Вы не авторизовались

Запоздавшее бесплатное чтение

Скачать книгу

Дневник проходящего мимо

Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете хотя бы пару миль в его ботинках.

Лао Цзы

Если я иду с двумя людьми, то каждый из них будет моим учителем. Я буду подражать хорошим чертам одного, и одновременно исправлять в себе недостатки другого.

Конфуций

Возлюбите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас.

Иисус Христос

Я не хочу сказать, что у меня была какая-то уникальная жизнь, наоборот, самая наверное обыкновенная, даже более примитивная, чем у остальных. Многие скажут, да что он там вообще может мне интересного сказать, и будут правы. Ничего нового не скажу, однако попытаюсь выразить все привычное так, что вам это покажется очень необычным. Очень важно увидеть себя на каждой странице, свои пороки, свои дурные поступки, чтобы хоть раз посмотреть на себя со стороны. Очень много людей живут просто так, как умеют, и даже не задумываются о мотивах своих поступков. Многие друзья мне прямо так и жаловались: «дурак я, понимаю это, но сделать ничего не могу с этим». Для большинства людей главная загадка – это как ни странно они сами. Очень сложно посмотреть на себя глазами обычных окружающих, а не из своего раздутого самомнения. К тому же главный герой этой книги – не я, и даже не мои друзья, а та историческая эпоха, которая слепила Поскольку я не смог писать последовательно о своих прозрениях, буду писать то, что всплывало в моей памяти, по мере посещения тех мест, в которых мне приходилось бывать, и тех вещей, которые у меня еще остались. Они как бы оживляли во мне определенные части меня, которые сами за себя говорили. И эти символы стали моими ярлычками по путешествию в прошлое – в то единственное, что во мне еще осталось.

Честно говоря, я мечтаю по тому времени, когда я мог лазить по деревьям, и прыгать по крышам домов. Когда все было в радость, и никакие звуки меня не раздражали, а наоборот пробуждали веселье. Теперь же я не могу разобраться, почему раньше я летал во сне среди сияющих галактических планет, а теперь танцую в поле или плаваю под водой, – надо бы сходить к толкователю снов и узнать, что это значит. Впрочем, все равно соврут, только деньги зря потрачу. Пусть все идет так, как идет, в конце концов, – мне это совсем не мешает. Ох, уж это непередаваемое удовольствие, когда неожиданно попадаешь в те же самые сны, которые видел в детстве. Ты их сразу узнаешь по первым же деталям, и воскрешаешься душой и телом. Вот бы никогда не выходить из них. Да, и за повторное погружение моему бессознательному особая благодарность. Не нужны мне никакие монеты и щелка, только верните мне мои прежние сны, в которых я еще летаю среди звезд и холодных планет. А когда я внезапно просыпаюсь ночью и не могу уснуть, то люблю смотреть на молчаливый город из окна. Все спят, работает только электричество, светофоры переключаются на пустых тротуарах. Огни улиц, словно взлетные полосы невидимых самолетов. И мне кажется, что может, и я улечу на одном из них. Кто знает. Ах, какое меня еще ждет будущее. Мне кажется у каждого, у абсолютного каждого человека бывает свой звездный час, когда он счастлив, но он никогда не бывает вечным, он всегда скоротечен. Ну к примеру, кому-то идет молодость к лицу, а кому-то старость, и он получает все внимание и успех только с появлением у себя первых морщин, хотя сам думал, что уже давно все позади. А некоторые, наоборот, всю оставшуюся жизнь мечтают о повторении детства, когда они были в центре внимания и почета. Жизнь так всех выворачивает специально, чтобы никто никогда не был готов к своему счастью, поэтому многие проходят мимо него, даже не замечая.

Все наши страдания от того, что мы слишком часто используем «Я», мы запихиваем его в каждую ситуацию. Без Я не обходится ни одна наша мысль. И потому любая критика любой мысли, становится как удар под-дых. Но нельзя обидеть того, кто не видит сам себя среди окружающих. Так я научился радоваться за других, и стал лучше понимать врагов, их боль, их желания, и у меня развилось чувство заботы и сострадания. По мере того, как мое самоощущение снижалось, росло мое чувство удовлетворенности жизнью и понимания окружающих. Я научился чувствовать о чем думают и как переживают ситуацию прохожие, а так же разучился подстраивать ко всему себя любимого. Я научился смотреть на целующихся и обнимающихся людей спокойно, и ничего при этом не переживать в себе. Меня просто больше нет для меня, – и это вроде бы здорово. Я постоянно учусь быть посторонним везде и со всеми. Словно я пустое место, словно меня нет рядом с проходящими мимо, словно я смотрю на это из далекого прошлого или фантастического будущего. Но всегда сквозь себя. Раньше мне нравилось переносить себя в другие тела и пытаться понять и почувствовать то, что думали и чувствовали другие в какой-то конкретный момент. Это позволяло мне избавляться от бремени собственного самосознания. Так я ненадолго, но обретал свободу, а позже пришел к выводу, что я слишком эгоистичен, и слишком озабочен о себе самом. Ведь только отдалившись от чего-то, можно увидеть это в реальном виде. Жить собственной жизнью, и собственными проблемами – это всегда так утомительно, поэтому люди любят подглядывать за занавески и копаться в чужом белье. Именно поэтому мы так любим читать книги и смотреть фильмы, которые отвлекают нас от нас самих. Наше Я очень навязчиво и крайне приставуче. И как бы мы не любили себя, всю свою жизнь мы пытаемся отвлечься от собственного Я. Наше самосознание постоянно капризничает: «хочу того или другого!» или кричит: «не игнорируй меня!». И мы всегда ему подчиняемся.

Я родился и вырос в таком унылом месте, что вряд ли кто-нибудь добровольно бы переехал сюда сегодня. Сейчас отсюда только уезжают, дома становятся запущенными, улицы пустыми, все бегут в большие города за деньгами и счастьем. Конечно, все понимают, что от жизни надо брать только лучшее, а тут брать уже совсем нечего. Остаются только бездомные собаки, и несколько домашних котов, да еще и я, так как бежать куда-то в моем состоянии подобно самоубийству, ведь я с трудом дохожу до магазина, после чего лежу около часа не двигаясь от невыносимой боли, и не думая ни о чем, пытаюсь успокоить себя. Иногда смотрю на неменяющийся пейзаж за окном: та жа сломанная лет двадцать назад лавочка, те же дыры в асфальте, те же облупившиеся стены серых домов. Только осенью земля покрывается красно-желтыми листьями, а зимой белым снегом, а все остальное такое же, как тогда, когда я бегал здесь еще ребенком. Иногда весной я подтягиваю свой нос к окну и пытаюсь вдохнуть запахи осени, но ничего не чувствую. Я не могу больше наслаждаться жизнью как раньше, хотя продолжаю жить, и переводить календарь. Хотел бы я что-то исправить или изменить в своей жизни, я даже не знаю, потому что уже не помню ее деталей, но есть горький осадок за то, что она прошла очень быстро. И даже сейчас я не могу себе сказать точно, чем бы ее нужно было наполнять, чтобы сейчас не было этой зияющей пустоты внутри. Не знаю и все. Наверное, обо всем, чтобы мы не делали, все равно придется потом жалеть, или думать что все нужно было сделать по-другому. Будь у меня много денег, стал бы я чувствовать больше запахов, – сомневаюсь, ведь старость беспощадна ко всем. Было бы у меня много родственников, не свели бы они меня с ума еще раньше, то же вопрос. Говорят, что дети – это залог того, что будет кому тебя похоронить или позаботиться в старости, но увы, есть множество примеров, когда дети бросали своих родителей, и даже убивали их ради наследства. Так что никто ничего не знает.

Больно еще и от того, что к моему возрасту скопилось столько вопросов, и ни одного ответа. Раньше казалось, что все потом разрешиться, или все само собой разрешится, все встанет на свои места, но кажется, все стало еще более запутаннее. С возрастом становится еще больше проблем, а старческая мудрость заключается не в нахождении множества ответов, а в банальном игнорировании множества вопросов. С каждым новым годом, я понимаю, что на многое можно было не обращать внимания. Кто это ставит нам планы на жизнь, мы или наши начальники, родители, родственники. Вот так, бежишь изо всех сил, и думаешь, что на финише тебя ждет долгожданный приз, но там – ничего нет. Просто пустота, абсолютная пустота, боль в костях и какое-то уныние, вечная промозглая осень внутри. Эти вечно желтеющие листья, от которых не проходит горечь во рту. Ради чего все это, в чем суть этого быстрого спуска с высокой горки, а иначе это и не назовешь. Нам в самом начале дают все, здоровье, радость, счастье, свободу, а потом каждый день это незаметно забирают, продолжая улыбаться и хлопая по плечу. А потом, когда у нас все это исчезает, то исчезают и все те, кто хлопали нас по плечу и улыбались. И ты понимаешь, что остался один, что все твои лучшие годы прошли, или вернее остались позади, под этой горкой. Но самое обидное в том, что даже если бы я имел еще в себе силы, то я бы не знал, с чего бы начал, чтобы прийти к совсем иным выводам. Да и начал ли я вообще что-то новое, ведь мы так часто любим идти по уже натоптанным кем-то дорогам, или повторять слово за словом, шаг за шагом все за другими. Мало кто из нас действительно задумывается, а действительно он живет той жизнью, которую ему хочется прожить. Школа, институт, работа, семья, дети, что из этого дает нам право на свой путь, все это лишь загоняет нас в рамки того, каким должен быть каждый из нас в глазах общества. То есть быть как все. И все тут. А что хотим мы всем безразлично. Словно мы, как шестеренка не может крутиться в другую сторону, если она встроена в общую систему. Не успеваем мы родиться, как нам уже дышат в спину, и мы тут же спешим догнать тех, кто родился чуть раньше нас, наступая им на пятки. А потом все сидим на одной лавке и вздыхаем от бесконечной гонки. Ведь у каждого из нас были индивидуальные мечты, а результат оказался одинаковым. Ну что-то я опять заболтался, уже скоро время обеда, и пора идти за продуктами, тряся своими дряхлыми костями по улице и стуча кривой палкой по камням, отпугивая кошек и раздражая бродячих собак.

По выходным я собираюсь с силами и хожу за сухофруктами на рынок. Продукты я беру всегда у одного и того же торговца, его лавка стоит прямо в начале рынка. За ним расположена точно такая же лавка с точно таким же овощами и фруктами, но я почему-то всегда закупаюсь только у крайнего. Недавно я задумался «а почему?», может из-за того, что он стоит ближе к входу, но тогда это не справедливо. И в этот раз я решил закупиться у того – другого продавца, дать так сказать ему шанс переманить меня, чтобы ему не было обидно, и так сказать восстановить невидимую справедливость. Как только я подошел к нему, он сразу взглянул на меня как-то не доброжелательно, будто я пришел с жалобой или пытался у него что-то украсть. И вспомнил, что он так всегда не только на меня, но и на всех смотрит, и именно поэтому я не люблю у него закупаться. Вроде ассортимент тот же, но отдавать деньги ему не хочется, от этого и вкус овощей может быть неприятен. Нет, не потому что они другого сорта, а от личного восприятия. Ведь когда мы покупаем товар, то мы почему-то оцениваем прежде всего самого продавца, и зачем-то представляем как он перебирает своими руками эти продукты, что приговаривает при этом. И одного этого было достаточно, чтобы отказаться от покупки. Вскоре его лавка закрылась, а улыбчивый сосед выкупил его помещение, расширив свой ассортимент, и продолжал процветать, несмотря даже на более высокую цену. Правильно говорят: будь проще и к тебе люди потянутся. Понятно, что у каждого из нас не так много поводов для радости и улыбки, но вид обиженного то же никому не нравится. Мне кажется, доброго продавца не тяготили расходы и возможные убытки, или по крайне мере он их старался не показывать. Как бы мы не хотели, но передаем друг другу какую-то невидимую энергию. Мне ли это не знать, бродя целыми днями по улицам. Каждый взгляд прохожего может дать, а может отнять что-то.

Сегодня в очередной раз проснулся с мутным мышлением, и задумался, а живем ли мы вообще, и как часто мы живем с ясным сознанием. То вирусы различные атакуют нас, то бактерии, то магнитные бури, то просто боль от старости костей и мышц. Если бы я стал считать, сколько бы у меня, интересно, было бы прожитых ясных дней? И не таких, когда ходишь весь день, не понимая куда и зачем, и не помнишь в чем заключался прошедший день. Все так часто оказывается в тумане, а когда оно рассеивается, уже просто забываешь, что искал недавно. Мы каждый раз хотим постучаться в то состояние, когда мы были идеальными, но с каждым новым годом это состояние становится все более недостижимым, словно мы пытаемся вцепиться в твердую горную породу ногтями и удержаться, но под тяжестью собственного веса постоянно скатываемся, кувыркаясь и получая все больше и больше ушибов. И каждый новый день повторяем это восхождение снова. Познание – это такое же восхождение, такое же тщетное и безуспешное. Чтобы бы мы не пытались постичь, отношения или курс акций на биржи, все это кажется банальным, но в последний момент постоянно ускользает из наших рук. Все с чем мы сталкиваемся в течении жизни, да и сама жизнь – больше похожа на снег, тающий в луже. Старость – это когда постоянно кажется, что я вот-вот высплюсь, вот-вот подлечусь, и все пройдет. И чем больше лечусь, тем больше болячек прибавляется. Старость – это попытка поймать некий туман. Каждый раз попытки восстановить прежнее самочувствие, для меня оборачиваются только новым недомоганием, которое неизвестно откуда берется. Старость – это когда ломота в костях сыпется на нас со всех сторон одновременно. Старость – это когда все уже потеряно, но мы думаем, что есть еще шанс вернуть все обратно. Молодость же – это когда кажется, что все можно заполучить, а старость – это когда кажется, что все еще можно вернуть. Но в обоих случаях это просто бесплодные надежды на то, что уже давно не существует или невозможно. Раньше каждый день у меня был как песня, которая играла всеми фибрами души и тела. Я просыпался в детстве, и из меня буквально лились различные мелодии. Даже когда я молчал, из меня исходила какая-то песня, которая нравилась моим родителям и близким. А сейчас у меня все скрипит внутри, и это уже никому не нравится. Это только кажется, что жизнь длинная, ведь некоторые успевают даже в ней заскучать. Но живем мы не так уж много: начиная где-то с 15 лет, когда начинаем осознавать, что живем, и где-то до 35 лет, когда резко падает обмен веществ и ускоряются все недомогания. То есть всего около 20 лет, и все, а потом просто доживаем. И если мы не успеем что-то значимое сделать в этот период, то считайте, что жизнь прожита зря. Так что те кто, бесконечно откладывают жизнь и думают, что все еще успеют в будущем, я бы посоветовал все важное сделать прямо сейчас, как бы себя не чувствовали, иначе вы рискуете не сделать этого уже никогда. Мои ноги и руки уже не так крепки как раньше, поэтому унести много, или убежать далеко я не смогу. Поэтому приходиться вести себя скромно. Хожу по краям обочин и пытаюсь найти ответ как снова ускорить обмен веществ. До этого я пил крепкий чай, но он перестал меня бодрить, потом переключился на кофе, от него у меня началась аритмия и бессонница. Теперь я даже не знаю, чем и как мне поднять настроение. Стал представлять как жую красный перец, вроде помогает, если правдоподобно представлять как у меня внутри все жжет. Страдание изнутри – это единственное что я только последние годы чувствую, и что означает, что я еще жив. Какое-то время я занимался гимнастикой, но от этого еще сильнее болели суставы. Я уже упустил время, когда мог еще заниматься физическими упражнениями без ущерба для здоровья. Теперь вся моя сила заключена только в силе духа, и для этого я стал практиковать медитации, это некие упражнения для спокойствия духа. Я повторяю своему организму «успокойся» миллион раз, и на миллион первый он меня слушался. Медитация для меня – это некая основа или первая мысль, от которой должны отталкиваться все остальные. И таких благоприятных фундаментов я подыскал себе всего два: мысль о бесстрашии и мысль о бессмертии. Теперь все, что я говорю, чувствую, делаю или представляю в воображении, начинается с них. И надо сказать состояние мое немного улучшилось, главное чтобы это не оказалось простым самовнушением.

Ах, за что нам, людям, все эти страдания возраста, чему они должны нас научить – не понятно. Хотя, наверное – это относится ко всему спокойно, или как к чему-то временному. Честно говоря, раньше до дрожжи боялся смерти и был уверен, никогда с ней не смирюсь. И это понятно, я тогда был молод, мог различить тысячи вкусов и запахов, что окружали меня со всех сторон. И мне казалось, что у меня все еще впереди, и все двери передо мной открыты. И вот тогда меня очень пугала мысль, что это все может внезапно прерваться. Да уж, тогда было что терять, хотя бы надежды, и было о чем беспокоиться, не то, что сейчас, хожу прихрамывая на обе ноги, просыпаюсь посреди ночи от болей в спине. Это приключение уже не кажется таким увлекательным и если оно оборвется, я ни секунды не буду жалеть. Конечно, уходить самостоятельно я не стану, это во-первых грешно, а во-вторых, мне все-таки любопытно, чем закончатся все эти истории, которые мне довелось узнать. Старость дает нам понимание себя настоящего, она показывает насколько наши надежды и мысли бесплодны. Как я уже говорил, я не мечтаю о вечной жизни, но я мечтаю о вечной молодости, я не буду это скрывать, ведь она прошла у меня как-то слишком быстро и незаметно. Как будто кто-то против моей воли перевернул страницу, даже не спросив у меня, успели ли я дочитать или нет. А сказал только: «теперь читай здесь», и все. А «здесь» читать мне не интересно. Но страницы все переворачиваются и переворачиваются. Говорите что хотите, но старость – это потеря чувственности. И чем старше становится человек, тем в нем меньше остается чувств внутри, которые бы его смягчали, а не кололи как иглы-эмоции, которых с годами становится почему-то только больше. И никто никогда не смог соблюсти этот баланс. Все всегда отдавали или сдавались эмоциям. Время отбирает у нас одно и раздает другое. Мы с любовью вспоминаем о детстве, потому что тогда в нас было гораздо больше любви, а не потому что тогда было лучше. Однажды я сказал одному мальчишке, что лучшие мультфильмы, которые я смотрел были в моем детстве, а он мне в ответ сказал, что это только потому что я тогда был сам молодой. И я сразу понял, что в каждом человеке живут свои любимые мультфильмы, когда мы были переполнены любовью, и ей мы наделяли все вокруг, а с возрастом ее растратили, и потому все стало резко унылым. Хотя для других молодых она осталась по-прежнему. Ах, не слишком ли я здесь много развел соплей, и слез о былом. В общем: я снова люблю всех. Ну, по крайне мере стараюсь любить. Ведь мы не стареем по факту, а просто теряем способность воспроизводить внутреннюю энергию, то есть проявлять свои чувства. Вот в чем проблема: умирает не тело, а наша чувствительность.

Как же быстро мы перестаем любить, и теряем всякий смысл напрягаться для чего-то. Жизнь без любви похожа на ночь без звезд. При этом, чем сильнее и больше мы в кого-то влюблены, тем как ни странно больше на небе загорается звезд, а их свет становится ярче. Любовь – это единственный ветер, который способен сдуть с нас пыль изнутри. Сами мы так никогда не сможем сделать, сколько бы не прыгали, и не бегали до изнеможения. Влюбленность – это главный стимулятор жизни, который не считается ни с какими потерями. А привычка – это самое ужасное и самое мертвое, от чего нужно быстрее избавляться. Теперь я ищу вокруг себя что-то новое и необыкновенное, то, что способно меня удивить и влюбить в себя. Я хочу снова почувствовать, что я живу. Что во мне внутри что-то живет. Вот только один вопрос остается для меня загадкой: кого можно так полюбить вечно, и при этом не разочаровываться потом во всем подобном этому. Понятно, что тот, кто найдет такую любовь, будет вознагражден со сторицей до краев. Проблема в том, что любить некого. Вокруг меня одни пустые и уже выжженные кем-то сердца. Они сами признаются, что их души спят или уже мертвы. Да и мои чувства тоже никому не интересны, ни старания, ни переживания, – всем подавай только удобства и развлечения, а все остальное их не занимает вообще. Их сердца ничего не чувствуют, ни любви, ни дружбы. Вот как только у меня стали болеть колени при ходьбе, я сразу стал допытываться у своего организма: «а почему?». И пришел к странному выводу, что я просто перестал отталкиваться от носков, а стал переставлять ноги, как несгибаемые палки. Затем удивился, а почему я вдруг перестал делать так же, как я это делал раньше в детстве, когда словно прыгал при ходьбе. Тогда я во все верил и бежал с радостью к приключениям, а теперь мне ничего не интересно. Теперь я никому и ни во что не верю, и никуда не бегу, и ничто меня больше не привлекает, и потому плетусь, не сгибая ступней. Казалось бы, причина должна быть в старости, а оказалась в отсутствии интереса к жизни. Но самое печальное то, что даже понимая эту банальную причину, я не могу снова разжечь в себе огонь прежнего любопытства. Ну вот просто не могу, и все. Я все познал, что хотел, а что не познал – мне просто уже не интересно. Выходит, что жизнь измеряется не износом органов, а обычным интересом к ней. Мы живем пока верим, что мир волшебный, и существуют чудеса, и что все люди вокруг добрые. И умираем постепенно, по мере того как разочаровываемся во всем этом нехотя и перепроверяя. А зачем жить душе в мире без чудес? Да мы пьем воду и жуем хлеб, но внутри уже не бьется кровь как прежде.

Обвиняйте меня в чем угодно, но всю свою жизнь мне нравилось вскрывать тайны бытия: как устроены люди и почему в мире так часто существуют горести, и как же это все-таки можно преодолеть, и стать счастливым или просто осведомленным во всем. Странно, кстати, почему для меня счастье и осведомлённость являются синонимами. Тайна, тайна, – вот что завораживало меня бесконечно долгое время. Всю жизнь я пытался найти какой-то философский камень. И мне даже без разницы – существовал он или нет. Главное само стремление и поиск. И иногда мне казалось, что я к нему немного прикасаюсь, но как только пытался разглядеть, это снова оказывалось обычным булыжником. И так всю жизнь: воля – надежда – разочарование – и снова воля – и снова надежда. Так и жил годами, и мне кажется, не я один. Все люди вокруг хотят, чтобы их понимали другие люди, но каждый раз натыкаются на непонимание, но не отчаиваются, а пытаются объяснить свою позицию снова. Одно могу сказать точно: ни дня в своей жизни мне не приходилось скучать. Я никогда не мог понять тех, кто жаловался на скуку, когда в мире было столько всего интересного и неизведанного. У меня всегда был длинный список, что я должен был сделать в первую очередь, а что в третью, и он всегда пополнялся. Те же кто постоянно скучали, были всегда очень высокого мнения о себе, они предполагали, что другие их должны развлекать постоянно, так же как актеры или ведущие в телевизоре. Они все ждали каких-то клоунов и волшебников, которые их развеселят и исполнят все их желания. И они до сих пор сидят и ждут чего-то уже стариками. И не могут понять, что это глупо и что они ошиблись, и что не на то поставили в жизни. Но все равно ждут. И по-прежнему скучают. Им тяжело искать радости самостоятельно, или развлекать себя самим. Ведь у всех королей всегда были шуты и маги для этого. Они предполагают, что остальные люди созданы исключительно для них, а не для самих себя. Они проживают целую жизнь, но не понимают, что никому не нужны. На мой взгляд, скучно – это стоять в очереди или чего-то долго ждать. Веселее же самому все сделать. С другой стороны, можно прожить жизнь и не понять как и почему, а можно не выходя из комнаты, сделать такие выводы, которые посредством длинных последовательных цепочек, объяснят от чего люди такие злые. И вот это последнее гораздо важнее, чем все остальное. Многие не понимают ни причины своих успехов, ни причины своих неудач. И подтверждают это бестолковые автобиографии всех, кто добился какой-то славы. Никто их них не смог объяснить секреты успеха своим детям, но в то же время каждый год появляются люди, из ниоткуда без рода и без племени, и переворачивают этот мир, как никто не мог до них. Выходит случайно?

Жизнь так быстро пронеслась, вот еще недавно было, помню, как сейчас: сплю я у бабушки в деревне, сверчки за окном поют, сова гудит в лесу, кровать у меня такая маленькая, а сны такие сладкие. И вот не так давно мне сказали, что этот дом снесли, и мне теперь в него никогда не вернуться. А здесь сейчас мне всегда неудобно и жестко. Однажды, еще лет тридцать-сорок назад, точно не помню когда, помню только, что была зима, – и у меня появилась внезапно какая-то пустота внутри, вроде тумана, что поднимается над океаном каждый раз перед грозой, а потом на несколько дней возник невыносимый жар во всем теле с ломотой костей, их будто стало выкручивать каким-то металлическим кривым ломом. Я бредил, меня окутывало то в одно позорное воспоминание, то в другое постыдное, и мне казалось, что меня постоянно топят чьи-то невидимые, но очень крепкие и сильные руки. Я захлебывался и отплевался. И там, в этой лихорадке, корчась и подползая к берегу, я исцарапал все руки и колени, я молил о прощении кого-то невидимого, весь мокрый и озябший, и мне почему-то от этого становилось теплее, но потом все равно всё повторялось снова и снова. Несколько раз мне казалось, что я покидаю этот солнечный мир, но каждый раз сознание ко мне возвращалось. Вновь и вновь. Понять бы только зачем? Иногда пытаюсь представить, что от меня останется, кроме разложившегося трупа, который будет глодать неделями моя кошка, так как живу я совсем один, и кормить ее будет некому. Вот ее жалко. Очень давно я боялся засыпать, потому что боялся не проснуться. Настолько мое состояние было мне непривычно и противно. Никогда ничего подобного я не испытывал. Я даже приготовился уже к собственной смерти. Затем в один из дней мне внезапно стало легче, да так резко, что слабость, которая меня одолела, просто свалила с ног. И такой обессиленный и неподвижный, я вдруг осознал, что это для меня было неким наказание, за мое недостойное поведение, за мою заносчивость и за те редкие прошлые издевательства над другими. Ведь я тогда еще сам не знал, какого это быть взрослым, а уже спешил всех критиковать и осуждать. Поняв жизнь, я стал исправляться. С тех пор я решил измениться, решил посвятить себя другим, ну то есть я и раньше интересовался другими, но теперь я своей целью поставил заставить каждого взрослого хоть раз при мне улыбнуться. Раньше помню: помогу перейти дорогу незнакомой бабушке, и она мне скажет: «спасибо!», и я не забуду до сих пор, как мне от этого становилось теплее внутри, чем было прежде. И тогда еще ребенком я никак не мог понять, почему сделав что-то хорошее не себе, а другому человеку, то есть потратив свои силы и время на кого-то, мне самому становилось от этого так хорошо, будто бы я сам себе помог. Будто светильник внутри зажегся. Странное чувство: будто я всем раздавал деньги, а сам становился при этом только богаче.

В детстве я всему удивлялся, ходил можно сказать «с открытым ртом», вертя головой по всем сторонам. Чуть позже, когда я потерял интерес к жизни, мне показалось, что я потерял то самое первозданное любопытство. И только теперь на старости лет, начинаю понимать, что это было наоборот отрицание удивительного. Раньше я отказывался чему-то удивляться, всё, даже самое странное, казалось мне обыкновенным. И со всем самым необычным я вел себя всегда, как с обычным. Вот и сейчас в старости стараюсь ничему не удивляться. Вообще ничему, даже тому как падают звезды, или тому как расходится земля под ногами от землетрясения. Есть выражение: «кто ищет – тот всегда найдет», но вся моя жизнь доказывает обратное, как только перестаешь искать или ждать чего-то, сразу же появляется нужное, а я к этому моменту уже отчаялся и не готов идти на контакт с везением. Так что я бы сказал: все приходит тогда – когда нам уже не надо. Вот в чем беда и неразрешимая задача человека. Он получается всё, что хотел, только когда уже ему ничего не надо. Почему же мы всю жизнь ищем виноватых в том, что наши мечты не сбылись. Почему мы не задумываемся никогда о том, почему они вообще должны сбываться. Никто нам ничего такого никогда не обещал, но мы постоянно на что-то надеемся. Мы даже не задумываемся о том, что наши фантазии не уникальны, точно о том же мечтают еще миллионы, проходящих каждый день мимо нас. Но хуже всего в этом не то, что мы преисполнены надежд на чудеса, а в том, что за это у нас всегда отвечают конкретные люди, на которых мы с легкостью потом вешаем всю вину, оставляя себя при этом невинной жертвой. Людям вообще свойственно думать, что им все всё должны, а они никому ничего, это правда проходит с возрастом, но не у всех. В детстве у нас во всем виноваты родители, в юности преподаватели, в зрелости работодатели, в старости политики, и никогда – мы сами. Мы виним всегда и всех в том, что у нас плохое настроение, в том, что нам не повезло в жизни, даже в том, что должны были сделать мы, но не сделали из обычной лени. К перекладыванию вины быстро привыкаешь, потому что окружающие охотно верят, что некоторые могут быть коварными и злыми, лишь бы только лишить кого-то заслуженного успеха. И дети, к примеру, этим часто пользуются. «Почему ты проиграл?», и слышим такой ответ: «Да это они все, они специально меня засудили». Наше любимое занятие – это перекладывание вины, но мы не одиноки в этом, точно так же в свое время нас обвиняли родители, воспитатели, работодатели и политики. В этом мире никто не хочет ни за что нести ответственность. «Кто это сделал?», если это что-то хорошее, то выстроиться длинная очередь, если что-то плохое, то совсем никого.

У меня в детстве не было ничего интересного: девченки на меня не обращали внимания, а если какая-то и обращала, мне было не куда ее даже пригласить. Это было сложное время, когда денег не было почти ни у кого, все искали работу, но ее нигде не было. Никто в то время даже не мечтал о богатстве, большой удачей было устроиться на стабильную работу с ежемесячным мизерным окладом. Так что мы были не особенно избалованными в этом плане, и учились всегда развлекаться без денег. И надо сказать у нас не плохо это получалось. Кино, музыка, книги, пляжи, дачи, стадионы, парки – все это было тогда общедоступно. Но самое главное, девушки не требовали от парней невозможного, как сейчас, поэтому и браки тогда были чаще и крепче. Конечно все мечтали выбраться из этой нищеты, но понимали на сколько это сложно. А те немногие отношения, которые были основаны только на финансовой выгоде, очень быстро приходили к банкротству. Не важно, что происходит вокруг: плохое или хорошее, приятное или неприятное, – ко всему нужно относится как к чему-то самому обычному. Лично для меня нет предпочтительного или непредпочтительного развития событий, есть только тот, который предлагается нам свыше. И даже неудачи я воспринимаю как тренировку для восприятия удачи. Вот сами посудите, если бы нам везло постоянно раз за разом, вряд ли бы мы смогли это оценить и остаться прежними людьми. Неудачи нам нужны, как холодный душ, чтобы отрезвлять нас. Успех – это не результат личных достижений, а что-то мистическое, от нас независящее. Кто бы что не говорил о своих способностях, а в глубине души он понимает, но скрывает, что его успех – это лишь череда случайностей. Которые в следующую минуту могут стать неудачами, и тогда винить будет уже не кого. Если бы умные мысли не покидали бы нас в трудную минуту, то возможно, что мы никогда бы не ошибались. Наша память работает избирательно, иногда, когда не надо, она помнит все, а иногда, в сложной ситуации, напрочь забывает, что уже была в такой ситуации не раз, и совсем не помнит как выходила из нее раньше. Бывают дни и даже месяцы, когда мы готовы покорить любую вершину, а бывает, что спотыкаемся о маленький камень. Если бы наше тело и ум нам не изменяли, то мы бы наверное воплотили бы все свои мечты когда-нибудь. Вот так мы и живем, от уровня ничтожества, до уровня самого властелина, который видимо нас и спускает всегда на землю. Когда нам хорошо, то мы начинаем презирать любую помощь или чью-то беспомощность. Поэтому всю молодость мы идем под собственными ценностями, которые потом оказываются указателями в пропасть. Опять же почти каждый, кто готовится к неудачам, считает себя непобедимым, так как уже заложил в свои действия фактор неожиданности, но все равно, как и все терпит поражение, потому что не был готов к череде неудач. Многие готовы к одному отказу, и это единственная их уступка, на которую они согласны, но почти никто не намерен терпеть множество таких отказов друг за другом. Это уничтожает не его, а его самолюбие в глазах окружающих. Самыми успешными, становятся как раз те, кто раньше остальных перестал жалеть себя и окружающих одновременно. Их называют еще жестокими, и именно поэтому с обратной стороны любого успеха столько искореженных душ. Те же, кто жалеет себя, на самом деле не ленятся, ведь точно так же они жалеют и остальных, поэтому они не могут их заставить идти против себя: обманывать, хитрить и грабить так ловко, чтоб это выглядело как благотворительность. Одни жалеют других и себя в том числе, а кто-то идет по головам других к видимому успеху – прямо в пропасть. Успеха чаще достигают уже мертвые внутри люди.

Всю свою жизнь я постоянно что-то объяснял или доказывал, то есть защищал себя или свою позицию. Мне было так тяжело порой согласиться с кем-то, из-за чего я еще усерднее спорил, подбирая более или менее компромиссные выражения, не понимая, что в итоге соглашался только со словами, но не с сутью, которые они должны выражать. Иногда я доказывал людям то, что сам не до конца понимал, так как подразумевал под словами совсем другие вещи, но не имел представления как их назвать, чтобы все правильно поняли. В итоге я постоянно спорил о том, что являлось лишь словами, но не реальностью, которую я тогда чувствовал. Чтобы дожить до старости, мне пришлось учиться постоянно прощать людей. Кто-то причинял мне боль специально, и это, как правило, были больные люди, и с ними бесполезно было бороться или чего-то объяснять, их нужно было просто жалеть. Не зря же говорят, что злой человек – это всегда на что-то обиженный человек. Вот и они мне мстили за что-то, может за то, что им казалось несправедливым. У всего есть причина, но она нам не всегда видна. Всякий больной инстинктивно хочет, чтобы и все остальные испытывали то же что и он. Это некая месть в пересмешку с обидой. Им нужна солидарность, а не лечение. Кто-то задевает нас случайно, и нужно признать, что его вины в этом нету, просто беда скатилась в наш угол по теории вероятности, а завтра она скатиться уже к кому-то другому. И переживать об этом нет смысла, нужно лишь набраться терпения. Нужно уметь держать себя в руках, даже когда кажется, что все пропало и уже не вернется обратно. Так как чем больше мы будем переживать, тем нам будет только хуже, потому что никто не любит ни проигравших, ни неудачников. Сколько раз я оказывался посреди толпы весь в слезах, и вместо того чтобы мне помочь и простить, они начинали бросать в меня камни. И множество раз видел, как виновные, подняв высоко голову, признавались героями среди тех, кто не видел их греховного поведения. Так было всегда: отчаявшихся бьют еще сильнее. А когда мы сохраняем равнодушие, мы таким образом делаем инвестиции в будущее, для тех людей которые придут на смену нашим противникам и невыгодным обстоятельствам. Каждый день я учился не реагировать на проблемы, но при этом решать их так, будто миллион раз их уже решал до этого. Все боятся не смелых даже, а равнодушных к бедам, потому что смелость и трусость имеют объяснение, а безразличие нет. Терпение – это то, что несвойственно большинству, поэтому оно всегда вызывает восхищение у каждого. Одни со смелостью соперничают, другие с трусостью борются, и лишь безразличию все поклоняются вместе. Жизнь длинная, и опускать руки на каком-то там десятке лет бессмысленно, на следующем все может перевернуться с ног на голову, и вчерашние отстающие стать новыми ведущими. Мы все привыкли закрывать книгу, если она нам не нравится, но с жизнью так делать нельзя, страницы в ней перелистываем не мы. Есть такое выражение: «все всегда заканчивается хорошо, а если закончилось плохо, значит это еще не конец». И с каждым новым прожитым годом, я в этом убеждаюсь все больше. Терпение устраняет многие беды. Все лучшее в моей жизни имело исключительно случайный характер, и никогда результатом упорного труда. Хотя я не всегда верил в удачу, а напротив, пытался как можно больше работать и плыть против течения. Теперь же мне все более четко становится ясно, что ни везения, ни труда не достаточно для какого-нибудь счастья. В мире людей действуют скорее не гравитация и сила, а некая инерция и трение. Успех – это отсроченный труд. До 30 лет мы работаем из последних сил и двигаем этот мир, но после теряем силы и уже нас двигает тот, на кого мы до этого произвели впечатление. Поэтому первая половина жизни формирует репутацию, а вторая ее половина ей пользуется. После 40 лет уже нас кто-то двигает, предлагает, просит, а мы сами уже теряем запал.

Большая часть моей жизнь, то есть детство и юность прошли под вопросами: «почему меня никто не любит?» и «что обо мне подумают другие?». Эти вопросы в то время я задавал себе миллиард раз. Но почему мне тогда они были так важны. Даже обычное недоразумение могло заставить меня не выходить из дома месяцами, лишь бы не видеть укоризненные взгляды окружающих. Маленькая клякса на одежде или недобритые волосы на подбородке, которые кто-то заметил, могли довести меня до истерики, до настоящего безумия, когда я просто часами стоял и кричал на стену, пока не сядет от этого голос. «А что подумают люди?». А им было все равно, они посмеялись две минуты и тут же забыли, а я один должен был помнить обо всем этом месяцами. Глупо ведь. Сейчас я постарел и понимаю, как же это нелепо: жить ожиданиями или восхищениями других людей, забывая о себе. Надо сказать в эту ловушку попадали все дети, особенно из бедных семей, к которым всегда было к чему придраться. Однако надо сказать, именно эти дети выросли закаленными к оскорблениям и нападкам, и большинство из них потом сделали успешную карьеру. Видимо, они еще в раннем детстве отключили в себе этот рубильник, который отвечает за ответные реакции обидчикам, в связи с чем стали безжалостными к себе. Даже не знаю, что является меньшим злом: жалеть себя или не жалеть себя, в первом случае мы превращаемся в мазохиста, а во втором в садиста. Повышенная эмоциональность свидетельствует о высокой эмпатии. Кстати, не могу до сих пор понять, почему на каждый грубый выпад мы должны чем-то всегда отвечать, ведь именно этот ответ и вызывает максимальный стресс у ребенка, который не хочет уподобляться обидчику. Почему мы вообще должны отвечать на тупость и глупость. Почему мы не могли просто это пропустить мимо ушей и забыть, почему мы изводили себя, повторяя эти оскорбления про себя вновь и вновь, боясь их отпустить, как будто они стали частью нас. Вот настолько нам было дорого мнение окружающих людей, даже если нас окружали одни подонки и мерзавцы. И вот так прошли мои лучшие годы. Самое печальное в жизни – это ощущать как ты начинаешь стареть; как начинаешь просыпаться слишком рано, и уже не в состоянии больше уснуть от необъяснимой боли в суставах. Когда забываешь, как прошел твой вчерашний день, будто бы его вообще не было. Когда чувствуешь, что все лучшее что могло у тебя быть, осталось навсегда позади, а там, в прошлом, ты по разным причинам ничем этим не воспользовался. И теперь смотришь, как все это исчезает медленно за горизонтом, как караван набитый шелками и сладостями. Еще вчера я подбирал костюм к выпускному, а уже сегодня коплю на свои похороны. Жизнь пролетает мгновенно.

Всю ночь шел дождь с сильным ветром. И всю ночь я не спал из-за того что на крыше гремела какая-то оторвавшаяся железяка. И каждую минуту глядя на звезды я жалел, что поселился в этой квартире на последнем этаже из-за ее прекрасного вида. Как же я не люблю это одеревеневшее состояние, когда не высыпаешься, да еще не по своей вине. После тело ползает как улитка, а мысли растут как листья медленно-медленно, и глаза слезятся. И каждый раз в том, что я не высыпаюсь виноват кто-то другой. Я не засиживаюсь ночами за сериалами или книгами, я с детства понял, как важен ночной сон для адекватности днем. Чай в такое время кажется как вода, кофе не бодрит, еда кажется пересоленой. Теперь вот хожу, ищу правды по улицам, радуясь тому, что железяка стучит сейчас там на крыше, а я ее не слышу. Утреннее солнце окончательно меня разморило, шаг мой стал тяжелеть, и я почувствовал как закружилось голова. Тело брало свое, – оно просилось спать. Но день только начинался, пришлось высыпаться стоя. Честно говоря, мне кажется почти все так и делают каждый день. Все ходят с такими лицами, будто кровать на себе сзади таскают, а чтобы не было видно их заспанных глаз, не снимают темные очки даже в пасмурную погоду. И надо сказать таких персонажей на улице каждый день полным полно, и у каждого причиной своя железяка. Люди очень странные, ведь они никогда не могут объяснить свое поведение даже самим себе. Например, им плевать, что они ведут себя как законченные эгоисты, и что окружающие считают их мерзкими и противными, для них самое главное, – это только чтобы эту правду никто не произносил вслух. Но в чем тогда логика, ведь от этого они не становятся чище. Если мы не называем зло злом, то оно не перестает быть злом. Если мы закрываем глаза на несущийся на нас поезд, то он от этого не перестает существовать. Это мне напоминает инфантилизм с ограниченными когнитивными способностями. Как-то давно играя с детьми в прятки, я стал искать спрятавшихся, и зайдя в одну комнату увидел торчащее из шкафа туловище. Ребенок, думая что он спрячет только голову в шкаф, и окажется в темноте, значит и весь он окажется в темноте. Банально, но дети так думают. Так и некоторые взрослые, им все равно что они гневные, горделивые, завистливые и порочные, главное чтобы никто об этом вслух не говорил, – при них. Кстати, по тому, что заставляет людей нервничать и выходить из себя можно легко понять, в чем их слабость и что они пытаются скрыть. Но почему же им так сложно признать свои слабости и стать искренними, ведь сколько сразу проблем бы исчезло с их плеч. В конце концов становится ясно, что мы разочаровываемся не в жизни, а только в людях, которые нас окружают.

Будем однако честными: мы все не особенно жалеем больных и страдающих пока они не начинают кричать и возмущаться от боли. Ведь всем нам важно, чтобы они держали свои переживания в себе, только тогда нам кажется, что в мире нет никаких страданий и страдающих людей. Что мир полон радости, счастья и розовых пони, и для этого мы постоянно ходим с закрытыми глазами. А если кто-то начинает жаловаться, то мы сразу пытаемся обвинить его в несдержанности, даже не пытаясь понять, что ему в этот момент больно и одиноко. Сколько раз я отталкивался от своего сердца в порывах жуткой ненависти к кому-либо, словно прыгун, который пытается взять максимальную высоту с шестом гордости. И каждый раз падал вниз головой на очень жесткий матрац, который мне казался изначально очень мягким. И каждый раз хотел повторить этот прыжок еще раз, будто матрац изменился. И каждый раз думал, что от этого страдаю не я, а мой обидчик. Вот же глупость. Прежде чем вылить на соперника чан с помоями, мы сначала сами должны наполнится ими до краев. Это надо помнить и понимать прежде, чем мы начинаем копить злобу, обиду и месть против кого-то, – этим мы убиваем только себя. Ведь прежде чем что-то отдать, этим нужно обладать в избытке, радость или злобу, это уже не так важно. Злорадствуя, мы наполняемся злобой. Делясь радостью, мы ей уже переполнены значит. Когда же нам говорят правду о нас или о сложившейся ситуации, то мы буквально взрываемся от этого: «Да, как он смел?!..», или «Да, как он мог меня?!..». Нас больше всего задевает на правда, а наше падение при ней. Наше самолюбие чувствует свое притеснение, наш эгоизм стучится от возмущения. И чтобы сохранить его мы готовы пойти на ложь, гнев, гордость, месть, унижения и жестокость. И уже не контролируем себя. И вот яд обиды растекается по телу, отравляя все живое там. Я слышу как стучится Я повсюду в разных частях тела, оно просит меня мести и расправы за то, что кто-то посмел коснуться его небрежно. Оно хочет уничтожить весь мир, лишь бы вернуть себе былое могущество. Самое страшное не в том, что нас обидели, а в том, что Нас обидели. В том, что крепость, которая казалась неприступной, дала трещину. И в каждой такой правде о нас, умирает какая-то частица Нас. То есть гибнет то, что не должно было вообще родиться – самолюбие, которое некоторые путают с честью. И как настоящий демон, которого когда изгоняют, он цепляется за все подряд когтями, вытаскивает с собой и нашу душу. Тот, кто сможет пережить это, переживет и все остальное.

Развлечения прошлого становятся для меня все менее интересными, количество запахов и вкусов сокращается с каждым днем; становишься безразличным к еде на столе. При чем, чем проще предлагаемая пища, тем даже лучше. Но что я вижу, оглядываясь со скрипом в костях назад, – нет – ни счастья, ни радости, ни сожаления, – ничего такого к чему всю жизнь стремился, и когда-то гордился или хвастался кому-то, нет, – ничего из этого. В огромной стопке воспоминаний выделяется только отдельные сцены нарушения и соблюдения морального кодекса: того за что мне было стыдно, или за что становилось благороднее внутри. Такое ощущение, что я переживаю на старости лет не за свою жизнь, а за жизни других людей, с которыми мне довелось столкнуться за столь краткий период существования и чем-то нечаянно обидеть их. Странно, что только от одних воспоминаний добра, мои кости почему-то сразу перестает ломить, а голова перестает зудеть. Не могу понять, почему именно от воспоминаний добра начинают теплеть мои кости и быстрее течь кровь. Я понимаю, что если буду думать только о себе – потону, а если буду думать только о других – взлечу или меня потопят, это уже зависит от этих других. Самомнение – это всегда некая тяжесть, которая превращает хорошее в дурное. Легкость приходит, когда кому-то что-то даришь, особенно незнакомому человеку. А когда даришь ближнему, то ничего кроме исполнения долга не чувствуешь. Поэтому нам так приятно дарить подарки любимым при первом знакомстве, пока мы еще не знаем их слишком хорошо, и уже неприятно, когда узнали получше, но какими бы они ни были, от самого дарения уже ничего не испытываем. Почему так, – не понятно, ведь вся мировая история и экономика говорят об обратном. Нам твердят о том, что двигатель прогресса и процветания исключительно личная собственность и личный интерес. А может от нас что-то скрывают, или мы боимся сами признавать это публично. И получается так, что из поколения в поколение кочует ложь, и никто не хочет это исправлять. Нам всем твердят, как важна была свобода нашим предкам, как будто она не важна теперь нам. И тогда и сейчас, все кому-то прислуживали. Мы все от кого-то зависим, и по факту делаем то, что нам прикажут. Раньше это делали бесплатно, потому что тогда рабов кормили и одевали, а теперь это делают за деньги, чтобы кормить себя и одевать приходится самим. Но по факту ни тогда, ни сейчас, мы не свободны, и с веками мало, что изменилось. Вряд ли кто-либо чувствует себя сегодня независимым. Одно радует, что если наш хозяин влиятельный, то тогда мы можем общаться с другими хозяевами, которые от него зависят, как со своими слугами, оставаясь лишь его слугами. Вот и вся свобода: найти того, кто будет от тебя зависеть, так же как ты от кого-то. Раньше я думал, что я один такой несчастный, и от этого мне становилось еще тяжелее и грустнее. Теперь я понимаю, что все вокруг считают себя несчастными, просто умело это скрывают. Я только недавно это понял, и потому стал счастливым, так как сама мысль, что ты не один страдаешь, одно это дает облегчение. Всех всегда чего-то не устраивает, все хотят все поменять и начать жить сначала, но слишком быстро ко всему привыкают, и им ничего больше не остается, как страдать в одиночестве, пока никто не видит их позора. И думать почему им так не повезло. И почему ни одна из их мечт, так и не сбылась в реальности.

Сейчас я понимаю, что без надежды и веры в лучшее не выжить просто, однако в детстве я постоянно корил себя именно за эти чувства, и отчаянно с ними боролся, как с пережитками чего-то ненужного. Я так безудержно верил каждому слову, каждому обещанию, каждому приглашению, и точно так же безудержно разочаровался каждому грубому слову, каждому отворачиванию, каждому игнорированию. Обостренная впечатлительность работала в обе стороны с одинаковой силой. Но позже каждая улыбка в моей жизни стала предательской, и я долго не мог поверить и понять почему так происходило? А потому, что за улыбкой проще всего скрыть ложь и внутреннее беспокойство. Улыбка, она как легкая пробежка, всегда успокаивает и вруна и верящего, то есть меня. За улыбкой проще всего скрыть свои колебания и раскачивания перед тем, как что-то делаешь. А значит, все таки, те кто улыбаются, испытывают какие-то угрызения совести, а может быть просто пытаются скрыть личную боль. Они как бы натягивают эту маску, словно говорят нам: «Да все в порядке, видишь как мне весело!». Сколько раз ловил себя на мысли: «сначала нужно узнать человека поближе, прежде чем доверять ему что-либо ценное», и каждый раз нарушал данное себе обещание, только увидев его улыбку. Любая улыбка всегда обезоруживает. Всегда, это наше слабое место, ведь нас с детства учат, что когда нам хорошо, то мы улыбаемся, а когда нам хорошо, то мы не склонны к коварству. Точно так же мы оцениваем и других. Но почему-то в реальной жизни, все кто улыбались мне, предавали быстрее тех, кто смотрел на меня с суровым лицом, даже тех, которые меня критиковали во всем, то есть тем, кому я сам доверял меньше всего. Был у нас один парень, ходил всегда и улыбался довольный, всем рассказывал, куда он поступит, сколько будет зарабатывать, в каком большом доме будет жить. И говорил это всегда с улыбкой, и потому мы все верили ему без тени сомнения, кто-то завидовал даже, кто-то радовался вместе с ним, заводя с ним дружбу, делясь какими-то игрушками. На самом деле, оказалось, что он живет в полной нищете с бабушкой, которая работала уборщицей с нищенской зарплатой. А мы все наивно думали, что его родители респектабельные люди. Сначала, когда я об этом узнал, то обиделся на него, но потом понял, что это горделивое вранье – лишь попытка пережить свое нерадостное положение. Он хотел, чтобы хотя бы другие думали, что у него все хорошо. Вероятно, он не хотел говорить правду, чтобы никого не расстраивать, и избежать унижения. И он был прав, узнай кто из более обеспеченных семей об этом раньше, они бы никогда не допустили его в круг своего общения, и никогда бы не поделились своими вещами, и не приглашали бы так часто к себе в гости. Улыбка первый признак вранья, каким бы он ни был: имеющим корыстный интерес или скрывающий личную боль. Улыбающемуся человеку верить нельзя, так он пытается что-то скрыть от нас. Но что? Ведь так можно ненароком и обидеть страдающего человека или попасть в умело расставленные сети. С улыбкой я бы сравнил разве что еще слезы. Эта такая же ширма для любого обмана, особенно женского, и надо сказать, они более эффективны, чем улыбка. Потому что инстинкт разделить с незнакомым человеком его боль у нас почему-то гораздо выше, чем инстинкт разделить с тем же человеком его радость. Если хорошо попросят, то мы готовы помогать всем. Как жаль, что такие возвышенные чувства в наше время стали лишь приманками. Наверное, поэтому я не люблю все эти праздники, где полно улыбок, веселья, подарков, – потому что все это ненастоящее и притворное. При первом же скандале, они начнут друг друга проклинать, как будто никогда не было совместной радости. Для меня улыбка – это договор хороших отношений, а не маска, как для других. Поэтому я и не люблю эти маскарады, что толку, если скоро придется от них выслушивать уже оскорбления. С самого раннего детства я желал всем одного только добра, но окружающие в ответ только делали подножки, втыкали ножи мне в спину или плевали в лицо, потому что видели, что я перед ними открыт, доверчив и готов на любую помощь. После таких отдельных случаев, начинаешь себя перестраивать, и уничтожать все самое хорошее, становишься злым, коварным и недоверчивым, не хочется лишний раз даже улыбнуться случайному прохожему. Именно поэтому добра становится меньше, – просто потому что оно всегда не взаимно, в отличии от зла, за которое хочется мстить еще большим злом. Когда же зло станет такой же приманкой, как и добро?

Только недавно я понял, что давно перестал смеяться. Что я похоже совсем разучился улыбаться, но с каких пор это произошло никак не могу вспомнить. Смех всегда инициируется телом, а улыбка как ни странно – это процесс души. Когда понимаешь это различие, начинаешь понимать, где притворная улыбка, а где истинная. Так же как и смех, который бывает от души, и смех, который похож лишь на сокращение мышц. Смех – это лекарство для тела, а улыбка – это лекарство для души, и в то же самое время они лишь средство друг для друга. Вот так незаметно в нас затухает и то и другое, мы просто незаметно перестаем улыбаться и смеяться без причины. Просто так, потому что мы живем, и нам от этого весело, как раньше, в нашем далеком детстве. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – всю жизнь хотел проверить эту пословицу, но каждый раз забывал над кем мне смеяться. Согласно пословице есть еще и тот, кто смеется первым, и тот другой, якобы вступает с ним в спор. Поэтому в конце можно еще раз посмеяться над собой, что столь малый пустяк вывел нас из себя. Интересно и то, что человек может плакать над одним и тем же множество раз, а вот смеяться всего один. Вчерашний анекдот даже улыбки не вызовет на лице сегодня, в то время как прошлогоднее горе заставляет плакать постоянно. Другой факт: люди легко могут в деталях вспомнить все свои обиды и горести, но с трудом вспоминают счастливые моменты. То есть, горести мы помним детально, а радости обще, и совсем не помним горести обще, а радости детально. Отчего же так происходит, – это наталкивает на мысль, что человек создан для одного только страдания и боли. Все великие произведения литературы – трагичны. Никто не пересматривает комедийные фильмы старых времен, потому что казалось бы универсальный юмор, почему-то очень быстро устаревает, а вот драмы и триллеры остаются актуальными очень долгое время. Получается, что и страдать и сострадать – это базовые потребности человека, в отличии от смеха и веселья. Пора бы уже давно смириться с тем, что наши планы никогда не сбываются. Если бы они сбывались, то мы все бы были богачами и властелинами. Это надо было понимать четко и ясно с самого раннего детства. Я гораздо большего добился, когда стал действовать от обратного, то есть строил планы на то, чего не хотел, а в итоге получал то, что хотел. Никто из нынешних богачей и властителей не строил планы ими стать, для них это все вышло как то случайно. Как вы думаете, что же мешает нашим планам сбываться? Нет не лень и даже не удача, а планы других людей. А другие люди не любят выскочек, поэтому подставят вам столько подножек, только чтобы у вас ничего не получилось. Достигает вершин то, кто просто делает свою работу отлично, и не о чем большем не мечтает, тогда его замечают хорошие люди и сами продвигают по лестнице вверх. Планы сбываются только у тех, чьи планы легко встраиваются в планы других людей, дополняя, а не противореча им. Но проблема в том, что мы не знаем о планах окружающих, поэтому и называем это простым совпадением. Мне кажется, я совершил такое количество ошибок, что оправданий этому нет. Я такое количество раз отклонял от себя удачу и счастье, что больше похож на сумасшедшего, чем на несчастного. Просто потому что я так часто и так быстро привыкал к поражениям, что переставал верить редким, но настоящим удачам. Мне каждый раз они казались какими-то ловушками, в которые я уже попадал раньше, поэтому отвергал легкие и простые решения сам. И только значительно позже видел и понимал, что отвергал сам от себя счастье и удачу. А если разобраться более подробно, то становится ясно, что все неудачи мы выбираем себе сами. К примеру, жену, которая нас изводит; образование, в котором мы ничего не понимаем; работу, которая нас истощает и т.д.. Все свои неудачи, несмотря на то, что мы на них постоянно жалуемся, мы сами когда-то давно избрали. Тогда мы сделали на это ставку, в надежде, что нам повезет, но выпало не то, что мы ожидали. Потому что ожидали того, что не существует, а пришло то, что реально. И так всегда мы подменяли действительное желаемым. Слово мы какие-то колдуны или маги, и можем превращать обычный свинец в драгоценное золото. На своем опыте знаю, что сделать из ничего нечто, гораздо сложнее чем из нечто что-то грандиозное. Но все как безумные славят тех, кто делает кричащее видимое, и не замечает тихое невидимое. Так вот могу сказать с полной уверенностью, что люди, которые сделали из ничего хоть что-то незначительное, гораздо важнее и перспективнее, чем те кто пришли уже на нечто уже работающее и развили его до чего-то грандиозного. Нельзя унижать или обесценивать достижения первых в угоду тех, кто пришел самыми последними. Так как еще раз повторюсь: требуется гораздо больше ума и таланта для первого рывка, чем для всех последующих. При этом нам всем очень тяжело стремиться к чему-то видимому, так как мы из-за этого постоянно волнуемся. И потому единственный путь к достижению всего видимого, это подразумевать над ним что-то невидимое.

За окном снова песчаная буря, она вроде бы со стороны похожа на густой туман, только состоит из маленьких крупинок, которые режут глаза. Очень любопытно наблюдать, как желтое солнце пытается проясниться сквозь это серое облако. Мне кажется, что беспорядок в доме – это первый признак того, что человек больше уделяет внимания внутреннему порядку, чем внешнему. Чистота и лоск – это лишь средство пустить пыль в глаза другим людям, но не самому себе. Порядок соблюдают те, кому важнее чужое мнение, чем личный комфорт, именно поэтому они не могут расслабиться в том комфорте, который сами создают. Весь этот лоск и порядок – это лишь тщетная попытка казаться идеальным, а не быть самим собой, имеющим слабости и недостатки. А как мы знаем, тот кто не умеет признавать свои недостатки, тот с трудом меняет и свои ложные убеждения. Я закрыл глаза и мне сразу привиделось, будто облако серой пыли взлетело от упавшей на пол книги, и тут же звучно затикала секундная стрелка, отсчитывая время на ее дальнейшее падение. Я слушал секунды, и с каждой новой успокаивался, так как вместе с пылью разлетались и мои мысли, клубясь и путаясь друг в друге. Я вытер пот со лба, от тех мыслей, которые вращаются в моей голове уже не первый день, и ни к чему не приводят в итоге. Вообще космические явления сложны тем, что мы можем лишь предполагать, так как доказать правдиво это или нет, в силу грандиозности масштабов, практически не реально. То есть доказать, реально ли что-то в космосе, просто нереально. Вообще все, что выше нас, имеет парадоксальную природу. Чтобы прийти к порядку, с одним мнением должны согласиться все сразу. Но даже если так и произойдет, все равно найдется кто-то, кто захочет нарушить установленные правила для того, чтобы получить преимущество. А так же власть над остальными участвующими. Если посмотреть в историю, именно так всегда и происходило. Был тот, кто устанавливал правила, был тот, кто соблюдал их и выигрывал, и был тот, кто регулярно нарушал их, пока все остальные не понимали что происходило. Но даже когда они понимали, то не собирались ничего менять, потому что им было важнее сохранить новый сложившийся порядок, и уже играть по новым правилам, чем жить в прежнем беспорядке и без каких-либо правил. Так и в каждом отдельном обществе, большинство просто не хочет ругаться и разбираться в нарушениях, и потому принимает любые перемены, как неизбежное, и каждый бунтарь этим пользуется, пока не заходит в этом слишком далеко. После чего оставшиеся его изгоняют, но сами не становятся на его место, а ждут другого скромного бунтаря. Очень часто встречаю в людях беспорядок, при чем в самых приятных в общении. А вот порядок внешний редко сочетается с внутренней порядочностью. Меня часто упрекали в небрежности в одежде, как оказалось те, кто сам его наводил лишь как пыль в глаза. Я бывал во многих домах в гостях, и везде я видел этот непривычный моему глазу беспорядок, но стоило мне только взглянуть на хозяина и понять, что ему комфортно жить в таких условиях, то и мне сразу же становилось приятно среди этих разброшенных вещей. Был у меня знакомый, который любил одеваться по моде в самые дорогие наряды, и глядя на него казалось, что у него все вокруг такое же чистое и изысканное. Но как я был удивлен, когда узнал, что он жил в старой разбитой квартире без ремонта, ванны и даже кухонного гарнитура. Выходит бахвальство важнее комфорта. Выходит, наше отношение к беспорядку – это лишь какое-то внутреннее предубеждение. Ведь глядя на небо мы не кривим свое лицо, а наоборот, восхищаемся беспорядочно разбросанными звездами, вероятно еще и потому, что мы уважаем и того, Кто это все создал. Что тут скажешь, вещь сама по себе не имеет ни оценки, ни смысла, их она получает только в привязке к ее обладателю, а точнее нашему к нему отношению. То есть любая вещь не может быть ни плохой, ни хорошей, ни красивой, ни уродливой, пока мы не узнаем кому она принадлежит. Все вещи, которые принадлежат нашему обидчику, кажутся нам как и он противными. И поэтому харизматичный лидер делает автоматически всех своих подданных тоже по-своему харизматичными. Поэтому если мы хотим заслужить уважение незнакомых, то нам нужно держать людей, уже заслуживших его. Я встречал, одного парня, которые отворачивался от всех красных машин, одну из которых они вместе с женой когда-то купили, но после развода, он стал ненавидеть, все то, что их когда-то связывало. Из этого можно заключить только одно: какой же беспорядок у нас в голове, и не нам жаловаться на разбросанные беспорядочно вещи вокруг. Все, что принадлежит нам, всегда окутано каким-то флером изысканности. Но это кажется только нам одним, потому что наше не может быть уродливым и неприятным. Ведь мы сами все такие изящные якобы. Мы зачем-то всегда объединяем наше в свое, а когда свое начинает подгнивать, чувствуем, будто отрезают палец без наркоза. Если человек красив, то значит в нем все красиво, если уродлив внешне, значит и характер у него такой же. Но как правило, все аппетитные фрукты внутри уже изъедены червями.

Мне кажется, я никогда не принимал своего собственного тела: сначала оно мне казалось слишком быстрым, а теперь слишком медленным. По мере старения для меня переселение души в другие тела – это единственный способ выживания. Если честно, сдается мне, что и в детстве я жил не собственным телом, а телами своих кумиров. А теперь, просто они меня все разочаровали, поэтому и душа уже больше не хочет ни в кого переселяться. Она чахнет от тоски по возвышенному. Мы так часто бываем наедине со своим телом, и так редко со своей душой, – и это, на мой взгляд, величайшее горе. Каждый из нас чувствует как дышит его тело, и совсем не знает как дышит его душа, которая то же хочет жить. Мы слышим боль и усталость тела, но не чувствуем плач и рыдания души. Нам кажется, что она где-то там, – за окном, сидит сейчас, свесив ноги, и с тоской в голосе считает монотонно падающие капли дождя. Но она здесь, рядом, смотрит на нас в упор вся в слезах. Так что пока мы не полюбим в себе все невидимое, все видимое не будет иметь для нас никакого значения. Можно будет хоть закидаться самыми дорогими вещами, а молодость души ими не воскресишь. Все оценивают окружающих примитивно: большой он или маленький, красивый или не очень, но никто не говорит что у кого-то большое и доброе сердце, что у него красивая и чистая душа, или высокие намерения. Люди перестали видеть то, что им необходимо, и стали концентрироваться на том, что их только губит. Мы все рождаемся чистые духом, и это заметили еще древние греки. Но я с этим согласился только сейчас, а раньше к примеру, я так совсем не думал. Но по мере того, как сам активно записывал на ней свои принципы, так нервно и эмоционально, что сейчас даже не разобрать почерк, я стал понимать, как внутри меня грязно и темно. А когда-то было кристально чисто и светло, как от первого снега. Хорошо, что у меня есть вариант с которым можно сравнивать. Иначе я бы никогда не догадался бы стирать со своей внутренней доски всю эту ахинею, и не чувствовал бы себя все легче и легче день ото дня. Знания портят нас, пачкают внутреннюю чистоту. Знания убивают веру, веру в себя, веру в окружающих, веру в добро, веру в счастье и веру в будущее. Хотя с самого раннего детства нам говорят обратное: учись, чтобы тебе повезло, и перестань верить в чудеса. Так день за днем, год за годом, мы меняем веру на знания, и все больше разочаровываемся в этих результатах.

Иногда, когда я подолгу не могу уснуть, то стараюсь лежать не двигаясь, погружаясь в какое-то полусонное состояние, из которого я вижу как моя душа отдаляется от тела, и спокойно бродит вокруг него. Сначала она выглядит, как я очень старая и медленная в движениях, но очень быстро начинает молодеть, и вот я уже вижу как я ребенком прыгая и веселюсь по комнате. Я снова живой и снова чувствую внутри себя молодость, и в такие периоды, как ни странно, я высыпаю гораздо лучше, чем когда вижу обычные бессвязные сны. Мне кажется, что отделение своей души от тела – это необходимое условие избавления от самолюбия и пороков. Тот, кто способен разглядеть свою душу, точно так же будет способен разглядеть и чужую душу, и потому не сможет причинит ей вред. Мне нравится чувствовать свою душу вне тела, так как у меня создается отчетливое впечатления, что я соединяюсь с чем-то бесконечным и вечным. Правда она становится такой непослушной, что бродит везде где хочет, может даже молниеносно перемещается на огромные расстояния в пространстве и времени. Хотя тело при этом даже не дрогнет, лежит неподвижное совсем, так оно лучше отдыхает и восстанавливается, словно наполняется всевозможными добродетелями, как соками питается засохшее дерево. Раньше мне нравилось переселяться в чужие тела и часами жить чужой жизнью. Это продолжалось до тех пор, пока некоторые мои герои не стали претворяться и разочаровывать. Так я однажды попал в тело гневного пьяницы, завистливого ханжи, жадного торговца и мстительного чиновника. А поскольку я не просто менялся с ними телами, но и своим Я, то и все их пороки и страхи мне то же передавались одновременно. С тех пор я от этого страдаю, и только сейчас пришел к мысли: «А почему бы мне не поменяться местами с теми, кто меня наказал, обидел, унизил. Может научусь видеть мир чужими глазами, а заодно и им покажу обратную сторону зла». Хуже всего для обидчика, когда его жертва ведет себя с ним как он с ней, – только тогда он чувствует, что обезоружен и раскрыт. Самое приятное вторгаться в чужие тела в сам момент или период совершения ими греха, и чувствовать все эти порывы, метания и сомнения, и терпеливо наблюдать за тем, как далеко они могут зайти. Тот, кто разучился переселяться в чужие тела, тот потерял чувство сострадания, а значит и вкус самой жизни. Почему разучился? Да, потому что все мы умели это делать в раннем детстве, пока не натолкнулись на какого-нибудь грешника, и поклялись больше этого не делать. Теперь мы избегаем чужих эмоций, уклоняемся от сострадания, вместо того, чтобы путем слияния, контролировать их. Человеком можно управлять только переселившись в его тело, в его голос, в его дыхание, в его мысли, а для этого сначала нужно научиться отделять себя от своего тела и своего самолюбия. А это уже почти недостижимая задача для многих из нас.

И снова я проснулся посреди ночи в поту. И каждый раз в одно и то же время, но каждый раз от разных причин: то я тону, то меня засыпает землей, то меня клюют птицы, то я сгораю в огне, то падаю в бездну, то меня сжимают тиски, то в меня стреляет кто-то в упор. Это наверное потому, что когда-то кто-то встревожил мою спокойную душу, кто-то разглядел лебедя на моем тихом озере, и кто-то захотел его подстрелить. И эхо от этого выстрела до сих пор звенит у меня внутри. Теперь все, что было прекрасного в ней – этот лебедь, несчастный и израненный, который до сих пор ползет к водопою. И этот звук, встревоживший всю тишину моей души, я слышу до сих пор, и теперь постоянно жду следующего выстрела. Раньше я любил разглядывать свои раны в душе, и жалеть себя, зализывая их как кошка, а сейчас я больше не чувствую, или не испытываю ничего. Думаю, стоит снова начать жалеть себя, а вдруг они снова станут видны. Может, когда я начну жалеть себя, то и прежний сон вернется? Лучше всего я чувствую свои раны, когда пытаюсь развернуть свою душу во всю ее ширь для сострадания кого-либо. Многие ли из нас могут вывернуться наизнанку и показать всем свои раны, царапины и торчащие из спины стрелы? Думаю нет. Ведь это сразу обесценивает человека, который старается всем казать абсолютно неуязвимый. С возрастом мы просто сворачиваемся от людей жесткой своей стороной, которая как панцирь становится непробиваемой, и потому даже наши кости и внутренности так же начинают черстветь. А все потому, что мы слишком рано понимаем, что полюбить очень легко, а вот разлюбить весьма трудно. То есть мы сознательно заменяем боль душевную на боль физическую, а потом удивляемся: почему стареть так невыносимо, оставаясь безразличным ко всему вокруг. Теперь я стараюсь представлять свою душу, как наполненный любовью до краев стакан. И моя задача: не проронить ни капли из него в те моменты, когда плохо. Проблема в том, что мы все уже давно разбили этот стакан, и нам не в чего уже наливать эту воду. Сейчас я понимаю, насколько наша душа хрупка и одноразова, как вот этот стакан. Причин для добра на свете много, но нам его больше не в чего складывать. Поэтому реагировать нужно было всегда не хрупкой душой, а более выносливым телом. И не пытаться теперь расслабить душу, с помощью удовлетворения прихотей тела, которое даже и не напрягалось никогда толком. Мне кажется наша душа – это ребенок, и она никогда не должна стареть вместе с телом, только лишь подражая ему из солидарности. Если согласиться с тем, что она одна в нас вечна, то она не должна стареть одновременно с бренным телом. Таким образом, нужно пытаться сохранить как можно дольше в своей душе вечного ребенка с вечной молодостью. И тогда наше тело начнет подражать душе, а не наоборот, как это происходит постоянно. В чем я уверен точно, так это в том, что молодость души зависит от силы нашего дыхания, и чем старше она становится, тем тяжелее дышать. Мало кто знает, что душу можно оживить в отличии от тела, вспоминая лишь ее безумие и радость.

С недавних пор я стал переселяться не в тела как раньше, а в души других людей, ища в каждой из них что-то хорошее, а не просто любопытное. И стал себя, как ни странно, чувствовать лучше: ведь нужно было и раньше воскрешать не тело, а душу, но я этого тогда не понимал, пичкая тело разными пилюлями. Мне нравится вселяться в чужие души и смотреть, сколько там любви, добра или сострадания, но все до одной из них были пусты. Все забыли, что от чистоты и молодости души зависит все наше и чужое здоровье. Лично я верю, что наша душа бессмертна и никогда не стареет, в отличии от тела, которое иссыхает как инжир на солнце. Я не знаю, когда это произошло, но я почему-то стал с какого-то момента быть уверенным, что если моему телу будет хорошо, то и душа то же расслабиться. Хотя только сейчас понял, что в детстве сам получал восторг не от телесных удовольствий, а лишь от духовных. От идей, образов, чувств, сказок, легенд, чудес, которые переполняли меня каждый раз до краев, как вода стакан. И только после этого тело то же расслаблялось, и потом я спал как котенок на облаке. Тело всегда было вторичным, а не как сейчас первичным: постоянно думать, где бы во время поесть, когда бы во время поспать, и все что оно попросит еще – не игнорировать. Только чем больше тело кормить, тем больше оно начинает просить, и никогда не насыщается. Душа же всегда всем довольна, только вот одна беда, ее давно никто уже ни чем не кормит. Нужно есть как можно больше духовной пищи, а значит, наши мысли должны быть всегда сладкими и вкусными. И вот только когда душа станет сыта, то и тело успокоиться и будет счастливо, а не наоборот.

Холодным утром солнечный свет кажется выпавшим снегом, таким же белым, и точно так же блестит. А когда солнце поднимается над землей выше, кажется, что он тает, так как меняет свой цвет или теряет свою белизну. Самый простой и легкий способ определить ложь – это попросить объяснить сказанное по подробнее. После чего лгун начнет теряться и путаться в деталях, так как он знает только одну сторону события, заученную, плоскую, неповоротливую, общую. И только тот, кто говорит правду, сможет рассказать ее разными словами и с разных сторон множество раз не запинаясь. Мы живем в мире лжи по разным причинам. Во-первых, потому что она более привлекательна и эффективна. К тому же люди любят слушать необычные и сверхъестественные истории, они верят в чудеса с детства. Во-вторых, потому что людям говорить правду о себе всегда тяжело. Поэтому мы все так часто искажаем события. Люди очень сильно бояться признать свою ошибку публично, или признаться в любви, что видимо они тоже считают уже сразу ошибкой. Искренность и правда вместе с ней становятся каким-то мифом, так как они встречаются теперь только в легендах. Все врут о себе, и друг о друге, а потом удивляются, почему так много ссор и конфликтов вокруг. И вообще, почему нам так тяжело жить то? Да, потому что мы все живем в вымышленном мире. Вот и все объяснение реальности. Но не всегда ложь бывает преднамеренной, иногда люди лгут сами не понимая этого. Я научился распознавать ее раньше, чем начинаю использовать в своих действиях. Для этого я представляю ситуацию или проблему как куб, и когда мне говорят или указывают: смотри одна из граней красная, а значит и все остальные тоже красные, но когда я обхожу с другой стороны, то вижу желтую грань, а следующую зеленой. То есть пока мы не узнаем все грани такого куба, мы не можем судить об истинном или ложном, а в частности или в общем, это уже не важно. Как правило, большая часть информации нам подается всегда с одной из сторон, а когда задаешь вопрос о цвете других, они начинают убеждать, что они такие же как эта – видимая. То есть тот, кто убеждает нас, что куб состоит только из всего одной грани или подобных ей, неизбежно нам врет, специально или по неосторожности, – это пока загадка. Другие грани для меня – это всегда мотивация тех людей, которые в чем-либо обвиняются в видимой грани, так как они пытаются представить ситуацию под своим углом (или цвете). Важно видеть все грани, ведь введенные в заблуждение люди, совершают множество ошибок, о которых приходится жалеть уже не им, а их родителям и детям. Так что не судите о кубе по одной лишь грани.

Меня раньше раздражала ложь в лицо, а потом стала раздражать ложь за моей спиной. Теперь выводит из себя ее постоянство: клеветники никогда не меняют своих средств и методов. У них будто один и тот же чемоданчик с теми же инструментами для охмурения всех доверчивых людей. Они даже ленятся придумывать новые методы, да вообще что-то новое, если однажды что-то одно помогло. И вот сейчас на старости лет, все их попытки обмана, мне уже кажутся смешными и нелепыми. Ведь то, на что я попадался раньше, отмерло во мне, стало неким памятником греха и порока. А манипуляторы как безумные еще пытаются говорить с ними. Древние люди не были глупее современных, ведь множество поколений до нас не могло ошибаться в человеческой природе. Сомневаюсь, что те, у кого не было молотка или пилы, были глупее нас с вами, как и те, кто имеют сейчас при себе калькулятор и телефон не смогут никогда быть умнее тех, кто не имел таких технологий раньше. Древним приходилось гораздо больше работать и думать, и то, как они мыслили, можно определить по их словам и выражениям, которые они использовали в своей речи, и которые дошли до наших дней, почти не изменившись. Мы сейчас употребляем слова древних в своем разговоре, даже не задумываясь, но в большинстве случаев это сокращенные или слитые воедино фразы. Это спрессованные и прочувствованные переживания. И можно смело сказать, что те гигантские и наполненные смыслом тексты, сейчас уже никто не напишет. Если наше поколение умнее предыдущих тогда, где наши Гомеры, Платоны, Шекспиры, или хотя бы Толстые и Достоевские. Даже рядом нет никого, чтобы приблизиться к их таланту. Вы возразите, что сейчас снимается множество великих фильмов, но ответьте тогда, какие из этих фильмов будут пересматривать через века. Да вы сами то много ли старых фильмов пересматриваете десятилетней давности. Вот вам и ответ: все эти фильмы – обыкновенная беллетристика, которая устаревает быстрее, чем их актеры. Диоген искал честного человека, бегая днем по улицам Афин с зажженным факелом, чтобы лучше разглядеть. Я скоро начну бегать в поисках искреннего человека. Того, кто скажет о себе, что он некрасивый, слабый и не способный ни на что человек, – таких можно сразу ставить в музей с вывеской: «самый редкий вид на Земле». От признаний своей слабости или своей неправоты людей просто выворачивает и прожигает буквально огнем изнутри. Они готовы уничтожить всех и все вокруг лишь бы никто никогда не узнал об этом. Несчастные. Как только кто-то говорит сам о себе: «я лучший», он ставит на себе печать безнадежности. Теперь он будет получать мотивацию в жизни телесной, но теряет всяческий смысл в жизни духовной. То есть начинает трясти своим телом, ноне слышать его звона, так как оно опустело. Такие люди умирают раньше, чем их организм. И исполнение желаний тела – это своего рода похороны его души. Но никто этого как будто не понимает. Почему каждому важно быть самым красивым, самым сильным, или самым умным, даже если он обычная букашка на ветке. Наверное без этого не движется экономика? Ведь такие, которые всегда всем довольны, ничего делать не будут. Но тогда получается, мы все рождаемся непорочными, но общество загоняет нас в лабиринты греха, из которых невозможно выбраться, чтобы другие получали прибыль и платили налоги. И все это для того, чтобы общество развивалось, а каждый отдельный человек погибал. Чтобы все эти обиженные, горделивые и завистливые, конкурировали друг с другом, создавая новые товары и рабочие места.

Снова ночь, и снова мне не спится. Открываю окно и впускаю свежий воздух. Когда впускаешь кого-то всегда становится легче. Но только в начале. Когда даешь понять, что тебе кто-то нужен, о тебя начинают вытирать ноги, и пренебрегать тобой открыто. Но как только сам начинаешь поступать так же, то за тобой начинают бегать, а некоторые даже носить на руках. Странно все это, ведь получается, что человек сам не понимает чего хочет, но если это что-то дается слишком легко, то это не имеет никакой ценности. Но таким путем можно отказаться от всего хорошего, и остаться совсем ни с чем. Ни от того ли мы все так бесконечно несчастны. Мир катиться в какую-то пропасть, или это я качусь куда-то, а он по-прежнему стоит на месте. Попробуй только сдвинуть его, сломаешь все кости себе и растянешь все мышцы, прежде чем поймешь, что ничего не получится. И зачем мы только меряем себя со всем миром, а свои проблемы с проблемами всего человечества. Когда человеку нечего сказать, то он начинает эпатировать публику и высмеивать тех, с кем не в состоянии спорить или переубеждать. «Не можешь бежать быстрее остальных, просто ставь подножки», – так мыслят все победители. Поэтому побеждает не истина, а коварство, которое будет всячески прятать ту самую истину, которая проиграла. Да и можно ли ее считать истинной, если она проиграла коварству. Хороший вопрос, на который ответит лишь тот, кто единственный останется жив, и вероятно он будет таким же коварным. Таковы низменные натуры, они всегда играют по иным правилам, перенося игру на другое поле, которое им больше знакомо, где и позиции еще сильны и подкреплены опытом. Они даже часто уводят нас в другую комнату, в которой им просто привычнее. Или назначают встречу в районе, где выросли. Привычка их союзник и сила. Сколько раз меня предавали и каждый раз я переживал это как в первый – очень болезненно. Ведь каждый раз я доверялся и открывал свою душу (то есть свои секреты и тайны) другому человеку, а он вместо того, чтобы спрятать их в своей душе, рассказывал это моим врагам или вообще, что еще хуже, всем подряд. Люди не умеют хранить секреты, ведь жажда сплетничать обжигает их тело изнутри, и чем интимнее тайна, тем сильнее им хочется ею поделиться, чувствуя тем самым свою причастность к ней, и совсем не заботясь о репутации доверившегося ему. Цена таким людям – ноль, когда-то Цезарь доверился Бруту, как своему сыну и тот его заколол. Иисус доверился Иуде как своему брату, и тот его предал. И таких Иуд и Брутов будет в нашей жизни еще не один до тех пор, пока мы будем считать свои слабости за свои потаенные тайны. Сейчас мне без разницы, если кто-то обо мне будет что-то говорить или тем более про себя думать. Теперь мне не стыдно ни за одно свое действие или мысль. Я даже готов спокойно встретить нож Брута или продажность Иуды, только потому, что я к этому всегда готов, и познал ничтожность таких людей и своего самолюбия. И надо еще понимать, что предают они не ради денег, и даже не ради власти, а для того только чтобы произвести впечатление среди слушающей толпы. Предательство для них это своего рода такая же сплетня, только более грандиозная, и та, о которой они сообщат самыми первыми. Но к счастью, своею поспешностью они только укрепляют свою старую репутацию. Особенно, если сам преданный, не делал из этого события никакой тайны.

Жизнь – это постепенное увядание, и потому она всегда питается надеждой, что совсем скоро она воспрянет. Когда-то проводили эксперимент, где помещали лягушку в холодную воду, и потом постепенно ее нагревали, и что удивительно, она не выпрыгивала из воды, когда она нагревалась до такой степени, что вываривала ее. Жизнь каждый раз отодвигает эти красные линии, мол мы тебя не изжарим не бойся, мы просто тебя согреем. С человеком то же самое можно сделать все что угодно, если делать это постепенно, шаг за шагом, медленно. Сегодня нам говорят, что правильно «то-то», но придет время, и нам скажут, что «это» все ложь, а правильно другое. Коперника сожгли на костре за то, что было истинным, но никто за это не извинился, потому что тогда кроме него этого никто не знал. То есть тогда это была ложь, а те, кто сожгли, его выражали истину. Вот в чем проблема. Истина как хорошее вино, становится правильной только с годами. Я почти уверен, что больше половины физических законов, известных науке сегодня, в будущем будут опровергнуты. Многие посмотрят на меня как на сумасшедшего, главное чтобы только не сожгли. Нам не лгут, просто никто не знает истины. Мы читаем страницы истории, и думаем, как же глупо поступил кто-то, но тогда это не было так очевидно. Вероятно, все, что нас окружает и все что мы знаем – это все ложь, которая будет скоро опровергнута снова. Лет через сто люди скажут, что за ненормальные жили в то время, неужели не могли понять это. Просто же. Цезарь всю жизнь сражался с Помпеем, и называл его своим заклятым врагом, но когда ему отрезали голову Птолемеи и преподнесли ему на блюду, в качестве подарка, то воскликнул: «да как вы смели, он был римским консулом», и потребовал казнить всех, кто принимал участие в его казни. То же самое было, когда мне друг жаловался на свою подругу, как она издевалась над ним, и как она изменяла ему, и оскорблял ее всяким грубым словом, но когда я ко всему этому добавил неосторожное слово в ее сторону, он ударил меня сразу же. Враг может только лично убить или оскорблять своего врага, а если это сделает кто-то другой, то это его задевает. Вероятно, потому что он еще надеется, что тот раскается и встанет на его сторону, и все уладится. Но чтобы признать свое поражение, нужно сначала унять свою гордость, поэтому это никогда не происходит.

Сегодня выпал первый за зиму снег, и в душе стало от этого чище и светлее. Грязь, конечно же никуда не делась, просто стала на какое-то время незаметной. Какое же это прекрасное время: хочется кого-то обнять сразу и покаяться во всем что было, будет, и уже происходит. Чистота вызывает во мне какие-то муки совести. Но самое редкое качество в людях – это искренность. Я много наблюдал за людьми и не могу понять, что их всегда останавливает говорить правду – стать посмешищем или страх потерять что-то ценное. Но каждый раз, когда вот-вот подходит момент к раскрытию, – они всегда пасуют и выдают гнуснейшую ложь. И то как они это делают их выдает всецело. По тому, как они это произносят, кажется что они даже сами в это не верят. Тогда возникает вопрос – зачем врать, если не умеешь скрывать. Может это привычка из детства, ведь все мы обманывали взрослых. «Ты убрался в комнате? – Конечно». И теперь: «Ты меня любишь? – Конечно». При этом самое вредное для каждого – это привычка, пороки, поспешность и беспокойство. Если нам когда-нибудь удастся с ними справиться, можно сказать что жизнь удалась. Но я еще не встречал ни одного такого человека. Мне часто говорят, что я грубый и циничный человек. Но позвольте возразить: я говорю лишь то, что вижу. То есть, те люди, которые молча творят разврат и ложь – это нормально, а я который это обсуждает и осуждает вслух – это уже отклонение от нормы. Нужно вообще вычеркнуть из лексикона это слово «цинизм», все это обычный реализм. А если не открывать глаза во время, то можно споткнуться и разбить себе голову. С другой стороны, я согласен, что нельзя обобщать, то есть переносить пороки отдельных личностей на все остальное общество. Но необходимо отделять весь этот гной от здорового тела, чтобы избежать гангрены. Как-то случайно я осознал, что нет ни плохих, ни хороших людей. Так как все, что делают с нами дурного, точно так же мы делаем с другими, даже не замечая этого. Достаточно проследить за собой, и все станет сразу ясно. Мы оскорбляем или отговариваем других теми же словами, какими оскорбляли и отговаривали нас. Не хочется думать, что дурное заразно, а то, что мы копируем не злое, а просто эффективное. Ведь если нас задело, значит и других затронет. Но все равно это мерзко. Должен же быть какой-то выход из этого порочного круга. Почему мы не копируем так часто все хорошее, что нам когда-либо сделали? Как же давно я разучился смотреть на людей по доброму? Наверное с тех пор, как первый раз получил удар в спину. А это было очень давно, – к сожалению очень рано. Но как же я хотел быть толстокожим и не обращать внимание на боль, и не приравнивать всех остальных из-за одного. Но сколько бы я не давал шансов показать людям лучшую их сторону, они все равно ее всячески скрывали, оголяя одни лишь пороки. Раз за разом. Чтобы понять человека, как ни странно, но нужно стараться понять не что он сделал, а только то, чего он не сделал при условии, что мог это сделать. Одно дело не иметь возможностей и не сделать, другое дело, иметь их и проигнорировать. Что-то сделать человек мог по необходимости, при условии отсутствия альтернативных вариантов. А раз это делается по необходимости – значит это не его характер. А вот, гораздо интереснее понять его выбор при наличии множества доступных вариантов. Вот тут он весь раскрывается, какой он есть.

Скачать книгу