Империя добра бесплатное чтение

Часть I. Образование

Вывожу аксиомой – весь вред нашего времени в студентах и учащихся, кои позволяют себе думать вольно, а выражаться грамотно. Педагоги современные взращивают в умах и сердцах подопечных собственные гнусные мысли о равенстве и безбожии. Более того, молодые люди из семей рабочих, мнить себя начинают права и свободы имеющими, на мятеж способными.

Посему, с Высочайшего позволения, уведомляю всякого, что к испытаниям вступительным для зачисления в университеты Отчизны нашей с года грядущего допускаются сыны и дочери исключительно происхождения дворянского, дабы остановить усиление сословий низших.

Из доклада министра Народного просвещения Российской империи

Доброславского Н. Г.

от 14 декабря 1924 года

1

Очевидно, гадать по «Истории Российской империи для учащихся 11 класса» – идея скверная! Регина нервно захлопнула уже ненужный учебник и отбросила в сторону холщевой сумки, из которой торчал такой же ненужный аттестат об окончании старшей школы.

– Я сегодня утоплюсь, Динка! – пылко заявила девушка.

– Не утопишься, тебя Марина Владимировна к ужину ждет. Просила не опаздывать.

Регина издала неопределенного содержания звук и откинулась на скамейке. Сегодня она могла бы нести документы в Университет! А вместо этого сидит здесь с Динкой и ждет, когда ту заберет мамка и потащит в приемную комиссию.

– Это не честно! – Регина обрушилась на колени, так и не произнеся вслух, что там именно несправедливо.

Утром Регинина маманя, Марина Владимировна, весьма однозначно выразила, какая судьба ждет дочку после сегодняшнего ужина:

– Региша, солнце мое, не задерживайся на вручении, вечером Гаврил Макарович с сыном к нам заглянут.

Регишу передернуло при упоминании сына Гаврила Макаровича. Бывают же такие дурные люди! Ванька – добрый малый, предпочел окончить девять классов и двухгодичную техническую подготовку. В последние десять лет к такой схеме прибегали многие представители купечества, считая, что дополнительные профессиональные навыки будут полезнее изучения стереометрии и Толстого.

Да что греха таить! Было время, Регина и сама хотела уйти на эту подготовку по направлению «Украшение оберток и коробок», но передумала: все знали уровень обучающихся на этой подготовке. К тому же, учиться до одиннадцатого класса она могла в любой школе и, спасибо ее любимому папочке, закончила Регина Котова не абы что, а «Гимназию имени Николая I с углубленным изучением физики и физической культуры». Да не просто закончила, а свела близкое знакомство с прелестной графиней Диной Гирс.

– Я бы может тоже хотела замуж, но маменька настаивает на факультете психологии. Говорит, что деток потом воспитывать будет проще, – заявила Дина, наблюдавшая за несдержанными движениями подруги.

Регина недовольно перевела взгляд на собеседницу: замуж та хочет! Посмотрите-ка на нее! Дина была породистой, от этого вся жизнь у нее сложится наилучшим из возможных образом. И не имеет значения пойдет ли она сперва в университет, а потом замуж или наоборот – сперва замуж, а потом в университет.

– Нет, на психолога я б и сама не пошла, – не могла не согласиться Регина. – Все эти мозгоковыряльщики – граждане странные.

– Вот, Региша, и кто захочет на странной жениться?

Дина вздохнула. Признаться, она завидовала Регине, которая ни в чем не знала нужды и даже муж у нее нашелся сам собой. Семья графини Гирс разорилась еще в прошлом веке и теперь едва сводила концы с концами. Высокая Дина, вся настолько вытянутая, что казалась прекрасным мифическим существом и невысокая, во всех смыслах приземленная Региша – дуэт настолько контрастный, что, реши они сбежать из-под родительского крыла, вполне могли бы попытать удачу в цирке.

– Туда же поступает Гена, кажется мне, маменька просто сосватать меня пытается…

Еще одна страшная несправедливость, по мнению Регины: как можно так бездарно тратить свой шанс на образование? Тебе дают возможность учиться, а ты идешь туда мужика искать. Был бы у Региши шанс поступить, она бы ни на какую любовь распыляться не стала. Но вслух, как всегда деловито-легкомысленно, заявила:

– Дина, делай, что хочешь, но не выходи за Гену! Я не доверяю людям, которые имя Генрих сокращают до Гены!

– Разве есть его вина в том, что родители так решили? – удивилась Дина.

– Нет, но это многое говорит о его семье!

Девушки сидели в тени деревьев сквера на площади Искусств, где частенько задерживались после школы. Так странно было осознавать, что этот жизненный этап пройден, что кончились беззаботные будни гимназисток.

– Я не представляю, что в сентябре буду сидеть за партой без тебя… – окончательно погрустнела Дина, ее темные глаза точно померкли.

– А я не представляю, что не буду сидеть за партой… – также тихо отозвалась Регина.

Отличница Регина Котова не поступит в университет не оттого, что училась недостаточно усердно, а потому, что министр Н. Г. Доброславский более ста лет назад решил, что кто-то может родиться недостойным Университета. Едва ли отличницу Регину утешал факт того, что она смогла окончить одиннадцать классов престижной гимназии, что дети крестьян имели право только на четыре класса начальной школы, а высшие чины низшего сословия и рядовые пролетарии – на девять и двухгодичную техническую подготовку. Положение чуть лучше ее было разве что у интеллигенции, которая могла окончить одиннадцать классов и высшие курсы. Однако чужие горести никогда не доставляли радости Регине.

Регина Котова из купеческой гильдии, что означало ее принадлежность к низшим предпринимателям. Это давало ей возможность продолжить освоение любой специальности исключительно в домашних условиях, без возможности получить должность, например, при дворе или в правительстве. Девушки из семей подобных Котовской, как правило, выходили замуж и следили за хозяйством. Родители не считали нужным давать им образование большее, чем необходимо для становления успешной хранительницей очага. Разумеется, в случаях, когда дочь должна стать единственной продолжательницей дела отца, некоторые родители принимали решение обучить ребенка с лучшими преподавателями или отправлять в Европу. Но Регине не повезло и здесь – ее маменька родила двух здоровых сыновей, которые никогда не питали страсти к знаниям, зато имели врожденную предпринимательскую жилку. Уже давно они весьма успешно продолжали торговое дело семьи в Москве и Владивостоке.

Разумеется, во всех правилах есть исключение и «всякий молодой человек, отличившийся выдающейся отвагой и отмеченный высочайшим знаком признания, имеет право на обучение в Императорской военной академии», но едва ли у Регины был шанс попасть в категорию отмеченных высочайшим знаком. А жаль.

Возле девушек остановился дорогой, но старенький кабриолет и посигналил. Катарина Гирс помахала дочери рукой. Регина не знала почему, но показалось, что с Диной она больше никогда не увидится. Не потому, что они слишком разные или из-за страшной загруженности обеих. Это случится из-за Регининой зависти: она не простит подруге высшего образования, она не сможет чувствовать себя равной рядом с графиней. Так часто бывает, дворянские дети дружат с простолюдинами в школах, а потом расходятся. Наверное только из-за этой непрочности школьной дружбы, правительство и позволяло тем же купцам учиться в императорских гимназиях и лицеях.

Регина проводила Дину до машины, обняла и помахала вслед. Показалось, что та украла ее жизнь.

Регина не знала, чем себя занять, но четко понимала, что на ужин с Ваней не пойдет. Ей уже не дали продолжить изучать физику, ладно, здесь ничего не поделать. Но вопрос любви она оставит себе. Ваня не мужчина ее сердца, не мужчина ее уровня. Она кинула учебник в мусорку, вытащила из сумки аттестат и бросила туда же. Горделиво развернулась и пошла прочь. Прошла три шага и вернулась к урне, достала аттестат и сунула обратно в катомочку: Регина та еще мятежница, но у всего должен быть предел.

Без особой цели она бродила по городу, ощущая какую-то тотальную беспомощность. Начал накрапывать дождь. По привычке, Регина умело подобрала рыжие кудри под шляпку, пряча их от капель. Зачем? В гимназии учили сохранять прическу, быть идеальными. А Регина такой никогда не была. Разумеется, всему-то она обучилась, но вот природной грации, манер и выдержки в ней не было. Регина не любила носить тесную школьную форму, предпочитая легкие сельские платья. Может быть, если бы Региша родилась в семье крестьян и не познала всех радостей образования, не успела бы осознать всю остроту своего ума, она была бы теперь многим счастливее?

Когда дождь стал невыносимо сильным, Регина, как отсыревший воробей, уселась на внешний подоконник одного из подвальных окон Зимнего дворца. Странное место, которое они однажды открыли с Диной. Не ясно почему, но именно около этого единственного окна не было камер, две крупные клумбы делали всякого там присевшего невидимым охране. Единственной хитростью было пройти до тайного местечка так, чтобы гвардейцы не заметили.

По привычке она достала из верной сумки, расшитой мелкими цветочками, пачку сигарет и закурила. Дина и Регина частенько пробирались туда покурить. Такое своеобразное протестное движение со стороны девочек-подростков. Они точно не знали против чего выступают, но подобное бунтарство находили очаровательным.

Однажды Регина подумала, что реши она прикончить ту сволочь, не дающую ей учиться, наверняка бы воспользовалась именно этим окном. Только вот кого ей приканчивать? Было ощущение, что если никто против такого несправедливого безобразия не возражает, то не такое уж это и безобразие.

И вот, по доброй традиции, Регина закурила, пытаясь согреться промокшей кофтой. Наверное, пора посмотреть правде в глаза: она не хочет замуж за Ваньку, но выйдет, она не хочет прекращать учебу, но прекратит, она не хочет идти на ужин, но пойдет. Это такой несправедливый мир. Глуповатый Гена, который Генрих, поступит без проблем на свой психфак, как и Дина. Регина первая в классе, но у нее нет и шанса заглянуть в Большой университет. Не справедливо! Невыносимо!

По щекам потекли противные слезы беспомощности. Регина не любила плакать и старалась подобных слабостей себе не позволять, но раз уж она здесь одна… Девушка тяжело вздохнула и облокотилась на окно. И то, о ужас, раскрылось. Хуже того, мокрая Регина вместе с тлеющей сигаретой и своей скромной котомочкой перекувырнулась в темную пропасть.

Сначала ей показалось, что она умерла. Потому что нельзя грохнуться с такой высоты и остаться целой и невредимой, приземлившись на спину! Она что же, окно разбила? Какой кошмар! Ее посадят за вандализм! Лучше бы она сейчас открыла глаза и оказалась мертвой!

И все же, Регина перестала щуриться, ощупала себя и пришла к выводу, что после падения сломалась одна лишь сигарета. По невероятной случайности, еще более невероятной, чем открытое окно в подвал императорского дворца, на полу лежало что-то мягкое, вроде мата в спортивном зале.

Ладно, если Регину только посадят! Но что, если маманя узнает об этом ее… Даже в мыслях Региша не могла подобрать нужного слова, для описания ситуации. Если уж она не умерла, то пусть ее арестовывают и ссылают в Сибирь… Главно, чтобы родителей в известность не ставили.

Она огляделась: темное просторное помещение, соединенное арчатыми сводами, заставленное ровными стеллажами. Где-то у дальней стены горел свет, указывая на то, что за поворотом скрывается что-то поразительно интересное. Самое необычное, что размещалось в дворцовом подвале – вешалка с портпледами. Один из них был приоткрыт и оттуда высовывался расшитый бисером рукав бального платья. Регина заметила его лишь краем глаза, не поняв, что именно высовывается из чехла. Но камни так ярко искрились в мягком свете улицы, что взгляд то и дело возвращался к ним.

Регине стало дурно. Одно дело курить у дворца, другое – вломиться в него! Она быстро вскочила на ноги. Будучи девушкой смышленой, задрала голову вверх и начала озираться в поисках камер. Маманя ее прибьет. А что если ее сочтут террористкой? Девушка снова зажмурилась, пытаясь сосредоточиться.

– Так, – принялась размышлять она, – меня еще не… – она осеклась в своих мыслях раньше, чем додумала хоть что-то. – А что я теряюсь?

Региша развернулась и уставилась на открытое окно. Не так и высоко, она вполне может подтянуться, не зря ей и по профильной физкультуре ставили отлично! Внезапное осознание того, что она не заперта, добавило какой-то уверенности. Будучи человеком последовательным, она подошла к окну, ухватилась за подоконник и подтянулась. Ничего сложного для невысокой и спортивной Регины Котовой, носившей гордое имя лучшей гимнастки начальной школы.

Так она снова оказалась близка к свободе и заурядной жизни. Вздохнув с облегчением, Региша вылезла на улицу, прикрыла окошечко и отряхнула свою парадную форму. Вот это история! Вот это ситуация! Выброс адреналина выбил из ее мыслей всякое уныние. Даже вероятная помолвка с Ванькой перестала казаться чем-то совсем уж пугающим. Ладно, не перестала казаться, просто Регина перестала о ней думать.

– И вот, с сентября начнем возить в Петербург корм для этой уродливой скотины! – подытожил Гаврил Макарыч.

– Как интересно, правда, Региша? – обратилась к дочери Марина Владимировна, подозревавшая в той безучастность в разговоре.

– Не то слово!

К удивлению Марины Владимировны оживленно кивнула девушка. Марина Владимировна напряглась: женщина прекрасно знала отношение дочери ко всему этому процессу вероятной помолвки. Когда чадо только пришло домой, суровая мать семейства рассудила, что вся ее веселость – результат удачного награждения за академические заслуги. Но теперь все больше и больше подозревала какую-то иную причину. Быть может дело в любовном интересе? Но к кому? Неужели к тому светловолосому зазнайке Гене? Была бы Марина Владимировна гимназисткой, наверняка бы поддалась его очарованию… Хорошо, что ее родители остались верны традициям и выдали ее за Димочку по окончании девятого класса. Были же времена…

Марина Владимировна прищурилась и с недоверием стала следить за дочерью.

– Вижу, Регина наконец-то в добром расположении духа! – одобрительно кивнул Гаврил Макарыч.

Немолодой тучный мужчина в зарубежном пуловере внешне напоминал американца, чем сильно гордился. Бывают такие люди, которые, кажется, имеют славянские черты, но есть в них что-то чуждое. Так и с Гаврил Макарычем: вроде белобрысый, вроде голубоглазый, но запашок от него чисто американский!

– Веселые девушки очень прекрасны, – глупо гыкнул Ваня, все это время поглощенный исключительно селедкой.

– Бесспорно! – согласилась Регина.

Марина Владимировна начала подозревать, что дочь не слушает гостей, а лишь выдает какие-то заготовленные фразы. В любом случае, это лучше симпатии невесть к кому! В Регинином классе учились одни аристократы и если теперь, после окончания школы, кому-то вздумалось раскрыть свои чувства… Нет, даже в прогрессивной столице такого мезальянса не потерпят. Мы же не в Европе с ее вседозволенностью! Вот там подобное кровосмешение практиковали. Разве что Британия оставалась оплотом традиционных ценностей, но и там поговаривали, будто в монаршей семье, нонсенс, назревал развод.

– Так, Регина, стало быть школу сегодня закончила? – Складывалось впечатление, что Гаврил Макарыч в большем восторге от невестки, нежели его сын.

– Да, наша Регина первая выпускница! – гордо заметил Дмитрий Валерьянович, любивший похвастаться достижениями детей.

Можно сказать, что этот худощавый и приземистый мужчина постоянно находился в дреме.

– Вот как? Никогда не видел отличного аттестата! – продолжал Гаврил Макарович. – Мой Ванюша, сами знаете, закончил с одной только Божьей помощью…

– Солнце мое, покажи-ка гостям свою корочку! – нашлась маманя. – Да, наша Региша первая во всем роду императорскую гимназию кончила!

Регина, всегда кичившаяся своим интеллектом, без промедлений встала и направилась в коридор, где обычно бросала котомочку. Не так уж много в ее жизни было реальных достижений, только ее достижений. Под веселую болтовню родителей, она вышла в прихожую и… Сумки не было. Она поспешила в спальню: возможно, расторопная служанка уже утащила котомочку туда, в конце концов, сегодня Котовы принимают гостей! Светлая комната Региши, как всегда приятно пустынное помещение, слишком минималистичное для купеческой квартиры, показалась склепом. Девушка прислонилась к бежевой стене, потребовалась половинка мгновения, чтобы понять: ее сумка осталась во дворце.

Перед глазами промелькнули все события, последовавшие за ее падением: она лежит на спине, неловко, но быстро поднимается, озирается по сторонам, позабыв и о сигарете, и о сумке. Идиотка.

Региша в ужасе сползла на пол. Ее посадят, отправят в Петропавловку, как настоящую политическую преступницу! Все ее документы валяются в подвале императорской резиденции. Наверняка третье отделение очень заинтересуется личностью человека, проникшего в столь укромное местечко. А личность установить легче легкого, когда в твоей котомочке остались аттестат и паспорт! Дурацкий аттестат. Надо было идти украшать коробки, когда была возможность. А все эта ее гордыня!

– Региша, ну где ты там? – раздался громкий голос мамани. – Прошляпила свой аттестат? – она расхохоталась.

– Поспеши, дорогая, уже самовар ставят! – еще громче прогрохотал бас Гаврил Макарыча.

В тот момент у Регины Котовой было два варианта: она могла разрыдаться и пойти топиться в унитазе или накинуть кофтюльку и помчаться обратно, вызволять свои несчастные документики. К счастью для многих, Регина никогда не уповала на волю случая, предпочитая биться до последнего. Именно так она получила пятерку по литературе в прошлой четверти.

Марина Владимировна изумленно повернулась в сторону прихожей, услышав торопливый топот в коридоре, а затем хлопок входной двери. Женщина вскочила со стула и поспешила на лестничную клетку:

– Регина Дмитриевна! Немедленно вернись! – крикнула она рыжей макушке двумя пролетами ниже.

– Маманя, некогда объяснять! Ваньке скажи, на все согласна!

Голос Регины всегда был звонким. Несмотря на любые невзгоды, она говорила уверенно. Она никогда не боялась чего-то долго. Думала быстро, предпочитая разбираться с последствиями своих поступков.

Девушка замерла возле Спаса, прикидывая, как удачнее вернуться к тайному окну. В этот момент раздался приятный женский голос:

– Эй, любезная! – Из дорогого автомобиля выглядывала большеглазая женщина лет тридцати.

Регина редко видела подобные экипажи. Даже не так, экипажи-то она видела исправно, чай, жила практически на Невском, но чтобы с ней заговорил человек из этого экипажа – никогда. На подобных автомобилях, как водится, разъезжали особы не просто знатные, но имеющие прямое отношение к императорской фамилии. Об этом свидетельствовали золотые номера с переливающимся гербом вместо указания номера губернии.

– Сударыня, вы меня окликали? – после недолгих колебаний Регина сделала шаг навстречу машине.

– А кого еще? – насмешливо, но не зло отозвались из экипажа.

Незнакомка была права: как по волшебству на обычно многолюдном подъезде к Конюшенной площади стояла одна лишь Регина Котова.

– Чем могу быть полезна? – Регине ни чем не хотелось быть полезной, но иерархичность ее мира вынуждала любезничать с дамочками на автомобилях с золотыми номерами.

– Мой телефон, будьте неладны Уваровские мануфактуры!

Она встряхнула рукой с безжизненным прямоугольником. Да, как бы империя ни старалась, а наладить производство собственных персональных аппаратов, работающих исправно, пока не получалось.

– У меня нет зарядки на новую Надежду… – как бы в подтверждение, Регина показала своего старенького китайца.

– Досадно, – вздохнула очень нарядная женщина из экипажа. – Послушайте, я ищу Зимний дворец, может быть вы меня сориентируете?

Регина изумленно приподняла брови.

– Знаю, что стыдно такого не знать! – с наигранной смущенностью воскликнула незнакомка. – Но я впервые еду туда на своем автомобиле и… Боже, если мой князь узнает, что я заблудилась в двух проспектах…

– Нет-нет! Вы не сильно и заблудились! – тут уже неловко стало Регине. – Вам нужно ехать прямо по этой улице, а потом свернуть налево, вы там…

– Я похожа на человека, который сам найдет путь? – ужаснулась женщина. – Если вас не затруднит, не станете ли вы моим проводником?

Столько изящества и стати было в этой женщине с разряженной Надеждой, что у Регины не нашлось слов отказать. По всем нормам и возрастным, и социальным, она должна выполнить указание.

– Разумеется, – кивнула она.

– Тогда, милая барышня, запрыгивайте!

Регина еще не сидела в таких роскошных экипажах и, наверное, никогда больше не посидит. Купеческие семьи предпочитали отечественные извозки из серии «Богатырь» – практичные, но такие заурядные!

Девушка махнула рукой в нужном направлении.

– Сам Господь послал мне вас, спасительница… Но, куда же делись мои манеры? Совсем забыла представиться! Княгиня Ададурова-Брянчанинова… Но можете звать меня просто Анна… Анна Петровна, – добавила Ададурова, поняв, что робкая попутчица не найдет в себе сил проявить такую ужасающую фамильярность.

– Ваше высочество, для меня невероятная честь…

Регина никогда не сидела в одной машине с князьями, а уж с прославленными Ададуровыми…

– Стало быть, вы, барышня, о муже моем знаете? – уловила смущение спутницы Анна Петровна.

Кто же не знал князя Ададурова? Невероятный дипломат, силами которого в состав империи вошли остатки Монголии.

– Не тушуйтесь, мой князь тот еще покоритель сердец молодежи! – воскликнула Анна Петровна, но в голосе ее проскользнула едва уловимая ирония.

– Князь политический деятель, на которого хочется равняться всякому образованному человеку! – не сдержала восторга Регина. – Сейчас налево.

– Лестно слышать, – как-то совсем уж неискренне улыбнулась княгиня. – Но как зовут вас, милая спасительница?

– Регина Котова, – коротко отрапортовала та.

– Котова? Что-то знакомое… Не припомню, откуда могу знать ваших родителей…

– Мы держим сеть цветочных лавок в центральных районах Петербурга, Москвы и Владивостока.

Регине стало неловко за свою принадлежность к коммерции.

– Точно-точно! Мы на все балы заказываем цветочные композиции именно у вас! Приятно наконец лично увидеть человека, которому обязаны столь замечательными декорациями.

Княгиня никак не показала своего пренебрежения или осуждения, но всем же очевидно, что сделала она это исключительно из вежливости. Купцов князья ровней уж точно не считали.

– Я передам папеньке ваши добрые слова.

– Передавайте! – бодро кивнула княгиня, отчего длинные серьги звякнули о бусы. – Ненавижу так наряжаться, – неожиданно поделилась она.

– А во дворце сегодня праздник какой?

– Да, благотворительный бал… Игра какая-то… Съезжаются аристократы из самых отдаленных областей и пытаются познакомиться. Ужасно неловко, вечно найдуться те, кого никто не знает, кто сидит в углу, как сыч… Если уж на чистоту, просто выкачивание из нас денег!

– Вот и дворец, – решила никак не комментировать тираду Региша.

– Премного благодарна, прелестная Регина! – улыбнулась Ададурова. – Очень надеюсь на нашу скорую встречу…

Регине и на это сказать было нечего. Они с княгиней из разных миров. И едва ли их пути могут пересечься.

С минуту Региша смотрела, как гвардейцы запускают экипаж княгини к парадному входу. Эта встреча настолько поразила воображение впечатлительной выпускницы, что та не сразу поняла, зачем вообще спешила во дворец.

– Катомочка! – напомнила она самой себе, подхватила юбку, спускавшуюся чуть ниже колен, и помчался к окошку.

Благодаря тому, что Ададурова подвезла Регину практически к самому входу, то что теперь девчонка околачивается возле резиденции не вызывало никаких вопросов у гвардейцев, которые то и дело прохаживались по периметру Дворцовой площади.

Чуть замедлив шаг, Региша свернула с площади, осторожно огляделась и юркнула за огромную клумбу. Аккуратно она присела на подоконник, толкнула окно. К ее счастью створка все еще была открыта. На этот раз Регина развернулась, свесила ноги в подвал и только затем спрыгнула, грациозно приземлившись на мат.

Девушка поспешно огляделась и сперва испугалась: там где по ее расчетам должна была остаться сумка ничего не было. Да и вообще в подвале изменилось что-то неуловимое. Внимательно осмотревшись еще раз и, не успев впасть в отчаянье, Регина обнаружила, что ее неприглядную котомочку заботливо переставили к стене. Немного изумившись, Региша поспешила проверить свой незабвенный аттестат. С облегчением она убедилась в сохранности всех улик против себя и уже хотела вновь покинуть подвал, но тут ее внимание привлек тот самый чарующий блеск.

Вот в чем заключались метаморфозы! Пропали чехлы с платьями. Точнее, чехлы-то остались, а нарядов больше не было. Осталось лишь одно, то самое, с расшитым рукавом. Одиноко оно висело на скромной вешалке. Регина, переставшая бояться за свой арест и осмелев, подошла к костюму. Не удержавшись она дотронулась до ткани, провела пальцами по жемчужной вышивке и залюбовалась отблесками прозрачных камней на лифе.

Интересно сколько стоит такое платье? Наверняка, как одна из их цветочных лавок! Повинуясь непонятному зову костюма, Регина осторожно сняла его с вешалки и приложила к себе. Кажется, размерчик ее. Может быть немного длинновато, но… Дурацкая, дерзкая, безрассудная мысль: она может примерить и ничего ей не будет! Ничего не будет, потому что очевидно, всем плевать на отдаленный подвал императорского дворца.

Скоро она станет мужней женой и никаких больше грез. Никаких больше красивых нарядов. У нее никогда не будет такого платья, даже на свадьбу! Но сейчас, сейчас она может сыграть, притвориться княгиней или хотя бы графиней! Предпочитая жалеть о содеянном, а не об упущенном, Регина быстро стянула юбку и кофту. Бережно, чтобы не повредить драгоценность, влезла в платье. И правда впору! Ох, как досадно, что она не родилась аристократкой! Сейчас бы и платья такие таскала и в университет поступала!

Региша поправила корсет и включила камеру на своем китайце. Ну чем не царевна? Она поставила аппарат на полку, отошла немного назад, чтобы лучше видеть себя. Совсем расслабленная и довольная, Регина сделала несколько снимков, а затем, все же опомнившись, прицокнула языком и процитировала Пушкина себе под нос:

Вздохнув, оделась и с досады

Тихонько плакать начала;

Однако с верного стекла,

Вздыхая, не сводила взора,

И девице пришло на ум,

В волненье своенравных дум,

Примерить шапку Черномора.

Затем взяла телефон и, внимательно оценив снимки, с досадой завершила цитату:

Все тихо, никого здесь нет;

Никто на девушку не взглянет…

Региша ухватилась за молнию: пора уже возвращаться в реальный мир, к реальным проблемам, к реальному Ване! Она хотела подумать что-то еще, но не успела. Приятный мужской голос звонко разнесся по подвалу:

А девушке в семнадцать лет

Какая шапка не пристанет!

Рядиться никогда не лень!

Регина онемела. Ее обнаружили!

2

Алек сделал глоток из горла зеленой пыльной бутылки, поморщился и вышел из винного погреба. Отвратительно унылый вечер. Новая рубашка неприятно колола, а маменька запретила официантам давать ему в руки бокалы. Да, еще свежо в памяти оставалось происшествие на именинах вдовствующей императрицы. Однако повод ли это наказывать несчастного Алека навеки?

К тому же, этот ежегодный летний бал… Да всякому в империи известно, что на трезвую голову этот сюр не пережить! Алек сделал еще один глоток. Нет, ну как же замечательно, что в этот подвал никто никогда не ходит! И вообще, кто в здравом уме будет угощать подобную толпу гостей запасами императорских погребов? Само собой, всякий гость уверен, что вино и шампанское именно оттуда, но…

Цесаревич покосился на бутылку – забористое. Если продолжит налегать, наверняка матушка заметит или того хуже – отец. Хотя, едва ли государь снизойдет до таких мелочей, как его единственный сын! Алек вновь приложился к бутылке. Проходя мимо одного из залов подвала, молодой человек что-то приметил. Краем глаза. Он сперва прошел мимо, намереваясь оставить бутылку под лестницей и выскользнуть в зал, через один из служебных ходов.

Мысли в его голове неслись так стремительно, что он вначале не осознал, что именно заметил, а осознав, резко остановился, развернулся по-военному и тихо, словно боясь спугнуть видение, вернулся к проему. В полумраке подвала, около окна стояла девушка. Голая девушка, если быть точным. Алек еще раз покосился на бутылку, а затем, не веря своим же глазам, на незнакомку.

Невысокая барышня с плоским животом и мускулистыми руками. Мускулистые руки бросились ему в глаза раньше, чем голая грудь этого чудесного создания. Она создавала впечатление какой-то гимнастки. Не той, которая скачет с шаром, а циркачки. Алек живо представил, как эта акробатка ходит по канату под куполом цирка. Удивительная картина.

А тем временем девушка, совершенно не замечая наблюдателя, влезла в прекрасное бальное платье и застегнула молнию. Как завороженный Алек не мог отвести взгляда от нее. Из неплотно убранной прически выпала прядь и заманчивой тропой скользнула вдоль тонкой шеи. Вероятно, человеку достаточно мгновения, чтобы понять… Алек запретил себе додумывать эту мысль.

Незнакомка поправила лиф, установила персональный аппарат на полке и начала позировать. Поразительная непосредственность. Алек сделал глоток, надеясь движениями привлечь ее внимание. Куда там. Увлеченная своими мыслями, она с чего-то начала цитировать «Руслана и Людмилу». Девушка вела себя так естественно, будто ей полагалось быть в подвале дворца. А может и правда полагалось?

Она дотронулась до молнии, Алек понял, что сейчас вновь увидит голую грудь незнакомки. Зрелище несомненно приятное, но все же, Алек будущий наследник престола и, вопреки мнению Августа Аристарховича, какое-то воспитание в нем есть. Поэтому, прежде, чем барышня дернула за молнию, он громко продекламировал:

А девушке в семнадцать лет

Какая шапка не пристанет!

Рядиться никогда не лень!

Незнакомка вздрогнула и отпрянула, словно хотела раствориться в стене. Вероятно, ей как и Алеку все же не полагалось быть в подвале, поблизости от винного погреба.

– Вы заблудились, сударыня? – Алек постарался собраться и перестать подпирать косяк, поза его все равно оставалась неприятно вальяжной.

– Заблудилась? – удивилась девушка, но тут же, словно ухватилась за подсказку, уверенно кивнула: – Именно так! Искала где можно поправить туалет, а забрела сюда! Поразительно огромное здание, не находите?

Говоря это с видом полнейшей невозмутимости, она ловким движением ноги отправила какое-то тряпье под стеллаж.

– Соглашусь, – кивнул Алек, отчего-то решив ей подыграть. – Разрешите представиться, Александр Павлович Романов. Мы с вами, как вижу не имели удовольствия быть познакомленными.

– Ваше Высочество, – девушка сделала изящный реверанс, так спокойно словно не смутилась от встречи с будущим императором.

Алек на шестьдесят процентов был уверен, что незнакомка оказалась в подвале случайно. Но то, как она держалась, кланялась и улыбалась, составило сорок процентов. Что если она и в самом деле какая-нибудь графинька из Коряжмы. Каждому известно, что на этот бал приглашают бог весть кого со всех окраин империи!

– Позволите узнать ваше имя? – цесаревич не любил допускать неловких пауз в общение с прекрасным полом.

Она внимательно смотрела на юношу, которого никогда не должна была увидеть в живую. Возможно, оттого, что Регина до конца не осознавала реальности происходящего, она все еще могла сохранять самообладанием. Пока Алек на шестьдесят процентов был уверен в ее принадлежности к аристократии, она на те же шестьдесят процентов верила, что спит.

– Не думаю, нас должны представить подобающим образом, а разговор с вами наедине может стоить мне репутации.

Алек не стал расстраивать незнакомку тем, что уже успел достаточно близко познакомиться с ее телом и если она в самом деле тревожилась из-за репутации, переодевания посреди подвала – не самое разумное решение.

– Позвольте, в таком случае узнать с кем именно вы прибыли на бал. – Цесаревичу однозначно нравилось играть с гостьей.

– Разумеется, я прибыла с княгиней Ададуровой, – не соврала Регина.

– С самой Анной Петровной? Поразительно! – в самом деле удивился Алек.

Княгине Ададурова ненавидела подобные мероприятия и не бывала в свете почти четыре года, с самой кончины сына, если точнее. Ее сегодняшнее появление – сюрприз для всех. Даже для императрицы, а они ведь когда-то были лучшими подругами.

– Да, мы ехали отдельно от князя, не знаю, прибыл ли он уже.

– А у вас влиятельные друзья, – одобрительно кивнул Алек. – Вероятно, вы хотите вернуться к ним? Я сочту за честь, проводить вас в зал.

– Я думаю, что найду дорогу сама, как-то же я сюда попала, – уверенно отказалась Регина, словно говорила не с самим великим князем.

– Знаете, наши подвалы – сущий лабиринт, заблудиться здесь – дело абсолютно простое! Поэтому, я все же настаиваю.

Регина тоже это подозревала. Также, как и то, что если она сейчас уйдет от знакомого окна, сама уже дорогу не отыщет. Вместе с тем, инстинкт самосохранения подсказывал, что если ее увидят наверху, непременно раскроют в ней самозванку. Отвратительная ситуация!

– Пойдемте же, сударыня, вы ведь не хотите пропустить кадриль или вальс? – Вечно скучающему Алеку доставляло удовольствие это знакомство.

– Премного благодарна, Ваше Высочество, – сдалась Регина, опасаясь, что дальнейшее отпирательство вызовет еще больше вопросов у наследника престола.

– И все же, позвольте настоять, как я могу к вам обращаться?

– Рина, – она выбрала наиболее непривычную форму своего имени.

– Так вы из прибалтийской аристократии! – наконец у Алека сложилась картина.

Все знают о странностях прибалтийской знати! Если она оттуда, то вполне может оказаться и какой-нибудь княгиней. И тогда становится ясно почему хорошенькая Рина переодевалась посреди подвала! Прибалтийская княжна, что с нее взять?

– А вы, Ваше Высочество, я погляжу в подвал тоже не просто так ходили? – взглядом она указала на бутылку у него в руках.

Регина не знала, как еще мягче осадить внезапного спутника. Шутки про прибалтийскую аристократию она знала хорошо и ненавидела. Преимущественно из-за дружбы с Диной. До седьмого класса графиню Гирс дразнил всякий. Даже Гена, который Генрих. А все из-за дурацких стереотипов. Дине повезло, в восьмом классе из ребенка она превратилась в прекрасную барышню, но как же невыносимо выслушивать подобное. Регише стало любопытно, что сказал бы великий князь, узнай он, что провожает купеческую дочь.

– Уповаю на вашу милость! Не рассказывайте ничего родителям! – он отменно играл легкомысленность.

Немного демонстративно Алек вновь приложился к бутылке, словно так оно и предполагалось.

– Будете мне должны! – подхватила Регина, которая знала только одно: если сейчас потеряет самообладание, начнет нервничать, точно не сможет спастись.

В ее голове созрел план. Простой и очевидный. Сейчас Александр Павлович проводит ее до бального зала, она осторожно по стеночке сбежит к выходу, выйдет через главную дверь и залезет через окно. Оставит платье, заберет несчастный аттестат и пойдет вымаливать маманино прощение.

– В таком случае, позволите пригласить вас на вальс?

– Что? – Регина увлеклась мыслями о том, как сбежит, поэтому растерялась, услышав вопрос.

– Одолжение, я ваш должник и готов отплатить танцем! – Он недопустимо дерзко подмигнул.

Если бы Регина и в самом деле была прибалтийской аристократкой, подобный жест сделал бы ей честь, но при подобных обстоятельствах, лишнее внимание виделось ей чем-то совершенно лишним.

– Буду ждать с нетерпение, – солгала она, прикидывая, как бы отделаться от ненужного конвоя.

Алек, в свою очередь ловко оставил бутылку на ступенях и галантно распахнул дверь перед Риной. Девушка обомлела. Она стояла посередине анфилады, дверь, которой они воспользовались, маскировалась под один из отсеков стены и, если бы Региша не знала, что минуту назад находилась за этой стеной, потайной дверцы никогда бы не приметила. Она так впечатлилась, что на короткое время позабыла о своей несчастной сумке.

– Впечатляет, правда? – Алек самодовольно улыбнулся, будто лично занимался строительством, будто жил в этом доме.

– Правда, – кивнула Рина.

Алека удивила ее бесхитростность. При дворе редко встретишь подобное.

– Вы, Рина, воистину, так говорите, словно в нашем дворце впервые, – резонно заметил Алек.

– Вовсе нет, – справедливо заметила Региша, которая, как и все, бывала на экскурсии в общественных залах. – Но вы, Ваше Высочество, еще не видели, как я дивлюсь на парадной лестнице.

Алеку нравилось общаться с ней. Рина словно не боялась выглядеть глупо, а для этого нужна недюжая смелость.

– Ваше Высочество, вы проводите меня в зал или мы продолжим находиться наедине и рисковать репутацией нас обоих? – она немного приподняла подбородок, поскольку Александр Павлович был многим выше ее самой. Да и вообще, цесаревич так на нее смотрел, что Регише, не привыкшей к мужскому вниманию, стало не по себе.

– Разумеется, Рина, – вальяжно протянул он. – Но прежде, – Алек ловко вырвал белый пион из ближайшей вазы, – позвольте украсить вашу прическу.

Цесаревич быстро избавился от лишней части стебля и воткнул цветок ей в волосы. Огромных усилий Регише стоило не отпрянуть и не дрогнуть.

– А вы тот еще цирюльник! – усмехнулась она, бросая короткий взгляд на свое отражение в зеркале.

– Благодарю за теплые слова, графиня, – в охмелевшем мозгу Алека Рина из неопределенной прибалтийской аристократки стала графиней, пообщайся они еще с час, наверняка бы и фамилия у нее возникла.

Регина удивленно приподняла бровь, но предпочла не разубеждать своего спутника. Они двигались по длинному коридору так, словно были давно знакомы. Едва ли это можно объяснить. Есть люди, которые идут друг другу, точно старательно подобранные элементы костюма.

– Как так вышло, что в этой галерее никого нет? – зачем-то спросила Регина.

– А вы, Рина, полагаете, раз мы в императорском дворце, то здесь лакеи должны у каждой двери стоять? – фыркнул цесаревич.

– Признаться, полагаю, – кивнула Рина.

Алеку показалось, что ее невозможно смутить. Интересная особенность характера.

– Кризис, – неопределенно пожал он плечами, на самом деле также не понимая, почему в галерее нет прислуги.

Наконец, они преодолели бесконечный зеркальный коридор.

– Что ж, мы на месте. – Алек приоткрыл дверь перед Риной и пропустил в небольшую комнату, грубо говоря, предбанник бальной залы. – Могу ли я предложить вам…

Алек не успел договорить, ему на плечо опустилась чья-то рука:

– Безобразничаете, Ваша Высочество? – мужчина средних лет недовольно покачал головой.

Регина, быть может, испугалась бы смертельно, однако суровый мужчина средних лет не обратил на нее ни малейшего внимания. А потому, она, как последняя предательница, принялась приводить свой план в действие: по стеночки девушка ринулась на поиски выхода. Проблема была лишь в том, что она совершенно не понимала, в какую сторону идти. Региша бросила взгляд на дверь, из которой появилась на балу, но там все еще стоял страшный мужчина, отчитывавший цесаревича.

Ну, если одни двери закрываются, непременно открываются иные, – подумала Региша, задрала подбородок повыше и расправила плечи так, что классная дама могла ею гордиться. Здесь правила, как казалось Регине, не так уж и сложны. Среди богатых наследников она училась, люди они странные, но местами понятные.

Региша представила, как вела бы себя в этой ситуации Дина. Она бы непременно здоровалась со всеми, будто старая подруга каждого из присутствующих, она бы… Нет, дурацкая затея: Динка и сама своего рода самозванка. Просто она мимикрировала под любое общество естественнее подруженьки.

Ладно, с чего ей вообще беспокоиться? Вон цесаревич ничего не понял, может заподозрил какую мелочь, но не больше. С чего другим быть менее доверчивыми. Единственное, на чем ее можно подловить – она без понятия куда идти, а в остальном… Да все супер в остальном! Региша бродит из зала в зал уже минут десять и всем плевать! А может, да, идея скверная, но, может, ей стоит задержаться?

Регина бросила взгляд в очередное зеркало: не так уж она и отличается ото всех здесь собравшихся. Может быть прическа попроще, может быть украшения на ней не фамильные, но ведь и она не из крепостных. И Регина приняла это невероятное решение: она остается. Словно вздохнув с облегчением, Котова ринулась изучать волшебный мир наизнатнейшего общества.

По прошествии нескольких часов блужданий, дегустаций коктейлей и закусок, Региша забрела в зимний сад. Поразительно прекрасное место. Регина всегда любила цветы, вероятно оттого, что все детство провела в цветочной лавке.

Она замерла у окна, рассеянно принялась накручивать прядь на палец. Там за окном ее ждет мерзко-посредственная жизнь. Пора уходить. Пора возвращаться к реальности! К миру, где с ней не заговорит цесаревич. Пора возвращаться к Ваньке.

– Душечки, а я вот уверена, что Чужестранка стоит прямо перед нами! – высокий голос, противный, хотя бы тем, что был направлен в сторону Регины.

– Сударыня, знакомы ли мы с вами? – еще один голос, благородный голос.

Регина медленно обернулась, стараясь всем своим видом продемонстрировать неторопливое достоинство. Перед ней стояли три хрупкие красотки. Блондинка и две темненькие. В сущности, едва ли цвет их волос являлся значительной деталью, поскольку черты их лиц были пугающе одинаковы. Они казались чуть старше самой Региши, но пугали от этого не меньше.

– Рискну предположить, что не имела счастья быть вам представленной.

– Мы тоже так решили! – воодушевилась одна из темненьких.

Регине показалось, что ее взяли в кольцо и давят к стене. Это какая-то засада!

– Мы, любезная, весь вечер выпытываем, кто же из гостей Чужестранка!

– И пришли к выводу, что это непременно должны быть именно вы!

– Ну же, развейте наши сомнения!

Регина не знала, что сказать. Она понятия не имела, какую именно Чужестранку они ищут, но подозревала, что фактически она здесь самая чуждая чужестранка.

– Не могу понять, что именно вам от меня нужно, – Регина хлопнула ресницами, всеми силами изображая наивность.

– Ваше приглашение, барышня! – начала раздражаться единствннная светленькая.

– Я не привыкла к такому тону, – соврала Регина, которую маманя в моменты недовольства частенько называла «барышней» именно таким тоном.

– Быть может, вы не Чужестранка, а самозванка? – нахмурилась одна из темненьких.

– Быть может, я не имею привычки повиноваться людям, имен, которых не знаю? – Регина вскинула голову, начиная злиться на подобное хамство.

– Милейшая, покажите ваше приглашение и мы сей же час представимся вам!

– Прошу простить, но я не намерена продолжать эту грубую беседу.

Регина постаралась сделать шаг вперед, но незнакомки ее остановили.

– Мы наблюдаем за тобой весь вечер: ни с кем не беседуешь, ни с кем не танцуешь… Подозрительно, не так ли? – сощурилась светленькая гадюка.

– На мой взгляд, вы просто описали мою пугающую непопулярность… – поджала губы Регина и вновь постаралась сделать шаг вперед.

– Ваше приглашение, а иначе… – голос гадюки из просто высокого превратился в неприятно писклявый, в любом случае, закончить угрозу она не успела.

– Рина, вот вы где!

Девушки вздрогнули от внезапного вторжения и обернулись.

– Александр Павлович, я как раз собиралась разыскать вас, но меня задержали… – Регина смотрела на юношу с такой уверенностью, что на миг ему самому почудилось, будто она не в беде, будто она его искала.

– Ваше императорское высочество! – словно хором, но немного наигранно, принялись выражать благоговейный трепет девушки.

– Бросьте-бросьте! Мы ведь хорошо знакомы! – самодовольно заулыбался Алек.

– Теперь я могу идти? – демонстративно уточнила Региша.

– Действительно, нам стоит поспешить, вы обещали мне вальс, и нынче мы рискуем опоздать! – кивнул Алек, протягивая Рине руку.

– Была безумно рада нашей беседе, дамы.

Регина приняла руку и поспешила прочь.

В восторге от того, что эти курицы не смогли подловить ее на обмане, Регина совершенно не подготовилась к тому, что выйдя в центр зала и заняв стойку, Алек спросит:

– Так у вас нет приглашения?

– С чего вы взяли?

– Вы не знали про Чужестранку.

– Вы подслушивали? – поразилась Регина.

Алек и в самом деле немного подслушивал. Родительские балы он ненавидел, а ниша в зимнем саду служила отличным укрытием в тех случаях, когда Август Аристархович подлавливал его на побегах из зала и буквально запирал среди гостей. Поэтому, несчастный цесаревич и в самом деле стал невольным свидетелем всего разговора.

– Не стану отпираться, – в очередной раз подмигнул ей Алек. – Но согласитесь, вам страшно повезло, что я такой невежа!

– Не стану отпираться, – передразнила Регина.

– Так откуда вы во дворце? – Он поймал ее тревожный взгляд и пообещал: – Я вас не выдам.

– Я вам расскажу, вы не поверите…

– Ну, прибыли вы не с Ададуровой, как я понимаю.

– Вовсе нет! Она и в самом деле подвезла меня до дворца. Просто я в окно упала…

Региша не могла этого объяснить, но с Александром Павловичем ей было невероятно комфортно. Он казался не таким как прочие. Он словно не хотел уличить, просто интересовался ее историей.

– Да, Рина, развлекаете вы меня сегодня невероятно! – рассмеялся Алек, выслушав ее краткий пересказ попадания в подвал.

– Но что за Чужестранку они искали? – Регина не могла допустить молчания между ними, потому что само ощущение его руки на ее талии, заставляло сердце сжиматься.

– А, – без особого интереса протянул Алек, – фишка бала. На приглашение гостя, который впервые прибывает на этот бал вносят пометку «Чужестранец». Вам Ададурова не рассказывала, что на этом мероприятие вечно никто никого не знает? А так, есть повод познакомиться и запомнить друг друга.

– Но в чем суть? – уточнила Региша. – Нет, я поняла, что важно отыскать этого Чужестранца, но зачем?

– Если угадать с первого раза, получаешь приглашение на закрытый банкет, который устраивает матушка в первую субботу после бала.

Регина с трудом могла сосредоточиться на словах цесаревича. Она уловила какое-то неясное движение в зале, но точно не могла сказать что это. Странное ощущение, будто только что откусил сливу и в оставшемся плоде увидел неясное шевелние, и теперь вынужден гадать: червяк это или игра воображения. Региша то и дело бросала взгляд в сторону, пока окончательно не разозлила Алека.

– Рина, на что вы постоянно смотрите? – будучи признанным красавцем, он не привык к тому, что во время вальса партнерша увлечена не им.

– Простите, не могу понять…

Она и в самом деле не могла понять, но повинуясь внутреннему зову, внезапно для Алека вцепилась в него еще сильнее, и прежде, чем кто-либо смог осознать, что происходит, утянула цесаревича в сторону. Александр Павлович не успел возмутиться. Графиня, танцевавшая позади него, рухнула замертво, пораженная пулей.

– Вы меня…

Он не закончил. Крики гостей, осознавших происходящее, смешались с новыми выстрелами. Падающие тела.

– Бижим! – скомандовала Регина.

Она буквально тащила Алека за собой, петляя и выискиваю проходы между толпой. Регина всегда любила ярмарки и за семнадцать лет научилась мастерски пробираться сквозь толпу. Регина знала лишь один путь отсюда – подвал. Слушая единственный свой инстинкт, стремилась выбраться из этого ужаса.

– Где все гвардейцы… – прошептал Алек, стараясь перевести дыхание.

Они вбежали в галерею, ту, которая находилась рядом с предбальником.

– Давайте лучше вы подумаете, нет ли пути отсюда понадежнее?! – сердце так быстро стучало в груди, что казалось, должно устать и остановиться навсегда.

– Я не понимаю… – Алек никогда не переживал ничего подобного. Нет. Однажды. Много. Слишком много лет назад. – Все наши гости… Мертвы?..

Регина поджала губы: нет, если они продолжат тормозить, террористы их нагонят и убьют. Очевидно, там происходит смертоубийство, но горевать куда веселее, когда ты уверен, что выживешь. Потому, она снова вцепилась в руку высокого Алека и потянула вперед. Он не сопротивлялся.

Когда они уже практически достигли входа в спасительный подвал, позади раздался неприятный шум. Шум погони, новый выстрел. Со всей силы Регина дернула наследника за колонну и осторожно высунула нос, проверить, что там происходит: кажется невысокий мужчина; кажется один. Очевидно вооружен.

– Царевич, постойте! Неужели вы не понимаете, что дворец захвачен, что вам не спастись?

Регине казалось, что Александр Павлович не здесь. Что он вообще не понимает, что происходит.

– Ну же, проявите благородство покажитесь нам и тогда ваша чудесная спутница не пострадает.

Пустым взглядом Алек смотрел прямо перед собой. Нет. Так дело не пойдет. Можно совершить рывок и кинуться к подвалу. Быть может они успеют…

– Владимир, не медлите! – дверь подвала распахнулась, высокая женщина, также сжимающая в руке пистолет, обратилась к агрессору.

Алек бросил печальный взгляд на Рину и медленно стал подниматься, все его движения напоминали повадки животного, которое ведут на убой. Нет. Так дело не пойдет! Если Господь послал Регину на этот бал, то сделал это не просто так. Ее жизнь так бессмысленна, так почему же не постараться использовать ее с честью? Войти в историю!

Не понимая себя, Регина вскочила и кинулась на женщину. Прежде, чем кто-либо понял, что происходит. Рина вцепилась в высоченную незнакомку и, пользуясь тем, что никто подобного не ожидал, со всей силы ударила ее в нос. Плохой удар, нанесенный снизу. Незнакомка расслабила пальцы не сильно, но достаточно для того, чтобы Регина вырвала у нее пистолет. Что было сил, Котова толкнула женщину в грудь и, не дожидаясь падения, развернулась к мужчине.

– Что же, барышня, будете стрелять? – усмехнулся тот.

Регина не умела стрелять. Скорее всего, с такого расстояния бы не попала, поэтому, припомнив, что хорошо делает только одно – бегает, ринулась на мужчину. Практически в последний момент острая боль пронзила руку, но Регина успела подбежать к нему вплотную и… Она выстрелила. Без колебаний. Не видя иного выхода. У нее в голове что-то щелкнуло.

Не проверяя жив ли ее противник, Регина вскочила на ноги и подбежала к Алеку, дернула его правой рукой вверх. Левой было не пошевелить. Он встал на ноги по инерции и в ужасе посмотрел на спасительницу.

– Идемте же! – Региша вновь дернула его в сторону подвала.

– Куда?

– Вы его слышали? Дворец захвачен! – она деловито перешагнула через лужу крови, возникшую возле разбитого о колонну, виска женщины.

Молча по коридору Регина спешила к форточке. Наконец-то тот самый зал. Совершенно буднично она подхватила свою сумку и вновь обратилась к Алеку:

– Подсадите! У меня болит рука!

Только теперь Алек заметил, что рукав ее прекрасного платья разорван и окрашен кровью.

– Это царапина! Быстрее!

Цесаревич повиновался. Не повиноваться Рине было не возможно, да и смысла не было. Сейчас у него на глазах эта девчонка убила двоих. Не задумываясь ни о чем. Последовав ее примеру, Алек также вылез в окно. Чудно. Он никогда не бывал у подножия дворца.

Не успели они сделать и десятка шагов, как новые преследователи нагнали пару.

– Вам некуда бежать! – раздался странно-знакомый голос.

Бежать и в самом деле было некуда: их окружали мятежники, очевидно, именно подвальным окном они пользовались, чтобы проникнуть во дворец, а впереди только вода.

– Примите вашу судьбу!

Останься Алек один, наверняка бы последовал указанию. Он был покинут своей гвардией. Наследник без войска – простой смертный. Но у Регины никогда не было охраны. У Регины всегда была только она сама. Она сама и Господь, который завел ее так далеко и уж точно не оставит сейчас.

Регина бросила на цесаревича короткий взгляд и прокричала:

– Прыгай!

Прыжок в воду, показался Алеку вечностью. Вечностью, которая обернется черной тьмой. А в сущности, какая разница, как умирать?

Но, о чудо, они приземлились на только что причаливший водный экипаж. Извозчик попытался что-то выразить, скорее всего что-то сильно недовольное, однако Регина заорала вновь:

– К Конюшенной площади! Срочно!

Было в тоне Регины что-то, что не позволяло прочим ей перечить. По крайней мере сейчас.

– Откуда вы такие взялись? – наконец нервозно спросил возничий.

– С императорского бала… – машинально отозвался Алек.

– Ай, баре! – неодобрительно покачал головой старик, обгоняя туристическую извозку. – Вот чудите, а потом удивляетесь, отчего народ простой недовольничает.

– Вообще-то, – внезапно оскорбилась Регина, – я из гильдии купцов!

– Ба! А наряжены, как дворянка! Черти что, а не столетье. Только бы всех в заблуждение вводить!

– Ты купчиха? – удивился Алек.

– А есть разница, если не дворянка?

Она серьезно посмотрела на цесаревича. Тот пожал плечами, а потом они расхохотались. Извозчик решил, что господа под волшебной пылью и предпочел больше не разговаривать с ними до самого пункта назначения.

– Прибыли, с вас рубль, баре.

– Рубль? – удивилась Региша. – Мы ехали пять минут!

– Погода, барыня… Погода… И ночной тариф.

И в самом деле. В разгар столь бурной белой ночи, едва ли Регина заметила, что уже занимался рассвет.

– Александр Павлович, у вас есть какие-нибудь средства? – Котова внимательно посмотрела на спутника.

– Откуда? – искренне поразился Алек.

– Очаровательно… – вздохнула Рина, извлекая из корсажа портативный аппарат. – Переводом можно?

– Давайте лучше по оцифровке, – старик недовольно покосился на юношу, – мы ведь не в Европе, чтобы у нас банковские системы не работали!

Регина отсканировала платильную картинку и, опираясь на Алека, вышла на набережную. Стоило им оказаться на суше, как с невероятным шумом к ним подлетел специальный патруль.

– Ваше императорское высочество! – заорал офицер, выскакивая из автомобиля, хотел оттолкнуть Регину, заподозрив в ней опасность, но Алек его остановил.

– Эй! Любезный! Осторожнее с барышней!

– Есть, осторожнее с барышней!

Рядом с гвардейцами Алек снова почувствовал уверенность. Ему больше нечего бояться.

– Сопроводите барышню домой, – как-то снисходительно приказал Александр Павлович.

– Не стоит, я в том доме живу, – Регина махнула рукой в сторону.

– Вы уверены?

– Вполне! Была безумно рада с вами познакомиться, жаль, что при таких обстоятельствах.

Улыбнувшись, Регина отдала честь и поспешила вернуться к родителям. Страшно представить, что они там себе надумали по поводу отсутствия дочери.

Марина Владимировна только и могла, что открывать и закрывать рот, увидев Регишу на пороге. Изначальный план Марины Владимировны был вполне заурядным: она собиралась как следует наорать на Регину, а затем, взявшись за ремень, как следует побить нерадивое чадо, чтобы то лучше думало, прежде чем сбегать с собственной помолвки! Однако на пороге появилась не нашкодившая девчонка, а девушка, пережившая что-то страшное.

– Боже правый! – наконец собралась с мыслями Марина Владимировна. – Что с тобой, доченька… – она не обозначила свою реплику вопросом. – Что за платье?

– Я украла его в Зимнем дворце…

Марина Владимировна медленно опустилась на пуфик в прихожей:

– Что с рукой?

– Меня пытались убить, когда я спасала цесаревича…

– Как?..

– Там был теракт.

– Господи… Все живы?! – Марине Владимировне стоило подбежать к дочери, обнять ее, но она не могла.

– Нет… Я двоих, кажется, убила…

– Ты причастна к теракту?! – Марине Владимировне показалось, что вся ее жизнь разрушена.

– Нет…

– Как ты вообще там оказалась?! – Марина Владимировна вскочила на ноги.

– Я аттестат в подвале забыла… Забирала… – Региша достала из сумки корочку. – Мам, я помяла немного…

Регина расплакалась, только теперь понимая, что именно с ней случилось.

3

Дмитрий Благовещенский недовольно поднял взгляд на господ из специальной комиссии по расследованию происшествия на императорском благотворительном балу. Это странное чувство, когда хочется встать и во всеуслышание заявить: «Многоуважаемые господа, вы идиоты!». Сделать так Дмитрий не мог. В конце концов он всего лишь практикант. Спасибо его громкой фамилии за возможность обосноваться в Главном штабе. В следующем году он наконец-то выпускается из Императорской военной академии и если все пойдет по безукоризненному плану князя Благовещенского, величайшим распоряжением его направят служить именно сюда.

Поэтому все, что оставалось Дмитрию – поднять взгляд от бумаг. Его дело маленькое: знай себе проверяй досье, прикрепляй фотографии и заноси в базу результаты допросов.

А тем временем следователи с важным видом докладывали друг другу о том, как у кого идут дела. Видные знатоки своего дела теперь подозревали в случившемся группу пролетариев, а может и само купечество. К тому же, основной целью террористов определили самого императора.

Все это Дмитрию Александровичу виделось совершенно лишенным смысла. Во-первых, когда началась стрельба, государь уже покинул бальный зал, во-вторых, согласно показаниям цесаревича Александра, захватчики преследовали именно его. Хотя, едва ли Благовещенский считал необходимым прислушиваться к словам этого пьянчуги и повесы. Быть может, цесаревич просто так оправдывал свое позорное бегство?

Нет, не стоит Благовещенскому так говорить. Он прекрасно осознавал, что убей террористы в тот день единственного наследника престола, в империи бы начался сущий ад. Дмитрий не любил всякого рода смуты, потому тихо радовался тому, что погибли аристократы незначительные. И все же, несмотря на то, что с Александром они когда-то в детстве вместе играли, а последние четыре года и вовсе учились на одном курсе, теперь между молодыми людьми не осталось никаких связей. Дмитрий все пытался понять, если возобновить дружбу с Александром, поличут он больше выгоды или проблем, однако, не находя однозначного ответа, держался в стороне.

– Именно! – воскликнул тощий лысоватый офицер, вернув Дмитрия в реальность. – И эта девчонка, Котова! Она несомненно замешана.

Нет, это же ни в какие ворота! Дмитрий Александрович тихо, но резко поднялся со своего места и, прихватив планшет, отправился за кофе. Благовещенский мог принять многое, но на несправедливость у него была натуральная аллергия. Обвинить и спустить всех собак на купеческую дочку – верх этой самой несправедливости. Делать он, разумеется, ничего не станет – глупо подставляться ради непонятной девицы, – но свидетелем этому становиться совершенно не хотелось.

По мраморной лестнице внутреннего атриума Дмитрий спустился в кофейню на первом этаже и заказал эспрессо. Он не любил все эти новомодные кофейные изыски. Не говорите, что вы любите кофе, если ничего кроме фраппе и латте не пьете!

Кафе расположилось в цокольном этаже. Здесь вечно не хватало света, а в пасмурные дни ощущение складывалось будто ты не представитель закона, а преступник, отправленный в Петропавловку. Дмитрий сделал глоток, убедился, что в его напиток не подмешали сахар, и открыл планшет. Фотография миниатюрной и веснушчатой девушки. Он занимался ее досье этим утром и не мог не отметить, какая же она невезучая. Всем должно быть очевидно, что Регина Котова как минимум спасла цесаревича, а ее сегодня отправили в Петропавловку, а раз отправили туда, скорее всего там и оставят.

Благовещенский видел эту Котову среди гостей. Ее было сложно не заметить. Слишком уж яркие у нее волосы и платье такое приметное. Откуда она его только взяла? Платье заговорщиков. А может правы те следователи, которые видят в ней угрозу и врага? Быть может, она хотела, но не довела дело до конца? Какая глупость! Здесь в пору признать, что заговор был организован дворянами и смириться с этим постыдным фактом.

Сам Благовещенский не мог представить, против чего таким как он восставать, но случаи ведь всякие бывают… Он сделал задумчивый глоток. С одной стороны, хорошо, что власти и ответственности у него сейчас нет. Не ему карательные приговоры выносить, но с другой и не ему всякого рода несправедливость искоренять на корню. Да, тяжело…

Дмитрий скоро потерял интерес к бессмысленным размышлениям, припомнив, что утром ему писала Оля. Она наконец-то возвращается из своей Европы! С Трубецкой он не виделся долгих четыре года ее бакалавриата во Франции, а теперь Оля поступила в магистратуру Большого университета и будет снова рядом с ним.

Да, а ведь грядущий год для Благовещенского может стать незабываемым. Неплохо было бы после блестящего выпуска и получения заветной должности, посвататься к Трубецкой. Може финансовое ее положение в последние годы оставляло желать лучшего, но к какому роду она принадлежит! Когда ты старший сын благородного семейства, не можешь позволить себе такую роскошь, как брак на низкородной дворянке!

Дмитрий подхватил планшет и направился обратно в кабинет. Нужно как можно скорее разобраться с бумагами, чтобы выслужиться и получить самые лестные рекомендации.

Дина лежала на полу просторной и такой пустой гостинной. На прошлой неделе они с матерью закончили косметический ремонт, распродали всю мебель, которая еще представляла хоть какую-то ценность и начали собирать скромные коробки для переезда.

За окном шелестела раскидистая липа, рисуя своими тенями причудливые узоры на свежеотциклеванном паркете. Дина потянулась, как это сделала бы Региша. С этой квартирой на улице Чайковского у нее столько воспоминаний. Если подумать, все. Пять комнат на третьем этаже казались оплотом безопасности. Все могло рушиться, но у Гирс оставалась квартира.

Дина помнила, как в ее детстве семья сумела вырваться из цепких лап бедности. Тогда ей подарили огромный кукольный дом ручной работы из мастерской английского кукольника. Она тогда впервые крепко поссорилась с Региной. Маленькой Дине впервые показалось, что безродная подруга ей не ровня. Дина не помнила, что именно тогда сказала Регише, но та вся обмерла. Дине казалось, что ее подруга разрыдается, но нет. Она только со всей силы двинула Дине в нос и ушла прочь. Почти два года девочки не разговаривали. А потом умер Динин отец.

Интересно, что Регина не просила, чтобы Дина перед ней извинялась и не извинилась сама. Просто, когда всем стало ясно, что у Гирс снова нет денег и пошли эти обидные шуточки про прибалтийскую аристократию, Региша отважно встала рядом с бывшей подругой и взяла ее за руку.

Из одинокой колонки разносилась приятная музыка. Кому рассказать, что Катарина и Дина Гирс почти два месяца самолично ремонтировали квартиру. После покраски стен на руках Дины оставались капли краски, точно россыпь белых веснушек. Эти отметины позора было не смыть. Нельзя, чтобы об этом кто-нибудь узнал. Даже Регише Дина не осмелилсь поведать о своих горестях. Региша не поймет. Она никогда не знала нужды. Чего только стоит их загородный дом!

Дина вздохнула и уселась, скрестив ноги по-турецки. Она ведь собиралась позаниматься каким-нибудь спортом, а вместо этого пролежала на полу почти два часа.

– Дина, ты что же дома?

В гостиную вошла Катарина Гирс и неодобрительно скрестила руки на груди. Она уже успела сходить в ателье и снять мерки с какой-то заказчицы, а чем все это время занималась Дина?

– Я не сумела придумать, чем себя занять, маменька…

– Когда не знаешь чем себя занять, надеваешь красивое платье, берешь книгу и идешь в Летний сад!

Графиня Гирс была уверена, что сейчас люди по-прежнему знакомятся на улицах.

– Хорошо, – Катарина выглядела страшно уставшей. – Раз ты дома, давай пообедаем и сходим посмотреть квартиры. Варианты, сама понимаешь… но это временно.

Катарина делала ставку на красоту единственной дочери: высокая, стройная, с длинными прямыми волосами и пронзительным взглядом. Такая девочка, хоть и без приданного, не может долго оставаться без жениха. Потерпеть еще немного. Вложить все, что осталось, только бы Дина получила образование, ворвалась в Университет, где нашла бы достойного кавалера. Тот же Генрих, быть может, стань они однокурсниками, он наконец поймет, сколь замечательный вариант для него Дина.

– Ты слышала, что эту твою Котову подозревают в организации покушения на императора?

Дина пожала плечами. В этой истории ее огорчило, что Региша ей ничего не рассказала. Ни словом не обмолвилась, что собирается на бал. Да даже если она террористка, разве настоящие подруги не зовут друзей в такие авантюры?

– Я Марине Владимировне с самого начала говорила, что Регина растет слишком вольной! – начала злиться Катарина, которая никогда этой дружбы не одобряла. – Если молодая барышня не может усмирить свою прическу, как можно ожидать от нее смиренности нрава?

Дина вновь пожала плечами. Кругом одни секреты. Она ведь тоже Регише не все рассказывает. Дина разложила по красивым фарфоровым тарелкам вчерашнюю гречу. Катарина нарезала овощной салат. Мяса в их доме уже давно не было. Для всех Дина была осознанной приверженкой модного европейского явления – вегетарианства, а не нищей графиней.

– Если тебя будут о Регине распрашивать, говори, что ничего о ее планах не знала.

– Маменька, я и в самом деле ничего не знала.

Катарина закатила глаза: знает она как подружкам не известны секреты друг друга.

Павел Федорович проводил взглядом сына, а когда дверь за ним закрылась, обратился к жене:

– Верушка, что мы сейчас лицезрели?

– Наш мальчик впервые поступил, как джентльмен? – неуверенно отозвалась императрица.

– Мне показалось точно так же… – на миг Павлу Федоровичу почудилось, что не такое уж разочарование его сын.

А началось все с того, что Алеку не спалось. Не спалось ему часто, но как правило, в обычные дни, юноша отправился на танцы или устраивал танцы у себя. В столице в любое время дня и ночи найдется десятка другая богатых повес, готовых кутить даже в компании неугодного всем Алека. Но в эту ночь цесаревичу не спалось по совершенно иной, очевидной всякому бывшему на балу, причине.

Цесаревич сидел в ненаполненной ванне и бесцельно прокручивал новостную ленту, из колонок играла громкая музыка, а весь свет был включен. Казалось, что если он погрузится в свои мысли – погибнет. Алек чувствовал себя потерянным и брошенным. После того, как жандармы утащили его от отважной Рины, он хотел вернуться к родителям, встретиться с отцом, узнать как его матушка… Но император уже велел сыну отправиться в Аничков дворец и не покидать дома, словно у кого-то оставалась наивная вера в то, что дворцовые стены могут защитить хоть кого-то.

Отчего-то никто не счел нужным узнать у Алека, что случилось, как он бежал из дворца, кто спас его. Скорее всего, третье отделение, Тайная канцелярия и прочие шпионы все выяснили и сами, но отчего-то незначительность Александра в этой истории пугала его самого. В какой-то момент цесаревичу показалось, что убить пытались вовсе не его, а если и его, то едва ли это событие занимало кого бы то ни было.

Ладно, справедливости ради, через пару дней, к нему прислали Благовещенского собрать недостающие показания. Даже не настоящего следователя, а простого практиканта, еще и Благовещенского. Дмитрий в сущности неплохой парень, но рядом с ним Алек вечно чувствовал себя полным ничтожеством. Слишком уж князь Дмитрий Александрович Благовещенский идеален. Наверное, Павлу Федоровичу хотелось видеть в качестве наследника кого-нибудь в роде князя.

Алек уже был готов впасть в окончательную пучину жалости к себе, но тут, среди массы фотографий с арестантами, он заметил знакомую рыжую голову. Приблизил: Рина. Совершенно бледная и такая несчастная. Как она могла быть арестована? Если бы не эта уверенная барышня, нет сомнений, Алека бы убили. Как могли арестовать ее? Рину – единственного человека, который в этой истории подумал о нем.

Быстро и не обдумывая, он отправил копию фотографии своему секретарю и потребовал узнать про девушку все. Через четверть часа, секретарь Алешка отправил достаточно полный отчет, подчеркнув, что Регина Котова задержана, как одна из соучастниц преступления, ведь она, как и прочие террористы ворвалась во дворец через окно подвала, использовала платье, подготовленное злоумышленниками и вообще вводила всех в заблуждение, выдавая себя за дворянку.

Обвинения страшные: скорее всего Рину, как и остальных отправят на поселение. Скорее всего, ее не казнят. В империи высочайшая мера предусмотрена, но уже около полувека не приводилась в исполнение. Страшно и то, что скорее всего, абсолютно все изложенное – правда. Все, кроме ее причастности к террористам. И во всем будет виноват Алек. Практически во всем… Как всегда.

Резким движением цесаревич встал в ванне – а сколько еще ему прятаться в этом замечательном месте? Еще через десять минут Алек, в наспех надетом парадном мундире Академии, оседлал своего мустанга и помчал по Невскому в приемную отца.

Ворвавшись в кабинет императора вне очереди, Алек обнаружил обоих своих родителей за чайным столиком. Очевидно, кризис успел миновать и Павел Федорович не счел нужным еще раз отменять встречу с супругой. Он страшно любил ритуалы.

– Александр, не ожидал тебя увидеть, – спокойно произнес император. – Мне казалось, я распорядился, чтобы ты оставался в своем дворце, – Павел Федорович изобразил задумчивость.

Вера Эдуардовна украдкой улыбнулась сыну: она всегда любила его визиты, хотя и редко говорила об этом. Женщина поспешила опустить взгляд, чтобы супруг не заметил ее мягкости. Она внимательно изучала руки, которые внезапно показались старыми. Не зря говорят: возраст выдают руки. А ведь ей только сорок один!

– Так чем же обязаны? – продолжил Павел Федорович.

На миг Алек стушевался. Он вечно терялся в обществе властного отца.

– Ну, же, иначе я начну думать, будто ты попусту тратишь наше время!

– Нет! – неожиданно резко воскликнул Алек. – Государь, я пришел с просьбой.

– С просьбой? – удивился Павел Федорович, привыкший получать просьбы сына напрямую от казначея.

– Среди арестованных есть…

– Ты смеешь просить за террористов?! – вскинулся император, раньше, чем Алек успел договорить. – Ты со своим вечным пьянством последнего рассудка лишился?!

– Государь, выслушайте! – остался непоколебимым Алек.

Вера Эдуардовна с гордостью слушала, как ее сын обрел голос, поэтому осторожно накрыла руку мужа своей:

– Мой император, давай послушаем, с чем пришел Алек.

Кроме самого себя Павел Федорович подчинялся одной лишь своей Верушке.

– Говори! – приказал он сыну, убирая руку со стола.

– Среди арестантов есть невиновная.

– Немудрено, – нетерпеливо отмахнулся император. – Следствие только началось, люди будут арестовываться, невинные будут отпускаться, виновные…

– Мой император, позвольте Алеку договорить, – мягко улыбнулась Вера Эдуардовна.

Павел Федорович недовольно взмахнул рукой, показывая готовность слушать дальше.

– Среди арестантов есть Регина Котова, купеческая дочь.

Император вновь хотел прервать сына, рассыпавшись собственными мыслями, но Верушка осторожно погладила супруга по плечу.

– Я обязан Регине жизнью. Именно она отвела меня от первой пули в бальном зале, именно она вывела меня из зала…

Павел Федорович взял планшет и продолжил:

– Проникла во дворец тем же путем, что и заговорщики, была одета в платье преступников, а также…

– Вводила всех в заблуждение, выдавая себя аристократкой! – перебил Алек. – Отец, все верно, но Регина лишь жертва обстоятельств. К мятежу она не имеет никакого отношения!

– Откуда эта уверенность? – резонно уточнил император.

– Что? – опешил цесаревич.

– Я спрашиваю, откуда уверенность в том, что она не причастна к заговору? Откуда мы знаем, что эта девчонка не пыталась вывести тебя в укромное место, а после расправиться? – Павла Федоровича всегда раздражала излишняя беспечность сына.

Обычно, после того, как император начинал задавать вопросы сыну, тот тут же признавал собственную неправоту и капитулировал. Но сейчас Алек стойко вынес прямой взгляд отца и заявил:

– Она не виновна. Я жив лишь ее стараниям. Не гвардии. Не охраны. Я жив благодаря глупой случайности. Провидению, заведшему Регину Котову в подвал дворца, и я не позволю ей платить за то, что она рискнула собой, спасая мою жизнь. Неужели наша империя столь невеликодушна?

Павел Федорович соединил пальцы в замок, казалось, думая о чем-то своем. После некоторого молчания он пристально посмотрел на сына:

– Ты прав, империя добра к тем, кто верно служит ей. Я дарую прощение этой…

– Регине Котовой, – подсказал Алек.

– Я дарую прощение Регине Котовой и останавливаю всякое расследование касательно ее участия в инциденте.

– Благодарю вас, государь! – лицо Алека просветлело. – В таком случае, я немедля отправлюсь в крепость и освобожу ее!

– Ступай, – совершенно уже благосклонно кивнул император.

Павел Федорович проводил взглядом сына, а когда дверь за ним закрылась, обратился к жене:

– Верушка, что мы сейчас лицезрели?

– Наш мальчик впервые поступил, как джентльмен? – неуверенно отозвалась императрица.

– Мне показалось точно так же… – на миг Павлу Федоровичу почудилось, что не такое уж разочарование его сын.

Император позвонил в звонок, вызывая секретаря. В кабинете тут же возник Сергей Григорьевич Носов:

– Чем могу быть полезен, ваше величество?

– Направь распоряжение в Петропавловку, пусть освободят Котову Регину Дмитриевну, – прочитал он имя в открытом на планшете документе.

– Послушайте, если эта Регина Котова имела подобное благоприятное влияние на Алека, не привлечь ли ее в ближний круг цесаревича? – осторожно заговорила Вера Эдуардовна.

– И как вы, любовь моя, видете это привлечение? – идея отчего-то не показалась абсурдно глупой. – Она, как ни посмотреть, купчиха.

– Ума не приложу… – вздохнула императрица и принялась перебирать бусины браслета, словно четки.

– Позволите высказать предложение? – вкрадчиво заговорил Носов, у которого были ответы абсолютно на все.

– Говори, Сергей Григорьевич, говори.

– Ежели вы хотите привлечь ее к воспитанию цесаревича, не определить ли барышню в его пажи?

Павел Федорович ничего не сказал, но во взгляде его читалось очевидное: «Что ты несешь, Сережа?» Оттого секретарь продолжил:

– В нашем законе нет указаний, касательно пола и происхождения пажа.

– Зато есть четкие указание касательно образования, – подметила императрица. – Паж, как и любой иной входящий в личный состав свиты наследника, должен быть выпускником или студентом Университета или Императорской военной академии.

– Вы совершенно правы, ваше величество, – как болванчик закивал Носов. – Однако если так вышло, что барышня окончила школу, а из отчета видно, – он уже листал файлы на своем планшете, – что она выпускница императорской гимназии, мы можем определить ее в Академию уже в сентябре.

– Складно поешь, Сергей Григорьевич, – остановил его император, – но ты верно упускаешь, что Котова наша – купчиха, а следовательно продолжать обучение не может априори. Несмотря на то, что поведение Александра сегодня меня приятно удивило, переписывать законы ради подобной авантюры, я не намерен.

– Но нам не нужно ничего переписывать, – снова заговорил Носов. – В уставе Академии указано, что «всякий молодой человек, отличившийся выдающейся отвагой и отмеченный высочайшим знаком признания, имеет право на обучение в Императорской военной академии».

– Мой император, – обратилась к супругу Вера Эдуардовна, – полагаю, то, что она спасла нашего сына, может считаться проявлением выдающейся отваги, а наградить ее высочайшим знаком…

– Не кажется ли вам обоим, что мы спешим? – внезапно остановил дискуссию император. – Есть дела важнее, чем раздавать высочайшие награды каждому встречному. Оставим спор, быть может, вернемся позже.