что паучки все так же непринужденно шныряли по поверхности пулемета. Даже по стволу, хотя и не пытались заглядывать в дуло.

Дрей поспешно зажмурился вновь.

Рисковать не хотелось. Модуль мог и закрыть беспроводной канал наглухо, оставляя Дрею только физические методы. Поэтому Дрей размышлял, ждал, пока колония наноботов, до сих пор мирно спящая в случайных местах его организма, не обработает информацию, перехваченную из эфира, и не предложит что-нибудь более надежное, чем лобовой заход.

Процесс был достаточно медленным, тем более что боты внутри колонии обменивались сигналами только на химическом уровне: никакого беспроводного общения – только микровпрыски в кровь, повторяющиеся сотни раз для надежности. Медленно, зато взломать этот компьютер можно было только опять же на химическом уровне – подсунув в кровь другие ферменты. Дрей сильно сомневался, что хоть кто-то в нынешнем послезакатном мире мог обладать подобной технологией.

В конце концов Дрей выбрал из всех вариантов наиболее перспективный.

Один из паучков, бегающий около пулеметной стойки и охраняющий внешний периметр пулемета, на мгновение приостановился. Потом пополз опять, но одновременно послал сигнал о неполной исправности. Ответ последовал незамедлительно – вернуться в гнездо на проверку, ремонт и переналадку.

Как только паучок оказался в гнезде, тончайший стержень вошел ему в брюхо, и паучок тут же перешел на проводную связь. И множество ограничений в протоколах доступа, имеющихся у беспроводного варианта, были тут же сняты. Паучок давно уже превратился в древнего троянца, вывернутого наизнанку. Через секунды уже не гнездо давало команды паучку, а он командовал гнездом. А самим паучком командовала наноколония бланка со странным восточным названием Шимомура. Дрей же лишь сидел и наслаждался покоем.

В свое время он долго сомневался, стоит ли вводить этот бланк. Но Шимомура был одним из немногих его приобретений, которое не подвело его ни разу. Может быть, как раз потому, что прибегал к его возможностям он крайне редко.

Паучки тихо и неторопливо заползали в базовый блок-гнездо. Когда заполз последний, сервомотор пулемета заставил дуло уныло опуститься вниз. Сразу после этого Дрей открыл глаза, встал и спокойно, ни на секунду не задерживаясь, начал спускаться вниз.

Подойдя к пулемету, он осторожно отсоединил провода и запихнул ремонтный модуль в рюкзак. Эта штука была подороже многих геммов и бланков, и это оказалось решающим в пользу несилового прохода мимо пулемета. Но оголять периметр, и без того дырявый как решето, доставщику не хотелось. Он вскрыл базовый модуль управления, немного в нем поколдовал и побежал вниз. У него было десять секунд до повторной активации пулемета. Пусть теперь функции точки и были ограничены, сдержать на некоторое время натиск снизу она бы смогла.

Хотя Дрей сильно сомневался, что в этом оставалась хоть какая-то нужда.

Добежав до следующего пролета, Дрей чудом не поскользнулся. Его предположения были верны – вся площадка ниже была завалена трупами. Он слегка завяз, начиная жалеть, что выставил слишком маленькую задержку на активацию пулемета. Секунды убегали, а он никак не мог пробраться к спасительному укрытию за пролетом лестницы.

Ему удалось это сделать лишь в последние мгновения: доставщик буквально услышал, как сервомоторы приводят в действие ствол, перенацеливая его на движение.

Дрей прижался к стене, оказавшись в безопасной зоне, и посмотрел вниз. Вход на уровень был прямо перед ним, в одном пролете. Над входом светились цифры «2» и «1». Свет в «1» подрагивал, словно сомневаясь – есть ли нужда сейчас в этом знаке.

Глава 3

Оцифрованная угроза

И на Земле царила раса, ставшая единой. Люди смешались между собой и стали неотличимы друг от друга.

И тогда решили люди научиться переделывать себя и доказать свое абсолютное могущество.

И не отступились они от того, что задумали сделать.

И переделали они себя. Переделали по-разному. Кто-то переделывал части своего тела, другие имплантировали в свое тело новые, механические детали. Кто-то менял свои гены, другие – вводили в организм крохотных механических роботов.

И не стало одной расы. Большинство людей погибло в пожаре своей гордыни, а те, кто остались, – вновь разделились на разные расы.

Раса экзо, отрицающая изначальную чистоту человеческих генов. Раса нано, временно впустившая в свои тела чужеродную механику. Киборги, почти вымершие в период чумы. И всевозможные мутанты, переставшие быть людьми.

И время единой расы закончилось. Наступила эра разобщения и смут.

И посему имя тому времени было дано: Закат.

(Библия Нано. Притчи Заката)

Доставщик замер перед дверью, задумавшись. Ему было чего опасаться в тот момент, когда он пересек черту сна форта Баюн. Пусть об этом не знал Сварщик, не знал, наверное, никто из ныне живущих, но опасность заражения существовала и для него.

Кровяные пловцы были и в его венах. Мало, самый минимум, но эта была одна из самых лучших модификаций базового эттерна нано, которая существовала. Этот эттерн, как и многие другие, ему оставила мать. Чистая нано. Хотя нет – и его отец, и его мать были людьми базовой расы. Но если отец, чтобы выжить, пошел по пути биомодифицирования, то мать волею судеб стала представителем нано. Первое поколение. Дети тогда выживали очень редко. Знаний было мало, и сразу после Заката кругом творилось такое, что и достать эти знания было тяжело. Но уже тогда, после первых же попыток, пришло знание, что смешивать нано и экзо – это получать мертворожденных. Со стопроцентной вероятностью.

Его родители сглупили, влюбившись друг в друга в такую пору. Сглупили, оказавшись людьми разных рас. Сглупили, зачав ребенка.

Но этот ребенок оказался статистической ошибкой. Тем, кого проморгал бог, наславший это проклятие. Единственным выжившим. Качество переданных от отца мутаций и эттернов – от матери, их необычное сочетание дало результат, на который они надеялись, как на чудо. Это и было чудо. После Заката некоторые еще рисковали, чтобы вновь убедиться в том, что такие дети не выживают. Сейчас уже не рисковал никто.

Хотя, возможно, как раз сейчас стоило пробовать вновь. По крайней мере, Дрей надеялся на это. Надеялся на то, что, раз выжил он, то и его дети сумеют родиться. Что времена генных бурь хоть немного, но позади. Что есть шанс.

И он был готов на все, чтобы этот шанс повысить. Даже на самоубийственный спуск в глубь Баюна. За Колыбелью для своего ребенка.

Он так никогда и не узнал, что подвигло его родителей на такой риск. Та эпидемия накрыла их поселок, когда он был слишком мал, чтобы они рассказывали ему о подобных вещах. Он с трудом вспоминал их лица, скорее это были образы, чем четкие и понятные картинки. Но при этом он их любил. Тех, кто дал ему жизнь. Кто при этом рискнул всем, пошел вопреки очевидному, нарушил все устои, которые тогда только начали формироваться. Экзо и нано жили вместе – и это, оказывается, было возможно. В такое не верил никто и сейчас.

Ему повезло, что внешние признаки наномодификаций у него полностью отсутствовали. А проверок генного кода, крови, тканей он всегда избегал. А если и проводил – то только в одиночку. А потом внешние проверки просто стали не нужны – после того как он решился ввести Шимомуру. Эта колония могла не только хакать приборы с открытым каналом беспроводной связи. Она могла и много больше, например, проводить полный анализ организма. Ей это было просто: она теперь являлась его частью.

И она же говорила, что доставщик пока что чист. Кровяные пловцы – меньше тысячи, в сотни раз меньше, чем у обычного нано, – так же спокойно занимались своим делом: проверкой стенок сосудов, анализом среды, выявлением и уничтожением любых возможных биологических угроз. А также помощью в доставке свежего кислорода к мышцам. Базовая нанокультура. Некоторые нано, пусть и совсем немногие, до сих пор имели только ее. И выжили.

Доставщик вернулся к реальности.

Дверь на уровень была распахнута настежь и заклинена трупами тех, кто успел отползти, получив смертельные ранения. Несколько таких были видны отсюда и в коридоре внутри уровня. Свет горел. Явственно ощущалось, что система кондиционирования тоже работает.

Дрей пару раз бывал в таких местах, где по разным причинам вентиляция работала десятилетия после того, как их оставили люди. Такое редко, но бывало. Поэтому он знал, что произойдет с этой свалкой трупов на лестнице и в коридоре.

Они не сгниют. Значительно вероятней, что все эти трупы превратятся в мумии. Под сухим кондиционированным воздухом, постоянно циркулирующим по уровням, тела будут медленно иссыхать.

И одной из этих мумий, вполне возможно, мог стать и он.

Никаких внешних признаков заражения на телах не было, и от этого ему было еще страшнее. Доставщик аккуратно выглянул из проема двери, но коридор внутри уровня был пуст – лишен живых.

На всякий случай он подтянул поближе короткоствольный АКС-74У, идеальное оружие для таких вот закрытых помещений. Лучше был бы, наверное, только пистолет, но его доставщик сознательно оставил в кобуре – вряд ли ему повезет участвовать в дуэли. Если зараженные повалят, то их может оказаться много, и количество патронов со скорострельностью было сейчас для него важнее.

Насколько он помнил карты, ему надо пройти пару сотен метров по этому уровню, чтобы добраться до лифтовой шахты (или лестницы, если не повезет опять), что вела ниже, на глубинные уровни форта. Туда, где древние прятали лаборатории. Туда, где открылась, наверное, уже сотая шкатулка Пандоры после Заката.

Туда, где можно было найти антидот.

Аккуратно перешагивая через трупы, доставщик пошел вперед. Вариантов было немного – коридор был единственным, ведущим в нужном направлении. Все ответвления и проходы в боковые зоны его не манили, что бы или кто бы там ни находился. Время было важнее.

Коридор пустовал. Проходя мимо, Дрей заглядывал в пересекающие его дорогу тоннели, если шлюзы оказывались открытыми. Шлюзы обнаруживали себя везде, напоминая об изначально полувоенном назначении форта.

Мертвых было на удивление мало. Доставщик даже приостановился, когда увидел первого, умершего непосредственно от болезни и валяющегося теперь на перекрестке, чуть слева от его маршрута, прямо за боковым шлюзом.

Кожа мертвеца приобрела неестественно серый оттенок – самая обычная реакция на сбой в работе кровяных пловцов. Такое Дрей видел и без эпидемии, такое бывало и со вполне здоровыми нано. Механика, пусть и на наноуровне, оставалась механикой, и у некоторых особенно невезучих она давала сбой. Пусть все реже и реже, но давала. Старые, самые примитивные колонии кровяных пловцов могли неожиданно начать гибнуть, и если нано не успевал вовремя ввести замены, что было дорогим удовольствием, – он погибал. Всегда. В очередной раз напоминая окружающим, что мир, в котором они живут, разительно отличается от дозакатного. По уровню опасности, по безумному набору инфекций и пляшущей радиации. По всему.

Прикасаться к телу Дрей так и не решился. Противогаз пока что удерживал заразу снаружи от его организма, и меньше всего ему хотелось искушать судьбу. Поэтому он оставил бедолагу лежать как есть и продолжил двигаться вперед.

Несколько сотен метров по горизонтальной поверхности, покрытой материалом, заглушающим шаги, он проделал быстро, застряв лишь перед самым лифтом.

Что-то ему не нравилось в этом большом холле, но он никак не мог понять что.

Свет горел, более того, горели даже цифры над двумя лифтами, давая надежду, что хоть на этот раз ему не придется спускаться по лестнице. Было тихо, и ничто не говорило о том, что кто-то прячется за одним из углов. Но Дрей никак не мог заставить себя выйти из укрытия, проверяя все свои ощущения еще и еще.

Что-то было не так.

Он простоял с четверть часа. И мог стоять еще долго – что-что, а ждать доставщик умел, это было частью его профессии. Но ему не пришлось.

Заработал лифт. Числа быстро менялись, уменьшаясь: лифт ехал откуда-то снизу. Конечно, он мог заработать и сам, но, откровенно говоря, Дрей не очень-то в это верил.

Ему хотелось, чтобы последним числом на табло стало не «двадцать один». Не желал он видеться с тем, кто заставил двигаться лифт в вымершем форте. Ничего хорошего нельзя было ждать от такой встречи.

Дрей убрался обратно за угол, предпочтя не встречаться с тем, что поднималось из глубины, лоб в лоб. Недалеко от него был боковой проход, шлюз в который был закрыт. На шлюзе было круглое окошко, прочное огнеупорное стекло оказалось обрамленным блестящей хромированной рамкой с достаточно широкой каймой. Эта хромированная поверхность и привлекла внимание доставщика. Как только его взгляд в нее уперся, он начал двигать головой, а потом сделал небольшой шажок в сторону, пока не попал в нужную позицию. Теперь эта поверхность стала служить ему зеркалом – показывая все, что происходило у лифтов, пусть и с искажением.

Пока не происходило ничего. Лифт по-прежнему гудел, поднимая нечто из глубин. Это была не какая-нибудь гражданская модель, отличающаяся высокой скоростью, от которой при движении должно закладывать уши. Этот лифт был достаточно медленным, как будто специально для того, чтобы окончательно измотать доставщику нервы.

Все выглядело на редкость будничным – как и не было никакой эпидемии, Изоляторов, оцепивших всю зону на поверхности, кучи трупов у лестницы. В какой-то момент дверь лифта просто открылась, и из нее вышел человек, мужчина.

Дрей сморгнул. Конечно, изогнутая поверхность искажала сильно, но тут ошибиться было сложно. Мужчина, и по тому, как уверенно он вышел из лифта, нельзя было сказать, что он болен.

– Можешь выходить, я давно уже тебя вижу, – буднично произнес поднявшийся на лифте. – Выходи, выходи, не бойся.

Мозг доставщика за пару мгновений попытался подсунуть ему с десяток вариантов, начиная от банального «он разговаривает с кем-то другим…» до заумного «пытаются взять на дурочку, разговаривая в пустое пространство…». Но все эти варианты Дрей отмел. Похоже было, что за ним действительно следили все время его спуска вниз. Просто не останавливали, а ждали, когда он сам подойдет поближе.

Доставщик шагнул в коридор, к лифтовой.

Мужчина был грузноват. Не толст, а просто грузноват. Метаболизм нано строился на тех же принципах, что и у экзо, а значит, любой нано мог позволить себе быть очень стройным. А мог оставаться толстяком. Все по желанию.

Этот толстяком не был, просто в нем присутствовал некий лишний вес, не нужный организму для немедленного использования, но и не выброшенный за ненадобностью, а оставленный про запас, на черный день. Ростом почти с Дрея, незнакомец смотрел прямо на него, не улыбаясь, не хмурясь. Вообще его лицо было лишено всякой мимики, хотя Дрей видел по морщинам, что это лицо могло изображать эмоции.

Некоторые люди просто не любят улыбаться или хмуриться. Не любят, когда их лицевые мышцы работают вообще.

Было видно, что этот любил. Любил морщить лоб, когда задумывается, улыбаться, когда смешно. Тем более несуразно смотрелось сейчас его абсолютно расслабленное лицо, на котором не отражалось ни единой эмоции.

– Имя мне – Легион… – произнес мужчина. – Если ты понимаешь, о чем я говорю. Могу я узнать твое?

– Дрей, – ответил доставщик. – Не думаю, что понимаю. Как ты остался жив, нано?

– Он и не остался. – Мужчина сделал неопределенный жест, показывая куда-то себе в живот. – Жив остался только я. Мы. Легион. Куда ты идешь, Дрей?

– За сывороткой. Там, в глубине, есть антидот, который может всех спасти.

– Императив номер один – заражать всех нано. Императив номер два – распространяться. Императив номер три – разрушать барьеры, мешающие распространению и заражению. Ты не мешаешь распространению и заражению?

– Да вроде пока нет, – пожал плечами Дрей, все еще слабо понимая, о чем говорит мужчина. – Хотя не очень понимаю, о чем ты говоришь. Здесь есть еще выжившие?

– Выжить в зоне поражения могу только я, Легион. Обеспечение поддержки заражения и распространения. Распределенный по всем телам – и мертвым, и все еще ходящим. От Легиона нет спасения.

– А антидот? – на автомате спросил Дрей, ощущая себя как в бреду.

– Антидот, – мужчина запнулся, – антидот выходит за рамки наших императивов. Поэтому не рассматривается как угроза. Ты можешь идти. Нам надо наверх. Надо пройти пояс сна. Подкоп. Поиск обхода. Переброска трупов на ту сторону. Поиск тайных путей. Ожидание благоприятного ветра…

Дрей, слушая перечисление возможных путей распространения заразы, начал обходить мужчину. Сказали же – можешь идти, и этим надо было воспользоваться. Разговаривать с каждым сумасшедшим ему не хотелось. Даже если имя сумасшедшему – Легион.

Когда он подошел к мужчине вплотную, тот без малейшего предупреждения полоснул чем-то зажатым в ладони по предплечью доставщика, распоров куртку и оставив глубокую царапину на коже. Тут же выступила кровь, начиная быстро сворачиваться. Рана была абсолютно безвредна, если не знать, где находишься.

– Императив номер один – заражать нано, – благожелательно пояснил мужчина. – Обнаружено присутствие наноорганизмов в крови. Императив выполнен. – И ходячий компьютер тут же потерял интерес к Дрею. Отвернулся и пошел по коридору.

Зато интерес Дрея к нему резко возрос. Он нажал на курок и выпустил длинную, из четырех патронов, очередь в спину обидчика.

– Вот же сука, – произнес он, сдергивая противогаз. Подошел к упавшему и перевернул его на спину. Судя по всему, Легион был мертв. Но Дрей все же отступил на шаг назад и теперь уже спокойно сделал еще одиночный выстрел в лоб мертвеца.

Как он ни старался, заражение произошло. Открытая рана в эпицентре эпидемии обеспечивала на то стопроцентную вероятность. Хоть и кровь уже запеклась, дела это не меняло. Так что противогаз теперь только мешал. Как ни странно, Дрей почувствовал некоторое облегчение – маска на лице ему изрядно надоела, а повод ее снять нашелся теперь великолепный.

Дрей посмотрел на распахнутую клеть лифта, пожал плечами и двинулся вперед. Быстро разобравшись с панелью, он выбрал самый нижний из возможных без специальных кодов – минус шестидесятый этаж. Руками закрыл дверь. Присел на корточки и зажмурился, начиная общение с Шимомурой, трезвонящим о вторжении.

Глава 4

Счетная колода

Наномодификаторы, симулирующие деятельность дозакатных компьютеров, принято выделять в отдельный вид. Наиболее известным из них является модуль «фон Нейман» – совместная дозакатная разработка корпорации «Наноздоровье» и дрезденской лаборатории «Боевая механика». Состоит из нанокультуры – память и вычислительные мощности, устройства ввода-вывода внешней информации – разработка «Боевой механики»: полуорганическая вставка на предплечье. А также устройства взаимодействия с мозгом нано через подключение к слуховому нерву.

Разработка признана крайне неудачной, чему есть множество причин: ни один из разработчиков не специализировался в данной области, взаимодействие с мозгом ограничено скоростью передачи через слуховой нерв (крайне низкой), что признано явной конструкторской ошибкой, хотя и обосновывалось легкостью разработки. Взаимодействие между отдельными ботами культуры – только контактное, при их хаотическом столкновении в крови субъекта. Это привело к ряду интересных технологических решений в области обмена и распространения информации между множеством объектов в хаотичной среде, но снизило скорость обработки.

Однако производственные мощности «Наноздоровья» позволили сделать «фон Нейман» самым распространенным встроенным вычислителем. Все остальные изучены и известны намного меньше, хотя многие из них являются шедеврами мысли наномехаников эпохи Заката. Могут встречаться модули «МедЭкс» (лаборатория «Натуральная механика»), прекрасный медицинский компьютер, обеспечивающий общий мониторинг тела нано и своевременную оценку всех биоугроз. Крайне редко можно встретить модуль «Шимомура», являющийся комбинацией множества специализированных медицинских и военных носимых нанокомпьютеров.

Интересен также подкласс «Счетчиков» – малых нанокультур со сроком жизнедеятельности не более года, однако имеющих возможность специализироваться во множестве разных областей и обладающих уникальным в рамках вида свойством – возможностью отсылки отдельных ботов за пределы организма для обработки внешней информации.

У экзо существуют слабые аналоги – биокомпьютеры, действующие на совершенно других принципах. Положительным их качеством является ускоренный обмен информации с мозгом, отрицательным – отсутствие четкого контроля над постановкой задачи и частая неясность ответов. Интуитивный интерфейс этих вычислителей зачастую дает сбой. Известные геммы: «Эдлман-1», «Эдлман-2112». У экзо также существует огромное множество крайне узкоспециализированных геммов, обладающих элементами вычислительных возможностей.

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры – наномодификаторы)

Шимомура верещал. Так как интерфейс был только зрительный, то верещание вылилось во все оттенки красного и оранжевого, но вывод на глазной нерв был настолько ярким, что у Дрея возникало ощущение на уровне слуховой галлюцинации – как будто в его ухе действительно звенел сигнал тревоги.

Первой попыткой организма была локализация. Лифт еще только тронулся вниз, а рана вновь вскрылась, и кровь хлынула из нее – словно ему полоснули по артерии. Это длилось недолго, но Дрей почувствовал легкое головокружение – очевидный признак большой кровопотери.

Рана вновь зажила, прямо на глазах, но заражение продолжалось. Оценка Шимомуры была: более полутора миллионов ботов-легионеров против всего-то нескольких тысяч кровяных пловцов в организме Дрея. Это было совсем-совсем нечестно, но заражение через кровь позволило нановирусу попасть в организм с большим запасом.

Шимомура предлагал варианты, в то время как нанофагоциты отлавливали враждебных ботов одного за другим. Культура «Жандармерия» действовала как нельзя лучше, но в организме Дрея она всегда была лишь вспомогательной – основная нагрузка ложилась на геммы и наследственную сопротивляемость индивидуума. А сейчас – все его возможности как экзо сбоили, просто не замечая той войны, которая шла на уровне наноботов. Атакующая колония была снабжена множеством уловок, позволяющих обходить все линии биологической обороны организма. Для большинства обычных фагоцитов захватчики были просто невидимы, для макрофагов – слишком инертны, чтобы брать с них пробы, а те пробы, что доходили до т-хелперов и лимфоцитов, были практически бесполезны – организм просто не успевал за столь короткий срок выработать антитела против столь чужеродной атаки.

Легион не трогал биоматериала. Нановирус изначально был нацелен только на кровяных пловцов и умело обходил защитные механизмы биоуровня.

Количество жандармов на момент ранения внутри экзо было еще меньше, чем кровяных пловцов, – тысяча или около того. Каждый фагоцит был в разы крупнее ботов Легиона. Он находил его и съедал, поглощая без остатка, и, в отличие от своего биоаналога, пытался тут же делиться, чтобы повысить количество культуры и вместе с ней – наноиммунитет. Это удавалось не всегда, но в активный период любой бот-жандарм мог размножаться каждые сто двадцать минут.

Жандармерия была контрразведкой, рассчитанной на очистку организма от мертвых или сломавшихся наноботов. У Дрея в крови крутились и нанофагоциты, ориентированные на биозаражение, но сейчас они были также бесполезны, как и их биоаналоги.

Пока жандармы охотились за легионерами, кровяные пловцы, те, что поддавались хотя бы малейшему контролю, прятались.

Это была совершенная культура. Шимомура почти мог управлять ею. Поэтому в левой руке через мгновения не оставалось почти ни одного пловца, способного быть зараженным. Все они оказались в других частях тела, продолжая исполнение рутинных обязанностей, старательно забиваясь во второстепенные кровотоки, ожидая новых приказов.

Почти. Около сотни все равно попало под удар сразу. Жандармы не справлялись. Где-то в маленьком сосуде неподалеку от только что зажившей раны фагоцит догнал легионера, «наплыл» на него, обволакивая смесью подручного биоматериала и расщепляя чужеродный бот на элементарные составляющие. Что-то сбросилось в кровь – чтобы она вымыла ненужное из организма, остальное жандарм использовал, начиная базовую функцию раздвоения.

Но это требовало времени – почти семи минут. И за это время еще два легионера проплыли мимо, безошибочно нашли притаившегося у стенки кровяного пловца и напали. Пловец оказался перекодированным на минуту раньше, чем фагоцит-жандарм размножился. Оба захватчика были тут же уничтожены, но жандармы спокойно пропустили инфицированного кровяного пловца, который уже был заражен, но еще сопротивлялся чужому коду – был латентен и выглядел для жандармов совершенно как свой.

Эта война распространялась по всему организму. И когда лифт звякнул на шестидесятом уровне, Шимомура выдал прогноз: необратимое заражение с переходом в неконтролируемую стадию произойдет не более чем через двадцать девять часов.

Дрей вздохнул и переставил таймер.

Дверь лифта пришлось открывать руками. И на этом этаже почти не было освещения – лишь кое-где еще держались лампы аварийного освещения, исполняя свой служебный долг несмотря на хаос, наступивший вокруг.

Насколько Дрей понял рассказы наверху, на этих этажах почти никто и не бывал. Так что ему повезло, что работало хотя бы аварийное освещение. Костик-проводник что-то говорил про странные исчезновения, про то, что какое-то время назад эти уровни вообще хотели заблокировать. Жаль, что так и не поступили, – упустили еще один шанс остаться живыми.

Cпускались сюда только достаточно большими группами – слишком часто здесь исчезали одиночки. Но одиночка в нынешние времена мог исчезнуть везде, не только на нижних уровнях полувоенного форта. Да и не только одиночка – целые поселки исчезали бесследно. Так что уровни оставались открытыми. А что за страшилки рассказывали местные нано друг другу, Дрея сейчас волновало мало – в свете очевидной и явной угрозы было просто глупо думать об эфемерных опасностях.

Ниже лифт не шел, точнее, все лифты, что могли опуститься ниже, требовали всевозможных кодов, идентификаторов, отпечатков пальцев и сетчатки глаз давно уже мертвых людей. Да и не обслуживались эти лифты уже много лет, так что шансов не застрять в них надолго было немного.

Дрей облокотился о стену у двери, ведущей на лестницу, и еще раз ощутил, каково это было – жить, или выживать, здесь в годы Заката. Аварийный фонарь светил прямо сверху, давая возможность исследовать планы эвакуации уровня. Их было два. Один, в оранжевой рамке, предполагал наличие угрозы сверху, что было понятно: эпидемии, взрывы тактических ядерных зарядов, просто недружелюбные захватчики. План предполагал, что люди будут спускаться на более глубокие уровни и сосредотачиваться в бункерах – дополнительно выдолбленных в окружающих скалах автономных убежищах. Один вход, он же выход – эти бункеры напоминали Дрею склепы, и, вполне возможно, большинство из них в итоге ими и стали.

Но был и второй план – в красной рамке – на случай угрозы заражения, идущей снизу. Он, как ничто другое, красноречиво доказывал, что ничем хорошим внизу не занимались. Этот план предполагал все с точностью до наоборот – подниматься наверх до момента блокировки уровней и искать те самые автономные убежища, только уже как можно выше.

Несколько ближайших убежищ были указаны прямо на картах, но шариться в них Дрею хотелось меньше всего. Тем не менее карта показывала путь вниз, хотя бы на несколько уровней. И ею можно было воспользоваться для поиска дороги.

Дрей толкнул плечом дверь на лестницу, чуть не сорвав ее при этом с петель, и вновь оказался в знакомой обстановке – глубокого бездонного колодца, навевающего воспоминания о вечности, космосе и бренности всего окружающего.

Пятью уровнями ниже и двумя часами позже он уперся.

Лестница заканчивалась тупиком и дверью на этаж. Сначала все казалось легко – дверь открылась, и Дрей попал на уровень без малейших проблем. Только для того, чтобы встретить еще одну дверь, на этот раз фактически шлюз, заблокированный намертво. Панель доступа слегка фосфоресцировала мягким приглашающим светом, словно издеваясь.

Можно было попробовать подняться обратно на шестьдесят четвертый и поискать обходной путь, хотя это могло оказаться лишь потерей времени. Но и проломиться через защиту было нереально – никакого беспроводного доступа подобные устройства не предполагали, отрезая для Шимомуры шансы на взлом.

– А хотя, зачем нам беспроводной доступ, – вслух произнес доставщик. – Мы прекрасно справимся и в контактном варианте.

Дрей сдернул рюкзак и достал из бокового кармана бережно уложенный пенал недавно добытого ремонтного блока. Он прилепил коробочку прямо на стену рядом со светящейся панелью и слегка поколдовал над пультом. Сейчас Шимомура имел полный беспроводной доступ к базовым программам ремонтного блока, ремонтный блок, в свою очередь, командовал паучками. А паучки, словно только и дожидались получения новых распоряжений, один за другим начали искать щели в достаточно плотно пригнанной крышке панели безопасности.

Пока паучки прорывали внешний периметр, Дрей переключил внимание на свой организм. Шимомура услужливо вывел на внутренний экран данные – 3267 пловцов всего, из них 894 – необратимо заражены, из них 116 завершили латентную фазу и полностью преобразовались в легионеров. Текущее количество нанофагоцитов эттерна «Жандармерия» – 2241 (начальное – 1005). Уничтожено легионеров с начала заражения – 24 015. Расчетная численность оставшихся легионеров – 1 448 000. Безнадежно.

Окно потери контроля над организмом от текущего момента: от 21 до 30 часов. Безнадежно. Как базовые легионеры, так и вновь преобразованные начинали искать доступ к нервной системе. Пока этот процесс шел бессистемно и достаточно медленно, но, видимо, он станет для атакующей колонии основным приоритетом после завершения первой фазы – через двадцать–тридцать часов. Становилось понятно, что заражением одних кровяных пловцов дело не обойдется. Дрей подозревал об этом с самого начала: симптоматика, описанная Костиком еще когда они были на поверхности, предполагала нечто более сложное, чем контроль над базовой нанокультурой. Воздействие на сознание зараженных требовало доступа не только к крови, но и непосредственно к первой сигнальной системе.

Если бы это было не так – он мог бы надеяться на выживание и без кровяных пловцов. Конечно, они ему помогали, но мутации экзо поддержали бы организм и без ботов.

Паучки нашли лазейку и теперь, как муравьи, один за другим заползали внутрь. Вопрос с подключением был решен, оставался вопрос со взломом программы доступа. Дрей немного поразмышлял над выбором: подложить программе фальшивую сетчатку или нанометку, или заставить ее открыть шлюз безусловным образом за счет крохотной замены переменной всего лишь в одном материнском классе. Размышления были недолгими – он фыркнул, мотнул головой, и вместо сложных программных игр один из паучков замкнул своим телом слаботочную управляющую цепь, возвращая ситуацию к истокам – аппаратному взлому.

Шлюз открылся. А Дрей уперся в наставленное на него дуло пистолета.

Уже через мгновение он исчез из зоны поражения, прижавшись спиной к стене рядом со взломанной панелью и неторопливо наблюдая, как последние паучки заползают обратно в базовый модуль.

Выстрела не последовало – значит, его оппоненту по ту сторону шлюза не очень-то и хотелось стрелять. Дрей ждал. Когда последний паучок, все еще двигающийся, несмотря на свой подвиг, исчез в чреве, доставщик аккуратно отцепил панель и упаковал ее обратно в рюкзак. Пистолеты на него наставляли достаточно часто, а вот добыть такой шикарный ремонтный модуль ему довелось чуть ли не впервые.

– Ты кто? – дружелюбно спросил он, даже не пытаясь посмотреть, что происходит за углом. Он увидел все, еще когда прятался. Аварийное освещение работало и здесь – и почти наверняка в него целился экзо. А значит, он был не заражен и никак не связан с мистическим Легионом, о котором вещал тот придурочный наверху. Уровень угрозы был низок, но это не означало, что надо вылезать под дуло пистолета.

Скорее всего, экзо просто застрял здесь. Костик же говорил, что в форте были и экзо, пусть и мало. А с учетов равнодушия нановируса ко всему, имеющему чисто белковое происхождение, они должны находиться в относительной безопасности. И если кто им и мог повредить – то это они сами. Этот вот уже ходил с пушкой. От кого он собирался отстреливаться? От наноботов атакующего Легиона?

Так Дрей и размышлял, лениво перемалывая в голове мысль за мыслью. Он не собирался форсировать события и хотел дождаться с той стороны хоть какого-нибудь ответа, прежде чем задавать следующий вопрос.

Похоже было, что та сторона тоже ждала. Пауза затянулась. Но через пару минут, которые, похоже, потребовали от его оппонента мучительных раздумий, все же донесся ответ:

– Я – экзо. Ты тоже?

– Ну да, – абсолютно спокойно ответил Дрей. – Как здесь оказался?

– Мы тут рыскали в поисках шотов. Ну и, похоже, нашли.

– Где остальные? Оружие уберешь? Выйду?

– Да, выходи. Из экзо был я один. А то, что мы нашли, похоже, действует только на нано. Форт скоро поменяет владельцев. Нас десять было – остальные попали под заразу. Самый удачливый прожил сутки. К сожалению для тех, что наверху, он прожил чуть дольше, чем мы добирались до этих уровней. А здесь они передали эстафету следующим. Тут много было нано, живых.

– Зачем же вы поперлись наверх? – Дрей выглянул и, убедившись что дуло пистолета больше не смотрит в его сторону, вышел из-за укрытия.

– Так мы вообще не знали, что нано заражены. Не имели ни малейшего понятия. Шли себе. Нашли эту лабораторию на сто шестом. Нагребли шотов всех мастей – в жизни столько добычи никто в руках не держал. У меня полный рюкзак – если выйду, до конца жизни всем обеспечен. Кровяные пловцы, кроты, мании Гейгера, усилители пятого поколения, нано-т-киллеры, даже модификаторы ядов. Там целый склад был в лаборатории. И все качественное – от «Наноздоровья». Они, видать, их как подсобный материал при разработках использовали. Клад, а не место. Ты-то что здесь делаешь?

– Вниз иду. А как здесь застрял?

– Да тут же проход только для нано. У них все шлюзы на этих уровнях работают только на пробу крови. Сейчас только на пробу – может, раньше и на отпечатки сетчатки работали, но сейчас в живых уж не осталось никого, чья сетчатка есть в базе этих шлюзов. А вот у местных нано есть эттерн, только здесь встречается – такая, знаешь, система «свой–чужой». И кровь этих нано все двери распахивает сразу. Не у всех – у одного, может, из сотни. Их здесь проводниками зовут.

Экзо сглотнул и присел к стене коридора.

– Ну вот. Пока я шел с командой – у нас двое таких было. Потом один слег. Мы еще шли. Потом второго начало вывертывать. А он как понял, что зараза распространяется, так и отказался дальше идти. На этом уровне остался. Я его просил мне дверь открыть, а он ни в какую. Так и умер.

– Здесь умер?

– Нет, ниже на пару уровней. Я еще вслед за волной проскочил. Они, некоторые из зараженных, не сразу умирают – даже, наоборот, начинают бурную деятельность. Вот эти все наверх и рванули. И я за ними. Только тут не успел: двери раньше закрылись.

– Там, в лаборатории… – Дрей наконец задал вопрос, что волновал его сейчас значительно больше, чем приключения искателя кладов – одного из косвенных виновников гибели местного поселения. – Были намеки на антидот?

Экзо пожал плечами и промолчал. Потом задал встречный вопрос:

– Так ты за ним сюда приперся? За антидотом? Хочешь нано спасти?

– Почему и нет? Думаешь, они заслуживают жизни меньше, чем ты?

Экзо непонятно мотнул головой.

– А там, наверху, кто-то еще жив? – спросил он вместо ответа.

– Пока да. Сонный периметр остановил распространение. Но и он дырявый. Ладно. С собой не зову – все равно ведь не пойдешь. Иди наверх, дальше кодовых дверей нет, а с остальным как-нибудь разберешься. Да, еще: а ты тут здоровых нано не встречал? Знаешь, таких, вроде и здоровых, но чтобы с башкой не все в порядке?

– Здесь только мертвые нано, – медленно ответил собеседник. – Все мертвые. Кто-то дольше умирал, кто-то быстрее. Но только мертвые. Легион может быть только наверху. Но знаешь, не ходил бы ты все равно. На те уровни в одиночку не ходят. Сам не видел, но опасно там в одиночку.

Дрей кивнул:

– Ладно, все равно идти. Удачи.

Доставщик двинулся по коридору не оглядываясь.

Он прошел лишь десяток метров, когда сзади послышалось:

– Не надо тебе искать антидот, брат. Не за тех ты рисковал.

Дрей буквально почувствовал дуло пистолета, вновь направленное на него, но на этот раз в спину.

Выстрел прозвучал почти сразу, не давая ему возможности повернуться, чтобы взглянуть на того, кто только что назвал его братом.

Глава 5

Термитник

Одним из наиболее значимых событий после появления Манчестерского протокола, безусловно, стало зарождение течения под названием Изоляция. Движения, в корне изменившего всю историю эпидемий на нашем континенте.

Членов этой организации традиционно принято называть Изоляторами. Существует два наиболее распространенных слуха об Изоляторах. Первый: это последняя из существующих правительственных организаций, задачей которой в том числе является восстановление государственных структур. Второй слух: Изоляторов не существует, это выдумки, страшилки для малышей, которые не моют руки перед едой.

Оба слуха не соответствуют действительности – Изоляторы существуют, но не имеют ничего общего с последними правительствами ни одной из зон периода Заката. Более того, на Закате это была одна из наиболее гонимых организаций. Прежде всего из-за своего полувоенного характера и подчеркнутой аполитичности, переходящей зачастую в полную неподвластность ни государственным структурам, ни руководству секторов.

Да. Изоляторы – это стихийно созданная организация. Если можно человечество сравнить с большим организмом, то Изоляторы – это всплеск иммунной системы, которая запоздало, но все же начала работать. Конечно, в тени создания этой структуры стояли мощные умы, но о них до сих пор никто и ничего не знает, за исключением, быть может, историков – хранителей самой Изоляции.

Об Изоляции можно писать тома, но это будут лишь непроверенные и недостоверные слухи. Мы, как истинные нано, ограничимся лишь фактами. Это факт, что Изоляторами было полностью уничтожено население семи европейских секторов. Речь идет о миллионах зараженных, хотя обычно Изоляторы дожидаются стагнации эпидемии, поэтому, возможно, лично на их счету значительно меньшие цифры. По крайней мере, в двух случаях были применены множественные тактические ядерные заряды. Тем самым Изоляторы сыграли наиболее значительную роль в историю распространения (или, вернее, остановки) всех основных эпидемий конца Заката.

Это факт, что все Изоляторы, участвующие в зачистке, часто уничтожают себя. Однако хотим развеять заблуждение, касающееся ритуального характера этого действия. Изоляторы лишь последовательно обеспечивают полную безопасность от потенциального распространения заражения.

Это факт, что в руках у Изоляторов не только ядерные заряды, но и доступ к последним технологиям Заката, связанным с применением дронов военного и двойного назначения.

Это факт, что Изоляторы узнают о новой эпидемии часто даже раньше зараженных, что говорит о разветвленной сети информаторов. Другими словами, Изоляторы знают о нас намного больше, чем мы о них.

Зарождение Изоляции. Выдержка из статьи, распечатка, электронный журнал. Вестник чистой расы, 201X год. Ссылка на электронный адрес удалена.

(Библия Нано. Основные эпидемии. История и динамика)

– Я ему говорю: ну пусть не будет у нас детей, но любим мы друг друга, – шептал экзо, слегка покашливая. Пуля пробила легкое, пройдя совсем рядом с сердцем, и теперь доставщику пришлось выслушивать исповедь умирающего. – Чего тут такого? Она такая красавица, ты не представляешь! И на нано совсем не похожа – никаких внешних признаков. Ее многие с экзо и путали, и я так и влюбился – спутал ее, думал, своя.

«Брат» закашлялся, на этот раз сильнее. Он выстрелил первым, но это мало что меняло. Дрей не поверил ни единому его слову: слишком уж нескладно у него выходило – было очевидно, что экзо просто не ожидал никого встретить и не был готов к неожиданному допросу. Окончательно он выдал себя, упомянув имя Легиона, которого, по его же словам, даже не встречал.

Поэтому Дрей был готов. Он рухнул на пол, развернувшись, в то же мгновение, как прозвучал выстрел, и выпустил очередь из автомата, на котором уже был снят предохранитель.

Вторая пуля застряла в животе. Наверное, экзо мог выжить, если бы рядом были врачи. Но их не было, и он оставался отданным на волю судьбе.

– А он мне говорит – даже и не подходи к ней, мутант. И замуж ее отдал за своего дружка нано. Я руки на себя наложить хотел, потом только успокоился.

– Антидот ты видел? – спросил Дрей, пытаясь остановить бессвязную исповедь. Но умирающий словно не слышал:

– А тут вижу – пробирка эта. Зараза. И они оба в поисковом отряде. Я решил: а чего бы и нет? Положу их, и моей Леночка станет. Навсегда. Она и стала теперь моей. На верхних уровнях жили. Я видел, что тут творилось, я не идиот. Никому Леночка не достанется. – Тема сменилась без малейшей паузы. – Они оказались смелее, чем я думал. Как только поняли, что происходит, – не свою шкуру спасать кинулись, а о расе начали думать. Иначе бы уж полконтинента заражено было. Ну это же ничего не меняет, да? Все равно земля теперь останется для экзо?

– Антидот?

– Да был там антидот, это даже отец ее успел передать по связи. Он за ним вниз и пошел, а меня здесь оставил. Муженек-то ее уже сдох тогда. Но он не дошел. И ты не дойдешь. Все хуже оказалось. Не для нас, братишка, ты же понимаешь, для них. Легион – он разумный еще вдобавок. Он как живой компьютер. И он везде. Боты и в мертвых телах не сразу ломаются. Они все считают, все думают, все общаются. Его сила с каждым часом растет. И нет ему преград. Он же сказал, что имя ему – Легион. Не ты же его остановишь, экзо!

– Смотрю я на тебя, – прошептал Дрей так, чтобы умирающий его не услышал, – и мне все меньше хочется быть экзо. Хотя… те тоже не лучше.

Вслух же он продолжил задавать все тот же вопрос, единственно для него важный:

– Где я найду антидот?

– Там, в лаборатории. Я его не взял. Думал, что эта штука не заразна. Как яд, не как вирус.

Экзо потерял сознание. Дрей аккуратно снял его голову со своих колен и поднялся. В принципе даже при таких ранениях можно было выжить. Но доставщик точно не собирался как-то склонять чашу весов в этом вопросе – ни в одну из сторон.

Не прошло и нескольких минут, как окрестности опустели. Лишь у распахнутого шлюза лежал, умирая, экзо, ставший причиной и виновником гибели тысяч представителей столь ненавидимой им расы. Ненавидимой и любимой – одновременно. Он умирал в полной тишине, в полном одиночестве, окруженный лишь равнодушием мертвых коридоров.

Он потрошил чужой рюкзак по дороге не останавливаясь. Экзо не соврал – лабораторию они обчистили неплохо. Но все то, что Дрей видел, было достаточно банальным и сейчас ему ничем не помогало. Он искал среди бланков лишь те, которые хоть как-то могли помочь ему прямо сейчас. Но набор был стандартный, пусть и действительно качественный, – об этом можно было судить уже по стандартной упаковке корпорации.

«Наноздоровье» выпускало множество разнообразных бланков, но, перебирая содержимое рюкзака, Дрей еще раз осознавал, что помощи откуда-то извне ему не дождаться. Он запаковал рюкзак, вытащив из него лишь коробочку – универсальный контейнер-холодильник с выдавленными на поверхности двумя буквами «НЗ». Кто у кого своровал идею, сейчас и не узнать, но пуленепробиваемая, с системой балансировки динамических нагрузок и возможностью компенсировать чуть ли не сотню градусов разброса температуры внешней среды упаковка была удивительно похожей у обеих корпораций. Хотя знающие люди могли различить их даже на ощупь – у «Наноздоровья» коробочки были чуть крупнее.

Дрей провел большим пальцем по выдавленным буквам, ощущая материал упаковки, и убрал ее в свой рюкзак. Чужой он отложил в сторону – как раз у очередной лестницы, по которой ему предстояло спускаться. Если ему удастся провернуть аферу со спасением половины человечества, то за ним всегда можно будет вернуться. А если нет, то меньше всего Дрею сейчас нужен был мертвый груз.

Поэтому он позарился только на одну ампулу-шприц, упакованную в выбранный контейнер. Редко сейчас встречающийся бланк «Бульон». Бланк сам по себе не делал ничего, но, будучи впрыснутым в кровь, мог восприниматься кровяными пловцами как материал для быстрого размножения. Это были не боты, а шаблоны, которые тем не менее подавали в кровь химический сигнал «используй меня». Пробовать его на себе Дрей не собирался, но бланк был редкий и универсальный, а поэтому оставлять его не хотелось.

Шлюз-дверь, выводящий с семидесятого уровня, был похож на все предыдущие. И тамбур за ним, заканчивающийся вторым затвором, тоже.

А вот лестница – нет, лестница отличалась. Лестницы не было совсем.

Вместо нее в стене бетонной шахты были вбиты скобы. Как запасной вариант: спускаться на сотню метров вниз по подобной «лесенке» даже Дрей мог решиться только от полного отчаяния.

Но была еще кабинка для спуска – открытая будка, висящая на боковом рельсе – зубчатой линейке. Ни страховки (может, когда-то она и была, но те времена ушли), ни автоматики.

Только мотор, который, надо полагать, и приводил в действие весь этот механизм – очень медленно, но верно опуская кабинку вниз. И который конечно же давным-давно не работал.

Огромная рукоятка рядом с ним предполагала возможность аварийного подъема или спуска. Дрей предположил, что создатели всего этого механизма и подумать не могли, что кому-то когда-либо придется воспользоваться этой рукояткой как основным вариантом.

Дрей покачал головой и на всякий случай потрогал рукоятку. Судя по карте аварийного расписания, в этой будке ему предстояло спуститься всего на один уровень – больше сотни метров. Ниже семидесятого в форте разместили явно что-то совсем секретное и ценное, чтобы так отделить нижние уровни от верхних. Нечего было удивляться страшилкам, которые местные рассказывали друг другу о глубинных уровнях Баюна, – Дрею было страшно уже только от мыслей о том, на какой глубине он находится.

В конце концов доставщик качнул головой. Ни скобы, ни кабинка с двигателем в четверть лошадиной силы его не устраивали прежде всего из-за медлительности обоих вариантов. Он распаковал рюкзак и выдернул катушку наношнура. Опасная это была штука, и он очень не любил ею пользоваться. Слишком тонкая нить моноволокна была невесома, невидима, тонка и могла отрезать пальцы при совсем небольшом усилии. И не только пальцы.

Зафиксировав специальное крепление катушки на своем поясе и аккуратно, почти нежно закрепив наружный, утолщенный для безопасности край шнура за верхнюю скобу, Дрей прыгнул вниз.

Иногда он отталкивался ногами, иногда притормаживал катушку, чтобы осмотреться.

Но этот колодец был абсолютно глухим. Один из немногих переходов на нижние уровни не предполагал удобств – наоборот, аскетичный вид этого места буквально подчеркивал то, насколько изолированы были нижние уровни от более приближенных к земле. Если бы десяток нано из той экспедиции так и остался внизу, то эпидемии никогда было бы не прорваться наверх по этим колодцам. Судя по всему, даже вентиляция нижних уровней должна была функционировать абсолютно автономно.

В какой-то момент, где-то на середине пути, доставщику попалась ниша – видимо, простое технологическое помещение, углублявшееся в стену всего на метр. Но он воспользовался им, чтобы осмотреться и чуть-чуть отдохнуть.

Он присел прямо на край и посветил фонариком вниз. Конец шахты было видно – луч фонарика достаточно хорошо фокусировался, чтобы достичь далекого дна.

Что Дрею не понравилось особенно – это влага на стенах шахты. На такой глубине удержать уровни сухими было очень сложно. Где-то до сих пор должны непрерывно работать наносы, обеспечивающие безопасность от затопления, и весь форт вообще наверняка создавался как сложнейшая конструкция, позволяющая выводить воду, от уровня к уровню, наружу, в стороны, наверх – куда угодно. Иначе на такой глубине любые пустоты заполнились бы водой за дни, не то что за десятилетия, прошедшие со времен строительства.

Все это сооружение было гениально, но доставщик видел много мест, создаваемых на века, а потом без поддержки и ремонта пришедших в абсолютную негодность. Поэтому вода, выступающая на бетонных стенах шахты, его встревожила.

Но, в конце концов, у него были всего лишь сутки – не больше, чтобы выйти из форта, просуществовавшего уже десятилетия, так что угрозу затопления можно было считать не самой значительной в его списке.

Перед тем как продолжить спуск, Дрей посветил наверх. Луч фонарика осветил не только тоннель, но и потолок комнатушки.

Кто-то сделал на нем надпись чем-то черным – возможно, просто копотью свечи. Под неумело воспроизведенным логотипом корпорации было выведено:

«Наноздоровье – создатели смерти».

Что же, находясь в текущем положении, спорить с этим утверждением доставщик не стал бы.

Семьдесят первый уровень встретил его неприветливо. Темнотой. Не полной: где-то далеко на уровне свет имелся, потому что абсолютной темноты не было – даже его Сова IV позволяла достаточно неплохо ориентироваться без фонарика, благоразумно выключенного им в конце спуска.

Всегда проще накачивать мышцы. Любые геммы на органы чувств стоили безумно, и даже при этом их невозможно было найти у скупщиков. Их просто было мало, даже на Закате. Так что Дрею приходилось довольствоваться не Совой Альфа, а всего лишь ее слабым унаследованным подобием. Зато мутация была чистой и не давала сбоев. Он быстро приспособился и просто шел будто в тумане, но вещи, находящиеся вблизи, видел вполне отчетливо.

Характер архитектуры здесь резко менялся. Исчезли ухоженные красивые коридоры, четко расчерченные, с перекрестками, блокирующими шлюзами во всех ключевых точках. Здесь все строилось иначе: тоннели между отдельными площадками были как будто прорыты кротами – неровные, часто поднимающиеся и спускающиеся вслед за какими-то замыслами строителей. Все эти уровни сплошь состояли из отдельных блоков, в которых, видимо, располагались лаборатории, и соединяющих их коридоров. Иногда от лаборатории к лаборатории можно было шагать сотни метров – и между ними не было больше ничего.

Так говорили самодельные карты уровней, которые Дрей просматривал еще наверху. Строители здесь вживались в породу. Шли за ней, подстраивались под нее. Слишком глубоко здесь даже для человека, чтобы диктовать свои условия. На Закате были и технологии, и мозги, чтобы не идти наперекор природе, но иногда, хотя бы иногда, пользоваться течением. Наверняка тут потребовались неимоверные вычисления, но в итоге – форт был достаточно стабилен даже спустя десятилетия. Здесь не было обвалов – по крайней мере, Дрей не увидел ни одного. И на самодельных картах они обозначены не были. Но карты современников устраивали доставщика не очень, и он вновь решил обратиться к первоисточнику.

Работающее освещение было далеко. Но он пришел сюда искать не лампочки, поэтому, как только осмотрелся и убедился, что никаких новых безумцев с пистолетами рядом не предвидится, Дрей оглянулся назад, к шлюзу, который разделял уровень и шахту, и нащупал карту аварийной эвакуации.

Похоже, это был самый нижний блок Баюна. Отсюда и до самого дна этажи шли один за другим, отстоя друг от друга несущественно. Но в уровнях начиналась путаница: насколько Дрей понял карты эвакуации – уровни начали перемешиваться между собой, находясь то выше, то ниже соседних. Таковы оказались издержки «натуралистического» строительства.

В конце концов Дрей кивнул сам себе и оторвался от карты. Ему предстояло пройти сотню метров до тоннеля, плавно уходящего вниз и соединяющего все следующие уровни, по крайней мере, до нужного доставщику сто первого. Вертикальные лифты здесь давным-давно не работали, а лезть в лифтовые шахты, в которых в любой момент можно наткнуться на мертвый лифт, было не лучшим вариантом. Наклонный тоннель его вполне устраивал, тем более что он вел прямиком к нужному ему месту.

Идти в темноте по этому термитнику было мучительно, но Дрей упорно не хотел включать фонарик. Для того чтобы не спотыкаться, света ему было достаточно. Иногда он проходил все еще горящие световые панели. А свои собственные чувства доставщик давно научился держать в узде практической целесообразности.

Так что он включал фонарик на минимальной мощности лишь изредка – либо когда вокруг становилось совсем уж темно, либо если ему нужно было рассмотреть что-нибудь поподробней.

Он как раз рассматривал надпись около очередного проема, решив под конец, что это все же «94», а не «84», когда услышал звук. Возможно, он мог обманывать сам себя относительно первой цифры номера уровня, но звук не был галлюцинацией, связанной с долгим пребыванием под землей. Да и не стал бы он себе внушать настолько неприятного звука, больше всего походившего на то, что кто-то неторопливо волочит трубу по бетонному полу.

Звук шел откуда-то снизу. Дрей пару раз чуть повернул голову, подставляя то одно, то другое ухо. Уже через пару секунд он мог точно сказать, откуда идет этот скрежещущий звук. «Веретено», отвечающее за стабилизацию вестибулярного аппарата, имело один приятный побочный эффект – позволяло достаточно точно определять источник звука как раз в таких сложных условиях. Когда коридоры, когда эхо мечется от стены к стене, когда порой начинаешь вообще чувствовать себя в иной вселенной.

Дрей мог сказать, что кто-то медленно тащит металлическую трубу по бетонному полу тоннеля-спуска, по которому он шел. Тащит в сотне метров дальше-ниже. И эту трубу неторопливо тащат в сторону доставщика. Дрей мог также сказать, что труба очень ржавая, хотя был уверен, что это знание для него абсолютно бесполезно.

Глава 6

Срок годности

«Канадский шустряк» – самая известная из эпидемий нанозомбирования начала Заката. На тот момент Манчестерский протокол был уже разработан, но ратифицирован далеко не всеми странами. США и Канада до последнего вводили дополнительные условия перед принятием Протокола к обязательному использованию. Как известно, в итоге Манчестерский протокол был ратифицирован всеми правительствами без исключения, хоть и значительно позже, и зачастую не правительствами уже уничтоженных к тому моменту стран, а руководством секторов.

Канадский дипломат, пересекший океан вместе с семьей, отказался проходить обязательный по Манчестерскому протоколу месячный карантин (параграф номер два 4/JV-Протокола – карантинные обязательства секторов). Сославшись на дипломатическую неприкосновенность, он покинул зону карантина. На тот момент такие вольности иногда еще были возможны.

Особенность наноколонии «Канадский шустряк» была в том, что первые признаки заболевания можно было идентифицировать только через 7–12 дней после заражения. Пренебрежение карантином привело к превращению в нанозомби 18 тысяч нано и гибели 4 тысяч экзо и людей базовой расы. Эпидемия была быстро локализована ввиду невозможности распространения наноколонии никакими путями, кроме открытых ран на теле или через слизистые. Сектор Нева-14 обеспечил свою собственную безопасность жесточайшими методами (все зараженные были уничтожены, введен запрет на любые исследования нановируса этой категории).

Остальные эпидемии так называемого «нанозомбирования» всегда носили очень локальный характер. «Канадский шустряк» сумел распространиться из-за двух основных преимуществ – длительного периода латентной стадии и благодаря тому, что зараженные практически не отличались по скорости и реакции от людей.

Тем не менее считается, что имя эпидемии дало не это свойство зараженных, а именно действия самого дипломата, столь шустро прошедшего карантинную зону.

Сотни случаев подобного пренебрежения параграфами Манчестерского протокола и последствия, которые они вызывали, и привели в итоге к тому, что Протокол стал догмой. В конце Заката, когда людей обеих рас осталось угрожающе мало, Манчестерский протокол и его необходимость стали самоочевидными. А те сектора, которые так этого и не поняли, просто исчезли.

(Библия Нано. Приложение 1. Основные эпидемии. История и динамика)

Отступать не имело смысла. Ему надо было вперед, и это был единственный путь, который он знал. Звук приближался, хотя крайне медленно. Как будто трубу тащил кто-то смертельно уставший и никуда – абсолютно никуда – не спешащий.

Дрей двинулся ему навстречу, шагая бесшумно, но быстро. Наверное, бесполезная предосторожность, если его заметили и осознанно шли именно к нему. Но привычка использовать все шансы, что достаются, давно въелась в него. В конце концов, звук мог быть и случайным. Просто так совпало, что в пустынных подземельях встретились два одиночества.

Ему не нравилось, как много вокруг ответвлений. Слишком много. Он попал на подземную развязку, ведущую к лабораторным комплексам с разных сторон, справа и слева, и чуть вверх, и немного вниз. Главный же коридор по-прежнему вел вперед, прямо на источник звука. Дрей остановился только тогда, когда заметил далеко впереди работающую панель освещения. Он бы предпочел, чтобы первым на свет вышел излишне шумный обитатель этих мест.

Поэтому доставщик прислонился к стенке и замер.

Через минуту его ожидание закончилось. Сгорбленный, медленно бредущий человек вышел на край освещенной части коридора. Опущенная голова и длинные спутанные волосы не позволяли разглядеть лица. Незнакомец зажал трубу в обеих руках и неутомимо тащил ее вперед.

Дрей почти бессознательно использовал Тоннель сокола, и труба, на которую он в этот момент смотрел, мгновенно приблизилась. Она действительно была сплошь изъедена ржавчиной, хотя это в данный момент волновало доставщика меньше всего. Его взгляд переместился на самого человека, но даже Тоннель сокола мало что показал – только совершенно грязную одежду, грязные длинные волосы и ничего более.

После секундной задержки сработала зрительная память, и взгляд доставщика вернулся в исходную точку. К трубе, вернее, к ладоням, в которых она была зажата. Ладони тоже чернели от грязи, но не она привлекла доставщика. Одна из ладоней, которую Дрей видел лучше всего, гнила. Это было не просто заражение или болезнь – ладонь сгнила насквозь, и ржавчина трубы виднелась прямо меж белеющих костей. Человек базовой расы давно бы уже умер от заражения, экзо или нано – вылечился бы или тоже умер. И даже если бы остался жив – корчился бы от боли, несмотря на все мутации и нанообезболивание.

Но то, что шло к Дрею, уже не было человеком. Уж кого-кого, а зомби Дрей мог определить сразу. Встречались они нечасто, лишь совсем в глухих местах: если в окрестностях объявлялся зомби, то все нано вставали на дыбы и охотились за ними до полного уничтожения. Но в глухих лесах, в заброшенных городах или погибших поселках их вполне можно было встретить. Как раз там, где часто приходилось бывать доставщику. Или, например, на глубоких уровнях фортов, куда живые забредали крайне редко.

Дрей перебирал варианты. Зомби бывали самые разные. Но выжить здесь, внизу могли только те подвиды, которые не полностью утратили рассудок. Те, у которых осталось достаточно разума, чтобы уметь прятаться от охотников, не нападать на большие партии, спускающиеся сверху, и гнать добычу не в одиночку. Зомби могли охотиться стаями, доставщик об этом слышал. И в таком случае – идущий к нему был всего лишь погонщиком, задачей которого было отвлечь добычу от остальных, прячущихся в боковых коридорах. А с учетом того, где он оказался, прятаться было где – коридоры расходились в этом месте во все стороны.

Стая готовилась напасть и лишь ждала, когда добыча побежит.

Но Дрей не боялся и бежать не собирался тоже.

Он шагнул навстречу длинноволосому. Потом сделал еще шаг. Если стая большая, то самым слабым местом у них было как раз направление загонщика. Стая должна ожидать, что жертва побежит, и ждать его совсем в другом месте. Сзади, скорее всего, или в боковых коридорах, чтобы можно было быстро обложить добычу со всех сторон. Дрей не собирался облегчать им задачу. Его шаг перешел на бег.

Длинноволосый поднял голову, и черные глаза в запавших глазницах уставились прямо на бегущего. В его взгляде был разум – дикий, сумасшедший, но разум.

Руки зомби подтянули ржавую трубу, чтобы выставить ее вперед, от стены до стены, в виде заградительного шлагбаума.

Взбесившиеся наноколонии, превращающие нано в зомби, встречались самых разных видов. Ни одна из них, насколько знал Дрей, не была создана специально – это всегда были либо сбои в новых лабораториях, либо нарушение базовых программ колоний прямо в теле человека. Новые вспышки сейчас случались крайне редко, но бывали. Взбунтоваться, как оказалось, могли даже эттерны – и во втором, и в третьем поколении.

Не все нано, превратившиеся в зомби, тянулись есть живых и заражать их своей кровью и слюной, передавая вместе с ними зараженные боты. Некоторые вообще были одиночками, просто скитающимися по пустырям и покорно ждущие своей участи – чаще всего пули проходящего мимо человека, все равно, экзо это или нано. В отношении зомби у всех была почти генетическая ненависть.

Другие боты-мутанты, наоборот, делали носителей чрезвычайно агрессивными и, что было еще более опасным, хитрыми и изворотливыми. Иногда, хоть и крайне редко, бывало, что целые поселки оказывались зараженными в течение одной ночи.

Одно спасло человечество от этой угрозы – то, что такое заражение всегда, абсолютно всегда нарушало высшую нервную деятельность. Может, и не полностью, как в этом случае, но всегда. А медлительные бездумные животные в человеческом обличье были в итоге не так уж и опасны. Очаги этой болезни вспыхивали и угасали, к счастью, появляясь все реже и реже.

Потолок в главном коридоре был высок – значительно выше, чем в боковых проходах. Дрей прыгнул вверх, лишь на мгновение коснувшись подошвой железной трубы, затем второй ступив прямо на макушку загонщика и тут же оказавшись за его спиной. Но просто так убегать он не стал. Развернулся и ударил ребром той самой подошвы в основание черепа зараженного, который так и стоял к нему спиной, все еще держа выставленную вперед трубу.

Зомби не зомби, но со сломанным позвоночником долго не поживешь. Дрей кинулся вперед.

Он не льстил себя надеждой убежать от основной стаи. Они явно обустроились здесь давно, если вспоминать легенды нано наверху, и знали закоулки этих катакомб значительно лучше него. Дрей всего лишь хотел растянуть нападавших, чтобы не встречаться с ними со всеми одновременно.

Драться с зомби было легко: главное было избежать открытых ран – и у них, и у себя. Или убивать зомби издалека – наилучший вариант, если бы не одно «но»: они были в извивающихся коридорах под землей, с кучей поворотов, ответвлений, развилок. Место для засады было выбрано идеально – как раз для тех, кому нужен близкий контакт с жертвой.

Он слегка ошибся: видимо, стая здесь разрослась очень сильно. Навстречу ему из бокового прохода выскочил еще один зомби, выскочил в самый последний момент, не оставляя Дрею шанса увильнуть.

Резкий рывок головы с разинутой пастью – любимый способ нападения подобных тварей – Дрей встретил локтем, выставленным чуть выше. Удар в лоб, пусть даже и сильный, конечно, не мог убить того, кого и так можно считать мертвым, но он откинул нападавшего в сторону. Доставщик использовал появившееся расстояние, чтобы выхватить пистолет и несколько раз выстрелить противнику в сердце, предварительно благоразумно заслонив глаза рукавом.

Крови почти не было, сердце остановилось сразу, но Дрей не собирался проверять это наверняка. Он побежал дальше, лишь надеясь, что остальные загонщики все-таки позади него, а не впереди.

Наконец он услышал позади себя топот. Теперь за ним гналась вся стая, прекратив скрываться. Похоже, групповые инстинкты были у них на высоте. Показав себя добыче, они ни в коем случае не собирались ее отпускать, видимо, понимая, сколько проблем может создать оставшийся в живых свидетель. Так они и выживали в этой глубине – не выпуская отсюда никого, кто их видел. И не нападая на тех, кто мог оказать им сопротивление. И ошиблись всего один раз: недооценив доставщика.

Дрей бежал и думал, почему зомби оказались не зараженными Легионом. Но так ничего и не решил, взял за основу гипотезу, что зомби-культура настолько перестроила кровяных пловцов, что Легиону оказалось просто нечего заражать.

Топот позади него усилился – видимо, стая знала здесь короткие пути. Пробежав мимо очередной световой панели, Дрей остановился в тени и разложил приклад автомата. Боковых коридоров дальше не было, и подойти к нему незамеченным было сложно. Позиция являлась как нельзя более удобной, чтобы наконец-то дать отпор.

Накрутив ремень на локоть и поставив предохранитель на стрельбу очередями, Дрей приготовился.

Стая так и не успела остановиться, хотя первый из бегущих попытался затормозить, увидев дуло автомата. Это были самые умные зомби, которых видел Дрей, они даже понимали, что такое оружие.

Он уложил восьмерых, не подпустив ни одного к себе. Где-то позади кучи трупов, за поворотом коридора, кто-то из оставшихся начал выть. Это был сигнал, знак для остальных, значения которого доставщик не понимал. Мог только надеяться, что это означало отступить и спрятаться. Слишком большая стая просто не могла так долго прятаться, даже здесь, куда хоть и редко, но все же забредали люди. И если он убил уже десятерых, то оставшихся должно было быть совсем мало.

Дрей бежал до тех пор, пока не увидел очередное аварийное расписание. Только оно заставило его остановиться. Света в этом месте не было совсем, поэтому доставщик упер в карту луч фонарика, чтобы как можно быстрее сориентироваться.

Казалось, нужная ему лаборатория совсем близко. Несколько поворотов, легкий спуск, проскочить какую-то насосную станцию – всего полкилометра пути. Дрей вновь побежал, одновременно чуть-чуть сместив внимание на отчеты, которые обновлял Шимомура. Его перестала интересовать детальная статистика заражения, хотя одно он увидел – количество жандармов так увеличилось, что потом будет отдельной проблемой, как вывести лишних из организма. Но эту проблему он бы с удовольствием порешал, будь ему дана такая возможность. Дрей посмотрел лишь в конец, на остаток времени. Шимомура обещал не более десяти часов – это все, что ему оставалось.

В принципе Дрей мог сказать, что справился. Лаборатория была в двух шагах, и никто, никакие зомби не могли помешать ему до нее добраться. Если только он найдет антидот, он сможет спокойно им воспользоваться, после чего не торопясь вынести остальную часть наверх, где ее начнут дублировать. А еще лучше, чтобы антидот был не один: тогда он сможет спасти кого-нибудь уже по дороге – какого-нибудь еще ходячего и говорящего легионера.

Освещение в насосной станции оказалось намного лучше, чем в коридорах. Чувствовалось, что за ней следили до последнего, и персонал форта бывал здесь даже тогда, когда все остальные коридоры этих уровней давно пустовали.

Даже несмотря на хорошее освещение, Дрею здесь не нравилось. Слишком узкие были проходы между шкафами с оборудованием, слишком много поворотов и тупичков. Идеальное место для засады, особенно потому что обойти его никак нельзя. Если двигаться основным коридором – то до нужной ему лаборатории пришлось бы крутиться еще почти километров пять, а так, напрямую, он должен оказаться в точке чуть ли не сразу по выходе со станции.

Здесь чувствовалось низкое гудение. Моторы станции работали, прокачивая накопившуюся на уровнях воду куда-то, где она не представляла угрозы.

Дрей подошел к столу, стоявшему прямо в середине станции, на небольшом пятачке между шкафами. И стол, и стенд на стене перед ним был увешан технологическими картами. На некоторых из них уже было ничего не разобрать, другие сохранились весьма неплохо. Большинство этих документов не представляло для доставщика интереса, но, несмотря на нехватку времени, он продолжал их исследовать.

Судя по всему, системы форта пытались вытянуть энергию из всего, из чего могли. Если вода спускалась с уровня на уровень – то это сопровождалось маленькой гидростанцией. Термальные станции использовали перепад температур на разных высотах и вносили свою лепту в энергопоток Баюна. Все системы дублировались и перехлестывались, так что было даже непонятно, тратит ли насосная станция, центр которой был здесь, энергию или умудряется ее еще и вырабатывать. Но что для Дрея оказалось особенно интересно – так это то, что излишки воды постоянно выдавливались в подземное озеро, находящееся достаточно далеко в стороне. Строители воспользовались какой-то из пустот, укрепили ее и сделали из нее нечто вроде балансировочного бачка, в который постоянно закачивали воду, сочащуюся по уровням. Если этот резервуар оказывался почти полон, то из него вода выкачивалась куда-то еще, скорее всего – на поверхность, с дальнейшим выбросом в соседнюю реку.

А сейчас воды в резервуаре было очень много. Вполне возможно, что насосы, отвечающие за контроль уровня, вышли из строя. Или не справлялись с нагрузкой. Все датчики показывали, что скоро качать воду окажется некуда. Но у воды был другой путь. На ближайшем пульте-шкафе Дрей увидел рычаг, с несколькими предохранительными системами, позволяющий быстро и кардинально решить эту проблему.

Дрей подошел поближе, чтобы полностью прочитать надписи и посмотреть на соседние приборы, но шорох, донесшийся из-за угла, заставил его отвлечься.

Все-таки эта стая оказалась на редкость изощренной. Даже не столько ввиду того, что сумела устроить повторную ловушку профессиональному доставщику, но уже потому только, что стая такого размера оставалась незамеченной на этих уровнях так долго.

Зомби лезли со всех сторон. Их было еще, наверное, с десяток, но в узких проходах насосной станции этого казалось вполне достаточно. Дрей сразу забросил автомат и пользовался лишь пистолетом. Первого вывалившегося из-за угла он успокоил сразу – двумя выстрелами в район сердца. Труп зомби завалился назад, но следующий за ним не позволил ему упасть. Эти зомби были умны, очень. Второй подхватил своего приятеля и, пользуясь им как «живым» щитом, попер прямо на Дрея.

Дрей прыгнул и ударил ногой и по «щиту», и по его держащему, устраивая кучу-малу, которая зацепила еще двоих. Он не стал ждать, пока они поднимутся, и развернулся. Успел выстрелить в набегающего на него с другой стороны. Инерция заставила зомби с уже разорванным пулей сердцем продолжить движение, и Дрей даже ему помог, пропустив его мимо себя и ударив сзади. Труп упал сверху на уже образовавшуюся кучу. Проход с другой стороны оказался свободен, и доставщик сделал шаг в ту сторону, намереваясь хотя бы вырваться из узкого коридора.

Зомби упал на него сверху, и набравший скорость Дрей лишь успел чуть отклониться, чтобы не оказаться погребенным охотником. Зомби обвил руками его ногу, вцепившись намертво. Дрей вновь прикрыл глаза рукавом и выстрелил – на этот раз в голову. Тяжелый сгусток темной крови выплеснулся ему на брюки, оставляя Дрею лишь надежду на то, что ткань джинсов достаточно плотная и никаких ран в этом месте у него нет.

Что было хуже – так это то, что мертвый зомби, даже с раскроенным черепом, так и не отцепился. С такой гирей, прикрепленной к его ноге, двигаться Дрей не мог.

Сзади пачка начала высвобождаться из образовавшейся кучи, и Дрей, почти не глядя, несколько раз выстрелил в ту сторону, уменьшая количество противников и добивая обойму. Перезарядил. Из-за поворота на него выскочил еще один, и, судя по вибрации шкафа, рядом с которым он стоял, на него лезли еще несколько.

Дрей дернул ногой. Но груз зацепился намертво. Тогда доставщик выстрелил в свежего врага, роняя его на пол, и уперся второй ногой прямо в череп висящего на нем зомби, пытаясь освободиться.

Руки мертвеца лишь начали поддаваться, постепенно отпуская ногу Дрея, когда сверху на него повалился еще один. В попытке уйти от столкновения Дрей начал падать, одновременно стреляя прямо вверх. Его окатило кровью и ошметками плоти падающего на него трупа.

Шимомура заверещал. Заражение через слизистую. Заражение через свежую царапину на лбу от неудачно отрикошетившей гильзы. Дрей столкнул с себя труп, только для того чтобы увидеть, как на него прыгает еще один зомби. Выпустив пистолет, он схватил голову пытающегося добраться до его шеи врага и свернул ему шею. Постарался откинуть его в сторону. Шимомура дал предварительный анализ: зомби-колония в базовом варианте способна была перестроить организм за десять минут. Дрей приподнялся, и сзади кто-то тут же вцепился в его плечо. Зубами, судя по болезненности ощущений. Шимомура тут же это подтвердил, обозначив еще один очаг заражения.

Дрей отклонился назад, давя плечом прямо на череп противника, блокируя боль, и просто вывернул плечо из челюстей зомби, правда, вместе с куском мяса, оставшимся во рту у охотника. Кровь хлынула из раны потоком, но сейчас это было даже хорошо. Доставщик ударил зомби, все еще пытающегося заглотить попавшую ему в рот добычу. Ударил пястной костью ладони, максимально отодвинув большой палец, как серпом. Зомби в бытность свою был мужчиной, поэтому кадык вошел глубоко в горло, перекрывая дыхательные пути.

Шимомура обозначил конфликт двух культур – ботов легиона и ботов зомбирования – внутри организма Дрея. Сейчас вопрос, кто первым закончит заражение – зомби-колония или легионеры, – носил для Дрея чисто академический характер.

Стая схлынула. Дрей подобрал пистолет, но еще шевелящихся зомби добил из автомата. Когда он выходил из насосной, Шимомура обновил статус заражения.

Он наткнулся на оставшихся у самой лаборатории. Здесь были все, вперемешку. И те, до кого дотянулись нанозомби, и те, кто попал под первый удар Легиона. И неудачливый отец юной прелестницы-нано, тот, что стал невольным виновником эпидемии.

Видимо, зомби сюда привел он. Нано пришел сюда не один – их было несколько, и кто-то успел открыть дверь лаборатории, пока остальные отстреливались от стаи. Но уйти не успел никто. И зомби тоже.

Не все еще были мертвы: война двух агрессоров в некоторых телах дала странный эффект. Пока боты-легионеры пытались заразить кровяных пловцов, их атаковали боты зомби-колонии, которым было все равно, на что нападать. Сжирали, но не могли переварить слишком необычную добычу.

Это выглядело ужасно. Похожие на трупы тела начинали неожиданно дергаться в конвульсиях. Один даже открыл глаза и уставился на Дрея. Угрозы они не представляли – все эти полумертвецы были, со всей очевидностью, уже лишены основных двигательных функций, но доставщик остановился. Просто не мог двинуться вперед среди шевелящейся массы тел.

Легион атаковал даже тела тех, кто был зомбирован уже давно. Последние кровяные пловцы уничтожались, а вместе с ними уходили и остатки жизненных функций, что еще теплились в этих телах после зомбирования. Судя по всему, та стая, что напала на него в насосной, была тоже заражена, но позже, поэтому оставалась боеспособной. До встречи с ним.

Время шло, а Дрей все стоял, словно ожидая, что масса тел наконец-то перестанет двигаться.

Как ни странно, но заражение Легионом даже пошло Дрею на пользу. Жандармерия так разрослась за это время, что рьяно и эффективно начала расправляться с новыми пришельцами, которые, в отличие от ботов Легиона, маскировались значительно хуже.

Шимомура предлагал варианты – один из немногих случаев, когда Дрей мог выбрать путь обороны осознанно, а не опосредованно используя нанокомпьютер. И он выбрал – самый экзотический. Жандармерия перешла в оборону. Сейчас за каждым кровяным пловцом, еще оставшимся незараженным, следовал жандарм, нападая на любого легионера, пытавшегося приблизиться. А в это время во всей кровеносной системе начались схватки между легионерами и ботами-зомби.

Через минуту Дрей получил новый статус, который говорил, что, возможно, у него есть больше двенадцати часов. Уйма времени.

Дрей шагнул вперед, тщательно выискивая свободные участки пола между телами, прежде чем на них ступить.

Он предпочел прикрыть дверь в лабораторию. На всякий случай. Было бы удивительно, если снаружи после стольких напастей оставался бы хоть кто-то, еще способный двигаться. Но за закрытой дверью все равно казалось спокойней.

Нужную комнату он нашел сразу – лаборатория здесь была небольшой, всего с одним хранилищем. Ампула-шприц с жидкостью синего цвета тоже была единственной – одной из надежд Дрея суждено было угаснуть.

Ошибиться было невозможно: место рядом пустовало. Судя по всему, именно отсюда его собрат-экзо и вынул Легион, начав цепь столь плачевно закончившихся событий.

Антидот оказался без тары. Дрей вынул из рюкзака недавно упакованный туда «Бульон» и, безжалостно избавившись от содержимого, приготовил контейнер для нового гостя. Но сначала у него оставалось еще одно дело – ввести антидот себе.

Он уже начал поднимать крышку, под которой сиротливо лежал антидот, когда его глаза наткнулись на текст, вытравленный прямо на прозрачном стекле. Слева, со стороны пустой ниши было краткое описание Легиона. Настолько скупое, что действительно можно было решить, что это всего лишь разовая отрава. А справа, над ампулой антидота, было написано:

«…Базовый образец. В целях безопасности имеет ограничение по времени использования. Должен быть клонирован или введен в объект в течение 15 минут с момента вскрытия внешней упаковки, или перестанет представлять ценность…»

Получалось, что если он вскроет ампулу сейчас, то наверх нести будет уже нечего. Интересная дилемма: сразу обезопасить себя – или рискнуть в надежде спасти половину человечества на поверхности.

– Приехали, – вслух произнес доставщик.

Глава 7

Перекодировка

Практически все мышечные усилители скелетных мышц относятся к категории бланков ввиду чрезвычайной сложности передачи их наследственным путем, а также из-за достаточно слабого влияния мышечной силы нано на выживаемость.

Бланки мышечных усилителей чрезвычайно разнообразны и, как правило, предназначены для использования только на отдельные группы мышц, хотя некоторые носят универсальный характер.

Ввиду того что изначально все из известных бланков замещают (дополняют) моторные единицы скелетных мышц, в их названии всегда используется кодировка ME, что позволяет легко отличить их от других бланков. Силовые бланки сопровождаются кодировкой FR, бланки, нацеленные на выносливость, – FF. Дальнейшие детали кодировки приведены в конце этого текста.

Общими характеристиками мышечных усилителей является то, что они не подвержены тренировкам (не улучшают/ухудшают свои качества в ходе нагрузки), боты прекращают развитие непосредственно после развертывания в отдельной мышце, а разрыв отдельного бота (аналога моторной единицы) безусловно приводит к его потере.

Не рекомендуется наращивать мышечными усилителями мышечную массу отдельных мышц более чем вдвое, если в описании бланка специально не оговорены особые условия его применения. С высокой вероятностью это приводит к атрофированию естественной мышечной ткани.

Наиболее известным модификатором класса FF является бланк Фидиппид (Фидиппид FF-ME, известные подвиды: класс 1, класс 2, класс 3), позволяющий нано, к примеру, преодолевать большие дистанции без остановки. Наиболее известным модификатором класса FR является бланк Али (Али FR-ME, известные подвиды: класс универсал, класс экстра), позволяющий в разы увеличить силу удара с использованием модифицированной группы мышц.

Хотим также обратить внимание, что для общей выносливости и силы организма нано более значимыми являются наномодификаторы кровеносной (начиная с кровяных пловцов) и нервной системы. Чрезмерное и бездумное увлечение молодым поколением нано силовыми усилителями опасно.

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры-наномодификаторы)

Дрей вышел из лаборатории только после того, как обшарил ее снизу доверху. Но это ничего не поменяло – в его рюкзаке была только одна универсальная упаковка, а в ней только одна ампула. И не так много времени, чтобы успеть подняться наверх, где ее смогли бы безопасно клонировать.

Доставка есть доставка. Заказ должен был быть исполнен, раз уж доставщик за него взялся. И как бы мало времени ни оставалось, его все еще было достаточно, чтобы рискнуть и пронести антидот на поверхность.

Сначала казалось, что снаружи лаборатории ничто не изменилось: все та же слабо шевелящаяся масса тел.

Но один из лежащих неожиданно приподнялся, встал на четвереньки и мотнул головой, пытаясь прояснить сознание. Потом его взгляд уперся прямо в доставщика, только что вышедшего из шлюза. Дрею хотелось поверить в чудесное исцеление, если бы не одно «но»: пришедший в себя был из тех зомби, что были заражены Легионом, а не наоборот. Весь его кожный покров пузырился от язв и нагноений, и ничто, абсолютно ничто в его взгляде не выдавало осмысленности.

Похоже, что в схватке двух противоборствующих эпидемий начало рождаться нечто новое, и почему-то Дрей был уверен, что это нечто окажется еще более ужасным, чем оригинальные образцы.

Модифицированный зомби попытался встать, но перестройка его организма еще не закончилась, и он был слишком медлителен. Дрей плавно проскользнул мимо, легко избежав потянувшейся к нему руки.

Быстро шагая по коридору, он прикидывал, чем может закончиться новый вариант эпидемии. Все могло ему просто померещиться – это тоже надо было брать в расчет. Последняя попытка умирающего встать на ноги и схватить кого-либо поблизости могла быть чисто рефлекторной. Могло быть, что он уже умер окончательно и что скоро все лежащие у лаборатории и вообще все на этих уровнях умрут окончательно.

Но могло быть и иначе.

Уже через сотню шагов он принял все решения, которые должен был принять. Учел все варианты, которые мог рассчитать. И выстроил все свои действия на много минут вперед. Поэтому потом он только действовал, больше не останавливаясь.

Заламинированная схема, прибитая к стене насосной станции. На ней ему нужен только один элемент – клапан аварийного сброса воды. Такой есть, и он должен полностью затопить все уровни ниже того колодца, в котором развлекался настенной живописью обличитель «Наноздоровья». Он прямо здесь, этот клапан, приводится в действие прямо из этой насосной станции, Дрей смотрит на схему лишь для того, чтобы убедиться в том, что запомнил раньше, и для того, чтобы понять, сколько времени у него останется.

Времени у него будет немного, но, значит, мало его будет и у новой заразы. Кто знает, до чего она сможет допрогрессировать через час-другой.

По трезвом размышлении, оно и к лучшему. Чем быстрее он окажется наверху, тем больше у него шансов. Так что вода может оказаться хорошим ускорителем, а если она пригодится для чего-то еще, так и хорошо.

Пока он крутит вентиль, открывая клапан, на него нападают еще двое зомби. Похоже, они только-только заражены Легионом, потому что двигаются медленно и неуверенно. Дрей расстреливает их, не прекращая вращать колесо.

Управление запорным клапаном полностью механическое, потому что колесо поддается с большим трудом, но верно также и то, что проектировал здесь чудо-механик, потому что система передачи усилия сделана так, что оно все же вертится, и, что вообще невероятно, управление до сих пор работает. В какой-то момент вращение колеса начинает сопровождаться слабым низким гулом, затем этот звук становится все громче и отчетливей, а в конце добавляется еще и ощутимая вибрация.

Дрей не пытается докрутить вентиль до самого конца – он останавливает это занятие где-то посредине, в расчетной точке, где, как ему кажется, он оставляет себе достаточно времени, чтобы успеть покинуть нижний блок и добраться до «безопасного» семидесятого уровня.

Он бежит быстро, но все же под конец ему кажется, что он переборщил с клапаном и крутанул колесо пару лишних раз. Вода уже хлюпает у него под ногами, ручьи обгоняют его и устремляются вперед, еще десяток минут – и ему придется плыть.

До колодца остается всего ничего, когда дорогу ему перегораживают остатки стаи. Немного – пять-шесть зомби. Эта стая выжила только потому, что не оставляла живых свидетелей. У них это заложено на рефлекторном уровне, и ни Легион, угрожающий стае чем-то более опасным, чем разоблачение, ни поток, который приближается к ним, не может сломить наработанного годами рефлекса.

Это последние из стаи. Они собрались, выследили доставщика и собираются вновь напасть. Пока даже не напасть – они просто перегораживают ему путь. Сейчас их устроит, чтобы он просто остался в их владениях, а уж они сумеют как-нибудь разобраться, что к чему, и подловить его в темном месте.

Но это сейчас меньше всего устраивает Дрея. Он выпускает весь рожок, сбрасывает его и тут же защелкивает новый. Единственный оставшийся из стаи сумел скрыться где-то в боковом проходе. Пусть, Дрей не собирается гоняться за потенциальными утопленниками, тем более что сам может легко оказаться в их числе.

Новый поток воды сзади сбивает его с ног и тащит вперед. Это опасно: если его утащит мимо колодца, он может никогда до него больше не добраться. Сила воды намного сильнее любых мутаций, позволяющих его мышцам держать неимоверные нагрузки. Но не сильнее его сообразительности.

Дрей изворачивается, хватается за какую-то балку и с трудом удерживается, противостоя потоку. Как только уровень воды поднимается почти до самого потолка, скорость потока замедляется, и Дрей спокойно доплывает под водой до колодца, к которому уже вплотную подступила вода, пока еще лишь немного не доставая до круглого туннеля наверх, на свободу.

Тут валялась деревянная палета, не сгнившая за все это время окончательно только потому, что воздух в подземельях был слишком сухим из-за вентиляции. Может, она и начала гнить в последнее время, но пока еще держалась. Сейчас палета плавает под потолком. «Поднимемся с удобствами», – думает Дрей и толкает дерево к колодцу.

Что-то ломается там, в подземной механике защитных сооружений, а может, просто вода уже заняла все свободное место ниже семидесятого уровня – и теперь рвется на завоевание новых территорий, но как только Дрей забирается на свой транспорт, он почти что несется вверх – так быстро повышается уровень.

Он выскакивает из колодца как пробка и начинает опасаться, что вода пойдет и выше, и он не успеет ее обогнать. Но новые завоевания оказываются слишком большими, и поток успокаивается, лишь маленькими ручейками разливаясь из колодца. Очевидно, вода будет заполнять этот уровень неделями, а может быть, не сумеет заполнить никогда. Может быть, подземное озеро просто исчерпало себя, оказалось опустошено, а может, оно просто находится ниже и не способно обеспечить тылы авангарду из грязной пены.

Дрей стоит и смотрит на колодец. Как бы он ни торопился наверх, он не хочет, чтобы снизу прорвалось хоть что-нибудь из непонятной комбинации двух заражений. Что-нибудь, кроме него самого. За себя он уверен – он чувствует, как организм заканчивает расправляться с ботами-зомби. Ну а Легиона наверху бояться уже поздно – им и так заражены все верхние уровни. Те из нано, кто может еще оставаться в живых. Остальные – просто убиты им же.

Дрей ждет, но из колодца не появляется ничего. Он не может ждать вечность, но не может и оставить этого поста без присмотра. В конце концов он вырывает сетчатую секцию из ограждения вокруг колодца и с трудом вклинивает ее в его жерло. Для верности накидывает сверху мусор потяжелее – весь, что может обнаружить вокруг. Сетка надежно, как ему кажется, перекрывает путь наверх. Если кто-то из зомби каким-то чудом выжил и решит выплыть – обессилевший пловец упрется в эту преграду и погибнет. Это все, что доставщик может сделать, – ему нельзя больше ждать: он устремляется дальше, к лестнице наверх…

Двадцать первый этаж казался тихим и безмятежным – таким же, как Дрей его покинул.

Дрей специально прошел мимо того места, где оставил труп легионера. Тело так и валялось нетронутым, не изменившим положения.

Почему-то доставщика это успокоило мало. Он подходил к лестнице, ведущей с этажа, очень медленно, все время оглядываясь и остерегаясь.

После шевелящихся трупов на нижних уровнях он готов был увидеть здесь все, что угодно. И свалка из мертвых тел, устроенная автоматизированной пулеметной точкой, его просто страшила.

Но тела так и остались телами. В отличие от окружения лаборатории, здесь трупы не пытались вновь подняться.

Дрей осторожно пробирался между мертвецами, одновременно пытаясь придумать, как побыстрее проскочить мимо пулемета. Другой подъем был почти в полукилометре отсюда, и, при прочих равных, доставщик предпочел бы возвращаться старым путем. Время для него сейчас дороже всего остального.

Самый простой путь – взорвать, но тем самым он оголял проход. Еще раз посмотрев на валяющиеся везде тела, Дрей подумал, что сохранять целостность блокады сейчас стало неактуально.

Гранаты он тоже держал в рюкзаке, в паре наружных клапанов. Как-то не нравилось ему носить их на теле, хотя Дрей и понимал, что это всего лишь предубеждение. Он приостановился, чтобы выдернуть одну. Наверное, лишь эта остановка дала ему поле для маневра.

Дрей точно помнил расположение всех тел, мимо которых проходил по пути в лабораторию. Все они лежали точно так же, как и сейчас. Поэтому когда тело мужчины, лежащего лицом вниз в луже крови, начало шевелиться, доставщик прекрасно осознавал, что это именно тот самый труп, который пролежал здесь достаточно давно. А в первые мгновения ему так хотелось надеяться, что это всего лишь банальная засада, что кто-то спрятался среди мертвых тел, чтобы напасть неожиданно.

Возможно, катализатором того, что труп начал вставать, стала как раз внеплановая остановка доставщика или то, что он вытащил из рюкзака гранату. Возможно, организовавшие засаду подумали, что обнаружены. А может быть, это стало лишь случайным стечением обстоятельств.

Дрей сразу отступил на пару шагов назад, на пятачок, свободный от мертвых тел, любое из которых сейчас могло представлять угрозу.

Мертвый мужчина сел прямо на полу и начал протирать глаза, кровь на веках которых так запеклась, что труп просто не мог их открыть. Говорить он начал одновременно, хотя звук голоса казался больше похожим на скрип – так сильно пересохли голосовые связки.

– Мы получили доступ к новым вычислительным мощностям, – скрипнул мертвец, – что позволило пересчитать все пограничные условия действующих императивов. Императив номер один исполняется хорошо. Императив номер два – в ходе выполнения, состояние удовлетворительное. Расширенная интерпретация комбинации второго и третьего императивов считает, что необходимо уничтожение всех барьеров.