Мегалион или когда умолкают свирели. Часть 1 Возвращение Светозара бесплатное чтение

Начало

В век стремительного развития интернета, искусственного интеллекта и робототехники, когда люди чаще общаются друг с другом с помощью всевозможных гаджетов, чем делают это лично, встречаясь где-нибудь на улице или в гостях, в одном тихом провинциальном городке, где жизнь протекала ещё в основном по-старому, размереннее, чем это происходило в других, более крупных, городах страны, произошла невероятная история с одним из самых обычных горожан, о котором я и хочу вам с удовольствием поведать.

А было всё так. В городе, о котором пойдёт речь, на улице Театральной в обычной панельной пятиэтажке, построенной ещё во времена бурных пятилеток и грандиозных строек, когда города на широких просторах нашей страны возникали, как грибы после дождя, проживал мужчина неприметной внешности, лет пятидесяти, с большими добрыми глазами. Седина уже слегка коснулась его головы, но при этом не старила, а даже наоборот, придавала некоторую импозантность. Выглядел он всегда бодрым и полным оптимизма, хотя, как и большинство людей его возраста, тоже иногда впадал в некоторое уныние из-за одолевающих время от времени проблем со здоровьем и неспокойной ситуации в мире.

Григорий Сергеевич был женат на женщине лет сорока, довольно яркой внешности, для нетребовательного ценителя женских прелестей – почти красавице. Её большие глаза с длинными пушистыми ресницами под слегка вздёрнутыми тонкими бровями вместе с ослепительной и немного кокетливой улыбкой успели разбить немало мужских сердец этого небольшого городка. Однако было в её лице и нечто магическое, даже мистическое, особенно во взгляде, что нередко пугало и настораживало людей. Бывало, человек начнёт с ней разговор, а посмотреть прямо не может, крутит головой по сторонам, а в глаза не смотрит. Что-то тяжёлое, недоброе таилось в их глубинах, хотя в целом его жена производила на большинство людей довольно приятное впечатление.

Пара была хороша, но соседи поговаривали, что в семье у них не всё в порядке, лада нет. Детей тоже не было. Кто-то слышал, будто она наотрез отказывалась их заводить, объясняя это тем, что от детей мало прока, но при этом много лишнего шума, а при её очень ранимой психике это недопустимо. Лидия Петровна очень много работала и, как говорили знающие соседи, была на особом счету в администрации города. Случалось, что она подолгу задерживалась на работе, возвращаясь домой поздно ночью, как правило, на автомобиле самого градоначальника, при этом нередко навеселе. Ходили слухи, будто сам градоначальник и есть её любовник, а если и не он, то кто-то из его ближайшего окружения. Водитель всегда подвозил её к самому подъезду и галантно открывал ей пассажирскую дверь, помогая выбраться из автомобиля. Она, небрежно махнув на прощанье ручкой, быстро исчезала в тёмном подъезде уже дремлющего дома. Пожелав ей доброй ночи, водитель спешно уезжал, громко рыча мотором и оставляя клубы едкого дыма, чем немало злил жильцов дома, страдающих периодической бессонницей.

Григорий Сергеевич всегда терпеливо ожидал супругу и, как только она возвращалась с работы, тут же выключал в своей комнате свет и ложился спать. Никто ни разу не слышал, чтобы он когда-либо ругался с ней или скандалил, хотя поводов, с точки зрения соседей, было предостаточно. Всё, что происходило между ними за дверью внутри квартиры, было покрыто тайной. Однако недостаток такой информации с лихвой восполняли сердобольные соседи и жадные до пересудов дамы уважаемого возраста. Поговаривали, что Григорий Сергеевич, а именно так уважительно к нему обращались почти все жильцы дома, вообще никогда с женой не ругался. Напротив, сама Лидия Петровна время от времени устраивала ему шумные скандалы, нарушая покой во всём доме, как специально, поздними вечерами, когда народ уже готовился ко сну. Григория Сергеевича слышно не было, а вот её голос был просто невыносим. За что можно было ругать такого замечательного мужчину, для многих женщин оставалось полной загадкой. Большинство соседей с большим уважением относилось к нему, некоторые его просто жалели, но почти все дружно недолюбливали его жену.

Человеком Григорий Сергеевич был действительно хорошим: всегда приветливый, доброжелательный, готовый любого поддержать в трудную минуту словом и делом, оказать необходимую помощь, даже если его об этом не просили. Утверждали, что в прошлом он служил в армии, а, дослужившись до майора, уволился и теперь пребывает в запасе, на пенсии. Также поговаривали, что у него в прошлом была семья – жена и двое детей, но однажды в автомобильной аварии он разом всех потерял, сам же отделался только незначительными травмами. Он долго после этого пребывал в депрессии на нервной почве, не узнавал людей и, сплетничали, был в длительном запое, но со временем сумел справиться со своим горем и частично восстановиться. Многие эпизоды из жизни до аварии он напрочь забыл, а поэтому и говорить об этом не любил.

Однако почти сразу после трагедии на его жизненном пути встретилась Лидия Петровна, и они довольно скоро сыграли свадьбу в кругу самых близких друзей. Спустя какое-то время, как рассказывали, они переехали жить с берегов у Чёрного моря в места лесистые и мало заселённые людьми, где хотели начать жизнь с чистого листа. Городишко, в который они переехали, был опрятный, с довольно интересной архитектурой – удобными тихими улочками с домами преимущественно дореволюционной постройки и своей особенной историей. Удивительно красивые парки и скверы, густо раскинувшиеся вдоль центральных кварталов, составляли предмет особой гордости горожан и были излюбленным местом их ежедневных прогулок. Благодаря новому градоначальнику в городе поддерживали почти идеальную чистоту, вдоль улиц, особенно новых, высаживали молодые кедры, ели, можжевельники, обустраивали красивые цветочные клумбы. И воздух наполнялся чудесным ароматом душистой хвои и многочисленных диковинных цветов.

Вокруг города со всех сторон пышно произрастал густой лес. Только река с кристально чистыми и всегда холодными водами, огибая город по периметру, мешала лесу задушить его в крепких объятиях. Она полнилась всякой-разной рыбой, но рыбаков вдоль берега можно было встретить нечасто: в верхнем течении река собирала много лесных коряг и волокла их быстрым течением вдоль всего города. Григорий Сергеевич редко рыбачил, а если и ловил что-нибудь, то больше для удовольствия. Заядлым рыбаком он точно не был, но очень любил рассказывать удивительные байки про рыбалку. Рассказчиком он был хорошим, и, хотя все знали, что истории у него в большинстве придуманные, слушать его любили, потому как окончание любой истории у него всегда было неожиданным и непременно весёлым.

Однако более всего ему нравилось ходить по грибы новыми нехожеными тропами. Благо их в лесу было великое множество, и они буквально манили его таинственностью и нетронутой наготой. Там, в объятьях полной тишины, он по-настоящему отдыхал душой и телом, предаваясь размышлениям о смысле жизни, о своём месте в ней и о человечестве в целом. Где-нибудь, куда едва ли хаживал кто из местных, он обязательно находил небольшую полянку, утопающую в цвете душистых лесных трав, аккуратно устраивал там ложе и предавался любимым размышлениям. Погрузившись в раздумья, Григорий Сергеевич мысленно перемещался куда-то далеко-далеко, где никогда до этого не был, но где почему-то всё оказывалось удивительно знакомым. Там не было бесконечной городской суеты, раздоров и вражды между людьми, войн и конфликтов, все жили простой и одновременно счастливой жизнью. Пролежав так пару часов и насладившись уединением, он неторопливо вставал, отряхивал одежду и тут же где-нибудь невдалеке обязательно находил полянку, полную великолепных белых грибов. Конечно, там были и другие грибы, но более всего Григорий Сергеевич любил именно белый за его чудесный аромат и прекрасный вкус. Собрав урожай в небольшой бумажный пакет, он где-нибудь в сторонке обязательно тщательно перебирал грибы, внимательно осматривая и очищая от листвы и веточек. Только вдоволь налюбовавшись ими и отобрав самые лучшие, он быстро вставал и лёгкой походкой направлялся домой.

Лидия Петровна была полной его противоположностью. Она не любила лес и даже, казалось, побаивалась его угрюмой тишины и загадочности. Не одобряла она и частых походов туда мужа, устраивая ему периодически взбучки, переходящие порой в скандалы. Аргументов весомых у неё почти не было, и потому она всякий раз начинала, примерно одинаково:

– Опять в лес ходил? Ну чего тебе дома не сидится?! Уже забыла, когда в последний раз выходные вместе проводили. Грибы опять приволок? Ну кому они нужны, мужики, если ходят в лес, то приносят в дом добычу. Соседи со второго этажа кабана на днях резали, а ты с кульком листьев приходишь и светишься от счастья, как ненормальный.

Григорий Сергеевич действительно, каждый раз собирая грибы, перекладывал их листьями, чтобы они в пути случайно не повредились. На упреки жены он вяло отвечал:

– Лида, ну что ты опять за своё, одну и ту же пластинку ставишь. Эти соседи, видела, какие толстые, а ты у меня стройная, как берёзка. Да и аромат какой от грибов, чувствуешь? Разве можно сравнивать белый гриб и мясо вонючего кабана?!

Он глубоко втягивал носом воздух, показывая всем видом, как ему приятно дышится, а жена, возмущённо уперев в крутые бёдра руки, повышала градус разговора:

– Да ты посмотри, во что одежду превратил? Только постирала, погладила, и вот опять всё стирать нужно. За тобой в лесу голодный медведь, что ли, гоняется? Все вещи в каких-то ветках, листьях, комках земли. Ладно, кабан тебе не мясо, на худой конец, хоть бы зайца или куропатку принёс. Ну зачем ходить туда без толку, да ещё на целый день?

Григорий Сергеевич, слегка усмехнувшись и махнув безнадёжно рукой, уходил в свою комнату, давая понять, что продолжать этот разговор не хочет. Лидия Петровна не унималась и, уже повторяясь, продолжала бросать ему вслед:

– Друзья твои, взять того же Валерку с третьего этажа или Матвея-собаковода, каждые выходные подработку какую-нибудь находят, деньги в дом несут, а ты неизвестно где целыми днями пропадаешь и заявляешься с пустыми руками, точно Иванушка-дурачок.

Жена в последнее время стала частенько называть мужа Иванушкой-дурачком, особенно после того, как он стал то и дело по-соседски, абсолютно бескорыстно, помогать всем, кто бы к нему ни обратился за помощью, например, занести на этаж тяжёлые вещи, вскопать грядку, помочь с ремонтом машины или ещё чем-нибудь. Он готов был уйти куда угодно, лишь бы не оставаться дома. Это, естественно, злило Лидию Петровну, выводило из равновесия, ввергая в состояние почти ненависти.

– Всю душу в него вкладываешь, а он и поговорить не хочет! – продолжала причитать Лидия Петровна. – Ну что я в нём нашла, за что мне такое наказание, всю жизнь мне загубил, никакой радости, и ещё издевается. Тебе что, больше делать нечего, как по лесам шастать? – уже окончательно отчаявшись, обращалась она к мужу через закрытую дверь. – Соседка с квартиры напротив опять приходила, просила помочь, смеситель в ванной починить. У нас что, бюро добрых услуг открылось, чего они все к нам прутся за помощью или у тебя дома дел нет?

Григорий Сергеевич отвечал ей через дверь что-нибудь невнятное, отмахиваясь, словно от назойливой мухи:

– Ну хватит, успокойся. Смеситель – это пустяк, придёт время, может, и нам помогут.

– Вот именно, ключевое слово «может», – не унималась супруга.

Так проходил день за днём, и вот однажды Григорий Сергеевич неожиданно пропал. Не то чтобы уехал куда или запил, а пропал, и с концами. День не объявлялся, два, неделю, месяц… Полиция успокаивала, что ищут, а человека нет, и никто не знал, куда он мог деться. Соседи поговаривали, что жена всё-таки извела своего мужика, и он, бросив всё, уехал к себе на родину. Лидия Петровна утверждала, что муж, как обычно по выходным, ушёл в лес, оставив записку, а назад не вернулся, но ей из соседей, конечно, никто не верил. Одним словом, ни в лесу, ни где-либо ещё его найти не смогли.

Так прошло без малого десять лет, об этой истории уже все забыли, как вдруг однажды Григорий Сергеевич объявился живой и здоровый, да такой, будто десяти лет и не бывало, даже помолодел с виду.

Лидия Петровна вышла замуж за кого-то из коллег по работе. Одиночеством долго не мучилась, продала квартиру и куда-то упорхнула. Григорий Сергеевич известиями не сильно огорчился, а лишь улыбнулся и с облегчением вздохнул.

Больше эту тему никто не затрагивал, людям было и так всё понятно.

Конечно, все в доме сразу узнали о возвращении Григория Сергеевича, и, поскольку он остался без жилья, бывшие соседи наперебой предлагали ему ночлег и всяческую помощь. Григорий Сергеевич, довольный таким вниманием, всем улыбался и отвечал:

– Спасибо, дорогие мои, вот только немного осмотрюсь и приду.

Его осыпали вопросами:

– Григорий, где же ты пропадал-то? Мы тут уже все думки передумали. Не тяни, рассказывай, где был и что случилось?

– А ты, Григорий Сергеевич, оказывается, ещё тот гулёна, – смеясь, подхватывали разговор любопытные женщины. – Уж не подженился ли ты где? И годы, смотри-ка, тебя совсем не берут!

– Ах ты, старый развратник, – не унимались другие, более активные дамы, кокетливо ему подмигивая. – Рассказывай быстрей, где пропадал, небось новую жену, ещё моложе и краше, нашёл?

Тот, ничуть не смущаясь таким вниманием, как это бывало с ним раньше, улыбался и тоже шутливо отвечал:

– Я, дорогие мои, и вправду слегка загулял, вот только, – и, ненадолго задумавшись, добавил: – До сих пор не пойму, наяву это со мной произошло или во сне, и как ко всему этому относиться.

Григорий Сергеевич встал, махнул рукой, показывая соседям, чтобы следовали за ним. Во дворе он сел в детскую беседку, приглашая остальных последовать его примеру. Когда люди весёлой гурьбой окружили его, мужчина вновь заговорил:

– Хотите верьте мне, дорогие мои друзья, хотите нет, но со мной произошла просто невероятная история…

Неожиданная встреча в лесу

По выходным Григорий уходил в лес, если позволяла погода и не было важных или неотложных дел. В субботу, в которую всё и произошло, он, как обычно, начал собираться в поход. Погода с самого раннего утра была чудесная, по-весеннему тёплая и ясная. На деревьях весело щебетали птички, дружно прыгая с ветки на ветку и возвещая о наступлении нового дня. Солнце первыми робкими лучами коснулось верхушек деревьев, и густой воздух пришёл в движение, заполняя свежестью и ароматом минувшей ночи улицы и дворы ещё дремлющего города.

Настроение у Григория соответствовало погоде, и он в предвкушении удачного дня ловко собирал видавший виды походный рюкзак, где всегда заблаговременно лежали самые необходимые предметы – компас, ложка, кружка, соль, спички, большой ножик в чехле и небольшая верёвка. Термос с чаем и бутерброды он обычно готовил перед самым выходом.

Пока он совершал все эти приготовления, жена мирно спала в своей кровати, свернувшись клубком и досматривая последние сны. Известно, что сон под утро у людей, как правило, некрепкий, и они вполне могут домысливать его по своему усмотрению, меняя тему сна и даже ход событий. Именно это и было любимым занятием супруги, поэтому Григорий старался как можно быстрее и тише собраться и выйти из дома до её пробуждения. В противном случае, проснувшись, она непременно начала бы вспоминать сон, как это делала частенько, пересказывая его во всех подробностях, а он этого как раз и не любил.

Собравшись, Григорий оставил на кухонном столе короткую записку: «Я ушёл на прогулку в лес. Скоро буду».

Выйдя из подъезда, он глубоко вдохнул свежий воздух и быстрым шагом двинулся за пределы города.

Солнечный диск уже заметно приподнялся над горизонтом, когда Григорий вошёл в свой сказочный мир, где он всегда испытывал ни с чем не сравнимое чувство душевного покоя и умиротворения. Проснувшийся лес встретил его пронизывающей прохладой и тишиной, лишь кроны вековых деревьев слегка покачивались, словно приветствуя и приглашая в гости. Сердце Григория вновь радостно забилось в ожидании чего-то нового и, возможно, очень интересного.

Преодолев с большим трудом несколько ручьёв, которые прежде можно было перешагнуть, но теперь по весне превратившихся в бурные и полноводные потоки, он вышел туда, где годами натоптанная людьми тропа заканчивалась и путнику предстояло решить, идти вперёд или возвратиться обратно. Наш герой, конечно, не искал лёгких путей и смело пошёл навстречу неизвестности.

Упрекнуть в легкомысленности Григория было, конечно, нельзя, поскольку он, как опытный следопыт, подмечал каждую деталь, каждую мелочь вокруг, отмечая местонахождение крупных ориентиров на схеме местности, которую непременно рисовал с помощью магнитного компаса. Именно потому он всегда очень легко находил дороги и тропы, ведущие обратно домой. Это была несложная наука выживания, которую он хорошо знал, так что уверенно сходил с любой тропы, если она заканчивалась или в этом возникала необходимость. Так было и в этот раз.

День выдался прекрасный. Сквозь набирающую силы листву прорывались то тут, то там солнечные зайчики и виднелась чистейшая синева бескрайнего неба. Времени в запасе было ещё много, а дорога через живописные места обещала быть интересной и приятной.

Григорий легко и уверенно шёл по заранее проложенному маршруту. Сухие веточки весело хрустели под его ногами, звонким эхом отражаясь по всему лесу. Спустя километров пять он наткнулся на небольшую полянку, спрятанную за густыми рядами какого-то кустарника. Подойдя поближе, Григорий определил, что это был молодой ракитник, сквозь который хорошо просматривалась сама поляна, густо покрытая ровной высокой травой. Многочисленные и разноцветные цветочки на ее верхушках гурьбой тянулись к теплым лучам весеннего солнца. В самом центре поляны высилась молодая стройная ёлочка, будто подросток одиноко застывшая под строгими взглядами плотно обступивших её взрослых деревьев.

Григорию предстояло пройти сквозь молодые побеги ракитника, покрытые многочисленными тонкими иголочками. «Буквально через месяц ракитник пышно зацветёт жёлтыми цветками-мотыльками и сквозь него ничего не увидишь. Пройдёшь рядом и не обратишь внимания», – думал он про себя.

Слегка отогнув тонкие ветви, Григорий внимательно осмотрел поляну. Почти у его ног тихо журчал небольшой родник, едва заметный в густой траве. Деревья по краям поляны плотно смыкались, образуя почти идеальный непроницаемый круг. На первый взгляд поляна не выглядела чем-то необычной. В какой-то момент у Григория, даже возникло желание прекратить исследование и поискать что-нибудь более привлекательное, но любопытство оказалось сильнее.

– А собственно, почему бы и нет, – вслух проговорил наш путешественник и раздвинул ракитник, предварительно спрятав кисти рук в рукава куртки.

Как только он оказался на поляне, в глаза сразу же бросились перемены в её облике. Так, например, маленький родник превратился в большой, и его воды, где-то совсем рядом срываясь вниз, шумели подобно водопаду. Ёлочка, что росла посередине, стала роскошной пушистой елью. Бывшая ровной трава местами оказалась сильно примятой, словно на ней совсем недавно устроил лёжку крупный зверь.

– Очень странно, – коротко отреагировал Григорий, начиная слегка волноваться и усиленно тереть глаза, словно сомневаясь в увиденном.

Он стал осматриваться пристальнее и заметил, что деревья вокруг растут не стройными рядами, как ему казалось до того, а хаотично, будто их проредили и неожиданно состарили.

– Очень странно, – повторил он. – Галлюцинация какая-то.

Чувство тревоги усиливалось и всё больше овладевало незадачливым грибником. Где-то глубоко в животе начинал зарождаться неприятный страх, но привычка исследователя, пока ещё брала верх.

– О Боже! – вырвалось у не на шутку разволновавшегося Григория. – Как я этого сразу не заметил?

Ракитник с внутренней стороны покрывали те самые жёлтые цветки-мотыльки, которые должны были появиться только через месяц. Григорий тихо говорил сам с собой:

– Мне ведь это не кажется? Только что с внешней стороны цветов не было, а тут… – он растерянно смотрел на цветущий ракитник. – Тут пышное цветение! Как же так? – спрашивал он сам себя, но ответов не находил.

Наш герой, хоть и был от природы человеком любознательным и, даже любителем небольших приключений, на какое-то время растерялся от увиденного. Данная ситуация явно выходила за рамки его понимания, а потому требовала дополнительного осмысления, но уже в более подходящей обстановке.

Однако, вновь раздвинув колючие ветви ракитника, усыпанные жёлтыми цветками, Григорий с ужасом обнаружил, что с внешней стороны недавно игравший солнцем день сменился вечером и на лес опустились сумерки и прохлада. Он кинул взгляд по сторонам, посмотрел на небо, к чему-то прислушался и быстро отпрянул назад.

«Вот чертовщина!» – первое, что пришло ему в голову. На поляне, где он находился, по-прежнему было светло, а за ракитником вечерело.

– Там уже вечер, а здесь всё ещё день, но ведь и там был день только что, – зачем-то проговаривал вслух Григорий.

Незадачливый грибник искал объяснение происходящему, но в голову ничего разумного не приходило. В это самое время он вдруг услышал тихий человеческий стон. Нервы Григория от напряжения натянулись, как струны. Он замер и через мгновение вновь услышал едва различимый женский голос. Спустя несколько секунд голос вновь прозвучал, и, хотя разобрать слов было по-прежнему невозможно, стало ясно, что кто-то совсем рядом просит о помощи.

Вначале Григорий похолодел от охватившего его ужаса. «Так и с ума можно сойти», – подумал он. Однако по мере того, как призывы о помощи повторялись, он постепенно успокаивался. Звуки из леса с каждой минутой становились всё слабее, и казалось, что они вот-вот совсем прекратятся. Григорий за это короткое время успев совладать со страхом и, собрав волю в кулак, быстрым шагом двинулся на голос.

– Чему быть, того не миновать, – непрерывно повторял он, углубляясь в ветхий лес.

Спустя шагов пятьдесят он остановился, обнаружив метрах в десяти впереди себя лежащую среди поваленных деревьев молодую женщину лет двадцати пяти, не больше. Её ноги были придавлены обломанными ветвями сухостоя. Роскошные тёмные волосы, разбросанные по сторонам, тоненькие косички с вплетёнными цветными лентами у лица, странное одеяние из лоскутов тёмной ткани и шкур мелких зверьков придавали ей экзотичный вид. Григорий подошёл ближе и осторожно, будто чего-то опасаясь, произнёс:

– Уважаемая, вы слышите меня?

Лицо девушки было бледным и исполненным муки. Она прерывисто дышала и едва шевелила губами. Приоткрыв глаза и увидев перед собой Григория, она тихо прошептала:

– Пить, пожалуйста, пить.

Григорий в волнении бросился доставать термос с чаем, но, сообразив, что это не совсем то, достал кружку и быстро побежал к роднику на поляну. Вернувшись, он помог девушке сделать несколько глотков, слегка приподняв её голову. Она жадно выпила воду из кружки и, не глядя на Григория, заговорила:

– Простите меня, что потревожила вас, но помогите мне, пожалуйста, освободиться. У меня почти не осталось сил.

Тут Григорий разглядел, что обе ноги девушки зажаты между обломками сухого дерева. Видимо, при падении, а такое с сухостоем в лесу случается регулярно, тяжёлые ветви словно замком сомкнулись вокруг её ног.

«Из такого капкана в одиночку не выбраться, тем более хрупкой девушке», – подумал он и уже вслух почему-то шёпотом добавил:

– Конечно, конечно, вы только не волнуйтесь и, пожалуйста, не разговаривайте, не тратьте напрасно сил. Я вам обязательно помогу!

Он стал осматриваться. Их окружал старый дремучий лес. Могучие деревья толщиной в два обхвата были столь высокими, а их кроны настолько широкими, что вниз почти не проникали солнечные лучи, но при этом вокруг было необыкновенно светло, будто невидимые маленькие фонарики подсвечивали из укромных мест всё это пространство. То там, то тут лежали огромные стволы и ветки валежника, образуя почти непроходимые завалы. Картина была похожей на сказочную, однако ей не хватало некой законченности. Казалось, ещё немного, и из-за гребня завала покажется спина какого-нибудь лесного зверя, например, медведя.

Несмотря на абсурдность произошедшего, всё это лишь увеличивало количество вопросов и частоту ударов взволнованного сердца нашего путешественника. «Тот лес за ракитником, по которому я шёл, был гораздо моложе этого, – размышлял Григорий и тут же сам с собою не соглашался: – Да о чём я говорю, он был не просто моложе, он был абсолютно другой».

Но думать об этом было некогда, нужно было найти подходящее бревно. С трудом взобравшись на лежавший неподалёку большой камень, Григорий, оглядевшись, нашёл нужное. Взяв длинный и достаточно прочный тонкий стволик, он вернулся и просунул его под валежник. Максимально аккуратно, чтобы не нанести девушке дополнительных травм, Григорий слегка раздвинул ветви и затем осторожно высвободил её ноги. Та, едва слышно простонав, тут же потеряла сознание.

Григорий бросился к девушке, но тут его будто прошиб холодный пот. Это чувство опасности было знакомо ему ещё с детства, далёкого беззаботного детства, которое он помнил очень смутно, нечёткими обрывочными фрагментами.

Он помнил голоса матери и отца, ласковые руки сестрёнок, которые были чуть старше его, их нежные прикосновения, но, как ни силился, не мог вспомнить ни одного лица, будто белая пелена нарочно скрывала их от него. Однажды, когда он был ещё совсем маленьким, года четыре, не больше, он вместе с ровесниками играл возле дома. Вдруг из леса прямо на лужайку выбежал большой волк-одиночка и остановился посреди игравших детей. Ребятишки тут же с криками побежали по домам, а Гриша в полном оцепенении от страха остался на месте. Дикий зверь тяжело и громко дышал прямо у него за спиной. Малышу казалось, что он даже слышал его сердцебиение. Тело Григория покрылась холодным потом, а тонкая холщовая рубашонка на нем, тут же намокнув, прилипла к спине.

Волк постоял с минуту, так и не решив, что ему делать дальше, резко сорвался с места и убежал прочь, скрывшись в густом лесу. Мальчик ещё долго не мог прийти в себя и даже на какое-то время потерял дар речи, но потом всё утряслось, и те страшные мгновения почти забылись в глубинах памяти.

Григорий снова почувствовал смертельную опасность за спиной. Едва дыша, он очень медленно развернулся и увидел то, чего больше всего опасался. Огромный, просто невероятных размеров, волк во всей красе стоял на том самом камне, куда недавно взбирался Григорий. Глаза его сверкали пламенем, и это был очень нехороший знак. Хищник издавал звуки, больше похожие на рык мощного вездехода.

Пока грибник думал, как поступить, зверь, спрыгнув с камня, пошёл на него и был уже совсем близко, буквально в одном прыжке. Медлить было нельзя, но тело Григория будто оцепенело. Рядом лежала беспомощная девушка и брёвнышко, которым он только что освободил её ноги.

«Нужно что-то делать, – непрерывно билась только одна мысль в его голове. – Ещё секунда, и будет поздно».

Светлая шерсть волка была вся взъерошена, будто он вылез из воды и только что отряхнулся. Огромные лапы с лёгкостью сдвигали на своём пути большие камни, а зубы, которые то и дело скалил зверь, походили на клыки саблезубого тигра. Жёлтые глазницы наполнились кровью и излучали дикую ярость. В целом он походил больше на демона из преисподней, чем на волка.

Ситуация была практически безнадёжной. Однако только Григорий подумал об этом, как в ту же секунду с быстротой молнии схватил то самое брёвнышко и со всего размаху ударил своего противника по оскаленной морде. Он сам не успел понять, как это произошло.

– Ого! – проговорил Григорий, удивлённый своей реакцией.

Зверь, издав чудовищный вой, отскочил метра на три. Григорий не успел опомниться, как тот с диким рыком вновь бросился на него. Времени на повторный замах уже не было, и он подставил бревно прямо в открытую пасть хищника. Как только тот крепко вцепился в бревно, Григорий с силой оттолкнулся от земли и в прыжке развернулся, опрокинув волка на спину. Продолжая удерживать своё орудие, он прижал огромную голову зверя к земле. Этот неожиданный кульбит в воздухе ещё больше удивил Григория. Никогда, даже в молодые годы, он не проделывал ничего подобного.

Волк, невероятным образом оказавшийся на спине, был по-прежнему очень опасен и в любую секунду мог ударом огромной лапы лишить Григория чувств, но только грозно рычал, удерживая в зубах древесный ствол.

Девушка, которая до этого лежала без сознания, вдруг тихо и ласково проговорила:

– Довольно, Ратибор, хватит, успокойся.

Голос её был слаб и едва слышим, но зверь тут же перестал рычать и скалить зубы. Такой оборот дел поразил Григория. Он осторожно выпустил из рук брёвнышко и отскочил от грозного противника. Откуда появилась такая резвость в теле, он не понимал, но и раздумывать над этим пока не хотелось, главное было не терять бдительности и сохранять осторожность. Григорий силился хоть немного успокоиться и как-то осмыслить происходящее. «По всей видимости, девушка и волк знакомы, но почему она назвала его Ратибором? Странная кличка или, может, это имя? – размышлял он. – Какая-то чепуха. Вот передо мной лежит огромный волк, но почему он теперь такой мирный и спокойный, будто и не было недавней схватки?»

Вопросы чередой проносились в голове, а ответов на них пока не было. Грозный и страшный хищник действительно изменился и теперь, как послушный пёс у ног любящей хозяйки, спокойно и величественно лежал, вытянув перед собой передние лапы и беззлобно наблюдая за Григорием.

Очаровательная незнакомка

Размышляя над случившимся, Григорий какое-то время не мог прийти в себя. Страх вперемежку с сильным волнением вызвал невольную дрожь. Всё произошло так стремительно, что в первые секунды боя, действуя спонтанно, он не осознавал грозящей ему опасности и, только теперь, глядя со стороны на необычного волка, начинал понимать с чем ему пришлось столкнуться. Григорий недоумевал, как ему удалось повалить такого огромного и грозного зверя на лопатки. Как вообще он остался жив, и чего ему ожидать в дальнейшем?

– Кто вы? – попытался спросить наш герой, но слова от волнения предательски застряли в горле. Беззвучно открывая рот, он походил на выброшенную на сушу рыбу, жадно глотающую воздух.

Девушка, прикрыв глаза, лежала, едва поглаживая волка кончиками тонких пальцев. Она чему-то улыбалась, а на её нежных щёчках выступил румянец. «Прекрасная незнакомка! – подумал Григорий, глядя на лесную диву. – Кого-то она мне явно напоминает… А этот зверь! Чем не сюжет для новой картины Васнецова – Иван-царевич поссорился с серым волком, а Елена Прекрасная спасает его от неминуемой гибели».

Шутливая мысль слегка взбодрила Григория. Девушка тем временем внимательно посмотрела на своего спасителя. Их взгляды встретились.

– Это просто невероятно! – приложив немалые усилия, выдавил из себя Григорий, старательно проговаривая каждое слово, при этом поглядывая то на девушку, то на волка. – Что это за чудище? Я от страха чуть не умер. Так вы с ним знакомы?

Вопрос его вновь остался без ответа. Григорий решил не торопить события и, глядя на девушку, размышлял над сложившейся ситуацией: «Я, как мне кажется, абсолютно нормально всё осознаю, здраво мыслю и рассуждаю, но не могу понять, наяву я или во сне? Вначале странная поляна, меняющая облик, потом эта девушка и, наконец, её огромный ужасный друг. А может, я просто боюсь себе признаться, что попал в некую другую реальность?»

Внутри живота нашего путешественника что-то нестерпимо заныло. Так его организм обычно реагировал на подстерегающую опасность, когда её не видишь, но совершенно отчётливо чувствуешь. «Я всё вижу, осознаю, – продолжал размышлять Григорий. – И определённо это не сон, сон просто не может быть таким реалистичным, ясным».

Волк по имени Ратибор уже кружил вокруг девушки, выставляя передние лапы и прогибаясь в спине, словно потягиваясь. Так делают обычно домашние питомцы, играя и резвясь с хозяевами. Зверь то подходил к девушке, то слегка отпрыгивал, норовя подставить лохматую голову для поглаживаний. Его хозяйка почти не реагировала на заигрывания, и, хотя уже сидела, опёршись руками о землю, было заметно, что ещё довольно слаба и сил встать пока не хватает. Общая слабость и усталость ясно отражались на её симпатичном личике. Девушка смотрела на Григория с нескрываемым интересом, будто изучая его. Наконец она прервала затянувшееся молчание и тихо спросила:

– Кто вы, как вас зовут?

– Григорий, – коротко ответил он и, как бы опережая её следующий вопрос, продолжил: – А здесь оказался совершенно случайно, просто прогуливался по лесу. Я люблю это занятие и иногда выхожу в лес подышать чистым воздухом, отдохнуть и заодно пособирать грибы.

– Это хорошо, – задумчиво проговорила девушка.

– А вы кто? – тут же спросил Григорий. – Что с вами случилось?

– Спасибо вам большое за помощь! – не сразу отреагировав на вопрос, сказала девушка. – Меня зовут Дея, я живу у небольшого озера Тину в горной долине у нижнего течения Большой реки, недалеко отсюда. А здесь я бываю часто, как правило, в одно и то же время вместе с моим братом Ратибором.

Григорий ничего не понял, но вдвойне удивился, когда она упомянула Ратибора, ведь она так называла волка, который продолжал мирно лежать рядом. Заметив это, девушка тут же пояснила:

– Не удивляйтесь, это действительно мой брат, но вам это пока трудно понять. Он мой лучший друг и надёжный защитник.

– Да уж, – живо вспомнив пережитое и нервно погладив себя по щекам, произнёс Григорий.

– Вы не подумайте, он очень дружелюбный, – продолжала нахваливать своего друга девушка, – и никогда ещё не причинил вреда хорошему человеку, – она сделала непродолжительную паузу и уточнила: – Если, конечно, моей жизни не будет угрожать опасность.

– Когда он набросился на меня с диким рычанием, – осторожно возразил Григорий, – я так не думал.

Дея мило улыбнулась и погладила верного друга по голове.

– Это он с вами резвился, можно сказать, играл. В нём сосредоточена такая сила, что ни один человек во вселенной не устоит против него. Теперь, я думаю, вы с ним даже подружитесь.

– Вы так думаете? – усомнился Григорий, имея в виду её последние слова. – Мне до сих пор кажется, что он грозно на меня поглядывает.

– Идите ко мне, не бойтесь, – Дея жестом пригласила Григория подойти поближе.

Серый друг мирно лежал у её ног, громко посапывая носом.

– Когда вы с ним сражались, – продолжила девушка, – я переживала больше за него, чем за вас.

– Правда?! – искренне удивился Григорий.

– Конечно, – невозмутимо ответила девушка. – Вы так сильно ударили его по голове…

– Так, значит, вы всё это время за нами наблюдали?

– Немножко, – улыбнувшись, ответила Дея и, чуть помедлив, добавила: – А вы себя вели как настоящий герой.

– Он мог съесть меня, – не унимался Григорий, но сказал это слегка иронично, будто совсем так и не думал.

Она пристально взглянула на своего спасителя.

– Вы первый, кто не испугался Ратибора и бросился с ним биться, – девушка с искренним уважением и даже восторгом произнесла эти слова. – Я не припомню ни одного случая, чтобы кто-нибудь посмел хотя бы посмотреть ему в глаза, а вы сражались с ним, как настоящий герой.

– На самом деле, Дея, я очень испугался за вас, – Григорий нерешительно поднял на неё взгляд. – Вы лежали такая беспомощная…

– Так это от страха? – вскинув брови и слегка улыбнувшись, спросила девушка.

– Наверное, от страха, – согласился он и тоже улыбнулся.

Установилась непродолжительная пауза. Григорий молчал и внимательно смотрел на девушку. Не красавица, но в ней было что-то такое, что придавало ей внешнее очарование. Скорее всего, это были её глаза, глубокие и чистые, как озёрная вода. Несмотря на её несколько воинственное одеяние, в ней чувствовалась непорочность и целомудрие. В какой-то момент Дея показалась ему похожей на его жену: такие же тёмные волосы и глаза, чуть вздёрнутые кверху, будто от удивления, уголки бровей, аккуратный носик. Только Дея была значительно моложе и стройнее.

«Удивительное сходство, – во второй раз отметил про себя Григорий, продолжая смотреть на девушку. – Однако она совсем иная, какая-то светлая, чистая. Одним словом, непорочное дитя природы, – резюмировал он, – а Лида определённо другая».

Девушка чувствовала взгляд Григория и, немного смутившись, прикрыла глаза, но сама незаметно сквозь ресницы подсматривала за ним.

– Дея, вы так и не рассказали мне, что с вами произошло? – наконец нарушил молчание Григорий.

Лесная фея слегка задумалась, медленно подняла голову, посмотрела куда-то в сторону и только затем заговорила:

– После определённых событий в нашей жизни мы с Ратибором каждые полгода, а то и чаще, прилетаем к этой поляне.

– Прилетаете?

– Прилетаем, – невозмутимо повторила девушка и продолжила: – На поляне, где вы оказались, мы играем, отдыхаем и греемся на солнышке, оно здесь особенно нежное. Но недавно к полудню погода резко испортилась, небо заволокло чёрными тучами, пошёл проливной дождь и разыгралась настоящая буря. На поляне стало опасно находиться, и мы с Ратибором укрылись на этом небольшом пятачке в надежде спрятаться под кронами этих невозмутимых гигантов, – и она взглядом показала на деревья вокруг. – Но и здесь мы не оказались в безопасности, – продолжала Дея. – То тут, то там стали падать огромные ветви, причём не только сухие. Я думала, что сама Богиня Мара захотела нашей смерти. Меня завалило этими обломками, – Дея выразительно бросила взгляд в сторону сваленных в кучу веток, – но, к счастью, они не причинили мне особого вреда, а вот Ратибор пострадал гораздо сильнее. Сейчас ему намного лучше, раны практически зарубцевались, но три дня назад на него было жалко смотреть.

Она нежно взглянула на своего огромного друга, безмятежно лежавшего у её ног:

– Всё время, что мы здесь находимся, он неустанно разбирал завал, чтобы освободить меня, хотя ему и самому было нелегко.

– И сколько времени вы уже здесь? – поинтересовался Григорий.

– Сегодня третий день, – она снова чему-то улыбнулась. – Если бы не вы, я, наверное, погибла бы.

– Ну это вряд ли, – усомнился наш герой. – Ваш друг спас бы вас.

– Увы, я оказалась в ловушке и любое неосторожное движение могло привести эти брёвна в движение. Покатившись, они бы раздавили меня. Тут нужна была именно человеческая рука, – Дея с благодарностью взглянула на Григория. – Ратибор в этот раз не мог… одним словом, он как раз сегодня утром отправился за помощью к нам домой, чтобы привезти одного человека… – она слегка замялась, но продолжила: – Это лесной ведун, пожилой старик. Как видно, его не оказалось дома, и Ратибор вернулся ни с чем. Тут вы и встретились. Вот такая история, – подытожила девушка.

– Мне, кажется, милая Дея, вы всё же преувеличиваете мои заслуги, – Григорий впервые назвал девушку милой, и это явно не ускользнуло от её внимания.

Она, улыбнувшись, повторила приглашение:

– Идите сюда, не бойтесь, Ратибор совершенно для вас не опасен.

Григорий, немного помявшись, стал медленно приближаться.

– Вы не смотрите на его внешнюю свирепость, он очень добрый, верный и внимательный друг, – продолжала успокаивать Григория Дея. – Если вы с ним подружитесь, то лучшего друга вам не сыскать во всей вселенной.

Она погладила Ратибора и, когда Григорий подошёл, всем видом предложила ему сделать то же самое:

– Смелее, Григорий, он сейчас в очень хорошем расположении духа.

Мужчина присел возле волка и осторожно протянул руку. Ратибор посмотрел на протянутую к нему ладонь.

– Ого, – слегка испугался Григорий.

– Смелее! – подбадривала его Дея.

Григорий опустил руку на голову зверя и слегка потеребил шерсть. Тот никак не отреагировал. Григорий провёл пальцами между крупных ушей, коснулся шеи, но волк по-прежнему спокойно лежал, словно ничего не чувствуя.

– Вот видите, он принял вас и теперь считает своим другом, – Дея радостно потеребила волка за уши. – Немного погодя проделайте то же самое, и союз будет окончательно закреплён.

Оба, довольные, заулыбались, а Ратибор сохранял невозмутимость. Чуть погодя Дея вновь заговорила:

– Мы живём с Ратибором в этих лесах уже много лет и прилетаем сюда, чтобы встре…

Она попыталась приподняться, опёршись о Ратибора, но внезапная боль остановила её. Чуть не упав, Дея снова опустилась на землю. Григорий нежно произнёс:

– Милая Дея, вы не будете против, если я осмотрю ваши ноги?

Девушка согласно кивнула. Григорий, недолго думая, подхватил её на руки и поднялся. Она обняла его руками за шею и всем телом прижалась к нему, тихо проговорив:

– А меня милой Деей ещё никто не называл, всё больше злой Даяной.

– Злой Даяной? Почему Даяной?

– Так в местах, где я живу, зовут злую ведьму, которая крадёт домашний скот и вредит посевам, – девушка внимательно взглянула на Григория.

Их лица и тела были настолько близко, что оба чувствовали дыхание и сердцебиение друг друга.

Сразу поняв, о ком идёт речь Григорий парировал:

– Уверен, что они все ошибаются.

– А ты сам что думаешь? – Дея впервые обратилась к нему на «ты» и, затаив дыхание, с волнением ожидала ответа.

– И я того же мнения, – не задумываясь, ответил Григорий и спустя секунду добавил: – Они её просто совершенно не знают.

Девушка, явно довольная ответом, улыбнулась и, глядя в глаза Григорию, игриво возразила:

– А ты откуда знаешь, какая она?

– Как откуда? – тоже улыбаясь, ответил Григорий. – Чувствую. И к тому же, уверяю тебя, если бы они видели эту девушку так же близко, как я, – он со значением посмотрел на неё, – они непременно тут же изменили бы своё мнение.

После этих слов оба весело рассмеялись.

Усадив девушку на ствол упавшего дерева, Григорий взялся осматривать её ногу, стройную и аккуратную, как у большинства девушек её возраста. Дея была среднего роста, имела красивую фигуру, может, только слегка худенькую. Тёмные вьющиеся волосы небрежно рассыпались по плечам и груди.

«Она выглядит в целом очень даже привлекательно», – в очередной раз про себя отметил наш герой.

Судя по внешнему виду ног, серьёзных повреждений не было, только лёгкие царапины, покраснения и припухлость в местах недавнего сдавливания. Григорий прошёлся пальцами по голени, слегка дотрагиваясь и аккуратно поглаживая кожу, затем осторожно потянул за одну ступню, другую и взглянул на девушку примерно так, как обычно смотрит врач на пациента перед тем, как огласить диагноз. Дея во время процедуры слегка морщилась, но не издала ни единого звука.

– Видимо, просто сильный ушиб, – произнёс свой окончательный вердикт Григорий. – Опасного ничего не вижу, а вот общее состояние слабости, думаю, вызвано обезвоживанием организма. Три дня без пищи и воды – это очень серьёзно. Я удивляюсь, как ты ещё сохранила столько сил.

Григорий и сам не заметил, как стал обращаться к девушке на «ты».

Она наигранно хмуро посмотрела на него, а потом, не выдержав, рассмеялась, радостно проговорив:

– Каждый листочек-лепесточек, что наполняется поутру росой, стал мне подарком Богини Тары, дочери Перуна, покровительницы живой природы. Если бы не она, мне пришлось бы очень туго.

Всё время, пока новоиспечённый доктор осматривал ноги своей симпатичной пациентки, она внимательно наблюдала за ним и, когда он закончил процедуру, поинтересовалась:

– Ты лекарь, Григорий? Ты лечишь людей?

– Ну что ты, Дея. Просто мне приходилось не раз оказывать людям первую медицинскую помощь – это факт, и к тому же я хорошо могу отличить ушиб от вывиха, вывих – от перелома. Даже иногда вправлял выбитые суставы. – Он успокаивающим тоном произнёс: – Но у тебя, уверяю, с этим всё в полном порядке, – и, чуть помедлив, добавил: – На ночь приложишь компресс из трав и утром побежишь, как здоровая. Сейчас перевяжу ноги, и тебе станет значительно легче.

Он поднял лежавший неподалёку рюкзак и стал в нём что-то искать.

– Спасибо тебе большое, Григорий, – снова с нежностью поблагодарила своего спасителя Дея.

Ей, видимо, очень хотелось поговорить с ним, неважно, о чём, главное слышать его голос, смотреть в глаза, улыбаться ему. Такое иногда бывает, когда после долгой разлуки встречаются очень близкие друзья или возлюбленные. Девушка, несмотря на слабость, буквально светилась от охватившей её радости и с трудом сдерживала себя от нахлынувших чувств и эмоций. Стараясь до времени не проявить их, она спросила первое, что пришло на ум:

– Откуда ты, Григорий, из каких земель?

– Вопрос, конечно, интересный, – задумчиво проговорил он и тут же шутливо произнёс: – Вообще-то моя земля недалеко, достаточно пройти до полянки, а там до кустов ракитника и пройти сквозь его колючие ветки.

Несмотря на шутливый тон разговора, Григорию было совсем не весело. Всё так перемешалось, запуталось. Он утратил связь с реальностью. Где она? Здесь, где он сейчас находится и общается с девушкой, или там, откуда пришёл? Этот и другие вопросы не давали ему покоя.

– А что значит твоё имя? – Дея стала необычно его произносить, разделяя на слоги: – Гри-го-рий, Гри-го, Го-рий, Го-ри.

– Ну как «что значит», – Григорий достал из рюкзака большой эластичный бинт и задумался. Только теперь он понял, что не знает, как правильно ответить на этот вопрос, но всё равно стал что-то невнятно объяснять: – Насколько мне известно, это христианский святой, великомученик.

– Святой? – переспросила Дея.

– Святой, – подтвердил Григорий.

– Но святые – это только Вышние Боги, – задумчиво проговорила девушка. – Я о таком Боге не слышала.

Она удивлённо посмотрела на Григория и снова спросила:

– Значит, Григорий – это Бог?

Не зная, что на это ответить, Григорий ответил, как понимал:

– Нет, Дея, он обычный человек, просто очень давно пострадал за людей, его схватили, долго мучили, а потом обезглавили.

– И поэтому он стал Богом? – не унималась Дея.

– Нет, Дея, он стал святым великомучеником.

Григорий разрезал бинт пополам и стал плотно перевязывать им ноги девушки.

– А можно я буду называть тебя просто Гори? – спросила Дея и кокетливо посмотрела на своего лекаря.

– Почему Гори?

– Потому что имя должно, что-то означать, а твоё имя, как я поняла, ничего не означает, а если так, то можно его произносить короче. Сам посуди, что легче произнести, Гри-го-рий или просто Го-ри? – она по слогам смешно произносила эти имена.

– Хорошо, а что означает твоё имя – Дея?

– Моё имя означает «божественная», а ещё так называли планету, откуда ведёт начало мой Род. А вот, к примеру, Домна означает «госпожа, хозяйка», Дана – богиня луны, или вот ещё, Пересвет означает «очень светлый», Тихомир – «очень скромный», Богдан – «данный богами».

– А что тогда означает Гори? – поинтересовался наш герой, пытаясь застать девушку врасплох.

– Гори, к сожалению, само по себе ничего не означает, но вот буквы имеют смысл. – И она стала по буквам раскрывать значение его имени: – Г означает внимание к деталям, добросовестность, О – эмоциональность, таинственные волнения, Р – постоянное напряжение, И – впечатлительность, тонкая духовность, миролюбие.

Пока Дея всё это рассказывала, Григорий про себя думал: «Странно, как всё складно и главное в точку», – а вслух спросил:

– Откуда ты это всё знаешь, Дея?

– Это целая наука такая, антропонимика называется.

– Надо же! Ладно, если хочешь, называй меня Гори.

– Здорово! – обрадовалась Дея.

– Ну вот и всё, – произнёс Григорий.

Он закончил перебинтовывать ноги девушки и, недолго подержав их в руках, аккуратно опустил на землю.

– Спасибо, Гори! Ты очень хороший человек, – нежно проговорила она.

– Ну что ты, не стоит благодарности, хоть чем-то смог тебе помочь и то ладно, – слегка разволновавшись, ответил наш лекарь. – А вообще-то, мне пора возвращаться, Дея, – он глянул в сторону своей поляны и грустно улыбнулся. – Время уже позднее, а нужно идти домой, на свои земли, – последние слова Григорий проговорил нарочно веселее.

Дея подняла на него глаза и серьёзно спросила:

– А куда тебе идти, Гори, где твой дом?

– Недалеко, километров пять от поляны, не больше, – не задумываясь, ответил Григорий.

– Километров пять, – повторила за ним девушка, – а сколько это, километры?

– Километр – это тысяча метров.

– А метры – это сколько, Гори? – снова поинтересовалась Дея.

Григорию не хотелось пускаться во все эти долгие объяснения, но из вежливости он ответил:

– Дея, метры и километры – это меры длины или расстояния, которые приняты у нас. Есть ещё сантиметры, миллиметры и так далее.

Ему хотелось, чтобы она поняла, и он стал приводить примеры.

– Вот посмотри на меня, – он встал перед ней. – Мой рост примерно один метр восемьдесят сантиметров, один метр – это сто сантиметров, – Григорий жестами демонстрировал длину, потому что не был уверен, что Дея его понимает.

– Посмотри на меня, Дея, ещё раз, скажи, какой у меня рост.

– Где-то шесть футов, – не задумываясь, ответила Дея, – или примерно два с половиной аршина, или десять пядей, или сорок пять вершков.

– Здорово! – удивлённо произнёс Григорий, а про себя подумал: «А ведь она мне говорит о старорусских мерах длины», – и уже вслух поинтересовался: – А какими ещё мерами длины ты пользуешься?

– Есть такая мера расстояния, как даль – это двести тринадцать вёрст, лунная даль – тысяча шестьсот семьдесят далей, дальняя даль – двадцать два миллиарда семьсот шестьдесят один миллион двести сорок девять тысяч далей, – Дея увлечённо перечисляла меры длины. Вдруг она остановилась и спросила:

– Гори, а чему равен у вас в сантиметрах один вершок?

– Один вершок… – задумался Григорий и вспомнил, что в его блокноте на первых страницах расписаны различные меры длины и в том числе, возможно, старорусские.

Он достал из внутреннего кармана блокнот и стал искать.

– Вот, – радостно произнёс он и зачитал: – Одна верста равна, примерно, одной целой и семь десятых километра, один аршин равен семидесяти одному сантиметру, одна пядь равна восемнадцати сантиметрам, а вершок равен четырём с половиной сантиметрам.

Дея ненадолго задумалась.

– Ну вот, значит, до твоего дома четыре целых и шестьдесят восемь сотых версты. Верно? – словно отрубив, спросила Дея.

– Ну да, примерно так, – неуверенно проговорил Григорий.

– Не примерно, а точно, – улыбнувшись, подтвердила девушка.

– Хорошо, но что это меняет, милая Дея? – уже потеряв нить разговора, спросил Григорий. Он действительно уже забыл, зачем они занялись этими вычислениями, подсчётами. Он помнил только одно, что ему необходимо возвращаться домой и как можно скорее.

Дея вдруг сообщила то, от чего у Григория по спине прошёл холодок:

– Гори, ты сказал, что до дома тебе идти пять вёрст. Правильно?

– Правильно.

– Но за двадцать вёрст отсюда ты не встретишь ни одного жилого строения, а если и встретишь, то это будет мой дом, – она пристально смотрела на реакцию незадачливого путешественника.

По сути, эти слова из уст Деи прозвучали для Григория как приговор.

– И где же твой дом? – вновь поинтересовалась девушка.

– Пять вёрст отсюда, – повторил он, сильно волнуясь.

Дея рассмеялась, будто он её действительно чем-то очень развеселил.

– Почему ты веселишься? Мой город действительно в пяти верстах отсюда, это точно, – не унимался Григорий.

– Ближайший город, Гори, в трёх днях пути отсюда и то, если лететь на Ратиборе, – уже без смеха уточнила девушка.

– Лететь на Ратиборе, – несвязно повторил за ней Григорий, сильно взволнованный и растерянный.

Дея вдруг вся переменилась, смешливость и весёлость разом исчезли с её лица, она смотрела на Григория так трогательно, так нежно, словно мать смотрит на сладкий сон своего грудного дитя. Она чувствовала его каждой клеточкой тела, понимала все его переживания, мысли, страхи. Она не знала только, как ему всё сказать, чтобы успокоить, придать уверенности, силы. Конечно, она знала, откуда он, знала, что он здесь неслучайно, она всегда знала и верила, что он обязательно здесь объявится. Ей так много ему нужно рассказать, многое помочь вспомнить, но как правильно всё это сделать, чтобы не навредить ему? Если бы он умел читать по её лицу, то непременно увидел бы всё, что она в эту минуту чувствовала, как глубоки эти чувства и как ей трудно молчать и делать вид, что не понимает его. Но вместо всего этого она вновь спросила:

– Гори, так куда ты направляешься?

– Куда направляюсь? – переспросил он и тут же ответил: – Уже не знаю, милая Дея.

Она внимательно взглянула ему в глаза, в которых, кроме полной растерянности, витала его чистая, не тронутая мороком Душа, которая чудом сохранилась в его мире, Душа, которую она так долго искала, всем сердцем любила, ждала и надеялась, и которую наконец нашла. Всё это мигом пронеслось у неё в голове. Немного успокоившись, она совершенно серьёзно сказала:

– Гори, я знаю, почему ты здесь, знаю, что тебя волнует. Но, поверь мне, сейчас нет ни малейшей возможности тебе вернуться назад в твой мир.

– Почему? – растерянно, но спокойно спросил он.

– Потому что та поляна – портал, соединяющий два разных измерения, и ты прошёл через него.

Она неотрывно смотрела в глаза Григорию, пытаясь прочувствовать его состояние. На удивление, Григорий абсолютно адекватно воспринял новую информацию, и по всему чувствовалось, что он понимает, о чём идёт речь. Дея продолжила:

– Этот портал открывается не более чем на один час, а потом закрывается на полгода.

– Значит, – продолжил её мысль Григорий, – назад я смогу вернуться только через полгода?

– Да, милый Гори, – Дея впервые назвала его милым, но Григорий этого даже не заметил. Девушка продолжала говорить: – Однако не это главное.

– Если это не главное, то что тогда? – Григорий слегка побледнел, обречённо развёл в стороны руки и рассеянно посмотрел куда-то мимо Деи.

Дея заметно волновалась, но она уже не хотела останавливаться и продолжала:

– Там, откуда ты пришёл, и здесь, где сейчас находишься, время течёт по-разному.

Григорий внимательно слушал девушку, но взгляд его был таким, будто он её не видит и не слышит. Дея продолжала:

– Когда здесь минуют полгода, там, откуда ты пришёл, пройдёт два года с половиной.

Девушка смотрела на него настороженно и с некоторой тревогой. Не сказать правду она уже не могла, но и молчать была не в силах. «Правильно ли он меня услышал, всё ли понял?», – думала она, не отрывая взгляда от его лица.

Какое-то время они оба молчали. Сердце Григория учащённо стучало, а грудь высоко вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Спустя минуту Дея почти с мольбой в голосе спросила:

– Как ты, Гори?

– Не знаю, всё это так странно, – с некоторой растерянностью ответил Григорий. – С одной стороны, я вроде бы всё понимаю, а с другой – разум отказывается верить.

– Что ты обо всём этом думаешь? – продолжала допрос Дея.

Ей было очень важно мнение Григория. Важно было, чтобы у него не сорвало голову, чтобы он не впал в неконтролируемую панику или, наоборот, в депрессию, как это не раз случалось с другими представителями его мира.

Григорий, немного подумав, ответил вопросом на вопрос:

– А что ты делаешь здесь каждые полгода, Дея?

Такой оборот немного смутил девушку, но она интуитивно поняла, что он хочет от неё услышать, и, слегка волнуясь, ответила:

– Гори, на самом деле каждые полгода я ожидала здесь тебя. Конечно, я бывала здесь намного чаще, но это… – девушка на мгновение запнулась, словно хотела сказать что-то другое, но не сдержалась, сказав всё как есть: – Каждую минуту я молила Бога, чтобы он помог тебе найти именно эту полянку, на которой есть этот замечательный портал, и, пройдя через него, вернуться ко мне. Тебе сейчас это кажется странным, невероятным, но пройдёт немного времени, и ты всё сам поймёшь.

– Значит, я вернулся к тебе? – спросил Григорий, ласково взглянув в глаза девушки, словно сейчас для него только это было важным.

– Конечно, ко мне, – страстно произнесла Дея, подавшись слегка вперёд, словно намереваясь обнять этого непонятливого остолопа, но неимоверным усилием воли сдержала свой первый порыв, тихо проронив: – Я так ждала тебя, милый Гори, так ждала, что…

Григорий не дал ей закончить фразу, лишь слегка коснулся пальцем её губ и нежно спросил:

– Значит, всё произошло, как и было задумано, и ты встретила именно того человека, которого так долго ждала?

– Да, – вся дрожа, едва слышно проговорила Дея, – ты именно тот, кого я ждала много лет.

По воле Всевышнего свершилось то, что непременно должно было случиться. Любовь, незримая, неосязаемая, преодолевая невероятные преграды, сокрушая всё на своём пути, пронзая пространство и время, вновь соединила любящие Души под аккомпанемент мелодии, которую Он всегда играет влюблённым на своей волшебной свирели.

Дом у озера

Григорий и Дея неотрывно глядели друг на друга. Они молчали, но это молчание было гораздо красноречивее и громче самых красивых и правильных слов о любви. После долгой разлуки родные Души вновь встретились, и дремавшая дотоле божественная свирель вновь заиграла в их сердцах волшебную мелодию любви. Возможно, именно в этом и состоит главный замысел Всевышнего – дать всем Душам шанс обрести приют в лоне его вечной любви и благоденствия.

Но вот оба вздохнули полной грудью, словно всё это время не дышали, боясь нарушить нежную тонкую связь.

– Пора домой, Гори, – немного придя в себя, радостно проговорила Дея и тут же громко скомандовала: – Ратибор! Братишка!

Ратибор, до этого спокойно дремавший в сторонке, тут же вскочил и, вытянув мощную шею, протяжно и заливисто завыл. Леденящий кровь вой грозного хищника эхом разнёсся по лесу, стремительно вырвавшись из-под крон вековых деревьев. Он резво отпрыгнул в сторону и сел в ожидании дальнейших команд.

Только теперь Григорий заметил плотно сложенные крылья по бокам у волка. Именно крылья, их рельеф и чёткие очертания не вызывали никаких сомнений.

«Чёрт возьми!» – подумал Григорий и тут же вслух спросил:

– Это именно то, что я думаю, Дея?

– Да, – кивнув, коротко ответила та, не скрывая радости.

Ратибор широко расправил огромные крылья, взмахнул ими для порядка пару раз и замер в ожидании.

– Помоги мне, – попросила Дея.

– Конечно, – тут же отреагировал Георгий и, взяв девушку на руки, поднёс её к Ратибору.

Она ловко, словно и не устала, перескочила на мощную спину волка и уже сверху почти прокричала:

– Гори, смелее забирайся и ничего не бойся!

Секунду спустя добавила:

– Усаживайся поплотнее, ногами найди упор у основания крыльев и держись крепко за меня.

– Что? – не расслышав, переспросил Григорий.

– Крепко обними меня. Понятно?!

Неожиданно легко Григорий взобрался на указанное ему место, и, как только он обхватил Дею за талию, она тут же скомандовала:

– Гей, братишка, вперё-о-од!

«Да уж!, – подумал наш герой, не переставая удивляться. – Картина Васнецова наяву».

Ратибор несколько раз взмахнул крыльями и, оттолкнувшись от земли, с места взмыл вверх.

– Ого-о-го! – восторженно прокричал Григорий.

Дея обернувшись, весело рассмеялась.

Ловко пролетев между деревьями, Ратибор быстро набрал высоту, и они мгновенно оказались над той самой поляной, где всё началось. Григорий сразу узнал её, она хорошо просматривалась сверху, и было там всё по-прежнему – и одинокая ель, растущая по центру, и родник, и тот самый ракитник. Смутные чувства наполнили его грудь, внутри что-то слегка заныло от нахлынувшего волнения. Привычная жизнь в силу невероятных обстоятельств уже отпускала его, а новая была ещё очень туманной и неясной. Ратибор, будто специально, сделал над поляной небольшой круг и, вновь взмахнув крыльями, стал стремительно подниматься.

«Куда я лечу? Что меня ждёт впереди?» – Григорий непрерывно задавал себе вопросы, но его разум отказывался искать ответы на них, и было от чего. Он летел по небу на крылатом волке, нежно удерживая в объятиях понравившуюся ему девушку, и душа его пела под аккомпанемент божественной свирели. Григорий оказался во власти чувств, а разум в эти минуты был бессилен противостоять им.

Ратибор летел сквозь набегающие облака навстречу неподвижному горизонту. Тугой встречный поток воздуха обжигал счастливые лица наездников непрестанными порывами, то и дело пытался сбросить их с крылатого симаргла. Дея величественно, как Богиня Эпона, восседала на верном скакуне, без усилий держась за его тонкий ошейник, словно и не было полёта, только волосы, непрерывно извиваясь на ветру, выдавали её быстрое движение.

Внизу отчётливо виднелись извилистые горные цепи с причудливыми вершинами, которые то ощетинивались тысячью острых, как иглы, скал, то будто нависали над землёй большими плоскими блинами, с которых срывались бурные водяные потоки, образуя череду невероятной красоты водопадов. Воды глубоко внизу с шумом бились о большие камни, поднимая облака искрящихся брызг, переливающихся в лучах заходящего за горизонт солнца.

Вокруг гор сплошной стеной стоял дремучий лес. Горные реки, выходя на равнину, собирались в одну, и она в бесконечных поворотах и изгибах широкого русла усмиряла свой дерзкий норов и уже дальше текла медленно и величаво, постепенно растворяясь в густых лесах где-то у самого горизонта. С высоты птичьего полёта местность казалась абсолютно безлюдной и непроходимой, словно природа специально сделала всё, чтобы защитить себя от непрошенных гостей.

Не успев как следует налюбоваться роскошными видами нетронутой природы, Григорий почувствовал, как они стали снижаться. Ратибор плавно и почти вертикально опустился на большой плоский камень посреди красивого водоёма, окружённого высокими стройными деревьями. Он для приличия сделал ещё пару взмахов крыльями и ловко сложил их по бокам так, что они вновь стали едва заметны.

– Вот мы и дома, – обернувшись, радостно сообщила Дея.

Григорий первым соскочил с Ратибора и принял на руки светящуюся от счастья девушку.

– Поставь меня, – ласково проговорила Дея.

– Ты уверена?

– Да, Гори, не переживай за меня, я справлюсь. – И она уверенно встала на обе ноги.

На противоположном берегу под роскошной кроной коренастого кедра стоял невысокий домик, а чуть дальше едва виднелся скромный сарайчик, возможно, чья-то будка или курятник, и больше видно ничего не было. От озера почти сразу начинал расти густой лес, а за ним неприступной стеной стояли остроконечные горы, вершины которых сверкали, переливаясь белоснежными шапками.

Все трое стояли посреди озера и вместе любовались первозданной красотой. В зеркальной голубой глади отражались крутые каменистые берега, заснеженные вершины и беззаботно бегущие по небу облака. Настроение у всех было приподнятое, особенно у Григория, который ещё находился под впечатлением от необыкновенного полёта.

К камню была привязана старая, но исправная лодка с большими, не по размеру, вёслами. Ратибор тут же улёгся на прогретый солнцем камень и опустил голову, поглядывая из-под бровей то на свою хозяйку, то на Григория.

– Здесь его владения, – почти шёпотом произнесла Дея. – Он большую часть времени проводит тут. Ему отсюда всё хорошо видно. Здесь он охотится и отдыхает, а также следит за порядком. Никто чужой без его ведома сюда не пройдёт.

Ратибор теперь уже не казался Григорию таким грозным и большим.

«Как быстро человек ко всему привыкает», – подумал он. Ещё недавно Григорий дрожал от страха, глядя на волка, а теперь запросто садится ему на спину и гладит по холке.

– Идём, Гори, нам нужно с тобой ещё многое обсудить, – проговорила Дея и пошла в направлении лодки, жестом предлагая Григорию следовать за ней.

На противоположном берегу их встретил неизвестной породы белый пёс с чёрными ушами и мордой, который ещё задолго до того, как нос лодки уткнулся в береговые камни, бегал и лаял в ожидании хозяйки. Как только Григорий помог Дее сойти, пёс тут же бросился в её объятия, весело скуля и виляя хвостом. Откуда-то прибежала пушистая дымчатая кошка и тоже стала плести хороводы у ног Деи, громко мурлыкая.

Дея, довольная, гладила их, теребила им носы и уши и весело смеялась.

– Соскучились, дорогие мои! – не переставая, повторяла она своим питомцам; наконец, обернувшись к Григорию и взяв его за руку, сказала: – Пойдём, Гори, в дом.

Дом стоял у самого берега, и от воды к нему вели кое-как сложенные из камней ступени. Снаружи он казался небольшим, даже неказистым и в целом выглядел довольно печально. Покосившиеся от времени окна и дверь, трухлявые стены, чёрные от сырости и плесени и кое-как сколоченная крыша. Крыльца перед входом тоже не было, а под дверью зияла огромная щель.

Из-за дома послышалось блеяние козы и одного или двух козлят.

– Это твоя живность?

Хозяйка смущённо кивнула, видимо, заметив реакцию гостя на вид её жилища.

– Наверное, некормленые, голодные. Три дня прошло как-никак. – участливо заметил Григорий.

– Нет, не думаю, – улыбаясь, ответила Дея. – Когда мы с Ратибором улетаем куда-нибудь на два-три дня, я прошу нашего соседа, старца, я тебе о нём говорила, и он присматривает за ними.

– А этот старец, он далеко от вас живёт?

– Нет, почти рядом, версты две-три, не больше. Он, несмотря на преклонный возраст, своими ногами сюда приходит, – почему-то на шёпот перешла Дея.

– А почему шёпотом? – поинтересовался Григорий.

– Не знаю, – улыбаясь, опять шёпотом ответила девушка. – Он вообще-то хороший человек, только вот всякой магией занимается, и многие его в округе побаиваются.

– А ты боишься? – улыбаясь в ответ, спросил Григорий.

– Нет, что ты, он нам как родной. Хотя, если честно, и я немного побаиваюсь, – сделав наигранно испуганное лицо, ответила Дея. – Люди поговаривают, что он может слышать на расстоянии, особенно если кто-нибудь говорит про него гадости.

– Ну тогда нам нечего опасаться, – уже обычным голосом, широко улыбнувшись, заверил Григорий.

Постояв немного перед входом и осмотревшись по сторонам, он спросил:

– Дея, а у этого старца тоже крылатый волк есть?

Девушка повернулась к нему и стала совершенно серьёзно объяснять:

– Вообще-то крылатый волк, как ты выражаешься, – это огненный симаргл, особо почитаемое животное у славян, хранитель священного огня с крыльями сокола. В древних сказаниях он символизирует образ свободы, бесстрашия и справедливости. Он всегда стоит на стороне правды, и в этом его основное предназначение. К сожалению, их осталось очень мало и они очень редко подпускают к себе людей. В народных преданиях говорится, что они посланники Богов и могут оборачиваться в любые тела, в том числе людские.

Оба на мгновение замолчали.

– А ты? – удивлённо произнёс Григорий. – Почему Ратибор с тобой живет?

– Я особый случай, – спокойно сказала Дея и, нежно взглянув в глаза Григорию, добавила: – Но об этом, дорогой, поговорим чуть позже.

Дея распахнула входную дверь. Ещё от порога Григорий почувствовал, как из глубины дома доносится приятный запах. Они прошли по узкому коридору вдоль стены, повернули направо и остановились у второй двери. Запах становился насыщенней. Дея не спешила открывать эту дверь. Свет из небольшого окошка в стене немного освещал коридор. Рядом с ними стоял невысокий узенький стол из тёсаных досок, какая-то посуда и дубовая кадушка с водой.

Они простояли примерно минуту, пока Дея что-то тихо нашёптывала, сложив ладони перед собой. Григорию показалось, что она читает какие-то молитвы либо заговоры. Закончив ритуал, Дея открыла дверь, и они прошли в просторную комнату, и, хотя тут тоже было окно, свет в него почти не проникал. Хозяйка дома вдруг хлопнула в ладоши, и неожиданно стало ясно, как днём. К удивлению Григория, это было не электрическое освещение, а какое-то совсем другое.

– Ну вот, – заговорила хозяйка, глядя на своего гостя, – мы и на месте! Располагайся, Гори, где тебе удобно, и, как говорится, будь как дома.

Григорий, не торопясь, сделал несколько шагов и осмотрелся. Комната казалась гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи. «Возможно, какой-то оптический обман», – подумал он. Бревенчатые стены изнутри выглядели гораздо свежее. Широкие стволы были тщательно подогнаны и идеально зачищены, и порой казалось, что рассеянный свет исходит от них. По стенам вокруг висели сухие гирлянды из разных лесных трав – именно они источали приятный аромат. Всё в комнате было буквально пропитано этим запахом, но он не раздражал, не бил в нос, напротив, будто прояснял сознание и успокаивал. Мебели почти не было. Две струганых скамейки да стол по центру и небольшая кровать в углу, застеленная меховым покрывалом. Во всём этом скромном убранстве единственным ярким пятном было окно. Из всего, что увидел Григорий, оно одно было выкрашено в светло-бирюзовый цвет и украшено кружевными занавесками с разноцветной вышивкой. В углу, напротив входа, пристроился небольшой алтарь с маленькими деревянными фигурками по кругу и свечой посередине.

Григорий никак не мог понять, откуда исходит этот волшебный свет. Он равномерно рассеивался по всей комнате, практически не давая тени, был нежен и невероятно приятен для глаз.

Пока он осматривался, Дея принесла из коридора воду в глиняной плошке, наломала туда какой-то травы и поставила на стол.

– Этот свет, Дея, – не удержался Григорий, – откуда он?

Дея села на скамейку и, сложив руки у колен, ненадолго задумалась, а затем начала отвечать издалека:

– Понимаешь, Гори, тот мир, откуда ты пришёл, использует много разных технологий, облегчающих жизнь, но в основном грязных. Вы вместо доступных вам простых и мощных источников энергии строите повсюду огромные электростанции, загрязняете ими воздух, воду, землю, а в итоге губите всё живое и от того сами становитесь слабее, разрушаете свой иммунитет и биосистему планеты, часто болеете и очень рано умираете.

Свет, который ты видишь, – это свечение махровой Тунии, маленькой лесной личинки. Она приживается только в идеально чистой среде и настолько мала, что её почти не видно невооружённым взглядом. Махровой её назвали из-за внешнего вида. Она генерирует колебания магнитного поля из эфира и может так светиться несколько часов, но потом в течение восьми-девяти часов ей необходимо отдохнуть. Таких маленьких их вывели лабораторным путём, в природе они намного крупнее, но принцип генерации сохранён. Они безвредны и совершенно безопасны для человека, кроме того, самоорганизованны и не нуждаются в контроле над популяцией.

Григорий восхищённо смотрел на Дею. Уверенный тон, убедительность, с которой она рассказывала, не вызывали сомнений в её очень широких познаниях.

– А почему они загораются при хлопке? – задал он уточняющий вопрос.

– Они реагируют на резкие звуковые вибрации, – не задумываясь, продолжила отвечать Дея, – но загораются не от хлопков. Когда мы хлопаем в ладоши, они как бы прислушиваются к звуку, но затем реагируют на наши психоэмоциональные вибрации. Я, например, произношу про себя слово «любовь» или «добро», и они откликаются.

Дея была так увлечена рассказом, что не заметила, как вода в плошке, куда незадолго до этого она крошила травы, стала закипать Григорий первым это заметил, чему немало удивился.

– Дея, вода! – крикнул он, будто обжёгся.

– Ой! – воскликнула девушка. – А я и забыла совсем.

– Что, это тоже особые технологии?

– Да, Гори, это тоже технологии, но уже другие. Об этом позже.

Она достала из маленького ларца у кровати небольшие кусочки чистой хлопчатобумажной ткани и, смочив их в разогретой воде, аккуратно положила на стол остывать. Закончив, она вновь посмотрела на Григория и спросила:

– Так на чём мы остановились?

– Ну, что личинки реагируют на слово «любовь».

– Верно! Так вот, они реагируют на частоты высокого диапазона нашего биополя. Ну, например, если человек радуется, счастлив, испытывает положительные эмоции, он начинает транслировать в эфир высокочастотные волны. Если, напротив, переживает, испытывает страх, чем-нибудь болен, то излучает волны низкой частоты.

Девушка взглянула на своего гостя и поинтересовалась:

– Гори, ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да, конечно, – уверенно ответил Григорий, хотя в действительности понимал пока не всё. Он чувствовал где-то внутри, что ему это давно знакомо, но откуда, где он слышал об этом, вспомнить пока не мог.

Дея продолжала:

– Точно так же Тунии реагируют на наши слова, потому что слова – это тоже эмоции, и они эквивалентны нашим вибрациям. Улавливая от нас высокочастотные волны, эти личинки вырабатывают гормон, подобный серотонину, у вас его называют ещё гормоном хорошего настроения или гормоном счастья. Он вызывает сокращение их мускулатуры и запускает генерацию энергии из эфира.

Дея на всякий случай уточнила:

– Теперь тебе понятно, откуда берётся свет, Гори?

Григорий очень внимательно слушал девушку и не пропускал ни единого её слова. Он чувствовал, как с каждой новой минутой общения с ней он всё больше и больше ею очаровывается, и это уже не зависело от того, что она говорит ему или что он думает о ней, это происходило скорее на подсознательном уровне. Немного погрузившись в свои размышления, он чуть не оставил её вопрос без ответа.

– Да, милая Дея, всё понятно, ты превосходно объясняешь, – поспешил ответить он, придя в себя.

Григорий взял смоченные в травяном отваре лоскуты, аккуратно расправил их, спросил:

– Какую траву ты использовала, Дея?

– Листья обычного подорожника, дикой сливы и цветки полевого одуванчика. Они смягчают боль и устраняют отёчность при вывихах и растяжении, – как ученица своему учителю ответила Дея и рассмеялась.

Григорий тоже рассмеялся, но, когда они успокоились, сказал:

– У тебя широкие познания, Дея. Откуда ты так много знаешь?

– Да, это так, – с грустью в голосе произнесла девушка, – знаний у меня действительно много, но делиться ими, как видишь, мне пока не с кем. – И уже веселее добавила: – Теперь с тобой буду ими делиться, а мне есть что тебе рассказать.

Лицо её стало совсем серьёзным.

– Прежде, ещё до этой жизни на озере, – она обвела взглядом своё жилище, – я жила совсем в других условиях, ни в чём не знала нужды, была окружена вниманием и любовью…

Григорий стал накладывать компресс, положив её ноги к себе на колени. Она нисколько не возражала и с удовольствием принимала его ухаживания.

– Мой отец – царь Мирослав, сын Миролюба, знаменитого воеводы царя Гороха, а мать – Любава из Рода Сварожичей, из Мидгард-Земли, а мои братья и сестрёнки, – голос её вдруг осёкся и губы задрожали, но она быстро продолжила: – мы все так любили друг друга, отец во мне души не чаял.

Глаза девушки налились слезами, и она заплакала, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Видимо, она хотела сказать о другом, но нахлынувшие воспоминания сбили направление её мыслей.

Григорию стало невыносимо жаль девушку. Её слёзы, лёгкие всхлипывания были так трогательны, так искренни, что он не удержался и впервые нежно обнял её и поцеловал в щёчку. Она приняла его поцелуй, но засмущалась, опустила глаза и, отвернув в сторону лицо, спешно вытерла ладошками текущие слёзы. Затем мельком снова взглянула на Григория и уже почти спокойным голосом сказала:

– Гори, давай не будем отвлекаться.

– Дея, – перебил её Григорий, – сколько лет ты живёшь одна на этом озере?

– Скоро шесть будет, но я не одна, со мной Ратибор ещё живёт, – не задумываясь, ответила девушка.

– Да, конечно. А чем ты питаешься тут?

– Ягоды, грибы, фрукты – за домом у меня небольшой огород, в лесу сад, тут всё растёт в изобилии. Коза даёт молоко, из него делаю творог, когда пожелаю, ну и всякое такое, – видимо, ей не захотелось всё перечислять, но в конце она добавила: – Даже дикий мёд сама добываю. – И она весело рассмеялась.

На последних словах Дея спохватилась, заволновалась:

– Ой, я же совсем забыла, ты, наверное, голодный, а я тебя тут своими рассказами потчую.

Она засуетилась, встала, уже собралась куда-то бежать, но тут Григорий остановил её.

– Постой, Дея, не надо. Я совсем не голодный, всё в порядке, – спокойно заявил Григорий.

На самом деле это было не совсем так. Но он решил остановить её, понимая, что девушка ещё не вполне восстановилась, тем более он знал, что у него в рюкзаке лежат приготовленные с утра бутерброды, и голодным он в любом случае не останется.

– Ну как же, ты целый день ничего не ел! Давай я хоть чаю тебе заварю, – не унималась Дея.

– Чаю можно, – с удовольствием согласился гость.

Он развязал рюкзак и выложил на стол свои припасы – термос с чаем и два больших бутерброда.

– А что это? – спросила Дея, глядя на пузатые бутерброды с колбасой и сыром.

– Это обед туриста, – разворачивая пергаментную бумагу, важно ответил Григорий.

Хозяйка быстро принесла в кувшине воду, заварной чайник, две маленькие деревянные кружки и поставила воду греться.

«Интересная технология! – подумал Григорий, глядя на ту же самую плошку, в которой снова закипала вода. – На столе ничего нет, а вода закипает».

– Как это работает? – с интересом спросил он.

– Очень просто, – охотно стала отвечать Дея. – Снизу под столом прикреплена тонкая медная пластина с нанесёнными на неё кривыми серебряными линиями в виде замкнутых спиралей, очень напоминающих спирали Ферма, это из твоей школьной программы, ты должен знать. Они выполняют роль трансформаторов, главного элемента всей этой конструкции. Электричества, подобного вашему, как ты заметил, у нас нет. Так вот, эти спирали, воспринимая электромагнитные волны из пространства, одновременно фокусируют и возбуждают их направленное движение. При взаимодействии с такой же пластиной на дне плошки волны преобразуются в ток высокой частоты, направленный в сторону наименьшего сопротивления, в нашем случае – в сторону этой плошки. Тут работает обычный принцип электромагнитной индукции, но это уже устаревшая технология, сейчас ею практически не пользуются. Вот как-то так. Всё очень просто, – довольная собой, подытожила Дея.

– Да, действительно просто, – повторил Григорий, но поскольку было ещё не до конца всё понятно, он задал уточняющий вопрос: – А как же дерево, разве оно проводит ток?

– Нет, конечно. Но если на поверхность стола с одной и с другой стороны нанести графитовые линии и соединить их между собой, то ток проходит.

Действительно, только теперь Григорий заметил, что по всей поверхности стола были нанесены разных размеров кружочки с маленькими точками посередине, видимо, теми самыми местами соединения, о которых говорила Дея.

– А почему кружочки разные по размеру?

– Так я регулирую силу тока: чем больше кружечек, тем выше температура.

Вода в чашке закипела, и Дея, отставив посудину на край стола, насыпала в неё какие-то мелкие листочки, свёрнутые в трубочку.

– Это кипрей или по-другому иван-чай, – предваряя вопрос, сразу уточнила хозяйка. – Он придаёт сил и одновременно успокаивает.

От чашки почти сразу разнёсся удивительный запах. Такого насыщенного и одновременно тонкого аромата Григорий в своей жизни не припоминал. Он любил чай и считал себя его большим знатоком, но этот был просто неподражаем.

Дея от угощения наотрез отказалась. Григорий же, напротив, перекусил бутербродами. Поболтав за чаем о всяких пустяках, он решил возобновить разговор на более серьёзную тему.

Разговор Григория с Деей

Григорий от природы был очень любознательным человеком и, естественно, не мог удержаться от вопросов, которые его буквально переполняли с той самой минуты, как он неожиданно оказался на странной поляне в лесу.

– Дея, расскажи мне о своей планете, – начал разговор Григорий. – Что она собой представляет, какие народы тут проживают, кто управляет ею, и далеко ли она от моего дома?

– Кое-что, дорогой Гори, ты уже видел, когда мы летели на Ратиборе, – начала рассказывать девушка. – Так выглядит почти вся поверхность северного полушария планеты и в том числе провинции Уукасум, где мы сейчас находимся, за исключением небольших территорий, освобождённых от лесов. Мы находимся в наименее благоприятной для проживания местности, и людей тут практически не встретишь. В полутора тысячах километров от нас на северо-запад расположен административный и культурный центр – город Бримп, там уже кипит жизнь. Другие города и более мелкие населённые пункты расположены на ещё большем удалении от нас. В южном полушарии планеты несколько столетий назад был в целом схожий природный ландшафт, но в результате падения крупного осколка кометы Боэлы и последовавшего за ним метеоритного дождя образовались многочисленные пояса пустынь и полупустынь, в целом мало пригодные для жизни человека. Усилиями учёных-гидромелиораторов часть земель удалось восстановить, и на них сейчас успешно выращивают зерновые и плодоовощные культуры. В северном полушарии тоже есть небольшие проблемные территории – они от переизбытка влаги сильно заболочены. Как ты успел заметить, воды у нас много, и она в основном пресная. Океанов и морей как таковых здесь нет, есть много крупных пресноводных озёр, окружённых сетью многочисленных судоходных рек. Материковая часть планеты составляет около пятидесяти процентов всей территории.

Эту планету большинство местных жителей называют Гарсум, но аборигены на юге называют её Айкония. Там, откуда ты пришёл, она носит название Мидгард, но вы с недавних пор перестали её так называть и говорите просто Земля. Земель во вселенной много, но каждая имеет своё название. Народ тут разношёрстный, но в целом очень дружелюбный, проживает в основном в небольших деревнях родами в полной гармонии с природой, очень бережно к ней относится и во многом её обожествляет. Промышленности как таковой на планете нет, имеются небольшие производства типа мануфактур. Хозяева мануфактур – сами её работники. С материальной точки зрения люди живут довольно просто, равнодушны к привычному нам комфорту, непритязательны в быту, а к достижениям научно-технического прогресса относятся очень осторожно. Они живут богатой духовной жизнью. Не менее трети времени посвящают служению своим Богам. Совершают различные ритуалы, обряды, много времени проводят в молитвах. Постоянно что-нибудь празднуют, как правило, чествуют своих Богов, при этом веселятся и радуются, как дети, и тем очень счастливы.

Рода объединены в общины, возглавляемые Советами старейшин, состоящими из наиболее уважаемых старцев. Они определяют и решают все вопросы, связанные с внутренней и внешней жизнью общин. Преступности практически нет, а потому полностью отсутствуют органы правопорядка. Больниц не строят, в них нет необходимости, но медицина в целом на довольно высоком уровне и имеет сугубо научную направленность. Благодаря этому люди редко болеют и отличаются завидным долголетием.

Дорог в привычном понимании тут почти нет, перемещаются в основном на орланах, реже – на грифонах и небольших летательных аппаратах, вайтманах. Хорошо развит речной флот, в основном лёгкий. Природная сеть водоёмов планеты столь обширна, что без труда позволяет её жителям перемещаться практически в любую, даже самую удалённую её точку. Реки в основном тихие и спокойные, что позволяет с успехом использовать лёгкие судёнышки даже на дальние расстояния. Земля богата и обильна, и всего в ней в достатке – и растительной пищи, и живности, и всякой рыбы.

Планета Гарсум, несмотря на внушительные размеры, очень плотно заселена, но сказать, кого больше проживает на ней, довольно трудно, ведь перепись населения тут давно не проводилась. И хотя власть на большей части её территории принадлежит старейшинам общин, здесь есть вожди племён и верховный правитель, полномочия которых сводятся в основном к внешнеполитическим сношениям с соседними племенами. Значительную часть северного полушария планеты занимает народ Готи, очень трудолюбивый и дружелюбный народ, который, собственно, и дал планете одно из её названий, Гарсум, что в переводе с их языка означает «Зелёная». Айкония же более древнее её название и своими корнями уходит в глубокую старину, говорят, ещё в кремниевые времена, когда на небе светило два солнца.

Дея на минуту замолчала, что-то обдумывая. Григорий не удержался и спросил:

– Дея, а как далеко мы друг от друга находимся в смысле расстояния?

– Здесь всё просто. Мы находимся в одном энергетическом пространстве, но в разном частотном диапазоне, то есть мы располагаемся на той же орбите в Солнечной системе, что и вы, но только в иной, параллельной, реальности или, как у вас иногда говорят, в другом измерении.

– А ты знаешь, как у нас говорят? – удивился Григорий.

– Конечно, Гори, здесь известно всё, о чём у вас говорят и что у вас происходит, ведь мы и вы, по сути, один народ, только в силу определённых обстоятельств вы оказались на более низком витке развития, – улыбнувшись, проговорила Дея.

– На более низком витке, говоришь, – зачем-то повторил за ней, усмехнувшись, Григорий, – но почему? Ведь ты сама сказала, что они не приветствуют высокие технологии, а значит, у них нет очень многого, что есть у нас?

– В вашем сознании произошла подмена понятий. Большинство людей, проживающих на Мидгард-Земле, именно так и думают, но это в корне неверно, – девушка едва заметно улыбнулась, глядя, как Григорий волнуется. – Напротив, дорогой Гори, более цивилизованными считаются как раз люди, посвящающие себя служению Богу. Людям с Мидгард-Земли пока это сложно понять, но они обязательно к этому придут. Пройдёт не так много времени, прежде чем вы поймёте, что вам предстоит ещё многое узнать, понять, принять и переоценить в самих себе. Думаешь, раз у них нет автомобилей с широкими автострадами, космодромов, атомной энергетики, как у вас, и прочего, чем вы так гордитесь, значит, они менее развиты и образованны?

– Ну нет, я не это хотел сказать, – замялся Григорий. – Но ведь подобно им у нас живут в основном дикие, плохо развитые племена, в духовном плане далёкие от совершенства.

– Вот именно! – Дея сделала ударение на этом слове, подняв указательный палец. – Далеки от духовности именно потому, что племена, о которых ты упомянул, забыли, кто они и зачем здесь. Боги и лишили их разума, а потом они уже сами погрузились в пучину невежества. Вы тоже, к сожалению, идёте по их пути. Думаешь, племена Тулу, Васа, Фуси и многие другие, проживающие ныне у вас на африканском континенте, жили всегда так, как сейчас? Ещё семь тысяч лет назад они представляли собой мощнейшие цивилизации на своём континенте. Развитые инфраструктура, наука, сельское хозяйство, промышленность, архитектура делали их воистину центром притяжения для миллионов жителей Африки. Величественные дворцы с колоннадами из белого мрамора, мощённые гранитным камнем улицы, храмовые комплексы с позолоченными куполами соперничали в изяществе и красоте с обителями Богов, словно бросая им вызов. И где теперь это величие? Как только исчезла духовность, пропало и величие. Люди деградируют, а цивилизации приходят в упадок, сменяя одна другую. Духовность всегда первична, и именно она лежит в основе оценки любой цивилизации, материя при этом всегда вторична. Как только материальное становится на первое место, постепенно всё рушится и приходит в упадок.

Григорий ненадолго задумался, его губы едва заметно шевелились, нашёптывая какие-то слова. Глаза смотрели куда-то вдаль, словно пронизывая насквозь невысокий потолок, надеясь за его пределами что-нибудь увидеть в подтверждение сказанного девушкой. Наконец он вновь взглянул на Дею и, немного волнуясь, проговорил:

– Ты права, Дея, но позволь уточнить ещё кое-что. Перед этим ты сказала, что мы оказались на более низком витке развития. Правильно? Почему так произошло? Что с нами случилось?

– Это длинная история, но кое-что я тебе поведаю. Примерно шесть тысяч лет в вашем земном измерении между людьми разгорелась страшная братоубийственная война. Силы Морока спровоцировали Великую битву одних людей с другими, когда брат шёл на брата, сын – на отца, отец – на сына, когда вся Мидгард-Земля окуталась огнём вражды и ненависти и не было силы, способной что-либо изменить в этом противостоянии, кроме Богов, но люди позабыли о них, перестали их почитать должным образом и поминать в своих молитвах. Часть людей не захотела принимать участие в этой бойне и попыталась укрыться там, где было, по их мнению, безопаснее, а именно на окраинах Галактики и в соседних измерениях.

В те времена старцы ещё хорошо знали географию порталов и периодичность их открытия. Вот и наш Род, потомок четырёх рас Небесных, по решению Совета старейшин частично перешёл в третье измерение единого энергетического ядра, на планету Гарсум. Остальные перешли в другие измерения соседних планет. Уходили в основном старики, женщины, дети, ремесленники и земледельцы. Те же, кто мог биться и держать в руках оружие, приготовились принять бой. Славная смерть в праведном бою за родную Землю, Веру и Отечество считалась высшей благодатью. Предания гласили, что Души павших отважных воинов непременно попадали в райские кущи у священных берегов Светлого Ирия, в местах святых и особо почитаемых нашими пращурами.

Многие славные сыны и дочери пали в той братоубийственной войне, а те, кто остались живы, обрекли себя на долгие скитания и мытарства. Земля на многие-многие лета оказалась непригодной к возделыванию и выращиванию на ней съедобных культур, а человечество погрузилось в эпоху застоя и невежества. С тех пор Мидгард-Земля не знала времени без войн и невзгод, а разумом людей овладело безумие. Уже никто не помнил, из-за чего эти войны начались и какие у них причины. Единые прежде расы и народы разделились на десятки больших и малых образований с границами и собственными армиями, которые стали непрерывно друг с другом воевать. Образовывались союзы и коалиции, конфедерации и империи, но ненадолго, их низвергали новые, более молодые и сильные, и всё повторялось. Возникали новые языки и диалекты, отчего люди переставали понимать друг друга и ещё более отдалялись. Силы Морока и его слуги руками самих людей творили непрерывное зло на многострадальной земле-матушке, отчего это зло множилось и становилось ещё более изощрённым. От того, Гори, и оказались вы на более низком витке развития. Не ваша в том вина, а скорее ваша беда и, в некотором смысле, даже судьба.

Дея заметила, как взгляд Григория немного померк, на лице его застыла печаль, и он словно впал в некоторое уныние. Она улыбнулась и нежно проговорила:

– Григорий, давай на этом остановимся, ты устал. Завтра с утра пораньше продолжим наш разговор.

Григорий тут же, как ни в чём не бывало, вновь заговорил:

– Ладно, это более-менее понятно, но вот насчёт параллельной реальности, Дея, я не очень понял. Можно ещё раз и поподробнее на этом остановиться?

– Ты уверен, что готов выслушать меня?

– Конечно, я весь внимание, – Григорий, почувствовав в её взгляде сомнение, добавил: – Остались ещё некоторые вопросы, но это не столь важно. Возможно, чуть позже, когда я узнаю побольше, то смогу гораздо лучше воспринимать всё, что ты мне рассказываешь. Пожалуйста, милая Дея, продолжай, для меня сейчас это очень важно.

– Смотри, Гори, – тут же заговорила девушка, – все планеты Солнечной системы и многие другие планеты и светила нашей галактики, которая у вас называется «Млечный путь», а у нас «Сваруна» или «Дорога к Богу», существуют в одном энергетическом и магнитном поле вселенной, то есть все планеты и светила нашей галактики подчиняются одним и тем же законам аэродинамики, световой, звуковой, радио- и волновой динамики с небольшими отличиями. Планеты и светила могут формировать внутри себя собственные частотные модуляции, отличные от общегалактических, позволяющих им создавать новые параллельные реальности. Как, например, радиоволны разной длины. Они все существуют в одном энергетическом пространстве, но независимо друг от друга. К, примеру, ты можешь слушать одну мелодию на средних волнах и ничего не слышать, что звучит на других волнах, и наоборот. Другими словами, Гори, параллельные миры существуют одновременно в одном энергетическом поле, но в разном частотном диапазоне.

– А какой из этих миров главный? Вот я, к примеру, прибыл сюда из Мидгард-Земли, сейчас нахожусь, как ты говоришь, в-третьем измерении на планете Гарсум. Значит, следуя этой логике, есть ещё и другие планеты? Есть среди них, например, главная?

– Главных среди планет нет. Все они очень крепко связаны друг с другом прежде всего энергией гравитационного ядра, которое одно на все планеты и которое как раз и формирует разные параллельные реальности в разных частотных диапазонах. В системе Мидгард-Земли имеется три измерения, в первом – сама Мидгард-Земля, она имеет самую низкую частоту вибрации, во втором измерении планета Келаус, и в третьем – планета Гарсум. Она имеет самую высокую частоту вибрации, на ней, как ты уже знаешь, сейчас мы и находимся. Если поверхность одной из планет повреждается, например, в результате природного катаклизма, разрушительной войны, то на других планетах это практически не сказывается, за исключением кратковременных магнитных бурь и перепадов температуры земной коры. Экосистема, живой мир планет практически не страдают, но вот если одна из планет единого гравитационного поля разрушается полностью, включая ядро, то жизнь на всех планетах безвозвратно погибает.

– Печально, – с грустью проговорил наш герой и тут же вновь спросил: – Дея, а что собой представляет планета Келаус?

– Келаус крупнее Мидгард-Земли, но меньше планеты Гарсум. Материковая часть составляет примерно сорок процентов, остальное – пресные реки и озёра, слабосолёные моря и океаны. Она очень похожа на Мидгард-Землю. Климат на большей части её суши умеренный со средней температурой чуть выше двадцати градусов тепла. Пышные леса, богатые растительной пищей, полноводные реки и озёра в изобилии обеспечивают её население здоровой пищей. Основной народ, её заселяющий, – человекоподобные существа Ети. Это человеческая раса, но иного вида. Они рослые, от двух с половиной до трёх метров, бывают и более крупные экземпляры, но все физически очень сильные и выносливые. Поддерживают свою популяцию, не допуская к себе иные расы людей. Умны, умеют общаться телепатически, владеют гипнозом. Живут небольшими общинами среди живой природы. В каждой общине правит наиболее сильный физически вожак, подчинение ему беспрекословное. Городов не строят и в целом ведут полудикий образ жизни. Обладают обширными познаниями в устройстве мироздания, знакомы с космическими технологиями, но на практике их не используют. Почитают одного-единственного Бога Хану, поминают его в ежедневных молитвах, но ведут исключительно затворнический образ жизни.

– Дея, а обычные люди среди них живут?

– Конечно, Гори, но их очень мало. Люди и Ети сильно различаются ментальностью. Мы живём, преобразуя мир вокруг себя, они – исключительно в лоне природы, ничего в ней не меняя. Как только люди начинают там что-либо строить, создавать, тут же приходят армии Ети и всё разрушают, убивая людей. Они сильны и очень многочисленны, люди не могут им противостоять. Приходится жить по их правилам.

– Очень интересно! Просто удивительно! – воскликнул Григорий. – Дея, а другие планеты вселенной так же устроены, они тоже имеют свои измерения?

– Не все, Гори, но очень многие, и чем выше частота вибрации планеты первого измерения, тем выше соответствующие частоты планет других измерений, а их у большинства планет гораздо больше, чем у Мидгард-Земли.

– А какое их количество может быть самым большим?

– Великие мудрецы утверждают, что их количество может быть неограниченным, – Дея хитро улыбнулась и подвела черту сказанному: – От излишней и столь сложной для понимания информации у тебя голова может совсем кругом пойти. Давай об этом я тебе расскажу чуть позже.

– Дея, но такое множество измерений разве целесообразно, в чём смысл? – продолжал допытываться Григорий.

– В этом и состоит не постижимый нашим разумом замысел Всевышнего. Кроме того, есть ещё огромное количество фантомных непроявленных измерений.

– А это что такое?

– Это проекции наших желаний, мысленных образов, созданные внутри классических измерений, так сказать, фантомные проявления нашей коллективной воли или разума. Они не наполнены Божественным духом, нестабильны, какое-то время существуют и очень скоро, в рамках человеческой жизни, исчезают. О том, как и почему они возникают, многие люди даже не догадываются. К ним ведёт множество порталов, попасть туда очень легко, но выбраться не всегда возможно, особенно если ты решил в них немного задержаться. Люди часто из простого любопытства задерживаются в них, но из-за того, что подобные измерения очень нестабильны, порталы периодически меняют своё местоположение, и найти обратный выход не всегда удаётся.

– И что происходит с людьми?

– Поскольку таких реальностей очень много, а грани у них тонкие, люди долго блуждают по ним, переходя из одной фантомной реальности в другую, пока не отчаются либо каким-то образом не вернутся в свою реальность. Если не повезёт, и они по какой-то причине задержатся там, то могут погибнуть. Кармических реакций в таком случае не последует, и Душа очень скоро воплотится вновь в схожих условиях, как до попадания в подобную реальность.

– Они помнят, что с ними происходило?

– Очень редко. Как правило, по возвращении они подвержены серьёзным психологическим расстройствам. Их преследуют фантомные галлюцинации, видения в сочетании с раздвоением личности, иными словами, большинство из них страдают диссоциативным расстройством идентичности. У вас они обычно заканчивают психиатрическими клиниками, где и доживают свой век, хотя суть заболевания очень проста и довольно легко лечится.

– Но как понять, что ты оказался в такой фантомной реальности, есть ли у неё какие-либо отличительные признаки?

– Конечно, есть, дорогой Гори. Во-первых, там всегда отсутствует привычный солнечный свет, словно солнечный диск давно спрятался за горизонт, но сумерки ещё не наступили. Во-вторых, приглушены или совсем отсутствуют звуки живой природы, как например, щебет птиц, стрекотание ночных сверчков, журчание ручьёв, порывы ветра и многое другое. И, наконец, в-третьих, там приглушены цвета, словно всюду преобладает серый цвет, а ты вдруг оказался на сеансе чёрно-белого кинофильма. Всё это вместе бросается в глаза и должно сразу же насторожить любого человека. Там нет ничего интересного, что бы могло нам понадобиться или пригодиться в жизни, лучше такие места быстро покидать.

– Там живут люди?

– Конечно, и даже создают поселения, пытаясь как-то украсить свою жизнь и изменить её. Такие фантомные реальности могут создаваться как позитивными проекциями коллективного разума, так и негативными. В любом случае ничего хорошего человека там не ожидает.

– Где же следует искать выход в таких случаях?

– Порталами в такие измерения служат, как правило, глубокие подземные пещеры, старые заброшенные здания или обычные дома, построенные в местах магнитных аномалий, но могут быть и варианты. Лучше всего сразу же возвращаться туда, откуда ты только пришёл, пока портал не закрылся.

Глядя на Григория и его реакцию на свои слова, Дея не могла до конца представить, насколько хорошо он её понимает. Но ведь Григорий и так всё это знал, ему нужно было лишь время, чтобы вспомнить.

– Не переживай, пройдёт немного времени, и ты всё поймёшь. – Она ласково посмотрела на него и спросила: – Ты мне веришь?

– Да, конечно, – тихо ответил наш герой.

Оба ненадолго замолчали. Нарушил молчание Григорий. Он решил, что лучше немного изменить направление разговора и спросить о чём-нибудь более понятном.

– Дея, судя по тому, что ты мне говорила до этого, выходит, что ты самая настоящая принцесса?

Девушка, облокотившись на стол и подперев подбородок ладошками, грустно проговорила:

– Да, но какой теперь от этого прок? Столько времени прошло, столько всего переменилось. – Она ненадолго задумалась и продолжила: – Наш мир, подобно вашему, сильно изменился, словно сошёл с ума, и прежним, скорее всего, уже никогда не станет.

– Разве судьба мира не в руках человечества, не мы ли сами творим его судьбу? – усомнился Григорий.

Дея удивлённо взглянула на него и с горечью проговорила:

– В твоих словах я слышу до боли знакомые нотки…

Давно стемнело, и девушка, взглянув в окно, всплеснула руками:

– Уже поздно, давай отложим разговор на завтра? Времени теперь у нас много, успеем ещё всё обсудить.

Действительно, день подходил к концу, а Дее после всего пережитого необходим был отдых, да и сам Григорий чувствовал, как накопившаяся усталость сказывалась на его состоянии.

– Прости, я слишком увлёкся расспросами, – максимально ласково ответил он.

Хозяйка быстро прибрала со стола, расстелила Григорию прямо на полу то самое меховое покрывало со своей кровати и, хлопнув снова в ладоши, отключила свет.

– Доброй ночи, – тихо проговорила лесная фея.

– Доброй ночи, милая Дея, – едва слышно ответил Григорий и тут же провалился в глубокий и крепкий сон.

Странный сон

Утро для Григория началось внезапно. Казалось, не прошло и часа, как он лёг на расстеленное Деей меховое покрывало, а уже всё вокруг ожило, наполнилось разными звуками, и солнечные зайчики весело играли, то и дело норовя попасть ему в глаза. Где-то недалеко протяжно, словно жалуясь на кого-то, мычала корова, блеяли козы, лаяла, гремя цепью, собака, слышались за стеной чьи-то торопливые шаги и негромкие голоса.

«Странные звуки. Откуда?» – подумал не проснувшийся до конца Григорий. Он с закрытыми глазами лежал на спине, широко разбросав в стороны ноги и руки, и ему совсем не хотелось просыпаться. На душе было спокойно и хорошо, словно и не было накопившихся за минувший день непрестанных переживаний. Свежий утренний ветерок нежно поглаживал по лицу, словно говоря: «Просыпайся. Пора вставать». Общее состояние было непривычно тяжёлым: затруднённое дыхание с каким-то неприятным привкусом, голова болела и всё тело гудело, словно Григорию всю ночь пришлось разгружать вагоны с цементом. Хотелось срочно принять холодный душ и почистить зубы, чтобы снять с себя ужасный налёт несвежести и грязи.

Григорий едва приоткрыл глаза и оторопел. Над ним синело небо, по которому неторопливо плыли перистые облака, неспешно подгоняемые ласковым ветерком. Справа и слева едва покачивались кроны молодых берёзок, а впереди величаво возвышался остроконечный пик неведомой горы. Вначале он подумал, что случайно каким-то образом оказался за домом посреди леса, но потом заметил, что стены на месте, а вместо потолка – огромный стеклянный купол, из-под которого, видимо, и попадал в комнату свежий воздух. Григорий слегка приподнялся и осмотрелся по сторонам. Всё вокруг было новое и незнакомое – мебель, убранство, да и сама комната была совершенно другой. Он лежал раздетый на просторной кровати, застеленной белоснежным бельём, украшенным по краям вышивкой.

«Возможно, я ещё сплю», – с надеждой на чудо подумал Григорий. Он сильно потёр ладонями глаза, поморгал, но ничего не изменилось. «Что за чертовщина опять со мной происходит? Вчера поляна, сегодня эта комната! – всерьёз начинал волноваться Григорий. – Где, наконец, моя очаровательная Дея?!»

Он встал, накинул кое-как простыню, раз никакой одежды поблизости не оказалось, и пошёл, осторожно ступая по гладкому полу, будто боясь кого-то спугнуть. Снаружи раздавались периодически те же звуки, но внутри помещения никого не было. Просторная спальня, где только что находился Григорий, переходила в ещё большую комнату, а та, в свою очередь, в другую. Сводчатые потолки, украшенные орнаментом, придавали помещениям невесомость и некую таинственность. Их разделяли высокие стрельчатые арки, выкрашенные в серые тона, с узкими башенками по бокам. В некоторых комнатах красовались огромные витражные окна из цветного стекла. В целом всё выглядело устрашающе величественно и по стилю больше напоминало старинный храмовый комплекс.

Дом был не новый, но имел явные признаки недавнего ремонта и запах древесного лака от новенькой мебели. Только комната, где проснулся Григорий, выбивалась из общего стиля. Стены, потолок, мебель, входная дверь – всё было с высоким мастерством выполнено из резного дерева, без единой неровности, щели и шероховатости. Стену над кроватью украшала художественная роспись, величественные лики как бы поглядывали сверху в центр комнаты. Чем больше Григорий всматривался в них, тем больше казалось, что они смотрят прямо на него. Он отошёл немного в сторону, потом ещё, затем вернулся на прежнее место, но лики невозмутимо продолжали следить за ним. «Надо же», – подумал Григорий, хотя этот приём ему был известен, им часто пользовались художники-портретисты эпохи Возрождения. Однако в этих взглядах было нечто завораживающее, даже магическое.

За спиной послышалось вежливое покашливание. От неожиданности Григорий вздрогнул. Быстро обернувшись, он увидел молодую и очень красивую девушку, которая, сложив руки у груди, с наигранной строгостью смотрела на него. Она почти сразу обратилась к нему:

– Герольд, тебя ещё долго ждать? Все вокруг уже давно занимаются делами. Собрание начнётся уже через час, а ты до сих пор раздетый.

Видимо, сильное удивление и некоторая растерянность, отразившиеся на лице Григория, выдали его, и наигранность девушки тут же пропала. Она с лёгкой обеспокоенностью спросила:

– Ты себя как чувствуешь? С тобой всё в порядке?

От её пронизывающего насквозь взгляда у Григория пробежали лёгкие мурашки по всему телу.

– Да, всё в порядке, – неожиданно для себя хрипловатым голосом ответил Григорий.

Он смотрел на неё слегка ошарашенно и думал: «Как же она необыкновенно красива!» На вид девушке было не больше двадцати пяти лет. Высокая, с тонким станом, идеально сложённая – будто сама богиня Афродита стояла перед ним и за что-то отчитывала. Её голос, лицо буквально заворожили его, и в первые мгновения Григорий совершенно потерял дар речи. Это состояние продолжалось недолго, и уже через несколько секунд, немного успокоившись, он стал размышлять.

За время, что прошло с момента его перехода в другое измерение, он усвоил одно очень простое правило: не стоит бояться и удивляться раньше времени, а лучше наблюдать, изучать и наматывать на ус. Так будет лучше для него и тех, с кем ему придётся общаться. Этот новый мир не показался ему пугающим или особенным. Та же природа, те же воздух и вода, даже многие названия такие же. Порой ему казалось, что он у себя дома, просто попал ненадолго в дикие и мало обжитые людьми места, где ещё сохранились такие необычные леса и водятся летающие волки. Дея тоже в целом обычная, почти земная девушка, разве только очень образованная. И всё же было во всём этом нечто такое, что не подавалось никакому объяснению, и это странное утро – яркое тому подтверждение. Григорий понимал, что вновь оказался в некой новой реальности, и то, что он сейчас видит и чувствует, – это определённо не сон. Белокурая красавица, по всей видимости, хорошо знала Григория, вот только почему-то назвала его Герольдом. Григорий решил не выдавать себя раньше времени расспросами, а немного понаблюдать.

– Что не так-то, прекрасная незнакомка? – попробовал пошутить Григорий и улыбнулся.

– Как что? – возмутилась девушка. – Ты разве забыл? Со вчерашнего дня тебе говорю, что сегодня предстоит очень важное заседание, а потом собрание расширенного совета, где будут представители депутатских групп и члены кабинета министров от коалиции. Ты что, всё забыл? Ты хотя бы прочитал речь, с которой будешь выступать? Я на полях сделала пометки, просила, чтобы ты перепроверил, – волнуясь, спрашивала она и, не дождавшись ответа, развела от безысходности руками.

Григорий сел на кровать и взялся за голову. Конечно, он не знал, о чём идёт речь, и к тому же с трудом соображал, в горле пересохло, и страшно болела голова, как с перепоя.

– Боже, так болит голова! – пробормотал он. – У тебя есть что-нибудь от головы?

– Опять пил с Рихардом? – поинтересовалась девушка. – Он вчера разве так и не уехал домой? – В её глазах появился блеск негодования. – Прекрасно! Значит, мне снова придётся объясняться перед отцом. Сколько раз говорила, что тебе категорически нельзя много пить – это опасно для тебя, а тем более накануне такого важного мероприятия, – с некоторой злостью произнесла девушка. – Если о себе не думаешь, подумай хотя бы обо мне! Сегодня во дворце будет отец, даже не представляю, что ему опять наплетут про тебя, а ты сам лишний раз даёшь им повод и лезешь головой в петлю, которую для тебя давно приготовили.

Видя, что он не реагирует на её слова, она неожиданно очень мягко спросила:

– Ты меня слышишь, Герольд? Я так волнуюсь, столько всего произошло. Отец вне себя от ярости! Этот негодяй Орин опять что-то замышляет. Неймётся ему всё, ну ничего, недолго ему осталось, скоро всё закончится, и я лично приму участие в решении его судьбы. И уверяю тебя, она будет незавидной, и у всего его семейства!

Последние слова никак не соотносились с внешностью девушки. Григорий по-прежнему молча сидел, ничего не понимая из сказанного, а про себя думал: «Какие же одинаковые эти женщины. Измерения разные, а причитания одни и те же». И чем больше он слушал незнакомку, тем отчётливее проскальзывали в её интонациях, манере говорить, даже в построении фраз до боли знакомые нотки его жены Лидии.

– А мне знаешь, что сегодня приснилось? – резко сменив тему разговора, спросила девушка.

«Вот тебе и раз!» – не на шутку удивился Григорий. «И эта туда же», – подумал он, вспомнив об обыкновении жены пересказывать свои сны.

Прекрасная незнакомка села рядом с Григорием, погладила его по голове и стала рассказывать сон. Он ничем не отличался от привычных историй, которые обычно рассказывала жена, поэтому Григорий быстро потерял всякий интерес к нему и, деликатно остановив девушку почти в самом начале, сказал:

– Милая, давай твой сон обсудим позднее, мне бы сейчас принять душ и привести себя в порядок.

– Да, конечно, – изменив тон и явно обидевшись, отреагировала та. – Я немного отвлеклась. – Официальным тоном она быстро проговорила: – Душевая готова, одежда и список приглашённых там. У тебя не более часа, в десять часов начало собрания, я буду ожидать в зале. Не опаздывай.

Она встала и, не оглядываясь, направилась к выходу, изящно переступая ножками и слегка покачивая бёдрами. Девушка идеально ровно держала спинку, и все её движения излучали грациозность и величественность. У выхода она вдруг остановилась и, слегка повернув голову, добавила:

– И просмотри, пожалуйста, свою речь. Я её положу там же в душевой.

Дверь за ней тихо закрылась. «Ну наконец-то!» – подумал Григорий. Ему непременно нужно было какое-то время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. «Что делать? Что делать?» – неустанно бился в его голове один и тот же вопрос. «Нужно сосредоточиться, – успокаивал себя Григорий. – Ясно, что планируется какое-то большое собрание, и там, по всей видимости, будут обсуждаться государственной важности вопросы. Я должен выступить с речью. Стоп! Где эта речь? Ах да, она сказала, оставит её в ванной комнате. Хорошо, допустим, я иду к приглашённым. Читаю речь. Так, а на каком языке написана речь? Это какое-то безумие! А если я просто сознаюсь и скажу всё как есть? Нет, нельзя. Кто мне поверит? А ещё хуже, арестуют и казнят, а эта фея будет в первом ряду наблюдать за казнью. Но как же тогда быть? Может, бежать? Но куда? Наверняка будет охрана. Конечно, ведь она сказала, что соберутся депутаты совета и члены кабинета министров. А кто я во всей этой истории – муж, любовник, брат? Какую роль выполняю?»

Григорий прошёлся по комнате, вновь остановился напротив странных ликов, на мгновение задумался о чём-то и решительно направился к выходу.

За дверью его встретил слуга, потом ещё один и ещё, и все они при его приближении делали некий реверанс и услужливо застывали в поклоне, пока он проходил мимо. «Странный у них вид», – отметил про себя Григорий. Их одежда напоминала костюмы эпохи Людовика Четырнадцатого – длинные парики, нелепые картузы, ажурные манжеты, белые длинные чулки до колен и ботиночки на каблуке. Лица их были одинаково учтивы и одновременно преисполнены важности.

Григорию не пришлось искать дорогу в душевую комнату: высокий моложавый слуга, который первым его встретил у выхода, сопроводил его к намеченной цели. В одной из комнат они спустились на несколько ступенек, прошли широким извилистым коридором и оказались перед открытой дверью в просторную светлую комнату, где в центре сияла белизной большая ванна. Над ванной курился тонкий, едва заметный пар, нежно пахло жасмином. Справа от входа разместилась, по всей видимости, душевая кабинка, а чуть дальше в углу высилось сооружение, напоминающее сауну или баню. Настенная керамика отражала свет огромного панорамного окна, выложенного разноцветными стёклышками. Витраж изображал древо мира, от которого в стороны расходились четыре реки, вдоль них паслись странные существа. По левую сторону от него разместилось большое прямоугольное зеркало с мягкой подсветкой по краям, оно придавало некоторую законченность всему этому торжеству изящества и практичности.

Слуга повернулся к Григорию, слегка склонил голову и вежливо напомнил:

– Господин, всё приготовлено, одежда и полотенца на месте. Если вдруг я понадоблюсь, позвоните в колокольчик. И да, госпожа Роксалана просила напомнить, чтобы вы не опаздывали. Осталось сорок минут.

Он указал на электронный таймер над входной дверью.

«Уже кое-что, – подумал Григорий. – Значит, девушку зовут Роксалана. Это очень важно». Не увидев приготовленной одежды, он остановил уже уходящего слугу и наигранно важным тоном попросил его:

– Постой-ка, дружище, а подай-ка мне мою одежду, хочу взглянуть, то ли мне приготовили, что я просил.

Слуга с прежней учтивостью быстро подошёл к зеркалу и нажал на стену справа. По зеркальной поверхности пробежали красные огоньки, и зеркало, издав короткий мелодичный звук, бесшумно отодвинулось в сторону. За ним открылся вход в небольшую комнату. Григорий вдруг подумал, что не сможет сам отыскать ту самую заветную кнопку, и, будто что-то вспомнив, проговорил:

– Ладно, дружище, не надо и не закрывай дверь. Пусть так остаётся. Ступай.

Слуга вышел, а наш герой на минуту задумался. Затем он зашёл в гардеробную, свет автоматически зажёгся. Комната оказалась обычной. Глухие её стены были отделаны светлым деревом, источающим тонкий запах свежей хвои. В ней компактно разместились небольшая скамейка, шкафчик с полотенцами и пузырьками с разными жидкостями, пустой сейф, на котором в чёрной папке лежали аккуратно сложенные бумаги. «Это, видимо, как раз то, что приготовила эта красавица, Роксалана. Хорошо, это важно», – отметил Григорий. Он сел на скамейку и стал их просматривать.

Первое, что бросилось в глаза, – текст был написан кириллицей, правда, несколько букв показались незнакомыми, но в целом он был читаемым. «Это очень хорошо! – обрадовался Григорий. Титульный лист вверху имел что-то похожее на фамильный герб – множество флагов, неясных символов с гордым профилем человека с венком на голове в центре. Сбоку и чуть ниже шёл мелкий текст на непонятном языке. Каждый лист был пронумерован, проштампован и прошит. «Серьёзно сработано», – подумал Григорий. На полях некоторых страниц от руки карандашом были сделаны короткие пометки типа «Согласовано», «Проверено», «Необходимо уточнить» и тому подобные. Времени оставалось всё меньше, и он спешно стал погружаться в суть написанного.

Доклад состоял из нескольких частей. Вначале шло приветствие, перечислялись длинные титулы, должности и заслуги перед троном, далее было поздравление с прошедшими и наступающими праздниками. В следующей части давался анализ бюджета империи на следующий год, его доходной и расходной части, рассматривались предполагаемые поступления от сбора налогов, ввозных пошлин, внешних и внутренних инвестиций, давалась подробная оценка состояние экономики, особенно оборонного комплекса и много другого. В конце приводилась краткая оценка полноты исполнения прошлогоднего бюджета. Примерно такого же содержания была и третья часть текста, но вот следующие три части доклада под грифом «Совершенно секретно» показались Григорию намного интереснее и важнее предыдущих. В них речь шла о подготовке некой масштабной военной операции силами объединённой коалиции. Операция имела короткое кодовое обозначение «Саркона».

Важным её этапом считался подготовительный период. Особняком в нём среди огромного количества других задач стояла некая операции замещения. Суть её сводилась к внедрению в стан противника на ключевые должности в высших эшелонах власти агентов с использованием некой программы «Мегалион». На всё это, согласно плану, отводилось около трёх лет. Ниже подробно описывался комплекс мероприятий по подготовке самих агентов, обновлению обучающих программ и программ реабилитации агентов после выполнения заданий. Всё это было, безусловно, интересно, но времени вникать в детали программы у Григория уже не оставалось. Он вынес главное – программа «Мегалион» оказалась очень сложным инструментом по изменению личности человека, она аккумулировала в себе самые разные области знаний, а по масштабам и географии применения представляла собой невидимую глобальную сеть по контролю за людьми.

Для дестабилизации обстановки в стане противника предполагалась дискредитация центральных органов исполнительной власти и подрыв доверия к ним со стороны населения. Для этого планировалось щедрое финансирование всевозможных гуманитарных проектов, благотворительных фондов, обучающих курсов, оздоровительных программ. Целью ставилось переформатировать сознание общества, посеять у народа сомнения в дееспособности собственной власти. Для этого через подконтрольные политические партии, общественные движения и с помощью продажных чиновников высокого уровня нужно было внедрить в сознание масс идею о необходимости государственного переустройства и смены общественно-политического курса страны. Отдельная роль отводилась организации работы сети независимых коммерческих медиаструктур – газет, журналов, телевидения, социальных сетей, призванных активно влиять на мировоззрение людей, постепенно подмешивая им в информационный бульон ложные идеи и ценности, расшатывающие основы их культурного кода. Результатом всей этой подрывной работы в тылу противника должен был стать спровоцированный масштабный кризис – финансовый, экономический и политический – и, как итог, всеобщий самоуничтожающий хаос.

Последняя часть доклада была посвящена заключительному этапу операции, а именно подробному пошаговому изложению непосредственного военного вторжения на вражескую территорию. Исходя из результатов проделанной работы по деморализации, дезорганизации и разобщению общества предполагался и характер дальнейших действий. Поскольку на разных Землях эти результаты могли быть неодинаковыми, предусматривались и разные варианты решений, но в целом все они сводились к одному – нанесению упреждающего массированного удара по стратегическим объектам инфраструктуры противника, а также ключевым объектам военного и государственного управления. Где-то это предполагалось осуществить силами специальных операций с минимальными разрушениями и потерями, а где-то – с максимально широким использованием всех видов вооружения и большими человеческими жертвами. В каждом случае в финале неизбежным было нанесение удара по крупным городам и густо заселённым территориям с целью создания паники среди мирного населения. Предполагалось, что это сделает более сговорчивой элиту непокорных стран или целых планет.

Наибольшее впечатление на Григория произвели страшные цифры предполагаемых потерь со стороны как вооружённых сил империи, так и противника. Ниже приводилась сухая статистика таких потерь, причём о противнике информация была более подробной. Этому был посвящён целый раздел, где подробно перечислялись города, страны и целые планеты, подлежащие частичному или полному уничтожению. Порядок цифр, который приводился в этих графах, ошеломлял. Речь шла о миллиардах жизней, не учитывая военных потерь. Безусловно, в докладе освещались и другие важные вопросы, в том числе финансовые, но и того, что успел прочитать наш герой, было достаточно, чтобы серьёзно задуматься.

Григорий с гадким чувством выронил из рук бумаги. На лбу выступила лёгкая испарина, а сердце забилось в груди так, что, казалось, ещё немного, и оно вырвется наружу. «Что это? Как это всё понимать? Кто за этим стоит?» – проносилось в голове. Сказать, что он был шокирован содержанием документа, значило ничего не сказать. Он не понимал, какой степенью варварства и изощрённого цинизма должен был обладать человек, готовивший подобную статистику, не говоря о тех, кто всё это планировал. «Это безумие, и человек этот определённо безумен! – кричало всё внутри. – И что же делать мне, какую во всём этом роль играю я?

Григорий начал расхаживать по ванной комнате, подошёл к душевой. На одной из стеклянных перегородок автоматически высветилась сенсорная панель управления, издав мелодичный звук. Он сделал шаг назад, и панель управления погасла с тем же звуком. Он скинул простыню и, нажав кнопку «Пуск», зашёл в душ. Вода тут же со всех сторон обдала его тело освежающей прохладой. На сенсорной панели можно было регулировать температуру, но та, что была задана автоматически, оказалась настоящим спасением. Простояв так минут пять, Григорий начал приходить в себя. Голове стало намного легче, а тело заметно посвежело. Выйдя из-под целительной прохлады душа, он подошёл к ванной, и тут же над ней с приятным мелодичным звуком всплыла облачная панель управления. Григорий прочитал первое, на что упал его взгляд, – словосочетание «Минеральная вода» и нажал на эту виртуальную надпись. Вода в ванной в считаные секунды слилась и так же быстро наполнилась новой, извергающей тысячи мельчайших пузырьков.

Он смотрел на это великолепие инженерной мысли, но думал совершенно о другом. Его до глубины души потрясли изысканным цинизмом сухие и безразличные строки доклада, так безжалостно относившегося к человеческой жизни, к природе, ко всему, что было для Григория бесценным, что было создано для людей Всемогущим разумом в этой вселенной для счастья и во имя любви. И это ему предстояло зачитать перед лицом неведомой публики, собравшейся в зале и ожидающей его появления. «Как странно устроен этот мир. Ты веришь, любишь и надеешься, что завтрашний день будет лучше минувшего, что где-то всё устроено иначе, чем на планете Земля. Работаешь, растишь детей и строишь планы на будущее, а кто-то за мрачными кулисами в неведомых мирах уже подсчитывает кровавые трофеи и сводит смертельный баланс. Всё в точности, как и у нас. В остатке сухие цифры – это доходы, расходы, а человеческие жизни – просто текущие издержки». Размышления Григория прервал таймер, сообщив приятным женским голосом, что осталось десять минут.

Этот электронный таймер немного вывел Григория из лёгкого оцепенения, и он, решив, что будет действовать исходя из складывающейся обстановки, решительно пошёл одеваться. Благо он стал чувствовать себя намного лучше. Перед зеркалом он вдруг остановился. Вначале он подумал, что ему показалось, но, внимательно присмотревшись, увидел в отражении незнакомого молодого мужчину. «Вот тебе раз, это ещё что такое?» – пронеслось в голове у Григория. Он потрогал лицо, поднял правую руку, затем левую, отошёл в сторону, но отражение в точности повторяло его движения.

– Нет никаких сомнений, я вижу своё отражение, – поражённый увиденным, громко прошептал Григорий. – Но как такое возможно? Что со мной произошло?

Он шаг за шагом стал вспоминать всё утро с самого начала и пришёл к выводу, что своё отражение с того момента, как проснулся, видит впервые и, вероятнее всего, с самого утра так и выглядит, только этого не замечал. «Ну конечно, – подумал он, рассуждая сам с собой, – с самого утра я не чувствовал привычной боли в пояснице, мне ещё показалось это странным. Я уже и забыл, когда последний раз такое было». Григорий вспомнил, как тяжело ему давались последние лет десять-пятнадцать всякие неосторожные движения из-за постоянной боли в спине. Эта боль его преследовала и когда он сидел, и когда лежал, и когда, прогуливаясь, неожиданно оступался или спотыкался. Он с этой болью просто жил и, как ему казалось, порой даже её не замечал. Бывало и ночью, во сне, неудачно развернётся и сразу же от резкой боли просыпается, а утром нормально ходить не начинал, пока не сделает специальную гимнастику. «Странно, – продолжал рассуждать Григорий, – а ведь я и вчера уже не чувствовал боли, даже когда сражался с Ратибором, а потом летел на нём. Да после такого я бы слёг как минимум на пару дней, а утром и встать не смог бы».

Григорий смотрел на своё отражение в зеркале и не мог ему поверить. Он осмотрел себя вдоль и поперёк, и уже через минуту у него не было никаких сомнений, что он, как бы это парадоксально ни звучало, находится в новом, незнакомом ему теле. Однако чем больше он смотрел на себя в отражении, тем больше начинал себе нравиться. Даже подумал, что было бы неплохо таким и остаться. Действительно, перед ним стоял высокий, атлетического телосложения жизнерадостный молодой мужчина примерно двадцати пяти – тридцати лет. Он был красив, как Аполлон, идеально сложён и буквально светился крепким здоровьем. Взгляд его излучал одновременно благородство и мужественность.

Голос таймера вновь напомнил, что до истечения времени осталось пять минут. Григорий стал одеваться. Одежда, несмотря на высокий статус запланированного мероприятия, показалась достаточно простой. Чёрная облегающая рубашка с длинными рукавами и такого же цвета брюки и туфли. Завершал этот ансамбль узкий белый галстук-шнурок и кожаный пояс с гербом вместо бляхи. Вид получился довольно представительный. Пару раз взглянув в зеркало и брызнув на себя ароматной жидкостью из пузырька, Григорий поднял с пола папку с документами и быстрым шагом направился навстречу неизвестности. Таймер над дверью высветил цифру ноль.

Беседа Григория и Роксаланы во дворце

У выхода из ванной комнаты, где приводил себя в порядок Григорий, и вдоль всего коридора стояли слуги, учтиво кланяясь и украдкой провожая взглядом быстро идущего господина. Почти взлетев по лестнице, Григорий оказался в небольшом помещении, откуда открывался вход в огромный роскошный зал, где его ожидала несравненная Роксалана.

Зал был оформлен в дворцовом стиле. Почти каждая деталь интерьера была инкрустирована драгоценными камнями или целиком из них состояла. Высокие колонны по центру были облицованы сверху донизу благородным малахитом, а те, что располагались ближе к стенам, – красивым сочетанием светлого и тёмно-синего лазурита. Повсюду в изобилии присутствовали вставки из красного порфира, а венчало всё это великолепие множество всевозможных барельефов и скульптур, стоящих вдоль стен, из драгоценного чёрного опала. И всё это на фоне изящной лепнины и обильной позолоты.

Роксалана показалась Григорию ещё более красивой, чем утром. На ней было подчёркивающее её идеальную фигурку чёрное облегающее платье до пят с длинными разрезами по бокам. Волнистые волосы были распущены и подобраны с одной стороны бриллиантовой заколкой в виде клювика, оголяя белоснежную шею, украшенную великолепным изумрудным колье.

Девушка грациозно подошла к Григорию, изобразила лёгкий поклон и, склонив очаровательную головку, кокетливо проговорила:

– Приветствую мой, господин! О-о! Да от вас, дорогой, разит благородным парфюмом?

Григорий вновь немного стушевался под пронизывающим насквозь взглядом красавицы и, отведя глаза в сторону, будто что-то разглядывая, максимально небрежно ответил:

– Всё превосходно, дорогая! Я в полном порядке. А как у вас дела? Всё ли готово к собранию?

– Да, всё готово, приглашённые на месте, ожидают в оранжерейной, только пока… – она на мгновение замолчала, словно о чём-то задумалась, и тут же продолжила: – Отца пока нет, задерживается в посольстве, идут трудные переговоры с Эдеем Винзбургом, главой Орлеанского правительства, а без отца, как понимаешь, начать не можем.

«Так, уже кое-что проясняется, – подумал Григорий. – Значит, вот кто здесь главный – отец этой красавицы, без которого собрание не начинается. А может, он и мой отец, если предположить, что Роксалана мне сестра?

Пытаясь показать свою осведомлённость в государственных делах, Григорий с важным видом спросил:

– И что не устраивает этого Винзбурга?

Мельком взглянув на Роксалану, он добавил:

– Может, следовало бы немного поднажать?

– Милый, ты разве не знаешь этого тупицу Винзбурга? У него семь пятниц на неделе. Уже дважды он соглашался вступить в нашу коалицию и дважды отказывался. В этот раз отец не даст ему сорваться с крючка, – голос Роксаланы почти дрожал от злости.

– Что отец планирует предпринять?

– Как что? – Девушка удивлённо взглянула на него. – Будет привлекать своего лучшего агента через программу «Мегалион». Скоро в наших руках будет ключик ко всем упрямцам, подобным Винзбургу, и нам больше не понадобится никого уговаривать – это всего лишь вопрос времени. Все эти вздорные упрямцы скоро будут лежать у наших ног. – Она тихо, почти шёпотом добавила: – Отец мне по секрету сказал, что наша программа сможет работать дистанционно на очень большие расстояния.

– Понятно, – взволнованно проговорил наш герой.

Он вспомнил, что в докладе как раз шла речь о некой программе с названием «Мегалион» по изменению личности человека, но что конкретно она собой представляла, он до конца не понимал.

В глазах девушки блеснул дьявольский огонёк, она преисполнилась горделивого высокомерия.

– Ты представляешь, какие откроются возможности? – Она опасливо осмотрелась по сторонам и, приложив палец к губам, добавила: – Только пока об этом никому. Ты меня понял?

– О чём разговор, – многозначительно и максимально убедительно попытался ответить Григорий.

С минуту они молча прохаживались по залу, периодически отвечая лёгкими поклонами на приветствия немногочисленных гостей. Наконец Григорий продолжил разговор:

– Как долго отец будет возиться с Винзбургом?

– Он уже заканчивает. Сказал, чтобы мы через два часа были готовы начать собрание. Это раньше требовалось много времени, теперь один час – и всё, дело в шляпе, – она зло усмехнулась. – Кстати, дорогой, – девушка, повернувшись к Григорию, приняла кокетливую позу, как бы демонстрируя себя во всей красе, – ты ничего не сказал по поводу моего нового наряда!

Григорий слегка опешил от резкой смены темы разговора и не очень уверенно проговорил:

– Что тут скажешь, ты, как всегда, очаровательна!

– И это всё? – в голосе Роксаланы проскользнуло разочарование.

– Ты просто обворожительна, обаятельна и привлекательна! – попытался исправиться Григорий.

Он не знал, что ещё добавить, так как мысли его были заняты совсем другим, но, собравшись и немного подумав, он произнёс первое, что всплыло из глубин памяти: