Гонка по чёрной полосе бесплатное чтение

1

Однажды он проснулся и подумал: «Жизнь разочаровалась во мне…». Сначала эта мысль показалась ему оригинальным экзерсисом не проснувшегося мозга. Лёгкой интеллектуальной разминкой перед началом трудового дня. Он даже принялся с видимым удовольствием иронизировать на тему разочарования жизни.

«Если люди разочаровываются в жизни – они из неё уходят. А если жизнь разочаровалась в человеке? Уходит она? Куда? И что делать? Вступить в дискуссию и переубедить? Пообещать светлое будущее и обмануть? Приклеить на супер-клей или приварить сваркой под аргоном – чтобы уже никуда и никогда?»

Он скинул одеяло и нагой, как Адам по Раю, пошёл по ковру к окну. Ясное майское утро еще не успело покрыться дымкой выхлопных газов. Свежий ветерок осторожно подёргивал тюль. Солнце щедро бросало золото лучей в лужи, рассыпанные вчерашним дождём по асфальту улиц и тротуаров. Воздух был пропитан бриллиантовым мажором радости и надежд. Но от этого демонстративного торжества Природы он только яснее почувствовала точность и окончательность ощущения, с которым проснулся. Жизнь разочаровалась в нем. Разочаровалась раз и навсегда. Бесполезно кричать и спорить, бессмысленно доказывать что-либо: она равнодушно кивнет и уйдет в бесконечное никуда, оставив его один на один с отчаянием и безысходностью.

«Ну, и, чёрт с ней! Нужно отнестись к этому философски, как к браку. Когда звучит Мендельсон, никого не смущает, что за медовым месяцем неизбежно следует привычка, разочарование, усталость и, в лучшем случае, развод, а в худшем – десятилетия тихой ненависти. Мне повезло: медовый месяц с жизнью и так затянулся на сорок лет. Если и дальше все пойдет столь же неспешно, то есть шанс протянуть еще лет сорок до окончательного развода!» Он не без удовольствия поглядел на свое крепкое тело: «И что, собственно, изменилось? Я здоров, полон сил, не лишён способностей, и не все из них прогулял и пропил. Нужно просто стать чуточку осторожнее. Не переходить дорогу на красный свет, не пытаться грабить банки, не тратить деньги на лотерейные билеты и азартные игры – словом, не рисковать, в надежде на Фортуну. И можно будет жить как в сказке: долго и счастливо».

Но легче от этого рассуждения ему не стало. Нечто темное и неприятное, заплутавшее в лабиринте извилин его мозга не отступило перед натиском позитивной философии, оно заняло круговую оборону, окопалось сером веществе, мертвой хваткой вцепилось в нейроны и понемногу, шаг за шагом расширяло занятый плацдарм. Это темное и неприятное не было страхом. Он не боялся расстаться с жизнью. Более того, сама мысль о том, что за жизнью неминуемо следует смерть, не приходило ему в голову. Он об этом подумал позже. Главное, что он ощутил, стоя перед окном – звалось обидой.

Потерять то, что сопровождало его с самого рождения – разве это справедливо? Потерять незаслуженно, между делом, как портмоне в магазине. Он давно привык к тому, что чёрную полосу непременно сменяла белая. Так было всегда. Нужно было только спокойно заниматься делом, и проблемы разрешались сами собой. Работать и всё! Сегодня он осознал, что за чёрной полосой перемены его не ждут. Чёрная будет вести его до последнего вздоха. Можно пахать, ныряя в экран монитора на двенадцать часов в сутки, можно лежать на диване, разглядывая трещины на потолке – конечный результат от этого не изменится. Чёрная полоса, как шоссе в туннеле уже не выпустит со своей траурной ленты, не даст свернуть и выбраться к happy end’у.

Мысль о смерти возникла минуту спустя, после телефонного звонка.

Серая трубка легла в руку привычно и удобно. Из мембраны чуть картаво и, как ни странно, просительно зазвучал голос директора «Инилайн» Дмитрия Снегиря.

– Валерий Андреевич, до каких пор вы будете преследовать мою фирму и моих сотрудников?

– Преследовать? Дима, не устраивай детский сад. Ты не воспитатель, я не подготовишка. – Валера сразу сообразил, что их разговор пишется. Дима большой любитель техники. В «Инилайн» зарплату сотрудникам могли не платить месяцами, но на новый винчестер, цифровую камеру или систему видеонаблюдения средства находились всегда. – Всё, что мне нужно – получить зарплату за четыре месяца. Ты это прекрасно знаешь.

– Если я тебе отдам сто тысяч рублей, ты оставишь меня в покое? – Снегирь будто не слышал Валеру. Казалось: он выучил текст наизусть, заранее отрепетировал интонации и не собирался отходить от разработанного сценария ни на миллиметр.

– Дима, я же понимаю, что наш разговор пишется. Я понимаю, что в этой мелодраме на производственную тематику мне отведена роль шантажиста. А ты, естественно, несчастный владелец, тяжело переживающий подлость своего бывшего сотрудника. Не выйдет! Мы оба прекрасно знаем: вопрос упирается в твое простое желание оставить мою зарплату в своём кармане. – Валере стало весело. Недавняя мысль о том, что жизнь его разлюбила, на фоне этой неожиданной утренней дуэли потеряла свою болезненность и остроту. Он смотрел через стекло на строящееся по соседству офисное здание и улыбался. – Закрой долг по зарплате, и я мгновенно напишу заявление об уходе по собственному желанию, как вы хотите.

– Никто не хочет твоего увольнения. – голос директора обрел интонации бесконечной усталости и печали.

– Вот как? – Валера не скрывал иронии. – Дима, ты же сам прислал ко мне менеджера по персоналу. Лена четко изложила ваши пожелания. Единица журналиста новым штатным расписанием не предусмотрена. Увольнять меня по сокращению вы не хотите. Слишком накладно. Был задан вопрос: «На каких условиях я готов написать заявление по собственному желанию?»

– Я еще раз повторяю: никто не хотел твоего увольнения. Лена – дура, это её личная инициатива.

Валера пропустил реплику директора мимо ушей. О Лене они могут говорить, что им вздумается. Лена ему не жена, не сестра и даже не тёща. И, может быть, она и в самом деле дура, но без прямого указания начальства Лена чашку кофе на работе не выпьет.

– Мои условия я передал: задолженность за декабрь и январь сразу, остальное – частями, в удобном для вас режиме. Условия, в общем, вполне законные и не такие кабальные. Если, конечно, вообще есть желание платить.

Из вагончика на стройке вышел сторож. Он с удовольствием потянулся, сплюнул, достал пачку сигарет и закурил.

– Повторяю еще раз: мы никого к тебе не посылали. И почему ты до сих пор не получил зарплату?

– Потому, что вы её до сих пор не платили.

Со старта, от перекрёстка по зеленому сигналу светофора рванула стая машин. Ранее тихая и широкая улица, на которой стоял дом Валеры, за последние десять лет превратилась в шумную магистраль. Поток автомобилей не иссякал даже ночью. А днем восемь полос движения не вмещали всех желающих испортить атмосферу выхлопными газами своих железных коней.

– Можешь получить деньги. – Всё так же устало картавил Дима.

– Сколько? – ответ Валера предвидел.

– Сколько начислено. Не знаю. Я, что, бухгалтер? – казалась Снегиря возмущала сама мысль, что он может заниматься такими мелочами.

– Хорошо. Позвоню бухгалтеру. Узнаю. – звонить Валера никому не собирался. Он абсолютно точно знал, что начислена «белая зарплата». Тысяч пять за четыре месяца работы.

– Почему бухгалтеру? – заторопился Дмитрий.

– Ты же сам сказал, что ты не бухгалтер, и не знаешь: сколько мне начислили. Значит, бухгалтер знает. Элементарная логика… – Валера почувствовал, что генеральный директор потерял генеральную нить сценария. Разговор должен был протекать иначе…

– Позвонишь исполнительному директору Анне Дёминой. Она скажет.

– Замечательно. Приятно было побеседовать. – Валера собрался положить трубку на место, но Дима еще не оставил своей идеи с компроматом.

– Так как же: если я тебе отдам сто тысяч – ты нас оставишь в покое?

– Отдашь мою зарплату полностью – я заберу заявление из прокуратуры и забуду о тебе и «Инилайн», как об осенней слякоти.

Трубка легла на аппарат, мирно и уютно, как собака на подстилку и задремала в ожидании новых звонков. Валера поглядел на часы. Красные нити на электронном будильнике Panasonic показывали половину седьмого утра. Странное время для странного звонка. Странное время для странного пробуждения. Странный разговор на фоне странной мысли. Как много странного для одного утра…

Сторож проводил взглядом очередной заезд пролетавших мимо машин, бросил окурок, критически оглядел железобетонный каркас, медленно, но верно обрастающий мясом кирпичной кладки и кожей навесного фасада, почесал футболку на груди и вернулся в вагончик.

Именно в этот момент Валера понял, что сто тысяч, эта та сумма, за которую хозяева «Инилайн» могут убить. Даже не из-за денег. Важен принцип. Принцип – никому не платить. Тем более, что отступать им теперь некуда. Валера сам сделал всё, чтобы припереть их к стене. Он, как журналист и PR-менеджер компании имел полную информацию о фирме, её клиентах, методах работы, истинном отношении к партнёрам. Знал он и биографию хозяев. К сожалению, биографией он занялся только сейчас. Если бы эта информация имелась с самого начала, не за какие деньги не пошёл бы в «Инилайн». Впрочем, он и так, как оказалось, работал не за деньги… И так же бесплатно, но, если честно – не бескорыстно, Валера поделился своими знаниями со всеми, кому они могли бы показаться полезными.

Клиенты узнали, что о них думают и говорят «ассы стратегического планирования и корифеи сибирского маркетинга» по совместительству исполняющие роль владельцев «Инилайн». Потенциальным партнерам были открыты глаза на то, как и на чем их собираются кинуть, и все бизнес-сообщество оказалось в курсе наиболее пикантных деталей из полной аферами жизни семейства Снегирей.

2

Следователь районной прокуратуры Антон Яненко болел. Болел глупо и неприятно. Глупо, потому что даже температура и жесточайший насморк не давали право на больничный. Неприятно, потому, что температура тела в сорок градусов по Цельсию и Ниагарский водопад соплей из носа мало способствуют выделению эндорфинов. А без этих химических соединений человек не способен чувствовать себя счастливым. Химия определяет нашу жизнь. Химия и начальство.

Начальство же определило командировать личный состав районной прокуратуры в область. Разгребать помойки, авгиевы конюшни преступного мира, точнее: громкое коррупционное дело. Судя по тому, как отбирались исполнители в следственную группу, дело было не только громкое, но и заказное. В область отправили следователей, готовых долго, нудно и тщательно наполнять тома запросами, ответами и протоколами, не задавая начальству сакраментального вопроса: зачем? Кому-то ответ был не интересен по определению, кото-то знал ответ, но ради внеочередной звёздочки на погонах готов был и ламбаду станцевать. Но Антону, даже не видя материалы дела, было понятно, что главное занятие следственной группы – похоронить логику и факты под тоннами бумаги. Именно таким образом и выносятся нужные приговоры в судах.

Однако, благодаря тотальному переселению кадров, в районной прокуратуре осталось только три следователя, выживших после взрыва административной нейтронной бомбы. Пустые кабинеты с запертыми дверями, пустынный коридор. Покурить и то не с кем. И куча дел. Ими вполне можно было бы заполнить спец. фонд библиотеки имени Ленина в Москве. Между тем, местный криминал – «пацаны с района» категорически отказывались войти в положение компетентных органов и продолжали злодействовать, как ни в чём не бывало. Папки с фактами новых преступлений размножались со скоростью дрозофил, и каждая новая папка требовала, чтобы последние из выживших прокурорских работников с фанатичным упорством набивали их чрево протоколами, заключениями экспертиз, показаниями свидетелей и прочей бумажной пищей. То есть, занимался тем, что так любили делать откомандированные в область коллеги.

А за окном прокуратуры распускались первые листья. По деревьям шныряли непоседливые особи из отряда пернатых и отчаянным свистом извещали мир, что весна вот-вот перевалит за порог лета.

Антон угрюмо оглядел бумажные кирпичи на своем столе. Нужно было все приводить в порядок. Хотя бы рассортировать дела по срочности. Или по важности? Или по просроченности.

Два бытовых убийства можно было отложить в сторону. Они раскрыты по «горячим» следам. Убийцы найдены, доказательства налицо. Слава Богу, что в мире не перевелись идиоты. Именно на них у милиции держатся показатели раскрываемости. Это же нужно: нажраться, зарезать собутыльника и улечься спать в соседней комнате. А на другой день, от всего сердца налить ещё живому приятелю стакан белой для опохмела и, в рубашке и брюках с едва замытыми следами крови отправиться на работу.

А дальше нормальная история для американского триллера. Тело с шестью колото-резанными ранами самостоятельно отправилось домой: вышло из подъезда, дотопало, рассыпая кровавые брызги по тротуару, до остановки и упало на ступеньки трамвая. И надо же такому случиться, что резали бедолагу в соседнем Дзержинском районе, а трамвай курсировал по Октябрьскому.

Пассажиры вызывали скорую и милицию. Потерпевший успел дать показания. Умер уже по пути в больницу. Наряд ППС по кровавой дорожке дошёл до места преступления. Квартира открыта. Взяли понятых, нашли нож. Записали себе раскрытие по горячим следам. Убийца на допросе искренне и горько плакал по убитому другу: оказалось, сидели за одной партой с восьмого класса. С той поры и пили. Теперь сидеть будет один, а второй от алкогольной зависимости избавился навсегда. И слава Богу: норма потребления алкоголя на душу городского населения снизится, а дело, как любит выражаться один коллега «сбланшировать» без лишних затрат времени и энергии и передать в суд.

Антон расставил перед собой коробочки с пилюлями, решая с каких симптомов начать: головной боли, насморка, ломоты в мышцах или температуры. Тяжело вздохнул. Вытряхнул из каждой коробочки по таблетке. Стайка цветных жучков красиво, как стеклышки в калейдоскопе, улеглись на ладони. Яненко не дал им расслабиться: швырнул в рот и запил водой. Затем фыркнул в каждую ноздрю по порции «Дляноса» и принялся раскладывать пасьянс из папок. В сухом остатке пасьянса выходило, что первыми номерами идут: серия похищений предпринимателей, которую ему подкинул Саня Крюков (сейчас где-то в отдельном кабинете строчит повестки и протоколы) и невыплата зарплаты в компании «Инилайн». Заявление Бокова Валерия Андреевича пролежало без движения уже почти месяц.

И не удивительно: перефразируя известное изречение из «Джентльменов удачи»: «то получка, а то трупы!»

Но за обе эти папки: толстую с похищениями и пустую – с заявлением Бокова, прокурор вполне имел право снять с Яненко голову уже в ближайший понедельник. Запросто: взять и отделить горемычную от тела, вместе с насморком, болью и температурой. Оно, может быть и к лучшему. Да, только, отсутствие головы тоже не является основанием для невыхода на работу. Здоровый или больной, живой или мертвый он должен будет ровно в 9.00 занять свое место в кабинете.

Непроизвольно Антон ухватился за пухлую папку с похищениями. Даже не потому, что исчезнувшие бизнесмены, в случае успеха сулили небольшой кусочек телевизионной славы и поощрение начальства. Толстая папка внушала уважение к проделанному труду, и оставляла надежду, что Саня, – любитель бумажек – что-то проглядел. А он, Антон, на свежую голову, прочитает, найдёт зацепку и раскрутит дело. Правда, свежей головы не было, да и читал уже Яненко эту писанину. И никаких зацепок в бумагах не нашёл: родственники, партнёры и подчинённые молчали. Толи, действительно ничего не знали, толи боялись своими знаниями поделиться.

Никакой взаимосвязи между исчезновениями не прослеживалось. Сами предприниматели общих интересов и знакомых не имели и, вообще, судя по имеющимся данным, о существовании друг друга не подозревали. Никакой конкуренции. Да и откуда ей взяться? Чего делить владельцу мясокомбината с ювелиром? Бобровую шубу из салона «Плаза рояль», принадлежащего третьему нидзе – господину Духонину? Ничего общего, кроме того, что офисы у всех находились в Октябрьском районе. Но это ни о чем не говорило. Не факт, что не было исчезновений других предпринимателей из других офисов в других районах. «Надо будет сегодня запросить» – прикинул Антон, впрочем, без особого энтузиазма. Он отчетливо понимал, что в лучшем случае найдёт в соседней прокуратуре такого же горемыку с толстой и бесполезной папкой. Фамилия и имя у горемыки будут иными, а результат, скорее всего, тот же. Нулевой. Иначе давно бы уже в прессе кричали: «Ура, раскрыли организованную группу похитителей передовиков сибирского бизнеса!»

Зацепок не было никаких. Как на подтаявшем леднике: летишь себе по влажной и скользкой поверхности под горку, пока не затормозишь о валуны у подножия. Даже охраняли и крышевали похищенных три разных группировки.

Саня пунктуально перекопал всё, что мог: личные связи, любовниц, хобби, учебные заведения в которых пропавшие зарабатывали свои дипломы, их армейское прошлое. В результате этого исследования получил четыре килограмма макулатуры и вывод: трёх более непохожих людей на Земле не существует. Вообще, если бы выяснилось, что все они представляют три независимые цивилизации трёх галактик в разных концах Вселенной, Яненко этому ничуть не удивился.

«Требований не предъявляют, но зачем-то же они исчезли? Проверю движение средств на банковских счетах и уставные документы. Но это в понедельник. Все равно, в пятницу, да еще в такую замечательную погоду, ни одна сволочь с моими запросами работать не станет. А сегодня отзвонюсь в «Инилайн» и назначу новым рабовладельцам встречу часиков на пять. У меня не будет пикника на выходных, пусть же и они закончат рабочую неделею в прокуратуре. Какое-никакое, а наказание. Скорее всего, этим моральным аутодафе «Имилайн» и отделается. Если, конечно, Снегирь не конченый идиот и знает, как правильно оформить документы, чтобы избежать неприятностей. Ладно, возьму по-быстрому объяснения, посмотрю наличие средств на счетах, выпишу штраф и закрою дело».

3

Называя круглую цифру «сто тысяч» Снегирь не ошибался. Контора действительно должна была Валере единичку с пятью нулями. В рублях. И руководство действительно не собиралось платить.

А начиналось всё очень мило и радужно. Его порекомендовали. И, надо признаться, вовремя. Звонок из «Инилайн» застал Валеру над подсчетом последних копеек. Строительный журнал, в котором он работал, неспешно, но уверенно загибался под чутким руководством бывшего майора. Майора звали Вячеслав Васильевич. Был он глуп и растерян. Двадцать лет его учили орать и командовать, а здесь, неожиданно, пришлось руководить. Причем руководить людьми вольными, на крик отвечающими криком, а субординации не признающими вовсе. Они категорически отказывались ходить строем, не знали Устава. Да и Устав, как ни странно, для этой жизни совершенно не подходил. Майор, в силу своей тупости, даже в растерянном состоянии не терял бодрости духа. Благодаря безграничному доверию владельца, таинственного господина Ермакова – существа тщедушного, но исключительно энергичного – имел возможность подворовывать из тех скудных средств, что еще проходили через редакцию.

Между тем, поступлений становилось все меньше. Из издания бежали рекламодатели. редакцию покидали специалисты. И Валера, чувствовал, что неприлично засиделся. Быть последним из могикан, конечно, романтично, но глупо: последнему, как правило, достается минимум финансов и максимум проблем.

Короче, предложение «Инилайн» стало не то, что спасительной соломинкой для утопающего, но встречей в просторах океана потерпевшего кораблекрушение с туристическим суперлайнером. На пороге нового тысячелетия двадцать тысяч в месяц, даже для очень хорошего журналиста в провинции деньги более чем приличные. За такую зарплату не стыдно было пахать до последней мысли в голове, до последней буквы в алфавите, до последнего лоскута кожи на пальцах, стучащих по клавиатуре.

«Инилайн» располагалась в здании заводоуправления некогда известного в городе предприятия «РемТочСтанок». Станки на заводе давно не ремонтировали. Ни точные, ни какие-либо ещё. Корпуса и территорию в лихие девяностые прибрали к рукам бандиты. Как ни странно, благодаря им, предприятие сохранилось хотя бы на уровне зданий и названия. Нынешний владелец практически не покидал пределов Садового кольца. Бывший авторитет, а ныне бизнесмен, властелином колец, конечно, не стал, но в далекой Москве с ним считались. Как результат на «РемТочСтанок» не покушались даже чиновники Госкомимущества.

Валера сказал охранникам на входе название фирмы и на лифте медленном и тягучем как детсадовский кисель, отправился в неспешное путешествие на девятый этаж. За время подъема можно было прочитать «Войну и мир». Всю целиком. Включая переводы диалогов с французского. Но «Войны и мира» под рукой не оказалось. За неимением другого занятия пришлось изучать запутанную последовательность кнопок управления лифтом, где за пятым этажом шел восьмой, а после двенадцатого – третий. Впрочем, за исключением этой шифрограммы и старческой медлительности лифт иными недостатками не обладал. Во всяком случае, по пути никуда не свернул, не рассыпался и не вернулся на первый этаж досрочно с ускорением 9,8 g.

Оказавшись один на один с коридором, Валера тщательно изучил все двери. Кроме консалтинговой фирмы «Инилайн» девятый этаж дал приют оптовой одежной фирме и небольшой конторке неизвестной специализации под вывеской ООО «Скорпион-С».

Одёжники держали двери нараспашку, демонстрируя всем образцы товара и пару объявлений: «Продажа только оптом» и «Расстрел коммивояжеров гарантируем!». Коммивояжером Валера не был, но рисковать не стал. Чёрт знает этих шутников: может быть они сначала стреляют, а потом интересуются родом деятельности вошедшего.

Скорпионы хранили себя за двумя замками. Слава Богу, не амбарными – внутренними, но, судя по размерам дверных накладок, достаточно внушительными. Скорее из профессионального любопытства, чем по необходимости, Валера толкнулся в «Скорпион-С» и убедился, что здесь его не ждут – двери нажиму не поддались, сохраняя стойкость легендарного оловянного солдатика.

– Извольте-с, извить-с, барин-с, скорпион-с, – Валера дурашливо поклонился табличке и прошел в «Инилайн».

В приемной «Инилайн» его, напротив, ждали. Секретарша улыбнулась, осведомилась о цели визита и извинилась.

– Управляющая и директор будут только минут через двадцать. Просили вас подождать. Чай, кофе?

– Коньяк, самогон? – привычно отреагировал Валера и, почувствовав, что высказывание неуместно, добавил. – Прошу прощения. Это шутка.

– Я поняла, – улыбнулась секретарь – Проходите в кабинет. Там есть кресла и журналы.

Она указала на распахнутую дверь и занялась изучением монитора. Такая открытость фирмы подкупала: свободный вход в покои руководства в его, руководства, отсутствии – явление экстраординарное. Не «Инилайн», а прямо какая-то изба в глубинке. Семнадцатый век, охотничья заимка. Только дверь снаружи подпёрта не колышком, а гостеприимной секретаршей.

Валера уселся в кресло рядом со входом, так, чтобы быть у секретарши на виду, взял с журнального столика умный журнал «Деньги» и принялся штудировать историю флирта Советской России с американской фирмой Gillette. История оказалась забавной и безумной. Такой, какой и должна была быть порочная связь социалистического бюрократизма и предприимчивого капитализма. Каждая из сторон искала свою выгоду, пытаясь надуть партнёра. Красные чиновники поили американцев водкой и соблазняли миллионами бородатых крестьян, по их словам, мечтающих снять Жиллетом наследие тёмного царского прошлого со своих славных трудовых физиономий.

Американцы, под воздействием алкоголя, подмахивали протоколы о намерениях, но вернувшись на Родину и поправившись подпольным шотландским виски, от намерений, протоколов и подписей категорически отказывались. Роман, скорее приключенческий, чем любовный, браком не закончился. К сожалению, для чиновников и к счастью для капитала.

Время от времени Валера отрывался от текста и мельком оглядывал обстановку. Судя по интерьеру, кабинет принадлежал большим интеллектуалам. Большим: и в смысле ума, и в смысле габаритов. Все кресла, включая директорское, могли вместить килограмм двести добротного человеческого тела. Огромный рабочий стол украшал гордый бюст 21-дюмового жидкокристаллического монитора. На столе из демонстративного беспорядка бумаг выглядывали цифровой диктофон и новенький цифровой фотоаппарат Minolta. За столом две стены до окна занимали стеллажи с книгами. Судя по названиям на корешках – литература по маркетингу, организации бизнеса, психологии и прочим штучкам, помогающим перекладывать деньги из кармана потребителя в карман продавца. Ну, или, хотя бы деньги покупателей книг в карман авторов и издателей.

К стене, напротив Валеры, привалился внушительных размеров аквариум. За выгнутым стеклом среди водорослей плутали рыбины, такие же солидные, как и вся обстановка кабинета. Иногда они находили дорогу к стеклу и долго, взасос целовали прозрачную преграду своими пухлыми губами.

В углу у входа красовалась черная лакированная бейсбольная бита.

«Наверное, этим предметом воспитывают проштрафившихся сотрудников. А, может быть, отбиваются от хозяев здания. Обмен информацией с бандитами измеряется битами.» – Валере эта фраза показалась достойной того, чтобы занести ее в записную книжку, но, к сожалению, ни книжки, ни чистого листа бумаги под рукой не было. «И черт с ней: забуду – придумаю новую. Ничуть не хуже». Валера уже был уверен, что чёрная полоса строительного журнала закончилась. Начинается белая. Смена руководителя дурака, на руководителя интеллектуала обещала много приятных моментов помимо хорошей зарплаты.

Хозяева появились ровно через двадцать минут. Сначала в кабинет ворвалась толстенькая кокер-спаниельша. Не очень опрятная, давно не мытая и не чёсанная, но очень деловая. Она обнюхала Валерины джинсы, проверила руки и карманы на предмет чего-нибудь вкусненького, и разочарованно улеглась под хозяйским столом. Следом вошел высокий мужчина, лет тридцати. Скорее упитанный, чем спортивный. Хороший костюм, штиблеты с длинными, гордо загнутыми носами, подобные тем, в которые в начале третьего тысячелетия перебрались опера уголовного розыска, следователи и адвокаты. На округлом лице за очками скромная улыбка, адресованная кому-то вообще, там, межзвездном пространстве.

– Здравствуйте, – чуть картаво произнес он. На мгновенье его карие глаза задержались на Валере и снова отправились устанавливать контакт с инопланетными цивилизациями.

Валера неловко выбрался из недр глубокого кресла и ответил привычным: «День добрый»

Последней вплыла дама. Если камбалу поставить на хвост и сильно раскрутить, то получиться фигура, близкая по форме к той, что заполнила весь дверной проем от косяка до косяка. Дама была облачена в джинсы, удерживающиеся вопреки всем законам физики на месте, где у большинства людей располагается талия, но в данном случае мел место шар. Верхнюю часть дамы прикрывал двухслойный занавес из футболки и жилетки. И то, и другое было надето навыпуск, как чехол на кресло. Словом – образцовая фастфутная американка.

– Ну, вот и мы – объявила американка на чистом русском. – Извините за задержку. Меня зовут Илона…

Только спустя месяц Валера понял, что задержка была заранее спланирована. Так же, как и разбросанные на столе ценные электронные штучки. Двадцать минут, которые он потратил на журнал и ненавязчивое изучение обстановки, его самого изучали с интересом и тщательностью. Камерами слежения были оборудованы все помещения конторы.

О некоторых устройствах сотрудники знали, наличие других предполагали, но кое-что хозяева держали про запас, спрятанным от публики как фокусник держит заряженными в реквизит кролика, голубя или гадюку.

4

-Интересно: почём нынче стоит заказать журналиста? – Валера посмотрел на расстеленную постель, мгновенье поколебался и стал решительно натягивать спортивный костюм. – Если прежняя жизнь разочаровалась во мне – попробуем начать новую!

Об утренних пробежках он размышлял уже давно. Размышления эти носили сугубо философский характер. С вечера, обычно, они казались заманчивыми и здравыми. Утренняя дрёма каждый раз находила весомую причину отложить старт спортивной карьеры на завтра. Сегодня дрёма разбилась о грубую прозу жизни, и веской причины откладывать здоровье на завтра не нашлось.

–Дядя, не закрывай! – За дверью подъезда стояли трое. Молодые, лет по шестнадцать. Рыженький, блондин и жгучий брюнет с кудрями, словно только что отполированными ваксой. Стрижки короткие, а плащи – длинные. Мальчики торопились в дом. Валера – из дома. Но, несмотря на спешку, у рыжего, под распахнувшейся полой плаща Валера успел заметить биту. Бейсболисты! Американская лига! Такая же бита стояла в кабинете руководства «Инилайн». Похоже, ребята промахнулись. Им бы на «РемТочСтанок». С Димой поупражняться в искусстве отбивания мячей или почек. Если только они не с «РемТочСтанка». Юные стахановцы, передовики производства, берущие работу на дом. Или навынос?

Валера неспешной трусцой свернул за угол. За спиной звонко хлопнула металлическая дверь подъезда. А у обочины притормозила знакомая Toyota Cresta, серая, с тяжелым мощным капотом. Под ним сердце в две сотни лошадиных сил. По крайней мере, так утверждал владелец автомобиля. А за рулём, прикрытый тонированными стёклами, директор «Инилайн» Дмитрий Снегирь. Прибыл принимать работу. Теперь понятен утренний звонок: чтобы бейсболисты наверняка застали клиента дома. А то ведь мог сорваться матч. Хотя, он и так сорвался…

Валера бежал вдоль серого бетонного забора и уже весело размышлял.

«Ну, кто сказал, что жизнь во мне разочаровалась? Я повторил подвиг легендарного Колобка: и от мальчиков ушёл и от Димы ушёл. А то тебя, пухлая Илона, и подавно уйду!»

Четыре километра вокруг трех кварталов вылились в двадцать минут непрерывного движения, ведро пота и прекрасное расположение духа. Хотелось шалить и флиртовать. Но, флиртовать было не с кем. Зато шалить…

Три плаща, покачивая цветными головами, удалялись от дома по маршруту, который Валера только что замкнул на круг. Серая Toyota стояла у обочины спокойно и лениво, будто это автостоянка, а место оплачено на годы вперед.

Валера выскочил на проезжую часть, чуть добавил темпа и легко вскочил на взлетно-посадочную полосу капота. Бугор крыши салона лишь взвизгнул под резиной подошв кроссовок. Пачкать багажник Валера не стал. Не из эстетических соображений. Очень хотелось увидеть выражение Диминого лица. Он довольно ловко спрыгнул напротив водительской дверки и постучал в стекло. Тонированный триплекс с приятным гудением пошёл вниз. Валера, смакуя предощущение близкого триумфа, приготовился произнести что-нибудь вроде «Стратегическое планирование бизнеса не заказывали?!»

«Эх, сюда бы Снигиревский цифровик!» – успело пронестись в его голове до того, как стекло ушло в дверку полностью, а из салона вывалилась красная от возмущения физиономия. Выражение физиономии было именно то, на какое рассчитывал Валера. Вот только лицо было другое. Незнакомое было лицо.

–А где Снегирь? – скорее от растерянности, чем от любопытства спросил Валера.

–Какой снегирь, чмо? Май месяц! – дверка, похоже, мешала хозяину автомобиля вести просветительские беседы о природе и пернатых. Он её открыл. Открыл и вышел. Весь. И Валера понял, что жизнь его действительно разлюбила. Совсем и навсегда. Потный красный кулак вылетел откуда-то слева, снизу, что казалось невероятным, учитывая двухметровые габариты бойца. Часть лица из-под удара Валере увести удалось. Реакцию журналиста хвалили многие спортсмены. Но похвалы – похвалами, а кулак – кулаком. Челюсть и ухо попытались отбить удар, но потом передумали: приняли энергию потной кувалды, поглотили её и вместе со всем телом рухнули на асфальт.

–Снегиря ему захотелось! – Здоровяк нагнулся над Валерой и закрыл полнеба.

–Подвинься, солнце не вижу, – сквозь нокаут попробовал пошутить Валера.

–Ты псих… – уже без прежней энергии поставил диагноз здоровяк.

–Нет, журналист. – Выдохнул Валера и закрыл глаза.

–Слышь, журналист, – кто-то трепал его по щеке. – Я тебя не зашиб?

Валера открыл глаза и увидел солнце. У светила было большое красное и потное лицо. «Вот откуда пошло выражение Красно Солнышко!» – догадался он. Судя по выражению лица, Красно Солнышко было взволнованно.

–Я говорю: я тебя не зашиб?

–Нет, ты меня убил…

Солнце вымученно улыбнулось.

– Нет, правда, нужен снегирь – иди в зоомагазин! А тачку зачем топтать?

–Я нечаянно. – Валера тщетно пытался поймать светило в фокус, но оно упорно расплывалось.

–Ну, я погорячился. Ну, ладно. Но пойми: ты бежишь – я удивляюсь: что, тротуара ему мало. Потом гляжу, а ты уже на капоте. А я машину только вымыл. Вчера же дождь был. Ну, думаю, обнаглели эти пешеходы! А ты еще в окно стучать начал. И морда наглая, ухмыляется как задница.

–Как задница? – Валера попытался представить эту улыбку, но профессиональная и натренированная фантазия на этот раз ему отказала.

– Вот именно! – Красно Солнышко легко изменило конфигурацию, и Валера понял, что можно не только представить улыбку пятой точки, но и достоверно ее изобразить, – Я, того, перебрал чуток. Нет, в натуре, жаль фотика не было. Посмотрел бы на свою рожу – сам все понял. Так что извини, братан… У меня правая – как паровой молот. Тренер так говорил. Может тебя до больницы подбросить?

–Лучше до морга, – фантазия Валеры наконец освободилась от оков нокаута, он живо представил себе все происшедшее глазами владельца Тойоты и приступ нервного смеха начал подергивать сначала непострадавший в ходе инцидента пресс, потом, отбитые падением легкие, но мышцы лица, и, главным образом, челюсть не поддержали радостного порыва.

–Нет, ты ничего пацан. Нормальный. Дай-ка, я тебя на травку переложу.

Валера не успел отказаться. Тело легко взлетело куда-то вверх и плавно поплыло по направлению к милым белым барашкам редких облаков.

«Вот я и отправился в последний путь…Сейчас появится туннель и свет…»

Но вместо туннеля снова появилась красная физиономия, а в лопатки мягко и пружинисто уперлась свежая трава.

–Я вот что думаю: ты где живёшь?

–Где-то здесь – Валера, действительно, не мог сориентироваться: где он находится, но твёрдо помнил, что катастрофа разыгралась на подходе к дому.

–Может тебя того?

–Может не надо?

–Я хотел сказать: до дома донести?

–Оставь меня, командир. Сам доползу.

–Нет, ты точно, пацан – ничего! Полежи в тенёчке. В случае чего зови. Я здесь рядом. Еще минут тридцать проторчу… Пока моя телка накрасится…

Дунул легкий ветерок, и потное лицо исчезло.

«Чертовщина, какая-то…» – подумал Валера, вздохнул, поднялся, и, пошатываясь, пошёл к подъезду. Уже набирая код, он оглянулся. По улице катил поток автомобилей, но серой Toyota не было ни у тротуара, ни среди других машин.

5

«Сон. Это все сон».– Размышлял Валера, шоркая по ступенькам на свой четвертый этаж. – «Сейчас повернусь на другой бок, потом проснусь и никакого кросса, никакого босса, и никакого мордобоя…»

У дверей своей квартиры Валера остановился и полез за ключом. Потом передумал. По двери было видно, что к нему стучались. Причем, стучались битами. И никто не открыл. Тогда дверь вынесли. Не совсем, не на улицу – только с петель. Она валялась в коридоре, спокойная и сонная, как обессиливший алкаш на скамейке в летнем парке. Короче – ключи оказались не нужны. Да их и некуда было вставлять. Замок несчастный и виноватый лежал неподалеку. Он всем своим видом демонстрировал, что не предал хозяина, что стоял насмерть, что враги прошли только через его труп и что теперь никакого отношения к двери он больше не имеет.

«Все равно – сон» – упрямо подумал Валера – «Главное добраться до кровати и правильно проснуться».

Он отпихнул кроссовкой замок в сторону и прошёл в спальню. Минуту спустя Валера уже ворочался в постели, пытаясь понять: проснулся ли? А если да, то правильно или опять в том же дурацком мире, в котором жизнь разочаровалась в нем, мальчишки битами сломали дверь, а Toyota исчезала с обочины без следа, как ниндзя в американском боевике.

Снова раздался телефонный звонок. Валера открыл глаза и понял: жизнь разочаровалась в нем. Челюсть болела, ухо саднило. Слева, на подушке толстый и солидный, дремал «Словарь русского языка» С.И. Ожегова. Справа – мерно раскачивалась на одной петле книжная полка, еще вчера висевшая над кроватью.

Серая трубка телефона легла в руку привычно и удобно.

– Алё?

– Валерий Андреевич, до каких пор вы будете преследовать мою фирму и моих сотрудников? – мягко и жалобно прокартавила трубка голосом Димы Снегиря.

– Что такое дежавю и как с ним бороться… – говорить было неудобно: болела челюсть, и все слова выходили изо рта, как бы наискосок. Трубка растерянно замолчала. Спустя минуту Снегирь на другом конце провода собрал мысли в кучку и продолжил:

– Если я тебе отдам сто тысяч рублей, ты оставишь меня в покое?

– Как ты мне сегодня надоел. Если я тебе дам сто тысяч рублей, ты меня оставишь в покое? – у Валеры не было ста тысяч, но, зато, было ощущение, что он провел с директором как минимум полгода тет-а-тет на орбитальной станции. – Дима, я не шантажист. Я хочу свою зарплату. Понимаешь?

– Ну, в общем, да. Вы все хотите зарплату … – неуверенно пробубнил Снегирь.

– И знаешь, что: смени фамилию. А то мне постоянно советуют тебя в зоомагазине искать. А сегодня даже морду набили.

– Причем тут я? – совсем растерялся директор «Инилайн».

– А я причем? – разозлился Валера и бросил трубку.

Предыдущий телефонный разговор с директором «Инилайн» был более осмысленным и логичным. Но тогда и челюсть ещё была цела. Валера поглядел на полку. Букинистический маятник продолжал вяло раскачиваться, чуть шоркая по подушке. При очередном колебательном движении импровизированного мебельного маятника на наволочку выпали «Тёмные аллеи» Бунина. В полете синий коленкор распахнулся и на белом льне в голубой цветочек раскинул белый разворот в чёрную полоску.

«Дети из усадьбы, сидя под часовней на корточках, зоркими глазами вглядываются в узкое и длинное разбитое окно на уровне земли. Там ничего не видно, оттуда только холодно дует. Везде светло и жарко, а там темно и холодно: там, в железных ящиках, лежат какие-то дедушки и бабушки и ещё какой-то дядя…»

– Чушь, какая-то, а не дядя. – Валера захлопнул книжку и бросил ее на столик. – Все говорили: не вешай полку над головой – убьет. Не послушал. А технику безопасности для того изобрели, чтобы соблюдать! Но, все же, этот сон лучше: челюсть свернута, но хотя бы, дверь цела.

Он накинул халат и пошел в ванную. В коридоре лежала выбитая дверь. Рядом валялся замок. Пол был затоптан. А на ногах Валеры красовались кроссовки.

– Здравствуйте. С утра пораньше ремонт затеяли? – Наташа, соседка, соблазнительная как эскимо в июльский полдень, стояла на пороге.

– Что-то вроде… Но, скорее, день открытых дверей. – Валера поймал себя на том, что с удовольствием разглядывает округлую, еще по-весеннему белую грудь в глубоком вырезе розовой блузки. И ему сразу стало неудобно. Он попробовал смотреть на распластанную в коридоре дверь, но глаза упорно возвращались к декольте.

– А я с утра смотрю – вы бежите. А потом грохот на лестнице. Выглянула – ребята. Говорят – вы заказали: старую дверь снять, новую, бронированную – установить.

– Я заказал, меня заказали…– Валера с трудом перевел взгляд на дверной труп, – Но бронированная дверь теперь не помешает.

«Значит, я, всё-таки, и в этом сне бегал. Или это не сон. А сколько времени?» – Валера мог поклясться, что не отрывал глаз от пола, однако соблазнительные округлости снова попали в поле зрения. Наташа присела перед ним на корточки и трогала тщательно наманикюренным пальчиком рваную рану от замка.

«Она хиллер.»– подумал Валера – «Сейчас пальчиком погладит, и дыра в двери зарастёт. Или нет. Спросить?» Но вместо этого спросил:

– А сколько времени?

Спросил скорее от неловкости, чем от любопытства.

– Около девяти… – Наташа подняла на него свои большие, сияющие и влажные глаза. За глазами приподнялась голова, и открылся разрез, вход в эротический туннель, образованный выверенным развалом грудей. Туннель уходящий куда-то в таинственную глубину. Валера убедился, что в конце туннеля не всегда бывает свет. Иногда он заканчивается трусиками на розовой резинке.

– А что у вас с головой? – Наташа обнаружила синяк уже довольно явно стекающий от уха к подбородку.

– Сходит с ума, – точно определил Валера. – Можно вас попросить встать, а то я лягу перед вами.

–Я что-то не так сделала? – удивление ей шло удивительно. Впрочем, такому лицу подходило любое выражение.

– Нет. Это я могу сделать что-нибудь не то. Соседка: вы великолепны!

– Вот что значит интеллигентный мужчина! – Обрадовалась Наташа. – А то мой, чуть что краснеет, потеет и обзывает «классной тёлкой». Или вчера говорит: «у тебя шикарная задница!» Я для него как дура: с шести утра мылась, красилась, одевалась, а ему хоть бы хны. Позвонили на мобилу – он и слинял. И все мои хлопоты впустую.

–Ну, почему впустую? От вас невозможно взгляд оторвать, – искренне признался Валера.

–А, знаете, что? Зайдите ко мне, выпейте кофе, пока ваши рабочие с дверями не вернулись!

Валера напрягся: он догадался кто этот таинственный «мой», который краснеет и обзывает «классной телкой». Валера вспомнил большое пунцовое лицо и огромный потный кулак. В свете, или, точнее, в тени наступившей черной полосы, стоило от заманчивого предложения соседки отказаться.

– Что-то голова болит…– промямлил он неуверенно.

– У меня и от головной боли кое-что есть. Пойдемте. – Соседка мягко взяла Валеру под локоть и потянула за собой. Её горячие пальцы жгли кожу даже через халат. Валера тяжело вздохнул, еще пытаясь придумать отговорку. Но за выдохом, вполне естественно, последовал вдох, и он ощути знакомый и манящий запах. Запах секса. Этот аромат взорвал тонкие обонятельные рецепторы, обжег бронхи, заполнил легкие, впитался в кровь, и где-то в сосудах зародилась, забурлила химическая реакция, остановить которую могла только пуля. Да и то не всякая. А кулак, даже очень большой сразу сжался до размеров мелочи, не заслуживающей никакого внимания. Тем более, что Toyota от дома умчалась, а пацаны с битами в любой момент могли вернуться. То есть, пить кофе у соседки было гораздо безопаснее, чем сидеть у своих сломанных дверей. Из двух опасностей любой здравомыслящий человек выбирает меньшую. Или ту, которая кажется меньшей в данный отрезок времени.

В чём был, без галстука и смокинга, Валера покинул свою разбитую квартиру, как капитан покидает тонущее судно – не без сомнений, но с пониманием фатальной неизбежности происходящего.

6

-Если вы так настаиваете, я могу вызвать вас повесткой, прислать милицию, произвести в офисе обыск, изъять компьютеры – оно вам нужно?

Антон твердо решил завершить имилайновское дело сегодня, а потому, вскрывал круговую оборону фирмы, не особенно заботясь о деликатности формулировок и гуманности методов. То-есть, конечно, никакого обыска и изъятия компьютеров он производить не собирался – слишком долго и хлопотно. Пока напишешь все бумажки и получишь все визы, снова будет пятница, только уже следующей недели. Но надавить на несговорчивое руководство консалтинговой фирмы Антон считал своим неотъемлемым правом. Кроме того, его сильно раздражала секретарша, напрочь отказывающаяся соединить с господином генеральным директором. Мотивировка: «Его нет на месте» могла удовлетворить только олигофрена: в телефонной трубке было отчетливо слышно, как девушка детально повторяла кому-то слова и доводы Антона.

– Вы понимаете, сегодня пятница, конец недели. Мы не успеем подготовить документы.

– Девушка, как вас зовут?

– Таня. – Ответила растеряно секретарша.

– Так вот, Таня, у меня почему-то сложилось такое впечатление, что Дмитрий Анатольевич уже подъезжает к офису и с минуты на минуту будет готов взять трубочку. Если это не произойдет, то я стану очень переживать за его судьбу. Вы знаете, у нас в районе участились случаи пропажи коммерсантов. Так, что я, пожалуй, вынужден буду подъехать к вам сам. На всякий случай с ОМОНом.

В трубке заиграл диксиленд. Совещание длилось три куплета, затем Таня прорвалась сквозь музыкальную заставку и сообщила:

– Дмитрий Анатольевич только что подъехал. Сейчас возьмет трубку.

– Какая приятная новость, – вежливо отреагировал Яненко.

–Здравствуйте, – запел Снегирь, чуть картавя, – Поражён интересом прокуратуры к моей скромной компании и уж совсем не понимаю: зачем вы пугаете моих подчиненных?

– Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич. – Антон решил придерживаться иронично-интеллигентной манеры общения, – разрешить представиться: следователь Октябрьской прокуратуры Яненко. С удовольствием поясню: интерес прокуратуры к вашей компании – следствие обращения ваших подчинённых. Замечу, абсолютно добровольного и более того, несколько обременительного для меня в данный момент времени. А напугать ваших сотрудников в большей мере, чем это удаётся сделать вам, у меня вряд ли выйдет.

– Не понимаю… совершенно не понимаю: какие могут быть претензии ко мне и компании? Тем более у моих сотрудников…

– Вот и я не понимаю. Именно для устранения этого взаимного непонимания и хочу взять у вас объяснения по поводу заявления вашего сотрудника Бокова, посмотреть вашу бухгалтерскую отчётность, побеседовать с людьми на предмет белой, серой и чёрной оплаты труда.

– Это никак невозможно. Мне нужно подготовиться. Давайте на той неделе, в среду или четверг?

– Давайте сегодня!

– Вы же понимаете, сегодня пятница, половины сотрудников нет.

– Я не знал, что у вас сокращенная рабочая неделя. Надеюсь, соответствующий приказ имеется? – Яненко решил не отступать. Таблетки действовали, головная боль ослабла, и Антон воспользовался этим благоприятным обстоятельством на сто процентов.

– Вы меня не так поняли. Просто…– Снегирь пытался найти логичное объяснение отсутствию сотрудников, – все на опросе… Маркетинговое исследование…

– Крупный заказ?

– Ещё какой крупный! И очень ответственный!

– Я очень рад за вас лично и вашу компанию в целом. Крупный заказ – серьёзные деньги. А где серьёзные деньги, там не может быть причин для задержки зарплат и неоплаты налогов. Я верно рассуждаю?

– Ну, в общем. Отчасти. Заказчик ещё не рассчитался. Но как только деньги упадут на счёт…

Яненко понял, что этот разговор можно продолжать вечно. А начальство категориями вечности мыслить не привыкло. Для начальства любая вечность имеет конкретные сроки. И если в эти сроки не уложиться, то вечной останется только нынешняя должность. А, может быть, и она превратится в мимолётное воспоминание о коротком счастливом прошлом.

– Ладно, хорошо. Все на опросе. Но вы-то в офисе? – потребовал конкретики Антон.

– Я? – по бесконечно длинной паузе складывалось явное ощущение, что господин Снегирь очень хотел мгновенно переместиться в точку опроса. Причём, куда-нибудь страшно далеко: за пределы района, города, страны и, даже, континента. Но, к сожалению, не имел такой технической возможности. И уже совсем вяло и безжизненно, пролепетал правду, – да… в офисе…

– А бухгалтер маркетингом занимается?

– Нет…

– Вот и отлично. Значит я еду к вам.

– Но, пятница же…– Сделал последнюю попытку генеральный директор «Имилайн».

– Ошибаетесь, уважаемый Дмитрий Анатольевич. В прокуратуре сегодня четверг.

– Не может быть, – Снегирю показалось, что его пытаются надуть. Причём, надуть нагло и беспардонно. Так, как они с Илоной обычно надували клиентов и сотрудников. И это было непривычно.

– Очень даже может быть. За пятницей, как известно, следует выходной. А у меня завтра рабочий день. Значит, что?

– Что? – совсем без интереса спросил Дмитрий Анатольевич.

– Значит, сегодня четверг. Так что готовьте бумаги. – Не дожидаясь согласия, подвел итог Яненко, – Вы ко мне или я к вам?

– Мы к пяти подъедем.

– Замечательно. Жду. Очень надеюсь, что вы не забудете бухгалтера и отчётную документацию за последний квартал.

Антон положил трубку и подумал, что нужно набрать Димку Утяна. Вот кто умница, золотая голова. Любую бумажку составит – не подкопаешься. Не отписка – поэма. Со всех сторон прикроется ссылками на статьи и параграфы. На дилетантов такой документ производит впечатление Великой Китайской стены – любоваться можно, а штурмовать и искать слабые места бессмысленно. Профессионалы на творения Утяна реагируют как искусствоведы на картины Рафаэля или статуи Микеланджело. Димка наверняка уже дела по невыплате зарплат отрабатывал и может подсказать, как правильно отказать в возбуждении уголовного дела. По-хорошему, жлобов вроде Снегиря, нужно наказывать, но с этим волокиты столько, что, если зарплатными мошенниками заниматься вплотную, на настоящие преступления времени уже не останется.

Антону повезло: Дима был на месте и сразу взял трубку, хотя прокуратура Ленинского района, где на благо государства Российского трудился Утян, так же попала под удар административной нейтронной бомбы.

– Привет, это Яненко.

– Привет, Антон. Чего надо? Только быстро и по существу: у меня люди.

«По существу» – любимое словечко Димки, еще с юрфака. Его в группе так и звали «наше существо». Но без иронии и с уважением, потому, что на любой вопрос «по существу» он тут же давал ответ «по существу».

– Не важничай, у всех люди, – про людей Антон сказал зря. Едва он настроился изложить суть проблемы, как дверь кабинета открылась, и сержант из райотдела втащил тело мужского пола в белых джинсах и красной куртке со следами рукопашного боя. Яненко прикрыл телефонную трубку рукой.

– Пострадавший?

– Нет, задержанный. По вчерашней попытке изнасилования. На предмет причастности.

– Господи, – головная боль, только растворившаяся в таблетках, вновь напомнила следователю о гриппе. – Клади на стул.

Тело постанывало, но иных признаков жизни не подавало.

– Дим, здесь мне насильника принесли. Я коротко: подкинули просроченное дело по невыплате зарплат. К понедельнику нужно его закрыть. Что посоветуешь?

– Задача возбудить дело или отчитаться?

– Я же говорю: к понедельнику.

– Значит так, вызови руководителя и бухгалтера. Посмотри движение средств на счетах. Фирма почти наверняка работает «в чёрную», значит денег на расчетном счете нет. Нет денег – нет умысла, нет умысла – нет проблем. Форму, как правильно отписаться, вышлю по электронке. Всё?

– Вроде. – Антон чувствовал себя немного виноватым: вроде как пришел в гости, молча пожрал, выпил и хлопнул дверью.

– Извини, разговаривать некогда. – Дима словно прочитал его мысли, – Как-нибудь встретимся, пожурчим. А сейчас, не могу. – и, словно оправдываясь, разъяснил, – У меня здесь дело странное: пропали люди, и никаких концов.

– Предприниматели?

– Что, уже слышал?

– Читал.

– Где?

– В деле. У нас, в Октябрьском, трое бизнесменов ушли из дома и не вернулись.

– И того, пять… – Повисла пауза. Антон пару секунд что-то обдумывал и, приняв решение, в обычной своей манере интеллигентного бульдозера, вежливо, но энергично предложил: – Давай сегодня пересечемся. Дело у тебя?

– Да, на меня повесили.

– Давай в три, в «Нью-Йорк Пицце», на Ленина?

– Годится.

– С меня пицца. Дело захвати.

7

– А кофе я варю замечательно. Сейчас попробуете – пальчики оближете!

– Свои или ваши? – Валера сделал вид, что смешался. Наташа изобразила смущение.

– Боюсь кофточку запачкать. Вы не обидитесь, если я переоденусь? – Спросила она, покраснев, и добавила, – В халатик.

– Обожаю девушек в халатиках.

Наташа поставила турку на конфорку и вышла из кухни. Откуда-то из глубины квартиры невнятно и почти равнодушно прилетел вопрос: «А без…?»

«Кто же не любит девушек без халатиков? От девушки без халатика, пожалуй, и столетний дед поднимется на дыбы. Жеребцом-производителем, конечно, не станет. Но, возбудится до инфаркта – может». Валера почувствовал, что он уже возбудился и принялся судорожно соображать: что из одежды прячется под его халатом. Выходило, что кроме кроссовок – ничего. Как-то для первого знакомства слишком резво.

До сегодняшнего дня они с соседкой только здоровались. Наташа перебралась в их дом совсем недавно, с полгода назад и сразу обратила на себя внимание всех местных кобелей. В первую очередь тех, что в процессе эволюции поднялись с четырех лап на две. Но сама при этом к кобелям оставалась равнодушной.

Молва об её индифферентном отношении к мужскому полу быстро распространилась по кварталу. Валера, как представитель профессии, чья основная деятельность напрямую связана с добычей и обработкой информации – узнал эту печальную новость одним из первых. Курсы по повышению квалификации кобеляжа он в молодые годы проигнорировал. А в сорок лет менять приоритеты посчитал глупым. Потому на соседку смотрел, как на произведение искусства в Лувре или Эрмитаже, совершенством которого можно любоваться, но руками трогать недозволенно.

И вдруг такая удача – кофе вдвоём. И это чёрная полоса?

– Сейчас всё будет готово, – в простом ситцевом халатике Наташа выглядела такой естественной, скромной и по-детски целомудренной, что только профессиональный журналистский цинизм позволил Валере отметить отсутствие бюстгальтера и навеять сомнения относительно наличия трусиков. Выходило, что у них теперь много общего. По крайней мере, в форме одежды. Точнее в форме её отсутствия. – Что может быть лучше утренней чашечки хорошего кофе?

Наташа говорила мягко и нараспев, как будто исполняла оперный речитатив. Валере нравилась и ария хозяйки, и либретто оперы в целом.

– Лучше только кофе в постель. – Окончательно обнаглел он. Наташа поглядела серьёзно и укоризненно. Валере стало по-настоящему стыдно. Хозяйка поправила халатик и сказала:

– Тогда в душ.

– Кофе в душе!?– растерялся Валера – Это оригинально…

– А кто нам мешает быть оригинальными? – очень рассудительно ответила Наташа, аккуратно разложила пенку в две чашечки с золотыми цаплями и налила густой, как мёд кофе. Аромат был действительно бесподобным. Но Валера уже не мог думать ни о чем кроме душа.

– Мы их там не разобьем? – забеспокоился он о судьбе золотых цапель.

– Мы постараемся? – спела Наташа на пианиссимо полушепотом.

– Я постараюсь! – пообещал Валера, прикидывая: сможет ли он нести в одной руке чашку, а на другой – Наташку. Соблазн был велик, но риск уронить одну из ценностей, и добро бы кофе, все же, заставил его отказаться от блицкрига.

В ванну они вошли торжественно и немного нервно, как входили в храм жрецы перед обрядом жертвоприношения. Процессию возглавляла чашечка с кофе в вытянутой руке Наташи. За чашечкой, чуть подрагивая ягодицами под облегающим халатиком, в ванную вплыла хозяйка руки. Следом, судорожно сжимая в пальцах цаплю и, не чувствуя, как крутой кипяток свеже сваренного кофе сжигает эпителий, пошаркивая кроссовками, вошёл Валера.

Ванная идеально подходила для жертвоприношения. Она, может быть, выглядела не как храм, но как дворец – наверняка. Стены, выложенные плиткой от Версаче. Огромная розовая раковина, пронзенная позолоченным смесителем, охраняла вход слева. Справа по стойке смирно, несла караул сверкающая хромом душевая кабина. Прямо напротив входа на постаменте возлежала чаша джакузи. Не менее розовая чем раковина, но с большим количеством золотых украшений по периметру и батареей разноцветных пластмассовых флаконов, выстроившихся по росту вдоль стены. Пол, покрытый рустифицированной и тоже розовой плиткой, излучал тепло, ощутимое даже сквозь подошвы кроссовок.

«Не хватает только хрустальной люстры под потолком!» – мимолетно оценил интерьер Валера и сразу переключил внимание на соблазнительный завиток розового Наташиного ушка, так гармонично сочетавшийся с тоном и стилем интерьера.

Хозяйка храма легонько толкнула дверку душевой кабины, и занавес матового стекла открыл взглядам публики просторную сцену. Здесь можно было вымыть отделение дембелей. И им бы не было тесно.

– Прошу – Наташа улыбнулась мило и многообещающе.

Валера уже собрался войти, но она его остановила.

– Вы всегда моетесь в обуви и халате?

– О, извините… – Валера быстро огляделся по сторонам, подыскивая наиболее подходящее место для кофе, пристроил чашечку на умывальнике.

– Я сейчас. – Наташа поставила свой кофе рядом с Валериным и вышла.

Валера снял кроссовки, торопливо спрятал в них грязные носки, критически оглядел, украшенные траурной каймой, пальцы на ногах, повесил на вешалку халат и взошел на сцену.

Пока он без особого интереса рассматривал сенсорный пульт управления, раздался звонок. От неожиданности Валера нажал на какую-то кнопку. Дверка закрылась, и кабина стала заполняться паром.

«Не любовник, а какой-то «ёжик в тумане» получается… И пар для моего синяка – не лучшее лекарство», – рассеяно подумал Валера и попробовал открыть стеклянную перегородку. Попытка не увенчалась успехом.

Тем временем в коридоре послышался до боли знакомый голос.

– Натка, я тебе говорил, что ты классная тёлка?

– Вчера, – игриво пропела Натка.

«Ведь думал, что не нужно идти. Теперь попробуй, докажи, что мы даже кофе не пили. Если этот бугай за машину так смазал, то за любовницу – просто убьёт. Чёрная полоса…» – подумал Валера.

– А сегодня ты ещё шикарнее. Как свадебный тор. Сожрал бы…

– Ой, да ты голодный! Покормить?

– Нет. Ну, чуть–чуть. Яишенку, как я люблю.

– Восемь яиц на полкило колбасы?

– Гы-гы, – звучно гоготнул пришедший, – помнишь! Классная телка! Пойду, руки сполосну.

– Ты бы на кухне, – все тем же безмятежно игривым тоном пропела Наташа. – Ко мне поближе.

– Не, я в розовом хочу. Такое бабло ухлопал.

Дверь ванной отворилась.

– Слышь, а чё у тебя кофе на умывальнике?

– Остудить поставила.

Валера начал задыхаться, а пар становился всё гуще. Возникло страстное желание покашлять.

– А зачем две чашки? – не унимался Шерлок Холмс.

– Тебя ждала. – Чувствовалось, что враньё давалось ей так же легко, как алгебра отличнику.

– А…Слышь, а зачем в душе пар?

– По инструкции профилактика полагается. Что-то там прочищается.

– Молодец, что следишь. Эта штуковина диких баксов стоит. А я бы ни за что инструкцию не прочитал. Читать – вообще не моё, в натуре.

– Ты хотел сказать, не в твоей натуре?

– Как-то так и хотел!

Валера начал успокаиваться. Даже желание покашлять пропало.

– Слышь, – поинтересовался красномордый, – может её пора выключить?

– Бери кофе, иди сюда. Сама выключиться. Там автоматика.

Эту фразу Валера воспринял как сигнал к действию и попытался найти кнопку отключения пара. Но вместо этого включилась музыка: нечто нежное и томное, со вздохами и стонами.

– Слышь, Натка, он у тебя онанизмом занимается.

– Кто? – в голосе соседки задребезжали нотки тревоги.

– Душ, грёбаный.

– Брось его, иди сюда.

– Слышь, а что это за кроссы? И халат на вешалке?

– Сантехник утром заходил, забыл, наверное. Иди, яичница готова.

– Слышь, а чего это сантехник в халате и кроссовках?

– Он в нашем подъезде живёт. Не стал одеваться.

– Вот и я говорю: не стал одеваться! Он что, голый и босой ушел? Покажи-ка мне, где он живёт. Сейчас жить перестанет!

Валера прижался к стенке кабины, стараясь сделать прослойку из пара между собой и красномордым по возможности больше. Это, казалось бы, разумное действие, сыграло роковую роль. Пар неожиданно перестал вылетать из форсунок, кабина тихонько загудела и в считанные мгновенья стала прозрачной как аквариум.

– Слышь, телка, сантехник не только кроссовки и халат забыл. Он забыл уйти. Сейчас знакомиться буду!

– Бобик, у человека насморк, попросил разрешения попариться. Оставь его бедолагу. Смотри: какая яишенка! Как ты любишь: на сале с колбаской и помидорчиками!

Дверной проем сквозь матовое стекло был виден нечетко. Но Наташу со сковородкой Валера разглядел сразу. Впрочем, гораздо больше его заинтересовала неясная тень, упирающаяся головой в потолок. Валере показалось, что знакомиться с Бобиком два раза за одно утро – глупо. Тем более без страхового полиса.

– Пойдем, милый. Не будем его смущать. Человек, наверное, голый. Оденется, выйдет и познакомитесь, – попыталась увести ревнивца Наташа.

– Голый!!! – Тень приблизилась к кабине на угрожающе малое расстояние.

Оставалась еще надежда на то, что дверь не откроется. Но Бобик развеял эту надежду уже секунду спустя.

– Во, глянь! Пешеход, ты совсем обнаглел. Сначала по чужим тачкам топчешься, потом по чужим телкам! – Бобику приходилось слегка нагибаться, чтобы заглянуть в душ, и вид снизу показался Валере до боли родным. Левое ухо налилось слоновьей тяжестью, а щека заиграла всеми оттенками экстравагантного молодежного макияжа.

– Ну, и чего ты взбеленился? Подумаешь: голый мужчина в душе! Вот, если бы он был одетым – пришлось бы скорую психиатрическую вызывать. А так…

– И так придется скорую вызывать.

Бобик сгреб в охапку Валеру, халат и кроссовки, умял поклажу, чтобы она удобнее легла подмышкой, и скомандовал Наташе: «Телка, дверь открой!»

– Бобик, ты меня оскорбляешь! – Попробовала возмутиться соседка.

– Я тебя убью. Сначала его, а потом – тебя. Швабра, дверь!!!

Вылетая из квартиры, Валера подумал: «Высший садизм судьбы не в том, чтобы лишить человека соблазнов, а в том, чтобы лишить надежды на их реализацию».

Перевернувшись в полете, он заметил три головы: рыжую, белую и черную. Они стремительно приближались. Все три головы успели открыть рот, но не успели ничего сказать.

«Как в боулинге. Я – шар!» – распределил роли Валера и снёс три кегли одним ударом. – «Страйк!»

8

Валеру снова били. И снова по щекам. Кто придумал, что это лучший способ вернуть человека к жизни? В этом смысле технология голливудских эскулапов намного более гуманна. Им достаточно вовремя и громко крикнуть: «Мы его теряем!!! Ну, давай же, давай!!!» если трижды повторенное заклинание не помогает, значит, роль героя второстепенная и его можно смело отправлять в ближайшую фирму ритуальных услуг. Мафусаил, наверняка, был главным героем. Потому и жил долго. Пока сериал не кончился.

– Что вам всем от меня надо? – Валера открыл глаза и увидел несчастную, красную физиономию Бобика.

– Прикинь, – пожаловался Бобик, – я же не знал, что Снегирь – человек…

– Снегирь – это птичка с красной грудкой. – начал было спорить Валера, но вспомнил с кем имеет дело.

– Птичка с грудкой – это Натка. А пацанов точно Снегирь прислал. Что за Снегирь? Вроде всех авторитетов в городе знаю. Видно из новых, из беспредельщиков: сантехников заказывает! Что, банкиров ему мало? – Бобик улыбнулся, как-то очень по-доброму, будто смущаясь своего открытия. – Если бы я сразу знал, что в душе от Снегиря прячешься, разве стал бы так с тобой…

– Ладно… – Валера чувствовал, что чем меньше он будет говорить, тем дольше удастся прожить.

– Да… Я их чуть тряхнул – они и стуканули: «Снегирь штуку баксов обещал».

– Не много.

– За сантехника – в самый раз.

– А за журналиста? – Ляпнул Валера, и сразу пожалел о сказанном.

– Я бы дал вдвое. Но, чтобы отмесили как следует. А, кстати, почему сантехник? Ты же говорил – журналист?

– Чего только после нокаута ни ляпнешь… – вывернулся Валера.

– Это точно! Мне тренер, как–то такое навернул!

– А причем здесь тренер? – Удивился Валера.

– Так, подвернулся под руку…

– И что?

–Он со мной больше не разговаривал. Послал – и мы разошлись. Он в больницу, а я на улицу. К пацанам.

Валера приподнялся на локте и огляделся. Он лежал в своей прихожей на двери, прикрытый халатиком. Так иногда выносят покойников, если гроб с телом не проходит. Сначала почившего ногами вперёд на дверях, а следом его будущее жилище. Почему-то Валере от этой мысли стало так неуютно, что он сполз с дверного полотна и сел, привалившись к стенке. Халат надевать не стал. Набросил как юбку на ноги, чтобы принадлежность к мужскому полу не слишком бросалась в глаза.

– Я этих, малолеток за новой дверью отправил. Сейчас привезут и поставят. Бронированную. – Отчитался красномордый.

– Спасибо. – Попытался улыбнуться Валера, но судя по лицу Бобика, вышло нечто жалкое и пугающее, более похожее на маску шамана.

– Ладно, ты, это, отдыхай. А мы с Наткой поедем. Пятница. Природа ждет. – Бобик поглядел на часы. Золотой Ролекс едва заметно проглядывал сквозь рыжеватые волоски. На такой здоровенной руке и в таких зарослях циферблат, пожалуй, приходилось искать с компасом и миноискателем. Ему бы носить кремлевские куранты, а не Ролекс – Ёшь, твой, клёшь. Уже заждалась.

– Кто? – не понял Валера.

– Кто? Природа, мать её!

На площадку вышла Наташа, снова в розовой кофточке с глубоким вырезом, в джинсиках, подвешенных на бёдрах и белых кроссовках на босу ногу.

– Бобик, а, может, мы соседа прихватим?

– Нет, ребята, вы езжайте. Я здесь посижу. – Валера твердо решил не давать Бобику повода для третьего знакомства. Двух раз за утро ему вполне хватило.

– Поехали, Натка, пешеход отказывается. – Бобик обернулся к Валере и подбодрил напоследок. – Ты этих пацанят не шугайся. Они сейчас подштанники от поноса ототрут и дверку навесят. А тебя не то, что битой, пальцем. Я их предупредил: если что, Снегиря в зоопарк, а их на птичий корм.

И Бобик с Наташей растаяли в серпантине лестничных пролётов. Большой и маленькая. Сильный и хитрая. Богатый и обольстительная. Их звала природа и ждали шашлыки. А Валеру не ждал никто.

«Корм для птичек – это хорошо.»– размышлял он, напяливая халат – «А я сегодня так и не позавтракал. И кофе не попил. И безо всякого удовольствия остался. Всё-таки, как ни крути, чёрная полоса… Чёрная… Снегирь-то наверняка сыт. И позавтракал со вкусом и пообедает из трёх блюд. И без компота не останется.»

Валера поднялся по стене с осторожностью скалолаза и, не теряя с ней контакта, пошёл на кухню.

9

Валера был убежден, что Дима Снегирь сам до террора с применением детского труда и спортивного инвентаря не додумался бы. А и додумайся – без санкции сверху осуществить не решился. Дима – болтун, артист разговорного жанра, мастер щёки надувать. Зиц-председатель. Тяжелой фигурой в «Инилайн» была Илона, супруга Снегиря и по совместительству управляющая. Причем, управляющая не только конторой, но Снегирём. Едина в трёх лицах. Почти Бог, только женского рода. Последнее время, когда для Валеры стало ясно распределение ролей в дуэте владельцев, он даже жалел Снегиря. Илона владела супругом безраздельно, как дорогим чемоданом, который можно бережно вытирать от пыли, но, при случае, в сердцах пнуть. Она манипулировала Снегирём, как и всеми прочими, только если наёмные труженики могли уволиться, то Дима такого шанса не имел. Их намертво спаяли общие деньги, общее дело и общая воля – воля Илоны.

Чего-чего, а воли у Илоны хватило бы даже для успешного штурма президентского кресла в Белом доме и ещё бы осталось на пару локальных войн в Азии. Ей бы США управлять, а не «Инилайн». Правда, иногда Валере казалось, что вся ее энергия рождалась в реакторе комплекса неполноценности. Илона пыталась компенсировать своё внешнее уродство демонстрацией интеллектуального превосходства. К сожалению, как не редко бывает в таких случаях, в слове «демонстрация» корнем становился не «демо», а «демон» и фоном для своих достоинств Илона выбирала унижение, тех, кто находился рядом.

Как и Снегирь, эта дама редко глядела в глаза окружающим. Узенькие щелки между щеками и бровями не пускали посторонних в её внутренний мир. Изредка щёлки расширялись, и через стекла очков, выстреливали в провинившихся злые взгляды. Но чаще, глаза Илоны занимались изучением самоё себя. Своего Превосходительства, стоящего на ступень выше остальных по уму, интеллекту и воле. Даже когда Илона устраивала разнос, а разносы, как правило, были приурочены к её месячным, она смотрела в непонятное никуда и, если за дело отвечало более одного человека, трудно было понять к кому, собственно, предъявляются претензии. Да, этот взгляд в пространство был фирменным семейным знаком Снегирей.

Последняя планерка, на которой присутствовал Валера, как раз проходила по менструальному сценарию.

Началась она с полуторачасового опоздания. Естественно, опоздания монаршей четы. О переносе мероприятия с 9.00 на 10.30, боссы, как обычно, никого не предупредили. Валера, работавший дома, как последний идиот припёрся в офис без пятнадцати девять и почти два часа слонялся по конторе. Присесть было негде. Количество стульев строго соответствовало количеству работников. Со своего стула никто не поднимался. Все перерывы были прописаны в трудовом контракте. Шаг вправо, шаг влево – приравнивались к прогулу. В десять тридцать выспавшиеся хозяева прибыли на девятый этаж «РемТочСтанка» и удивились: почему в кабинете до сих пор никого нет?

– Ничего не понимаю!! У нас вообще, кто-нибудь работает или нет!!! – по классической фразе «Ничего не понимаю!!» все поняли, что увертюра прозвучала. Прокатились первые раскаты далекого грома. Уворачиваться от молний было еще рано, но направление движения грозы отслеживать стали все.

–Когда я увижу коммерческие предложения по мониторингу рекламы? – амбразуры за стеклами очков контролировали присутствовавших, но определить: кто находится в оптическом прицеле, не представлялось возможным.

– Я вам их отправил по электронной почте еще в среду. – Валера справедливо счёл, что отвечать за коммерчески предложения должен автор. Автором был он.

– Снегирь, где моя почта?

Дима на секунду оторвался от аськи в ноутбуке и пожал плечами: «Смотри у себя.»

Пухлая ручка упала на мышку и стала нещадно возить маленьким синим тельцем по столу.

– Так!!! Ну и что я с этим должна делать?!!

– Прочитать. – Валера с начальством обращался почтительно, но без пиетета. _ Одобрить или отвергнуть.

– Нужно было отправить продажникам и производственному отделу!!! Что, без меня ничего решить невозможно?!

– Отправил. Тогда же, в среду.

– Так, и что?!

Начальник производственного отдела Яна Данилова, не вставая с кресла, вытянулась в струнку, как по команде «смирно». Такому маневру мог бы позавидовать любой выпускник военного училища.

– Мы все просмотрели, внесли замечания.

– И дальше?!

Что было дальше с коммерческими предложениями осталось неизвестно. Со стороны приемной раздался крик. Точнее двойной вопль. Один – на открытом, истошном «А-А-А!!». Второй – глухой. Будто человеку заткнули рот в момент выступления на конкурсе оперного вокала.

– Ира, что там происходит?

– Не знаю… – Ира работала секретарем чуть больше двух недель. Это была уже третья девушка в приемной за прошедшие четыре месяца. Та, первая, у которой Валера пытался выпросить коньяк вместо кофе, уволилась через день, после его появления в «Инилайн». Ира сидела у дверей кабинета, конспектируя планёрку и, естественно, о природе странных криков знала не больше прочих присутствующих.

– Пойди и узнай!!!

– Я боюсь… – Маленькая и худенькая, она действительно меньше всех подходила на роль разведчика в тылу врага.

– Я ничего не понимаю!!! У нас есть мужчины?!

Снегирь пропустил реплику супруги мимо ушей. Валера понял, что идти придется ему. На планерке из представителей мужского пола присутствовали только он и супруг управляющей. Снегирь путешествовал в Интернете и, судя по всему, прерывать увлекательное исследование сетей не собрался.

В приемной было пусто. В коридоре также не было ни души. Ничего странного или подозрительного. Только вечно закрытая дверь ООО «Скорпион-С» оказалась отворена.

– Наверное, это там. – Ира, шедшая следом за Валерой, неуверенно указала на табличку «Скорпион-С».

– Похоже, – согласился он, пересек коридор и заглянул к скорпионам. Его влекло скорее любопытство, чем отвага и уж, наверняка, не стремление выполнить приказ руководства ценой своей жизни. В «Скорпион-С» он нашёл небольшую комнатку с типично офисным интерьером: стол, компьютер, факс. Не сложно было догадаться, что это приёмная. В комнатке, кроме входной, имелись ещё две двери. Одна из них открылась, едва Валера сделал шаг внутрь офиса. Крепыш лет двадцати в спортивной форме загородил ему дорогу.

– Чего надо? – спросил он враждебно. Из ладони крепыша сочилась кровь. На ладони четко читались отпечатки зубов. Дорожка красных капель отмечала его путь по офису от той двери, которая только что выкинула крепыша навстречу Валере.

– Кричали… – Валера прикидывал: что делать дальше.

– Вас перевязать? У нас бинт есть. – Тихо предложила Ира, заглянув из коридора.

– Иди отсюда, санитарка! И ты вали! Шустро: одна нога не здесь, и вторая за дверью!

– Ничего, ничего, я с вашего позволения ещё постою. – Валера почувствовал знакомое ощущение непреодолимого профессионального любопытства, за которым всегда следовала либо интересная статья с эксклюзивными фактами, либо крупные неприятности. – Ира, позвоните, пожалуйста, в милицию. Скажите: скорпиона укусили.

Крепыш напружинил ноги, но вдруг расслабился и почти просительно сказал:

– Слышь, пацан, зачем ментов? Собака укусила. Менты приедут её грохнут. А собака дорогая. Жалко.

– Ира, и скорую. Вдруг собака бешенная?

– Нормальная собака. Здоровая. Все прививки. Все путем.

– Звоните, Ира. А мы пока собачку посмотрим. – Укус на руке «скорпиона» меньше всего походил на укус собаки. По отпечаткам челюсть была вполне себе человеческая. И напрашивалась мысль, что укус был следствием того, что челюсть – пытались рукой закрыть. Валера, стараясь не наступить на пятна крови, пошёл мимо крепыша к закрытой двери. Ира, немного помявшись, повернулась.

– Эй, ты, я сказал: ментов не надо! Что: дура нерусская?! Слов не понимаешь. Ходи сюда!

Валера понял, что рот сейчас будут зажимать им. Он, не соображая, что делает, хлестко, не глядя, с разворота махнул правым боковым. Кулак влетел в коротко стриженый затылок крепыша. Бить по кости оказалось больно. Череп – не самое удачное место для удара. Но зато эффект превзошел все ожидания. Крепыш клюнул носом и рухнул на пол плашмя. Валера посмотрел на тело, на кулак и удивился сам себе: за свою жизнь он дрался не больше пяти раз. Ударить человека для него всегда было большой проблемой. Бить человека по голове он считал и вовсе кощунством. Валера был убеждён, что человеческая голова – для мыслей и разговоров, а не для синяков и стонов. «Ну вот, на старости лет сподобился: стал живых людей бить в мозг и не статьями, а кулаком. Типичные симптомы кризиса среднего возраста.» – подумал Валера. Но заниматься самоанализом было некогда. За дверью кто-то невнятно, но настойчив мычал.