Сын войны бесплатное чтение

Рожденный для войны

4-ый месяц 1187 год.

С самого рождения я подавал знаки силы, непоколебимости и доминирования. Беременность моей матери была нелегкой: ей приходилось выносить меня внутри, одновременно сталкиваясь с тяготами внешнего мира. Еще тогда, в животе, – я знал, что способен добиться всего, о чем мечтаю. В стремлении пробиться к свету, я, невольно причиняя ей страдания, пытался вырваться на свободу. И когда пришел тот час, я сам вырвался из утробы матери и закричал, и мой рев, подобно яростному медведю, заполнил пространство, желая захватить этот мир.

Акушерки замерли, пораженные силой моего крика. Они шептались, что никогда не слышали ничего подобного от новорожденного. Но я не обращал на них внимания. Я чувствовал, что мое предназначение намного больше, чем просто лежать в пеленках и пить молоко своей матери. Я должен был изменить мир, сделать его лучше, справедливее и сильнее.

Разумеется, первые годы были полны испытаний. Я учился ходить, говорить, понимать этот сложный мир вокруг меня. Но даже в этих младенческих шагах, моя воля проявлялась с необычайной силой. Если я чего-то хотел, я добивался этого любой ценой. Будь то любимая игрушка, внимание матери или просто возможность поползать по полу в новом направлении, я не сдавался, пока не получал желаемое. Мои родители, уставшие, но любящие, лишь качали головами, предрекая мне великое будущее.

Шли годы, и моя сила росла. Я занимался спортом, учился, читал книги – всегда стремясь к совершенству. Я был лидером в училище, защитником слабых, и примером для подражания. Моя уверенность в себе была непоколебима, и я знал, что смогу преодолеть любые препятствия. Я готовился к чему-то большему, к чему-то грандиозному. Я чувствовал, что моя судьба ждет меня, и я должен быть готов ответить на ее зов.

В стенах училища магии нас учили, что война – единственный путь к мировому порядку. Это слово завораживало меня, приковывало к себе, становилось одержимостью. Когда приходилось вступать в схватки на заднем дворе со сверстниками, чтобы испытать свою магическую силу, я всегда произносил:

«Объявляю тебе войну!»

Так и прозвали меня – Человек Война.

Однако магия пленила меня гораздо больше. Я стремился постичь ее во всем многообразии, но учителя неустанно сдерживали мой пыл, утверждая, что мне еще рано познавать такие заклинания. Но это не могло меня остановить. Друзья могли найти меня лишь в двух местах: на спортивной площадке и в библиотеке. Я читал, много читал. Никто не осознавал, что может произойти. Пока все играли в свои игрушки, я углублялся в тома о тяжелой магии, понимая, что терпение и усердие – ключи к моей мечте.

И вот, однажды, в древней пыльной книге я нашел заклинание, которое, как мне казалось, могло изменить мир. Оно говорило о возможности подчинения стихий, о контроле над самой природой. Я понимал, что оно опасно, что оно может причинить вред, но жажда знаний, стремление к силе пересилили страх. Втайне от всех, я начал практиковать его, сначала робко и неуверенно, а затем все более и более смело.

Первые попытки были неудачными. Магия вырывалась из-под контроля, искрила и шипела, угрожая сжечь все вокруг. Но я не сдавался. Я повторял заклинание снова и снова, с каждой попыткой все лучше понимая его суть, чувствуя, как сила стихий проникает в меня, наполняет меня изнутри. И наконец, однажды ночью, когда луна стояла высоко в небе, мне это удалось. Я почувствовал, как ветер подчиняется моей воле, как огонь горит по моему желанию, как земля дрожит под моими ногами. Я стал сильнее, чем когда-либо прежде. Человек Война обрел истинное могущество.

Однако это лишь подтолкнуло меня к еще большим открытиям. Контроль над стихиями было лишь началом. Я хотел познать тайны самой жизни и смерти, открыть врата в другие миры. И я знал, где искать ответы. В Запретной Библиотеке, куда вход был строго воспрещен, где хранились самые опасные и могущественные заклинания, где таились знания, способные изменить ход истории. И я знал, что рано или поздно, проникну туда. Судьба ждет меня.

В моем классе я не был единственным одаренным. Худой парнишка Зинор, которого однажды смог спасти от яростного тигра, притаившегося в зарослях городского парка. Да, дикие звери не страшились наших городов и деревень, иногда проникая даже в самый центр городской площади. Хотя Зинор был старше меня на целых десять лет, мы с ним быстро подружились. Он стал для меня верным другом, на которого я всегда мог положиться. Магия давалась ему с гораздо большей легкостью, чем мне; не знаю, с чем это связано, возможно, его природа так предначертана. Во мне таились сила и упорство, а в нем – знания и созидание. Он был словно противоположностью, или, скорее, дополнением недостающих граней моей личности.

Мы всегда шли бок о бок и поступили в одну академию магии. Он помогал мне изучать техники, которые нужно было сдавать на экзаменах. Однако, поступление в академию лишь обострило мое стремление к запретным знаниям. Пока остальные студенты корпели над классическими трактатами и оттачивали простейшие заклинания щита, я выискивал любые намеки, касающиеся Запретной Библиотеки. Слухи ходили разные: кто-то говорил о легионах демонов, охраняющих вход, кто-то о лабиринтах, меняющих свою структуру каждый час, а кто-то о проклятии, обрекающем нарушителя на вечное заточение в иллюзорной реальности. Чем страшнее были истории, тем сильнее меня влекло туда.

Зинор, видя мою одержимость, пытался меня образумить. Он напоминал о кодексе академии, о последствиях нарушения запретов, о том, что знания не всегда делают человека лучше. Но я был глух к его рациональным доводам. Во мне горел огонь, который необходимо было утолить. И Зинор, как истинный друг, перестал меня разубеждать. Вместо этого он предложил помощь. «Если ты полон решимости, – сказал он однажды, – я помогу тебе подготовиться. Знание ловушек и заклинаний – ключ к успеху. И если кто-то должен рисковать жизнью, то лучше, чтобы это был не только ты.»

Так мы начали тайно изучать структуру академии, расположение тайных проходов, графики патрулей. Зинор был гением планирования, он умел просчитать риски и находить слабые места даже в самой защищенной системе лабиринтов. Он добывал древние карты и схемы, анализировал архивные записи и даже подкупал отдельных служащих, чтобы получить хоть какую-то информацию о Библиотеке. Параллельно с этим мы совершенствовали наши магические навыки, оттачивая заклинания до такой степени, чтобы они могли сломить любую защиту. Долгое время ночные бдения и секретные эксперименты стали нашим обычным делом. Мы готовились к тому, чего еще не знали, но уже чувствовали, что судьба наша где-то там, за тяжелыми дверями Запретной Библиотеки.

Юность

7-ой месяц 1205 год.

Когда я подрос, моего отца уже не стало. Он пал жертвой божественных сил, в которые верит народ Кринагии. Некогда богов было немного, но теперь их количество стремительно растет. Эксилионцы никогда не исповедовали веры в божества, и в моем родном городе Фуром религия под запретом, как у них магия. Эти язычники никогда не станут нашими союзниками.

Он пал в бою с Кринагским народом, но истинным убийцей стал не клинок, а воля богов, безжалостно оборвавших его жизнь. Знали ли они, что он – прародитель дитя, несущего в себе дремлющую силу? Предчувствовали ли, какое могучее потомство он способен породить? Во мне текла его кровь, его сила, его мощь. Я – плод его доблести и его трагедии.

Осиротев рано, я вырос среди суровых гор Фурома, закаляя тело и дух. Каждый удар молота по наковальне, каждый взмах меча на тренировочной площадке отзывался во мне эхом отцовской отваги. Я учился у лучших воинов нашего народа, постигая искусство боя и стратегии, чтобы однажды отомстить за его смерть и защитить свой народ от религиозного фанатизма Кринагии.

Я помнил рассказы о старых временах, когда Эксилионцы жили в мире и согласии с природой. Но Кринагцы, ведомые своими богами, вторгались на наши земли. Они разрушали наши святыни магической энергии, оскверняли наши традиции и пытались обратить нас в свою веру. Но Эксилионцы никогда не склонялись перед ними. Мы сражались за свою свободу, за свою землю, за магию.

И я стал одним из тех воинов, кто поклялся защищать Фуром до последней капли крови. Я оттачивал свои навыки, изучал историю наших врагов и готовился к тому дню, когда смогу встать во главе армии и раз и навсегда положить конец вражеской силе. Я знал, что это будет трудная и опасная борьба, но я был готов пожертвовать всем ради свободы своего народа.

Однажды, когда я тренировался в пустошах, я почувствовал в себе странную силу. Она исходила изнутри, наполняя меня энергией и мощью. Я понял, что это та самая дремлющая сила, о которой говорили старейшины, сила, унаследованная от отца, сила, способная изменить ход войны. Я начал учиться контролировать эту силу, использовать ее во благо своего народа. Я знал, что это мой шанс отомстить за отца.

Я – воин, я – лидер, я – надежда моего народа. Я – плод доблести и трагедии, дитя, несущее в себе дремлющую силу. И я не остановлюсь, пока Кринагия не будет повержена. Я готов отдать жизнь ради мести за смерть отца. Я готов взлететь на небеса, к той самой Твердыне Небес, где обитает величественный бог, и сразить его. Желание одолеть всех их переполняет меня.

Но Зинор постоянно твердил мне, что это безнадежно. Они неуязвимы. Каждая смерть бога воскрешает его вновь. Он изучал их культуру и с точностью утверждал, что боги способны возвращаться из мира мертвых. Я не верю в этот мир.

Кринагский народ носит эмблему дракона, кусающего себя за хвост, который символизирует бесконечную жизнь, жизнь после смерти. Эти люди превыше всего ценят традиции, что связаны с богами. Даже когда из Подземного мира приходят боги, насылающие Кровавую Луну, они устраивают фестивали. Хотя это может показаться геноцидом мирного населения. Возможно, темные боги уменьшают общее численное население, чтобы содержать меньшую массу. Их культура заставляет задуматься, насколько различные могут быть народы, разделенные обширными просторами леса Крин.

Зинор поведал мне многое о богах, которые обитают в небесах. О главном из них, Рогоне, боге с пятью женами-мастерицами, которые создают действительно уникальное оружие, способное разрезать ткань реальности. Да, я сам наблюдал такое. Брешь в небе, созданная одним из клинков. Я всегда мечтал заполучить один из божественных артефактов, но меня бы сочли язычником.

Согласно верованиям Кринагии, эти боги не пришли на землю случайно. Дракон, летающий вокруг солнца и охраняющий его, однажды решил укусить солнечное светило. И он это сделал. Из солнечного света возникли три луча, упавшие на гору Эйскал, породившие трех самых могущественных богов: Рогона, Осияту и Атропиуса. Зинор постоянно напоминал, что они олицетворяют мировой баланс – светлую, нейтральную и темную сторону. Сколько бы я ни старался не верить в это, но это правда. Так они и существуют. Вечная борьба между Рогоном и Атропиусом привела к появлению людей. Каждая пролитая капля божественной крови порождала разные умы – светлые или темные. Так возникло деление людей на добро и зло. Осията не участвовала в борьбе, однако, как утверждал Зинор, она была самой могущественной среди них. Атропиус ушел в глубины земли, создав свой Подземный мир, в то время как Рогон вырвал верхушку горы Эйскал и бросил ее в небесные выси, где воздвиг Твердыню Небес. Осията осталась обитать в полном одиночестве на этой возвышенности.

Знание Зинора было обширным и часто нежелательным. Я хотел слышать о слабостях богов, о способах их уничтожить. Вместо этого он повторял о нерушимости мироздания, о неизбежности конфликта между светом и тьмой. Он говорил, что мое желание мести лишено смысла, ведь смерть отца лишь звено в бесконечной цепи событий, предопределенных волей богов. Но я отказывался признать его правоту. Моя ненависть была сильнее любой божественной предопределенности.

Я начал самостоятельно тренироваться денно и нощно, оттачивая свое мастерство владения мечом. Я изучал труды по новой и старой, тактике и стратегии, стремясь найти способ перехитрить бессмертных. Я искал любую информацию, которая могла бы помочь мне в моей безумной миссии. Мне было все равно, что меня считают безумцем. Я готов был пойти на любой риск, лишь бы добиться своей цели.

Однажды я услышал о древнем артефакте, спрятанном глубоко в Запретных Лесах Крина. Говорили, что он способен наделять смертного божественной силой. Это был мой шанс. Если мне удастся завладеть этим артефактом, я смогу бросить вызов Рогону и его приспешникам. Я собрал небольшой отряд, состоящий из таких же изгоев, мотивированных ненавистью к Кринагии, и отправился в самое сердце божественного отродья.

Путь в Леса Крина был усеян костями и предупреждениями. Местные жители избегали их, пересказывая истории о заблудших душах, поглощенных тьмой. Говорили, что лес сам дышит гневом богов, выискивая тех, кто осмеливается нарушить их покой. Мои спутники, несмотря на свою браваду, чувствовали, как их охватывает тревога. Но жажда мести и надежда на обретение силы гнали нас вперед.

Мы продвигались сквозь сплетение колючих кустов и густых деревьев, чувствуя, как воздух становится тяжелее с каждым шагом. Странные звуки преследовали нас, шепот, смех и стоны, играющие с нашим разумом. Однажды ночью на нас напали лесные твари, мерзкие создания, искаженные силой богов. Мы сражались с отчаянием, понимая, что проигрыш означает не только смерть, но и вечные муки, уготованные заблудшим в этих проклятых лесах.

Как бы то ни было, нам помогло лесное создание. Местные его назвали Лесной путник. Он всегда помогал людям, которые бродят по лесу. Но мой отряд был повержен, даже мои навыки магии и боевого искусства, которые я оттачивал с младенчества, не смогли спасти их. Лесной путник предложил мне изучить силу леса. Я сначала не понимал о какой силе идет речь, пока он не начал меня тренировать. Его первоначальная тренировка заключалась в изучении природных способностей животных, так он учил меня следить за птицами. Я придал этому огромное терпение, следить за птицей зимородком не просто. Они невероятно быстры.

– Скорость реакции зимородка, мгновенная и точная, словно вспышка. – сказал Лесной путник.

Я тренировался в борьбе с быстрыми противниками, такими как хищные птицы и змеи, что помогло мне развить молниеносную реакцию. Каждый день я сидел, глядя на зимородка, полагаясь на свою концентрацию. Он был невероятно стремителен, и мне нужно было выхватить крошечную рыбешку быстрее, чем он метнет свой острый клюв. Лесной путник молча наблюдал, его лицо маске оставалось непроницаемым. Однажды, когда солнце уже клонилось к закату, зимородок спикировал в воду. В этот раз я не просто увидел, как он это сделал, я почувствовал это. Будто сам стал частью его стремительного падения, ощутил брызги воды на лице и триумф охоты.

– Если ты сможешь схватить зимородка, до того как он нырнет, то ты освоишь новый навык, – сказал Лесной путник. – Я позабочусь об этом.

Сначала мне казалось, что это почти невозможно, но, упорно тренируясь, я вдруг осознал, что способен на это. Эти птицы порхали у самого побережья, где лес встречался с морем, превращая каждую секунду в напряженное ожидание. Это место было не только опасным для долгих размышлений, но и таило в себе риск получить травму от остроносого клюва стремительного маленького охотника.

После многочисленных безуспешных попыток, после бесконечных мимолетных шансов поймать их, я начал впитывать в себя их молниеносные реакции и невообразимую скорость. Они действительно пронзали воздух, словно стрела, оставляя за собой только шлейф ряби. И в глубине души я знал, что природа наградит меня за это испытание.

Когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багряные и золотые тона, я почувствовал, как все мои чувства обострились до предела. Морской бриз нес соленый запах водорослей, а шум волн убаюкивал берег. Зимородок, словно яркая драгоценность, завис в воздухе над самой водой. Он был ближе, чем обычно, будто испытывал меня.

Не было времени на раздумья. Инстинкт взял верх. Я бросился вперед, словно хищник, сливаясь с движением ветра и воды. Моя рука вытянулась, и в этот самый момент зимородок ринулся вниз, к серебристой глади моря. Казалось, время остановилось. Я чувствовал, как мои пальцы касаются его оперения, мгновение, которое решит все.

И вот он, в моей руке. Небольшое, трепещущее создание, полное энергии и жизни. Я ощутил легкий укол от его клюва, скорее удивление, чем агрессию. Смотря в его маленькие, бусинки глаз, я понял, что Лесной путник говорил правду. Я обрел не просто новый навык, я стал частью этого мира, его движения, его ритма. Я понял его язык, его тайны.

Осторожно разжав пальцы, я выпустил зимородка. Он взмыл в воздух, на мгновение завис, будто благодаря меня, и скрылся в лучах заходящего солнца. В душе воцарилось спокойствие и тихая радость.

После этого что-то изменилось. Мои рефлексы обострились, зрение стало острее, и я мог предвидеть движения даже самых быстрых существ. Лесной путник начал обучать меня другим аспектам лесной силы.

Следующим этапом стало понимание силы корней. Лесной путник заставлял меня часами сидеть у старых дубов, прикасаясь к их коре и закрывая глаза. Сначала я чувствовал только шершавость и холод, но со временем начал ощущать пульсацию, медленный, неумолимый ритм жизни, пронизывающий землю. Он учил меня чувствовать связь между всеми живыми существами леса, как огромная грибница связывает деревья, питая и поддерживая их. Эта связь дала мне невиданную ранее устойчивость, способность черпать силу из самой земли.

Лесной путник побуждал меня есть частицы коры дуба, чтобы стать еще ближе к природе, постигнуть самую суть деревьев и их тайной жизни. Вкус коры был горьким, землистым, но я глотал ее, словно принимал лекарство, прописанное самой природой. С каждым днем, проведенным в лесу, я чувствовал, как растворяюсь в нем, становлюсь его частью. Городские воспоминания тускнели, их острота стиралась, словно песок, уносимый ветром. Меня больше не мучили амбиции, сомнения – осталась лишь тихая радость бытия, единение с миром.

Временами мне казалось, что я вижу, как корни дубов, словно живые змеи, пронизывают почву, сплетаются между собой, образуя сложную, непостижимую сеть. Я ощущал, как эта сеть расширяется, охватывает весь лес, всю землю, и я – маленькая, но важная часть этой огромной, живой системы. Лесной путник молча наблюдал за моими преображениями, его глаза светились мудростью и пониманием. Он не требовал от меня ничего, кроме искренней любви к лесу.

Однажды он подвел меня к старому, поваленному дереву, чьи корни, вырванные из земли, обнажились и вздымались к небу, словно когти гигантского зверя. Он прикоснулся к одному из этих корней и сказал:

– Здесь, в этом переплетении, скрыта самая суть леса. Здесь сплетается сила и слабость, свет и тьма. Почувствуй это, и ты поймешь все.

Я закрыл глаза и прикоснулся к корню, и в тот же миг меня захлестнула волна ощущений, такая сильная и всепоглощающая, что я едва не потерял сознание. Я увидел и услышал все, что когда-либо происходило в этом лесу – шелест листьев под ветром, пение птиц, хруст сломанных веток под ногами зверей, шепот корней, переговаривающихся между собой. Я почувствовал боль умирающего дерева и радость нового ростка, пробивающегося сквозь землю. Я стал частью этого вечного круговорота жизни и смерти, частью леса, частью земли.

После корней пришло время ветра. Лесной путник объяснил, что ветер – это не просто владение магией, навыками которыми я владею – это голос леса, несущий запахи, предупреждения и тайны. Он заставлял меня бегать сквозь чащу, чувствуя дуновение ветра на коже, пытаясь предугадать его направление и силу. Так я научился читать лес, видеть перемены в погоде задолго до их наступления, понимать, где скрывается опасность. Сила ветра никогда не открывалась мне так сильно, что же мне бы открыл огонь? Лесной ветер научил меня гибкости и адаптации, умению меняться вместе с обстоятельствами.

Я умолял путника даровать мне способность видеть в ночи как сова, а в дневном свете как ястреб. Но Лесной путник ответил, что это слишком опасно.

– Для того чтобы ты мог понимать лес как ночью, так и днем, мне нужно вынуть твои глаза. Но за это ты должен поймать мне одну сову и одного ястреба, и только тогда я смогу изменить твое зрение.

Я замер. Предложение звучало дико, почти безумно. Но в глазах Лесного путника не было ни намека на шутку. Лишь твердая решимость и какая-то странная, потусторонняя мудрость. Я знал, что он не говорит пустых слов. И я действительно хотел видеть лес так, как он, ощущать его всем телом, понимать его без слов. Но цена казалась непомерной.

Поймать сову и ястреба… Невозможно? Может быть. Но я уже видел, как путник управляется с дикими зверями, как они подчиняются его воле. Он был частью этого леса, а я лишь гостем, стремящимся стать своим. Готов ли я заплатить такую цену за эти изменения? Готов ли лишиться своего прежнего зрения, доверившись этому странному, но мудрому человеку? Вопросы роились в голове, не давая покоя.

Я смотрел на темнеющий лес, слушал шепот ветра, проносящегося сквозь деревья. Ветер, который я учился понимать. Ветер, который принес это странное предложение. И я принял решение.

– Я поймаю их, – сказал я путнику, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Я принесу тебе сову и ястреба.

Лесной путник кивнул, в глазах его маски мелькнула едва заметная искорка.

– Тогда готовься. Путь будет долгим и трудным. Но лес поможет тебе, если ты будешь слушать его.

Он развернулся и пошел вглубь леса, растворяясь в сумраке, оставляя меня наедине со своим решением и задачей, казавшейся невыполнимой. Я начал изучать лес заново, скрупулезно, внимательно. Читал следы на земле, прислушивался к крикам птиц, пытался уловить малейшие изменения в поведении животных. Я должен был стать не просто наблюдателем, но охотником, знающим повадки своей добычи до мельчайших деталей.

Дни превратились в недели. Я ставил ловушки, но сова и ястреб обходили их стороной, словно чувствовали подвох. Я пытался подкрасться к ним, но они исчезали в кронах деревьев, прежде чем я успевал сделать хоть шаг. Лес испытывал меня, проверял мою решимость. Иногда я чувствовал отчаяние, желание все бросить и вернуться к своей прежней, спокойной жизни. Но образ Лесного путника, его мудрый взгляд, возвращали меня к цели. Я знал, что должен продолжать.

Однажды, под вечер, я нашел перо. Большое, бурое перо, явно принадлежавшее ястребу. Оно лежало на земле, словно послание. Я поднял его, почувствовал его гладкую поверхность, его легкий вес. И вдруг понял. Я не должен охотиться на них, как на дичь. Я должен заслужить их доверие. Я начал приносить в лес дары: свежие плоды, пойманную рыбу, блестящие камушки. Я оставлял их на видных местах, надеясь, что сова и ястреб заметят мое подношение.

Прошло несколько дней. И однажды, вернувшись на место, где оставил дары, я увидел, что они тронуты. Фрукты были надкусаны, рыба – обглодана, камни – переложены. Я понял, что они приняли мой дар. Я приблизился к своей цели. Теперь оставалось только дождаться момента, когда они позволят мне подойти ближе.

Я продолжал оставлять дары, постепенно сокращая расстояние до места, где, как я подозревал, они обитают. И вот, однажды, я увидел ее. Сова, огромная и величественная, сидела на ветке дерева, всего в нескольких метрах от меня. Ее глаза, золотистые и проницательные, смотрели прямо на меня. Я замер, боясь спугнуть ее малейшим движением. Я чувствовал, как сердце бешено колотится в груди.

Несколько долгих минут мы смотрели друг на друга. Казалось, время остановилось. Затем, сова моргнула, словно давая мне знак. Она не улетела. Я медленно протянул руку, предлагая ей последний дар – сочную ягоду малины. Сова наклонила голову, рассматривая угощение. И, к моему изумлению, она слетела с ветки и взяла ягоду прямо из моей руки.

В этот момент я понял, что достиг своей цели. Я заслужил доверие лесных стражей. Не силой и хитростью, а терпением и уважением. Лес больше не был для меня враждебной территорией, а стал союзником. Я чувствовал себя частью этого мира, связанным с ним невидимыми нитями.

Лесной путник сказал:

– Теперь, когда ты завоевал их доверие, я смогу сменить тебе один глаз совы и один глаз ястреба, приготовься, это будет не очень приятно.

Сердце мое замерло, но не от страха, а от предчувствия неизбежного. Доверие доверием, но цена его оказалась неожиданно высокой. Я знал, что Лесной путник не шутит. В его словах звучала древняя мудрость и незыблемая воля леса.

Он подошел ко мне, его движения были плавными и уверенными, как у хищника. Из-за пояса он достал два тонких, серебристых ножа. Глаза его, обычно скрытые под маской, сейчас горели странным, неземным огнем. Я закрыл глаза, готовясь к боли, но он их расширил вновь.

Вспышка, острая, как удар молнии, пронзила мое сознание. Мир перевернулся, цвета стали ярче, звуки – отчетливее. Боль была невыносимой, но кратковременной. Когда я открыл глаза, мир выглядел иначе. Левый глаз видел мир глазами совы – в приглушенных тонах, но с невероятной остротой в полумраке. Правый же глаз воспринимал мир глазами ястреба – с потрясающей четкостью и дальностью. Я видел каждую травинку, каждую веточку, каждого насекомого в радиусе нескольких сотен метров.

Я поблагодарил лесного путника, хотя слов не находилось.

– Со временем твои глаза адаптируются и объединятся силой, так ты сможешь видеть обоими глазами ночью, как сова, и днем, как ястреб. Сначала тебе нужно подождать, когда все приживется.

В конце этого этапа обучения Лесной путник сказал:

– Теперь ты – часть леса, а лес – часть тебя. Используй эти силы мудро, защищай тех, кто слаб, и помни, что баланс – это ключ к гармонии.

Он исчез в зарослях, оставив меня одного, но я больше не чувствовал себя одиноким. Я чувствовал лес внутри себя, его пульс, его силу. Теперь я знал, что смогу отомстить за свой отряд и восстановить справедливость. Я стал лесным воином.

Первым делом я вернулся к месту гибели моего отряда. Поляна, некогда усеянная телами моих товарищей, заросла высокой травой, словно природа пыталась скрыть следы зверства. Но земля помнила. Я лег на нее, прижавшись щекой к холодной почве, и призвал ветер. Он зашелестел в траве, прошептал имена погибших, поведал о страхе и боли, которые они испытали в последние минуты жизни. Ветер указал направление, куда скрылись хищные твари. Они двигались на запад, к нищей деревне, куда по рассказам Зинора отправляли людей, обладающие слабой магией.

Путь к деревне лежал через густой лес, знакомый мне теперь как свои пять пальцев. Я двигался бесшумно, подобно тени, сливаясь с деревьями. Корни давали мне силы, ветер предупреждал об опасностях. Я избегал открытых мест, предпочитая передвигаться по оврагам и густым зарослям. Лес был моим союзником, мои глаза видели в темноте, а уши слышали малейший шорох. Я стал охотником, а те, кто убил моих друзей, добычей.

Догнав первую колонну стаи кошмарных волков, я внимательнее изучил их. Они двигались с равномерной строгостью, след в след, как боевой отряд, готовый к битве. Впереди шли самые старые и матерые волки, обремененные опытом, но вряд ли полезные для стаи. За ними следовали молодые, полные силы и энергии воины, а в самом сердце колонны находились самые ценные – матери с их детенышами. Позади их шагали более взрослые волки, по силе не уступающие молодым, охраняя тыл. В завершение цепи шел вожак стаи, зорко следящий за каждым, чтобы никто не отстал и не свернул с пути. Его глаза были налиты алым цветом, словно кровь, и в их глубине ощущалась сила темной богини, превышающая все естественные и природные пределы. Я знал, что нужно уничтожить эту стаю и отомстить за мой отряд, покарав этих рассчитывающих на свою власть волков.

Мне нужно задействовать свои магические умения и те, что мне подарил лес. Реакция зимородка и зрение ястреба, понимание лесного пространства – пора начинать атаку.

Я призвал силу ветра, создав вокруг себя вихрь, который поднимал листья и ветки, скрывая мое приближение. Одновременно с этим, я сконцентрировал энергию земли, заставляя корни деревьев прорастать под ногами волков, запутывая их и ломая строй. Огонь вспыхнул в моих руках, превращаясь в огненные стрелы, которые я метнул в самую гущу врагов. Первые стрелы поразили старых волков, лишив их жизни мгновенно, прежде чем те успели понять, что происходит.

Внезапная атака вызвала панику в колонне. Молодые волки растерялись, спотыкаясь о корни и пытаясь увернуться от огненных стрел. Матери с детенышами в ужасе завыли, прижимаясь друг к другу. Я использовал это смятение, чтобы нанести следующий удар. С помощью магии земли я создал глубокий овраг, отрезав часть стаи от основной группы. В овраге я обрушил на них огненный дождь, не давая им шанса выбраться.

Вожак стаи взревел от ярости, его алые глаза горели еще ярче. Он бросился ко мне, игнорируя все препятствия. Сила темной богини, что пульсировала в нем, чувствовалась на расстоянии. Я приготовился к схватке, понимая, что это будет самый сложный бой. Я слился с ветром, уклоняясь от его первых атак, и ответил потоком огня, направленным прямо в его глаза. Но вожак оказался быстрее и сильнее, чем я ожидал. Он отбил мой огонь и обрушил на меня град ударов, от которых я едва успевал уклоняться. Новый нанесенный удар сопровождался повторным.

Земля под моими ногами содрогнулась, когда вожак обрушил на меня свою ярость. Каждый его удар отзывался болью во всем теле, но я держался, черпая силу из окружающей природы. Ветер шептал мне пути отступления, земля давала опору, а огонь горел в моей душе, подпитывая решимость. Я понимал, что промедление, – смерь. Нужно переломить ход сражения, используя все свои навыки и знания.

Я перестал уклоняться, решив встретить его атаки лицом к лицу. Сконцентрировав всю свою энергию, я создал вокруг себя щит из земли, усиленный магией ветра. Удары вожака обрушились на щит, но он выдержал, хотя и потрескался под чудовищной силой. В момент, когда он замахнулся для следующего удара, я выпустил в него поток энергии земли, заставив корни деревьев обвиться вокруг его лап, сковывая движения.

Вожак зарычал от ярости, пытаясь вырваться из ловушки. Он рвал корни когтями и зубами, но они держали крепко. Я использовал этот момент, чтобы нанести решающий удар. Собрав всю оставшуюся силу, я создал огненный шар огромной мощи и метнул его в вожака. Шар попал точно в цель, взрывом огня и энергии. Вожак взвыл от боли, и корни, удерживающие его, загорелись ярким пламенем.

Когда дым рассеялся, от вожака осталась лишь обугленная шерсть и пепел. Стая волков, лишившись своего лидера, в панике разбежалась, не оказывая сопротивления. Я стоял посреди поля боя, тяжело дыша, чувствуя каждую мышцу своего тела. Битва была выиграна, я отомстил.

Из лесной чащи вышел Лесной путник.

– Развлекаешься? – с легкой усмешкой спросил он.

– Я решил, что мой долг – уничтожить вожака стаи, который привел к гибели мой отряд. В их домах ждали свои дети и жены. Я объявил им войну.

– Понимаю, что месть может успокоить ту боль утраты и гнев, что ты испытываешь. Но теперь ты одинок, а в твоих венах течет сила леса. Они также осознают, что ты стал сильным врагом и, несомненно, захотят отомстить. Волки зловещи, особенно под влиянием темной богини. Если бы ты оставил его в живых, я обучил бы тебя еще одному уникальному приемчику. Ты хочешь знать какому?

– Я только за. Чем больше в моем арсенале сил, тем легче будет мне отомстить богам за смерть отца. Я объявляю всем богам войну.

– Не стоит разбрасываться вызовами по всей Кринагии, – с мудростью произнес Лесной путник. – Бросить богам вызов – значит встретить смерть, но ты не боишься ее, скорее, она боится тебя. Так и быть. Найди мне тогда еще одного кошмарного волка, и я покажу тебе, что такое спектральный удар.

– Спектральный удар? – удивился я, понимая, что это не только звучит мощно, но и укрепит мои силы.

– Это уникальное умение, для осуществления которого необходимо поглотить душу волка, подвергнутого влиянию богини Оделиан. Она вносит в нее дюжину частиц, используемых как оружие.

– Я найду волка, я чувствую лес, я ощущаю, как он кишит кошмарными тварями.

– Спокойнее, охотник. Сначала тебе требуется заживить свои раны, так ты не получишь инфекции, которые витают по всему лесу и от самих кошмарных зверей.

– Я не чувствую боли, а боль – это выходящая из тебя слабость. А я не из тех, кто слаб.

– Значит ты сможешь быть неуязвимым, но сможешь пасть от легкого ранения. Смотри сам.

Я подумал и размыслил об этом, Лесной путник плохого не скажет. Он поможет мне залечить раны.

– Ты выходишь меня? – спросил я.

– Нет, ты сам справишься. Я лишь укажу тебе путь к алтарю, там ты получишь необходимое знание, которое позволит тебе залечивать все раны в будущем.

Я кивнул, принимая его мудрые слова. Ярость клокотала во мне, но теперь ее оттенок стал более осознанным, более контролируемым. Нельзя идти в бой с ранами, даже если они не ощущаются как боль. Слабость не всегда проявляется криком, иногда она прячется глубже, под слоем безрассудства и жажды мести.

Лесной путник указал на едва заметную тропу, вившуюся между огромными, скрюченными деревьями.

– Следуй ей, – промолвил он. – И алтарь явится к тебе сам. Будь осторожен, ибо тропа эта полна испытаний, созданных не только кошмарными тварями, но и твоим собственным гневом. Сохрани рассудок, Шион, иначе ты сам станешь одним из них.

Я двинулся вперед, лес словно раздвигался передо мной, пропуская сквозь свои мрачные объятия. Тьма сгущалась вокруг, но я не чувствовал страха. Только предвкушение. Шаг за шагом, я преодолевал коряги, перепрыгивал через гнилые корни, игнорировал шепот, доносящийся из чащи. Боль от ран, словно призрачные касания, иногда напоминала о себе, но я отбрасывал ее, концентрируясь на цели, алтаре и исцелении.

Тропа, петляя и извиваясь, привела меня к небольшой поляне. В центре ее возвышался древний каменный алтарь, покрытый мхом и лишайниками. На его поверхности виднелись выгравированные символы, слабо мерцающие в полумраке. Воздух вокруг алтаря был наполнен едва уловимым, но ощутимым покалыванием, словно заряженным энергией. Это было место силы, место, где я мог залечить свои раны и подготовиться к грядущей войне с миром.

Приблизившись к алтарю, я почувствовал, как свет, исходящий из целебных вод, словно впитывается в мою кожу, исцеляя все раны и царапины. Я разделся до гола и, погружаясь всем телом в, казалось бы, холодную воду алтаря, ощутил, как она приятно теплая, словно из горячего источника.

Вода окутывала меня, словно живой кокон, проникая в каждую царапину тела. Боль, до этого лишь тлеющая искра, теперь полностью исчезла, уступая место блаженному спокойствию. Я чувствовал, как усталость, копившаяся неделями скитаний, покидает меня, оставляя взамен лишь кристальную ясность и непоколебимую решимость. Символы на алтаре словно ожили, пульсируя в такт моему сердцебиению, вливая в меня древнюю, могущественную энергию. Я закрыл глаза, позволяя этой силе полностью овладеть мной, ощущая, как она меняет, укрепляет, готовит к грядущему.

Я пробыл в воде, казалось, целую вечность, пока не почувствовал, что процесс завершен. Энергия алтаря слилась со мной воедино, став неотъемлемой частью моей сущности. С неохотой, но с чувством глубокой благодарности, я покинул целительные воды. Кожа моя светилась изнутри, а в глазах отражалось пламя неугасимой надежды. Я был готов.

Одежда показалась мне чужой, тяжелой, словно оковы. Я отбросил ее в сторону, чувствуя себя новым человеком, рожденным из глубин древнего леса. Больше не было страха, сомнений или усталости. Лишь четкое осознание своей цели и непоколебимая уверенность в победе в любой схватке.

Я покинул алтарь, ступая по земле с легкостью и грацией дикого зверя. Лес больше не казался мрачным и враждебным. Он был моим союзником, моим убежищем, моей силой. И вместе мы сокрушим тьму, что надвигается на мир.

Теперь, когда наступила очередная ночь и мое ночное видение сможет мне помочь отыскать кошмарного волка, что бы поглотить его душу, я был готов. Мои раны исцелены, а сил прибавилось словно я гору бросил в небо.

Лунный свет просачивался сквозь листву, очерчивая мой путь. Я двигался бесшумно, сливаясь с тенями, как призрак. Чувства обострились до предела, позволяя ощущать малейшее движение, слышать тихий шелест крыльев летучей мыши, улавливать еле уловимый запах дичи. Я чувствовал присутствие волка, его грязную, лишенную всякой надежды ауру, отравляющую лес вокруг.

Наконец, я увидел его. Огромная, искореженная тварь, сотканная из мрака и отчаяния, пожирала останки оленя. Его глаза горели нездоровым, безумным огнем. Он чувствовал мою близость, его голова резко дернулась в мою сторону, и из глотки вырвался низкий, угрожающий рык. У меня нет оружия, потому что, я и есть его продолжение. С голыми руками я бросился на него, Лесной путник поможет поглотить его душу.

Волк отбросил окровавленные останки и встал на все четыре лапы, готовясь к схватке. Его тело, казалось, пульсировало от злобы, а клыки ощерились в хищной ухмылке. Лес затих, словно затаил дыхание, ожидая столкновения двух хищников. Луна скрылась за тучами, погружая все вокруг в еще больший мрак, но мое ночное зрение лишь обострилось.

Я прыгнул, обрушивая на волка всю свою ярость. Удар пришелся в плечо, сбив его с ног. Но зверь был силен и быстро поднялся, пытаясь схватить меня своими огромными когтями. Я уклонился, чувствуя, как воздух рассекается рядом с моим лицом. В ответ я нанес серию ударов, стараясь поразить его самые уязвимые места. Бой был яростным и беспощадным, каждый удар, каждое движение были пропитаны ненавистью и решимостью.

Волк отступал, рыча и огрызаясь, но я не давал ему передышки. Моя сила росла с каждой секундой, подпитываемая его темной энергией. Я чувствовал, как он слабеет, как его отчаяние становится все более ощутимым. Наконец, я поймал его взгляд полный страха и безысходности. Это был конец.

Вложив всю свою энергию в последний удар, я вонзил руку в его грудь, прямо в сердце тьмы. Лесной путник возникший из густых теней, ободрил меня и волка яркой вспышкой молнии. Все тело было оковано током, я не мог отпустить волка, я только сжимал его сильнее, но я чувствовал. Чувствовал, как его сила впитывается в меня. Волк завыл от боли и ужаса, его тело начало распадаться, превращаясь в пепел. Тьма, окружавшая нас, рассеялась, и лунный свет вновь пролился на лес. Душа волка была поглощена. Я стоял посреди поля битвы, тяжело дыша, чувствуя, как его сила становится моей. Лес снова ожил, заполнившись звуками ночной жизни.

– И что теперь? – спросил я Лесного путника. – В чем моя сила?

– Я сейчас покажу, ударь вон тот дуб своим кулаком.

– Ладно, но это выглядит безумием. Что я смогу сделать этому величественному дереву?

Подойдя к дереву, я решил нанести удар. Я ударил его, но ущерба не причинил. И в тот же миг за моим первым ударом последовал спектральный удар; силуэт невидимой руки обрушился на дуб, и он, словно щепка, рассыпался с гулким треском, падая на землю.

– Вот видишь, – произнес Лесной путник. – Сила волка живет внутри тебя. Она проявляется как эхо твоего собственного удара, усиливая его в десятки раз. Ты стал проводником его мощи, сосудом для его ярости. Но помни, это сила дикая и необузданная. Если не научишься ее контролировать, она поглотит тебя, превратив в подобие того, кого ты победил.

Я оглядел остатки дуба, не веря своим глазам. Неужели я действительно способен на такое? Внутри меня боролись ярость и восторг. Ярость перед неизвестностью, перед тем, что я теперь представлял собой, и восторг от обретенной силы, силы, которая могла изменить все.

– Как мне научиться ее контролировать? – спросил я, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

Лесной путник словно улыбнулся, и в глазах его маски, я увидел отблеск лунного света.

– Это будет не просто, но для тебя все дается просто. Тебе придется научиться видеть грань между своей волей и яростью. Тебе придется научиться направлять силу, а не подчиняться ей. Начни с малого. Попробуй снова ударить, но на этот раз представь, что сдерживаешь эхо, направляя его в одну точку. Только тогда ты сможешь по-настоящему овладеть своей новой силой.

Я встал перед новым деревом, на этот раз молодой березкой, гибкой и податливой. Вдохнул полной грудью, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Ярость, бушевавшая внутри, требовала выхода, рвалась наружу, словно зверь, заточенный в клетку. Я закрыл глаза, представляя удар, тот самый, которым сокрушил дуб. Почувствовал прилив силы, знакомое эхо, но на этот раз попытался его удержать, собрать в кулак, направить в одну точку, как советовал Лесной путник.

Раскрыв глаза, я медленно, обдуманно нанес удар. В этот раз не было оглушительного треска, не было разлетающихся щепок. Березку лишь изящно и ровно обрубило, словно свежий хлеб. Я почувствовал легкую вибрацию в руке, как будто сила прошла сквозь меня и ушла в землю. Это было совсем не то, что раньше. Не было ни восторга, ни страха, только смутное ощущение контроля.

– Неплохо, – раздался голос Лесного путника за моей спиной. – Но ты еще далек от совершенства. Твоя сила все еще подобна необработанному алмазу. Чтобы она засияла во всей красе, ее нужно огранить, отшлифовать каждый аспект. Продолжай тренироваться. Помни, волк внутри тебя – это не проклятие, а дар. Но, как и любой дар, он требует ответственности.

Я кивнул, готовый к долгому и трудному пути. Пути, который, я надеялся, приведет меня к пониманию моей новой силы и, что еще важнее, к пониманию самого себя.

Столица

7-ой месяц 1205 год.

Когда я овладел множеством навыков, способностей и тайных сил леса, то не испытывал ни малейшего желания возвращаться в родной город Фуром. Эксилионская граница тесно соседствовала с Кринагией, нашим заклятым врагом – народом, чьи прихоти и желания исполняли боготворимые существа. Я размышлял о том, как было бы благородно обдумать месть этим богам. В моем возрасте, я был всего лишь каплей в море их векового существования. Настало время взрослеть, становиться более тактичным, образованным и вдумчивым. Я обрел не только силу природы, но и должен был научиться обуздывать свои умственные способности. Лес был безусловно прекрасен, но за возможность отдалиться от разума всегда стоит опасность одичания.

В одной захудалой библиотеке Фурома, я решил встретиться со своим лучшим другом Зинором.

– Где тебя носило? – спросил Зинор, когда я наконец предстал перед ним после долгого отсутствия. – Что с твоими глазами, они какие-то, не человеческие… Я думал, ты уже в Подземном мире.

– Не дождешься, теперь меня не так легко убить. Я изучал лес.

– Что можно изучать в лесу? Там ведь лишь опасность. Лес как лес, ничего сверхъестественного. Деревья, листья и кусты. Ах да, и хищные звери тоже.

– Меня тренировал Лесной путник, так я смог отомстить за разгром своих людей.

– Ты потерял свой отряд? – в панике воскликнул Зинор. – Тебя посадят под трибунал!

– Нет, не посадят, если я улучшу законы нашего царства.

– Ох, Шион, что ты опять задумал? – покачал головой Зинор, схватившись за лоб. Он понимал, что я замыслил очередную опасную игру. – Не уж то снова хочешь бросить войну? И кому на этот раз? Опять богам?

– Что ты ерничаешь, Зинор? Я хочу улучшить качество жизни для всех людей не только в Фуроме, но и во всем Эксилионе. Уничтожить коррупцию и избавить народ от нужды в краже и обмане своих сородичей.

– Опасные желания у тебя, Шион, ты ведь обычный солдат, куда тебе до царя?

– Я не просто хочу стать царем, я хочу воздвигнуть нашу страну в империю, до небес, пока мы сами себя не истребили.

– Да, тогда тебе лучше начать с налога на магию, у меня уже не хватает нервов, чтобы не использовать магические силы.

– Обязательно, Зинор, – уверенно схватил я его за плечо. – Ради тебя я уберу налог на использование магии.

Зинор облегченно выдохнул, но в глазах его все еще читалась тревога. Он знал, что мои слова часто опережают мои действия, а благие намерения имеют свойство выстилать дорогу в хаос.

– Тогда расскажи мне, «лесной ученый», как ты собираешься провернуть столь масштабный переворот? Что ты вынес из лесной глуши, кроме комариных укусов и сомнительных знаний? – спросил он, скрестив руки на груди.

Я усмехнулся, предвкушая его реакцию.

– Я научился понимать язык леса, Зинор. Он шепчет о слабостях врагов, о течениях власти, о грядущих переменах. Я знаю, где искать союзников, как плести интриги и как, в конце концов, заставить Фуром взглянуть на мир моими глазами. Кроме того, я обрел силу, достаточную, чтобы сокрушить любого, кто встанет у меня на пути.

Я демонстративно сжал кулак, чувствуя, как энергия природы наполняет меня изнутри. Зинор побледнел.

– Шион, прошу тебя, будь осторожен. То, что ты говоришь, звучит как безумие. Сила – это хорошо, но власть требует мудрости и сдержанности. Ты же не хочешь, чтобы твоя империя была построена на крови и слезах?

Он приблизился ко мне и тихо добавил:

– Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя, но не хочу видеть, как ты превращаешься в тирана.

– Обретая власть, все люди становятся тиранами, Зинор. В любом случае, для тебя я всегда останусь другом, но в лицах людей, которым намерен помочь… Я стану новым тираном. Возможно, кто-то другой возглавит эту империю, как другой тиран.

– Я предпочитаю, чтобы тираном был ты, а не кто-то случайный с улицы. Ты ведь сильный, смелый и уверенный, осталось лишь немного подлатать ум.

– Спасибо за замечание друг мой, – произнес я, не воспринимая это как насмешку, а как искреннюю критику. – Я много думал об этом, чтобы улучшить свои умственные способности.

– Такое ощущение, что ты с пеленок об этом размышлял, – рассмеялся друг. Я посмотрел на него и резко отвернулся к выходу из библиотеки. – Стоп, ты же не просто родился таким умным? – На моем лице засияла ухмылка, и Зинор удивился. – Ты что, издеваешься надо мной?

Я остановился и посмотрел на него с серьезным выражением лица.

– Что? Ты скажи, что читал книги еще в утробе матери, – раздраженно произнес Зинор.

– Ты прав друг мой, еще в животе, я понимал, что мой интеллект уже развит. Я понимал что этому миру нужен баланс. Я прекрасно помню все окончательно, с тех пор как родился на свет. Мышление всегда должно быть сосредоточенным.

Зинор отшатнулся, словно я его ударил. Его лицо выражало смесь недоверия и ужаса. Он явно не ожидал подобного откровения, даже от меня, с моим эксцентричным характером и склонностью к пафосным заявлениям.

– Шион… Ты… Ты говоришь серьезно? – пробормотал он, запинаясь. Я кивнул, не отводя взгляда. Видел, как в его глазах зарождается страх, но вместе с тем и любопытство, которое он тщетно пытался скрыть. – Но это невозможно! Никто… никто не помнит ничего из младенчества, тем более из утробы!

– Все возможно, Зинор, если достаточно этого захотеть, – ответил я, стараясь придать своему голосу убедительности. – И если природа наделила тебя… особым даром. Я всегда чувствовал себя отличным от других. Знал больше, видел дальше. И теперь, когда пришло время действовать, я не намерен сдерживаться.

Я знал, что Зинор – мой ближайший друг и доверенное лицо – всегда скептически относился к моим… «особенностям». Он считал их проявлением бурной фантазии, результатом чересчур активного использования запрещенных трав и заклинаний. Но сейчас, глядя в его широко раскрытые глаза, я видел, что зерно сомнения посажено. Он больше не мог просто отмахнуться от меня, назвав мои слова бредом сумасшедшего. Слишком многое связывало нас, слишком многое он видел собственными глазами, чтобы отрицать существование непознанного.

– Допустим, – наконец произнес Зинор, сглотнув слюну. – Допустим, ты прав. Что это меняет? Что ты намерен делать с этим…? Что ты намерен предпринять? Какое отношение это имеет к свержению власти? Я, признаться, ожидал, что ты предложишь новый способ усиления защитных чар там каких-нибудь или разработаешь контр заклинание против всяких божеств, а не будешь рассказывать сказки про внутриутробные откровения.

Я усмехнулся, его привычный прагматизм немного разрядил обстановку.

– Все взаимосвязано, Зинор. Воспоминания… это не просто разрозненные картинки из прошлого. Это ключи. Ключи к пониманию настоящего и предвидению будущего. То, что я помню, открывает мне глаза на истинную природу угрозы, на слабое место врага. И это, поверь мне, гораздо ценнее любых чар и заклинаний.

– Тебе лучше знать, внутриутробный объявитель войн, – махнул Зинор. – Иди своей дорогой, отправишь мне птицу-посланника, что бы я не потерял тебя вновь. – Я кивнул и направился в путь.

Прежде всего, я решил поднять свой статус, направляя свои амбиции к высшему званию: стать верховным правителем всего Эксилиона и улучшить качество жизни его обитателей. Однако этот мир, захваченный песчаными бурями нашего города, не давал мне покоя. Здесь шла постоянная борьба за правду, каждый мог обмануть или ограбить, не испытывая ни капли сожаления. Магия была разрешена, как и базовое ее обучение, но, увы, достигнув определенной мощи, приходилось уплачивать налог за ее использование. Специальная организация следила за каждым гражданином, контролируя его магическую энергию. С таким стремлением нынешнего царя и воздух станет по цене не дороже бурдюка воды.

Мои стремления выходили за рамки улучшения политической системы Эксилиона, я желал также возвратить зелень в наши земли. В Фуроме не росло ни одного дерева, и, вспоминая, какое удовольствие мне приносили прогулки по лесам и опасные лесные противостояния, я принял решение вырастить зелень в нашей Эксилионской пустыне.

Первым делом, я отправился в столичный город Эксилиона, Аквилион, чтобы лично оценить положение дел. Путь будет долгим и пыльным, но воспоминания о лесной прохладе придавали сил.

В лесу, я понимал, что лучше приспособиться к тому, где обитаешь, и я быстро понял законы леса. Но практически, я мало выходил в меж городские вылазки. Я никогда не был в Аквилионе, и поэтому, мне предстояло пройти путь по пескам Эксилионских пустошей.

Этот путь был утомительным и изнурительным. Я понимал, что запаса воды надолго не хватит. Однако, у меня была уверенность, что выход всегда близок, и его нужно искать прямо под носом. Я полагал, что адаптация к пустынным условиям поможет мне не только добраться до столицы пешком, но и приобрести новые навыки. С моими способностями быстро усваивать знания, я намеревался покорить эту пустыню. Я стану царем песков, а затем – и целых городов.

По пути, вокруг меня пересекалась и пестрила стайка диких скорпионов. Я осознавал, что это не только моя еда на ближайшие несколько суток, но и новая возможность укрепить свое тело. Лесной путник учил, что нужно использовать все с осторожностью и контролировать свою волю. Я решил, что яд скорпиона станет моим новым дополнением. Как же мне к этому подойти? Есть их сырыми? Жарить их на огне, или просто пить кровь, а возможно и яд скорпиона?

Идея употребить скорпиона целиком отпала сразу. Слишком велик риск отравиться. Нужно было что-то более тонкое, филигранное. Я вспомнил уроки Лесного путника, его осторожные эксперименты с травами и грибами. Он говорил, что яд – это лишь концентрированная сила, и при правильном применении он может стать союзником, а не убийцей. Значит, необходимо извлечь яд и найти способ его ослабить, возможно, через разбавление или тепловую обработку.

Я принялся за дело. Осторожно придавив скорпиона камнем, я аккуратно выдавил капельку яда из его жала на плоский кусок скалы. Жидкость блеснула на солнце, излучая зловещую красоту. Следующей задачей было уменьшить ее концентрацию. Я достал свой бурдюк с водой и медленно, буквально по капле, стал добавлять в нее яд, размешивая его кончиком ножа. Моей целью было создать слабый раствор с травами, который можно было бы принять внутрь без смертельных последствий.

Несколько часов ушло на этот кропотливый процесс. Я постоянно прислушивался к своему телу, внимательно следя за малейшими изменениями. После каждого приема крошечной дозы разбавленного яда я ждал, чтобы увидеть, как отреагирует мой организм. Поначалу ощущалась лишь легкая дрожь, озноб и покалывание в кончиках пальцев, но со временем я почувствовал, как во мне появляется новая, незнакомая сила. Пустыня бросала мне вызов, а я, казалось, находил в ней скрытые резервы, которые раньше и не подозревал. Яд скорпиона, пусть и в микроскопических дозах, словно пробуждал мои спящие способности.

К вечеру я почувствовал себя другим человеком. Усталость отступила, а слух стал улавливать малейшие шорохи в песках. Я чувствовал себя неуязвимым, или скорее более восприимчивым к окружающему миру, словно яд скорпиона расширил границы моего восприятия в этих песках. Этот эффект был одновременно пугающим и завораживающим. Я осознавал, что играю с огнем, и любая ошибка может стоить мне жизни, но азарт первооткрывателя пересиливал страх.

Я решил проверить свои новые возможности в деле. Отправился на охоту, вооружившись лишь камнем и своим чутьем. Раньше мне требовалось несколько часов, чтобы выследить небольшого грызуна, теперь же я находил их без труда, словно чувствовал их присутствие на расстоянии. Мои движения стали более ловкими и бесшумными, я крался по песку, как тень, как ночная змея. Добыча досталась мне легко, и я с благодарностью разделил ее с пустыней, оставив часть песчаным лисам.

Следующие дни я продолжил эксперименты, постепенно увеличивая дозу яда, и уменьшая количество трав. Мое тело адаптировалось, и побочные эффекты становились менее выраженными. Я начал понимать, как яд взаимодействует с моим организмом, как он усиливает одни чувства и притупляет другие.

Однажды ночью, под покровом звезд, я понял, что больше не боюсь пустыни. Она больше не казалась мне враждебной и безжизненной. Я чувствовал себя частью ее, ощущал ее ритм и энергию. Яд скорпиона не только пробудил мои скрытые способности, но и изменил мое восприятие мира, позволив увидеть красоту и силу там, где раньше я видел лишь опасность и лишения.

На следующем этапе я взял дюжину скорпионов и вонзил их жала в свою руку. Я понимал опасность этого поступка, но одновременно осознавал, что их яд уже стал частью меня. И как будущий царь, я знал: никто не отравит меня, моя кровь станет ядом для других.

Первые муки, во сто крат превосходящие предыдущую боль, пронзили меня, словно раскаленные иглы. Тело било в судорогах, зрение застилала пелена багровых искр. Казалось, сама смерть обняла меня в своих ледяных объятиях, шепча на ухо забытые проклятия. Но я не сдавался. Воля, закаленная испытаниями и подпитываемая новообретенной силой, удерживала меня на краю пропасти. Я вцепился в песок, чувствуя, как он обжигает ладони, и повторял про себя мантру, пульсирующую в такт биению моего сердца.

Когда боль начала отступать, я ощутил нечто новое. Внутри меня рождалась сила, нечто древнее и могущественное. Я чувствовал, как яд перетекает по венам, сливаясь с моей кровью, адаптируя ее, наделяя неслыханными свойствами. Каждый вдох становился глотком ядовитого нектара, каждая часть тела – резервуаром смертоносной энергии. Яд скорпионов не убил меня, он сделал меня сильнее, устойчивее, опаснее.

Поднявшись на ноги, я взглянул на звезды. Они больше не казались далекими и недостижимыми. Я чувствовал связь со всем сущим, с каждой песчинкой пустыни, с каждым небесным светилом. Я стал частью этого мира, его порождением, его защитником. Отныне я был не просто человеком, но чем-то большим, чем-то, что превосходило само понятие смертности.

Я – яд, живущий во плоти. Я – страж пустыни, царь, чья кровь отравит любого, кто осмелится посягнуть на мои будущие владения. И я буду править, пока последняя звезда не погаснет в небесах.

Чтобы испытать яд в действии, я решился на отчаянный шаг и ворвался в стаю гиен, лакомящихся уже обглоданными косточками. Эти хищники, несомненно, с величайшим удовольствием пожрали бы мою плоть. Но для того чтобы подтвердить свою новоприобретенную способность, я должен был совершить этот поступок.

Гиены, не проявляя ни капли жалости, напали на меня, вгрызаясь в руки и ноги. Острые зубы вонзались в плоть, разрывая мышцы и сухожилия. Боль была невыносимой, но я ощущал ее как нечто далекое, приглушенное, словно смотрел на агонию другого человека. Ярость гиен лишь подтверждала мою уверенность: яд работает. Вскоре первые признаки отравления начали проявляться. Хищники ослабли, их движения стали замедленными, а дыхание – прерывистым. Пена пошла из пасти, а глаза налились кровью. Они валились на песок, пораженные моим ядом, навечно застывая как чучела.

С триумфом взглянул на поверженных врагов, а мои раны зажили благодаря лесному алтарю, что показал мне путник. Моя кровь стала смертельной, как я и предвидел. Я отряхнул с себя остатки их ярости и двинулся дальше вглубь пустыни. Ночь уступала место рассвету, окрашивая пески в багряные и золотистые тона. Впереди меня ждали испытания и завоевания, слава и власть. Никто не сможет остановить царя, чья кровь отравлена скорпионами, царя, владеющего ядом смерти.

Я шел, как тень, скользящая по дюнам, как ветер, несущий шепот проклятий. Мой путь был предначертан, моя судьба – свершится. И ничто, ни человек, ни зверь, ни бог, не помешает мне стать владыкой этих земель.

Аквилион встретил меня удушающей жарой и гулом торговцев, выкрикивающих свои предложения. Здания, сложенные из желтого песчаника, казались призраками прошлого, застывшими в вечном зное. Я быстро понял, что простое восхождение к власти здесь невозможно. Интриги плелись за каждым углом, а влиятельные семьи крепко держались за свои привилегии. Чтобы чего-то добиться, требовалось не только сила, но и хитрость, которой мне пока не хватало.

Погрузившись в жизнь Аквилиона, я начал изучать местные законы и обычаи. Вскоре я обнаружил лазейку: ежегодный турнир магов, победитель которого получал право на аудиенцию у Верховного Правителя и мог предложить любые изменения в политике. Это был мой шанс. Я начал усиленно тренироваться, оттачивая свои лесные навыки и приспосабливая их к условиям пустыни. Учился вызывать песчаные бури, использовать энергию солнца в качестве оружия и плести иллюзии, скрывающие меня от глаз наблюдателей.

Помимо тренировок, я начал собирать союзников. Нашел несколько влиятельных торговцев, недовольных существующей системой налогообложения, и предложил им свою помощь в обмен на поддержку. Подружился с несколькими талантливыми магами, которые страдали от контроля организации и мечтали о большей свободе. Медленно, но верно, вокруг меня формировался круг сторонников, готовых поддержать мои начинания. Моя цель – не просто победить в турнире, но и подготовить почву для будущих изменений, создав команду, способную воплотить мои идеи в жизнь.

Я понимал, что одного лишь желания недостаточно. Чтобы преобразить Эксилион, требовались знания, ресурсы и, самое главное, поддержка народа. Мой путь к власти только начинался.

Сильнейший

7-ой месяц 1205 год.

В магических состязаниях я не ощущал ни малейших трудностей или угроз. Обладая природными усилениями, я с легкостью одержу победу. Я подал заявку на участие и незамедлительно приступил к изучению своих противников. Чтобы преодолеть первый этап, мне необходимо одолеть троих участников, что откроет мне путь к следующему.

Изучение моих соперников оказалось занятием скорее формальным, чем необходимым. Один полагался на архаичные заклинания, эффективность которых вызывала сомнения даже у самых консервативных магистров. Другой, судя по его архивным записям, предпочитал грубую силу и прямой контакт, что в мире магии выглядело, мягко говоря, странно. Третий же, самый молодой из них, полагался на непредсказуемые и хаотичные энергии, что, конечно, представляло определенный интерес, но вряд ли могло сравниться с моими способностями.

Первый этап состязаний начался без лишних церемоний и вступлений оратора. Арена, наполненная мерцающими рунами и энергией, казалась скорее сценой для развлечения, чем полем битвы. Мой первый противник, старик с архаичными заклинаниями, начал было свою тираду о древних традициях и правилах ведения магического боя, но я прервал его, создав лишь легкую волну огня с песком. Он, видимо, недооценив мою скорость и мощь, не успел даже закончить первое заклинание, как оказался за пределами арены, дезориентированный и ошеломленный.

Второй, силач, попытался приблизиться ко мне, рассчитывая на физическое превосходство, он размахивал своим зачарованным молотом, от которого я лихо увернулся. Мне удалось одним щелчком его обезоружить, затем он решил атаковать меня собственноручно, что было большой ошибкой. Его кулаки были как камни, но моя скорость позволяла уклоняться от каждой попытки поразить меня. Я чувствовал его ярость, его отчаяние от осознания собственной беспомощности против моей ловкости и мастерства. Каждый его выпад становился все более предсказуемым, все более небрежным. Он забыл о стратегии, о тактике, о защите, подчинившись лишь первобытному желанию нанести удар.

Я позволил ему израсходовать свою энергию, позволил ему ощутить бессилие, прежде чем нанести решающий удар. Он устремился вперед, вложив всю свою массу в последний, отчаянный рывок. Именно этого я и ждал. Мое движение было молниеносным, мой удар – точным. Я перехватил его руку, направив его же импульс против него самого, и аккуратно подставил ногу.

Силач потерял равновесие и рухнул на землю, словно подкошенный дуб. Прежде чем он успел сообразить, что произошло, я прижал его к земле, лишив возможности двигаться. Его мощное тело дрожало от напряжения и унижения.

– Ты силен, – сказал я, глядя ему в глаза. – Но сила без разума – ничто. – Мой взгляд был холоден и бесстрастен. – Подумай об этом, пока у тебя есть время. – И я отпустил его.

Оставался лишь юнец с хаотичными энергиями. Он был более осторожен, чувствуя мою мощь, и начал плести сложные узоры заклинаний, направляя потоки непредсказуемой магии в мою сторону. Это было интересно, как наблюдать за игрой дикого зверя, но не более. Легким движением руки я направил его же энергию против него самого, запечатывая ее в магической сфере, которая, словно невидимая клетка, сковала его движения.

Я начал сжимать ее пока он не сдался.

Победа была неизбежна и закономерна. Триумф первого этапа не вызвал у меня ни малейшего волнения. Впереди ждали новые испытания, новые соперники, но я был уверен в своих силах и готов к любым вызовам. Следующий этап – это шаг к абсолютной победе, к признанию моего превосходства над всеми, кто посмел бы бросить мне вызов.

– Вот и наш новый фаворит! Претендент на лучшего мага во всем Аквилионе! – прозвучал громкий голос. – Шион! – зрители громогласно завопили от радости.

– Здесь ошибка! – сказал я громко. Мой голос разлетелся по всей арене словно был усилен, как голос оратора. – Хе-хе-хе…

– И в чем же, воин? – спросил оратор.

– Вы не правы насчет Аквилиона, – произнес я с уверенностью. – Вы должны были сказать – во всем Эксилионе! – И мой голос был окутан новой волной оваций и восторженных аплодисментов.

– Далеко метите, Шион! Вот он, не-по-ко-лебимый!

Я покинул арену, ожидая следующего дня состязаний. Вместо того чтобы радоваться и отмечать победу в таверне, я направился в местную библиотеку, чтобы изучить ее богатое наполнение.

Мраморные ступени библиотеки хранили отпечатки множества стоп – мудрецов, искателей знаний, простых горожан, стремящихся прикоснуться к великим истинам. Атмосфера внутри была наполнена запахом старой бумаги и пыли, словно сами стены впитывали мудрость веков. Я прошел мимо высоких стеллажей, забитых томами в кожаных переплетах, мимо читающих за столами, погруженных в чтение. Моей целью был отдел, посвященный истории магии, летописям древних заклинаний и исследованиям магических артефактов.

Я провел несколько часов, поглощенный чтением. Мои пальцы осторожно перелистывали пожелтевшие страницы, глаза жадно впитывали каждое слово. Я искал крупицы информации, которые могли бы дать мне преимущество в грядущих испытаниях, слабые места в тактике соперников, забытые заклинания, способные переломить ход битвы. Знание – это оружие, не менее острое, чем клинок или мощное заклинание. Оно позволяло предвидеть, адаптироваться, находить нестандартные решения в самых сложных ситуациях.

Ближе к полуночи, когда библиотекарь начал намекать на скорое закрытие, я наконец наткнулся на то, что искал. Тонкая книга в потертой обложке, набранная мелким шрифтом, содержала описание ритуала, позволяющего создавать свои магические способности. Ритуал был сложным, требовал точного знания древних языков и использования редких ингредиентов, но потенциальная выгода стоила риска. Я запомнил каждую деталь, каждое слово, каждое движение, и мысленно пообещал найти необходимые компоненты. Победа должна была быть не просто закономерной, она должна была быть подготовлена до мельчайших деталей.

Я покинул библиотеку под покровом ночи, освещенный лишь тусклым светом луны. В голове роились планы, сердце билось ровно и спокойно. Я решил отправить сообщение своему другу Зинору в Фуром, интересно, как он там без меня?

В записке я написал:

«Мой дорогой друг, я стал участником Турнира Магов. Как и предполагал, состязание не представило собой особой сложности, скорее, развлечение. Наградой за победу станет встреча с царицей Эксилиона в самом дворце Аквилиона. Победитель удостоится чести задать вопрос или просто побеседовать с главой царства.

В скитаниях по пустынным дюнам я овладел несколькими полезными умениями, но это лишь малая часть моих возможностей. В окрестностях Аквилиона, как я уже упоминал, царят нищета, голод и воровство, с которыми власть, похоже, не намерена бороться. Деревья здесь встречаются, но их тут жалкое количество. Надеюсь, мне хватит сил переломить ситуацию и стать тем, кто изменит судьбу нашей песчаной страны.

Удачи тебе, мой друг, Зинор, твой друг, Шион»

На рассвете следующего дня я уже ждал своих соперников на арене. На этот раз они выглядели гораздо более внушительно, чем предыдущие. Настоящие маги. Но кто они такие по сравнению с моей мощью? Эти трое даже не подозревают о неотвратимом поражении, которое им уготовано.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая песок арены в багряные тона. Я ощущал его тепло на лице, вдыхал сухой, терпкий воздух. Все просчитано, все предусмотрено. Каждый жест, каждое слово, каждое заклинание.

Мои противники заняли свои позиции. Сразу трое, тем интереснее. Один облаченный в черную мантию, с посохом из темного дерева, второй в сверкающих доспехах, с мечом, окутанным голубым пламенем, а третья… она была окутана тенью, ее лицо скрыто под капюшоном. Что-то в ней было неуловимо знакомое, интересное. Но я отбросил эти мысли. Это не имеет значения.

Раздался гонг, оглушительный и резкий. Арена наполнилась энергией. Черный маг первым бросился в атаку, выпустив в меня сноп темных стрел. Я легко уклонился, создав земляной щит. Рыцарь с мечом бросился следом, его клинок оставлял за собой выжженную полосу. Но я был быстрее, маневреннее. Я знал, что их сила – грубая и прямолинейная, лишенная тонкости и изящества.

Я взмахнул рукой, и в воздухе закружились искры, превращаясь в огненный вихрь. Он обрушился на моих противников, заставляя их отступить. Я чувствовал, как сила наполняет меня, как магия пульсирует в каждой частице моего тела. Я начал плести сложное заклинание, слова сами срывались с губ, каждое движение пальцев было отточено до совершенства. Вокруг меня возникли магические символы, мерцающие руны, сплетаясь в мощный барьер, защищающий меня от их атак. Одновременно с этим, я направил поток энергии в землю, создавая гравитационную аномалию. Рыцарь потерял равновесие, его шаги стали неуверенными, а черный маг, словно в трясине, проваливался в зыбучий песок.

Третья, окутанная тенью, оставалась неподвижной. Она просто наблюдала, словно оценивая ситуацию. Ее спокойствие раздражало меня. Я направил в ее сторону часть вихря, но тень, казалось, поглотила пламя, не причинив ей никакого вреда. Она подняла руку, и я почувствовал, как что-то сжимается у меня в груди. Боль была острой, внезапной, лишающей сил. Я запнулся, мое заклинание начало распадаться.

Я понял. Она контролировала мою магию, манипулировала ею изнутри. Она будто знала меня. Слишком хорошо знала. Я попытался разорвать связь, сопротивляться ее влиянию, но это было бесполезно. Она была сильнее. Гораздо сильнее. Мой барьер рухнул, огненный вихрь рассеялся, а гравитационная аномалия исчезла. Я стоял беззащитный, уязвимый.

Капюшон откинулся, и я увидел лицо магини1*.

– Оу, я знаю тебя. Ты тот самый объявитель войн. Человек Война, – прошептала она. – Для меня будет честью победить тебя в этом поединке.

Она даже не подозревала, кто я на самом деле и какие у меня сверхъестественные способности имеются. Сейчас я ей покажу, что такое Человек Война.

– А вот я тебя не помню, от слова совсем, – сказал я отряхиваясь от пыли. – Ты слишком…неузнаваема.

– Что, объявишь мне войну? Хо-хо-хо. Испугалась! – сказала она и направила на меня поток энергии.

Я в тот час резко рванул вперед, игнорируя поток энергии. Она ожидала, что я буду защищаться, создавать щиты, уклоняться. Но я сделал то, чего она не ждала – сократил дистанцию. Моя сила не только в магии, как она наивно полагала. Моя сила – в скорости и ярости, в неумолимой жажде битвы, которая пульсировала во всем теле.

Я оказался перед ней прежде, чем она успела среагировать. Она попыталась создать барьер, но я врезался в него, как таран, расщепляя его на мельчайшие искры. Мой кулак обрушился на ее лицо, отбросив ее назад, за этим ударом последовал спектральный второй удар. Она с трудом удержалась на ногах, в глазах читалось изумление.

Черный маг и рыцарь попытались вмешаться, но я отмахнулся от них, словно от назойливых мух. Мое внимание было сосредоточено на ней, на той, что пыталась играть с моей магией. Теперь она заплатит за свою дерзость. Я вновь ринулся в атаку, обрушивая на нее град двойных ударов. Она блокировала, уклонялась, контратаковала, но я был быстрее, сильнее, неумолимее. Ярость, как топливо, питала меня, заставляя двигаться, сражаться, побеждать. С каждым ударом, с каждой блокировкой, я чувствовал, как ее уверенность тает. Ее магия, некогда такая мощная и самоуверенная, теперь мерцала, как гаснущая свеча на ветру. Она пыталась изменить тактику, переключиться на дальний бой, но я не давал ей шанса. Я словно тень преследовал ее, не позволяя перевести дух, не давая восстановить силы. Ее движения становились все более хаотичными, в них проскальзывала паника.