Отель «Нерпулин» бесплатное чтение

Я стоял на перекрестке и смотрел на отель. Это место все еще напоминало о прошедшем здесь детстве, вот только сам бабушкин дом… Его больше не было. Но если слегка прищуриться и посмотреть против солнца, то сквозь очертания нового здания из стекла и бетона просачивались контуры двухэтажного кирпичного строения с желтой штукатуркой. И даже балконы находились на том же самом месте, где они были раньше.

Я побрел вдоль узкой речки. Рядом с ажурным парапетом, между каменных плит, пробивались настырные сорняки. Всегда удивлялся их живучести. Они умудрялись цепляться даже за самый крошечный клочок пыльной земли. Лебеда, подорожник, желтые пучки пырея, колючки чертополоха. Даже маленький, но гордый побег тополя просочился между двух каменных плит. А высокие, неохватной толщины тополя тоже давным-давно вырубили.

Мимо пробежала девушка с двумя собаками и приветливо помахала мне рукой. Утки деловито ковыряли желтые кувшинки. Я прислонился к решетке ограды, отошел и посмотрел в сторону дома на перекрестке.

Померещилось? Или на самом деле балконная дверь слегка приоткрылась? Увидел или показалось, как нездешний порыв ветра всколыхнул занавеску. В проеме мелькнула знакомая фигура. Я смотрел, пока не почувствовал резь в глазах на слепящем солнце. Сложно было разглядеть издалека, но, кажется, там все еще рос тот цветок. Не похожий. Тот самый. Он был маяком для всех заблудившихся душ. И для меня, конечно же.

***

Олег Игоревич листал ленту вконтакта, время от времени прихлебывая из чашки кофе – жгуче-крепкую жижу со вкусом рома. Лимон, посыпанный корицей и сахаром, отельер употреблял вприкуску. Оставался еще час до конца рабочего дня, когда он услышал шаги, доносившиеся из безлюдного коридора. Кто-то спустился со второго этажа и довольно неторопливо передвигался в сторону администрации.

В дверь постучали и открыли, даже не дождавшись дежурного «войдите».

Слегка прищурившись, управляющий оглядел визитера. На пороге показался молодой человек лет двадцати пяти.

– Я по вакансии ночного портье, – «студент», как мысленно окрестил посетителя Олег Игоревич, недолго жался в дверях. Он все тем же размеренным шагом дошел до стола и присел в кожаное кресло напротив.

– Так быстро? – удивился управляющий, – Я его только 15 минут назад разместил.

– Я прогуливался неподалеку, – сказал молодой человек, устремляя взор в окно на набережную Пряжки.

– И почему вас… – договорить работодателю не удалось.

– Я занят неполный день и редко сплю по ночам. К тому же я все равно хотел снять здесь номер. Дома сложно сосредоточится, знаете ли, слишком много шума.

– Тут тоже не слишком тихо, – вздохнул Олег Игоревич. Предыдущий портье продержался всего трое суток.

– А завтра уже сможете приступить? – спросил он вдруг, опасаясь, что сейчас «студент» скажет, что ему нужно собраться, закончить дела или уволиться с прежнего места.

– Даже сегодня, – кивнул визитер, – вам же не нужны рекомендательные письма? Я не работал раньше портье, но думаю, это не слишком сложно.

– Сейчас люди не так часто выходят вечером, и туристов почти нет, – кивнул Олег Игоревич, – карантин, сами понимаете. Бары ночью закрыты, развлекаться особо негде. Гуляют, конечно, на Неву смотрят, но это пока тепло, лето…

– А вы привидений не боитесь? – добавил управляющий. Ответом был тихий смешок.

– Я не верю, Олег Игоревич, что они могут навредить людям, – ответил молодой человек и отельер вздрогнул. Он был готов поклясться, что не успел представиться. Впрочем, минутный страх прошел, и управляющий вспомнил об именной табличке на двери кабинета.

– А вот прошлый наш портье верил, – вздохнул многозначительно отельер и выжидающе замолк. Визитер только пожал плечами.

– Так как насчет номера?

– Да берите, какой хотите, – махнул рукой Олег Игоревич, – сейчас многие пустуют. Для персонала предусмотрены комнаты на первом этаже, но уже давно никто не остается на ночь…

– Второй этаж, угловой с окнами на речку, – почти перебил его «студент».

Олег Игоревич даже не оскорбился, так поразил его выбор странного соискателя.

– 58? Эммм… – он не знал, как лучше сформулировать мысль. Так чтобы не спугнуть нового сотрудника, – Его закрыли года три как. Постояльцам в нем… несколько неудобно находиться.

– Вот и отлично, – кивнул парень, поднимаясь из кресла, – 58-й. Если позволите, я вселюсь сейчас. И приберусь сам.

– А ваши вещи? – растерянно поинтересовался Олег Игоревич.

– Завтра, – махнул рукой новый портье, – завтра днем занесу.

– Может все-таки другой номер, этажом выше? – робко спросил управляющий.

– 58-й. Определенно, мне там будет удобнее всего, – твердо сказал молодой человек и спохватился:

– Кажется, я забыл представиться. Арти… Артемий. Можно без отчества. И простите, я тут, кажется, немного наследил.

Арти вышел так же, как и вошел, без приветствий и церемоний, оставив на ковровой дорожке немного белоснежного морского песка, осыпавшегося с сандалий. Олег Игоревич слышал мерный перестук шагов по направлению к левой лестнице, стихший на уровне второго этажа. Он запоздало припомнил, что новый портье и постоялец так и не попросил ключ.

Олег Игоревич взглянул на часы и поморщился: настенные ходики остановились, а смартфон полностью разрядился.

***

Ночная смена шла без приключений. Бабушка шаркала тапками где-то в левом крыле. Мисочка для кота стояла на подоконнике грустнела пустая, и я мимоходом плеснул в нее молока. Кота я так и не увидел, но на обратном пути, заметил, что блюдце начисто вылизано. Что ж, значит, сегодня он будет дремать в кресле, а не тыгдыкать по коридору.

Мне не удалось толком осмотреться в 58-м, так как пришлось расположиться на ресепшене. Ночью никто не заселился. Курьер принес заказанную пиццу, отказавшись категорически заходить в вестибюль. Самокатчик осмотрел меня подозрительно, быстро вытащил горячую коробку из сумки и укатил ночную серую дымку.

Я краем глаза следил за действием детективно-комедийного сериала. Невидимый кот замяукал где-то за кадкой с пальмой.

– Тсс, Чешшир, – шикнул я на него. Кот затих, – Еще молока? – уже более ласково спросил я. Нечто крупное за портьерой довольно замурчало. Я плеснул молока в еще одну мисочку и задвинул за кашпо.

«Шлеп-шлеп-шлеп» – меховые лапки по паркету. «Скреб-скреб-скреб» – Чешир поточил когти об ротанговую оплетку. Будто поймал мой недовольный взгляд и не стал лохматить в хлам новенький горшок. Через пару минут он уже лакал молоко, чавкая и тарахтя. Невидимый кот вел себя почти как настоящий. Разве что не оставлял сюрпризов на коврике. Видимо, другие дела он ведет за гранью тонкого мира.

Детский смех зазвучал на пустынном этаже. Она по-прежнему хотела играть в прятки. Только вот я уже вырос. Мягкий силиконовый мячик нашелся в кармане ветровки. Я кинул его вглубь коридора. Надо не забыть принести книжки. Сказки. Я помню, она любила чудесные истории. Я делал мысленные пометки, чтобы не забыть: накачать сериалы из сети, исторические и бразильские. Шахматы для дедушки. Домино и карты для двух алкашей геологов, что жили раньше в соседних квартирах. Так уж случилось, что хранители навечно привязаны к перекрестку. А еще… они немного отвыкли быть рядом с живыми людьми.

Гости занимали апартаменты, начиная с третьего этажа – в пандемию отель мог себе это позволить. Все левое крыло второго – пустовало, да и в правом заняты всего лишь четыре комнаты. Дневной сменщик уже поделился со мной, что именно с ними больше всего хлопот и жалоб. Многие постояльцы проводили весь день в номере, спускаясь на ресепшен лишь для того, чтобы встретить курьера. Менеджеры совершали сделки в смартфонах, сисадмины ворочали сервера, не вылезая из домашнего кресла, с ноутом на коленках. Логисты, консультанты, операторы на удаленке. В обычное время с утра они спешили бы в офис, но сейчас они работали, иногда даже не поменяв пижаму, в мятой футболке, заспанные, со всклокоченными волосами. Дневные онлайн-конференции заглушали тихие отголоски активности на втором этаже.

Многие не видели никаких призраков. Ковид пугал их много больше, и они легко смирились с добровольным отшельничеством. Так даже лучше.

В конце смены я наконец-то зашел в 58-й. Воздух вокруг вибрировал напряженной тишиной. Я вышел на балкон – одинокая роза распускала бутон цвета венозной крови. Ее корневая система, казалось, уходила за небольшую расщелину в стене, раскалывая кафель. Я плеснул в основание стебля водой из графина. У бабушки здесь всегда стоял горшок с розовым кустом. Но эта определенно прорастала не отсюда. Перекресток трещал по швам, с трудом пережив разрушение дома.

Я передвинул шкаф на середину стены и комод на противоположную гардеробу сторону. Кресло-качалку с клетчатым пледом следовало поставить у окна, а пустые полки занять книгами. Телевизор. Тумбочка. Стол. Кровать. Все было немного не так, но уже на своих местах. Вроде все.

Зеркало пришлось открутить с двери шкафа и перевесить на заднюю стенку. Немного поколебавшись, я закрыл гардероб, досчитал до десяти и открыл снова. Там, в глубине, отражался берег лазурного моря на закате. Я протянул руку и забрал рюкзак в легких потеках соли и слегка занесенную песком сумку с ноутом.

Поставил на столик две вазочки с вареньем и песочным печеньем. И две чашки. И даже не поленился заварить «Липтон» в маленьком полосатом чайничке. Чай был таким же вкусным, как в детстве, и я с наслаждением откинулся на спинку стула.

Кресло у окна ритмично покачивалось с легким скрипом не смазанных полозьев. Я подвинул ближе к качалке вторую чашку и сделал еще один обжигающий глоток.

Наконец-то я дома.

***

– Вы ведь поселились в 58-м? – седоватый мужчина с редкой бородкой, в криво сидящих на носу очках, махровом халате и тапках с помпонами, перехватил нового жильца по дороге на ресепшен.

Молодой человек мягко улыбнулся, согласно кивая.

– Вам ничего не мешает? – поинтересовался обитатель одной из жилых комнат на втором этаже, Федор Маркович, жадно разглядывая своего собеседника – никто не шумит?

– Нет, – снова улыбнулся Арти.

– Вы сочинитель? – спросил обитатель номера 27, – Я видел, вы что–то строчите на ноутбуке по ночам.

– Программист, – пояснил портье, – по ночам лучше работается.

– Вот как, – разочарованно протянул Федор Маркович, – вы определенно похожи на сказочника. Типаж такой …

– А вот я, знаете ли, писатель, – продолжал он изливать душу, запахивая плотнее халат на щуплой, но мохнатой груди, – Я ужасы пишу. Специально приехал в "Нерпулин" за вдохновением. И что же? Я ни разу их не видел. Они мешают мне спать, шумят, скребутся, мяукают. И их нет.

Арти сочувственно кивнул.

– А еще эта девочка. Представляете, она теперь даже днем скачет на скакалке и гоняет мяч. Или их две? Но стоит мне высунуть нос в коридор – ее нет! И она смеется. Заливисто так, как хрустальный колокольчик… Вы знаете, что, когда вы на дежурстве, у вас в номере работает телевизор?

– Конечно, – подтвердил портье, – я иногда ленюсь его выключать.

– Так вот, – продолжил писатель, ничуть не смутившись, – Когда-то здесь жило много народу, там, рядом с вашим номером. Управляющий постоянно менял обивку на дверях – кот обдирал, пока не установили пластик. Мне жаловался один товарищ, из Москвы, что он однажды зашел в свой номер, а какая-то бабка поливает цветы у него на подоконнике. Полила и ушла, будто его там и нет. «Ни простите, ни до свидания». Прежний портье, говорил, что это оно самое…

– Может, это была горничная? – попытался закончить разговор Арти.

– А потом его приятель решил заглянуть в 58-й из любопытства и пропал. Больше его никто не видел. И до этого еще многие пропадали.

– Вот на днях, например, – Федор Маркович определенно не собирался останавливаться, – Я слышал, как в том коридоре стучали кости по столу. Но там точно никто не живет кроме вас. И вчера… Вчера вы с кем-то играли в шахматы?

Арти уже не удивлялся любопытству постояльца.

– Ко мне заходил приятель, – спокойно ответил он, – Днем. Мы вроде тихо.

– Да, но… – разочарованно протянул писатель, – Но девочка, – внезапно оживился он.

– Какая девочка? – голос портье звучал успокаивающе, – Вот эта? – он указал на темноволосую малышку в коричневом платьице и школьном фартучке с бантами на хвостиках. Федор Маркович, увлеченный беседой, даже не заметил, как она подбежала. Он хлопал глазами, с удивлением рассматривая школьницу.

– Моя племянница, – кивнул в ее сторону Арти, не оборачиваясь, – В классе карантин, и ей не хочется сидеть дома одной, пока родители на работе. Если она вам мешает, то больше не будет скакать в коридоре, только в номере.

– Почитай пока книжку, Алиса, – портье вытащил из рюкзачка томик со сказками и передал девочке.

Федор Маркович растерянно хлопал глазами. Девочка выхватила книжку и побежала по коридору в сторону 58-го номера. Совершенно обычная девочка. Писатель запоздало понял, что Алиса так ничего и не сказала. Где-то совсем уж издалека послышался ее заливистый смех.

– Вы, Федор Маркович, пишите книжку вашу. Пишите спокойно. Фантазируйте. – вкрадчиво сказал Артур, – Они же ничего плохого не делают. Шалят только немного.

Портье кивнул постояльцу на прощание и направился на свой пост.

«Вот именно, – подумал писатель, – они совсем ничего не делают. Не завывают. Не стонут. Не оставляют пятна крови и жуткие надписи. Вообще не пугают. Как я могу написать книгу, если они совсем не страшные?»

«А, собственно, этот портье… Кто он вообще?» – Федор Маркович задал этот вопрос уже сам себе, чисто риторически. И возможно даже не вслух. Но проходящий мимо высокий немец приложил палец к губам:

– Он – Хранитель, – свистящим полушепотом сказал иностранец. Под мышкой у него была зажата шахматная доска. Слегка прихрамывая, немец с достоинством прошествовал мимо, опираясь на черную трость с набалдашником в виде головы пуделя. Его шаги стихли раньше, чем он достиг вестибюля.

Писатель вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб и поежился от внезапно накатившего холода.

***

В девять часов утра Арти вернулся в свой номер. Балконная дверь была распахнута, в комнате было свежо, пахло морем и теплым летним дождем. Двери шкафа были тоже приоткрыты, а молоко из блюдца исчезло.

Арти заглянул внутрь гардероба, посмотрел на дорожку в шахматную клетку, закрыл двери и через минуту вновь открыл. В зеркале колыхалось поле красных роз, а вдалеке возвышалась темно-красная башня.

Он снова закрыл двери, в этот раз уже на щеколду, убрал разбросанные по дивану книжки на полку и вышел на балкон с чашкой капучино в руках. Горизонт был чист, небо над речкой голубело, слегка тронутое легкой утренней дымкой. Полностью раскрывшаяся Роза благоухала, смешиваясь ароматом с кофейным духом.

Арти подумал, что в следующий раз, когда у шкафа будет настроение не сказочное, надо бы вытащить оттуда чересчур любопытного бизнесмена, что год назад снимал соседний номер.

А пока, все было просто отлично. Перекресток излечивался и оживал. Роза тянула соки сквозь миры и восстанавливала поломанную реальность. Белый кролик жевал капусту рядом с комодом, поглядывая на часы. Кресло качалось. А невидимый кот терся, мурча, об ноги.

Ася

Ночной портье оторвался от книги и посмотрел на застывшую перед входом женщину поверх очков. Полукружия линз, желтые, как лимонные дольки, разделили льдисто-голубую радужку глаз ровно посередине.

Гостья замерла перед разъехавшимися стеклянными дверями, будто колебалась, стоит ли входить, но затем сделала решительный шаг, переступая порог. За окном лил дождь. Светло серый, с бирюзовым отливом плащ, весь в мокрых потеках, прилип к ее тонким запястьям. Женщина подошла к стойке. С кипельно-белых волос, стянутых в хвост, по загорелой шее стекала ручейком вода. Одна вздорная прядка, выкрашенная в химозно-лиловый цвет упала на лоб.

Гостья заправила цветной локон за ухо, растерянно оглянулась и болезненно сморщилась, когда ее взгляд выцепил вазу с яблоками на барной стойке в углу, как будто уже откусила и ощутила жесткую кислоту плода больным зубом.

– Я бронировала полулюкс, – голос звучал натянутой до предела минорной струной.

– 130-й на третьем этаже, Анастасия Викторовна, лифт справа за баром, – Асе показалось, что портье ни разу не моргнул с тех пор, как остановил взгляд на ее персоне. Она вздрогнула, услышав номер.

– Как странно, – Ася снова откинула яркую прядку с носа.

«Артемий» – прочла она на бейдже. По одному имени без отчества обращаться ей было неудобно.

– Странно что здесь есть лифт? – портье приподнял одну бровь, – Он появился после реконструкции, когда надстроили еще четыре этажа. Когда вы здесь жили, он, конечно же, был без надобности.

– У меня была квартира номер 13 на втором этаже… – Ася сама не знала, зачем это сказала. Ей казалось, что этому моложавому портье с ледяным взглядом снайпера и так о ней все известно, – Я здесь… – она хотела соврать, что приехала в командировку, но не смогла.

– Навестить родные места, – закончил за нее портье и его тонкие губы тронула понимающая улыбка.

– И еще… – она снова не смогла закончить, потому что даже мысленно в ее голове это звучало бредом.

Артемий скоро кивнул.

– Избавиться хотите?

Ася кивнула.

– Я решила уехать. Но он не пропал никуда. Везде и всегда рядом. А потом, мне посоветовали это место. Говорят, один раз в год открываются двери…

– Четыре раза: в Велесову ночь, на святую Вальпургию, в сочельник, – поправил ее портье.

Ася насчитала «три» и почувствовала отчаяние.

– А как же…

– И на Купалу, – заметил испуг гости Артемий, – Вы прибыли вовремя.

– Бельтайн, Самайн, Йоль, – Ася блеснула эрудицией, на языке вертелся еще Имболк – но ей помнилось, что этот праздник колеса года где-то в конце зимы.

– И Лита в июне, – улыбнулся портье, – Когда Врата никто не сторожит, и они могут уйти. Сами или по принуждению.

Портье посмотрел сквозь стеклянные двери, через плечо Аси, и его взгляд озарился то ли сочувствием, то ли осуждением.

– Он там? – спросила Ася, не решаясь оглянуться.

Портье кивнул – на мокрой скамейке у входа сидел, ссутулившись, молодой парень в грязно-серой рубахе. Тусклые волосы прилипли к затылку, с левой стороны головы виднелась проломленная кость.

– Почти не изменился, – добавил он и положил на стойку ключи от номера, – Вы можете звать меня Арти, и да, я тоже жил в этом доме, когда он еще не был отелем.

– Вы что-то вроде привратника? – спросила женщина.

– Они называют меня Хранителем, – портье изобразил более дружелюбную улыбку и добавил, – Хотите кофе?

«Арти, хотя бы из плоти и крови», – с облегчением подумала Ася, соглашаясь на капучино. Она перенесла небольшую спортивную сумку на другое плечо и, поскальзывая набойками по кафельному полу, направилась в сторону лифта, оставив чемодан носильщику.

– А яблок? – послышалось ей. Она испуганно оглянулась, но портье уже отвернулся к кофейному аппарату. Теперь фруктовая ваза стояла прямо на ее пути. И если издалека яблоки манили румяными боками, то теперь они съежились и покоричневели. Ася уперла взгляд в пол и почти побежала по высокой мраморной лестнице. Она знала, что еще чуть-чуть и яблоки окончательно сгниют, наполняя зал сладким тошнотворным ароматом, а на мраморный пол из вазы посыпятся жирные желтые червяки.

***

– Анастасия Викторовна, какими судьбами?!

Ася невольно дернулась и остановилась. Из номера, прямо перед ней, как чертик из табакерки возник Федор Маркович, ее коллега по писательскому цеху и член «союза». Коридорный прошмыгнул мимо с ее чемоданом, пока Ася стояла столбом. Она совершенно не ожидала встретить здесь знакомого.

– Неужели тоже за вдохновением, – хитро подмигнул ей коллега.

– Что вы, Федор Маркович, – Асе не хотелось продолжать разговор. Явление коллеги в банном халате и смешных розовых тапках с помпонами, с всклокоченным венчиком волос вокруг блестящей лысины и съехавшими на кончик длинного носа очками могло вдохновить разве что на сатирический опус.

– Просто отдохнуть. Давно не была в Питере, соскучилась про родной Коломне.

– Вот как, – разочарованно протянул мужчина, – думал, может, к истокам решили припасть. Только не говорите, что ваш выбор пал на отель с привидениями совершенно случайно.

– Федор Маркович, – вспылила Ася, – если я сочиняю ужасы, это еще не значит, что я верю в призраков! «А, впрочем, кого я обманываю, – подумала она, – только себя».

Ася махнула пожилому писателю рукой и решительным шагом направилась в сторону своего номера. Чемодан стоял у двери, а вот носильщик будто испарился.

– Федор Маркович, здесь есть вторая лестница? – крикнула она соседу-писателю, который так и стоял в коридоре, пытаясь не дать халату расползтись за грани приличия.

– Нет, конечно, – радостно ответил он, – Ух и счастливая вы, Асенька, не успели приехать, а уже увидели их, с почином!

Ася скрылась за дверями, а Федор Маркович еще долго сокрушался по поводу своей невезучести. На его глаза привидения по-прежнему старались не показываться.

Постояльцы

На утро Ася спустилась в столовую к завтраку. Как ни странно, она прекрасно выспалась. Разве что под утро в коридоре слишком громко смеялись дети, но беруши значительно заглушали посторонние звуки, а ночная охлаждающая маска спасала от солнечных лучей, пробивающихся в щель между плотным шторами.

Не то чтобы она просила, но Федор Маркович все же поведал ей за трапезой историю здешних привидений. Главными достопримечательностями отеля были девочка лет десяти, коридорный, убитый в перестрелке, прежний управляющий отеля, скончавшийся на работе во время сердечного приступа, детектив, погибший неделей позже коридорного, потому что слишком близко подошел к разгадке тайны и, наконец, невидимый кот.

Временами по отелю бродили и другие странные персонажи, которых постояльцы не могли с твердой уверенностью приписать к призракам. Они проходили по коридорам и исчезали в дверях номера 58 на втором этаже.

Наконец, Федор Маркович сослался на прилив вдохновения и помчался в комнату. Ася оглядела обеденный зал – ее внимание привлекли двое мужчин – один колоритнее другого, хоть книгу с них пиши.

Повар и он же бармен, лет двадцати-двадцати пяти, с черной повязкой на одном глазу, невольно приковывал взгляд. Другой глаз у него был серо-голубым, ярким, на контрасте с темной копной вьющихся волос. Второй мужчина лет тридцати с хвостиком, погруженный куда-то в свои мысли, растерянно ковырял омлет. «Один симпатичнее другого», – подумала Ася. Одноглазый был смуглым и широкоплечим, скорее коренастым, чем стройным, с хищным профилем. Хотя загар у него был северный, красноватый. Больше всего бармен был похож на чернокнижника или алхимика, и даже немного напоминал некроманта под прикрытием. Зато тот, что постарше – худой и высокий, с абсолютно белыми волосами, перевязанными черной резинкой в хвост, смахивал скорее на ведьмака. Одноглазый повар дружелюбно подмигнул Асе.

– Ну а вы, тоже их тут видите? – сказала Ася вместо приветствия, поставив поднос с грязной посудой на столешницу.

Одноглазый рассмеялся.

– И не только тут. Но сначала надо снять вот это, – повар показал пальцем на повязку.

– Оу, – Ася боролась с желанием спросить, где молодой человек потерял глаз, но удержалась.

– Вы же писательница? – спросил парень, – Видел недавно ваше фото на обложке. Вы это все из головы выдумываете? Или…

– Из головы, – прервала его Ася, – но персонажей беру иногда из реальной жизни. Я собираю истории, любые, даже самые бредовые, – она улыбнулась повару, подталкивая его к откровениям.

– Вот, например, вы почему здесь… – Ася прочитала имя на бейдже, – Дмитрий?

– Потому что здесь мои способности востребованы, – ответил повар.

Дмитрий был уже на крючке ее обаяния.

– И все? Вы не хотите избавиться от своего проклятия или дара? От своих призраков?

– А вы, значит, хотите? – ухмыльнулся повар.

Ася пожала плечами:

– Иначе, меня бы здесь не было.

– И меня бы не было. Но со временем, они перестали мне мешать. Может потому, что среди них нет никого, кому бы я был должен. А здешние призраки и все меня не пугают.

– Никого из близких, – кивнула Ася, – понимаю. Я думала, что смирилась и привыкла. Но вина – она никуда и никуда не делась.

Бармен посмотрел за окно на парня, сидящего на лавочке.

– Я не вправе его приглашать, но если он вам так надоел, то думаю, Арти сможет устроить, чтобы он навсегда от вас отстал. Только… – Дмитрий замялся.

– Что только, – насторожилась Ася.

– Только эта ваша вина… Она ведь никуда не денется.

– Мне говорили, – Ася обнаружила, что беловолосый мужчина внимательно следит за их разговором, – что есть способ все поменять. Предотвратить. Исправить…

– Нет, – Арти подошел так незаметно, будто и сам был призраком, – исправить нельзя. Отвязать призрака – можно. Если вы вспомните, какая вещь его держит подле вас.

– Мне говорили, – Ася напряглась, испугавшись, что сейчас у нее будут выспрашивать источник информации, – Что он сможет уйти… в свет. Когда двери между мирами открываются для всех…

Дмитрий скептически улыбнулся и начал протирать тарелку, которая, казалось, и так уже была начищена до блеска.

Беловолосый гость подошел Асе, беседующей со служащими отеля. Он слегка прихрамывал и опирался на тонкую трость при ходьбе.

– Ну, а вы зачем снова здесь, Александр, – обратился к нему Арти, – вас тоже мучают кошмары?

Мужчина опустил глаза в пол.

– Никак не могу выбросить мысли глупые, что я мог как-то помочь. Я ведь даже не понимал, долгое время, что это было на самом деле, не сон, не больная фантазия, не помешательство…

– Послушайте, – Арти посмотрел на Александра с легкой укоризной, – Это чудо, что я вытащил вас обратно. Что вам неймется?

Александр пожал плечами.

– Ну хорошо, вздохнул Арти, пойдемте друзья в мой кабинет, – он сделал знак Асе и Александру, оставляя повара заниматься посудой.

На втором этаже прямо перед ними распахнулись тяжелые двери, и из администраторской вальяжно выплыл крупный мужчина в очках.

– Арти, вы не ко мне?

– Нет, Олег Игоревич, к себе в №58.

– А гости? – управляющий поправил очки и строго посмотрел на портье.

Арти вздохнул:

– Им можно, Олег Игоревич.

– Все ли хорошо в Отеле? – продолжал строго вопрошать отельер.

– Все хорошо, – улыбнулся Арти, – вы не волнуйтесь так, я со всем справляюсь.

– Как мне не волноваться, если я тут главный, – возмутился Олег Игоревич, он окинул оценивающим взглядом Асю и Александра.

– А я ведь вас помню, молодой человек, изрядно из-за вас поволноваться пришлось. Полиция тут с ног на голову все перевернула, когда вас искали.

Александр смутился.

– Я не знал, Олег Игоревиче, что это может быть опасно, простите меня, дурака.

– И вас помню, милочка. Давненько вас не видно было, помнится вы жили здесь, когда здесь еще не было отеля. А я, знаете ли, жил вот тут недалече, на Дровяном, в соседнем доме. Может, даже с моей дочей в одной песочнице играли.

Настала очередь Аси смутиться, Олега Игоревича она совсем не помнила. Или он редко ходил гулять с дочей, или ее память о детстве не простиралась до времени песочниц.

Управляющий распрощался и скрылся в дверях кабинета.

– Вы не обращайте внимания, если он расспрашивать будет, все ли хорошо в отеле, – сказал Арти, – Как умер год назад, так и поселился у себя в кабинете. Так-то он безобидный, хотя и приставучий немного. Хотя не больше, чем знакомый ваш, Федор Маркович.

– Умер? – одними губами если слышно произнесла Ася и добавила, – А почему он все еще здесь?

– Работа держит, – пояснил Арти. Они уже стояли у дверей номера «58», – На самом деле я уже год, как на должности управляющего, но мне нравится дежурить по ночам. К тому же портье у нас не задерживаются.

Александр немного поколебался на пороге, но все же вошел следом за Арти.

– Это тот самый «нехороший» номер? – уточнила Ася, ступая на мягкий ковер и осматривая совершенно домашнюю теплую обстановку апартаментов. Арти в ответ только улыбался.

Взгляд Александра остановился на двустворчатом шкафу у стены. Его будто магнитом тянуло открыть и посмотреть, что там, но он сдержался и присел в кресло у журнального столика. Ася опустилась в соседнее кресло.

– А Федор Маркович, он что тоже? – вдруг спросила писательница.

– Нет, Анастасия Викторовна, что вы, – рассмеялся Арти, – Федор Маркович живее всех живых, он еще нас переживет, с его-то энергичностью и любознательностью!

Арти включил чайник, поставил на столик фарфоровую сахарницу с нежной голубой росписью по тонкому фарфору и такие же изящные чашечки.

– Ну, давайте вашу историю, – обратился он к Асе.

Она посмотрела в окно, где бледный светловолосый парень стоял у канала, облокотясь о перила. И тут ее прорвало.

Она взахлеб стала рассказывать о том, что так и не решилась написать в книге.

Клятые яблоки

«Эпиморфный образ группы изоморфен фактор-группе по ядру эпиморфизма». Ася старательно записывала теорему, звучащую, как страшное заклинание, стараясь поспеть за преподавателем. Девушка уже смирилась, что понять все эти фактор-группы и морфизмы, ей не дано. Она была почти уверена, что ей ни в жизнь не пригодится дискретная математика, и единственный шанс ее сдать – вызубрить абракадабру наизусть. Математик говорил быстро и быстро стирал формулы, целиком заполнившие доску, так что многие студенты даже не пытались конспектировать. Ведь всегда можно сделать копию тетрадки более старательного одногруппника.

Подружка Аси тоже спешила перенести выкладки с доски в конспект, но ее взгляд невольно ускользал в ряды аудитории-амфитеатра. Она ненароком поправляла рыжие кудряшки и посматривала то на одного, то на другого студента. В жертвы Леся выбирала законченных ботаников, которых на потоке было немало. Стоило одному из них залиться краской в ответ на ее многозначительную улыбку и смущенно уткнуться в тетрадь, как вскоре у Леси появлялся новый верный рыцарь-раб, который делал за нее лабы и писал курсовики.

Ася же патологически не любила списывать и в принципе о чем-либо просить, даже если дело касалось решения слишком сложной задачи. А еще ей не хотелось заводить просто умного мальчика. Ей нравились красивые – такие, как Вадик из параллельной группы.

Профессор тараторил доказательство теоремы, а Вадик следил за бурной деятельностью ворон за окном.

 Воронья семейная жизнь казалась гораздо увлекательнее математики – они строили гнездо и ругались. Самец таскал прутики и преподносил своей партнерше. Ворона пренебрежительно брала веточку, разглядывала ее, наклоняя голову то так, то эдак, выбрасывала вниз и каркала, ругая кавалера. Под деревом вырастала куча выбракованного строительного материала, а потрепанное после зимы гнездо все еще выглядело непригодным для высиживания потомства. К середине пары, ворона-самец сменил тактику. Он отлетал на заборчик, дожидался, когда подруга займется чисткой оперения и перебранкой с другими птицами, пикировал на газон и вытаскивал палочку из кучи. Когда, наконец, ворона благосклонно приняла прутик, ранее не прошедший техосмотр, Вадик хмыкнул и картинно тряхнул шевелюрой – белокурый локон упруго взлетел и мягко упал на лоб. И будто почувствовав Асин взгляд, Вадик повернулся и явственно подмигнул девушке. А еще улыбнулся.

Целая стая бабочек будто вспорхнула в животе, и Ася тут же уткнулась в конспект, с ужасом обнаружив, что пока она отвлекалась на созерцание Вадика, нить доказательства теоремы о всяческих морфизмах окончательно затерялась.

После звонка Ася как обычно копалась, утрамбовывая тетради в рюкзак. Вадик возник перед ней совершенно внезапно.

– Привет, дашь потом лекции переписать? – прозвучало это так, будто он и не с просьбой, а наоборот даже делает Асе огромное одолжение. Девушка растерялась, безропотно кивнула, но Вадик уже отвернулся и побежал догонять в коридоре красотку курсом младше и специальностью попроще.

***

По дороге домой Ася сама не заметила, как забрела в букинистический магазин. Она корила себя за слабохарактерность, душа кипела возмущением из-за наглости Вадика. Вот только настырные бабочки по-прежнему порхали в животе, наполняя Асю предвкушением встречи с объектом обожания, пусть даже под предлогом передачи конспекта.

Ася рассеянно перебирала корешки фэнтези и мистики. Пальцы задержались на потрепанном фолианте «Секреты ведовства». Пожелтевшие страницы скрывала обложка с завлекательным рисунком шабаша.

– Через пять минут закрываемся, – скучающим тоном предупредила продавщица. Впрочем, из посетителей-то и была одна Ася. Поддавшись импульсу, девушка прихватила книжку на кассу.

Уже поздно вечером, поглощая бутерброд с чаем, Ася вспомнила о покупке. Похоже, что на полку с фэнтезийными романами «Секреты ведовства» попали по ошибке. Книга оказалась пособием по практической магии для начинающих ведьм с описанием всевозможных ритуалов, гаданий, и рецептов зелий. Большинство компонентов были совершенно обыденными: вино, кровь, масло оливы и пряности. Но самые чудесные эликсиры требовали могильной земли, перьев курицы, вылупившейся в черную пятницу, лапку саламандры или хвостик мышиного короля. В книжке нашлись и полезные советы: извести прыщи можно водой, набранной в «чистый четверг». А вот для бородавок уже понадобилось бы нажечь пепла из жабьих шкурок.

Для ритуалов использовались самодельные свечи: зеленые и черные из жира разных животных. Так что Асе книжка хоть и показалась познавательной, но совершенно бесполезной. В середине переплет почти распадался пополам, и именно там Ася наткнулась на небольшое заклинание из раздела «любовная магия». Инструкция по привороту была в стихах с кратким авторским пояснением. Обряд казался несложным, а ингредиенты доступными. Всего-то и надо: яблоко, листья мирта да стальной нож. Впрочем, дочитав до конца страницы, Ася обнаружила, что нужны также личные вещи возлюбленных, а еще лучше волосы или ногти.

Девушка с раздражением захлопнула книжку, допила остывший чай и засунула покупку в дальний угол книжной полки.

***

 Весна подходила к концу, приближалась сессия. Вадик совершенно не обращал на Асю внимания, да и появлялся на общих для потока лекциях не часто. Впрочем, про конспект он вспомнил, и отказать ему девушка не смогла.

Свою тетрадь Ася получила через две недели. Целый день она переживала и обдумывала, как достойно попросить конспект обратно. И вот на последнем перерыве перед Асей возникла зеленоволосая девица, окинула Асю оценивающим взглядом всю: от мышиного цвета каре до растоптанных кроссовок, сунула ей пакет и убежала, противно хихикая. В свертке обнаружилась шоколадка, которая почему-то только больше разозлила студентку – уж лучше вовсе никакой благодарности, чем такое дежурное «спасибо».

Поздно вечером Ася открыла конспект и развернула шоколадку. Отхлебнула чай, прочитала про «эпиморфный образ». Перечитала, повторила – и так раза три, сомневаясь по памяти: эпиморфен или изоморфен – то ли образ, то ли фактор. Смысл и вовсе не обретался. На очередном развороте тетради обнаружился волос. Не кислотно-зеленый или синий, не рыжий и не готично-черный, как у непостоянных пассий Вадика, а длинный, волнистый и золотисто-белый. Ася задумчиво накрутила волосок на палец – вместо формулировки теоремы вдруг вспомнилось: «В пятницу утром в самую рань, лучшее яблоко сада достань. После чернилами из крови, начертай имя свое и своей любви. Спелый плод разрежь пополам – в яблоке место тем именам. Двумя миртовыми шипами скрепи половинки с возлюбленных волосками. Яблоко это ты подсуши, в листьях мирта под ложе свое положи. Если секрета твой друг не узнает, вскоре он страстью к тебе воспылает».

Ася отложила книгу и загуглила, как выглядит мирт. Стоимость миртовых кустиков в горшках совсем не вдохновляла. Зато пятница была через день и как раз в новолуние, а если верить приобретенному «самоучителю по ведовству» – это самое время для сильных заклятий.

Рано утром в пятницу девушка купила яблоко в 24-часовом супермаркете. Большое и краснобокое. Отступление от рецепта Ася не засчитала ввиду явной поэтической метафоры в тексте приворота: ну не поспели еще в дачных садах яблоки, придется воспользоваться плодами из южных стран. Нигде ж не написано, что надо привораживать исключительно в конце лета и осенью.

Дерево, растущее посреди зала ее любимой кондитерии, оказалось тем самым злополучным миртом, что следовало из таблички рядом с кадкой: «Напитки в горшок не выливать, наш мирт пьет только воду по расписанию». Ася набралась храбрости и незаметно для официантов отломила свисающую над ее столиком веточку. Девушка мысленно попрощалась с заведением – зайти сюда снова ей будет слишком стыдно.

С яблоком все прошло как по маслу – в строгом соответствии с заклинанием. Она ободрала листочки с ветки, и настрогала из прутика парочку зубочисток. Одной из них она наколола палец и с трудом нацарапала на бумаге «Анастасия и Вадим». Кровь приходилось выдавливать по капле на каждую букву. Палец ныл и налился синевой, но с этой частью приворота Ася успешно справилась. Она скрутила вместе волоски: свой и любимого, завернула в окровавленную бумажку, втиснула в разрезанное яблоко и пришпилила половинки друг к другу миртовыми палочками. Листочки с молодой веточки были такие маленькие, что завернуть в них не получилось бы и оливку, не то, что крупное яблоко. Ася взяла пергамент для выпечки, насыпала на него листья и завернула заклятый плод.

И вот тут у нее возник вопрос – как высушить целое яблоко? Ася еще немного подумала, и решила, что можно подержать его в сушилке, а дальше пусть вялится само. Пока яблоко сохнет под кроватью, Вадик будет в нее все больше и больше влюбляться. Так вроде логично и правильно. В приподнятом настроении Ася помчалась в институт и прямо в дверях столкнулась со своим героем. От его мимолетной улыбки сердце радостно заколотилось в предвкушении скорого счастья, а в животе запорхал целый рой влюбленных мотыльков.

Шли дни, и Ася начала ощущать раздражение оттого, что происходит ровно ничего. Вадик на нее изредка посматривал и тут же отводил взгляд, сопротивляясь странному притяжению. Ася то проклинала свою глупость и суеверие, то начинала уверять себя, что просто еще слишком рано. Яблоко большое – наверняка еще не досохло.

Прошел месяц, за который Вадик лишь пару раз попросил списать выводы для лабораторных отчетов и иногда оказывался с ней за одним столиком в студенческой столовой. За едой он молчал и старательно не смотрел на однокурсницу. Здравомыслие подсказывало, что у Вадика просто не было выбора, куда приткнуться с обедом, и он занимал свободное место между подругами: Асей и Лесей.

Тем временем Асин герой обрастал хвостами зачетов, мрачнел, и даже вроде немного похудел, что, впрочем, ему только добавило обаяния, но даже не пытался ухаживать за Асей. И девушка уже почти смирилась с мыслью, что все эти порчи, заговоры, привороты, гадания – сплошное мракобесие.

***

Перед первым экзаменом Ася легла поздно, заучивая теоремы, а заснув, забылась в завораживающе-жутком сне. И проснулась утром она в совершенном ужасе – кошмар будто продолжался наяву.

Ей снилось, будто вышла она в весенний яблоневый сад, но цветы стали резко осыпаться, покрыв землю бело-розовым ковром. Где-то у самых дальних деревьев, прислонившись к стволу, не шевелясь, стоял Вадик. Не успела Ася сделать и нескольких шагов навстречу возлюбленному, как крошечные завязи стали расти, превращаясь в яблоки прямо на голых безлистных ветвях. Райские плоды краснели и наливались соком, но уже через секунду после пика созревания начинали темнеть пятнами гнили, подсыхать и сморщиваться, падая на землю. В то же время покрывало из лепестков уже потемнело, шуршало коричневой сухостью при каждом шаге, и рассыпалось в пепел под ударами падалицы. Ася опустила взгляд – ее босые ноги утопали в гниющих червивых яблоках.

Но хуже всего был запах. Пока яблони цвели, они источали интенсивный эфирный аромат мирта, прогибаясь под плодами – наполнили воздух медовой сладостью, которая в свою очередь рассеялась в смраде разлагающихся фруктов. «Будто аромат самой смерти» – подумалось Асе.

Вдалеке Вадик пошатнулся под градом плодов, рухнул на колени и, утопая в полужидкой гнили, закрыл голову руками. Ася метнулась к нему сквозь тягучий, как патока воздух. От земли исходило тепло – сорочка прилипала к телу, покрытому жаркой испариной. Каждый шаг сквозь путаницу промокшего подола сопровождался противным чавканьем, поднимая с земли рой перламутровых с прозеленью мух. Она и сама чувствовала себя мухой, увязшей в сиропе. Так бывает только во сне – когда все происходит мгновенно и в то же время чрезвычайно медленно. Ася ни на йоту не приблизилась к Вадику, который уже по плечи погрузился в яблочную жижу. Вот и сама она поскользнулась, а когда ухватилась за ветку ближайшего дерева, совершенно иссохшего и мертвого, то больно укололась острым прутиком, так похожим на миртовую зубочистку.

И даже после пробуждения гадкий сон не рассеялся. По крайней мере, никуда не делся сладковато-гнилостный запах. У Аси болели пальцы, пораненные во сне, а голова гудела, будто и ей досталось от падалицы. «Боже мой,… яблоко!» – девушка вспомнила про сверток под кроватью. Что ж, как и следовало ожидать, амбре шло именно от него. Борясь с отвращением, Ася развернула бумагу – одна из половинок яблока потемнела и поросла голубоватой плесенью, в почти черных сухих листьях мирта, покрытых паутинками, среди крошечных прозрачно-белых личинок уже ползали жучки и сновали мошки. В довершение всего откуда-то из разреза выползла жирная подовая моль, вспорхнула и закружила по комнате.

Сдерживая тошноту, Ася скомкала сверток, сунула в полиэтиленовый мешок и уже хотела выбросить в помойку, но в последний момент передумала. Стараясь не перебудить родителей, она накинула куртку и выбежала за угол на набережную. Плотно скрученный сверток полетел в темную воду, а Ася, не оглядываясь, рванула домой досыпать.

Вот только сон больше не шел. Она, то убеждала себя, что верить в колдовство – глупость несусветная, то начинала перебирать в памяти свои действия, пытаясь найти ошибку. Яблоко испортилось – и не судьба ей быть с Вадиком. Да и к лучшему – последнее время девушка все реже о нем думала, подмечая в предмете воздыхания все больше неприятных черт.

Ася распахнула книжный шкаф и вытащила «Секреты Ведовства». Томик сразу открылся на месте излома, как раз на странице 122 с яблочным заклятием. Ася пробежалась по строчкам: вроде ничего не пропустила – на следующей полосе уже новый раздел с призывом душ умерших. И только тут Ася заметила, что номер этой следующей страницы не 123, а 125 – целый лист книги отсутствовал …

Сердце заколотилось и пропустило удар. Холодеющими пальцами Ася открыла содержание. Все-таки на 123-й должно было начинаться другое заклинание, которое и занимало этот недостающий лист. Однако это не исключало продолжение яблочного приворота на следующую страницу, пусть даже на несколько строк. Хотя последняя фраза рецепта казалась совершенно законченной.

Первая странность произошла после экзамена. Девушка вымучила четверку по физике, и уже почти счастливая собиралась с Лесей домой. Из аудитории вышел Вадик и поплелся за подругами следом.

– А ты куда? – усмехнулась Леся. Вадик уныло пожал плечами:

– Видимо, провожаю.

 Леся недовольно скривилась и протянула:

– Ну, пока-пока, не буду мешать.

Для Аси это оказалось совершенно неожиданным. Вадик молчал и смотрел в пол, изредка поворачиваясь к девушке, будто хотел что-то сказать, но не находил слов. Он морщил лоб, словно страдал мигренью или пытался что-то припомнить. За всю дорогу Ася разве что узнала у него, что сдал он на трояк и это его не особо волнует.

Теперь он увязывался следом каждый день после консультаций и зачетов. После следующего экзамена Асе стало так неловко, что пришлось пригласить его домой. Он не хотел ничего – ни есть, ни смотреть фильм, ни слушать музыку, не мог припомнить ни одной интересной книги, которую хоть когда-то читал. Теперь он больше смотрел на Асю, сидя в кресле, подперев рукой голову, и слушал ее, пока ей не надоело говорить одной. Уже заполночь его выгнал Асин папа.

– Странный он какой-то, Ась… Не под наркотой часом? Он тебе хоть нравится? – спросил отец, закрывая за неожиданным ухажером дверь.

Ася неуверенно кивнула и скрылась в комнате. На столе стояла ваза с яблоками, конфетница и печеньки – результат маминой заботы. В ноздри ударил яблочный аромат. Тошнота подкатила волной, скручивая судорогой желудок – Ася еле добежала до ванны. Мама стучала в стенку и интересовалась, не беременна ли она часом, а девушка смогла лишь попросить забрать еду из спальни.

Когда Ася вышла из дома перед сдачей термеха, Вадик уже сидел на скамеечке, бледный и растерянный. Мимо прошла пожилая соседка с черным тявкучим шпицем и проронила в шутку:

– Ну и видок у твоего парня. Будто его присушили.

Ася вздрогнула. Но женщина уже поднималась по лестнице, подгоняя суетливую собачку, и больше ничего не сказала.