Пьесы бесплатное чтение

© А. Паперный, 2021

© Д. Быков, предисловие, 2021

© С. Паперная, фото, 2021

© Культурная инициатива, 2021

В этой книге собраны все пьесы Алексея Паперного. Читатель, наивно ожидающий, что они будут похожи на его песни, обломается. Они похожи на них только принципиальной непонятностью своего происхождения, то есть в самом буквальном смысле – откуда они взялись. Они ни на что не похожи. Такие пьесы принято числить по разряду абсурдистских, но у драматургии Паперного, кажется, другие корни – театр абсурда оставляет, как правило, впечатление тягостной алогичности бытия, тогда как у Паперного все находится в гармонии. Это такие сны, с небольшими логическими сдвигами, но довольно счастливые в целом.

Паперный всегда окружен людьми и, кажется, страшно одинок при этом. Это болезненные фантазии, сказал один читатель. Может быть. Но тогда это болезненные фантазии очень здорового человека.

Пересказывать и анализировать эти воздушные конструкции бессмысленно. Обратите внимание на замысловатый комизм ситуаций и поразительную естественность диалогов, на пародийность лирики и абсолютно искренний, детский, живой общий тон, на свежесть и яркость, на подспудную горечь и самое искреннее наслаждение, которое испытывает автор, сочиняя и разыгрывая все это. Я не уверен, что вы полюбите эти пьесы, но автора их – и героев, между прочим, – вы полюбите наверняка.

Вы будете им благодарны за то, что они такие, – такие, какими вы тоже могли стать, но почему-то не захотели.

Дмитрий Быков

Пустыня

Однажды вечером Джао Да посадил самолет на крохотный аэродром возле города По, это во Франции, где-то в Провансе. Нужно было поменять масло и заправиться. Бензина не оказалось, пришлось ждать до утра, когда приедет бензовоз. Заправщик, представившийся Николаем Константиновичем Гиреевым, предложил летчику поужинать, выпить местного вина и переночевать у него дома. Летчик поблагодарил заправщика, взял из самолета кулек конфет, и они пошли.

Дом у заправщика был маленький, состоял из одной комнаты и веранды с абажуром. Других домов рядом не было, только летное поле да просто поле, поэтому веранда и абажур казались миражом в пустыне. Стемнело, трещали цикады, на небе зажглись звезды.

– Хорошо, когда цикады поют, очень я люблю этот звук, – сказал Джао Да. – На что же он похож-то?

– Как будто кто-то сквозь зубы сплевывает, – ответил Николай Константинович.

Потом подумал и добавил:

– А ведь я тоже был летчиком, советским офицером, летал на боевых машинах, африканским коммунистам автоматы Калашникова возил.

Потом еще подумал и сказал:

– Прости, Господи.

Джао Да так удивился, что даже ничего не спросил, а Николай Константинович ничего больше не сказал.

Летчики закусили помидорами, козьим сыром, выпили вина. Чтобы нарушить молчание, Джао Да рассказал о себе, о том, как он служил в ВВС США, как после войны перекрасил в желтый цвет свой Curtiss-P40 и отправился в бесконечное путешествие. Николай Константинович слушал внимательно, молча, но при этом явно думал о чем-то своем, слишком уж он разволновался – два раза приносил и уносил холодный чайник. Потом Николай Константинович спросил:

– Не хотите чаю?

– Нет, – ответил Джао Да.

Тогда он убрал со стола пустую бутылку и поставил две полных, как бы говоря – посидим еще…

Джао Да подумал, что этот странный человек не решается рассказать хоть кому-нибудь историю, как из русского летчика, служившего в Африке, вышел французский заправщик, живущий в мираже. Наверное, произошло что-то очень важное, и он думает об этом не переставая уже много-много лет.

– Очень вкусные конфеты, – сказал Джао Да, – купил на прошлой неделе в Валенсии, угощайтесь. Вы, как я понял, летали над Африкой?

– Летал. И не только летал.

– Расскажите.

Николай Константинович Гиреев рассказал такую историю.

Гиреев летит над Африкой.

Гиреев. Зебра, как слышите? Прием, прием…

Рация. Борт 0088, Каштанка, Каштанка, на связи, прием…

Гиреев. Жендос, ты?

Рация. Я, Колян, что случилось?

Гиреев. У меня дятел в моторе. Я не долечу.

Рация. Сильно стучит?

Гиреев. Все сильнее и сильнее, скоро заклинит. Надо садиться.

Рация. Борт 0088, Каштанка! Говорит майор Малина, как слышите?

Гиреев. Слышу, слышу… плохо слышу… выхожу из радиозоны…

Рация. Где бы ты ни сел, самолет взорви, чтобы никаких следов, все взорви, только ящик 7В хоть на осле, хоть на себе доставь на точку! Понял?

Гиреев. Откуда тут ослы, товарищ майор?

Рация. Не ебет! Чтоб доставил! Понял? Отвеча… пон… прие…

Гиреев. Связь пропадает, не слышу, понял… Все, заклинило…

Мотор заклинило, самолет Гиреева планирует в полной тишине.

Гиреев. Я приземлился в пустыне. Еще с высоты я увидел маленькую деревушку. Солнце садилось слева. По моим подсчетам деревня находилась километрах в десяти от места посадки. Зная время падения и траекторию солнца, я вычислил, куда надо идти, и нарисовал на песке стрелку, потом достал из самолета ящик 7В, канистру воды, бутылку водки, длинную веревку, пистолет с двумя обоймами и завернутые в газету котлеты, которые мне дала в дорогу наша повариха Нина Васильевна. Я взорвал самолет, обвязал ящик веревкой, привязал к нему пожитки и потащил волоком по пустыне. Солнце село. Еле живой я добрался до деревни.

У костра возле хижины сидит семья африканцев – муж, жена, ребенок. Появляется Гиреев с ящиком.

Гиреев. Здравствуйте…

Африканец хватает палку. Гиреев выхватывает пистолет.

Гиреев. Я не… я не то…

Вдруг жена африканца вскрикивает. Возле их ребенка, который отбежал в сторону, готовится к прыжку змея. Африканец кричит мальчику на своем языке, чтобы тот не двигался. Все застыли – мальчик, африканец, его жена, Гиреев и змея. В полной тишине слышно, как звенит падающая звезда. Гиреев метким выстрелом убил змею. Мама бросилась к сыну, а африканец упал на колени перед Гиреевым.

Гиреев. Меня накормили и оставили ночевать. Утром я жестами и междометиями объяснил хозяину хижины, куда мне надо добраться, и он, в благодарность за спасение сына, вызвался быть проводником. Мы погрузили воду, дрова и вещи на двух верблюдов и отправились в путь. Было жарко. Мы шли по пустыне, и через какое-то время время перестало существовать. Я уже не мог отличить минуту от часа, час от пяти часов, я даже перестал понимать, идем мы или стоим, казалось, мы в вечности, в космосе. Я задремал. Очнувшись, я услышал голос моего проводника.

Африканец. Надо готовиться к ночлегу. Когда солнце уйдет, будет совсем темно, а оно скоро уйдет.

Гиреев. Да, конечно. А как тебя зовут?

Африканец. Меня зовут Абу.

Гиреев. А меня Коля. А почему я понимаю твой язык и говорю на нем так легко?

Африканец. Не знаю. Научился, наверное. Я, когда был маленький, тоже не умел говорить, а потом заговорил. Так всегда бывает.

Гиреев. Да, конечно. Я просто не подумал.

Африканец. Ты умный. А что у тебя в ящике?

Гиреев. Не знаю. Он запечатан. Майор Малина велел доставить его на точку во что бы то ни стало.

Африканец. Давай его потрясем.

Гиреев. Кого?

Африканец. Ящик.

Гиреев. Давай.

Трясут ящик.

Африканец. Там жидкое, стеклянное, железное и деревянное. Гиреев. Открывать нельзя.

Африканец. Сегодня огонь разводить не будем. В первую ночь огонь не разводят, чтобы не пугать пустыню.

Вот тебе тюк, ложись и спи.

Гиреев. Я лежал и смотрел на звезды. Мне было то страшно, то легко. Потом я уснул, и мне приснился Лермонтов.

Лермонтов

Гиреев. С первыми лучами солнца мы тронулись в путь. Скоро стало невыносимо жарко.

Африканец. Жарко?

Гиреев. Жарко.

Африканец. Если очень хочешь пить, не пей. Но если уже даже пить не хочешь, то можешь сделать несколько глотков. Только чтобы верблюд не видел.

Гиреев. Ничего, я пока потерплю.

Африканец. Потерпи.

Гиреев. Ой… что это?

Африканец. Это мираж.

Старушка и девушка стоят около стола, на котором дымит самовар. Над столом абажур. Женщины одеты, как уездные барышни из повестей Белкина.

Старушка

Заходите, заходите. Самовар как раз…

Эй, Петруша, дай коням овса.

Петруша

Слушаюсь, барыня.

Проходите, господа, уж как мы ждали вас. На часы смотрели три часа.

Старушка и девушка

Старушка

Это дочь моя Полина. Поклонись скорей. Эй, Петруша, принеси эклер.

Петруша.

Слушаюсь, барыня.

Гиреев

Николай Константинович Гиреев. Советский офицер.

Петруша

Нету, барыня, эклера – только сушки да пампушки. Да кулек филипповских конфет.

Старушка

Подавай же, Петруша!

Гиреев

(показывая на африканца)

Александр Сергеевич Пушкин. Поэт.

Полина

Поэт?

Гиреев

Поэт.

Старушка и Полина

Полина

Запишите мне в альбом хотя бы пару слов.

Вам покрепче или с молоком?

Африканец

О, прекрасная Полина, вы царица снов.

Исписать готов я весь альбом.

Старушка

Мы решили для крестьян построить школьный класс. Что вы скажете об этом, господа?

Гиреев

Можно, мы останемся у вас?

Навсегда?

Гиреев

Навсегда.

Африканец

Навсегда.

Старушка

Навсегда.

Все

Женщины уплывают, мираж испарился.

Африканец. Солнце садится. Ты боишься?

Гиреев. Чего?

Африканец. Чего-нибудь.

Гиреев. Боюсь. Майора Малину боюсь, еще ядовитых лягушек. Говорят, они в Бразилии водятся. Мне механик рассказывал, как один летчик полетел в Бразилию с большим начальником по секретным делам – оружие, наркотики, я не знаю, только переговоры у них шли в диких джунглях. И летчик увидел на дереве сияние. Это была лягушка, она переливалась всеми цветами радуги и прямо манила к себе, как царевна. Местные кричат ему: закрой глаза, уходи, беги. А он смотрит, как завороженный, и идет к ней, даже не моргает. Один местный солдат стал летчику по ногам стрелять, да только все мимо. Не смогли его остановить. Летчик подошел к лягушке, наклонился и поцеловал ее. Через несколько минут он умер.

Африканец. А еще чего ты боишься?

Гиреев. Не знаю… всего.

Африканец. Это хорошо. Либо уж ничего не боятся, либо всего.

Гиреев. Что-то мне не по себе…

Африканец. Давай ящик потрясем.

Гиреев. Зачем? Мы же вчера трясли…

Африканец. Веселее будет. Давай.

Гиреев. Давай. (Трясут ящик, долго трясут, потом ставят его на песок.) Абу!

Африканец. Чего?

Гиреев. А ведь и правда веселее.

Африканец. Вот тебе тюк, ложись спать.

Ложатся.

Гиреев. Я лежал и смотрел на звезды, лежал, смотрел, и вдруг мне стало так спокойно.

Появляются разбойники в черных и белых платках.

Гиреев. Это мираж?

Африканец. Нет. Это разбойники. Герберы. Они живут в пустыне и грабят караваны.

Разбойники подходят к ящику. Гиреев встает, и жестами показывает, что ящик трогать не надо. Разбойник бьет Гиреева, Гиреев падает.

Гиреев (поднимается, вытирает рукавом кровь). Не надо… ящик… там не то…

Разбойник опять бьет Гиреева, тот опять падает.

Гиреев (подползает к ящику). Нельзя… приказ… Малина меня убьет…

Разбойник замахивается саблей, Гиреев выхватывает пистолет.

Гиреев. Бля буду, убью, только пошевелись.

Все застыли. Пауза.

Африканец

Мы только перевозчики и не знаем, что в этом ящике. Одна сволочь передала посылку другой сволочи. Вдруг там бомба, которая взорвется, когда порвутся проводки? Или ядовитые лягушки? Не знаем.

Разбойник. А вдруг там доллары, золото, брильянты, французские духи?

Африканец. Открывайте.

Разбойник. Вы где учились?

Африканец. В селе. В Царском селе.

Разбойник (дает знак своим). Уходим. (Делает несколько шагов, поворачивается.) Редко в пустыне встретишь умного человека, не хочется уходить, но… дела. Прощайте.

Разбойники уходят.

Гиреев. Откуда ты знаешь, что Малина сволочь? Африканец. Хороший человек не заставит хорошего человека тащить ящик со всяким дерьмом через пустыню.

Гиреев. А ты знаешь, что в ящике?

Африканец. Жидкое, стеклянное, железное, деревянное… Гиреев. Понятно… но открывать нельзя.

Африканец. Ложись, надо спать, пока солнце не взошло. Гиреев. Я лег и тут же уснул. И опять мне приснился Лермонтов.

Появляются Лермонтов и Мартынов. У обоих в руках пистолеты. Они целятся друг в друга.

Лермонтов

Мартынов стреляет, Лермонтов падает. Разбуженные выстрелом, в небо взлетают тысячи грачей. Это перелетные грачи, они летят на север.

Африканец. Смотри, Гиреев, перелетные птицы!

Гиреев. Мать честная! Это же грачи! Грачи! Наши грачи!

Грачи

Прощайте, пески и верблюды.

Прощайте, чужие края.

Грач-вожак

Я вас никогда не забуду.

Первый молодой грач

И я не забуду.

Второй молодой грач

И я.

Грачи

Я вас никогда не забуду!

Грачи

Мы вас не забудем всегда!

Грачи улетели.

Гиреев. Наступивший день был самый жаркий.

Африканец. Дай воды верблюду.

Гиреев дает верблюду воды.

Гиреев. Я совсем забыл про котлеты, которые мне дала в дорогу Нина Васильевна. Они, наверное, испортились и их придется выкинуть.

Африканец. Нет. То, что добрые люди собирают в дорогу, нельзя выбрасывать. И это не может испортиться.

Гиреев (разворачивает кулек). Ой. А это не котлеты. Это пирожные «картошка». Я так их люблю.

Африканец. Дай верблюду. Верблюду надо угождать.

Без него мы никто. А он и без нас верблюд.

Гиреев дает верблюду пирожное.

Гиреев. Ой, что это?

Африканец. Мираж.

Идет снег. Елка со звездой. Около елки девушка.

Девушка

Андрей, Андрей, какой печальный новый год. Как хорошо, что ты пришел хоть на чуть-чуть. Как хорошо, что ты пришел хоть на немножко.

Гиреев

Прости, прости, мы отправляемся в поход. Отныне все наоборот, и в этом суть.

Вот я принес твою любимую «картошку».

Девушка

Андрей, Андрей, я так люблю твои стихи. В минуты тяжких испытаний все важней…

Африканец

Андрей Петрович, нам пора, пока доедем…

Гиреев

Сейчас идем…

Девушка

И нам прощаются грехи.

И чувства нежные становятся нежней.

Гиреев

Как мы катались на велосипеде…

Девушка

Пусть не вернуть.

Африканец

Андрей Петрович, право, ну…

Гиреев

О чем ты, Маша, мы большевика прихлопнем.

Африканец

Андрей Петрович, опоздаем на войну…

Гиреев

Давай-ка, брат, по рюмке водки хлопнем!

Девушка

Вот вам огурчик, господа, и водка вот.

Африканец

Не выпить грех. За славную победу!

Все чокаются, выпивают, закусывают.

Девушка

Андрей, Андрей, какой прекрасный новый год!

Гиреев

Во вторник победим. Приеду в среду.

Девушка исчезает.

Африканец. Мы пришли. Вот это место.

Гиреев. То есть как?

Африканец. За этими воротами военный лагерь генерала Бабура. А я пошел.

Гиреев. А как же я?

Африканец. А ты пришел.

Гиреев. Куда?

Африканец. В военный лагерь генерала Бабуры, чтобы отдать ему ящик.

Гиреев. Абу, давай потрясем.

Абу. Давай. (Трясут ящик, потом ставят его на землю.)

Но открывать нельзя. Не открывай. Прощай.

Гиреев. Прощай, Абу. Спасибо тебе. (Обнимаются.)

Абу уходит.

Гиреев стучит в ворота, через несколько секунд они открываются. Мы видим человека в камуфляже, черных очках, высоких ботинках, на руках у него золотые браслеты, часы, на шее золотые цепи.

Человек. Чего?

Гиреев. Мне нужен генерал Бабура.

Человек. Это я.

Гиреев. У меня для вас секретный груз от генерала Малины.

Бабура. Ага. Значит, одумался. Передай своему хуеву генералу, что я доволен.

Бабура утаскивает ящик и закрывает ворота.

Гиреев. Не передам.

За сценой раздается взрыв.

Гиреев и летчик сидят на веранде под абажуром.

Гиреев. Соседнее государство оказалось французской колонией. Абу помог мне пересечь границу и сделать паспорт. Два года я жил там, а потом перебрался сюда, в Прованс. Я хороший летчик, но мне все равно. Я с удовольствием заправляю самолеты. Мне нравится сидеть вечерами под абажуром, а по воскресеньям ездить в город за продуктами на мотороллере.

Река

Последняя электричка. В вагоне лицом к нам сидит человек в шляпе. Через несколько рядов от него спит Толстый с портфелем в руках. В конце вагона тамбур. Там курят два мента – Петр и Коля. Электричка качнулась, Толстый проснулся и вскочил.

Толстый. Где болты? (Роется в портфеле.) Болты в портфеле. Ох (садится). Я так хотел стать матросом… и не стал.

Электричка качнулась. Телефонный звонок. Человек в шляпе достает из кармана телефон, долго на него смотрит, наконец, нажимает кнопку.

Человек в шляпе (в трубку). Не звони мне, не звони, ты дрянь! (Нажимает кнопку, кладет трубку в карман).

Электричка качнулась. Менты Петр и Коля курят в тамбуре. По стеклу ползет паук.

Петр. Смотри – паук.

Коля. Далеко уехал… от родного дома…

Петр. Какой у пауков дом, ты чего, Коль?

Коля. У моих пауков – мой дом. У твоих пауков – твой. Пауки дома живут. У людей.

Петр. Нет. Они везде живут, а паутина – это и есть дом. Коля. Ты в школе-то учился? Паутина – это кровать у них. А дом – это дом, с окнами, дверью, понял? С потолком. А там пауки. Надоели до смерти. Сколько я их поубивал, а они все есть.

Петр. Пауков убивать нельзя. Примета плохая.

Коля. А я убиваю. И все нормально.

Петр. Погоди еще…

Коля. Ты че, пугаешь меня?

Петр. Не пугаю.

Коля. Ну и все. Хочу убиваю, хочу не убиваю. Пауки хуже жидов. И узбеков хуже. Прямо в дом заходят и живут. Какая от них польза? Одна пыль.

Петр. Да ладно, Коль, ты прикинь, этот паук залез где-нибудь в Шохино, а вылезет в Ярославле. Вылезет и подумает – я на Марс прилетел.

Коля. Подумает. Если я его не прибью.

Петр. Не прибьешь.

Коля. Не прибью?

Петр. Не-а. Примета плохая.

Электричка качнулась на повороте.

Толстый. Я так хотел стать матросом… плыть по реке, стоять на палубе, руки в машинном масле, ведро гремит… а слева и справа огоньки. Вниз по реке, вверх по реке. (Звонок телефона. Человек в шляпе достает из кармана телефон.) Эх! Не стал я матросом.

Жена – дура злая, с такой матросом не станешь.

Человек в шляпе берет трубку.

Женский голос в телефоне. Женя, не бросай трубку! Ты пишешь прекрасные стихи! Ты поэт! Ты должен понять. Мне никто кроме тебя не нужен! Прости меня! Мартынов ничего, ничего для меня не значит. Мы просто напились, и так получилось. Я не хотела, я только тебя люблю. Никогда! Никогда я не любила тебя так, как сейчас. Это был ужасный портвейн, я ничего не соображала. Конечно, я виновата!

Но я не виновата!!! Забери меня отсюда! Забери немедленно! Мы будем счастливы! Я продам квартиру, и мы уедем в Италию навсегда! Как ты хотел! Мы будем жить в провинции у моря! Ты будешь писать стихи! (Орет.) А я буду вязать!!!

Бородатый. Смотри, река! Река за окном!.. Огни, бабы на сходнях, рыбаки, елки… Плот, смотрите, плот!!! Эй, на плоту, попутного ветра, попутного ветра!

Женский голос в телефоне. Женя! Ты слышишь меня, Женя? Скажи хоть что-нибудь! Умоляю! Женя!

Человек в шляпе (в трубку). Прощай, собака! (Выкидывает телефон в окно.)

Женский голос в трубке. (Постепенно затихая.) Женя! Не бросай меня… не бросай… Же-е-е-е-ня-а-а-а.

Электричку качнуло. Тишина. Только стук колес.

Коля. Посчитай, сколько заработали.

Петр. Чего считать? На пиво заработали. Туда – хохлы и молдаване по триста, бабка с носками полтинник, обратно – баяниста слушали.

Коля. Люблю баян. И песни старые люблю. Я в этом понимаю. Сам на баяне играл.

Петр. А баян у тебя есть?

Коля. Есть.

Петр. Я тоже в детстве на баяне играл. Медленные мелодии одной рукой, без басов. Жаль, баяна у меня нет.

Коля. А у меня есть. И я играю. С басами.

Петр. Слушай, Коль, давай бросим всю эту хуйню, пойдем с баяном по электричкам, будем песни петь, что-нибудь да заработаем…

Коля. Ага, заработаем. Ментам на пиво.

Поезд начинает тормозить.

Петр. Все, Коль, Крекшино, приехали.

Коля. Так мы ж тачку на Молоте оставили…

Петр. Это позавчера на Молоте, а сегодня в Крекшино.

Коля. Точно?

Петр. Точно.

Коля. Не прибью?

Петр. Не прибьешь.

Коля убивает паука. Поезд останавливается, двери открываются. Порывом ветра с человека в шляпе срывает шляпу. Человек без шляпы вскакивает, пытается поймать шляпу, но шляпа вылетает в окно. Человек без шляпы с криком «Шляпа!!!» выбегает из электрички.

Громкоговоритель: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Молот».

Коля и Петр выходят на перрон. Электричка уезжает. Тишина. Где-то лает собака.

Коля. Не хотел я убивать. Сам виноват. Я на слабо кого угодно убью. Меня нельзя на слабо. Понимаешь?

Появляется баянист.

Баянист. Понимаю!

(Играет вступление, поет.)

Коля, Петр

(вместе)

Музыку подхватывает оркестр. Менты вальсируют.

Слева зажигается лампа. Стол. За столом сидит следователь.

Следователь. Так. Давайте по порядку. Вы вышли из электрички…

Баянист. Я вышел на перрон, а там они. Мы стали петь…

Следователь. Стали петь? С чего это вдруг?

Баянист. Ответа нет, товарищ прокурор. Душа запела, вырвалась из плена…

Следователь. Следователь. Гражданин следователь. Продолжайте.

Баянист. Душа, гражданин следователь, запела не спросясь… тут нет ответа. Ведь как рождается песня? Так и рождается – от невысказанности чувств, от томления души, от желания оторваться от…

Следователь. Говорите по делу. Что было дальше?

Баянист. А дальше мы допели до ларька, где стояла милицейская машина. И тогда… мы спели величальную.

Следователь. Зачем?

Баянист. Ответа нет. Душа оторвалась. Подходим мы к ларьку, а у меня предчувствие, сердце бьется и легкость такая! Баян тяжелый, у меня обычно от него спина болит, а тут прям как пушинка!

И точно, открывается окошко, и все, что было в жизни у меня, и музучилище, и пьянство, и тоска, все обретает смысл – я вижу ангела! Лицо женщины! Глаза ласковые, как у мамы, кожа белая, как у ребенка, душа чистая, как я не знаю даже у кого! Что мы – луна на небе пожелтела! Мы спели величальную. (Поет.) Какая ночь…

Следователь. Прекратите петь! Хватит врать! Говорите проще!

Баянист. Я не вру. Я такой человек.

Следователь. Что дальше?

Баянист. Эта девушка вышла из ларька. Гражданин следователь, товарищ прокурор, я никогда не стоял рядом с такой прекрасной женщиной. Она отвесила нам поклон, такой глубокий, низкий, что коса ее упала на асфальт, а луна на небе покраснела и лопнула…

Следователь. Факты! Излагайте факты!

Баянист. Красавица открыла погреба и напоила путников босых.

Следователь. Вы были босиком?

Баянист. Босыми мы приходим в этот мир. Я в этом смысле.

Следователь. Ладно. Что потом?

Баянист. Потом такое началось, что лучше об этом никогда не вспоминать.

Следователь. Ясно. Позовите продавщицу павильона номер восемь Соколову Елену Олеговну.

Баянист. Леночка, солнышко, заходи.

Входит женщина с косой до пят, кланяется в пол.

Следователь. Расскажите, что происходило в ночь с понедельника на вторник возле ларька на станции Крекшино.

Е. О. В эту страшную ночь я встретила свою любовь.

Следователь. Что???!!!

Е. О. Мишеньку (смотрит на баяниста), я встретила Мишеньку. Они пришли, запели, взяли пива с водкой, а Миша играл на этом…

Баянист. На баяне, солнышко.

Е. О. На баяне… Я когда тебя увидела, я это…

Баянист. Не волнуйся, солнышко, скоро нас отпустят, сходим в кино…

Е. О. Какой ты красивый, Миша…

Следователь. Наверное, вы забыли, я спросил: что происходило на станции Крекшино, возле ларька, в ночь со вторника на понедельник?

Е. О. Они уехали. На машине. А перед этим который главный милиционер бросил другого на заднее сидение, а перед этим он ему руки связал ремнем, который с него же и снял, у него даже штаны до колен съехали, а перед этим он его головой по асфальту за то, что тот на него драться полез из-за какогото паука, а перед этим они, конечно, выпили, пива с водкой, две части водки, три части пива, но перед этим они только песню пели, а Мишенька играл… (Смотрит на баяниста.)

Баянист. На баяне, солнышко!

Е. О. На баяне… Я, как тебя увидела, прямо сразу полюбила.

Баянист. Я люблю тебя, солнышко.

Звучит красивая музыка.

Следователь. До свидания!

Баянист и Е. О. До свидания.

Баянист и Елена Олеговна уходят взявшись за руки. Следователь один. Красивая музыка играет все громче и громче.

Следователь (перекрикивая музыку). Господи, Господи, Господи, как же я ненавижу эти безумные чувства, эту любовь, этих влюбленных! Ведь это такое вранье! Такое громадное вранье! Как они равнодушны ко всему и даже друг к другу! Как они обожают себя, свои пустые глупые чувства! (Музыкантам.)

Да хватит!!! (Музыка обрывается, тишина.) Настоящая любовь тиха и бессловесна. Ее как будто нет, она почти незаметна и удивительна даже для того, кто любит. Родителей у меня нет, детей нет, есть у меня кошка Рима. И я люблю ее, хоть никогда не говорил ей этого. Как я ее люблю? Раз в год поглажу, а так хожу мимо, кормлю и все, даже почти не разговариваю, смотрю на нее обыденно, как будто и нет ее вовсе. Но она знает! Она знает, что я ее люблю. И я знаю, что она меня любит. (Собирает бумаги, потом бросает их на стол.) Бросить бы это все, взять кошку Риму и отправиться в путешествие.

Ночь. Яркий свет фар. По дороге едет машина. В машине менты. Коля за рулем. Петр – связанный на заднем сидении.

Петр. Развяжи, сука! Ты что, дурак? Тебя ж посадят!

Коля. Пускай сажают. Только я сначала тебе голову отрежу, потом застрелю, а потом закопаю. Меня на слабо не возьмешь.

Петр. Ну, извини! По-жа-луй-ста!

Коля. Все! Если я сказал, то сказал! Ты помнишь что я сказал?

Петр. Не помню! Мы песню пели!

Коля. Я сказал: дотронешься до меня – убью. Дотронулся?

Петр. А за что ты паука? За что?

Коля. За то, что мне не слабо! А ты трус, жалкая падаль!

Петр. Прости меня, Коля! (Развязывает ремень.)

Коля. Бог простит!

Петр. Тебя простит!

Петр хватает Колю за шею. Машина улетает в кювет, несколько раз переворачивается и врезается в дерево. Петр вылетает через лобовое стекло. Тишина, поют птицы. Коля приходит в себя, с трудом выползает из машины. Он чудом остался цел, только мелкие ссадины, ушибы. У него сильно трясутся руки.

Коля (оглядывается по сторонам, тихо). Эй… эй, ты… ты где?

(Видит Петра.) Ой. Ты живой? Мертвый. Мамочки. Надо позвонить в тюрьму, нет… надо закопать, нет, не надо… домой нельзя… (Плачет.) Ну, я же не виноват… мамочки, мамочки… Господи! Что это?!

Мимо медленно проплывает огромный пароход. Оказывается, рядом река.

Коля. Надо начать новую жизнь.

Баянист и Елена Олеговна в кино. Мерцающий свет на лицах Елены Олеговны и баяниста. Не видно, что происходит на экране, наверное, погоня. Крики, свист шин, выстрелы, веселая музыка. Елена Олеговна смотрит на баяниста. Баянист смотрит кино.

Е. О. Я так люблю тебя, Мишенька…

Баянист. Да, любимая, я знаю…

Е. О. Миша, ты такой хороший…

Баянист. Ты тоже, солнышко…

Е. О. Ну скажи мне, как ты меня любишь…

Баянист. Очень… (В фильме раздается выстрел.) Попал! Попал! (Обнимает Елену Олеговну) Солнышко, я тебя очень люблю, ты же знаешь, просто кино интересное…

Выстрелы, визги и скрежет затихают. Звучит красивая тихая музыка, закат. По реке плывет плот. На плоту Серега варит что-то в котелке на костре. Рядом на одеяле лежит Петр. Он весь в ссадинах, руки замотаны тряпками и травой. Петр открывает глаза, приподнимается.

Петр. Где я?

Серега. Ух ты, очнулся.

Петр. Вы кто?

Серега. Давай на ты. Я Серега. А ты Петр Андреевич. Так у тебя в паспорте написано. Ты мент.

Петр. А почему я мент?

Серега. Форма на тебе. И валялся ты возле разбитой ментовской машины. Хорошо в реку не улетел, метров десять не доехал, спасибо дереву.

Петр. Спасибо.

Раздается знакомый телефонный звонок. Серега достает телефон из кармана, нажимает кнопку.

Серега. Але, Маша, простите, не могу сейчас разговаривать. Давайте попозже… я понимаю, да… не переживайте, я скоро перезвоню. (Кладет телефон в карман.)

Петр. А где Коля?

Серега. Какой Коля?

Петр. Он за рулем сидел.

Серега. Коли не было. Ты один валялся. Давай кашки поедим. Только ты лежи, а я тебя покормлю.

Петр. Я не хочу.

Серега. Ты не спорь со мной. Если уж я тебя оживил, то и кормить буду, как считаю нужным, чтоб ты опять не помер.

Петр. Ой… болит все…

Серега. А чего ты хотел? Человек рождается – орет как резаный, плохо ему, тяжело. А ты, считай, заново родился. Давай, за Колю. Чтоб он был здоров.

Серега кормит Петра.

Петр. А куда мы плывем?

Серега. Не глотай, не глотай! Кашу тоже жевать надо! В Астрахань.

Петр. Мне не надо в Астрахань.

Серега. А кто тебя заставляет? Вот доплывем до какой-нибудь больницы, я тебя и сдам. Жуй. Это каша на рыбе, очень полезно. Вот так. Все. Теперь лежи, смотри на небо. Ты там был. Слышишь, как комары разговаривают? И камыши говорят, и деревья, и сама река. Слушай, слушай, может, и поймешь чего.

Плот тихо плывет по реке. Петр лежит, смотрит в небо. Пролетает птица.

Петр. Птица…

На одном берегу реки появляется Ваня, на другом – Таня. Таня и Ваня поют:

Ваня. Эй, Танька, че ты ходишь?

Таня. Эй, Ванька, че ты ходишь?

Ваня. Эй, Танька, плыви ко мне…

Таня. Не, Ванька, не, не…

Плот плывет мимо коровы, мимо церкви, мимо женщин, стирающих белье, мимо отдыхающих рядом с девятой моделью «жигулей» с темными стеклами, распахнутыми дверями и очень громкой песней про любовь. Серега достает телефон.

Серега. Представляешь, Петр, плыл я по реке, и вдруг, на меня с неба телефон упал, а в нем страдающая женщина. Я вот ее теперь утешаю. (Набирает номер.) Але, Маша, это я, Серега. Ну что вы, все пройдет…

Маша

(поет)

Серега (в трубку). Конечно, я понимаю, это так мучительно. Но вы потерпите. Так всегда – кажется, что уже все, ничего, никогда, а потом вдруг, раз. и вот. И голос у вас красивый. Посмотрите, какая луна.

Плот тихо плывет, на берегу зажглись огни…

Маша

(поет)

Над рекой пролетает шляпа. Вслед за ней по дальнему берегу пробегает герой романса – человек без шляпы.

Серега

(поет)

Порыв ветра. Маша и человек без шляпы исчезают.

Петр. Серега…

Серега. Чего?

Петр. Я, кажется, описался.

Серега. Ох ты. Чего ж не попросился-то?

Петр. А я и не заметил. Штаны мокрые…

Серега подходит к Петру, расстегивает ему штаны.

Серега. Ух ты! Да это кровь у тебя, рана на животе раскровилась… лежи тихо. (Берет весло, быстро подгребает к берегу, привязывает плот к коряге.) Только не вставай, лежи смирно. Я скоро вернусь. (Исчезает в камышах.)

Камыши

Посмотрите, плот, плот, плот, плот…

Коряга

На плоту лежит живот…

Камыши

Вот-вот, вот-вот, вот-вот…

Плакучая ива

До утра не доживет…

Петр. Может, и доживу!

Вся природа. Ах!

Плакучая ива

Ты понимаешь наш язык? Язык природы?

Камыши

Не может быть, не может быть, не может быть…

Петр. Я понимаю. И свободно говорю.

Коряга

Волны

И мы, реки великой воды,

Такого не видали сроду.

Одна из волн

Бьюсь об причал…

Петр (изумленно). Я. понимаю… И свободно… говорю…

Плакучая ива. Свершилось чудо…

Комары. А нас ты понимаешь?

Петр встает.

Петр. Я вас понимаю, комары. Я всех понимаю.

Главный комар

Так много крови…

Комары

Море, море крови…

Главный комар

Мы пить ее не будем, комары!

Комары

Не будем пить?

Главный комар

Не будем! (Петру.) Обещаю,

Покуда жив я, ни один комар

Тебя не покусает, брат…

Плакучая ива. Я плачу! Я плачу от радости! Камыши, послушайте меня!

Камыши. Слушаем тебя, матушка плакучая ива! Плакучая ива. Передайте вниз по реке – на плоту плывет человек, который нас слышит!

Камыши. Передаем, передаем, передаем.

Петр. Природа! Я люблю тебя!

Появляется Серега.

Серега. Это хорошо, но зачем ты встал? Ну-ка, ложись!

Петр. Я говорил с природой!

Серега. Ты весь в крови! Вот дурень! (Помогает Петру лечь.)

Петр. Я слышал голоса травы, я понимал язык деревьев! Комары, река… Мы разговаривали на одном языке!

Серега. Господи, у тебя температура!

Петр. Что у тебя в руке?

Серега. Это паутина, свежая паутина. Она останавливает кровь. Лежи тихо… тихо… вот так. Это чтобы не было воспаления. (Кладет Петру на живот паутину, достает из карманов какую-то траву.) А это чтоб уснуть. Жуй.

Петр (засыпая). Природа мне поможет, я знаю… матушка плакучая ива, матушка…

Серега. Уснул. Только бы не помер. Жалко его. Хороший человек.

Поляна в лесу. Появляется следователь и кошка Рима.

Следователь. Надо передохнуть, Римочка. Уходился с непривычки (Садится на пенек.) Но ничего, ничего, зато как хорошо. Ты счастлива, Рима? Счастлива, я вижу. (Достает из сумки пакет с кормом, флягу, блюдце, хлеб.) Вот тебе корм, вот водичка, попей. (Рима ест.) Скоро, скоро, красавица моя, ты научишься ловить мышей, пить воду из ручья… (Кошка Рима изумленно смотрит на следователя, он этого не замечает.) Какое же это счастье – идти по земле куда глаза глядят. Один день на свободе, а уже кажется, что все эти менты, протоколы, эта унылая, мрачная дрянь, все это было так давно. Знаешь, Рима, ведь обычно счастье – это то, что было, или ждешь его, мечтаешь, надеешься, а вот так, чтобы счастье прямо сейчас, и сейчас, и сейчас… у меня такого не было. Прямо дух захватывает.

Ну что, Римочка, поела? (Собирает еду и посуду, встает.) Молодец! Пойдем… Знаешь, что я тебе скажу? Мне с тобой хорошо. И я знаю, что ты ответишь – мне тоже с тобой хорошо… (Кошка уходит.) Какой же я дурак, держал тебя взаперти столько лет! (Бежит за кошкой.)

Порыв ветра. Влетает шляпа. Ветер стихает, шляпа вешается на сук. Вбегает человек без шляпы.

Человек без шляпы. И как мне тебя достать? (Садится на пенек.) Ну вот. Земную жизнь пройдя до середины, я оказался в призрачном лесу… В лесу. Хорошо, пока мне есть за кем, то есть за чем бежать. А вот догоню я тебя, и что мне делать? Ладно, буду ждать ветра, хоть передохну. (Закрывает глаза, засыпает.)

Кружась, к дереву подлетают ночные мотыльки.

Первый мотылек. Смотрите, смотрите, космический корабль!

Второй мотылек. Какой огромный!

Первый мотылек. Там внутри мотыльки с другой планеты!

Второй мотылек. Надо наладить с ними контакт!

Третий мотылек. Да вы что, рехнулись? Это шляпа!

Мотыльки. Шляпа?

Третий мотылек. Ну да. Такие штуки люди надевают на голову.

Мотыльки. На голову? А зачем?

Третий мотылек. Для страху, чтобы все боялись.

Первый мотылек. Она что, страшная?

Третий мотылек. Нет. Мне одна домашняя моль рассказывала, что однажды съела такую шляпу целиком.

Второй мотылек. Значит, она вкусная?

Третий мотылек. Да нет, просто моль ест всякую гадость. Первый мотылек. А до нее можно дотронуться?

Третий мотылек. Конечно.

Первый мотылек. А ну, дотронься.

Третий мотылек. Какие же вы трусливые! Как лимонницы!

(Подлетает к шляпе.)

Шляпа. Ам!!!

Мотыльки разлетаются в разные стороны.

Шляпа. Не бойтесь! Не бойтесь, я пошутила!

Мотыльки парят на некотором расстоянии.

Шляпа. Я не кусаюсь. (Мотыльки подлетают ближе.) Я действительно шляпа, довольно новая, недавно из магазина. А вы кто?

Мотыльки. Мы мотыльки.

Шляпа. А вы для чего? Зачем вы существуете?

Мотыльки в замешательстве.

Первый мотылек. Мы не существуем. Мы летаем.

Шляпа. И я летаю.

Третий мотылек. Ты шляпа, ты должна сидеть на голове у человека.

Шляпа. Почему это я должна?

Второй мотылек. Действительно, чего это она должна?

Шляпа. А куда вы летите?

Первый мотылек. Мы всегда летим на свет.

Шляпа. Я с вами.

Второй мотылек. Отлично!

Первый мотылек. Я не против.

Третий мотылек. Вы что рехнулись? Это же некрасиво! Мотыльки – это красиво, а мотыльки вокруг шляпы – это смешно!

Второй мотылек. А мне нравится эта шляпа!

Первый мотылек. Все будут думать, что мы нашли космический корабль. Лимонницы от зависти сдохнут!

Третий мотылек. Да как она полетит? У нее же крыльев нету!

Шляпа. Дорогая моя, это не проблема. В меня влюблен северный ветер!

Второй мотылек. Ну, вообще! Можно крыльями не махать!

Первый мотылек. Полетели!

Шляпа. Ветрило!!! (Влетает ветер.)

Ветер. Я здесь, моя дорогая!

Шляпа свистит. Ветер дует изо всех сил. Мотыльки визжат. Человек без шляпы просыпается, вскакивает.

Третий мотылек. Совсем с ума сошли!

Ветер становится почти ураганным. Мотыльки и шляпа улетают. Человек без шляпы с криком «Шляпа!!!» бежит за ними.

Луна. Река. Серега и Петр спят на плоту. Мимо проплывает лодка, в лодке девушка.

Девушка

Девушка уплывает. Светает. Раздается звонок телефона. Серега просыпается, достает трубку. Петр тоже проснулся.

Серега. Але…

Маша

(орет)

Маша исчезает.

Серега. Черт. Батарейка села…

Петр раздевается и ныряет в реку.

Серега. Как ты себя чувствуешь?

Петр. Все прошло! Я здоров!

Серега. Чудеса! Как водичка?

Волны. Мы не слишком холодные? Петр. Вы то, что надо!

Музыка. Петр танцует с волнами.

Серега. Давай вылезай. Чай будем пить.

Петр (вылезает из воды). Красота!

Серега. Да, только комары замучили.

Петр. А меня не кусают…

Звучит какая-то музыка из радиоприемника. К плоту подплывает лодка, заваленная всяким хламом. В ней сидит мужичок – Савельич.

Савельич. С добрым утром, граждане туристы. Вас приветствует торговая компания «Савельич на воде». Предлагаю все, что вам угодно для нормального отдыха по низким ценам. Имеются крупы в ассортименте – перловая, гречневая, ячневая, макароны, мыло, открытки откровенного содержания, сковородки, портативный держатель для кастрюль, радиоприемники, батарейки, крючки, сачки, мы заботимся о вас.

Серега. А зарядки для «Нокии» у вас нет?

Савельич. Есть.

Серега. А каких-нибудь портков на этого молодого человека не найдется?

Савельич. Имеется амуниция гвардейца времен первой мировой войны. В полной сохранности от рубахи до сапог.

Серега. С утопленника снял?

Савельич. Обижаете. В ней мой прадед воевал. От сердца отрываю.

Серега. Хорошо. Берем.

Петр. А это что там у вас?

Савельич (вытаскивает из-под груды хлама гармонь). Баян. Ни одна кнопка не западает.

Серега (Петру). Умеешь играть?

Петр. Ну так, медленно, одной рукой, без басов…

Серега. Это хорошо, что медленно. Главное, чтоб красиво. Давай купим.

Петр. У меня денег нет.

Серега. У меня есть. Из твоего кармана достал, когда документы искал. На вот, возьми.

Петр. А я и забыл. Это ж наша с Колей касса.

Савельич. В придачу к баяну советую взять второй баян. (Достает второй баян.)

Серега. Зачем?

Савельич. Для дуэта.

Серега. Я не умею.

Савельич. Умеете.

Серега. Откуда знаешь?

Савельич. Не первый день в торговле.

Серега. Ну ты даешь. Я ведь и правда на баян в кружок ходил.

Савельич. Все ходили. У меня этих баянов никому не нужных сто штук.

Серега. Потом, правда, на бас-гитару перешел.

Петр. Вот и хорошо – будешь басы играть. Сколько с нас за все?

Савельич. А сколько есть?

Петр (считает). У меня шестьсот пятьдесят рублей.

Серега. У меня двести.

Савельич. Это, конечно, очень мало. За два баяна, форму и зарядку это, считай, ни-че-го.

Петр. Больше нет.

Савельич (думает). Ладно. Будем считать, что зарядку я вам продаю с выгодой для себя по завышенной цене, а баяны и форму даю в придачу, как подарок фирмы. (Отдает форму, баяны и зарядку, Петр и Серега отдают деньги.)

Петр. Спасибо, Савельич. Вот тебе милицейская фуражка, может пригодится.

Серега. Спасибо, Савельич, будь здоров. Хороший ты человек. (Берет весло, отталкивается.)

Савельич. Куда?

Серега. Туда. Вниз по реке.

Савельич. Куда вы зарядку втыкать будете?

Серега (тормозит). Да, блин.

Савельич. Просто мы заботимся о вас. О тебе, Серега, и о тебе, Петр. Через двести метров по течению будет стоять одинокая верба на пригорке. На ветвях у ней – сетевой шнур с тройником. Двести двадцать вольт. Желаю удачи. (Уплывает под звуки радио.)

Петр. А откуда он знает, как нас зовут?

Пролетает птица.

Птица. Есть вопросы, на которые нет ответов.

Серега (после паузы). Ладно, поплыли. (Отталкивается веслом от дна, плот уплывает.)

На берегу реки появляются Коля и мент Скребнюк. Коля почти неузнаваем – на лице его усы и борода. В руках баян.

Коля. Все, Скребнюк, теперь я пойду один.

Скребнюк. А куда ты пойдешь-то, Коль? Без денег, без документов?

Коля. Думаешь, мне слабо новую жизнь начать?

Скребнюк. Да чего ты сразу это, Коль, слабо, не слабо! На хера? Они тебя отмажут. Ты ж никого не убивал, и труп не нашли.

Коля. Перед Богом, Скребнюк, меня никто не отмажет. Скребнюк. Коля, ты что, в церковь пойдешь?

Коля. Я буду отшельником. Скитаться буду.

Скребнюк. А баян?

Коля. Что баян?

Скребнюк. Отшельник с баяном и наклеенной бородой?

Коля. Ты, Скребнюк, если хочешь всю жизнь таджиков мудохать – мудохай. А я душу хочу исправить. Борода это так, временно, пока своя не отросла, а баян – это друг, единственный друг!

Скребнюк. У тебя борода отклеилась.

Коля (слюнявит бороду, подклеивает). Значит так, Скребнюк. Спасибо, что помог баян вытащить, вот тебе ключи от квартиры, бери телевизор и обо мне не вспоминай. Понял?

Скребнюк. Понял. Слушай, Коль, а на хера тебе баян?

Коля. Это ты намекаешь на то, что я коза?

Скребнюк. Нет, Коль, не намекаю…

Коля. Я бы тебе ответил, Скребнюк. Я бы тебе так ответил!

Но я теперь другой человек.

Скребнюк. Ладно, Коль, давай. (Уходит.)

Коля. Жрать охота. Но ничего, ничего.

10.

Серега и Петр возле вербы на пригорке. Серега включает зарядку в тройник.

Серега. Работает.

Верба. Петр!

Петр. А?

Серега. Работает, говорю.

Верба. Песню хочу спеть.

Петр. Спой.

Серега. Сейчас позвоню и вместе споем.

Верба. А ты мне подыграй. Только тихонько. Дай мне ноту си, это первая беленькая после трех черненьких.

Петр. Хорошо. (Играет, Серега набирает номер.)

Верба

(поет)

Серега. Але, Маша, это я, Серега. Вы не подумайте, что я трубку бросил, просто телефон разрядился, но сейчас он заряжается, так что все нормально.

Маша. Я не могу без него жить. Я люблю его… (Плачет.)

Верба

Серега. Знаете что, Маша, давайте к нам. У нас тут поля,

деревья, берега, слева берег низкий, справа высокий… столько всего удивительного, радостного…

Маша. Я без него не могу, ничего не могу…

Серега. Значит, так. К полуночи мы будем в Костроме. А вы на автобусе еще быстрее доберетесь. Я вам сейчас эс-эм-эс-ку пришлю, как нас найти…

Маша. Я не знаю. Спасибо вам огромное. (Кладет трубку.)

Верба

Серега. Странное дело. Поговорил с этой теткой по телефону – теперь кажется, что небо, вода, вот эта верба – все вокруг какое-то живое.

Петр. Красиво спела.

Верба. Спасибо.

Серега. А это, между прочим, правда – вода говорит, верба поет, мы просто не понимаем.

Верба. Никому не говори, что ты понимаешь наш язык. Все равно тебе никто не поверит.

Серега. Тебя где ссадить?

Петр. Ссадить?

Серега. Ты же вроде домой собирался.

Петр. А…

Серега. Может, в Костроме?

Петр. Может…

Серега. Ну ладно, бери одежду и пойдем в лес за лисичками. Петр. А зачем одежду?

Серега. Ты посмотри на себя…

Петр. Только я баян с собой возьму. И ты возьми, а то сопрут еще.

Серега. Сыграем белкам вальс. (Берут баяны, уходят.)

Появляются баянист с Еленой Олеговной. На груди баяниста баян, в руках корзинки с продуктами и ковриками. У Елены Олеговны в руках букет полевых цветов.

Баянист. Солнышко, блин, давай здесь? Сил нету.

Е. О. Тут красиво, только комары.

Баянист. Комары везде. е. о. а это какое дерево?

Баянист. Я не знаю, солнышко! Сумки ставить?

Е. О. Тебе здесь нравится, милый?

Баянист. Да.

Е. О. (грустно). Тогда будем сидеть здесь.

Баянист (ставит сумки). То есть тебе, любимая, здесь не нравится?

Е. О. Ну что ты, счастье мое, доставай коврик. (Садятся на коврик.) Миш, а сыграй мне что-нибудь такое… нежное.

Баянист. Можно мне вздохнуть? Можно мне вздохнуть, солнышко? Я десять километров пропахал с этими сумками!

Е. О. Не злись, котик. Тут нельзя злиться, тут красиво. Может, это рябина?

Баянист. Вряд ли.

Е. О. Хорошо бы это была рябина. (Поет.) В саду горит костер рябины красной… ну, подыграй, котик (баянист играет)… но никого не может он согреть… (Пауза.) Мне так хорошо с тобой… А тебе?

Баянист. Мне тоже хорошо с тобой солнышко… Может, пожрем чего-нибудь? (Убивает комара.)

Появляется Коля.

Коля. Здрасьте.

Баянист и Е. О. Здрасьте.

Коля. Ой.

Е. О. Два баяна, одна Ульяна.

Коля. Я скоро уйду…

Е. О. Что-то лицо мне ваше знакомо.

Коля. Нет. У меня другое лицо.

Баянист. Ну что ты, солнышко. Человек явно местный, играет на баяне, увидел, что мы пришли с инструментом, решил подойти, поиграть, да?

Коля. Да. (Убивает комара.)

Баянист. Садитесь, пожалуйста. Мы собираемся есть и пить.

Е. О. Вообще-то у нас романтический ужин и музыкантов мы не заказывали.

Баянист. Ну что ты такое говоришь, солнышко? Так нельзя! Садитесь! Вот курица, вот яйца, водка, рюмки, вот!

Е. О. Ты знаешь, любимый, ты не подумай, родной, что я… это… подлая…

Баянист. Не волнуйся, все хорошо…

Е. О. Но романтический ужин втроем – это плохая примета!

Баянист. А я не верю в приметы.

Коля. Зря.

Е. О. Вот! До свидания!

Коля. Я только поем и пойду. Могу с собой взять.

Е. О. Ага! Щас!!!

Баянист (кричит). Да что ж такое!!! Радоваться надо, Лена! Радоваться надо, Лена, жизни, людям! Рыбкам в пруду…

Е. О. Вот ты на меня уже и орешь. (Отворачивается.) Баянист (разливает водку). Меня зовут Михаилом, это Елена Олеговна, а вас, простите, как?

Коля. Отец Дмитрий.

Баянист. Вы священник?

Коля. Да.

Баянист. Вот видишь, солнышко, вот видишь!

Е. О. (злобно). Вижу.

Баянист. Давайте выпьем. За знакомство.

Выпивают. Закусывают. Пауза.

Баянист. Красивые тут у вас места. Коля. Да. Места одухотворенные.

Отдыхающие долго смотрят на просторы. Солнце перекатывается с левой стороны на правую. Появляются Серега и Петр с баянами. У Сереги в руке прутик с лисичками. Петр одет в гвардейскую форму.

Серега. Здрасьте.

Отдыхающие. Здрасьте.

Петр. А я вот тоже баян купил…

Е. О. Любимый, что это такое?!

Петр (Сереге). Это баянист из электрички. А это продавщица из ларька. А это. Коля. Отец Дмитрий.

Петр (тихо). Отец Дмитрий… Коль, ты чего?

Коля. Ничего. (Отклеивает усы и бороду.)

Е. О. Я же говорила! Я же говорила!

Петр. Это хорошо, что ты живой.

Коля. И ты. Хорошо выглядишь.

Петр. И ты.

Серега. Такая комбинация редко бывает.

Е. О. (кричит). Какая комбинация?! Тут все преступники! Какая комбинация?!

Серега. Чтобы сошлись четыре баяна.

Е. О. (баянисту). А ты чего молчишь? Чего ты молчишь?

Баянист. А ты че орешь?!!!

Е. О. Вот ты меня уже и солнышком не называешь… (Плачет.) Все…

Коля. Что же мне теперь – обратно в менты?

Петр. А мне? Я фуражку Савельичу подарил, а форму вообще закопал…

Серега. Я думаю, надо выпить!

Баянист. Вот! (Солнышку.) Давай, наливай.

Е. О. я???

Баянист. Ты, ты! Давай, доставай хлеб, огурцы порежь! Давай, давай.

Е. О. (кротко). Хорошо. (Быстро режет закуску, разливает в пластиковые стаканы водку.)

Серега. За встречу!

Все выпивают. Баянист берет аккорд.

Баянист. Ля минор!

Петр. Это как?

Баянист. По белым играешь, по черным не играешь!

Баянист играет вступление к вальсу, остальные баянисты вступают, как умеют. Баянист запевает, все подхватывают.

Е. О. (поднимается, подходит к вербе, обнимает ее).

Рябинушка…

Верба. Я верба.

Е. О. Милая моя рябина! Какая ты красивая! (Целует вербу.) Скажи, почему я такая дура? (Поет.)

Верба обнимает Елену Олеговну.

Верба, Е. О.

(вместе)

Елена Олеговна выходит вперед, ударяет каблуком, кричит «Ламбада!!!», пытается танцевать, падает…

Все

Песня закончилась, но музыка продолжается.

Коля. Это хорошо, Петь, что мы с тобой никому не нужны – нас никто искать не будет.

Петр. Ты куда?

Коля. Не знаю. Прощай. (Уходит.)

Серега. И мы пойдем. Нам к полуночи в Костроме надо быть, а мы вон где… (Баянисту и Елене Олеговне.) Будьте здоровы.

Баянист. И вы. (Елена Олеговна машет рукой.)

Петр (вербе). До свидания. Не грусти.

Верба. До свидания. (Серега и Петр уходят.)

Е. О. Пойдем, любимый.

Баянист. Куда?

Е. О. В поля. Пойдем в поля.

Баянист. А вот это барахло куда?

Е. О. Здесь оставим. На фиг оно нам надо, лебеди все съедят, пойдем, любимый.

Баянист. Вот! Не зря! Не зря мы повстречались. (Уходят.)

Верба. Ох…

Затемнение.

Берег Волги, на другом берегу Кострома. Появляется следователь.

Следователь. Рима! Римочка! Кис-кис-кис! Рима! Где ты? Вот еда, Рима! Я здесь! Иди сюда! Рима!!! Да куда же ты делась? Римочка, Римочка, я тут, кис-кис-кис… (Убегает.)

Мотыльки. Смотри, шляпа! Видишь свет?

Шляпл. Там что, пожар?

Мотыльки. Нет, это Кострома! Там дома, фонари! Можно летать под лампами, стучаться в окна! Это так весело! Только в форточки нельзя залетать – прибьют! Скажи своему ветру, чтобы дул туда!

Шляпа. Эй, Ветрило! В Кострому!

Ветер. Слушаюсь, моя дорогая! (Дует. Шляпа и мотыльки улетают. За ними, конечно, бежит человек без шляпы.)

К берегу подплывает плот. На нем Серега и Петр. Серега в белой рубашке.

Серега. Приплыли. Надеюсь, она не заблудится.

Петр. А что мы с ней делать будем? Возьмем в Астрахань? Серегл. А ты в Астрахань собрался?

Петр. Если возьмешь…

Серега. Возьму. И барышню эту возьму.

Появляется кошка.

Петр. Смотри, кошка! И не боится. Есть, наверное, хочет. Серегл. Черная кошка на судне – хорошая примета. (Дает Риме рыбу, та ест с жадностью.) Проголодалась…

Появляется Маша.

Маша. Здравствуйте. Я Маша. Простите, что пришла.

Серега. Здрасьте. Я Серега, а это Петр.

Петр. Рад знакомству. (Пауза.) Маша, а эта кошка ваша?

Маша. Нет.

Серега. Просто вы появились одновременно с этой кошкой. (Маша гладит кошку.) Ну вот, теперь будет ваша.

Пауза.

Петр. Рыбу будете?

Маша. Нет, спасибо. Я принесла арбуз и красное вино.

Плывет лодка, в ней стоит девушка, в руках у нее магнитофон.

Девушка нажимает кнопку, звучит музыкальное вступление.

Девушка

(поет под «минус»)

Мотыльки и шляпа летают по Костроме, Ветер дует.

Мотыльки. Эй, Шляпа, смотри, витрина шляпного магазина! Шляпа. Привет, шляпки! Что, завидуете? Я самая свободная шляпа в мире!.. Смотрите, мотыльки, какое сияние!

Мотыльки. Это реклама кока-колы!

Шляпа. Я красная шляпа! Я красная шляпа!

Мотыльки. Айда на дорогу! Поиграем с машинками!

Третий мотылек. Вам что, жить надоело?

Мотыльки. Наоборот, жить охота! (Проносится автомобиль.) Берегись, шляпа!

Шляпа. Ух ты!

Мотыльки летают перед фарами автомобилей, визжат.

Ветер. Я устал дуть!

Шляпа. Давай! Дуй!

Первый мотылек. Ой! Меня задело бампером, еще чутьчуть и всмятку!

Второй мотылек. Смотри, как я могу! (Пролетает перед лобовым стеклом автомобиля.) Я видел шофера! Я видел шофера!

Ветер. Я устал, Шляпа!

Шляпа. Ну еще чуть-чуть!

Ветер. Последний раз и все!

Ветер дует изо всех сил. Мотыльки и шляпа с визгом уносятся вдаль. Ветер ложится и засыпает.

Горит костер. Маша, кошка Рима, Серега и Петр сидят на плоту и поют:

Маша

И леса и поля и овраги,

Серега

Золотые огни фонарей,

Петр

Комары, камыши и коряги,

Маша

И далекие тайны морей.

Серега

Только лодки стучат у причала,

И качается в небе луна,

Маша

Хорошо, что я вас повстречала,

Серега

Хорошо, что бывает весна.

Все вместе

И медведя огромные лапы,

А не ветер, качают сосну,

И плывет по течению шляпа,

Петр веслом достает из воды шляпу.

Догоняя волну…

Маша (берет шляпу, долго на нее смотрит). Это его шляпа. Это его шляпа! Я сама ее покупала! (Пауза.) Ах!!!

Серега. Ну почему обязательно утонул?!! Может выкинул ее, как телефон…

Маша (рыдает). Он не мог ее выкинуть, он ее обожал! Его убили, утопили! Господи…

Петр. Может, он с моста наклонился, чтобы на кораблик посмотреть, она и упала…

Маша. Никогда не падала и вдруг упала?! Он что, по-вашему, идиот?! Он был нормальным человеком и, когда наклонялся, шляпу придерживал рукой! А теперь его нет! Нет! Он утонул. (Падает на колени, рыдает.)

Серега. Тихо! Там что-то плывет…

Маша. Где?! (Вскакивает на плот.) Господи! Ну включите же фонарик!

Петр. У нас нет фонарика.

Серега. Вон!

Маша (закрывает лицо руками). Что там?!

Серега. Кто!

На плот из воды выкарабкивается человек без шляпы. Он в одежде и весь мокрый.

Женя. Маша?.. Как ты здесь оказалась?

Маша. Я тебя искала.

Женя. А где моя шляпа?

Маша. Вот, вот твоя шляпа. Она с тебя упала, когда ты с мостика наклонился, да?

Женя. Нет.

Маша. Какой ты рассеянный.

Женя. Ее ветром сдуло.

Маша. Я арбуз купила. Ты ведь любишь арбузы…

Женя. Арбузы?

Маша. Ну да, арбузы. (Пауза.) Ой, Жень, а я ведь нашла восьмую страницу из поэмы, которую ты потерял. Она под кроватью лежала. Убирала и нашла. Слушай, это самые лучшие твои стихи, это потрясающие стихи, особенно где про сирень.

Женя. Маша, послушай…

Маша (кидает шляпу, кричит). Я искала тебя с милицией! Я обзвонила все больницы! Эти люди, эти люди… спасатели! Мы проплыли по всей Волге туда и обратно… с фонариком. Мы обошли все леса.

Петр. С фонариком.

Маша подходит к Жене, обнимает его. Пауза.

Женя. Мне мокро.

Маша (снимает с него рубашку). Бедный, бедный! (Сереге и Петру.) Дайте полотенце! (Жене.) Сейчас обсохнем, перекусим и домой. (Кричит Сереге и Петру.) Дайте полотенце!!! (Петр дает Маше одеяло.) Спасибо.

Женя. Я очень устал.

Маша. Вот и хорошо. Поймаем машину, заплатим миллион, приедем домой, ляжем в кроватку, я тебе почитаю… (Подводит Женю к костру, садятся.)

Серега. Дрова кончаются, схожу на берег…

Серега идет на берег, за ним бежит кошка Рима. Серега собирает какие-то дощечки.

Рима. Серега! (Серега испуганно оборачивается.)

Серега. Кто здесь?

Рима. Это я, Серега. Кошка Рима.

Серега. Не может быть. Что за фокусы?

Рима. Это не фокус. Просто я умею говорить.

Серега. Может, это были не лисички?

Рима. Послушай. Ты можешь попросить Машу и Женю, чтобы они взяли меня с собой? Я хочу с ними жить.

Серега. Что такое? Что со мною?

Рима. Сережа! С тобой все в порядке. Ты живешь на природе, она вся такая! Почему тебя не удивляет, что солнце всходит и заходит?

Серега. Чудеса!

Рима. Ну что ты заладил – чудеса да чудеса? Попросить можешь?

Серега. Что?

Рима. Чтобы Маша и Женя взяли меня с собой.

Серега. А вы сами не можете?

Рима. Я не хочу их пугать. Испугаются – не возьмут. А не испугаются, еще хуже – придется болтать с ними с утра до ночи.

Серега. Ну вообще…

Рима. Я бы и тебя не стала пугать – выхода нет. Ну что, попросишь?

Серега. Попрошу.

Рима. Только не говори, что я говорящая.

Серега. Не скажу.

Рима. Пошли.

Серега и Рима возвращаются на плот.

Маша. Мы, пожалуй, пойдем, поздно, обсохнем по дороге, можно мы возьмем одеяло, я вам денег оставлю…

Серега. Не надо денег, у меня этих одеял сто штук. Кошку возьмите, она вас полюбила.

Петр. Она теперь ваш талисман.

Маша. Женечка, давай возьмем кошечку на память об этом счастливом дне?

Женя подходит к шляпе, подкидывает ее. Актриса, играющая шляпу, ловит ее, кружится вокруг Жени, роняет шляпу, исчезает.

Петр. Кошка, я тебя понимаю.

Рима. И я тебя, Петя.

Петр. Ты сейчас на каком языке говоришь?

Рима. На человеческом. А ты?

Петр. А я на кошачьем.

Рима. Значит, я не одна такая.

Рима, Петр (вместе). Мы с тобой уникальные явления природы.

Маша (подходит к Жене, поднимает шляпу, надевает ее Жене на голову). Посмотри, какая кошечка…

Голос следователя. Рима! Рима! Кис-кис-кис!

Следователь. Рима! Ну, слава Богу! Здравствуйте.

Маша. Это ваша кошка?

Следователь. Моя, моя! Я чуть с ума не сошел! Она раньше дома сидела, а тут мы вышли на природу, она растерялась, столько впечатлений! Римочка, иди сюда.

Маша. Жаль, мы к ней уже так привыкли…

Следователь. Да?

Маша. Да.

Следователь. Ну что ты, Рима? Не узнала?

Следователь идет к Риме, Рима прыгает на берег, убегает, следователь бросается за ней.

Следователь. Рима! Куда ты, стой…

Маша, Женя, Серега и Петр тоже бегут за кошкой.

Поляна. Вбегает Рима, останавливается, за ней следователь.

Следователь. Рима, ты чего испугалась?

Рима. Я не испугалась.

Следователь молчит.

Рима. Нет, ты не сходишь с ума. Я единственная кошка в мире, которая умеет разговаривать.

Следователь.…

Рима. Это действительно трудно осознать. Особенно человеку с такой тонкой душевной организацией, как у тебя.

Следователь. Да нет… Рима… это даже хорошо. Мы будем разговаривать… все обсуждать…

Рима. Не будем. Я ухожу. Прости.

Следователь. Куда?

Рима. Я ухожу с этими людьми, я буду с ними жить.

Следователь. Рима, милая, мы прожили с тобой столько лет, ты моя кошка, ты не можешь уйти…

Рима. Пожалуйста, прошу тебя, не надо. Я все равно уйду.

Следователь. Мы отправились в путешествие, вырвались из этих чертовых клеток, шли по земле, по траве, нам было так хорошо…

Рима. А ты спросил меня, хочу я в это путешествие или нет?

Следователь. Но ты же кошка, свободная и дикая, я думал, тебе плохо в этой мрачной квартире без света и воздуха, я думал…

Рима. Да, мне было плохо в этой мрачной квартире. Я сидела там одна. А когда ты был дома, ты или спал, или не обращал на меня никакого внимания.

Но я не хочу в путешествие, не хочу! Это ты хочешь в путешествие, а я не хочу! Я хочу жить в нормальном доме, в нормальной семье, где любят, ругаются! Я хочу, чтобы дети дергали меня за хвост! Вот чего я хочу!

Следователь (тихо). Рима… но я… хотел, как лучше, я всегда тебя любил… давай вернемся, попробуем по-другому, будем разговаривать, может, и у нас будет дом…

Рима. Не говори глупостей. Я тебя очень люблю. Ты такой, какой есть. Но я с тобой погибну.

Следователь. Не погибнешь! Я все для тебя сделаю!

Рима. Я все решила. Если ты меня сейчас не отпустишь, я все равно убегу.

Следователь. Рима, я тебя очень прошу, не уходи.

Рима. Не надо, прошу тебя. Если ты думаешь, что мне легко, ты ошибаешься. Мне тоже очень тяжело.

Следователь. Что же мне делать?

Рима. Прости.

Вбегают Маша, Женя, Петр, Серега.

Маша. Как хорошо! Я нашла Женю, вы нашли кошку…

Следователь. Нет, это ваша кошка. Забирайте.

Маша. Как это? Вы же сказали…

Следователь. Обознался, перепутал. Черные кошки все похожи.

Маша. Не грустите. Вот вам арбуз.

Следователь. Спасибо.

Маша. Что ж, пора прощаться. Спасибо вам за все, ешьте арбуз, он должен быть сладкий, до свидания.

Петр, Серега. До свидания…

Маша. Пойдем, кисонька.

Маша, Женя и Рима уходят.

Серега (следователю). Может, вас подвезти?

Следователь. А вы куда плывете?

Серега. В Астрахань.

Следователь. Можете до Астрахани подвезти?

Серега. Не вопрос.

Уходят.

По берегу идут Маша, Женя и кошка Рима. Просыпается ветер, встает, потягивается…

Ветер. А где шляпа? (Замечает шляпу на голове Жени.) Э, нет…

Ветер дует изо всех сил. Актриса, управляющая шляпой, срывает шляпу с головы Жени, надевает себе на голову.

Женя (кричит). Шляпа!

Маша. Бог с ней, пойдем, Женечка. (Уходят совсем.)

Звучит вальс. Ветер и шляпа танцуют. Затемнение.

Конец

Четыре пьесы