Изгои бесплатное чтение

01. Глава, в которой все идет не по плану

Луцык чувствовал, что стремительно летит куда-то вниз.

Открыв глаза, увидел под собой облака, до которых в буквальном смысле было рукой подать. Грудь перекрещивали ремни нераскрытого парашюта.

Кувыркаясь в небе и вопя от ужаса, Луцык ощущал, как мощный поток воздуха забивался в рот и буквально разрывал легкие.

Тем временем все стремительнее приближалась земная поверхность.

«Все, пропал ты, Витя!» – мелькнула невеселая мысль.

А ведь как хорошо все начиналось! Посиделки в кафешке со старыми друзьями, смех, веселье, шутки…

Но, обо всем по порядку.

В «Сайгоне» подавали классную вьетнамскую водку. «Неп Мой». Сорок пять оборотов. Проваливается просто отлично, не то что наша родная. Можно пить и без закуски, но лучше, конечно, закусить. «Неп Мой» коварен. Если не закусывать, унесет быстро. Из чего ее гонят, одному богу известно. Но похмелье щадящее. А если не мешать с пивом, то вообще нормально. Просыпаешься свежий как огурчик.

Кстати, «Сайгон» – это не город на юге Вьетнама, а кафешка на севере Москвы. Ничего себе место. Простенько и со вкусом. А цены по столичным меркам более чем гуманные.

В «Сайгоне» за широким столом, накрытым клетчатой скатеркой, сидели трое.

Владимир Остапов, режиссер. Высокий, косая сажень в плечах, на запястье дорогие котлы, во рту белоснежные зубные импланты. В движениях усталость и ленца. Во взгляде чуточку надменности. Друзья зовут его Остапом.

Гога, он же Жора, он же Юрий, он же Гора, он же Гоша Шпаликов по кличке «Кабан». Добродушный толстяк, чем-то напоминающий актера Джо Хилла времен фильма «Superперцы». Работает курьером.

Виктор Луцык, популярный автор романов ужасов. Среднего роста, голубоглазый блондин. На лбу едва заметный шрам. Характер сложный. У него нет клички, с такой фамилией она просто не нужна.

– И что тебя все в эту дыру тянет, – вздохнул Остап, взглянув на Кабана.

– Нормальное место. Не хуже других, – ответил тот, налил в пиалу зеленый чай из белого квадратного чайника, сделал глоток и зажмурился от удовольствия.

За соседним столом здоровенный дядька с аппетитом закусывал водку какой-то вьетнамской снедью. Через стол от него две девчушки хлебали фо-бо и хихикали. Больше в «Сайгоне» никого не было.

– Надо быть к народу поближе, Остап, – сказал Луцык.

Режиссер скривился:

– Прекращай.

– Что?

– Прекращай меня так называть.

– И как же тебя прикажешь называть? Владимир Данилович?

– Даниилович.

– А чего не Вольфович?

– Хватит собачиться! – навел порядок Кабан. – Когда Джей подойдет?

– Сказала, минут через двадцать. Она тут недалеко, поет в кабаке, – зевнул Остап.

– Так может, уже закажем? – Луцык почесал горло. – А то скучно стало. Пока там Джей объявится…

– А ты, я вижу, уже с утра заказываешь, – подметил повелитель артистов.

– Всего-то пару пива выпил… Ну ладно, четыре… В конце концов, имею полное право! Я роман закончил.

– И про что на сей раз? Вампиры, зомби, оборотни?

– Нет, не мой профиль. Я про маньяков пишу.

– Написал бы хоть раз о чем-то добром и светлом.

– И это мне говорит человек, который снимает ментовские сериалы! Как там твой последний шедевр назывался? «Хроники УГРО-5»?

– Шесть.

– Один хрен.

– Зато моя работа хорошо оплачивается. А вот ты сколько за свой роман получил?

– Не в деньгах счастье, Остап.

– А в их количестве. Кстати, если надумаешь переквалифицироваться в сценаристы, велком. Чем смогу – помогу.

– Плавали, знаем. Ты один раз мне уже подкидывал работенку и ничего не вышло.

– Как же помню. Сериал про маньяка. «Сатана» назывался. Но ты сам виноват. В нашем деле нужно писать быстро и просто, а ты глубоко копаешь.

– Есть такое.

– Я, кстати, тоже думаю, что надо бы уже пивка заказать и пожрать что-нибудь, – вернулся в беседу Кабан и довесил. – Только я на нулях.

– Об этом можно было и не говорить, – усмехнулся кинодеятель.

– Я отдам, ты же знаешь.

– Забей.

Тут же, как по волшебству, у их столика материализовалась маленькая вьетнамская официантка в красном платье с драконами, озарила присутствующих щербатой улыбкой и развернула блокнот.

Кабан уплетал за обе щеки жареную курицу с лемонграссом. Луцык налегал на фо-бо, а Остап ограничился овощным салатом. Перед каждым стояла полупустая кружка пива.

– Ненавижу октябрь, – сказал Остап, ковыряясь вилкой в салате.

– А что так? – спросил Луцык.

– Тупой месяц. Ни рыба ни мясо, – последовало туманное пояснение.

– А мне по фигу. Главное, чтобы не морозило, – сказал Кабан.

Луцык прищурился:

– Какой-то ты весь замученный, Остап.

– Работы много.

– Не бережете вы себя, Владимир Даниилович.

– Хорош паясничать. Лучше скажи, как называется твой новый роман?

– «Месть кочегара».

– Хм-м, дай-ка угадаю. Маньяком окажется садовник. В смысле, кочегар.

– Мужики, давайте без спойлеров! Я хочу сам прочитать! – оторвался от своего блюда Кабан.

– Никаких спойлеров. Имя злодея известно с первых страниц. От его лица и ведется повествование, – успокоил его Луцык и протянул: – Что-то Джей задерживается…

Остап достал из кармана айфон, открыл «Телегу» и что-то написал, после чего сообщил:

– Кстати, забыл вас предупредить, с нами будет Гузель.

Писатель поморщился:

– У нас же междусобойчик. Собираются друзья детства!

Гузель Дасаева была девушкой Остапа. Они встречались уже полгода. Луцык и Кабан не любили Гузель и за глаза называли «Гюрзой». Провинциальная актрисулька лет двадцати, она была не по годам вздорная, хотя и красивая, как картинка.

– И чем эта баба тебя приворожила? У нее же ветер в голове!

– Мы, знаешь ли, в спальне не кроссворды разгадываем, – усмехнулся ценитель молодых талантов.

– И все-таки.

– Красивая она, – блаженно протянул Остап.

– А еще истеричка.

– Но-но, поосторожней на поворотах! Да, она немного вспыльчивая. Ну что ж поделать, такой у нее темперамент.

– Ты уже предложил ей главную роль в своем новом сериале?

– Пока только эпизод.

– Смотри, доиграешься, мистер Вайнштейн!

– У нас серьезные отношения.

Луцык чуть не подавился супом:

– Может, вы еще и детей заведете?

– Может быть… Мне скоро полтос стукнет, пора и остепениться. Чего и тебе советую, – сказал Остап.

– Спасибо, но я пас, – ухмыльнулся Луцык.

– Ах да, я же совсем забыл, что ты единственный из нас, кто уже был женат… Кстати, где теперь твоя ненаглядная Леночка?

– В Литве. В третий раз удачно выскочила замуж за какого-то коммерса.

– А дочке сколько исполнилось?

– Оля уже взрослая. Учится в Германии.

– Вот скажи честно, что ты даже не помнишь, сколько ей.

– Ну да, не помню. Мы редко с ней общаемся.

– Да ты прямо отец года!

– Слушай, не лезь в мою личную жизнь, а?

– А ты в мою.

Намечавшуюся перепалку снова пресек Кабан:

– Пацаны, не ссорьтесь, не портите вечер! И так редко видимся… Кстати, у меня есть предложение. А давайте…

– Откроем бар! И назовем его «Три веселых друга»! – перебил его писатель.

– Угу. Экипаж машины боевой, – хихикнул режиссер.

– Нет, не о том. Давайте снова соберем нашу группу «Изгои». Залабаем. Будем несколько раз в месяц репетировать. Врежем панк-рока! Я и бас уже присмотрел на «Авито» … Только денег пока лишних нет.

– А что, неплохая идея! – поддержал Луцык. – Реюнион «Изгоев»! У меня и палочки барабанные имеются! Как, Остап, залабаем?

– И потом поедем в гастрольный тур по всей России, – иронично сказал Остап.

Луцык хлебнул ложку супа.

– Почему бы и нет?! Какие наши годы! Может, и мировое турне устроим…

– С этим сейчас сложно, – заметил Остап.

– Ну и Россия-матушка велика, на нашу долю хватит населенных пунктов.

– Мне уже сорок с гаком. Взрослый мальчик. Вам, напомню, не меньше. В этом возрасте уважающий себя рок-н-рольщик уже должен либо сторчаться, либо собирать стадионы, но никак не начинать музыкальную карьеру.

– Какой же ты душнила, Остап! Ой, простите, Владимир Даниилович!

– Я реалист.

Луцык отхлебнул пива:

– Не, ну а что в самом деле? Отличная же тема. Про тур я пошутил, конечно… Но концертик можно дать. Состав тот же. Кабан – бас, я – за драмсами, ты на гитаре. Джей снова позовем на вокал…

– Угу, Джей просто спит и видит, чтобы испортить свою репутацию песенками про бухло и перепевками «Короля и шута». У нее вполне себе успешная кавер-группа. А еще свадьба на носу…

Писатель непроизвольно икнул и замер с кружкой пива в руке.

– А ты что, не знал? – спросил Остап.

– Не-а, – Луцык поставил кружку на стол, он явно был растерян и не знал, как реагировать на такое известие.

– Прости, я думал ты в курсе, – извинился Остап.

– Впервые слышу.

– Я думал… – повторил Кабан.

– Индюк тоже думал, да в суп попал, – огрызнулся Луцык.

– На следующей неделе церемония бракосочетания, – проинформировал Остап. – Тебя что, реально не приглашали?

– Не-а.

– Странно. Меня Джей позвала. И Кабана тоже.

– Ка-а-абан…

– Извини, Луцык, я это самое ну… – виновато промямлил курьер, на которого устремился злобный взгляд друга.

– Хрен гну!

Кабан опустил глаза и проговорил:

– Кстати, курочка отличная, всем рекомендую.

Луцык подозвал официантку и заказал двести граммов «Неп Мой». Потом, поразмыслив, велел принести бутылку.

На самом деле Джей звали Анжеликой. В Советском Союзе это имя часто давали девочкам – в честь героини фильма «Анжелика, маркиза ангелов». Став взрослой, она решила, что будет зваться Джей. Объясняла так: «Анжелика как-то шлюховато звучит».

С Остапом, Кабаном и Луцыком они были ровесниками. Невысокая, худенькая шатенка с короткой стрижкой, Джей до сих пор выглядела как пацанка. Она, единственная из всей компании, не бросила занятий музыкой, закончила «Кулек» и теперь пела в кавер-группе. Да и фамилия у нее была подходящая – Скрипкина.

Когда Джей присоединилась к друзьям юности, Луцык уже хорошенько нализался.

– Мальчики! – она бросила взгляд на ополовиненную бутылку «Неп Мой». – Ну мы же договаривалась, что вы не будете нажираться до моего прихода!

– Это все Луцык, – сказал Остап и поднял свою кружку. – Мы с Кабаном по пиву!

– Нашему малышу снова кто-то разбил сердце? – хихикнула Джей.

– Вдребезги, – подтвердил пострадавший.

– И кто же эта негодяйка? Покажи мне эту козу, я надеру ей задницу!

Ответа не последовало.

– Кстати, всем привет! – Джей повесила на вешалку куртку и села рядом с Кабаном.

– А ты знаешь, что наш литератор сегодня закончил новую книгу? – спросил режиссер.

– И как называется новый шедевр?

– «Месть кочегара», – буркнул автор.

– Продолжение «Кочегара»? – спросила Джей.

– Не притворяйся, что читала.

– И не собиралась.

– Спасибо за откровенность.

– Нет, ты меня неправильно понял, – спохватилась она. – Я имела в виду, что не собиралась притворяться. А экземпляр «Кочегара» с твоим автографом стоит у меня на книжной полочке на самом видном месте. Будет время, обязательно прочту.

Джей вытянула вперед руки и размяла пальцы. Ее предплечья украшали витиеватые татуировки в египетском стиле.

– Рассказывай, как дела… – обратился к ней Остап.

Джей зевнула.

– Сегодня концерт был – полный атас. Приехали в заведение, настраиваемся. Репертуар – русский рок и все в таком духе. «Кукла колдуна», «Пачка сигарет», «Районы, кварталы» …

– Фу, Рома Зверь, это хуже попсы, – фыркнул Кабан.

– Поддерживаю, – кивнула Джей. – Ну так вот. Настраиваемся мы, значит, и тут выясняется, что репертуар нужно срочно менять. Заказчик передумал. Теперь ему подавай брит-поп.

– А почему передумал?

– Настроение, говорит, изменилось. Хочется не диких плясок с битьем фужеров, а спокойной музыки.

– А вы что?

– А мы ему: «Любой каприз за ваши деньги». Платите неустойку, и будет вам брит-поп.

– И что он?

– Заплатил, без проблем. Но беда в том, что у нас таких песен раз-два и обчелся. Три из «Oasis», одна из «Blur», да и та «Song 2», а это реально какой-то панк-рок.

– Да какой это к черту панк! – пробурчал Луцык.

– Соевый, как сейчас модно говорить.

– Это еще мягко сказано!

В общем, мы сперва сыграли несколько инструменталок, потом стали лабать что есть, а к этому времени и публика поднабралась, начала требовать «Куклу колдуна» и «Пачку». Ну мы и вжарили. Все остались довольны. А у нас двойной гонорар. Так что я угощаю!

– А знаешь, что Кабан надумал? – перешел к делу Остап. – Говорит, давайте снова нашу старую группу соберем, будем репетировать…

– Я в деле! – радостно взвизгнула Джей и залпом опрокинула рюмку «Неп Мой».

– Чего?!

– Реюнион «Изгоев»! Панки, хой!

Режиссер насторожился:

– Ты прикалываешься, что ли?

– Я серьезна, как инфаркт. Мне эта идейка по душе. Будем изредка собираться, лабать. Можно на нашей репточке, кстати. Но только по ночам. Зато бесплатно.

– Да вы все что тут, с ума посходили?!

– Ну а почему бы и не полабать? Вспомним молодость. У меня, кстати, есть штук пять песен, которых я никому не показывала еще. Ну и новый альбом неплохо бы записать. Загрузим на стриминговые сервисы, и алга! Сейчас панкуха на подъеме, может, даже выстрелит!

Остап почесал подбородок, бросил быстрый взгляд на пьяненького Луцыка, и решил напомнить подруге детства:

– Но ты же… ты же без пяти минут как замужем…

– И что? – искренне удивилась она.

– Жених-то не против?

– Ну мы же не свальным грехом собрались заниматься, а музыку играть.

– Так-то оно так, но семья, обязанности и вот это все…

– Одно другому не мешает. И честно говоря, мальчики, мне очень не хватает вас!

Кабан шмыгнул носом.

– Простыл, наверное, – поспешил объяснить он, и высморкался в платок.

Джей ностальгически вздохнула:

– Как же славно было тогда! Беззаботное время. Помните наш подвал, где мы репетировали?

– А то! – мечтательно улыбнулся сегодняшний курьер. – Аппарат у нас был тот еще! Все шумело, пердело. А инструменты – вообще финиш.

– Зато какие песни были! Луцык тексты строчил пачками! Один лучше другого.

Текстовик мрачно ухмыльнулся и процитировал один из своих хитов того времени:

– «Не храните деньги в банках, а отдайте деньги панкам».

– А что, отличная песня! Только надо аранжировку грамотную придумать и записать нормально. Будет пушка!

– Все, пора вызывать санитаров, – прогундел Остап и сделал вид что набирает на айфоне номер.

– Ну ты и душнила! – шикнула на него Джей.

– Вот-вот, я тоже ему это говорил, – поддакнул Кабан.

– Давайте же выпьем за наше возрождение! За «Изгоев»! Ура!

Пожелание дамы было незамедлительно исполнено.

Луцык и Джей, попыхивающая вейпом, стояли на улице.

– Ты что, курить бросил?

– Да уж месяц как.

– И не тянет?

– Иногда.

– Какие красивые звезды…

Луцык пристально посмотрел на нее пустым, осоловелым взглядом:

– Ты почему меня на свадьбу не пригласила?

– Не начинай, – после небольшой паузы сказала Джей.

– Что не начинать? Я как-никак друг…

– Свадьба – это формальность. Куча пьяных родственников, тамада… Прикинь, родня жениха тамаду пригласила! Настоящего! С баяном! Вот умора!

– Уходишь от ответа…

– Да ладно тебе. Потом отметим, в тесном кругу. Хочешь, с моим познакомлю?

– А Кабана и Остапа пригласила…

Она выругалась:

– Вот суки! По-хорошему же просила держать язык за зубами. Кабан проболтался?

– Остап.

– Гадина какая! Ну ничего, я ему по шее надаю!

– И все-таки ответь…

Джей провела ладонью по его щеке.

– Давай не будем. Ну не порть момент. Сегодня такой прекрасный вечер.

– Я настаиваю.

– Ладно. Я не пригласила тебя, потому что ты мой бывший парень. Ты доволен?

– Да когда это было?! Все быльем поросло…

– Просто я так хочу. Это мое желание, понимаешь?

– Витя! – вдруг окликнула Луцыка длинноногая губастая блонда в короткой синей шубке.

Это соблаговолила пожаловать Гюрза.

– Знакомьтесь. Это Гузель. А это Дже… Анжелика.

– А где Володя? – кивнув в знак знакомства, спросила пришедшая.

– Проходи внутрь, они там за столом сидят.

– Это что за чудо в перьях? – поинтересовалась Джей, когда Гюрза скрылась за дверью.

– Новая пассия Остапа. Звать Гузелью.

– А-а! Та самая! Актрисочка.

– Угу. Мы с Кабаном кличем ее Гюрзой.

– За что?

– Больно токсичная.

– А как ее называет Остап? Гузка? – хихикнула Джей.

– Гузя, – ответил Луцык.

Джей одобрительно кивнула.

– Ничего себе бабенка.

– Она Остапу в дочки годится…

Джей пихнула Луцыка в бок локтем:

– Завидуешь? Признайся, завидуешь?

– Нисколько.

Она затянулась вейпом и впустила изо рта огромное облако пара:

– Кстати, ты меня тоже на свою свадьбу не пригласил…

– Не ври. Я приглашал. Просто ты была с гастролями в Италии.

– В Испании.

– Тем более.

Когда они вернулись в кафе, то увидели, что к их столу подсел незнакомец. Тот самый здоровый мужик, который в одиночестве хряпал водку. Был он ширококостным, краснолицым и чем-то напоминал братка из девяностых. Костюмчик, пудовые кулаки и золотая печатка на пальце. Только очки были не в тему. Старомодные такие, как у Шурика в «Операции «Ы». У его ног стоял синий рюкзак.

– Разрешите представиться, Тимур, – сообщил браток.

– Мы нашли продюсера! – торжественно объявил Кабан.

– В смысле? – недоверчиво подняла брови Джей.

– Тимур занимается раскруткой молодых групп…

– Молодых, – хмыкнул Луцык.

– Скажем так, перспективных, – уточнил Тимур.

– Но вы же еще не слушали наших записей, – хитро заметила вокалистка.

– Мне обещали прислать.

– Ой, там такое… А качество просто тихий ужас.

– Ничего. Я рос, когда по рукам ходили записи Летова, переписанные с десятой копии, там вообще был не звук, а сплошная каша. Но все равно зацепило!

– А какой у вас любимый альбом «Гражданки»? – продолжила свой допрос Джей.

– «Мышеловка».

Ответ явно вызвал ее уважение.

– Предлагаю выпить и обстоятельно все обсудить, – перешел к делу внезапно свалившийся, как снег на голову, продюсер и, запустив руку в рюкзак, выудил оттуда пузатую бутылку «Hennessy XO».

– Вот это по-нашему! – оживился Остап, до этого момента занятый тем, что шушукался с Гюрзой и целовал ей ручки. – А то меня уже мутит от этой вашей вьетнамской самогонки.

– Божечки! Обожаю «Hennessy»! – защебетала его пассия.

– А тут можно со своим? – осторожно поинтересовался Кабан.

– Я обо всем договорился! – объявил Тимур.

Застолье вышло на новый виток.

Тимур оказался отличным собеседником. Он знал много интересных историй, сыпал шутками, то и дело заводил с телефона какие-то треки. Говорил и о своих подопечных, которым помог пробиться в музыкальном бизнесе, и демонстрировал потрясающую эрудицию. Этот человек как будто знал обо всем на свете. Кино, музыка, бизнес, кулинария… Он мог говорить на любую тему! Даже душнила Остап проникся симпатией к здоровяку. А без запинки продекламировав стихотворение Маяковского «Лиличка», Тимур заслужил поцелуй в щеку от Джей, которая очень любила творчество поэта.

Только Луцык чувствовал себя не в своей тарелке. Его одновременно мутило от выпивки и клонило в сон. Опытный пьяница, он отлично знал, что ни в коем нельзя совмещать эти два занятия. Надо бы дойти до туалета и опорожнить желудок. Собрав волю в кулак, он было оторвал задницу от стула, но тут же словил мощный «вертолет».

«Да гори оно все огнем!» – решил Луцык, сел обратно и рухнул лицом в салат.

02. Планета Плюк, 215 в Тентуре, твою мать!

Парашют раскрылся автоматически метров за пятьсот от земли. Приземление прошло удачно. Отдышавшись и осознав, что жив, он отцепил средство спасения и огляделся. Ярко светило солнце, а вокруг простиралась бескрайняя степь, покрытая цветущим травостоем, лишь изредка перемежавшаяся небольшими участками леса. Где-то вдалеке виднелся холм. Крутой и высокий.

Луцык обнаружил, что одет в комбинезон защитного цвета и обут в крепкие берцы. Он аккуратно расстегнул молнию на комбезе, под ним была футболка защитного цвета и белые труселя-боксеры.

Луцык пожевал губами, будто съел кислое яблоко и мрачно вздохнул. Во рту было сухо, как в пустыне, но в целом оснований жаловаться на самочувствие не имелось.

– Луцык! – раздался чей-то крик.

Он увидел Джей, Остапа и Кабана, облаченных в такую же, как и он, униформу. Лица у всех помятые, а в глазах растерянность. Их парашюты валялись невдалеке.

– О, ребята, как я рад вас видеть! – обрадовался Луцык.

– Как мы здесь очутились? И что это, черт возьми, за место?! – озвучил актуальный вопрос Остап.

– А это я у вас хотел спросить. Что вообще случилось?

– В «Сайгоне» ты вырубился и спал как младенец, – просветила Джей. – А потом Тимур нас к себе пригласил. Кабан тебя еще на себе волок. Дальше загрузились в такси, и… провал…

Кабан и Остап согласно покивали:

– У меня то же самое было.

– И у меня.

Из последующего разговора выяснилось, что все они очнулись, когда уже спускались на парашютах.

– Так-так-так! Картинка начинает проясняться, – затараторил Луцык. – Это Тимур нам что-то в бухло подсыпал!

– Точняк! Усыпил, запихнул в самолет и сбросил вниз на парашютах, – отозвался Кабан. – Только вот зачем?

– Вы фильм «Хищники» смотрели? – поинтересовалась певица.

– Нет, – буркнул режиссер.

– А я смотрел, – ответил сочинитель.

– И я смотрел, – сказал курьер. – Третья часть франшизы про инопланетных охотников. Роберт Родригес спродюсировал, а снимал какой-то серб или венгр… Забыл, короче.

– Помните, с чего фильм начинался? – продолжила Джей.

Луцык задумчиво посмотрел на небо и произнес, как по шпаргалке:

– Группу людей сбрасывают на неизвестную планету на парашютах. Планета оказывается охотничьими угодьями хищников, решивших устроить что-то наподобие сафари, где дичь – люди.

– Гладко стелешь, – похвалила его экзаменаторша.

– Это из моей рецензии на «Кинопоиске». Я так когда-то подрабатывал…

– Не порите чушь! – рявкнул Остап. – Мы на Земле! Воздух, солнце, травка-муравка! Все то же самое!

– На Казахстан похоже. У меня бабка оттуда, я в детстве к ней часто ездил, – сказал Кабан.

Остап аж покраснел от злости:

– Какой еще, к черту, Казахстан?!

– Страна такая. В Центральной Азии.

– Ты что, еще до сих пор не протрезвел?!

– А как ты смену погодных условий объяснишь? В Москве осень была, дожди. А тут вот солнышко светит и тепло. Градусов двадцать пять, наверное.

Повисло молчание.

– А может быть, это какое-то реалити-шоу? – выдвинула идею Джей.

– Ну да, типа «Игры в кальмара», – подхватил Луцык.

– Думаешь, это турнир на выживание?

– Ну а почему бы и нет.

– Ты это серьезно?

– Честно говоря, я уже не знаю, что и думать.

Кинематографист раздосадовано хлопнул в ладоши:

– Святые помидоры! Мне же на следующий день после «Сайгона» надо на встречу с Угольниковым ехать!

Луцык улыбнулся краешками губ:

– А кто тебе сказал, что прошел всего лишь один день?

– Это сказало мое похмелье.

Единственная в компании женщина решила перевести разговор в деловое русло:

– Что делать будем, мальчики?

– Для начала воды бы найти не помешало. А то, знаете ли, сушняк-с, – ответил за всех писатель.

Воду нашли быстро. В десяти шагах от места высадки, невдалеке от огромного валуна, бил из-под земли ключ. Вода в нем была необычайно чистой, вкусной.

– Вопрос с водой решен. Что дальше? – спросил Остап.

– В город надо идти, – уверенно сказал Кабан.

– В какой еще город?

– В какой-нибудь ближайший. Или в кишлак…

– Кишлак?!

– Ну да. Если мы находимся в Казахстане, то где-то должен быть кишлак.

– Ты идиот?!

– Кабан дело говорит, – вмешался Луцык. – Нам надо найти населенный пункт, а дальше будем думать.

– Не мешало бы в дорогу водички прихватить, – по-хозяйски предложила Джей. – Только надо найти, во что налить.

– И пожрать бы неплохо, – резонно добавил Кабан.

Остап сел на землю и обхватил голову руками:

– Угольников меня убьет!

– Да что ты заладил, Угольников, Угольников… Кто это такой вообще? – спросил Луцык.

– Большая шишка в мире телевидения. А еще он продюсирует мой новый сериал.

– Не припомню по фамилии.

– Да знаешь ты его. Он еще в девяностые вел передачу «Оба-на!»

– Передачу помню. Там еще мужик был смешной. На гомика похожий. Но его фамилия, кажется, была Воскресенский.

– Гомиком стану я, если не приеду к нему на совещание.

– В смысле?

– Накуканят меня, вот что!

Джей хихикнула.

– Что ржешь? – окрысился Остап.

– Да ничего. Просто слово смешное: «накуканят».

– Смотрите! – вдруг заорал Кабан, указывая на небо.

Все задрали головы и увидели еще одного плавно спускающегося парашютиста. Он появился словно из неоткуда, паря среди облаков.

– А это еще кто? – прищурился Луцык.

Джей напряглась:

– Лучше бы нам спрятаться. Может, это…

– Хищник! – подсказал Кабан.

– А может, кто и похуже, – таинственно добавил Луцык.

– Что может быть хуже двухметрового пришельца-невидимки с лазерной пушкой на плече?

– Угольников! Прилетел Остапа куканить, ну и нас заодно.

Луцык с Кабаном заливисто рассмеялись.

– Цыц, дураки! – осадила их подруга и командирским голосом велела: – Всем спрятаться за валуном!

Как оказалось, это был не хищник и даже не Угольников…

Это приземлялась Гюрза. Едва ноги парашютистки коснулись земли, Остап бросился ей навстречу, сверкая пятками и протяжно крича на ходу: «Гузя-я-я-я!»

– Как это мило, – томно вздохнула Джей.

– Смотри, смотри, сейчас начнется самое интересное, – легонько толкнул ее локтем бывший.

Парочка находилась в полукилометре от них, но гневные вопли девицы легко преодолевали расстояние.

– Куда ты меня затащил, образина?! Что это за дыра?!

Остап покорно склонил голову и, видимо, стал оправдываться, правда, очень тихо.

– Какой, на хрен, Казахстан?! О чем ты вообще говоришь?! Это все шуточки твоих хреновых дружков, да?! Жиробас все придумал, признавайся?! – лютовала Гюрза.

– Слышь, Кабан, это она тебя имеет в виду, – счел нужным пояснить Луцык.

– Понял, не дурак, – прогундосил тот. – И чего я ей такого сделал? Мы всего-то раза два виделись.

– Не обижайся. Она просто дура, – подбодрила Джей.

– А я и не обижаюсь.

Гюрзу отпустило только минут через десять.

– Так мы идем искать город или нет? – спросил Кабан.

– У меня есть другое предложение, – сказал Луцык.

Четыре пары глаз уставились на него.

– Я предлагаю никуда не идти. Останемся здесь. Погода теплая, не замерзнем. Вода у нас есть. Авось кто и появится на горизонте.

– А что мы будем есть? – спросила Джей.

– Да найдем чего-нибудь, – ответил Луцык.

– Например?

Сочинитель душераздирающих сюжетов огляделся. Кругом камни, трава, кустарники и что-то похожее на огромные грибы-дождевики, каждый размером с футбольный мяч. Ничего хоть немного напоминающего пищу.

– Поголодаем немного, ничего с нами не сделается, – заключил он. – Врачи сейчас голодом лечат. Здоровее будем!

– А я предлагаю позвонить! – влезла в разговор Гюрза.

Луцык поперхнулся смешком:

– А мобила у вас имеется, гражданочка?

Это обстоятельство ее не смутило:

– Тогда надо найти телефон!

– Так найди, а я пока прилягу, – и Луцык реально улегся на траву.

– Ты это серьезно?

– Совершенно. А что еще делать?

– Как что?! Выбираться отсюда. У Володи важная встреча, а я записалась к косметологу!

– А я что могу сделать?

– Ты же писатель, мастак выдумывать всякое такое… Так придумай, как нам отсюда выбраться?

Луцык не мог выбрать, что ему сделать: заплакать, засмеяться или просто убиться головой о валун. Поразмыслив, решил не делать абсолютно ничего.

– Котаны, я жрачку нашла! – донесся голос Джей.

Она держала в руках птичье гнездо, сплетенное из травы и веток. Внутри лежали пять сероватых яиц вытянутой формы, каждое размером с кулак.

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – торжественно объявила нашедшая. – Как раз каждому по одному.

Луцык тут же вскочил на ноги:

– Ого! Откуда такое богатство?

– Там, в траве, было.

Каждый, кроме Гюрзы, взял по яйцу.

– Я – веганка, – сообщила она и брезгливо отвела взгляд от Кабана, который уже употребил свое блюдо и теперь вытирал пальцами влажные губы.

– Ну что ж, колхоз – дело добровольное, но на твоем месте я бы не отказывалась. Неизвестно, когда еще пожрем, – сказала Джей.

Девица взяла оставшееся в гнезде яйцо и демонстративно бросила его через плечо.

– Не хочешь, как хочешь, – пожала плечами Джей и щелчком разбила скорлупу яйца.

– Какие вы все-таки животные. Там же зародыши! – воскликнула Гюрза.

– Законы дикой природы жестоки: или ты ешь, или тебя едят.

Веганка пристально поглядела на Остапа, неуверенно крутившего в руках яйцо:

– Только не говори, что ты собрался это есть.

– Но, дорогая, Джей права.

– Если ты сделаешь… – она помедлила, подбирая слова, – то, что ты хочешь сделать, я от тебя уйду.

– Гузя…

– Из этого яичка должен вылупиться маленький цыпленок. Тебе его не жалко?

– Но я хочу есть!

– Во-первых, это яйцо, а не яичко, – влезла в разборку добытчица еды. – Яичко – это мужская половая железа, помещенная в мошонке. А во-вторых, ты же сама разбила одно. И из него, вообще-то, тоже мог бы вылупиться маленький петушок или курочка.

Гюрза прожгла ее взглядом, полным ненависти, и заорала на Остапа:

– А ну дай сюда!

Она стала выхватывать из его рук яйцо, преодолевая вялое сопротивление. В итоге оранжевый желток потек по пальцам режиссера.

– И не смей его слизывать! – приказала стервозная девица. И посмотрев на всех остальных, яростно бросила: – Вы – жалкие, мерзкие дегенераты!

Не тратя больше слов, Гюрза громко взвизгнула и умчалась куда глаза глядят, эмоционально размахивая руками.

– Она вернется, – тихо вздохнул Остап. – Перебесится и вернется.

– И часто с ней такое? – спросила Джей.

– Бывает порой…

Джей подошла к Остапу и обняла его. Он склонил голову на ее плечо и снова вздохнул.

Так как делать было нечего, решили покемарить. Денек выдался тот еще, да и похмелье никто не отменял. А чтобы не спать на голой земле, в качестве покрывала использовали парашюты.

Остап и вернувшаяся Гюрза демонстративно расположились отдельно. Остальные трое легли штабелем у ручья, который убаюкивал их своим журчанием. Кабан тут же затеял разговор из серии: «А знаете, что бы я сейчас съел?», но ему приказали заткнуться, пригрозив расправой. Тогда он поинтересовался планами на ближайшее будущее:

– А что, если мы не встретим никого?

– Пойдем искать кишлак, – сказал Луцык. – Ты ведь был в Казахстане, не так ли? Там много кишлаков?

– Да я в городе в основном жил, в Алма-Ате. Где-то пару раз на природу выбирались. На бабушкину дачу.

– И что, красивый город Алма-Ата?

– Большой.

– Это хорошо.

– Там шашлык на каждом углу, плов, манты…

– Слушай, Кабан, еще раз о жратве заикнешься, я тебе рыло начищу и не посмотрю, что ты мой друг.

– Все. Нем как рыба.

Но молчал он недолго:

– А хотите, я вам свой сегодняшний сон расскажу?

– Валяй. Все равно делать нечего.

– Значит так. Во сне мне было дико страшно. И вот почему. Снилось мне, что парю я на огромной высоте, держась левой рукой за стенку какого-то люка. Оттуда свисает канат, и я правой рукой пытаюсь намотать его вокруг запястья, затем отпускаю левую руку и цепляюсь ею за канат чуть выше правой руки. Теперь держусь крепко. Страшно, но уже не так. И тут оказывается, что этот люк – люк самолета. И раздается голос пилота: «Ну что, погнали?!». А я говорю: «Да». Мы набираем скорость и теперь я уже не свисаю на канате, а лечу за хвостом самолета, как на водных лыжах за катером. Самолет, оказывается, реактивный. Я вижу, как из сопел вырывается огонь. Канат не длинный, и я кричу: «Почему меня не обжигает?». А вместо ответа пилот мне кричит: «Ну что, покажем класс?». А я говорю: «Конечно». Тогда он снижается, и мы начинаем лавировать сначала между крышами домов, потом еще ниже – в потоке городского транспорта. Когда мы пролетаем совсем рядом с каким-то троллейбусом, я пытаюсь лягнуть его в бок. На нас восторженно смотрят пассажиры. Когда мы его обгоняем, то я отпускаю левую руку и салютую водителю. Водитель мне улыбается и салютует в ответ… Потом не помню. Какой-то завод, и на проходной почему-то сидят торговцы с футбольной атрибутикой…

– Бред какой-то. Это все из-за вьетнамской водки, – резюмировал Луцык. – Мне однажды после бутылки «Неп Мой» во сне привиделся говорящий лев.

– И, о чем он говорил? – спросил Кабан.

– Лев-то?

– Ну а кто ж еще.

– Не помню.

– А он рычал?

– Вроде как.

– Согласно соннику Хассе, это к опасности. А в соннике Нострадамуса рычащий лев означает болезнь.

– Кабан, ты просто кладезь бесполезных знаний!

Опять повисло непродолжительное молчание, которое на этот раз нарушила Джей:

– Интересно, долго они еще продержатся?

– Остап и Гюрза? – на всякий случай уточнил Луцык.

– Ну да.

– Думаю, что вечно!

– Но ведь Остап всегда был таким волевым, уверенным в себе человеком. Впервые вижу его таким размазней.

Писатель зевнул:

– Это все магия.

– Чего?!

– Магия. Ну, колдовство. Гюрза рассказывала, что ее родная тетка – колдунья. Ну, экстрасенс. А всем известно, что колдуньи умеют привораживать мужчин. Может быть, она попросила свою тетку приворожить Остапа и теперь он ходит за ней хвостиком.

– Что за чушь?!

– Ты не веришь в магию?

– Нет. Это все предрассудки.

– Зря. Мир полон неизведанных тайн.

– Колдуны и экстрасенсы – сплошь шарлатаны.

– А как же Алан Чумак?

– Кто?!

– Чумак. Был такой экстрасенс в ящике. «Поставьте к экранам воду, кремы. Я буду их заряжать».

– И ты реально во все это веришь?

– Мой двоюродный дядька пил заряженную Чумаком воду и вылечился от псориаза.

– Глупости какие.

– Может быть. Но факт остается фактом. Болезнь ушла.

– А вот еще говорят, что мочу пить полезно.

– Уринотерапия. Мой знакомый это практиковал. С утра выпивал стакан собственной мочи, и весь день чувствовал себя отлично.

– Фу! Прекращай свои шуточки!

Луцык сделал глубокий вдох. Воздух был такой чистый и пьянящий, что от него кружилась голова. Или это от голода?

– Джей, а жених тебя искать не будет? – спросил он.

– Будет, – неохотно ответила Джей.

– Не хочешь о нем рассказать?

– А что рассказывать? Играет в нашей группе. Басист.

– Фу. Вот это по-настоящему мерзко. Басист – низшая каста в иерархии рок-н-ролла, хуже только перкуссионист.

– Я же по-хорошему попросила, чтобы ты прекратил свои шутки шутить!

– Прости, само вырвалось.

– С тобой всегда так.

– А как его зовут?

– Валера.

– Как желейного медведя?

– Вот ты сука!

Джей отвесила ему звонкую оплеуху, встала и пошла куда-то вдаль.

– Постой! Я не нарочно! – крикнул ей вслед Луцык.

В ответ ему показали средний палец.

– Ты ведь ее до сих пор любишь? – нарушил свое молчание Кабан.

– Люблю. Как такую можно не любить?!

– Что верно, то верно.

Луцык лежал с закрытыми глазами. В голове мелькали картинки из прошлого.

Концерт «Гражданской обороны» в каком-то кинотеатре на окраине Москвы. Группа «Изгои» полным составом в беснующейся толпе фанатов.

На сцене разогревающая группа «Эшелон». Играют металл. Играют, кстати, ничего так. Технично. Но все ждут Егора. Народ свистит, раздаются крики: «Пошли вон!» и «Гражданку» давай!»

Сет «Эшелона» заканчивается. На сцене появляется какой-то активист из «Авангарда красной молодежи», большевистской организации, устраивающей концерты «Г.О.» в Москве. Летов тогда был левее стенки и симпатизировал большевичкам.

Активист одет в кожанку, наголо побрит. С комиссарским напором активист толкает речь о Сталине, светлом коммунистическом будущем и скором крахе капитализма. Толпа скандирует: «Егор! Егор!». Никто не хочет слушать пламенных речей активиста. На сцену летят пивные бутылки. Активист уходит.

На сцене по одному появляются музыканты. Наталья Чумакова – бас. Александр Чесноков – гитара. За барабаны садится Сан Саныч Андрюшкин по кличке «Призрак оперы». Под одобрительные крики толпы появляется сам Летов.

Группа недолго настраивается. Потом звучит первая песня. «Тошнота». Зал буквально взрывается… Толпа начинает бесноваться. Первый ряд кресел разносят в щепки. Звучит «Винтовка – это праздник». На сцену влезает какой-то бухой штрих, но охрана скручивает ему руки и оттаскивает за кулисы. Играет «Моя оборона». Все хором подпевают.

Луцык и Джей держатся за руки, их просто распирает от несущейся со сцены энергии. Остап между тем сцепился с каким-то гопником в камуфляжном бомбере, на которого пролил свое пиво. Луцык хочет подорваться на помощь Остапу, но враждующие стороны быстро решают конфликт миром. Вскоре они уже стоят в обнимку и вместе горланят куплеты «Про дурачка». Кабан бухой просто в умат, на его круглом лице играет улыбка неописуемого блаженства. Луцык показывает ему кулак с оттопыренным большим пальцем. Тот отвечает таким же жестом.

После концерта все участники группы «Изгои» едут в метро и делятся впечатлениями. Остап рассказывает, что в оригинальной версии песни «Все идет по плану» было около двадцати куплетов и что у его кента есть эта самая версия, но он никому не дает ее не то что переписать, но даже послушать. Их остановка через одну. И тут Кабан решает помочиться прямо в вагоне. Его вовремя останавливает Остап. Когда они выходят из метро, Кабан бежит за ларек, чтобы справить малую нужду. Сделав свои дела, он спотыкается и падает, ударяясь головой об асфальт. Разбивает в кровь лобешник. Всей бригадой они тащат раненого товарища до дома. Кабан уже ничего не соображает, он, кажется, думает, что до сих пор находится на концерте и пытается напеть «Русское поле экспериментов», но постоянно забывает слова. Друзья доводят Кабана до его хаты, сажают у двери и, позвонив, драпают.

На улице идет снег. Первый в этом году.

«Умели же мы повеселиться! – подумал Луцык. – И куда все это подевалось?»

И тут же заснул сном праведника.

При пробуждении было уже темно. Ощутив желание отлить, Луцык поднялся и вразвалочку пошел вперед.

– Как же тепло! – произнес он. – Не то что в Москве. А может быть, мы и вправду в Казахстане?

Пройдя с десяток шагов, расстегнул ширинку и стал мочиться, напевая песенку Димы Кузьмина по прозвищу «Черный Лукич»:

– Над седой казахской степью в черной вышине проплывает белый спутник в золотом огне. Это руки, я их вижу, это быстрый глаз, а это лисий хвост, что всегда уйдет от нас…

Луцык задрал голову, чтобы посмотреть на звезды, и обомлел. Вместо Луны на небосводе маячил огромный синий шар в белую крапинку, который обрамляло аккуратное кольцо, как у Сатурна. Луцык проглотил слюну и вслух озвучил шокирующую догадку:

– Мы не на Земле.

– Что и следовало доказать, – раздался за его спиной голос Остапа.

– Тогда где?

– Планета Плюк, 215 в Тентуре, твою мать!

03. Зомбарь расправил плечи

03. Зомбарь расправил плечи

Рассвет все увереннее заявлял о себе. Лучи восходящего солнца играли в небе невероятными красками. Но пятерым горе-попаданцам было не до любования природными красотами.

Новость о том, что они на другой планете, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Кабан бродил кругами, находясь в крайне возбужденном стоянии. Гюрза плакала. Остап без особого успеха пытался ее успокоить. А Луцык и Джей спорили, где же именно они сейчас, и строили различные теории по поводу того, как их сюда занесло.

– А может, мы все-таки на Земле, – предположила певица.

– Расскажи это той синей штуке с кольцами, – буркнул писатель.

– Тогда где мы?

– На Андромеде.

– Андромеда – это не планета.

– А что?

– Галактика.

– Тогда на Нибиру

– Планеты с таким названием не существует.

– Кто это сказал?

– Ученые.

– Трусы моченые!

Джей задумалась:

– Мне другое интересно. Зачем мы здесь? Может, это какой-то социальный эксперимент или что-то типа того. Как в книге Лукьяненко «Рыцари сорока островов». Читал?

– Когда-то давно. Сюжет слабо помню. Про что там?

– Ну там детей похитили пришельцы, закинули на необитаемый остров и заставили драться друг с другом.

– А все вспомнил! Мне эта книга «Повелителя мух» Голдинга напомнила. Читала?

– Это там, где детишки попадают на необитаемый остров, живут дикарями и промышляют охотой на диких свиней?

– Оно самое.

– Книгу не читала. Фильм смотрела.

– Какого года фильм?

– Не знаю. Старый совсем, черно-белый.

– Это самая близкая к книге экранизация. Есть еще фильм девяностого года. Вот там полная отсебятина.

Живот у Луцыка предательски заурчал.

– Как жрать-то хочется! Интересно, здесь водятся свиньи? – вздохнул он.

– В наличии только один Кабан. Но это наш Кабан, – ответила Джей.

– Я где-то читал, что когда осужденные бегут из дальней зоны, они берут с собой «консервы» – зэка, которого они съедят по дороге.

Оба синхронно посмотрели на Кабана.

– Даже и не думай! – строго шикнула Джей.

– Ты что, и вправду подумала, что я смог бы съесть нашего друга? – возмутился Луцык.

– С тебя станется.

– Мне неприятно, что ты обо мне такого мнения.

– Прости, это была шутка.

– Ладно, проехали. – Луцык поглядел на Остапа, на плече которого рыдала безутешная Гюрза. – А вот эти смогут.

– Думаешь?

– Уверен на все сто. Остап костьми ляжет, но не оставит свою самку голодной. Ни перед чем не остановится.

– Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.

– Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.

– Она же веганка!

– И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.

– И как аргументировал?

– Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.

– Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.

– И как?

– Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.

– Омерзительно.

– Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки – это будущее пищевой индустрии!

Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.

В беседу включился Кабан:

– Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…

– Жабы, – пришел на помощь Луцык.

– Сам ты жаба!

– Жабы не относятся к млекопитающим, они – земноводные, – заметила Джей.

– Уж и пошутить нельзя! – развел руками Луцык.

– А, вспомнил! Медоед, – увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. – Настоящее чудовище!

– Что за дичь?! – презрительно фыркнул Луцык.

– Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.

– Наверное, один из «британских ученых».

– А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… – мечтательно произнесла Джей.

– Или бургер, – вздохнул Луцык.

– Из «Макдака»?

– Не-а, только посконный «Burger King»! – Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. – Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.

Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:

– Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!

Он тормознулся:

– Хорошо, я постою.

Потом досталось Луцыку и Джей:

– А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете?!

– Нам делать больше нечего, – фыркнул Луцык.

– То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!

И наконец настал черед Остапа:

– А ты что молчишь?!

– Да я это…

– Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!

– Ребята, не надо Гузю обсуждать, – поканючил он.

– Да что с вами не так?! – взревела Гюрза. – Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!

– Успокойся, – сказала Джей. – Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.

Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:

– Вы все… вы… я не знаю кто… вы…

Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.

– Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, – хныкала девица.

– Равнение направо! – вдруг заорал Кабан.

Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.

– Эй! Мы здесь! – моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.

– Эй! Эй! – вторили ей остальные.

Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.

Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.

Из кабины вылез шофер – коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатаная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.

Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:

– Гребаные гады!

– Слышь, дядя, до города далеко? – спросил Луцык.

Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.

– Умерла! – выпалил он. – Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!

– Эй, мужик, ты чего? – обратился к нему Остап.

Глаза пьяного налились кровью:

– Хочешь отнять ее у меня, паскуда?!

– А ну спрячьтесь за валуном, – шепнул Луцык девушкам.

Те немедленно исполнили его приказ.

– Не отдам! Слышите, не отдам! – заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.

– Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! – прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.

Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:

– Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!

– Ты что, с дуба рухнул?! А ну брось пику!

Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:

– Ты это чего, гад?!

– Ничего! – последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. – Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.

– Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, – оценил Луцык.

– А я и не владею.

– А что это сейчас было?

Остап воззрился на свой кулак:

– Без понятия. Я последний раз в школе дрался.

– Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!

– Твою мать! – раздался голос Кабана.

Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.

– Здесь труп.

– Труп?

– Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!

За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.

– Кабан, сзади! – крикнул Луцык, но было уже поздно.

Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:

– Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!

Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.

– Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! – воскликнул писатель.

– Придержите пьянтоса! – крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. – А я пока разберусь с этой тварью.

Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.

Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но нежити все было нипочем. Она падала, но поднималась и перла на него с новой силой. Двигалась зомбячка быстро, не так как ожившие мертвецы в фильмах Ромеро. И неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы не Джей, которая подобрала с земли нож и, забежав со спины, воткнула его в затылок мертвячки. Та конвульсивно дернулась и рухнула замертво.

– Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, – пояснила находчивая помощница. – Ты что, фильмы ужасов не смотришь?

Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:

– Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.

– Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?

– Не знаю… Само как-то…

Джей пнула носком ботинка зомби:

– Пациент скорее мертв, чем жив.

– А этот еще дышит! – указал на оглушенного водилу Луцык.

Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:

– Ты – мой герой!

– Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… – замялся Остап.

– Я вообще-то все слышу! – крикнула «помешавшая».

– А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.

– Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!

– Не слушай ее, – нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. – Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!

– Я бы и рад, да нечем…

– Надо проверить машину, – произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.

Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей открыла бутылку, понюхала и торжественно сообщила:

– Это бухло! Гуляем, ребята!

Еду честно разделили на всех. На сей раз Гюрза не стала артачиться и съела все без остатка, а также уплела порцию Остапа. Хлеб был твердым и пресным, солонина жилистой и очень соленой, но никто даже не пикнул по поводу качества еды. Лишь Луцык с сожалением сказал:

– Маловато будет.

После трапезы Джей промыла рану Кабана жидкостью из бутылки и перевязала его руку куском ткани, отрезанным от платья зомбячки.

– Не болит? – спросила она.

– Немного.

Бузотера, все еще находящегося в отключке, связали проволокой, которую обнаружили в кармане его треников и заткнули рот тряпкой, обнаруженной там же. Потом его затащили в кузов.

Стали думать, что же делать с трупом.

– По-хорошему надо бы ее похоронить, – сказал Луцык.

– А могилу чем рыть будем? Ручками? – спросил Остап.

– Луцык прав, – вмешалась Джей. – Труп может привлечь хищников.

– Единственный хищник, которого мы здесь нашли – вот эта мертвая сучка, – возразил Остап.

В итоге зомбячку завалили камнями, которых вокруг имелось в изобилии. В захоронении приняли участие все, кроме Гюрзы. Она демонстративно развернулась и ушла к ручью.

– Слушай, Остап, ты бы провел воспитательную беседу со своей кралей. Мы тут все горбатимся, а она ведет себя как принцесса на горошине, – попросила Джей.

– Бесполезно, – ответил тот и как-то сразу поник.

Когда все было сделано, возник логичный вопрос: кто скажет прощальные слова?

– Покойся с миром… как там ее звали? – тихонько сказала Джей.

– Елизавета… Лизонька… – подсказал Кабан. – Так ее бородач называл. Муж ее, наверное…

– Покойся с миром, Елизавета.

– А вдруг она снова восстанет из мертвых? – поинтересовался Остап.

– Не восстанет, – успокоил его Луцык.

К импровизированному захоронению подбрела Гюрза и с видом знатока сказала:

– Надо было ей кол в сердце забить.

– Кол – против вампиров, – пояснил Луцык.

– Тогда выстрелить ей в сердце серебряной пулей.

– Во-первых, у нас нет ни серебра, ни пистолет. А во-вторых, серебряные пули – против оборотней. Мы же имели дело с зомби. Хотя, по-хорошему, ее бы следовало разрубить на куски или хотя бы отрезать голову.

– Так почему же вы этого не сделали?

– Мне кажется, моего удара было достаточно, – сообщила Джей.

– Кажется или достаточно? – спросила Гюрза.

– Если тебя что-то не устраивает, достань ее и сделай по-своему.

– Еще чего!

– Тогда помалкивай.

Наступил подходящий момент, чтобы испробовать содержимое пузыря, найденного в кабине.

– Не потравимся? – с опаской спросил Остап.

– Водила же пил и не умер! – напомнила Джей.

– Он из другой бутылки пил вообще-то.

– И ты полагаешь, что этот хрен специально возит с собой литруху отравленной самогонки? Типа так, на всякий случай.

– Может, это денатурат.

– Это самогонка.

– С чего ты взяла?

– По запаху определила!

Спор разрешил Луцык. Он взял бутылку и сделал мощный глоток. Поморщился и блаженно улыбнулся.

– Ну как?

– Крепка!

Бутылка пошла по кругу. Зазвучали тосты, шутки, смех. За неимением лучшего самогонку запивали водой из ручья.

Поначалу Гюрза отказывалась участвовать в распитии и запрещала употреблять жидкость из бутылки Остапу. Но после череды уговоров все-таки разрешила ему сделать «всего один глоточек». На радостях он всосал сразу граммов сто пятьдесят и быстро захмелел.

Когда всем уже стало хорошо, Джей выцепила Луцыка и предложила отойти пошептаться.

– Приставать будешь? – игриво спросил он, когда парочка отдалилась на порядочное расстояние.

– Фу, пошляк! – фыркнула Джей.

– А что тут такого? Мы черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше. Может быть, нас снова атакует зомби, а может, мы отравимся самогонкой и не проснемся. Так почему бы не провести оставшееся время с пользой?

– Хорош паясничать. У меня серьезный разговор.

– Даже так? Ладно, слушаю. Только давай присядем, а то меня малек штормит.

Они присели на корточки. Чтобы не упасть, Луцык уперся ладонями в землю.

– Ты помнишь, что происходит с человеком, которого укусил зомби?

– Он тоже превращается в зомби. Ты это к чему?

– Да к тому! Кабана же укусили!

– А-а-а, вот оно что. Ну, знаешь, история с превращением – это не аксиома. Я видел один старый итальянский ужастик и там никто из укушенных не становился зомбарем.

– А в «Рассвете мертвецов» становились!

– Ты про какой «Рассвет»? Про ремейк или про оригинал.

– Про оба.

Луцык громко икнул:

– Прости. Что-то я перебрал.

– Это потому, что пил на голодный желудок. И меры не знаешь.

– О да! Я ненасытен! И не только в пьянстве! Понимаешь, о чем я?

– Кончай шутить, сейчас не до этого.

Он потерял равновесие и неуклюже плюхнулся на землю:

– Пардон!

– Так что будем делать? – продолжила Джей.

– Выход только один – убить Кабана. Только я этого делать не буду. Он мне как брат. А ты дерзай, тем более опыт у тебя имеется, – ответил Луцык.

– А ведь ты сам предлагал его съесть.

– Я же прикалывался.

– Если все на самом деле так, как в фильме, Кабан опасен.

– Тогда будем следить за ним. Если почуем неладное, то сразу – чик, – Луцык приставил вилку из пальцев к кадыку.

– Ты вправду сможешь убить своего лучшего друга?

– Не знаю. А что ты предлагаешь?

– Меня вполне устраивает твой план. Только давай будем держать эту информашку при себе. Гюрзе и Остапу знать про это не обязательно. За Остапа не скажу, а эта его бабенка и глазом не моргнет, размозжит булыжником голову Кабану, когда тот уснет.

– А я все слышал, – вдруг раздался позади них голос только что упомянутого друга.

– О, дружище! И ты здесь! – пьяно протянул Луцык.

– Я все слышал, – повторил Кабан, – и полностью с вами согласен. Если я превращусь в зомби, убейте меня.

Он говорил очень спокойно и уверенно. Джей поднялась и положила ему руку на плечо:

– Ты очень храбрый, Кабан.

– Только пусть меня убьет кто-нибудь из вас. Ну или, на крайняк, Остап. Не хочу сдохнуть от руки этой ведьмы.

Даже будучи пьяным, писатель не терял профессиональный слух:

– Слушай, Кабан, а ты случаем не репетировал свою речь.

– Немного, – признался тот. – Тебе понравилось?

– Очень! Отличная реплика. Я бы так не написал.

– Еще напишешь. Вот выберемся отсюда, и напишешь.

– Твоими устами да… – Луцык не договорил, на него снова напала икота.

– И, кстати, «Рассвет мертвецов» Снайдера – полное дерьмо! – добавил Кабан.

Ночевать на сей раз решили в кабине грузовике. Тем более что началась настоящая буря, с дождем, громом и молниями. Было, конечно, тесновато, но с грехом пополам все-таки разместились. Остап усадил на колени Гюрзу. Джей села на колени к Кабану. А Луцык, чьей гибкости позавидовал бы любой йог, улегся внизу.

Кабан и Луцык проснулись первыми. Они выбрались наружу и стали разминать затекшие тела, отзывавшиеся болевыми ощущениями.

– Кстати, хорошая была самогонка. Голова ясная и сушняка почти нет, – констатировал писатель.

– Ага! Я тоже бодрячком, – отозвался Кабан.

– Слушай, а что, если на этой планете нет похмелья, а? Сколько ни выжрешь, всегда огурчиком просыпаешься.

– Было бы неплохо.

– Как жрать-то охота!

– И не говори.

Последствий бури видно не было. Да и откуда бы им взяться? Кругом степь. Только парашюты ветром унесло.

– Зря мы их не сложили, – с сожалением прицыкнул Луцык.

– А зачем нам вообще парашюты? – удивился Кабан.

– Ну мало ли.

– А знаешь, о чем мы забыли? – воскликнул Кабан. – У этого драндулета ведь был водила. И он до сих пор торчит в кузове!

Проверка показала, что бузотер, к счастью, жив. Когда у него изо рта вынули кляп, мужик захрипел, облизывая сухие губы.

– Кабан, сгоняй к ручью и набери в бутылку воды, – попросил Луцык.

Кабан исполнил просьбу. Луцык приподнял голову водилы и влил ему в глотку живительной влаги. Утолив жажду, пленник принялся бешено вращать зрачками, плакать и причитать:

– Лизонька, солнышко мое ненаглядное, на кого ты меня покинула…

– Может, допросим его? – предложил Кабан.

– Точняк! – Луцык отвесил водиле легкую пощечину. – Эй, дядя, где мы находимся?

Тот оскалился кривой жуткой улыбкой и полыхнул безумным взглядом:

– Лизонька, ты жива! Хвала небесам! А я уж, старый дурак, думал, что навсегда тебя потерял!

– Дядя, ты чего? Какая Лизонька? Тебя спрашивают, где мы находимся?

– Домой нам надо ехать, Лизонька. Дома хорошо.

– Да он совсем с катушек слетел. Думает, что ты его покойная жена, – хмыкнул Кабан.

Луцык предпринял еще несколько попыток получить от мужика актуальную информацию, но вынужденно признал:

– Бесполезно. Наш клиент совсем от горя разум потерял.

– Лизонька! Женушка моя ненаглядная! – ласково повторял сумасшедший.

Луцык вернул кляп на место.

Когда они спрыгнули на землю, Кабан предложил:

– Может, пошаримся по окрестностям, жратвы поищем?

– Давай.

Но сделав несколько шагов от грузовика, они вдруг увидели трехтонный грузовой контейнер, расположившийся метрах в тридцати.

– Ты тоже это видишь или у меня глюки? – спросил Луцык.

– Вижу. И готов поклясться, что вчера на этом месте ничего не было! – ответил Кабан.

04. Кис-кис

– Что это вообще такое? – спросила Гюрза.

– Как что? Контейнер, – просветил Луцык.

– А откуда он здесь взялся?

– А я зн