Имперский союз. Лента Мёбиуса бесплатное чтение

© Александр Харников, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Автор благодарит за помощь и поддержку Макса Д (он же Road Warrior)

Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.

Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.

Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.

Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Ветхий Завет. Книга Экклесиаста

Лента Мёбиуса – простейшая неориентируемая поверхность, которая является односторонней в трёхмерном пространстве. Её часто называют ещё поверхностью Мёбиуса и относят к непрерывным (топологическим) объектам.

Пролог

– Ну, надо же, каждый раз на этом самом месте! – раздосадованный Антон Воронин махнул рукой и откинулся на спинку компьютерного стула. Кот, сидевший на диване, фыркнул, потянулся и спрыгнул на пол. Хозяин был сердит, и, похоже, ритуальное чесание животика на сегодня откладывалось.

Антон тупо уставился в монитор. Очередная попытка с помощью машины времени отправиться в будущее снова оказалась безуспешной. Сложилось впечатление, что какой-то упругий рукотворный барьер вставал у него на пути и не пускал в день завтрашний. Что-то вроде батута, на котором можно было скакать до бесконечности.

«Видимо, я что-то делаю не так, – подумал он. – Но вот что именно?! А может…»

– А нефиг лезть туда, куда не следует! – неожиданно не лишенным приятности голосом произнес кто-то за его спиной.

Антон резко обернулся, но позади него было пусто. Лишь из коридора обиженно мяукнул кот.

«Ну вот, – обреченно подумал он, – доработался до глюков. Нет, нельзя загонять себя до такой степени. Не зря Андрюха советовал мне начать вести размеренный и здоровый образ жизни, иначе незаметно подкрадется толстая полярная лисичка в компании с симпатичной и игривой белочкой».

– Я сошел с ума, какая досада, – произнес Антон голосом фрекен Бок. – Еще чуть-чуть, и меня увезут в психушку в гости к Наполеонам и Цезарям и прочим Александрам Македонским.

– Все может быть, такой вариант тоже не исключен, – снова словно ниоткуда раздался тот же голос. – Только вам не следует огорчаться. Мой голос вы действительно слышите, в то время как самого меня вы пока не видите.

– Кто вы и что вам нужно? – с досадой воскликнул Антон. – И какого черта вы тут околачиваетесь? Мои кураторы из «конторы» могут устроить вам бледный вид и макаронную походку. Вы их что, не боитесь?

– Для этого им надо для начала меня поймать, – ехидно произнес незнакомец. – А это не так-то просто. А кто я… Думаю, что вам будет приятно узнать, что я ваш коллега.

– Это в каком смысле коллега? – растерянно переспросил Антон. – Вы что, тоже изобрели машину времени?

– Ну, скажем, не лично я изобрел, – ответил голос. – Когда появилась первая, весьма несовершенная машина времени, меня еще не было на свете.

– Так, значит… – Антон был ошеломлен догадкой, мелькнувшей в его голове. – Вы из будущего?!

– Ага, – насмешливо произнес голос, – из него самого. Думаете, что только вам позволено шастать взад-вперед из вашего времени в девятнадцатый век?

– А вы, простите, из какого века будете? – поинтересовался Антон.

– По вашему летосчислению это две тысячи двести… Впрочем, так ли это сейчас важно для вас? Вы наши предки, и мы с уважением смотрим на то, как вы с вашим примитивным уровнем знаний о пространстве и времени делаете первые попытки перемещаться из вашего настоящего в прошлое.

– Так-так-так… – Мысли у Антона разбегались, словно тараканы, которых застигла на кухне хозяйка с тапком в руке. – И что вам, нашим потомкам, надо от ваших предков? Вы хотите поучить нас уму-разуму?

– Нет, что вы! Мы просто хотим вам помочь. Только, скорее, не делом, а словом. Ведь иной раз толковый совет бывает важнее прямой помощи.

– Думаю, что вы знаете о нас всё, – Антон решил взять быка за рога. – А вот мы о вас – ничего. Скажите хотя бы, как мне к вам обращаться? Ведь в вашем будущем остались имена? Или вы теперь откликаетесь на номера, которые вам присваивают при рождении?

– Если это так важно для вас, – вежливо ответил голос, – то можете звать меня Альфредом. В вашем времени это имя не очень распространено, а вот у нас оно весьма популярно. Однако я не буду против, если вы будете употреблять его сокращенный вариант – Фредди.

– Судя по тому, как вы свободно владеете русским языком, вы – русский.

– Во всяком случае, я считаю себя таковым. Хотя у нас, в отличие от вас, меньше внимания обращают на национальность собеседника. Дело в том, что принадлежность человека к той или иной нации вызывает больше этнографический интерес.

– Понятно, – Антон немного помолчал, а потом спросил: – А увидеть вас можно? Хотелось бы знать, как выглядит собеседник.

– Всему свое время. Одно могу вас сказать – внешне вы вряд ли отличите меня от своих друзей и знакомых. Мы не двухголовые и не шестирукие. Разве что ростом чуть повыше.

– Фредди, а можно ли мне сообщить о нашем сегодняшнем разговоре своим друзьям? У меня от них секретов нет…

– Можете. Только я бы не советовал вам рассказывать о нашем контакте людям из девятнадцатого века. Они еще не готовы к таким новостям. Впрочем, чуть попозже это можно будет сделать. А сейчас, как мне кажется, рассказывать им о моем визите будет преждевременно…

– А как мне связываться с вами? Ну, если мне вдруг понадобится познакомить вас кое с кем из моих друзей.

– Я оставлю вам вот это, – на письменном столе Антона что-то брякнуло. – Можете использовать сию вещицу в качестве брелока или кулона. Кнопками мы не пользуемся, так что здесь ничего нажимать не надо. Вам будет достаточно положить его на ладонь и мысленно произнести: «Фредди – нужна помощь». И я тотчас свяжусь с вами.

Антон неожиданно хихикнул. Ему вдруг вспомнилась сценка из фильма «Волшебная лампа Аладдина», где главный герой вызывает всемогущего джинна, сидящего в горшке.

– А пока я прощаюсь с вами, – деликатно произнес человек из будущего. – Был очень рад знакомству…

– Аналогично, – кивнул Антон, внимательно разглядывавший подарок от Фредди. Ничего особенного – кусочек янтаря с мухой внутри на цепочке и с металлическим замочком для крепления. Такие кулончики и брелоки Антон в свое время десятками изготовлял из эпоксидки для своих знакомых. Ему вдруг захотелось сию же минуту попробовать вызвать Фредди, но он решил этого не делать. Надо для начала все хорошенько обдумать. Ведь случай, можно сказать, чрезвычайный, и с кондачка принимать решения не стоит…

Глава 1. Королева в восхищении…

«Война – фигня, главное – маневры!» Эта старая армейская пословица вдруг вспомнилась Шумилину, когда ему сообщили о подходе к Кронштадту яхты «Ройал Джордж» с британской королевой Викторией на борту. И хотя к ее торжественной встрече все уже было готово, Александр еще и еще раз лихорадочно обдумывал, не забыл ли он что-то очень важное. Все-таки многое в дальнейших взаимоотношениях между Британией и Россией зависело от того, как пройдет рандеву императора Николая Павловича с королевой, имя которой позднее войдет в мировую историю.

«Викторианская эпоха» – это пик могущества страны, над владениями которой, как с гордостью говорили подданные королевы Виктории, никогда не заходит солнце.

Конечно, сама она на этом празднике жизни была всего лишь пышной декорацией. А переговоры, в ходе которых две страны должны определиться, кто и где станет диктовать свою волю, будут вести совершенно другие люди. Шумилин знал, что британцев больше всего на свете интересуют таинственные «атланты», с которыми они поначалу попробовали разговаривать с позиции силы. Но, поняв, что сей вариант не сулит им успеха, представители лондонского истеблишмента решили договориться с «атлантами» по-хорошему и разделить с ними сферы влияния.

Впрочем, такая покладистость британцев никого не должна была ввести в заблуждение – эти люди в любой момент могли отказаться от всех заключенных с ними договоров и соглашений, совершив то, за что в приличном обществе бьют канделябрами. Причем бьют долго и больно.

Потому-то Шумилин решил не спускать глаз с англичан, как прибывших в свите королевы, так и тех, кто уже долгое время проживал в Петербурге. От этих ребят можно было ожидать любой гадости. Олег Щукин обещал, что к началу визита он подтянет в Петербург XIX века подкрепление – технических специалистов и просто силовиков, которые держали бы британцев на коротком поводке.

Как бы мы ни относились к королеве Виктории, с ней у нас должно было быть все в полном порядке. Учитывая то, что она находится на сносях (в ноябре она родит сына – будущего короля Эдуарда VII), нашим режиссерам, готовившим красочное шоу встречи высокопоставленной гостьи, пришлось урезать некоторые спецэффекты. От переизбытка впечатлений у королевы мог случиться выкидыш, что было бы совершенно ни к чему.

Для проживания заморских гостей мы подготовили Елагин дворец. Бывшая резиденция императора Александра I, а позднее вдовствующей императрицы Марии Федоровны, могла свободно вместить всех прибывших. К тому же дворец находился на одноименном острове в дельте Невы, откуда на мелкосидящем корабле можно было выйти в Финский залив. Этот момент мы тоже учли. Именно оттуда, со стороны Кронштадта, для гостей должно было состояться нечто феерическое. Как писал «наше всё»:

Впрочем, не будем спешить. Все всё увидят в свое время. И услышат тоже. Музыкальный звукоряд мы уже подготовили. Рихард Вагнер – «Полет валькирий», Джон Уильямс – «Имперский марш» из «Звездных войн», отрывки из «Садко» Николая Римского-Корсакова и еще некоторые хиты, с которыми наши гости из Туманного Альбиона пока незнакомы. Музыка эта прозвучит из мощных динамиков и вгонит в мелкую дрожь британцев.

Черновик сценария с пояснениями мы показали императору Николаю. Тот по достоинству оценил старания наших шоуменов.

– Александр Павлович, я ничего подобного еще не видел! – воскликнул он. – Если все у вас получится, то я уверен, что королева Виктория без всяких сомнений поверит в ваше происхождение от легендарных атлантов.

– Должна поверить. А потом мы поговорим по душам с ней и с ее первым министром Палмерстоном. Извините, ваше величество, но разговор будет вестись с этим человеком с глазу на глаз. Надо дать ему возможность раскрыть полностью планы британского истеблишмента. Естественно, что наша беседа будет записана на видео, после чего вы сможете ознакомиться с предложениями британского премьера. Надеюсь, государь, вы нам доверяете?

Николай возмущенно замахал руками:

– Помилуй Бог, Александр Павлович, о моем недоверии к вам не может быть и речи! Это после всего, что вы сделали для меня, моей семьи и нашей матушки России! Не скрою, мне очень хочется послушать, как вас будет охмурять этот лондонский проходимец. Да-да, именно проходимец! Ведь он едет сюда не для того, чтобы полюбоваться красотами Петербурга или засвидетельствовать мне свое почтение. Намерения у него самые подлейшие – он хочет попробовать уговорить вас переметнуться на их сторону. Это как библейский Сатана, который пытался ввести в искушение алчущего в пустыне Спасителя, обещая превратить камни в хлеба…

– На что Иисус ответил ему, – кивнул Шумилин, – «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих»[1]…

– Именно так, Александр Васильевич, именно так.

– Вот что я скажу вам, Николай Павлович, – Шумилин улыбнулся императору, – этот служитель врага рода людского вряд ли сможет ввести меня в искушение. Ну не продаюсь я. Не на того он напал.

Император улыбнулся в ответ и крепко пожал руку своему другу.

В Русской Америке, в отличие от Петербурга, все торжественные мероприятия уже закончились. Экипажам кораблей и всем, кто прибыл на них из России, совершив почти кругосветное плавание, дали как следует отдохнуть, после чего эскадра разделилась на два отряда и отправилась к местам их будущей дислокации.

Фрегаты «Аврора» и «Паллада» в сопровождении транспортов взяли курс на Петропавловск. На «Авроре» был поднят вымпел генерал-адмирала флота Российского великого князя Константина Николаевича. Прибыв на Камчатку, он ознакомится с состоянием дел в здешних местах, став тем самым первым из Романовых, побывавших на берегу Авачинской бухты. Именно там было решено создать главную базу нового Тихоокеанского флота. Но на это лето по плану, утвержденному еще в Петербурге, планировалась экспедиция к берегам Приморья. Цель ее – исследование залива Петра Великого (чтобы позднее основать там Владивосток) и залива Находка. Места эти были еще дикие, заселенные местными племенами, которые не знали государственности. Надо поспешить и начать их освоение. Иначе здесь могут окопаться британцы, французы или даже американцы, которых потом трудно будет отсюда выселить.

Петропавловск же нуждался в рачительном хозяине, который мог бы превратить сей захудалый городишко в хорошо укрепленный форпост России на Дальнем Востоке. Он хотя и считался столицей Камчатки, но население его едва превышало шесть сотен человек. По совету Шумилина император решил перевести из Охотского порта в Петропавловск Василия Завойко, присвоив ему чин капитан-лейтенанта и пообещав, что в скором времени его ждет должность губернатора Камчатки и адмиральские эполеты. Соответствующие документы были уже подписаны императором, и по прибытии в Петропавловск великий князь Константин должен был их озвучить. На Камчатке какое-то время вместе с великим князем побудет и Александр Христофорович Бенкендорф, по официальной версии – для того, чтобы оказать посильную помощь капитан-лейтенанту Завойко, а реально – для того, чтобы не оказаться в Петербурге в момент визита туда британской королевы. Император решил подстраховаться, дабы этот важный визит не был омрачен каким-нибудь необдуманным поступком со стороны графа. Ведь Бенкендорф считал гостей из Лондона виновными в смерти своей любимой сестры. И потому лучше для всех, если все это время он будет находиться подальше от королевы и ее свиты.

Второй отряд кораблей эскадры адмирала Нахимова должен был прибыть в Ново-Архангельск, где ему следовало поступить в распоряжение свежеиспеченного контр-адмирала и наместника России на Аляске Этолина. Адольф Карлович, воодушевленный повышением в чине и в должности, развил бурную деятельность, убедившись, что в Петербурге ценят и уважают его. К тому времени колоши, разгромленные с помощью «гром-птицы» бледнолицых[2], теперь даже и думать забыли о нападениях на селения и фактории Российско-Американской компании. Колоши теперь взялись за служащих Компании Гудзонова залива, грабя и убивая тех, кто совсем недавно поставлял им оружие для нападения на русских и «огненную воду». Но Этолина взаимоотношения между индейцами и англичанами интересовали мало.

Виктор Сергеев после того, как его гости из Мехико отбыли из крепости Росс, занялся подготовкой к освоению территорий, которые Россия должна была получить в аренду от правительства Мексиканской республики. То, что это вопрос почти решенный, он не сомневался. Местные власти, прикормленные Сергеевым, готовы были не читая подмахнуть любую бумагу. Ну а для тех, кто сидел на высоких постах в Мехико, скоро должны были наступить времена, когда им уже будет не до забытой Богом Калифорнии.

По сообщению, полученному от успешно работавших в Вашингтоне наших разведчиков, стало ясно – со дня на день следует ожидать начала войны между Мексикой и САСШ. Выздоровевший президент Гаррисон окончательно решил начать эту войну, заодно прикарманив и пока еще независимый Техас. А это означало, что Мексика, которая наверняка потерпит поражение от своего северного соседа, станет искать помощи у Российской империи. Понятно, что любая помощь должна быть чем-то оплачена. В данном случае президент Мексики Анастасио Бустаманте просто будет вынужден, не теряя зря драгоценное время, согласиться на передачу в долгосрочную аренду значительных территорий в Верхней Калифорнии.

Разговор об этом состоялся во время визита в крепость Росс сеньора Роберто Эрреро. С российской стороны подпись под договором об аренде поставил граф Бенкендорф (соответствующие полномочия он получил от императора Николая I). И теперь в интересах мексиканской стороны было как можно быстрее его ратифицировать. Лишь в этом случае можно было получить реальную помощь от России.

Как заявил сеньор Эрреро, вряд ли кто в Мексике станет возражать против этого договора, помня о печальной судьбе генерала Санта-Анны, разгромленного американцами при Сан-Хасинто[3]. Да и «Кондитерская война»[4], произошедшая в бытность нынешнего президентства Анастасио Бустаманте, наглядно показала, что армия Мексики не сможет на равных противостоять сильному противнику. А САСШ имели неплохую армию, которая, впрочем, не шла ни в какое сравнение с русской армией.

Отряд полковника Щукина еще не прибыл в крепость Росс. По рации Олег сообщил Сергееву-старшему о том, что экспедиция их закончилась успешно и без потерь. Подробности же он обещал доложить по прибытии. Отдельно Щукин попросил передать большой привет от Шумилина-младшего одной особе с инициалами «ОН». Виктор усмехнулся и покачал головой. Потом, вспомнив о своих взаимоотношениях с доньей Исабель, покраснел и задумался. Надо как-то утрясать и личный вопрос – предчувствия его не обманули, и месяцев через семь он должен был стать отцом. Вот только как теперь сказать об этом сыну? Наверное, Николай поймет его. А если нет?

Виктор задумался, потом вздохнул и покачал головой. Ладно, пусть все происходит, как должно. В конце концов, все, что ни делается в этом мире – все делается к лучшему. А чему быть – тому не миновать…

Королева Виктория стояла на палубе своей яхты и смотрела на медленно приближающиеся форты Кронштадта. Они словно вырастали из серых вод Финского залива. Апрель в этом году выдался относительно солнечный и теплый, хотя в устье Невы еще встречались не успевшие растаять льдины. Виктория, привыкшая к сырости и промозглости Лондона, с удовольствием подставляла свое лицо под лучи весеннего солнца. Она еще не успела превратиться в обрюзгшую и рыхлую бабу и выглядела даже очень привлекательно для мужчин.

К ней сзади тихо приблизился премьер Генри Палмерстон с меховой накидкой в руках.

– Ваше величество, – сказал он, – вам стоит поберечь себя. Эти северные болота, среди которых царь Петр построил новую столицу своей варварской империи, полны болезнетворных миазмов и опасны для здоровья. А вы, ваше величество, должны беречь не только себя, но и будущего наследника британской короны.

– Вы полагаете, милорд, – королева бросила косой взгляд на Палмерстона, – что на этот раз у меня родится мальчик?

– Мне кажется, – прожженный дипломат и сердцеед лучезарно улыбнулся Виктории, – что у вас родится так нужный нашему королевству наследник престола.

– И я так считаю, – Виктория зябко повела плечами под наброшенной на нее накидкой из русских соболей. – А вы не знаете, милорд, наследник русского престола принц Александр встретит меня в Петербурге?

На этот раз уже Палмерстон вздрогнул, словно порыв холодного ветра насквозь продул его. Он хорошо помнил, каким международным скандалом мог закончиться вспыхнувший два года назад любовный роман между королевой и цесаревичем Александром, посетившим Англию во время своего путешествия по странам Европы. Молодая, энергичная и пылкая двадцатилетняя девушка тогда еще не торопилась выходить замуж. Когда премьер-министр, советник и, как поговаривали, любовник Виктории лорд Мельбурн доложил ей о визите цесаревича, королева довольно равнодушно восприняла это известие. Ей не хотелось развлекать заморского принца из государства, с которым у Великобритании на тот момент были весьма сложные взаимоотношения. Но она все же приняла его в Букингемском дворце.

Наследник русского престола с первого взгляда понравился молодой королеве. Она написала в своем дневнике, что цесаревич имеет «высокий рост, изящную комплекцию, голубые глаза, короткий нос и красивый рот с милой улыбкой». Виктория особо отметила, что ее новый знакомый «чрезвычайно приятный собеседник, добродушный, естественный и веселый».

В свою очередь, Александр у себя в дневнике записал, что королева «очень мала ростом, талия нехороша, лицом же дурна, но мило разговаривает». Все могло бы закончиться обычным великосветским флиртом, но вскоре молодые люди ощутили, что их охватили весьма нешуточные страсти. Дамы из окружения королевы с ужасом услыхали от Виктории слова о том, что, если бы Александр попросил ее руки, то она, скорее всего, не отказала бы ему.

Только браки между представителями царственных династий заключаются отнюдь не по любви, а по расчету. И если император Николай Павлович и мог дать согласие на брак своего сына с заморской королевой (у него было еще несколько сыновей, каждый из которых был достоин сменить отца на российском престоле), то британцам меньше всего хотелось бы получить принца-консорта из страны, которая уже давно считалась соперницей Англии. И потому, тепло попрощавшись, королева и цесаревич расстались навсегда. Во всяком случае, так они считали.

Вскоре Виктория вышла замуж за принца Альберта из Саксен-Кобург-Готской династии, а Александр нашел невесту в семействе герцога Гессена Максимилиана. Палмерстон заранее навел справки и узнал, что император Николай, понимая, что встреча бывших влюбленных может закончиться вновь вспыхнувшим романом, от греха подальше отправил своего старшего сына в Гессен, якобы для того, чтобы поближе познакомиться с семьей будущей супруги.

Палмерстон оценил мудрый поступок русского царя и потому постарался деликатно объяснить королеве, что Александра она, скорее всего, в Петербурге не увидит.

– Жаль, очень жаль, – вздохнула Виктория. Похоже, что на нее нахлынули воспоминания о несостоявшемся женихе, отчего настроение у королевы испортилось, и она попросила своего министра проводить ее в каюту.

Вернувшись снова на палубу, Палмерстон стал внимательно рассматривать громады укреплений крепости, прикрывавшей с моря столицу столь ненавистной истинному британцу империи.

«„Ceterum censeo Carthaginem delendam esse“»[5], – подумал Палмерстон. Как и Катон-старший, Палмерстон считал, что само существование варварской России служит непреодолимым препятствием для Британии в ее попытке добиться мирового господства. И сейчас он направлялся в эту дикую и огромную страну, чтобы попытаться помешать ей разрушить без остатка весь цивилизованный мир, к которому Россия, по его мнению, не принадлежала.

Все заботы по встрече британской королевы и обеспечение ее безопасности свалились на плечи майора Соколова и подполковника Гаврилова. Олег Щукин находился в командировке в Северной Америке, и потому заниматься оперативной работой пришлось двум представителям спецслужб – Российской империи и России из будущего.

Работа, в общем, была рутинная, и суть ее заключалась в том, чтобы оградить Викторию и ее свиту «от всяческих ей не нужных встреч». Теракты против королевы не предполагались, потому присмотр за ней будет щадящим. Лишь бы английские «секьюрити» под ногами не болтались и не мешали. Что было вполне вероятно. Император, которому майор Соколов доложил свои соображения на сей счет, заявил, что особо церемониться с британцами не стоит.

– Тут им не Индия, и мы им не запуганные индусы. Так что пусть свой гонор они держат при себе, – сказал Николай. – Мы встретим гостей доброжелательно, но без подобострастия.

Исходя из указаний царя, был составлен документ с инструкциями, которые следовало соблюдать всем лицам, задействованным в мероприятиях по охране Виктории. Было сразу решено, что заморским гостям покажут лишь то, что сочтут нужным хозяева. А излишне любопытным могут и прищемить нос.

Английский фрегат, который сопровождал королевскую яхту «Ройал Джордж», вежливо попросили остаться в Кронштадте. Мол, в Санкт-Петербурге царственной гостье ничто не грозит, а вот боевой корабль может сесть на мель в мелководной Невской губе. При неблагоприятных погодных условиях он имеет шанс получить серьезные повреждения корпуса. А такие условия в устье Невы сейчас были вполне вероятны – лед на реке еще не сошел до конца, и льдины могли повредить корпус боевого корабля. Яхту же королевы русские моряки обещали со всем бережением довести до причала на Елагином острове.

Виконт Палмерстон, получив подобное разъяснение, пререкаться не стал, помня, что не стоит начинать судьбоносный визит в русскую столицу со споров и скандалов с этими упрямыми русскими.

В конце концов, он собирался изображать голубя мира с лавровой веткой в клювике, а не рычащего и скалящего зубы льва. Палмерстон знал, что русский император по натуре своей рыцарь и не позволит чего-либо дурного в отношении юной королевы.

Подполковник Гаврилов помогал своему коллеге советами, но главной задачей для себя считал установку в залах и комнатах Елагина дворца, отведенных под размещение британской делегации, соответствующей аппаратуры. Англичане сами попросили установить девайсы, изготовленные технически продвинутыми «атлантами». Но сотрудникам управления «Х» совсем не хотелось, чтобы реальные спецсредства из XXI века попали в руки британцев.

Поэтому, по предложению полковника Щукина и Александра Шумилина были изготовлены некие «чудо-приборы», которые внешне выглядели вполне загадочно для непосвященных. Время от времени они таинственно попискивали и жужжали, а на корпусе их были изображены каббалистические письмена, кои должны подтвердить британцам «атлантическое происхождение» этих приборов. На всякий случай – если вдруг не в меру любопытным гостям захочется поближе познакомиться с изделиями «атлантов» – эти «обманки» были снабжены датчиками, передающими сигнал на другой прибор, который сообщит сотруднику управления «Х» о том, что любопытство англичан зашло слишком далеко.

Настоящую же видеоаппаратуру и скрытые микрофоны тщательно замаскировали. Рядом с Елагиным дворцом, который напоминал итальянскую загородную виллу, в одном из парковых павильонов расположился штаб и пульт, куда должна была стекаться вся информация о происходящем во дворце. Вход посторонних туда уже сейчас был категорически воспрещен. Ну а по прибытии британских гостей Елагин остров окажется полностью изолированным от Петербурга. С севера его омывала Большая Невка, с юга и юго-востока – Средняя Невка, отделявшая Елагин остров от Крестовского и Каменного островов. На западе же он узким мысом выдавался в Финский залив.

Показывая майору Соколову план и фотографии острова и дворца, подполковник Гаврилов неожиданно рассмеялся.

– Дмитрий Григорьевич, – спросил он у майора, – помните, я на днях показывал довольно любопытный фильм, поставленный по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Соколов кивнул. Действительно, он посмотрел этот фильм, но, сказать по чести, он ему не понравился. Во-первых, майору не совсем была понятна жизнь людей в первой четверти XX века. К тому же, как у человека верующего, трактовка господином Булгаковым Евангелия вызвала у Дмитрия протест. Впрочем, он терпеливо досмотрел фильм, решив про себя, что повторно он его смотреть, скорее всего, не будет.

– А почему вы, Владимир Николаевич, спросили меня об этом фильме? – поинтересовался майор. – Разве он имеет какое-то отношение к тому, о чем мы сегодня разговариваем?

– Имеет, причем самое непосредственное, – улыбнулся Гаврилов. – Помните психиатрическую клинику профессора Стравинского, где находились на излечении поэт Иван Бездомный и Мастер? Так вот, эти сцены снимались в Елагином дворце.

– То-то этот дом скорби мне показался знакомым, – покачал головой Соколов. – Ну, что ж, пусть он побудет какое-то время убежищем для наших британских гостей. У них тоже не все в порядке с мозгами, так что им там самое место…

Антон Воронин тем временем продолжал колдовать над своим изобретением. Ему удалось уже многое сделать. К примеру, через портал можно было теперь перебрасывать из прошлого в будущее и наоборот крупногабаритные грузы. Причем не только фиксированно из точки «А» в точку «Б», а в любое место по желанию оператора машины времени. Это не только сильно упростило доставку всего необходимого, но и позволило перебрасывать в Русскую Америку людей, пожелавших обосноваться на Аляске или в Калифорнии.

Только Виктор Сергеев попросил не спешить с «массовым пассажиропотоком», потому что людям семейным в новом для них месте обитания надо было построить не временные, а постоянные жилища, распланировать участки, на которых они распашут поля и высадят фруктовые деревья. Все надо делать по уму и не спешить, ибо, как говорил Сергеев: «Спешка нужна лишь в двух случаях – при ловле блох и при поносе».

Антон все прекрасно понимал и не совал свой нос в дела, в которых он разбирался плохо. А вот дальнейшее совершенствование машины времени – это то, на что ему не было жалко ни времени, ни сил.

Его заинтересовал такой вопрос: а почему изначально получилось, что изобретенная им конструкция соединила наше время с 1840 годом? Почему не с 1940-м или не с 1740-м? Толкового объяснения этому феномену он так и не нашел. Можно было лишь предполагать, что существовал какой-то пробой во времени, на который он случайно наткнулся. Но значит ли это, что не существует других таких же межвременных пробоев? И что при соответствующей настройке можно попасть в другие времена?

Пока все это были лишь теоретические выкладки. Антон хотел было проверить их на практике, но побаивался, что можно сбить настройку межвременного канала в XIX век и лишиться уже установленных контактов с людьми из прошлого. Это не говоря о том, что люди из XXI века, находящиеся в прошлом в «служебной командировке», останутся там навечно.

А вот можно ли попасть в будущее? По расчетам Антона получалось, что подобное могло произойти вполне реально. Но тут возникала масса вопросов. И самый главный из них – какое оно, будущее? По мнению оптимистов, будущее должно быть прекрасным и светлым. Ведь потомки наши должны быть умнее нас. Они вполне могли победить доселе неизлечимые болезни, путешествовать на удивительных космических аппаратах к другим звездным системам, словом, построить общество, в котором не было бы войн, болезней и горя.

Пессимисты, к числу которых Антон причислял и себя, наоборот, считали, что, с учетом тенденций развития земной цивилизации, ее в далеком будущем не ждет ничего хорошего. Государства и народы будут по-прежнему воевать между собой, голодный Юг будет ломиться на сытый Север, погрязший в извращениях и идиотизме. Именно поэтому-то Антон с большой осторожностью работал над перенастройкой канала машины времени для попытки заглянуть в далекое будущее. К тому же во время своих первых пробных попыток проникнуть туда, аппарат словно натыкался на некую упругую стену. Она мягко, можно сказать, даже вежливо возвращала не в меру любопытного изобретателя назад. Была ли эта стена рукотворной, или она имела природное происхождение, Антон так и не понял. Но сей феномен дал ему пищу для размышлений.

Для того чтобы обсудить все это с человеком, который, как и он, стоял у истоков межвременных переходов, Антон пригласил на приватную беседу своего старого коллегу Юру Тихонова. Тот окончательно перешел на работу в Управление «Х», где возглавил отдел по обслуживанию машин времени. Работы у него было навалом, и потому друзья виделись нечасто.

Юра с интересом выслушал Антона, пожал плечами, но не смог толком ответить на его вопросы. Похоже, что он и не пытался заглянуть так далеко за горизонт. Его интересовали больше чисто практические дела, коих накопилось много. К тому же, как человека, увлекающегося русской историей, Тихонова больше интересовало прошлое, а не будущее.

Любимым его временем было царствование императрицы Елизаветы Петровны, и между делом он пытался рассчитать параметры экспериментальной установки, с помощью которой можно было бы попасть во вторую половину XVIII века – ведь именно тогда в нашей истории происходили такие интереснейшие события, как Семилетняя война и начало колонизации Русской Америки.

Что же касается будущего, то Тихонов считал попытки попасть туда пока несвоевременными и потому без особого энтузиазма выслушал предложение своего друга совместными усилиями попробовать подобрать ключик к грядущим векам.

Антону ничего не оставалось, как отложить свою идею найти канал, который приведет его в будущее. Как говорится – всему свое время. Видимо, оно еще не подошло. Но его интуиция подсказывала, что у настоящего существует некая связь с будущим. Вот только с каким? Вмешательство людей из XXI века в дела XIX века изменили многое в истории. А не отразится ли случившееся на том, что должно было произойти в настоящем? Ведь люди из прошлого побывали в их времени и, вполне вероятно, внесли некоторые коррективы в развитие событий в XXI веке. Вспомнилась растоптанная бабочка из рассказа «И грянул гром» Рэя Брэдбери. Может быть, люди из прошлого уже успели раздавить не одну такую бабочку, и их история пошла совсем не тем путем, каким она должна идти?

Антон ломал голову, но так ничего не мог придумать. Лишь однажды ему почудилось, что за спиной у него кто-то тихонечко захихикал. Но мало ли что могло почудиться человеку, который и днем и ночью пытается решить проблемы вселенского масштаба…

После завершения похода на Хиву Владимир Даль откровенно заскучал. Войска генерала Перовского до икоты и холодного пота напугали азиатских деспотов, которые теперь пачками слали свои делегации в Оренбург и изображали полную покорность наместнику Ак-Падишаха. Разодетые в парчу и бархат вельможи бухались на колени перед Перовским и униженно молили пощадить их. При этом они хитро поглядывали на грозного русского генерала, пытаясь понять, подействуют ли их мольбы и причитания на того, кто смешал с песком пустыни доселе непобедимую хивинскую конницу. Рустем-хаджи посмеивался, называя поведение посланцев Хивы и Бухары постановкой «в позу ку». Что он имел в виду, произнося это, и что это за поза такая, почтенный Рустем-хаджи Далю не пояснил.

Но оружие складывать и почивать на лаврах пока было преждевременно. «Большая игра» походом на Хиву еще не закончилась. Англичане продолжали втихаря науськивать вождей кочевых разбойничьих племен на русские селения и караваны. Даже прибытие с дружеским визитом в Санкт-Петербург британской королевы Виктории не остановило работу спецслужб островитян. Даль продолжал внимательно наблюдать за пандитами[6], которые в составе восточных торговых караванов пытались пробраться в зону влияния России. А почтенный Рустем-ходжа с помощью своих силовиков обезвреживал этих самых пандитов, пополняя скорбный список британских шпионов, безвременно сгинувших в «кровавых застенках русского царя». Учитывая, что при их поимке использовались некоторые технические устройства из будущего, все больше и больше британских «рыцарей плаща и кинжала» под конвоем отправлялись в далекую Сибирь.

Довольно занятный диалог завязался у графа Перовского с афганцами, которые активно воевали с вторгшимися в их страну англичанами. Бывший эмир Дост Мухаммед готовился свергнуть с трона в Кабуле своего младшего брата Шах Шурджа, который считался послушной марионеткой британцев. Дост Мухаммед рассчитывал на поддержку Российской империи. Император Николай долго колебался перед тем, как решить – передать оружие бывшему эмиру или нет. Шах Шурджа, хоть и английская марионетка, но все же правящий монарх. И негоже царю вооружать мятежников.

А вот граф Перовский, наоборот, считал, что оружие Дост Мухамеду предоставить следует. Ведь разгром англичан в Афганистане будет только на руку России. Шумилин в данном случае был скорее на стороне Перовского, чем императора, однако он считал, что русскую помощь афганцам не следует афишировать и все надо сделать тайно. Как именно, Перовскому и должен был конкретно разъяснить капитан Султанов. В XXI веке соответствующие службы неплохо знали способы переброски вооружения тому, кто в нем нуждался, причем найти потом того, кто именно это оружие продал, было весьма затруднительно.

В общем, Владимиру Далю и Рустему Султанову в Оренбурге скучать не приходилось. «Большая игра» шла своим чередом, и англичане, несмотря на красивые слова виконта Палмерстона, которые он собирался произнести в Петербурге во время визита королевы, отнюдь не собирались уступать «русским варварам». Но и русские, в свою очередь, не желали, чтобы шайки кочевых разбойников, как и прежде, арканили людей у самых стен Оренбурга и продавали их на невольничьих рынках. Главная схватка за власть в Средней Азии была еще впереди.

Немного легче в Оренбурге стало дышать после того, как его покинул генерал Леонтий Дубельт. Императору изрядно поднадоела его подозрительная возня с иностранцами. В конце концов, Николай решил отправить окончательно скомпрометировавшего себя жандарма в отставку. При этом Дубельту откровенно намекнули, что его постоянное проживание в Петербурге нежелательно. Тот правильно все понял и укатил в имение своей супруги в Тверскую губернию.

Но агентура Дубельта осталась. По совету Рустема-хаджи, ее не стали трогать. Пока не стали. За агентами было установлено тщательное наблюдение. Они стали чем-то вроде маячка, на который слетались те, кто прибывал в Оренбург из-за кордона. Ну а далее начиналась обычная рутинная оперативная работа по установлению целей и задач британских агентов.

Генерал Перовский тем временем создал летучие казачьи отряды по борьбе с разбойничьими шайками, которые грабили торговые караваны и уводили в полон людей. При этом отряды эти использовали некоторые девайсы из будущего: рации, коптеры и пулеметы «Печенег». Казачкам удалось изрядно подсократить количество «романтиков с большой дороги». Как следствие – оживилась торговля, купцы с выгодой для себя стали сбывать свой товар, а цены на этот товар значительно снизились.

Русские ткани и изделия из железа теперь можно было купить на рынках многих азиатских городов. Стоили они гораздо меньше, чем подобные же товары, которые предлагали английские купцы, из-за чего последние стали нести немалые убытки. Все в этом мире оказалось взаимосвязано – удача одного становилась неудачей для другого.

Британцы привыкли быть первыми везде. Но, как оказалось, и другие имели полное право претендовать на первенство в этом мире. Эта истина стала горькой пилюлей для английских негоциантов. А посему, зная нравы джентльменов из Туманного Альбиона, следовало ждать очередной пакости. Какой именно, Перовский и Султанов пока еще не знали и потому с тройным старанием продолжали разведывательную работу, отправляя своих агентов в кочевья воинственных племен…

Английской королеве понравился дворец, который любезно предоставил ей русский император. Как объяснил ей служитель дворца, построен он был в начале XIX века для императрицы Марии Федоровны, вдовы императора Павла I и матери покойного царя Александра I, а также ныне здравствующего русского монарха. После ее смерти дворец сделали запасной царской резиденцией.

Дворец был просторным – в нем свободно разместилась королева со своей свитой и дипломаты, прибывшие на переговоры с «атлантами». Трехэтажный главный корпус был увенчан куполом, рядом с ним имелось три дополнительных павильона, а также Оранжерея, Кухонный и Конюшенный корпуса.

Викторию восхитил Овальный зал дворца высотой в два этажа, украшенный кариатидами и ионическими полуколоннами. Купол зала был расписан причудливым орнаментом, а стены большинства помещений дворца облицованы искусственным мрамором (так называемым стюком). В одной из комнат был использован стюк чисто-белого цвета, внешне очень похожий на фарфор, из-за чего эту комнату назвали Фарфоровым кабинетом. Королева решила поселиться именно в этой комнате. Мраморные стены других помещений искусные художники расписали цветами, орнаментами и сценами из античной мифологии, а на потолках изобразили группы резвящихся жизнерадостных купидонов.

По обе стороны от зала на первом этаже располагались Голубая и Малиновая гостиные, названные так в соответствии с цветом драпировки. Через Малиновую гостиную был проход в Столовую залу, оформленную светло-желтым искусственным мрамором, пилястрами и зеркалами. Из Голубой гостиной можно было попасть в Фарфоровый кабинет, который был отведен королеве Виктории. За кабинетом располагались опочивальня и туалетная.

Особенно восхитили юную королеву двери на первом этаже Елагина дворца, оформлением которых занимался знаменитый архитектор Росси. Каждую из двух десятков дверей можно смело назвать настоящим произведением искусства: они были облицованы ценными породами дерева с тонкой позолоченной резьбой. Дверь кабинета на втором этаже, в котором обычно останавливался император Александр I, была отделана украшениями из бронзы. За изысканное и совершенное оформление дверей, декор которых не повторялся, Елагин дворец часто называли «дворцом дверей».

В конце XVIII века на Елагином острове был разбит английский парк с каналами, прудами и гротами. Для прогулок по парку выстроили изящные мостики и беседки. Перед дворцом тянулся широкий Масляный луг, на котором в Масленицу устраивали катание на санях.

В 1818 году по указу Александра I началась перестройка дворцового комплекса. Архитектор Росси преобразил весь остров. Были построены новые служебные корпуса, летние павильоны, пристани. Все это обошлось российской казне в немалую сумму – стоимость работ составила 1588 тысяч рублей.

Королева, которую встретил на пристани Елагина острова сам император Николай, по совету виконта Палмерстона решила не торопить события и не спеша обосноваться в предоставленной ей резиденции. Люди виконта тем временем должны были провести рекогносцировку, повидаться с представителями столичного бомонда, которые с пониманием относились к британцам и политике, проводимой правительством королевы Виктории. Помня о зорком оке III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, все приватные встречи следовало проводить тайно. Об этом должен был озаботиться Майкл Робинс, который уже имел удовольствие познакомиться с майором Соколовым. Он заранее прибыл в Санкт-Петербург и провел с русскими предварительный инструктаж по поводу безопасности королевы и сопровождающих ее лиц.

Хозяева сразу же поставили условие – британцы могут делать все, что им заблагорассудится во дворце и отведенных для них помещениях. Им также будет дозволено гулять по парку, но при этом запрещалось без соответствующего разрешения покидать территорию Елагина острова и подходить к помещению, в котором расположится штаб и караульное помещение для русских.

– Запомните, мистер Робинс, – сказал майор Соколов. – Требования караульных должны выполняться беспрекословно. Не надо вам объяснять, что наши люди лучше подготовлены, чем ваши. К тому же руководить охраной королевы будут те, кого вы называете «атлантами».

Услышав последнюю фразу майора, Робинс насторожился. Ведь контакт с непонятными людьми, взявшимися неизвестно откуда, – это одна из основных целей, ради которых виконт Палмерстон покинул Лондон и отправился в Петербург.

– Скажите, майор, – спросил он, – а мои люди будут снабжены техническими устройствами «атлантов»? Мы уже говорили с вами об этом, но вы так и не сообщили мне о своем решении.

– А зачем они вам, эти устройства? – вопросом на вопрос ответил Соколов. – Вы ведь все равно не умеете с ними обращаться. Времени же для того, чтобы обучить ваших людей, практически не осталось. Впрочем, кое-какие вещи, необходимые для охраны королевы, мы вам, возможно, и дадим.

По прибытии Виктории и Палмерстона русские действительно установили небольшую черную коробочку из неизвестного материала с красной кнопкой в прихожей королевы. Как объяснил хмурый и неразговорчивый человек в пятнистой униформе – Робинсу один из его агентов успел шепнуть, что так обычно одеваются «атланты», – на кнопку следует нажать лишь тогда, когда жизнь королевы окажется в опасности. К дворцу будут немедленно высланы вооруженные караульные, которые знают, как им следует поступать в таких случаях.

Робинс, естественно, в первый же вечер нажал на красную кнопку и стал ждать, что вслед за этим произойдет. То, что произошло, весьма удивило его и чуть не довело до апоплексического удара виконта Палмерстона.

Через пару минут к входу во дворец примчалась самодвижущаяся повозка, в которой сидели трое вооруженных до зубов «атлантов». Лица их были закрыты масками, на головах красовались сферические шлемы, обтянутые пятнистым материалом, а в руке старшего была небольшая продолговатая коробочка, из которой раздавался человеческий голос.

Выпрыгнув из своей повозки, «атланты» взяли наизготовку оружие. Старший бросился к двери и лихо сшиб на землю обомлевшего от изумления британского стражника. Наступив ему коленом на спину, «атлант» на довольно приличном английском языке спросил у перепуганного бодигарда, что произошло во дворце и почему была нажата кнопка тревоги.

Так и не дождавшись внятного ответа, «атланты» вошли во дворец и стали двигаться к покоям королевы, под угрозой применения оружия укладывая на пол всех встречных мужчин.

Мистер Робинс, не ожидавший подобного развития событий, поспешил к старшему «атлантов» и успокоил его, сообщив, что во дворце все в порядке, королева в безопасности, а кнопку случайно нажала одна придворная дама. Процедив сквозь зубы неприличное английское слово, пришельцы покинули дворец, уселись в свою повозку и уехали. Больше желающих проверять их бдительность не оказалось.

Таояте-Дута внимательно выслушал посланца родственного племени лакота и задумался. Когда-то давно его дед Четан Вахува Мани, «Ястреб, который охотится пешком», великий вождь племени мдевакантон народа дакота, посадил его к себе на колени и заговорил:

– Внук мой, когда-нибудь и тебе доведется стать великим вождем нашего племени. Да, это большая честь, но и огромная ответственность. Но ты всегда сможешь опираться на опыт твоих предков, как и я во многом следую заветам моего отца и моего деда. И главное, что я понял из их примера, это то, что белым людям нельзя доверять, ни французам, ни англичанам, ни тем более американцам.

– А другим индейцам?

– И им не всегда – многие из них наши злейшие враги. Даже с другими племенами нашего народа у нас порой случаются войны. Тем не менее, если вождь другого племени что-либо тебе пообещает, он почти всегда выполнит свое обещание.

Одиннадцать лет назад в их стойбище прибыли американские офицеры, и они потребовали самые их лучшие охотничьи угодья. Но они пообещали, что оставшиеся земли навсегда останутся домом племени мдевакантон и поклялись именем своего великого вождя, которого звали Эндрю Джексон. Тем не менее через три года повозки поселенцев появились и на других землях, когда великий вождь Вакинъятанка поехал к ним, чтобы напомнить о договоре, его попросту убили у Озера Духов. Тогда-то Таояте-Дута стал вождем племени. Но он понял, что его дед был абсолютно прав – что бы белые люди ни обещали, они обязательно обманут.

А теперь их братья рассказали им про других белых людей, каких-то русских, которым якобы ничего не нужно и которые хотят защитить его народ только потому, что они-де за справедливость. Он сначала сказал посланцу, что не верит белым, на что тот ему рассказал, что именно эти белые спасли их племя от полного уничтожения. И только тогда он решил, что нужно спросить у великого Вакан-Танки – так именовался самый главный дух у дакота и лакота. О чем он и сообщил посланцу.

В тот же вечер он велел растопить себе инупи[7]. Именно в ней можно было связаться с Вакан-Танкой и узнать его волю. При этом инупи представляет собой тело Великого Духа. Его округлая форма олицетворяет мир как целое, пар – видимый образ Великого Духа, совершающий очистительную и духовную трансформацию. Выйти на белый свет из этого темного помещения означает оставить позади все нечистое.

Обыкновенно ритуал проводил один из шаманов, но вождь племени также имел на это право. И Таояте-Дута зажег священный огонь у входа в инупи, которая состояла из каркаса, сплетенного из ивовых веток и покрытого шкурами «татанка», как дакота именовали бизонов, спел необходимые в таком случае песни, станцевал лунный танец и уселся на земляной пол, скрестив ноги.

Неожиданно рядом с собой он увидел невысокого индейца, который явно не принадлежал к его племени – у него была более коричневая кожа, более грубые черты лица, волосы уложены совсем по-другому. Незнакомец чуть поклонился, прижав сложенные руки к сердцу, и сказал ему на совершенно незнакомом языке, который Таояте-Дута, к своему великому удивлению, понимал:

– Здравствуй, о вождь. Меня зовут Орлиный Коготь, я вождь индейцев помо, живущих далеко на закате, на самой кромке Великой воды, которая омывает мир. Или так мы думали до недавнего времени.

Таояте-Дута не показал своего удивления, также прижал руки к груди (но так, как это делают дакота) и приветливо ответил:

– Здравствуй и ты, Орлиный Коготь. Меня зовут Таояте-Дута, что означает «Его алая нация», а бледнолицые именуют меня почему-то «Маленькой вороной». Добро пожаловать в наше стойбище и в нашу инупи! Будь моим гостем, а после мы с тобой вместе поедим мясо молодого бизона, которого мои воины добыли вчера.

– Я бы рад потрапезничать с тобой, о вождь, но тело мое находится в нашей инупи, в многих лунах пути отсюда. Но если мы когда-нибудь встретимся лично, я буду рад откушать с тобой твоего бизона, либо нашей оленины с желудями. Но меня к тебе послал Великий дух, коего вы называете Вакан-Танка, другие, живущие далеко на востоке – Кичи-Маниту, а мы – Гуксу. И он мне повелел рассказать тебе про наш народ и про белых людей, именуемых русскими.

– Мой друг, я не доверяю белым людям. Ни французам, ни англичанам, ни американцам. Хотя больше всех, конечно, именно американцам.

– С этим я согласен, но позволь мне рассказать тебе о том, что произошло в землях, где обитает мой народ. Первые бледнолицые, пришедшие сюда, называли себя испанцами. Поселились они в основном на территории других племен – мивоков, чумашей и других. Они заставляли многих индейцев работать, а также переходить в их веру, но обыкновенно их не убивали. Иногда здесь появляются американцы. Когда их мало, они торгуют с нашим народом, но когда их становится много, они или превращают народы в рабов, или попросту их истребляют. Ты прав, они – самые худшие из бледнолицых.

Но около тридцати лет назад в земли, где живем мы, пришли русские. И они оказались совсем другими. Они возделывают землю, охотятся на зверя, ловят рыбу – но они заботятся и о нас. Если у нас не хватает еды, они нас кормят. Если наши люди болеют, они их лечат, и многие, кто раньше бы попросту умер, теперь живы и здоровы. Наши дети учатся в школах, где многое преподается на нашем языке; а для того, чтобы мы могли не только говорить, но и писать на нем, они создали для нас алфавит. Да, они прислали и своих шаманов, но в их городе Россе служит в их храме священник – так называются их шаманы, – который не белый, а похож на нас, и русские целуют ему руку. А еще он учит некоторых из тех, кто принял их веру, чтобы и они стали их шаманами. И никого насильно не заставляют переходить в их веру, хотя уже очень многие стали хоть иногда, но ходить в их храм.

Таояте-Дута задумался.

– Так, значит, ты считаешь, что русским можно доверять?

– У нас получилось. То же я слышал от нашего священника и про земли, откуда он родом, – туда тоже когда-то пришли русские, и люди стали жить лучше.

– Мне передал мой брат, один из вождей родственного нам народа лакота, что он считает, что русским можно доверять. И что русские их защитили. Я ему не верил – белые всегда приходят за своей выгодой.

– Ты знаешь, брат мой, я не скажу, что они не любят золота – конечно, все белые люди его любят. Но это для них не главное. Я говорил об этом с их священником, и он мне сказал, что для русских важнее всего справедливость. А еще для них важно, чтобы все подданные русского царя жили как можно лучше. И этим они отличаются от всех остальных… Ладно, брат мой, мне пора. Надеюсь, что мы с тобой встретимся и разделим трапезу. А пока прощай.

И Орлиный Коготь поклонился, сложив руки на сердце, и растворился в воздухе. А Таояте-Дута вздохнул и запел песню, которую положено петь перед выходом из инупи, после чего затушил костер.

На следующее утро он вызвал к себе посланника лакота и сказал ему:

– Передай моему брату и своему вождю, что я благодарю его за его весточку. Пусть он передаст русским, что я с радостью и с благодарностью приму от них помощь. И если кто-нибудь из них наведается в наше стойбище, мы его примем, как дорогого гостя.

И вот наступил день, которого так ждали британцы. Точнее, вечер, так как по замыслу Шумилина и его команды, шоу для королевы следовало показать тогда, когда уже совсем стемнеет. Ведь лазеры и прочие световые эффекты лучше всего сработают тогда, когда на Елагин остров опустится ночная мгла. Лишь в этом случае королева Виктория может получить максимум впечатлений.

Правда, виконт Палмерстон встретился лицом к лицу с Шумилиным на день раньше. И произошло это в Большом Каменном театре[8], куда император Николай пригласил виконта и королеву.

Давали оперу «Жизнь за царя». Премьера ее состоялась четыре года назад, и она была принята с восторгом столичной публикой. Партию Ивана Сусанина исполнял знаменитый русский бас Осип Петров. А партию Богдана Собинина, ополченца и жениха дочери Сусанина Антониды – тенор Лев Леонов, чьим отцом был известный пианист и композитор англичанин Джон Фильд. Об этом Николай не преминул сказать королеве. Виктория заулыбалась и обещала прислать молодому тенору памятный подарок.

В театре император и его высокие гости расположились в Царской ложе. Александр Шумилин же с подполковником Гавриловым разместились в ложе для обычных зрителей. Они делали вид, что не замечают любопытных взглядов, которые время от времени бросали на них британцы. Ведь, кроме мистера Робинса, больше никто из них не имел чести беседовать с «атлантами».

Здесь же, в театре, во время антракта произошла первая встреча виконта Палмерстона с Александром Шумилиным. Она напоминала встречу бойцов смешанных единоборств, точнее, пресловутую «дуэль взглядов». Понятно, что в отличие от татуированных противников, ни виконт, ни Александр не рычали друг на друга, не скрежетали зубами, не бормотали ругательства, не делали неприличные жесты. Но взгляды, которыми они обменялись, красноречиво показали, что дальнейшее их общение станет поединком, в котором каждый из участников будет до конца защищать свою команду.

Внешне же все выглядело вполне пристойно.

– Хау а ю, мистер Палмерстон? – вежливо произнес Шумилин.

– Вери вэлл, мистер Шумилин, – буркнул Палмерстон.

На сем обмен любезностями был закончен.

Настоящая же «картина маслом» началась вечером следующего дня, когда, как пошутил подполковник Гаврилов, «атланты» должны были показать «товар лицом» гордым обитателям Туманного Альбиона.

Уже начало смеркаться, когда королева и ее свита вышли из Елагина дворца и направились в сторону заходящего солнца, на мысок, вдававшийся в Финский залив.

Виктория зябко куталась в меховую накидку. Апрельские вечера в Петербурге были холодными, и даже те, кто привык вполне комфортно чувствовать себя в сыром и промозглом лондонском климате, зябли и растирали замерзшие ладони.

Неожиданно росшие вдоль дорожки деревья озарились чудесным мерцающим светом. Откуда-то зазвучала незнакомая чудесная музыка, а огоньки на ветках деревьев, похожие на светлячков, стали переливаться и менять цвет в такт этой музыке.

Потом с небес (во всяком случае, так показалось англичанам) раздался странный и глухой рокот, от которого всем присутствовавшим стало не по себе. Звук, доносившийся до них, напоминал рычание голодного льва. А снизу, чуть ли не из серых вод Финского залива, в небо неожиданно ударили пучки яркого света. Они забегали, перекрещиваясь, и снова разбегаясь в разные стороны. Казалось, что разноцветные молнии, повинуясь невидимой силе, мечутся над головами испуганных британцев.

Рокот в небе неожиданно оборвался. Огоньки на деревьях замерцали и погасли, музыка замолкла. Лишь глухой рев продолжал, как и прежде, доноситься с небес.

Немного погодя загрохотали барабаны. От их ударов у британцев заложило уши. А потом зазвучала странная и грозная музыка. Победно ревели медные трубы, гремели литавры, отбивая ритм, варварский лейтмотив повторялся и казался бесконечным. Пучки яркого света упорядочили свой бег по небу и устремились в сторону залива. В ответ оттуда раздался рев какого-то механизма. В воздух взлетели сотни ракет и огненным букетом распустились в темном небе. А пучки света переплелись между собой, и изумленная королева увидела висящее в небе исполинское изображение бородатого воина в старинных доспехах с мечом руке.

Откуда-то донеслась музыка, похожая на рев штормового ветра и грохот волн. Потом зазвучал голос, от которого зазвенело в ушах. Мужской бас пел что-то по-русски. Виктория не владела этим варварским языком, но стоявший рядом с ней Робинс, наклонившись к уху королевы, перевел:

Изумленные и немного испуганные британцы увидели, как из вод Финского залива появились черные фигуры, у которых вместо лиц были странные маски и огромные стекла, заменявшие глаза.

– Это воины атлантов, ваше величество, – шепнул изумленной королеве мистер Робинс. – Видите, у них в руках чудесное оружие, которое может стрелять и на земле, и под водой.

Тем временем грозные фигуры в черном вышли на берег и выстроились в две шеренги, лицом друг к другу. Они словно приготовились встречать кого-то, кто должен был появиться со стороны моря.

Непонятный рев, доносившийся с запада, усилился, и королева с изумлением увидела странный корабль, без мачт, парусов и труб, который с огромной скоростью мчался по направлению к берегу. Скорость его была просто фантастической. Мистер Робинс, который в молодости служил мичманом на флоте, на глаз прикинул – не менее тридцати узлов. Но этого просто не могло быть!

Чудо-корабль тем временем летел над волнами к тому месту, где выстроились воины атлантов. Он словно хотел с разбегу вылететь на берег. Неужели там сидят самоубийцы?!

Но удивительное создание людей, живущих в подводном мире, подлетело к кромке воды и… выскочило на берег, после чего, подняв тучу песка и пыли, резко остановилось. Два крутившихся позади него крыла замедлили свое вращение. Сбоку откинулись вверх две дверцы. Из корабля атлантов вышел человек, одетый в странную форму, который помог выбраться из застекленного помещения императору Николаю, Александру Шумилину и двум молодым людям – юной девушке ослепительной красоты и ее спутнику, в черном мундире с золотым аксельбантом на груди.

– Это дочь императора Александра и ее муж – герцог Винетский, – шепнул королеве мистер Робинс. – Великая княжна полюбила этого атланта, и император дал согласие на их свадьбу. Молодые живут пока в Гатчине, во дворце покойного императора Павла I. Но время от времени они отправляются во владения герцога Винетского.

Двигатель странного корабля атлантов замолчал, но откуда-то сверху снова зазвучала странная варварская музыка. Опять победно ревели медные трубы, а огненные лучи, пометавшись, на небе сложились в силуэт парящей над морем птицы. Сбоку вспыхнул сноп огня, поднявшийся к облакам, и изумленная королева увидела, как сверху на мысок острова на огромных крыльях спускаются люди. И не просто люди, а воины. Опустившись на песок, они освобождались от распростертых над ними крыльев, поправляли висевшее на груди оружие и выстраивались перед высадившимся на берегу императором с его свитой, приветствуя русского монарха.

А потом, освещенный лучами мощных прожекторов, со стороны Кронштадта появился военный корабль. Увидев его, один из офицеров королевского флота вздрогнул.

– Смотрите, смотрите – это тот самый корабль-убийца, – воскликнул он. – Именно такой потопил наши фрегаты у Бергена!

Виконт Палмерстон поморщился. По негласной традиции, англичане не любили вспоминать свои поражения, как будто их и не было вообще. Увидев, что русский император направился в их сторону, виконт вежливо взял королеву под локоток и шепнул ей:

– Ваше величество, нам следует поприветствовать царя и атлантов. Со стороны будет выглядеть крайне невежливо, если мы не сделаем хотя бы пару шагов им навстречу.

После такой яркой и поразившей всех встречи император Николай занялся своей царственной «сестрой» Викторией, а Шумилин и Палмерстон, уже официально представленные друг другу, уединились в небольшом кабинете в Елагином дворце, чтобы заняться тем, ради чего, собственно, и состоялась встреча двух высоких делегаций.

Виконт, несмотря на свой возраст и опыт, заметно волновался. А Шумилин, внимательно рассматривая своего визави, вдруг вспомнил слова, которыми Карл Маркс очень метко охарактеризовал этого политического деятеля: «Будучи тори по происхождению, он все же сумел ввести в управление иностранными делами весь тот клубок лжи, который составляет квинтэссенцию вигизма. Он прекрасно умеет соединять демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями, умеет хорошо скрывать торгашескую мирную политику буржуазии за гордым языком аристократического англичанина старых времен; он умеет казаться нападающим, когда на самом деле потворствует, и обороняющим, когда на самом деле предает; он умеет ловко щадить мнимого врага и приводить в отчаяние сегодняшнего союзника, умеет в решительный момент спора становиться на сторону сильнейшего против слабейшего и обладает искусством, убегая от врага, сыпать громкими, смелыми фразами».

«Интересно, – подумал Александр, – какую тактику изберет сегодня сэр Генри? Наступательную или оборонительную? Впрочем, немного терпения, и все скоро станет ясно. К тому же наше шоу должно сбить с толку этого лощеного ирландского аристократа. Я уверен на сто процентов, что ничего подобного Палмерстон раньше не видел, и ему понадобится время, чтобы привести в порядок свои мысли. Мне известно, что Палмерстон собрал много информации о нас, но одно дело читать это в донесениях своих агентов, и совсем другое – увидеть все своими глазами».

А Палмерстон тем временем безуспешно ломал голову, как ему себя вести с этим пожилым атлантом. Виконта смутил его взгляд – так обычно люди рассматривают в зверинце редкое и экзотическое животное.

«Да он меня совсем не боится! – неожиданно пришло в голову Палмерстону. – Хотя он и не выше меня ростом, но мне почему-то все время кажется, что этот атлант смотрит на меня сверху вниз».

Наконец, когда молчание стало уже просто неприличным, виконт прокашлялся и спросил у Шумилина, достаточно ли тот хорошо владеет английским, и не стоит ли пригласить для беседы переводчика.

– Нет, мистер Палмерстон, – произнес Шумилин, – хотя я и имею сравнительно небольшую языковую практику, но, как мне кажется, мы должны хорошо понять друг друга. К тому же не надо, чтобы во время нашей беседы в комнате присутствовал кто-то третий. Или у вас на этот счет другое мнение?

Виконт вынужден был согласиться. Действительно, вполне вероятно, что в ходе предстоящей беседы могли возникнуть ситуации, когда каждая из сторон посчитает себя смертельно обиженной. А этого Палмерстону совсем не хотелось. Ведь не для ссоры он отправился за тридевять земель в эту варварскую страну, которая последнее время доставляет столько бед его королевству.

– Я понимаю вас, мистер Палмерстон, – задумчиво произнес Шумилин. – То, что вы знаете о нас, как и то, что вы сегодня увидели, все это неизбежно наводит вас на мысль о том, что мы смертельно опасны для Британии, и с нами что-то надо делать. Но вот что именно? И какую цену вы вынуждены будете заплатить за то, чтобы мы снова надолго погрузились с морские пучины?

– Мистер Шумилин, – Палмерстон впервые взглянул в глаза своему собеседнику. – Я понимаю, что ваше могущество огромно, но Британия никогда не согласится на то, чтобы вы и ваши русские союзники отобрали у нас Индию. Мы готовы пожертвовать многим, но не допустить, чтобы нас выставили оттуда, словно нашкодившего ребенка.

– А разве нам нужна Индия? – изумленно развел руками Шумилин. – По-моему, никто из нас об этом не произнес ни слова. К тому же зачем нам лезть в страну, в которой народы, ее населяющие, разговаривают на разных языках, молятся разным богам, да еще разделены внутри себя принадлежностью к разным кастам?

– Да, но ваше движение на юг, в Турцию и Персию, говорит об обратном, – покачал головой Палмерстон. – Вы же не будете отрицать тот факт, что Россия, в том числе и при вашей поддержке, медленно и методично подгребает под себя эти страны.

– Это суровая необходимость, – строго, словно учитель нашалившему школьнику, произнес Шумилин. – Ведь Турция поддерживала и поддерживает бандитские шайки, нападающие на русские поселения на Кавказе. Не ваш ли мистер Уркварт платил полновесные британские гинеи вожакам этих шаек?

– Кстати, а куда вы дели беднягу Уркварта? – встрепенулся Палмерстон. – Он, наверное, сидит у вас в жуткой подводной тюрьме? Или вы его прикончили?

– Мистер Уркварт жив и здоров, – усмехнулся Шумилин. – Телесно здоров. А вот за его умственное здоровье после того, что он узнал от нас, мы ручаться не можем. Ну, да и бог с ним. Одно могу вам сказать – вряд ли вы его снова увидите. К тому же, если мне не изменяет память, отношения между мистером Урквартом и вами были далеко не безоблачными.

– Хорошо, – кивнул Палмерстон, – давайте вернемся, как вы выражаетесь, к нашим баранам. Я обозначил зону наших интересов. Теперь не мешало бы узнать зону интересов России и вашей… Не знаю, какой у вас государственный строй – монархия или республика.

– Это не суть важно, – отпарировал Шумилин. – Главное, что у нас есть свои интересы. И мы намерены их всячески защищать. Причем всеми имеющимися у нас в наличии средствами. И средства эти у нас имеются в достатке.

– Значит, война? – спросил Палмерстон. – Но ведь это ужасно – в ней погибнут сотни тысяч людей…

– Миллионов, виконт, миллионов людей, – покачал головой Шумилин. – А Британские острова могут погрузиться в морскую пучину, как когда-то произошло с нашей прародиной, Атлантидой.

Палмерстон неожиданно побледнел. Он всерьез воспринял слова, сказанные своим оппонентом. Что атланты всемогущи, он понял сегодня, когда они продемонстрировали лишь часть своих возможностей. А если еще к ним еще примкнет варварская Россия…

Виконту стало совсем нехорошо. Шумилин же, участливо наблюдавший за Палмерстоном, взял стакан, наполненный сельтерской водой, и протянул его собеседнику.

Сэр Генри жадно, глубокими глотками, выпил воду, благодарно кивнул Шумилину и, словно выступая в парламенте, взмахнул руками.

– Мистер Шумилин, неужели вы хотите устроить Армагеддон?! Вы что, и в самом деле считаете себя богами?!

– Мы просто предоставляем вам право выбора, – спокойно произнес Александр. – Ведь можно же договориться и не пытаться враждовать друг с другом. Вы не посягаете на наши интересы, а мы – на ваши. Если же наши и ваши интересы в чем-то совпадут, то мы можем действовать сообща. Только помните – мы прекрасно знаем о коварстве ваших политиков и будем перепроверять каждое ваше слово, наблюдать за каждым вашим шагом. И горе вам, если мы обнаружим, что вы пытаетесь нас обмануть! Расплата наступит немедленно!

– Мистер Шумилин, – Палмерстон примирительно поднял руку, – давайте на сегодня закончим нашу беседу. Мы сказали друг другу главное. Теперь же потребуется какое-то время на то, чтобы хорошенько обдумать сказанное. Вы согласны со мной?

– Вполне, – произнес Шумилин. – Отложим продолжение нашего разговора на завтра. А вы пока отдохните. Поверьте, отдых вам не помешает…

Глава 2. И на суше, и на море…

Эскадра адмирала Нахимова покинула гостеприимную гавань крепости Росс и, разделившись на два отряда, отправилась в Петропавловск и Ново-Архангельск.

Надо сказать, что пребывание кораблей, которые стали ядром нового флота России, принесло не только немало хлопот Виктору Сергееву, но и прядь-другую седых волос в его и без того изрядно поредевшей шевелюре. Донья Исабель с жалостью наблюдала за тем, как ее любимый старался обиходить и накормить матросов и офицеров эскадры, которые многие месяцы находились в море. Пришлось распатронить запасы продовольствия, которые успел поднакопить Сергеев. Жалко, конечно, но служивые ни в чем не должны испытывать недостатка – эту истину Виктор Иванович усвоил еще в годы службы в Афгане.

Впрочем, ему пришел на помощь дон Франсиско. Он послал гонцов к своим соседям – владельцам богатых ранчо, – и они подвезли в крепость Росс овощи и фрукты, пригнали стада быков. Адмирал Нахимов, оценив старания правителя русских владений в Калифорнии, горячо поблагодарил его и предложил компенсировать часть расходов. Но Сергеев категорически отверг предложение Нахимова, заявив, что денег у него вполне хватает.

Мексиканцы же с охотой принимали полновесные русские рубли. Цены вполне устроили обе стороны. Наиболее предприимчивые доны предлагали командирам кораблей заключить долгосрочные контракты на поставку продовольствия для экипажей. А ревизоры и баталеры[10] поспешили завести полезные знакомства среди местных ранчеро.

Майор Скуратов, который тоже работал на пределе, сумел за время пребывания эскадры в крепости Росс выявить несколько человек, которые проявляли нездоровое любопытство к русским морякам и кораблям, на которых они пришли в гавань крепости. Попыток диверсий, слава богу, не было, а со шпионами Скуратов разобрался быстро. Мексиканцев он отпустил.

Среди задержанных граждан САСШ оказались не только шпионы, но и представители коммерческих структур. Их интересовало не количество пушек на кораблях русской эскадры и численность их экипажей, а возможность сделать хороший гешефт на торговле с русскими, обосновавшимися в Калифорнии и собирающимися обосноваться здесь всерьез и надолго. С ними Сергеев провел краткую беседу, после чего коммивояжеров отвезли к границе российских владений и отпустили с миром.

Выявленных же агентов американских и британских спецслужб после короткого и энергического допроса было решено отправить в Петербург, где ими займутся более квалифицированные специалисты из будущего. Скуратов предложил не использовать для их перемещения машину времени, а отправить задержанных в обычном порядке – в трюмах кораблей эскадры, а потом по этапу под конвоем через всю Сибирь-матушку. Пусть эти недоделанные джеймсы бонды вдоволь полюбуются на дремучую тайгу и получат на всю оставшуюся жизнь незабываемые впечатления.

По дороге на Аляску русские корабли тщательно прошерстили воды, принадлежащие теперь Российской империи. Они захватили несколько неосторожных или слишком наглых британских и американских браконьеров, промышлявших в чужих водах. Сопротивляться незваные гости даже и не пытались – хотя русские бриги и мало были похожи на «адские корабли», которые появлялись неизвестно откуда и безжалостно топили всех, кто незаконно вторгся в российские территориальные воды, все же шхунам и баркам с разношерстными экипажами трудно было тягаться с военными кораблями. Да и кто поручится, что, если кому-нибудь и улыбнется удача, то в следующий раз за ними не будут охотиться эти самые «адские корабли»?

А фрегаты «Паллада» и «Аврора» – последняя шла под штандартом великого князя Константина Николаевича – уже приближались к берегам Камчатки. Именно там, на берегу Авачинской бухты, было решено создать главную базу Тихоокеанского флота. Великий князь уже успел побывать на Камчатке, правда, в XXI веке, и потому ему очень хотелось посмотреть, как выглядел Петропавловск, всего тридцать лет назад получивший статус города. О важности этой гавани можно было судить хотя бы потому, что помимо российских кораблей ее еще в прошлом веке посетили такие известные мореплаватели, как англичанин Джеймс Кук и француз Жан-Франсуа Лаперуз.

Столь пристальное внимание иностранцев к Камчатке настораживало. Поэтому наличие в Авачинской бухте сильной русской эскадры было крайне необходимо. Об этом великому князю Константину не раз говорил его наставник, адмирал Литке. Того же мнения с недавних пор придерживался и император Николай I. Несомненно, внимание к забытой Богом и людьми окраине России у отца великого князя появилось после общения с людьми из будущего.

Константин прищурился – налетевший порыв ветра бросил ему в лицо соленые брызги, сорванные с гребня крутой волны. Стоявший рядом с ним его воспитатель адмирал Литке не спеша достал из кармана мундира белоснежный платок и протянул его генерал-адмиралу русского флота.

– Ваше императорское высочество, – сказал Литке, – мы скоро увидим вершину Авачинской сопки, которая возвышается над Петропавловской гаванью[11], а также еще более красивую и высокую Корякскую сопку. Не желаете ли вы переодеться и подготовиться к встрече с начальником Охотской фактории лейтенантом Завойко? Думаю, что он будет очень рад, узнав, что именно вы поздравите его званием капитан-лейтенант и назначите командиром Петропавловской гавани. Хочу отметить, что этот малоросс, как и все его земляки, отличается хозяйственной сметкой и рачительностью. Если верить тому, что рассказывали о нем люди из будущего, он в здешних суровых краях выращивал картофель и арбузы, заставил местный люд обзавестись коровами и прочей скотиной. А во время нападения на город англо-французской эскадры… Впрочем, может быть, этого нападения в нашей истории и не будет. И войны той, во время которой погиб Черноморский флот и был разрушен Севастополь, тоже не будет.

– Я надеюсь на это, – сказал Константин, разглядывая горизонт через подзорную трубу. – Смотрите, смотрите – я вижу землю и высокую гору, а за ней еще одну. Мы и в самом деле подошли к берегам Камчатки…

После разговора с Шумилиным Палмерстон долго не мог прийти в себя. Он вернулся в отведенные ему комнаты, выпил бренди, но даже солидная доза алкоголя не смогла его успокоить. Он никак не мог забыть слова тайного советника царя о том, что Британию ждет ужасная судьба, если она посмеет поднять меч на Россию. То, что атлант не блефовал, а говорил вполне серьезно, виконт понял по выражению лица Шумилина. Так говорят люди, полностью уверенные в том, что они желают сообщить другому. А ко всему прочему, его собеседник смотрел на Палмерстона таким взглядом, каким взрослые люди смотрят на не в меру расшалившегося, дурно воспитанного ребенка.

«Очень плохо, – подумал виконт. – Все очень плохо. Британия теперь вынуждена считаться с интересами варварской России и стоящими за ее спиной атлантами. Значит, многое из того, что необходимо сделать, чтобы в мире никто не смог бы помешать нашей экономической экспансии, нам теперь придется отложить на неопределенное время. А может быть, и навсегда. Ведь наши интересы пересекутся с интересами России в Азии, на Тихом океане и в других частях света. Но главное – Индия. Как я понял, Россию она не интересует. А это для нас самое важное. Только интересно, на самом ли деле это так, или атланты, набравшиеся от русских византийского коварства, просто морочат мне голову?»

Виконт позвонил в колокольчик и велел явившемуся по его зову лакею срочно найти мистера Робинса и пригласить его к нему. Палмерстон обычно принимал все решения сам, но в данном случае он хотел посоветоваться с человеком, который больше, чем он, знал об атлантах и мог подсказать ему правильное решение.

Мистер же Робинс в это время довольно непринужденно проводил время с одной из служанок королевы. И вызов своего шефа, сказать честно, воспринял с большой досадой. Но работа есть работа. Велев смазливой Сьюзен побыстрее привести в порядок платье и нижнее белье, он с сожалением оценил похотливым взглядом ее прелести и, чтобы окончательно не испортить себе настроение, чуть ли не в шею вытолкал полуодетую (полураздетую?) девицу из своей комнаты.

Правда, по дороге к покоям виконта Робинс сумел справиться со своими эмоциями, и в кабинет к начальнику он вошел с лицом, изображающим готовность ответить на любой, пусть даже самый каверзный вопрос шефа.

– Послушайте, Робинс, – задумчиво спросил его Палмерстон. – Что вы можете мне сказать о серьезности намерений этих атлантов, которые за грехи наши теперь стараются везде, где они только могут, подставить нам подножку?

– Сэр, атланты, как я уже успел убедиться, зря слов на ветер не бросают. Их знания и чудесная техника легко уживаются с нравами дикарей, которые готовы жестоко мстить своим обидчикам, и далеки от тех рыцарских традиций, которых до недавнего времени придерживался их союзник – император Николай.

– Может быть, нам стоит попробовать поссорить атлантов с русским царем? Ну, скажем, обвинить их в каком-либо некрасивом с точки зрения императора поступке. Вы подумайте над этим, Робинс. Я знаю, что такие штучки неплохо у вас получались, когда вы работали во славу нашей старой доброй Англии в Индии и на Кавказе.

Робинс вздрогнул. Предложение виконта его напугало. Он прикинул, что атланты быстро вычислят виновника провокации, и тогда даже вся мощь Британии не сможет его спасти.

– Сэр, по моему убеждению, – сказал он, – нам вряд ли удастся поссорить русских с их союзниками. Дело в том, что император настроен весьма враждебно в отношении Англии, и он скорее поверит атлантам, чем нам. К тому же союз их скреплен не только бумагами, но и семейными узами. Как нам удалось узнать, дочь императора Николая вышла замуж за знатного атланта, которого зовут так же, как царя. Кстати, его отец сейчас находится в Калифорнии, где довольно успешно ведет переговоры с мексиканцами, намереваясь арендовать у них значительную часть тихоокеанского побережья.

– Этого нам только не хватало, – тяжело вздохнул Палмерстон. – Если русские окопаются на Тихом океане… Вы понимаете, Робинс, насколько это опасно для наших долговременных интересов. А не попробовать ли нам как-то воздействовать на этого нового родственника царя? Может быть, есть возможность перекупить его? Или пригрозить ему крупными неприятностями? Я попробую связаться с нашими людьми в Мехико, чтобы с их помощью помешать русским взять в аренду части территории этой страны.

– Сэр, с Мексикой не все так просто. По нашим данным, американцы готовятся напасть на свою южную соседку. Мексика слаба, и, как полагают наши военные, эти мужланы из Вашингтона легко разобьют опереточную армию мексиканцев. И поверьте, победители постараются выжать максимум из своей победы. Боюсь, что территория этой бывшей испанской колонии серьезно уменьшится.

– Гм, а что с этого будет иметь Британия? – Палмерстон на мгновение задумался. – Не следует ли нам как-то утихомирить не в меру воинственных американцев? За это можно получить от мексиканцев что-то более существенное, чем простое спасибо.

– Все это так, сэр, но как на это посмотрят атланты? Ведь новый родственник царя может дожать Мексику и заключить договор об аренде земель в Верхней и Нижней Калифорнии. Боюсь, что проект такого договора уже в Мехико. И тогда все наши труды пойдут насмарку.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес Палмерстон. – Но я все же попрошу вас, Робинс, хорошенько обдумать все, что может хоть как-то помешать русским и стоящим за их спиной атлантам закрепиться на Тихом океане. А я завтра снова встречусь с Шумилиным и попробую более подробно прояснить его и нашу позиции. Ведь не затем же мы тащились сюда, в эту варварскую Россию, чтобы вернуться домой с пустыми карманами…

«…Ведь не затем же мы тащились сюда, в эту варварскую Россию, чтобы вернуться домой с пустыми карманами…» – в рабочем кабинете царя прозвучал глухой голос виконта Палмерстона.

Шумилин вопросительно посмотрел на царя и, дождавшись его кивка, выключил диктофон. Наступила вязкая тишина.

Николай покачал головой и прокашлялся. Похоже, что беседа виконта со своим помощником, которую пришельцы из будущего записали с помощью своих удивительных приборов, взбесила его.

– Ну, что вы скажете, Александр Павлович? – спросил император. – Каковы, однако, наглецы! Значит, они решили подкупить или припугнуть моего зятя? Думаю, что они плохо знают Николя. Боюсь только, что они попытаются как-то воздействовать на Адини. В таком случае я им не завидую. Я просто сотру в порошок всю их империю! Надеюсь, что вы поможете мне в этом, Александр Павлович?

– Поможем, конечно, государь, – вздохнул Шумилин. – Только остров стирать с лица земли не станем. А вот виконт Палмерстон вполне вероятно отправится к праотцам. Только, скажу я вам, тот, кто придет на его место, вряд ли будет лучше этого виконта. Подгнило что-то в Британском королевстве[12]. И во власть в нем приходят люди без чести и совести.

– Скажите, – с горечью произнес царь, – как можно с такими вот мерзавцами заключать договоры и соглашения? Для них они будут просто ничего не стоящими клочками бумаги.

– Знаю, государь, – подтвердил Шумилин. – У нас в таких случаях говорят, что джентльмен – хозяин своего слова. Хочет, будет его соблюдать, хочет – заберет назад. Только договор все же заключить с Британией необходимо. Он в какой-то мере будет сдерживать английское правительство. Да и несоблюдение его даст нам законное право использовать силу против зарвавшихся островитян.

– Ну, как знаете, Александр Павлович, как знаете, – вздохнул Николай. – Вот только теперь следует подумать о безопасности Николя и Адини. Да и Виктора Ивановича стоит предупредить. Чтобы добиться своего, британцы не остановятся ни перед чем.

– Государь, думаю, что в Гатчинском дворце Николаю и Адини ничего не угрожает. Я был там недавно и убедился, что дворец и подходы к нему неплохо охраняются. К тому же там разместились курсы снайперов и егерей. Все, кто проходит там обучение, прошли тщательную проверку, и среди них не должно быть людей, которые работали бы на англичан. Впрочем, береженого и Бог бережет. За курсантами ведется наблюдение, и все, кто вызывает сомнение с точки зрения честности и надежности, немедленно отчисляются и отправляются в свои части. Что же касается Виктора Ивановича… Тут все гораздо сложнее. Майор Скуратов, который в крепости Росс ведает безопасностью, регулярно сообщает мне о разоблачении вражеских агентов, засылаемых спецслужбами Англии и САСШ. Недавно поймали французского шпиона – интересы этой страны были серьезно нарушены российскими патрульными кораблями, которые активно борются с браконьерами, невзирая на их национальную принадлежность. Скоро грядет раздел мира, в котором намерены поучаствовать многие европейские страны. И не только европейские…

– Александр Павлович, вы все же подумайте, что еще можно сделать для обеспечения безопасности наших людей, – император, судя по всему, всерьез воспринял планы виконта Палмерстона. – Конечно, на войне, как на войне. Но все же вы стали для меня родными и близкими людьми. И мне очень бы не хотелось, чтобы с кем-нибудь из вас случилось что-то плохое…

– Государь, давайте подумаем, какую тактику нам следует избрать во время дальнейших переговоров с британцами. Ну, с юной королевой все понятно. Она, несмотря на свою беременность, готова часами танцевать на балах, посещать театры и музеи. Палмерстон, получив пищу для размышлений, в настоящий момент обдумывает новую тактику охмурения московских дикарей – так этот джентльмен в узком кругу именует нас, грешных. Его агенты встречаются с вашими подданными, кои явно или тайно сочувствуют Англии. Наша служба, которой успешно руководит майор Соколов, выявляет таких паршивых овец и тщательно фиксирует их контакты…

– Эх, не хотелось мне, Александр Павлович, применять принуждение, – вздохнул император, – но если люди за британское золото готовы вредить своему отечеству… Позднее, ознакомившись со списком этих иуд, я решу, что с ними делать дальше. Рубить им головы, как поступил бы мой предок Петр Великий, я, пожалуй, не стану. Но о придворной или государственной карьере они могут забыть. Пусть сидят в своих поместьях, у кого они, конечно, есть, и занимаются хозяйственными делами. Естественно, под негласным надзором жандармов.

Николай встал с кресла и прошелся по своему кабинету. Шумилин внимательно наблюдал за ним. Видимо приняв какое-то решение, он подошел к своему собеседнику, заглянул ему в глаза и произнес:

– Вы не будете против, если мы с вами, а также с моей дочерью Ольгой посетим молодых в Гатчине. Мне хочется лично убедиться в том, насколько надежно охраняется дворец, и все ли сделано для того, чтобы с Николя и Адини ничего не случилось.

– С удовольствием, государь, тем более что виконт Палмерстон попросил пару дней тайм-аута, чтобы проработать текст будущего соглашения. Так что один денек мы можем потратить на посещение Гатчины. Сказать честно, и я немного соскучился по Николаю и его очаровательной супруге. Да и погода вроде бы наладилась. Можно будет погулять по чудесному Гатчинскому парку, пожарить шашлыки – вы ведь знаете, что у нас есть такая привычка, на пленэре откушать это чудное блюдо, и побыть в чисто семейном кругу, когда не надо соблюдать многие условности, налагаемые на нас нашими должностями и происхождением.

– Отлично, Александр Павлович! – воскликнул Николай. – Так тому и быть. Сегодня же я велю приготовить несколько карет, обеспечить конвой, и завтра с утра мы отправимся в Гатчину.

Император Николай не любил долгие сборы. Утром, после легкого завтрака, все приглашенные на пикник в Гатчинский парк уже садились в кареты Дворцового ведомства. Учитывая возможность вооруженного нападения на царский кортеж, Николай велел усилить охрану. Помимо обычных конных гвардейцев, в одной из карет с задернутыми шторками на окнах расположились бойцы спецназа из будущего. Их направили в Санкт-Петербург XIX века для усиления на все время, пока в столице империи находилась британская королева Виктория со своей свитой.

Из Гатчины по рации императору сообщили, что часть пути будут обеспечивать курсанты школы снайперов, обучавшиеся там под руководством Николая Сергеева. Так что царь может лично убедиться, как проходит подготовка будущей элиты русской армии, чему сумел научить курсантов зять самодержца.

Шумилин, плохо спавший эту ночь, с утра был немногословен. У него ломило в висках и темнело в глазах. Приняв лекарства, он почувствовал себя немного лучше и даже пытался шутить, беседуя с царем. Впрочем, это получалось у него не всегда удачно. Император внимательно посмотрел на Шумилина, покачал головой, но ничего не сказал. Когда же кортеж выехал за пределы Петербурга, он предложил своему другу подремать немного, поудобней расположившись на мягких подушках.

– Александр Павлович, – сказал Николай, – нам еще добираться до Гатчины не менее двух часов, так что вы можете немного отдохнуть. Поверьте, я ничуть не обижусь.

Шумилин попытался было возразить императору, но потом, убаюканный мерным покачиванием кареты, стал клевать носом и незаметно для себя уснул.

Проснулся он от резкого толчка. Карета остановилась на дороге, проходящей через березовую рощу. Причиной же остановки стало появление из придорожных кустов двух фигур, одетых в маскировочный камуфляж «леший». Шумилин пригляделся и заметил, что камуфляжка сделана не в XXI веке – она была украшена лентами из мешковины и лыка. Синтетикой и не пахло.

– Государь, – сказал Шумилин, – это «птенцы гнезда Николаева». Сразу видно, что в Гатчине он время зря не теряет. Ваш зять не только учит курсантов метко стрелять, но и маскироваться на местности. Для этого используются подручные средства.

– Именно так, дядя Саша, – раздался голос Сергеева-младшего рядом с полураскрытой двери кареты. Николай незаметно бесшумно подошел к остановившейся на дороге карете и с улыбкой наблюдал за тем, как ее пассажиры с удивлением разглядывают странные фигуры, мало похожие на людские.

– Ай да Николя! – воскликнул император, выйдя из кареты и пожимая руку мужу своей любимой дочери. – Ай да молодец! Как ловко ты сумел обмануть всех и подобраться к нам. Плохо только то, что мои молодцы тебя не заметили. Надо их подучить, чтобы они в следующий раз не пропустили супостата, желающего совершить цареубийство.

Ольга, выбравшаяся вместе со своей фрейлиной из соседней кареты, с восторгом смотрела на Николая.

– Николя, ты просто чудо! – закричала она, даже зааплодировав от полноты чувств. – Ты сейчас похож на лешего, который, как писал господин Пушкин, бродит в заколдованном лесу.

Сергеев-младший рассмеялся.

– Так вы уже полчаса следуете по дороге, которую контролируют мои ребята. И вы их не видели. Молодцы – они хорошо научились маскироваться!

Дальнейшее путешествие до самого Гатчинского дворца прошло без приключений. Навстречу им выбежала улыбающаяся Адини. Похоже, что Николай рассказал ей по рации о дорожном приключении, и она с удовольствием наблюдала за тем, как гости разминали ноги после долгой дороги и с удовольствием оглядывались по сторонам. Рядом с ними с веселым лаем прыгал довольный Сникерс.

– Государь, – спросил Сергеев-младший, – не желаете ли вы осмотреть дворец, или сразу пойдем на берег Серебряного озера? Все, что необходимо для приготовления шашлыков, уже там.

– Николя, – с улыбкой ответил император, – мы ведь договорились с тобой, что тебе дозволяется обходиться без титулования и обращаться ко мне по имени и отчеству. Ну и тебе неплохо бы переодеться – ведь в таком виде негоже сидеть за столом.

– Виноват, Николай Павлович, – с вашего позволения я отлучусь на четверть часа, чтобы привести себя в порядок.

– Послушай, Николя, – поинтересовался император, – я давно хотел тебя спросить – в порядке ли подземный ход, который ведет из дворца на берег Серебряного озера? Помнится, в детстве мы обожали играть в этом подземелье. Особенно нам нравилось эхо, которое звучало под его сводами. Помнится, я кричал: «Какой цветок не боится мороза? – Роза!» И мне в ответ звучало: «Роза, оза, за!» Было и страшно, и смешно.

– Мы были недавно в подземелье, – ответил Сергеев-младший. – Там все в порядке. И Адини тоже покричала там: «Кто с утра грызет камыш? – и эхо ответило ей: «Мышь!»

Адини и Ольга рассмеялись.

– А что, давайте сходим все вместе в это подземелье, – сказал Шумилин. – Покричим там, может, и услышим что-нибудь новое.

Все согласились и отправились в замок, чтобы заглянуть в подземный ход. А Шумилин внимательно осмотрел вход в грот. Замечания, которые он сделал Николаю в свое прошлое посещение этого рукотворного курьеза, были приняты к сведению. Крепкие двери закрывали вход в подземелье, а на железных засовах висели внушительного вида замки. Кроме того, под потолком была установлена система видеонаблюдения и датчики сигнализации. Проникнуть со стороны Серебряного озера во дворец было невозможно.

Николай открыл двери, закрывающие вход в подземелье, и все проследовали по нему к выходу на берег озера. Там, на каменной пристани, их ожидал баркас, на котором они отправились к месту, где повара раскочегаривали мангалы и накалывали на шампуры кусочки сочного замаринованного мяса. Все было готово к приему пищи и культурному отдыху. Сергеев-младший, оставшийся во дворце и собственноручно закрывший двери подземного хода, успел переодеться и пришел с гитарой. Следовательно, помимо наслаждения душистым шашлыком, в программу мероприятия входит и небольшой сольный концерт. Император знал от своей дочери, что его зять неплохо поет и играет на этом инструменте. Теперь настало время царю своими ушами услышать песни, которые еще не исполнялись в этом мире.

Над кристально чистой водной гладью Серебряного озера стелился легкий дымок. Сладко пахло жареным мясом.

Слуги проворно накрыли походные столики белоснежными скатертями, разложили столовые приборы и расставили бокалы для вина. Шашлыками же, к всеобщему удивлению, занялся сам Шумилин. В свое время он неплохо умел их готовить и часто приглашал к себе на дачу друзей, чтобы побаловать себя вкусным и ароматным мясом, хорошим вином и, самое главное, задушевной беседой, которая, как говорил один французский писатель, летчик и романтик, «единственная роскошь на свете»[13].

Адини и Ольга играли со Сникерсом, который с веселым лаем носился вокруг столов. Пес был хорошо воспитан, и хотя его ноздри с вожделением впитывали запах мяса, он делал вид, что его это не касается. Император же о чем-то с увлечением беседовал с зятем. Сергеев-младший рассказывал о своих планах по превращению Гатчины в учебный центр русской армии.

– Николай Павлович, – говорил он царю, – тут, как это было при вашем внуке и правнуке, можно создать аэродром, где на небольших учебных самолетах будущие русские пилоты овладевали бы навыками летного мастерства. Ведь согласитесь – Россия просто обязана стать первой в мире авиационной державой. Вы даже представить не можете, насколько возрастет ее мощь, когда она обзаведется своими военно-воздушными силами.

– Почему не могу, Николя, – улыбнулся император. – Ведь во время путешествия в ваше время я в качестве пассажира совершил полет на вертолете. Пусть и недолгий, но его я запомню на всю жизнь. Машина от стен Петропавловской крепости совершила полет вдоль Невы, немного покружила над Петербургом и вернулась туда, откуда поднялась в воздух.

– Простите, я совсем об этом забыл, – ответил Сергеев-младший. – Но мне бы хотелось, чтобы ваши подданные научились сами управлять крылатыми машинами. Причем не только мужчины, но и женщины. Ведь дочь полковника Щукина достигла больших успехов в пилотаже и в совершенстве умеет выписывать в небе самые замысловатые фигуры.

– Николя, – нахмурился царь, – думаю, что, прежде всего, нам следует научить летать мужчин. Ведь аэропланы – это прежде всего оружие. Я читал донесение контр-адмирала Этолина об атаке вооруженного ракетами и пушками вертолета скопища дикарей на Аляске. Это так сильно их напугало, что с той поры колоши больше ни разу не пытались напасть на наши владения в Новом Свете.

Сергеев-младший не стал спорить с императором, тем более что Шумилин, окончив свое священнодейство, позвал всех к столу.

Дважды повторять приглашение ему не пришлось. Все дружно расселись, забренчали вилками, ножами и бокалами. Шашлык был съеден за какие-то полчаса. Потом царь и Шумилин отошли в сторонку, чтобы, как это часто бывает у мужчин, побеседовать о мировых проблемах. А молодежь, стоя на берегу Серебряного озера, наблюдала за плавающими в прозрачной воде огромными ленивыми рыбинами.

– Смотрите, смотрите, а это что такое? – неожиданно закричала Ольга. – Откуда оно взялось?

По озеру медленно двигался странный предмет, напоминающий перевернутую вверх дном лодку. В центре этого предмета возвышалось нечто, напоминающее башенку танка. Окутанный легкой дымкой неизвестный механизм – а ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что сие является творением рук человеческих – бесшумно плыл по озеру, направляясь в сторону дворца.

Сергеев-младший достал из кармана рацию, чтобы отдать команду часовым, охранявшим дворец со стороны пруда, взять на мушку таинственного гостя. Но неожиданно легкая дымка превратилась в густой туман, а когда он через несколько минут рассеялся, то все увидели ровную гладь озера. Предмет, так удививший всех присутствующих, исчез, будто его и не было вовсе.

– Александр Павлович, – удивленный донельзя царь обратился к Шумилину, – что это было? Наверное, ваши друзья из будущего решили продемонстрировать нам очередное ваше техническое чудо?

– Не знаю, – растерянно произнес Шумилин. Он и сам был в полном недоумении. Никто из коллег полковника Щукина не предупреждал его о готовящемся сюрпризе. Кроме того, увиденный им предмет показался ему знакомым. Где-то он его уже видел… Только вот где?

– Дядя Саша, – сказал подошедший к нему Сергеев-младший, – я, кажется, понял, что это было. Помните, в Военно-морском музее есть похожая вещь. Это одна из первых в мире подводных лодок, построенная по проекту Стефана Джевецкого.

– Да, но это когда было в нашем времени, – ответил Шумилин. – Хотя… Помнится, что именно такая же лодка была продемонстрирована в 1880 году тогда еще цесаревичу Александру Александровичу именно здесь, в Серебряном озере. Я читал это в дневнике цесаревича.