Судьба выбирает тёмное бесплатное чтение

Глава первая

Вылет задерживали на неопределенное время, но это был не тот случай, который мог вывести Киру из равновесия. Ожидание настолько глубоко внедрилось в ее жизнь, что давно уже стало привычкой. Внимание растворилось в легкой светло-коричневой пенке горячего эспрессо, и лишь мысль о безумных ценах аэропорта вносила некоторую сумятицу в умиротворенное настроение.

Назойливая память подкидывала ей случаи из прошлого: неуютные пару дней, проведенных на жестких лавочках Орли из-за забастовки французских диспетчеров; восемь часов ожидания починки чартера в переполненном пассажирами аэропорту Дели; пьяный попутчик, превративший перелет в Красноярск в настоящую катастрофу. Сейчас она вспоминала обо всех этих неурядицах с улыбкой – время смягчало эмоции, превращая все в забавные воспоминания.

Кире нравилась атмосфера аэропорта – и совсем не важно, был ли это аэропорт –аристократ или аэропорт-бедолага, ведь каждый из них был пропитан единой вибрацией – предвосхищением полета.

В кармане дорожной сумки засуетился сотовый, мелодично извещая о пришедшем SMS сообщении.

«Привет, Найденыш! Сегодня закрыли проект по «Кларусу». Ожидаются приличные комиссионные. Приглашаю отметить. Отказ не принимается. Выбор ресторана за тобой».

Вот такое сообщение от человека, с которым она встречалась уже больше года. Лаконичное, не обремененное эмоциональными «люблю», «целую», «обнимаю», изложенное в последовательности жизненных приоритетов. В первую очередь – работа. Ну а девушки? А девушки – потом. Таков был Антон Стогов – удачливый юрист, специализирующийся на недвижимости. Крепкий орешек, имеющий все возможности для ускоренного подъема по лестнице небожителей. Удачная партия. Надежа и опора. Лакомый кусочек для многих охотниц.

«Принимается. Сегодня в 20.00 у «Святоши Вилли». Целую. Твой Найденыш».

А вот так забавляются женщины, уверенные в своей магии притяжения.

Кира знала, что Антону при некоторой доле безрассудства не составило бы труда оказаться сегодня вечером в этом ресторанчике, который прошлым летом, по воле судьбы, оказался местом их первой встречи. Ей очень хотелось добиться этого безрассудства от своего бой-френда. Но как профессиональный психолог она расценивала вероятность такого шанса как один к тысяче, почти не сомневаясь, что минут через пять – десять получит ответ, в котором мистер рациональность в очень дружелюбной форме выразит свое сожаление. Так и случилось.

Азиат в тёмной гавайке присел за ее столик уверенно, не спрашивая разрешения. На вид ему было под пятьдесят и был он скорее таджиком, чем иранцем или афганцем. Выглядел ухоженным, и казался даже обаятельным. Запах его одеколона пересек разделявшую их границу и слегка вскружил Кире голову. Он демонстративно положил сцепленные ладони рук на середину столика, и взгляд девушки упал на золотой перстень, в оправе которого мерцал мягким пульсирующим светом крупный бриллиант. Через пару секунд она почувствовала как уплотнился воздух в районе висков, окружающая обстановка распалась в калейдоскоп нелепых, блуждающих картинок. Уже теряя сознание, она громко позвала на помощь и, падая на столик, отчаянно смахнула с него пустую чашку из-под кофе.

Когда сознание вернулось к ней, то первое, на что она обратила внимание, было сообщение о начале посадки на рейс до Анапы. Рядом стоял бармен и размахивал перед ее лицом газетой. Противно пахло нашатырем. Дорожная сумка была на месте. Деньги и билеты тоже.

«Мне нужно в уборную» – после такой гипноатаки ей было глубоко плевать на то, что о ней подумают. Срочно надо было приводить себя в порядок, а времени до вылета оставалось совсем немного. – «И, пожалуйста,…принесите воды».

Бармен принес стакан с холодной минералкой и, словно извиняясь, сообщил:

–  С вас триста рублей за разбитую чашку… и тридцать за воду.

Она отсчитала указанную сумму.

– Да, кстати, куда делся тот человек, что присел за этот столик?

Бармен недоуменно и даже с некоторым сочувствием посмотрел на нее.

– За этим столиком вы всё время были одна.

_____________________________________

Июнь разошёлся дождливым стаккато, словно стараясь смыть с расплавленного асфальта улиц и переулков Гурзуфа суетливое предсезонное беспокойство. Лука Штольц в это время сидел за столиком у окна пансионата и наблюдал, как неспокойное море плещется о береговые камни рядом с дачей Чехова. На нём был стильный светло-коричневый пиджак, просторные летние брюки на тон темнее пиджака и лёгкие мокасины цвета недоспевшей оливы. Со стороны могло показаться, что этому человеку слегка за пятьдесят, на самом же деле следовало прибавить ещё десяточку.

Официантка принесла заказанный им плов и чай, мимоходом пожелав посетителю приятного аппетита. Он благодарно кивнул и принялся за еду, периодически бросая взгляд на пенные буруны, словно надеялся узреть в них рождение Афродиты. Однако времена, когда богини запросто появлялись перед очами смертных в своём первозданном виде, давно канули в прошлое.

Закончив есть, Штольц посмотрел на часы. Женщина, приславшая неделю назад полсотни тысяч рублей на его счёт в банке, а также краткое SMS сообщение о месте и времени предстоящей встречи, всё ещё не появилась. Штольц заказал ещё чаю, надеясь, что встреча всё-таки состоится. Дела его детективного агентства «Семаргл и К*» в последние месяцы шли не шатко не валко, и он надеялся, что с помощью новой клиентки сможет поправить своё материальное положение. Но даже если работёнка не выгорит, он собирался потратить полученные деньги на пару дней отдыха у моря. В конце концов, на встрече в Гурзуфе настояла именно она, а значит, он имеет полное моральное право не возвращать ей той суммы, которую потратил на поездку к морю.

Когда чай был подан, официантка не удалилась в закуток, где готовилась пища, а присела за его столик на стул напротив. И хотя она не сказала ещё ни слова, он уже понял, что перед ним находится его клиентка. Он внимательно присмотрелся к её лицу, поскольку к её красивым стройным ногам он присмотрелся чуть раньше – когда она лавировала с подносом между столиками кафе.

– Мне тридцать, – непринуждённо сказала она.

– Я вас об этом не спрашивал, – вежливо заметил Штольц.

– Спрашивали ваши глаза. В них так и читалось – сколько этой глупой блондинке лет? Разве не так?

– Не так. Я стараюсь с уважением относиться к людям, которые платят мне деньги за работу. По крайней мере, до тех пор, пока я в них не разочаруюсь. А у вас ещё не было времени меня разочаровать. Поэтому давайте перейдёмте к вашему делу.

– Секундочку, только переоденусь. Надо вернуть девушке этот наряд.

– Так вы не работаете здесь?

– Нет, конечно. Просто небольшой маскарад.

– Получилось неплохо.

– Что именно?

– Вжиться в роль. Кстати, как ваше имя?

– Белла. Имя настоящее. Никакой конспирации.

– Рад знакомству, Белла. Я вас подожду у стенда с рекламой экскурсий, что на выходе.

– Договорились. Я скоро.

– Кажется, здесь частная собственность ещё не приняла своих уродливых форм, – заметил Штольц, удобно расположившись на лавочке в тени старого каштана.

– О чём вы?

– Об этом прекрасном парке, в котором мы с вами находимся. Это же территория пансионата, а нас не гонят отсюда взашей поганой метлой, хотя мы с вами и приехали сюда дикарями.

– Милый пережиток соцреализма.

– Здесь, пожалуй, тихо, и нам никто не помешает обсудить вашу проблему.

– Лука Осипович, дело это довольно деликатного свойства, поэтому прошу вас выслушать моё предложение до конца, прежде чем сказать нет.

– Что-то в этих нотках мне кажется знакомым. Вы из какой службы? Из ФСБ?

– Почему вы так подумали?

– Дела деликатного свойства – это же по их части. Или я ошибаюсь?

– Не то что бы очень сильно. Думаю, что ведомственная принадлежность не должна вас слишком заботить.

– И какая услуга вам понадобилось от моей скромной персоны?

– Нам нужна информация об одном человеке.

– Я его знаю?

– Да, это Кира Ветрова. Насколько нам известно, вы с ней в довольно приятельских отношениях.

– Да, я знаю Киру. Мы познакомились на одной выставке антикварной мебели. Она же примерно вашего возраста. И чем же эта девушка успела провиниться перед нашим государством?

– Пока ничем. Но мы наблюдаем к ней повышенный интерес различных криминальных структур, и не только российских, и нас это беспокоит.

– А если конкретнее.

– Видите ли, Лука Осипович, наше подразделение занимается людьми с паранормальными способностями, которые могут быть… опасны. По-правде говоря, всё это довольно сложно объяснить вот так, сразу. Просто вы, как человек, хорошо знакомый с системой, должны нам поверить.

– Как человек, хорошо знакомый с системой, я как раз и не должен вам доверять. Я сегодня же верну вам весь аванс.

– Это неконструктивно с вашей стороны. Вы же ещё не выслушали мое предложение.

– А что вы можете предложить, кроме того, чтобы я шпионил за этой молодой особой.

– Шпионить? Ну что вы. Мы хотим, чтобы вы её охраняли. И если поймете, что ей угрожает опасность, то вы должны с нами связаться, чтобы мы могли помочь.

– Неожиданный поворот.

– На этом пути, Лука Осипович, много не только неожиданных, но и крайне опасных поворотов. Так вы как? Готовы к такой работе?

– Но я ведь не профессиональный охранник. Как я смогу ей помочь в случае опасности?

– Вы просто должны быть поблизости. Я уверена, что Кира вскоре сама свяжется с вами и попросит профессиональной помощи, как частного детектива.

– Вы так думаете?

– Да, наши штатные пророки прогнозируют такой поворот событий.

– Даже так?

– Лука Осипович, вот вам мой телефон и два дня на размышления. Я буду ждать вашего звонка.

Лука Штольц был родом из Пскова. Закончив школу с золотой медалью, он провалился на экзаменах в Ленинградский университет имени Жданова. Но не сдался. Отслужив на финской границе положенные два года, вновь подал документы в тот же вуз на юридический факультет. На этот раз ему повезло больше. После пяти лет непростой учёбы он продал своё тело, душу и знания ленинградским покупателям из прокуратуры.

Но всё это было далеко в прошлом. Пару лет назад он повесил свой китель на гвоздь, посчитав, что полностью рассчитался с государством, которому отдал более тридцати лет верной и честной службы. Больших звёзд он не заработал по причине своего упрямого и излишне принципиального характера, но нисколько об этом не сожалел. Небольшая квартирка на окраине Выборгского района и пенсия госслужащего, по его мнению, были достаточной компенсацией за годы безупречной службы. Что касается личной жизни, то Лука женился целых три раза. Первый брак был коротким, как летний отпуск. Второй продержался так долго, что он решил больше никогда не жениться. В третий раз он полюбил по-настоящему. И это было его самой большой ошибкой.

Проболтавшись после выхода на пенсию около месяца на черноморских курортах, Штольц понял, что государство очень сильно сэкономит на выплате ему пенсии, если он и дальше будет предаваться безмятежной жизни. Примеров на его веку хватало. После нескольких дней раздумий словосочетание «частный предприниматель» в его голове стало звучать подобно церковному колоколу, зовущему на причастие. Вот только было в этой идее что-то совершенно противоестественное его привычкам и характеру, поскольку слово «коммерческое» неизбежно влекло за собой ассоциации со словом «противозаконное», а этого Штольц в своей жизни допустить никак не мог. В итоге однажды воскресным утром он проснулся с совершенно странной, на его взгляд, мыслью. Лука взял карандаш и перенёс мысль на бумагу, на которой теперь можно было прочитать: «Частное детективное агентство». Он нахмурился, захотел перечеркнуть написанное, и всё же не решился. Он был в замешательстве, ведь его совсем не интересовали дела, которыми обычно занимаются такие агентства, более того, многие из них, как, например, выслеживание неверных супругов или поиск компромата на конкурентов, были ему совершенно антипатичны. Не найдя для себя чёткого ответа, он вскоре всё же принялся за воплощение идеи в жизнь, словно слепой старик, покорно следующий за натянутым поводком верной собаки-поводыря.

На следующий день Штольц купил билет на экскурсию в Ялту, собираясь провести день в более оживлённом месте, чем раннеиюньский Гурзуф, но его планы перечеркнул телефонный звонок.

– Лука Осипович, здравствуйте. Вы сейчас в Петербурге?

– Кира? – Лука немного замешкался, по его спине пробежал легкий холодок.

– Лука, вы меня хорошо слышите?

– Да, да. Нет, я сейчас не в городе. Грею кости на лазурном побережье Крыма. А вы ко мне по делу?

– Угадали. Только на этот раз вопрос не в реставрации старого комода. В общем, мне требуется ваша профессиональная помощь.

– Ах, да – старый комод. Надеюсь, он ещё вам долго послужит верой и правдой. Так в чём дело?

– Не по телефону. Я сегодня уже буду в Анапе, было бы неплохо завтра или послезавтра встретиться. Все расходы я беру на себя. Лука, пожалуйста, приезжайте!

– Конечно, приеду. – Сказал Штольц, а про себя пробормотал – интересно, какие по нынешним временам оклады у штатных пророков?

__________________________________________

Когда шасси самолёта мягко коснулись посадочной полосы, по салону пронёсся радостный гул, сопровождаемый аплодисментами экипажу. Кира оставила на сиденье прочитанный номер «Космополитен», взяла сумочку и направилась к выходу.

Анапа встретила прибывших гостей дождём и порывистым ветром. Кира, выходя из салона, не успела раскрыть зонт, и резкий порыв ветра швырнул ей в лицо гроздь тёплых, крупных дождевых капель. Это её позабавило. Она улыбнулась дождю, словно старому доброму приятелю, которого не ожидала здесь увидеть.

У выхода из аэропорта её уже ждал нужный человек. Его звали Стас, и выглядел он этаким добродушным работягой, завсегдатаем пивных и любителем футбола. Этот образ ему нравился, и он легко создавал и поддерживал его. Но это была лишь маска, роль в спектакле. Мир, которому принадлежал Стас, на самом деле был совсем иным.

– Здравствуйте, Кира Геннадьевна. Как долетели? – прозвучал его приветливый, слегка грубоватый голос.

– Спасибо, хорошо. Вылет только задержали. Вы, наверное, тоже устали от ожидания?

– Не переживайте. Это сущие пустяки. Сейчас я отвезу вас в гостиницу. Номер для вас уже готов.

– Как договаривались?

– Да, всё как вы хотели. Встреча назначена завтра на десять утра. Я заеду за вами в полдесятого. Надеюсь, это не слишком рано?

– Всё нормально. Я ранняя птаха. Вполне успею собраться.

– Главное – не забудьте плотно позавтракать.

– А вот это вряд ли. Мне завтрак перед работой противопоказан.

– Это ещё почему?

– Снижается чувствительность пальцев. Мой утренний завтрак – это небольшая медитация и специальный комплекс упражнений. Но ничего, наверстаю во время обеда.

– Да, каждая работа налагает свои ограничения. И всё-таки, завидую я вашим способностям. Постигать суть вещей – это ведь настоящая фантастика.

Кира улыбнулась.

– Да, сейчас это похоже на фантастику. Хотя на самом деле просто способность увидеть за нарисованной картиной замочную скважину в другой мир.

Стас рассмеялся.

– Да вы, Кира Геннадьевна, настоящий Буратино!

– Скорей, я его нос. – Сказала она с улыбкой.

«Лазурная» была небольшим частным пансионатом, примостившимся метрах в двухстах от моря где-то посередине Пионерского проспекта. Трёхэтажное здание обрамляла небольшая, но ухоженная территория. Кира останавливалась здесь уже не первый раз и пока не видела причин, чтобы менять эту привычку.

К вечеру дождь прекратился, и появилась возможность сходить искупаться на море, чем Кира и не преминула воспользоваться. А вечером она отправилась в город, чтобы поужинать в одном из летних кафе и прогуляться по набережной. Так, пронизанный влажным морским воздухом и приправленный ощущением расслабленности и беззаботности, прошёл этот день.

Утром Кира проснулась от тупой, пульсирующей боли в солнечном сплетении. В миг, когда она открыла глаза, её тело было приковано к постели сонным параличом. Она попыталась ухватить последние мгновения сна, которые словно бы проникли в реальность, и тогда перед ней возникли кадры ускользающего сновидения.

Она сидела в позе лотоса на пустынном песчаном пляже на берегу моря, предаваясь медитации. Назревал шторм. Тучи спускались всё ниже, становясь плотнее и чернее. Волны с каждым разом набирали массу и силу в подводных глубинах и яростно обрушивались на берег. Пузырящаяся пена прибоя подкрадывалась всё ближе и ближе.

В какой-то момент слух уловил красивую мелодию флейты. Мелодия прокралась в сердце, вызвав необычайную тоску о чём-то невозвратно ушедшем. Обернувшись на звук, увидела в метрах ста от себя восемь мужчин в тёмных свободных одеждах. Они сидели вокруг костра и играли на старинных, малознакомых ей инструментах.

Когда музыка стихла, она увидела себя парящей над воронкой смерча, который пытался добраться до неё из свинцовых туч. Ловя последние звуки музыки, она устремилась вверх, находя силу в движениях танца. На этом сновидение обрывалось.

Стас подъехал к половине десятого, как и договаривались. Когда Кира появилась у ворот отеля, он протирал фланелевой тряпкой лобовое стекло своей «Ауди 100». Автомобиль хоть и нёс на себе печать долгожителя, внешне выглядел ухоженным и вполне надёжным.

На Кире были тонкие хлопковые серые джинсы и сиреневая кофточка с абстрактным узором. Одежда придавала её внешности ощущение некоей лёгкости и свежести, явно диссонируя с небольшими тёмными пятнами под глазами.

– Вы по-прежнему остаётесь верным своей старушке. – Дружелюбно констатировала Кира.

–  Старый друг – лучше новых двух. – Ответил он, включая зажигание. – А вам, кажется, не удалось хорошо выспаться? Или кто-то помешал?

– Да нет, всё нормально. Просто попала в странный сон. С трудом вырвалась.

–  Вы так говорите о сне, словно вернулись не из постели, а вырвались из рук разбойников.

–  Кто знает. Сны – слишком запутанная штука, чтобы знать о них что-то наверняка. Стас, а почему вы не поменяете машину? Или дела идут не так хорошо?

–  Дела в порядке. Просто есть бизнес, в котором реклама преуспевания совершенно излишня. Только привлекает лишних грызунов.

–  Да уж, это вы точно подметили. Грызуны очень любят бесплатный сыр.

–  Вот-вот. А где его столько напасёшься, бесплатного сыра. Можем ехать?

–  Да, не стоит задерживать клиента.

На лице Стаса на секунду возникла недобрая, хмурая ухмылка, но Кира этого не заметила.

_____________________________

Когда её пальцы оторвались от гладкой серебряной поверхности последнего талера, она потеряла сознание.

Очнулась в той же комнате, но уже на диване, что стоял в самом углу. Рядом сидел Стас и держал в руке флакон с нашатырём. Напротив неё на стуле сидел крупный мужчина в дорогом светлом костюме. Его лицо полностью скрывала маска, изображавшая какое-то азиатское божество. Во время проведения экспертизы этого человека здесь не было, но Кира чувствовала, что это очень важная персона. Тем не менее, она не сдержалась и выругалась.

– Вам стоит быть вежливее, Кира Геннадьевна. Мои рекомендации в этом мире стоят очень дорого и их очень легко потерять, разговаривая таким образом.

– Да плевать я хотела на ваши рекомендации! Вы что думаете – я киборг?! Да я чуть не двинулась рассудком с этой вашей коллекцией! Это же психометрия! Вы хоть понимаете, что это такое? Каких затрат энергии требует? Договаривались о двадцати монетах, а вы заставили меня провести экспертизу почти полусотни!

Её лицо было похоже на стеклянную банку из-под только что выпитого томатного сока: прозрачное, с красными пятнами ярости на щеках.

Стас попытался взять её за плечи и успокоить, но Кира не позволила ему этого сделать.

– Иди к чёрту! – досталось и ему.

– Довольно препираться, мастер! Я прошу прощения за то, что мы вынуждены были изменить условия контракта. Так сложились обстоятельства. Кстати, ваш шеф в курсе. Вы получите тройную оплату. Итак, ваш вердикт?

С её губ сорвалось усталое:

– Подлинные. Все монеты подлинные.

– Отлично! – явно довольный услышанным, сказал человек в маске. – Ошибка исключена?

– Ошибка? – она выдержала паузу. – Ошибка возможна, только если монеты из этой коллекции подверглись стиранию их подлинной истории и подверглись наложению программы иллюзий. Но я с таким пока не сталкивалась. К тому же это невероятно сложная и кропотливая работа.

– О чём это вы? – в голосе маски слышалось недоумение.

– О чём? Да о том, что в этом мире скоро ничего нельзя будет знать наверняка. Но вам не стоит забивать себе этим голову. Я свой вердикт уже озвучила. И я за него отвечаю.

Глава вторая

Степан Георгиевич Кормчий проснулся в шесть утра от света утреннего солнца. За окном от порывов ветра шумела листва садовых деревьев. Свой план на прошлый день по работе над очередным романом он выполнил только к трём часам ночи, поэтому имел полное право спать хоть до обеда, но, как назло, совсем не спалось.

Поскрипывали оконные рамы. Зажужжала проснувшаяся муха. На улице заспорили неугомонные галки и ещё какие-то неизвестные ему птицы.

С его памятью последнее время творилось что-то непонятное. Он отчётливо помнил, как в начале прошлого лета расстался с преподаванием литературы в школе в далёком Саратове, продал квартиру и приобрёл этот домик у моря. Всё, что существовало до этого, походило скорее на ускоренное слайд-шоу, где невозможно долго сосредоточиться на одной картинке, потому что её тут же сменяла другая. Врач сказал, что это особый вид амнезии, для лечения которой нужно время. И посоветовал не обращать внимания, а сконцентрироваться на работе. Он так и поступил. Теперь работа вбирала всего его без остатка. И порой он не знал – где он настоящий, а где фантомы, поселившиеся на страницах его книг. Принять всё это в сорок лет было сложно. Он ощущал себя персонажем сюрреалистического квеста, где всё было зыбко, словно в тумане.

Что касается дома, то его нельзя было назвать настоящим, крепким, надёжным домом. Нет, это был именно домик у моря, который всё ещё продолжал приносить новому хозяину неприятные сюрпризы, и требовать всё новых и новых денежных вложений. И Степану ещё предстояло помочь этому дому научиться справляться не только с летними, но и с зимними холодными ветрами.

Отчаянно захотелось прямо сейчас пойти к морю и искупаться. Он встал, надел шорты и футболку, неодобрительно посмотрел на ряд пустых пивных бутылок, сгрудившихся у письменного стола, вспомнил про ещё одну полную, ждущую его в холодильнике, и не смог устоять от искушения. Холодное пиво сняло тяжесть в голове, но ощущения от прозрачности утра вдруг оказались смазанными.

– Моря хочу! – сказал он сам себе и направился на пляж, до которого было минут десять ходьбы неспешным шагом.

По пути на пляж он встретил идущую с моря симпатичную женщину лет тридцати пяти, одетую в лёгкое летнее платье светло-зелёного цвета.

–  Вот ещё одна ранняя пташка, – подумал он, – и отчего-то на душе вдруг посветлело.

Но сегодняшний день видно ещё не исчерпал для него все свои сюрпризы. На пляже, буквально в метре от границы приливной волны, он увидел сидящую на корточках незнакомую девочку лет десяти, которая с увлечением строила замок из песка.

Он подошёл к ней и спросил:

– Что ты здесь делаешь? Где твои родители?

Девочка приветливо улыбнулась. Её глаза были цвета ясного неба, а длинные волосы сплетены в охапку мелких косичек, украшенных на концах необычными пластмассовыми фигурками фантастических существ.

– Мама пошла к машине за курткой. А то я что-то немножко замёрзла.

– Ещё бы не замёрзнуть. Сейчас градусов семнадцать, не больше, а ты в такой холод возишься в мокром песке.

– Это ничего. Я закалённая. А в песке вожусь, потому что обещала крабику показать, как я умею строить домик. Он сейчас там, внутри.

– Правда? И как ему – нравится?

– Нормально. Только ему там долго нельзя. Скоро ему пора домой, в море.

– А откуда ты знаешь – как ему там? Ты умеешь с ним разговаривать?

– Нет, крабы не умеют говорить. Но я умею читать его мысли?

– Ха, да ты выдумщица.

Девочка сердито нахмурила брови.

– Почему это?

Не ожидая такой резкой смены её настроения, и пытаясь исправить ситуацию, Степан Георгиевич решил не расстраивать ребёнка и очень серьёзно спросил:

– Ну и о чём думает этот крабик?

Взгляд девочки сделался серьёзным.

–  Только вы маме не говорите, хорошо.

Степан согласно кивнул.

– Крабик говорит, ну, мысленно конечно, что людям не мешало бы перестать засирать его дом.

– Неужели всё так плохо? – он был просто сражён выдумками этого ребёнка.

–  На самом деле всё гораздо хуже, – ответила она, очень внимательно смотря ему в глаза. Затем она продолжила строить песочный домик, потеряв, казалось бы, к общению с ним всякий интерес.

Степан не стал ей больше мешать, ступая по бурлящей кромке воды, он пошёл вдоль берега.

Не успев сделать и двадцати шагов, почувствовал, словно чьи-то ладони коснулись его затылка. Он резко обернулся и увидел, как девочка пристально смотрит в его сторону. Затем его накрыл вязкий, тягучий поток какого-то неописуемого отчаяния, чувство полного, абсолютного одиночества и отстраненности от мира. И вдруг боль утихла. Её смыли неожиданно нахлынувшие воспоминания, совершенно забытые картинки прошлого, сцепленные друг с другом в причудливом калейдоскопе. И когда он попытался уловить ту нить, на которую были нанизаны эти сюжеты, его сердце вдруг радостно защемило, словно вспомнило что-то необыкновенно важное, считавшееся безвозвратно утерянным, а потом на него обрушилась тишина, в которой утонули все звуки. Он покачнулся и упал на песок.

Когда реальность вернулась, она предстала перед ним в лице незнакомки в летнем зелёном платье. Лицо это было сосредоточенным, если не сказать хмурым. Пальцы женщины мягко массировала его виски. Свет утреннего солнца мгновенно стёр зыбкую память видения. Вместе с реальностью вернулись ощущения и звуки. Знобило от холодного ветра. Хотелось только одного – скорее оказаться дома и согреться рюмкой коньяка.

– Вы в порядке? – её вопрос прозвучал не слишком дружелюбно, было очевидно, что ей не доставляет никакого удовольствия процедура спасения утопающих в собственных эмоциях.

– Кажется, да. Хотя некоторые сомнения ещё остаются. – Ответил Степан, поднимаясь на ноги. – Даже не знаю, что это со мной было. Какое-то странное наваждение, приступ галлюцинации.

Наконец он обратил внимание на маленькую выдумщицу, которая с виноватым видом стояла шагах в трёх от него.

– А-а, малыш, прости, что напугал тебя.

– Вы не должны беспокоиться за неё. – Сказала незнакомка. – Лика сталкивалась и с более серьёзными случаями контроля над психикой.

–  О чём это вы? – непонимающе спросил он.

В этот момент мощный порыв ветра ударил в их тела, заставив согнуться и спрятать лица от взметнувшегося вверх песка. Буквально через секунду такой же порыв ветра ударил с противоположной стороны. Природа просто взбесилась. Сквозь прищур глаз, закрывая лицо ладонью, Степан оглянулся по сторонам и увидел, как с двух противоположных концов, вдоль кромки прибоя, к ним приближаются всё увеличивающиеся песочные воронки.

–  Мама, Доггеры! – в крике девочки отчётливо слышался страх.

Женщина бросила испытующий взгляд на Кормчего, потом схватила дочку за руку и побежала в сторону, где находился их старенький Опель-Корса.

Степан недоумённо смотрел им вслед, наблюдая, как кружатся в весёлом хороводе, превращаясь в ускользающие точки, фантастические существа в волосах маленькой феи.

Воронки изменили направление движения и устремились за беглянками. Степан, совершенно сбитый с толку и, не понимая, что происходит, тем не менее, побежал следом. Где-то в глубине его существа застряла мысль, что это он является причиной всей этой мистики, поэтому и не было страха перед вихрями песка, а лишь болезненное, разрывающее грудь чувство вины перед незнакомкой в зелёном платье и желание, чтобы эти непонятные Доггеры оставили их в покое.

Когда он вбежал в проулок между домами, то не увидел никаких воронок, лишь спины двух стоящих в пыли людей в черной кожаной одежде, да мелькнувший силуэт уносившегося прочь автомобиля.

Двое в чёрном обернулись в его сторону. Они были слишком далеки, к тому же пыль ещё не успела осесть, поэтому Степан не мог видеть их лиц. Но в то же время он отчётливо воспринимал, как один из них послал ему мысль, что бояться нечего – они его друзья. И это окончательно сбило его с толку.

Он направился по направлению к дому, решив, что всё им увиденное – лишь странная галлюцинация – следствие переутомления и долгих бессонных ночей. Потом вдруг вспомнил про крабика в песочном замке. Ведь девочка могла просто не успеть выпустить его в море. Он вернулся, взял краба на руки, зашёл в море и положил его в воду.

Откуда–то издалека его опустошённого мозга коснулось тихое и благодарное «Спасибо».

______________________________________

Бывают дни, которые растягиваются в вечность. По какой-то странной случайности, по какому-то неподвластному нашему пониманию закону время уплотняется, часы замедляют ход, и человек попадает в водоворот всё новых и новых событий, о которых с утра и не помышлял.

После неприятного, окрашенного в цвета обиды дня, вечер преподнёс Кире неожиданный подарок – городской парк аттракционов сегодня был превращён в огромную сценическую площадку, на которой творили волшебное действо приехавшие с разных концов страны уличные актёры.

Воздух был наполнен ароматом необычных мелодий и эмоциональных сценических диалогов. Артисты образовали в парке несколько точек притяжения, и отдыхающие неторопливо перетекали от одной к другой. Кира тоже бродила от одного представления к другому, протискивалась сквозь толпы людей, стараясь пробраться поближе к артистам, разыгрывающим свои сценки. Усталость улетучилась, светлые эмоции вернули её к жизни. Мысль о том, что этот вечер мог быть погребён в одиночестве гостиничного номера, приводила её в неподдельный ужас. Она желала, чтобы этот необычный вечер продолжался и продолжался.

Два мима в чёрных фраках разыгрывали комедию положений на самом краю парка.

Вокруг них было не очень людно, может быть как раз потому, что местечко было «на отшибе». Невдалеке стояло небольшое летнее кафе, в котором, как ей показалось, были свободные места. Она направилась в его сторону. Но стоило ей только приблизиться, как интуиция разметала всё радостное настроение, обрушив на неё ощущение беспричинного беспокойства. Кира привыкла доверять своей интуиции, поэтому остановилась и попыталась сосредоточиться. Ощущения не исчезли, но приобрели более определённый, угрожающий оттенок. Словно кто-то настойчиво советовал: «Убирайся! Здесь тебе не место!»

Пугаться неизвестного было не в её привычках. Если она решила выпить чашечку кофе именно в этом кафе, то глупые ощущения – это не то, что её могло остановить.

Кира присела за один из столиков, заказала кофе с яблоневым пирогом и обвела взглядом присутствующих.

– Не может быть! – Вырвалось у нее, когда взгляд остановился на человеке, сидевшем за столиком в углу. Она, не раздумывая, подошла к нему.

–  Сергей Георгиевич? Вы не узнаёте меня?

Бокал с коньяком покачнулся в дрогнувшей руке и опустился на стол. Из-под очков «антиквар» на неё скользнул уставший взгляд.

–  А должен?

–  Нет, конечно. Не должны. Но всё-таки позвольте мне напомнить. Вы преподавали у нас в университете психоанализ. Выпуск две тысячи десятого. Кира Ветрова.

–  Простите, но вы обознались. Я никогда не преподавал в университете. Тем более психоанализ. Литература. Моя специальность – литература.

– Странно.

– Ничего странного. В мире полно похожих людей. И зовут меня Степаном Георгиевичем. А знаете что? Вот, возьмите – авторский экземпляр. – Степан Кормчий протянул Кире книгу о похождениях мага Ордена Многоликих Смаргла.

Её обожгло острое чувство досады.

–  Извините, но мне, наверное, лучше уйти.

Он недоуменно пожал плечами.

Она взяла книгу, прошла к стойке бара, оставила деньги за заказанный кофе, и стала пробираться между столиками к выходу.

Бармен за стойкой, разговаривал по сотовому и одновременно внимательно следил за уходящей посетительницей.

Она быстрым шагом направилась к выходу из парка в надежде поймать такси. Её встретила освещённая витринами магазинов улица, заполненная людьми. Редкие такси были нарасхват. Ничего не оставалось, как направиться к стоянке у автовокзала.

Через несколько метров улица потеряла свой ночной блеск, освещая прохожих лишь одинокими случайными огнями.

Кира остановилась у ворот одного из частных коттеджей, комнаты которых предназначены для сдачи на летний сезон отдыхающим. Над воротами висел фонарь, разливающий по стене и земле мягкий свет.

Окружающая обстановка закачалась, а потом расступилась, предоставляя место вновь возникшим необычным образам, которые подобно голографической картинке заполнили реальность. Это было похоже на видение, или сновидение наяву. В эти секунды Кира забыла о настоящем, гипнотическая сила втянула ее в переживания видения.

Она бежит по длинному, словно бы упирающемуся в бесконечность, коридору. Необычная обувь, чем-то похожая на сандалии, с большим количеством переплетенных ремешков, обвивающих не только верхнюю часть ступни, но и голые голени, придает ее бегу необычайную скорость. Она с трудом удерживает равновесие, потому что ее движение напоминает скорее разбег легкоатлета по прыжкам с шестом, чем бег спринтера. Под ногами настил из прорезиненного материала, по бокам и над головой серебристый полукруглый свод, мерцающий бледно-зеленым цветом, словно стены усеяны тысячами светляков. И нарастающий шум преследования – тяжелые, глухие, шлепающие звуки то ли ног, то ли лап. Она не смеет оглянуться, потому что боится потерять эту невероятную скорость, и только чувства подсказывают, что преследователи медленно, но верно сокращают расстояние. И вот когда страх уже готов скрутить ее уставшие мышцы, она видит дверь – большую металлическую дверь с кодовым замком. Она врезается в дверь, не в силах мгновенно остановить инерцию движения. Грохот приближающихся шагов чуть ли не разрывает ушные перепонки. Она набирает код. Дверь плавно отъезжает в сторону …

В реальность её вернул резкий звук притормозившего рядом автомобиля. Из него неуклюже выскочил полноватый человек в огромных тёмных очках, который подхватил её за руку и потащил на заднее сиденье. Она пыталась закричать, но он схватил её за затылок и развернул голову в направлении, откуда появился автомобиль.

Она содрогнулась.

Два огромных чёрных дога неслись прямо на них. До цели им оставалось метров пятьдесят, не больше.

Доггеры! – это слово ворвалось к ней из самых тёмных глубин подсознания.

–  Я хочу помочь! – добрался до неё настойчивый голос.

И она решила поверить. По крайней мере, притвориться, что поверила. Потому что сейчас это казалось наименьшим из двух зол.

Прежде, чем автомобиль сорвался с места, водитель и Кира почувствовали сильный глухой удар в заднюю часть кузова. Они обернулись и увидели два яростных, злобных взгляда, направленные прямо на них. И эти два взгляда принадлежали мужчине и женщине в тёмной одежде, чьи лица были смуглы и необычайно красивы той демонической красотой, которую часто можно найти в образах злодеев в японских мультфильмах анимэ.

Машина рванула с места, обдав странных существ выхлопной гарью. На повороте автомобиль сильно занесло.

– Извините, а куда мы едем? – позволила себе вступить в разговор Кира.

– Куда скажете.

– Вы можете объяснить – что это было?

– Вряд ли. Только догадки. Разбираться будем после.

– Но как вы оказались рядом?

– Случайно. Машина была там припаркована. Потом я увидел вокруг вас яркий свет. Мне показалось, что вы не в порядке.

В салоне раздался звук, похожий на звонок сотового.

– Это, кажется, вам звонят. – Сказала Кира.

– Это блокиратор сел. Вот незадача!

– Блокиратор чего?

– Неважно.

– Кстати, для экономии заряда этой вашей штуковины можете установить её действие для одной биоединицы. – Предложила Кира.

– Это ещё почему? – в голосе водителя прозвучало удивление. – И откуда вы…

– Давайте обойдёмся без лишних вопросов. По крайней мере, сейчас. Я в сети не видна. Кстати, меня зовут Кира.

– Овидий.

– А человеческое имя у вас есть?

– А у вас?

Кира улыбнулась.

– Рада знакомству, Овидий. Остановите, пожалуйста, у перекрёстка. Я выйду.

– Не доверяете. – Констатировал водитель со странным именем. – И правильно делаете. Я тоже никому не доверяю.

Он притормозил у обочины. Кира открыла дверцу и выбралась из вишнёвой девятки.

– Спасибо. Дальше я сама. Ещё раз спасибо, что спасли меня от этих призраков.

– Угу. – Пробормотал Овидий, видно посчитав, что этого будет достаточно для завершения разговора.

Затем автомобиль резко сорвался с места и вскоре исчез в ночных сумерках.

Кира некоторое время постояла на месте, размышляя о том, что ей делать дальше, а потом набрала номер Штольца.

– Лука Осипович! Слава богу, что я до вас дозвонилась! Вы ещё не добрались до Анапы?

– А, Кира. Добрый вечер. Что-то голос у вас очень взволнованный. Серьёзные проблемы?

– Не то слово! Просто бред какой-то со мной здесь происходит. Так вы где?

– Я в «Лазурной».

– Отлично! Пожалуйста, никуда не уходите! Я буду через пятнадцать минут.

– Хорошо. Найдёте меня в баре. Вам что-нибудь заказать?

– Да. Хорошего коньяку. Пятьдесят….нет, сто пятьдесят грамм.

– Хм, вот теперь я понимаю, что дело действительно серьёзное.

– Не знаю, насколько серьёзное, но то, что странное – это факт. – Сказала Кира и поспешила к гостинице.

Штольц добрался до Анапы перекладными буквально пару часов назад. Поужинав, он уже было собрался идти спать, планируя переговорить с Кирой завтра. Но не тут-то было. Теперь он сидел в небольшом баре пансионата и пытался прогнать накопившуюся усталость чашечкой крепкого кофе.

Кира появилась, как и обещала, через пятнадцать минут. Выглядела она неважно, под глазами виднелись крупные желтоватые пятна, взгляд был хмурым и сосредоточенным. Присев, она сразу же взяла рюмку с коньяком и двумя жадными глотками отправила её содержимое внутрь. Сейчас она была похожа на самоуверенного, но озадаченного мальчишку, который впервые столкнулся с проблемой, которая выходила за рамки его представлений о природе реальности. Штольц внимательно наблюдал за своей знакомой, не спеша с расспросами, давая ей время прийти в себя.

– Я думаю, нам лучше переговорить в моей комнате. – Сказала Кира.

– Добро. Вам заказать ещё чего-нибудь?

– Да, стаканчик двойного эспрессо мне бы сейчас не помешал.

– Тогда идите, соберитесь с мыслями. А я подойду минут через десять, как только будет готов кофе.

– Спасибо, Лука. Чертовски приятно, когда кто-то о тебе так искренне заботится.

Штольц на пару секунд задумался над сказанными словами и мысленно произнёс.

– В этом ты права, детка. В этом ты совершенно права.

Глава третья

Будильник был похож на разрезанного поперёк колобка. Когда стрелки показали пять утра, он мелодично затрезвонил, танцуя на полированной поверхности журнального столика.

Вика проснулась и порывистым движением выключила его. «Помолчи, а!» – прошептала она еле слышно и вновь залезла с головой под одеяло. Мир отпрянул, уступив место сновидению.

В полдевятого мир вернулся вместе с мелодией сотового, непринуждённо напевая «А нам всё равно…», вместе с ним притащился ещё грубый и недовольный голос главного менеджера отеля, в котором Вика работала администратором на ресепшн. Голос хладнокровно, и даже с некоторым злорадством известил её, что она с сегодняшнего дня уволена. Потом голос слегка подобрел, сообщив, что ждёт от неё заявления по собственному желанию, иначе придётся сделать в трудовую некрасивую запись.

Вика отключила сотовый и уткнулась взглядом в постер, который надёжно был прикреплен к стене английскими булавками. Подобрав под себя хрупкие, украшенные белыми гольфами ноги, в кресле с пистолетом в руке сидела Генриэтта из «Школы убийц». Сегодня её взгляд показался Вике особенно пристальным и задумчивым.

Аэропорт был пустынен, беззащитен и не представлял серьезной опасности. Она быстро передвигалась по его просторным залам. Заметив бойцов Синдиката – пряталась за терминалами, заманивала их поближе и безжалостно уничтожала молниеносными приемами, не забывая собирать живительный гипо-спрей и боеприпасы, оставшиеся у поверженных противников. Испуганные сотрудники аэропорта, пытавшиеся укрыться за рядами кресел от вездесущих пуль и плевков перегретой плазмы, иногда осмеливались на помощь, пополняя её запас жизнеобеспечения драгоценными тюбиками с гипо-спреем. Разделавшись с очередным противником, она шагнула за стеклянную дверь и оказалась в небольшом зале, воздух которого был пропитан гарью полимеров – огонь неистово уничтожал разрушенные терминалы. И вновь перед глазами возник этот черный занавес, отсекающий очередной этап её нескончаемой борьбы то ли со злом, то ли с самой собой. Появился человек в черном. Пытается сбить её с толку дешевой, наигранной лестью, а потом, как бывало уже не раз, непринужденно исчезает за дверью, спустив на неё своих волкодавов.

Опять драка. Отчаянная, жестокая и безжалостная. Она выбила из рук противника фазовый потоковый излучатель. Бросок на ходу – и один из бойцов неподвижно распластался на полу. В это время другой пытался провести против неё болевой прием. Она выставила блок, а затем нанесла тройной удар – противник в отключке.

Блок…удар ногой…бросок на ходу…снова блок…вертушка…колесо Дьявола…

Кончено! Пора продолжать преследование.

Спустилась в подземную часть аэропорта, спеша на помощь рабочему, вступившему в неравную схватку с бойцом Синдиката. Заметила в глазах противника удивление – наверное, он никогда и представить себе не мог, что смерть придет к нему в таком обличье. Прости, дружок, но костлявую старуху с косой срочно вызвали по другому адресу. Твоей смертью буду я! Бросок на ходу…удар ногой…и не надо на меня так смотреть! Не люблю любопытных мертвецов.

По наклонному подъему осторожно выбралась на поверхность. Среди самолетов снуют бдительные охранники. Прячась за металлическими контейнерами, выманила на себя одного самоуверенного идиота и тремя приемами отправила его в путешествие к предкам. Нельзя в наше время быть таким самоуверенным.

А теперь короткими перебежками, прячась за шасси самолетов, необходимо добраться до заветных дверей, которые откроют дорогу к секретному ангару. Не стоит медлить…

Oni broke down! – вспыхнула на экране монитора странная надпись.

Все оборвалось. Остановилось. Повисло. Замерло.

Что это? Она не в силах сделать и шагу…

Вика смотрела на экран, на эту странную шутку программистов-разработчиков игры и отчего то ей было совсем не смешно.

И если говорить уж совсем откровенно, хотя она в этом никогда и никому не признается, в ее мысли, в ее ощущения вкрался страх – это жуткое, безобразное чудовище, заставляющее человека особенно остро чувствовать свою беззащитность перед необъяснимым.

Она отключила питание старенького ноутбука. Достала CD-ROM из дисковода. Паутина трещин расползлась по всему диску. ОНИчка и вправду навернулась.

Вика была сильно разочарована – она не ожидала такого предательства со стороны ОНИчки. Игра, которая в отличие от других игр, была для неё всегда чем-то большим, чем простое развлечение, подвела ее, оставила один на один с этим заплесневелым миром. Вике не нравилось, когда с ней поступали вот так – не по- честному, когда рушились намеченные планы.

В этот момент она вдруг необычайно остро почувствовала, что весь мир идёт на неё войной. Весь мир ополчился на неё в едином стремлении – сделать её взрослой. Все вокруг хотели только этого. Это неотступное, непрекращающееся, нестирающееся: «тебе уже восемнадцать, тебе бы уже давно пора повзрослеть», словно засохший клей «Момент» на кончиках пальцев, возбуждал лишь одно желание – отделаться от этого решительно и навсегда. Но как? Как победить этот мир? И тогда она решила, что станет сильной во что бы то ни стало. Сильной настолько, чтобы ни люди, ни вещи никогда больше просто не посмели бы предать её.

«ХОЧУ БЫТЬ КАК ОНИ» – набрала она крупным шрифтом по центру белого вордовского листа.

И в этом намерении было столько глубокой сердечной тоски, что мир просто не мог её не услышать.

__________________________________________

В одной из петербургских квартир, которые по причине отсутствия в них излишних стен и перегородок было принято называть студиями, от звука телефонного звонка проснулся человек.

Для идентификации в этом мире у него, как у всех нормальных людей, был паспорт, из которого можно было узнать, что зовут человека – Глеб Андреевич Купалов. Паспорт также свидетельствовал, что человек прибыл в этот мир чуть больше тридцати семи лет назад. Для чего и зачем – вот об этом в документе не было ни слова.

Он поднял трубку, но услышал лишь длинные гудки. Определитель показывал незнакомый набор цифр, по которому Глеб понял, что ему пришло письмо. Он встал и включил ноутбук, чтобы проверить почту. Среди груды спама нашел нужное сообщение, состоящее всего из одного слова. И это слово обозначало вполне конкретное место на географической карте. Ему предстояло отправиться на черноморское побережье, что было приятным сюрпризом для этого жаркого июня, когда мир вокруг был похож на подгоревший слоёный пирог из асфальта, металла, стекла и растекающихся человеческих тел. Глеб подошёл к настенному календарю, на котором был изображён тибетский монастырь Джоканг, и обвёл оранжевым маркером цифру десять. Скоро ему предстояло отправиться в своё десятое путешествие.

«И отправился Иван-царевич за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятое царство, в подсолнечное государство своё счастье искать?» – почему-то пришла на ум Глебу фраза из сказки. После чего он ещё долго всматривался в необычный архитектурный пейзаж, который отстоял на бесконечное множество миль от того места, куда ему предстояло направиться сейчас. А может быть, эти места располагались совсем рядом, или даже были одним целым, если посмотреть на мир с другой точки зрения.

____________________________________________

Звезды.

Эти мерцающие пробоины в черном куполе бесконечности.

У Вики начинала кружиться голова, когда она пристально всматривалась в хаос, устроенный ими на ночном небе. Они были слишком далеки и непостижимы, чтобы ощущать их реальность, но в то же время в ней жило чувство, что между ней и ими существует какая-то близость, какое-то странное единение. Словно она – одна из них, заблудившаяся во времени и пространстве, облаченная в неуклюжую форму существа, которое называет себя человеком.

Отверженная звездочка, выпавшая в нереал.

Впрочем, поскольку в этом нереале существовала Игра, она была не против своего присутствия в нем. Единственное, что напрягало – это необходимость еще как-то существовать и вне Игры. Окружающие называли это жизнью. Она – убийством времени.

Настоящая жизнь там, где сердце. А её сердце принадлежало Игре. Все остальное: мусор, свалка осточертевших, выдуманных извращенным разумом правил. Она не понимала, кто и зачем придумал этот фальшивый лабиринт, в котором плутают люди. Они называли её зомби, не понимая, что зомби – это они, запрограммированные ходячие манекены, помешенные на успехе, удовольствиях, социальном статусе и прочих ценностях лабиринта.

Самое неприятное, что она была вынуждена принимать эти правила, чтобы не умереть с голоду.

Вика щелчком отправила догорающую сигарету в темноту июньской ночи. Было уже за полночь, но спать она не собиралась. Ей хотелось вновь погрузиться в Игру. На полке стояла целая стопка самых разных дисков со старыми игрушками – новые её ноутбук просто не тянул. Она пробежалась взглядом по любимым названиям, но её внимание не остановилось ни на одном из них. Тогда она накинула куртку и вышла из дома в ночь.

Компьютерный игровой клуб «Сеть» – это душное помещение без окон площадью около тридцати квадратов. Не смотря на то, что время уже близится к двум часам ночи, свободных мест в клубе нет – игроки, отгородившись от мира монитором компа и наушниками, погружены в мир иллюзий. Их лица – застывшие маски, на которых живыми выглядят лишь глаза.

Когда Вика вошла в зал, никто не обратил на нее никакого внимания. Здесь платили за то, чтобы иметь возможность общаться с программами. Каждая минута стоила денег, и никто не собирался растрачивать их на то, чтобы отвлекаться на шляющуюся по ночам девушку.

Вика прошла к столику администратора. Сидевший за ним человек был ей незнаком. На вид ему было лет пятьдесят-шестьдесят. В приглушённом свете зала черты его лица выглядели нечеткими, как на участке фотографии с размытой глубиной резкости. В этих чертах улавливалось некоторое сходство со знаменитым американским актером Джеком Николсоном. Тот же высокий, упрямый лоб, выпирающий вперёд, словно утёс. Взгляд – пристальный, изучающий. Она почувствовала беспокойство.

– Скажите, а разве сегодня не Андрей должен дежурить? – робко спросила она.

–  Андрей приболел, хозяин клуба попросил меня заменить его. – Ответил он.

–  Какая жалость. Не везет, так не везет. Просто невезучий день какой-то.

–  Скорее ночь, чем день.

–  Что вы сказали?

–  Я говорю, что скорее – невезучая ночь, чем невезучий день.

– Не знаю, как у вас, а у меня сегодня и день, и ночь невезучие.

– Может, я могу чем-то помочь?

– Вы? Можете конечно. Только вряд ли захотите. Ведь мы с вами совсем не знакомы.

– Так в чем все-таки дело?

– Да диск один хотела попросить у Андрея до завтра. Мой навернулся, а спать совсем не хочется. В клубе же тусоваться слишком накладно.

– И что же тебя интересует?

– ОНИчка.

– Понимаю. Ладно, одолжу тебе диск, только обещай, что завтра принесешь его обратно. – Администратор достал диск и отдал его Вике.

– Не беспокойтесь! Я обязательно верну! Спасибо вам. Выручили.

– Не стоит благодарности. – Мягко ответил незнакомец, и Вике в этих словах почудилось что-то зловещее.

_________________________________________

Глеб наблюдал, как за слегка запылённым окном купе струилась зелень прилегающего к железнодорожному полотну леса. Он пытался проникнуть взглядом в глубину чащи за видимые пределы, за стволы и ветки, которые укрывали лесной мир от любопытствующих взглядов. Он представил себя корнями деревьев, мягким полотном мха, простирающимся по земле всё дальше и дальше.

На несколько минут он сам превратился в излучающий доброжелательность лес. Краешком глаза он заметил, как соседка по купе, симпатичная женщина лет сорока, удивлённо смотрит на него, словно её восприятия коснулось что-то совершенно необычное. Её муж, безуспешно пытавшийся несколько минут назад отстоять своё право на сто дорожных грамм со знакомым из соседнего купе, притих, забившись в угол с ручкой и кроссвордом.

Глеб давно привык к такой реакции на него окружающих людей, когда он входил в медитативное состояние. Он знал, что в этот момент чрез него проходил мощный поток энергии, способной умиротворить людей во всём вагоне, а не только в купе. Это мироощущение пришло к нему лет пять назад. В человеческом языке вряд ли существовали слова, способные передать всю палитру его оттенков. В основе этого состояния лежали беспрекословное уважение ко всем формам жизни, спокойствие и принятие происходящего в той же мере, в какой были спокойны и уверены в разумности существующих правил садящиеся за игру в покер. В этой новой для него магической реальности случайности как таковой не существовало. Всё было неслучайно и закономерно. Мириады энергий самого разного толка варили варево жизни, беспрерывно дополняя, или уничтожая друг друга. И стоило лишь начать жить с чувством доверия к мудрости вселенной, как остекленевший мир вдруг превращался в оживший организм, который начинал разговаривать с ним своими тайными знаками.

____________________________________________

Этот парень был круче, чем все остальные, но она уже не раз раньше проходила этот отрезок и знала, как справиться с Карабасом. Но сегодня что-то не получалось. Сколько раз он уже отправлял её начинать все сначала? В конце концов, это было мучительно больно умирать с таким постоянством. Все, на сегодня достаточно! Ну ладно, еще один раунд. Еще один поединок с этим гоблином – и она отправится спать.

Вика вновь загрузила Игру.

Тебе конец, Карабас! Тебе – конец! Стремительное нападение, удар ногой, и Карабас падает на землю. Надо быстро взять гипо-спрей, валяющийся недалеко от железных ворот – он еще ох как пригодится в этой схватке. Получается. Карабас уже выпустил в неё огненный вихрь из своего оружия. Отпрыгнула в сторону и вновь бросилась в атаку.

Я ненавижу тебя, Карабас, я ненавижу тебя так же, как этого самоуверенного ублюдка Креша из соседней квартиры! Каратист хренов! Урод, возомнивший себя крутым парнем, которому все позволено! Блок…удар ногой…снова блок…бросок на ходу… Ну, что же ты так долго валяешься, супермен недоделанный? Вставай! Не фиг разлеживаться!

Получай Креш! Получай! Что это? Ты не Карабас – ты Креш? Что за чертовщина?! Совсем заигралась, блин! До глюков! Это же его самоуверенная ухмылка, его наглые, холодные глаза смотрят на меня. Это он, Креш, хочет спалить меня в огненном вихре. Это он наносит мне безжалостный удар, от которого мой показатель жизни заметно сползает вниз, окрасившись в ядовито-желтый цвет. Ах, ты так?! Так получай же, урод!

Удар ногой…блок…бросок на ходу…снова блок…вертушка…

Я не позволю тебе встать! Я не позволю тебе вновь ускользнуть, чтобы подзарядиться энергией! Я уничтожу тебя, Креш! Сейчас я вышибу твои ублюдочные мозги!

Откуда взялся этот навязчивый звук? Блин, да это же звонит телефон в соседней комнате. Кто бы это мог быть? Как некстати. Ну, вставай же, Креш, вставай! Что ты так долго валяешься?! Неужели эта программа опять зависла? Ладно, твое счастье.

Вика подошла к телефону и сняла трубку.

– Алло?

– Вик, с тобой все в порядке?

– Конечно. А почему со мной должно быть что-то не в порядке, мам?

– Ты спала?

– Ну да. А что случилось то вообще?

– Да ты не сердись. Просто что-то сердце защемило, нехорошо как-то сделалось. Испугалась, вдруг с тобой что-то случилось.

– Да все нормально, мам. Со мной полный порядок. Не волнуйся.

– Ну, тогда ладно. Извини, что разбудила. Спокойной ночи.

«Вот так ночка выдалась», – подумала Вика, – «сначала доигралась до глюков, потом еще этот звонок. Нет – определенно пора идти спать.

Вика подошла к компьютеру. На мониторе была заставка «Миссия провалена».

Значит, все-таки, очухался, Карабас? Воспользовался моим отсутствием. Ну, ничего – я разберусь с тобой в другой раз.

_____________________________________________

Утренний чай за плетёным из ивовых прутьев столиком под куполом ветвей старой яблони, когда просыпающееся солнце мягко гладит тёплыми лучами твою кожу, когда лёгкий морской бриз осторожно щекочет затылок и играется с листвой над твоей головой – как не вспомнить в такую минуту об утерянном человечеством рае?

– Не поверишь, но я точно знал, что ты сегодня завалишься ко мне в гости со своим рюкзаком. В последнее время бессонница просто замучила. Никак не могу уснуть. Уже ничего не помогает: ни водка, ни трах. А вчера заснул, яко младенец, а под утро сон приснился: солнце светит во всю, и вдруг – порыв ветра, и ворон. А ворон – это ты. Стоишь со своим рюкзаком и улыбаешься. Проснулся, а на душе – такая благодать. Как в раю! Слава Богу, что сегодня выходной, а то я просто даже не представляю, как бы в таком состоянии на работу пошёл.

Глеб улыбнулся размышлениям своего старого приятеля по институту и спросил.

– А ты, Виталь, всё по-прежнему, следователем в милиции?

– Ага. Начальник следственного отдела. В общем, не очень большая, но шишка. – Виталий Громов, крупный мужчина под сорок, саркастически улыбнулся. – Ты то как? Слышал, что со Светой разбежались, и работу приличную бросил. Чем живёшь то сейчас?

– Всё так. Чем занимаюсь? В основном рекламной фотографией. А ещё подрабатываю у друга в столярке.

– Ты, прям, как студент. И что, на жизнь хватает?

– На жизнь – да, хватает. Скажи, а чей это рисунок там, в прихожей висит?

– Парусник что ли? Лёнькина работа! Скоро уже школу заканчивает, пора бы уже подумать о серьёзной профессии, а он всё свободное время рисует и рисует. Ладно б, если его устраивали обычные краски – пусть баловался себе. Нет же! Постоянно просит денег на какие-то дорогущие. Мать один раз увидела в магазине, сколько одна такая баночка стоит, так чуть не убила меня потом за то, что я ему денег на эти краски дал. А хочешь, я тебе покажу другие его рисунки?

– Конечно, хочу.

Виталий вернулся через пару минут, держа в руках пухлую папку формата А3.

– Вот, держи. Фантазия у парня, я тебе скажу, плещет как из ведра. В правильное бы русло эту энергию – цены бы ему не было. А так – всё в пустоту.

Глеб открыл папку и принялся рассматривать выполненные акварелью рисунки.

С первого же листа он понял, что мальчишка не просто талантлив, но ещё и наделён необычным видением мира.

Глеб с интересом всматривался в образы людей, предметов, волшебных существ, которые в этом нарисованном мире так гармонично соседствовали друг с другом, придавая сюжетам удивительные по своей глубине эмоциональные интонации.

Ну, как тебе? – спросил Виталий, и в этом вопросе Глеб отчётливо уловил надежду услышать одобрение.

– Это – настоящее Громов! Есть вещи, которые видны невооружённым глазом. Твой Лёнька настоящий художник, от Бога, понимаешь? Техника, конечно, ещё слабовата, но для этого и существуют школы и мастера, которые могут помочь. Просто позволь ему идти своей дорогой и увидишь, как он вырастет. Поверь, ты будешь им гордиться!