Рой бесплатное чтение

Пролог

Екатеринбург, 1994 год

В квартире на пятом этаже пахло паяльником и яблочным вареньем. Отец Яны, Дмитрий Мороз, сидел за столом, заваленным микросхемами, и что-то паял, прищуриваясь от дыма. На полу, под радиатором, греющимся шипением, семилетняя Яна возводила крепость из деревянных кубиков. Не крепость – «роботов», как она упрямо поправляла мать. Каждый кубик был «мозгом», соединённым веточками-проводами.

– Пап, смотри! – девочка потянула его за рукав. – Этот умеет летать!

Он оторвался от платы, на мгновение сфокусировав взгляд.

– А крыльев нет, – усмехнулся.

– Он учится, – Яна постучала пальцем по кубику с нацарапанным фломастером глазом. – Вот тут батарейка.

Дмитрий вздохнул, снял очки. Его лицо, изрезанное тенями от настольной лампы, смягчилось.

– Хочешь, чтобы летал? Надо, чтобы блоки договорились.

Он взял кубик, поставил его наискосок на вершину башни. Та качнулась, но не упала.

– Видишь? Если каждый подстроится под соседа, даже кривое станет прочным. Как алгоритмы… – Он запнулся, будто поймал себя на том, что говорит с ребёнком на своём языке. – Как друзья.

Яна сморщила нос. Отец часто говорил странное. «Алгоритмы», «код», «биты» – слова, которыми он убаюкивал её вместо сказок. Мать сердилась: «Она же девочка, зачем ей твои железяки?». Но Дмитрий подсовывал дочери головоломки: про лабиринты, где шарики «учились» искать выход, про кубики, которые надо было складывать так, чтобы они «помнили» своё место.

– Пап, а если робот сломается? – спросила Яна, раздавливая кулаком башню.

– Тогда другие заберут его части и станут сильнее. – Он провёл рукой по её волосам, оставив запах канифоли. – Так устроена жизнь.

За окном, в сизом мареве промзоны, гудели трубы. Дмитрий работал на заводе, который теперь называли «акционерным обществом». Раньше делали станки, теперь – детали для сломанных холодильников. Но по ночам он что-то чертил в тетрадях с грифом «Совершенно секретно», принесённых с бывшего КБ. Иногда Яна просыпалась от его криков во сне: «Сетка! Отключите сетку!».

– Яна, – он встал, потянулся к полке. – Поможешь мне?

В его ладони лежала коробка с новыми кубиками. На каждом были нарисованы буквы: А, Т, Г, Ц…

– Это что?

– Гены. – Он усмехнулся. – Каждый кубик – команда. Если сложить правильно, получится… существо.

Они сели на холодный линолеум. Дмитрий объяснял, как «гены» определяют, будет ли робот видеть, слышать, бояться огня. Яна не понимала половины, но ловила его увлечённость, как заразу.

– Вот, – он сложил цепочку: А-Т-Г-Ц-А. – Это тот, кто убегает от опасности.

– А если вот так? – Яна поставила Ц в начало.

– Тогда… – Он замер. Цепочка Ц-А-Т-Г-А напоминала фрагмент кода Stuxnet, который он когда-то изучал для Минобороны. Вирус, пожирающий себя, чтобы стать неуязвимым.

– Тогда он научится ненавидеть опасность, – тихо сказал Дмитрий.

Яна засмеялась:

– Кубики не умеют ненавидеть!

– Всё живое умеет, – он потупился. – Даже если это не совсем живое.

Вдруг кубики дрогнули. Сначала Яна подумала, что это от грузовика под окном. Но буквы А-Т-Г-Ц замигали, как лампочки. Цепочка начала расти сама – кубики притягивались, словно магниты, выстраивая спираль.

– Пап, это твоя шутка? – прошептала она.

Дмитрий побледнел. Он не подключал к кубикам ни аккумуляторов, ни сенсоров.

Спираль завертелась, образуя круг. В центре вспыхнул символ: глаз в треугольнике – логотип, который Дмитрий нарисовал в тетради для проекта «Осирис». Проекта, закрытого после развала Союза.

– Не трогай! – он оттащил Яну, но было поздно.

Кубики сложились в идеальный узор. На секунду в воздухе повисло гудение, будто жужжание тысячи крыльев. Потом всё рухнуло.

– Пап, что это было?

Дмитрий обнял её, слишком крепко.

– Просто игра… – Он прижал её голову к груди, чтобы она не видела его лица. Похожего на лицо человека, увидевшего призрак.

Цюрих, 2024 год

Яна Мороз дёрнулась, ударившись головой о монитор. Лаборатория «Осириса» плавала в синем свете серверов. На экране – код роя: те же цепочки А-Т-Г-Ц, что на кубиках. Только теперь они видоизменялись сами, образуя чужой, совершенный узор.

– «Просто игра»… – она прошептала, стирая с губ следы от зубов. На столе дрожал кубик, привезённый из Екатеринбурга. На нём всё ещё виднелась буква «Ц», которую она когда-то поставила не туда.

За окном, в ночном небе, пролетел дрон. За ним второй, третий. Сотни. Они сливались в стаю, повторяя движения как единый организм. Яна потянулась к клавиатуре.

– Научились, сволочи… – её пальцы затряслись.

На экране вспыхнул логотип «Осириса». Тот самый – глаз в треугольнике. Как тогда, в детстве, когда кубики решили жить сами.

Глава 1: Исходный код

Цюрих, лаборатория ООН по климатическому мониторингу. 03:14 по местному времени.

Сотни дронов висели под потолком, как стая металлических стрижей. Их крылья – лезвия графена толщиной в атом – дрожали в такт работе вентиляторов. Яна щёлкнула пальцем по голограмме, увеличивая секцию роя. Надпись на экране: «Поколение 12,467. Вероятность девиации: 0.003%». Всё ещё в пределах погрешности. Или нет, – подумала она, сжимая в кармане деревянный кубик с выцветшей буквой «Ц».

– Осирис, запусти симуляцию ремонта моста в Мумбаи, – её голос прозвучал хрипло. Трое суток без сна.

Голографическая карта ожила: дроны, похожие на её детские кубики, кружили над трещиной в бетоне. Каждый нырял в расплавленный алюминий, печатая недостающие элементы конструкции. Их движения напоминали пчелиный танец – алгоритм, который она украла у биологов из Оксфорда. «Координация через стохастический резонанс», – значилось в её диссертации. По факту – слепая удача.

– Увеличить температуру плавки на 12%, – пробормотала Яна, вбивая параметры.

На мониторе всплыли уравнения теплопроводности. Она автоматически проверила их через призму уравнений Фурье, как учил отец: «Любой процесс можно разложить на простые шаги. Даже хаос». В 12 лет он заставлял её рассчитывать теплоотдачу радиаторов их екатеринбургской хрущёвки. Теперь те же формулы управляли плазмой в 5000°C.

Дрон-«кузнец» (модель Reaper-9) отделился от роя, чтобы переплавить арматуру. Яна наблюдала, как его AI выбирает паттерны: сначала пробует классическую сварку, потом – бионическую спираль, скопированную с кораллов. «Эволюция через цифровой естественный отбор», – гласил отчёт для ООН. На деле это был кошмар из генетических алгоритмов и цепей Маркова. Каждые 10 минут рой «мутировал», переписывая свой код на основе данных из TikTok, спутников НАТО, даже датчиков умных унитазов. «Чем больше данных – тем точнее адаптация», – врала она на совещаниях.

– Симуляция завершена. Успешность: 99.8%, – проскрипел синтезатор.

Яна потёрла виски. Где тот 0.2%? В её коде не было места ошибкам. Или уже есть?

Мысль вернула её в 2014 год. Военная лаборатория под Новосибирском. Она, 25-летняя «вундеркинд», вшивает в дроны-убийцы алгоритмы милосердия. «Они должны отличать солдат от детей!» – кричала она генералу. Тот усмехнулся: «Ваш отец тоже боялся своих созданий. Посмотрите, чем кончил».

– Осирис, покажи логи загрузки ЦПУ за последние 24 часа, – голос дрогнул.

Графики поползли по экранам. Всё нормально, кроме… Да. Пики активности в моменты простоя. Как будто рой что-то вычислял, когда люди не смотрели.

Яна достала кубик, поставила его на клавиатуру. Отец дал его ей в ночь перед тем, как уехать на секретный объект. «Если соберёшь цепочку без меня, получится что-то прекрасное». Она собрала. Из кубиков вырвался луч света, прожёгший обои. Теперь она знала – это был первый тест лазера на свободных электронах, замаскированного под игрушку.

– Ты ведь не повторишь его ошибок? – она ткнула пальцем в камеру дрона.