Майнкрафт. Приключения с погружением бесплатное чтение

Черный фургон

Вот и сбылись страшилки про черный гроб на колесиках. Чатики разрывает от историй про черный фургон без номеров, который крадет детей.

Не знаю, кто первый запустил этот мем, но с каждым днем он обрастает все более жуткими подробностями. По популярности черный фургон давно переплюнул смертоносную комету.

Страшное дело было, когда она появилась. Потому как рассчитали, что она на Землю шмякнется. А потом ее траектория несколько изменилась. И пока что – пока! – падать на нас комета не собирается. Мимо пройдет. Я так думаю… Меня, кстати, Игнат зовут. Так вот, я думаю, комета изначально не планировала делать великий шлеп, но вы же понимаете, какой это повод для хайпа.

Сразу оживились сектанты и мошенники. Разные психи стали ходить по квартирам и рассказывать про конец света. Одни призывали немедленно раскаяться, а другие просто тырили у старушек, что могли. Когда люди перестали отвечать на домофон даже своим, кометная волна сошла на нет. И поднялась черно-фургонная.

Все это было до того похоже на заговор, что отличить правду от выдумки стало нереально. Фургон действительно видели. И дети действительно пропадали. Ну, так говорили.

Причем существовала какая-то связь между фургоном и электрическими неполадками. Фургон, как утверждали влиятельные блогеры, которые расшеривали поступающую инфу, приезжал не просто так. Сначала что-нибудь коротило: зарядка взрывалась, чайник, микроволновка… В общем, редкие очевидцы наблюдали вспышку. Молнию или несколько. Но, что странно – ни одного пожара.

Кто-то даже клялся, что видел, как в окно влетела горящая петарда, прошла сквозь стекло и взорвалась в помещении. А стекло осталось целым. Если, конечно, верить человеку, видевшему эту самую как бы петарду.

Так или иначе, все пришли к выводу, что замыкание в сети, или взбесившиеся электроприборы, или чумовые сквозные петарды – короче, то, что порождает молнии – это предупреждение. А потом на улице появляется черный фургон и… кто-то становится его жертвой.

Объявились даже «краденые дети», которые будто бы побывали внутри фургона-призрака. Только все они почему-то молний никаких не наблюдали. И рассказывали всякую чепуху. При этом она вообще ни разу не совпадала с показаниями других потерпевших. Из чего мы с Тохой сделали вывод: гонят. Врут кто во что горазд. Тоха, правда, высказал предположение, что фургон и правда пытался их пожрать, но не переварил. И потому они ни черта не помнят.

Я не знал, что и думать. В соцсетях, известное дело, можно найти подтверждение всему. А в жизни вокруг меня по-настоящему еще никто не пропал. Самое близкое, чему можно относительно доверять, новость из Тохиной группы. Он после летнего лагеря из чата не вышел. Так вот, туда маякнули, что исчезла какая-то девчонка. Кира, что ли. Во двор не выходит, связи нет. Мать ее, вроде как, подавлена, но не раскалывается. Говорит, дочь к бабушке уехала.

Она и правда уехала, вместе с младшим братом. А потом, в деревне уже, оп – и соединение прервано. Они, в смысле одноклассники, не будь дураки, пробили эту историю через соседей. Изменили голос питч-шифтером, прогнали тему – типа социальный опрос, не видел ли кто чего подозрительного. Так вот, одна соседская старушенция божится, что видела на улице «черную скорую помощь».

Стояла вечером у окна, где и узрела в сумерках «посланника смерти». На черной-то машине известно зачем едут – души собирать. Тут она здорово струхнула и бросилась сама себе давление мерить, так что дальнейших передвижений фургона не видела. И Киру, кстати, тоже не видела. Нет больше в деревне Киры, такие дела.

Опять же, вопрос: все ли у бабушки дома, и не заливают ли те, кто с ней разговаривал? В любом случае, «свидетели» Фургона – мои ровесники – насоздавали отдельных форумов и пилили истории похлеще фанфиков. Я сам хотел написать в наше сообщество, даже с Тохой условился. Он хоть местами и двоечник, но мыслит нестандартно.

Мы, кстати, одному чуваку сурово влепили по дизлайку. А не надо тухло сочинять! Да еще и выступать по-хамски: «Вы дураки, все врете, а там просто бошки облучают, я знаю». Заспамил всех уже своим знанием, после каждого поста отметился. Жалко, что мы с Тохой так и не успели видосик на тему фургона смонтировать до командировки.

Ах, да, у меня же мечта сбылась! Отец берет меня с собой в командировку, и теперь я буду законно школу прогуливать. Спать как не в себя и сдавать зачеты дистанционно, потому что уезжаю, может быть, на целую четверть.

А все остальные будут мучиться на уроках и проходить дебильные медосмотры. Нас в последнее время просто загоняли по медкомиссиям – такая программа в рамках поддержки учащихся. Мама говорит, нечего отлынивать, время от времени полезно проходить полное обследование. Отлично, говорит, что все врачи прямо в школу приезжают, не надо по поликлиникам таскаться.

Впрочем, мне это все равно не грозит. Я у-ез-жа-ю! Адьос! Отца пригласили в исследовательский институт на Севере, а меня – пиу-виу! – оказалось совершенно не с кем оставить. Потому что мама уехала за бабушкой после ковида ухаживать.

Мой отец – нейрофизиолог. Профессия, вроде, ничего так, но о работе он в последнее время рассказывает неохотно. Да мне с фургоном без опознавательных знаков и так не до семейных новостей.

По-моему, отец порицает наше школьное увлечение страшилками. На фоне всех этих внезапных энергетических вспышек мы вместо домашки обсуждаем жуть страшенную. Ну, про то, как люди от электричества мутируют. Или про биологически активные вирусы, которые детям в фургоне подсаживают.

Папа со своей строгостью в какой-то момент меня чуть не подвел. С нездоровой активностью пытался родного сына вместо командировки к родственникам пристроить. Но я дичайше воспротивился. Мир надо познавать не по учебникам!

Оставайтесь, пожалуйста, в номере

Немного я познал, если честно. С тех пор, как мы на базу приехали, меня даже на собаках ни разу покататься не отпустили. Хотелось бы прихвастнуть, но по факту, независимо от погоды, мы никуда не выезжаем.

Зато кормят, как в рестике. Антураж – научно-фантастическое кино. Я впервые подумал, что отец реально перспективную профессию выбрал. Спортзал, бассейн, сауна… полный санаторий, проще говоря. Похоже на лечебницу для психов – все в халатах ходят, пейджеры какие-то для внутренней связи – и удрать нельзя, за окнами все одно жизни нет.

Мне по кайфу сначала было. Обитание в мегаполисе подзадолбало слегка. Там же, куда ни захоти, надо добираться. Пока доберешься, уже перехочешь. И школа у меня с математическим уклоном вообще не рядом с домом. А здесь… вау! Как микромир в колбе. Все, что нужно для сохранения баланса, присутствует.

Только… ну, это уже не так важно, все равно мы тут временно, пока у отца командировка не закончится. Короче, моих ровесников здесь нет. Вернее, есть одна. Ровесница. Но стра-а-нная… Напуганная какая-то все время, будто мы не на базе с кучей ученых, а в отеле «Оверлук» из любимого Тохиного «Сияния».

Я к ней сам подошел один раз во время обеда, спросил, можно ли рядом сесть. Но она ушла в несознанку. Ела молча и осматривалась пугливо, словно ей запретили со мной разговаривать.

Немодная, кроссовки каждый день одни и те же. Футболки разноцветные, но все одинаковые. Ключицы под ними тонкие, как тростниковые палочки. Каре – то ли белое, то ли серое. Невнятное, в общем, знакомство. Зато имечко – вот сейчас не падайте – Элеонора Царедворская. И лицо этой Леноры все время загорожено планшетом так, что видны только глаза – стальные, как река на закате.

Я отца спросил потом, кто у нее родители, но он отмахнулся, бросил: «не связывайся». Я так понял, что они истерики какие-то. И прессуют её некисло, что, впрочем, заметно невооруженным глазом.

В планшете у нее, если интересно, «Майнкрафт». И рубится она в него, по ходу, не переставая. Я вообще просек, что здесь довольно много поклонников этой игры. В столовой до меня изредка долетают специфические слова. Не знаю, может, взрослые так расслабляются после рабочего дня.

Я, правда, думал, здоровые мужики играют во что-нибудь суровое, но офисные эпидемии – забавная вещь. У мамы на работе, например, все потихоньку режутся в «Ферму». Включая заведующего складом – огромного дядьку шестидесяти лет. Как-то раз он даже на главбуха наорал, потому что из-за его звонка две свиньи сдохли.

Про «Майнкрафт» я отцу неосторожно брякнул. Он нахмурился – не любит геймерские темы, всегда психует, когда время бездарно сливают. Насчет коллег ничего не сказал, только спросил, под каким ником я играю. Озабоченно так спросил, будто это экстремальный паркур, а не компьютерная игра.

А я не играю, меня не забрало ни разу. Естественно, я «Майнкрафт» установил еще сто лет назад, когда до нашего класса ажиотаж дошел. Честно втыкал в игру часа полтора – не-а, не зацепило. Видимо, не мое. Ленорино.

Из-за Леноры, кстати, я постепенно понял одну вещь: некоторая часть помещений для нас совершенно недоступна. Ладно, признаюсь, я ходил по базе и типа случайно пытался натолкнуться на сероглазую. Вот тогда и выяснилось, что половина дверей второго этажа запаролена намертво. Мне еще и влетело от проходящих сотрудников. И отец добавил в тот же день, чтобы я не болтался без дела, отвлекая людей от работы. Надо же, нежные какие, сразу и нажаловались.

Наконец, меня начала утомлять эта домашняя кошачья жизнь. Город больше не казался таким уж выматывающим. Там, кстати, все чаще видели черный фургон. Говорят, даже в нашем районе. Без меня, елки-палки! Может, зря я вообще на базу поперся…

Короче, я хотел тусить. Тем более, что Тоха про черный фургон в одну персону запустил. Он еще интереснее придумал, чем мы планировали. Типа этот фургон без номеров его пасет. Мне обидно стало, но все же я нашел в себе силы на коммент и признал, что это круто. А он мне в личку: «Чел, я без шуток! Я его уже два раза видел!» Я прямо локти готов грызть, что весь этот движ там без меня происходит.

Нервный я стал. И остальные тоже слегка не в себе. Сегодня – особенно напряженные из-за какого-то тестового запуска. Я давно подозревал, что база связана с космическими исследованиями. Но отец мне еще дома сделал втык – не соваться с расспросами, если хочу поехать. И вообще максимально не отсвечивать. Не очень-то и хотелось, я и так примерно представляю, что отцовская сфера – исследование поведенческих реакций. Бла-бла-бла, скука.

Про реакции, кстати, замечу, что люди вокруг триггерятся по каждому пустяку. То ли проект такой сложный, то ли им, как мне, надоел этот однообразный ландшафт.

Я отправился в библиотеку, чтобы не провоцировать. Я давно понял, что отцу непросто было меня сюда протащить. В общем, я забрался за дальний стеллаж и лег на пол – поразмыслить. Я и не предполагал, что место уже обитаемо.

– Пс-ст, – зашипели из-за соседней полки. – Игнат!

– Ну? – я не особо приглушался, достала эта странная конспирация.

Сероглазая – как обычно, с планшетом – перебралась в мой ряд, я сел. И тут она спросила странное:

– Ты веришь в переселение душ?

Э-э… что? Так начинают разговор, поднимая человека с пола?

– Ты когда-нибудь думал, возможно ли в принципе находиться телом в одном месте, а другим телом, типа воображаемым, в другом? Но чтобы все ощущать при этом реально-приреально, а не по-глупому, как в 5D-киношках?

О, ну прикольно. Моих ответов, видимо, не требуется. Она придвинулась ближе, как будто знала меня все пятнадцать лет. Теперь мы сидели бок о бок и касались друг друга плечами, словно в какой-нибудь мелодраме. Я уставился на ее худую коленку, торчащую сквозь прорезь на джинсах. Она прищурилась:

– А здание ты хорошо знаешь?!

– Ну… я видел план эвакуации. В столовой висит.

Ленора посмотрела на меня, как на бродячего котенка – с жалостью и сомнением.

– Ты вообще интересовался, что здесь происходит?

Честно говоря, не слишком. Я поначалу был очень спортзалом увлечен. И бассейном. Она покусала губу и еле слышно выговорила:

– Тебе… отец что-нибудь рассказывает?

В смысле?! Само собой, мы общаемся. Но от отца многого не приходится ожидать, такой человек. Мама – единственная, с кем он подолгу может разговаривать. Я не знал, как ответить, и пожал плечами.

Нам совсем чуть-чуть удалось пообщаться. Когда мне действительно стало интересно, от двери раздалось строгое:

– ЭЛЕОНОРА!

Она вздрогнула. Мать у нее заполошная, что ни говори. Орет, как будто дочь не в библиотеке, а на пустыре где-нибудь, в дурной компании. Ленора аж дышать перестала. Толкнула меня к стене, мол, не высовывайся, а сама потихоньку проползла вдоль стеллажа, и уже потом, в центральном проходе, встала.

– Иду, мама!

Чего она трясется все время? Тут и накосячить особо не в чем – готовить не нужно, уроки не загнешь, а в жилых боксах горничные убираются. Мы здесь если только нахамить можем, но для этого тоже причина нужна.

Я вспомнил настойчивый, какой-то горячечный шепот Леноры. «Ты же смотрел фильмы про людей в виртуальной реальности? Вот эти все аватары, которыми можно управлять, погружаясь в транс? Как думаешь, современная наука уже способна это осуществить? Не чтобы как в виртуальных очках, где не выйти из рабочей зоны, а… по-настоящему?!»

Судя по всему, девочка крепко заигралась. И, вроде бы, не какие-то особенные вопросы поднимает. Но глаза при этом по плошке, будто тема запретная. И планшет на нервной почве в проходе оставила.

Я глянул. В планшет-то. Отчего бы не глянуть, если он даже не запаролен? Мне было интересно, как выглядит ее майнкрафтовский персонаж. Прокачан ли по моде? Прическа, прикид… Короче, мне хотелось узнать, как она себя видит. Но странным образом я увидел не картинку «Майнкрафта».

Экран заполняли результаты поискового запроса о молниях без грозы. Внезапных молниях среди белого дня. Молниях в квартирах. Молниях, ударявших из ниоткуда.

Я повращал глазами, сунул планшет под мышку и поплелся к себе. До обеда оставалось двадцать минут, а поскольку я бухнулся в кресло, не выпуская планшет, то в него я и уставился.

– …жители Юго-Западного округа Москвы стали свидетелями массового появления шаровых молний. К счастью, множественные светящиеся шары не произвели разрушений. Однако объяснить их возникновение в таком количестве метеорологи затрудняются…

Я немедленно написал Тохе: может, этот гад не только фургон, но и молнию без меня застал? Тоха не откликнулся, сообщение не было прочитано. Ох, до чего же захотелось домой.

В продолжение странного дня обед подали в жилые боксы. А отец вообще не пришел. Мало того, когда я попытался выйти с подносом в общую гостиную, горничная напряглась и вежливо, но настойчиво попросила:

– Оставайтесь, пожалуйста, в номере.

Уж этого я не мог стерпеть. Ленору, надо понимать, в номере заперли еще раньше меня, сразу из библиотеки. Но она может загрузить «Майнкрафт» и незаметно провести там день-другой. А я не геймер. Я должен был родиться поколение назад, поскольку абсолютно иммунен к залипанию в экран.

Оп. Ошибочка вышла. Не может мадемуазель Царедворская загрузить «Майнкрафт». Я задумчиво постучал ногтем по планшету. А потом совершил неблаговидный поступок. Вскрыл отцовский сейф.

Комбинацию цифр я подсмотрел давно. Не нарочно. Просто с моей кровати хорошо виден шкаф, и сейф находится на уровне глаз. Не думайте, что я тиснул золото или оружие, ничего такого в сейфе не было и в помине. Я всего лишь взял запасной пропуск. И нет, меня не пугало такое нарушение этики. И будущее нарушение границ тоже не пугало. Мне нужно было добыть хоть каплю тайны, чтобы Тоха не задавался.

Я приложил ухо к двери, вслушиваясь в приближающиеся шаги.

– …девчонка очень забавная. Преинтересный способ взаимодействия с игровым миром.

Это про Ленору, что ли? Девчонка у нас тут одна. С миром она взаимодействует через спутник. Взрослые должны перестать этому удивляться.

– Чуликова? Да, занятная. И держится молодцом. Парень как? Палыч сказал, он выныривает по временам.

Какая еще Чуликова? Кто выныривает? Так, ладно, я уже понял, что ничего не понял. Главное, чтобы из коридора ушли. Раз не поздоровались с горничной, значит… путь свободен! Сейчас я быстренько все разведаю, а если запалюсь, скажу, что Ленору искал – планшет отдать.

Завеса тайны приоткрывается, но я по-прежнему ничего не понимаю

На базе было непривычно тихо. То есть, нормально тихо, ведь для сотрудников рабочий день был в самом разгаре. И все же… словно какое-то напряжение стояло в воздухе.

Мне даже прятаться особо не пришлось, один только раз задержался у лестницы. Двери в конференц-зал были затворены, но я слышал посторонние звуки. Там что-то происходило. Я прижался к щели между створками и зажмурил левый глаз. Экзамен, что ли, какой? Вот почему они такие нервные с утра. Вышибут всех за профнепригодность, да еще и парня утопили.

Ракурс не позволял мне увидеть то, что транслировали на экран. Только свечение со сцены. И в этом свечении сидели люди – каждый за отдельным столом. Некоторые в наушниках, некоторые с ноутбуками. Все они что-то писали или фиксировали. В общем, ничего особенного. Я даже рассердился на отца, что он меня не предупредил. Я и сам не стал бы мешать, я же не ребенок.

Но раз я уже выполз, подумал я злорадно, нет мне преград. И поднялся по лестнице на закрытую территорию. Я не знал, какие двери открывает карта отца. Но собирался узнать. И приложил карту к первой подходящей – как нарочно расположенной в углублении-закутке.

В окружающем безмолвии коробочка замка пикнула так, что у меня колени дрогнули. Я поскорее приоткрыл дверь, сунул туда голову и просканил полутемное помещение на предмет третьих лиц. Никого, только приборная панель со множеством работающих мониторов. Я проскользнул внутрь, дверь щелкнула.

О-чу-меть. Вот ничего себе у них сервер! Точно космическая база! Только… НЕ ПОНЯЛ.

Это что, «Майнкрафт»?!

Я глаза зажмурил, настолько меня шибануло. Это сисадмины вместо работы так развлекаются?! Три ряда мониторов… Все с разными биомами, игра запущена. Не ясно только, кто играет. Или это записи транслируются?

Я сместился правее, к основному столу. Компьютеры мягко шумели в темноте, два монитора показывали непонятную мне информацию.

На одном огромной простыней мигали игровые ники. Они загорались разными цветами, как новогодние лампочки. Некоторые время от времени высвечивались красным и увеличивались в шрифте: RoMan, StigA, TohaZloi, Chulik, VadosikMolodets, Kiro4ka… У меня зарябило в глазах.

Второй монитор отражал какие-то кривые, которые выстраивались и перестраивались прямо по ходу действия. Очевидно, была запущена сложная статистическая программа. На пиках иногда всплывали обозначения параметров: сердечный ритм, когнитивная гибкость, рейтинг адаптивности, обработка пространственной информации…

– Не вздумай орать! – прошипели сзади.

Чья-то рука схватила меня за загривок, чья-то ладошка зажала мне рот. Я чуть ее не укусил, эту психованную Ленору. Совсем уже обезумела, так и гикнуться можно.

Она вдруг замерла и потянула меня вглубь комнаты, под стол, с которого свисали бумажные ленты, похожие на распечатки электрокардиограмм.

Эта дохлятина, в смысле Ленора, оказалась неожиданно сильной. Она меня буквально втянула за собой, пихнула кроссовкой, округлила глаза и покрутила рукой в воздухе. К тому моменту я и сам сообразил, что мы влипли. Дверь открылась, чей-то голос обеспокоенно сообщил:

– Антон Палыч, девочка в порядке. Мальчик нестабилен. Вы… тьфу, черт!

Человек пропал. Видимо, понял, что Антон Палыч куда-то отчалил в самый неудачный момент.

– Ключ, – прошипела Ленора, – открывай! Быстро!

Я опустил руку в карман, и… челюсть моя отвисла. Ключа не было. Я выронил его где-то в комнате.

– Мне нечем! – я развел руками. – Ты же как-то прошла?

Ленора подарила мне испепеляющий взгляд, проворно растянулась на пузе и переместилась под столом ближе к двери. Сжавшись, она слилась с боковиной стола и замерла.

– Мальчик беспокоит. Слишком большие перегрузки… – проговорил, судя по всему, Антон Палыч, переступая порог.

Едва они отошли из полосы света и, миновав стол, двинулись к экранам, Ленора рванула к двери. Бесшумно, как ящерица, она пересекла свободное пространство и… сунула пальцы в сужающуюся щель. ПАЛЬЦЫ, блин! Под дверь с доводчиком.

Я практически заорал вместо Леноры. Но она только перекосилась лицом и резко мотнула мне головой. Дважды повторять не пришлось. Я запретил себе дышать и на четвереньках добрался до двери. Вместе мы расширили проем и вывалились в закуток коридора.

– Вот так, – пропыхтела Ленора, – я и прошла.

Она вдруг подняла вверх указательный палец – красный, но, к счастью, целый. Я и сам слышал шум голосов. Мы попались. Бежать к выходу не имело смысла. Как только мы покинем углубление, нас немедленно сосчитают.

Ленора повернулась ко мне, глаза ее потемнели, и я понял, что сейчас она со мной что-то сделает. Прежде всего, она приподняла мою толстовку и сунула под ремень свернутые в рулон листы, которые вытащила из комнаты. Я успел только вскинуть брови в немом вопросе, как тонкие руки взметнулись к моему лицу, зажав мне рот железной хваткой.

Не то чтобы я хотел сопротивляться, но в любом случае, я бы не смог. Она стиснула меня, как любимую собаку, оставив большие пальцы на щеках, поддерживая затылок ладонями. А потом притянула к себе и поцеловала. По-настоящему, без купюр.

Я пришел в себя, когда Ленора прогудела что-то сквозь поцелуй. Конечно, мне надо было обнять ее сразу, чтобы наша театральная постановка выглядела естественно. Но это неважно. Когда подошел отец с коллегами, мне не пришлось разыгрывать ни растерянность, ни испуг. Что меня действительно поразило, так это актерское мастерство Леноры, которая смутилась натурально до слез, выхватила планшет и… бросилась бежать по коридору к лестнице.

– Игнат? – сказал отец. И это дофига означало.

– Я… э-э… думал, тут нас не увидят… Здесь же… никто не ходит.

Три человека «никто не ходит» буравили меня глазами. Наконец, одна из женщин не выдержала и прыснула. О да! Публичное унижение детектед. Я сглотнул и жальче жалкого дернул шеей в надежде рассмешить ее еще больше.

Она действительно расхохоталась. Потом сказала:

– Ну, прости, я не должна была так.

А отец сказал:

– В номер.

И я пошел. По дороге оглянулся на звук: молоденький доктор толкал по коридору каталку. Неужели и правда кому-то плохо? Я перебрал в голове всех сотрудников, которых видел в столовой, и не вспомнил никаких мальчиков и девочек, кроме себя и Леноры.

В номере я вытащил из-за пояса рулон. Развернул и уставился на план помещения. База была значительно больше, чем я предполагал. Жаль, что Ленора стащила экземпляр без обозначений. Я понятия не имел, для чего могут быть нужны все эти дополнительные площади.

Из-под чертежа торчал еще один лист. Длинный список фамилий. Сотрудники базы? Нет. Ни моей, ни Ленориной фамилий не было. Зато обнаружилась Чуликова. Что там про нее говорили? Неважно, потому что… Взгляд зацепился за знакомое имя. Максимов. Антон Корнеевич. Думаете, у многих отец – Корней? Лично я знаком только с одним. Как раз Максимовым. У меня глаза изнутри об череп стукнулись.

Ленора что-то знает, это точно. А у меня даже ее телефона нет. Я пошарился в соцсетях, но поиск не дал результатов.

А потом пришел отец и сказал, что интернет мне больше не нужен.

И вот я лежу на диване, одним глазом смотрю в книгу, а другим – внутрь себя. И вижу я в себе тотальную смуту: игровые экраны, «Майнкрафт»-локации, чужие ники… Тоху, так и не прочитавшего мое сообщение. И зачем-то коленку в прорези джинсов. Да.

Она мне не сказала

Отец вернулся в номер поздно. Измотанный, но довольный, это читалось в отсутствии складок на лбу. Надо понимать, его порадовали какие-нибудь профессиональные результаты. Я на секунду даже поверил, что он забыл про мою послеобеденную вылазку. Но он не забыл. Скользнув взглядом по нетронутому ужину, он покачал головой:

– Послезавтра поедешь домой. Будет транспорт, тебя проводят, посадят на самолет.

Что тут сказать? Нет, не поеду? Возмутиться? Мы оба знаем: нарочно или нет, но я пересек границу запретной зоны. И пока еще можно было избежать последствий. Раз отец не едет со мной, значит, его не отстранили от работы. Да и с чего бы? В целом все выглядело безобидно и серьезных опасений не вызывало: глупые подростки забурились в рабочее крыло. Однако на всякий случай меня решили изъять из системы.

– А Лен… Элеонора?

– Почему тебя это интересует?

Отец посмотрел на меня и сам понял, что сморозил глупость. Судя по тому, что он видел в коридоре возле лабораторий, меня это должно интересовать до истерики. До какого-нибудь дикого подросткового протеста. Может быть, даже не вполне безопасного. В общем, он сообразил.

– Она не поедет.

– В смысле не поедет?! – я резко забыл о наших с ней как бы отношениях, настолько мне стало обидно за себя. Ленора, значит, останется и все выяснит, а я, как последний лох, отправлюсь к мамочке?!

Отец молчал. Он считал, что сказал достаточно. Я взвесил свои шансы. Может, если резко заболеть, меня не отправят так сразу. Все-таки путь неблизкий. Но я понимал, что успешно симулировать болезнь среди такого количества неглупых людей мне вряд ли удастся.

Ну что же. Остается играть ва-банк. Меня уже практически выкинули с базы, так что, кроме элементарной осторожности, меня больше ничего не сдерживает. Если не палиться в открытую, то можно успеть все выяснить самому, без всяких там Ленор.

Я демонстративно покидал в чемодан основную часть вещей и завалился в кровать. В пижаме, которую до этого не надевал ни разу. Мама положила ее на всякий случай. Она почему-то думала, что если база находится в снегах, то мне непременно будет холодно спать. Вообще, я предпочел бы лечь одетым, но тогда вопросов не избежать. Отец в этот раз не стал засиживаться за работой, как обычно, а последовал моему примеру и укутался в одеяло.

Убедившись, что он ровно и глубоко дышит, я потихоньку спустил ноги с кровати и засунул их в кроссовки. Самые мягкие бесшумные кроссовки, какие у меня были. Имитируя сборы, я заранее поставил их возле тумбочки.

Везение сопутствовало мне несказанно: чудесным образом я не издал ни звука. Именно поэтому я чуть не обделался, когда взялся за ручку двери, а из темноты предупредили:

– Игнат, не надо.

– Абырвалг! – вырвалось у меня.

Я не это, конечно, произнес. Но вынужден довольствоваться здесь печатными символами. Отец включил ночник. Мой возглас он никак не прокомментировал.

– Сядь, – сказал он.

– Нет, – сказал я.

Открыто конфликтовать я не планировал, тем более что это явно не приблизит меня к цели. Но и садиться, как послушный детсадовец, тоже не хотел.

Отец вздохнул. Я понимаю, он в принципе мало говорит, но сейчас ему предстояло как-то преодолеть себя на долгое внушение. Но он сказал совсем не то, чего я ожидал. Всего два слова он сказал, как отрезал.

– Элеонора больна.

– Что?

У меня мозг взорвался от вопросов, которые перестали помещаться в голове. Чем больна? Как? Она приехала лечиться? Ее потому все время пасут? Почему я не догадался?..

Да откуда мне и узнать было, о таком ведь не говорят при знакомстве. Я медленно опустился в кресло. Отец снова вздохнул и сел, нахмурив брови.

– Понятно, – он потер щеку. – Она тебе не сказала.

– Она… – я решил не канителить и начать сразу с худшего, – типа умирает, что ли?

Я чесал и чесал правую бровь и совсем этого не замечал.

– Игнат.

Отец дождался, когда я, наконец, уберу от лица руки и посмотрю на него.

– Я должен был предупредить тебя сразу, – он смотрел на меня, как доктор, который сообщает родным неутешительную новость. Впрочем, он и был доктором.

– Ты не мог меня предупредить. Откуда тебе было знать, с кем я знакомлюсь и как намерен поступать, – я по-прежнему не понимал, насколько она больна, и меня бомбило от злости. – Но ты мог рассказать. Ну… как отец сыну. Просто поделиться.

Я закусил губу. Он приподнялся. Наверное, хотел подойти, но почувствовал, что это будет мне неприятно, и остался на месте.

– Как врач, – сказал он, – я не имею права говорить о болезни без разрешения пациента. Но как человек и твой отец, скажу тебе правду: я не знаю. Элеонора – сложный случай. Мы не в состоянии определить, как будет развиваться ее болезнь. Возможно, с такой патологией головного мозга она сможет дожить до момента, когда придумают, как это лечить. Но возможно, что счет идет на… месяцы? дни? Никакие предположения не будут верны. Пока что ей категорически запрещено ударяться головой. Или падать в обморок, если это можно запретить.

– То есть, сюда она неслучайно приехала? – я уставился на отца, как будто видел его в первый раз.

– Здесь она под присмотром. Здесь лучшая аппаратура. После того, что случилось сегодня, ее родители не хотели бы тебя видеть. Я вполне разделяю их беспокойство.

Я машинально утопил пальцы в челке, оттягивая ее к затылку. Присмотр, условия, наблюдение… это я понимал. Беспокойство родителей – тоже. Я уеду в свою развеселую жизнь, а ей, может, лечиться и лечиться. Чего я не мог понять, так это насколько долго ей предстоит находиться в больничных условиях. Если шансов на выздоровление нет, то Ленора, выходит, привязана к лучшей аппаратуре… навсегда?!

А если бы я серьезно в нее втрескался, то… Я потряс головой. По-хорошему, отцу надо было отправить меня домой намного раньше. Намного.

Я вернулся к кровати и лег на нее прямо в кроссовках. Отец погасил свет. О чем он молчал в темноте, хотел бы я знать. Каково это, когда твой сын увлечен девушкой, чье будущее туманно? Ах, да, ведь он думает, что и я правда сильно влюблен. А я… Что думаю я?

– Папа, – прошептал я едва слышно.

Отец выдохнул тихое «уг-м», но не повернулся, не поднял головы. Похоже, наш разговор отнял у него последние силы. Он спал. Я прокрался к дверям и выскользнул в коридор.

В общей гостиной зачем-то оставили свет, и это меня удивило. Но народу не было, и это успокоило. Ленора жила где-то в соседнем крыле, потому что здесь я ее не видел никогда. А может быть… она вообще ночевала в палате больничного бокса? В любом случае, я не придумал ничего лучше, как отправиться в библиотеку.

По функции библиотека представляла собой комнату-релакс. Компьютеризированного учета там не имелось, да и кому он нужен, все необходимое давно было оцифровано. Однако днем за конторкой иногда сидела лаборантка, которая записывала взятые бумажные книги в настоящие картонные формуляры. Или не сидела и не записывала, ведь это было просто частью игры в старый добрый уют. Формуляры – вот что меня сейчас интересовало. Фамилию Леноры я знал.

В коридорах тоже горели лампы, а не ночная подсветка. На контрасте с темными провалами окон это пугало. Зато в библиотеке было темно, а потому, как я и надеялся, пусто. Я перестал шухериться. Собственно, чего мне бояться, я же пришел в общественное место. Я зажег неоновую ленту по периметру, зашел за конторку и осмотрел стол. Ага, вот и заветная коробочка. А, Г, Д… я перебирал буквы, шевеля губами, …Ф, Ц… ца… а-а-а!

Кто-то дернул меня за штанину. Я подскочил, как ошпаренный лягух, и впечатался спиной в книжную стойку.

Под столом, на подушках, которые она очевидно стащила с диванов, устроилась Ленора.

Ты тоже это видишь?

– Салют, – она смотрела спокойно, никак не выражая лицом удивления, словно мы договорились встретиться именно здесь.

Я вспомнил, во что одет, и успел-таки покраснеть, но мой прикид ее тоже никак не впечатлил. Словно мы договорились встретиться именно в пижамах.

– Ты же выкрутился, да? – Она расплылась в улыбке. – Они не думают, что мы вскрыли пункт управления?

Я заверил ее, что не думают, и заглянул в экран планшета. Там бегали человечки. Много человечков в «Майнкрафт». Я хотел понять, который из них цифровая Ленора, но они все двигались сами по себе, без ее участия. Ее руки просто держали планшет.

– Парень тут один сегодня отжигает, – заметила Ленора.

Я нахмурился. Этот непонятный один парень начинал напрягать.

– Слушай, – Ленора потянула меня за руку, заставила опуститься рядом. – А вот, если бы ты попал в компьютерную игру, и мог бы все-все, ты стал бы тратить время на спасение кого-нибудь от пиратов?

– А есть необходимость?

Она внимательным взглядом поискала что-то в моем лице.

– В том-то и дело, что нет. Это сборка модов. Игровая локация, игровые разбойники. У них такие функции – разорять, похищать. И это не имеет лично к тебе никакого отношения. Так стал бы?

Я видел, как сильно ей хотелось, чтобы я стал. И я кивнул, хотя не понимал толком, о чем базар. Она слистнула пальцем страницу, и на экране появились ячейки с различными биомами. Все это очень напоминало виденное нами в пункте управления.

– Вот эта, – она увеличила изображение с девочкой и кошкой. Над кошкой висели сердечки. – Самая прикольная. Я бы хотела…

Она запнулась и сникла.

– Ты… хакер, что ли? – я попытался ее отвлечь и усмехнулся.

Но она ответила серьезно:

– Все, что могу. Я давно к ним подключилась. У меня, понимаешь, слишком много внешнего контроля. Пытаюсь найти свободу, где получается. Хочешь, расскажу, что здесь происходит?

Вот так просто? Без клятв на крови и прочих девчачьих ритуалов? Без проверок на болтливость и загадочного шепота в темноте?

– Ну? – я не стал поощрять ее слишком сильно, чтобы не набивать цену информации. Но Ленора и не собиралась меня мучить.

– Некоторые люди попали в мир игры, – сказала она так, будто это случается каждый день. – Ты ведь уже и сам начал догадываться, да?

Вообще-то, нет. Такая откровенная мура не приходила мне в голову. Но, пораскинув мозгами, я отчего-то в словах Леноры сомневаться не стал. Допустим. Черт его знает, до какого уровня дошла наука.

– А время? – уточнил я. – Их же… хватятся.

– Время… – она фыркнула, но как-то печально. – Вот у человека, который летит в самолете через несколько часовых поясов, какое время? На его часах – одно, в городе под ним – другое. Время шизофреника явно отличается от времени нормального человека.

Я слушал, не перебивая. Понятно, почему ее так волнует эта тема. Она наклонила ко мне планшет, чтобы я тоже увидел, как девочка с зелеными волосами выстраивает загородку из блоков шерсти. Ленора слистнула зеленую девочку и вернула кошку.

– Время, в котором мы существуем, – грустно заметила она, погладив кошку через экран, – продуцирует сам мозг. Это просто вариант субъективной реальности … – она помахала рукой возле головы. – Тут я и сама, если честно, не втыкаю. Может быть, для каждого игрока свое время проходит. Знаешь, почему так трудно поймать муху?

– Она быстрая?

Ленора фыркнула.

– Мир для мухи движется в четыре раза медленнее человеческого. За счет того, что ее глаз воспринимает больше сигналов в секунду. Это ты считаешь, что быстро опускаешь руку. А для мухи это… – она мечтательно закатила глаза, – целая вечность…

М-да. Она действительно много над этим думала. Я хотел бы утешить ее, но не знал, как. Ленора поймала мой обеспокоенный взгляд и махнула рукой.

– Да какая разница! – она постучала ногтем по экрану планшета. – Они как будто даже обновлений при входе добавили. Они в игре, понимаешь?!

Отчасти я понимал. Но все равно спросил банальное:

– Ну… и что в этом хорошего?

Она протяжно хмыкнула. Очевидно, вариантов было множество. Я и сам сразу вычислил то, что на поверхности: люди с травмами, физически ограниченные, в игре могли бы полноценно двигаться. Или ощущать иллюзию движения. Что, в принципе, если я правильно понимаю, для мозга равносильно.

– Ты ведь знаешь, да, что «Майнкрафт» используется как поле для тестирования искусственного интеллекта? – Ленора будто ждала, что я ахну.

– Тебя это пугает? – я искренне пытался ее понять.

– Наоборот! Вот если у человека часть мозга… ну, скажем, функционирует нестабильно. Если вживить туда частичку искусственного интеллекта, которая возьмет на себя работу этих нейронов… Кстати, ты читал отцовские статьи?

– Чего?! – я уже с трудом фокусировался. – Какие статьи?

Она смотрела осуждающе, словно поймала меня на читерстве. Я вдруг подумал, что она должна была родиться сыном моего отца. Потому что я… Я же действительно не интересовался его работой, никогда в нее не вникал. Я и сюда приехал исключительно из соображений развеяться. Похоже, я и правда родился не в той семье.

– Забей, – сказала Ленора. – Было бы странно, если бы тебя волновали вопросы о том, как подлатать больную голову. Ты же видел план, да?

Я все еще не мог привыкнуть к тому, как быстро она переключается с одного на другое.

– Скрытые помещения? Они как-то связаны с игрой?

– Очевидно. Пойдем, я знаю, как пройти. Я только… – она повела плечами, – не хотела одна. Я давно догадалась, что это в больничном крыле. Но у меня пропуска не было.

– А теперь есть?

Она достала из кармана пропуск моего отца.

– Подобрала, когда мы из лаборатории вылезали, – объяснила она.

Угу. Подобрала и отдавать не собиралась. Значит, со мной или без меня, она все равно бы туда пошла. И ведь вычислила же эту тайную комнату до того, как я про нее сообразил. Впрочем, больничное крыло и не могло меня интересовать. Зато Леноре оно, судя по всему, было хорошо знакомо. Она спокойно прошла через центральный вход и повела меня путанными коридорами.

Чем дольше мы шли, тем больше я недоумевал. Когда упоминали стационар, мне представлялось что-то вроде больничного закутка в летнем лагере. Но то, что я видел, мало походило на пункт первой помощи. Это, скорее, напоминало гигантское отделение реанимации.

– Ты хоть раз болел с момента приезда? – спросила Ленора.

– Нет, – я не догонял, к чему она ведет.

– И эпидемий не было, – она развела руками и мотнула головой на каталку. – Тогда зачем все это?

– Приедет кто-то еще?

– Мне кажется… – она понизила голос настолько, что я еле разобрал слова, – они уже здесь. Я же не слепая. Я… вижу, что туда, – она махнула рукой на дверь в конце коридора, – ходит персонал.

Я решительно зашагал вперед. Некогда тормозить. Прятаться здесь просто негде. Если Ленорино появление еще можно будет как-то объяснить, то мое уж точно нет. Мой единственный шанс что-то узнать – сделать это быстро. И будь что будет.

Ленора приложила пропуск, и мы оказались в помещении с двумя дверями. Налево – глухая, направо – наполовину застекленная. Через стекло была видна типовая общая гостиная с проходами в жилые боксы. Двери комнат были распахнуты, помещения – пусты.

У Леноры отвисла челюсть. Она медленно повернулась ко мне:

– Ты тоже это видишь?

Застеленные кровати, которые, судя по виду, еще ни разу не расправляли? Настольные игры на журнальном столике – до сих пор в целлофановых упаковках? Я ничего не понимал. Это какая-нибудь гостиница для детей? К нам привезут… – я не знал, что и думать – таких, как Ленора? Или детям сотрудников разрешат навестить родителей на каникулах?

– Это для тех, кто выйдет из игры, – Ленора присела под дверь.

– Ясно, – сказал я, хотя мне по-прежнему было неясно. – Пойдем.

Мы подползли ко второй двери, и я потянул ручку. Никто на нас не бросился, сирена не взвыла. За дверью скрывалось стандартное по виду больничное отделение. Из положения на корточках мы ничего не могли рассмотреть, потому что остекление перегородок начиналось в метре от пола.

В конце прохода пробежал кто-то в белом халате. Но ему даже в голову не пришло обернуться. Ленора встала, шагнула к стеклу и сдавленно пискнула. Она стояла с открытым ртом и таращилась в палату. Думаю, что мое выражение лица не сильно отличалось от Ленориного.

Я почему-то сразу вспомнил пропавшую девчонку из Тохиного чата. Эту самую Киру, которая так удачно погостила в деревне, что испарилась оттуда бесследно. И кажется… я начал догадываться, куда отправляются пропавшие дети.

В палате перед нами сидел лысый доктор и не сводил глаз с монитора жизнеобеспечения. От монитора тянулись разноцветные провода и проводочки, которые уходили в стеклянную камеру, опоясанную металлическими кольцами. В камере лежал человек.

Парень лет пятнадцати, накрытый по грудь простыней. Иногда его руки вздрагивали, и доктора это явно беспокоило. Я хотел рассмотреть лицо пациента, но доктор наклонился что-то поправить и закрыл мне обзор.

Видимо, реальное тело до некоторой степени реагирует на игровые условия. Это объясняло назначение капельниц – пацана либо поддерживали от обезвоживания, либо как-то медикаментозно питали.

Над капсулой огромный экран транслировал комнаты большого дома.

– Лесной особняк, – приглушенно вырвалось у Леноры, но мне это ничего не объясняло.

Маленький человечек пытался ходить по дому, но его то ли выбрасывало, то ли картинка передавалась с помехами – изображение постоянно прерывалось серым шумом. Доктор нервничал. Пора было уходить.

Кира-Марисабель

– ААА! Васян, паразит, я тебя убью!

Мерзкий малец опрокинул на меня ведро с водой. И если он испортил планшет… Нет, я реально его сейчас грохну!

Я выбежала из сарая, в котором пряталась с планшетом от бабушки и… Чья-то рука схватила меня за шиворот.

– Не бойся, девочка. Ты же… не мальчик?

Что?! Я вырвалась, оступилась и упала в холодную воду. Тот, кто пытался меня предупредить, протянул руку:

– Вылезай, теперь я уверен.

– В чем?! – я сошла бы с ума, точно сошла бы с ума, если бы не захлебывалась водой. Это отвлекало меня от того, чтобы сойти с ума.

– В том, что ты не мальчик. Прикольный скин. Люблю зеленые волосы.

Пацан вытащил меня на плот и пояснил:

– Ты в «Майнкрафте».

– А ты?

– А я уже обвыкся. Выдыхай, я рад, что ты здесь.

– Рад?! – я тормозила.

– Конечно, – он пожал плечами. – Если на нас нападут пираты, мы сдадим тебя в плен и так откупимся. Видишь ли, всякое бывает в «Майнкрафте».

Вижу ли я? О да, похоже, мы и правда в «Майнкрафте».

– Мы сошли с ума? – уточнила я. – Ты тоже ел вчера бабушкины грибы? У нас один бред на двоих?

– Плот, – он достал из сундука банан и протянул мне.

– Что плот?!

– У нас один плот на двоих. Как думаешь, у тебя есть удочка?

– У меня есть имя, – кажется, я начала приходить в себя.

– Красивое? – заинтересовался он.

– Марисабель, – буркнула я. – Но вообще-то Кира.

– Отлично, Кира-Марисабель. Я просто Роман. Так у тебя есть удочка?

– У меня есть брат Васян, – я села и обняла колени. Все-таки мне требовалось время, чтобы осознать происходящее. – Он зараза.

– У меня есть сестра Нина, – сообщил Роман. – Она расстроится, если с нами что-нибудь случится.

– С нами? – оживилась я. – Ты уже и за меня волнуешься?

– Я нет, но Нина может. Она медсестра, за всех волнуется.

Я прикрыла глаза, но потихоньку все равно следила за ним. Он помолчал, подошел к краю нашего плота-платформы и начал отсчитывать шагами блоки, двигаясь к другому краю.

– Что ты делаешь? – не выдержала я.

– У тебя есть оружие? – раздалось в ответ.

– Зачем?

Он досчитал блоки вдоль центральной линии и только потом повернулся:

– Если ты не заметила, девочка, уже вечер.

Ну да, просто Роман у нас один самый внимательный.

– Ты предпочитаешь спавнить монстров справа или слева? – Роман выжидательно смотрел на меня. – Или первую ночь вообще не станем никого разводить? Тогда нам придется занять разные углы под крышей, иначе не охватить всю длину гм… плавучего средства.

– Ты хочешь сказать, длина нашего плота больше сорока восьми блоков?

Я тоже знала, что мобы не будут спавниться, если игрок находится на расстоянии менее двадцати четырех блоков от места спавна.

– Да, – кивнул он, – с математикой у тебя не очень. Но 48 – хорошая цифра. Если между нами будет 48 блоков, то мы захватим еще по 24 в каждую сторону. Но если ты не против быть ближе ко мне, то я бы отгородил один конец под ферму мобов.

– Чем?

– Отлично! – сказал Роман и ушел в хибару.

– Что отлично?! – я вломилась вслед за ним. – И что это за хибара?

– Вообще, это моя верфь. Будущая или бывшая, не знаю. Я начал строить причал, когда причалил в игру. И отлично, что ты включила конструктив. Так чем мы можем огородить кусок территории?

Я исследовала собственные карманы и вывалила к его ногам содержимое.

– Должно хватить, – приценился он.

– Это Васян, – пояснила я.

– Жизнь его не пощадила. Или ты?

Роман собрал серые блоки шерсти и зеленые блоки слизи. Спокойно, как будто ничего другого и не ожидал увидеть. Я молча забрала у него половину, и мы вместе выстроили загон для будущих мобов. Пару зеленых блоков Роман бросил на плот, обозначая границу, за которую нельзя заступать, чтобы не влиять на спавн.

– Это Васян меня из ведра полил, когда я в старом овечьем сарае пряталась. Получилась эта муть болотная. Ну, и шерсть. Она там сразу была, до Васяна.

– Я так и понял, – Роман наклонил голову. – Поищи обсидиан. Если он тебя полил в момент удара молнии, могло бы сработать как генератор обсид…

– ДА! Есть! – Я запрыгала от радости, как дурочка малолетняя, и осеклась: – Только мало. На портал не хватит.

Он быстро взглянул на меня и улыбнулся, словно похвалил. Значит, я угадала, было бы неплохо иметь доступ в ад при наших ограниченных возможностях.

– А чем ты обогатил наш мир? – спросила я ворчливо.

– Ну… – он замялся. – Я, видишь ли, с комфортом играл дома, ни от кого не прятался, строил верфь. Так что прихватил с собой только кусок верфи. Бывшей или будущей. Если бы я знал, что после меня сюда свалится…

– Курица! – закричала я. – Там курица плывет!

Я с разбегу прыгнула в воду прямо на белую хохлатку и, видимо, от моего усердия и силы удара бедняга не успела крякнуть, как издохла. Роман помог мне вылезти на плот и посмотрел на курицу так, будто собирался делать ей искусственное дыхание.

– Еда, – уныло сказала я, шлепнув тушку на сундук.

– Ты что, гик?

– Считаешь меня занудой?! – я поджала губы.

– Раньше в передвижных цирках были артисты, которые отгрызали головы курицам.

Я вытаращила глаза:

– Зачем?!

– Ради хайпа.

– Ясно, – я сосчитала про себя до пяти, чтобы не ссориться. – Я просто пытаюсь выжить. Быть хорошим напарником. Накормить нас хоть чем-нибудь.

– Ты молодец, – серьезно сказал он. – Но так больше делать не надо. Здесь полно пираний. Я бы сказал, их больше, чем хотелось бы.

– Поэтому ты был такой покоцанный, когда я пришла?

– И поэтому тоже.

– А почему еще? – я спросила, мне не в тягость. Все равно других собеседников нет. Буду из этого тянуть, не проблема.

– Потому что мне пришлось убить руками пару скелетов, – он потер лоб ладонью и расхохотался. – Нина, наверное, удивится, когда обнаружит пропажу Пети. Она его так любила.

– Петя превратился в скелет, когда попал в «Майнкрафт»? И ты его убил?

– Он уже был скелетом, когда притащился за мной в игру. Но мне пришлось его убить, да.

– Не переживай, ты же не мог по-другому… Что?! Ты переубил скелета? – я закатила глаза.

– Ты тоже не переживай. Петя – анатомическая модель. Нина по нему кости учила.

– А… что из него выпало? Ну, когда ты его грохнул.

– Ты такая… хозяйственная. Стрелы выпали.

Чудненько! Впрочем, зачем нам стрелы без лука?

– Нам бы удочек, – я с надеждой посмотрела на сундук.

Роман помотал головой и многозначительно ткнул пальцем в быстро чернеющее небо.

– Завтра.

В сарае оказалась только одна кровать. Спасибо, что вообще была. Скрипеть мозгом целую ночь без сна я бы не выдержала. Роман благородно отказался на ней спать, поэтому ночь для меня пролетела сладко и незаметно.

Совершенно случайно

– Кто-то заспавнился, – сообщил Роман, едва я открыла глаза.

– Да? Круто! – я выбежала из сарая и метнулась к нашей микроскопической ферме мобов.

Ох, лучше бы я сначала подумала. Или запнулась по дороге. Или просто медленно шла. Но я совершенно потеряла осторожность от любопытства. Поэтому упала уже тогда, когда раздался взрыв. Меня отбросило на Романа, и это смягчило падение.

– Действительно, круто, – сказал он, глядя, как догорают куски шерсти. – В следующий раз, когда захочешь укоротить плот, давай просто разберем его на материалы. Не обязательно взрывать крипера.

Я промолчала. Конечно, я чувствовала себя виноватой. Может, броситься к пираньям, чтобы стереть из своей истории этот дурацкий эпизод?

Роман уже пересчитывал оставшиеся блоки.

– Надо перенести дом.

– Который сарай? – брякнула я. – То есть, конечно, давай скорее перенесем дом. А зачем?

– Иначе нам придется спать под открытым небом. Нам нужны мобы. Мы должны освободить место для спавна.

Что ж, разумно. Блоками из слизи быт не наладишь.

Роман зашел в сарай, чтобы собрать кровать, и в недоумении уставился на меня. Просто я уже разобрала стену. Я очень быстрая, особенно, когда виноватая.

– Супер, – медленно сказал он. – Теперь эти доски мы сможем…

Знаю-знаю, перенести на другую сторону и сделать новую стену. Вот и она.

– Не супер.

– Что опять не так? – я уперла руки в бока. – Я делаю все! Работаю, тружусь, выполняю! Что, блин, не так тебе?!

– Я хотел потратить стену на верстак, он нам нужен.

– Да? – мне хотелось постучать саму себя по лбу. Потому что – ДА – нам нужен верстак.

Я быстро разобрала собранное.

– Верстачь! – я картинно взмахнула рукой.

– Угу, – он деловито собрал оставшиеся доски. – На палки для удочки хватит. Теперь нам нужно, чтобы заспавнился паук.

– Не-е-т, – вырвалось у меня.

Хоть в жизни, хоть в игре, эти твари не вызывали у меня энтузиазма. Неужели нельзя скрафтить удочку без нити из паутины?

– А как-нибудь…

– Нить выпадает при смерти кошек, – меланхолично заметил он.

– Вообще не вариант!

– Согласен. Остается ждать паука.

Меня затрясло. Да, я неадекватно на них реагирую. Он заметил, что меня перекосило.

– Я сам все сделаю. Тебе необязательно бежать к месту спавна, как на пожар.

Еще и про крипера напомнил. Фу так поступать. Е-мае, как теперь спать спокойно, если я все время буду думать о том, что где-то рядом может заспавниться паук?! Тогда я не только часть плота отломлю, как с крипером, – я все под ноль разнесу.

– Должны же быть какие-то способы, кроме… – я мучительно соображала. – Точно! Нить можно поймать на удочку в качестве мусора!

Ой. Ну почему я сначала говорю, а потом думаю?! Это выглядит так, будто я не думаю совсем!

– Интересно, в какой мы версии? – сказала я, чтобы переключить его внимание со своего ляпа на абстрактную тему.

Он задумался. Крепко задумался. Вот это я мастер подгрузки! Только не надо меня так рассматривать, а то я начинаю верить, что меня можно сдать пиратам за лут.

– Все шерстяные блоки сгорели, – сказал Роман.

Да что такое-то?! Можно уже перестать третировать меня этим несчастным крипо-взрывом?!

– Я спрашиваю, – повторил он. – У нас все блоки сгорели?

А, он спрашивает. Я глупо моргала. Он точно решит, что я недалекая. Блоки считать не умею, все подряд взрываю. Ломаю, не спросив. Строю, не получив разрешения…

– Ведь ты права! – Роман подошел ко мне вплотную, я закашлялась. – Мы не знаем толком, как работает эта игра. Может быть, здесь возможны и технические решения устаревших версий.

Я потрясла головой. О чем он вообще?

– Совершенно случайно, – он с надеждой посмотрел на мои карманы, – у тебя не осталось хотя бы одного шерстяного блока? Я хочу попробовать обратный крафт.

Я молча протянула ему куб шерсти. Он с неожиданным проворством сунул его в верстак и торжествующе извлек две нити. Получилось!

– У нас… будут удочки? – не знаю, зачем я это сморозила, но прозвучало тупо.

– Ды-а! – он расплылся в улыбке. – И ты сможешь поймать нить в качестве мусора!

– На, – я бросила ему три последних блока шерсти, – сделай себе кровать, раз уж мы разломали наш особняк. И не говори мне, что это бывшая верфь, потому что теперь это точно сарай.

Нет повода для радости

Ночью я приоткрыла дверь нашего перестроенного эконом-жилища и прислушалась к звукам с «фермы». Надеюсь, там спавнится не паук, он нам совсем не нужен. Моросил мелкий дождик, тихонько шелестели утопленники. Я решила надеяться на лучшее и забралась обратно под одеяло.

Утро не принесло радости. Солнце едва пробивалось через пасмурное небо. Тоска.

– Славная погода, нам на руку, – раздался голос Романа с улицы.

Или как правильно называть территорию за сараем? Там у нас очуметь сколько всего: сундук и загородка из слизи.

– Знаешь, что мы очень глупо сделали? – крикнула я.

Мы выстроили загородку, которая не перекрывает всю высоту моба. Увидеть их издалека мы не можем, у нас тут все БЛИЗКО. Значит, если заспавнится скелет с луком, ничто не помешает ему в нас выстрелить. Роман же… на улице!

– Стой! – я выбежала за ним.

Он стоял возле фермы, где рычал и сердился зомби.

– Отлично, да? – спросил Роман.

«Отлично» по ходу у него мантра какая-то. Кодовое слово.

– Не вижу повода для радости, – я пожала плечами.

Ну зомби. Ну не воспламенился до сих пор. Урчит как недобитый вурдалак. Так себе звуки.

– По-моему, – я сморщилась от запаха, – это самый неудачный спавн. Воняет как на помойке. И дроп из него тупецкий. Я тухлое мясо есть не буду.

– Не надо, что ты, – Роман усмехнулся. – Мы же не убийцы. Мы его вылечим.

– Нафи… В смысле, зачем?!

– Будем с ним торговать. Меняться на что-нибудь полезное.

Или просто грабанем, подумала я. В игре на выживание благородство неуместно. Это он и правда неплохо придумал с жителем. Как правило, у них можно выцыганить нужную вещицу.

– У нас же есть удочки, – Роман обвел взглядом бескрайние морские просторы. – Мы наловим добра для выгодного обмена.

М-да, я, как обычно, чрезмерно увлеклась. Хорошо хоть, промолчала со своим «грабанем». Этот просто Роман… Короче, для меня он как бы слишком хорошо воспитан. Рядом с ним я себя чувствую то дурочкой, то без тормозов. То дурочкой без тормозов.

– Ну да, – сказала я. – Ага. Давай вылечим его поскорее, само собой. А то солнце выйдет, и достанется нам по куску гнилой плоти вместо крепкого здорового носатика.

Кх-м. Я же не брякнула опять что-то лишнее, да? Роман покачал головой и открыл сундук.

– Хорошо все-таки, что я сохранил золотое яблоко.

У-у, чуть яблоко не сожрал без меня, вот ведь рыцарь. Эту тему я продавлю, хотя бы ненадолго перестану чувствовать себя ущербной. Я прищурилась:

– А мог бы не сохранить?

– Мог бы тебе отдать. Уж очень ты неказисто смотрелась, когда свалилась на мою голову. Почти разжалобила меня. Но все обошлось. Так что считай, возрождение носатика – твоя заслуга.

Носатик почему-то так не считал. Он был не очень дружелюбен в целом. Похоже, повадки зомби не выветрились из него до конца. Мы оставили его приходить в себя и пошли рыбачить.

– Может, выпустить его? – предложил Роман.

– И сломать загон?! – возмутилась я. – Чтобы этот стремный чел ходил и нудел мне в ухо?! Мы вылечили какого-то злыдня. Ты только послушай, как он сердится! Моя бабушка в плохие дни – образец милоты в сравнении с ним.

– Не горячись, – Роман спокойно следил за поплавком. – А то ты отвлекаешься и пропускаешь клев.

– Потому что здесь скучно! И погода нудная!

– В дождь время ожидания при ловле уменьшается. Сегодня лучший день для поимки сокровищ.

– Хлама, ты имеешь в виду, – пробурчала я и сосредоточилась на поплавке.

Хлам я поймала, как заказывала.

– Да вы издеваетесь?! – от злости я швырнула шмат гнилой плоти так, что он запрыгал «лягушкой».

– Горячишься, Марисабель, – Роман методично подтянул леску и снял с крючка… нить. – Смотри, твои желания сбываются.

Я фыркнула и залезла на крышу сарайки. Вот то-то же. Я не такой уж нуб, каким кажусь. Если ловить в открытой воде – где мы фактически и оказались – есть большой шанс поймать сокровище. Нужно только забрасывать удочку подальше.

Та-а-к. Треска. Треска. Лосось. Иглобрюх. Рычание.

Если что, это я рычала. От разочарования и обиды.

Лосось. Лосось. Треска. Снова нить. Гнилая плоть. Да пропади ты пропадом! Еще и дождь усилился.

– Я спать, – заявила я и отправилась в укрытие.

Спать я сразу не стала, а решила, как всегда, немного подумать перед сном о грустноте существования. На крыше надо мной завозились. Это просто Роман занял освободившееся место.

Скажу честно, дома я любила пострадать на ночь глядя. Типа все сложно, жизнь дала трещину. Я зажигала гирлянду над кроватью и включала свою любимую группу (не скажу, а то кто-нибудь решит, что у меня неразвитый музыкальный вкус: слушать бойз-бэнд про безответную любовь и одиночество). Я представляла себе эту самую безответную любовь и вздыхала от того, что… а-ха-ха… не могу ответить взаимностью!

И вот что я скажу. НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ красиво страдать, сидя на полу между двумя кроватями в сарае без окон.

– Отлично! – приободрили сверху.

Ы-ы-ы. Я стиснула зубы. Не вылезу и не спрошу. Что он там поймал?! Какое мое сокровище?!

Роман спрыгнул с крыши. Я демонстративно завалилась в кровать и… уснула. Я уснула! И даже раскаты грома не способны были меня разбудить.

Жизнь меня не учит

Первые лучи солнца нежно коснулись моего лица…

Шутка. В нашем элитном жилье нет окон. Меня разбудила тупо совесть. Пока я вчера капризничала, просто Роман добывал полезные и не очень предметы – раз. А два – я бросила жителя, как распоследняя свинья.

Бабушка говорит, что к людям надо всегда относиться по-доброму. Не в том смысле, что всех любить. Можно и не любить потом. Но с самого начала, когда только знакомишься с человеком, нужно верить в то, что он – хороший.

Вчера я допустила ошибку. Я обращалась с носатиком грубо, как будто он был зомби. У-гм-гм-гм.

Если что, это я вздохнула. Ведь он и был зомби. Но нынешняя оболочка за прошлую не отвечает. А я корчила рожи, как будто он продолжал вонять. Не удивительно, что он сердился, ругался и не желал вступать с нами в контакт.

Сейчас я все исправлю! Я распахнула дверь и с новыми силами бросилась к новым свершениям.

– Молодой человек, – крикнула я, выруливая из-за угла.

Молодой человек в загончике повернулся ко мне и скорчил рожу похлеще моей вчерашней. БАМС! Мне в голову прилетела склянка и разбилась об черепушку.

Не понимаю, как это возможно, но… У нас заспавнилась ведьма!

– Ро-о-о-о-о…

Ну все, приплыли. Без голоса я никогда его не добужусь. Но Роман уже тащил меня за ногу в сторону сарая.

– Ни-и-и…

Ничего не говори, хотела сказать я. Я не тупая, понимаю, что затупила. Ничему меня жизнь не учит. Но кто же думал, что носатик получит еще одну реинкарнацию?! Я-то к нему, как к другу. А он, видимо, попал ночью под молнию и переродился. И вопреки бабушкиной теории, я уверена, что у этой новоиспеченной ведьмы – отвратительный характер. Хорошо хоть, в меня прилетело зелье медлительности, а не урона.

– У-у-у… – захрипела я.

– Да, – согласился Роман. – Мне тоже не нравится, как она хихикает.

– У-у-бей ее! – я клацнула зубами.

Он усадил меня на кровать и рассматривал, как поломанную игрушку.

– Не уверен, что смогу, – признался он.

– Как это?! – от возмущения я ускорилась раньше времени. – Мы не можем ее здесь держать! Ведьмы не приручаются. Они гадкие, злые, наносят урон и… Да, мерзко хихикают!

– Ну… – Роман нахмурился: – Она типа… женщина.

– Ты что, никогда не убивал ведьм в «Майнкрафте»?! Как ты вообще играешь?!

– Как могу, – он пожал плечами. – В основном, я конструирую, исследую, создаю объемные картины…

Ведьма издевательски захохотала.

Так. Понятно. Я пошевелила ногами, проверяя скорость движения. Чувствительность вернулась, решимость тоже.

– О-кей, – я встала, задвинула просто Романа в угол и на секундочку выскочила наружу.

Ведьма тут же метнула в меня пузырек с зельем и разразилась хриплым смехом. Пузырек разбился там, где меня уже не было. Ага, сейчас ты у меня попляшешь. Я снова выскочила из укрытия и со всех ног рванула к ведьме – у меня было всего две секунды до ее перезагрузки. Я столкнула ее в воду как раз, когда она подняла руку с очередной бутылочкой.

Аха-ха! Пришла моя очередь смеяться. Естественно, она выпила зелье подводного дыхания. Но это дало мне время! Я быстро достроила стену из слайма и вынула два блока внизу. Теперь, когда она вылезет на плот, я смогу коцать ее беспрепятственно через отверстие, пусть ругается.

Аха-ха! Что?! Это не я смеюсь. Нет, это не я! Это снова она! ОНА! Проплыла под плотом и вскарабкалась с другой стороны. Я – балда! Где были мои мозги?! Это же ведьма!!!

ВЖУХ! Я упала. Вжух, вжух. А-ха-ха-хи-хр-р…

– У тебя паническая атака? – надо мной склонился Роман. – Можешь встать? Давай потихоньку, вдох-выдох…

Нет у меня никакой атаки. У меня тяжелый случай разочарования в своих умственных способностях. Поэтому я тупо валяюсь.

– Ты так быстро побежала, – Роман поднял что-то с пола и убрал в карман. – Я не успел тебя остановить.

Я тяжело вздохнула.

– Может, мне принимать зелье медлительности в каплях ежедневно? – Я постучала себя кулаком по лбу.

Он улыбнулся.

– Вчера я залутал лук. Это ты придумала рыбачить с крыши, так что… Считай, гибель ведьмы – твоя заслуга.

Что-то такое я уже слышала. По ходу я только и делаю, что заслуживаю.

– Кстати, – он подошел к загородке и разобрал ее, – ты не сказала, что у тебя остались блоки.

– Ты спрашивал только про шерсть, – огрызнулась я. Настроение снова было на нуле. – Про слайм речи не шло. Мы больше не будем заводить монстров?

– Не, – Роман тряхнул головой. – По-моему, достаточно. Разместимся ночью так, чтобы они не спавнились. А пока…

Он взял меня за руку и отвел на ту сторону площадки, где сарайка давала тень. Мы сидели на краю и болтали ногами в воде, вытаскивая их при появлении пираний. Я молчала. Боялась, что, если открою рот, опять скажу что-нибудь предельно тупое.

– И чего? – мой рот не всегда меня слушается на самом деле. Вот я и сказала то, чего боялась.

– Ждем, – Роман приложил ладонь козырьком к лицу и осмотрелся.

Дождались

Вслед за пираньями к нашему плоту приплыла стая акул. Они кружили вокруг нас и щелкали челюстями. Верхние плавники рассекали воду, то становясь выше и заметнее, то почти сливаясь с поверхностью.

– Ты этого ждал? – вопреки испугу я любовалась огромными темными тушами.

– Нет, – Роман тоже следил за зловещим хороводом. – Я жду странствующего торговца.

– И с чего ты взял, что он придет?

– Я удачливый человек, – он слегка отклонился назад и задел меня плечом. – С этим не поспоришь.

Ну, не знаю. Торчать посреди океана с сомнительными перспективами… Я бы поспорила. Хотя, нет. Он же… как в воду глядел. Собственно, мы оба туда глядели, когда за спиной замекали ламы.

Я подскочила.

– Надо почикать лам!

Естественно, все так делают на выживании. Торговец же не зря приходит с ламами! Лама – прежде всего – ресурс!

– У тебя мало шерсти? – Роман вскинул брови. – Ты замерзаешь?

У-г-х. Это я рычу сквозь стиснутые зубы. Роман у нас, получается, уравновешенный интеллектуал, а я – киллер психованный. Чтобы скрыть раздражение, я поспешила к торговцу.

Вместо второй ламы с ним почему-то пришла кошка. Кошка! Дать-купить! Мне, мое. Хочу, да. Что он просит за кошку? Я вывалила перед торговцем все свои ресурсы, включая пойманный хлам. Если потребуется, ради кошки я и сарай разберу.

Роман подошел к нам с пойманной рыбой в руках. С интересом уставился на мои пляски и, не глядя, сунул кошке рыбу, чтобы освободить руки. Кошка выдала положенное количество сердечек и потерлась башкой об ногу Романа.

– Как ты мог?! – мои глаза едва не выпали, так я их выпучила. – Ты приручил мою кошку!

– Что? – он даже не заметил! – Ах, это. Ну считай ее своей, если хочешь.

– Не хочу!

– То есть, все в порядке?

– Не хочу считать! Хочу, чтобы она БЫЛА моей.

– Кира, – он выставил ладонь. – Ты чего кричишь?

Того. Кошки успокаивают нервы. Нервов у меня с избытком. А теперь и кошки нет! Роман откашлялся:

– Мы же на одном плоту, забыла? Куда она денется от тебя, эта кошка?

Я вдруг успокоилась. Все, что он говорил, имело смысл.

– Ладно, – я попробовала улыбнуться.

– Отлично! – сказал он. – Я хотел купить что-нибудь полезное, но раз так получилось с кошкой, выбери себе, что понравится. У меня все равно изумрудов только на одну покупку.

Э-э… Я хотела снова стукнуть себя по лбу, но посмотрела на кошку и удержалась. Капли от слабоумия мне бы тоже не помешали. Зачем я разложила тут ярмарку мусора, если странствующие торговцы принимают только изумруды?!

Я потихоньку, как бы незаметно, стала собирать свое добро. И тут…

Все пропало. Сломалось. Разрушилось. Все – это конкретно моя жизнь. Но я об этом еще не знала, я только видела черные паруса, возникшие словно из ниоткуда.

Странствующий торговец поймал мой ошеломленный взгляд, оглянулся и тоже увидел пиратский корабль. Торговец нырнул в свою торбу, вытащил какую-то склянку, поднес ко рту и… Не успев сделать глоток, кулем осел мне под ноги, пораженный могучим пиратским колдунством. Роман подхватил выпавший из его рук пузырек, а я… Стояла над ворохом того, что раньше было торговцем, зажав в руке поводок от ламы.

Когда морской ветер развеял прах нашего несостоявшегося бизнес-партнера, пираты взяли нас на абордаж. Точнее сказать, просто высадились на наш плот и вот тут… Вот именно в этот момент я потеряла веру в человечество.

– Поговорим? – быстро сказал Роман капитану.

– Есть о чем? – осклабилась черная от загара морда.

– Предлагаю сделку, – Роман улыбнулся, как ведущий корпоратива. – Я вам информацию и принцессу, а вы мне ничего.

Эти лохи задумались. Я, впрочем, тоже.

– Гм… – капитан покрутил пистолет. – Ничего – это выгодно. А о чем информация?

– О том, что она, – Роман дернул головой в мою сторону, – принцесса.

– Я не… – у меня аж дух перехватило.

– Да-да, – процедил Роман, – я слушаю это уже который день. Надоело. Одну секунду.

Он отвернулся и достал из кармана лист бумаги. Краем глаза я видела, как он что-то на нем подписал.

– Ну?! – взревел капитан. Ему не понравилось, что Роман замешкался.