Матрона Московская бесплатное чтение

© Ордынская И. Н., 2024

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2024

Предисловие

Святая блаженная Матрона Московская в наше время – одна из самых почитаемых святых, даже, быть может, самая почитаемая.

Ежедневно тысячи людей приходят в Покровский ставропигиальный женский монастырь в Москве, где хранятся мощи блаженной, чтобы поклониться им и обратиться к Святой Матроне как к живой со своими проблемами, бедами, болезнями. Паломники для этого готовы часами ждать в очередях. Многие из них через некоторое время возвращаются сюда, чтобы поблагодарить Святую за помощь.

Ещё во времена своей земной жизни, с самого детства, Матрона помогала простым людям в их повседневных, обыденных делах, облегчала их трудную долю. По её молитвам тяжелобольные люди выздоравливали, обиженные получали поддержку, сомневающиеся – советы, многих они буквально спасли. Она предвидела будущее, читала как открытую книгу души человеческие. Ещё при жизни блаженная стала для людей всенародной Матушкой.

Сама суть от сути народа – крестьянка из Тульской области, Матрона всегда понимала всю глубину души простых людей. Чувствовала их горести и несчастья. Их надежды были и её надеждами, их радости – её радостями. Приходившие к ней за помощью верили ей безоговорочно, потому что, с одной стороны, для них Матрона была такой же, как они сами, а с другой – человеком по-настоящему праведной и чистой жизни и такой великой любви к людям, что Бог слышал её и отвечал помощью тем, о ком она молилась.

Физические несовершенства, горести самой Матроны, врождённая слепота и паралич ног в 17 лет вызывали только большее доверие к ней, уважение к её мужеству и стойкости. Каждый приходивший к ней человек осознавал, что как бы ему не было плохо, с каким бы горем он не столкнулся, эта немощная женщина, которая не видит, не может ходить, бездомная, нищая, может понять его муки, потому что и сама всю жизнь страдает. Несмотря на тяжести собственной жизни, блаженная все силы отдавала, чтобы помочь людям, которые попали в беду. И после её молитв поднимались те, кто годами был прикован к постели; врачи и следа от болезней не находили у пациентов, которым до этого ставили страшные диагнозы; несчастные обретали семейное счастье; у бесплодных семейных пар рождались дети; у нуждавшихся появлялась собственная крыша над головой и хорошая работа и т. д.

Святую Матрону называют Московской. В 1925 году она переехала из родного села в Москву, и до конца жизни её служение людям продолжалось в столице России. Москву Святая называла «святым городом», любила стольный град. Блаженная много страдала в нём, не имея своего жилища, гонимая, жила у друзей и случайных знакомых, часто меняя адреса. Но никогда не прекращалось её служение, она всегда принимала посетителей, иногда больше сорока человек в день. И все уходили от неё утешенные, получив помощь.

Всю жизнь блаженная Матрона оставалась преданной дочерью Русской православной церкви, исповедовалась, принимала Святое Причастие, постилась, непрестанно молилась. Постоянно её окормляли священники. Многие священнослужители заботились о блаженной, её знали и почитали в разных храмах Москвы, любили её и монахи Троице-Сергиевой лавры. При жизни Матроны приходившие к ней люди воспринимали блаженную исключительно как молитвенницу, как человека глубоко верующего. Отчасти и потому, что она объясняла людям, что, прося помощи у Бога и защиты от бед, они должны посещать церковные службы, причащаться, носить нательный крест, дома молиться у икон, часто креститься и т. д. Учила она народ православной вере в богоборческие времена, когда тысячами закрывались храмы, арестовывали священников и монахов. Матрона не обращала внимания на то, что лично для неё такое христианское миссионерство могло быть смертельно опасным.

Повсеместно лишённые духовной поддержки, в советские времена люди обретали рядом с блаженной опору, которая позволяла им выстоять в любых трудностях. Недаром, когда блаженная была ещё совсем юной, во время её встречи со Святым Иоанном Кронштадтским, тот назвал Матронушку «восьмым столпом России», предсказав ей особо важное место в судьбе страны и Церкви.

Никакие сомнения иных церковных и светских экспертов в святости блаженной Матроны Московской не могут поколебать глубокую веру людей в истинно народную заступницу и помощницу. Хотя такие наветы с завидным постоянством появляются с момента канонизации блаженной.

К Святой Матроне с молитвами обращаются люди не только в России, но и во многих частях света. Год от года почитание блаженной Матроны ширится по всему миру – в Европе, Азии, Африке, Северной и Южной Америке – строятся храмы и часовни, ей посвящённые, появляются христианские общины её имени. Поклониться Святым мощам блаженной Матроны в московский Покровский монастырь приезжают верующие не только разных христианских конфессий, но и других религий. Почитают блаженную Матрону Московскую во многих Поместных православных церквях, её имя внесено в их месяцесловы.

Растёт интерес к личности блаженной Матроны в обществе. Существуют музеи Святой Матроны Московской, опубликованы больше сотни книг и статей о ней, созданы сайты, снят не один десяток документальных фильмов и видеосюжетов и т. д.

Поток людей к мощам Святой Матроны Московской не иссякает с момента канонизации блаженной в 1999 году, и с того же времени только нарастает интерес к её жизни, служению, к чудесам, которые постоянно происходят после обращений к ней за помощью, после молитв у её мощей и икон. Изданы десятки книг с рассказами о чудесах, которые произошли по молитвам к блаженной.

Святая блаженная Матрона Московская, и она сама это предвидела, действительно, как живая, близка людям, которые обращаются к ней в молитве или приходят с поклоном к её мощам. В ответ на их просьбы Святая ходатайствует за них перед Небом. Подтверждением этой бесконечной любви блаженной Матроны к народу и почитания людьми своей великой Святой являются многочасовые очереди к её мощам и поклонение ей по всему миру.

В этой книге проанализирована и систематизирована вся информация, которая на сегодняшний день накоплена о Святой блаженной Матроне Московской. Это биография блаженной Матроны: вначале информация о её родине и близких, затем хронологически изложенные шаг за шагом, год за годом значимые события в жизни Святой, в завершение повествования рассказ о её кончине и посмертном почитании.

Праведная блаженная Матрона Московская бесконечно дорога многим людям, любима ими и глубоко, искренне почитаема. Её помощь и свет её праведной жизни сейчас необычайно важны для народа. Хочется, чтобы наши современники знали и понимали, какая великая Святая совсем недавно жила на нашей земле!

Глава 1

Родина и родные

В трёхстах километрах на юг от Москвы и в ста километрах на юго-восток от Тулы на берегу реки Мокрая Табола находится старинное село Себино. В XIX веке это была территория Епифанского уезда Тульской губернии. С востока район граничит с Рязанским краем. На картах XVIII и XIX веков село Себино расположено практически на границе Тульской и Рязанской губерний.

Испокон веков в Центральной России самыми лучшими местами для крестьянских поселений считались берега рек, чтобы и воды было достаточно для хозяйственных нужд, и можно было использовать реки как транспортные артерии, необходимые при отсутствии сети благоустроенных дорог. Удобную излучину на берегу реки Мокрая Табола люди обживали с древних времён. Есть сведения, что в этих местах издревле существовали постоянные поселения. Недавно здесь нашли крупное средневековое русское селище XII века, где сейчас идут археологические раскопки (Себино-2). В середине XIV века по Мокрой Таболе проходил Донской торговый путь, весной «по высокой воде» купеческие ладьи шли к Дону, по нему до Азовского моря и дальше выходили в Чёрное море. На раскопках селища археологи находят старинные арабские и ордынские серебряные монеты, а также монеты, отчеканенные в Рязани.

Мокрая Табола всего 64 километра длиной, протекает по территории Тульской и Рязанской областей. Она не слишком многоводная, но впадает в Дон, поэтому в прошлом имела немалое значение как удобный транспортный путь. Если учесть, что в реке всегда вдоволь водилось рыбы (щуки, карася, плотвы, окуня, ершей, пескарей), то для местных она являлась большим подспорьем, позволяла разнообразить свой рацион. У берегов когда-то водились раки. На реке всегда селились бобры и выдры. Поросшие зеленью берега – пологий левый и высокий правый, ковры кувшинок радовали глаз красивыми пейзажами. Неизвестно, сколько раз за историю поселение на удобной речной излучине меняло название, как неясно, видоизменялось ли оно со временем или исчезало совсем, но через время возникало новое на том же месте.

В этом районе Тульской области археологи находили изделия эпохи неолита, а это V–III тысячелетия до н. э., и даже поселения, существовавшие в VII–VI тысячелетии до н. э. На территории района найдено тридцать поселений эпохи бронзы, самое крупное из которых занимало больше гектара, и каменный ритуальный комплекс, которому более четырёх тысяч лет. В общем, кажется, в этих краях люди жили всегда.

В начале Средних веков, после победы русичей над половцами на земли южнее Тулы стали активно переселяться крестьяне из западных областей Руси, основывали новые села, которые просуществовали до нашествия монголо-татар. Во время набегов кочевники сжигали деревни, и люди были вынуждены уходить на север. Землю переставали обрабатывать, поля повсеместно зарастали травой. Через какое-то время за этой местностью закрепилось название «Дикое поле». Окраина Тульских земель в годы ордынского нашествия, можно сказать, в каком-то смысле стала приграничной, потому что именно здесь смыкались Русь и Орда.

В 1380 году неподалеку от этих мест произошла знаменитая Куликовская битва. Село Себино находится всего в 20 километрах от Куликова поля. Есть легенда, что на берегу реки Мокрая Табола, на месте, где теперь стоит село, князь Дмитрий Донской со своими воеводами обсуждал детали будущего сражения. А после битвы сюда привезли часть погибших, здесь их отпевали и похоронили. Но это только не подкреплённые фактами легенды, живущие в устном фольклоре местных жителей. После победы над Ордой постепенно Дикое поле вновь стали обживать пришлые крестьяне. Однако спокойно и новым переселенцам жить не давали, в Смутное время в конце XVI века Епифанский уезд дважды разграбили поляки.

По-настоящему стали обживать земли вокруг Епифани после того, как в середине XVI века их получил в вотчину князь Иван Фёдорович Мстиславский (двоюродный племянник царя Ивана IV). Князь стал переселять сюда казаков и стрельцов, по его инициативе был построен епифаненский острог для защиты от набегов крымских татар. Но они в XVII веке все же несколько раз разоряли эти земли во время своих набегов.

В писцовой книге Епифанского уезда князя Романа Болховского и подьячего Василия Бурцова в 1627 году упоминается «Себинский стан, а в нём пустоши, что были сёла и деревни за помещики в поместьях». Среди прочих владельцев земель отдельно отмечен хозяин вотчины в Себинском стане туляк Демид Широков сын Муромцов, который получил вотчину по грамоте царя Михаила Фёдоровича в 1613 году в награду за ратные подвиги. В документе впервые (как часть владений) упоминается деревня Медведева и земли «на речке Таболе под Себинским лесом». Позже деревня получит второе название – Себино.

Только в XVIII веке жизнь в Тульских землях наконец-то стала достаточно спокойной. По 3-й ревизии населения (1760-е годы) в Себино проживало крестьян и дворовых людей помещиков 146 мужского и 132 женского пола. В селе стояли три господских деревянных дома – генерал-майора Муромцева, подполковника Бибикова и подпоручика Каверина. Вокруг помещичьих домов росли яблоневые сады. По-прежнему отличительной чертой Себино оставался лес, располагавшийся рядом с селом, в котором в основном росли дубы, берёзы, осины.

К концу XIX века за поселением на излучине реки Мокрая Табола окончательно закрепилось название Себино, хотя старожилы уверяют, что когда-то село называлось Старое Медведево (по воспоминаниям уроженки Себино Анны Филипповны Выборновой), по другим данным, просто Медведево. Но это не единственное название села, описанное в его истории. Документально подтверждено, что какое-то время до 1816 года оно именовалось Новосильцевом, так как принадлежало помещику Александру Владимировичу Новосильцеву (согласно «Реестру усадебных наделов и десятин невыкупленных» 1890–1910 годов). Почему и когда село в конце концов получило современное название – Себино – доподлинно неизвестно. Слово «себье» или «себьи» означало в древности деревянные крюки для укрепления сетей на дне моря, но, может быть, это слово не имеет отношения к названию села. Есть ещё одна версия возникновения названия села, якобы оно получило название от имени знатного татарина Себина Бибика, которому какое-то время принадлежала эта местность.

Земли вокруг Себино нельзя назвать по-настоящему плодородными, как и по всей Тульской области. В этих районах степь смыкается с лесостепью, и хотя почвы считаются чернозёмными, но всё же они не такие качественные, как на юге России. Урожаи скромнее, чем на богатых чернозёмах, и сельское хозяйство здесь всегда требовало много крестьянского труда. Однако трудолюбивые хозяева часто и в этих местах со временем становились крепкими середняками. Выращивали в первую очередь рожь, овёс, гречиху.

Также себинцы в округе ещё были известны как хорошие кузнецы. В местном музее хранятся старинные вещи, сработанные себинскими кузнецами. Крестьяне также пряли лён, шерсть, ткали холсты и сукна, часть оставляли себе, остальное продавали. Славилось Себино мастерами по валянию валенок. Интересно, что из 51 хозяйства крестьян помещика Новосильцева 33 занимались разными промыслами.

На полях выращивали в основном зерновые, но весь Епифанский уезд славился урожаями конопли, три ростка которой ещё с древних времён были изображены на его гербе. В прошлые века без конопли никак нельзя было обойтись в хозяйстве, из неё вили верёвки, изготавливали ткань и шили одежду, делали масло, которое употребляли в пищу, из семян варили кашу и т. д. Из конопли изготавливали бумагу. Особым спросом пользовались верёвки, канаты, паруса, сети из конопли, потому что при соприкосновении с морской водой они становятся только крепче. В экспорте России доходы от продажи изделий из конопли за границу занимали второе место. Поэтому её выращивание считалось очень выгодным, а в Епифанском уезде она прекрасно росла.

В XIX веке село Себино было небольшим, но достаточно процветающим. По данным списков населённых мест за 1859 год, оно значилось как владельческое село. В дореволюционной России это селение в частном владении, обычно собственником его был один или несколько дворян.

Местоположение села Себино в документах середины XIX века описывалось так: «при реке Таболе» и «по левую сторону Донковской дороги (с севера на юго-запад)». Расстояние от центра уезда – 22 версты. Дворов в селе было 48, мужчин – 342, женщин – 349. Село было построено, если говорить о плане, в форме буквы «П». В селе жили крестьяне, принадлежавшие двум помещикам, их дома строились не вразброс. Первая половина села (на одной «перекладине» буквы «П») – были дома крестьян помещика Новосильцева, вторая половина (на другой «перекладине» буквы «П») – помещика Бибикова.

Самое главное, чем отличалось село Себино от окрестных деревень, это то, что в нём возвышался большой, богатый каменный храм. Единственный в округе. Жители остальных семи близлежащих селений были прихожанами себинской церкви. Храм, как и положено, располагался в центре села, на самом почётном месте. В истории не сохранились данные, когда именно на этом месте возникла первая церковь, известно только, что вначале она была деревянной. В сохранившихся окладных книгах Рязанской епархии за 1676 год значится, что здесь находилась церковь во имя великомученика Димитрия Солунского.

Так сложилась судьба села Себино (Медведево), что в разные годы оно принадлежало разным владельцам. Село связано с именами помещиков Бибиковых, Новосильцевых, Муромцевых и Яньковых. Все помещики состояли в родственных отношениях друг с другом.

До XVIII века село Медведево принадлежало помещикам из рода Муровцевых, которые были очень известной в Тульской губернии семьёй. Достаточно сказать, что один из Муровцевых – генерал-поручик Матвей Васильевич (1734–1799) – в течение нескольких лет (в 1777–1784 годах) возглавлял Тульской наместничество. Он участвовал во всех войнах Екатерининской эпохи, его военный талант высоко оценивал сам генерал-фельдмаршал граф Пётр Александрович Румянцев-Задунайский.

Одна из наследниц помещиков Муромцевых вышла замуж за помещика Новосильцева, который получил в приданое часть села Себино. Также один из Муровцевых женился на представительнице рода Бибиковых.

Появление в Себино помещиков из рода Яньковых связано с тем, что в середине XIX века на охоте погиб помещик поручик Иван Васильевич Бибиков. Его себинское имение в 722 десятины перешло к его сестре Евгении Васильевне, которая вышла замуж за майора Николая Александровича Янькова. Дворянский польский род Яньковых переселился из Польши в Россию ещё в XVII веке. Себинское поместье унаследовал младший сын майора Янькова – Александр Николаевич (1857–1909), который служил в венёвской дворянской опеке, но после смерти отца вышел в отставку, женился на Елизавете Сергеевне Жуковой (1861–1912) и занялся хозяйством. У супругов в 1885 году родилась дочь Лидия, других детей у них не было.

Князь Михаил Владимирович Голицын достаточно подробно описал последних владельцев части себинского имения – семью помещиков Яньковых, которых он близко знал, в своей книге «Мои воспоминания»: «Яньков был в своём роде удивительным типом: маленького роста, с большими выпученными глазами и крикливым голосом, он был ярым лошадником и действительно хорошо понимал толк в лошадях. В Себине у него был конный завод рыжих рысаков, на который он тратил все доходы с имения не только епифанского, но и двух других, которыми он владел. Сам он жил сравнительно скромно в старинном одноэтажном доме, с хорошей красного дерева мебелью; стены его кабинета были обвешаны портретами знаменитых русских рысаков. Ежедневных газет он не читал, а выписывал только „Неделю“ известного Гайдебурова петербургского журналиста. Женат он был на урождённой Жуковой, у них была единственная дочь Лидия, которую он боготворил. Кроме лошадей обожал охоту, держал несколько гончих… Всякую общественную работу Яньков терпеть не мог и всегда ругал земство и его работников, но когда в Епифани организовывались выставки крестьянских лошадей с премиями от земства за лучших, на этом премировании, как знаток лошадей, он не отказывался играть главную роль».

Первый каменный храм в Себино был построен по инициативе и на деньги помещика Ильи Андреевича Муромцева – «на собственное его иждивение». В метрических книгах за 1764–1776 годы в Себино-Медведево значится церковь во имя великомученика Димитрия Солунского. Однако уже с 1777 года в метрических книгах указывается, что в Себино находится храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. Возможно, именно тогда был построен первый каменный храм, который был заново освящён. В любом случае, когда именно возвели первую каменную церковь в Себино доподлинно неизвестно.

Со временем число жителей в Себино и близлежащих деревнях росло, к 1830 году приход Успенской церкви увеличился до двух с половиной тысяч человек. Позже в своей жалобе («приговоре») губернатору жители жаловались, что храм стал для них мал, писали, что в нём «имеется теснота и духота». К счастью, местная помещица Евгения Васильевна Янькова на собственные средства через некоторое время начала строительство большой трапезной церкви в дополнение к старому храму как продолжение его. В 1878 году по её заказу епархиальный архитектор Александр Гаврилович Бочарников подготовил проект и смету строительства.

В 1881 году трапезную церковь построили и начали её отделку, которая длилась шесть лет. В марте 1887 года по благословению Тульского архиепископа Никандра (Покровского) во вновь построенной трапезной церкви был устроен придел во имя Святого благоверного князя Александра Невского. Придел был освящён 2 декабря 1892 года. Нужно сказать, что позже, уже ближе к революционным годам XX века, помещики Яньковы собирались построить рядом с храмом Успения Пресвятой Богородицы ещё и каменную колокольню. Для этого уже были куплены материалы и собраны деньги, но помешала революция, колокольня так и не была возведена.

В «Ведомости о церкви Успения Пресвятой Богородицы, клире и прихожанах в селе Себине Епифанского уезда за 1881 год», которая хранится в Государственном архиве Тульской области, указано, что Успенская церковь крепкая, утвари в ней достаточно, служат в ней два священника, два дьякона, два дьячка и два пономаря.

В конце XIX века в центре села Себино стоял белоснежный каменный храм Успения Пресвятой Богородицы с одной небольшой луковкой, он состоял из двух частей: первой – небольшого основного квадратного старинного храма, и второй – пристроенного к нему церковного помещения побольше. Это была покрытая железом типичная сельская церковь, каких в России встречалось множество. Внутри храм был уютным, имел основной старинный добротный иконостас и два боковых придела поменьше, везде на стенах висели иконы, в основном пожертвованные церкви прихожанами.

Вокруг храма разрасталось село, постоянно строились новые дома, в каждом дворе жили большие семьи крестьян, главным богатством которых были дети, семьи все были сплошь многодетные. Особым местом притяжения для селян круглый год оставалась река, к ней ходили с вёдрами за водой и ловить рыбу, в ней купались летом сами и купали коней, возле неё стирали, к ней приходили стайки домашних уток и гусей. Сразу за околицей леса начинались поля и луга, поросшие роскошными травами и ароматными дикими цветами, пахнущими мёдом, которые так любили собирать в букеты сельские девушки. Лесов в округе практически не осталось, когда-то они были, но в результате постоянной расчистки полей под посевы и вырубки деревьев на дрова сохранились только небольшие просёлки из берёз, осин и немногочисленных дубов.

Лесостепь на юго-востоке от Тулы всегда отличалась достаточно мягким климатом, относительно прохладным летом, зато и небольшими морозами зимой. Особенностью этих мест является большое количество гроз. В тёплое время года – весной, летом и осенью – ливни с грозами случаются очень часто. По статистике за год в летнее время в этом районе 27 дней сверкают молнии и шумят ливни с грозами, что, конечно, хорошо для сельского хозяйства.

В 1849 году в Себино в семье крестьян Никоновых родился мальчик, которого назвали Дмитрием. В Ревизской сказке от 1858 года на крестьян Епифанского уезда (хранящейся в Государственном архиве Тульской области) есть сведения о семье Никоновых, в которой среди прочих детей записан девятилетний Дмитрий. Семья была небедной, можно сказать вполне зажиточной. Это был крепкий род, состоявший из многочисленных родственников, поддерживающих друг друга. Жили дружно, в семье было много не только собственных детей, но воспитывались и приёмные.

Крепкая патриархальная семья состояла из 18 человек, в ней было два родных сына – Егор и Дмитрий и три усыновлённых мальчика. Кто были приёмные сыновья в семье Никоновых – неизвестно, может быть, осиротевшие родственники или крестники, но их воспитывали как родных. Позже их женили, и у них в селе Себино появились уже собственные дома. Ещё в семье Никоновых жил работник с семьёй, пожилой дядя с женой, и несколько племянников. Наличие постоянно проживающего работника говорит о том, что Никоновы были людьми выше среднего достатка, что подтверждает и то, что после женитьбы сыновей семья имела возможность сразу построить им отдельные дома и выделить всё необходимое для собственного хозяйства молодожёнов.

В 1851 году в семье крестьян Ефимовых в деревне Яковлевка Епифанского уезда родилась девочка, которую назвали Натальей. В Ревизской сказке от 1858 года есть сведения о семье Ефимовых, в которой среди прочих детей записана шестилетняя Наталья. Семья, в которой появилась на свет Наталья, не бедствовала, но всё же не была такой состоятельной, как Никоновы.

Деревня Яковлевка находится приблизительно в 20 километрах от Себино. Можно сказать, что для времён, когда крестьяне в основном ходили из одного населённого пункта в другой пешком или ездили на телегах, это казалось достаточно большим расстоянием.

Остаётся только догадываться, как познакомились жившие в разных деревнях Дмитрий и Наталья. Может быть, как часто было в те времена, девушку сосватали через знакомых или родственников. Или подросшему Дмитрию нашла невесту сваха, что для середины XIX века являлось обычной практикой. Не исключено, что познакомились они и сами, без посторонней помощи. В Яковлевке не было церкви, возможно, иногда на службы семья Ефимовых приезжала в Успенский храм в Себино. Там молодые могли приглянуться друг другу. Так как крепостное право к этому времени уже было отменено и сельские общины как в Себино, так и в Яковлевке активно выплачивали долг помещикам за землю и считались только временнообязанными, то предположение, что молодых людей могли насильно поженить по воле помещика (как предполагают некоторые историки) нельзя считать верным.

Нужно сказать, что в исторических исследованиях встречается ещё один вариант девичьей фамилии Натальи – Голикова. В этом варианте Голиковы были односельчанами и даже соседями Никоновых. Жили изначально в Себино. Но всё же в жизнеописаниях из двух вариантов происхождения Натальи чаще встречается фамилия Ефимовы, это же имя указано на родовом древе блаженной Матроны, составленном историками из Союза возрождения родословных традиций (СВРТ), в котором прослеживается история ее предков с 1650 года. В ней содержится информация о семи коленах кровных предков, а также потомков сестры и братьев блаженной, на настоящий момент это 127 человек.

Главный же факт, который подтверждает то, что Наталья была именно Ефимовой – сохранившаяся запись о венчании Дмитрия и Натальи в метрической книге Успенского храма в Себино. В документе указана фамилия невесты – Ефимова: «Девица Наталия… дочь временно-обязанного крестьянина Никиты Ефимова православного вероисповедания». Таким образом, представляется правильным утверждать, что Наталья была из семьи крестьян Ефимовых из деревни Яковлевка.

Двадцатилетний Дмитрий Иванович Никонов и восемнадцатилетняя Наталья Никитична Ефимова поженились 26 октября 1869 года. Их повенчал священник Василий Иванович Троицкий, служивший настоятелем храма с 1862 года до своей смерти. В метрической книге Успенского храма за 1869 год сохранилась запись об этом венчании. По законам Российской империи обряд не мог состояться без поручителей. Ими при регистрации этого брака были временнообязанные крестьяне: у жениха – Пётр Алексеев и Пётр Васильев, у Натальи – Никита Ильин и Пётр Григорьев. В те времена женщины ещё не могли стать «свидетелями» на брачной церемонии, поэтому у невесты поручителями тоже были мужчины.

После отмены крепостного права в 1861 году крестьяне, выкупая наделы, впервые становились хозяевами собственной земли и с энтузиазмом, старательно обрабатывали её. Они учились зарабатывать деньги, отстраивали новые дома, обзаводились качественным инвентарём и хозяйственными постройками. Однако процесс выкупа земли шёл непросто. Получив личную свободу, бывшие крепостные с трудом выплачивали выкуп помещикам за землю. К 1869 году себинские сельские общины ещё не полностью выплатили свой долг помещикам, и крестьяне были вынуждены по-прежнему платить оброк и работать на барщине до заключения выкупной сделки между землевладельцем и общиной. Таких крестьян в те времена называли временнообязанными. Таким какое-то время был и Дмитрий Никонов. Закон об обязательном выкупе был принят только в 1881 году, по нему государство выплачивало помещикам стоимость полевых наделов, которыми пользовались общины. В свою очередь крестьяне должны были за 30 лет – вплоть до 1910 года – возместить долг с процентами теперь уже государству.

После отмены крепостного права в Себино существовало два общества бывших помещичьих крестьян – Новосильцева (107 хозяйств) и Бибикова (53 хозяйства). Семья Никоновых входила в общество бывших крестьян помещиков Новосильцевых, которое суммарно имело 88 полевых наделов по 1,96 десятины.

Крепкая родня и собственное трудолюбие достаточно быстро помогли молодой семье Никоновых обзавестись собственным домом с надворными постройками. По воспоминаниям жительницы деревни Подмоклое Епифанского уезда Антонины Борисовны Малаховой, часто бывавшей у Никоновых, их дом стоял там, где на плане села Себино в виде буквы «П» находилась «перекладина». Место это в селе называли Отлесной слободой.

Как быстро молодой семье удалось «отделиться» от общего хозяйства, во главе которого стоял отец Дмитрия – Иван Егорович Никонов – неизвестно. Иногда уходили годы, прежде чем новой семье удавалось получить свою долю, которую глава семьи должен был «отрезать» от общего имущества. В состоятельных семьях этот процесс проходил быстрее и безболезненней для остальной семьи. А бедные крестьяне иногда до старости вынужденно жили по несколько семей под одной крышей. Потому что для устройства отдельного домохозяйства выделялся надел земли, покупалась или строилась для молодожёнов изба, выделялась скотина и хотя бы одна лошадь, чтобы обрабатывать землю. Одним словом, женить сына, а потом «выделить» ему отдельное хозяйство для крестьянских семей дело было хлопотное и дорогое.

Судя по всему, Иван Егорович Никонов обладал необходимыми средствами, чтобы после женитьбы сына Дмитрия тот достаточно быстро смог с молодой женой переселиться в собственный дом с надворными постройками и начал обрабатывать пусть и небольшой, но собственный участок земли.

Жизнь молодая семья вела традиционно крестьянскую. Рядом с домом располагался приусадебный огород, где росли все необходимые для приготовления пищи овощи. Старались держать побольше кур, яйца были важной составляющей крестьянского стола. Птица и овцы оставались главным источником мяса. Настоящей кормилицей считалась корова, благодаря ей все молочные продукты были свои – молоко, сливки, сметана, масло, творог, сыр. Несмотря на то что к середине XIX века продавалось достаточно много фабричных тканей, в деревнях хозяйки по-прежнему сами ткали полотно. Ежедневная одежда, особенно детей, как правило, оставалась домотканой, как и в повседневной деревенской жизни предпочитали носить лапти. Не у всех хватало денег на дорогую покупную обувь, и, даже если она имелась, её старались беречь.

Нужно сказать, что Дмитрий и Наталья по характерам и темпераментам были совершенно разными людьми. Дмитрий – человек уравновешенный, сдержанный, немногословный, отличался спокойным нравом. Наталья была от природы более живой, энергичной, темпераментной. Они прекрасно дополняли друг друга и жили достаточно дружно. Оба отличались настоящим трудолюбием и подлинным, глубоким благочестием.

Некоторые историки предполагают, что Дмитрий Никонов с детства отличался не просто слабым здоровьем, но болел, предположительно чахоткой. Однозначно согласиться с таким утверждением нельзя. Возможно, подобные рассуждения навеяны воспоминаниями близких о последних годах его жизни, когда он действительно тяжело болел. Сразу же после женитьбы быстрый рост благосостояния его домохозяйства говорит о том, что он много и основательно трудился, что было бы невозможным при слабом здоровье. К тому же сохранившиеся записи подушной переписи за 1900 год не содержат отметки о его плохом состоянии здоровья. А подобную информацию обязательно вносили в описание домохозяйства. Если человек был серьёзно болен, то это отмечали и даже часто записывали, чем именно. Крестьянский труд тяжёлый, у Дмитрия и Натальи был сначала один, а потом целых три надела земли, которые нужно было обрабатывать. Не каждому крепкому мужику такое по силам. Поэтому утверждение об изначально слабом здоровье Дмитрия Никонова не согласовывается с картиной жизни его семьи и сохранившимися документами.

Многие исследователи утверждают, что семья Никоновых была бедной, что также не подтверждается сохранившимися документами. С одним можно согласиться – благосостояние они накапливали постепенно.

По материалам подворной переписи, проводившейся в Тульской губернии в 1900 году, семья Дмитрия Ивановича Никонова жила в деревянной избе с соломенной крышей размером 7 аршин длиной, 7 аршин шириной и 3 аршина высотой (если в метрах, то 5 × 5 × 2,13). Дом был построен на фундаменте из известняка. Кроме того, на подворье отдельно от избы стояли неотапливаемая жилая горница, скотный двор и рига. Хозяева держали корову, лошадь и жеребёнка. На своей земле в поле они выращивали рожь и картошку.

Через десять лет благосостояние семьи Никоновых значительно увеличилось. По сельскохозяйственной переписи 1910–1912 годов, Дмитрий Иванович значился «крестьянином собственником», которому принадлежали три полевых надела, «усадебных наделов или десятин» 0,45, сарай и рига, скотный двор с пятью овцами, коровой, двумя лошадями и двумя жеребятами. Указывалось, что члены семьи подрабатывали сбором грибов и ягод, выполняли работы за деньги на барской усадьбе, торговали навозом с собственного скотного двора. Продажа 45 возов навоза по 20 пудов каждый давала немалую прибыль. Жили Никоновы уже в доме с железной крышей, что в те годы означало наличие хорошего достатка. Согласно статистике семья занимала 7-е место по крепости хозяйства среди всех членов крестьянского сообщества своего села.

Дом Дмитрия и Натальи стоял напротив Успенской церкви, недалеко от неё. Из окон избы она была видна. Никоновы были постоянными, преданными прихожанами храма. У них всегда были тёплые отношения со священниками, можно сказать, что церковная община была для них как семья. В их доме особо уважаемым, главным местом, как и для всех христиан того времени, считался красный угол. Он всегда оставался празднично украшенным, висели и стояли на полках домашние намоленные иконы, перед которыми горела лампада.

Обычно для красного угла, его ещё называли красивым или святым, выбирали место, где смыкались две стены напротив входной двери, так, чтобы каждый входящий в избу человек мог видеть иконы и перекреститься на них. Семья считалась малой церковью, дом, где она жила, ассоциировался с храмом, потому к красному углу относились как к алтарю. Так и в доме Никоновых самым почитаемым местом был красный угол, у которого молились всей семьёй утром и вечером. К его иконам подходили перекреститься перед началом каждого дела и у них благодарили Господа за помощь. Такие глубоко верующие семьи на Руси называли набожными.

Жизнь семьи Никоновых текла по духовному руслу православного года, от одного христианского праздника к другому. Держали многодневные посты и постились по средам и пятницам. Посещение храма было обязательным, тем более что это не составляло труда – церковь находилась рядом. С другой стороны, жизнь семьи была обычной крестьянской, с тяжёлыми, ежедневными полевыми работами летом и необходимостью пережить длинную, морозную, снежную зиму.

Когда наступали морозные дни, то главным местом, центром жизни становилась печь. Вокруг неё и на ней целыми днями проводила время вся семья, для этого вокруг неё по периметру были сооружены полати, на которых спали дети и старики, а рядом с печью стояли лавки, на них отдыхали взрослые. Есть воспоминания, что Никоновы всей семьёй даже «спали в печи». В те времена это было для крестьян обычным делом, в самые большие холода люди действительно спали в печках, потому что натопить избу было сложно, для этого требовалось слишком много дров.

В XIX веке печи были внушительных размеров, иногда занимали до четверти площади избы, высотой достигали двух и более метров. В холодное время года целыми днями печь топили, готовили в ней, мыли утварь, стирали и мылись у неё сами. Вечером же вынимали из печи золу и угли, чисто выметали внутри, ждали, пока она немного остынет, а потом всей семьёй залезали внутрь (головами к заслонке) и закрывали её. Спали всю ночь в уютном тепле. Иногда в печи мылись, используя её вместо бани. Внутри стоял чугунок с тёплой водой, в котором заранее распаривали веник, раздевшись, залезали внутрь печи и там купались. Матери часто в печах мылись вместе с детьми.

Есть воспоминания, что и Никоновы тоже иногда спали в печи. Об этом писала хорошо знавшая старицу Зинаида Владимировна Жданова: «Дмитрий и Наталья были обычные, трудолюбивые люди, работали на поле, жили бедно, печку топили по-черному, соломой, дров не было, зимою спали в печке».

Быт семьи Никоновых ничем не отличался от того, как жили крестьяне по всей Руси в XIX веке. Они переживали все трудности, которые выпадали на долю их односельчан и всей страны. Одной из больших бед того времени была высокая детская смертность. В это время в крестьянских семьях в среднем по статистике выживали три ребёнка из четырёх, но были губернии, в которых в деревнях умирало до 70 % детей, особенно много погибало младенцев от самых разных болезней или от ненадлежащего ухода. Такой же высокой была детская смертность и в Епифанском уезде Тульской губернии, по статистике, в течение первого полугода жизни в этой местности умирали почти четверть новорождённых, до пятилетнего возраста доживали около 60 % детей.

Только на первый взгляд семья Никоновых могла считаться многодетной, как об этом пишут многие исследователи. Однако при внимательном анализе можно сделать вывод, что это не совсем так. Действительно по факту в семье появилось на свет восемь или семь детей, а может быть, и больше. Такое разночтение в цифрах происходит из-за того, что в дошедших до наших дней документах часто встречаются только записи о рождении или, наоборот, смерти ребёнка, а имена повторяются, потому что часто имя умершего ребёнка давали следующему, очередному появившемуся на свет младенцу.

Первенец Михаил родился у Дмитрия и Натальи в 1871 году через два года после свадьбы, но мальчик умер в младенчестве. В 1873 году на свет появилась дочь, которую назвали Пелагея, к счастью, девочка росла крепкой и здоровой. Есть данные, что позже в семье в 1878 и 1879 годах один за другим родилось ещё два ребёнка, сначала Устинья, затем Иван, но оба младенца практически сразу умерли.

Получается, что к концу 1880 года Дмитрий и Наталья Никоновы воспитывали только одну дочь Пелагею. Понятно, что ни о какой многодетности не могла идти речь. Существование упомянутой в некоторых жизнеописаниях дочери Никоновых Марии не подтверждается документально. В настоящее время большинство исследователей склоняется к тому, что никакой дочери Марии у Никоновых никогда не было. Так же как к 1880 году ещё не появились на свет их сыновья Иван и Михаил. Поэтому когда исследователи пишут о том, что, когда Наталья Никитична вновь забеременела и они с мужем стали думать, не отдать ли ребёнка, который родится, в приют из-за того, что у них в семье было слишком много детей, то это нельзя считать правдой. В то время ребёнок в семье был один – дочь Пелагея, которой в 1880 году было семь лет.

Ещё одной причиной, по мнению некоторых, почему будущая мать думала отказаться от ребёнка, называют крайнюю бедность, что тоже не соответствует действительности, так как согласно документам сельскохозяйственных переписей семья жила в достатке.

Третьим доводом о причинах возможного отказа от будущего ребёнка называют то, что родители были пожилыми. В 1880 году будущему отцу (Дмитрию Никонову) был 31 год, а будущей матери (Наталье Никоновой) – 29. И даже если беременность, о которой идёт речь, состоялась позже – в период с 1883 по 1885 год, то самое большее (в 1885 году) Дмитрию Ивановичу было 36 лет, а Наталье Никитичне – 34. Даже в конце XIX века такие люди считались достаточно молодыми.

Если проанализировать все причины, которые, по мнению некоторых людей, могли послужить поводом для Никоновых заранее, во время беременности Натальи Никитичны, принять решение отдать будущего ребёнка в приют, то можно однозначно сделать вывод, скорее всего, это устоявшееся заблуждение. Семья была достаточно обеспеченная, немногодетная, благочестивая, никакого повода думать о приюте для будущего ребёнка у них не было. Этого мнения придерживаются большинство современных исследователей.

Есть одна важная легенда, связанная с той памятной беременностью Натальи Никитичны Никоновой. Однажды уже перед родами будущей матери приснился сон: она увидела, как с неба спускается большая белая птица. Красивая птица села к ней на руку. У птицы было человеческое лицо, но совсем не было глаз – глазницы оказались плотно сомкнуты. Существует ещё один вариант этой легенды, с небольшим дополнением. Сначала у птицы были необычайно красивые глаза, ярко-синие, но когда она опустилась на руку будущей матери, то они выпали из глазниц на пол, превратившись в два ярких сапфира. Из воспоминаний Носковой Евдокии (землячки Никоновых): «Перед родами она увидела сон: с неба спустилась белая огромная птица и села ей на правую руку, а лицо человеческое и без глаз, веки, сомкнутые накрепко».

Возможно, увиденная во сне птица с человеческим лицом навеяна образами, испокон веков существовавшими в русской мифологии. Птицы с человеческим лицом оставались на Руси, в том числе и в изобразительном искусстве и в литературе, в основном как символы вещего посланника, знающего будущее, определённое Небесами.

Первая из подобных мифических птиц с женским лицом – это Алконост. Пение этой мифической птицы считалось прекрасным, согласно славянским легендам, наполняло души людей счастьем, миром и покоем. Птица, жившая в райском саду, только изредка появлялась на Земле. Когда она летала по миру, то в нём наступал покой, утихали бури и грозы. В райском саду, где она сидела на ветвях райских яблок, на её крыльях собирались капли с живой, волшебной воды, на что эти капли падали, то приобретало чудесные свойства. Отсюда сказки о живой воде.

Вторая мифическая птица с женским лицом у славян – это Сирин. В славянской мифологии она считалась вестницей, которая предсказывает человеку будущее, возможно, и тяжкое. Птица-дева не причиняла человеку зла, но часто была печальна потому, что знала о горестях, которые предстоит перенести людям, и заранее печалилась об этом. Птица Сирин, по легенде, обладала волшебным голосом, необычайной мудростью, наполняла мир красотой и гармонией, могла повелевать стихиями. Она владела тайными знаниями, которыми могла поделиться с человеком, но иногда человек должен был заплатить за это большую цену.

Третья мифическая птица-дева с женским лицом – это Гамаюн. Легендарная птица из рая, которая знала всё о прошлом, настоящем и будущем. Она обладала способностью открывать людям любые тайны, если они готовы их слушать. Была посвящена в то, как создавалась Земля. Гамаюн знала все законы бытия. Птица могла быть посланником Неба, открывающим человеку будущее.

Славянские легенды и сказки глубоко коренятся в мировоззрении русских людей, остаются в подсознании, являются частью национального самосознания.

Сон-видение мифической птицы с человеческим лицом, но почему-то с крепко сомкнутыми веками глубоко врезался в память беременной Натальи Никоновой, поразил её. Позже она не раз вспоминала о привидевшейся неведомой птице и рассказывала о видении близким.

Император Александр III, взошедший на престол в 1881 году, прозванный в народе Миротворцем, главное внимание уделял развитию своей страны: строились новые железные дороги, фабрики и заводы оснащались самым современным на тот момент оборудованием, открывались библиотеки и музеи, развивалась наука, образование, здравоохранение. В сельском хозяйстве, которое играло в экономике главную роль, началось внедрение новых методов обработки земли и новой техники. Развивались торговля и банковская система.

Начиналось «золотое время» экономического развития России, длившееся всё царствование Александра III (1881–1894).

В стране активно осуществлялась Крестьянская реформа. Благодаря строительству новых фабрик значительно увеличилось в городах количество рабочих. Стало больше интеллигенции. Значительно расширились права женщин. Стремительно развивалось начальное и среднее образование, даже в отдалённых уездах крестьянские дети повсеместно стали посещать школы.

Процветала культура – это было время подъёма отечественной литературы, в эти годы появлялись новые книги Льва Николаевича Толстого, Антона Павловича Чехова и других талантливых писателей; развивалась русская живопись, работали Илья Ефимович Репин, Василий Иванович Суриков, Валентин Александрович Серов и десятки других мастеров; появлялись новые великие музыкальные произведения Петра Ильича Чайковского и других композиторов, массово создавались новые театры.

В эти годы было в основном завершено присоединение к Российской империи Средней Азии. Активно развивалась торговля с Китаем и Японией. С Германией, Австрией, Францией были подписаны договоры о сотрудничестве.

Годы правления Александра III однозначно можно назвать годами процветания России. Однако параллельно размеренной жизни страны, её успешному развитию подспудно существовали силы, создававшие социальное напряжение – стачки, студенческие волнения. Государство продолжало вести борьбу с народовольцами, а между тем в эти годы в России появились первые кружки марксистов.

Глава 2

Рождение. Крещение. Младенческие годы

Точная дата рождения девочки в семье крестьян Дмитрия Ивановича и Натальи Никитичны Никоновых, которую назвали Матрона, до сих пор неизвестна. С относительной уверенностью можно сказать, что произошло между 1881 по 1885 годами.

Попытки выяснить точно, когда именно родилась Матрона Дмитриевна Никонова, предпринимаются с момента начала работы Комиссии по канонизации над материалами для прославления старицы в лике святых. К этому моменту существовало жизнеописание блаженной, написанное уже упоминавшейся З. В. Ждановой – «Сказание о житии блаженной старицы Матроны». В нём указывалось, что блаженная Матрона родилась в 1881 году. Какое-то время это не вызывало сомнений, хотя факт рождения блаженной именно в этом году не был подтверждён документально. Подготовленный З. В. Ждановой сборник состоял из её собственных воспоминаний и воспоминаний близких старице людей, в основном земляков – «Сказание о житии блаженной старицы, матушки Матроны». Издали его в Свято-Троицком Ново-Голутвином монастыре в 1993 году. С тех пор во многих источниках 1881 год указывается как год рождения блаженной Матроны.