Покушение бесплатное чтение

Пролог

…Уничтожить президента?! – высокий чернобородый Сулейман Имурзаев, амир… нского района, задумчиво поскрёб подбородок. – Высоко метит, высоко… – сомнение в его голосе сквозило подобно холодному ветру, бьющему о стенки палатки. Шуршащий по крыше дождь заглушал звуки. – Планы Шамиля слишком… – говоривший запнулся, пытаясь подобрать слово, а подобрав, невольно усмехнулся: – Амбициозны. Но каким образом их выполнить? – И совсем резко: – Надеюсь, у него есть определённый план?! – задав вопрос, Сулейман отхлебнул чая из стоявшей перед ним чашки.

– Конечно, иначе я бы здесь не сидел, – эмиссар Шамиля Басаева Артур Магомедов прищурился, вглядываясь в лицо своего собеседника и, уловив в нём нетерпение, выдал: – Мы используем для исполнения задуманного беременную шахидку.

– Что? – Сулейман едва не поперхнулся от возмущения. – Шахидку? Беременную? Да её не подпустят и на дистанцию выстрела! Беременность – это то, что в первую очередь привлечёт внимание охраны. Они обыщут её и сразу обнаружат пояс шахида! Беременная шахидка… Никогда бы не подумал, что со временем Шамиль станет таким… – он хотел сказать безмозглым, но сдержался, – наивным.

– Не тебе судить! – жёстко оборвал его представитель Басаева. – Если Шамиль сказал ТАК, значит, так и будет.

– Но это же невозможно! Замаскировать шахидку под беременную – это всё равно, что написать у неё на лбу: «Шахид». Беременная… Бред!

– Замолчи! – прошипел эмиссар, и последнее время привыкший только командовать амир невольно заткнулся. Он слишком хорошо знал представителя Шамиля, чтобы всерьёз ему противоречить. А тот одним глотком допил остававшийся в чашке, порядком остывший чай, и всем своим видом показывая готовность уйти, закончил: – Запомни, Сулейман, твоё дело найти и подготовить женщину, а не рассуждать об осуществимости или неосуществимости задуманного. – Магомедов начал подниматься на ноги. – И вот что ещё. Обязательные критерии отбора кандидаток: возраст около двадцати, красивые, стройные, но не хрупкие и болезненные, а скорее спортивного телосложения. – И отодвигая полог: – Поверь, всё получится. Ты просто не знаешь всей гениальности задуманного…

– Хорошо, если так, – Имурзаев обиженно поджал губы. Видно было, что он хотел ответить что-то резкое, но вновь сдержался. – Сроки?

– Три месяца…

– Хорошо, – амир мысленно прокрутил в голове возможные варианты. Опыт подготовки жертвующих собой за веру у него был, и раз самое главное, что от него требовалось – это подготовить шахидок, то он сделает это. А дальше – не его забота… На всё воля Аллаха!

Глава 1

Информация к размышлению

…Ни минуты покоя! – подполковник Остапенко выглядел расстроенным. Информация, только что переданная ему осведомителем, оказалась настолько расплывчатой, что впору было требовать назад отданные за неё деньги. Тем не менее, подполковник, хотя и скупо, но поблагодарил агента. Пожав на прощание протянутую руку, он отправился к стоявшей на обочине видавшей виды белой «шестёрке» со слегка тонированными стёклами и вогнутым передним бампером (отметка, оставшаяся от столкновения с колесом БТРа, в которое Остапенко въехал неделю назад, случайным образом не рассчитав тормозной путь). Подойдя к машине и напоследок оглядевшись по сторонам, подполковник сел за руль, бросил на сиденье автомат, сильно хлопнул дверцей и, заведя двигатель, включил первую передачу.

Встреча с «Кривым», а именно такую кличку носил платный агент, завершилась вполне штатно, тем не менее, до благополучного окончания дня было ещё далеко – следовало суметь без происшествий выбраться из леса, по которому петляла дорога, соединяющая два селения. То, что это удавалось далеко не всегда, Остапенко знал едва ли ни лучше других – на опушке этого же леса аккурат перед мостком был расстрелян его предшественник, а совсем недавно подлетела на мине МТЛБешка артиллеристов. Минная же разведка, учиняемая комендачами и морпехами, через раз обнаруживала оставляемые чехами «сюрпризы». Так что желание поскорее вырваться из лесных глубин под бдительные очи-бойницы ближайшего блокпоста в конце концов заставило подполковника утопить педаль газа, и белая «шестёрка», немилосердно завывая мотором, начала резво набирать обороты. Впрочем, нестись здесь как по асфальту всё равно не получалось. Максимум, что можно было себе позволить – это переключить коробку на третью передачу и разогнаться до пятидесяти – повороты и осклизлая от обильно растекающейся грязи щебёнка не позволяли такой роскоши как залихватские гонки. Но даже такая, казалось бы, небольшая скорость не гарантировала безопасного движения, и после того, как машину Остапенко пару раз едва не вынесло за пределы обочины, он был вынужден сбросить обороты мотора, а уже перед самым мостком и вовсе перейти на вторую передачу – улететь в кювет желание было едва ли не меньшим чем попасть под чеховскую раздачу. Наконец «Жигули» цвета дорожной грязи с сидевшим в них ГРУшником выскочили из-за деревьев, стремительно наращивая обороты, преодолели открытое пространство и, взлетев на горку, оказались под спасительной защитой блокпоста. Выбравшись на улицу селения, подполковник вновь сбавил скорость, объезжая многочисленные ямы и колдобины, украшавшие местное асфальтовое покрытие. Тем не менее, спустя двадцать минут Остапенко сидел в кабинете полковника Черных и отчитывался о результатах состоявшейся встречи.

– Значит, ничего конкретного «Кривой» сообщить не смог? – полковник Черных крутанул правой рукой лежавшую на столе шариковую ручку, а левой в задумчивости принялся тереть гладко выбритый подбородок.

– Ничего, – буркнул Остапенко и уселся поудобнее, будто предполагал находиться в кабинете шефа ещё очень долгое время, – разве что подтвердил уже имеющуюся у нас информацию.

– Да, похоже, – был вынужден согласиться полковник, – боевики готовят что-то действительно серьёзное.

– По слухам и тем сведениям, что мы получили сегодня, – Остапенко не сообщал ничего такого, что не было бы известно полковнику Черных, тем не менее, слушал тот довольно внимательно, – готовится ликвидация кого-то из самых высокопоставленных российских чиновников.

– По слухам… – Черных усмехнулся, – высокопоставленного чиновника… – усмешка полковника стала шире. – Да за те деньги, что ты отдал «Кривому», я бы, как минимум, назвал тебе премьер-министра или прези… – полковник осёкся. И он, и Остапенко уже были хорошо осведомлены о предстоящем визите в Чеченскую республику президента Российской Федерации. – Чёрт! Хренов Экибастуз! – полковник в сердцах выругался. – Никак им неймётся! Совершить теракт против президента! Невозможно! Придурки! Всех их снайперов и шахидов перестреляют ещё на подлёте… – тут в голове Черных что-то щёлкнуло. – Разве что… – он вновь крутанул шариковую ручку.

– Что разве? – вкрадчиво поинтересовался Остапенко, увидев блеск в глазах шефа.

– Разве что противник придумает нечто неожиданное, оригинальное, не укладывающееся ни в какие схемы и рамки привычного.

– Ход конём?! – догадался Остапенко, и в его душе стала разрастаться тоска. Прощай покой и отдых! Шеф сделал допущение в возможности минуту назад казалось бы невозможного и теперь будет носом рыть, чтобы либо понять задумку противника и, поняв, разрушить его планы, либо вернуть уверенность в своей первоначальной убеждённости в невозможность проведения теракта.

– Ага, ход лошадью, – пошутил Черных, в очередной раз раскручивая остановившуюся было на мгновение ручку. – Но если хотя бы в чём-то мы с тобой правы, вскоре жди в гости Ярцева, – полковник назвал фамилию начальника местного отделения ФСБ. – В конце концов, он один из тех, кто непосредственно отвечает за безопасность прибывающей персоны.

И как бы в подтверждение его мыслей на столе тренькнул телефон ЗАС.

– Слушаю, Черных, – представился полковник, подняв трубку. Ему ответили, после чего лицо полковника расплылось в довольной улыбке. – Хорошо, ждём! – пообещал он, повесил трубку и, сохраняя на губах улыбку, посмотрел на своего подчинённого. – Что я говорил? Полковник Ярцев собственной персоной, скоро будут-с. Вот ведь какое совпадение, да?

Остапенко кивнул, действительно совпадение и ещё какое! Оно было слишком явным, чтобы невольно не задуматься над вопросом, а не сосёт ли его агент по кличке «Кривой» сразу двух маток?

Полковник Ярцев не заставил себя ждать. И после краткого совещания, завершившегося обменом информации, стороны договорились о совместных действиях. Визит президента – это такое дело, которое ни в коем разе нельзя было пустить на самотёк.

А первоначальное предположение Остапенко относительно «Кривого» постепенно приобретало уверенность. Но по совести сейчас это волновало подполковника в крайнюю очередь.

Последующие полтора месяца тайные агенты обеих спецслужб стояли на ушах – от них требовалась хоть какая-то информация, указывающая на характер предстоящего крупномасштабного теракта. Но ничего нового получить так и не удалось. Да, что-то готовилось, но что именно, против кого и каким образом должно было быть осуществлено, оставалось сокрыто за пологом неизвестности.

Прибавилось работы и разведывательным группам СпН дислоцированных в Чечне отрядов ГРУ.

Глава 2

По имеющимся сведениям…

Подполковник Шипунов выглядел задумчивым. Указания, полученные от вышестоящего командования, не показались ему чем – то из ряда вон выходящим, но настойчивость, с которой они отдавались, невольно наводила на некие размышления…

– Как бы за всеми этими указания не скрывалась большая задница! – Шипунов передвинул белую пешку на шахматной доске и внимательно посмотрел на своего противника майора Федина, начальника штаба отряда. В ответ тот двинул во фланг белым своего чёрного офицера.

– Мы всё одно ничего не можем что-то изменить, – в голосе Федина сквозила фатальная убеждённость в своей правоте.

– Так-то оно так… – согласился подполковник, трогая пальцами застрявшего в центре поля коня. – Но как бы нам это… – он задумался, то ли над тем, куда же двинуть свою всюду попадающую под убой лошадку, то ли над словами начальника штаба. Наконец конь переместился на новое место, и тут же подполковник завершил начатую мысль: – Минимизировать «потери». А то есть нехорошее ощущение, что загоняют наших ребятишек до седьмого пота.

– Да куда ещё сильнее гонять? – делано возмутился майор, приглядываясь к возможности сожрать коня, столь заманчиво подставленного под удар чёрной пешки. – Группы и без того с БЗ на БЗ скачут.

– Были бы группы, а возможности для их более плотного применения всегда найдутся, – Шипунов ждал, когда майор вляпается в расставленную ему ловушку, но тот медлил.

– Съем-ка я твоего коня, – так и не разглядев подвоха, Федин убрал вражескую фигуру и водрузил на его место свою пешку.

– Шах! – обрадовано возвестил Шипунов, выдвигая на первый план прятавшуюся до поры до времени королеву.

– Мат, – оглядев собственную позицию и не увидев возможностей к отступлению, майор признался в собственном поражении.

– Вот так-то! Теперь – то ты понимаешь, что зря академиев не кончал?! – подначил подполковник, сгребая с доски всё оставшиеся на ней фигуры.

– Ага, понял. А я – то всё думал, почему это отдельные наши генералы расстояние на карте локтями мерят. А они, оказывается, в академиях по шахматной доске учились. Клеточки ровные – «квадратичные». Двинул фигурку, и она пошла, а тут оба – на: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». А про то, что эту фигурку поить, кормить, одевать, обувать, имуществом обеспечивать надо – никто и не вспомнил. А зачем? Нет у половины наших групп внутригрупповой радиосвязи, и хрен с ней. А что, подумаешь… ерунда какая – что, голоса нет? Охрип – флажками…

– Точно! – поддержал юродствующего Федина полностью с ним согласный комбат. – Дадим группникам флажки, и пусть машут. – И тут же с горечью: – Мы уже сколько раз новые «Акведуки» пробить пытались и что? – он собрал остававшиеся на столе фигурки и бросил вовнутрь шахматной доски. – Начальник связи старые списать не может – срок службы у них, видите ли, не вышел, а то, что они вовсе не на складе лежали, всем по барабану…

– Эх! – с притворным огорчением вздохнул майор. – Надо было и мне в академию учиться ехать – два академика уж точно бы придумали, как не задумываться над такими «мелкими» вопросами! Нет, правда, как только пойму, что жить не могу без шахмат, обязательно попрошусь в академию!

– Да ладно тебе юродствовать! – подполковник отложил шахматную доску на край стола. – Ты лучше поди наших ОРОшников разгони, а то обленились, сволочи. Может, кого на БЗ отправить?

– Думаю, не стоит, – возразил майор, вовремя вспомнив, как в прошлую командировку такой же комбат, как и Шипунов, получал втык от начальства за подобную инициативу.

– Не стоит, так не стоит, – не стал настаивать командир отряда, полностью положившись на мнение начштаба. Настроение у него было не ахти, и он нутром чувствовал поступление очередных «сверхмудрых» задач, которые, собственно, и не заставили себя ждать.

– Товарищи офицеры! – скомандовал начальник штаба майор Федин при виде комбата, входящего в палатку Центра Боевого Управления – ЦБУ.

Полог за Шипуновым закрылся, и он, не глядя ни на кого, словно пребывая в задумчивости, махнул рукой: «Садитесь».

– Товарищи офицеры! – начштаба окинул взглядом усаживающихся на скамьи группников, сел сам на свой персональный стул и заскрипел им, пододвигаясь ближе к столу.

В этот раз командир отряда не стал рассусоливать и, кратко обрисовав общую ситуацию, сразу перешёл к основному вопросу совещания.

…От нас требуют взятие «языка», – он с осветившей лицо улыбкой оглядел оживившихся от такого сообщения офицеров и, погасив её, продолжил уже предельно серьёзным тоном: – Нам, как собственно и всем остальным отрядам, поставлена задача по захвату боевиков в плен, не на поиск баз, не на уничтожение, а именно на захват пленных. На этом внимание было акцентировано особо. Чтобы стало понятно: наверху предпочтут одного пленного десятку уничтоженных. Надеюсь, вам это дважды разъяснять не требуется?

– Угу. Делать им там нехрена… – угрюмо буркнул майор Вадим Гордеев, командир первой разведывательной роты специального назначения – высокий, широкоплечий, с шикарными усами, одним словом – красавец, но не только, а ещё к тому же умный, грамотный офицер. Поставленная задача его не порадовала.

Остальные тоже не слишком воодушевились полученным указанием. Брать чехов в плен, конечно, никогда не возбранялось и периодически это случалось, но и особой нужды в них до сих пор как бы и не было.

– А раз всем понятно, то жду результата. Всё, совещание окончено, – оставаясь сидеть за столом, Шипунов махнул рукой, отсылая всех прочь.

– Товарищи офицеры! – скомандовал начальник штаба, чтобы придать процессу вставания из-за стола хоть какое-то подобие порядка.

– Гордеев, останься! – оклик подполковника достиг ушей командира первой роты уже на выходе.

…не было печали… – пробурчал майор и, выполняя приказ комбата, развернулся навстречу людскому потоку.

– Так, Вадим, – обычно, если в беседах с ротными командир отряда переходил на имена, это не сулило им ничего хорошего. Вот и сейчас Гордеев мысленно почесал макушку, пытаясь вспомнить какой-либо косяк за последнее время совершённый его доблестными подчинёнными. Но ничего путного в голову не шло. Про раздолбанную радиостанцию комбат однозначно поставлен в известность не был, да и местные Кулибины её успели починить. Про то, что рядовой Лутонин вчера вволю нажрался водочки, комбат тоже не знал. Или знал? Если знал, то от кого? А может, кто напел командиру о намеченной на субботу пьянке?

Додумать майор не успел, комбат показал ему на карту.

– Ты местность в районе. лы хорошо знаешь?

– Да был раза три-четыре, – машинально ответил Гордеев и мысленно успокоился, по всему получалось, волновался он напрасно.

– Около заброшенных домов был? – продолжал настойчиво допытываться Шипунов.

– Ну да, – Вадим отчётливо вспомнил несколько старых строений, находившихся на небольшом хребте и отстоявших от основной части селения на добрый километр, более того, от домов… лы их отделял глубокий овраг, размытый бегущей внизу речушкой.

– По имеющимся сведениям, – доверительно сообщил подполковник, – данные строения служат боевикам перевалочной базой.

– Скорее уж базой снабжения, – поправил комбата Гордеев, тем самым дав понять, что слухи о снующих туда – сюда боевиках известны не одному Шипунову, а следовательно скорее всего являются именно ничем не обоснованными слухами.

– Как вариант, – не стал спорить комбат. – Тем не менее, информация требует проверки. Боевое распоряжение уже на подходе, одним словом, готовь первую и вторую группы.

– Понял, есть готовить первую и вторую группы! – ответил Гордеев и едва не усмехнулся. Третья и четвёртая разведывательные группы уходили на боевое задание завтра утром, и можно подумать, что у него в роте имеются ещё какие-то разведчики кроме как из первой и второй групп.

– А раз понял, то флаг тебе в руки. Пойдёшь командиром отряда! – подполковник улыбнулся, и ротный не смог удержаться, чтобы не буркнуть:

– Спасибочки! – особого желания лишний раз топтаться по заминированным окрестностям… лы у него не было.

– Не за что! – вежливо парировал комбат, и его улыбка стала шире.

Всё же идти командиром отряда Гордееву не пришлось – в последний момент было принято другое решение. Первой на БЗ – боевое задание уходила разведгруппа под командою капитана Паламарчука. Ей предстояло выйти в район заброшенных строений и, организовав засаду, провести там четверо суток. Вывод… второй группы первой роты под командою старшего прапорщика Ефимова планировалось осуществить, замаскировав под эвакуацию группы Паламарчука, в надежде тем самым спутать карты возможным вражеским наблюдателям. Ежели Паламарчуку будет сопутствовать удача, то в зависимости от ситуации группа Ефимова либо отправится на усиление первой группы, либо произойдёт перенацеливание.

Минуло четверо суток. Паламарчуку не повезло или повезло, как считать? Но боевики в его поле зрения так и не появились. Близился момент эвакуации, и убывающая на боевое задание вторая группа первой роты вышла на строевой смотр.

– Командир группы, ко мне! – небрежно козырнул комбат, и Ефимов, направившись к командиру, зашуршал устилающей плац галькой.

– Товарищ подполковник, старший прапорщик Ефимов по Вашему приказанию прибыл! – отрапортовал он, приставив ногу так, что из-под каблука полетел мелкий камушек.

– Все готовы? – спросил комбат, и Ефимов кивнул. – Местность знаешь? – и снова энергичный кивок.

– Так точно!

– Это хорошо! – взгляд подполковника Шипунова в этот момент говорил, что он «сама доброта». – Твоя задача организовать засаду как можно ближе к зданиям. При обнаружении противника сделать всё, чтобы захватить пленного. И мне начхать, сколько их будет и сколько при этом убежит! Начальство рвёт и мечет, требуя «языка».

– Клиника! – не мог сдержаться Ефимов от саркастического замечания. Комбат нахмурился, но спорить не стал.

– Возможно. Но если наваляете трупов, но ни одного живого чеха не захватите, не жди благодарностей. Это ясно?

– Куда уж яснее! – не по – уставному ответил Ефимов.

– Раз ясно, то встать в строй! – приказал Шипунов, и уже не обращая внимания на уходящего группника, громко скомандовал: – Начальникам служб закончить проверку. Доложить.

И через пару минут новая команда:

– Направо! К машинам шагом марш!

«Если честно, то от этого выхода лично я не ждал ничего. Ни плохого, ни хорошего. Так, пустые посиделки. Хотя хорошее всё же было – в этой местности мне бывать пару раз приходилось, и как провести группу туда-сюда без особого риска подлететь на минах, я, слава богу, знал. Вот только топать предстояло прилично. Десантировать – то нас планировали со стороны… но и вовсе не с северной его окраины. Но да бог с ним, с расстоянием…»

– Командир! – эти рассуждения были прерваны Степаном Тулиным, моим заместителем – здоровенным бугаём контрактником, нагнавшим меня по пути к машине.

– Чи мегери? – наверняка моё произношение не выдерживало никакой критики, но мне хотелось надеяться, что услышь меня сейчас какой-нибудь афганец, он расслышал бы, что я всего лишь спросил: «Что надо?» …или как-то так…

– Командир, – Тулин едва ли меня понял, но ему было достаточно того, что я обернулся. – У Каюмова желудок болит.

– Чёрт! – нельзя сказать, что эта новость меня шокировала, но всё же «терять» одного бойца, тем более пулемётчика, ещё не начав погрузку… У меня и так в группе некомплект в два разведчика, заболели они вчера, блин… Но оставить бойца сейчас, здесь – это всё же лучше, чем валандаться с больным по лесу.

– Каюмов, иди сюда! – я буквально ухватил за рукав попытавшегося прошмыгнуть мимо меня пулемётчика.

– Да я ничего, товарищ прапорщик, нормально! – сразу уловив суть вопроса, он попытался отвертеться.

– Остаёшься! – грозно изрёк я. – Усёк момент?

– Да в норме я, товарищ прапорщик! – попробовал оборониться Каюмов.

– Каюмов, я с тобой валандаться не собираюсь! – надо было покончить с этим и идти на погрузку. – А если у тебя аппендицит? Я что, из-за тебя сразу на эвакуацию пойду?

– Тарищ… – начал было пулемётчик, но мне надоело с ним спорить.

– В роту! – апеллировать ко мне было бесполезно. – Гранаты старшине сдашь. Тулин, к машинам, а ты в РОТУ!

– Не пойду! – заупрямился пулемётчик, в результате чего у меня появилось острое желание врезать ему промеж ушей – надо же, какой гад, совсем страх потерял! Но мои намерения упредил громкий голос Шипунова.

– Ефимов, что у тебя стряслось? – спросил он, выглядывая из-за палатки центра боевого управления.

Странно, но ответил я вопреки своему собственному решению:

– Да вот лямки у Каюмова на рюкзаке подтягивали, – ответил, понял, что обратной дороги нет и, повернувшись лицом к пулемётчику, зло шикнул: – Вот только пожалуйся! Сам убью! – И уже громко: – К машине бегом!

Хотя какой толк бежать, если до ворот и стоявшей прямо за ними колонны два десятка метров? Никакого.

– В одну шеренгу становись! – подал команду опередивший меня Тулин. – Стволы вверх, заряжай!

Всё правильно, он как-никак мой заместитель, пусть командует. И почти сразу новая команда:

– Оружие на предохранитель! К машине!

Вот погрузка и завершена. Отдав свой рюкзак в кузов, топаю к кабине, у подножки останавливаюсь и заряжаю оружие. Ну, теперь можно и грузиться. Впереди пыхтит чёрным дымом БТР. Непонятно, то ли движку кирдык, то ли воздушный фильтр забит. Надо будет с водилой поговорить. А то, если фильтр, то двигатель и впрямь угробить можно.

– Трогаем! – командую своему задумавшемуся о чём-то водиле, и тот, отойдя ото «сна», включает первую передачу. Всё, ворота контрольно – пропускного пункта и палатки пункта постоянной дислокации пока ещё медленно, но уверенно уплывают вдаль.

– Водителю БТРа скажи, – снова обращаюсь к водителю «Урала», – пусть «воздухан» посмотрит, может почистить надо. Видишь, как чадит?

– Да знает он! – отмахивается от моего совета водила. – Всё никак не соберется. Времени у него нет! – чувствуется, что он бы наверняка сплюнул от досады, вот только стекло закрыто, а на пол не хочется.

– Курите? – спрашивает он, и я почти машинально отрицательно качаю головой.

– Я тоже, – ставит меня в известность водитель, удовлетворённо улыбаясь. И к чему спрашивал? Непонятно. Курить бы он мне всё равно не запретил… Что ж, едем дальше. Машину на многочисленных ямах немилосердно трясёт, разгрузка на каждом подскоке даёт ощутить собственную тяжесть. Впрочем, не так уж и сильно, к тому же совершенно привычно. Вскоре проскакиваем небольшой городок и устремляемся на юг. Ехать нам прилично, можно даже вздремнуть. Вот только уснуть не получается – тряско. Хотел бы спать по – настоящему, тогда бы конечно, а так… Что-то эта командировка мне не в тему – ну никак, и приехал не так давно, а тоска. Может, старею? Нет, наверное, и правда пора завязывать, и возраст, и дочери обещал, и вообще везенье бесконечно длиться не может – так что крайняя командировка и больше ни-ни. Никаких войнушек, тихо – мирно дослужить до пенсии, а там…

Из раздумий меня вывел скрип тормозов. Вот чёрт, уже приехали! Как быстро! И впрямь уснул, что ли? Вроде только глаза пару раз прикрыл… Хм…

– Десантируемся! – я неторопливо спустился с подножки на землю и ударил кулаком в кузов: – Живее, орлы, живее!

После тёплой кабины набежавший ветерок показался весьма свежим, невольно подумалось о том, как бы не взбодрило ночью. Время – то к осени, и одного лишь взятого с собой свитерка в комплекте с летним спальником может оказаться недостаточно. Хотя с другой стороны – чай, не зима на дворе. Лишь бы дождя не было, а в остальном прорвёмся. У меня ещё и плащ-палатка есть, вещь на БЗ незаменимая…

– Шустрее орлы, шустрее! – приходится торопить, я вижу, как ко второму «Уралу» бегут бойцы Игоря Паламарчука. А вот он и сам неспешно выполз из леса и потащился в мою сторону. Я – то, уж было подхватив рюкзак, приготовился юркнуть в тень ближайших деревьев, ан нет, Игорюха машет мне рукой, пришлось остановиться и ждать.

– Серёга, – начал он, ещё не дойдя, и я весь обратился во внимание. – Местность знаешь?

Я, сразу почувствовав какой-то подвох, настороженно кивнул.

– С юга от строений хребет, что над ручьём по дуге идёт, помнишь? – издалека начал Паламарчук, он – то уже не торопился.

– Ну да, – я снова кивнул.

– Аккуратнее, мы там три нажимника сняли. – Сообщение было не из приятных.

– А я там не пойду и даже не собирался. – Сказав так, я нисколько не погрешил против правды. Подойдя к этому самому хребту, я рассчитывал только перевалить через него и двигаться дальше по гребеням – то есть по таким местам, где умный минировать не станет, а глупый поленится. Впрочем, там тоже существовала возможность подлететь на минах, особенно в окрестностях давно заброшенных, древних баз, которых только на моей памяти в тех местах было обнаружено четыре штуки.

– Ну, тогда ой, – Игорь Паламарчук улыбнулся, шлёпнул меня по плечу, и я, ткнув его в ответ кулаком в грудь, двинулся к лесной чаще.

– Ни пуха, ни пера! – привычное пожелание. И такой же привычный посыл:

– К чёрту! – и мысленно самому себе: «И пусть нам повезёт». Самое главное не уточнять в чём же это везение должно состоять, а то везение везению рознь, и то, что для одного везение, для другого неудача…

– Командир! – рядом снова нарисовался мой незаменимый Тулин.

– Топаем, топаем, – я не дал ему закончить, указав рукой в сторону лесных зарослей. Сомневаюсь, что у него имелось ко мне что-то важное, а если имелось, то не забудет и скажет… позже.

А лес в этом месте оказался почти непролазным. Под высокими буками разросся разнообразный подлесок – молодой, тонкий и невообразимо шипастый. Пока продирались на более – менее прореженный участок, высадившая нас техника, благополучно помесив грязь на глинистой дороге, развернулась и покондыбала в обратную сторону. Что ж, если повезёт, то скоро группа Паламарчука будет есть мясо «по – французски» и париться в бане. Хотя стоит ли им завидовать? Пока мы будем сидеть в засаде, их, глядишь, уже куда-нибудь снова выпрут. Так что… И кому из нас повезло?

– Чи, – произнёс я, и остановившись, невольно задумался над вопросом, почему мне так стабильно «везёт» со средствами внутригрупповой связи, а точнее с их полными отсутствием? – Чи, – повторил я снова, поняв, что шедший впереди рядовой Иванов меня не услышал. После второго «чи» он наконец-то обернулся. «Садимся. Связь». – От дороги мы отошли, теперь следовало связаться с «Центром» и сообщить «о нашем благополучном десантировании».

Не успели мы рассредоточиться на местности, как из зарослей за моей спиной вылез всё тот же Тулин. Видно, вопрос ко мне так и не улетучился из его памяти.

– Секундочку! – я поднял руку. Если он ждал пока мы шли, то ещё пару мгновений, до того, как я сообщу координаты местности нашему радисту, как-нибудь подождёт.

– Иванов, – вновь окликнул я своего радиста. – Доставай блокнот, пиши: – Десантировался по координатам Х… У… У меня три пятёрочки, начинаю движение в район поиска. Записал?

Тот сунул мне под нос сделанную запись, и я удовлетворённо хмыкнул. Теперь наконец-то разобравшись с радистом (он, записав текст, начал передавать радиограмму в отряд), я повернулся к своему заместителю.

– Ну и? – мне было непонятно, что такое могло заставить моего заместителя так суетиться.

– Командир, косяк! – трагичным шёпотом известил меня Тулин. Я напрягся в ожидании чего-то уж совсем нехорошего. – Барин, баран, прицел угробил!

Фу ты! – я даже испытал какое-то облегчение. Поломка оптического прибора не самое страшное на войне, было бы хуже, если б он его потерял. Но облегчение от ожидания худшего быстро улетучилось и во мне начало нарастать глухое раздражение.

– И каким образом? – мне вспомнилось, что у Баринова – снайпера из тыловой тройки – это был далеко не первый косяк. И вот теперь ещё этот чёртов прицел. Хорошо, если сломалось что-то так, по мелочи, а если полный кирдык? Ни ротный, ни комбат спасибо точно не скажут, списывать полгода будем.

– С «Урала» прыгал ну и… – пояснил Тулин и махнул рукой, всё остальное было понятно без слов.

– Ясно, о борт зацепил, значит. – Мне почему-то и сразу подумалось именно об этом. – Вот придурок! Ладно, чёрт с ним! После БЗ разберёмся.

– Угу, – поддакнул мой заместитель, но как-то так неуверенно, что я всерьёз обеспокоился моральным и физическим здоровьем Баринова. Мне ещё не хватало для полного счастья, чтобы боец на задании ещё и в ожидании предстоящего нагоняя дёргался.

– Ты вот что, Степан, сейчас больше не матери его, не надо, да и вообще замни тему, скажи, что спишем.

– Не вопрос! – отозвался Тулин, видимо обиженный моей столь спокойной реакцией на происшествие. Что ж, пришлось малость его воодушевить.

– Сейчас его третировать ни к чему, а после боевого задания в зиндан гада! – зинданом у нас именовалась глубокая яма, вырытая на задворках ПВД. – Но пока об этом ни-ни! – я всё же решил окончательно раскрыть ему свои карты. – Не будем нарушать морально-психологический климат. – И без всякого перехода: – Вопросы?

– Командир, я всё усёк! – мой заместитель довольно осклабился и, развернувшись, растворился за зеленью ветвей.

Вот ведь чёрт бы побрал этого Баринова – ещё одной головной болью больше стало! Хотя, если вдуматься, какие у меня головные боли? Да никаких, разве что находиться четверо суток на одном месте без движения обрыднет хуже горькой редьки. Но, в конце концов, не такая уж это и великая тяжесть – сидеть на попе ровно и бездельничать. По уму мне бы надо с собой книжку взять… А что, у меня радист в первой командировке так и делал, пока я ему по ушам не настучал. Нет, уж коли чувствуешь в себе силу непомерную, лучше пару лишних пачек патронов захвати…

– Передал, – довёл до моего сведения младший сержант Кашкин – старший радист моей группы. Если он думал, что я за это сообщение скажу ему спасибо, то был сильно разочарован, настроение у меня было не то.

– Ты не болтай, бестолочь, ты радиостанцию сворачивай! – вот обормот, уже сотню раз говорил ему: «Передал информацию – сразу готовься к движению», а ко мне – только если вопросы появились. Чего лишний раз языком тренькать?! Хотя, может и зря я его ругаю, по вопросу организации связи к нему претензий нет, если что с приёмом-передачей не ладится, то сразу туда-сюда метаться начинает и если потребуется, то хоть на дерево полезет, но своего добьётся. Проблем со связью у меня ещё не было. На крайний случай он тонами с дежурным радистом общается. Не морзянкой, нет, у них там какие-то свои собственные договорённости имеются – коротко и по существу. Так что он хоть и бестолочь, но не самая большая. Во всяком случае, на порядок меньше, чем тот же Баринов.

Вот что говорил: я и додумать не успел, а Кашкин водрузил рюкзак на плечи, можно топать.

– Чи, двигаем, – теперь азимут 20–25 градусов и почти не останавливаясь до пересечения нашего пути с …мсом. Речка такая… мс. Вот на его бережку мы и заночуем, всё одно до темноты в район заброшенных строений нам не добраться. А вот с утречка… не спеша и двинем. Там и идти, собственно, не так много – три раза переб… В общем, к обеду на месте наверняка окажемся, если ничего из ряда вон выходящего не случится.

Всё, топаем. Да, места знакомые – в прошлой командировке ходил я здесь, а вот надо же, ни хрена не угадывается! Лес и лес, разве что вон то здоровенное бревно, что лежит на обочине много лет назад заброшенной дороги, но мало ли похожих брёвен по лесу валяется? Хотя такое огромное… Нет, всё же это именно оно, значит, скоро начнётся долгий спуск вниз. Спуск почти пологий, но с многочисленными, идущими поперёк нашего пути овражками и оврагами. Морока ещё та. Но два раза я здесь уже ходил, третий будет ещё легче, тем более, что в те разы шёл дождь, было мокро и склизко. У меня тогда боец чуть руку не сломал – поскользнулся, прилично ударился, но всё же отделался только ушибом. Но не будем о грустном…

К руслу. мса мы выбрались к вечеру, как я и рассчитывал. Переходить на другой берег не стали, смысла не было, выбрали местечко поудобнее и обустроились на ночную засаду. Впрочем, ничего существенного я от этой засады не ждал, не то, чтобы место было такое уж «не рыбное», вовсе нет, скорее даже наоборот, вот только по теории вероятности свою удачу по «результам» мы на этой речке давно выбрали. И я тут со своей группой как-то неплохо с чехами схлестнулся, да и другие наши ребята в прошлые мои командировки в его русле не единожды порезвились. Так что… Одним словом, как там в присказке: «Снаряд дважды в одну воронку не падает?» В общем, где-то так. Речушка сама по себе одно время чехами очень уважаема была, но это пока мы им ходить по ней охоту не отбили. Да, были времена, однажды мы близ… ноя в его русле даже Шамиля Басаева ждали. По наводке. Но он, гад, так и не появился, то ли агентурные данные подвели, то ли он свои планы поменял, то ли нас на выходе просчитали, кто знает? Но на нет, как говорится, и суда нет. Не пришёл и не пришёл. Чёрт с ним. Мы не очень – то и жалели. Его черёд когда – никогда, а наступит…

Ночь я проспал словно младенец – короче, раз пять просыпался, трижды обходил посты. Одним словом, нифига не выспался, но всё одно окончательно проснулся, когда ещё только-только забрезжило – если я всерьёз рассчитывал выбраться к окраине заброшенного хутора до обеда, то выйти следовало как можно раньше, то есть как только окончательно рассветёт. А раз так, то надо было трубить подъём моим охламонам. И в первую голову следовало растолкать радистов, чтобы они обежали всех прочих.

К моему удивлению, оба моих преданных нукера не спали – и Кашкин, и радист номер два рядовой Сергей Иванов сидели тишком и мирно «рубали» тушняк. Интересно, и как это я не услышал звуки раздираемой упаковки от галет? Странно. Старею…

– Так, воины ислама – жрём-с?! Жрать – поросячье дело, так что ты, Кашкин, на месте, а ты, Иванов, бегом по тройкам – общий подъём. Через сорок минут – начало движения.

– Товарищ прапорщик, пару минут! – Иванов умоляюще кивнул в сторону наполовину опустевшей банки с тушёнкой.

– Добро! – я не стал настаивать – по здравому размышлению из-за пары минут устраивать сыр-бор не имело смысла. Пусть дозавтракиваю… тьфу ты, господи, доедают.

В две минуты на «порубать» Иванов, конечно же, не уложился, зато пробежался по троечкам довольно оперативно.

– Командир! – я услышал за спиной негромкое шуршание и обернулся. – Всех предупредил! – отчитался появившийся из сумерек радист.

– Ма-ла-дец! – ленивым взмахом руки я отослал Иванова прочь, а сам озаботился хлебом насущным. На завтрак у меня были припасены галеты и две банки паштетов – сосисочный и печёночный. Совсем даже неплохо, особенно со сранья, то бишь спозаранку. А солнышко на горизонте уже наверняка (до низинки, в которой мы сидели, ему ещё добираться и добираться!) высвечивалось алым, сквозь серо-сизую дымку утреннего тумана. Ещё чуть-чуть и станет совсем светло. Как раз не спеша «помоционимся», поедим и потопаем…

– Командир! – из тонкой полосы тумана выполз старший сержант Тулин. Кто бы сомневался, что это именно он. Он всегда так делает – прибывает поутру «на уточнение задачи». Собственно, не он это придумал, так было заведено предыдущим командиром группы, я же ничего менять не стал в надежде, что вскоре ему это самому надоест. Не надоело.

– Что-нибудь новенькое есть? – он присел, почёсывая макушку.

Ну что ему сказать? Что ничего за ночь не «вывелось» и сразу отправить обратно? Но ведь человек шёл, старался, так сказать…

– Стёп, делаем так: сейчас переходишь русло и сразу забирай влево, – я начал повторять ему уже сказанное с вечера, – там будет дорога. Если на ней есть кабанья тропа, то наверх поднимаешься по ней, если нет, пересекаешь по прямой и двигаешься параллельно ей. Выходишь на хребет, там особенно внимательно смотри под ноги, можете и миноискатель достать. – Про миноискатель я так, на всякий случай, вскользь. Ясно, что доставать его мои лоботрясы не станут, поленятся, да и держать группу на склоне лишнее время не будешь. – Хребет пойдёт строго на восток, – мне не нужно было вынимать карту, чтобы в этом удостовериться, я помнил, – ты же пересекаешь его и топаешь по азимуту сорок-сорок пять градусов. Чуть вправо – чуть влево значения не имеет, сплошных минных полей здесь нет, а базы, что попадутся на пути, древние, как бивень мамонта, там все мины уже давно зверьё разминировало. Но всё равно повнимательнее. Времени у нас достаточно, так что не спеши, гляди по сторонам, особенно на подъёме.

– А когда я спешил? – замкогруппы улыбнулся. Действительно, вот в чём-чём, а в спешке моего зама упрекнуть сложно. Тащится как… блин, слов даже не подберу. Порой группа так плетётся, что хочется догнать его и настучать сапогом по темечку, но я буду не прав. Почему? Потому что Тулин идёт первым, он ведёт за собой остальных, зачастую именно он берёт на себя ответственность, где и как пройти. Да и первая пуля, если что не так, то ему. Потому и молчу в тряпочку. Идёт медленно, значит так надо, тем более, что когда приспичит, подгонять и не требуется, только успевай догоняй.

– Ну да, – наконец соглашаюсь я и улыбаюсь ему в ответ. – Когда старую базу пройдёшь, метров через триста подъём на очередной хребет. На него выползешь, уйди влево, займи с тройкой позицию поудобнее и жди, пока вся группа не подтянется. Что и как делать потом, я тебе свистну. – Я замолчал, мучительно соображая, всё ли так хорошо помню, как рассказываю? Если память мне не изменяет, то с того хребта открывается вид на нужные нам постройки. С него я планировал некоторое время понаблюдать, а уже затем троечками передислоцироваться чуток поближе. – Вопросы есть?

Степан отрицательно качнул головой. Вот и славненько.

– Раз нет, тогда ступай завтракай и… – я взглянул на часы, – через двадцать пять минут топаем.

– Уйма времени! – Степан ухмыльнулся, оттолкнувшись рукой от влажной поверхности почвы, встал и не спеша направился к головной тройке. Действительно, двадцать пять минут – это прилично, пожалуй, я ещё десять минут успею полежать на коврике – спину погреть, а то что-то с утреца свеженько стало.

Выдвинулись мы строго по расписанию и через час уже начали спуск по другую сторону хребта. Вот тут-то нас и ждала первая неприятность. Тулин остановил группу, и вскоре я увидел приближающуюся фигуру зама. Его скверная привычка сновать туда-сюда уже стала изрядно раздражать, в конце концов, проще было бы вызвать в голову группы меня…

– Командир, «засада»! – тон, которым это было сказано, сразу же дал мне понять, что он имеет в виду не настоящую вражескую засаду, а какую-то внештатную ситуацию.

– И что на этот раз? – с ледяным спокойствием вопросил я. А как по-другому, если он едва ли не на каждом боевом задании натыкался на какие-нибудь неприятные сюрпризы.

– Я ПФМку нашёл, – своим сообщением он меня слегка разочаровал, одиночные ПФМ где только не валялись. Но что заметил, а не наступил, молодец. Я уже было хотел сказать об этом Тулину, когда увидел в его руке плоскую пластинку с фигурными вырезами. – «Оба на, приехали». Если судить по этому «разведывательному признаку», то найденная ПФМ была здесь вовсе не одинока. И то, что на карте в этом месте наших минных полей не было, меня вовсе не успокоило. Насколько я помнил из инструктажа ба-альшого инженерно-сапёрного начальника, лётчики при установке минных полей иногда ошибались на… но об этом лучше не думать. Итак, впереди, скорее всего, располагалось минное поле, старое, забытое, частично самоуничтожившееся, но, как говорил небезызвестный жулик в «Бриллиантовой руке», «Достаточно одной таблэтки», в нашем случае одной неудачно подвернувшейся под ногу ПФМ. Невольно вырвалось (хорошо, что хоть только в мыслях):

«Чёрт бы побрал эти мины! – идти по минному полю не хотелось, но оно явно есть, с другой стороны, я здесь уже дважды бывал и ничего, но оба раза тогда мы шли чуть восточнее… – Чёрт! – я мучительно соображал. – Сейчас мы на склоне. Сомнительно, что на нём может быть много мин, их с него скорее всего давно стащило вниз, а вот у подножия…»

– Степан, – я принял решение, – сейчас берёшь вправо по склону и не спеша проходишь метров двести, потом начинаешь спуск. А там дальше как и планировали. – И чтобы слегка подбодрить: – Я там пару раз уже ходил.

Тулин угрюмо кивнул и, ничего не сказав, почапал в обратную сторону. И смысл его подбадривать? Он сам кого хочешь подбодрит.

Эти двести метров дались нам гораздо тяжелее, чем думалось. Через полсотни метров склон мало того, что зарос чащебником, так еще слева оплыл крутым обрывом, оставив нам лишь узкую полоску в пару шагов от заминированной чехами, как я теперь знал от Паламарчука, вершины хребта. И гарантий в том, что боевики не установили хотя бы один-два нажимника, в чащебнике не было никакой. Бойцам я, правда, об этом решил не говорить, так и шёл молча, сопел себе в тряпочку. Повезло, а может действительно в чащобнике не оказалось ни одной мины, но дошли до места поворота и спустились мы вниз вполне благополучно. Когда же миновали старую базу, я вздохнул почти спокойно. Дальше до самого нужного нам хребта простирались сплошные неудобицы, уж где-где, а здесь минированием чехи стали бы заниматься в последнюю очередь. В конечном итоге до запланированной мной точки мы добрались без проблем.

Вид на заброшенные строения с хребта открывался прекрасный, даже лучше, чем мне помнилось, а если поднести к глазам бинокль, то и вообще, старые дома лежали как на ладони. Едва осознав это, я принял неожиданное и, как потом оказалось, правильное решение.

– Чи, старших троек ко мне! – повинуясь команде, отданной в обе стороны людской цепочки, бойцы начали передавать её дальше, и через пару минут все старшие троек собрались подле меня. Я же, усевшись на «подпопник» – маленький коврик, имеющийся у каждого разведчика именно для такого случая, разложил на коленях автомат и сделал жест рукой, приглашая прибывших садиться рядом.

– Все видят вон те строения? – моя рука указала сквозь редкую листву укрывающего нас кустарника в сторону раскиданных в полукилометре зданий.

– Угу, – как-то неуверенно прогундел Кирилл Квашнин – сержант, старший первой тройки ядра, черноволосый, с заметно раскосыми глазами, тонкий и гибкий, роста чуть выше среднего.

– Это значит, нам к ним переться? А смысл? – Тулин, как всегда, не мог не высказать собственного мнения. Я только улыбнулся. Общую задачу они знали, а конкретику, как обычно, стоило уточнять на месте.

– А мы туда и не пойдём, – бессмысленно было затягивать озвучивание своего решения. – Устраиваем засаду здесь. Гриша, ты, – мой взгляд остановился на сержанте контрактной службы Потапове, старшем второй тройки ядра, – со своими перекрываешь хребет с севера, первая тройка ядра с юга, тыл остается там, где и сейчас, и ведет наблюдение в сторону запада. А ты, Степан, со своими орлами переходишь вот сюда, в помощь тебе отряжаю обоих моих радистов. На фишке не меньше чем по двое. Один из них – бинокль в зубы и постоянно наблюдает за домами.

– И ночью? – Тулин усмехнулся.

– И ночью. Вдруг какой дурак решит себе фонариком подсветить. Обо всём необычном сразу доклад мне. Вопросы? – держать бойцов подле себя и дальше не имело смысла. Задача была поставлена, можно расходиться.

– Если чехи выйдут, валить? – Потапов задал, казалось бы, странный вопрос, но в свете последних указивок он не выглядел таким странным.

– Валить, – решительно отмёл я все другие варианты. – Какие могут быть сомненья?

– А «язык»? – поднял он волновавшую всех тему.

– Сперва валить, потом посмотрим, – и чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе: – Будут наличествовать просящие пощады, вот их в плен и возьмём.

Тулин улыбнулся, видимо представив подобную картинку. На его памяти в плен вроде никого ещё не брали. А что касается поставленной задачи – не жили хорошо, нечего и начинать.

– Ещё вопросы есть? – с «советом в Филях» пора было заканчивать.

– Никак нет, – ответил за всех рядовой Игошин – старший тыловой тройки, и первым начал подниматься на ноги.

– А раз нет, по «коням», – я улыбнулся. А почему бы не улыбнуться? Погода – отпад, местечко для засады лучше не придумаешь, и вообще «всё чинно, благородно». Сейчас обустроимся, пройдусь погляжу занятые позиции, перекушу и спать. Не жизнь – малина. Теперь лишь бы не сглазить и чтобы дождь не пошёл.

До часу ночи я дважды обошел посты охранения, неплохо промёрз и, вернувшись на свою днёвку, зарылся в спальник, дав себе слово вылезти из него только когда воздух достаточно прогреться от лучей поднявшегося над хребтом солнца. Увы, сдержать собственное обещание мне было не дано.

– Командир, чех! – я открыл глаза и увидел в утреннем сумраке склонившееся надо мной лицо Тулина.

– Чех? – я не сразу въехал в ситуацию, требовалось некое пояснение.

– Лаврик, – Степан назвал кликуху Вадима Лаврикова, пулемётчика своей тройки, – видел, как в селение чех прошёл.

– Точно? – сонливости как и не бывало. Отбросив плёнку и спальник, я поднялся на ноги.

– Он ствол видел, – пояснил Тулин, яростно почёсывая накусанную гнусом макушку.

Чтобы согнать с лица остатки сна, мне хватило одного этого заявления.

– Пошли! – поправив разгрузку, я подхватил автомат и, пригнувшись под нависающую ветку, направился к головной тройке.

– Вон там он сидит! – правой рукой Лавриков держал бинокль, а левой сквозь листву тыкал в окружающую перспективу. Понять, куда ведёт его указующий перст, было невозможно.

– Конкретно, в каком доме? – я не бабка – угадка, чтобы вычислять требующийся объект на расстоянии.

– Третий слева, – пояснил присевший за моей спиной Тулин, и я, забрав из руки Лаврика бинокль, поднёс окуляры к глазам. Взгляд побежал по мгновенно приблизившимся строениям. На третьем слева он замер. Стоявший в центре поселения небольшой, можно сказать, совсем крохотный, невзрачный домишко в другое время вряд ли привлёк бы моё внимание. Увы, разглядеть в глубине помещения заныкавшегося моджахеда не представлялось никакой возможности.

– Давно? – спросил я, имея в виду время, прошедшее с момента появления боевика.

– Минут пять. Лаврик как только сказал, я почти сразу подумал: надо командира будить и побежал…

– Понятно, – произнёс я, задумываясь над нашими дальнейшими действиями. По любому выходило – если мы рассчитывали на захват пленного – медлить было нельзя. Зачем он пришёл и на сколь долгое чеховское пребывание в доме мы могли рассчитывать – неизвестно.

– Лавриков, Тулин, со мной! Кашкин, – мне пришлось окликнуть своего дремавшего подле радиостанции радиста, – остаёшься за старшего. Ивахненко, ты, – я обратился к проснувшемуся от суеты снайперу, – держишь дверь дома на прицеле. Если мы ещё будем далеко, а чех начнёт выходить – вали. Только смотри, нас не перестреляй. Всё понял?

– Яснее ясного! – снайпер потянулся и, получив от Тулина указание, какой именно дом держать на прицеле, стал деловито устраиваться в лёжке.

– Иванов, пробегись по центровым тройкам, пусть пулемётчиков переместят на склон для наблюдения! – Уверенности в том, что чех пришёл один, у меня не было. – В случае какого встревона они нас прикроют.

И глядя вслед скрывающемуся за кустами радисту короткий приказ-команда:

– Двигаем.

Забирая чуть-чуть вправо, мы начали поспешный спуск вниз по склону. Те несколько сот метров по прямой, что разделяли место нашей засады и заброшенные строения, на реальной местности утраивались и учетверялись. Задача усложнялась ещё и тем, что хребетик, на котором располагалось селение, имел по большей части очень крутые склоны, и только в нескольких местах на него можно было забраться без особых проблем. Одно такое местечко мне помнилось, но чтобы выйти к нему, приходилось делать небольшой крюк, а это тоже, увы, время. Начав было сперва из-за этого нервничать, я неожиданно для самого себя сделал вывод: если фортуне суждено повернуться к нам попой, то она повернётся, и этого не избежать. Так к чему тогда торопиться и нервничать? И пошёл чуть медленнее. А начав подъём, вообще ощутил, как в душе наступило абсолютное спокойствие.

Наконец мы выбрались на вершину. Теперь следовало скрытно подобраться к интересующему нас зданию, но задачу осложняло то, что верхняя часть хребта была практически лишена растительности, разве что топорщились чахлые одинокие кустарники и только там, где начинались дома, плотной стеной стояли давно заброшенные яблоневые сады.

– За мной! – махнув рукой, я метнулся к правому склону и, перемещаясь от кустика к кустику, начал движение вперёд. Тулин и Лавриков, набрав соответствующую обстановке дистанцию, двигались следом.

До первого дома мы добрались вполне благополучно, а уже следующий был НАШ. Теперь, сидя под укрытием стены первого здания, мне следовало окончательно решить, как действовать дальше. О том, что здесь два года назад при попытке войти в один из домов на фугасе подорвались два наших бойца, я своим разведчикам благоразумно решил не говорить, а сразу перешёл к делу:

– Лавриков, ты остаёшься здесь и прикрываешь. Голова вертится на триста шестьдесят градусов – чех может быть не один. Степан, ты со мной. Я вбегаю в дом первым и ухожу вправо, ты следом и влево. Предохранитель снят, но стрелять только по команде. Команда – это чьи – либо выстрелы. – Хотелось бы думать, что их не будет вообще или, в крайнем случае, они будут мои, но мы предполагаем, а господь располагает… – Всё понятно?

Тулин молча кивнул. Говорить что – либо дополнительно не хотелось, да и не следовало. Теперь мне необходимо было решить, как действовать в самом начале – попытаться тихонечко открыть дверь в надежде, что движение не будет замечено, или привычно резко распахнуть и… Гранату бы сперва, но нельзя – комбат хочет пленного… Я задумался и после секундного замешательства выбрал второй вариант, ибо в первом случае шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят на то, что возьму его тёпленьким, пятьдесят на то, что он успеет по мне выстрелить. И не факт что промажет. Во втором шансов на то, что возьму его в плен, было немного. Он, скорее всего, успеет потянуться к автомату и мне придётся применить оружие, зато и риск подставиться самому был по моим раскладам совсем махонький – ведь что-что, а нашего появления боевик не ждал.

Удар плечом, как на моё счастье оказалось в незапертую дверь и, продолжая движение вправо, я крикнул:

– Руки! – крик вылетел из глотки раньше, чем я успел охватить взглядом одинокую, застывшую в изумлении фигуру. Не знаю, кто оторопел больше: он от моего появления или я от открывшейся столь неожиданной для меня картины. Чех совсем по – барски сидел за столом и жрал… СВИНУЮ тушёнку из советского образца жестяной банки, автомат валялся в противоположном углу, не стоял, не лежал, а именно валялся, брошенный подле сваленной на пол же разгрузки.

– Сидеть! – рявкнул появившийся вслед за мной Тулин, хотя боевик и не порывался встать.

– Руки за голову! – взгляд боевика метнулся на лежавший на столе нож. – Без фокусов! – два ствола впились ему в грудь. – На пол, лицом вниз, живо!

Ошарашенный чех повиновался, даже не пришлось применять метод принуждения в виде отдельно взятого приклада. Он упал на пол и притворился бревном.

Тулин щёлкнул предохранителем, ставя его на место, и без дополнительной команды опустившись подле боевика на колени, начал выворачивать за спину и вязать тому руки. Чех не сопротивлялся. Неизвестно откуда взявшаяся стропа быстро оплела запястья, теперь казалось, столь легко взятого «языка».

«Языка!» – сознание сего факта подвигло меня на проведение «экспресс – опроса».

Стащив с бандита шапку, я ухватился за его длинные волосы и, немилосердным образом приподняв от пола голову, задал первый пришедший мне на ум вопрос:

– Фамилия, имя, отчество?

– Доку, – пленник сглотнул подступивший к горлу комок. – Доку Саидов. – И видимо в порыве внезапной откровенности: – Полевой командир…

Лёгкость, с которой мне удалось разговорить пленника, навела меня на мысль продолжить допрос, тем более что по поводу его столь раннеутреннего появления в голове бродили некие мысли. Откуда-то он ведь пришёл, не пёрся же он по лесам всю ночь…

– Где находится твоя база? – потребовал я. – Говори живо!

– Здесь, рядом, – пленник снова не стал отпираться, что творилось у него на душе, не знаю, но, видимо, страх полностью довлел над его существом.

– На карте, покажи на карте! – потребовал я и, боясь упустить удачу, вытащил из разгрузки свою заламинированную карту местности. Развернув её на нужных квадратах, сообразил, что ткнуть ему в неё нечем.

– Развяжи руки! – услышав приказ, Тулин покосился в мою сторону, но протестовать не стал, разве что прежде ткнул ствол автомата боевику в спину и красноречиво щёлкнул предохранителем.

– Показывай! – одна рука боевика так и осталась завёрнутой за спину. Указательным пальцем второй, с трудом приподнявшись на локте, он ткнул в исток небольшого ручья, затёртого между двумя хребтами и к тому же располагавшегося едва ли не в центре оставшегося ещё с первой чеченской огромного минного поля.

– Точно? – чех кивнул. Я же вгляделся в карту, удовлетворённо хмыкнул и посмотрел на сидевшего в ожидании Тулина. Правильно истолковав мой взгляд, Степан завернул за спину и вторую руку боевика и принялся снова их стягивать. Делал он это нарочито грубо, боевик морщился от боли, но молчал.

– Как безопаснее всего подойти к базе? – надо было постараться выжать из бандита максимум информации.

– С восточной стороны, по балке, – ответил он, и я крепко задумался: уж не было ли с его стороны подставы? Но контуры местности говорили в пользу его слов. Судя по карте, именно с востока шли такие непролазные гребеня, что заходить именно этим путём было смертоубийственно тяжело. Овраг на овраге и оврагом погоняет. А чем чёрт не шутит, ведь могло статься, что именно с этой стороны подход к базе мог оказаться без прикрытия. К тому же и вероятность наличия нажимников с этого направления была крайне мала. Что же касается минного поля, оно действительно было установлено столь давно, что едва ли от него что-либо осталось. У меня в голове закружились красочно расписываемые рисковые планы.

– Не врёшь? – уточняющий вопрос, и неохотный кивок, словно к боевику начало приходить запоздалое раскаяние. – Смотри, если напоремся на засаду, ты умрёшь первым. Надеюсь, в этом-то ты не сомневаешься?

– Я знаю это, – я услышал почти спокойный ответ человека, смирившегося с неизбежным.

– Вот и славно! – теперь нам оставалось вывести бандита из дома и дотащить до группы. В то, что это легко осуществимо, мне не очень верилось. Что-то излишне ласкова к нам была ныне фортуна. Настолько, что это казалось затишьем перед грядущей бурей.

Отпустив голову боевика, я встал с колена и, запихав карту в разгрузку, сделал знак Тулину поднимать пленника на ноги. Сам же прошёл в угол и забрал чеховскую амуницию и брошенный им ствол.

– Живее, Степан, живее! – поторопил я Тулина.

– Сейчас, – прежде чем выполнить полученную команду, Степан разорвал валявшуюся на столе тряпку и, несколько раз перевив получившуюся полоску, взнуздал боевика подобно лошади.

– Чтобы не заорал не вовремя, – пояснил он, и я согласно кивнул. У меня тоже появлялась мысль найти нечто подобное кляпу, но я отложил её до прихода в группу. А вот Тулин откладывать не стал и правильно сделал.

– Степан, я выхожу первым, ты следом. Его впереди себя, понял? – исключать наличие сообщников было нельзя, потому – то я не столько вышел, сколько вывалился из домика, пригнувшись, шмыгнул под укрытие ближайших деревьев и, присев, сразу же начал озираться по сторонам. Но ничего подозрительного не обнаружил.

– Давай, давай! – несколько раз нетерпеливо повторил я, прежде чем в дверях показалась выгнутая назад фигура боевика. Следом, укрываясь за его спиной, нарисовался и сам Тулин. Медленно двигаясь, они отошли от дома и, наконец, оказались в тени сада. В какой-то мере можно было перевести дух. Пока нам продолжало везти.

– Степа, потихоньку отходи к Лавру, главное не спеши, – старший сержант едва заметно кивнул, и по-прежнему укрываясь за спиной чеха, начал пятиться в сторону засевшего в саду Лаврикова.

Возвращаться с боевиком «на руках» оказалось намного тяжелее, чем без него. Связанные за спиной руки создавали серьёзную помеху при движении, но давать чеху большую свободу действий мы не собирались. Тем более, что, как мне тогда казалось, спешить нам было некуда.

– Чи, – окликнул нас из кустов засевший в них младший сержант Сивчиков – пулемётчик второй тройки ядра, выдвинутый на склон для нашего прикрытия.

– Уф, дошли! – выдохнул за моей спиной поднимавшийся следом за чехом Тулин. – Этого куда? – кивок на притихшего пленника.

– Пока тащи с собой, потом определимся, – думать над тем, что делать с захваченным боевиком дальше, не хотелось. Моя голова была занята другим вопросом, а именно базой. Душу грызло острое желание совершить налёт, но для пущей уверенности требовалось заручиться поддержкой вышестоящего руководства, всё-таки как-никак там находилось минное поле. И то, что от него действительно ничего не осталось, гарантий не мог дать никто.

– Кашкин, связь с «Центром»! Передавай: захватили пленного. Наши дальнейшие действия? – всё-таки информацию о наличии базы я решил попридержать, до конца боевого задания ещё уйма времени. Никто же не знает, что я уже знаю. Подумаю, поломаю голову, может, на что решусь, а может, и нет…

– Тарищ старший прапорщик, – вывел меня из раздумий обратившийся ко мне Кашкин, – «Центр» приказал выходить на эвакуацию по координатам Х… У…

Опа, какой интересный поворот дела! А где это у нас этот самый квадрат с заданными иксом и игреком? Карта моментально оказалась в моих руках. Мне определённо продолжало везти, вектор пути на эвакуацию практически совпадал с прямой, идущей к базе. Стоило «случайно» отклониться метров на триста, и столь вожделённый налёт становился вполне осуществим! Это радовало.

– Степан! – окликнул я своего заместителя. – Давай старших троек сюда ко мне и… Баринова тоже, у меня для него поручение.

– Иванов! – неужто мне и впрямь думалось, что Тулин рванёт исполнять мое приказание? Ага, счас! – Дуй по тройкам, и Барина сюда, давай в темпе!

В принципе Степан прав, не дело заместителю командира простым «передатчиком» по группе бегать.

– Так, орлы, сейчас трогаем на эвакуацию, а по пути проверим то, что нам эта пташка нашептала, – взгляд скользнул по привалившемуся к дереву пленнику. – Вот здесь, – я указал точку на карте, – должна находиться база боевиков.

Сказав это, я с запозданием вспомнил, что не спросил чеха об их общей численности, но теперь «пытать» его уже поздно. Перегорел, поди. Пока снова запугаешь… Да и черт с ними, сколько ни есть!

– Будем брать? – подвёл итог Тулин.

– Будем! – Улыбнулся и добавил: – Совершим налёт по всем правилам военной науки. Если получится – подойти скрытно. Он, – тычок пальцем в сторону чеха, – вроде как безопасный проход указал, если соврал, там же и кончим. – Я постарался подмигнуть бойцам так, чтобы этого не заметил вслушивающийся в наш разговор пленник. Но тот, снова прикинувшись бревном, никак не отреагировал.

– Менять что будем? – почёсывая ногу, поинтересовался мой заместитель.

– Нет, всё штатно, кроме одного: ты с пленником идёшь в тыловой тройке.

– Командир, – Степан начал протестующее подниматься.

– Сиди, – осадил его я. – Вопрос не обсуждается. Кому, кроме тебя, его ещё поручить? Баринову, да?! Он за него, конечно, будет отвечать головой, для этого я сюда его и пригласил. Но… – я хотел сказать «он и за себя-то не отвечает», но вспомнив об ушах пленника, прервался на полуслове. – … Если что пойдёт не так? Если чехи зайдут с тыла или ещё что? Он его что, вытащит? Молчишь? Вот и молчи. Один раз головняк и без тебя перетопчется, а к медали я тебя и за пленного представлю.

– Да нужна мне Ваша медаль! – похоже, зам на меня всерьёз обиделся. Ну и шут с ним. Посопит, посопит и «оттает».

– Не нужна – так не нужна, – покладисто согласившись, я решил, что «совещание» пора заканчивать. – Вопросов, я думаю, не будет?

Сидевший ко мне ближе всех сержант Потапов хотел было что-то уточнить, потом кинул взгляд на зашевелившегося пленного и передумал.

– Пошли! – поднявшись, Степан Тулин шикнул на притихшего Баринова. – И этого забирай! – он ткнул стволом в сторону сидящего и смотрящего на нас боевика.

– Я, да? – поставленный перед фактом снайпер выглядел растерянным.

– Ты, ты, – этому Бара… ринову ещё пришлось подсказать. – Всё, орлы, давайте в темпе по тройкам, остальным сами разъясните что как. Через десять минут – начало движения. Лавриков, ты идешь первым! – не дело, конечно, пускать первым пулемётчика, но снайпера ещё хуже, к тому же Лавриков полкомандировки первым и ходил, пока вместо автомата ему не вручили пулемёт. Ничего, разок пройдется по старой памяти. Быстро я его не погоню, так что, всё будет в норме… надеюсь…

– Вадим! – мы уже приготовились выходить, и я окликнул шагнувшего вперёд Лаврикова. – Не спеши и аккуратнее, этот гад может нам и подставу устроить.

– Угу, – угрюмо согласился пулемётчик, поудобнее перевесил ПКМ и бодрым шагом направился в сторону уходящего солнца.

Бушевавшее в душе Тулина недовольство действиями командира никак не желало успокаиваться.

– Барин! – окликнул он насупившегося снайпера. – Этот пидор, – кивок в сторону пленного, – на тебе. Понял?

– А что я-то? – Баринов никак не желал признавать себя крайним.

– А потому что. Будь ты нормальный чел, я бы здесь не торчал! – похоже, Степан нашёл на ком выместить своё раздражение. – Смотри за ним! Что хочешь делай, хоть привязывай, а если удерёт – сам убью! – сержант не заметил, как повторил любимую присказку своего группника. Его огромный кулак несколько раз прошёлся перед лицом опешившего от такого напора Баринова.

– Да я не против! Если надо караулить, значит, буду караулить. Без проблем! – Тут же повернувшись к пленнику: – Случай, ты, ЧМО, дёрнешься бежать – пристрелю!

Тот что-то неразборчиво буркнул сквозь впиявившуюся в рот верёвку, но что именно – понять было невозможно, да Баринов особо и не пытался.

– Двигай! – поторопил он пленного боевика, и когда тот шагнул вперёд, двинулся за ним следом.

Цепочка спецназовцев, вытянувшись в длинную линию, медленно приближалась к цели. Тулин, шедший сразу же за рядовым Проскурниковым, автоматчиком второй тройки ядра, пригнулся, пробираясь сквозь заросли орешника. Когда же позади треснула ветка, он замер.

– Что за урод… – приглушённо выругался он и, выбравшись из кустов, стал ждать появления шедшего следом Баринова, гнавшего перед собой пленённого чеха. Наконец те появились из-за ореховых зарослей и стали приближаться. Успокоившись и решив не раздувать произошедшее, Тулин повернулся и продолжил путь дальше. За спиной снова раздался треск. Он мгновенно развернулся – пленный чех делал очередной шаг, а в том месте, где только что стояла его ступня, виднелась надвое переломанная ветка.

– С-сука! – прошипел Степан, едва сдерживая рвущееся на свободу бешенство. В три широких шага он оказался подле пленённого. Его здоровенный кулак въехал тому в ухо. Подхватив рукой падающее тело, Тулин сунул ему под нос приклад своего автомата.

– Ещё раз хрустнет… все рёбра переломаю! – тихое шипение тем не менее не оставляло сомнения в неотвратимости наказания. – Усёк, сучара?

Чех съёжился и понятливо замотал головой.

– Топай дальше! – И уже Баринову, ещё тише: – Веди его, если что – пинка…

Стоявшего на фишке, а точнее лежавшего в охранении чеховской базы Тимура Даудова насторожил вдруг раздавшийся в отдалении треск сломанной ветки. Он приподнялся на локте и, наморщив лоб, тщательно всмотрелся в переплетение ветвей. То, что он сумел разглядеть, ему сильно не понравилось.

– Ильяс! – яростно зашептал он, теребя за плечо своего спавшего напарника. – Ильяс, русские…

– А? Что? – обеспокоенно завертелся Ильяс, сладкий сон которого был нарушен столь неприятным образом.

– Тихо! – ладонь Тимура легла на лицо напарника, закрыв и рот и нос. – Русские…

– Понял, понял! – усердно закивал головой мгновенно побледневший Ильяс, а на его лбу моментально выступила капля пота. – Стреляем?

– Нет, – Даудов отрицательно покачал головой. – Предупреди остальных! – скомандовал он, забыв о лежавшей подле себя радиостанции «Кенвуд». Впрочем, включать её сейчас и пытаться «докричаться» до своих было излишне опасно, в безветренном лесу даже малый звук мог долететь до противника и выдать их.

– Бегу, – всё ещё по-прежнему бледный, разве что более вспотевший, Ильяс, пятясь, начал отползать назад в спасительную глубину леса. Вот он наконец-то скрылся за ветвями и, встав на ноги, поспешил в направлении пока ещё ничего не ведающих подельников. А оставшийся в окопе Тимур вновь устремил свой взор в глубину леса, но ничего не увидел. В какой-то миг ему показалось, что он обознался, перенапрягшись в тревожном ожидании возвращения своего ушедшего на встречу со связником командира. Но вот в чаще снова мелькнула тень, затем на небольшом удалении ещё одна, ещё.

«Спецы», – теперь Даудов уже не сомневался, что видит перед собой русских. – Только бы остальные успели подтянуться, только бы остальные подошли вовремя! – молил он, а русские разведчики тем временем подходили всё ближе и ближе. Положение осложнялось ещё и тем, что Тимуру был виден только один небольшой участок местности, так что пока он ждал, идущие впереди спецы уже успели скрыться в зарослях орешника, и сколь близко они теперь находились, можно было только предполагать.

– Пора, пора, пора! – несколько раз повторил Тимур, наводя прицел на мелькнувшую в глубине леса фигуру, тщательно выцелил и мягко потянул спусковой крючок…

– Командир! – возглас Каюмова подстегнул меня не хуже удара плётки. Мне не было нужды гадать, что может означать этот крик. Ноги сами собой подломились, мышцы бросили навстречу земле, так что выпущенные по мне пули вошли в дерево на уровне высоты груди с небольшим опозданием. Даже моя голова успела опуститься чуть ниже. От чмокающего звука за моей спиной волосы на макушке зажили своей собственной жизнью.

– Чехи! – второе слово, вылетевшее из уст пулемётчика, достигло моих ушей под трескотню выстрелов. Я окончательно упал на землю, опустил предохранитель и скользнул за ближайшее дерево. Кто-то из бойцов уже открыл ответную стрельбу. Справа от меня срубило ветки, я выругался, приподнявшись на локте, заметил, откуда ведётся огонь и, почти не целясь, дал короткую очередь. Справа и слева огрызнулись выстрелами мои бойцы, на какой-то миг стрельба со стороны противника стихла, затем с недолётом начали падать ВОГи.

– Гриша! – я постарался докричаться до сержанта контрактной службы Потапова, должного находиться где-то слева от меня.

– На приёме! – сквозь выстрелы услышал я его голос, значит, слышит нормально.

– Работай по второму варианту, по второму! – отсутствие внутригрупповой радиосвязи вынужденно наложило на нас некоторые ограничения, так, для того, чтобы противник не понял отдаваемых команд, пришлось разработать собственный «засекреченный код». Вариант два означал стремительный фланговый обход.

– Принял! – на этот раз голос прозвучал едва слышно, а противник снова огрызнулся очередью. Пули потонули где-то в глубине чащи, мы ответили, окончательно прижимая вражеское охранение к земле. Я мысленно торопил бойцов Потапова. Следовало сбить, уничтожить охранение, прежде чем боевики на базе опомнятся и придут ему на помощь. Тем более что, судя по всему, противостоящих нам боевиков пока было никак не больше двух.

Нажимая спуск, он вдруг понял, что опаздывает, совсем немного, совсем чуть-чуть, но это ничего не меняло – выбранный мишенью русский начал падать, падать сам, без помощи, без воздействия посылаемых в него пуль.

– Шайтан! – взвыв от бессилия, Тимур сместил ствол ниже и снова нажал на спусковой крючок – длинная свинцовая плеть метнулась вслед ускользающему спецу, но вновь запоздала, а вот самому Даудову пришлось прятаться от хлестанувших над головой очередей. Он сжался на дне окопа, один за другим выпустил в направлении противника пять ВОГов, облизнул пересохшие губы, гусиным шагом переместился по окопу и, вновь поднявшись над бруствером, быстро, два раза подряд выстрелил. Автомат щёлкнул опустевшим затвором. В глаза ударили песчинки, выбитые из почвы зелёного бруствера вонзающимися в него пулями. Тимур снова юркнул на дно окопа, трясущимися руками отстегнул магазин, достал новый. Пробившая тело дрожь никак не желала униматься, новый рожок удалось пристегнуть лишь с третьей попытки.

«Где Ильяс? Где остальные?» – вопросил он сам себя, начиная смещаться в дальний конец укрытия. Пули хлестали над головой подобно внезапно хлынувшему дождю.

– Аллах акбар! – вскричал он, но вышло довольно жалко. Досадуя на самого себя за сорвавшийся на фальцет голос, Тимур выпрямился во весь рост и длинно-длинно прошёлся слева направо по всему лесу, никуда конкретно не целясь, лишь стараясь удержать рвущееся из рук оружие, затем вновь отпустился вниз и снова сменил позицию.

Продолжая стрелять, он стал молить бога о помощи. Он стрелял и молил, молил и стрелял, сменяя магазины, меняя позицию, забыв про радиостанцию и не зная о том, что его уже многократно пытались вызвать на связь, что помощник главаря уже трижды тупо орал в эфир, приказывая, требуя отходить, но Тимур его не слышал, не мог слышать. Он не знал и о том, что в конце концов боевики, вслушиваясь в разгорающуюся перестрелку, вручив судьбу Даудова Всевышнему, начали поспешное бегство. А бой продолжался. Тимур присел на дно окопа и приготовился выпустить очередной ВОГ, но в этот момент где-то на краю сознания появилось предчувствие чего-то стороннего, чего-то неправильного и недопустимого. Он начал поворачивать голову, но даже не успел зафиксировать взглядом возникшего на хребте разведчика. Короткая, хлесткая очередь взрезала его голову. Та лопнула как переспелый арбуз, распухая тысячами больших и малых серо-белых и алых брызг. Мир умер, исчез, Тимур, уронив оружие, грузно повалился на стену окопа. Бой для него закончился, выстрелы начали стихать, наступила звонкая тишина.

– Командир, косяк! – из-за кустов вынырнул неугомонный Тулин. Нутро сжало от нехорошего предчувствия. Впрочем, тут же подумалось: «косяк» – это не то слово, которым можно определять потери среди личного состава. Подумалось и немного отлегло.

– Чего у тебя опять? – если это снова Баринов, то оторву бошку, точно.

– Там это… чех, – мой всегда уверенный в себе зам запнулся… Неужели гад удрал? Нет, невероятно, ладно Баринов, но Степан…

– И что? – с деланным спокойствием поинтересовался я, хотя внутри всё буквально клокотало в ожидании ответа.

– Да чех там… того… – слова находились с большим трудом.

– Да не тяни ты кота за хвост! – всё-таки из себя он меня вывел. – Если чех удрал, так и скажи!

– Да нет, он это… – Степан опять замялся. – Труп…

– Не понял? И кто?

– Что кто? – переспросил Тулин, не уразумев заданного вопроса.

– Кто постарался? – и вглядевшись в непонимающую физиономию старшего сержанта, пояснил: – Кто его шлёпнул? Только не надо заливать, что при попытке к бегству…

При последних словах морда моего заместителя вытянулась.

– Да никто, он сам, то есть свои его… в спину, – теперь настала моя очередь удивлённо вытаращивать глаза. – Как только стрелять начали – он и рванул, я за ним, и тут его кто-то из своих… – И чтобы окончательно расставить точки над i: – Наши не стреляли точно! Я проверял!

– Вот ведь чёрт! – я судорожно сглотнул, не верить своему заму у меня оснований не было, не помню, чтобы он когда-нибудь врал. То, что пленный убит – очень хреново. Но то, что его грохнули свои, всё же лучше, чем если бы при попытке к бегству… Хотя с нашим комбатом не угадаешь. А то, что влетит мне по самое не горюй – можно не сомневаться.

– Веди, показывай! – чего уж теперь, теперь как есть, хорошо, что я не стал докладывать «Центру», что иду к базе, а то бы вообще кранты были. Сейчас хоть какой-то шанс отбрехаться есть.

– Угу, – обречённо прогундел Тулин и, развернувшись, потопал к тыловой тройке. Надо бы ему всё одно лекцию прочитать, мог бы и поближе к чеху в нужный момент оказаться. Не дать ему подставиться, но что уж там, теперь поздно.

Идти долго не пришлось – тыловой разведдозор отстоял от головняка метров не больше ста. Труп с неестественно скрюченными ногами я увидел, не доходя до него метров пятнадцать. Он лежал под деревом, и из-под него на зелёную, примятую при падении траву всё ещё вытекали тёмно-рубиновые капли.

– Баринов, сука, иди сюда! – моё шипение разлилось по окружающему лесу. – Я тебе что, сука, говорил?

– Я, тарищ прапорщик! – вид у снайпера был пришибленнее некуда. – Я его носом ткнул в землю, залёг, а он как вскочит, как метнётся назад! Я – за ним, а он уже падает, думал – споткнулся, гляжу – кровь. – Рассказывал он на удивление складно, видно, долго готовился.

Вот ведь чёрт! Он бы ещё комбату так же живописал, а то вызовет его Шипунов, он дар речи сразу и потеряет. Н-да, следовало бы провести над телом Баринова определённую работу, так сказать, массаж почек и ещё чего несущественного, но с другой стороны, его большой вины в произошедшем вроде как и не было. И вот что самое противное: пуля, прилетевшая в Саидова, была шальной. С позиции пулявшего по нам чеха место, где наш пленник был убит, было сокрыто сплошной стеной кустарника и листвы, возможно, что его вообще убило рикошетной пулей. Вот дела, теперь ничего не попишешь, имеем то, что имеем. Может, комбат сильно гнобить и не станет, не знаю. Но то, что спасибо не скажет – это точно. Иметь на руках «языка» и так бездарно его потерять!

– Ладно, Барин, живи, и вот что – прицел ты свой погнул, когда за чехом метнулся, – глядевший на меня боец сморгнул, не совсем улавливая смысл сказанного. – За корень зацепил, понял?

Наконец-то до Баринова дошло, он кивнул. Хоть тут какая-никакая выгода! Изломать прицел в бою о коренюшку всё же лучше, чем тупо задеть о борт, прыгая с кузова грузовика.

– Труп к базе! – это я скомандовал Тулину уже разворачиваясь чтобы уйти, для меня вопрос с потерей пленного был закрыт.

Вернувшись к головному разведдозору, я в первую очередь подошёл к старшему радисту, всё ещё ждущему моих указаний. Радиостанция его была развёрнута, но не получив моих команд, в связь он не входил – вдоволь наслушавшись замечаний за ересь, несомую в эфир самостоятельно действующими радистами, я заранее ему определил: «В случае вступления в бой сообщение о его начале только по моей команде или после моего выхода из строя и невозможности отдать такую команду». А к моим указаниям радисты привыкли относиться со всем почтением.

– Кашкин, записывай: при выдвижении в район эвакуации обнаружил по координатам Х… У… боевое охранение боевиков. В результате завязавшегося боя, один, хотя нет, пиши, два боевика убиты. При осмотре местности обнаружена база, захвачены один автомат АКМС с ГП–25, четырнадцать выстрелов к РПГ–7, значительное количество подготовленных к применению СВУ, три цинка с патронами пять сорок пять. Материальное имущество, три рюкзака, прочая военная амуниция и обмундирование. Номера и серии боеприпасов перепишешь сам. Понял? С нашей стороны потерь нет, при перестрелке убит ранее захваченный в плен полевой командир Доку Саидов. Это передашь в крайнюю очередь, передашь, и сразу отключишься, уяснил?

– А то! – с видом бывалого заговорщика радист поднялся и потопал изучать номера захваченных гранатомётных выстрелов.

«Так, полдела сделано», – решил я, закончив с радистом. – Теперь осталось собрать старших троек и тщательно их заинструктировать на предмет: «Шли на эвакуацию, знать ничего не знали, натолкнулись на пост охранения, вступили в огневой контакт». Одним словом: «Бой в Крыму, всё в дыму, ничего не видно, ничего не знаю». А то если комбат дознается, что мы шли именно на базу и так бездарно её профукали, да ещё и пленного потеряли – не миновать всей группе неделю щебёнку в карьере добывать. Вот эту последнюю мысль надо потщательнее вдолбить в головы подчинённых, а то появится желание поделиться с другими группами, а кто знает, откуда к Шипунову ушки тянутся?

«И ведь сволочь какая! – это я уже подумал про нашего пленника. – Сначала направил нас прямиком на пост охранения, – а потом ещё и предупредить попытался или даже предупредил? Действительно услышали чехи треск веток или и без того нас увидели? Право, сволочь, и надо же как получилось, свои же грохнули! Блин, жалко! Хотя ни хрена не жалко! В конце концов, так сволочу и надо! Это ещё удачно всё получилось, могло быть и хуже, гораздо хуже! Если бы не Каюмов, стоял бы я сейчас здесь!»

– Командир, комбат на связи! – подле меня появился всё ещё не отошедший от горячки боя Кашкин.

– Вот блин! – как не вовремя! И так настроение ни к чёрту, сейчас ещё и комбат скажет своё «веское». – Я тебе что сказал? Сразу отключиться!

– Дак он… я ещё и передать ничего толком не успел…

– О пленном доложил? – спросил я, предполагая именно это сообщение причиной появления в эфире тарщсча подполковника.

– Доложил… – угрюмо подтвердил мои подозрения наконец-то осознавший свою вину Кашкин.

– А чёрт, пошли! – сейчас комбат мне окончательно настроение испортит, наорёт и отправит досиживать засаду до упора… Однако его первый вопрос меня удивил… в какой-то мере.

– У тебя все целы? – голос Шипунова даже сквозь помехи казался обеспокоенным. – Приём.

– Все, – слегка опешив, ответил я. – Приём.

– Точно? И раненых нет? – короткая заминка. – Даже поцарапанных?

– Вроде нет, – взгляд по сторонам, вдруг я что упустил. – Точно нет.

– Ладно, тогда давай не спеша выдвигайся, – стало понятно, что он имеет в виду эвакуацию. – Трупы не забудь сфотографировать. – «Уже» подумалось мне, а комбат продолжал говорить: – Что ты на минном поле, знаешь?

– Знаю. – И добавил: – Мы аккуратно. – Только сказав это, до меня дошло, почему командир так мягок – определив место эвакуации, он не взглянул на карту или взглянул невнимательно, и теперь наше нахождение чуть не посередине «минки» мнил собственной виной. Вот оно откуда ушки растут.

– Хорошо. – Хотя, что здесь хорошего? – Внимательнее под ноги, не спеши! До связи.

– До связи! – в пустоту ответил я и, отдавая гарнитуру своему радисту, почувствовал в душе сильное облегчение. По-крайней мере, сразу по эвакуации комбат орать на меня не станет, и то хлеб.

– Иванов, Тулина ко мне! – теперь снова требовалось провести рокировку.

– Я сейчас… быстро, – отозвался второй радист, и в то время, пока первый сворачивал радиостанцию, он побежал в тыловую тройку. Не получив от меня никаких указаний, Тулин по-прежнему оставался там.

– Товарищ старший прапорщик, старший сержант Тулин по-вашему…

– Садись! – оборвал я его клоунаду. Степан то ли был до сих пор на меня обижен, то ли и впрямь чувствовал себя виноватым. – Мы на минном поле…

– Знаю, – ответил он, и я вспомнил, что сам показывал ему карту, на которой поверх ламинирования (вопреки всем требованиям секретности) гелиевой ручкой были нанесены условные обозначения.

– Поведёшь группу – будь внимательнее, смотри под ноги, – сказал почти комбатовскими словами. Хотя какими, к чёрту, комбатовскими? Мы все так говорим. А больше можно было ничего не говорить, но не сдержался, – И иди там… короче, сам знаешь.

– Угу, – подтвердил Тулин, начиная оттаивать.

– Начало движения через три минуты, – сидеть на базе и дальше и рассусоливать я не видел смысла, можно было бы, конечно, здесь же и перекусить, но лучше всё же сделать это подальше и от неё и от минного поля.

– Чи, – ровно через три минуты я, заняв своё место в боевом порядке, махнул рукой, отдавая команду двигаться дальше. Бойцы зашевелились, и людская цепь двинулась на северо-запад к ожидающей нас бронированной колонне.

Слава богу, при передвижении к месту эвакуации обошлось без эксцессов. Стальные громадины «Уралов», притулившись на обочине с заглушенными моторами, ждали нашего появления.

– Серёга, как ты лоханулся! – встречавший меня Паламарчук был как всегда галантен. – Поймать бородатого за яйца и упустить! Ха-ха, а комбат рвёт и мечет.

– Представляю, – я не разделял Игоревой жизнерадостности, вполне могло статься, что вместо тёплой баньки мне придётся весь вечер писать отписки и объяснительные.

– Ротный пива и рыбы закупил, – продолжал повествовать Паламарчук, – хотя тебе-то что, ты не пьёшь.

– Зато я ем, и много! – в конце концов, должна же быть у меня какая-то радость в жизни.