Наследство бесплатное чтение

Наследство

Тётя Настя с недовольным видом крутилась у замызганной газовой плиты, доваривая гречневый суп на жидком курином бульоне. Племяш, Валерий Павлович, нервно курил у открытой кухонной форточки. Тёте Насте давно за семьдесят, а сколько ей лет точно – племяш не знал. Он даже не интересовался этим никогда. А с тех пор, как четверть века назад уехал в Питер, там обосновался, женился, завёл детей, получил престижную должность на государевой службе – о тётке и не вспоминал. Это она о себе напомнила – через питерских друзей дальних родственников отыскав в социальных сетях аккаунт Валерия и сообщив, что отец его, Иванов Павел Иванович, после продолжительной болезни скончался, оставив наследство – добротный дом с высокой мансардой на далёкой окраине города.

– М-да-а, – промычал недовольный Валерий. – Приехал вот… Только деньги зря прокатал.

– Да ты что такое говоришь, дурачок? Как это зря? На могилу отца хоть сходишь, – пролепетала, цокая языком, тётя Настя. – Да и полдома, извини, тоже денег стоят. Знаешь, сколько у нас сейчас беженцев без жилья скитается – и из Рубежного, из Попасной, из Лисичанска, из Донецка даже есть. Они бы одной комнате рады были, а тут полдома, да с мансардой.

– Тёть, Насть, ты дурачком-то меня не называй, – злобно покашливая и поправляя сбившуюся на лоб слегка поседевшую чёлку, перебил Валерий. – Я ж уже не в том возрасте, да и должность у меня, знаешь какая…

– Да до лампочки мне твоя должность, – прикрикнула тётя Настя. – И знать её не хочу. До-олжность у него, видите ли. А ума так и не добавилось – куришь, вон, прямо в квартире. Хоть бы в подъезд вышел.

– Ой, тёть Насть, оставь своё брюзжанье, не до этикета сейчас, – махнул рукой племяш.– Я не могу понять, что это отцу в башку ударило, что он наследство на двоих разделил? Ну, кто она такая, эта Лариса Афанасьева? Кто, скажи?

– Хм-м, интересно…– держа в руке ложку со стекающим с неё бульоном, подбоченилась тётя Настя. – А ты кем для отца был, не скажешь мне? Ну, развелись они с твоей матерью. Ладно, Бог рассудит, кто из них там виноватый больше, а кто меньше. Я, ты знаешь, в этом деле не участник, не мне судить. Да, приняла я Пашку к себе, пока он дом строить не начал. В чём моя вина, что ты и с отцом перестал общаться, и со мной? А? Я-то перед тобой в чём провинилась, не скажешь мне, уважаемый Валерий Павлович? Мог бы уже за столько лет мудрости набраться и снизойти с высоты должности твоей.

– Я, тёть, Насть, всё-таки сын, а не как эта…

– Какая эта? Ты, милок, Ларису-то не тронь! А то как дам сейчас ложкой по лбу, ты меня знаешь! Сын он. Вспомнил, когда отца не стало. И когда наследством запахло.

– Да и он, согласись, не сильно тянулся ко мне.

– А оба хороши! Два овна с рогами. Но я тебе так скажу: Пашка, отец твой, всю жизнь любил тебя. Ну, не сложилось у них с твоей матерью. Да у него и потом ещё с двумя женщинами не складывалось. Сложный у него характер был, тут ничего против не скажешь. Но за тебя он всегда вспоминал, хоть ты и далеко был. А как контакт наладить – не соображал Пашка. Простой он человек, работяга. Шахтёр, одним словом. Институтов не кончал, психологий не изучал. А как заболел, так Лариса ему и стала опорой и подмогой. Я к нему уже туда, на край света не наезжусь, чтоб суп сварить, да постирать. У меня у самой здоровья нет, и муж тоже с одним лёгким одной ногой в гробу. А Лариса от этого, от собеса, к отцу твоему стала приходить. Соцработник она. А ты бы мог хоть раз за столько лет хоть весточку о себе дать. Ты даже на похороны не приехал. Эх, Валерка…