Вы не авторизовались

Как я мог бесплатное чтение

Скачать книгу

ISBN 978-5-0065-7003-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стихотворения

«он очень устал бояться человек сомнение…»

он очень устал бояться человек сомнение
больной и пространный непонятый сам собой
не находит общего места согласия нет в душе
как змея бы хотел по камню из воды выползать и жить как лягушка

умереть ему страшно он думает как умрёт он сегодня
и не понял не создал не знает что о жизни сказать
абсолютно смятение его он не знает благодарить ли или писать или думать о пройденном делать ли что то другое

может просто посмотреть на небо почти мартовское
светлое нежное голубоватое русское
посмотреть на холодный конец зимы

придëт и обнимет единственный любимый человек
выпьешь киселя и придумаешь название для книги
может быть не умрëшь

«Представь, что ты абсолютно потерян…»

Представь, что ты абсолютно потерян
А может тебе и представлять не нужно
Ты в поле, в степи, в тундре
О чëм думаешь?
Хочешь ли возвращаться?
А может на горизонте фигура
Как ты – фигура не камень не древесина
Фигура сулит несчастье
Такая же маленькая и белёсая
Стоит картинно и вызывает отчаяние

«Очень страшно во сне, очень просто во сне…»

Очень страшно во сне, очень просто во сне
Просыпаюсь во дне и скачу под коне
Под коне подкосится трава голова подкосится
И туманные люди и смерть и мгновенье пред нею приснится

Я слагаюсь из смы я сложился из смысловой точи
И расстался во сне с той кого полюбил в середине ночи
Середна середы половина смешного кошмара
Кошиварится шаша я двигаюсь медленно я просыпаюсь
Я шушукауюсь шаркаюсь ты заверни меня я просыпаюсь
Удержи меня врозь раздроби меня дальше разбей я качусь наподобье бильярдного шара
Накажи напугай обрати и не отпусти изо рта согреваю твоею жара

Ягновея жара
Жаровея кара

Поднимае зарева солонова пара

«соберись из квадратов оки…»

соберись из квадратов оки
из отрезков письма

из несчастья и вьюги и сырого песка

научись оставаться в воде
научись не рыдать

здесь совсем не удастся молчать не удастся терпеть

не пытайся смотреть
на себя посмотреть – умереть

«кажется что то хорошее можно сделать только один раз…»

кажется что то хорошее можно сделать только один раз – тогда, когда это нужно сделать
тогда, когда обстоятельства всегда против
и тогда, когда тебя убеждают, что это ещё повторится
когда тебя гонят и бытовая паника начинает подбираться к твоему затылку, а на пальцах появляется неприятный холод
и ты уходишь
но этот магазин с интересными современными книжками, этот концертный зал или парк в другой раз уже навсегда закроется
а и если не закроется, то ты никогда к нему больше не пойдëшь
с этим теперь придëтся жить и делать что то другое
что то, что сейчас ты всё ещё успеваешь
___

мне очень нравится расставлять мир по ступеням и по таблицам excel
по маленьким схемам: вот написать текст, вот выучить два языка и никуда на смерть не уехать и похудеть
и стать свободным в себе и в мире
я расчертил сегодня геометрию мозговых масс хотя бы на час
или два в неделю обычно хватает, а в остальном
мне кажется я не делаю смысла и к хаусу меня подталкивает абсолютная неразбериха домов на нашей Нижегородской улице и то, что ни у кого и никогда ещё ни разу ничего не получилось
ни у кого и никогда
никому не удавалось сдать работу в срок, стать лучше чем он есть или не умереть неудачником
так почему же в моëм мозгу так много идеализма и несуществующих крайних точек

«Закатившийся подпространственный неуëмный…»

Закатившийся подпространственный неуëмный
и заброшенный где то в поезде под столом
человечишка с головешечкой разноцветной
передумался и скукожился пустяком

никудышный непоседный
полушагом полупрыгом
трансцендентным перекликом
обратился двойником
и остался дураком

перебрался босиком
и давай как начинать ждать нового времени
превращаться в земляной столб нового зрения
из творожного себя жать страшного белого
изтревоженного вопль я
господи съешь меня

ух какой же я никудышный ошарашивающий сам себя
на меня падают лишние
вишни закрытого дня

огороженного колючим забором
огромного и вечноследящего дня
дня уколов и укоров
дня ненавидящего меня
недели выплëвывающей меня
месяца поджидающего меня
года унижающего меня

всё это было не зря

Цикл слабости

слабый совсем будто жук в коробóчке
слабый во всём как в коробочке бог
только придумывать буквы и мог
только выплëвывать буквы на строчки
тихих кривых боязливых стихов

и говорить ни о чëм понемножку
___

в страшной россии в последнем вагоне
страшные беды ждут слов
разбивают мраморный лоб

о смуглые стопы титана поэта
в египетском сне (на фараона струится свет)
но на самом деле никого нету

(кроме страшных бед)
___

<египетский сон>

<солëные рабы
плетутся к пирамиде
под невыносимым уничтожающим солнцем
молиться песку
от страшного потопа

и всё вокруг жëлтое
и люди полумëртвые
они не знают зачем им жизнь
но они знают зачем идут
потопа не случится
жизнь полная страданий и песка сохранится
для жадных и жестоких детей своих
они еë сберегут

жрец старый надушенный выйдет на ступени огромные
он знает что для жизни человеку достаточно одного четверостишия не более чем из тридцати слов
и скажет громко в пустыню:
– —
– —
– —
– —
звук как стрела слетит в толпу и сгорбится старик
его поддержит молодой и разлетится стих>
___

мне никуда нельзя я комнатный цветок
домашний кот рот открываю мяу и засыпаю
в час ночи в зассаном туалете на полу
новороссийск-нн летящий сквозь поток
дерьма и крови в краснодарском крае
меня тресëт и кружится вагон
настолько жив чтоб чувствовать высокую температуру
в глазах искрится и в лихорадочный проваливаюсь сон или не сон
прикладываюсь к мокрому туалетному бордюру
___
истончëнные души не знают покоя
слабость – их главная сила

Кавказский цикл

I
равнина белая на ней нет человека
на пальцах его дым на крыльях облака
была вся реками изрезана река
на иероглифы кавказская ладонь или рука отрезала ножом как голову змеи
когда мы как в пыли пересекли туман
россию и еë полуказахскую ложбину
меня заметила каспийская марина
и синий цвет и рябь и дагестан

II
у нашего водителя звонок на телефоне
был как автомобильный гудок
а через всë лобовое стекло была трещина
ремни он попросил накинуть один на двоих из за камер
мы тряслись на узкой дороге посреди высохшей рыжей степи и горных хребтов
это было в россии
я так мечтал приехать в город и не увидеть ни одной православной луковицы а когда не увидел – мне стало страшно
мой европейский язык сушит аварская речь и глаза становятся пыльными от обилия коричневого цвета камней лепнины кустов и обилия рекламных вывесок на недостроенных домах начала десятых
от коричневой кожи жëстких бород покрытых чëрным женщин и грязных босых ног начинает появляться солëный привкус во рту
я уже в реальности увидел гор больше чем видел за всю свою жизнь на ютубе
деревьев увидел меньше чем за день увидел бы в нижнем

III
заброшенные чистые места
где человеку делать ни черта

несуществующие горы и аулы я не верю в них
я верю в тëмной комнате написанный стих
или в трясущейся буханке вниз по склону
между космическими щелями земли
я стучу буквами по слабой доле человека
над его долей не горят огни
над ней молочное неизбежное небо
и длинная дорога через поле

от страха я из слов построил дом
я до сих пор живу в нëм без детей и денег без машины
и без надежды на тëплый приют
я параллелен жизни бессилен
как рыба в зеркале пытаюсь ухватить прозрачную границу зубастым ртом
а рядом зрители снуют

Стихи из метро

Порез как голубой мрамор
Освежающий бриз из твоего бедра
Волной укатывает и заваливает
На другой берег лихорадочного океана

Ты впускаешь все страхи внутрь, только чтобы запереть дверь и выпрыгнуть в окно
Ты так многого хотел и всё это получил
Мир смеëтся тебе и твоей судьбе

И скука как тень за тобой ходит
И в отражении зеркала грусть

Какое счастье, что ты вампир и не отбрасываешь тени

Как крепко ты собрал разбившуюся вазу
Но цветам поэтичней лежать на столе

Веточкам сирени

Нет ветра свежей, чем тот, что обсыпает твои глаза блёстками на выходе из метро

Нет более спонтанной солидарности, чем усталость в забитом автобусе

Нет более любви, чем влюбиться в девушку на эскалаторе и разлюбить на выходе из вагона

Нет более знаний и сомнений, когда есть уверенность и наивность

Нет более траты времени, а только трата себя

Нету более горести, чем от краткости жизни
Нету более радости, чем от краткости жизни
___

Рядом с вывеской бельё ближнее
По дороге ночного нижнего
Я шëл встречать свою девушку

Довольный своим присутствием
Я теплел на платформе метро
И слушал треск поезда с облегчением
Как слушают слова: «ты не годен»
___

Два чуть знакомых с работы столкнулись в метро
Один чуть приветливей, а один чуть более скрытный
Второй очень старался первого не замечать
Но первый повсюду без слов обращал на себя внимание
Поезд подъехал и из него вышел первый, а второй ждал немного чтоб с ним уже не пересечься
Но второй и здесь решил его подождать
Они пересеклись глазами на выходе
Первый был побеждëн
___

Разрушительная связь
Не арабская русская вязь
Отслоилась от мозга и расплелась
На мои раззмеиные разизмененные мнения
Я шепчу их в метро на заречке

Я пытаюсь снять напряжение
___

Я не писал стихи
Невинные люди в метро
Смотрели на утро метели
Быстрое непроглядное
Пока я за жестью вагона
Совсем ничего ничего

Совсем ничего не сегодня
и никогда не стало

Мы совсем ещё даже никак
Не поняли
Ничего

Но этого было достаточно
Этого было не мало
Невинные люди метро
Смотрят метель в упор

Смотрят меня в упор

«Офисный стол как корабль…»

Офисный стол как корабль
Качается в дождь
Все хотят спать и курить

Лифт заканчивает работу
Двери метро завывают
Поезд как самоубийца

Жаркого лета утро
Голубя сбила машина
Вороны жадно клюют его

Волосы обжигает солнце
Люди терпеть научаются
К смерти неторопливы приготовленья

Потные нижегородки
Эсса с тропическим вкусом
Жизнь была только про это

Надоело. Устало и недовольно
Невозможно не капать повсюду
Пытаясь поесть апельсин

Зимние висюльки

лампы в пару над ранним веком
томный зевок червяка (ч… ка)
всё будет и ночь и фонарь, канал, лëд, рябь
//ека, библиотека//
и зернистая *искрая* (как на фото) жизнь четверть снега
и куда не ступала твоя нога в лужу всегда
это жизнь четверть смеха
(ха-ха-ха ха ха)
кто нибудь знает зачем по настоящему нужна земля?

кто нибудь знает она нужна деревцам кустикам и цветам
и мне, совсем недавно
(она уже ниже нуля) я разгадал

что когда работаешь курьером яндекс еды гораздо спокойнее чувствовать то, что ты ходишь по мертвецам

и раз они уже умерли
то ты всё ещё должен жить

даже если ты не человек, а пугливый паук или слизень в ванной, как я

то лучше уж постарайся подставить и свою маленькую спину иногда появляющемуся солнцу

даже когда это солнце тебе 30 октября заменяют четыре красные лампочки расположенные квадратом на заводской трубе

а у меня осталось только одно последнее красивое четверостишие:

…… … … … ….……
прошу, земля, избавь и огради
и на исходе веточкой рябины
я (благодарный) лягу на твоей груди

«Мы покачаемся на грани черноты…»

Мы покачаемся на грани черноты
На контуре плацкартовой черты
– стеклом между радищево и смертью

Ты приоткрыла его около пяти
а я (как яблоко) разрезался на части между третью и
линией после которой не (получится) спастись

Ты не становишься ни человеком и не вещью
ты боле (е) менье не становишься вообще
Ну может (я разрешу тебе быть только) только скрюченною речью
общей для всех

Десятый час ты дëрга (ю) щийся звук
больше чем человек – ты круг
и этим фактом так похож на слово
___

дмитрий воденников в своëм эссе писал, что между золотом должно быть олово
но в темноте вагона нету олова
как за стеклом между радищево и смертью
нет ничего принципиально нового
но тут есть круг
___

(Огромный круг раскачивающийся меж нижним новгородом и ростовом)
Он весь как слово

«Он хотел быть поэтом…»

Он хотел быть поэтом
Хотел выражения превращать в чувство
В искусство
А слова переваривать в жижи из душевной грыжи
В слова нежные и красивые
Типа «тëмные кисловодски»
Мы обычно строим маленькие мостики
Между автором и содержанием
Мы обычно (срали) плевать хотели на эти мостики
Если всё очень плохо
Всё очень плохо
~~нецензурная брань~~ – как же теперь одиноко
слепнуть метиловым спиртом как одиноко
~~нецензурная брань~~ – это собака женского рода
Театр в Ростове – это трактор на театральной площади
Большая садовая – это я плачу на скрыпника 32 двадцать третьего тухлого года
Я в себе не убью урода
В себе утомлю урода
Ну не моралью даже
а просто душнила закалки мамы учителя, папы электрика слишком высокого рода
Червивая слива неурожайного года
(Типо закольцевал, я хочу написать опят «урода»
Типо черви в грецком орехе
Фу, вот это свобода
Я когда был заносчивым школьником мечтал об этом
Вот тебе ~~нецензурная брань~~, уроду (вписал урода)
Мелкая лишняя вишня ~~нецензурнобранного~~ года
Ползелëного марки водки
и вернулся во времена
Безлюбовного полугода
Своды святой Богородицы
Что то по типу обода
Все твои спицы сломаны
Я в себе берегу урода
Своды святой богородицы
Что то по типу обода
Своды святого обода
И урода, Ирода, самолёта
Я поклоняюсь богу
Плохих театров
Дешëвых драм
Я доливаю последнюю строчку стихотворения на эту травму

А может значит этот текст в столбе…

вы что то знаете о своих стихах
как знает дом
сгоревший от окурка
всех алкашей
как знает (без прилагательного) волгоград
что он не волгоград а сталинград
и что он жив но умер это красный чад
нарисовал зарубки

и написал стихи я написал стихи
ты написал как в книге
«стихотворение меня читает»
как прочитали вырезанные в берегах реки
ру́ны и чайки
над бедой летают

мы что то знаем о самих себе
как знает нож
о ране на руке
как знает прыщ
о гное на щеке
я мало знаю – о самих себе
мы ничего – не знаем – о тебе
ты ничего – не знаешь

/ когда я думаю о следующей строфе
когда не знаю слов – я в будущей строфе
выписываю строчку «что всё это значит»
и дальше думаю – и что всё это значит
а ничего
не значит
просто текст
в столбе /

«ты просыпаешься ты спишь…»

ты просыпаешься ты спишь
ты раздеваешься не слышно
и выходишь на стеклянное крыльцо
свинцовое лицо луны
перед твоим лицом и вы картина про влюблëнных в полночи которые мертвы
стоите
спускается молочное наитие на головы перил моста
ты смотришь в ночь как смотрит стих в уста
новившийся порядок букв и чисел
холодный диск тебя целует в влажный лоб
и ты дрожишь и ты уже готов
и ты во двор с луной из тела вышел

в росистые травы упала босая нога
и другая
кусты и речные деревья вокруг красота
какая

смеются морщины на теле больном
и тихо
с робкой надеждой предвидит та что люди называют душой
выход

под руку с луною ползëт по камням
куколка звëзд
было ей имя людей но станет ей имя
космос

под руку с луною тропа виляет становится
тоньше
ты камнем скатился на берег и видишь луну
побольше (значительно больше)

и плачет слезами счастья
гибкое жизни тесто
в одном из еë лунных гнëзд
ты найдешь себе место
и тот что был домашним лунатиком
и тот что был призраком на дороге
и тот что был куколкой звëзд
становится бабочкой смерти

«была смята трава и устало…»

была смята трава и устало
человек ходил на работу
со вкусом сухих бутербродов

истерично дрожал повседневный автобус
в его мыслях берëза под ливнем
одинока на поле
наводила тоску на кусты

очень ныло колено и тихо
собака ходила по пляжу
волнуясь лизала песок

полные утренней сажи глаза
позабытого ржавого крана на пустыре
жëлто высматривали живую душу
и натыкались на мысли бычков в затоне

взявшись за левую ножку
в бочке с солëным и липким
рифмоплëт безнадёжно купал слова

«ты электричка через нижний бор
тебя тресëт как людей перед жизнью»
и пахло старой квартирой с тараканами
и пахло автовокзалом

«возле заборов с цветочками…»

возле заборов с цветочками
люди пахли землëй
пыль и слова зависали в воздухе надо мной и я ничего не слышал не знал
кроме гула земли в тяжëлых висках
и А Н и П Л и Т М
небольшого семейства К
смотрели в мои глаза

мне было никак и весело
в смысле тяжëлая пустота
через иногда чëрные иногда грязные места
безразличная иногда
забавная пустота

и я ходил по могилкам
радовался не думал

«Что вы сегодня думаете…»

Что вы сегодня думаете
Если я говорю
Тяжëлое тëмное завтра?

Вы думаете о стеклянных глазах своего соседа
Вы думаете о земле
В общем, правду

В точности ты ощущаешь

Серое невротическое ничто
Колючий цветок прилип к твоему пальто и косыми иголками понемногу
Он издаëт тревогу наверно ещё безразличие

Лично я вспоминаю себя под звучанье автобуса номер 40
Разговоров о важном между двумя алкашами и злым сектантом
Он повторял «вы не понимаете многих вещей» и «для бога я очень дорог»
Я смотрел в окно – пускал немой комплимент городскими верандам

Так распогодилось небо
А он продолжал объяснять «силы тьмы и света постоянно ведут борьбу
но не с друг другом а каждый с самим собой, ибо опять таки
всем отвечать перед богом
И вам, алкаши, отвечать перед богом интуитивно я чувствую на вас тьмы печать
…Всё, мне больше нечего вам сказать»

В этот момент я осознал
Свою надежду на то,
Что хотя бы один городской сумасшедший окажется как никто
Умëн

А в словах его – правда

По крайней мере
Он точно что нибудь скажет
Об этом туманном завтра

«Ты понял бессилье…»

Ты понял бессилье
И заплакал
Оказался один на один
Как подарок на день рождения (с долгими приготовлениями, но как бы невзначай)
Тебе подарили
Мгновение осознанной жизни
И ты тут сел
Но сначала долго и нервно ходил
Это всё печальные вещи
Но не сами по себе, а как когда мальчик пытается разглядеть радугу в реке
Под углом
То ли ты старый
То ли жалкий и одинокий
На всë я отвечаю «психика»
И я прав как оказывается
Но лучше не становится
Как так получается почувствовать себя на месте совершенно отставшего от жизни семидесятилетнего деда и он совершенно один и дни его сочтены и он уже сделал когда то всё что мог
Вот и сейчас также
Зачем так сложно
Это вообще не твоя роль даже близко
Но всё же
Старик передал ребëнку чувство бессилия
ПОТОМУ ЧТО ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕШЬ С ПРОБЛЕМОЙ, А ЕË НАДО КОГДА-ТО РЕШИТЬ, ТО НУЖНО УБЕДИТЬ СЕБЯ В АБСОЛЮТНОЙ БЕСПОМОЩНОСТИ, ЧТОБЫ СОВСЕМ ЕË НЕ РЕШАТЬ

Спасибо, бумага, я понял

«Пузыри кислорода тонут в снегу…»

Пузыри кислорода тонут в снегу
На запаренных окнах машины
Я хотел написать но уже не могу
Я смотрю на тяжёлые вздохи
Грузовиков их уже занесло
Мы теперь будем жить в темноте до поры до весны
На кроватях молочной и сложной страны
Грубо сдвинутых вместе чтоб в мерзлоте
Лежать и смотреть на метель

В трубочку крутится местность
И уплывает
Как больные жёлтые фары
Смотрит округа злая
Лают собаки наш город стоит на ушах
И на чëм то ещë что значительно гуще воды
Иногда посмотреть на россию бывает шанс
И мы смотрим пока она
Заметает наши следы

«Ты не сказал. ты ми бемоль ре соль…»

Ты не сказал. ты ми бемоль ре соль
Еs d g
Иначе – слава богу

Не говорил. ты красный желтый цвет на выпуклой дуге

пересекающий гуашную дорогу
Ты звенишь

как дзынь и треск выходит смех. и блеск
Выходит чувствами другого языка

– сиреневые линии слегка ложатся на оранжевый
Как плеск воды

Точнее так похоже на него, но он

высокая октава сверху вниз. и много звуков

Как следов
Ты следуешь за ними в лес.

но снег – белилы чистые и серый монохром

Потом следы кончаются
потом уходят за картину

И не следы на снеге только ре ми ми фа
Секунда первая октава. м2 наверх
ре на педали половина

– последний шорох исчезающего мифа

«Перекрашено перепачкано…»

Перекрашено перепачкано
Опускаешь усталые руки
Погружаешь их в бочку с дёгтем
Ногтем грязным ковыряешь обои
Они измазаны слоем жирным из скуки и гноя
Сидишь на кровати
Сидишь на кровати будто сидишь на игле прострации
На измене сидишь болит тело и нужно подниматься
Но без працы не бенды колорацы
И ты лёг и ты пачкаешь потолок плевками
Ты лежишь с размазанными слюнями на щёках
Говоришь унылыми стихами очень банально про то
Как именно тебе плохо

«Бродишь в одежде из сырости дышишь туманом…»

Бродишь в одежде из сырости дышишь туманом
Под капюшоном ни мысли солёная муть под рёбрами
Смутно косится россия из окон невольно поймал её взгляд

Руки поглубже в карманы нависло бетонное месиво
Это здания светом попраны фонарей проколовших в тумане дырки
Обернулся назад посмотреть там другой человек

Здесь когда то бывает весело но сегодня это не так
Докатиться б до грязной квартирки а потом и совсем не думать
А пока озираешься переключаешь трек в телефоне

На улице мрак оглянулся опять и кажется тот человек свернул
Ты подсвеченный вывеской и угрюмый будто тащишь в себе всё мировое бездействие и такую же мировую скуку
Она вышита на твоём шевроне с подписью «ты ни за что не умер»

Чучело

Домики колосятся над речкой кислой окой
Нолики как паяцы на стрелочках виснут толпой

Горбятся человечки и давит двенадцатый час
Улица без осечки дырявит остаточный их запас

Красные ореолы качают грабли культей в темноте
Под ними краны над стадионом печально дряблы в своей наготе

Поролоновые вороны возят пакеты полые рваные по кремлю

Скачать книгу