Лавка страха бесплатное чтение

Глава 0. (Да, и такие бывают)

• Только мы решать вольны,
• Сколько в нас света, сколько тьмы.
• Верить в страх или в мечты.
• Страха много – действуй ты.
• Если есть ради чего —
• Победишь любое зло.

Монстрыцари

В доме не было ни единой души. Внутри все стояло на своих местах: старинная мебель в завитушках, картины в рамах, остывший много лет назад камин. Повсюду замер идеальный порядок, давным-давно никем не нарушаемый.

Луна скользнула по закрытым окнам одного этажа, другого и скрылась за тучей. Дома мирно спали под черепичными крышами, за аккуратными заборчиками. И некому было заметить фотографию, валявшуюся на полу. Она лежала в самом конце коридора на верхнем этаже, рядом с дверью в маленький чулан – такой, где хранят старые вещи, которые жалко выбросить. На фото в обнимку стояли три человека – очень разные, но с одинаково озорными зелеными глазами.

По центру улыбалась во все морщинистое лицо старушка с белым облаком волос и лучиками вокруг глаз. Справа от нее с мрачным лицом надувала розовый жвачный пузырь девушка лет пятнадцати – со спущенными на шею наушниками, копной волос и таким видом, будто ей не терпится сказать что-то едкое. Взъерошенный мальчик лет двенадцати, стоящий слева, наоборот, гордо ухмылялся. На нем были криво надетые рыцарские доспехи, а в руках он держал игрушечный меч.

Снаружи, на тихой улице, вдруг разом погасли все фонари. Замолкли ночные птицы на деревьях, спрятались кошки, гуляющие по чужим заборам и садам, даже комары перестали зудеть. Городок погрузился в чернильную тьму, словно опустился на самое дно океана.

Наверху в доме лежащая на полу фотография задрожала, словно от резкого порыва ветра. В коридоре не было ни окон, ни сквозняков. Но если бы кто-то вдруг оказался там сейчас, то почувствовал бы неизвестно откуда появившийся холод, пробирающий до костей.

Дверь в чулан распахнулась сама собой, не издав ни звука. Фотография затрепетала сильнее и двинулась по полу. Новый порыв несуществующего ветра поднял ее в воздух, показав обратную сторону, на которой аккуратным круглым почерком было выведено «С Васей и Агатой».

Поколебавшись, фотография медленно поплыла в глубь чулана. У стены она на пару секунд застыла в невесомости, пытаясь сопротивляться.

В следующее мгновение очередной порыв холодного воздуха втянул фотографию прямо в стену. Дверь чулана захлопнулась так же бесшумно, как и отворилась.

Уличные фонари зажглись, будто свечки на торте. Ночь продолжалась дальше как обычно. И никто ничего не заметил.

Глава 1. Мальчик, который ничего не боится

От скорости закладывало уши. Деревья по бокам сливались в размытые зеленые полосы, улетающие назад. Дорожная разметка неслась на меня. Ветер прибил футболку к телу и раздул пузырем на спине. Я поправил плечом шлем с экшен-камерой и перехватил велосипедный руль покрепче. Шоссе резко летело под гору, и я мчался вместе с ним. От бешеного потока воздуха слезились глаза и перехватывало дыхание.

– Юх-ху-у-у! – я поднялся на педалях с победным воплем.

Сердце колотилось, под кожей словно били маленькие молнии. Именно таким и должен быть первый день летних каникул – да и все лето. А еще лучше – вся жизнь.

Спуск перешел в пологую дорогу. У самого поворота на обочине маячили Шурик с Денисом. Велик чуть занесло – я нажал на тормоза, заходя в дрифт, и прочертил задним колесом дугу. Друзья тут же подскочили ко мне.

– О-фи-геть, Васян, твой новый рекорд! – завопил Денис, тыча мне в лицо секундомером на своем телефоне. – Вот это скорость, я понимаю!

– Хорошо, что машин не было, – скептически заметил Шурик и поправил кепку на голове.

– Обогнул бы, – я усмехнулся, расстегивая шлем и снимая камеру.

Денис поскакал к дереву, под которым мы бросили рюкзаки.

По асфальту медленно ползла улитка. Глупая, что ей делать на шоссе! Проедет машина, даже мокрого места не останется. Я ухватил улитку пальцами за панцирь и понес на обочину, катя велик одной рукой.

– Чего там у тебя? – крикнул Денис, открывая бутылку колы.

Я осторожно посадил улитку в траву, подальше от дороги, и подошел к нему.

– Дай сюда. – Я жадно отпил из бутылки.

Шурик хитро улыбнулся – видел, как я нес улитку. Я почувствовал, что краснею, и быстро кивнул на комикс у него в руках.

– Ну как? Огонь, скажи!

На обложке летела в бой вся команда в доспехах – оборотень Вуффо с нунчаками, гаргулья Миша с луком и стрелами, вампиреныш Коди с рогаткой и, конечно, дракон Дрейкон – впереди всех, с занесенным мечом. Наверху пламенело название «Монстрыцари».

– Первый выпуск жутко крутой, – подтвердил Денис. – Когда они собираются в рыцарскую команду и решают, что будут сражаться со злом и спасать мир!

– Мне нравится, что сначала все считают их злодеями, ну потому что они же монстры, а потом они всех защищают и спасают, и люди понимают, что они герои. – Шурик открыл комикс. – И еще вот.

На первом развороте поперек щита на всю страницу шли строки:

– Их девиз, – кивнул я.

– Мои родители с ума сходят, когда видят у меня комиксы, – грустно вздохнул Шурик. – Сразу: нормальные книги читай! Как будто одно другому мешает!

– Мои только рады, что я вообще хоть что-то читаю, – пожал плечами Денис.

Я ткнул пальцем в страницу.

– У меня мама тоже не фанат комиксов, а вот бабушка сама их любит! Все выпуски мне покупает и меч с доспехами Дрейкона подарила. Да она даже этот девиз наизусть знает, он у нас как пароль!

– Всем бы таких бабушек. – Денис набрал полный рот колы, поперхнулся и облился.

Мы с Шуриком засмеялись.

– Пора двигать, а то электричка скоро. – Я подтолкнул Дениса. – Веди давай.

Он заулыбался, поднял с земли свой велосипед и покатил его в лес.

Мы долго петляли среди деревьев, велики подпрыгивали на корнях и мягко шуршали свежей травой и прелыми листьями. Шурик уже начал обзывать Дениса Сусаниным, как вдруг запахло водой, деревья стали редеть, и в просветы между ними задул ветер.

Я ускорил шаг. Лес неожиданно закончился и вывел нас на плоскую верхушку скалы.

– Говорил же! – хвастливо воскликнул Денис.

Шершавая каменная площадка поросла мхом и травой. Кое-где как робкие остатки леса торчали сосны. Скала громоздилась гигантским каменным носорогом. Из трещин в красноватых валунах росли кусты. Пахло смолой и горькими травами.

Я положил на траву велосипед и подошел к обрыву. Внизу лежало озеро с темной, практически черной водой. Скала врезалась в него, создавая крошечную бухту с полумесяцем желтого песка. Со всех остальных сторон озеро окружали деревья, словно лес зачерпнул темную воду в ладони.

– Во. В древние времена тут было магическое место, – важно сказал Денис.

– С каких это пор ты знаешь, что было в древние времена? – недоверчиво хмыкнул Шурик. – Тебе по истории тройку-то авансом поставили.

Я ступил на край и сплюнул вниз. Плевок затерялся где-то по пути к воде.

– Ну и в чем магия?

– Кто решался прыгнуть отсюда в озеро в первый день лета, тот считался самым храбрым.

Над водой с пронзительным криком пролетели чайки и умчались прочь. Мы помолчали. Шурик осторожно подошел поближе, держась на безопасном расстоянии от края.

– Вода же ледянущая!

Денис тут же махнул ногой, делая вид, что хочет столкнуть Шурика.

– Дебил, что ли! – взвился тот.

– Хватит, реально не смешно, – я ухватил Дениса за рукав. – Мы не за этим сюда пришли.

Я снова глянул вниз, прикидывая расстояние. Скала отвесно уходила в воду. Денис пристально следил за мной. Шурик нервно переминался с ноги на ногу, убравшись как можно дальше от обрыва.

– Ты же не собираешься… – он посмотрел на меня и простонал: – Ты собираешься.

Я стащил через голову футболку и бросил Денису.

– Я бы тоже нырнул, – неуверенно буркнул он. – Но батя дома, увидит, что я купался…

Я представил себе мамино лицо, если бы она увидела меня сейчас. О чем родители не знают, то им не повредит. Агата обозвала бы придурком, а бабушка… Но как раз бабушка должна была бы понять.

Я сбросил кроссовки, взглянул еще раз вниз, прикидывая прыжок. Скала под ногами была шершавой и прохладной, мелкие камешки и травинки кололись с непривычки. Оставалось только решиться.

– Правильно наша школьная психичка говорит, – вздохнул Шурик. – У тебя еще не развита эта, пре-фрон-тальная кора…

– Завидуй молча! – Денис пихнул его локтем.

Я отошел назад. «Не думай, не думай, действуй. Оттолкнуться от земли, пробежать несколько шагов и прыгнуть вперед!»

Воздух ринулся навстречу, ворвался в легкие и резко ухнул в живот.

«Это будет особенное лето», – мелькнуло в голове. И я полетел вниз.

Глава 2. Худшее лето в жизни

– Итак, на наших календарях август, и это лето… – радио заскрежетало и заглохло.

– …Худшее в вашей жизни, – закончил за него я. Никто не возразил.

Стояла такая темнота, что не было видно ничего, кроме кусочка извилистой дороги, освещенного фарами. Дождь сердито стучал в окна весь день, но сейчас даже он устал и прекратился.

– Ничего не понимаю. – Мама заглушила мотор, потыкала пальцем в зависший навигатор и беспомощно всмотрелась в черноту, окружавшую машину. – Кажется, где-то здесь должен быть наш поворот.

Я отложил новый выпуск «Монстрыцарей» и поднял голову. Мы уже несколько часов кружили в темноте, не зная, в какую сторону направляемся.

– А что, если мы попали в Бермудский треугольник? – выпалил я. – Связи нет, навигатор не работает, все сходится!

– Бермудский треугольник в море, тупица, – фыркнула рядом Агата и отпихнула меня в сторону. – Подвинься, ты мне на ногу наступил.

Никакую ногу я даже и не трогал – но теперь, разумеется, ткнул ее пяткой.

– Мам, скажи гремлину! – Агата от возмущения сняла наушники и перестала выбивать барабанными палочками ритм по спинке переднего кресла.

– Угу, – рассеянно согласилась мама, разворачивая огромную бумажную карту.

Агата цапнула с сиденья мой комикс. В ответ я попытался выхватить барабанную палочку, но только больно получил ей по пальцам. Потянулся сорвать с ее шеи наушники и тут заметил, что на земле за окном что-то поблескивает.

– Там что-то есть, – я перегнулся через сестру и прижался лицом к стеклу, прикладывая ладони домиком с обеих сторон.

– Эй!

Сбоку от дороги валялось что-то большое и неподвижное. Я различил очертания длинного столба с перекладинами.

– Здесь есть указатель! Он упал.

Сестра толкнула меня локтем.

– Выйди посмотри.

Я неохотно покосился в темноту за окном.

– Что, гремлин? Неужели боишься? – Сестра включила свою фирменную ехидную ухмылку.

Я испепелил ее взглядом – ну, по крайней мере, постарался – и вытащил фонарик. Заодно прихватил свой меч, торчавший из рюкзака.

– Я никогда ничего не боюсь. – Я толкнул дверь и выпрыгнул наружу.

Пахло мокрой землей и травой. Прохладный воздух забрался щупальцами под футболку, и я торопливо включил фонарик. По обе стороны от дороги чернел лес. Указатель валялся в траве поодаль – чтобы посмотреть, что на нем написано, нужно было отойти от машины. Я поежился.

– Просто лес, подумаешь, – фыркнул я себе под нос и пошел к указателю.

Кроссовки в тишине зачавкали по чему-то сырому и скользкому. Я быстро прошагал по траве к упавшему столбу, глядя только на желтый кружок, выхваченный фонариком из темноты.

– Ва-ся… – шепот донесся неизвестно откуда. Одновременно издалека и словно прямо над ухом.

Я резко вскинул голову. Из темной громады леса как будто что-то следило за мной. Я покрепче перехватил рукоять меча.

– Вася! – мамин оклик долетел из машины. – Ну что там?

Вздрогнув, я наклонился к указателю. Вот оно, Красные Сады. Я осторожно глянул в сторону – лес как лес. И никто не шепчет.

– Показалось, – я развернулся и побежал обратно, стараясь выбросить из головы странное ощущение.

Ощущение, как будто мне вовсе не показалось.

Обычно в таких случаях говорят: хуже всего было то, что… Но я даже не мог выбрать. Худшим в этой поездке было абсолютно все.

То, что мы колесили с раннего утра и в итоге заблудились. То, что я был вынужден сидеть на одном сиденье с Агатой – злой и раздраженной Агатой, что делало ее еще вреднее, чем обычно. То, что мы оставили свою привычную жизнь и направлялись в крошечный городок, где никогда не были, – в бабушкин дом детства, о существовании которого до недавних пор даже не знали. И… да, конечно, худшее все-таки было, я просто старался о нем не думать. Худшим было то, что бабушки – той, что пекла самые вкусные оладьи на завтрак, свистела, когда я забивал голы на футбольных матчах, и знала вместе со мной все о «Монстрыцарях», – больше не было.

Она никогда не болела, ни на что не жаловалась, у нее всегда все было в порядке. А потом вдруг раз – и ее больше не стало. Навсегда.

В последнее время бабушка постоянно писала письма в свой родной городок у моря – Красные Сады – подругам детства. Оказалось, у нее там был дом, в котором она выросла. Но мы никогда туда не ездили, даже мама. А после того как бабушки не стало, мама вдруг решила туда переехать, и никакие просьбы или уговоры не смогли ее переубедить. Если послушать маму, так в переезде были сплошные преимущества! И морской воздух чище, и люди добрее, и отдельный большой дом лучше, чем квартира в многоэтажке. Тут было целых три этажа – и все наши. Правда, весь первый этаж дома занимал книжный магазин. Он принадлежал бабушке, а теперь нам троим. Это был еще один мамин довод: управляющий магазином попросился на пенсию и она займет его место.

Упавший указатель не обманул – мы забрались по крутому подъему на гору, повернули налево и поехали по дороге, вьющейся над обрывом. За ним шумно дышала темнота с редкими горящими в ней огоньками – море. Я снова уткнулся в комикс – Дрейкон как раз сказал: «Первый шаг к победе над злодеем – взглянуть ему в лицо» – и отправился в лабиринт, полный ловушек.

– Добрались! – победно сообщила мама.

Машина проехала мимо таблички «Красные Сады» и свернула на узкую улочку, вымощенную камнями.

– М-да-а, – протянула Агата, сдвигая наушники и слегка подпрыгивая вместе с машиной. – На скейтах здесь, похоже, не катаются.

– Зато в море купаются. – Мама опустила стекло и жадно втянула носом соленый ветер. – Чувствуете, какой запах?!

Мы петляли с одной улочки на другую. С обеих сторон их стискивали дома за заборами, окруженные деревьями и кустами. Уличные фонари тускло желтели, но ни в одном окне не горел свет. Как будто здесь никого не было – или все спрятались в темноте и смотрят оттуда на нас.

– Видимо, электричество отключилось, – заметила мама. – В маленьких городках такое часто бывает.

Я высунулся в окно. К запахам моря, дождя и травы примешивалось что-то еще, очень знакомое.

– Яблоки?

– Конечно, – мама довольно кивнула, как будто я разгадал загадку. – Это место с древних времен славится своими яблоневыми садами. А с тех пор, как ваш прадедушка открыл свой книжный магазин, еще и им.

– А почему… – я только успел открыть рот, как меня перебила Агата:

– Здесь что, растут только красные яблоки? Почему Красные Сады?

Мама пожала плечами:

– Может быть, красные в смысле красивые.

– А может, красный означает опасность! – я вытаращился на Агату. – И темно, потому что это город-призрак. Все жители вымерли, и здесь полно зомби.

– Начинается, – простонала Агата, закатывая глаза.

– Они подкарауливают, чтобы сожрать наши мозги…

– Заткнись уже.

Я улыбнулся ей во весь рот:

– Так что тебе бояться нечего.

Агата замахнулась барабанной палочкой, я увернулся, и вдруг машина резко остановилась, качнув нас вперед и откинув обратно.

Мы с сестрой одновременно охнули и тут же замолчали, уставившись в лобовое стекло.

Дом в конце улицы появился из ниоткуда. Даже в темноте было видно, какой он огромный. Первый этаж был красным, остальные два – черными, с неровной каменной кладкой, как чешуя дракона, и красной черепичной крышей. Сбоку над третьим этажом торчала круглая башня – она врезалась шпилем в темные тучи и угрожающе нависала над нами.

– О-фи-геть… – протянула Агата, снимая наушники. И сейчас я был с ней полностью согласен.

Небо вдруг разорвала кривая серебряная вспышка, осветив по диагонали мрачную башню и единственное маленькое круглое окошко в ней, а потом так загрохотало, словно у меня над каждым ухом взорвалось по петарде.

– Мы дома! – торжествующе объявила мама.

Молния ударила еще раз, осветив вывеску на первом этаже, и я прочитал крупные буквы: «ЛАВКА СТРАХА».

Глава 3. Пироги и ужасы

– Что за странное название?! – я уставился в окно.

Под вывеской виднелась красная дверь, а по бокам темнели стеклянные витрины.

– Лучше не придумаешь для такого магазина, – Агата пожала плечами.

Я нахмурился, переводя взгляд с сестры на маму.

– Какого еще «такого»?

Мама непонимающе обернулась на меня и принялась собирать сумки, наваленные на переднее сиденье.

– Ой, я что, забыла тебе сказать? – невинным голосом протянула Агата и широко ухмыльнулась. «Забыла», ага. – В «Лавке страха» продаются все ужастики, которые когда-либо были написаны. Только ужастики!

Мама вышла из машины. Агата, наслаждаясь произведенным эффектом, последовала за ней. Я смотрел на них как во сне.

– Что?!

Я запихнул комиксы в рюкзак, вылез из машины и понял, что встал прямиком в глубокую лужу. Агата тут же принялась нагружать на меня вещи.

– И мы что, будем тут жить?! – я крикнул маме, отбиваясь от сестры. – В магазине страшных книжек?!

– Не в магазине, а над ним. – Мама судорожно перерывала свою сумку. – Между прочим, в «Лавку» приезжают со всей страны и даже из-за границы. Уже чуть ли не сто лет!

– Да хоть четыреста! – Я метнул угрожающий взгляд на фыркающую от смеха сестру. – Нет ничего хуже ужастиков!

Мама на секунду перестала рыться в сумке и глянула на меня.

– Любой другой мальчик был бы в восторге!

Она направилась не к красной двери под вывеской, а к небольшому крыльцу сбоку дома и жестом велела следовать за ней. Темная витрина «Лавки» зловеще в упор смотрела на меня.

– Вот он пусть здесь и живет, – буркнул я.

Дверь в дом оказалась тоже красной, высокой, с завитушками и массивной железной ручкой. Я потрогал ее и тут же отдернул пальцы – их обожгло холодом.

Мама наконец откопала ключи и справилась с замком. Дверь бесшумно отворилась, разинув темную пасть, и мы ступили внутрь.

В доме пахло чем-то старым и пыльным. Мы поставили сумки на пол. Мама пощелкала выключателем у входа, но ничего не произошло.

– Я же говорила: отключилось электричество, – бодро сказала она, как будто мы должны были этому обрадоваться.

Мы включили фонарики, и по полу и стенам заскользили желтые кружки света, выхватывая большой шкаф, скамейку, зеркало в старинной раме. Мы прошли через холл и попали в огромную гостиную с высоким потолком. Ноги утопали в мягком ковре, как будто мы шли по спине огромного зверя с длинной пушистой шерстью. Я сбросил промокшие кроссовки. Лучи фонариков осветили плюшевый диван с кучей подушек, разлапистые кресла и пару низких столиков на витых ножках. По стенам шли книжные полки, кроме одной – там громоздился настоящий камин. Огня в нем, конечно, не было.

– Прямо замок с привидениями, – хмыкнула Агата, светя на картины в тяжелых рамах.

В эту секунду мой фонарик мигнул несколько раз и погас.

– Вы это видели?! – от волнения у меня даже голос сел.

Я пощелкал кнопкой – фонарик загорелся, но светил еле-еле.

– Сто раз тебе говорили: заряди батарейки, – сестра усмехнулась и посветила мне прямо в лицо, ослепив.

– На кухне наверняка должны быть свечи, – мамин голос начал удаляться.

Я потер глаза, едва не врезавшись в пыльную бархатную штору, закрывающую окно. Мама с сестрой ушли вперед, но у меня вдруг появилось очень четкое ощущение, что мне в спину упирается чей-то пристальный взгляд. Прямо как тогда, из леса. Я направился вслед за уплывающим Агатиным фонариком. На выходе обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты гостиной.

В кухне, переходящей в столовую, мама уже поставила на длинный стол витой подсвечник с несколькими рогами, в которых горели свечи. От их пламени на стенах, потолке и даже на наших лицах извивались тени.

– Плита газовая, – сообщила мама. – Так что готовить можно.

– Интересно что? – с сарказмом поинтересовалась Агата и подошла к холодильнику.

Без магнитов, наклеек и записок типа «Агата, помой посуду» с накаляканным поверх «Васина очередь!!!» он казался голым. Сестра распахнула дверцу и повернулась к нам – внутри холодильник был таким же пустым, как снаружи.

Я устало сел за стол. Тоскливо поцарапал ногтем гладкое дерево. Раньше – дома – на кухне всегда пахло чем-то теплым и вкусным. Здесь, как и во всем остальном доме, пахло холодом и сыростью.

– Может, пиццу закажем?

– Если в этой дыре и есть доставка, – Агата фыркнула, игнорируя мамины укоризненно поджатые губы, – то только местная. И даже если бы мы знали ее телефон, она уже по-любому не работает.

Я застонал и уронил голову на стол. Раздался гулкий звук.

– Вот это пустая башка, – расхохоталась сестра, но сквозь ее смех снова, на этот раз настойчивее, донесся тот же звук. Я резко выпрямился.

Кто-то стучал во входную дверь.

На крыльце стояла самая странная парочка, которую мне когда-либо доводилось видеть. Обе тетеньки были одинаково старыми, но на этом их сходство заканчивалось. Одна была худой и высокой, вытянутой вверх, как копье на рисунках в «Монстрыцарях». Вторая скорее походила на щит на коротких ножках.

Мама ахнула, впустила их в дом и тут же обняла одну за другой. Мы с Агатой недоуменно переглянулись.

– Здороваться-то, значить, будем? – низенькая старушка грозно уставилась на нас из-под густых бровей.

– Эм, здрасте, – проблеял я.

Сестра кивнула.

Вторая, высокая, покачала головой:

– Галя, прекрати. Они нас не помнят и видели-то, дай бог, на фотографиях! – Она тепло улыбнулась и потрепала меня по голове. – Меня зовут Виолетта Иванна. А это…

– Тетя Галя, – резко оборвала ее низенькая. – Без всяких Иванн.

– То есть вы тоже Ивановна? – Агата вскинула брови. – Вы что…

Тетя Галя сунула ей в руки огромное блюдо, накрытое, как куполом, крышкой. Из-под нее доносился сладкий запах.

– Сестры, сестры.

Мама шмыгнула носом и улыбнулась.

– Это подруги детства вашей бабушки. Она показывала вам фотографии. Они живут прямо в доме напротив!

В памяти всплыло что-то очень смутное, и я на всякий случай покивал.

– Можно сказать, молочные сестры, значить! – Тетя Галя шумно высморкалась в носовой платок и сунула его в карман цветастого платья. – С младенчества!

Я знал только про кровных братьев – наверное, это какой-то девчачий вариант того же самого.

– Какие же вы красавцы выросли, – торжественно произнесла Виолетта Иванна, снова погладила по голове меня, следом – Агату и поплыла за мамой и тетей Галей на кухню.

На блюде под крышкой оказался яблочный пирог. В наших вещах завалялись чайные пакетики, и через пятнадцать минут мы сидели за столом, пили чай и уминали кусок за куском.

При свечах стало еще заметнее, насколько разные старушки-сестры. Виолетта Иванна то и дело улыбалась и говорила так, как будто она на сцене или в телевизоре. На ней повсюду блестели украшения, и вообще она здорово напоминала актрису из старых фильмов. Тетя Галя, наоборот, неуклюже вытянула ноги в шлепанцах и почему-то, несмотря на лето, толстых шерстяных носках. Брови у нее воинственно топорщились, пряча глубоко посаженные глаза, и я изо всех сил старался на них не пялиться. Это было трудно, потому что она все время хмурилась – даже когда мама принялась расхваливать пирог.

– Мама рассказывала, что у вас самый большой сад во всем городе, – сказала она. – Наверняка и яблоки самые вкусные!

– Во всяком случае, так говорят! – кокетливо улыбнулась Виолетта Иванна.

А тетя Галя мрачно закивала, отхлебывая чай.

– Говорят, говорят – а кто ухаживает за этим садом, а? Деревья-то старые, больше сотни лет.

– Прямо как «Лавке страха»! – подхватила Агата, и меня передернуло.

Тетя Галя насупленно промычала что-то утвердительное, а Виолетта Иванна всплеснула руками.

– Так они же и есть ровесники! Наши яблони появились тогда же, когда и ваш магазин. Ваш прадедушка помог…

– Пора нам, – перебила ее тетя Галя, с кряхтением поднимаясь со стула. – Не будем вам мешать на ночь устраиваться.

На лице Виолетты Иванны мелькнуло обиженное выражение, и я сердито посмотрел на тетю Галю. Наверняка она старшая из сестер!

Нам пришлось идти провожать их до дверей.

– Похожа на ведьму, – прошептал я на ухо Агате, дожевывая пирог и кивая на тетю Галю. – Даже брови прямо как из мультика.

– Что ж ты тогда пирог уминаешь, – зашипела сестра с ухмылочкой. – Гензель и Гретель не помнишь, что ли? Для чего ведьмы детей откармливают?

Я махнул рукой.

– Да вторая вроде ничего. И потом, не волнуйся. Я подождал, пока ты первая поешь. Если что, с тобой бы что-нибудь случилось.

– Маленький га… – Агата попыталась схватить меня за шиворот, но мама и наши гостьи обернулись.

Старушки обняли нас всех по очереди, обсуждая с мамой, в хорошем ли состоянии комнаты и потребуется ли ремонт.

– Мам! – Я подскочил поближе – нужно было занять самую классную комнату до того, как это сделает сестра. – Я буду в башне, ладно?

Обе старушки замерли и медленно повернулись ко мне, вытаращив глаза. Как будто я сказал, что хочу ночевать во дворе.

Мама покачала головой.

– Там нет комнаты, даже входа нет. Это просто такой элемент декора, архитектор придумал.

Серьезно? Дом с башней, в которую нельзя даже зайти?! Я застонал от разочарования.

– Между прочим… – осторожно начала Виолетта Иванна, но тетя Галя резко взяла ее под руку.

– Времени-то уже! Пошли мы, спокойной ночи! – и, не дожидаясь наших ответов, она потащила свою сестру на улицу и захлопнула входную дверь.

Но перед тем как дверь закрылась, я успел поймать взглядом лицо Виолетты Иванны. Ей явно хотелось что-то сказать.

Глава 4. Шепот из стены

Я долго не мог уснуть. Из окна моей комнаты было видно подсвеченную фонарями улочку и бесконечные ряды домиков в садах. Яблони росли везде – их не было только вокруг нашего дома.

Сама комната была старая и темная, со скошенным потолком, на полу сгрудились коробки с моими вещами. Пахло чем-то странным, так пахнут старые книги в школьной библиотеке. Мамина и Агатина комнаты были напротив, через коридор третьего этажа. По крайней мере, сестра не будет стучать на своей барабанной установке через стену. Правда, пока она стучать не будет вообще – доставка установки задерживалась, что очень обрадовало меня и разозлило Агату.

Я поворочался в кровати. Все это было очень странно – вот мои подушка и одеяло, пятно от несмываемого маркера на простыне, пижама с гербом из «Монстрыцарей» – а все остальное чужое и неизвестное. Я лежал и думал, что ни за что не усну, а потом вдруг проснулся.

Было темно, так что задремал я ненадолго. Я успел подумать: «Сколько, интересно, осталось до завтрака» – и тут услышал это. Из коридора доносились шаги.

Это точно была не мама и не Агата. И определенно не кто-то из старушек-соседок, даже если бы им по какой-то дикой причине вздумалось бродить по нашему дому среди ночи. Это вообще были не человеческие шаги.

Кто-то медленно и тяжело ступал, словно весил целую тонну, причем звук был чавкающий, как если бы у него были мокрые ноги.

Сердце заколотилось у меня в ушах.

– Нет, показалось, – быстро прошептал я сам себе.

Я замер на кровати, прислушиваясь. В доме снова воцарилась тишина. Я мысленно досчитал до пятидесяти, выдохнул с облегчением, и тут…

Чавк. Чавк. Чавк.

Что-то или кто-то явно направлялось к моей двери.

Я заметался в кровати, торопливо шаря руками, – фонарик, где-то здесь должен быть фонарик! Я перерыл всю постель, но в ней были только одеяло с подушкой и простынь, которую я сбил в ком.

Чавканье стало громче.

– Ну где же ты? – беззвучно простонал я, вскакивая на колени, и тут разглядел его на полу рядом с кроватью.

Я наклонился, схватил фонарик и нажал кнопку. Ничего не произошло. В коридоре продолжалось громкое чавканье. Я защелкал кнопкой, затряс фонарик, застучал им об матрас – бесполезно. Батарейка села окончательно.

Я почувствовал холод пижамной футболки, прилипшей к спине, дотянулся до рюкзака, стоящего на полу, и вытащил из него меч. Рукоять стала скользкой. Я нырнул с мечом под одеяло, оставив только щелочку для обзора.

Чавк.

Я сжался в комочек. Может быть, оно меня не заметит?!

Шаги были совсем близко.

– Нарисуй мечом на своей двери щит, – раздался вдруг откуда-то едва слышный шепот.

Я хотел заорать, но у меня вдруг пропал голос и вырвалось только сипение.

– Кто это?!

– Друг, – спокойно ответил голос. – Нарисуй щит, пока не поздно.

В этот раз я уловил, что он идет откуда-то из стены – но ведь за ней не было никакой комнаты!

– С чего мне в это верить? Тебя даже не видно!

Из стены обреченно вздохнули.

– Потому что я пытаюсь помочь.

В комнате вдруг запахло чем-то гнилым, как будто я оказался в старом сыром подвале.

Ча-а-авк.

Что-то остановилось прямо у моей комнаты. Раздался влажный звук, как будто оно всасывало слюну. Я почувствовал, как в животе у меня что-то резко сжалось, а голову сдавили ледяные тиски. Сейчас заскрипит и приоткроется дверь, и…