Антонелла и Северный Ветер бесплатное чтение

Глава 1 – «Фиорел»

Ардэнес – северный портовый город, столица Ригелии. Тёплый вечер на склоне лета. Ардэнес, как и другие города этой страны, невелик. Центр состоит из белокаменных домов в несколько этажей, на окраинах дома пониже, бревенчатые. По грунтовым дорогам ходят конные упряжки, в порту стоят парусные суда. Движение, что на суше, что на воде, слабое. Некоторые корабли настолько долго стоят у причала, что кажется, будто они вообще никогда не выходят в море. Народу на улицах не так и много, а ближе к ночи прохожих вообще не встретить. Однако, каждый вечер, в сумерках, возле дома стоящего на набережной, появляется вороной длинноногий конь с двумя всадниками.

Появился он и в этот вечер. Того человека, что вёл коня, зовут Кин. Невысокий тёмно-русый голубоглазый, в синем однобортном сюртуке и тёмной накидке, небольшой чёрной шляпе с загнутыми полями, гладких кожаных сапогах по колено и кинжалом на поясе. Оружие для многих ригелян являлось скорее аксессуаром, чем средством защиты. Так и для Кина, а ещё кинжал был для него удобным инструментом путешественника – можно верёвку обрезать, ветку отрубить.

Горожане, почти, ничего не знали о Кине. Они не видели, чтобы он работал в городе, но знали, что возле загородного залива у него стоит небольшой дом. Кин одевался так же, как и многие ригеляне, но тем ни менее выделялся из толпы. Это происходило, прежде всего, из-за более тёмных тонов одежды, которая ко всему выглядела куда добротнее повседневных вещей горожан.

Откуда у него деньги на дорогую одежду не знал никто, кроме его пассажирки – циркачки Антонеллы (или кратко Неллы). Здесь, в столице, имелся цирк. Темноволосая зеленоглазая, одного роста с Кином. Она предпочитала яркие наряды и чаще всего ходила в свободном топе, и брюках из изумрудной искристой ткани с золотистой отделкой; носила лёгкие уличные чешки и золотые украшения со смарагдами (заколку, браслеты, ожерелье). В прохладные дни ей приходилось накидывать на себя плащ, как сегодня.

Всадники спрыгнули на землю, по разные стороны от коня. Они, почти, каждый день катались за городом. Для этого там было раздолье: среди леса простирались поля и песчаные косы впадающей в море реки. Да и загородная дорога часто бывала свободной.

Квартирка Антонеллы располагалась на втором этаже дома, возле которого они только что остановились.

– Тише, а-то разбудите всех, – шепнула Нелла. Её соседям не очень-то нравился этот запоздалый гость с конём.

– Знаю-знаю, – Кин не стал держать своего скакуна, и тот отошёл в сторону.

– Ну, пойду я, – сказала циркачка.

– Эх, неохота, но тоже домой возвращаться надо, – юноша мог носиться на коне и без коня пока ноги держат. Нелла тихими шагами поднялась на крыльцо. Кин оглянулся на своего скакуна, тот уже пошёл вдоль по улице, на выезд.

– Бриг, – юноша последовал за конём, но тот пустился лёгкой рысцой, – Да что же это? Стой, – стараясь не шуметь, погнался за ним Кин. Циркачка проводила их взглядом и зашла в дом. На лестничной площадке было темно. Девушка уже, почти, поднялась на второй этаж, когда коридор осветил свет из открывшейся внизу квартиры.

– Эй, – окликнули её.

– Он уже уехал, – поняла, что речь пойдёт о Кине Антонелла.

– Точно? Надеюсь, он не станет засиживаться здесь, как в прошлый раз.

– Но разве мы кому-то мешали?

Кин вёл себя тихо.

– Что-то он не вызывает доверия.

– Его не стоит опасаться.

– Надеюсь, ты знаешь, что говоришь, – дверь в квартиру закрылась. Нелла поднялась к себе. Она повесила плащ в небольшой прихожей и решила немного перекусить перед сном. Ей казалось, что переубедить соседей не удастся, а те считали, что она наивная. У Неллы, несмотря на её дружелюбие, был только один хороший знакомый – Кин.

Кин выступал на конных состязаниях во многих городах Ригелии, но не афишировал своим именем и пользовался прозвищем Северный Ветер. Конечно, занимать призовые места удавалось не каждый раз, но денег с выигрышей хватало на всё необходимое и даже больше. Путешествуя из города в город, Кин редко появлялся дома – в Ардэнесе. Юноша предпочитал кататься по загородным дорогам и бездорожью, нежели посещать центр города. В город он заезжал только по необходимости.

Антонелла же наоборот, почти, не покидала пределов города. Она любила прогуляться вдоль причалов. Однажды, гуляя в один погожий день, циркачка увидела возле магазина конной упряжи тёмного стройного ухоженного бархатистого коня с чёрно-синими попоной и уздой, и голубыми повязками на ногах. Девушка и раньше видела красивых лошадей, но этот конь привлёк её настолько, что она, не раздумывая, подошла к нему. Тот оказался настроен весьма доброжелательно.

Тут и появился ещё незнакомый Нелле наездник Кин и сразу предложил: «Хочешь покататься?»

– Хочу, – ответила девица, не желая упускать возможность познакомиться с обоими. Возможно, кто-нибудь посчитал бы это решение опрометчивым, но она нисколько не пожалела о нём. Кин оказался ничуть не хуже своего Брига. Прогулка затянулась на весь день, но и этого не хватило Кину и Антонелле, чтобы рассказать друг другу обо всём, что хотелось. С того дня они стали постоянно ездить на конные прогулки.

Циркачку удивило и порадовало то, что наездник понимает её и с интересом и уважением относится к её увлечениям и работе. Кин же в свою очередь был поражён тем же по отношению к нему. До встречи с Неллой, единственным товарищем Кина был его конь.

Наездника больше всего интересовали лошади и заниматься чем-то другим он не хотел, но говорил: «Вряд ли бы я стал делать что-либо другое, но я знаю, что есть люди, для которых их занятие столь же важно им, как для меня моё. Было бы интересно с ними поговорить». В число таких людей и попала циркачка. Кин и Нелла сразу нашли общий язык. Он не считал её трусихой за её осторожность, а она не считала его опрометчивым и бездумным за стремление куда-нибудь мчаться.

Через некоторое время Кину, как того и следовало ожидать, пришла пора ехать на очередные соревнования. На дворе стоял поздний вечер. Кин и Нелла разговаривали на загородной дороге, возле коня.

– Мне пришло приглашение на соревнования, – радостно сообщил наездник, – С Бьёрина. Я туда ещё не ездил. Самые крупные состязания проводятся именно там.

С одной стороны, Нелла была рада за него; с другой стороны, её огорчал его отъезд: «И сколько ты пробудешь на Бьёрине?»

– Около месяца. Поехали вместе, – предложил Кин, – До него всего три дня пути.

– По морю? Нет, – его подруга боялась морских путешествий, – Это ведь, наверно, опасно.

– Чего в этом опасного? – наездник хотел переубедить её, – Я много раз плавал – нормально, даже интересно.

– Нет, не могу, – Нелла опустила взгляд, ей стало неловко. Кин не стал настаивать: «Ладно. Проводишь меня до корабля? Он – в заливе».

– Конечно.

До залива было недалеко. Кин и Нелла ехали молча. Вокруг царила тишина. Вскоре показалась водная гладь: тёмная, с проблесками лунного света. Когда Бриг подбежал ближе, стал виден и ждавший Кина парусник, небольшой и, как показалось Антонелле в сумраке, весьма мрачный. Наездник остановил коня и спрыгнул на землю, перекинув ногу через его голову. Нелла тоже спустилась.

– Ты не передумала? – спросил её Кин.

– Нет, извини. Ты ведь не обидишься? – возможно, если бы она знала об отъезде заранее, то собралась бы с духом. Наездник же бы лёгок на подъём и, только получив письмо, мигом нашёл попутный корабль: «Нет. Жаль, конечно. А ты никуда уезжать не собираешься… по суше?»

– Нет. А что?

– Не хочу разминутся. Как вернусь, сразу наведаюсь к тебе. И знаешь… я предполагал, что ты откажешься, и нанял кэб для тебя. Тебя довезут до дома.

– Спасибо. Мне, правда, тоже жаль.

– Мне пора. Не скучай, – Кин взял Брига под уздцы и повёл к трапу. Как только они поднялись на борт, парусник снялся с якоря. Нелла не стала смотреть на то, как он выходит в море. Она подошла к, стоящему у дома Кина, кэбу и запрыгнула на сиденье. Извозчик подстегнул коня вожжами, и тот заторопился вдоль по дороге.

На следующий день дела Неллы пошли своим чередом, только уже без загородных прогулок. Со временем, она стала чаще появляться на набережной. Кин явно задерживался из своей поездки. Он должен был вернуться к началу осени, а уже наступала зима. Солнце ещё довольно часто показывалось из-за густых облаков, и море в его лучах серебрилось, а остатки не облетевшей листвы отдавать золотом, и сверкать рубинами из-под капель дождя. Нередко падал мокрый снег.

Неллу беспокоил вопрос «Почему же не приезжает Кин?». Не в силах ждать дольше, не находя ответа на этот вопрос, она отважилась отправиться на его поиски.

– Может быть, ему нужна помощь, и он надеется, что я поеду его искать? – думала девушка. Она не сомневалась в том, что Кин не может вернуться по какой-то веской причине, а не потому, что ему просто не хочется, и он и думать забыл о ней. Нелла была уверена, что Кин поступил бы так же. Чем гадать, так это или нет, лучше выяснить это наверняка, считала девушка.

И вот, встав рано утром, Нелла собрала сумку, надела плащ, перекинула её через плечо и пошла к причалам. Грядущая поездка по морю вызывала у неё большое волнение. Антонелла пыталась успокоить себя, думая, что боится лишь с непривычки, и страх пройдёт, как только она окажется на корабле. Погода выдалась тёплая, хоть и немного пасмурная.

Нелла вышла к причалам и остановилась возле склада, думая, что делать дальше. Она понятия не имела, где и как покупают билеты. Сейчас кораблей в порту было больше, чем летом – на зиму, на острова отправляли много товаров про запас. Один парусник был заметно больше всех остальных. Многопалубный. Груз на него завозили прямо на лошадях. Нелла заметила бойницы. Мачты показались ей настолько высокими, что она вряд ли рискнула бы подняться даже на самую малую из них.

– Это же целая плавучая крепость, – подумала Антонелла. Ночью в Ардэнес прибыл самый большой парусник Ригелии «Фиорел». Нелла, в растерянности, присела на близстоящие ящики. Этот корабль пугал её своими внушительными размерами. В плавании же на мелких судах её пугало море. Циркачка прежде не интересовалась парусниками и поэтому мало что знала о них.

– Который из них направляется на Бьёрин?.. – Нелла слышала, что «Фиорел» ходит по всему морю, – Значит, мне – на него, – она не ошиблась в своём предположении. Однако, «Фиорел» не брал пассажиров. Не зная этого, Нелла задумалась о билете. Гуляя по набережной, она видела, что иногда их продают прямо у трапа. Сегодня же Нелла не видела поблизости ни одного билетёра. Вокруг сновало много народа, и никто не стоял на месте. Девушка не находила, к кому обратиться.

Что она поняла, хоть это и не имело особого значения, так это то, что не все здесь постоянные работники. Большинство носило форму тёмно-синего цвета: восьмиклинка, короткое двубортное пальто, брюки и чёрные начищенные ботинки. Остальные были одеты, как обычные горожане.

Нелла подошла к настилу, по которому на корабль поднимались лошади. Тут она заметила, что погрузка идёт не так уж и беспорядочно, как казалось издали. Грузчиками, практически молча, руководил человек в фиолетовой восьмиклинке и фиолетовых же перчатках. Однако, каких-либо особых знаков отличия на его форме не было.

– Кто же тогда здесь самый главный? – сам собой пришёл вопрос Нелле, и она посмотрела на мостик. Там она увидела человека, которого поначалу и вовсе не заметила. Он был одет так же, как тот, что руководил погрузкой, но его шапка и перчатки были коричневого цвета – кожаными. Он, облокотившись на перила, наблюдал за всем, что происходило вокруг.

– Наверно, он меня заметил, – Нелле почему-то стало неловко. Однако, человек на мостике не обращал на её присутствие никакого внимания.

– Эх, придётся спросить у этого, – Антонелла посмотрела на руководящего погрузкой. Ему явно было не до разговоров. Нелла всё же подошла к нему и спросила: «Может быть, вы подскажете мне, где купить билет на этот корабль?»

– Этот не берёт пассажиров, только грузы, – ответил моряк, не отвлекаясь от работы.

– Но мне очень надо ехать. Один ведь пассажир не помешает, – Нелла надеялась, что её возьмут в плаванье.

– Вон стоит грузопассажирский. Пятнадцать тысяч ригов, и тебя возьмут без вопросов, – дал рекомендацию мореплаватель.

– Пятнадцать тысяч?! – у Неллы было только пятьсот, – Почему так дорого?.. А за пятьсот никак?

Её собеседник тоже удивился: «Пятьсот?! Ты ищешь баржу?»

– Вообще-то я хотела бы найти надёжный корабль, который доставит меня на Бьёрин и, если понадобится, и на другие острова.

– Уж извини, тут я помочь не могу.

Нелла тихо вздохнула и отошла на прежнее место: «Может, действительно надо найти баржу?» – она даже не поняла, была это шутка или нет. Антонелла очень огорчилась, но решила остаться на причале до отплытия «Фиорела», ещё надеясь, что её всё же возьмут. Она хотела бы наняться, но понимала, что и для работников, скорее всего, мест уже нет.

Вскоре погрузка завершилась. Парусник должен был вот-вот отчалить. Нелла видела, как тот, с кем она говорила, поднялся на мостик и начал что-то обсуждать, со стоящим там человеком. Она заметила, как они пару раз посмотрели в её сторону. Затем руководивший погрузкой человек быстро прошёл к трапу и через несколько секунд стоял уже возле Неллы: «Слушай, – обратился он к ней, – Есть шанс, что тебя возьмут на борт. Надо уговорить вон того человека на мостике. Он не хочет никого брать, но согласился выслушать тебя».

– И вы думаете, при том, что он не хочет, мне удастся его уговорить? – Нелла полагала, что вряд ли ей это удастся.

– Ты, главное, не отставай от него. Пошли скорее, – мужчина быстро зашагал обратно. Нелла еле поспевала за ним.

– Уж мне-то к нему больше лезть нельзя, всё-таки капитан, не дружок какой-то, – её провели на борт. Оказавшись на палубе, Нелла почувствовала себя, как не в своей тарелке, и потому старалась смотреть только себе под ноги. Моряк проводил её до кормовой лестницы и ушёл по своим делам. Нелла подумала, если ему нельзя приставать с вопросами к капитану, то как можно ей? Капитан спустился с мостика к штурвалу. Ему оставалось лишь дать команду к отплытию.

– Полагаю, вы уже знаете зачем я здесь, – обратилась к нему Нелла, не представляя, как следует разговаривать с такими регилянами. Ей казалось, что он не такой, как все.

– Да, но ты напрасно сюда пришла, – безразличным и твёрдым голосом ответил капитан, и сразу пояснил, – Во-первых, это не пассажирский корабль. Во-вторых, даже если бы он являлся таковым, у тебя недостаточно денег. В-третьих, это не мой личный парусник. Я не могу брать на борт тех, кого не положено по инструкции.

– Но пассажир всего один. Разве вы не в праве решать такие мелкие вопросы?.. Мелкие для судовладельца, но важные для тех, кто к вам обращается, – Нелла считала, что никакого нарушения в этом нет.

– Я могу взять пассажира только если для этого есть веская причина, – мореплаватель явно не хотел соглашаться.

– У меня есть такая причина. Я отправляюсь не на прогулку, а искать своего знакомого. Если бы в этом не было особой необходимости, я никуда не поехала бы, потому что поездки по морю представляют для меня большую сложность, и дело не только в деньгах. Дело в том, что для меня это очень страшно, – разъяснила всё, как могла быстрее и яснее, Нелла.

– Очень, не очень… Зачем тебе нужно найти его? – капитан задал вопрос, и это значило, что шанс убедить его есть.

– Я полагаю, у него какие-то неприятности. Он должен был вернуться с Бьёрина в начале осени, а сейчас уже начинается зима.

Моряк вздохнул: «В порту стоит масса кораблей. Почему именно мой?»

– Потому что он выглядит самым надёжным.

– Вот что, у тебя есть минута, чтобы убедить меня. Потом мы отчаливаем. Нелла не знала, что и сказать. Ей казалось, что капитан не изменит своего решения.

– А если я останусь стоять здесь? – спросила она.

– Тогда тебя выведут под руки, – мужчина смотрел на причал.

– А если я буду кричать?

– Тогда весь город узнает, что ты очень капризная, и никто не захочет иметь никаких дел с тобой, – капитан взглянул на гостью, – И не надо мне угрожать.

– Я не угрожаю, я ищу способ остаться здесь. Может быть, вы можете принять меня на работу? Я могу работать бесплатно, круглые сутки.

– Нет, у меня достаточно работников.

Нелла подумала, что капитана бесполезно уговаривать, и спросила: «Если вы можете кому-то помочь, то почему вы не хотите этого сделать?» Тот стал задумчивее.

– И что же мне теперь делать? Так можно днями ходить с корабля на корабль, и всё равно никто не согласиться меня подвезти. На флоте все такие, как вы?

– Ты впервые на корабле? – уточнил капитан, словно это имело решающее значение.

– Да. Разве вы этого ещё не поняли? Не может быть, чтобы не поняли, – если бы Нелле сейчас сказали «Нет», она не стала бы спорить дальше.

– Если ты собираешься остаться здесь, то тебе придётся выполнять приказы, а это значит, что поездка, скорее всего, будет некомфортной. А если ты не станешь выполнять приказы, то тем более. Надеюсь, это понятно? – мореход решил принять положительное для пассажирки решение.

– Да, конечно, – ничего не возразила та.

– Вот и хорошо. А теперь встань куда-нибудь в сторонку… Клер, отчаливаем!

В ответ капитану махнул рукой и принялся руководить командой тот самый человек, что провёл Неллу на борт. Нелла встала возле небольшой лестницы, которая вела к платформе со штурвалом. Девушка, конечно же, была рада, что её взяли в плаванье, но чувствовала себя довольно неуютно: все вокруг выглядели знатоками своего дела, а она резко отличалась от них. Когда парусник отошёл в море настолько, что город стал еле виден, суета и шум на палубе поутихли.

– Подойди на пару слов, – подозвал пассажирку капитан. Та поднялась на пару ступеней.

– Я скажу Клеру, чтобы он показал тебе корабль и объяснил, как следует вести себя здесь. Клер – командир команды, он же и шкипер, и рулевой. И кстати, как твоё имя? – поинтересовался мореплаватель.

– Антонелла, – представилась пассажирка.

– Можешь называть меня Шеном… Клер, подойди сюда!

Несмотря на то, что корабль был большой, а капитан говорил не так и громко, его прекрасно слышали, возможно, потому что слух окружающих привык к его голосу. Клер ходко подошёл к мостику. Казалось, по-другому он и не ходит.

– Покажи Антонелле корабль, чтоб не заблудилась, да объясни, что к чему, – А потом не надо будет обсудить пару вопросов с тобой.

– Хорошо, – похоже, шкиперу понравилась просьба, – Идём, – позвал он пассажирку. По всей видимости, нрав у Клера был добрый, и на паруснике его всё устраивало. Нелле казалось, что она мешает всем, кроме него, хотя мало кто даже смотрел в её сторону. Фиорельцы выглядели не так, как большинство мореплавателей из её города: молчаливые и серьёзные. На палубах ардэнеских судов было куда более шумно, а команды выглядели разношёрстнее. Фиорельцы, похоже, были довольны своей работой.

Нелла подумала, что раз здесь много серьёзных людей, знающих своё дело, то ей не стоит беспокоиться о благополучном прибытии на Бьёрин. Пассажирке стало спокойней. По завершении экскурсии, она и Клер прошли на нос корабля.

– Отличное место, да? – шкипер поставил руки на пояс и посмотрел на горизонт, – Можешь сидеть тут, сколько захочешь.

– Боюсь, я буду мешать тут.

– А я считаю, это то самое место, где вероятность того, что тебя затопчут, не заметив, наиболее мала.

– Ой… Вы серьёзно?

– Нет… Частично… Хотя ты, пожалуй, права: мне стоит отвести тебя к Шену. Пусть он решает, где тебя разместить, – Клер отчасти был шутник, поэтому кому-то могло показаться, что у него дурные манеры.

– Как его большое имя? – поинтересовалась Нелла.

– Шенефельд. Ну, как тебе наше судно?

– Довольно впечатляющее. Я заметила, тут нет ни одной женщины, ну, кроме меня. Почему так?

– Разве нет? – шкипер украдкой оглянул палубу, – Я не задумывался над этим. Видно, не хотят они к нам.

Нелла решила задать ему вопрос, который появился у неё с момента отплытия: «Почему вы решили подвезти меня? Вы же отправили меня искать баржу».

– Баржа – это к слову. Её наём не так и дёшев. Почему решил подвезти? – Клер задумался, – Мне трудно объяснить это, но если я мог тебе помочь, то почему бы и нет?

Пассажирка услышала свои же слова.

– Что-то не так?

– Нет. Я просто не думала, что встречу кого-то с таком же мнением на этот счёт.

– Полагаю, каждый человек должен быть такого мнения… Кстати, не слишком ли ты легко одета, для осенней морской прогулки? – обратил внимание на чешки собеседницы Клер. Та пожала плечами: «Похоже, я немного не подрассчитала».

– На Бьёрине продают хорошую обувь. Советую посмотреть сапоги… Мне кажется, нам пора к Шену. Не стоит заставлять его долго ждать. Идём, – шкипер направился к мостику.

– Он может быстро рассердиться? – последовала за ним Нелла.

– Дело не в этом. Дело в моём уважении к нему, – на ходу дал ответ Клер.

– Ну, вот и мы, – обратился к Шенефельду шкипер, подойдя к мостику.

– Хорошо. Поскольку у нас нет свободных кают, проводи её в общий зал и возвращайся сюда, – попросил тот.

Клер проводил пассажирку в среднее из трёх помещений, расположенных на корме. Оно оказалось довольно просторным, с большим окном, имевшим узорчатую решётку, овальным полированным столом в центре с тёмно-бордовыми диванами и креслами вокруг. Вдоль стен стояли шкафы и тумбы, на задней имелись вешалки. Пол был покрыт тёмно-зелёной ковровой тканью. Этот, так называемый, зал показался Нелле немного мрачноватым. Зато здесь было тепло и тихо.

– Располагайся, – сказал пассажирке шкипер, и вышел на палубу. Нелла прошла к ближайшему к окну креслу и положила на него сумку, и плащ. Сев, Антонелла почувствовала себя уставшей, но в то же время ей стало спокойней и уютней. Атмосфера в зале была, как в тихие дождливый дни дома. Пассажирка опустила руки и голову на стол, и вскоре задремала.

Глава 2 – Возвращение наездника

Спала Нелла чутко и проснулась от того, что услышала, как в помещение кто-то зашёл. Праздных посетителей здесь не должно было быть, как полагала Нелла, а значит вошедший пришёл по делу. У порога стоял юноша в такой же форме, как и у всех здесь, однако, в его внешности имелось заметное отличие – счастливый взгляд. У всех остальных во взгляде была либо задумчивость, либо сосредоточенность.

– Я – Фьюминт, рулевой, а теперь и ваш проводник, – представился вошедший, – Капитан посчитал, что я должен постоянно находиться поблизости от вас, поскольку вы впервые на корабле. Это, конечно, не значит, что я буду ходить по пятам за вами, но вы должны следовать моим указаниям. Вы можете обращаться ко мне с любыми вопросами.

Нелле стало неловко. Она вышла из-за стола и сказала: «Жаль, что я вас так обременяю…»

– Это пустяки. У нас не так часто бывают столь интересные и приятные гости.

– Что и сказать? Меня необязательно называть на «Вы», – Нелла не привыкла к подобному обращению. И Фьюминт не привык: «Меня тоже. Обеденное время. Принести чего-нибудь?»

– Да, неплохо бы, – пассажирка проголодалась.

– Хорошо. Ты не против, если я пообедаю здесь же?

– Нет.

Рулевой вернулся с обедом довольно быстро. Пассажирка увидела на столе то же, что и у себя дома, и была приятно удивлена этим: салат, фрукты и чай с бутербродами. На вкус всё это оказалось ещё и лучше. Фьюминт сел за стол напротив Неллы и снял восьмиклинку. Его в большей степени интересовал чай: «Красота. Сидишь с тёплым чаем, а за окном…»

– Там серое море и серое небо, – пассажирка не заметила ничего особенного.

– Они только кажутся серыми. А ещё там морозец и ветер. Ух, как обхватит! – рулевой считал, что некрасиво пить чай без беседы и спросил, – И что же понесло тебя в такую погоду на другой берег?

Нелла, не раздумывая, рассказала ему о причине поездки без утайки. Фьюминт внимательно выслушал её, не перебивая. Когда она замолчала, он поставил стакан на стол и сказал: «Надо же… В этом не было бы ничего необычного, если бы не тот факт, что ты впервые покинула город. Тебе здорово повезло: ты сразу же оказалась на крупнейшем судне нашей страны», – рулевой откинулся на спинку кресла и счастливо посмотрел на вид за окном.

– Фьюминт, – немного погодя обратилась к нему Нелла, – Может быть, ты объяснишь мне, что ты видишь там, кроме серого моря?

– Стихию. Море – это огромная сила, и когда ветер рвёт паруса, появляется чувство, словно часть этой силы передаётся тебе. Она вдохновляет тебя.

– Но разве нестрашно, когда ветер рвёт паруса?

– Что поделаешь? – рулевой опустил взгляд, не дав чёткого ответа, – Это часть работы… Кстати, говоря о работе, мне скоро – к штурвалу. Может, ты со мной пойдёшь? Иначе ведь тебе тут сидеть придётся.

– Но, а что же я буду делать там? – Нелла считала, что на палубе для неё нет занятия.

– Поболтаем. Разве плохо?

– Нет. Ладно, если Шенефельд позволит, – согласилась Антонелла.

– Чего тут позволять? Он не имеет права запрещать этого.

– Ему лучше знать.

– Запрещать ходить и говорить?

Нелла отмахнулась, не желая развивать эту тему. А планы Фьюминта были нарушены, в каюту зашёл Клер и сказал: «Фьюминт, я посоветовал бы тебе вздремнуть пару часов, пока Антонелле не требуется твоя помощь. У тебя – ночная вахта».

– Почему так? – не понравились изменения рулевому, – Была дневная.

– Потому что ночью твоя помощь менее, чем в другое время суток, может понадобиться ей, – объяснил шкипер.

– По-моему, ночью она, наоборот, куда нужнее, – начал выдумывать Фьюминт, – Ничего не видно…

– Полагаю, Антонелла не собирается ни на что смотреть и выходить из каюты ночью.

– Ну, как так можно решать за других – смотреть, не смотреть?

Клер, по-видимому, любил пошутить с рулевым, но не всегда: «Это решение Шенефельда, так что будь добр, заступи вовремя», – сказал он и вышел за дверь.

– Вот так, – Фьюминт остался огорчён, – Меня лишают приятного общения. Да и не могу я спать днём.

– Извини, что спрашиваю, работать ночью намного сложнее? – поинтересовалась Нелла.

– Нет, но мне придётся молчать до утра. Это единственная сложность для меня. И не стоит извиняться передо мной, когда задаёшь вопрос, – у Фьюминта появилась идея, – А давай ночью вместе пойдём?

Пассажирка хотела бы посмотреть на ночное море не через витые прутья решётки, но с этим могли возникнуть затруднения: «Похоже, Клер хочет, чтобы я осталась на ночь здесь».

– Да что Клер? Ты Шена попроси, – тихо и уверенно дал рекомендацию Фьюминт.

– Вряд ли он разрешит, – усомнилась Нелла, – Он и так кое-как согласился подвести меня до Бьёрина. Я не могу позволять себе вольности, и он не позволит.

– Да это он шалил так просто, – приняв скромный вид, сказал на это рулевой. Хотя шалил-то именно он, что особенно хорошо было видно по глазам: «Да-да. Вот, что ни попроси, он всё разрешит».

– Так попроси сам.

– Нет, в смысле тебе разрешит, не мне.

– Почему именно мне? – не понимала Нелла, – Можно поподробней?

– …Можно, – подумав ответил Фьюминт. Подумал ещё и пересел на сторону пассажирки: «Честно говоря, я и сам его не полностью понимаю. Мне кажется, когда-то он был не таким… Шенефельд говорит, что должен помогать, если может, но при этом мне лишнего не позволяет, – принялся рассказывать рулевой, – Шен рад, что я умею практически то же, что и он, но… Но он хотел бы, чтобы это умел ещё кто-то. Шенефельд говорит, что он хотел бы учить того, в чьих глазах видит доброту, отвагу и благородство… Мне показалось, что он говорил о ком-то конкретном, но он не называл имён. Может, он увидит нечто подобное в тебе?» – Фьюминт посмотрел на пассажирку внимательнее.

– Да что ты, – та отвела взгляд.

– Не бери в голову. Я хотел сказать этим, что Шенефельд добрый, и, если ты спросишь, он разрешит, – подытожил Фьюминт.

– Добрый? – у Неллы были сомнения на этот счёт, – Во-первых, как я уже говорила, он вообще не хотел брать меня на борт. Во-вторых, он велел вести себя тихо. По-моему, тут не может идти и речи о подобных просьбах.

– Это всё не повод, – заверил рулевой.

– Да он и говорить-то со мной не захочет.

– Я чувствую, он будет рад выполнить твою просьбу, – не сомневался Фьюминт, – А неразговорчивый он потому, что не позволяет себе привыкать к попутчикам. Он не любит расставаться.

– А ты? – поинтересовалась пассажирка, встав и подойдя к окну.

– А что я? Я тут при чём? Мы с ним чем-то похожи, но не во всём, – похоже, рулевой переносил расставания легче или не был сильно привязан к кому-либо. Нелла осторожно взялась рукой за решётку: «Многие считают меня наивной, – сказала она, с грустью глядя в окно, – Наверно, я такая и есть. Если тебе безразличны расставания, значит ты забудешь меня. А ты так похож на Кина. Может, и он меня забыл? – ей не хотелось думать так, – Мне надо узнать, так ли это. Глупо с моей стороны получается, рассказывать то, что тебе не нужно. Я не обижаюсь. Я не хочу, чтобы тебе это мешало».

Выслушав её, рулевой ответил: «Во-первых, мне небезразличны расставания. Во-вторых, если кто-то куда-то уезжает на время, я не считаю это расставанием. В-третьих, если я кого-то не вижу, это не значит, что я его не помню». Пассажирка обернулась к нему, словно ей были нужны ещё какие-то пояснения.

Фьюминт не замедлил их дать: «Я же знакомлюсь с кем-то не для того, чтобы его забыть. Мы с тобой познакомились и теперь мы – добрые знакомые, разве нет? Хотя, честно говоря, мне не очень-то приятно, что ты говоришь о моём сходстве с Кином. Не хочу я походить на него. По-моему, он вздорный и несерьёзный», – высказал он своё мнение. Нелла молча отвернулась к окну. Рулевой встал и подошёл к ней: «Ты обиделась?»

– Нет.

– Надеюсь, ты оставила ему записку? Вдруг он вернётся, а тебя нет. Поедет искать, и разминётесь. И так по кругу.

– Нет. Я ещё и глупая, – Нелла закрыла глаза и прислонилась лбом к решётке.

– Нет, не глупая. У тебя возникла нестандартная ситуация, и…

– Не надо меня успокаивать. У меня было достаточно времени, чтобы её оценить и обдумать действия.

– М-да, – вздохнул Фьюминт, не зная, что и добавить, – Может, тебе лучше вернуться домой? Ну, после того как на Бьёрине осмотришься. Повернуть назад прямо сейчас не получится.

– Думаешь, от меня будет мало толку? – Нелла смахнула слезу.

– В чём? В поисках? Это вроде бы твоя проблема, не его.

– Я подумала, что ему может понадобиться помощь…

– И рядом не окажется никого, кто мог бы её оказать?

– Наверно, глупо так думать. Это только мои страхи.

– Поехала, значит так надо, – резко прекратил её рассуждения рулевой, и тихо добавил, – А теперь тебе нужно успокоиться, а-то ведь и мне попадёт.

– Тебе-то за что? – пассажирке стало полегче.

– Расстроил, не смог успокоить.

– Я скажу, что ты не виноват.

– Думаешь, поверят?

– Почему нет?

– Они решат, что ты защищаешь меня. Они же видят, что ты добрая. Ну, да это ладно… Эх, надо мне вздремнуть, – рулевой, утомлённый беседой, прилёг на диван. Пассажирка присела на противоположный: «Ты же не хотел спать».

– Не хотел, но как сказали, что в ночную, так организм сам на сон настроился, – Фьюминт лёг поудобней и закрыл глаза. В каюте стало тихо. Нелле, привыкшей к тишине и молчанию, почему-то вдруг стало грустно. Вскоре в каюту зашёл Клер: «Фьюминт, иди-ка к штурвалу, хватит лежать. Подмени Шенефельда».

– Ты же сам меня спать заставил, – рулевой приподнялся.

– Это было во время обеда. И Антонелла бы освежилась. Чего ей целый день взаперти сидеть?

Фьюминт встал, надел шапку и пошёл к двери: «Умеешь ты под благовидным предлогом выгонять». Девица накинула плащ и последовала за ним. Оказавшись на палубе, рулевой подошёл к площадке со штурвалом, положил руки на перила и обратился к Шенефельду: «А Клер нас выгнал».

– А что же он вас выгнал? – отозвался тот.

– Обед мол закончился, и тебя приписал.

– А, ну да. Я-то, как обычно про обед и забыл, – негоже, конечно, чтобы капитан о чём-то забывал. С другой стороны, значит в работу с головой ушёл.

– Давай, иди сюда, – Шен хотел спуститься, но Фьюминт, ещё не всё сказав ему, не спешил занимать его место.

– И Клер говорит, что у меня сегодня – ночная вахта.

– Да, – подтвердил Шенефельд.

– Он говорит, что мне во время вахты за Антонеллой присматривать не надо будет? А днём? Кто этим займётся, если я перед ночной спать лягу?

– Я сам, – тихо вздохнув, ответил Шен. Прежде, чем он успел сделать шаг, Фьюминт выдал ему очередную фразу: «А Антонелла хотела попросить тебя о чём-то». Та не ожидала такого, зато капитан всё понял и укорил рулевого: «Фьюминт, не надо ничего переваливать на Антонеллу».

– Эх, – рулевой убрал руки с перил. Он был готов принять управление. Как только Шенефельд спустился с площадки, Фьюминт поднялся и встал у штурвала. Подождав, когда капитан зайдёт в общую каюту, рулевой позвал пассажирку: «Иди сюда».

– Я посижу на лестнице, – отказалась та, не желая привлекать к себе внимания. Нелла желала, как можно скорее, попасть на Бьёрин. Она беспокоилась, что Кин, если он там, может вот-вот куда-нибудь уехать.

Было ли это простое беспокойство или разумное предположение, но Кин действительно находился уже не на Бьёрине. Он лёгкой рысцой ехал на своём коне по затихшим улицам Ардэнеса. На дорогу падали мелкие хлопья снега и тут же таяли. Наездник направлялся к знакомому ему дому, но отчего-то в его мысли вкрались сомнения, что он встретит там того, с кем хочет увидеться. Кин знал, что Нелле некуда ехать. Он помнил, как она сказала, что будет ждать его, но он задержался, и за это время вполне могло измениться что-нибудь.

Наездник не сомневался, пожалуй, только в том, что Нелла не могла безразлично отнестись к его задержке. Остановившись под окнами её дома, он не спешил заходить внутрь. Кин чувствовал себя виноватым. Он не знал, как Антонелла отнесётся к тому, что он не вернулся раньше; нужен ли он теперь ей. Кину казалось, что его ждёт какая-то неприятная новость. Его настроение было таким же хмурым, как погода.

Дом выглядел пустынным. Кто-то из квартирантов всё же оказался дома и, заметив всадника под окнами, выглянул наружу и сказал ему: «Если ты ищешь циркачку, то тебе незачем задерживаться здесь. Она уехала».

– Но куда? – поднял Кин голову, и с его шляпы слетело несколько снежинок.

– Кто бы знал, – незнакомец закрыл окно. Наездник же, даже после того, как лично убедился, что Неллы нет дома, всё ещё не верил, что она действительно уехала. Он знал, что её соседи не жалуют его, и надеялся, что они обманывают его. Кин сел на крыльцо. Он собирался сидеть здесь до ночи, надеясь, что циркачка придёт. А Бриг, обычно немного непослушный, стоял смирно, почти, не шевелясь; словно понимая, что им сказали правду.

Кин сидел возле дома Неллы до вечера, не зная, что корабль с ней уплывает всё дальше. Он просидел бы и до темноты, но на крыльцо вышел тот же человек и сказал: «Вы напрасно ждёте, она действительно уехала». Наездник поднялся на ноги: «Она сама вам об этом сказала?»

– Нет, но сегодня утром она ушла в порт, с сумкой на плече.

– Это ещё ничего не значит.

– Возможно, но сейчас там ни кораблей, ни прохожих, а она так и не вернулась. Все суда на острова ушли. «Фиорел» раньше всех отчалил… Что ж, я могу и ошибаться на её счёт, но говорю, что видел. По крайней мере в цирке она уже неделю не выступает… Простите, мне некогда долго разговаривать, – незнакомец зашёл обратно в дом.

Кин подошёл к Бригу и взял в руки поводья: «Надо бы в цирк наведаться», – решил он, вскочил в седло и направил коня вдоль по улице. Вскоре он выехал к круглому каменному зданию, отделанному мозаиками. Привязав коня под навесом, Кин вошёл в здание. Внутри было тепло. Охранники разрешили ему пройти на манеж, где сейчас тренировалась незнакомая ему гимнастка.

– Я ищу Антонеллу, – поздоровавшись, заговорил с ней Кин.

– Её здесь нет, и вряд ли она появится тут в ближайшее время, – дали ему ожидаемый ответ.

– Она уехала?

– Она говорила об этом. Наверно, так и есть, – даже после этих слов Кин продолжал сомневаться.

– Куда она собиралась?

– Она сказала только то, что уедет по какому-то важному делу.

– Она не просила никому ничего передать?

– Нет.

Кину казалось, что ему что-то не договаривают: «Что ж, понятно… Мне пора идти. Спасибо», – он, в задумчивости, направился к выходу. За порогом его охватили прохлада и сумрак позднего вечера. Наездник подошёл к Бригу. Конь переминался с ноги на ногу и был рад, что он вернулся к нему. Кин отвязал поводья от стойки, перекинул их через голову коня и, выведя того на дорогу, сел в седло. Он пришёл к мысли, что Нелла действительно уехала. Ему нужно было найти её след.

Наездник направил коня к причалам, но сейчас там не у кого было спросить о Нелле – набережная опустела. Кин пустил Брига лёгким галопом, желая осмотреть её всю поскорее. Впереди виднелись склады. Возле них горели фонари, и был шанс встретить охранников. У одного из складов наездник действительно увидел человека, одиноко сидящего на ящиках, и остановился напротив него: «Я ищу кое-кого. Поможешь?»

– «Да», «Нет», какая разница? Ты всё равно будешь меня расспрашивать, – отозвался сторож.

– Точно, – Кин продолжил, не спускаясь на землю, – Здесь часто прогуливается одна девушка. Циркачка, в плаще, – ему казалось, что такого описания вполне достаточно.

– Много тут девиц ходит, – сторожу оно ничего не давало, – Разберёшь тут, которая из них циркачка, если они в плаще.

– Чего тут не разобрать? Невысокая, с золотой заколкой, – добавил наездник.

– Много тут таких. Описал бы поточнее.

– Ну, что мне её нарисовать, что ли? – нервничал наездник.

– Лучше пойти к постовым. Пусть они её и рисуют, и ищут, – тоже малость рассердился сторож. Кин спрыгнул на землю: «Ну, тебе что, ответить трудно?»

– Да как же я тебе отвечу? Говорю же, много тут таких ходит.

Наездник, понимая, что незнакомец прав, вздохнул и попытался подробно описать ему Неллу. Когда он замолчал, не зная, что добавить, сторож сказал: «Теперь припоминаю такую. Бывает она тут. Ни то гуляет, ни то ждёт кого-то одна. И сегодня утром приходила».

– Вот, – обрадовался утомившейся Кин, – Она уехала, но куда и на чём?

– Куда – это я знать не могу.

– Хотя бы на чём?

– Ох, вот и этого не знаю… Всё возле «Фиорела» она ходила… Он отплыл… и потом я её больше не видел. Только ведь не берут на него пассажиров, – рассказал, что вспомнил, незнакомец.

– Ладно. Хорошо. Спасибо и на этом, – Кин поспешил к дому Неллы. Однако, приблизившись к нему, решил не останавливаться и повернул на выезд из города. Был уже слишком поздний час для разговоров с соседями циркачки. Наезднику думалось, что у той появились какие-то неприятности, и причина их – он. Кин собирался продолжить поиски утром. Он сомневался в том, что Нелла уехала именно на «Фиореле», иначе попытался бы уговорить кого-нибудь пуститься вдогонку прямо сейчас.

Размышляя о случившемся, Кин доехал до загородной дороги и повернул к заливу. Он всё больше углублялся в размышления и не замечал ничего вокруг. Постепенно мысли начали терять ясность и стали состоять из перемешанных фраз и картин. Очнулся от них наездник неожиданно, видимо потому, что его глаза уловили черневшую впереди, знакомую уворотку. Вокруг было тихо, начал падать мокрый снег. Отчётливо слышалась поступь коня, тот сам сбавил шаг. Грива намокла и растрепалась. Конь то и дело фыркал.

Всаднику захотелось, как можно скорее, оказаться дома, и он пустил Брига в галоп. Тот и сам спешил в тёплую конюшню. Приближаясь к постройкам, Бриг перешёл на рысь и побежал прямо по лужам. Кин остановил его у конюшни, спрыгнул на землю и поскорее отпер замок. Стоило ему отворить дверь, как конь торопливо вошёл внутрь. Юноша зашёл следом за ним, зажёг светильник и закрыл дверь изнутри. Прежде, чем идти в дом, нужно было устроить на ночлег Брига.

Кин снял шляпу и накидку, и повесил их на крючок, в углу, у входа. Затем он снял упряжь с коня, подал ему сена, стряхнул щёткой капли дождя. Принеся воды, Кин лёг на кучу сена и решил спать здесь, в конюшне. Он устал настолько, что был не в силах готовить себе ужин. Заснул Кин быстро.

Сегодня, в то время как он въехал в Ардэнес, Нелла находилась на палубе «Фиорела» с Фьюминтом. После того, как Шенефельд ушёл в каюту, рулевой и пассажирка некоторое время молчали. Рулевой заговорил первым: «Некрасиво я поступил, да?»

– Ты о чём? – отвлеклась от своих мыслей Нелла.

– О том, что я сказал Шену, что ты хочешь попросить его о чём-то, – Фьюминт чувствовал себя неловко.

– Да ладно, – Шенефельд не рассердился на них, и Антонелла уже и думать забыла о выходке рулевого.

– И всё-таки нехорошо, – Фьюминт ругал себя и по другой причине, не только из-за того, чуть не подвёл Неллу, – Я же не какой-то шатай-валяй, я же рулевой, и не где-то, а на крупнейшем судне страны. А веду себя неподобающим образом.

– Все разные, – пассажирка считала, что он ведёт себя довольно хорошо.

– Тут надо воспитывать свой характер. Это вон на каком-нибудь частном кораблике можно вести себя, как попало.

– Не расстраивайся, у тебя уже получается.

– Да? Ну, ладно тогда, – Фьюминт быстро перестал переживать по этому поводу, – А я всё же как-нибудь уговорю Шенефельда… Хочешь штурвал покрутить?

– Нет, – отказалась Нелла от столь широкого жеста.

– А чего?

– Нельзя так. Я не обучена.

– Да чего тут обучаться?

– А ты у капитана спроси.

– Ха! Нет.

– А дельфины здесь встречаются? – поинтересовалась циркачка.

– Нет. Какие тут дельфины? Они в тёплых водах обитают.

– А киты?

– Нет. Редко, даже очень.

– А кто же тогда? Акулы?

– Нет. Чего им тут делать? Они чаще у архипелага снуют.

– Страшные?

Рулевой задумался: «Ну, издалека не очень… А вот китов я даже издали боюсь почему-то».

– А интересное сегодня что-нибудь будет? – продолжала любопытствовать пассажирка.

– А разве сейчас неинтересно? Нет? – Фьюминту так интересно было, – Даже и не знаю… Хочешь, спляшет кто-нибудь, что ли?

– Нет. Не надо, – поспешила отказаться Антонелла.

– Во! Давай, из пушки пальнём?! – придумал рулевой.

– Нет. Этого точно не надо, – пассажирка уже была и не рада, что спросила.

– Давай, тогда на мачту поднимемся, – разошёлся Фьюминт.

– Нет. Уже правда достаточно предложений.

– Ну, хорошо, – рулевой замолчал. А пассажирка подумала: «Неужели всё это можно?»

– Фьюминт, – немного погодя, снова обратилась она к рулевому, – И ты, вот так, часами стоишь тут, и в дождь, и в снег?

– Да. Мне нравится, – отозвался тот.

– А если кому-то не нравится?

– Тогда пусть идёт… Вон, видишь, посерёдке – будка, то есть рубка. Вот пусть туда идёт… Только что-то никто туда не ходит, – разъяснил рулевой. Потом он ещё некоторое время, в подобной форме, рассказывал пассажирке всякую всячину о парусниках. Сложно было сказать, действительно ли его рассказ увлёк её, но она слушала внимательно.

Пообедав, к нам вернулся Шенефельд. Нелла поднялась со ступенек.

– Фьюминт, если ты ещё не спал, то иди вздремни, – капитан был готов занять место у руля. Рулевой не хотел уходить с палубы: «У меня режим дня нарушается».

– А режим работы не нарушается? – Шенефельд перехватил управление, оттеснив его.

– У меня – ночная вахта, поэтому мне нужно кое-что другое, а не сон, – пользуясь случаем, заговорил о своей идее оттеснённый.

– Что же тебе нужно?

– Разрешение.

– На что? Говори уже конкретней.

– На присутствие Неллы, – сформулировал просьбу в более официальном стиле Фьюминт. Шенефельд задумался: «Вам обоим действительно это очень нужно?»

– Неплохо бы было… – волновался рулевой.

– Ты ведь за ней следить должен будешь.

– Конечно. Она, вот прям тут, возле меня стоять будет.

– Ну, что ж, хорошо. Но от мостика не отходить. Учтите оба, за свои действия отвечать будете по всей строгости, в полной мере. Да и мне за вас отвечать придётся, – разрешил и предупредил Шенефельд. Он, впрочем, не сомневался в благоразумии и ответственности Фьюминта.

– Конечно. Ясное дело, – тот прекрасно понимал всю ответственность.

– Вот и отлично.

– Ну, я пошёл, вздремну… Только вот вопрос: на кого мне оставить Антонеллу? Если действовать по правилам, я свои обязанности передать должен, – заметил рулевой.

– Иди-иди, я разрешаю. Будем считать, что мне передал.

Фьюминт удалился в свою каюту.

– А мне что делать? – спросила пассажирка Шена.

– Хочешь, иди в каюту. Хочешь, оставайся на палубе.

– Если я вам не помешаю, то я бы осталась здесь.

– Не помешаешь, – Шенефельд был рад компании. Пассажирка встала у перил лестницы. Она уже не обращала внимания на то, что на палубе много народа. Нелла хотела поговорить с капитаном, но не знала с чего начать. С рулевым было проще, тот оказался разговорчивым, а Шенефельд не затевал бесед. Он не любил навязываться. Пассажирка всё же обратилась к нему: «Как вы считаете, зря я отправилась в эту поездку?»

– Зачем же сомневаться, если отправилась? – капитан выглядел немного опечаленным.

– Стыдно, но я ведь толком ничего не знаю о других городах.

– Вот и узнаешь.

– Может, вы скажете мне, чего ожидать?

– Вряд ли смогу тебе ответить. Я давно привык к ним, и в каждом чувствую себя, как дома. Однако, путешествовать лучше в компании… на мой взгляд… – Шенефельд уже и не помнил, что чувствует человек, прибывая впервые в незнакомое место.

– Надеюсь, я не надоедаю вам своей болтовнёй?

– Нет.

– Многие считают меня слишком наивной. Наверное, это так и есть. Ведь так?

– Почему ты спрашиваешь об этом у меня?

– Из всех, кого я встречала, пожалуй, только вы наиболее правдиво можете ответить мне на этот вопрос, – Нелла видела, что Шенефельд – прямой человек.

– Пожалуй, наиболее правдиво ответить можешь только ты, потому что окружающие могут слишком плохо знать тебя, – Шен не взялся отвечать на её вопрос.

– Но я могу ошибаться, – заметила ему пассажирка.

– Я тоже.

– И всё же. Я слишком доверчива, да?

– Раз ты сомневаешься, значит нет, иначе не замечала бы этого.

– Возможно, – Нелла не стала спорить, – Вряд ли мне повезёт ещё раз. Вряд ли кто-то ещё согласится довезти меня бесплатно, – задумалась она о продолжении поездки и возможных пересадках.

– Почему нет? Мы все очень разные, порой до крайности, но вряд ли я единственный, кто может бы так поступить, – немного успокоил её Шенефельд.

– Вы полагаете, я получу поддержку?

– Думаю, ты сможешь договориться. Пожалуй, единственный человек, с кем я не советовал бы заводить общих дел, это Уайльд. Полагаю, ты знаешь почему.

– Нет. Я, честно говоря, вообще не знаю, кто это, – Нелле стало неловко.

– Мне казалось, его знают все. Хотя ведь откуда?

– Расскажете мне о нём? – попросила пассажирка, – Чтобы я могла понять, что это он, если вдруг встречу.

Шенефельд согласился: «Он – владелец парусника «Палаг». Вероятно, это анаграмма от «Пальмовый архипелаг», названия островов, где он обосновался. «Палаг» – весьма быстроходное судно. Уайльд сам занимался его строительством, потом брал срочные заказы. У береговой охраны сложилось не лучшее мнение о нём: не выполняет приказы, нарушает правила движения, флага нет… Агрессивный, сам себе на уме. И скорость, скорость. Уайльд непредсказуем. Единственное, в чём можно не сомневаться – он не отступится от своей цели.

– А как он выглядит? Вы его видели?

– Видел раз, когда его «Палаг» промчался мимо нас, как шальной. Неважно даже, как Уайльд выглядит, ты всё равно поймёшь, что это он. Он не скрывает своего имени. Но теперь о нём что-то ничего не слышно. Говорят только, что он бросил своё занятие и не покидает Пальмовый архипелаг. Однако, полагаю, это не значит, что вскоре он снова не начнёт рассекать морские просторы, – короткий рассказ Шенефельда произвёл на Неллу большое впечатление.

Она замолчала, пытаясь представить Уайльда: «Должно быть, у меня – нездоровый интерес, – призналась она, – Мне почему-то захотелось узнать о нём поподробнее». У капитана оказалось схожее желание: «Мне бы тоже хотелось узнать, каков он на самом деле».

– Может, мне стоит остерегаться кого-то ещё? Уайльд, наверно, не один такой? – пассажирка не хотела бы встретиться с кем-то подобным. Подумав, Шенефельд ответил: «Да, есть похожие на него. Мурены».

– Неприятное название, даже сразу не по себе стало. Кто они?

Шенефельд призадумался: «Как и объяснить?.. Я назвал бы их морскими хулиганками. Они, вроде как нарушителей ловят. Утверждают, что поддерживают порядок на море, но, на мой взгляд, от них только больше беспорядка. Корабль у них не самый быстроходный, «Ангуилла», но они, как и Уайльд, гоняют на всех парусах. То ли это развлечение, то ли они рассерженны чем-то, но они носятся и устраивают пальбу, словно дикарки».

– Вы их видели или знаете только по рассказам?

– Видел издали. Наши корабли стояли в одном порту. Вооружённые, в плащах или корсетах. У кого шляпа, у кого обруч на голове.

Нелле стало немного грустно: «Как вы думаете, я бы им понравилась? Они бы стали со мной разговаривать?»

– Антонелла, мы, кажется, говори о тех, с кем лучше не связываться, – напомнил капитан, – Неужели, ты захотела в их команду?

– Нет, но вы рассказали мне такие вещи, о которых сложно не думать.

– По-моему, я не сказал ничего особенного.

– Я слышу всё это впервые. Видимо, поэтому мне и интересно.

– Не забывай моих предостережений, – попросил Шенефельд, – По-моему, ты утомилась. Ступай в каюту, отдохни.

– Нет, я лучше останусь здесь… Или вы хотите, чтобы я всё-таки ушла? – пассажирка вдруг поняла, что это прозвучало не очень-то вежливо с её стороны.

– …Нет, – только и ответил капитан. Нелле хотелось ещё поговорить с ним, и она сказала: «Фьюминт думает, что вы считает, будто я подхожу для работы рулевого. Должно быть, это фантазии…»

– Фьюминт многое замечает… – Шенефельд замолчал, а потом вдруг предложил, – Он не ошибся. Может быть, ты желаешь поступить на службу, на «Фиорел», в качестве моего ученика?

– Это, конечно, большое и редкое предложение, но нет… – оно оказалось неожиданным для Неллы и вызвало у неё внутренние противоречия.

– Если надумаешь, буду рад тебя видеть, – капитан не стал настаивать и сменил тему, – Может, мне, как и тебе, тоже бросить всё и пуститься на поиски?

– На поиски кого? – не хотела спрашивать, но обронила фразу Нелла. Шенефельд погрустнел: «Неважно. Вряд ли я смогу поступить так, как ты».

– Почему? У вас же больше возможностей, чем у меня. Вам будет проще.

– Дело не в возможностях, – Шен обычно никому не рассказывал о себе, – Мне кажется, я не нужен тому, кого хотел бы найти.

– Скажите мне его имя, вдруг я встречу его. Я сообщила бы ему, что вы его ищите, – предложила пассажирка.

– Нет, не стоит… Вряд ли про меня будет интересно слышать.

– Ну, а вдруг наоборот.

– Не всё так просто…

– Похоже, я уже лезу не в своё дело, – Нелла подумала, что не стоит злоупотреблять радушием Шенефельда.

– Пустяки, – разговорившись, тот теперь уже был не прочь с ней поболтать, – Я редко рассказываю о себе. Многие вещи довольно обыденные, чтобы говорить о них кому-то, а остальные… Не спрашивают большего, значит не нужно. Зачем навязывать? Да и недоверчив я, но, пожалуй, тебе могу кое-что рассказать. В том нет большого секрета, – о том, что Шен собрался поведать Нелле знал и Клер, и многие другие, кроме Фьюминта, потому что тот не был свидетелем тех событий.

Глава 3 – Ночь на корабле

Шенефельд продолжил свой рассказ: «Иногда ко мне, на «Фиорел», присылают людей, желающих изучать судовождение. Необязательно для дальнейшей службы на флоте Ригелии. Кто-то собирается приобрести собственное судно. Кто-то хочет понять, стоит ли ему вообще заниматься мореходством. Однажды, ко мне обратилась молодая особа Беатрис. Она собиралась приобрести себе личный парусник, и поэтому ей надо было получить навыки вождения. Типичная внешность, похожа на тебя немного. Волосы тёмно-русые, глаза голубые, тебя чуть повыше и, не обижайся, поосанистее. Вроде и несуровая, а взгляд соколиный. И стоило ли ей здесь чему-то учиться? По-моему, она уже умела достаточно. Всё было ей столь близко, что не требовалось повторять дважды. Мало уметь и знать, нужно чувствовать, и её уменья из того и исходили. Фьюминт похож на неё этим, только он спокойней, а Беатрис тянуло к скорости, ветру. Фьюминт тогда ещё не работал на «Фиореле» и поэтому не знает её. Для меня они имеют одинаковое значение. Я предложил ей работать здесь, но она считала, что служба слишком сильно ограничит её. Возможно, в чём-то это так. Беатрис сказала, что найдёт другое судно или купит своё, а это значило, что мы должны были ещё ни раз встретиться, ведь морские пути пересекаются. Но с тех пор я не видел её ни на одном встречном корабле. Я не знаю, где она».

Нелла не находила, что сказать, но чувствовала, что должна что-то ответить: «Если я встречу её, то сообщу вам об этом». Шенефельд ничего не сказал на это.

– Поэтому вы не хотели брать меня на борт? – тихо спросила Антонелла.

– Я не хотел, чтобы подобное повторилось. Пассажиры не задерживаются на борту долго, но ты можешь успеть сильно привязаться к ним. Привыкаешь и теряешь из вида.

Нелла замолчала.

– Ты неважно выглядишь, – тоже помолчав, заметил ей Шенефельд.

– Я что-то утомилась. Наверно, морской воздух так на меня действует, – отозвалась пассажирка, не поворачиваясь.

– Посиди в каюте, там спокойней.

– Да, пожалуй, стоит немного отдохнуть, – опустив взгляд, Нелла прошла в каюту. В той было пусто. Путешественница прилегла на диван, укуталась своим плащом и вскоре задремала. Ей приснилось много связанного с сегодняшним днём: Кин с Бригом, море – мрачное и неспокойное, Уайльд (каким она его представляла), Мурены; незнакомый город в темноте, играющий светом разноцветных фонарей; причал, заносимый мокрым снегом; сама она в морской форме, на палубе опустевшего «Фиорела».

Когда Нелла проснулась, за окном уже стемнело. В каюте мягким светом горело несколько светильников. В кресле, напротив пассажирки, сидел Фьюминт и вышивал: «Добрый вечер, что ли», – произнёс он, когда она открыла глаза.

– Уже ночь? – спросила проснувшаяся, не садясь.

– Ещё нет.

– Разве тебе не нужно на вахту?

– Позже.

Нелла немного помолчала и сказала: «Не знаю, что делать дальше… Иногда всё бывает проще, чем думаешь, а иногда наоборот. Сейчас мне кажется, что всё настолько сложно, что ничего не получится».

– Некоторые вещи тоже представляются мне более сложными, чем они есть на самом деле. Может быть, иногда надо действовать, не задумываясь, а уж получится ли…

– А если нужно, чтобы обязательно получилось, как же не задумываться?

– Значит, нужно приложить все усилия.

– Я порой не могу принять решение… Что-то мне нехорошо, – Нелла посильнее натянула на себя плащ. Фьюминт отложил вышивку и сел на пол возле её дивана: «Вряд ли я смогу тебя утешить. Иногда, что ни говори, ни одно слово не помогает. Так нужны ли тебе мои слова?»

– Нужны. Ты не молчи. Говори мне что-нибудь, чтобы я могла просто послушать тебя, – попросила пассажирка.

– Вряд ли я могу рассказать что-то интересное… Возможно, я слишком назойлив, но я хочу кое-что спросить у тебя. Ты не против? Ты ведь собиралась помолчать, а не отвечать.

– Спрашивай, – Нелле было всё равно, что делать – слушать или говорить.

– Полагаю, я не в меру любопытен, но о чём ты говорила с Шеном? – поинтересовался Фьюминт.

– Думаешь, ему понравится, если я всё тебе перескажу? – Антонелла считала, что поступить так, по меньшей мере, будет просто некрасиво.

– Что тут может не понравится? – рулевой сложил руки на коленях, словно уже собрался слушать пересказ, – У нас с ним нет секретов друг от друга.

Нелла вспомнила, как Шенефельд сказал, что Фьюминт не знает Беатрис, и подумала: «Незнаком или вообще о ней не знает? Если вообще не знает – секрет ли это?»

– Так о чём? – повторил вопрос рулевой.

– Он рассказал мне про Уайльда и Мурен, – ответила пассажирка.

– И всё? – Фьюминт словно ждал чего-то другого.

– Ну, мы поболтали ещё о всяком, – Нелла не хотела обманывать рулевого, но не стала говорить про Беатрис, раз Шенефельд не рассказал ему о той сам.

– Антонелла, я чувствую, вы говорили о чём-то интересном. Расскажи, – продолжил настаивать Фьюминт, – Если кого и накажут за это, то только меня.

– Может быть, ты попросишь об этом самого Шенефельда? Он не станет ничего от тебя скрывать. У вас нет секретов друг от друга, ты же сам сказал.

– Да, но на моём месте некрасиво лезть к нему с расспросами.

– А на моём красиво пересказывать то, что он сказал мне? Вдруг его слова предназначены только для меня?

– Но…

– Нет, Фьюминт, – Антонелла села. Тот пересел с пола на диван.

– Я могу многое рассказать о себе, но не о словах другого, – добавила Нелла.

– Что ж, ладно. Я вполне понимаю. Кстати, пойдёшь посмотреть на ночное море? – сменил тему Фьюминт.

– Пойду…

– Извини, если доставил тебе неудобства.

– Ладно, – пассажирка встала и понуро подошла к вышивке рулевого. Вышивальщик ждал оценки, но Нелла смотрела на его работу и молчала. Фьюминт встал и хотел подойти, но она сказала: «Как странно… Ты вышиваешь цветы…»

– Да, чтобы не забывать о том, что не имеет отношения к морю, – пояснил рулевой.

– Тонкий букет на фоне, напоминающем заледеневшее окно…

– Так и есть, на фоне замёрзшего окна. Зимой цветы ещё красивее. Зимой я покупаю тепличные цветы и вплетаю их в прутья оконной решётки.

В каюту заглянул Клер: «Фьюминт, через пять минут ты должен стоять у штурвала». Рулевой кивнул в ответ, и шкипер удалился.

– Собирайся скорее, а-то, если я выйду один, тебя могут не отпустить, – Фьюминт надел шапку и прибрал вышивание.

– Но Шенефельд ведь не против, – Нелла подошла к дивану за плащом.

– А если Клер возразит?

– Да ну, – пассажирка оделась.

– Если на улице похолодало, могут возникнуть сложности. В такой обуви тебя могут и не выпустить на палубу, – рулевой призадумался, – Надень-ка ты мои сапоги. Сейчас принесу, – он быстро вышел из каюты и вернулся уже через полминуты, – Вот, – Фьюминт подал Нелле невысокие чёрные сапоги. Та взяла их и, присев на край дивана, поменяла обувь.

– Теперь не должны возразить, но, если что, ты настаивай. Уж если Шен разрешил, то и Клер разрешить должен. Ну, пошли, – рулевой бодро выскочил наружу. Нелла поспешила следом.

Оказавшись за дверью каюты, она обнаружила, что на палубе темнее, чем она ожидала, да и похолодало. Горели только сигнальные фонари. Рулевой поднялся к капитану. Шенефельд сказал Фьюминту что-то насчёт Неллы. Как расслышала регилянка, он попросил быть внимательней. Затем Шен, вместе с ожидавшим его поблизости Клером, прошёл в общую каюту.

– Антонелла, – позвал пассажирку рулевой. Та поднялась к нему и встала у борта: «Можно просто Нелла», – её глаза начали привыкать к сумраку. Она подняла голову вверх, чтобы посмотреть на мачты, и решила больше не делать этого. Выглядели они для неё страшно: что-то огромное тёмное и непонятное. Фьюминт молчал. Нелле пока тоже нечего было сказать ему.

– Как тебе ночное море? – через некоторое время поинтересовался Фьюминт.

– Море, как море, а вот корабль жутковат, – честно ответила пассажирка.

– Да?.. – рулевой вздохнул и признался, – Я хотел показать тебе нашу работу с лучшей стороны, но никак не получается. То ли работа уж такая худая, то ли настолько она не по тебе.

– Да нет, нормальная работа.

– Я надеялся, что ночные виды отвлекут тебя от дум.

– На самом деле ты ведь позвал меня сюда, чтобы тебе было с кем поболтать? – Нелла перевела взгляд с моря на собеседника.

– И поэтому тоже. Разве это плохо? – рулевой подумал, что, стало быть, плохо, раз она об этом говорит, – Это же интересно – болтать на свежем воздухе, разве нет?

Нелла неопределённо пожала плечами.

– Ты ведь составишь мне компанию?

– Конечно.

– До утра.

– Ну…

Фьюминт не стал настаивать и предложил: «Попробуешь?» Пассажирка взглянула на штурвал: «Нет».

– Попробуй.

– Нет, нельзя так.

– Можно.

– Нельзя. Я не обучена и разрешения у меня нет.

– Вот я и научу, – продолжал уговаривать рулевой.

– Уж если кто и может учить, и разрешение давать на обучение, так только Шенефельд, – не соглашалась пассажирка.

– Если бы он был против, он не разрешил бы тебе остаться здесь, со мной. Он ведь понимает, что я могу предложить тебе такое.

Нелла только помотала головой в ответ, хотя ей хотелось хотя бы прикоснуться к штурвалу.

– Ты весьма благоразумна, но скажи честно, ты хочешь?

– Хочу.

– Так почему отказываешься? Я же рядом. Или я кажусь слишком легкомысленным? Если бы это было так, Шенефельд не позволил бы мне вести корабль, тем более ночью, – эти слова рассеяли сомнения Антонеллы. Однако, её всё же останавливало кое-что: «Я не хочу рассердить Шенефельда и Клера. Мне и так оказали большую услугу. Шен согласился взять меня на борт при условии, что я буду соблюдать порядок и не стану мешать. Если я поступлю так, как ты мне предлагаешь, то не оправдаю его доверия».

– Прости, – рулевой перестал настаивать, – Я хотел бы, чтобы среди нас находился кто-то вроде тебя. Я понимаю, что ты не останешься здесь, у тебя есть другая работа, но уверен, тебе понравилось бы вести корабль. Как понимаю, для тебя это редкая возможность, и я хотел предоставить её тебе, но я тоже не желаю разочаровать Шена. Прости, мне не стоило тревожить тебя.

– Ничего… Жаль, что сопровождать меня на суше будет некому.

– По прибытию на Бьёрин у меня будет пара часов, чтобы пробежаться по городу. Можем пройтись вместе, – предложил рулевой.

– Было бы здорово, – обрадовалась Нелла.

– Если Кин – хороший товарищ, то почему он не написал тебе письмо? – пришло в ум Фьюминту. Пассажирка пожала плечами: «Может быть, у него не было возможности?»

– И что могло ему помешать?

– Лучше не спрашивай меня об этом, – Нелла не хотела, чтобы у неё разыгрались дурные фантазии, – Думаю, у него просто не хватило денег.

– Нелла, у тебя тоже нет денег, но ты плывёшь на этом паруснике. Если бы Кин хотел послать тебе весточку, то нашёл бы способ.

– Что ты хочешь этим сказать? Что Кин скрылся нарочно? – Антонеллу слегка рассердили подобные домыслы.

– Что ты беспокоишься совершенно напрасно, – пояснил свои мысли рулевой.

– Но мало ли что могло случиться.

– Если бы с ним что-то случилось, то ты уже узнала бы об этом, – уверенно заявил Фьюминт.

– Как? – Нелла очень захотела услышать ответ на этот вопрос.

– Кин – участник крупных конных состязаний. Пусть он и выступает под прозвищем, происшествия с участниками не остаются без внимания. До тебя дошли бы известия о Северном Ветре, – объяснил рулевой.

– Но…

– Что «Но», Нелла? Думаешь, что-то могло произойти незаметно, за пределами ипподрома, и никто не знает о случившемся? А сколько постовых ты встречаешь на улицах Ардэнеса? На островах их не меньше. Загородные дороги тоже патрулируются. Хотя да, я не спорю с тем, что за всем не уследить.

– И что же?

– Что Кин за друг такой, если не подумал о том, что кто-то может о нём беспокоиться? – слова рулевого звучали убедительно и даже обидно.

– Дело не в том, какой друг из Кина. Дело в том, какой друг из меня, – решительно и сурово заметила ему пассажирка.

– Да, это другой вопрос, – Фьюминт стал говорить гораздо мягче, – Могу тебя поздравить: друг из тебя отличный.

Нелла пристально посмотрела на него.

– Это прозвучало, как насмешка? Нет, это не насмешка. Ты действительно хороший товарищ… Прости, но у меня есть ещё один неприятный вопрос.

Пассажирка молчала, и рулевой спросил: «Что ты сделаешь, если окажется, что он просто забыл о тебе?»

– Порадуюсь, что с ним всё в порядке, и вернусь домой. Хотя будет очень жаль, если он станет не тем Кином, которого я знаю. Однако, не стоит думать, что получится именно так. Твои слова убедительны, но ты не знаком с ним, – огорчившись, Нелла добавила, – Мне кажется, ты думаешь, что у меня в голове совсем пусто…

– Что ты? Нет, – поспешил опровергнуть эту мысль Фьюминт, – А вот меня считают легкомысленным. Клер считает. Но почему? Потому что я вышиваю цветы?

Девушка пожала плечами, не зная, что ответить. Они оба замолчали. Погодя Нелла обратилась к Фьюминту: «Ты сказал, что если бы с Кином что-то случилось, то об этом уже стало бы известно. А возможно ли узнать что-нибудь прямо сейчас?»

– Возможно, – отозвался тот и стал искать что-то взглядом на палубе, – У нас есть любитель лошадей, – добавил он, – Тони! Пойди-ка сюда!

На корму, из полумрака, вышел моряк.

– Ты не помнишь, кто на Бьёрине в конных состязаниях победил? – спросил у него рулевой.

– Этот, Иней-то у которого серебристый. Как его? Форнеб, – получил он ответ.

– Понятно. А что там с Северным Ветром, Бриг у которого?

– На второе место вытянул.

– И насколько тяжёлой была борьба? – вступила в расспрос Нелла.

– Северный мог занять и первое место, но на Бьёрине наездники соревнуются не только в скорости. Он проиграл по баллам, с очень небольшим разрывом, хотя пришёл к финишу одновременно с соперником.

– Может быть, вы заметили, был ли он расстроен этим, – Антонелла подумала, что Кину может быть стыдно перед ней за проигрыш, и поэтому он не появляется в Ардэнесе.

– Он открыто высказал своё недовольство. Он предложил провести ещё один забег, только для двоих. Победитель же не собирался задерживаться на Бьёрине. Он ответил, что выйдет на поединок, но не здесь, а на острове Самосе, куда он и отбывал. Коням нужно было отдохнуть перед новым забегом, а корабль не ждал. Да и зачем оно Форнебу? Предлог. Северный Ветер не желал куда-либо ехать, но принял предложение. Я слышал, на Самосе ему удалось прийти к финишу первым, но это уже имело значение только для него одного. Призёром остался Форнеб, ведь забег состоялся вне турнира, – рассказал Тони, – Похоже, после того забега Ветер успокоился, а Форнеб вообще остался безразличен к результату.

– И куда Ветер отправился после этого? – задал ещё вопрос Фьюминт.

– Вот этого я не знаю. Ходят слухи, его дом – в Ардэнесе. Наверно, туда, – предположил моряк.

– Нет, его там не оказалось… – проговорила Нелла.

– Не знаю тогда… – Тони нечего было добавить.

– А кто может знать? – спросила пассажирка. Моряк пожал плечами: «На корабле вряд ли кто-то». Нелла замолчала.

– А следующие соревнования когда, где? – осведомился Фьюминт.

– В середине зимы, на Бьёрине же. По морозцу носиться будут. Надо бы съездить.

– Понятно. Спасибо, – поблагодарил моряка рулевой. Тот ушёл восвояси.

– Во, слышала. Подожди месяца три, а потом лови Кина на ипподроме, – обрадовался Фьюминт, – Прибудем на Бьёрин, узнаем дату проведения, и посадим тебя на корабль до Ардэнеса. Ты не рада?

– Может быть, есть способ найти Кина раньше? Так странно, что он ничего мне не сообщил. Может, он расстроился из-за второго места и теперь вообще не хочет больше участвовать в соревнованиях? Может, ему стыдно признаться мне? – задумалась пассажирка, – Если бы ты проиграл в регате, тебе стало бы стыдно?

– Я бы несколько дней злился на себя, выл и валялся на диване, – представил рулевой.

– А где наездники готовятся к состязаниям?

– Где хотят.

– Кин любит кататься за городом, но нет его там…

– Брось расстраиваться. Приедем на Бьёрин, и всё разузнаем.

Воцарилось молчание, но вскоре Фьюминт предложил: «Так что, попробуешь?» Нелла поняла, о чём он: «Нет. Я не хочу, чтобы из-за меня что-нибудь случилось».

– Но ведь я здесь. К тому же сейчас подходящее время. Не потому, что Шен и Клер не видят, а потому что море спокойно, рифов и отмелей нет, течение умеренное, встречные корабли не предвидятся. Что скажешь? – привёл массу доводов «За» рулевой. Во взгляде пассажирки появилась заинтересованность, но не к вождению: «Хорошо, я могу попробовать, но…»

– Ещё что-то мешает? Говори. Полагаю, я смогу устранить препятствия.

– Ты будешь говорить со мной очень честно. Идёт? – поставила Антонелла условие.

– Идёт, только я и так честно с тобой говорю, – Фьюминт встал чуть в сторону.

– Не вздумай убежать, – не торопилась Нелла, – Убежишь, я тоже всё брошу и позову Шенефельда.

– Нет. Конечно, я не сбегу, – не собирался подшучивать над ней рулевой. Пассажирка взялась за штурвал.

– Вот компас. Нам всё прямо – это немного скучно. Мне было сложнее всего заставить себя вести корабль прямо и медленно, – сделал комментарий Фьюминт, – А как тебе?

– Я только приступила, но лучше вообще не спрашивай меня об этом, – Нелла ощутила, что руль не очень-то податлив.

– Ты о чём-то хотела поговорить со мной очень честно, – напомнил рулевой. Болтать он любил.

– Расскажи мне про Уайльда.

– Что о нём скажешь? Пока мы на «Фиореле», ему не попасть на борт. То есть, пока мы именно на «Фиореле», и пока на «Фиореле» именно мы. А уж как сложится на другом судне и с другой командой, не знаю.

– Думаешь, он захочет попасть сюда? Зачем ему это?

– Я думаю о другом: о том, что здесь я в безопасности. По крайней мере, я надеюсь на это.

– А как тебе Мурены?

– Так же. Для меня, что они, что Уайльд, но Уайльд один, а их много. Я не знаю, что у них на уме, но надеюсь, им не вздумается нападать на наш парусник. Наверно, с ними было бы тяжело бороться, – сказал своё мнение Фьюминт.

– А Беатрис?

– Кто она? Не знаю никакой Беатрис вообще… – рулевой не дождался пояснений и вопросительно посмотрел на собеседницу.

– Действительно не знаешь? – переспросила та.

– Не знаю. А что, это странно?

– Да, странно, потому что некоторые на этом корабле её знают.

– Знают и молчат? – это показалось Фьюминту ещё более странным.

– Да у вас тут вообще все почему-то молчат, – заметила ему Нелла, – В этом ты так не похож на них.

– Но, если они молчат, откуда о ней знаешь ты?

– Мне рассказал Шенефельд.

– Почему же он мне не рассказал? И кто же она?

– Беатрис училась судовождению здесь, но не осталась работать.

Фьюминт сделался задумчивым. Нелле показалось, что его настроение уже не такое радужное, как было только что: «Фьюминт, что случилось?» – забеспокоилась она.

– Ничего, всё нормально, – отвлёкся от своих мыслей рулевой, но что-то всё же было не так, – Расскажи мне про свою работу, – попросил он, – Или про Ардэнес.

Нелла выбрала Ардэнес, о нём было проще говорить. Она говорила и замечала, что настроение Фьюминта приходит в норму.

– Как долго плыть от Самоса до Ардэнеса? – поинтересовалась девушка.

– На нашем корабле – четыре с половиной суток. Сейчас, когда он гружёный, даже больше. Черепаший ход. Суда поменьше дойдут вдвое быстрее.

– А от Бьёрина за Самоса?

– Чуть больше суток, если на «Фиореле».

– Куда Кин мог подеваться потом? – снова заговорила о наезднике Антонелла.

– Может, он решил отдохнуть… – такой вариант казался Фьюминту наиболее логичным. Нелла не согласилась: «Вряд ли. Он вернулся бы в Ардэнес. Наверно, мы не знаем чего-то важного».

– Наверно. На Бьёрине ты наверняка узнаешь что-нибудь ещё.

Антонелла поинтересовалась на всякий случай: «А где лучше всего отдыхать?» Фьюминт призадумался: «Я остался бы дома…»

– Действительно. Зачем я спрашиваю? Это и так понятно, ты ведь реже всего бываешь именно дома, – пассажирка замолчала, и рулевой тоже. Молчали они долго, углубившись в свои мысли, несколько часов.

Фьюминт первым прервал молчание: «Нелла, а ты танцуешь?» Рулевой давно уже не держался за штурвал, а Нелла словно и не замечала, что тот всё ещё у неё в руках.

– Да. Акробатические, – ответила циркачка.

– Это какие такие?

– На жерди или канате под потолком.

– Ух. А парные, на полу?

– Нет.

– Неинтересно?

– Нисколько. Да и пары нет.

– Давай попробуем, – предложил Фьюминт станцевать.

– Не стоит, травмироваться можно… тебе особенно, – отказалась Нелла.

– Почему так? Чего случится-то? – немного обеспокоился рулевой.

– Ты с ходу мостик сделаешь?

– Вряд ли… Что нет, то нет, – у Фьюминта пропало желание, – Стыдно, вроде моряк, а такого не могу.

– Не огорчайся, захочешь – научишься. Я тоже не умела.

– Я лучше ровно ходить буду… А ты могла бы ловко ползать по мачтам.

Тут на палубу вышел Шенефельд. Фьюминт отнёсся к его появлению спокойно и не стал перехватывать управление. Капитан ничего не сказал ему и Нелле, немного прогулялся по палубе и затем только подошёл к мостику. Он взглянул на путешественницу. Вид у той был серьёзный, волосы растрепались от ветра. Взглянул на Фьюминта: «Антонелла может идти отдыхать, а ты – к штурвалу», – сказал он ему.

– Я тоже иду отдыхать, – рулевой не хотел сейчас шутить.

– Устал, что ли?

– А как нет?

– Она тебя подменила, а ты ещё и устал? – Шенефельд тоже был не особо настроен на шутки, – Да идите-идите, – не собирался он никого держать. Шен поднялся на площадку, а Фьюминт и Нелла спустились. Пассажирка повернула в общую каюту, а рулевому капитан велел идти в свою.

– Почему? – остановился Фьюминт. Нелла скрылась за дверью.

– Я ж охранять её должен. Вдруг чем помочь надо.

– Мешать только будешь. Ты ж своими разговорами спать не дашь, и сам не заснёшь, – Шенефельд говорил небезосновательно. Рулевой знал, что порой он действительно чрезмерно болтлив, и повернул в свою каюту. После лёгкого завтрака, Нелла заснула. Она заснула, а Кин проснулся.

Глава 4 – Приближение шторма

Едва только открыв глаза, Кин подумал, видел ли он сон, или Нелла уехала наяву. Юноша приподнялся: «Да, это не сон», – а раз так, некогда было разлёживаться и расхаживаться, следовало продолжить поиски. Кин посмотрел на Брига. Тот не спал. Наездник встал и, не думая о завтраке, стал седлать коня. Через несколько минут они уже мчались по дороге в Ардэнес. На «Фиореле» Нелла уехала или нет, Кин решил догнать именно этот парусник, потому что другими сведеньями он пока не располагал. В воздухе пахло дождём, дорога промокла, с деревьев осыпались сверкающие капли воды, из-за редеющей пелены облаков проглядывало небо.

Улицы города оказались довольно пустынными, и звонкие удары копыт о каменную мостовую разносились далеко. Конь выскочил на набережную и резко остановился. Причалы пустовали. Кин окинул взглядом береговую линию и, увидев на окраине порта довольно крупный парусник, направил Брига к нему. Корабль стоял на погрузке.

– Эй, куда направляетесь?! – крикнул Кин находящимся на борту.

– Бьёрин-Самос! – донеслось в ответ. Наездник спрыгнул на землю и взбежал по трапу: «Возьмёте?»

– Докуда?

– Пока до Бьёрина.

– Пятнадцать тысяч, – назвали ему цену.

– Да за что это?

– Без коня дешевле.

– С конём.

– Плати.

– Не многовато? – Кин потратил остатки призовых на дорогу в Ардэнес. Незапланированная поездка на Самос отняла немалую часть выигрыша.

– Это ещё дёшево. За одного – пять тысяч. За коня, как за двух пассажиров.

Наездник знал, что это нормальная цена, но его кошель был пуст: «А бесплатно? – он понимал, что вопрос глупый, – Очень нужно».

– Нет. На что тебе?

– Вам скажи, толку всё равно мало будет, – Кин решил ничего не объяснять. Судовладелец только развёл руками: «Увы. Самоокупаемость, бесплатно не повезу».

– Постоянно какие-то отговорки, – буркнул наездник, хотя видел, что сердиться тут не на что, – Когда отчаливаете?

– Через час.

– Я ещё зайду, – Кин решил попытаться найти нужную сумму.

– Только учти, ни минуты тебя ждать не станем, – предупредили его. Наездник ничего не ответил, быстро спустился на берег, вскочил в седло и вскоре затерялся среди домов. Он не любил откладывать и копить деньги, возможно, потому что в этом никогда прежде не возникала необходимость. Занять было не у кого.

Кин остановил коня возле цирка. У него появилась сомнительная затея. Вход был открыт, но зал пустовал – слишком ранний час для представлений. Всадник подъехал ближе, спрыгнул на землю, подумал ещё немного и вошёл в здание. Прочь его никто не выгнал. Кин прошёл на манеж.

– Что тебе тут нужно? – на манеже находилось несколько гимнасток.

– Пятнадцать циркачей, – заявил посетитель.

– Зачем ещё? – похоже, объяснения не очень-то хотели слушать.

– Пусть скинутся по тысяче, и я привезу вам Антонеллу обратно, – обескуражил циркачек Кин.

– Пойди отсюда! – неласковым тоном отправили его восвояси. Наездник ожидал этого: «Я так и знал! Она вам не нужна или она сообщила вам дату возвращения? Какую?»

– Иди-иди!

Посетитель не желал идти на выход.

– Выйди сам, или тебя проводит охрана.

– Ну, так и быть, – Кин рассердился, но сдержанно вышел на улицу, – Ну, и стоило мне туда заходить? – подумал он, остановившись у крыльца, – Куда теперь мчаться? – можно было бы оставить что-нибудь ценное в залог, в ломбарде, но наездник не припоминал, чтобы у него дома имелось нечто подобное, – Куда идёт «Фиорел»? На острова? Ну, нет, чтобы в соседний город. Я домчал бы туда за пару дней, – он снова сел в седло, – Вот, что бывает, когда опаздываешь – тебя не ждут… А сколько ждать-то можно было? – Кин решил, во что бы то ни стало, отправиться в плаванье сегодня же.

На «Фиореле» в это время некоторым тоже было неспокойно. Фьюминт хотел непременно поговорить с Шенефельдом о Беатрис, он даже не мог заснуть: «И почему это меня так беспокоит?» – рулевой не мог молчать, и поэтому встал и пошёл к капитану. Выйдя на палубу, он прямиком поднялся на штурвальную площадку, встал у борта и опустил взгляд на воду.

– Не спится? – заговорил с ним Шенефельд.

– Не спится, – отозвался Фьюминт и перевёл взгляд на горизонт.

– Ты чем-то встревожен?

– С чего ты взял?

– Шапку не надел, не застегнулся…

Рулевой повернулся к капитану: «Да… Я недавно слышал, что у нас тут обучалась какая-то Беатрис…»

– Да, обучалась… – с грустью произнёс Шенефельд.

– Почему же я этого не знал? Другие знают, а я – нет, – Фьюминту казалось, что Шен зачем-то специально скрыл это от него.

– А зачем вообще об этом было говорить? Обучалась или нет, какое это имеет значение?

– Большое, очень большое, – рулевой нервничал. Он отвернулся к ограждению.

– Что с тобой? Ты же её даже не видел, – Шенефельд не понимал причину его расстройства.

– Видел, не видел… Как мне тебе объяснить? Если бы она осталась работать здесь, что стал бы делать я? Не стоял бы на месте рулевого ни днём, ни ночью, а таскал бы канаты или сидел возле орудий, – рассказал о своих мыслях Фьюминт.

– Ну, ты даёшь: волнуешься из-за того, чего не случилось…

– Но вполне могло случиться. Ты бы меня просто не заметил.

– Напрасные тревоги. Осталась бы здесь Беатрис или нет, я не смог бы не заметить тебя.

– Неизвестно.

– Как получилось, так получилось. Говорят, что ни делается, всё к лучшему. Ты – здесь, она, надеюсь, тоже нашла то, что искала. Не стоит гадать, что было бы, поступи кто-то иначе, – попытался успокоить товарища Шенефельд. Тот встал к перилам спиной: «Да… Не знаю, что со мной. Мне кажется, что я пропустил что-то важное».

– Сложно поспеть везде, но не стоит из-за этого расстраиваться. То, что тебя окружает сейчас тоже важно.

– Жаль, что я не знаю, как она выглядит. Со слов-то, как есть, всё равно не представить.

– Да…

– А может, как Нелла, тоже поищем, – предложил Фьюминт.

– Да разве её теперь сыщешь? – не согласился Шенефельд.

– Но попробовать ведь можно.

– Так можно только понапрасну растревожить себя.

– Ладно, – Фьюминт спустился с площадки и ушёл в свою каюту.

За это время Кин так и не нашёл нужной суммы, потому что и не искал. Он понимал, что денег незнакомцу никто не даст, тем более так быстро. Наездник не хотел никому объяснять сложившуюся ситуацию, поэтому выручать его деньгами, не зная для чего они ему, никто не взялся бы.

Кин вернулся к причалу. Погрузка завершилась. Наездник не привык просить и договариваться. Он решил вынудить взять его в плаванье: заехать на палубу на коне и не сдвигаться с места, что и сделал. Судовладелец тоже оказался не самого лёгкого характера. Вполне понятно, что ему такая выходка не понравилась: «Деньги есть?» – спросил он у незваного гостя.

– Нет, но я останусь здесь, потому что эта поездка куда важнее для меня, чем вы думаете. Я не собираюсь ничего объяснять, потому что вы ничего не поймёте, – высказался Кин.

– Такое тупые что ли?

– Нет, но всё равно не проникнитесь глубиной вопроса.

– Если так, то ты вполне можешь проникнуться глубиной прибрежных вод. Или ты сам спустишься на берег, или тебя вместе с конём выкинут за борт, – предупредил судовладелец. Наездник промолчал, словами его было не выгнать. Тогда судовладелец кивнул, и Кина тут же обступила толпа. Всадника попытались скинуть на палубу, но тот крепко держался в седле и ставил коня на дыбы, чтобы отогнать окруживших.

– Несите факел! – велел владелец корабля. Конь, увидев перед собой огонь, встал на дыбы и, несмотря на старания Кина, попятился и, запнувшись за низкое ограждение палубы, полетел в воду. Судовладелец, убедившись, что они благополучно вынырнули и выбираются на отлогий берег поодаль, велел отчаливать. Если бы ни холодная вода, Кин плыл бы за парусником, пока бы его не подняли на борт. Поднять должны были бы даже такого назойливого, всё же человек за бортом. Наездник пожалел не себя, коня.

Кин так рассердился, что даже Бриг, чувствуя его негодование, стал бить копытами. От промокшей одежды, на прохладном воздухе, стало становиться всё холоднее. В порту юноше не имело смысла задерживаться. Поднявшись в седло, наездник погнал коня к своему дому во весь опор.

Он оказался на месте довольно скоро, хотя ему показалось, что Бриг бежал очень уж медленно: «Вот так, Бриг, не ускочишь», – говорил Кин, приводя коня в порядок в конюшне. Самого его пробирал озноб. Он всегда, первым делом, заботился о Бриге, а потом о себе. Накинув на того тёплую попону, наездник ушёл в дом, чтобы теперь согреться и самому: «Да что ж это такое?» – думал наездник о создавшемся положении, сидя на кровати в маленькой комнате, укутавшись одеялом и пия травяной чай. Окна остались занавешены.

– Чем дольше тут сижу… Что делать? Что ж такое?.. Сам виноват! – Кин поставил кружку на прикроватный стол и лёг, даже не положив под голову подушку, – Сам такой, ничего сделать не могу! – сердился он на себя, – Что придумать? – он хотел бы заснуть, а проснувшись, обнаружить, что всё произошедшее с ним за эти два дня – сон. Наездник понимал, что вопрос сам собой не решится, но почувствовал, что уже не только не в силах встать и действовать, не в силах даже думать о том, что можно предпринять.

На Кина навалилась усталость. Ему требовалась свежая идея, но откуда ей было взяться, если кроме смутных образов, он больше ничего не мог представить? Юноша позволил себе отдохнуть, понимая, что в таком состоянии точно не найдёт решения.

Кин задремал и проснулся через несколько часов. За окном стоял сумрак.

– Скоро ночь? – не поверил юноша, встал и подошёл к окну, – Нет, – солнце пропало из-за набежавших густых туч. Вечерело. Это ничуть не огорчило наездника. Он не собирался менять планы из-за непогоды: «Надо найти перевозчика посговорчивее, с небольшим судном, которому не за что брать солидную сумму», – Кин решил прогуляться по берегу, в сторону города.

Выйдя на улицу, он почувствовал, что ветер покрепчал. Берег местами был обрывистый и каменистый, поэтому юноша не спешил брать с собой Брига, и пошёл один. Вдалеке виднелось несколько домов. Идти до них было далеко, но Кин пошёл. Через двадцать минут ходьбы, он заприметил на отмели четверых регилян, тщетно пытавшихся столкнуть с суши на воду небольшое парусное судно.

Они были настолько заняты делом, что не обратили внимания на приближение незнакомца.

– Эй, вы чего это делаете?! – крикнул им Кин. От шума ветра, волн и леса было сложно разобрать слова.

– Чего-чего?! Не видишь, на воду его скорее надо! – донеслось в ответ.

– Что, ветер попутный?!

– Ладно смеяться! Расшибёт о камни! Лучше бы помог!

– А что же, на воде целее разве будет?! – подошёл ближе Кин.

– В залив перегоним!

– Давайте, я вам с ним помогу, а вы меня до «Фиорела» подбросите!

– Куда?!

– Ну, корабль «Фиорел». Догнать надо, – наездник стоял уже достаточно близко от собеседника, чтобы не кричать.

– Да какой корабль? Вон, видишь, что на море творится.

– Шторм, как шторм, – пожал плечами Кин.

– Да если бы так, мы бы тогда не стали тут суетиться.

– А после шторма? – Кин не хотел терять возможность плыть бесплатно, поэтому готов был подождать, – В сторону Бьёрина прокатимся?

Люди перестали суматошиться. Владелец судёнка ходил только вдоль берега, в соседний порт, но согласился плыть и на остров – требовалась помощь: «Ладно. Только боюсь и впятером не справимся».

– Погодите, я коня приведу, – наездник побежал к дому.

– Только ты быстрее! Быстрее, давай! – поторопили его. Кин больше ничего не ответил, но подумал: «А что это даст? Его даже с конём не спихнуть. Надо, чтобы с моря другим кораблём дёрнули», – он сбавил шаг и оглядел море. Других кораблей не виднелось.

– Значит, надо мчаться в город, – решил наездник. Он очень торопился, буря-то надвигалась сильная: «Надо было раньше встать. Раньше бы их встретил, – ругал себя Кин, – А теперь, как успеть?» – он волновался уже не только потому, что ему нужен был этот парусник, но и потому что кто-то, пусть и незнакомый, мог остаться с одними обломками.

Юноша так разволновался, что не смотрел себе под ноги, и потому пару раз упал на камни. Не обращая внимания на ушибы, он вскакивал и бежал дальше. Хоть верховая езда и укрепляла, Кин понял, что он далеко не в лучшей форме: в ногах появилась тяжесть, в боку закололо.

– Да, засиделся я, похоже, в седле, – наездник слишком быстро и долго бежал для забега без коня, – Ну, скорее, скорее, – подгонял он сам себя, взбираясь по крутому берегу чуть ли не на четвереньках, – Сейчас вместе помчимся, – Кин ворвался в конюшню, наскоро заседлал Брига и, выгнав его наружу, запер дверь. Ветер тут же растрепал гриву и хвост коня. Конь встревоженно отбежал от моря.

– Сюда! – Кин поймал его, вскочил в седло и рванул в город. Хоть наезднику и казалось, что он может в любой момент оказаться на земле, ему хотелось ускорить и без того стремительный темп Брига. До города они домчали быстро. Улицы опустели, но Кин знал к кому обратиться: к береговой охране. Через минуту он был уже у причалов. Здесь корабли находились в относительной безопасности. У берега стояла патрульная яхта.

– Эй! Эй! – Кин поднял коня на дыбы, чтобы его скорее заметили. К нему, из рубки, на палубу вышел человек в фиолетовой форме.

– Меня послали за помощью. За городом, на юге, на берегу стоит баркас. Надо спустить его на воду и отвести в ближайший залив, – наскоро объяснил наездник.

– Ясно, – не задал вопросов охранник и предложил Кину ехать с ними.

– А конь?

– Его отведут в конюшню городской охраны, потом заберёшь, – охранник позвал сослуживца, – Коня – ему, сам – на борт.

Наездник спешился: «Жди меня. Жди», – сказал он Бригу, передал поводья подошедшему человеку и, без промедлений, поднялся на борт. Яхта отчалила и очень скоро прибыла на место.

– Близко подходить нельзя, волны большие. Задействуем кормовой гарпун, – принял решение командующий, – Эй, на берегу! В сторону!

Стоящие на суше не ожидали появления береговой охраны. Они отбежали от своего судна, как им и велели.

– Стреляйте в берег, – приказал командующий. Кин подошёл к борту и стал махать рукой людям на берегу, чтобы те его заметили. В грунт воткнулись гарпуны с тросами: «Цепляйте тросы к баркасу!» Баркасники немедля принялись за дело, и через десять минут их судёнко качалось на волнах. Вскоре оно, в сопровождении яхты, зашёл в ближайший залив, на берегу которого и стоял дом Кина. Яхте тоже пришлось бросить якоря здесь. Все люди перебрались на берег, оставаться на борту было слишком опасно и бессмысленно.

– Мы все можем укрыться в моём доме, – предложил Кин.

– А конюшня твоя? – осведомился командующий отряда.

– Да.

– Лошади внутри есть?

– Нет.

– Тогда все – в конюшню. Боюсь, в доме стёкла повышибает.

– Вы идите, а я побежал в город.

– Зачем?

– К своему коню. Он без меня волноваться сильно будет, – беспокоился наездник.

– Ничего, раз потерпит, – не хотели пускать его.

– Нет, не могу я ждать.

– До шторма можешь и не успеть. Где тогда укрываться будешь? Полетит всё, – попытались переубедить Кина, но он помотал головой и направился к дороге.

– Подожди! Пойдём вместе! – не отпустил его одного командующий, – Остальные – в укрытие.

Ветер заметно покрепчал, но путники успели добраться до конюшни до того, как пошёл проливной дождь. Бриг действительно вёл себя очень неспокойно: жрал и вставал на дыбы в стойле. К нему не рисковали приближаться. Конь бил копытами о пол и стены, и будоражил всех лошадей в конюшне. Те отвечали ему ржанием, фыркали и взволнованно топтались на месте.

– Бриг!

Услышав голос хозяина, конь громко отозвался. Кин подбежал к нему и схватил за узду: «Тише, тише. Я здесь». Бриг и другие кони стали успокаиваться. Кин же чувствовал себя тревожно. В конюшне были хорошо слышны гулкие завывания ветра и шум дождя. Наездник понимал, что буря ещё не разыгралась в полную силу.

Он вспомнил Неллу: «Надеюсь, корабль надёжный. Если она уехала на «Фиореле», мне точно можно не беспокоиться, – успокаивал он себя, – А говорила, что боится плавать по морю… Впрочем это, скорее всего, правда», – Кин представил себя на её месте. Если уж ей страшно плавать по тихой воде, то каково ей будет в сильный шторм?

Нелла же, хоть и не спала ночью, проснулась ещё до наступления бури. За окном каюты было пасмурно. Пассажирка лежала на диване, укрывшись своим плащом. Проснувшись, она ощутило ломоту в плечах и руках, и необъяснимую тревогу. Нелла села. Вокруг было тихо, как и прежде. Девушка знала, что иногда тревога появляется у неё при приближении грозы: «Неужели надвигается шторм? Тогда почему на палубе тихо?» – она немного посидела, но ничего не менялось и не прояснялось. Заходить в каюту, похоже, никто не собирался.

Нелла надела сапоги и плащ, и вышла на палубу. Увиденное напугало её: позади корабля небо было светлым, а впереди раскинулась тёмная-тёмная синева. Однако, все вокруг выглядели спокойными. Пассажирка посмотрела на Шенефельда, тот выглядел так же. Он взглянул на неё и сказал: «Шторм надвигается». Нелла поднялась к нему: «Это очень опасно?»

– Ну, как сказать?.. – похоже, капитан размышлял как раз об этом.

– А где Фьюминт? – пассажирка не хотела оставаться одна в такой ситуации, но и стоять тут тоже не могла.

– В трюме где-то. Спроси у Клера. Он тебя проводит, если хочешь. Он – на носу.

До шкипера нужно было идти через весь корабль, Нелла не захотела: «Нет, я лучше вернусь в каюту», – это она и сделала. Она, не снимая плаща и сапог, села на диван: «Пережду шторм здесь. Всё будет хорошо», – говорила она про себя. Она весьма надеялась на то, что плаванье в шторм – обычное дело, и с таким большим кораблём ничего случиться не должно. Надеялась, но унять страх не могла. Ей и дома-то в грозу становилось не по себе. К радости Антонеллы в каюту зашёл Фьюминт: «Вот и я. Говорят, ты меня искала», – он сел на её диван. Казалось, рулевой был чем-то обрадован.

– Ты, наверное, очень занят?

– Как сказать. Пока меня не позовут, я свободен, – Фьюминт немного запыхался.

– Знаешь, что я хотела сказать?.. Мне страшно…

– Вообще-то мне… – рулевой тоже хотел поделиться ощущениями, но замолчал.

– Что? – хотела бы знать, какие они, Нелла.

– Так… Ничего…

– Тебе всё равно?

– Нет… Если я скажу, ты будешь смеяться.

– Нет. Договаривай.

– …Мне тоже страшно.

Пассажирка ничего не ответила на это. Фьюминт внимательно посмотрел на неё, желая понять, как она к этому относится.

– Как странно, – Нелле не верилось.

– Да, это так и есть, – юноша опустил взгляд.

– А остальным?

– Не знаю. Нет, наверно. Я тут один такой трус.

– Не может быть. Я верю, что поначалу тебе могло быть страшновато, то теперь ты наверняка уже привык.

– Так ведь не просто шторм надвигается, а штормище, крепче, чем обычно. Такие осенью и весной бывают, ураганные, – принялся объяснять рулевой, – Вот и этой весной приключился такой, да нам повезло – в залив зашли. Я всю ночь в трюме пролежал, не поднимая головы.

– А если бы вы находились в море? – хотела знать, чего ожидать, пассажирка.

– Ну, не знаю… Сейчас и выясним. Ой, я, наверно, зря тебе это рассказал, – спохватился Фьюминт.

– Да ничего… – Нелла заметно помрачнела, – Фьюминт, кажется, мне уже плохо…

– Тогда ложись, закрой глаза и не шевелись, – посоветовал рулевой.

– Вряд ли мне это поможет. Что ты ещё делаешь во время шторма, чтобы не так страшно было?

– То, что скажет Шенефельд.

– А если он мне ещё ничего не велел делать?

– Ну, значит, ничего и не делай.

– Ох, и не по себе мне, – пожаловалась Нелла.

– Пошли в трюм, – предложил Фьюминт, – Там бочка с солёными огурцами есть, от нервов помогает. Я люблю чего-нибудь погрызть, когда волнуюсь.

– Я лучше здесь посижу, – отказалась Нелла. В каюту заглянул Клер: «Фьюминт, быстро к Шену».

– Эх, – рулевой посильнее натянул шапку и вышел. Ветер заметно покрепчал. Фьюминт поднялся к Шенефельду.

– Я тебе вот, что хотел сказать, – обратился к нему тот, – Учить я ничему не стану. Если ты быстро соображаешь, поймёшь, что к чему, сам. Если нет, внять моим объяснениям не успеешь. Трепать будет сильно, так что, будь добр, выполняй мои команды.

– Само собой, – кивнул рулевой, с очень серьёзным видом.

– Что ты делал весной в подобной ситуации?

– Лежал в трюме, ты мне разрешил.

– Да. На этот раз постарайся не пропадать из вида.

Фьюминт кивнул.

– Как там Антонелла?

– Аналогично.

– Пойди, узнай, не надо ли ей чего, и вели оставаться в каюте.

Фьюминт вернулся к Нелле и с порога сообщил ей: «Шенефельд велел тебе оставаться здесь. Тебе придётся побыть одной. Нужно что-нибудь?»

– Сейчас нет, но, если вдруг понадобится?

– Думаю, я ещё проповедаю тебя.

Пассажирка ничего не сказала в ответ. Рулевой скрылся за дверью.

– Похоже, мне придётся долго тут сидеть, – удручённо подумала Нелла, – Одной, – она попыталась успокоиться, мысленно говоря себе, что волноваться бесполезно, так это ничего не даст. Вряд ли подобные мысли ей помогали.

На палубе тем временем во всю шла подготовка к шторму: закрепляли всё, что «плохо лежит». Фьюминт стоял рядом с Шенефельдом. Тот подозвал Клера: «Проследи, чтобы в трюме тоже всё, как следует закрепили, даже в каютах. Убедись, что бойницы накрепко закрыты и подымай всех, кто ещё не встал».

– Уже бегу, – шкипер скрылся в трюме.

– А мне, что делать? – спросил рулевой.

– Пока ничего. Не отходи отсюда, – для него у Шена работы сейчас не нашлось.

– Мы не уберём паруса?

– Позже.

– Может, уклонимся?

– Как?

Всё небо вокруг заволокло тёмными непроглядными тучами.

– Мы что, в центр попадём? – Фьюминт волновался, но внешне это было уже незаметно.

– Похоже, – капитана же, казалось, вообще не беспокоило приближение бури, что, однако, вряд ли было так, – Пока останемся здесь, потом переберёмся в рубку.

– Может, сразу в рубку?

– Нет, не стоит.

Через некоторое время вокруг потемнело ещё сильнее и начался дождь. К мостику подбежал Клер: «Шен, как долго мы будем держать паруса поднятыми?»

– Как можно дольше, – отозвался капитан. Шкипер посмотрел вперёд: на фоне тёмной пелены вырисовывались ещё более тёмные очертания, опустившихся к морю, туч. Клер снова обратился к Шенефельду: «Похоже, этот шторм может оказаться крайне непредсказуемым», – это значило, что пора поубавить парусов.

– Вполне возможно, – согласился с его высказыванием капитан, но не дал никакого приказания.

– Эх, – Клер снова обратил взор к морю.

– Вот выдержка, – подумал Фьюминт. Он был готов сорваться с места и броситься в трюм.

– Чего мы ждём? – уточнил Клер.

– Мы скоро войдём в Самосское течение, тебе ли этого не знать? Если мы уберём паруса, оно отнесёт нас далеко на север. Шторм наверняка не утихнет до утра, а значит мы не успеем прибыть на Бьёрин в срок, – объяснил капитан.

– Раньше же успевали, – возразил шкипер.

– В этот раз мы нагружены так, что еде тащимся, – заметил ему Шенефельд.

– А ты не думаешь, что весь этот груз может пойти ко дну?

– Клер, что ты говоришь?!

– Наш корабль, конечно, большой и устойчивый, но разве ты не замечаешь, что при этом уже начало заметно качать? Паруса рвёт.

– Ещё не рвёт, а качку я не назвал бы сильной.

– Да тебя не проймёшь, – шкипер понял, что убеждать капитана бесполезно.

– Клер, не надо меня дёргать, – попросил тот.

– Да-да, конечно, но позволь, я приготовлю шлюпки к спуску на воду, – попросил разрешения шкипер.

– Неужели ты думаешь, что на них будет безопаснее, чем на корабле?

– Ну, если он…

– Стоп, хватит! Готовь шлюпки, но больше никаких «Если», – разрешил Шенефельд. Фьюминт осторожно спросил его: «А разве шлюпка не поможет?»

– Ну… В общем, держись крепче, – не дал ответа капитан.

– Уже держусь, – рулевой схватился за перила крепче, чем сейчас требовалось, – Долго нам придётся проходить течение?

– При такой погоде будет очень хорошо, если мы выйдем из него через два часа, – дал оценку Шенефельд.

– А если до сильного шторма не успеем-таки выйти?

– Плохо.

– Это-то понятно…

– Тогда и посмотрим, что делать.

Фьюминт очень волновался, ненастье всегда вызывало у него страх.

Глава 5 – Шторм

Нелле было куда страшнее Фьюминта: мало того, что она боялась поездок по морю, так ещё и угодила в шторм. Пассажирка поняла, что погода наладится нескоро, и устроилась поудобней: села за диван, подальше от окна, не снимая плащ. Так она ощущала надёжную опору и не видела происходящего за окном. Корабль заметно качало. Антонелла услышала громкий гул – начался ливень. Затем раздался раскат грома – гроза приближалась. Нелла накинула на голову капюшон и, просунув под него руки, зажала уши ладонями.

На палубе все засуетились пуще прежнего.

– Шен, гроза сейчас будет здесь, – подбежал к мостику Клер и сделал не тонкий намёк. Капитан его понял: «Убирайте все паруса, кроме косых». Шкипер кивнул и затерялся в толпе. Шенефельд обратился к Фьюминту: «Ступай в рубку и возьми штурвал. Я подойду к тебе через минуту». Рулевой побежал, не ответив ни слова.

– Клер!.. Клер! – позвал Шен шкипера.

– Я здесь! – отозвался тот и быстро подошёл к нему.

– Как только закончите с парусами, отправляй всех в трюм. Я пойду в рубку.

– Ясно, – Клер снова удалился. Капитан, видя, что рулевой – в рубке, отпустил штурвал и поспешил к нему. Фьюминту, с трудом давалось управление, штурвал вырывался из рук. Шенефельд взялся за дело сам: «Теперь отсюда лучше не высовываться».

– Все перейдут в трюм? – рулевой встал у ограждения лестницы, ведущей вниз.

– Да.

– А ничего, что Нелла – в каюте?

– Нет.

– Может, её лучше тоже перевести в трюм? – побеспокоился Фьюминт.

– Нет необходимости, – не спешил Шенефельд. Через окно рубки было видно, как остававшиеся на палубе люди спустились в трюм и захлопнули за собой люк.

– Эй, мы – здесь! – донёсся снизу голос Клера, – Если что, свисни!

– Я всё-таки не стал бы оставлять Неллу одну, – снова обратился к Шену рулевой, – Она впервые на корабле, мало ли что…

– Сейчас в каюте безопасно.

– У тебя постоянно так: сначала Клер не мог уговорить тебя убрать паруса, теперь мы бросили Неллу одну, – Фьюминт не хотел оставлять этого так, – Нехорошо получается, ей же страшно…

– Тьфу ты, Фьюминт, после твоих слов мне начинает казаться, что я всё делаю неправильно, – Шенефельд почувствовал, что и впрямь как-то нехорошо оставлять пассажирку одну в каюте, – Ладно, беги за ней, быстро. Спуститесь через рубку.

Рулевой тут же выскочил за дверь и, не ожидав, что ветер покрепчал ещё, чуть не поскользнулся на намокшей палубе. Он, придерживая рукой шапку, добрался до каюты: «Нелла, идём. Надо спуститься в трюм», – позвал он пассажирку, войдя в тёмную каюту. Нелла сразу подбежала к выходу.

– Идём скорей. Лучше пригнись, – Фьюминт крепко взял её за руку, и они направились к рубке. Хотя Антонелла пробыла на открытом воздухе всего несколько секунд, ветер порядком растрепал ей волосы, сорвав капюшон. Зайдя в рубку после неё, рулевой захлопнул за собой дверь: «Фу… Ну, вот и мы».

– Отлично, – отозвался капитан, взглянув на них в пол-оборота, – Клер!

– Я – здесь! – отозвался шкипер из трюма и поднялся до середины лестницы.

– Устрой Антонеллу где-нибудь неподалёку, и пусть кто-нибудь присматривает за ней. Двое, – велел Шен, – Мы с тобой головой за неё отвечать будем, если что случится.

– Я понял. Ты не беспокойся, занимайся своим делом.

– Только не в каюте. Там, поди, бардак развели. Прилетит ещё чем-нибудь. Пусть остаётся у тебя на виду, – добавил Шенефельд.

– Понял-понял. Антонелла, идём, – шкипер проследил за тем, чтобы пассажирка удачно спустилась с крутой лестницы.

– Я мог бы за ней присмотреть, – вызвался Фьюминт. Капитан не разрешил ему: «Нет. Ты нужен мне здесь».

– И что я должен тут делать? Корабль ведёшь ты, – не видел для себя дела рулевой, – Ты мог бы позвать меня, когда я понадоблюсь.

– Нет, стой здесь, – не отпустил его Шен, – Ты разве не смотришь в окно?

– Всполохи?..

– Да. Мы скоро окажемся в центре бури.

– И ты считаешь, что я должен на это посмотреть?

– Возможно, нам придётся держать штурвал вдвоём.

– Разве ты не справишься один? – полюбопытствовал Фьюминт. Обычно Шенефельд обходился своими силами, но не в этот раз: «Чувствую, мне потребуется твоя помощь».

– Шен, – заволновался рулевой из-за этой перспективы ещё пуще, – Шен, ты не представляешь, насколько мне страшно, – признался он, – Если бы ты узнал, какое чувство охватывает меня, то, наверно, стал бы призирать меня.

– Ну, что ты. Я тоже иногда очень волнуюсь, но здесь, на корабле, волнение должно оставаться внутри тебя. Его не должны видеть другие, иначе может случиться паника, – напомнил капитан.

– Я знаю, я уже молчу, – Фьюминт понимал, как важно не потерять самообладание. Вдруг всё вокруг осветила яркая вспышка и раздался такой сильный гром с треском, что показалось, будто рушится мачта.

– Фьюминт, – послышался голос Шенефельда, – Поднимись с пола.

– Нет. Я посижу, пока тебе ничего не надо от меня, – рулевой затаился в углу.

– Встань, а-то ведь зацепит, – капитан имел ввиду штурвал.

– Да, как зацепит? Я же вон где.

– Сейчас, как начнёт швырять… Не чувствуешь, как нос подымает?