Девушка-рыба бесплатное чтение

Это случилось задолго до окончательного падения сикхских княжеств в Пенджабе в 1848 году. Я, Элвер Энсен, возвращался домой в Англию после службы полковым врачом в Ост-Индской компании. Я сел на корабль в городе Бхагалапур и отправился по Гангу в Даймонд Харбор, чтобы пересесть затем на большой корабль.Это случилось задолго до окончательного падения сикхских княжеств в Пенджабе в 1848 году. Я, Элвер Энсен, возвращался домой в Англию после службы полковым врачом в Ост-Индской компании. Я сел на корабль в городе Бхагалапур и отправился по Гангу в Даймонд Харбор, чтобы пересесть затем на большой корабль.

Я стоял на качающейся корме корабля и смотрел на провожающих. Пёстрые одеяния индусов в яркий солнечный день утомили глаза, но я остался до тех пор, пока корабль не миновал излучину реки. Гавань скрылась за поворотом, но шпили дворцов Бхагалапура ещё долго виднелись позади. Иногда мерещилось, будто в водах реки движется большая чёрная рыба, словно преследуя корабль с какой-то своей целью. Думаю, виновато тому чувство неотвратимого рока, поселившееся во мне с полгода назад.

Утомлённый жарой и видением я спустился в каюту и попытался поспать. Но галлюцинации продолжали терзать утомлённое сознание. В полудрёме я слышал топот ног матросов по деревянной палубе, обрывки разговоров, случайные фразы. Не знаю, заснул я всё же или нет, потому что, очнувшись, не почувствовал себя отдохнувшим, будто я лишь на мгновение закрыл глаза.

Я поднялся на палубу и увидел, что уже стемнело. Небо затянуло. Сквозь прорехи в облачном покрывале пробивался лунный свет. Причудливым образом они рисовали спицы гигантского колеса. Как будто Индра оставил свою колесницу на небе и отправился отдыхать. Облака медленно расступились, пропуская бледную и холодную Луну. Сколько войн и смертей видело её белое око, как много катастроф и несчастий. Я покидал страну, раздираемую сражениями, оставлял запах гниющей плоти и стоны, полные боли. Наконец-то.

Утром показалась Калькутта. Город приближался, берега расходились всё шире. Мы держались правого берега, густо усеянного деревнями. Капитан сказал, что прежде, чем отправиться дальше, мы заберём пассажиров. Мы пришвартовались в порту и бросили сходни.

С тех пор, как я впервые увидел город, прошло долгих семь лет. Признаться, я не почувствовал желания сойти на берег и прогуляться, хотя была возможность. Индия утомила меня, мой образ жизни здесь изменился до неузнаваемости, он лишил меня всяких чаяний и надежд. Но об этом позже.

На борт поднялись супруги Бронсоны – Генри и Алисия. Они тоже возвращались в Англию. Он был мужчиной сорока пяти лет, с длинным жёлтым лицом, прямой как палка. Он напоминал раздражительного хищника, когда смотрел на тебя бледными жестокими глазами. Еë же возраст приближался к тридцати. Миссис Бронсон боялась оторвать взгляд от пола и всё время держалась за спиной мужа, словно он её щит. В иных обстоятельствах я бы обрадовался тому, что путь до Англии пройдёт в компании людей, превосходящих происхождением простых матросов, но я слишком вымотался из-за болезни.

Знакомство с Бронсонами вышло сухим и коротким, и вплоть до того, как корабль вышел в устье реки, мы не разговаривали. Наконец в порту Даймонд Харбор мы пересели на чайный клипер. К ночи корабль вышел в Бенгальский залив, впереди лежал Индийский океан.

Тяжесть влажной ночи опустилась на мои плечи. Я чувствовал соль на губах. Капитан клипера, Роберт Строб, пригласил меня и Бронсонов на чай. Юнга, индийский мальчик лет пятнадцати, подал угощения.

Капитан Строб откинулся на спинку скамьи, довольно положив руку себе на живот.

– Я плаваю уже восемнадцать лет, – рассказывал Строб. – Много разного видел, но воды Индийского океана хранят тайн больше всех. Думаю, это связано с Ганг. Страшная река. Река мертвецов. Один мой приятель говаривал, что Индия – это Ад, индусы – черти, а Ганг на самом деле Стикс. – Он хрипло рассмеялся. Сунув трубку в зубы, он немного подумал. – Как бы то ни было, хоть это и кажется шуткой, но я верю, что Ганг течёт наполовину в земном мире, наполовину в потустороннем. И сквозь её воду приходят чуждые нашему миру существа. Человек просто не в силах придумать столь чудовищный пантеон богов и духов, который придумали индусы.

Это чрезвычайно впечатлило меня. Река, что течёт по ту сторону земной жизни. Иначе зачем бы индусы спускали прах мёртвых в её воды?

Я лежал в каюте и размышлял над сказанным, как услышал приглушенный стук и бормотание. Я приник к стене и замер. Снова стук. Как будто швырнули что-то или кого-то на пол. Справа как раз расположились Бронсоны. Может, Алисию укачало? Она упала?

Я покинул каюту и постучал к соседям. Генри не сразу открыл. Я извинился и сказал, что иду в камбуз за водой, и могу принести и им. Алисию я заметил мельком – она сидела на кровати в пол-оборота к двери и прижимала руку к щеке, – затем Генри загородил проход. Он вежливо отказался и сказал, что они уже ложатся спать.

Признаюсь, как он не понравился мне ещё вначале, так и дальше впечатление о нём не изменилось. В следующие пять дней я ещё больше уверился, что он бьёт жену. Впрочем, история о другом.

Наше плавание проходило по графику и без неприятностей. Чаще я либо читал, либо гулял по палубе, наблюдая за матросами. Англичане не очень жаловали юнгу и боцмана. Было удивительно, как индус и негр оказались на таких должностях. Возможно, капитан Строб судил не по цвету кожи, а по умениям, и это делало ему честь. Но, похоже, это понимал лишь я один. Бронсон, когда появлялся наверху, стоял неподвижно, глядя на воду, с неизменно надменным видом. Он игнорировал членов экипажа, точно и не люди суетились вокруг, а чайки. Замечал он только меня. Я повидал немало и научился понимать, что за человек перед мной по его внешнему виду, манерам и тому, как он обращается с окружающими. Я предчувствовал, что Генри Бронсон человек недалёкий, свято верящий в чёрно-белый мир. Стратегия выживания таких, как он, проста: убивать то, что, по их мнению, принесёт зло.

В очередную мою прогулку ему вздумалось со мной поговорить. Дымя сигарой, он подошёл и поздоровался.

– Мне сказали, вы военный врач?

– Так точно.

– А я четыре года служил секретарём в военном министерстве. Безмерно рад, что покидаю эту дикую страну. Она заслуживает того, чтобы её облагородили.

Из-за недосыпания и нервного раздражения я вспылил.

– Облагородили? Считаете, Англия несёт благо этой стране?

– Разумеется это так, – без колебаний отчеканил он. – Вы в этом сомневаетесь?

– Я сомневаюсь в том, что благо есть понятие устойчивое. Что считать добродетелью?

Он, не раздумывая, отвечал:

– Очевидно же. По делам видно, что те люди, которые творят добро – добродетельны, а те, что творят зло – злые.