Анатомия убийцы: Психиатрический этюд бесплатное чтение

Первое знакомство: Камера и картотека

Лампа над столом в комнате для допросов противно гудела, отбрасывая неровный свет на серые стены. Елизавета Морозова, судебный психиатр с десятилетним стажем, устало потерла переносицу. Кофе, выпитый залпом перед входом в тюрьму, уже не помогал. На улице давно стемнело, а впереди ее ждала, возможно, самая сложная оценка за всю карьеру.

Запах. В тюрьме всегда пахло одинаково: хлоркой, дешевым мылом и… страхом. Этот последний, едва уловимый запах, проникал в поры, оседал на языке, заставляя чувствовать себя неуютно даже закаленных профессионалов. Елизавета сделала глубокий вдох, стараясь собраться. Она должна быть объективной, беспристрастной, несмотря на то, что знала об Андрее Волкове. Знала слишком много.

Из папки, лежащей на столе, на нее смотрело фото. Молодой мужчина, лет тридцати на вид. Правильные черты лица, короткая стрижка. Обычная внешность, ничем не примечательная. И именно это пугало больше всего. За этой маской обыденности скрывалось нечто чудовищное. Волков обвинялся в жестоком убийстве своей жены. Убийстве, совершенном с особой жестокостью, как писали в протоколах.

Елизавета отложила фото и углубилась в чтение. Биография: рос в неполной семье, отец – алкоголик, мать – тихая, забитая женщина. Детство, полное лишений и насилия. Школа – средние оценки, немного друзей. Работа – сначала на стройке, потом водителем. Женился рано, через год родился ребенок. Идеальная схема для социопата, промелькнуло в голове. Но Елизавета не позволяла себе делать поспешные выводы. Пока.

Далее шли записи предыдущих допросов. Следователи давили на Волкова, пытались выбить признание. Он молчал, отвечал односложно, уклонялся от прямых ответов. Его адвокат советовал хранить молчание, ссылаясь на шоковое состояние. Елизавете предстояло понять, действительно ли это шок, или тщательно разыгранная роль.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел конвоир.

– Доктор Морозова? Обвиняемый Волков доставлен.

– Спасибо, сержант. Можете его впустить.

Конвоир кивнул и вышел. Елизавета снова посмотрела на фото Волкова. Простое лицо, спокойный взгляд. Идеальная маска. Она откинулась на спинку стула, готовясь к встрече. Сейчас начнется игра. Игра, в которой на кону – человеческая судьба.

Волков вошел в комнату, сопровождаемый двумя конвоирами. На нем был серый тюремный комбинезон. Движения скованные, взгляд опущен вниз. Он казался меньше и слабее, чем на фотографии.

Конвоиры усадили его за стол, напротив Елизаветы, и отошли к двери. Волков поднял глаза. Взгляд прямой, изучающий. Никакого раскаяния, никакого страха. Просто любопытство. Или это она себя убеждает?

Елизавета внимательно наблюдала за ним, отмечая каждую деталь: осанку, мимику, жесты. Пыталась прочитать его, как открытую книгу. Но Волков был сложным шифром, ключ к которому еще предстояло найти.

– Андрей Волков, – тихо произнесла Елизавета, стараясь говорить спокойно и ровно. – Меня зовут Елизавета Морозова. Я судебный психиатр.

Волков молчал, продолжая смотреть на нее.

– Вы знаете, зачем вы здесь?

Волков кивнул.

– Меня попросили оценить ваше психическое состояние.

– Зачем? – впервые заговорил Волков. Его голос был тихим, хриплым.

– Это необходимо для суда. Чтобы определить вашу вменяемость.

– Я вменяем, – уверенно ответил Волков.

– Хорошо. Тогда нам не составит труда разобраться в произошедшем.

– Мне нечего рассказывать.

– Вы уверены? Следствие располагает доказательствами вашей вины.

Волков снова замолчал, опустив взгляд на свои руки, лежащие на столе. Пальцы нервно перебирали, выдавая его волнение.

Елизавета продолжила:

– Я видела материалы дела. Там много противоречий. Ваша версия событий отличается от показаний свидетелей.

– Свидетели лгут.

– Почему?

– Не знаю.

– Вам не кажется, что это странно?

Волков пожал плечами.

– Может быть, они что-то видели, что-то слышали… Что-то, что вы забыли?

– Я ничего не забыл.

– Вы помните день убийства?

Волков нахмурился.

– Да.

– Расскажите мне.

Волков долго молчал, словно собираясь с мыслями.

– Мы поссорились.

– Из-за чего?

– Из-за денег. Ей всегда было мало.

– И что было дальше?

– Я ушел.

– Это все?

– Да.

Елизавета смотрела на него, не отрывая взгляда. Она чувствовала, что он лжет. В каждой его фразе, в каждом движении сквозила ложь. Но она не давила. Дала ему возможность самому запутаться в своей лжи.

– Вы говорите, что ушли после ссоры. Но свидетели утверждают, что видели вас возле вашего дома поздно вечером.

Волков вздрогнул.

– Я… Я вернулся.

– Зачем?

– Забрать вещи.

– А зачем вам понадобилось столько времени? Свидетели утверждают, что вы были там несколько часов.

– Я не знаю. Я просто… ходил вокруг.

– Ходили вокруг? Что вы чувствовали в этот момент?

– Ничего.

– Пустоту?

– Да. Пустоту.

Елизавета замолчала, давая ему время переварить свои слова. Она видела, как он борется с собой, как пытается скрыть правду. Но правда всегда просачивается наружу, рано или поздно.

– Андрей, – мягко произнесла Елизавета. – Я понимаю, что вам тяжело говорить об этом. Но мне нужно знать правду. Только так я смогу вам помочь.

Волков посмотрел на нее с недоверием.

– Вы хотите мне помочь?

– Да. Это моя работа.

– Вы мне не верите.

– Я хочу верить. Но вы не даете мне такой возможности.

– Я говорю правду.

– Нет. Вы лжете. И я знаю это.

Волков снова опустил взгляд.

– Зачем вы это сделали? – спросила Елизавета, нарушив тишину. – Зачем вы убили свою жену?

Волков вздрогнул, словно от удара.

– Я не убивал ее!

– Но все указывает на вас. Отпечатки пальцев, орудие убийства… Свидетели, в конце концов.

– Это подстроено!

– Кем? Зачем?

– Я не знаю!

– Вы хотите сказать, что вас подставили?

– Да!

– Кто-то хотел вас подставить?

– Да!

– Кто этот человек?

– Я не знаю!

Елизавета вздохнула. Она понимала, что разговаривает с ребенком, загнанным в угол. Ребенком, который боится признаться в содеянном.

– Андрей, – снова заговорила Елизавета. – Я не следователь. Я не буду вас осуждать. Я хочу понять, что произошло. Что заставило вас совершить этот ужасный поступок.

– Я ничего не делал!

– Хорошо. Допустим, вы говорите правду. Тогда кто-то убил вашу жену и подставил вас. Вы хотите, чтобы я поверила в это?

Волков молчал.

– Вы понимаете, что это звучит неправдоподобно?

Волков молчал.

– Андрей, я хочу вам помочь. Но я не могу этого сделать, если вы не будете со мной откровенны. Расскажите мне все, как было на самом деле. Не утаивайте ничего. Я обещаю, что вы не пожалеете.

Волков поднял на нее заплаканные глаза.

– Я… я не знаю, что произошло, – прошептал он. – Я помню, как мы поссорились. А потом… потом темнота.

– Темнота?

– Да. Я ничего не помню.

– Вы потеряли сознание?

– Может быть. Я не знаю.

– А когда вы очнулись?

– Уже было утро. Она… она лежала в кровати.

– Мертвая?

Волков кивнул.

– И что вы сделали?

– Я… я испугался. Я убежал.

– Почему вы не позвонили в полицию?

– Я боялся, что меня обвинят.

– И вы были правы.

Волков снова заплакал.

Елизавета молча наблюдала за ним. Она видела, что он говорит правду. Часть правды, по крайней мере. Он действительно мог потерять сознание. Мог страдать провалами в памяти. Но это не объясняло всего.

– Андрей, – тихо произнесла Елизавета. – Я думаю, что вам нужна помощь. Психологическая помощь.

– Я не псих! – воскликнул Волков.

– Я не говорю, что вы псих. Я говорю, что вам нужна помощь, чтобы разобраться в том, что произошло. Чтобы вспомнить то, что вы забыли.

– Я ничего не забыл.

– Вы уверены?

Волков замолчал, опустив голову.

Елизавета встала из-за стола.

– На сегодня все, Андрей. Я приду к вам завтра. Подумайте над моими словами.

Волков не ответил.

Елизавета вышла из комнаты, оставив его одного. Конвоиры тут же подхватили Волкова под руки и повели его обратно в камеру.

Елизавета вернулась в свой кабинет. Голова гудела от напряжения. Она села за стол и достала из сумки бутылку воды. Сделала несколько глотков, стараясь успокоиться.

Дело Волкова было сложным и запутанным. Она чувствовала, что здесь замешано что-то большее, чем просто бытовая ссора. Что-то, что скрыто глубоко в подсознании Волкова. И ей предстояло это выяснить.

Она открыла файл с делом Волкова и снова посмотрела на его фотографию. Простое лицо, спокойный взгляд. Идеальная маска. Но за этой маской скрывался человек, способный на чудовищное преступление. Или жертва обстоятельств? Елизавета не знала. Пока.

Завтра она вернется в эту серую комнату, чтобы продолжить игру. Игру, в которой на кону – человеческая судьба. И она должна выиграть эту игру. Ради правосудия. Ради истины. Ради самой себя.

Елизавета перечитала протоколы, отметив про себя ключевые моменты, несостыковки. Обратила внимание на семейный анамнез, на травматичные события детства. На то, как Волков избегал определенных тем.

Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Представила себе Волкова маленьким мальчиком, испуганным и одиноким. Представила себе его отца, жестокого и пьяного. Представила себе его мать, тихую и забитую.

И в этот момент Елизавета почувствовала сочувствие к Волкову. Сочувствие к сломленному человеку, ставшему жертвой обстоятельств. Но это сочувствие не должно было повлиять на ее объективность. Она должна была оставаться беспристрастной, несмотря ни на что.

Она открыла глаза и снова посмотрела на фотографию Волкова. Теперь в его взгляде ей почудилась не только маска, но и мольба о помощи. Мольба, которую она должна была услышать.

Зазвонил телефон. Елизавета взяла трубку.

– Да?

– Елизавета Андреевна, это следователь Петренко.

– Здравствуйте, Сергей Иванович.

– Как прошла первая беседа с Волковым?

– Сложно. Он отрицает свою вину.

– Как и ожидалось. Что вы думаете? Вменяем?

– Пока не могу сказать. Нужно время.

– Времени у нас немного. Общественность требует скорейшего решения.

– Я понимаю. Но я не могу давать поспешных заключений.

– Конечно. Но прошу вас, не затягивайте.

– Я сделаю все возможное.

– Хорошо. Если что-то понадобится, звоните.

– Спасибо, Сергей Иванович.

Елизавета положила трубку. Давление нарастало. Следователи, пресса, общественность – все ждали от нее быстрого и однозначного ответа. Но она не могла поддаваться этому давлению. Она должна была докопаться до истины, чего бы это ни стоило.

Она снова посмотрела на фотографию Волкова. В его глазах по-прежнему читалась мольба о помощи. И Елизавета была готова ее услышать.

Маски: Молчание и провокации

Следующий день выдался серым и дождливым, под стать настроению Елизаветы. Она проснулась с ощущением усталости, словно сон не принес облегчения. Зеркало отражало уставшее лицо, темные круги под глазами напоминали о бессонных ночах, посвященных анализу дела Волкова.

Она выпила кофе, быстро позавтракала и отправилась в тюрьму. Каждый раз, переступая порог этого мрачного учреждения, она ощущала, как сжимается сердце. Воздух здесь был пропитан безысходностью, страхом и отчаянием.

В кабинете ее уже ждал конвоир.

– Доброе утро, доктор Морозова. Обвиняемый Волков готов к встрече.

– Спасибо.

Елизавета прошла в комнату для допросов. Волков сидел на прежнем месте, его поза не изменилась. Он выглядел таким же спокойным, отрешенным. Но Елизавета заметила небольшие изменения в его лице: легкая напряженность в уголках губ, более внимательный взгляд. Он явно ждал ее.

– Доброе утро, Андрей, – приветствовала его Елизавета, стараясь звучать естественно. – Как вы себя чувствуете?

Волков пожал плечами.

– Нормально.

– Готовы продолжить нашу беседу?

Волков кивнул.

– Отлично. Начнем с того, что вы помните о вчерашнем дне?

– Да.

– Вы говорили, что не помните, что произошло после ссоры с женой.

– Я говорил, что у меня провал в памяти.

– То есть, вы не уверены?

– Нет, я не уверен.

– Хорошо. Давайте попробуем восстановить события. Что вы делали после того, как ушли из дома?

– Я гулял.

– Где?

– В парке.

– Один?

– Да.

– О чем вы думали?

Волков замолчал.

– Я не помню.

– Вы помните, какие были чувства? Злость, обида, грусть?

– Ничего не помню.

Елизавета внимательно наблюдала за ним. Он продолжал настаивать на провалах в памяти. Это могло быть правдой, а могло быть тщательно спланированной ложью. Ей предстояло это выяснить.

– Хорошо, – сказала она. – Давайте попробуем другой подход. Я покажу вам несколько картинок, и вы будете говорить то, что приходит вам в голову.

Волков кивнул. Елизавета достала из сумки набор проективных методик. Это были абстрактные изображения, которые должны были помочь ей проникнуть в подсознание Волкова, обойти его защитные механизмы.

Она начала показывать ему картинки, по очереди.

– Что вы видите на этой картинке?

– Пятна.

– Какие чувства вы испытываете?

– Никаких.

– А на этой?

– Черное пятно.

– Что это напоминает вам?

– Ничего.

Так продолжалось несколько минут. Елизавета видела, что Волков реагирует на картинки, но старательно скрывает свои эмоции. Он отвечал односложно, избегал конкретики.

– Хорошо, – сказала она, откладывая картинки в сторону. – Теперь давайте попробуем ассоциативный тест. Я буду называть слова, а вы будете говорить первое, что приходит вам в голову.

Волков кивнул.

– Дом.

– Семья.

– Семья.

– Жена.

– Скандал.

– Смерть.

Волков резко вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Его лицо оставалось спокойным, но Елизавета заметила, как напряглись мышцы его шеи.

– Что вы чувствуете, когда слышите это слово?

– Ничего.

– Ничего? – повторила Елизавета. – А разве вам не страшно? Не больно?

– Нет.

– Вы уверены?

Волков кивнул. Елизавета поняла, что он пытается контролировать свои эмоции, прятать их глубоко внутри. Но это было сложно, особенно когда речь шла о смерти.

– Хорошо, – сказала она. – Давайте попробуем другое слово. Любовь.

Волков замолчал.

– Что вы чувствуете?

– Не знаю.

– Вы когда-нибудь любили?

– Да.

– Кого?

Волков снова замолчал. Елизавета видела, как он борется с собой.

– Жену, – наконец, ответил он.

– Вы любили свою жену?

– Да.

– Тогда почему вы ее убили?

Волков вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

– Я не убивал ее!

– Но вы говорили, что между вами были скандалы. Что вы ссорились.

– Да.

– Вы ревновали ее?

– Нет.

– Вы били ее?

Волков помолчал.

– Бывало.

– Часто?

– Иногда.

– Что вы чувствовали, когда били ее?

– Не знаю.

– Злость? Ярость?

– Не помню.

Елизавета решила изменить тактику. Она поняла, что прямыми вопросами ничего не добьется. Нужно было расшатать его защиту, заставить его говорить правду.

– Андрей, – начала она, – вы знаете, что вас обвиняют в убийстве вашей жены. И вы знаете, что вам грозит пожизненное заключение.

Волков молчал.

– Вы понимаете, что ваша жизнь разрушена?

Волков молчал.

– Но вы продолжаете молчать. Вы не хотите говорить правду. Почему?

– Мне нечего сказать.

– Вы боитесь?

– Да.

– Чего вы боитесь?

– Всего.

– Вы боитесь наказания?

– Да.

– Вы боитесь, что вас признают виновным?

– Да.

– Но разве вы не хотите, чтобы вас поняли?

Волков поднял на нее глаза. В них читался страх и безысходность.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – спросил он.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне правду. Все, что вы помните. Все, что вы чувствуете.

– Я не помню ничего.

– Хорошо, – сказала Елизавета. – Давайте попробуем еще один способ. Я попрошу вас закрыть глаза и представить себе тот день. День, когда вы в последний раз видели свою жену.

Волков закрыл глаза.

– Вы видите себя? – спросила Елизавета. – Где вы находитесь?

– Дома.

– Что вы делаете?

– Ссорюсь с ней.

– О чем вы ссоритесь?

– О деньгах.

– Вы кричите друг на друга?

– Да.

– Что вы чувствуете?

– Злость.

– Вы бьете ее?

Волков помолчал.

– Нет.

– Что вы делаете потом?

– Ухожу.

– Куда?

– В парк.

– Что вы видите в парке?

– Деревья. Лавочки.

– Что вы чувствуете?

– Одиночество.

– Вы хотите вернуться домой?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю.

– Вы чувствуете себя виноватым?

– Да.

– Перед кем?

– Перед ней.

– Вы любите ее?

Волков помолчал.

– Да.

– Что происходит потом?

– Я иду домой.

– Зачем?

– Не знаю.

– Что вы видите, когда приходите домой?

– Темноту.

– Что еще?

– Кровь.

Волков резко открыл глаза.

– Я не помню дальше! – воскликнул он. – Я ничего не помню!

– Все в порядке, – успокоила его Елизавета. – Дышите глубже.

– Я ничего не делал! – повторил он. – Я не убивал ее!

– Я понимаю, – сказала Елизавета. – Но вы должны вспомнить. Вы должны рассказать мне все, что вы помните.

– Я не могу!

– Можете. Просто постарайтесь.

Елизавета решила применить провокационную тактику. Она поняла, что прямолинейные вопросы не работают.

– Андрей, – сказала она, – вы знаете, что ваша жена была вам неверна.

Волков вздрогнул.

– Что?

– Да. У следствия есть доказательства.

– Это ложь!

– Нет. Она встречалась с другим мужчиной. Вы знали об этом?

– Нет!

– Вы ревновали ее?

– Нет!

– Но вы были в ярости, когда узнали об этом, не так ли?

– Нет!

– Вы убили ее из-за ревности?

– Нет!

– Вы ее ненавидели?

Волков замолчал. Елизавета видела, как он борется с собой, как ему тяжело.

– Вы ненавидели ее? – повторила она.

– Нет. Я любил ее.

– Но вы били ее. Вы ссорились с ней.

– Да. Но я любил ее.

– Тогда почему?

– Я не знаю!

– Может быть, вы ее задушили в приступе ярости?

Волков закричал:

– Нет!

– А может быть, вы ударили ее чем-то тяжелым?

– Нет!

– Может быть, вы просто потеряли контроль над собой?

– Нет! Я не знаю! Я не помню!

Елизавета поняла, что перешла черту. Она задела его чувства, заставила его пережить травму.

– Хорошо, Андрей, – успокоила его Елизавета. – Успокойтесь. Дышите глубже.

Волков плакал, закрыв лицо руками.

– Все хорошо, – продолжала она. – Я не хотела вас обидеть. Я просто пыталась понять, что произошло.

– Я не понимаю! – всхлипывал Волков. – Я не помню!

– Я верю вам.

– Вы верите?

– Да. Я верю, что вы говорите правду. Или, по крайней мере, часть правды.

– Что мне делать?

– Мы должны продолжать. Мы должны попытаться вспомнить все, что вы забыли.

– Как?

– С помощью гипноза.

Волков поднял на нее глаза.

– Гипноз?

– Да. Это поможет вам вернуться в прошлое, вспомнить события, которые вы забыли.

Волков задумался.

– Я боюсь.

– Я понимаю. Но это ваш единственный шанс.

– А если я узнаю что-то ужасное?

– Мы будем вместе. Я буду рядом с вами.

– Вы уверены?

– Да. Я уверена.

– Хорошо, – сказал Волков. – Я согласен.

Елизавета почувствовала облегчение. Она знала, что это будет сложный путь. Но она была готова пройти его вместе с Волковым.

– Отлично, – сказала она. – Тогда начнем подготовку к гипнозу.

Елизавета объяснила Волкову, что такое гипноз, как он будет проходить. Она рассказала ему, что он должен расслабиться, довериться ей, не сопротивляться.

– Я буду говорить вам слова, которые помогут вам успокоиться, расслабиться, – сказала она. – Вы будете чувствовать себя легко и комфортно. Вы будете слышать только мой голос.

Волков внимательно слушал ее. Он выглядел испуганным, но решительным.

– Готовы?

Волков кивнул.

– Хорошо, – сказала Елизавета. – Закройте глаза. Дышите глубоко.

Елизавета начала говорить тихим, монотонным голосом.

– Закройте глаза… Дышите глубоко… Расслабьтесь… Почувствуйте, как расслабляются ваши мышцы… Начните с ног… Расслабьте ваши ступни… Икры… Бедра… Живот… Спина… Руки… Плечи… Шея… Голова… Вы расслаблены… Вы спокойны… Вы чувствуете себя легко и комфортно… Вы слышите только мой голос… Вы погружаетесь в сон… Сон…

Голос Елизаветы звучал все тише и тише. Она видела, как Волков расслабляется, как его дыхание становится ровным и спокойным. Его лицо разглаживалось, мышцы расслаблялись. Он погружался в состояние транса.

– Вы в безопасности, Андрей, – продолжала Елизавета. – Вы в надежных руках. Вы можете доверять мне. Вы помните то, что вам нужно помнить. Вы видите то, что вам нужно видеть. Вы чувствуете то, что вам нужно чувствовать.

Елизавета провела с Волковым еще несколько сеансов гипноза в последующие дни. Он рассказывал ей о своем детстве, о своих отношениях с родителями, о своей жене.

Он вспоминал ссоры, драки, обиды. Он рассказывал о том, как он любил свою жену, и как он ее ненавидел. Он вспоминал, как он бил ее, и как он жалел об этом.

Он говорил о своем одиночестве, о своем страхе, о своей вине.

И чем больше он рассказывал, тем больше Елизавета понимала, что дело гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Что за этим преступлением скрывается нечто глубокое, темное и ужасное. Что-то, что может навсегда изменить его жизнь. И ее тоже.

Но об этом она пока не говорила ни с Волковым, ни со следователями, ни с кем-либо еще. Она должна была сначала разобраться в этом сама.

Тень прошлого: Фрагменты воспоминаний

В сером кабинете тюрьмы воцарилась атмосфера, отличная от первых встреч. Не было больше провокаций, резких вопросов или демонстративного равнодушия. Елизавета, уже привыкшая к обстановке, принесла с собой чашку свежезаваренного чая и положила ее на стол. Волков, казалось, стал более открытым, менее настороженным. После нескольких сеансов гипноза, он выглядел спокойнее, хотя в его глазах по-прежнему таилась боль.

– Доброе утро, Андрей, – начала Елизавета, стараясь звучать мягко. – Как вы себя чувствуете сегодня?

– Нормально, – ответил Волков, его голос звучал тише обычного. – Готов к работе.

Елизавета улыбнулась. Впервые за все время он использовал слово “работа”, подразумевая совместные усилия, а не допрос.

– Хорошо. Я рада это слышать. Сегодня мы продолжим работать с вашими воспоминаниями. Вы готовы?

Волков кивнул, его взгляд сосредоточился на чашке с чаем.

– Начнем с детства, – предложила Елизавета. – Что вы помните о своих родителях?

Волков глубоко вздохнул.

– Отец пил, – начал он, его голос дрожал. – Мать работала, чтобы нас кормить.

– Какие у вас были отношения с отцом?

– Плохие. Он часто бил меня.

– Что вы чувствовали, когда он бил вас?

– Страх. Боль.

– А мать? Как она реагировала на это?

– Она плакала. Пыталась его остановить. Но у нее не получалось.

– Вы чувствовали себя защищенным?

– Нет.

Елизавета видела, как тяжело ему дается этот разговор. Она понимала, что возвращение к болезненному прошлому – это тяжело. Но без этого невозможно было понять, что привело к трагедии.

– Давайте подробнее поговорим о вашем отце, – сказала она. – Опишите его.

Волков нахмурился.

– Он был большим. Сильным. Грубым. У него всегда был запах перегара.

– Он работал?

– Нет. Он сидел дома, пил и смотрел телевизор. Или бил меня.

– Как часто он вас бил?

– Часто. По любому поводу. Или без повода.

– За что он вас бил?

– Не знаю. Он говорил, что я плохо себя веду. Что я непослушный.

– Вы верили ему?

– Да. Я думал, что я плохой.

Елизавета взяла лист бумаги и карандаш.

– Андрей, давайте сделаем небольшое упражнение, – сказала она. – Я попрошу вас нарисовать вашего отца. Неважно, как вы рисуете. Просто выразите свои чувства.

Волков взял карандаш и начал рисовать. Сначала он делал неуверенные штрихи, но постепенно его движения становились увереннее. Он нарисовал большого, грубого мужчину с нахмуренными бровями и сжатыми кулаками. Рядом он нарисовал маленького мальчика, который прятался за спиной у этого мужчины.

Елизавета молча наблюдала за ним. Когда он закончил рисунок, она взяла его в руки.

– Что вы чувствуете, когда смотрите на этот рисунок?

– Страх, – тихо ответил Волков. – И ненависть.

– Почему ненависть?

– Он разрушил мою жизнь.

– Как?

– Он сделал меня тем, кто я есть.

– Вы хотите сказать, что он виноват в том, что произошло?

Волков замолчал. Елизавета видела, что ему трудно ответить на этот вопрос.

– Я не знаю, – наконец, сказал он. – Может быть.

– А как вы относились к матери?

Волков вздохнул.

– Я любил ее. Она была доброй. Она всегда пыталась меня защитить.

– Вы чувствовали, что она вас любит?

– Да.

– Она была вашей опорой?

– Да.

– Почему тогда она не ушла от вашего отца?

– Я не знаю. Она говорила, что боялась. Что ей некуда идти.

– Вы злились на нее?

– Да.

– За что?

– За то, что она не защищала меня. За то, что она позволяла отцу делать то, что он делал.

Елизавета поняла, что в детстве Волкова было много боли. Много страха. Много обиды. И эти чувства никуда не исчезли. Они остались внутри него, накапливались, пока не достигли критической массы.

– Давайте поговорим о ваших отношениях с другими детьми, – предложила она. – У вас были друзья?

Волков покачал головой.

– Нет. Я был изгоем. Все боялись моего отца.

– Вы чувствовали себя одиноким?

– Да. Очень.

– Что вы делали, когда вам было одиноко?

– Читал книги. Смотрел телевизор.

– Вы мечтали о чем-нибудь?

– Да. О нормальной жизни. О семье. О любви.

– И вы нашли это, когда женились?

Волков замолчал. Елизавета знала, что он вспоминает свою жену. Женщину, которую он любил и которую убил.

– Да, – наконец, ответил он. – Я думал, что нашел. Но это оказалось не так.

– Расскажите мне о своей жене, – попросила Елизавета. – Как вы познакомились?

– В баре. Она была красивой. Веселой. Мне понравилось с ней общаться.

– Вы сразу поняли, что хотите быть с ней?

– Да.

– Что вас привлекло в ней?

– Она давала мне то, чего мне не хватало. Любовь. Заботу. Внимание.

– Вы были счастливы?

– Да.

– Долго?

Волков замолчал.

– Нет.

– Что случилось?

– Мы начали ссориться. Из-за денег. Из-за ее друзей. Из-за всего.

– Вы ревновали ее?

– Нет.

– А почему вы ссорились?

– Не знаю. Мы просто перестали понимать друг друга.