Проводник бесплатное чтение

Пролог

Голова болела. Резкий звон будильника вытащил его из сна внезапно, как чёткий удар в лоб. Следующим наказанием был слепящий свет. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы сквозь окно палить своими лучами прямо в глаза.

Зажмурившись и пытаясь хоть как-то перетерпеть головную боль, он попробовал вслепую найти телефон и выключить будильник. Не получилось. Даже по звуку не удалось определить, где он лежит.

– Да что такое! – открыв рот, он сразу же пожалел об этом.

В нос ударил запах перегара. Голова закружилась, а содержимое желудка подступило к горлу.

Наконец чудо свершилось! Глаза привыкли к яркому, обжигающему солнечному свету, и Джей немедленно открыл их. Он сразу же схватил телефон и нажал на отбой, стараясь действовать настолько быстро, насколько позволяло его состояние.

Оказалось, что звонил не будильник. Звук был такой же раздражающий, но это был телефонный вызов. Кто-то хотел связаться с ним.

Он быстро набрал номер и стал дожидаться ответа.

– Алло? – послышался женский голос. – Я не побеспокоила тебя?

Это была Ева. Почти единственный лучик солнца в его никчёмной жизни.

– Что? – Джей лихорадочно подбирал слова, чтобы Ева не подумала, что он впустую тратит своё время. – А! Нет, конечно нет. Я просто недавно встал. – Он поднялся и присел в кровати. – Вчера поздно лёг. Теперь не могу окончательно проснуться.

– Понятно… – протянула она.

Джей сразу догадался, к чему она клонит. Явно собирается попросить его об услуге. Что ж, он не был против.

– Я тебя слушаю, Ева. Говори, – полусонно сказал Джей, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ласково.

– Сможешь сегодня забрать детей из школы? – Джей тут же представил, как Ева прикусывает нижнюю губу. – Просто ты в отпуске. А у нас завал на работе полнейший.

– Да, конечно. Я готов! – с энтузиазмом сказал он, хотя на самом деле никакого воодушевления не испытывал. – Вечер обещает быть весёлым. Во сколько они сегодня заканчивают?

– В три пятнадцать! – радостно сообщила Ева, её голос стал по-девичьи звонким. – Спасибо, Джей!

– Да брось. Всё в порядке.

Наступило молчание. Ева как будто задумалась. Возможно, она что-то заподозрила. А вдруг Джей сам вчера в беспамятстве позвонил ей и рассказал всё?

– У тебя точно всё в порядке? – спросила она обеспокоенно. – Может, отменим?

– Нет! – резко оборвал он. – Всё в полном порядке, Ева. Не переживай. Ровно в три пятнадцать дети отправятся на шикарной карете в мои роскошные апартаменты.

Ева легко хихикнула и согласилась с ним.

Вечер и вправду обещает быть весёлым. По крайней мере, скучно точно не будет. Да и дети в самом деле могли бы скрасить его серые, скучные вечера. Особенно после расставания с одной особой.

Джей положил телефон на прикроватную тумбу и лёг, пялясь в потолок.

«Ну, пожалуй, ничего страшного не будет. Дети помогут мне отвлечься – подумал он, уже собираясь вставать. – А сейчас мне нужны чашечка кофе, омлет и пара тостов». Джей поднялся и направился на кухню завтракать.

Хоть вечер и обещал быть весёлым, уборку перед приездом детей никто не отменял. Надо было как следует потрудиться: пропылесосить, вымыть полы, помыть посуду. В любом случае Ева пройдёт в квартиру, когда приедет за детьми. Джей даже надеялся, что она останется, тогда можно будет устроить «киновечер». Сам-то он уже привык к своей свалке, а вот Еву такая картина не обрадует.

Войдя на кухню, Джей поставил чайник на плиту. Перемешал в миске яйца, молоко и соль. Пока думал, сколько кусочков хлеба ему поджарить – два или три, – чайник уже закипел.

– Да, три тоста – в самый раз, – наконец решил Джей. Он старался не смотреть на раскиданные пивные банки и пустые бутылки из-под более крепких напитков, но взгляд то и дело натыкался на них.

– День будет тяжёлым! – Джей налил в кружку кипяток и заглянул в солонку, где обычно держал сахар. – Чёрт, сахар забыл!

Глава 1

В это утро не звонил ни будильник, ни телефон. Был совершенно другой раздражающий звук – свист закипевшего чайника. И судя по тому, как долго он раздавался, вода кипела уже давно.

Голова опять болела, и этот пронзительный свист как будто раскалывал её надвое. Тошнота снова подступила к горлу. Ноги его совсем не слушались. В этот раз солнце не слепило глаза. За окном было пасмурно, словно надвигалась гроза. Что-то его в это утро пугало.

Оглянувшись, он понял, что находится в доме сестры. В комнате для гостей, а если быть точнее, в комнате, специально отведённой для Джея. Обстановка тут не была замысловатой: бледно-персиковые обои, справа – шкаф-купе, слева – журнальный столик. Посередине стояла большая кровать бежевого цвета с тёмно-шоколадными деталями.

– Что происходит? – он почувствовал, что паника нарастает. – Ева! – он вдруг решил позвать сестру, чтобы она хоть что-нибудь объяснила. – Ева! Тайлер! Лина! – вопил Джей, пытаясь перекричать свистящий чайник.

Никто на его крик не явился. Паника снова усилилась.

Его пугало то, что рядом с ним стояло инвалидное кресло. Ноги совершенно не слушались. Он был парализован от кончиков пальцев ног до самого пояса.

– Ева… – голос его стал тише, а паника сменилась горечью и непониманием.

Ему удалось на руках подтянуться к спинке кровати и сесть. В голове крутились сумбурные мысли. Это только добавляло боли. Пытаясь вспомнить хоть что-то, он не смог выстроить в уме цепочку событий недавнего прошлого: в памяти всплывало почти такое же утро, но всё рушилось и обрывалось после завтрака.

Он снова и снова составлял в голове последовательность событий вчерашнего дня. Проснувшись от звонка сестры, он позавтракал. Потом была уборка. Прибрав банки, пустые бутылки и остальной мусор, он стал пылесосить и мыть пол. Затем отправился за детьми. А что потом? Пусто… Джей не мог вспомнить ничего, что было после того, как он вышел из дома.

Наконец он решил направиться на раздражающий свист, от которого, казалось, уже вот-вот могли треснуть все стёкла в квартире. Тут появилась ещё одна проблема: коляска была слишком далеко.

– Что за ерунда… – начал было Джей, переместившись на край кровати и пытаясь дотянуться до колеса или подлокотника коляски.

Вскоре в комнате послышался глухой звук, который мог означать только одно: Джей не справился со своей задачей. Он упал и, пытаясь на лету схватиться за коляску, опрокинул её на себя.

– Да чтоб тебя… – выругался он, ставя коляску в нормальное положение. Наконец ему удалось забраться на неё. – Что здесь происходит? Что за чертовщина?!

Он решительно направился на свист, который до сих пор так и не прекратился. Наверное, сюда уже должны были прийти соседи, чтобы пожаловаться на пронзительный звук. Но никто на него не реагировал, будто дом был совершенно пуст.

«Кто поставил чайник? Кто и за что решил мне отомстить?» – Джей задавал эти вопросы скорее самому себе, чем кому-то ещё. Он уже был уверен в том, что в квартире никого нет.

На коляске он выехал в коридор, который показался ему более тёмным, чем обычно. Вроде бы всё было как всегда, но от стен веяло могильным холодом. Словно где-то поблизости открылись врата, за которыми пролегло бескрайнее кладбище с незакрытыми могилами. Потусторонняя тьма разверзлась и хлынула на Джея. Стены будто отвергали его. Ему стало не по себе. Казалось, в этом месте было сконцентрировано всё отторжение мира.

Подумав, что это лишь игра воображения, Джей направился по прямой, на кухню.

Там всё было в привычном для Евы стиле: фисташковый кухонный гарнитур и стены спокойного бежевого оттенка. Справа у стены стоял стол.

Джей еле-еле смог настроить колёса, чтобы одним заходом доехать до плиты и добраться наконец до чайника. Выключив его, он вздохнул с облегчением.

– Спасибо большое, – почти шёпотом сказал Джей, опустив голову. – Это закончилось! – выдохнул он, но тут вспомнил про свои ноги и понял, что поторопился с выводами.

«Ни Евы, ни детей нет дома. Соседи тоже не „затрубили“ от такого длительного свиста», – начал размышлять он. Но как только он посмотрел в окно, появилось ещё одно важное наблюдение: он не знал этой местности.

За окном был виден бескрайний лес. Сильный ветер мотал деревья из стороны в сторону. Казалось, их вот-вот вырвет с корнями.

Тем временем Джей не переставал удивляться. Оторвав свой взгляд от окна, он увидел, что на столе появились чашка кофе, тарелка с омлетом и тарелка с тремя тостами.

– День будет тяжёлый, – прошептал он себе под нос и начал оглядываться по сторонам, сам не зная, что хочет найти.

Джей прислушался и снова позвал:

– Ева? Кто-нибудь дома есть?

Он опять направился в коридор. Повернув налево, он оказался в прихожей. Там располагались двери, ведущие в комнату детей и в гостиную, где обычно спала Ева. Заглянув для начала в детскую, он никого не обнаружил. Даже кровати были заправлены. Дверь в гостиную была заперта.

– Ева… – Джей начал дёргать дверь. – Ева! Ева-а! Открывай! Это не шутки. Уже не смешно, – он ломился в дверь изо всех сил, но та не поддалась. – Ева… – в отчаянии прошептал он, разворачивая коляску.

Вернувшись на кухню, Джей отхлебнул кофе.

– Сахар забыл, – снова сказал он шёпотом.

Всё то же самое. Как будто он застрял во вчерашнем дне. Только в этот раз не было звонка, но зато была коляска. Да и прошлым утром он проснулся в своей квартире. Не было этого зловещего урагана, который вот-вот начнётся.

«Что здесь творится?» – он задавал этот вопрос, больше не дожидаясь ответа.

Допив кофе и не притронувшись к еде, он направился в гостевую комнату. Джей планировал дождаться сестру и её детей. Может, хоть они как-то прояснят весь этот ужас.

Как только Джей оказался в комнате, он увидел, что его уже ждёт приготовленный кем-то наряд. На кровати аккуратно лежал строгий костюм: чёрный пиджак и брюки, а также белая рубашка и галстук-бабочка. На самом костюме кто-то оставил записку: «Тебе стоит подготовиться. Фраза, которую нужно произнести перед приёмом душ: „Здравствуйте. Меня зовут Джей, и на сегодня я ваш проводник“».

– Это уже не шутки! – завопил во весь голос Джей. – Что вы от меня хотите?

Нервы у него были на пределе. Он покинул комнату. Ему нужно было во что бы то ни стало уйти из этого страшного коридора и вообще из квартиры.

Когда он добрался до входной двери, стало понятно, что уйти не удастся. Дверь оказалась запертой, а ключа у него не было.

Все силы ушли на гнев и отчаяние. Он уже был на грани безумия. Джею казалось, что это жутко реалистичный сон или чья-то злобная шутка. Тот, кто это придумал, по-настоящему ненавидит людей.

Единственная зацепка, которая была в этом непонятном деле, – записка. Всего одна подсказка, с помощью которой можно было двигаться дальше.

«Кто-то просит меня напялить эти шмотки. Больше ничего. Только костюм и эта странная фраза», – рассуждал Джей, с трудом сдерживая эмоции.

Он всё же решил надеть костюм, так как этого кто-то требовал. Натянуть брюки оказалось тяжело. Но после некоторых усилий он всё же справился. Как только была застёгнута последняя пуговка, в дверь позвонили.

Радости Джея не было предела. Он знал, что страшный сон вот-вот закончится. Ему хотелось крепко обнять Еву, Тайлера и Лину. Направляясь в прихожую, он перестал чётко видеть: слёзы застилали его глаза.

– Ева… – всхлипывал он. – Тайлер… Лина…

На его удивление, дверь с лёгкостью поддалась. Но ни Евы, ни её детей там не было. Перед ним предстало жуткое, отвратительное существо.

Глава 2. Vanagloria

Это был человекоподобный карлик с серой кожей. По всему телу виднелась сыпь. Поначалу она была с комариный укус, такая же мелкая и бледно-красная. Но за считаные минуты она увеличивалась в размерах, становилась ярче, и вот уже пятна были размером с грецкий орех. Сыпь на глазах превращалась в огромные гнойники, которые то и дело лопались и распространяли тошнотворный запах. Большие уши, казалось, тянули карлика вниз. Нос был вытянут вперёд, как у деревянного мальчика из сказок, а грудная клетка постоянно деформировалась и выпирала ещё сильнее носа. Ростом он был не выше Джея, сидящего в коляске.

Джею стало плохо. Как только он увидел низкорослого уродца, кофе решил не задерживаться в желудке. Его вывернуло прямо у порога. Странное существо всё это время ждало и чесалось.

– Изви… – начал было Джей. – Извините меня.

Существо молчало. Джей понял, что от него ждут других слов.

Кто-то в голове стал ему подсказывать и напоминать их. Нужная фраза сама собой всплыла в памяти. Джей не смог понять, что это было. Может быть, голос разума?

Краем глаза он увидел две зелёных вспышки с левой стороны. Этот яркий свет заворожил его, и почему-то именно в тот миг он понял: если от тебя чего-то требуют, значит, надо выполнять и не задавать вопросов. По крайней мере, пока не разберёшься в ситуации, в которую попал.

Собрав всю волю в кулак, задержав дыхание и немного успокоившись, Джей начал:

– Здрав… здра… Здравствуйте… М… е… Меня зовут Джей… и на-а-на-на… и на сегодня я-я-я ваш проводник.

– Здравствуйте, – существо поклонилось ему, словно какой-нибудь аристократ. – Меня зовут Энтони Голдман, – с неимоверной гордостью сказал карлик, как будто это было очень известное имя.

Джей пересёк порог квартиры и, оказавшись в длинном коридоре незнакомого подъезда, увидел по правую сторону, в самом конце, старую ржавую дверь. Её тускло освещала одна лампочка, которая то и дело мигала, словно вот-вот потухнет окончательно. Джей жестом направил существо вперёд, сам же последовал за ним.

– С вашего позволения, я начну что-нибудь говорить – так дорога будет куда приятнее, – прервал молчание его странный спутник.

Джей ничего не сказал.

– Меня зовут Энтони Голдман. Как я и говорил до этого, – продолжил карлик. – Я родился в трущобах. В самых бедных закоулках нашего города. Каждый день для нашей семьи был испытанием. Мы просто выживали! Порой мы со старшим братом ложились спать голодными. Мама говорила нам выпить воды и отправляться в постель.

Джей продолжал следовать за ним, но при этом не сильно вслушивался в рассказ. Его больше интересовало, как отсюда выбраться.

– В школу мы ходили в одних обносках. Штаны были постоянно заштопаны. Я донашивал прошлогодние вещи брата. Над нами издевались сверстники, но брат всегда мог меня защитить и позаботиться обо мне. Он говорил, что, когда мы станем взрослее, всё будет по-другому. Он так меня успокаивал.

Шли годы, я заканчивал школу. Брат уже три года работал на местной табачной фабрике, и платили ему сущие копейки. Я не хотел идти по его стопам. Потому как было много жалоб со стороны рабочих, их семей. Там уже бывали случаи смерти от переутомления или несоблюдения правил безопасности. Я себе такой участи не желал. Однажды на улице я увидел объявление о наборе в группу по обучению актёрскому мастерству. Я сразу же загорелся идеей и направился по нужному адресу. Мастер, увидев меня и мои обноски, из жалости согласился меня учить. Но с одним условием, что я при первом же случае заплачу за уроки. Чтобы это было честно по отношению к другим ученикам.

Джей всё ещё катил на коляске за странным рассказчиком. Но ему не верилось, что дорога может быть настолько долгой. Оглядываясь по сторонам, он заметил, что стены стали медленно таять. Вместо них появились театральные кресла, а бетонный пол стал деревянным. А ещё впереди возникла сцена, внизу под которой была ржавая дверь.

– Я начал учиться этому прекрасному мастерству, – сказало существо, расчёсывая сыпь до крови. Казалось, что новые пятна на его коже появлялись каждую секунду, заполняя все свободные промежутки. – Сначала, как и у всех наверное, у меня получалось играть только проходные роли. Иногда мне и вовсе роль не давали. Но отчаиваться я не собирался. К нам тогда приходило мало зрителей. Если в зале был хоть кто-то – это уже казалось нам победой. По ночам я подрабатывал где придётся, лишь бы заплатили. Долгим трудом и репетициями я наконец смог выбить себе главные роли. Народу теперь приходило больше. Как-то после аншлага мы даже получили полноценный гонорар актёров. Конечно, это были небольшие деньги. Но мы думали, что это только начало.

Сыпь стала увеличиваться в размерах. Казалось, что пятна уже были размером с теннисный мяч. Они росли, мешая при этом двигаться дальше. Существо мотало из стороны в сторону. Пятна на коже постоянно чесались и кровоточили. Джею от такой картины стало невыносимо.

– Я вовсю покорял большие сцены, – продолжал рассказчик. – Все дамы были без ума от меня. После каждого спектакля мне дарили цветы. Много цветов.

Джей услышал странный звук где-то совсем рядом. Оказалось, что это стали ломаться кости грудной клетки существа. Она деформировалась с каждым его словом, выпирая всё дальше и дальше.

– Я был главным на сцене и за ней тоже. Все третьесортные актриски спали и видели, как играют со мной бок о бок, – мечтательно вспоминал карлик. – Мужчины, положившие немало времени на освоение этого мастерства и трудившиеся больше, чем я, завидовали такому молодому дарованию. Я стал знаменитостью в городе и за его пределами.

Хруст ломающихся костей стал ещё громче. Сыпь уже напоминала гнойные кровоточащие нарывы.

– Наконец, самая заветная мечта моя исполнилась: меня позвали в кино, – существо ностальгически вздохнуло. – Я был горд собой и радовался, что мои успехи на сцене наконец заметили. Играть в кино я был готов уже давно. Я мог это сделать.

Театральные кресла перестали пустовать. На них начали появляться прозрачные фигуры людей. Джей вглядывался в их бледные лица с пустыми глазницами. Но они никак не реагировали. В их руках виднелись смутные силуэты, напоминающие ветки или букеты цветов. Призрачные гости смотрели на пустынную сцену.

– Вот и прошло то время, когда я скакал, подобно обезьянке, на сцене. Теперь я стал одним из самых значимых актёров своего поколения. Я мог позволить себе всё что захочу. Я сделал множество пластических операций, чтобы казаться моложе. Потому как я считал, что стареть – это удел бедных и незнаменитых.

Джей не мог поверить, что попал сюда. Слова были для него пустым звуком. Он не слушал. Всеми силами он пытался выбраться из этого страшного места. Пробудиться.

– Я устраивал закрытые вечеринки в своём особняке, в самом лучшем районе. Я мог позвать кого угодно, мог решить, кого не пускать, а кого и вовсе лучше вышвырнуть. Да, я мог просто заскучать во время разговора с кем-либо и попросить свою охрану выкинуть его вон. И всё! Никто меня не осуждал, никто не был удостоен права спорить со мной. Мне просто аплодировали, как и всегда.

Нарывы на коже карлика стали лопаться. Кровь забрызгала сиденья, попала на пол и на Джея. Воняло от странного существа, как от помойки. Как будто где-то рядом валялись шматки пропавшего мяса, а ещё тухлые яйца и гниющая рыба, – омерзительные запахи потоком ударили Джею в нос.

– Однажды я ужинал с одной прекрасной дамой. Ничего серьёзного. Я даже не испытывал к ней никаких чувств. Мне просто хотелось приятно провести вечер. Но нам помешал какой-то бедняк. Он кашлял не переставая, и вдобавок от него воняло дешёвыми сигаретами. Он что-то говорил мне про детство. Называл меня другим именем.

Джей заметил, что они стали приближаться к двери. Силуэты в зрительном зале в это время резко повернулись и уставились на них.

– Меня звали Валентин Чайт. Но это было в прошлом, – карлик вдруг резко оборвал свой рассказ. – Теперь меня зовут Энтони Голдман, и я актёр, добившийся всего сам. Никто мне никогда не помогал. Не было у меня никогда семьи и не было брата. А тот бедняк в ресторане всё пытался мне что-то напомнить про детство. Он был обычным безумным фанатом. Охрана его вывела, но я пожаловался управляющему, после чего охранников уволили из-за моего испорченного вечера. Мне стало неимоверно стыдно перед дамой.

Дверь всё так же была закрыта. Они уже стояли почти вплотную. На столе по правую сторону лежали записка и ржавый кривой нож.

– Что там? – спросило существо. – Реплики? – шутка не удалась, но он всё равно посмеялся сквозь боль, которую приносили лопающиеся нарывы.

– Здесь написано, что каждая душа, вошедшая с проводником, за грехи при жизни должна принести жертву, – сказал ему Джей.

– Что за жертва?

– Тут написано, что это ваше лицо. – У Джея затряслись руки. Он, должно быть, стал бледным, как силуэты призрачных зрителей, что следили за ними.

– Лицо? Нет! Никогда в жизни! Ты хоть знаешь, как меня зовут? Меня зовут…

– …Энтони Голдман? – спросил неожиданно вошедший в палату врач. Он подошёл к койке. – Меня зовут Артур Конрой. Сегодня я буду возглавлять операцию. Рад знакомству.

«Оу, какой симпатичный молодой человек!» – промелькнула у Энтони мысль. Но он её резко отогнал, так как ждал совсем другого.

– Да… Я тоже, – недовольно буркнул Энтони. – А почему ты? Мной должен был заниматься другой хирург. Питер… Питер… – он стал вспоминать фамилию врача, который делал все его пластические операции.

– К сожалению, Питер Дикт серьёзно заболел. И он не сможет вас принять. Но вы не переживайте, всё пройдёт гладко. Мы не первый раз проводим подобные…

– Да-да-да, – сердце его ёкнуло. Стало как-то неспокойно.

– Я хотел кое-что спросить. – Врач достал из кармана телефон. – Разрешите сделать с вами фотку? Я ваш фанат.

Актер брезгливо отмахнулся, пообещав, что в другой раз непременно сделает с ним снимок. Хирург ушёл, но тут же в палате появился агент Энтони.

– Почему мне не сообщили сразу? – начал Голдман на повышенных тонах. – Почему не предупредили, что проводить пластику будет другой врач? Он вообще молокосос какой-то.

– Да я сам только узнал, – оправдывался тот. – Не беспокойся. Не переживай. Всё будет хорошо. Я проверил его, он высококлассный специалист, не хуже Питера Дикта. Да ещё и какой симпатяга, правда?

– Мне неважно, какой он специалист. Он собирается дотронуться до моего лица. Ему нужно сделать меня моложе! – уже кричал Голдман. – Я что, должен доверять какому-то там интерну?

– Энтони, только успокойся. Всё хорошо. И чего это ты так забеспокоился? Ни разу такого не было.

– Не знаю… Наверное, из-за вчерашнего… В ресторане, – он понизил голос, но беспокойство почему-то осталось.

– Кстати, я звонил в этот ресторан, и управляющий заверил, что те охранники уволены, – любезно сообщил агент.

– Молодец, это ты хорошо сделал. Нечего в приличные заведения пускать таких… – сердце снова ёкнуло. – Найди того бедолагу, – продолжил Энтони почти шёпотом, – пришли ему какой-нибудь утешительный сувенир с моим автографом.

– Сделаем. – Агент собрался было уходить, но на минуту задержался. – И ещё момент: к тебе чуть позже сестра заглянет, проверить состояние.

Голдман промолчал, словно был чем-то опечален.

– Энтони?! – забеспокоился агент. – Ты уверен, что стоит продолжать? Ну-у я про операцию…

– А, да, – актёр вдруг пришёл в себя. – Да. Всё хорошо. Лучше позови обратно нашего хирурга.

Энтони чего-то боялся. Его неожиданно бросило в пот, руки дрожали. Операция стандартная, длительная, но весьма эффективная. Скоро он уснёт, а потом проснётся более молодым и свежим.

Вырезка из новостной ленты:

«Сегодня кумир миллионов, известный актёр театра, звезда кинематографа и один из самых влиятельных деятелей искусства нашего времени – Энтони Голдман – скончался. По предварительным данным, ему проводили пластическую операцию. Следствие считает, что по неосторожности была превышена дозировка наркоза. Врачи боролись за жизнь актёра до самого конца. Но, к сожалению, спасти его так и не удалось. Следственный комитет проводит проверку, чтобы выяснить причины произошедшего. Было ли это сделано намеренно или к смерти Голдмана привела всего лишь невнимательность? За всеми новостями будем следить мы – Н. Л. г. К.».

– …Меня зовут Энтони Голдман, и я один из величайших актёров современности! – кричала на Джея душа.

– Понял я уже, – раздражённо сказал Джей. – Только вот я почему-то о таком никогда не слышал. – Он немного остыл. – Знаете, мне не особо важно, кем вы были и кем являетесь. Я просто хочу выбраться отсюда.

– Я тоже, – высокомерно сообщил его спутник. – Но я не собираюсь отдавать своё лицо.

Он схватил нож и швырнул его в дальний конец коридора. Джей рассеянно наблюдал, как нож катится по каменным плитам. Шарканье ручки об пол было достаточно долгим. Странно, что это маленькое существо с обвисшей окровавленной кожей могло так далеко бросить предмет, даже такой лёгкий.

Вскоре это шарканье, вместо того чтобы затихнуть вдали, наоборот, усилилось. Словно кто-то кинул нож обратно. Звук становился всё громче. Нож вернулся, остановившись прямо у колёс инвалидной коляски.

В глубине коридора появились какие-то тёмные лоскуты, они шевелились и сгущались, образуя чёрный ком. Постепенно ком приобрёл очертания, похожие на человеческую фигуру. Это был силуэт костлявого существа с ярко-зелёными глазами. Он состоял из сгустков тёмной ткани, словно был образован самой тьмой.

Из коридора опасно блеснули два изумруда, и чёрный ком метнулся в их сторону с огромной скоростью. Одним точным движением человек-тьма схватил душу Голдмана за горло и поднял над землёй. Второй своей костлявой рукой он содрал кожу с лица карлика и швырнул её в сторону.

Душа истошно кричала и задыхалась. Джей тоже еле дышал от страха, ему не хватало воздуха. Силуэты в зрительном зале, которые всё это время наблюдали за ними, встали и зааплодировали, словно для них был разыгран спектакль.

Ржавая дверь отворилась. Тьма с той же скоростью метнулась туда с душой в костлявых руках, оставив после себя лужу крови и затихающие истошные крики актёра. Дверь захлопнулась. В коридоре стало темнеть. Силуэты пропали, словно растаяли в воздухе.

Джей поспешил обратно к квартире сестры. Он боялся, что сейчас вернётся тень и схватит его. Хотелось как можно скорее вернуться в привычное и безопасное, как ему сейчас казалось, место. В спешке он совсем не смотрел вниз, а потому наехал на какой-то шуршащий предмет на полу.

Букет в бумажной упаковке зацепился за колесо его инвалидного кресла. Это были полевые цветы. Любимые цветы сестры…

В коридоре стемнело окончательно.

Глава 3

«Меня зовут Джей… Я погубил всё, что любил и обещал оберегать.

Я родился в не самой богатой семье. Но родители всегда старались дать всё самое лучшее нам с сестрой-близнецом. Мы с ней похожи, но в то же время очень разные. Мама больше занималась с Евой. А отец, как кормилец и глава семьи, занимался мной, воспитывая меня защитником. Несмотря на это, характер мой был похож на мамин, а Ева унаследовала отцовский нрав.

Мы учились в одной школе и держались вместе. На выходных всегда старались куда-нибудь выбираться всей семьёй. Если коротко, у нас было беззаботное детство в приличной среднестатистической семье.

Однако беды случаются у всех. Не бывает, чтобы всё было гладко от начала и до конца. У судьбы всегда есть свои планы на нас.

Наш отец заболел раком и долго мучился с ним. Похоже, он просто ждал смерти, чтобы облегчить свои страдания. Ему уже хотелось поскорее закончить всё то, что уничтожало его каждую минуту. Даже несмотря на то, что у него были ещё маленькие дети – нам тогда было всего по двенадцать – и любящая жена. Он хотел уйти.

На смертном одре, в последние мгновения своей жизни, он говорил о том, как сильно любит нас. Говорил маме, что прожил самую счастливую жизнь с ней. Ещё он тогда сказал, что ни о чём не жалеет. Когда мама с сестрой со слезами попрощались с ним, он попросил меня задержаться.

– Джей… – было заметно, что ему больно говорить, каждый вдох давался ему с трудом. – Сынок…

– Па… – только и смог жалостливо выдавить я.

– Не стоит… – он попробовал вытереть мои слёзы. Но это было для него непосильным трудом. – Не стоит жалеть меня… Не стоит плакать по мне. У меня… отличная жена, прекрасные дети… Я, конечно, прожил великолепную жизнь… Не такую длинную, как хотелось… Но это было замечательно.

– Пап…

– Не надо, сынок… не надо… Я только хочу сказать, что ты должен помнить, чему я тебя учил… Ты сильный… Ты должен хранить свою семью… Береги её… Защищай свою сестру… В будущем защищай своих жену и детей, малыш. Это самое ценное, что у нас есть.

После этого отец приложил огромные усилия, чтобы подняться и поцеловать меня в лоб. Казалось, что именно для этого момента он копил все силы. Это самая запоминающаяся вещь в моей жизни. Больше ничего подобного не было.

Через пару часов отец умер. Мама отправила нас домой, а сама оставалась до самого конца со своим любимым мужем – с человеком, с которым сама судьба соединила её, чтобы потом так жестоко разлучить. С нашим отцом.

Когда мы с сестрой пришли домой, то не придумали ничего лучше, чем сесть в угол и сидеть в обнимку, пока кошмар не закончится. В тот день я её обнимал, как никогда раньше. Я прижал её к себе, не планируя отпускать. И не отпущу… Никогда».

Глава 4

Кое-как, в полной темноте, ощупью Джей добрался до ручки двери. В спешке он неловко подался вперёд и упал на пол, но тут же пополз, волоча за собой ноги и одной рукой затаскивая коляску. Извиваясь, подобно червю, он попытался закрыть дверь и тут же прищемил себе пальцы.

– Чёрт! – выругался он, прижимая руку к груди.

Наконец, игнорируя боль, Джей поставил коляску в исходное положение. С трудом забравшись в неё, он направился на кухню. Там никого не оказалось. Только его завтрак по-прежнему лежал на тарелке, он выглядел точно так же, как и в ту минуту, когда появился на столе. Он даже был таким же горячим.

Джей не раздумывая набросился на омлет и тосты. Ему жутко хотелось есть. Изголодавшись, он ел, стараясь жевать помедленнее, но не получалось. Он заглатывал пищу огромными кусками.

Несмотря на то, что Джей чувствовал зверский голод, в его памяти вдруг начали всплывать недавно пережитые моменты. Душа актёра в виде уродливого карлика, содранная с лица кожа, безобразный кровавый шмат – всё это встало перед ним, как наяву. Словно вместо омлета в тарелке лежали куски окровавленной плоти. Желудок вывернуло наизнанку. Всё, что он с жадностью поглощал, вышло, не задерживаясь.

Голова кружилась. Его бросило в пот. Хотелось, чтобы всё это закончилось. Но кошмар и не думал прекращаться.

В спальне, где он проснулся этим утром, было пусто и холодно. Ему казалось, что именно сейчас это самое холодное место на земле. Наверное, так оно и было. Сердце сжималось от тоски. В душе завязался какой-то тугой узел из страха, тревоги и отчаяния.

За окном Джей увидел чёрные грозовые тучи, они приближались, застилая свет. Скоро будет ливень. Где-то вдалеке сверкала молния, но грома не было слышно.

Джей снял с себя костюм и полностью разделся, такие процедуры до сих пор давались ему с трудом. Кое-как справившись с этой задачей, он повалился на кровать, случайно оттолкнув от себя коляску. Она откатилась достаточно далеко.

– Чёрт! – выругался он снова, приподнимаясь на руках.

Ночь обещала быть неспокойной. Так и вышло. Ему снился сон, в котором его окружили странные силуэты. Они были очень похожи на те, что встретились ему в коридоре. Безмолвные тени смотрели на него своими мертвенно-бледными глазницами, лишёнными какой-либо жизни. Джей шёл мимо этой страшной толпы.

Была тишина. Но Джею казалось, что лёгкое гудение исходит от их глазниц. Словно само их тусклое сияние издавало странный раздражающий звук.

В конце этого призрачного строя, там, где раньше была ржавая дверь, словно дирижёр перед оркестром, возвышался человек-тьма. Его ярко-зелёные глаза сверкали, как два драгоценных камня. Джею показалось, что тьма смотрит прямо в его душу.

Тень стала расти. Силуэты указывали своими костлявыми пальцами на Джея. Они словно обвиняли его в чём-то, но было неясно, в чём именно. Наконец послышался шёпот. Тысячи, десятки тысяч голосов что-то тихо говорили, еле слышно шелестя в мёртвой тишине. И они не переставали указывать на него. А тень всё росла и росла, разводя руки в стороны, словно готовилась принять его в объятия пустоты.

Джей проснулся в холодном поту. Наверное, он кричал во сне, а может быть, это ему только показалось. Дышать было трудно. На грудь словно давил какой-то неимоверно тяжёлый груз. Казалось, что вот-вот грудная клетка треснет от натуги – и тогда всё его тело превратится в кровавое месиво.

За окном, куда Джей решил взглянуть, чтобы успокоиться, всё так же надвигались тучи. Страшное движение чёрного покрывала не прекращалось, а дождь так и не полил. Всё так же сверкала молния, но грома по-прежнему не было слышно. Казалось, что ливень, который предвещали столь чёрные тучи, должен был вот-вот пролиться, но этот миг всё не наступал. Как будто за пару секунд до этого время остановилось в преддверии чего-то страшного.

Прищурившись во тьме, Джей увидел на журнальном столике подозрительно знакомую бутылку. Словно старинный друг, которого давно не было видно, махнул рукой издалека. Бутылка стояла почти на самом краю, Джею не составило труда дотянуться до неё. Рядом он увидел рокс – широкий стакан с толстым дном, предназначенный как раз для такого содержимого, что было в бутылке.

Джей не ошибся. Это оказался тот самый старинный друг, который всегда был рядом с ним. И в горе, и в радости. В самые яркие моменты жизни его сопровождал именно этот виски. Потому что Джей любил только «Джемесон». Дрожащими от страха руками он откупорил бутылку и налил виски в стакан. Рокс стремительно взметнулся вверх. Сладость во рту. Тепло в горле. Руки перестали дрожать. На душе стало уже не так паршиво. Захотелось ещё.

Наслаждение было недолгим. Всего пара стаканов – и он уже не мог бодрствовать. Тело обмякло и стало тяжёлым. Джей так и уснул, свесив голову и руки, лёжа на животе, на краю кровати.

Утром всё повторилось. От свиста чайника раскалывалась голова. Опять похмелье! А ведь ночью Джей не так уж и много выпил. Единственное, что его удивило по-настоящему, так это то, что он снова проснулся в исходном положении. Точно так же, как и в прошлое утро, хотя отчётливо помнил, что уснул поперёк кровати, на самом её краю.

Инвалидное кресло, ставшее за столь короткое время его верным спутником, опять было далеко. Как вчера, предательски откатилось от него к самой стене, так там и оставалось.

«Чёрт!» – выругался Джей про себя, но вслух ничего не сказал. Он уже понимал, что его ждёт. Ему не хотелось повторять ещё и это.

За окном всё так же собиралась гроза. Как и раньше, это было только преддверие страшного ливня, которое длилось уже бесконечно долго. Необычное поведение природы вселяло в его душу тревогу. Словно вот-вот должно произойти что-то страшное и почему-то пока не происходит, но всё вокруг уже замерло в ожидании.

Всё тело Джея охватила ледяная дрожь. Пора было действовать.

Послышался такой же глухой удар тела об пол, как и в прошлое утро. Боль в голове усилилась. Чайник на кухне продолжал надрывно свистеть.

Всё пришлось повторить заново: те же попытки забраться в коляску, то же самое пыхтение. Единственное отличие от вчерашнего дня заключалось в том, что его руки теперь сильно болели от перенапряжения.

Джей был готов идти на кухню. Встречать то же самое утро. Главное, чтобы не было больше таких искалеченных непонятных существ, как накануне. До сих пор, закрывая глаза, он видел ободранное лицо карлика. При мысли о событиях предыдущего дня Джея начало тошнить.

Глава 5. Ira

И вновь всё пошло словно по расписанию. После завтрака Джей вернулся в комнату. Его уже ждал новый, только что выглаженный костюм – ткань была ещё тёплая. Вчерашний костюм – а точнее, ворох окровавленных тряпок, который от него остался, – бесследно исчез.

Джею показалось, что в квартире всё же кто-то есть. Комнаты по-прежнему были пустынны. Он ещё раз огляделся вокруг, попытался позвать кого-нибудь или неожиданно повернуться туда, где мог находиться этот кто-то, – но снова никого не увидел. Либо незнакомец был слишком быстрым, либо Джей просто сходил с ума. Сам он уже склонялся ко второму варианту, хоть и надеялся, что первый всё-таки окажется верным.

Костюм был точь-в-точь такой же, как вчера. Джей оделся и стал ждать. Чтобы как-то отвлечься, он закрыл глаза и начал напевать песню – «Приведите меня домой, сельские дороги». Однако, хотел он того или нет, всё же это случилось вновь.

Раздался звонок в дверь.

Закрыв глаза, Джей надеялся, что, открыв их, он окажется в настоящем доме своей сестры и всё станет как раньше. Он услышит звонкие голоса детей, они подбегут и кинутся к нему в объятия. Он прижмёт их сильно-сильно! Не отпустит их. Не отпустит.

В дверь снова позвонили.

Джей изо всех сил зажмурил глаза и запел ещё громче, продолжая верить, что вот сейчас-то наваждение исчезнет. На пороге будет стоять Ева, она слегка улыбнётся ему уголком рта, а потом возьмёт его за руку…

Дверной звонок прозвенел более настойчиво.

…Она возьмёт его руку и скажет, что всё хорошо. Они будут обниматься долго-долго. Сжимая друг друга в объятиях изо всех сил…

Звонок стал ещё более длительным и настойчивым.

Он её не отпустит. И она его не отпустит. Всё будет хорошо. Брат и сестра…

В дверь уже звонили не переставая.

…Брат и сестра будут снова вместе. Одни против всего мира – только он и Ева. И дети. Его племянники.

– Приведите меня домо-ой, сельские-е до-оро-оги! – Джей распевал во всё горло, чтобы не слышать этот навязчивый звон, что раздавался из прихожей. – В то-о место-о, которо-ому я принадлежу-у!

Внезапно наступила тишина. Джей перестал петь. «Вот всё и закончилось», – успел подумать он. Но тут же понял, что ошибся.

Дверной звонок умолк. Вместо этого стены стали сотрясаться. Пол под ним зашатался и начал проваливаться. От неожиданности Джей закружился в своей коляске, в панике пытаясь удержаться руками за стены, чтобы хоть как-то избежать падения в бездну. На стенах, на потолке, на полу появились огромные трещины, из них вытекала багровая кровь.

Джей прижался к стене и закрыл глаза руками.

– Нет-нет-нет-нет-нет! – завопил он. – Я не хочу. Я не могу. Я сделаю! Я сделаю это! Я открою дверь! – последние слова он выкрикнул так отчаянно, словно принял вызов судьбы.

Все трещины и кровь моментально исчезли, словно ничего и не было.

Поняв правила игры, Джей направился в прихожую. Он ожидал встретить там всё что угодно. По дороге он гадал, какое отвратительное существо явится к нему на этот раз. И какую невероятную историю поведает эта душа.

Он открыл дверь.

Всё, к чему он готовился, мгновенно рухнуло, как карточный домик.

Перед ним предстало изуродованное существо бледно-зелёного цвета. Словно эта душа была пропитана ядом. Из безобразного тела торчали обломки костей. Они, словно раздробленные пики, разрывали кожу. Вокруг души хаотично метались осколки стекла. Они впивались в плоть, один за другим, причиняя существу неимоверную боль. Время от времени осколки вылетали из раны и снова выходили на свою орбиту, вращаясь вокруг души, а затем впивались опять, причиняя ещё большие страдания, чем прежде. Так повторялось раз за разом, и существу явно становилось всё больнее.

– Здравствуйте… – Джей запнулся, обратив внимание на то, что у души нет нижней челюсти, а язык свисает почти до живота и качается, словно маятник. – Здравствуйте, меня… меня зовут Джей. И на сегодня… – он набрал полную грудь воздуха. – И на сегодня я ваш проводник.

– Здра… гхрр-р-р… Здравствуйте-е… рхгх-хгхр…

«Как же она говорит?» – удивился Джей.

Жестом он указал направо – в другой конец коридора. Там уже виднелась железная дверь.

Душа поклонилась и направилась вперёд. Джей следовал за ней. Дорога показалась ему более удобной. Эта душа еле ковыляла, в отличие от вчерашнего уродца-актёра, и потому Джей не так сильно уставал работать руками, управляя коляской. Но натруженные мышцы всё равно ныли.

В самом начале пути душа молчала. Только отчаянно скулила: осколки битого стекла впивались всё глубже, разрывая остатки кожи. В какой-то момент душа завыла ещё громче, а затем начала тихонько бормотать. Она пыталась что-то сказать, но поначалу получалось у неё плохо.

– М-м-м-м… – наконец послышалось мычание. – М-мен-ня зовут Эл… Элис Дол…гс… Долгсон… Я Элис Долгсон. Мне двадцать один год… И я люблю Ричи…

– Что это значит? – шёпотом спросил Джей.

– Я люблю своего Ричи.

Джей ничего не понял. Он знал: раз душа заговорила, то скорее всего, она скоро расскажет, кто такой Ричи. Однако это оказалось сложнее, чем можно было себе представить.

– Меня… Меня зовут Элис Долгсон. Я люблю своего Ричи. Я его всегда любила. А-а-эх-х-х… – Осколки вышли из ран и закружились вокруг неё, образовав своеобразный купол. – Всегда… в детстве обо мне заботились и ограждали от всех бед. Папа и мама очень меня любили. Для них… для них я была маленькой принцессой. Отец особенно меня оберегал… В школе меня тоже все любили. Мне говорили, что я невероятно красивая, – голос её стал мягче, из страдальчески-рычащего он вдруг превратился в нежный молодой голосочек. Какой и должен быть у юной девушки. – Мальчики в школе не давали мне проходу. Они звали меня гулять, приглашали прокатиться на велосипеде или на самокате. Они дарили мне свои самые ценные сокровища: жвачки, машинки, игрушки, вкладыши.

Но все они меркли перед одним-единственным. Он был светловолосым, голубоглазым. Мой Ричи. Моя любовь, – она обняла сама себя, словно пыталась вспомнить объятия своего Ричи. – Он был красив. И я была красива. Но он долго не мог подойти ко мне.

Осколки прекратили вращаться и стали медленно впиваться в тело. Душа отчаянно застонала.

– Шло время. Я со многими мальчиками гуляла за ручку, иногда мы целовались. Только в щёчку! – вдруг добавила душа, словно боялась, что Джей подумает о ней что-то плохое. – Папа не разрешал по-другому. Да и мне ни с кем не хотелось «по-другому». Только с Ним, – она снова обняла себя.

Джею показалось, что, когда она вспоминала своего Ричи и говорила о нём, её боль становилась терпимее. Похоже, что она была счастлива, но что тогда произошло?

– После школы… после окончания школы… меня страшила одна только мысль, что я больше его не увижу. Мне было одиноко выходить в большой мир без этого голубоглазого красавчика, который каждый раз забывал, как говорить, как только я к нему подходила, – она хихикнула и продолжила свой рассказ. В её голосе звучала нежность. – Но в тот раз он не забыл, как говорить. И это изменило всё. Мы держались за руки. Мир словно замер вокруг нас, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Для меня это было настоящим счастьем. Наконец, я могла молча смотреть в его голубые глаза. Больше мне ничего не было нужно. «Завтра увидимся?» – спросил он, и я ответила, что мы обязательно встретимся завтра. После этого я просто порхала, – душа хотела изобразить руками лёгкие крылышки, но кости, что хрустели с каждым её движением, не дали ей это сделать.

Стены вокруг них постепенно поблёкли. Они оказались в помещении, где повсюду валялись старые грязные игрушки, стояли маленькие койки и без конца звучала какая-то детская песенка, словно на заевшей пластинке. Рядом с ними возникли маленькие силуэты. Это были призраки детей с пустыми мёртвыми глазницами. Каждый из них во что-то играл, баловался, кто-то за кем-то бегал. То и дело слышались детские вопли, и Джей невольно оглядывался по сторонам. Ему стало жутко.

– После этого мы стали встречаться, – легко вздохнула она и затрепетала, словно лепесток розы. Душа хотела покружиться на месте в наслаждении, но кости-пики, раздробленные, будто на неё наехала машина, не дали сделать задуманного. Она лишь застонала ещё сильнее. – Мы любили друг друга и даже не думали расставаться. Я просто дышала им. Мне хотелось проникнуть в него полностью и без остатка, раствориться в нём. Но мой отец не доверял ему. Он был против. Мама говорила, что главное – это счастье их дочери. Отец с этим соглашался, но постоянно фыркал в сторону Ричи, как только видел его. Папа даже не мог представить, как я любила Ричи. Если бы он сумел почувствовать то, что чувствую я рядом с Ричи, – он тоже полюбил бы его… Так же, как люблю его я.

Счастья стало больше: я забеременела. У меня под сердцем был прекраснейший плод нашей любви… – душа осеклась: осколки вышли из ран и снова начали вращаться вокруг. – Наше сокровище должно было стать доказательством нашей любви. В родильном доме, на кушетке, я мучилась от схваток. Мне было больно. Мне было плохо. Я думала, что скоро умру. Но я могла умереть только рядом с Ричи. И он был рядом, – она снова себя обняла. – Он меня поддерживал, он целовал меня в лоб, пока я мучилась с нашей крохой. Всё закончилось. Мне не сразу дали ребёнка. Малыша унесли, а главный врач куда-то вышел вместе с Ричи. Они разговаривали долго. Мне было плохо, я не понимала, где мой Ричи, где мой ребёнок. Где наша любовь? – душа всхлипнула. – Всё потемнело. Последнее, что я видела, – это как главный врач вернулся в палату один.

Джей заметил, что силуэты прекратили свои занятия. Теперь они смотрели на Джея и душу, которую он сопровождал. Их белые глазницы издавали гул. Это было отчётливо слышно.

«Я не могла с этим смириться. Боль пронзала не тело, а само сердце. За всё время, за весь этот проклятый вечер ко мне ни разу не приходил Ричи. Я его люблю. И он любит меня. Почему он не пришёл?

Мне плохо. Мне больно, Ричи. Как ты этого не понимаешь? Мне так плохо! Приди, пожалуйста. Приди, Ричи!

Я не могла вынести это. Каждый день в этой отвратительной клоаке, где вопят и орут чужие отпрыски, мне становится всё труднее и труднее жить.

Ричи не приходит. Мне страшно.

Каждый раз я подхожу к кроватке и вижу это. Он уродлив. Он отвратителен. Я хотела его выбросить, как только очнулась после родов. Но врачи меня остановили. Я думала, это не может быть нашим с Ричи ребёнком. Оказалось – может. Мне говорили, что я в любом случае имею право отказаться от него. Но родители настояли, чтобы он жил с нами.

Я не хотела этого. Это не ребёнок. Это не плод нашей прекрасной любви. Он должен был родиться прелестным! А получилось вот это. Я… я его ненавижу.

Мои родители говорили, что будут мне помогать несмотря ни на что. Я переехала к ним. Они ухаживали за мной каждый день: брали ребёнка на себя, и кто-то из них сидел со мной. Постоянно что-то мне объясняли, утешали. Говорили, что мой сын прекрасен, и сюсюкались с ним. Но без Ричи он был уродлив. Он был мне не нужен.

Несмотря ни на что, я люблю Ричи.

Этого ребёнка я ненавижу.

– Элис, доченька моя, – говорила мама. – Это всего лишь небольшой дефект лица. Это лечится.

– В наше время возможно всё, – добавлял отец.

Но они никак не могли понять, что этот ублюдочный, уродливый отпрыск просто не достоин нашей любви. Это существо не должно было рождаться никогда!

Ричи всё так же не отвечал. Я ходила к нему домой, но никто не открывал. Я звонила ему – даже гудков не было. Я плакала ночами. Я бы выкинула это существо, что разрушило и отняло у меня любовь всей моей жизни.

Ненавижу его!

Он не должен был рождаться.

Он сломал мою жизнь. Из-за него я начала терять волосы. Из-за него моё тело стало дряблым и неряшливым. Я стала безобразной только из-за него! Вот за что я ненавижу это отродье! Оно отняло у меня красоту. Оно отняло у меня Ричи.

И вот однажды, когда папа ушёл на работу, а мама отправилась на кухню готовить еду этому вечно орущему созданию… Я не спала. Я давно уже не спала нормально.

Я взяла подушку… Мне всего-то нужно было взять подушку и положить её куда надо… Я это сделала… Накрыла подушкой это отвратительное существо… Со всей силы, чтоб оно чувствовало мою ненависть к его существованию. Я навалилась на него, прижимая подушку. А затем резко надавила один раз…

Услышав хруст и какое-то последнее кряканье, я вздохнула с облегчением… Мне стало лучше… Но не совсем…

Последний штрих – сделать так, чтобы Ричи, моя любовь, мой свет в этом мрачном мире, узнал, как мне плохо без него. Что без него я ненавижу абсолютно всё. Даже своё собственное существование.

Услышав шаги мамы, которая возвращалась из кухни, я побежала к окну и больше не задерживалась. Я ненавижу всё…»

– Нет…

Они были уже почти в конце коридора. Повисла гробовая тишина, лишь гудение глазниц и мёртвые взгляды силуэтов. Душа стояла спиной к нему, глядя на старую ржавую дверь.

– Ты не могла этого сделать, – шептал Джей. – Ты не могла…

Душа какое-то время молчала. Затем раздалось хихиканье, которое вскоре переросло в злобный смех безумца.

– Если бы… если бы меня вернули в тот день – я совершила бы это в более жестокой форме. Я ненавижу это отвратительное существо, что только гадит и орёт. Ненавижу! – кричала она уже не своим голосом. От ужаса у Джея затряслись руки. – Я раздавила бы его. Я бы вдавливала его уродливое лицо в стену, в пол. Я бы смеялась и радовалась в этот момент, слыша его вопли.

– Ты тварь! – крикнул Джей. Он до сих пор не мог поверить в рассказанное. Ему словно выворачивали сердце.

– Но я люблю только Ричи… – обернувшись, сказала она своим прежним ласковым голосочком. Тем же прекрасным голосом влюблённой девушки.

Снова повисла тишина. Силуэты молча смотрели на них. На столе лежала записка. Джей протянул было руку, но его остановил грохот. Душа стала долбиться в дверь, выламывая её. Она хотела к своему Ричи. А ребёнок, чьё существование просто не могло быть ошибкой, стал жертвой ненависти столь жестокой юной женщины. При жизни её душа хотела романтической любви. Ей не нужен был ребёнок. Но, отдавшись эйфории и, возможно, боясь потерять возлюбленного, она думала, что ребёнок сделает их чувства ещё сильнее. Позволит им подняться к вратам рая…

Душа не прекращала долбиться.

– Тебе надо принести жертву, – сказал Джей.

– Пусть возьмут того отпрыска! – выкрикнула она. Осколки остановились. Они больше не двигались, так и застряв в теле.

– Ты не понимаешь. Надо оставить жертву, что-то из своей плоти, – объяснял Джей. – Ты должна вытащить осколки и вырезать себе живот. «Опустоши чрево» – так тут написано.

Живот был единственным местом на её теле, которое осталось целым, скорее всего именно для этой церемонии.

– Пошёл прочь! – завопила душа. – Не трогай меня! Где мой Ричи?!

– Нет его здесь… Ты умерла. Ты должна…

Джей даже спиной чувствовал, что позади, в начале коридора, сгущаются тени. Он понял это, когда увидел, что силуэты сами по себе стали дёргаться.

– Слушай… – начал было он.

– Отвали! – Она с силой оттолкнула его и закричала: – Я ненавижу это существо! Ненавижу! Ненавижу-у-у! НЕНАВИЖУ!

Эти дикие вопли были не похожи на голос живого существа. Казалось, что сам гнев говорит за неё. И это пугало.

Джей стоял по левую сторону коридора, повернувшись спиной к тьме, что подступала к ним всё ближе. Его тело оцепенело, а душа была объята ужасом. Холод и страх сковали его.

Уже знакомый силуэт снова собрался из сгустков тьмы и, блеснув ярко-зелёными глазами, рванул в их сторону. Мрачное существо резко схватило душу за горло, вырвало у неё язык и швырнуло его под ноги Джею. Язык трепыхался, словно рыба, выброшенная на сушу. Затем тень начала бить искалеченную душу матери-убийцы об стены и об дверь, а потом прижала к полу, вдавливая со всей силы. Джей был поражён небывалой мощью призрачного скелета с зелёными глазами. Затем сгусток тьмы устремился в начало коридора, всё так же прижимая душу к полу и оставляя после себя кровавую дорожку. Как только они достигли исходной точки, скелет столь же резко метнулся обратно к Джею. Дверь была уже открыта.