Власть Шести бесплатное чтение

Пролог

Рано утром шестого июня все те, кто включил телевизор или открыл новостную ленту в смартфоне, увидели лицо человека, который стал обладателем безграничной власти на каждом из шести материков.

Эм-Джей и мистер Рамзи замерли в гостиной. Они молча уставились в экран телевизора и слушали ведущую «Би-Би-Си Ньюс», которая хорошо поставленным голосом рассказывала о том, что случилось за эту летнюю ночь. В глазах женщины застыл шок, но профессионализм даже в такой стрессовой ситуации никуда не делся.

– Она косится вправо, – внезапно произнес профессор Рамзи и ткнул в направлении телевизора старческим узловатым пальцем. – Рядом с ней кто-то есть, Мэри-Джейн. И он следит, чтобы с ее уст не сорвалось ни одно лишнее слово.

Эм-Джей взволнованно потерла ладони друг о друга и села прямо, вглядываясь в затравленное выражение лица женщины на экране.

– Должно быть, это военные, – пробормотал мистер Рамзи и вдруг схватил свою помощницу за локоть, так сильно сжав пальцы, что Эм-Джей невольно дернула рукой, пытаясь высвободиться. Но старик даже не обратил на это внимания. – Боже ты мой, в голове не укладывается!

Он резко обернулся к ней, и Мэри-Джейн замерла с раскрытым ртом, заметив в глазах Рида Рамзи смесь восторга, страха и возбуждения.

– Вам нельзя волноваться, – шепнула Эм-Джей, аккуратно отцепила от своего локтя его пальцы и погладила сморщенную старческую ладонь.

– Это невозможно, моя милая, – покачал он головой и покусал нижнюю губу великолепно сделанным зубным протезом. – Невозможно не волноваться! На наших глазах мир стал иным.

Он резко замолчал, впившись взглядом в ведущую, и Эм-Джей медленно повернула голову к телевизору, где на экране в ту секунду крупным планом демонстрировалось лицо нынешнего правителя всей планеты Земля.

Кристиан Эшбёрн.

Эм-Джей словно загипнотизировали. Она жадно разглядывала серовато-бледную кожу, словно присыпанную пеплом1. Затем ее взгляд будто приковали к глазам Эшбёрна – глубоко посаженным, черным и блестящим, словно нефтяные пятна. Зрачка не видно, одна мгла. В этих глазах, казалось, было все: порок, укор, ласка, любовь ко всему миру и ненависть к врагам. Их выражение обещало вечную муку и рай на земле одновременно. Брови мужчины оказались идеально прямыми и длинными, что придавало ему сходство с манекеном или куклой. Темно-русые волосы аккуратно обрамляли вытянутое лицо. Эм-Джей решила, что этому человеку едва ли больше пятидесяти.

Внезапно изображение Эшбёрна на экране раздвоилось, затем картинок с его лицом стало три, потом четыре, пять, а следом и шесть. Шесть лиц одного и того же человека.

Страшная догадка буквально ослепила Эм-Джей. Она и правда на несколько мгновений утратила четкость зрения, а затем резко обернулась к старику.

Шесть… Почему здесь шесть изображений?

Мистер Рамзи смотрел на Эшбёрна с ужасом и благоговением одновременно.

– Шесть ипостасей, шесть материков… Пророчество сбылось, Мэри-Джейн, – прошептал он, едва шевеля потрескавшимися губами.

– Но, может быть, мы ошибаемся! – воскликнула она, с усилием надавливая большим пальцем на центр ладони, словно это действие могло привести ее в чувство.

Мистер Рамзи качнул головой и вдруг поежился, отводя взгляд от экрана. Ведущая новостей призывала всех сохранять спокойствие, ведь никаких глобальных изменений смена власти не несла. Интересно, хоть кто-нибудь ей верил? Наверное. Слова утешения всегда на кого-то да действовали.

Старик запахнул на тощей груди кардиган и тяжело поднялся с дивана, обтянутого темно-коричневой кожей. Коротко глянув на свою помощницу, он тихо произнес:

– У нас мало времени.

Часть I. Наследник

Глава 1

В просторной и дорого обставленной квартире в Старом городе – одном из районов Эдинбурга – маленький мальчик Нэйт то и дело бросался к окнам, с нетерпением разглядывая мощеную камнем улицу. Время от времени мимо неторопливо проезжали машины, люди шли то поодиночке, то в компании, иногда прячась под зонтами, иногда подставляя лица на минуту выглядывающему солнцу. По статистике теплых солнечных дней в Эдинбурге не больше шестидесяти в год, потому появление небесного светила вызывало ажиотаж среди местных. Но Нэйт любил дождь, и пасмурная погода нисколько не портила мальчугану настроение.

– Когда же он приедет? – подскакивая на месте, спрашивал он маму, наверное, уже раз десятый за утро. Ребенок ждал появления отца, которого видел всего пару раз в год.

Джулия – мать мальчика – неизменно привлекала взгляды как мужчин, так и женщин. Красивая, холеная, знающая себе цену. Она родилась в простой семье, но отчего-то всегда знала, что ее жизнь не будет связана с маленьким городишкой за две сотни километров от столицы. Она хотела выйти замуж за богача и заниматься исключительно собой, и получилось так, как она хотела. Впрочем, прежде ей пришлось начать карьеру модели, чтобы ее смазливое лицо хоть где-то засветилось. Иначе каким образом тот самый богач мог узнать о ней?

Отец Нэйта не был привлекательным. Он вызывал у Джулии безотчетный страх и даже что-то похожее на отторжение. Но она уверенно шла к своей мечте и легла с ним в постель, надеясь, что после этого ее прозябание в крошечной комнате с черной плесенью на стенах, которую она снимала у сварливой старухи на окраине Эдинбурга, наконец закончится.

Джулия стала его спутницей на всевозможных мероприятиях, с удовольствием наряжалась в брендовые вещи, которые покупал ей мужчина, мгновенно переехала в новое съемное жилье, оплачиваемое ее ухажером. Один год сменялся другим, мужчина то улетал в США, то возвращался в Великобританию и каждый раз казался ей каким-то другим. То задумчивый, то веселый, то равнодушный и холодный. Подобные эмоциональные качели выматывали, но она терпела. Предложения он так и не делал. Джулия внимательно изучала свое лицо в зеркале, пытаясь найти изъяны, пытаясь понять, что с ней не так. Блестящие медные волосы, плотные, словно проволока, выразительные зеленые глаза, тонкие черты лица. Она безупречна. Идеальна. Почему он не женится?

Но спросить прямо не могла. Не позволяла гордость, и не позволял какой-то смутный страх, который она испытывала рядом с человеком, за которого хотела выйти замуж. Иногда ей казалось, что он тонко издевается над ней, задавая мудреные вопросы о литературе, политике или климатических проблемах. Она нервничала, дергала кончики волос, смотрела строго в пол, когда отвечала, пытаясь составить слова в подобие адекватных предложений хоть с каким-то смыслом. Смотреть на него она перестала после того, как во время таких бесед увидела в его черных, как бездна, глазах искры веселья. Обычно после таких разговоров он оставлял для нее пару книг на прикроватном столике, небрежно бросая:

– Почитай на досуге. Потом побеседуем.

Она мало что знала о нем. И все ее знакомые тоже. Известно было лишь, что он интересуется политикой и является отпрыском некоего таинственного, но баснословно богатого человека. Этого Джулии было достаточно для того, чтобы закрывать глаза на унижение.

Она добросовестно читала то, что он велел, пыталась разобраться, злилась, чувствовала себя идиоткой и никчемной шлюхой, но упрямство не позволяло ей свернуть с выбранного пути.

Спустя два года таких отношений она узнала, что ждет от него ребенка. Когда сообщала ему это, боялась, что он прекратит с ней всякую связь, но мужчина, на удивление, обрадовался и наконец предложил ей стать его женой.

– Долго же у тебя не получалось зачать мне наследника, – обронил он так, будто она одна участвовала в данном процессе и не прилагала значительных усилий.

Джулия помнила, что он ужасно богат, поэтому не обошлось без брачного контракта, согласно которому в случае развода девушка не имела права претендовать на его состояние. Зато могла оставить себе купленную им квартиру и автомобиль. Она приняла эти правила.

Вскоре родился Нэйт, но муж по-прежнему бывал в их апартаментах лишь наездами. И снова ей казалось, что у него раздвоение личности. Из своих поездок он возвращался в диаметрально противоположном расположении духа. Иногда брал Нэйта на руки, иногда просто смотрел на расстоянии, проявляя больше интереса к Джулии, чем к сыну. Буквально насильно тащил ее в спальню, взглянув на младенца всего пару раз. Временами, напротив, не мог оторваться от наследника, внимательно разглядывая каждую черту его лица.

– Он особенный, – однажды протянул мужчина и расплылся в довольной улыбке.

И это действительно было так.

Нэйт родился с гетерохромией – один его глаз был ярко-зеленым, второй – карим. Как минимум тут он отличался от остальных детей. Но Джулии показалось, что муж вкладывал в свои слова гораздо больше смысла, чем необычный цвет глаз его ребенка.

– Мальчик здоров? – уточнил он, цепким взглядом поймав в плен глаза Джулии.

– Конечно, – удивленно ответила она.

– Следи за этим, – бросил он, а ей почудилась угроза в его голосе.

– Я хотела спросить, – не очень уверенно начала она, покорно кивнув на его приказ, – может быть, нам с сыном переехать в Лондон? Или в США? Эдинбург мне нравится, но хотелось бы быть ближе к светской жизни…

Муж наградил ее таким жутким взглядом, что в груди мгновенно зашлось сердце. Джулия невольно сжалась, хотя мужчина никогда не бил ее.

– В этом нет необходимости, – отрезал он. – Это идеальное место для жизни ребенка.

– Но здесь постоянно так промозгло, эта серость ужасно давит на меня! – не выдержала она.

– Потерпишь.

– Нэйт начнет простывать и болеть…

Этот аргумент вывел мужчину из себя. Он подошел к жене, обдав ароматом дорогой кожи и перца – нотки его любимого парфюма.

– Я сказал, чтобы ты следила за состоянием его здоровья, – процедил он, тыча ей в лицо пальцем, словно она была нашкодившей кошкой, испытывавшей терпение хозяина. От унижения лицо Джулии залила краска. – Мне нужен здоровый наследник. Если он не выживет в подобных условиях, значит, родишь другого. Слабак мне не нужен.

Джулия едва не свалилась на пол без чувств, услышав такое. Она отшатнулась к стене на ставших слабыми ногах и в этот момент поняла, что вышла замуж за монстра, скрывавшегося за обликом человека.

Однако это потрясение оказалось самым ничтожным из всех. Самый жуткий удар ждал ее впереди.

Сегодня, в пятый день рождения Нэйта, Джулия едва не слегла с инфарктом, когда открыла дверь вернувшемуся из затянувшейся поездки мужу. Словно в дурном сне, она смотрела, как в ее апартаменты на Куин стрит входит ее муж в темно-синем костюме и дорогих кожаных ботинках, а за ним… За ним стоит он же. Волосы точно так же зачесаны назад, тот же костюм и те же ботинки фирмы «Джордж Клеверли» стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Джулия схватилась за край входной двери, чтобы не упасть замертво. Потому что видела перед собой еще пять копий только что вошедшего в апартаменты мужа.

Сердце противно тряслось где-то на подступах к горлу, мешая сделать вдох. На лбу, у кромки медных волос, выступила испарина, а ноги подкосились. Копии ее мужа то ухмыляясь, то раздраженно закатывая глаза проходили мимо нее, заполняя гостиную.

Нэйт, открыв рот, смотрел на шестерых одинаковых мужчин, выпустив из рук любимую машинку. Она беззвучно упала на толстый ковер ручной работы, и мальчик даже не обратил на это внимания. Он вдруг расплакался, принялся звать маму и выкрикивать имя любимой няни. Но ее в этот день в доме не было. Лишь он, мать и эти клоны его отца.

– Что это такое? – выкрикнула Джулия, и голос ее сорвался.

Липкий страх пополз по спине, проникая сквозь кожу к внутренним органам, касаясь их острыми когтями.

Нэйт заливался плачем, забившись за диван.

Шестерка одинаковых мужчин замерла в гостиной: один стоял в самом центре, второй оперся плечом о дверной косяк, третий спрятал ладони в передних карманах брюк и встал у окна, четвертый с видом короля уселся в кресло, пятый прислонился бедром к столешнице, а шестой вернулся к Джулии и с усмешкой вглядывался в ее исказившееся от шока лицо.

– Что это все значит? – повторила она, собрав крохи сил.

– Я видел, что умом ты не блещешь, но не знал, что дело настолько плохо, – бросил он и кивнул ей. – Уйми мальчугана.

Джулия бросилась в гостиную к Нэйту и всем телом почувствовала цепкие взгляды близнецов своего мужа. Они, словно щупальца отвратительного склизкого осьминога-мутанта, касались ее тела, ее волос и одежды. Она обхватила тельце сына обеими руками и прижала его голову к своей груди.

– Все в порядке, Нэйт. Все хорошо, малыш. Просто у твоего папы… У него много братьев. И все они похожи.

Она бросила вопросительный взгляд на того мужчину, что только что разговаривал с ней.

Страшная мысль пронзила мозг – а кто из этих всех людей ее муж?

– Кристиан? – позвала она, а Нэйт, чуть успокоившись, громко всхлипнул.

– Да, дорогая? – отозвались сразу все шестеро и дружно рассмеялись.

Смех был мягким, обволакивающим, словно бархат, который буквально спустя секунду уже начал душить Джулию.

– Хватит, – выкрикнула она, закрыв ладонями уши сына. – Объяснись сейчас же! Что это за дешевый спектакль? Тебе настолько скучно, что ты устроил это представление для единственного зрителя?

– Много чести, – одинаково фыркнули сразу два клона.

– Кто из вас мой муж? – обмирая от чувства неизбежной беды, спросила Джулия.

Кристиан расстегнул пуговицу на безупречном пиджаке, откинул его полы в сторону и устроился на резном стуле девятнадцатого века. Апартаменты он обустраивал сам, не доверяя вкусу жены.

– Если говорить прямо, то каждый из нас твой муж, – спокойно произнес он, но черные глаза цепко впились в ее изумрудные. Он наслаждался ее реакцией. – Ты спала с каждым из нас, завтракала с каждым из нас и родила ребенка от кого-то из нас.

– Но мы – один человек, – растянув в улыбке тонкие губы, произнес тот, что замер у окна. – Каждый из присутствующих здесь – Кристиан Эшбёрн. Мы – твой муж.

И снова мягкий смех наполнил светлую гостиную, поднялся к высокому потолку и обрушился на голову Джулии. Она не была хорошей и заботливой матерью, частенько оставляя мальчика на попечение няньки. Но сейчас крепко прижала его к себе, словно он был якорем в море здравомыслия.

– Вас назвали одинаково? – спросила она, мысленно крича и мысленно же заставляя себя успокоиться. Всему есть логическое объяснение.

Но тут же ее мозг пронзило страшное озарение. Они сказали, что все спали с ней. Что она родила сына от кого-то из них… Господи Боже…

– Нет, милая, – пояснил один из близнецов, с интересом разглядывая жену, словно она какое-то диковинное насекомое. – В мире существует лишь один Кристиан Эшбёрн. Рождение лишь одного человека в семье Арто Эшбёрна было зарегистрировано шестого июня, хотя младенцев на свет появилось шесть. У этого человека один паспорт, одна жена и один ребенок.

– Мы едины в шести лицах, – добавил другой мужчина и побарабанил пальцами по кожаной обивке дивана. – Надеюсь, ты пополнила винный шкаф? Пора отпраздновать день рождения нашего сына.

Глава 2

Нэйту было запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, что у его отца есть еще пять близнецов. Это был секрет, который мальчик с радостью хранил. Отца он боялся, но в то же время боготворил. Он лишь временами снисходил до него, был то ласков и внимателен, то строг или рассеян. Но тем ценнее казались ему моменты, когда он дарил ему свое время.

Мать стала потерянной и отстраненной. Нэйт видел, как не любила она приезды мужа, как краснели ее глаза от сдерживаемых слез, как до судорог сводило ее тонкие пальцы. Но лицо в его присутствии оставалось бесстрастным. Ноль эмоций, никакой реакции на его слова. Она становилась куклой, погружалась в себя, оставляя в апартаментах на Куин стрит лишь свою оболочку.

Нэйт обожал редкие прогулки с отцом по вечернему Эдинбургу. Город, словно сошедший со страниц сказок, пусть даже несколько мрачных, повествующих о злых волшебниках и смертоносных чарах, в это время суток был украшен теплым светом огней, даривших надежду на счастливый конец. Воздух был наполнен ароматом дождя, мха и прелых листьев, свежесваренного кофе в забегаловках вдоль улиц и шотландского пирога с румяной корочкой и начинкой из мясного фарша.

Отец иногда покупал сыну пару сливочных конфет и гречишный чай, и Нэйт с удовольствием уминал угощение, сидя на деревянной лавочке в вересковом саду. От ароматных растений чуть кружилась голова, но этот пряный воздух, казалось, насыщал не хуже сладостей.

– Пап, ты придешь на мои соревнования?

Подушечки указательного и большого пальцев девятилетнего Нэйта склеились от липких конфет, и он с усилием отлепил их друг от друга. Хотелось облизать пальцы от сладости, но мальчик побоялся реакции отца. Она бывала непредсказуема.

– Какого числа?

– Через два месяца. Восемнадцатого ноября.

– Уточню, – задумчиво произнес он и запахнул полы пальто. – Но обещать не могу. В любом случае твоя мать запишет мне видео. В прошлый раз ты занял лишь третье место. Так себе результат.

Нэйт нахмурился и отвернулся. Когда отец бывал в хорошем настроении, мальчишка терял бдительность. Расслаблялся, вел себя, как и подобает ребенку – искал внимания родителя, болтал о пустяках, делясь событиями беззаботной детской жизни, хвастался достижениями и умалчивал о проказах. Но каждый раз отец возвращал его с небес на землю. Каждый раз напоминал, что всего этого недостаточно, чтобы любить его.

– Я буду стараться, – выдавил он и швырнул картонный стаканчик в урну.

– Надеюсь на это. Ты достоин большего, Нэйт. Достоин лучшего. Не разочаровывай меня.

– Давно хотел спросить… – вдруг выпалил он спустя несколько минут молчания, которое совершенно не тяготило отца. – Почему у меня фамилия мамы?

– А что ты сделал, чтобы заслужить мою? – хмыкнул Кристиан. – Если вырастишь таким, как нужно, то получишь ее. Чтобы прославлять и дальше.

«Таким, как нужно?» – мысленно ошарашенно произнес Нэйт. Нужно кому? Отцу, видевшему ребенка раз в месяц, если повезет? Матери, которой стало на все плевать? Она как безумная скупает шмотки в бутиках, зависает в СПА и ресторанах с богатыми подружками. Родителей Нэйту невольно заменила бессменная няня Рози. Она приучила мальчишку пить горячий чай с парой капель молока и гречишным медом, который он отчего-то просто обожал. Рози знала это и держала в их апартаментах пару баночек про запас.

– Кстати, у тебя родился брат… Кузен, – мимоходом бросил отец, поднялся со скамьи и направился в сторону дома.

Переодевшись в белые брюки и рубашку, которую перевязал желтым поясом, Нэйт вошел в зал, где на татами уже шел поединок между двумя парнями, достигшими шестого гыпа2. Пахло новыми матами, побелкой и немного по́том.

– Джеймисон, – позвал тренер, махнув мальчишке ладонью.

Нэйт кивнул и направился к наставнику. Рядом с ним подпрыгивал на месте долговязый паренек с буйной светло-русой шевелюрой и пронзительно-голубыми глазами.

– Это Леджер Бёрнс, – представил блондинистого тренер. – Сегодня спаррингуетесь вместе. Пока что разминка, все как обычно, просвети новенького. Заодно и познакомитесь.

Хлопнув Нэйта по плечу, мужчина отошел в другой конец зала, а мальчик перевел взгляд на желтый пояс нового ученика.

– Ты откуда? – спросил Нэйт, потому что молчание отчего-то тяготило.

– Абердин, – доброжелательно ответил Леджер. – Летом с матерью переехали в Эдинбург.

– А отец? – зачем-то спросил Нэйт. Возможно, потому, что это для него была больная тема.

– Сложно ответить, – смешно наморщив нос, отозвался он. – Наверное, в Абердине. А по сути его и дома-то никогда не было. Он моряк. Живет в море. Ну а твои предки чем занимаются?

– У отца свой бизнес. А мама… Занимается благотворительностью.

«Спонсирует бутики и рестораны», – мысленно добавил Нэйт. Про бизнес Кристиана он ничего не знал, но так всегда отвечала мама на его вопросы.

– Прикольно. Моя работает прислугой у каких-то богачей. Прикинь, воспитывает чужого ребенка, – хохотнул Леджер, но Нэйт заметил тень в его глазах. – А на своего оба предка забили. Да пофиг. Так даже проще. Никакого контроля.

– Моим на меня тоже плевать, – внезапно выпалил Нэйт. Даже школьным друзьям он не признавался в этом, а тут вдруг разоткровенничался. Но Леджер лишь понимающе кивнул, а затем спросил:

– Чего это у тебя с глазами? Впервые вижу, чтобы цвет был разный.

– Гетерохромия, – пожал плечами Нэйт.

– Отпад, – ухмыльнулся Леджер, и Нэйт тоже не сдержал усмешку.

– Ладно, идем на разминку.

Так и завязалась их дружба. Сначала осторожная, в чем-то робкая, словно оба прощупывали почву, боясь привязаться друг к другу. Нэйта нисколько не волновала разница в достатке. Они вместе с Леджером слонялись по улицам, вместе занимались тхэквондо, готовясь к соревнованиям, вот только учились в разных школах и жили далеко друг от друга. И все же это не стало помехой.

В тот год Нэйт занял второе место, и отец остался недоволен. Леджер стал третьим, но ни его матери, ни отцу не было до этого дела.

В двенадцать Бёрнс подбил Нэйта попробовать сигареты, а затем и алкоголь. Обоим не очень-то понравилось, и они решили вернуться к этим «забавам» позже.

К этому времени к Нэйту с подачи Леджера прилипла кличка Вискарь3. Ну а Джеймисон принялся звать друга Поэтом4.

– Мать все детство, да и до сих пор заставляет учить эти дурацкие стишки, – фыркнул Леджер. – Утверждает, что он наш предок, прикинь? Совсем сбрендила.

– Давай-ка, расскажи твой любимый, – захихикал Нэйт, – чего там было? Про девицу и кузнеца.

– Леди и кузнец, – процедил Леджер и сплюнул на камни.

Джеймисон знал, что когда друг волновался перед соревнованиями и спаррингами, бормотал себе под нос стишок о девушке, которая бегала от простого работяги, желавшего взять ее в жены. Она и в лису превращалась, чтобы сбежать от нелюбимого жениха, и в утку, но и кузнец был не промах. Становился то селезнем, то гончей, преследовавшей жертву.

В четырнадцать Леджер начал всерьез увлекаться девчонками: то одной подмигнет, то другой свои стишки начнет декламировать, кого-то даже звал в кино. Нэйт не особенно разделял его увлечения. Наверное, дело было в том, что отец начал чаще наведываться к ним с матерью, а несколько раз даже увозил Нэйта в Париж, где жил его двоюродный брат. Мальчику исполнилось пять, и кузенов решили познакомить.

Он показался Нэйту каким-то неправдоподобно хрупким. Бледный, волосы светлые, даже пепельные. Разговаривал мальчуган мало, сидел в углу с треком и машинками. В просторной гостиной собрались все братья Эшбёрн, от которых у Нэйта мороз шел по коже. Всю шестерку близнецов вместе он видел лишь в далеком детстве. Сейчас ему казалось, что матрица вокруг нарушилась, дала сбой и затроила, породив шесть одинаковых человек. Мать Томаса, мелкого кузена, цветом лица сравнялась с клубникой, тарелка с которой стояла в самом центре стола. Должно быть, тоже видела этих клонов впервые.

Нэйт подошел к одному из братьев отца, а может, к самому отцу – разобрать было невозможно, – и спросил:

– А что там с дедом? Жив еще?

Он никогда не видел никого из родственников. Ни со стороны отца, ни со стороны матери. Даже на фото. У Джулии вроде бы никого не осталось, но родители Кристиана в прошлом году находились в полном здравии.

Эшбёрн смерил подростка внимательным взглядом и медленно кивнул. Нэйта едва заметно передернуло. Слишком уж странным казалось лицо отца. Неживое, словно голограмма или творение искусственного интеллекта. Внезапно захлестнул безотчетный страх. Этот человек не казался ему родным и близким. Он точно его отец?

– Жив. Занят делами.

– О, ну круто, – пробормотал Нэйт. – А познакомиться с внуками не хочет?

Ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы так расслабленно разговаривать с отцом или кем-то из его братьев. А может, спросить – дядя перед ним или папа? Но Нэйт отчего-то не решился.

– А что вы для этого сделали? – неприятно усмехнулся Эшбёрн. – За что вам такая честь?

– Так ты скажи, чего сделать-то надо, – не выдержал Нэйт. – На руках пройтись? Тетрадь с отличными оценками показать? Что за критерии отбора?

Переходный возраст давал о себе знать. Эмоции иногда прорывали плотину, накрывая всех, кто не успел вовремя отойти. Нэйт поморщился и пожалел, что рядом нет Леджера с сигаретами. Жутко захотелось затянуться и поделиться с другом мыслями об этой неловкой встрече.

– Ты-то сам что сделал, что теперь у деда почетный гость? – снова развязно процедил Нэйт.

Мужчина растянул тонкие губы в улыбке, но глаза его оставались мертвыми, словно у рыбы на прилавке. Паренька снова тряхнуло.

– Чего я только не делал. Но тебе знать об этом не время, – наконец ответил он. – Значит, считаешь, что готов к встрече с главой семьи Эшбёрн? Уверен?

Лучше бы он промолчал или покачал головой. Но Нэйт фыркнул и закатил глаза.

– Естественно.

Желание показать отцу, что его сын крут, перевесило чутье, настойчиво шептавшее где-то внутри, что лучше держаться от этой семейки подальше.

Они вернулись в Эдинбург и прямо с самолета поехали в закрытый элитный клуб. Нэйт же рассчитывал увидеться с Леджером, предварительно наведавшись домой.

– Пап, куда мы? Поздно уже.

– Покажешь, насколько ты достоин моей фамилии. Возможно, ты и прав. Слишком долго я щадил тебя.

Нэйт нахмурился, но пожал плечами, всеми силами стараясь не выдавать напряжения, сковавшего тело. Пока «Эстон Мартин» резво нес их по улочкам Эдинбурга в сторону центра, Поэт прислал другу сообщение.

«Вискарик, ну ты где завис? Договаривались же тусануть».

Парень усмехнулся и, больше не обращая внимания на отца, окунулся с головой в переписку. Кристиан же в это время внимательно рассматривал сына, словно экспонат в музее. Разноцветные глаза, темные брови, довольно резкие черты лица, которые, впрочем, придавали его еще юному облику некий налет мужественности. Сын его отличался довольно высоким ростом и поджарым телосложением. Но Эшбёрну не нравилось то, что творилось в его голове. Он вздохнул, не надеясь на благополучный исход вечера. Но такова жизнь. На вершину взбирается тот, кто выносливее.

Глава 3

Зал в темных оттенках, тонувший в мягком свете ламп, остался позади. Как и мужчины в дорогих костюмах, как и молчаливые, но угодливые официанты, как и запах сигар вперемешку с крепким алкоголем и пряным парфюмом.

– Куда мы идем? – спросил Нэйт, не переставая крутить головой.

Вместе с отцом и двумя телохранителями они начали спуск вниз по лестнице из темного дерева.

«В подвал, что ли, меня ведет?» – про себя проворчал Нэйт, недоумевая, что вообще происходит.

Но вскоре картина начала проясняться, а сознание у Нэйта – мутиться.

Они попали на ринг, где их уже ждали трое мужчин. Один снимал с себя джемпер, оставшись в черных спортивных штанах, а двое других расслабленно сидели на мягких креслах, пуская в потолок сладковатый дым.

– Пап…

– Давай же, Нэйт. Твой звездный час, – произнес отец и обвел рукой ринг. – Ты считаешься подающим надежды спортсменом. Я знаю, ты много тренируешься, занимаешь призовые места. Не первые, правда… Но, может, тебе просто с судейством не везло? – Усмешка на лице Эшбёрна свидетельствовала о том, что он не очень-то в это верил. Скорее в то, что его сын – неудачник. – Этот парень на ринге, Даниэль Раш, новичок в MMA. Выстоишь с ним в спарринге хотя бы пять минут и не свалишься, я хоть немного начну тебя уважать.

– Ты в себе вообще? – не выдержал Нэйт, отступая на шаг и невольно повышая голос. – Ты ничего не попутал? Мне пятнадцать!

– А ему девятнадцать, – склонив голову набок, произнес отец. – Ты просто удивляешь меня, Нэйт. Неужели сдашься, даже не поднявшись на ринг? Не ожидал такого позора.

Нэйт сжал кулаки так, что пальцы свело. Его бешеный взгляд метнулся к Рашу, который с интересом поглядывал на своего соперника, облокотившись о растяжку. Парень усмехнулся и сплюнул под ноги, покачав головой. Мужчины в креслах и вовсе не обращали на Нэйта внимания, должно быть, решив, что он не стоит их времени. Однако не прошло и минуты, как один из них громко спросил:

– Долго нам еще ждать? Что-то скучно тут.

В глазах Кристиана промелькнуло разочарование и уверенность в том, что на сыне стоит окончательно поставить крест.

– Я не сдамся, – процедил Нэйт, расстегнул куртку и рывком стащил серый лонгслив через голову.

Нервная система уже возбудилась донельзя, и в организм в больших дозах начал поступать адреналин, мобилизуя все силы для противостояния врагу. Бей или беги. И Нэйт отдавал предпочтение первому.

Раш пружинисто подпрыгивал на упругой поверхности ринга, не сводя взгляда с соперника. Хотя таковым этого подростка и не считал. Но деньги, которые ему платили за этот вечер, позволяли закрыть глаза на то, с кем именно его поставили драться.

– Ты уж не держи зла, – негромко бросил он Нэйту.

Но паренек лишь злобно сощурился, принимая боевую стойку, характерную для тхэквондо – ноги широко расставлены, обе ладони сжаты в кулаки, только один направлен вниз, а другой находится на уровне груди.

Нэйт напал первым, совершив косой удар ногой под углом. Раш успел отскочить и поднял кулаки на уровень подбородка. Он легко перемещался по рингу, вынуждая Нэйта лихорадочно рассчитывать тактику. Его любимый прием – удар ребром ладони – лишь по касательно достиг цели, но в следующее мгновение Раш впечатал кулак в грудь Нэйта и тотчас отскочил. Парень отшатнулся, едва удержавшись на ногах. Дыхание перехватило, а голову тисками сжала паника. Но адреналин не позволил расслабиться. Нэйт ожидал следующего удара, однако вскоре, по довольному лицу противника понял, что тот решил позабавиться. Так просто он его отсюда не отпустит…

Кажется, Нэйт продержался больше пяти минут, но чего ему это стоило… Раш не раз доставал его ребра ногой, выбивая дух, разбил лицо и губы, едва не раскрошил грудную клетку. Когда бой прервали, Нэйт почти не помнил себя. Самостоятельно уйти не смог, барахтался в чем-то липком, оказавшимся его собственной кровью. Ее металлический привкус чувствовался на корне языка, и Нэйта стошнило. Кто-то разочарованно кричал, кто-то свистел, и еще чей-то мужской голос что-то настойчиво говорил прямо ему в ухо, но смысл слов ускользал.

– Я продержался? – только и смог выдавить Нэйт, а затем голова его стала чугунной и совершенно неподъемной.

Темнота разинула омерзительную пасть, и Нэйт с облегчением нырнул в нее.

Он держал в крупных мозолистых ладонях топор и размахивал им перед опухшими мордами троих оборванцев, пытавшихся что-то у него отобрать. Нэйт опустил взгляд и увидел свои босые ноги. Массивные ступни с черными ногтями, под которые забилась земля. Почему он ходил босиком? И почему его тело казалось таким чудовищно тяжелым и неповоротливым? Он отвлекся всего на пару секунд, но оборванцам хватило этого, чтобы напасть. Голова мотнулась в сторону, а глаза закрылись, погружая его в пучину боли.

Вспышка, и он прикрывает глаза, только ладошка его совсем крошечная, детская… Тут же накатило чувство невыносимого голода. Живот свело, и Нэйт схватился за него руками, согнувшись пополам. Кто-то толкнул его в спину, и он повалился в мокрую траву, ударившись скулой до искр в глазах. В нос ударил запах травяного сока и прелой земли. Он прижал мокрую ладонь к звенящей голове, распахнул глаза и тотчас инстинктивно дернулся в сторону, потому что отчего-то вдруг резко наступила ночь, а рядом скалил пасть бешеный пес. С его темных губ стекала пена, а легкие наполнил смрад из пасти озлобленной твари.

– Убирайся! Отвали!

Нэйту казалось, что он крикнул во весь голос, но слова прозвучали невнятно и жалко. Он в ужасе коснулся грязными пальцами лица, открыл рот и затрясся в панике, потому что понял, что у него нет языка.

– Нэйт! Виски! Твою же мать… Ты живой вообще?

Парень резко распахнул глаза, только сейчас осознав, что черт знает сколько времени в молчаливой истерике бился в собственном сознании, не в силах пошевелить хоть пальцем, не в силах отдать команду мозгу сделать вдох.

– Фак, ну и напугал… – прошептал Леджер.

Ярко-голубые глаза друга блестели в темноте, словно в них добавили флуоресцентный раствор. Нэйт задергал руками, пытаясь окончательно сбросить с себя сонный паралич, и тут же сгиб локтя пронзило острой болью.

– Воу-воу, полегче, – снова зашипел друг. – В тебя трубок навтыкали, хрен ли ты машешь граблями, как мельница?!

– Где я? – хрипло выдавил Нэйт всего пару слов, губы едва шевельнулись, но этого хватило, чтобы кожа на едва затянувшейся ране лопнула и на подбородок упали теплые капли.

– Третий день, как ты в госпитале, брат, – ответил Бёрнс и покачал головой. – Кто тебя так отделал? Живого места нет…

– Я не… не могу говорить, – еле слышно произнес Нэйт и снова закрыл глаза. – Расскажи…

Ледж отличался сообразительностью и быстро понял, что друг отчего-то боится засыпать и, возможно, боится оставаться в одиночестве.

– Тренеру твоя мать позвонила, сказала, что на занятия минимум месяц не придешь. А то и два. Я подслушал их разговор, узнал номер госпиталя и сразу сюда метнулся. Но меня не пустили. Медсестра, стерва, шуганула.

– А как тогда…

Нэйт закашлялся. Язык был на месте, но ощущался, как кусок наждака, елозящий по пересохшему небу.

– Пить дай.

Леджер метнулся к столику и поднес к разбитым губам друга горлышко пластиковой бутылки. Часть воды лилась мимо, пропитывая больничную рубаху и одеяло.

– Дальше что? – тихо спросил Нэйт и коснулся дрожащей рукой мокрого подбородка, стирая пальцами капли.

– Ну, ты ж меня знаешь. Я упертый. Пробрался в подсобку, потом скакал по этажам, как заяц, чтоб не засекли. А к вечеру тут тихо стало, я чуток еще подождал и к тебе. Виски, я весь день не курил. Жуть как хочется затянуться, – вздохнул Ледж так, будто его проблема перевешивала бедственное положение Нэйта.

Он не сдержал смешка и тут же сдавленно взвыл от боли. Ребра ныли, а голова грозилась расколоться на части.

– Чего случилось-то? Напал кто-то? – вдруг напряженно спросил Поэт. – Ты мне только имя дай или какие-то приметы. Я эту мразоту по стенке размажу.

В груди отчего-то стало тепло. Нэйт вдруг понял, каково это – когда о тебе кто-то беспокоится. Когда готов отомстить и подставиться сам, лишь бы не оставить обидчика безнаказанным. Раньше ему казалось, что дружба – это нечто нереальное, о чем пишут только в книгах. Но оказалось, что все это правда. И встретить настоящего друга – это круче, чем выиграть в лотерею или найти кейс, битком набитый фунтами.

– Отец устроил бой. Я проиграл, как видишь.

Леджер не сдержал парочки грязных ругательств. Нэйт приоткрыл глаза и некоторое время молча глядел в ошарашенное лицо друга.

– Забей, – наконец выдавил он. Оба не знали, что сказать на это признание, но вскоре Нэйт решил поделиться тем, что с ним происходило во сне. Только вот на сон эти видения были совсем не похожи. – Знаешь, я кое-что странное видел. Я как будто был собой, но в теле других людей…

– О, понятно. Тебя, похоже, какой-то наркотой напичкали, – хмыкнул Леджер и щелкнул ногтем по стойке с капельницей.

– Думаешь? Я… Я как будто во времени переносился. Сначала Средневековье, потом тоже какая-то глухомань…

– Поздравляю, у тебя отходняки, – криво усмехнулся Леджер. – Зато боли не чувствуешь. Ладно, бро, рад, что ты не при смерти. Я забегу еще как-нибудь, идет? Надеюсь, не поймают.

– Поговорю с врачом, попрошу, чтобы тебя пускали, – тихо произнес Нэйт.

Леджер и правда скоро ушел, а Нэйт подумал о том, что лекарства, о которых говорил друг, не обладали ни каплей обезболивающего эффекта.

– Надеюсь, тебе уже лучше? – без предисловий спросил отец, уверенным шагом проходя в палату.

Нэйт полулежал на кушетке и читал Фаулза. Томик ему на днях принесла мама, а няня, теперь ставшая в их квартире домработницей, притащила крошечную баночку тягучего меда.

– Здравствуй, пап, – спокойно ответил Нэйт и отложил книгу. – Мне лучше.

– Я рад.

Кристиан был как обычно бледен, но глаза сейчас показались Нэйту особенно прожигающими. Будто отец только что вставил в мозг сына самый кончик тончайшего раскаленного прута и чуть надавил.

– Восстанавливаешься довольно быстро, – довольно продолжил он, разглядывая его. – А что насчет твоих снов? Джулия говорила, ты на что-то жаловался?

Нэйт удивился, что отец вообще об этом заговорил. Обычно плевать он хотел на сына, не говоря уже о каких-то там снах. А тут проявил искренний интерес.

– Возможно, это побочка от лекарств, – пожал плечами Нэйт. – Не знаю, как объяснить… На сны это не очень похоже. Скорее, на… На воспоминания.

Стоило ему произнести это, как в черных глазах Кристиана вспыхнули угли. Мальчишка даже слабо дернулся, будто пытался скинуть с себя взгляд отца, но мужчина подался лишь ближе.

– Воспоминания, – шепотом повторил Эшбёрн и уголки его губ поползли вверх. А Нэйт покрылся гусиной кожей, потому что казалось, что рот отца функционировал отдельно от остальных частей его тела. Лоб и щеки не двигались, брови тоже оставались неподвижны, а уголки губ все тянулись вверх. Разве так бывает?

Нэйт потер глаза и снова открыл их, едва не вскрикнув, ведь лицо Кристиана теперь находилось в каких-то пяти дюймах от его головы.

– Пап?..

– Расскажи мне все. Что тебе показали в этих видениях? – спросил он с плохо скрываемой жадностью.

– Я видел… То есть я был другими людьми, – выдавил Нэйт и вдруг начал говорить быстрее, словно верил, что если кто-то тщательно его выслушает, эти сумбурные видения наконец покинут его голову. – Я проживал другие жизни. Был кузнецом, мальчишкой-сиротой, которого, кажется, загрызли бешеные псы… И вроде бы однажды я оказался в теле пожилой женщины. Она не уехала из своего старого дома, где на заднем дворе была могила ее мужа. Мне кажется, она и я в ее теле… В общем, она была сумасшедшей, – прошептал Нэйт. – Я чувствовал, что она не понимает, что и зачем делает. Однажды она долго смотрела в окно, а вокруг выли сирены. И потом… – Нэйт тяжело выдохнул и зажмурился. – Мне стало так страшно, я хотел закричать, спрятаться. Но она стояла, как дура замороженная, и снаряд упал прямо в ее дом. Прямо в нее… Пап, это не сны. Это не похоже на сны! Я как будто раз за разом проживал эти ужасные жизни, ощущал то же, что и все эти люди!

Кристиан закивал и внезапно погладил сына по щеке. Во мгле его глаз вспыхивали искры торжества.

– Ты видел те жизни, которые действительно когда-то прожил, Нэйт.

– Что?

– Это долгий разговор, – ласково улыбнулся Эшбёрн, а Нэйт подумал, что отец так не ликовал, даже когда его сын занял второе место на соревнованиях по тхэквондо, выступив против достойного соперника. – Но я рад, что ты начал вспоминать. Должно быть, этому способствовала эмоциональная встряска. Вот почему мою фамилию нужно заслужить, сын. Мы отличаемся от обычных людей. Мы иные. И тебе еще предстоит доказать, что ты тоже такой, как я.

Глава 4

Оставшееся время, которое Нэйт провел в госпитале, он размышлял об отце и этих видениях, и все его умозаключения расползались в разные стороны, как неугомонные тараканы. Он не мог найти всему случившемуся логическое объяснение. Если эти видения вызваны какими-то препаратами, то почему отец убеждал его, что все увиденное – правда? Почему болтал какую-то дичь о прошлых жизнях? Может, он и сам сумасшедший? Но тогда выходило так, что и Нэйт унаследовал психическую болезнь отца. А этот вывод ему совсем не нравился.

Он попытался хоть что-то узнать у матери. Должна ведь она быть в курсе, псих ее муж или нет? Но она, услышав подобные вопросы, лишь вытаращила глаза и велела Нэйту не доставать ее глупостями. Один раз он решился и написал Кристиану сообщение: «Скажи честно. Мы шизофреники?»

Ответ пришел спустя половину дня.

«Не занимайся ерундой. И не разочаровывай меня».

К этому моменту странные сны почти оставили его. Иногда по утрам Нэйт вспоминал, что ночью вновь видел жизнь кузнеца, которому одним несчастным днем оторвало руку, но в круговороте школьных событий он окончательно забывал об этом или попросту переставал обращать на эти нечеткие обрывки внимания.

Они вновь много времени проводили с Леджером. Друг повадился таскаться на окраины и в неблагополучные районы Эдинбурга, активно интересовался девушками и наконец лишился девственности. Нэйт с этим не то чтобы не торопился, просто все это время ему было не до того. Приходилось как-то свыкаться с мыслями о бездушном поступке отца, бросившим сына на ринг против борца MMA, затем все его силы организм направил на собственное восстановление, да к тому же приходилось каждую ночь сражаться с жуткими видениями. Нэйт в конце концов решил считать их последствиями вливаемых в него препаратов.

– Виски, ты должен наконец ощутить этот кайф, – сверкая глазами, болтал Леджер, устроив руку на плече друга и навалившись на него всем телом от избытка эмоций. – Я думал, сдохну от разрыва сердца, клянусь!

Нэйт усмехался и качал головой. Он ни разу не влюблялся, хотя некоторые девчонки в школе ему нравились. Он не считал себя красавчиком, но и уродом тоже не был. А еще, благо, пошел не в отца, а в кого-то из родственников матери. Назвать Кристиана Эшбёрна красивым никому бы и в голову не пришло. Он и на человека-то был мало похож… Какая-то гребаная кукла с мужским лицом из фильмов ужасов.

– Подруга моей Эшли спрашивала о тебе, – подмигнув Нэйту, сообщил Ледж. – Так что готовься в эти выходные ворваться в мир удовольствий.

– Как она вообще выглядит? – напрягся Нэйт.

– Нормально она выглядит. Два глаза, один нос и один рот.

– Блин, Леджер!

Бёрнс уже открыто ржал, едва ли не сгибаясь пополам.

– Слушай, да покатит. Ты ж не жениться собрался. Поверь, в первый раз плевать, какой у нее типаж. Тебе, кстати, кто больше нравится? Блондинки, брюнетки?

Нэйт пожал плечами и выхватил из пальцев друга пачку сигарет. Выбив одну, он сунул ее в рот, и бумага мгновенно приклеилась к нижней губе.

– Да не знаю даже, – наконец ответил он, а Леджер дал ему прикурить и хлопнул по плечу.

– Вот видишь! Тебе не о цвете волос думать надо. Девчонки старше на два года, сами покажут, что делать. Не ошибешься. Защиту только надевай. Нахер надо заразиться какой-нибудь дрянью.

– Спасибо, что просветил, папочка, – скривился Нэйт, пихая Бёрнса в плечо.

– Всегда пожалуйста. Обращайся еще, – хрюкнул друг, захлебываясь смехом. – Значит, забились. В субботу вечером торжественно прощаемся с твоей…

– Еще раз скажешь «девственность», и я выбью тебе зубы, – процедил Нэйт.

– Без них я буду не так привлекателен для Эшли. Так что все, молчу.

Он провел сложенными щепотью пальцами по губам, будто застегивал их на молнию. Чуть вьющиеся на концах светлые волосы Леджера растрепал ветер, и он смешно щурился, когда их кончики лезли ему в глаза. Нэйт выпустил дым прямо другу в лицо, получив в ответ тычок в солнечное сплетение. Леджер демонстративно нахмурился, но в глазах плясали веселые чертики. Они с Нэйтом никогда не ссорились всерьез.

Все случилось после полуночи, в квартире с низкими потолками и потемневшими от времени обоями с цветочным узором. Неуютно, некрасиво, даже как-то депрессивно. Но обстановка занимала Нэйта меньше всего. Его познакомили с подругой Эшли, которую все отчего-то звали Лапочкой. Ее имени он так и не узнал. Блондинка с короткими волосами и косой челкой. Голубые глаза были густо подведены синим карандашом и казались неправдоподобно огромными. Тонкие губы, широкий рот. И вроде бы симпатичная, но Нэйт не чувствовал ничего, кроме дикого волнения, а слышал только шум крови в собственных венах. Они пили виски, Леджер сунул ему в пальцы сигарету, и дальше все прошло, как в тумане. Лапочка взяла его за руку и повела в дальнюю комнату, оказавшуюся крошечным квадратом, с матрасом у дальней стены и печально обвисшей занавеской на единственном окне.

Пока они шли сквозь толпу незнакомых ему парней и девчонок, он, не моргая, смотрел на ее ноги в сетчатых чулках и задницу, прикрытую коротким подолом бордового платья.

«Неужели она считает, что это выглядит красиво?» – промелькнула в голове слабая мысль, но ее тотчас задавил животный инстинкт, велевший немедленно стащить это уродство с готовой на все девицы.

Лапочка стонала так громко, что в какой-то момент Нэйт испугался, как бы в их комнату не вломились остальные. Ему отчаянно захотелось зажать ей рот ладонью и поскорее покончить со всем этим. Со вторым он справился, содрогнувшись несколько раз от накатившего удовольствия. Лапочка что-то бормотала, но он уже застегивал ширинку, улыбаясь немного нервно.

Домой Нэйт вернулся ночью и с удивлением обнаружил, что Джулия сидела в кресле около электрического камина. В воздухе витал сладковато-ореховый аромат табака – она курила «Данхилл». Пепел с зажатой между указательным и средним пальцами сигареты упал прямо на лакированный паркет.

– Твой отец наведывался, – глухо сообщила она, даже не спросив, где носило Нэйта.

От него самого несло табаком и спиртом, потому он отошел в другой конец гостиной и пробормотал:

– Понятно. Уже уехал?

– Уехал. В свой клуб.

– Мм.

– Плохие новости, Нэйт, – вдруг сказала мать и обернулась, смерив сына немного рассеянным взглядом. Наверняка видела, что он не совсем трезвый, но комментировать его состояние не стала. Нэйт со злостью подумал, что ей плевать, и перестал сутулиться. Расправил плечи и с вызовом вскинул подбородок. Пусть только попробует отчитать, ему тоже есть что ей предъявить.

– Что стряслось?

– Твой кузен Томас сильно пострадал в аварии. Его поместили в реанимацию.

Нэйт ошарашенно уставился на маму и медленно провел ладонью по вихрастой макушке.

– Дерьмово… То есть очень жаль.

– Да. Жаль.

Джулия затянулась, выпустила дым через нос и стряхнула пепел на пол, хотя рядом стояла керамическая пепельница в виде ракушки.

– Он жив вообще? – уточнил Нэйт, переминаясь с ноги на ногу.

– Жив. Но прогноз крайне неблагоприятный.

– Ого… Ну…

– Ты понимаешь, что это значит? – внезапно перебила его Джулия, поднялась с кресла и подошла к сыну. Нэйт удивленно вглядывался в зеленые глаза матери. – Послушай меня. Ты родился с гетерохромией, а Томас был аутистом.

– Был? – опешил Нэйт. – То есть… погоди, что? Он аутист?

– А ты не замечал?

– Ну… Вообще, да. Он необычно себя вел. Почти не говорил.

– Вот именно. Я думала, что ты и так это понял. Теперь же он вообще вряд ли сможет разговаривать, да и ходить тоже. Три месяца назад родилась девочка…

– Мам! – воскликнул Нэйт, отшатнувшись. Лавина информации придавила плечи. – Что ты такое говоришь? Какая девочка?!

– У Эшбёрнов родился еще один ребенок. От одной женщины в Бельгии, – тихо повторила она и нервно затянулась, выпустив дым в сторону. Нэйту до искр в глазах захотелось выхватить у нее сигарету и окутать себя дымом как изнутри, так и снаружи. – За ней пока наблюдают. Надеются, что отклонений не будет. Но пока что ты – единственный кандидат на продолжение рода Эшбёрн. Самый вероятный кандидат… И это накладывает на тебя определенные обязательства.

– Ты про бизнес? Так мне еще рано…

Джулия усмехнулась и покачала головой. Нэйту не нравился ее взгляд – полный отчаяния и покорности обстоятельствам.

– Если бы дело было только в деньгах. Все гораздо сложнее. Эти люди – твой отец и его братья – не ставят для себя никаких рамок. Их интересует власть. Власть, которая не сводится к одной лишь точке на карте.

– Мам…

– Он ничего тебе не рассказывает, – истерично рассмеялась Джулия. – Он думал, детей у него родится много, будет из кого выбрать достойного. Но сама судьба против его планов.

Нэйт переступил с ноги на ногу, не сводя взгляда с почти дотлевшей сигареты в пальцах матери. Ему осточертели эти игры, эти недомолвки и гребаная таинственность. Почему у него нет нормальной семьи?! Почему его отец не живет дома, как все, почему проводит с сыном от силы десять раз в год, почему не любит свою жену? Почему он так хладнокровно отправил его на ринг с опытным бойцом, позволив избить сына до полусмерти? Почему Нэйт никогда не видел бабку с дедом? Почему у его отца пять долбаных клонов, на которых смотреть нет никаких сил?

– Да плевать мне на него, – не выдержав, выпалил Нэйт, распаляясь все больше. – Я его и отцом-то не считаю! Что у нас за семья такая, мам? Мне иногда кажется, что я никому из вас не был нужен, так на хрена ты меня родила? Тупо, чтобы у отца был хоть какой-то наследник? А не пойти бы вам обоим…

Джулия до боли впилась ногтями в ладонь сына и грубо встряхнула. Мутные зеленые глаза сощурились, цепко глядя в разноцветные.

– Тошно тебе? – прошипела она. – А мне каково?! Да я понятия не имею, от кого из этих клонов тебя родила! Каждый раз в Эдинбург прилетает кто-то из братьев и тащит меня в спальню. Они до сих пор надеются, что я рожу еще кого-нибудь, как будто мне тебя мало! А знаешь, что забавно? И Томаса, и новорожденную девчонку записали на меня. – Джулия хрипло рассмеялась и бросила остатки сигареты под ноги. – Потому что в мире существует лишь один ублюдский Кристиан Эшбёрн. И официальная жена у него тоже одна.

Глаза Нэйта округлились, а рот приоткрылся. Жуткая правда вцепилась в него клешнями, вспарывая кожу до мяса. Хотелось отодрать ее от себя, отбросить в сторону и растоптать, уничтожить, забыть все сказанное…

– Хватит! – выкрикнул он, сжимая кулаки и отступая к своей спальне. – Я не хочу ничего знать!

Но Джулия подскочила к сыну, больно сдавила плечо и торопливо заговорила:

– Нам не скрыться от него, Нэйт. Это невозможно! Мы с тобой увязли так, что выбраться не получится, как ни пытайся. Он найдет, везде найдет. И отказаться от его условий не выйдет. Я сказала все это, чтобы ты был готов, когда придет время. Эшбёрн страшный человек. И я уже давно живу в самом настоящем кошмаре. А ты… Ты должен понять – он вложит в тебя много сил. Сделает невероятно выносливым и ловким. Даст тебе достойное образование. И ты примешь все это. Ты будешь делать все, чтобы стать лучше. Но вот дальше… – Джулия покусала нижнюю губу и отпустила плечо сына. – А дальше ты можешь обернуть эти способности себе во благо. Воспользуйся всем, что Кристиан тебе даст – его властью, его деньгами и связями. Воспользуйся и вытяни нас из этого ужасного сна.

Они стояли в полутемной гостиной и неотрывно смотрели друг на друга. Джулия протянула руку и сдавила окоченевшие пальцы Нэйта.

– Я много думала и сейчас абсолютно уверена – только тебе это под силу. Только ты справишься с ним. Обещай же мне.

Горло першило от дыма и сухости, а глаза пекло. На сердце было тяжело с самого начала разговора, но теперь, после жаркой речи матери, внутри крепло какое-то пока смутное ощущение собственной значимости. Он медленно произнес:

– Обещаю, мам.

Глава 5

В феврале Нэйту исполнилось шестнадцать, а в конце весны Кристиан объявился в их с Джулией доме и не то что бы предложил, а, скорее, озвучил предложение, от которого Нэйту нельзя было отказываться:

– На все лето уезжаешь в военный лагерь. Пройдешь подготовку.

Мать бросила на сына мимолетный, но многозначительный взгляд и потянулась к синей пачке «Данхилла». Нэйт не забыл их разговор одной холодной зимней ночью и медленно кивнул, глядя строго в матово-черные глаза Эшбёрна.

– Хорошо. У меня будет только одна просьба, – внезапно добавил он.

Кристиан удивленно изогнул идеально прямую, словно нарисованную бровь и уточнил:

– И какая же?

– Может ли и мой друг поехать в этот лагерь?

Мужчина перевел цепкий взгляд на Джулию. Она в этот момент возилась с зажигалкой – подожгла фитиль свечи с ароматом яблочного пирога, как гласила этикетка, а затем поднесла огонек к тонкой сигарете.

– Что за друг? Из школы?

– Нет. Мы вместе занимаемся тхэквондо, – пояснил Нэйт. – У него тоже зеленый пояс. Военный лагерь пойдет ему на пользу. Вот только… Он из простой семьи. Не думаю, что родители смогут оплатить его пребывание там.

Эшбёрн усмехнулся и потер идеально гладкий подбородок без намека на какую-либо растительность. Нэйт молча разглядывал отца: песочный джемпер в темно-синюю полоску, черные брюки с ровными стрелками, ботинки из мягкой телячьей кожи, часы «Роджер Смит» с корпусом из платины, которые он носил исключительно на правом запястье. От отца пахло как от новенького автомобиля класса люкс, с нотками дыма и острого перца в парфюме.

– Отправь мне сообщение с данными, – наконец ответил Кристиан, пожав плечами. – Его тоже примут. Пусть подойдет сюда третьего июня к восьми утра. Мой водитель отвезет вас. С собой брать ничего не нужно. Там все выдадут.

***

Нэйт довольно быстро пожалел, что втянул во все это Леджера. Во-первых, всю дорогу до проклятого лагеря, расположенного в ста пятидесяти километрах от Эдинбурга, друг, то и дело косясь на водителя, шипел:

– На хрена ты меня в это втравил, Виски? Три месяца торчать в лесу, стать грушей для битья каких-то военных придурков! Мне что, делать больше нечего?!

Леджер, одетый в простые спортивные штаны, черную футболку и дешевые кроссовки из масс-маркета, нервно дергал ногой, развалившись на заднем сидении «Эстон Мартина».

– А ты хотел бухать до посинения все лето? Ледж, твоя новая компания тянула тебя в яму. Чуть ли не у каждого из них есть по приводу в полицию. Ты хочешь закончить так же? Тренер и так тобой недоволен, ты гребаную вертушку делаешь через раз! А дальше что? Ногу для удара задрать не сможешь?

– Завали, Нэйт, – буркнул Леджер, прикрыл глаза и откинул светловолосую голову на кожаный подголовник.

Но в глубине души он знал, что друг прав. Последнее время что-то шло не так. Компания, в которую его втянула Эшли, и правда сильно повлияла на него. Он то и дело обнаруживал себя в пьяном угаре, скованный по рукам и ногам тяжелым сладковатым дымом, придавленный телом Эшли.

Он уже не чувствовал ту эйфорию, то удовольствие и кайф, как было с ней в первые несколько раз. Его разум погрузился в вязкий туман, из которого он уже почти не видел выхода. Но Нэйт протянул руку, и Леджер, собрав в кучу остатки здравого смысла, принял ее. Позволил вести его из этого мрака к свету. Перспектива провести все лето с грубыми и безжалостными командирами, которые наверняка готовились вытрясти из молодняка души, не очень-то прельщала, но он решил, что так, наверное, лучше, чем продолжать деградировать вместе с Эшли и ее дружками. Перед отъездом он порвал с девушкой, решив оставить ее в прошлом.

Нэйта это нытье порядком задолбало, но хуже стало в самом лагере. Там Леджер перешел на сплошной мат, поскольку стоило им переступить красную линию, обозначающую вход в палаточный городок, как с них вместе с привычной гражданской одеждой сняли и спесь наряду с прежней уверенностью в себе.

Подъемы в пять утра, быстро натянуть солдатскую форму на покрытое гусиной кожей от прохлады тело и бежать кросс пять километров в быстром темпе. Скудный завтрак и снова военная муштра. Отжимания на поляне под проливным дождем, затем резкий свисток, означающий смену деятельность, и вот их отряд из десяти человек уже бежит на другой конец поляны, чтобы подтянутся не менее пятнадцати раз. Многие подыхали уже на восьмой. Затем они собирали и разбирали оружие, изучали разные его виды, учились метать ножи и стрелять по мишеням. После этого обед из картошки и рыбы, крепкий чай. То и дело между парнями вспыхивали драки из-за какой-нибудь ерунды, сцеплялись двое, а затем и остальные бросались с кулаками на тех, кто рядом, просто потому, что нервы не выдерживали. Нэйт в какой-то момент сообразил, что сюда родители ссылали своих нерадивых отпрысков. Кто-то плотно сидел на запрещенных веществах, кто-то был слишком агрессивным или наоборот слишком хилым. Отчего-то не получалось заводить здесь дружбу. Многие парни смотрели друг на друга волком, другие даже не собирались поднимать глаз, словно погрузившись в себя, иные казались настолько забитыми, что шарахались от любого вопроса. Нэйт мысленно радовался, что Ледж поехал с ним. Только друг неизменно начинал утро с проклятий и злобного взгляда, адресованного другу.

– Да ладно тебе, – усмехнулся Нэйт, который в какой-то момент даже начал получать извращенное удовольствие от этих лишений. Он видел, как изменилось его тело спустя месяц, и эти изменения вызывали явное удовлетворение. – Сегодня спарринги, выпустишь пар.

– Надеюсь, меня поставят против тебя, – процедил Леджер. Он не признавался, но тоже втянулся в процесс и даже моментами упивался своим превосходством над некоторыми остальными парнями. Бёрнс и Джеймисон стали одними из сильнейших ребят в отряде.

Нэйт был более собранным, расчетливым и сообразительным. Леджер же слишком часто демонстрировал взрывной характер и язвительность, из-за которой он то и дело попадал в переделки и выходил из них с разбитым лицом. Нэйт, впрочем, тоже, потому что никогда не бросал друга.

Но в тот раз Леджера поставили против здорового парня из четвертого отряда, которого все звали Быком. Поэт одарил Нэйта испепеляющим взглядом, но тот лишь усмехнулся и крикнул:

– Не побеждать сегодня не было в планах, Ледж!

– Ты на меня хоть поставил? – уточнил друг, стягивая футболку цвета хаки через голову. Он немного попрыгал, пружиня, сплюнул в траву и принялся размахивать руками, разогревая суставы.

– Естественно. Не подведи.

– Я заряжен на победу, – прищурившись, усмехнулся Леджер, но Бык, похоже, не разделял его оптимизма.

Здоровяк какое-то время занимался боксом, был на пару лет старше, и это помогло ему противостоять опытному в спаррингах Леджеру. Однако, когда друг пропустил пару тяжелых ударов, все пошло наперекосяк. Нэйт видел, как помутнели глаза Поэта, а движения лишились былой грации и четкости. Парень поплыл, а это значило, что стоять ему осталось недолго.

– Черт, Ледж, будет больно, – поморщившись, пробормотал Нэйт себе под нос, и спустя десяток секунд Бёрнс рухнул в траву, обессиленно раскинув ладони со сбитыми костяшками. – Фак, не повезло.

Он помнил, как самому было хреново после боя, устроенного ему отцом. Прошлый позор и жуткую, разрывающую голову боль, из памяти вытравить не получилось. Но это лишь придало Нэйту злобы и ярости. Будто сейчас он выходил драться против того самого парня, что отправил его на больничную койку. Или же против собственного отца.

Последовав примеру Леджера, которого уже уносили в палатку к докторам, Нэйт рывком стянул с себя футболку и принял боевую стойку. Против него поставили лысого парня с бешеным взглядом бледно-голубых, как будто застиранных глаз. О его неадекватности уже давно расползлись слухи, и Нэйт понимал, что победу придется вырывать с мясом. Он вдруг усмехнулся с каким-то необъяснимым удовлетворением и первым бросился в атаку.

***

– Ну и чего лыбишься? – сухими треснутыми губами произнес Леджер, глядя на фиолетово-синий кровоподтек на скуле Нэйта. – Выглядишь как псих, честное слово.

– Ну, так я же выиграл, – ответил Нэйт и опустился на стул рядом с больничной койкой друга, широко расставив ноги.

– О, поверь, эту новость уже все обсудили, – фыркнул Леджер и поморщился от боли в груди. – Парни за ширмой болтали, что тебя от лысого еле оттащили. Правда?

Нэйт опустил взгляд на запыленные носы армейских ботинок. Он отстраненно подумал, что ощущает себя иначе. За два месяца в военном лагере он, казалось, повзрослел на пару лет.

– Правда, – наконец признался Нэйт и медленно провел ладонями по коротко стриженным темным волосам. – Не знаю… Ярость захлестнула. Сложно объяснить. Я как будто убить его хотел. Схватил в удушающий и… Просто не мог разжать руки.

Он поднял голову и покосился на друга. Леджер задумчиво глядел вверх. Вздохнув, он протянул:

– Я, наверное, постоянно с этим живу. С желанием причинять боль.

Нэйт удивленно уставился на Поэта.

– Просто не рассказывал, – пожал плечами Леджер, почувствовав его пристальный взгляд. – Честно сказать, хреново жить, ненавидя собственных предков. Отец по девять месяцев в году в море и там образцовый капитан, чтоб его. А как возвращается на сушу, пьет до красных чертей. Еще и умудряется учить меня жизни, прикинь? Мне нахер его нравоучения не сдались. А мать только и делает, что болтает о чудесном мальчике Эдварде.

Лицо Леджера скривилось. Он мысленно представлял маму, воркующую над чужим ребенком, в то время как он сам был предоставлен сам себе. Заболел? Лечись, как можешь, только к матери близко не походи, чтобы она Эдварда не заразила. Хочешь есть? Приготовь. Руки вроде бы на месте. Плохо учишься? Твои проблемы. После школы пойдешь работать в порт. Провоняешь рыбой, водорослями и солью, начнешь бухать и болтаться в море, как отец. Леджера все эти мысли приводили в ужас. Но он пока не знал, как выбраться из этого дерьма.

– У меня ситуация не лучше, – пробормотал Нэйт.

– Знаю. Твой предок совсем больной. Я это понял, еще когда ты в госпиталь попал после спарринга в клубе.

Нэйт горько усмехнулся. Леджер не знал и крошечной части того, что на самом деле происходило с семьей Эшбёрн. Он никому не рассказывал, было стыдно и страшно. Леджер ни разу не был у него дома, но относился к этому с пониманием. Они вдвоем то болтались на улицах, то в грязных забегаловках, то тусовались в старых домах каких-то приятелей и знакомых. Но Бёрнс, конечно, знал, что Нэйт из богатой семьи. Его одежда и гаджеты кричали об этом. При этом Нэйт никогда не кичился состоянием, что очень нравилось Леджеру. Он нашел в этом пареньке родственную душу. И это было взаимно. Они жили в разных условиях, с разным достатком, но понимали друг друга, как никто. Оба не знали, что такое забота и любовь родителей, что такое искренняя привязанность, тепло и помощь близких.

– Эй, – позвал вдруг Леджер и растянул губы в дебильной усмешке. – У нас с тобой броманс5, Виски. Самый настоящий, мать его, броманс.

Нэйт разразился смехом, не обращая внимания на занывшие скулу и плечо.

– Просто чтоб ты знал, – ткнув в направлении друга пальцем, добавил Поэт, – ты у меня первый.

– Иди ты на хрен, Ледж, – заржал Нэйт, и на душе вдруг стало легко. Он понял – вместе они со всем справятся.

***

Мать встретила так, будто Нэйт уезжал на три дня, а не на три месяца. Никаких объятий – впрочем, их не было с тех пор, как ему исполнилось пять, – никаких улыбок и слов о том, как она скучала. Но Нэйт уже этого не ждал. В свое время Джулия дала ему хороший совет по поводу того, как быть с отцом, и он был ей за это благодарен. Но в остальном их отношения оставались довольно прохладными. Просто Джулия не умела показывать любовь. Да и к кому? Родителей давно не стало, мужа она опасалась, а сын вызывал у нее противоречивые чувства. А вдруг он такой же, как Кристиан? Однако до сих пор он таковым не казался, но Джулия все равно была несколько напряжена в его присутствии, словно стоило ей хоть немного расслабиться, как Нэйт мог внезапно обзавестись из ниоткуда еще пятеркой своих копий с лицами бездушных манекенов. Глупый, иррациональный страх, но он отчего-то постоянно сопровождал ее.

– Есть новости о Томасе, – сообщила Джулия, когда Нэйт принял душ и вернулся в столовую, желая только одного – немедленно сожрать все то, что найдет в холодильнике.

Еда в лагере была скудной и однообразной, а растущему организму хотелось как можно больше калорий. Живот каждый день сводило от голода.

– Он пришел в себя?

– Пришел, еще в июне. Только теперь прикован к инвалидному креслу и говорит с трудом. – Джулия покрутила в пальцах фарфоровую чашку и, понизив голос, добавила: – Отец недоволен.

– В смысле? – удивился Нэйт, наливая в самую глубокую тарелку приготовленную домработницей наваристую и ароматную шотландскую похлебку. У парня уже начала бесконтрольно вырабатываться слюна от вида этого сытного блюда. – Он что, недоволен тем, что Томас получил страшные травмы?

– Вот именно. Считает его слабым и ни на что не годным. Он все чаще говорит о тебе, Нэйт. Похоже, у него на тебя большие планы.

– А что по поводу той девочки? Как ее назвали?

– Аманда, – пробормотала мать. – Она…

Джулия замолчала и уставилась в стену, выложенную плиткой горчичного цвета с вкраплениями бирюзы.

– Она не слышит, Нэйт.

Мать с сыном переглянулись, и Нэйт безвольно опустил руки, до боли сжимая челюсти.

– Выходит, мне еще повезло, что я отделался гетерохромией, – криво усмехнулся он, но на самом деле внутри все съежилось от страха.

А что, если у него не только глаза разные? Что, если с ним еще что-то не так?

Глава 6

Первое, что бросилось в глаза, стоило Нэйту войти через кованую калитку на территорию частной школы, – это тонкие ноги девчонки с распущенными волосами цвета так любимого им гречишного меда. Короткая черная плиссированная юбка, вязаный кардиган сливочного цвета и замшевые дерби. Она стояла к нему спиной, что-то удерживая перед собой в руках.

– Эм-Джей! – крикнул рыжеватый парень в очках и бросился к ней со ступенек школьного крыльца с желтыми крапинками опавших осенних листьев.

Нэйт сделал пару шагов вперед, повернул голову влево и наконец увидел ее лицо. По инерции прошел еще немного прямо, продолжая пялиться. Светлая кожа, а на носу россыпь крошечных не то веснушек, не то родинок. Глаза выразительные, оттенком похожие на скорлупки фундука. А губы будто измазаны вишневым соком. Вот только никакого блеска или помады на них не было. Нэйт остановился около старого дуба и рассеянно сдавил в пальцах полупустую пачку «Данхилла». Стащил у матери вчера вечером.

– Спасибо, что выручила! Я этот доклад две недели готовил. – Он нетерпеливо выхватил из ее рук красную папку. – Ты самая лучшая кузина во всей Шотландии!

– Оливер, ну почему ты такой рассеянный? – закатила глаза девчонка, которую рыжий назвал Эм-Джей. – Я из-за тебя на первый урок опоздаю!

– Мэри-Джейн, – пискнул парнишка, втягивая голову в плечи. – Твой автобус уходит.

Девчонка вскрикнула и бросилась прочь с территории школы. Нэйт вдруг осознал, что ей лет четырнадцать, не больше, но уже такая симпатичная. И имя как у подружки Человека-паука. Он улыбнулся уголками губ, покачал головой и, переступая через ступеньку, поднялся на крыльцо, вскоре скрывшись за тяжелой деревянной дверью.

Начало осени принесло с собой несколько изменений в жизни Нэйта. Во-первых, прежний тренер, к которому они с Леджером так привыкли, что даже считали ближе собственных родителей, внезапно оставил тренерскую должность и, по слухам, уехал в Лондон. В общем-то, такое вполне могло произойти, но Нэйт сильно сомневался, что тренер не сообщил бы ребятам, с которыми бок о бок провел восемь лет, о том, что покидает их. Все это было странно, но еще более подозрительным стало, когда вместо привычной мягкой формы борьбы они внезапно перешли на агрессивную технику тхэквондо, где позволялось драться изо всех сил. После военного лагеря, где царствовала жестокость, Леджер и Нэйт вновь погрузились в напряженную атмосферу спаррингов.

Второе новшество касалось Кристиана. Отец стал больше времени проводить с сыном. Чаще приезжал в Эдинбург, даже посещал тренировки и соревнования, чего прежде не бывало вообще никогда. Нэйт понимал – петля на его шее начала потихоньку затягиваться. Мать была права – он нужен Эшбёрну, и теперь тот взялся за сына всерьез.

– Ты возмужал за лето, – отметил Кристиан, как-то раз встретив его после занятий в частной школе.

– В лагере это было неизбежно, – равнодушно отозвался Нэйт.

– Как тебе там? Понравилось?

Эшбёрн одарил Нэйта проницательным взглядом. От него не укрылись рельефные мышцы сына и отточенная за три месяца военная выправка. Нэйт хмыкнул и сжал в кармане пачку сигарет. Курить хотелось нестерпимо. Он много тренировался и считался перспективным спортсменом, но ему казалось, что эта вредная привычка помогает на время расслабится. Словно сотканными из дыма руками снимает с плеч невидимый груз, возложенный отцом.

– Понравилось, – наконец ответил Нэйт, избегая колючего взгляда.

– Я рад это слышать. Складывается впечатление, что мы с тобой все же начинаем настраиваться на одну волну.

Хорошо, что отец не умел читать мысли, потому что в этот момент Нэйт крыл Эшбёрна отборным матом, приправляя крепкие ругательства язвительными комментариями. Однако старался сохранить непроницаемое выражение лица, помня о словах матери.

– Как Томас? – спросил Нэйт, когда в салоне автомобиля на время воцарилось молчание.

– Любопытно, – протянул отец, и Нэйт удивленно обернулся к нему. Кристиан развел руками и чуть приподнял правый уголок губ. – Он не ходит, как ты знаешь, говорит с трудом. Но все же ему это удается, и в такие моменты твой брат озвучивает занятные вещи.

По спине Виски поползла холодная змейка дурного предчувствия. Нэйт не был дураком и однажды наконец сложил два и два. Попросту запретил себе прятать голову в песок. Странные видения о жизни неизвестных ему людей, шесть близнецов Эшбёрн, его родители, которые за все пятнадцать лет не видели внука, да и сами внуки, родившиеся с уродствами. Нэйт окончательно признал, что с ними со всеми что-то не так. И склонялся к некоему психическому отклонению. Был ли он сам здоров? Нэйт уже не мог ответить внятно. Если живешь в среде чокнутых, сохранять здравый рассудок очень тяжело. Может быть, поэтому его так тянуло к Леджеру. Рядом с ним все казалось понятным, естественным и дружелюбным.

А между тем Кристиан, поправляя идеально подстриженные волосы, продолжил:

– Нам кажется, что у него открылся прежде запечатанный дар. Томас теперь может предсказывать будущее. Знаешь, а ведь с тобой стряслось нечто подобное, верно? – Эшбёрн обернулся к сыну и растянул губы в приторной улыбке. Нэйт готов был поклясться, что во всем облике отца проскользнуло нечто акулье. – После того боя в клубе ты начал вспоминать прошлые жизни. Это серьезный скачок вперед, Нэйт.

– Если это и был скачок, то поближе к могиле. Тот боец мне здорово вмазал по морде, – пытаясь затолкать панику поглубже, протянул он. – И не один раз. Я мог и вовсе идиотом остаться.

– Но не остался. Ты держался вполне достойно для подростка. И быстро восстановился.

Кристиан побарабанил пальцами по колену, скользя взглядом по лицу сына. Словно на что-то решившись, он произнес:

– Что ты знаешь о реинкарнации?

Парень округлил глаза, некоторое время пялясь на наручные часы отца, а затем, преодолевая сухость в горле, выдавил:

– Это что-то про загробную жизнь? Мумии там… Почему ты спрашиваешь?

– Должно быть, ты смотришь много голливудских фильмов, – хмыкнул Кристиан. – Мне давно стоило поговорить с тобой на эту тему. Еще когда ты рассказал мне о своих видениях.

– Они почти пропали, – быстро вставил Нэйт и тут же поморщился от слова «почти».

– Главное, что ты вообще их видел, – покачал головой отец. – Этого уже достаточно.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы ты вспомнил. Чтобы в твоей голове зародились мысли о сложном строении этого мира. Теперь ты поверишь мне. А главное – поймешь.

Автомобиль между тем тормозил около дома Джулии и Нэйта. Мальчишка подхватил рюкзак и уже собрался открыть дверцу, как отец вдруг положил ладонь на его колено, удерживая от скорого побега. Отчего-то казалось, что на ноги Виски возложили бетонную плиту. Он не сдвинулся с места, лишь слегка повернув голову в сторону Кристиана.

– Почитай о реинкарнации на досуге. А после побеседуем.

Стоило ладони соскользнуть с колена, как Нэйт обрел способность шевелиться. Он резво выскочил из авто, хлопнул дверцей и побежал по булыжной мостовой в сторону дома. Незаметно усилившийся ветер пробирался под пиджак и рубашку, с деревьев срывались первые подсохшие листья и летели прямо в лицо. Но Нэйту хотелось как можно скорее оказаться дома. Прежде он думал, что не любил его, но теперь стремился немедленно попасть в привычную обстановку, в свою спальню со стенами, обклеенными постерами с героями из любимой компьютерной игры, почувствовать аппетитный аромат приготовленного старенькой няней обеда. Хотя после разговора с отцом чувство голода отшибло начисто.

– Мам, – влетев в гостиную, позвал Нэйт.

Джулия листала журнал, забравшись в кресло с ногами. Между указательным и средним пальцами зажата сигарета. У Нэйта мгновенно скрутило все мышцы от желания подымить.

– Можно я тоже покурю? – выпалил он, тотчас пожалев. Сейчас Джулия начнет орать и отчитывать, и день станет еще хуже, чем после встречи с отцом.

– Ты куришь, что ли? – Джулия подняла взгляд на сына, и тот обреченно кивнул. – И давно?

– Чуть меньше года…

– Хм. Только при мне это будет в первый и последний раз.

Они оба затянулись, однако Нэйту мгновенно стало не по себе. Под взглядом матери он чувствовал себя несмышленым ребенком, по глупости схватившимся за сигарету.

– Что-то стряслось? – словно спохватившись, спросила Джулия, рассеянно перелистнув страницу.

Сделав глубокую затяжку, Нэйт выдохнул дым в сторону и быстро признался:

– Отец что-то болтал про реинкарнацию. Ты в курсе что это за хрень?

Джулия некоторое время пялилась стеклянным взглядом в узор пейсли на стене. Наконец, словно очнувшись после короткого сна, она негромко произнесла:

– Не думай, что он посвящает меня в свои планы. Но я кое-что слышала из обрывков его разговоров с братьями.

– И что скажешь?

Последнее время он чувствовал себя отчего-то старше своих лет. Или же Джулия перестала вести себя с ним как мать. Однако теперь, сидя рядом в гостиной и разговаривая о человеке, который сильно повлиял на судьбы их обоих, Нэйт ощущал себя едва ли не ровесником матери.

– Сперва я не знала, что и думать, – протянула Джулия. – Только и понимала, что Кристиан считает себя в разы лучше и значимее любого человека на планете. Эдакий нарцисс. Но чем дальше, тем яснее я осознавала, что все гораздо глубже и гораздо сложнее. Особенным он считал себя с рождения. Такое количество близнецов рождается крайне редко – один случай на четыре миллиона. Сам по себе этот факт уже заставляет чувствовать себя необычным. И если речь об искусственном оплодотворении, то вроде бы и удивляться не стоит. Но Эшбёрны были зачаты естественным путем. Я видела твою бабку один раз в жизни и до сих пор благодарю Бога, что наши пути с ней больше не пересекались. От ее взгляда мороз по коже. – Джулия нахмурилась и передернула плечами. – А отец Кристиана сущий демон.

– Ты никогда об этом не рассказывала, – кое-как вернув челюсть на место, пробормотал Нэйт.

– Говорю же, видела их всего раз за всю жизнь. Но и этого за глаза. Они живут в старинном фамильном замке на севере Шотландии, – шепотом добавила Джулия и покосилась по сторонам, словно кто-то мог их подслушивать. – И на многие мили вокруг никого больше нет.

– Ясно… Мам, так что по поводу бредней о реинкарнации?

Джулия опустила ступни на пол и расправила плечи, укрытые кашемировым палантином. Аромат табака смешался с нотками ее цветочных духов, оседая на губах приторно-горьковатыми пылинками.

– Эшбёрны с незапамятных времен верят в то, что душа возвращается в мир в новом теле. И Кристиан считает, что в это перерождение его душа сильна как никогда. Ведь она едина в шести обличьях. Он уверен… – Джулия тяжело сглотнула и, опустив палец в керамическую ракушку, провела подушечкой указательного пальца по дорожке пепла. – Кристиан уверен, что в этот раз он достигнет небывалого величия. Но чтобы стать неуязвимым, чтобы душа его навсегда осталась в этих шести телах, ему нужна одна вещь. И он ищет ее. Ищет вот уже несколько лет. Этот артефакт подарит ему могущество.

– Мам, ты серьезно? – Нэйт вскочил со стула и широкими шагами принялся мерить гостиную. – Я что, похож на пациента психушки? Что это за бред вообще?

– Я тоже так думала, – закивала Джулия. – Говорила в точности как ты. Считала, что сошла с ума, как и твой отец, как и его родители. Но посуди сам, Нэйт. Наша семья ни на что не похожа. Твой отец имеет еще пять братьев, но в мире существует лишь один Кристиан Эшбёрн. И никому не ведомо, что на самом деле их шестеро! Зачем, по-твоему, все это?

Нэйт бешеным движением стянул с себя пиджак и бросил его на диван.

– Знаешь что? Мне плевать, зачем ему нужны эти дебильные приколы, – выкрикнул он. – Я только хочу, чтобы вы все оставили меня в покое!

Не успел он рухнуть на кровать вниз лицом, как дверь в его комнату тихо распахнулась, и Нэйт услышал тяжелый вздох Джулии. Она прошла к окну и поправила занавески, а затем невидящим взглядом уставилась на мощеную темно-серым камнем улицу и серьезно сказала:

– Ты можешь считать отца сумасшедшим, Нэйт. А можешь верить в его россказни. Но главное не это.

– А что тогда? – злобно прошипел он, откинув подушку с постели.

– Говорит твой отец правду или обманывает нас и обманывается сам – нам неизвестно. Но если ты хочешь вырваться из паутины, которую свил вокруг нас всех Кристиан, ты должен становиться сильнее. – Джулия подошла к кровати сына и сжала тонкие пальцы в кулаки, глядя на него сверху вниз. Солнечные блики, заглядывающие в спальню через окно, играли с ее волосами, создавая вокруг головы рыжеватый ореол. В зеленых глазах матери мелькнула обреченность. – Иначе рядом с ним тебе не выжить.

Глава 7

– Джеймисон! – рявкнул тренер Эддингтон, нахмурившись так, как это обычно бывало, стоило ему впасть в неистовство. – Чаще используй ноги! Ты в боксеры заделался, я понять не могу?!

Под шлемом по лицу Нэйта скатились ручейки пота. Волосы, кажется, вымокли насквозь, а от удара противника в грудь сбилось дыхание. Но он знал, еще минута, может, и того меньше, и силы вернутся.

Так и вышло.

Тело взметнулось ввысь, Нэйт молниеносно развернулся в воздухе, и ступня его угодила в голову партнера по спаррингу. Тот пошатнулся и упал на бок, застонав сквозь зубы.

– Вот так. Хорошо, – выкрикнул тренер и дважды хлопнул в ладоши, энергично кивнув.

Он любил зрелищные и жестокие поединки.

Нэйт стащил с головы шлем и провел ладонью по мокрым темным волосам. Взгляд его случайно упал на скамью у самого выхода из зала, и он застыл, чуть склонив голову. На него в упор смотрела отчего-то знакомая девчонка. Волосы цвета гречишного меда, большие глаза орехового оттенка.

«Подружка Человека-паука», – вспомнил Нэйт и выплюнул капу в ладонь.

Он огляделся и на татами в другом конце зала увидел рыжего паренька, к которому Эм-Джей недавно приходила в школу, чтобы передать забытую папку. Должно быть, новенький.

– На сегодня закончили, – хлопнув Нэйта по плечу, сообщил тренер и, быстро взглянув на часы, уже собрался уходить, как вдруг на миг обернулся и бросил: – Если Бёрнс не появится на этой неделе, скажи, чтобы забыл дорогу в зал.

Нэйт нахмурился и едва заметно качнул головой. Леджер устроился на подработку и по этой причине забросил занятия, хотя подавал большие надежды.

Погрузившись в свои мысли, Нэйт дошел до скамьи, где тихонько сидела девчонка, и опустился на местечко рядом, положив между ними шлем. Эм-Джей покрепче сжала в ладонях книгу с темно-бордовым, потрепанным на корешке переплетом.

– Что читаешь? – спросил Нэйт, упершись затылком в стену.

Она покосилась на него, а затем опустила взгляд на книгу.

– «Ребекка», – ответила она, снова вернув к нему взгляд.

Нэйт тоже посмотрел ей в глаза и кивнул. Густые, слегка волнистые волосы Мэри-Джейн укрывали ее спину и плечи.

– Тоже пришла заниматься? – Пустой разговор с незнакомкой отвлекал его от тягостных мыслей о встрече с отцом, запланированной на сегодняшний вечер.

– Нет. Я с Оливером в качестве группы поддержки, – заправив прядь волос за ухо с милой сережкой в виде фиалки, пояснила девчонка. – У него сегодня первое занятие.

Она вдруг подалась чуть ближе к Нэйту, и он заметил, что глаза ее взволнованно блеснули.

– Я видела, как ты ударил того мальчишку в голову, – прошептала она, а Нэйт едва удержал смешок. – Не думала, что все это будет выглядеть так жутко.

– На самом деле в этом боевом искусстве есть своя философия. Взаимоуважение, справедливость, открытость и честность.

Эм-Джей захлопнула книгу и повернулась к Нэйту всем телом. Он попытался скрыть улыбку, прицепившуюся к нему по неизвестной причине, и уткнулся взглядом в пол. Эта девчонка совсем не была похожа на тех, с которыми его знакомил Леджер.

– Но то, что я видела сейчас, вовсе не походило на уважение!

– Это ведь спарринг, как иначе, – пожал плечами Нэйт. – Не сомневайся, мне тоже от Грэга нехило досталось. Но мы оба не держим друг на друга зла.

– Честно сказать, все эти ваши прыжки и удары… впечатляют, – вздохнув, пробормотала Эм-Джей. – Ты долго этим занимаешься?

– Почти восемь лет. А ты? Ходишь в какую-нибудь секцию?

Отчего-то было здорово просто так сидеть и болтать ни о чем. С человеком, которого даже не знаешь. Однако Нэйт поймал себя на мысли, что ее имя было ему известно. И почему только запомнил?

– Да, занималась легкой атлетикой, – едва слышно ответила она, и Нэйт невольно обернулся, пытаясь понять, почему Эм-Джей вся как-то сникла и сжалась.

– Бросила? Почему? – спросил он, придвигаясь чуть ближе.

– Тренер сменился, и мы… В общем, не поладили, – уже почти шепотом пробормотала Эм-Джей, а в ореховых глазах вдруг заплескалась паника.

Она быстро раскрыла книгу, кажется, на первой попавшейся странице и замолчала.

– Нэйт, ты идешь? – проходивший мимо Грэг протянул ему ладонь, и он машинально принял ее, поднимаясь.

Эм-Джей слабо улыбнулась, что, наверное, должно было означать прощание, и Нэйт, кивнув, отправился в раздевалку следом за Грэгом.

Когда уходил домой, зачем-то заглянул в зал, но скамейка, на которой недавно сидела Мэри-Джейн, уже была пуста.

***

Темно-серый «Эстон Мартин» повернул на Уэверли Бридж, словно крадущийся гепард, проскочил мимо булочной и помчался по Кокбёрн стрит. Там сохранились четырехэтажные здания девятнадцатого века, упорно манящие к себе толпы туристов. У старинных магазинчиков, из окон которых струился мягкий желтый свет, змеились очереди. Нэйт равнодушно подглядывал за чужой жизнью, не желая думать о своей.

Не прошло и пятнадцати минут, как автомобиль затормозил около Собора святого Джайлса. Величественное здание одновременно вызывало восхищение и безотчетный страх, словно подавляя своим великолепием. На небе над собором скопились перистые облака, похожие на кружевную скатерть, вот-вот грозящую накрыть собой темное здание.

Нэйт отлично знал, что здесь также располагалась часовня Ордена Чертополоха, в которой проводилось посвящение в рыцари. Ему это казалось смешным. Ну какие рыцари в наше время?

– Отец ждет тебя внутри, – негромко сообщил водитель, и Нэйт открыл дверцу, подставляя лицо промозглому осеннему ветру.

Судя по табличке с часами работы, собор должен был вот-вот закрыться. На площади перед ним фотографировались люди, но внутрь уже никто не стремился попасть. Он один поднялся по каменным ступеням и потянул на себя железное кольцо на арочной двери.

Тяжелая створка поддалась с трудом, а в нос тотчас ударил запах древности, эфирных масел и дерева. Шаги Нэйта отдавались эхом под высокими сводчатыми потолками, а разноцветные отблески витражной мозаики на каменном полу указывали ему путь. На мгновение показалось, что он перенесся в далекое прошлое, где все вокруг непривычно, враждебно и чуждо.

Складывалось впечатление, что во всем здании совсем никого нет, но когда Нэйт попал в просторный зал со множеством рядов деревянных скамеек, он наконец заметил отца. Короткие темные волосы, воротник пальто цвета выдержанного коньяка поднят, ладони спрятаны в передние его карманы.

– Сядь рядом, – спокойно попросил отец, даже не обернувшись.

Пришлось сделать еще с десяток шагов и занять место по соседству с Кристианом. Он не отрывал взгляда от огромного витража перед ними.

– Почему ты решил встретиться именно здесь? – поерзав на сидении, спросил Нэйт.

Он заметил, как приподнялась темная, будто бы нарисованная бровь Эшбёрна. В остальном же никакие эмоции на его бледном лице не отобразились.

– Это место напоминает мне мою собственную судьбу.

– В смысле?

– История этого собора столь же трагична, сколь и увлекательна. Он основан в двенадцатом веке, но внутренности его полностью сгорели уже в четырнадцатом. В разное время здесь были и тюрьма, и школа, и место содержания блудниц. В этих стенах совершали и казни. И что же мы видим сейчас? Собор вернулся к своему исходному облику. Он прекрасен, он – магнит для людей со всего мира. Он полон жизни и мощи. А все это потому, что его внутреннее наконец полностью совпало с внешним.

Отец говорил тихо, но каждое его слово наполняло пространство, заполняя пустоту в здании.

– Ты намекаешь на реинкарнацию? – выдавил Нэйт, сам не веря в то, что произнес вслух эту глупость.

– Ты изучил этот вопрос?

– В какой-то степени.

– Разговор с матерью не считается, – внезапно произнес Кристиан и повернул голову в сторону сына, при этом тело его даже не шелохнулось: плечи не двигались, а ладони неподвижно замерли на коленях.

В кожу Нэйта впились тончайшие иголочки беспокойства. Почему отец постоянно пытался выглядеть жутко? Это попеременно напоминало то дешевый спектакль, то тщательно продуманную тактику. Вот только какую цель этим самым преследовал Кристиан? Иногда Нэйту казалось, что он попал в психушку. Истеричная или же наоборот слишком равнодушная мать, загадочный и жестокий отец… Может, он и пытался добиться этого эффекта? Или сам был не в себе?

– А разве я не могу с ней поговорить? – наконец отозвался Нэйт, не совсем понимая, откуда Эшбёрн узнал об этом. Джулия дала понять, что не очень-то расположена откровенничать с мужем. И все же об их разговоре он уже был осведомлен.

– Можешь. Но я велел тебе изучить информацию лично, а не сплетничать обо мне с матерью.

– У кого же еще я могу узнать хоть что-то о собственном отце? – процедил Нэйт, не сдержавшись. – Кстати, я сегодня с кем беседую? С самим Кристианом или его братом? Или вы там и сами не знаете, кто из вас мой папаша?

Нэйт распалялся все больше, и в тот момент ненависть к отцу вспыхнула в нем с новой силой. Вся эта гребучая таинственность, демонстративная отстраненность и превосходство над всеми, сквозившее в каждом взгляде отца, в каждом ленивом движении, разожгли пожар на благодатной почве вспыльчивого подросткового возраста.

Однако Нэйт не учел одного. Его отец не прощал в свою сторону ни одного сомнительного комментария.

– В тебе по-прежнему слишком много глупости и горячности. Ты меня разочаровываешь, Нэйт. Раз за разом.

Стоило последней фразе повиснуть в воздухе, как из-за колонн вышли двое мужчин в черной форме. Лица скрывала тень от козырьков кепок, ладони были затянуты в перчатки.

– Мой тебе совет – не сопротивляйся, – равнодушно произнес Кристиан.

– Куртку сними, – буркнул тот из мужчин, что был чуть выше второго, который в этот самый момент дернул Нэйта за локоть на себя.

Его сорвало со скамьи прямо в руки людей отца.

– Что ты на этот раз задумал? – выкрикнул Нэйт, сжимая кулаки. С него грубо сорвали куртку и бросили ее под ноги. На внутренней подкладке остался пыльный след подошвы мужского ботинка. – В прошлый раз меня чуть не забили до смерти! Тебе этого было мало?!

– Это тебе было мало, сын, – улыбнулся Кристиан.

Он встал и, заложив руки за спину, неторопливо направился вправо, отвернувшись от подростка. Между тем мужчины, выкрутив Нэйту руки, вынудили его встать на колени на истертый тысячами ног прихожан каменный пол. В ушах шумела кровь, которую взбесившееся сердце гнало по организму, а взгляд в панике выхватывал какие-то несущественные детали: сор, забившийся в щели между каменными плитами, мелкие щербинки и сколы, слезший лак на ножках скамьи, с которой только что встал отец.

– Все, чего я пытаюсь от тебя добиться, Нэйт, – это стать мне союзником. Но ты продолжаешь хамить и огрызаться, к тому же отчего-то считаешь меня врагом.

Из горла паренька вырвался истеричный смешок. Один из мужчин удерживал его за шею, пригибая к полу, второй держал руки заведенными за спину.

– Отчего-то? Ты серьезно? То, что ты делаешь со мной, – унизительно. Посмотри же на меня!! Повернись сюда своей проклятой рожей и просто посмотри!

– Что же здесь унизительного? – резко обернувшись, вопросил Кристиан. – Ты находишься в церкви и стоишь на коленях перед алтарем и перед собственным отцом.

«Он спятил», – в отчаянии подумал Нэйт, с трудом дыша, ощущая невероятное напряжение в шее и затылке. Казалось, еще немного, и голова его попросту треснет.

– Твое положение естественно и выказывает уважение. Только и всего. Здесь нечего стыдиться. И кровь, которая вскоре окропит эти каменные плиты, станет твоей платой мне за проявленное неуважение.

Нэйт, не в силах больше слушать сумасшедшие речи отца, рванулся в удерживающих его руках и умудрился ударить ногой одного из мужчин. Раздалось сдавленное ругательство, а затем Нэйта припечатали лицом в каменную крошку у ног отца. Правую щеку обожгло, а в челюсти что-то тошнотворно хрустнуло, отдавая в ухо.

– Не сопротивляйся, сын. И все закончится быстро. А чтобы урок ты усвоил на всю жизнь, мне придется пообещать тебе, что в следующий раз, за любое твое непослушание или любую грубость в мой адрес расплачиваться будет твоя мать.

– Даже не думай рыпаться, – прошипел мужчина в черном, а затем удерживающие Нэйта руки вдруг исчезли.

Он приподнял голову, тут же почувствовав на щеке что-то теплое. Провел пальцами, стирая грязь и кровь. В ушах звенело, а дыхание стало частым и рваным. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем, которому не оставляли иного шанса, кроме как стать ручным псом у единственного на всю жизнь хозяина.

– Что со мной будет? – выдохнул Нэйт, поднимаясь на ноги. Хотелось сплюнуть кровавую слюну, но осознание того, что он находится в соборе, не позволило совершить подобное кощунство.

– Подойди к колонне и держись за нее крепко, – ласково улыбнувшись, сказал Кристиан, снова занимая место в первом ряду.

Сил хватило только на то, чтобы захлопнуть за собой дверь, а потом ноги подкосились, и Нэйт рухнул на колени, в следующую секунду распластавшись на полу, прижимаясь раненой щекой к холодному кафелю. Он надеялся, что мать не придет на шум, но она выскользнула из своей спальни и прижала ладони ко рту, вглядываясь в темную фигуру на полу.

– Нэйт? Ты напился, что ли? – не веря своим глазам, спросила она.

Парень вдруг осознал, что его трясет так, будто он только что улегся голышом на льдину. Спина была противно мокрой и словно бы липкой – от крови, сочившейся из лопнувшей на спине кожи и пропитавшей насквозь остатки футболки.

Шесть ударов плетью, шесть глубоких ран, следы от которых останутся на всю жизнь. И один вопрос – за что? Вопрос, ответ на который искать было бесполезно.

Глава 8

За восемь лет дружбы Леджер впервые оказался в гостях у Нэйта, и контраст между их с матерью скромной квартирой и апартаментами, в которых жил его друг, вызвал у Бёрнса непритворный шок. Все, что он видел, несомненно стоило баснословно дорого: и картины на стенах, и мебель из цельного дерева, и ковры с ручной вышивкой.

Джулия с опаской наблюдала за тем, как долговязый светловолосый парень, удивленно подняв брови, озирается по сторонам, сунув ладони в задние карманы спортивных штанов.

– Нэйт в своей спальне, – сдержанно сообщила она и, указав рукой на запертую белую дверь, скрылась в гостиной.

Леджер дотронулся указательным пальцем до фарфоровой балерины на полке, а та вдруг покачнулась и опасно накренилась.

– Твою мать, – прошипел парень и едва успел поймать фигурку обеими руками.

Поставив балерину на место, он обтер вспотевшие ладони о черные штаны и, стукнув по двери один раз, тут же ее распахнул.

– Здоро́во, – хрипловатым голосом поприветствовал он Нэйта.

В комнате оказалось темно, лишь полоска света, прокравшегося в спальню между занавесок, разделила пол напополам. Нэйт лежал на животе, но, услышав голос друга, зашевелился и закашлялся.

– Привет. Можешь свет включить. Если не боишься.

Ледж матерно выругался, начиная понимать, что снова стряслось с Нэйтом.

– Только не говори, что твой больной папаша опять над тобой поиздевался…

– Не скажу, сам увидишь.

По периметру потолка вспыхнули лампочки, а глаза Леджера округлились, когда он увидел кровавые пятна на бинтах Нэйта. Друг оперся на руки, напрягая бицепсы, и встал с кровати. На его лбу выступили капли пота, будто такое простое действие отобрало у него все силы. И Ледж с ужасом понял, что так оно и было.

– Расскажешь, что стряслось? – напряженно спросил он, усевшись на широкий подоконник и скрестив руки на груди.

Нэйт, пытаясь держать спину прямо, встал рядом и уставился в окно. Накрапывал дождь, орошая асфальт первыми мелкими каплями, отпугивая редких прохожих.

– Не хочу вспоминать, – наконец тихо ответил Нэйт. – Считай, что это часть его воспитательных мер.

– А не поздновато тебя воспитывать? – процедил Леджер, невольно подмечая, что даже просто стоять Нэйту почти невыносимо. Его слегка потрясывало от напряжения, и в конце концов он не выдержал. Опустился на компьютерное кресло, не касаясь спинки. Друг был одет в одни шорты, вместо футболки – бинты, обмотанные вокруг торса. – Виски, по-моему, то, что я сейчас наблюдаю – это дно. Не считаешь? Пошли своего чокнутого предка и свали нахрен из дома. Будешь жить у меня. Отец в море еще минимум на два месяца, а мать иногда даже дома не ночует, если ее драгоценный Эдвард начинает шмыгать носом. А болеет он чаще, чем я приношу из школы плохие оценки, чтоб ты знал.

– Наверное, я мог бы так и сделать. Но отец ясно дал понять, что за все мои проступки будет отвечать мать.

– Да что ж так дерьмово-то, – покачал головой Леджер и взъерошил светлые волосы ладонями. – Выходит, про золотую клетку не просто так болтают. Вроде бы живешь в шоколаде, но слишком уж дорого он обходится.

Нэйт вдруг осознал, что несмотря на их долгую дружбу, Бёрнс на самом деле не знал о нем ничего. Не знал самого главного, о чем и говорить было невозможно. Он поднял голову, впервые пристально вглядываясь в лицо друга, и невольно выругался, поднимаясь с кресла.

Леджер криво усмехнулся, пряча глаза за отросшими прядями, упавшими на лоб. Побарабанив пальцами по подоконнику, он развел руками и произнес:

– Я в порядке.

– Ну еще бы. Ходишь, разговариваешь. Вижу, что полный порядок. Откуда украшение?

Скула Леджера отливала фиолетовым и синим, а на подбородке обнаружилась глубокая царапина с запекшейся кровью.

– Упал.

Нэйт прищурил разноцветные глаза и привалился плечом к стене.

– Мне-то не ври.

– Сообщил чистейшую правду. Мне втащили, и я упал. Рассек подбородок и обзавелся пурпурной кляксой на морде.

– Ты подрался, что ли? Из-за Эшли?

После возвращения из военного лагеря они снова сошлись, что ужасно не нравилось Нэйту, но он не был Леджеру нянькой и не имел права лезть в его личную жизнь. Впрочем, свое мнение о воссоединении с этой девицей он все равно высказал.

Леджер закатил глаза, словно таким образом говорил – мне что, делать больше нечего?

– Из-за бабок, бро.

– В смысле? – опешил Нэйт. – Ты дерешься за деньги?

– Бинго, – щелкнул он пальцами. – Они нужны мне, я нужен им, и мы идем навстречу друг другу.

– Ледж, ты можешь хоть иногда не строить из себя клоуна?

– Виски, что неясного? – вздохнул Леджер и на миг с его лица спала маска невозмутимости, обнажив недетскую усталость. – Подпольные бои – вот мой источник заработка. Не думай, я там не блистаю. Так, на разогреве взяли драться. Для серьезных дяденек те деньги, что они платят мне за это, – ерунда. А мне бабки позарез нужны.

– А здоровье тебе не нужно? – неодобрительно покачал головой Нэйт. – Как тебя вообще взяли? Ты ж несовершеннолетний!

– Да им плевать. Мне тоже. Ну и сам видишь – я выгляжу старше семнадцати. Только давай без нотаций. Горбатиться офиком за пяток фунтов мне не в кайф. А бои помогают выпустить пар и приносят существенный доход.

– Разве твой отец мало зарабатывает?

Леджер закатил глаза и раздраженно откинул светлую прядь с лица.

– Не думаю. Только мы с матерью ни хрена тех денег не видим. А унижаться и просить у него я не стану.

Слово «унижаться» больно резануло слух. Нэйт замер, даже забыв сделать вдох. Он словно со стороны увидел себя стоящим на коленях в старинном соборе, а затем изо всех сил вцепившимся в каменную колонну. Он прижимался к ней окровавленной щекой, которая с каждым ударом плети все сильнее раздиралась о шершавую поверхность его опоры.

– Прикинь, – вдруг негромко добавил Бёрнс и хмыкнул, – отец вдруг верующим стал. Вернулся и из корабля прямиком в храм. Меня с собой потащил. Что за дурдом вообще? А главное – бухать все равно не прекратил. Паскуда.

Нэйт сокрушенно покачал головой. Им обоим не очень-то повезло с родителями, но зато повезло с дружбой.

– А что с тхэквондо? – тихо спросил он, отгоняя и мрачные мысли, и грызущие воспоминания о том, что случилось с ним в соборе.

– Похоже, завязываю, – с плохо скрытой горечью пробормотал Бёрнс. – Завтра тренировка, а я с такой мордой и без сил. Меня любой новичок завалит в два счета. Да и тренер не дебил, сразу поймет, чем я занимаюсь.

– Ты хорошо подумал, Ледж? Столько лет этому посвятил…

– Чем-то приходится жертвовать.

Они оба замолчали. Должно быть, в эти самые дни их детство окончательно закончилось. Не будет больше совместных тренировок, не будет одного спортивного братства на двоих; Леджер уже не станет тихонько комментировать действия других спортсменов во время соревнований, выделяя их сильные или слабые стороны, и не хлопнет Нэйта по спине, когда тому нужно выходить на татами. И Виски не услышит больше его подбадривающие крики в очередном раунде, а после и не увидит самого Бёрнса в деле, уверенно замершего напротив соперника в ожидании команды рефери.

Сам же Нэйт отныне будет связан по рукам и ногам. Никаких лишних движений, необдуманных решений и слов. Отец потребовал от него минимума, как он сказал. На данный момент ему нужна пока лишь отличная успеваемость в школе и первые места на соревнованиях. Нэйту предстояло стать лучшим во всем, чтобы отец оставался довольным.

Рваные раны на спине заживали, оставляя после себя розоватые рубцы. На щеке навечно отпечатались несколько тонких шрамов, разглядывая которые в зеркало, Нэйт неизменно вспоминал тот вечер, когда он вошел в двери собора святого Джайлса, но обратно на своих ногах уже не вышел. Что-то сломалось в нем тогда, а починить уже было невозможно.

В конце декабря состоялись соревнования, на которых Нэйт занял первое место. Пришлось забыть все принципы тхэквондо, которым учил первый тренер, и продемонстрировать сопернику ту жестокость, которую всколыхнул в нем отец.

Когда проходило награждение и назвали его имя, он обвел равнодушным взглядом зал и вдруг заметил девчонку в черном вельветовом платье с белым воротничком. Волосы собраны в высокий хвост, удлиненная челка прикрывала внешние уголки глаз. Чуть приоткрыв губы, она разглядывала Нэйта, а затем подняла орехового оттенка глаза выше, сталкиваясь с его взглядом.

Эм-Джей.

Наверное, пришла посмотреть на бой Оливера. Насколько Нэйт знал, в этот раз тому не повезло.

Он замечал ее в толпе и на других соревнованиях – в начале и в конце весны. Они не разговаривали, даже не стояли рядом друг с другом. Но отчего-то его взгляд неизменно выхватывал ее среди лиц других зрителей. Однажды ему почудилось, что она едва уловимо улыбнулась ему. Быть может, просто показалось. Присутствие Мэри-Джейн было все равно что редкие стежки светлыми нитками на темно-сером полотне его жизни.

Леджер же вычеркнул из своей жизни все, что было связано с тхэквондо и ни одно соревнование так и не посетил. После Нового года загремел в больницу с переломом ребер, восстановился довольно быстро и снова вернулся к подпольным боям. Гематомы и ноющие мышцы стали его вечными спутниками. Он все больше курил и проводил много времени с мутной компанией Эшли. Его едва не выгнали из школы, а однажды он позвонил Нэйту и назначил встречу в дешевой забегаловке на Лонгстоун роуд. Едва не вырывая на себе волосы, друг сообщил, что Эшли, похоже, беременна.

На Леджера было страшно смотреть: избитый, похудевший, измотанный, глаза круглые от ужаса. Позже оказалось, что тревога была ложной, и Бёрнс быстро порвал с давней подружкой. Кое-как доучился и собрался было уйти с головой в борьбу, но Нэйт, понимая, что Леджер отчаянно был нужен в его жизни и, желательно, целый и невредимый, попросил отца об услуге.

Летом они оба вновь провели два месяца в военном лагере, а в сентябре началась их учеба в Эдинбургском университете. Кристиан велел Нэйту изучать древнюю историю, хотя сын всерьез интересовался военным делом. Леджер же попал на факультет экономики, поскольку хоть что-то соображал в цифрах, при этом не зная даже малости о том, что происходило в прошлом.

За это время многое изменилось. Эшбёрны и Нэйт сблизились. Он все чаще проводил время с близнецами, по большей части молчал и слушал. Наставления матери он не забыл. Нужно стать лучше, стать сильнее и хитрее Кристиана. Проглатывая детские обиды, Нэйт делал вид, что готов совершать все, что просит отец. Изо дня в день он напоминал сам себе, что делает это только для того, чтобы в итоге обрести свободу, но влияние Эшбёрнов, словно незаметная змейка, вползало в его сознание, меняя взгляды на жизнь и заложенные первым тренером принципы.

Джулия между тем вела себя странно. Периоды затворничества в апартаментах сменялись бурными вечеринками у таких же богатых дамочек, как она сама. Кристиан был недоволен. Приехав в очередной раз в Эдинбург, он прямо на глазах Нэйта вытащил ее из спальни в одном халате и затолкал в машину. Ее поместили в рехаб6, а Нэйт переехал в кампус.

Часть II. Игры судьбы

Глава 9

Площадь перед университетом постепенно заполнялась студентами, занятия у которых вот-вот должны были начаться.

Эм-Джей привалилась бедром к перилам лестницы в дальнем конце площади кампуса и прижала к груди учебник о галлах и кельтах. Обучение на факультете древней истории было в самом разгаре. Прошло три месяца, и Мэри-Джейн очень нравились как преподаватели, так и изучаемые темы. Зато с сокурсниками не сложилось.

Выдохнув облачко пара, Эм-Джей огляделась, уже собираясь войти в здание, как вдруг заметила высокого парня с разноцветными глазами.

Нэйт Джеймисон.

Она знала его имя, потому что Оливер прожужжал ей все уши о своем кумире. На каждом соревновании тыкал в него пальцем, едва ли не подпрыгивая на месте. Она не говорила, что когда-то перебросилась с Нэйтом парой ничего не значащих фраз. Кузен бы сошел с ума от зависти. В его глазах Джеймисон достиг верха крутости.

Сейчас же Нэйт о чем-то негромко говорил с девушкой, небрежно помахивающей брендовой сумкой в шоколадных тонах с логотипом из двух букв. Эм-Джей невольно покосилась на свой небольшой рюкзачок из эко-кожи. Аккуратный, лаконичный, но неимоверно простой по сравнению с вещью этой девушки. Та и сама была красавицей: длинные черные волосы, оливковая кожа, безупречный макияж с акцентом на полные губы, дорогая одежда. Мэри-Джейн опустила взгляд на свои ботинки. Они были сшиты из натуральной замши, вот только покупала она их в секонд-хэнде. Эм-Джей предпочитала вещи черного цвета, считая их своей броней и возможностью не привлекать к себе внимания. Она не учла только, что темная одежда удачно оттеняла фарфоровый оттенок ее кожи, словно подсвечивая его.

Пара скрылась в каменном здании, и Мэри-Джейн, выждав минуту, последовала к тому же входу. Старинный корпус Эдинбургского университета с жадностью проглатывал все новых студентов, словно веками никак не мог насытиться.

К концу последнего занятия в лекционный зал, кратко постучав, внезапно вошел Нэйт. Эм-Джей, до этого старательно фиксирующая информацию, которая в последствии понадобится ей для сдачи сессии, замерла, вскинув руки над клавиатурой крохотного лэптопа.

Неужели Джеймисон учится на ее факультете? Мэри-Джейн ничего не знала о нем. Разумеется, кроме того, что он последние несколько лет неизменно занимал первые места на соревнованиях по тхэквондо. Ему пророчили блестящую спортивную карьеру, но он завязал с профессиональным спортом.

«Быть не может, что он изучает историю», – ошеломленно подумала Эм-Джей.

Перебросившись парой фраз с преподавателем, Нэйт так же быстро и тихо покинул лекционный зал. Вот только девчонки вокруг до сих пор перешептывались и почему-то сдавленно хихикали.

Наверное, сложно было назвать Джеймисона классическим красавчиком: разноцветные глаза, короткие темно-русые волосы, заостренные нос и скулы, шрамы на щеке… Но зато он обладал идеальной поджарой фигурой – довольно широкие плечи, узкие бедра, рельефные мышцы. Недаром полжизни посвятил спорту. Это и привлекало девчонок. А еще он словно излучал осязаемую мужскую силу, хотя был совсем молодым парнем. Может быть, все дело в уверенной походке, в прямом и умном взгляде загадочных разноцветных глаз…

Эм-Джей тихонько хмыкнула. Так странно. Их судьбы будто время от времени переплетаются. Впрочем, чему удивляться? Население Эдинбурга едва превышает пятьсот тысяч человек. Не так уж поразительно, что они периодически пересекаются.

Сердце что-то едва уловимо кольнуло. Наверное, просто не очень приятно, что она отлично знала, кто он такой, зачем-то помнила их редкие встречи на соревнованиях, куда приходила с Оливером, а он совершенно точно понятия не имел, что это за девчонка такая – Эм-Джей.

Сначала в школе, а потом и в университете к ней приклеилась кличка «Подружка Паука». Прозвище отчего-то звучало несколько пренебрежительно и словно стирало саму ее личность. Как будто и нет здесь Мэри-Джейн Парсонс, а есть лишь тень героини из нашумевшего фильма. При этом имя свое она любила, ведь так ее назвали родители, которых она лишилась в двенадцать лет.

***

Сокурсники бурно обсуждали грядущую вечеринку на территории кампуса, и Леджер тоже принимал посильное участие в беседе. Посмеивался над безобидными шутками о слишком уж увлеченных преподавателях, с интересом прислушивался к сплетням о свободных симпатичных девчонках и способах их завлечь. Хотя он был уверен, что уж ему-то не нужно прикладывать особенных усилий, чтобы закрутить легкий роман.

– Гляди-ка, Подружка Паука, – ткнув соседа в плечо, шепнул Руперт – приятель Леджера.

Бёрнс повернулся в ту сторону, куда смотрел сокурсник, и заметил худенькую девушку с густыми каштановыми волосами. Взгляд отчего-то мгновенно привлекли ее губы оттенка ягодного сока. При этом она задумчиво покусывала нижнюю губу, а значит, никакого блеска или помады на них не было.

– Как по мне, она больше похожа на Гермиону Грейнджер7 из «Гарри Поттера», – фыркнул Стив, не особенно переживая о том, что девушка наверняка расслышала его слова. – Такая же заучка. Везде таскается с учебниками и часами сидит в библиотеке.

Плечи ее чуть приподнялись, будто она инстинктивно защищалась от всего мира. Леджер перевел взгляд на стройные ноги, затянутые в плотные черные колготки. Все остальное скрывалось под простым черным же платьем.

– Почему «Подружка Паука»? – не понял он, провожая ее взглядом. Девушка как раз быстро прошла мимо их шумной компании, глядя строго перед собой.

– Ее зовут Эм-Джей, – пожал плечами Стив. – Невеста Питера Паркера.

– Может, она и заучка, но все равно симпатичная, – заключил Руперт.

– Я слышал, один парень из студентов-историков на нее поспорил.

Ледж удивленно приподнял брови и невольно прислушался внимательнее, но в этот же момент со стороны лестничного пролета его окликнул Нэйт. Эм-Джей уже скрылась за поворотом, и Бёрнс успел увидеть лишь край подола ее черного платья.

Они шли широким коридором в сторону спортивного зала и обсуждали планы на рождественские каникулы. Леджер вынужден был провести их дома, ведь из длительного плавания возвращался отец. Впервые за несколько лет они собирались отметить Рождество всей семьей, прежде посетив храм, куда отец рвался после каждого плавания.

Бёрнс относился к затее о совместном празднике скептически, но решил не перечить. Если отец напьется, то угомонить его под силу лишь ему. Наверное, сейчас он уже гораздо крепче отца, хотя раньше папа казался маленькому Леджеру великаном.

Нэйт же спокойно сообщил, что на праздники уедет в семейный замок Эшбёрнов.

– Ты серьезно? – удивленно приподняв светлые брови, протянул Леджер. – Тебя познакомят с дедом?

Он лишь вкратце знал, что Нэйт не видел никого из родственников отца.

– Похоже, теперь я этого достоин, – криво усмехнулся Виски.

– Надеюсь, все пройдет гладко. Кстати, а что насчет Натали? Я видел вас сегодня вместе. Неужели она поедет с тобой?

Нэйт прищурил разноцветные глаза и покосился на друга.

– С какой стати?

– Вы встречаетесь уже год, – развел руками Леджер. – Все серьезно, разве нет?

– Нет. То есть… – Нэйт пожал плечами и поправил лямку сползающего с плеча рюкзака. – Год – это сильно сказано. Это лето я провел в военном лагере, а затем мотался с отцом по миру. По факту мы провели вместе всего пару месяцев. И мне не нужны серьезные отношения. Уж точно не сейчас и не с ней.

– Почему? Она красотка.

Нэйт не стал говорить, что на самом деле его сердце при виде Нат билось как никогда ровно. Появление девушки рядом не вызывало приятного волнения, радости или желания постоянно сжимать ее в объятиях, то и дело целуя. Иногда ему казалось, что он бесчувственная каменная глыба. Нэйт не менял подружек так же часто, как Леджер, который долгое время встречался с Эшли, но при этом не запрещая себе время от времени наведываться и к другим. Он не рыскал в толпе взглядом, пытаясь найти кого-то на вечер, не зависал в приложении для знакомств и не вел сомнительных переписок. У Натали же было несколько бесспорных преимуществ: она всегда находилась под рукой и действительно была красива. Впрочем, Нэйт не считал их полноценной парой. Так, двое время от времени встречающихся людей. Впрочем, Нат вряд ли бы согласилась с ним. Однако инициатором их отношений стала она сама, а значит, должна была понимать, что Нэйт изначально не разделял ее энтузиазм.

– И что ты ей скажешь? Что тупо сваливаешь на все каникулы?

– Ледж, я уже поставил ее в известность, – тяжело вздохнул Нэйт. – И предложил все закончить.

– Да ладно? А она что?

– Распсиховалась, естественно, – процедил Нэйт. – Сказала, что мы берем паузу, но не расстаемся окончательно. Я предупредил, что считаю иначе. Хочет и дальше обманываться – исключительно ее решение.

– А ты жесток, – хохотнул Леджер.

– У меня просто нет на все это времени, – пробормотал Джеймисон.

Не объяснять же другу, что на данный момент его занимала только предстоящая встреча с главой семьи Эшбёрн. Если уж его решили знакомить с дедом, значит, грядут перемены. И Нэйт хотел сосредоточиться лишь на этом.

***

– Эм-Джей, вылези ты уже из своей библиотеки! – прошипел рыжеволосый Оливер в ухо кузине.

Для того, чтобы сказать это, ему и самому пришлось войти в царство книг и смиренно усесться за стол с установленной посередине лампой. Мэри-Джейн, со стоящей дыбом удлиненной челкой, отложила один том и тотчас схватилась за второй.

– Не могу. То есть могу, но не сейчас, Оливер, – одними губами произнесла она, недовольно округляя орехового оттенка глаза.

– Хватит прятаться за книгами! Того уродца на этой вечеринке не будет! Только ребята из факультета экономики. Пообещай, что пойдешь со мной!

Эм-Джей тяжело выдохнула и повернулась к брату. Оливер умоляюще глядел на нее светло-голубыми глазами, приподняв рыжеватые брови домиком.

Между тем в библиотеку ленивой походкой вошел Леджер. Положив учебник на стойку отсутствующего библиотекаря, он закатил глаза и привалился бедром к деревянной опоре. Окинув взглядом посетителей университетской библиотеки, Леджер углядел в дальнем углу знакомую макушку. Подружка Паука и нескладный паренек. Невольно усмехнулся. Ну чисто парочка из «Гарри Поттера» – заучка и рыжий.

– Что хотели, молодой человек? – раздался рядом тихий голос, и Ледж мгновенно отвернулся.

– Вот это сдаю, – длинным пальцем подтолкнув по стойке книгу, сообщил Бёрнс и вытащил из кармана помятый листок. – А вот это нужно получить. Профессор Хиггинс взялся за меня всерьез.

Женщина взяла в руки список и покачала головой. Должно быть, ей придется приложить немало усилий, чтобы найти все нужное. Но Леджера не напрягало, что предстояло потратить на это место еще минут пять-десять. Он снова обернулся и уставился на Мэри-Джейн. Она приложила ладонь ко лбу, растрепав длинную челку, кончики которой доставали до скул, и что-то бурно, но очень тихо выговаривала рыжему.

Леджер на время забылся и достал из заднего кармана джинсов пачку «Мальборо». Кто-то удивленно пискнул – девушка с собранными в хвост волосами и круглыми очками на длинном носу.

Бёрнс очаровательно подмигнул ей, вызывая румянец на щеках, и спрятал сигареты обратно в карман. Жаль, что желание покурить так же просто не запрячешь.

А тем временем Оливер все же вытряс из кузины обещание сопровождать его на вечеринку экономистов в гостиной общежития на территории кампуса.

Она отлично ощущала себя в компании его приятелей. На самом деле именно они и были кругом ее общения – парни-ботаники, с которыми Оливер дружил с детства. Теперь они все вместе учились в Эдинбургском университете. Когда родители Эм-Джей погибли, она, тогда двенадцатилетняя девчонка, переехала к своим дяде и тете и, наверное, как-то смогла пережить случившееся горе только благодаря их заботе и искренней любви к ней добряка Оливера.

В школе у нее была лучшая подруга – Веро́ника Торн. И Оливер ненавидел ее. Ненавидел за то, что когда Эм-Джей лишилась своей семьи, она трусливо прекратила их общение, словно ее подруга стала прокаженной. Мэри-Джейн каким-то невероятным образом держалась, каждое утро нацепляя на лицо упрямое выражение. Словно доказывала себе и всем вокруг, что удары судьбы, хоть и оставили на ней незаживающие раны, но не смогли окончательно сломить.

Оливер не знал человека искреннее и добросердечнее Мэри-Джейн. Но, словно пытаясь проверить ее на прочность, судьба подкинула еще одно испытание. Стоило ей поступить в университет, как начались проблемы с одногруппниками. Многих на этот факультет против их же воли затолкали богатые родители, лишь бы дети получили престижное образование. Эм-Джей же искренне интересовалась историей, мечтала работать в музее, университете или же ездить по миру с экспедициями. И вот две пропасти – разный материальный статус и уровень знаний – слились в одну огромную. Общий язык она нашла лишь с несколькими девушками, которые, впрочем, держались особняком от всех остальных, в том числе и от Эм-Джей, не влившейся вовремя в их слаженный коллектив из четырех человек. Другие ребята откровенно презирали тех, у кого на счету нет суммы со множеством нулей, потому и Мэри-Джейн ровней не считали. Вдобавок Брайан Грейвуд поспорил с друзьями, решив развести наивную Эм-Джей, влюбив ее в себя. Богатый, смазливый парень был уверен, что Мэри-Джейн легко упадет в его постель, а он повеселится, рассказывая об этом придуркам-друзьям, да еще и получит солидный куш за свою легкую победу.

Но у него ничего не вышло. Он проиграл, но не отказал себе в удовольствии унизить ее.

Глава 10

– Они серьезно? Кто вообще играет в монополию на вечеринке? – закатил глаза Руперт, поглядывая на квадратный стол, который заняла компания ботаников во главе с рыжим второкурсником по имени Оливер.

Рядом с ним сидела улыбающаяся Эм-Джей – единственная девчонка среди повернутых на экономике парней. Она была одета в уютный молочный свитер крупной вязки и черные джинсы, заправленные в высокие сапоги, очень похожие на жокейские. И ни грамма косметики, тогда как девушки, присутствующие на вечеринке, постарались выглядеть как можно более ярко: короткие юбки и откровенные платья, каблуки и тщательно продуманные прически.

– Ну и как пробиться к Подружке Паука? – проворчал Руперт, сунув в раскрытую ладонь Леджера картонный стаканчик с пивом. – Выдергивать из гущи ботаников? Почему мне кажется, что они набросятся на меня, как зомбаки?

Бёрнс засмеялся и покачал головой, глядя на пенный слой «Гинесса».

– Ты всерьез решил за ней приударить?

Приятель дернул плечом.

– Да я так… Это риторические вопросы.

– Что там за история со спором на Эм-Джей? – спросил Леджер, быстро напечатав сообщение опаздывающему Нэйту.

Руперт вздохнул и расстегнул пуговицу на голубой рубашке в тонкую белую полоску.

– Ну, как это обычно бывает? Богатенький парень типа запал на хорошенькую, но нищую девчонку. – Он пожал плечами и сделал глоток из собственного стаканчика. Облизав верхнюю губу, чтобы избавиться от пены, Руперт продолжил: – Самое мерзкое, что в этом участвовали даже девушки из ее факультета, прикинь? Почти все ставили на то, что Мэри-Джейн прыгнет к Брайану в койку в течение недели. Но облом. Эм-Джей тактично, но уверенно раз за разом посылала богатого придурка. Он же в сердцах прилюдно унизил ее и продолжает это делать. Ну, знаешь, намеки на ее дешевые вещи, простенькую внешность и судьбу никому не нужной сиротки.

– Простенькая внешность? – медленно повторил Леджер, невольно вскинув голову, чтобы посмотреть на Мэри-Джейн. Она хохотала, глядя на покрасневшее лицо Оливера, что-то доказывающего всем едва ли не с пеной у рта. Губы у нее стали как будто даже еще ярче, а глаза озорно блестели. Одета она была опрятно и аккуратно, со вкусом. А то, что шмотки не брендовые, так не для всех это имело значение. Леджер и сам до недавних пор одевался в то, что попроще и что стоило как можно меньше. – Подожди, ты сказал – сирота?

– Да я толком не знаю. Вроде бы у нее нет родителей.

– Ясно, – протянул Бёрнс, отворачиваясь.

Разговор перескочил на новенькую девчонку с факультета филологии, а Оливер и Эм-Джей с приятелями тем временем уже свернули игровое поле «Монополии» и достали разноцветные карточки. Похоже, решили играть в ассоциации. Ледж покачал головой – вот же неугомонная компашка. На их просторном столе стояли три упаковки апельсинового сока и пара бутылочек пива. Бёрнс готов был биться об заклад, что этим вечером Джейн делала выбор в пользу сока. Как, наверное, и рыжий Оливер.

Никто из них не заметил Грейвуда, пакостно ухмылявшегося своим мыслям и то и дело бросавшего злобные взгляды на Эм-Джей.

Вскоре Леджер вышел из здания, чтобы спокойно покурить. Накинув куртку, но не застегивая замок, он привалился спиной к каменной стене общежития и вдохнул морозный воздух. Крошечные снежинки падали под ноги, тотчас тая, оставляя после себя лишь мокрые пятнышки. Две девчонки торопливо приблизились ко входу, бросая на Леджера заинтересованные взгляды. Он тоже взглянул на них, но как-то равнодушно, поскольку мысли его унеслись далеко от этого места и веселого вечера. Как-то так вышло, что за последние два года ухабистая, усеянная рытвинами и ямами, дорога его жизни вдруг сделала крутой поворот и вынесла Бёрнса на совершенно иной маршрут. Он понятия не имел, правильно ли сделал, что принял свалившееся на голову предложение, но не мог не признать, что в такой жизни имелись и свои плюсы.

– Да где ж тебя носит? – тихонько проворчал себе под нос Леджер, поглядывая на часы на экране смартфона.

Вскоре, словно откликаясь на его мысли, в самом начале асфальтовой дорожки, пересекающей кампус, появилась высокая фигура. Парень прятал ладони в карманы куртки, а волосы – под капюшоном, иначе рисковал добраться до общежития с сырой шевелюрой.

– Здоро́во, – устало произнес Нэйт, пожимая ладонь друга.

Леджер поймал себя на мысли, что Джеймисон перестал быть похожим на беззаботного студента. Да и был ли когда-то вообще? Им обоим пришлось рано повзрослеть. Возможно, и сам Бёрнс никогда не казался веселым студентом. Но Нэйт действительно сильно изменился за последние пару лет. Стал слишком серьезным, погруженным в себя, часто бывал чем-то занят. То сидел в библиотеке, то ездил по стране с отцом. Чем именно они занимались, Леджер не знал. Нэйт не рассказывал, и он не лез к нему с расспросами. Значит, эта информация не для его ушей. Теперь же в глазах Джеймисона он видел усталость и напряженность взрослого мужчины, которому изо дня в день приходится решать множество проблем.

– Извини, отец задержал, – пояснил он, выхватывая из пальцев Леджера сигарету, которую он так и не прикурил.

– Все в порядке?

Нэйт пожал плечами, выпустил дым изо рта и задумчиво уставился себе под ноги, зажимая сигарету между пальцев. Леджер до сих пор не мог понять, как Нэйт смог простить отца за все те зверства, что он творил в свое время. Но реальность была такова, что друг действительно закрыл на это глаза и теперь активно общался с отцом. Что ж, возможно эта тактика принесла свои плоды, ведь Нэйт больше не валялся переломанным на больничной койке.

– В норме, – наконец ответил он. – Скорее всего, придется уехать чуть раньше. После двадцатого декабря.

– То есть через неделю? – выгнув бровь, протянул Леджер. – А как же учеба?

– Ты же знаешь. Это не проблема.

– Ну да. Хрустящие новенькие купюры отлично могут закрыть глаза кому угодно.

– К сожалению, – не стал спорить Нэйт. – Как вечеринка?

– Как обычно. Кто-то напивается, кто-то уже сосется, а кое-кто… – Вспомнив Эм-Джей с компанией ботаников, Ледж неожиданно улыбнулся. – А кое-кто рубится в настолки.

– Что-то новенькое, – хмыкнул Нэйт.

Дверь общежития распахнулась, выпуская на морозную улицу компанию из трех парней. Один – крепкий брюнет в кожаной куртке – довольно лыбился, громко выкрикивая что-то своим дружкам. Именно на него указал Руперт, когда рассказывал мерзкую историю со спором.

Леджер зажал в зубах тлеющую сигарету, чуть развернул корпус, сжал пальцы правой ладони в кулак и, когда Брайан Грейвуд поравнялся с ним, ударил точно в солнечное сплетение. Брюнет охнул и согнулся пополам, а Леджер нарочито заботливо удержал его за воротник, потянув куртку вверх.

– Тихо-тихо, приятель, – посетовал Бёрнс все еще с зажатой в зубах сигаретой. Хлопнув парня по спине со всей силы, он уточнил: – Что ж ты так неаккуратно?

Нэйт переводил проницательный взгляд с друга на брюнета, но уже настороженно подобрался, готовый, если потребуется, вступиться за Леджера, пусть даже тот начал непонятный ему конфликт первым.

– Ты, сука, попутал, что ли?! – хрипя, взвыл Грейвуд, и его дружки, выдав по парочке матерных выражений и расправив плечи, принялись напирать на Леджера.

Вот только он все еще сжимал в кулаке воротник кожаной куртки Брайана, и тот, словно личная кукла Бёрнса, болтался в его руках, ограниченный в движениях.

– Вы хорошо подумали? – спокойно уточнил Леджер, тряхнув Грейвуда за шкирку.

Нэйт точным броском запустил окурок в металлическую урну, выдохнул дым в сторону и снял с головы капюшон. Он не ожидал, что этот вечер закончится дракой, но, быть может, оно и к лучшему? Организм уже начал вырабатывать адреналин, и Нэйт, по привычке, попрыгал на месте, пружиня, и поднял кулаки. В эти секунды весь груз взрослой жизни и ответственности слетел с него, даря приятную легкость, возвращая лет на пять назад.

Грейвуд вдруг размахнулся, метя Леджеру в лицо, но Нэйт легко перехватил его предплечье и машинально ударил того кулаком в подбородок, на время лишая ориентации в пространстве.

Переглянувшись с Леджером, который наконец выплюнул почти истлевшую сигарету под ноги, Нэйт качнул головой в сторону двоих парней и быстро сказал:

– С этими сам разбирайся.

– Я знал, что ты впряжешься за меня, бро, – радостно заржал Ледж, отшвыривая Грейвуда другу. – Погнали.

***

Кристиан едва ли не ткнул экран гаджета в лицо сыну, но тот лишь лениво скользнул взглядом по изображениям избитых парней.

– Раскаяния, как я погляжу, в твоих глазах немного, – протянул Эшбёрн.

– Пытался привести в чувство обдолбанных утырков, что не так я сделал?

– А они тебя об этом сами попросили?

– Не припомню, – подняв глаза к потолку, ответил Нэйт.

Кристиан сжал двумя пальцами переносицу и устало закрыл глаза. Нэйт снял мокрую после тренировки в зале футболку, оставшись в одних спортивных штанах. Отец, как оказалось, ждал его в комнате общежития, которую они делили с Леджером.

– Нэйт, мне отлично известно, что ты в состоянии постоять за себя. Годы тренировок и несколько лет в военном лагере даром не прошли. Но отец Брайана Грейвуда готов запихнуть вас с Бёрнсом за решетку. Просто скажи, ты чем думал, когда ввязывался в это дерьмо?

– Действовал на инстинктах.

После случившегося Леджер сказал только, что Грейвуд редкостный мудак, и этого объяснения Нэйту хватило для того, чтобы поддержать друга и встать на его сторону. Если Бёрнс уверен в том, что Брайану нужно навалять, значит, так оно и будет.

– Мне тоже досталось, – указав на рассечение на линии челюсти, добавил Нэйт.

– Не смеши.

Джеймисон криво усмехнулся и покачал головой. Отец, разумеется, дураком не был. Понял, что Нэйт позволил ударить себя, чтобы не выходить из заварушки даже не запачкавшись. Но и Нэйт запросто сложил два и два. Выходит, Эшбёрн приставил к нему кого-то, кто тщательно следит за его жизнью. Стоило случиться конфликту, как отец уже в курсе произошедшего. Должно быть, и Грейвуда-старшего тоже перехватили на полпути в полицейский участок. Хотелось грубовато спросить у Кристиана: «Конфликт уже улажен?» Но Нэйт решил пока не наглеть.

Впрочем, Эшбёрн сам завел об этом речь:

– Сумма, которую я выложил за вашу с Бёрнсом выходку, сравнима с годовым заработком среднестатистической британской семьи.

– Надеюсь, он подавится.

– Сомневаюсь, – сквозь зубы процедил Кристиан. – Случившееся я воспринимаю исключительно как досадное недоразумение и настоятельно советую больше не влезать в конфликты. Ты понял меня, Нэйт?

– Понял.

– Вся твоя энергия должна уходить в иное русло, – наставительно добавил он, направляясь к двери. – Еще несколько дней, и ты наконец узнаешь, в чем заключается наша миссия. Арто Эшбёрн рассчитывает на тебя.

Глава 11

Частный борт Кристиана приземлился в аэропорту города Инвернесс, на севере Шотландии. Нэйт первым покинул самолет, ступив на лишенный даже намека на снежный покров асфальт.

Их с отцом уже ждал двухместный родстер «Ягуар». Отец сел за руль, а охрана, загрузившись в два черных «Лэнд Ровера», образовала автоколонну, сопровождая красный «Эф-Тайп». Нэйт уже получил права, но автомобилем так и не обзавелся. Зато купил на отложенные со всех праздников средства старенький байк. Отец не скупился на деньги, выделяемые им с матерью, и Джулия с легкостью тратила крупные суммы на то, что ей приглянулось. Чаще всего она обращалась к стилистам, передавая им сведения об их с Нэйтом размерах, и новые вещи в гардеробной появлялись словно бы сами собой. Выходило так, что Джеймисон вроде бы и не пользовался отцовскими деньгами, но при этом все равно жил на полном его обеспечении.

– Я собираюсь купить тебе автомобиль, – словно подслушав мысли сына, негромко произнес Кристиан, расслаблено устроив ладони на руле. – Мне не нравится, что ты гоняешь на мотоцикле. Это опасно.

«Ну конечно, – мысленно усмехнулся Нэйт. – Новый наследник никак не рождается, потому я так и ценен».

– Опасно все, – протянул Джеймисон, разглядывая ровные квадраты полей со следами былой жизни – разрушенные дома, покосившиеся ограды, груды камней. – Выходить на бой тоже сродни русской рулетке. Но тебя это не остановило в свое время.

– Неужели ты до сих пор обижаешься на меня за это?

– Нет. Как-то забылось, – равнодушно отозвался Нэйт.

И в этих словах действительно была доля истины. Ярость и ненависть улеглись, притупились, а эмоции, которые он тогда испытал, словно накрыло туманом. Нет, Нэйт не забыл того, как унизительно поступил с ним Кристиан. Но Джулия оказалась права. Главное теперь то, что будет с ними всеми дальше. И тут уже сам Нэйт сыграет одну из первых ролей, поскольку по поведению отца совершенно ясно, что он нужен ему.

Кристиан тихо хмыкнул и сменил тему:

– Надеюсь, ты уже понял, куда мы направляемся?

– Историю Шотландии изучил вдоль и поперек. Мы едем на Черный остров, который, строго говоря, островом не является. Эта территория окружена заливами с трех сторон, поэтому и кажется, что находишься на острове. По этой же причине и слово «черный» в названии. Слишком сильные ветра не позволяют снегу укрыть эти земли, да и зимы тут в основном бесснежные. Темная почва, густые мрачные леса…

– Все верно. И именно здесь, к северу от Балблэра находится фамильный замок семьи Эшбёрн.

– Там живет мой дед? – внезапно осознав, как сухо сделалось во рту, спросил Нэйт. – Арто Эшбёрн?

– Имя у него старинное, – улыбнулся Кристиан. – Означает «сила медведя».

– К чему сейчас эта встреча? Мне девятнадцать, он ничего обо мне не знает.

– Он знает все, Нэйт. Вы не виделись все это время по весомой причине. Мы с отцом были заняты поисками артефактов и готовились к изменениям, которые неумолимо ждут наш погибающий мир. Помимо этого, твой дед управляет несколькими глобальными холдингами, так что поверь – дел у него все это время было немало. Что ему проку нянчиться с тобой? Теперь же нам всем есть что обсудить.

– Твою реинкарнацию? – спокойно уточнил Нэйт. Произнося это слово, уже не хотелось крутить пальцем у виска или обеспокоенно округлять глаза. Смешно тоже больше не было.

Родстер разогнался до двухсот километров в час. Дорога шла практически постоянно прямо, изредка забирая чуть влево. Несмотря на отдаленную от цивилизации местность, асфальт здесь был положен на совесть. Нэйт догадался, что наверняка дед-миллиардер приложил к этому руку.

– И это тоже, – совершенно серьезно ответил Кристиан, нахмурившись.

– Твои… – С губ чуть было не сорвалось слово «клоны», но Нэйт вовремя себя одернул. – Твои братья тоже будут в замке?

– Да. Они уже ждут.

– Как вы определяете, кому общаться со мной? Монетку подбрасываете? – ухмыльнулся Нэйт. – Я ведь в курсе – вы и сами не знаете, кто из вас мой отец.

– Мы все – твой отец, Нэйт, – дернув гладковыбритой щекой, ответил Кристиан. Тонкие бледные пальцы обвили руль, словно щупальца осьминога. – Мы появились из одной яйцеклетки. Таких, как мы, еще называют природными клонами, ведь у нас одинаковая ДНК.

Нэйт отвернулся, испытывая не самые приятные эмоции. Кристиан не отрицал, что к Джулии каждый раз наведывался кто-то из его братьев. Она вышла замуж не за одного человека, как думала. А сразу за шестерых. Потерев лоб указательным пальцем, Нэйт прижался виском к прохладному окну автомобиля. И вроде бы уже привык жить в этой жуткой действительности, но сейчас снова стало противно.

«Его отец – сущий демон», – всплыли в памяти слова матери об Арто Эшбёрне.

Похоже, пришло время посмотреть ему в глаза.

«Ягуар» промчался по дороге, петлявшей между мрачным лесом со множеством поваленных от старости или непогоды деревьев, останки стволов которых образовывали непроходимый бурелом. Внезапно слева вырос замок, окруженный полуразрушенной крепостью. Нэйту показалось, что они с отцом в один миг перенеслись назад во времени, и сейчас из-за крепостных стен появятся рыцари в доспехах, а лучники выпустят во врагов десятки стрел.

– Подожди, – пробормотал Нэйт, кое-что припоминая. – Замок Ормор когда-то находился на Черном острове… Он принадлежит Эшбёрнам?

– Принадлежит по праву, – усмехнулся Кристиан.

– Но он был построен в конце двенадцатого века! – воскликнул Нэйт, недаром получавший блестящее образование в Эдинбургском университете. – И разрушен Оливером Кромвелем в середине семнадцатого…

– Разрушена была в основном восточная его часть, однако все внутри подверглось разграблению. Многие десятилетия остатки замка ветшали, оставленные бесхозными. Но в девятнадцатом столетии наш предок доказал принадлежность этих руин нашему роду и принялся за восстановление.

– Почему же считается, что от него ничего не осталось? Я лично читал об этом в прошлом году, – нахмурившись, пробормотал Нэйт.

– Это инициатива твоего прапрадеда. Лишнее внимание ему было ни к чему. Территория вокруг замка тщательно охраняется. Сюда не пропустят ни один автомобиль, не принадлежащий автопарку Эшбёрнов.

Кристиан уверенным движением распахнул тяжелую арочную металлическую дверь, мимоходом пояснив:

– Твой дед не любит, когда в доме много прислуги и посторонних людей. Пара человек на кухне, еще несколько два раза в неделю убирают замок, а летом следят за территорией – вот и весь штат.

Нэйт в это время разглядывал внешние каменные стены, снизу покрытые пятнами мягкого мха. Внутри пахло тмином и можжевельником – теплый, сладковато-пряный аромат. Пол застелен бордовой ковровой дорожкой с вышивкой золотыми нитями, на стенах картины художников-маринистов, старинные фотографии в рамах из темного дерева и медные светильники.

Кристиан уверенно шагал по длинному коридору, а до слуха Нэйта донесся приглушенный гул нескольких голосов и тихий шорох. Он понятия не имел, что ожидало его дальше, но готов был столкнуться с неизбежным лицом к лицу.

«Не нужно так волноваться, – сам себе говорил он. – Это всего лишь мои родственники. Да, странные и, скорее всего, опасные люди. Но я им нужен. Ничего ужасного не случится».

Нэйт и Кристиан ступили в просторный зал, служивший гостиной. Повсюду темное дерево, толстые ковры, псевдо-свечи в канделябрах на стенах, желтоватая бумага многовековых документов за толстыми стеклами рам. По бокам от арочного входа статуи рыцарей в доспехах с копьями, наконечники которых устремлены вверх под высокие сводчатые потолки.

Взгляд высокого мужчины с волосами цвета соли с перцем впился в Нэйта, словно две темные пиявки присосались к вискам. Гадать не было необходимости – перед ним Арто Эшбёрн. Уже четыре года, как он справил семидесятилетний юбилей, но лица его едва коснулись морщины, и лишь две глубокие складки у носа и две между бровей свидетельствовали о его любимых эмоциях – гнев, недовольство и презрение.

Арто на удивление казался еще вполне крепким мужчиной, но Нэйту отчаянно не нравился его взгляд – колючий, прожигающий плоть до самой души. Джулия не зря прозвала его демоном.

Нэйт замер, расправив плечи, широко расставив ноги и сложив ладони в замок спереди – так же, как любили делать его командиры в армейском лагере. Вытягиваться по стойке смирно показалось глупым и излишним. Он не хотел демонстрировать страх, который, словно нечто склизкое, скрутился клубком в районе желудка. Все же встреча произвела на него впечатление: суровый глава семьи Эшбёрн, сухая пожилая дама, сидевшая в центре мягкого дивана с зажатым между пальцами мундштуком, пятерка отцовских клонов и мальчик Томас в инвалидном кресле, строго глядевший в лицо брата.

«Я попал в психушку», – пронеслось в сознании Нэйта, но на лице его не дрогнул ни один мускул. Внутреннее чутье подсказывало, что он не имеет права показывать этим людям страх и неловкость. Он возблагодарил небеса за муштру в военном отряде, где командирам удалось закалить его дух.

Может быть, здесь работали те же принципы? Бей первым, если чувствуешь, что грядет заварушка.

– Добрый день, – произнес Нэйт, не глядя ни на кого конкретно.

Голос прозвучал хорошо: ровно, спокойно, немного с ленцой и равнодушием. Пусть не думают, что он жаждал этой встречи. Девятнадцать лет прожил без этих людей и еще столько бы их не видел.

– Сколько лет, сколько зим, – то ли весело, то ли с издевкой отозвался Арто. Но по сощурившимся глазам деда Нэйт понял, что попал в цель – старику не понравилось, что внук перехватил инициативу.

Пожилая дамочка – должно быть, его бабка – фыркнула и сомкнула тонкие губы, покрытые слоем бордовой помады, на кончике такой же тонкой сигареты. В коротко стриженные темные волосы с медным отливом вплелись белые струйки приторно-горького дыма.

«Я видела твою бабку один раз в жизни и до сих пор благодарю Бога, что наши пути с ней больше не пересекались. От ее взгляда мороз по коже». Тут Нэйт был склонен не согласиться с Джулией. Взгляд старухи, конечно, приятным не назовешь, но у деда он в разы хуже.

– Чаю, молодой человек? – спросила она скрипуче, скрещивая худые ноги.

– Разумеется, Бернадетт, – кивнул матери Кристиан. – Ни Нэйт, ни я не откажемся.

«Молодой человек? Похоже, бабуля намеренно подчеркивает пропасть между нами. Но ведь Томасу едва исполнилось десять, а он, как погляжу, тут уже принят с распростертыми объятиями. И за что же такая честь? За открывшийся дар провидца?»

– Разве мама не здесь? – спросил Нэйт, несколько агрессивно разглядывая родственников.

Вопрос не понравился ни одному из них. Клоны переглянулись, Томас отъехал на коляске назад, Арто хмыкнул, а вот бабка внезапно оживилась.

– А разве ты не в курсе, что совершила эта безумная? Эта дамочка в нашем замке персона нон грата! Неблагодарная дрянь!

– Бернадетт, – успокаивающе положил Арто крупную ладонь на острое колено жены, – ну будет тебе. Она как минимум подарила жизнь Нэйту – наследнику, на которого у нас большие планы.

– Я давно предлагала пойти путем искусственного оплодотворения, – буркнула ведьма. – И если б вы прислушались к моим словам, этот замок уже ломился бы от ваших чертовых наследников. Ты мог бы выбрать лучшего, Арто, – ткнув коготком в плечо мужа, раздосадовано добавила она.

Нэйту очень хотелось послать старуху к дьяволу, попутно зацепив и деда, но он чудовищным усилием воли сдержался. Устроить скандал – проще простого. Но что дальше? Зная методы отца, он понимал, что просто так его отсюда не выпустят. От души поиздеваются, вновь переломают кости и бросят в подвал проклятого замка если не подыхать, то крепко подумать о своем поведении. Многие месяцы пройдут в пустую, и начинать придется заново.

Джулия ведь сама говорила, что он должен стать сильнее Кристиана и Арто. Нэйт пообещал себе, что будет стараться.

– Ты отлично знаешь, что этот путь нам не подходит, – нахмурился дед. – Зачатие должно происходить естественным образом, только в этом случае будет послана та душа, которая предназначена нашей семье судьбой.

– Мир изменился, Арто.

– Но не его каноны, – отрезал старик.

– Этот спор длится почти два десятилетия, – развела руками Бернадетт, глядя на Нэйта. Он ответил ей взглядом исподлобья. Бабке это не понравилось. – Гляди-ка! Так и сверкает своими разноцветными глазищами. Мало ты порол его, Кристиан.

Острые фразы Бернадетт, будто метательные звездочки, врезались в грудь Нэйта. Он качнулся на пятках, пытаясь дышать ровнее. Должно быть, Эшбёрн-старший почуял, что внук едва сдерживается, быстро встал и подошел к парню, хлопнув того по плечу.

– Присаживайся, Нэйт. Поговорим.

– Нет уж, погоди, Арто! – вмешалась бабка, усаживаясь на край дивана. – Я скажу, что сотворила его мать. Представь себе, мальчик, Джулия вырезала все свои женские органы десять лет назад! Десять лет! Уму непостижимо. А мы ждали от нее еще детей! Эта мерзавка водила нас всех за нос, – тыча наконечником мундштука в Нэйта, проскрипела она. – Ей самое место в сумасшедшем доме. А ты еще спрашиваешь, почему ее здесь нет.

– Бернадетт, это уже неважно, – вдруг произнес один из клонов отца, поднимаясь с кресла. Он подошел к Нэйту и любезно отодвинул для него стул за массивным круглым столом из цельного дерева. – С другими женщинами тоже ничего не выходило. Но у нас есть Нэйт, Аманда и Томас.

– Без слез не взглянешь, – фыркнула бабка.

– Нэйт совершенно здоров, – вмешался Арто, занимая место в центре. – Он способен подарить множество наследников нашей семье. Это лишь вопрос времени. Аманда, вероятно, тоже имеет возможность родить детей, которые не получат от нее глухоту. Я консультировался с генетиками.

У Виски голова пошла кругом. Не может ведь быть, чтобы они обсуждали это все всерьез? Но тон, с которым старик произнес эти слова, не оставлял шанса на сомнения.

Нэйту оставалось одно – пытаться сохранить здравый рассудок среди людей, обладающих огромными средствами и связями, и имеющих крайне извращенные представления об адекватности. Осознание вседозволенности также кружило им голову, позволяя пересекать все возможные красные линии и делать то, на что ни один человек никогда бы не решился.

Хуже сочетания быть не могло.

Глава 12

Эшбёрны оказались последователями вероучения о реинкарнации – переселения личности или души из старого тела в новое. По их мнению – а, как оказалось, тех, кто верит в подобное, не так уж мало, – смерти не существует, но есть лишь нахождение души либо в теле, либо вне его, и существование ее не может закончиться, поскольку душа – это искра, посланная высшей силой. Она ищет новое тело, когда деяния и привязанности ее не были вполне реализованы в одной из жизней. Когда же все, что желала душа, было исполнено, высшая сила забирает ее себе, окружая вечной любовью.

– Кристиан сообщил мне, что ты тоже видел свои прошлые воплощения, – довольно произнес Арто, подняв кисти рук вверх и прижав кончики пальцев друг к другу. – Мы были счастливы узнать об этом, ведь подобная милость даруется далеко не каждому человеку. Это все равно что благословение, Нэйт.

За круглый стол уселись все шесть Кристианов, сам Нэйт и Арто. Томас на инвалидном кресле пристроился позади деда и теперь буравил брата блеклыми глазами. Бернадетт осталась сидеть на диване, не выпуская мундштук из пальцев. Нэйту хотелось встать и рявкнуть на безумных родственников, чтобы перестали ломать комедию, но самое жуткое заключалось в том, что происходящее вовсе не было для них представлением. Они посвящали Нэйта в то, во что верила их семья на протяжении множества лет.

– Все началось с моего отца Уильяма, – поведал Арто. – Он первым заговорил о том, что душа показала ему предыдущие жизни. Он тогда крепко уверовал, считал себя одним из тех избранных, кому открыли глаза на истинное предназначение каждого человека на Земле. Он понял, что мы – сосуды для древних душ, раз за разом возвращающихся в этот мир, чтобы успеть выполнить желаемое. Но многие слепы, поскольку не видят вокруг себя тайные знаки, и глухи, ведь не слышат зов запертой в теле души.

Нэйт слушал все это с каменным лицом. Он подготовился, тщательно изучив тему реинкарнации. Действительно, сторонников подобной теории существовало немало во все времена, но, поскольку те, кто верил в Бога, отрицали гипотезу переселения душ, им пришлось уйти в подполье. Массового признания теория реинкарнации не получила. Ее считали чушью и выдумкой, а церковь страшно осуждала подобные речи.

Но вот перед Нэйтом сидит Арто и всерьез говорит о том, что душа его жила на свете много веков назад и цель у нее одна – отомстить потомкам своих врагов, помогая другой душе прийти к власти в этом мире.

Стоило старику произнести это вслух, как Кристиан – в шести лицах – довольно усмехнулся.

– Значит, вы считаете, что в тело отца вселилась только одна душа? – протянул Нэйт. – Но Кристианов шестеро. Остальные что же – просто пустые оболочки?

Он пытался рассуждать как исследователь и как историк – человек, который привык докапываться до фактов и искать подтверждение домыслам.

Арто этот вопрос, казалось, ничуть не смутил.

– Ты верно мыслишь, Нэйт. Это радует. А ведь я когда-то был точь-в-точь как ты! Считал своего отца чокнутым стариком, который утверждал, что слышал зов ниспосланной ему души. Жаль, что он умер, когда мне едва исполнилось четырнадцать. Мы с дядей тогда остались одни. Он в какой-то степени заменил мне отца, однако его подобное озарение никогда не посещало. Эгберт не слышал свою душу. – Арто замер на пару мгновений, словно временно перенесся в прошлое. Встрепенувшись, он хлопнул в ладоши и продолжил: – Однако, что же мы видим, Нэйт? Наша семья вернула былое величие. Некогда наши предки жили в этом замке, обладали властью и богатствами. А затем их всех едва не уничтожили, остался лишь один малолетний потомок рода Эшбёрн – Тристен. Его укрыла у себя одна из служанок, дала другое имя и вырастила как сына сапожника. Эшбёрны потеряли все. Но взгляни, где мы теперь, – Арто обвел руками просторную гостиную и стены замка.

– Значит, по-вашему, это стало возможным благодаря тому, что у твоего отца открылись глаза на правду об этом мире?

– Дело в том, Нэйт, что доступ к памяти, накопленной за сотни лет, дает человеку такое могущество, которое не снилось ни одному богачу, – хитро прищурившись, ответил Арто. – И моему предку удалось воспользоваться им, чтобы вернуть Эшбёрнам былое могущество. Но самое интересное даже не это.

– Что же тогда? – сдержанно уточнил Нэйт.

– Я – тот самый Тристен Эшбёрн, – негромко, но с едва скрываемым восторгом, сообщил Арто. – Я жил в этом самом замке много веков назад, тут прошло мое детство. Ты или кто-то иной могли бы не поверить моим словам, но как же тогда объяснить, что именно я нашел то место, где был закопан сундук – на окраине наших земель, у разрушенной крепостной стены? Я увидел его во сне – чаще всего воспоминания о прошлых жизнях приходят именно с наступлением ночи, когда сознание очищается от всего того мусора, что вкладывают в него за день. С тобой ведь случилось так же?

– Я не помню, какое время суток тогда было, – немного помолчав, все же ответил Нэйт. – Но я действительно был погружен в сон.

Арто кивнул и провел указательным пальцем по густой темной брови с проседью. Он на удивление неплохо выглядел для своих лет.

– Мы тогда нашли много интересных вещичек, которые Тристен, будучи мальчишкой, прятал там вместе с братьями. Можешь взглянуть на монеты шестнадцатого века, – довольно ухмыльнулся Арто, кивнув головой на шкаф, закрытый стеклянными дверцами.

Нэйт встал и, повернувшись к остальным спиной, неторопливо приблизился к полкам, где действительно обнаружились старинные монеты – неровные кругляши с отверстием посередине и почти стертыми надписями. Рядом стоял железный сундучок с витиеватой вязью.

– Это ли не доказательство того, что наш далекий предок вернулся, чтобы исполнить важную миссию?

Нэйт развернулся лицом к присутствующим и окинул их бесстрастным взглядом. Бабка ухмылялась, обнажив идеально сделанные виниры, прищурив и без того небольшие глаза.

– Вы тоже слышите свою душу? – спросил он у нее.

Честно сказать, ему казалось, что у такой язвы и души-то никакой нет, но интерес перевесил желание отпустить ядовитый комментарий.

– Да куда уж мне, – покачала головой Бернадетт. – Это способность лишь истинных по крови Эшбёрнов. Но и я не простушка, как тебе подумалось, молодой человек. Мой предок некогда был лордом, затем род его обеднел и перебрался в Абердин. Спустя несколько поколений жить стали неплохо. Без замков, впрочем, – пожала плечами женщина. – Но и не бедствовали. Мой дед сколотил неплохое состояние, купил поместье, стал вхож в лучшие дома Шотландии. Мне дали все – лучшее образование, лучшие манеры и доступ к элите.

– И ты воспользовалась этими благами с умом, – раздался низкий рокот Арто, означающий смех.

– Вышла замуж за лучшего из мужчин, – кивнула Бернадетт. – Кристиан же поступил иначе. Хотел жениться на девушке с необычной родословной. И, представь себе, нашел Джулию – в ее роду много веков назад рождались ведьмы.

– В ней действительно есть дар, – спокойно ответил Кристиан, сидевший по правую руку от Нэйта. – Он слаб и безволен, ведь она совершенно не занимается собственным развитием. Но я решил, что это будет интересный эксперимент. Быть может, он как-то проявится у Нэйта.

Матово-черные глаза отца остановились на лице Джеймисона.

– Давайте-ка кое-что проясним, – негромко хлопнув ладонью по столу, попросил он. – По-вашему, души, которые подселяются в наши тела при рождении, так или иначе связаны с родом Эшбёрнов?

Томас отчаянно замотал головой, коснулся пульта на подлокотнике кресла и откатился назад, в тень.

– Совсем нет, – нахмурился Арто так, словно начинал раздражаться. – Я, должно быть, исключение, поскольку моя миссия слишком важна, и Тристен возродился в моем теле, желая отомстить за унижение и уничтожение его семьи. Ты и представить не можешь, насколько сильно пламя ярости, что вот уже много лет горит в моей груди. – Крупная ладонь старика легла поверх рубашки цвета бордо. – Как я уже говорил, его душе не будет покоя, пока он не исполнит свою миссию. Что же касается тебя, Томаса и Аманды – о ваших душах можете рассказать лишь вы сами. Но я верю, что посланы они были именно для того, чтобы помочь своей семье. Слишком многое совсем скоро придется поставить на кон.

– Я не помню ничего о прошлых воплощениях, – раздался тихий голос из тени. Бледного лица Томаса видно не было, но почему-то Нэйту казалось, что брат буравит его взглядом. – Но что-то оттуда, сверху, посылает мне видения будущего. И я вижу, как мир начнет пылать…

– Довольно, Том, – оборвал внука Арто, властно махнув ладонью. – Говорить об этом пока рано.

– Расскажи Нэйту о пророчестве, – произнес один из Эшбёрнов-младших, и в голосе его проскользнули властные нотки. – Он до сих пор не понимает масштаба грядущих изменений.

Арто окинул сыновей колким взглядом, но даже не подумал возмутиться приказом младшего в роду. Что это могло значить?

Нэйт еще раз, теперь уже более внимательно всмотрелся в лица клонов отца – немного раздраженные, скучающие и хмурящиеся. Дед же выглядел грозным и авторитарным, но, должно быть, это касалось лишь Нэйта, Томаса и Бернадетт. Тех, кто, как он считал, слабее…

Арто боялся собственных сыновей.

В гостиную вошла женщина в темной одежде, вкатив в помещение столик с чашками, заварочным чайником и молочником. Она шла опустив глаза, а действовала быстро и четко, словно робот. Не прошло и пары минут, как перед каждым гостем она поставила чашки, уточнив лишь у Нэйта, предпочитает ли он чай с молоком. Вкусы остальных, похоже, были ей хорошо известны.

Стоило ей тихо скрыться в коридоре, как Арто продолжил:

– Чтобы ответить на вопрос о душе Кристиана в шести телах, мне стоит показать тебе вот это.

Арто встал и махнул Нэйту рукой. Они направились в дальний конец зала, тонувший в полумраке, где на стене висела рама с толстыми двойными стеклами. Арто щелкнул тумблером, и тотчас наверху зажегся мягкий желтоватый свет. Нэйт наконец увидел то, что скрывалось под стеклом – старинный клочок бумаги с побледневшими чернильными буквами.

– Шотландский кельтский язык, – пробормотал Нэйт, вглядываясь в строчки.

– Шестнадцатый век, – с благоговением произнес Арто, поглаживая короткую рыжеватую с проседью бородку. – Я переведу, что здесь написано. Это пророчество, которое мы с твоей бабушкой обнаружили в окрестностях озера Фаннич, за два года до рождения Кристиана.

«Расплодятся люди по всей земле, и позволят слабым управлять собой. Но однажды благословят небеса Черные земли, которые станут колыбелью владыки, пришедшего в этот мир в шести ипостасях. И стоит ему занять положенное место, и вернуть свою ценность, как сама природа поможет очистить землю от инакомыслящих и презирающих его – сгорят они в огне и потонут в священных водах. Ведь в царство свое он впустит лишь преданных ему последователей».

Перед глазами Нэйта вспыхнули жуткие кадры: повсюду пожары, земля под ногами трескается и, словно злобный голодный монстр, проглатывает тех, кто не успел сбежать. Они падают в ее бездонный желудок, корчатся от смрада и невыносимого жара.

Нэйт отшатнулся и тряхнул головой. Казалось, он действительно почувствовал терпкий вкус пепла на языке.

– Ты видел что-то? – прошептал Арто и схватил внука за плечи, разворачивая к себе.

«Я вижу, как мир начнет пылать…»

Неужели ему показали то же, что и Тому? Но это попросту невозможно!

– Мир пылает, и гибнут люди, – облизнув пересохшие губы, пробормотал Нэйт и на миг зажмурился.

Нет. Так не бывает. Наверное, он просто слишком сильно впечатлился, а его родственники поставили слишком уж правдоподобный спектакль.

«Нельзя поддаваться этому сумасшествию», – мысленно повторил Нэйт несколько раз.

Тихие шаги позади вынудили его обернуться. Одинаково спрятав ладони в передние карманы брюк, к ним приближались два Кристиана. Нэйт уже не мог сказать, где именно тот, с которым он приехал. Быть может, остался за столом или подсел к Бернадетт, удерживая чашку чая в длинных пальцах.

– Осознал ли ты смысл пророчества, Нэйт? – спросил один из клонов, бросив довольный взгляд на клочок бумаги под стеклом.

– Но однажды благословят небеса Черные земли, которые станут колыбелью владыки, пришедшего в этот мир в шести ипостасях, – неторопливо повторил второй жуткие строчки. Тонкие губы растянулись в улыбке.

У Нэйта закружилась голова, и стало невыносимо жарко.

– Черные земли, – пробормотал он, вновь обернувшись к бумаге с пророчеством. – Кристиан рожден на Черном острове. В шести телах…

– Мы не знаем, кто автор этих строк. Никакой подписи не было, – добавил Арто и сделал несколько шагов в сторону.

Оказалось, что в стену рядом с этим местом был вмонтирован сейф. Набрав код, Арто открыл железную дверцу и из обитых бархатом недр сейфа вытащил серебряный горшок с небольшой крышкой. На выпуклом боку были выгравированы ветвистые рога.

– Он был полностью покрыт глиной, – сообщил дед. – Внутри мы нашли пергамент с пророчеством и плоскую фигурку из меди.

Арто расстегнул пару пуговиц на рубашке и продемонстрировал Нэйту цепочку с подвесом в виде этой самой фигурки.

Только он не сказал, что у нее еще было лицо – два крохотных глаза и открытый рот с рядом острых треугольных зубов.

– Вернемся за стол, – негромко произнес один из братьев и первым направился к столу.

Арто вернул горшок в сейф, погасил свет над рамой с пророчеством и занял свое место. Нэйт тяжело опустился на стул, будто только что пробежал кросс и теперь едва держался на ногах. Глотнув остывшего чая, он поднял голову и встретился взглядом с Томом. Брат, чуть вжав голову в плечи, смотрел в его глаза не моргая.

– Что скажешь, Нэйт? – спросил тот Кристиан, что сидел по правую руку. – Изображение на серебре о чем-то тебе говорит?

Нэйт еще год назад догадался, почему отец настоял на его обучении истории, полностью отбросив идею о том, чтобы сын стал военным. Но прежде он считал, что Кристиан просто видел в нем своего помощника в поисках интересных старинных вещичек. Они вместе ездили в отдаленные уголки Британии, плавали на острова, изучали старинные развалины и даже ничем не примечательные поля. Несколько раз бывали во Франции и Испании. Однако теперь Нэйт понял, что именно требовалось Эшбёрну. Его сын должен был хорошо разбираться в истории, ведь, если судить по пророчеству…

– Вы считаете, что в тело Кристиана вселился древний кельтский бог, – медленно произнес он.

– Какой же? – подавшись ближе к сыну, спросил Эшбёрн и затаил дыхание, поджав бледные губы.

Черные, словно подернутые мутной пленкой, глаза снова, в который уже раз за этот сумбурный день, впились в лицо Нэйта.

Что выгравировано на серебряном горшке?.. Рога.

Перед глазами Нэйта замелькали картинки из учебников. В истории кельтов божественных созданий, изображенных с рогами, было несколько. Но в данном случае подходил только один из них.

– Рогатый бог, – наконец сказал Нэйт, невидящим взглядом уставившись в столешницу. – Ке́рнунн.

Близнецы шумно выдохнули и одинаково тошнотворно растянули губы в улыбках. Арто хлопнул ладонью по столу и весело произнес:

– Бернадетт, ты проиграла. Наш мальчик все понял даже раньше нас самих!

Бабка покачала головой и протянула:

– Выходит, этот мальчик довольно смышленый. Может, вы и не зря в него вцепились.

– Зловещий бог, – словно не слыша Арто и Бернадетт, продолжил Нэйт. – Повелитель диких существ и природы, покровитель подземного царства. Кельты верили, что те воины, которые храбро сражались и погибали на поле боя, попадали на остров Кернунна – в его владения.

«А еще христиане объявили его дьяволом и запретили любые упоминания имени этого существа».

Глава 13

В замке не было и намека на празднование Рождества – ни украшений, ни гирлянд, ни елки с подарками. Вся неделя прошла в разговорах с Эшбёрнами, приправленных язвительными комментариями Бернадетт в сторону Нэйта. Она как будто до сих пор не приняла своего старшего внука, хотя Арто существенно потеплел к нему. Возможно, бабка видела в нем ненавистную ей Джулию. Томаса она считала кем-то вроде придворного мага и то и дело спрашивала, не увидел ли он что-то интересное. Мальчик редко отвечал ей, предпочитая молчание и одиночество в тени гостиной.

Зато к Нэйту вернулись воспоминания о прошлых жизнях. Они не только приходили к нему во снах, но посещали и во время бодрствования.

Однажды вечером, в канун Нового года, они все снова собрались за круглым столом, рассеченным на сегменты и уставленным толстыми свечами с оплывшим воском. Арто велел всем взяться за руки и забормотал что-то на гэльском языке. Нэйт не был силен в нем, но различил несколько слов: «боги», «ночь» и «огонь». Однако, пока дед произносил свою странную речь, велев остальным закрыть глаза, Нэйт словно впал в ступор. Он вновь стал тем мальчиком, у которого не было языка. Пытался пошевелиться – не смог. Хотел позвать на помощь, но голос оказался настолько слабым, что даже сидящий рядом Кристиан не услышал бы. Язык самого Нэйта не двигался, словно его не было, как у мальчишки из Средневековья. В ушах раздался бешеный рык животного, и в кровь в больших дозах поступил адреналин, усиленно вырабатываемый надпочечниками. По виску Нэйта потекла капля пота. Он хотел вырвать свои ладони из рук близнецов, хотел разорвать этот круг, но ничего не выходило. Зверь рычал будто в самое ухо, хотелось сжаться в комок и заорать изо всех сил.

Пальцы Эшбёрнов выскользнули из ладоней Нэйта, и он смог распахнуть глаза.

Свет не горел. Лишь зажженные фитили освещали лица присутствующих, создавая атмосферу таинственности.

Нэйт резко встал, и девять пар глаз тотчас вонзились в него, словно короткие лезвия девяти ножей. Он стер пальцами пот с виска и хрипло сказал:

– Мне надо покурить.

Нащупав в кармане джинсов пачку «Данхилла», Нэйт сжал ее в ладони. Она словно была маяком, указывающим ему путь в обычный мир, где все понятно, просто и привычно. Где есть Леджер – лучший друг; есть приятели и сокурсники; есть кампус и их с Бёрнсом комната в общежитии; есть узкие улочки Эдинбурга, где они с Леджером шатались без дела и изредка покупали один донер на двоих, вечно споря из-за соуса – Нэйт настаивал на сырном, а Леджер требовал барбекю, называя выбор друга «вонючими соплями»; есть любимый паб, где можно было дешево купить пинту коричневого эля, а потом тащиться домой под дождем и пронизывающим до костей ветром.

Нэйт приказал себе пересечь зал неторопливо, а затем, когда его родственники больше не могли его видеть, сорвался на бег.

Бицепсы напряглись, когда он навалился на тяжелую дверь, желая как можно скорее выйти на воздух. Он обжег щеки морозом, но Нэйт вдохнул полной грудью, ощущая, как из разума уходит туман. Он несколько раз тряхнул головой и даже ударил себя по щеке. Пальцы его чуть подрагивали, когда он поднес огонек зажигалки к сигарете, а затем сделал торопливую затяжку.

С того дня, как он приехал в замок Ормор, к нему вернулись воспоминания о прошлых жизнях – или чем бы эта вся чертовщина ни была, – а еще добавились мутные видения то ли будущего, то ли уже свершившегося, то ли того, что никогда и не происходило.

Пророчество, дух Кернунна в теле Кристиана, медная фигурка с оскаленной пастью… Эшбёрны верили во все это. И вера их была непоколебима. Нэйт видел по лицам, что любое отрицание их слов приведет к уничтожению того, кто не на их стороне.

– Сама природа поможет очистить землю от инакомыслящих и презирающих его – сгорят они в огне и потонут в священных водах, – едва слышно пробормотал Нэйт, глядя на кругляши мха на стенах замка.

Они сказали, что дух рогатого божества настолько силен, что одного тела ему недостаточно. Он поселился в шести и изучает этот мир, направляя Кристиана туда, куда ему нужно. Кернунн хочет тщательно рассмотреть свои владения и тех, кто их населяет.

***

Леджер подкинул в ладони серебряную безделушку и усмехнулся. Никогда не думал, что будет дарить украшение парню, но, посмотрите, что творится – только что вышел из антикварной лавки с амулетом для Нэйта. Вчера ему стукнуло двадцать, и сегодня они планировали отметить это в одном из пабов Эдинбурга на Роял Майл.

Но для начала нужно пережить очередной учебный день. Две лекции по экономике и три семинара – из-за этого он всем сердцем ненавидел пятницу. Учеба давалась Бёрнсу не то чтобы с трудом, но требовала от него существенных усилий. Приходилось заставлять себя заниматься и не скатываться до совсем уж смехотворных баллов. Кристиан Эшбёрн оплачивал его обучение и проживание на территории кампуса, и потому Леджер был вынужден не разочаровывать его.

Изначально Бёрнсу не нравилась эта идея. Он не хотел принимать никакую помощь от отца Нэйта, но друг сам настоял. Леджер знал, что их дружба была ему важна, и сам чувствовал то же. Наверное, именно поэтому в итоге согласился на это предложение.

Он быстро шел по коридору университета, гоняя в голове эти мысли. Шаг его был твердым и широким, и когда он налетел на хрупкую девушку, едва не выронившую от удара толстенный том, то только и успел, что подхватить ее за талию, прижимая к себе. Книга оказалась зажата между их телами, и Леджер невольно прижался к девчонке теснее, чтобы том ненароком не упал. И только после этого он перевел взгляд на ее лицо.

– Подружка Паука, – вырвалось у него невольно.

Эм-Джей глядела на него огромными глазищами, по инерции вцепившись в его предплечья.

– Прости, – быстро сказал Леджер, переводя взгляд на ее губы оттенка темного ягодного сока – словно кто-то разломил пополам спелую черешню. А затем он уставился на темные крапинки веснушек на ее носу и щеках – будто светлую кожу присыпали корицей. – Я…

Мэри-Джейн подхватила книгу, перестав касаться его.

– Ничего… Бывает, – негромко произнесла она.

Леджер чувствовал под пальцами выпирающие косточки позвоночника и мягкую ткань ее бежевого кардигана. Она начала отстраняться, но ему почему-то не хотелось ее отпускать. Бёрнс открыл рот, чтобы сморозить какую-нибудь глупость, возможно, даже похожую на легкий флирт, как рядом с ними кто-то остановился, бросив тень на лицо девушки.

Нэйт.

Молчание. Вроде бы недолгое, но отчего-то показавшееся маленькой вечностью.

– Эм-Джей? – не очень уверенно спросил друг.

Леджер медленно опустил ладони, скользнувшие по спине девушки, и отошел на шаг. Они что, знакомы? И когда только Нэйт успел? То пропадает на лекциях, то ездит куда-то с отцом.

– Привет, – слабо улыбнувшись, отозвалась она, крепко прижимая к груди книгу – будто кто-то из парней собирался ее отобрать.

Нэйт ошарашенно рассматривал девушку: бежевый кардиган, черная плиссированная юбка и плотные черные колготки, высокие сапоги. Она была одета почти так же, как в их самую первую встречу. Даже стрижка такая же: волосы оттенка гречишного меда, ниспадающие на плечи, и удлиненная челка.

Он был уверен – она понятия не имеет, кто он такой. Просто поздоровалась из вежливости.

Мэри-Джейн перевела взгляд на Леджера и смущенно закусила нижнюю губу. В этом движении не было ни грамма флирта или попытки соблазнить. Должно быть, она делала так часто, когда волновалась или задумывалась. Но Леджер не смог отвести глаз.

Они стояли как трое дураков посреди коридора. Мимо проходили спешащие студенты, громко болтали, кто-то смеялся, другие чем-то бурно возмущались. Девушка перевела взгляд на часы и взволнованно вскинула брови.

– Мне пора, – торопливо бросила Эм-Джей и, протиснувшись между Нэйтом и Леджером, скрылась за поворотом.

– Вы знакомы, что ли? – нарушил молчание Ледж, легонько пихнув друга локтем.

Это движение как будто сбросило с Нэйта заклятие. Он встряхнулся и, еще раз оглянувшись, ответил:

– Можно и так сказать… Виделись на соревнованиях по тхэквондо. Она приходила поддержать брата. Ты тогда уже бросил занятия.

Леджер хмыкнул и растерянно провел ладонью по непослушным светлым волосам.

– Не пойму, у вас что-то было?

– Нет. Ничего. Просто… – Нэйт замялся, сам не в силах разобраться с тем, что только что ощутил, увидев повзрослевшую Эм-Джей – девушку из прошлого. Он и раньше почему-то выделял ее в толпе, словно его что-то неуловимо тянуло к ней. А сейчас, увидев ее в стенах Эдинбургского университета, он буквально прирос к полу от удивления. Она вернулась. И она все это время была рядом. Осознание этого на время выбило Нэйта из реальности. – Мы просто иногда перебрасывались парой слов. Вот и все.

– Ясно… Ладно, мне тоже пора двигать на лекцию. Вечером все в силе? – спросил Леджер, проверив в кармане серебряный амулет.

– Конечно, – улыбнулся Нэйт. – Устроим рейд по пабам Эдинбурга.

***

Щеки, да и все тело Эм-Джей горели, словно ее бросили на раскаленные камни. Она нервным движением поправила челку, пока бежала на третий этаж, боясь опоздать на занятие.

Нэйт вспомнил ее. Вспомнил нескладную девчонку, с которой едва ли обмолвился несколькими фразами много лет назад. Как это возможно? Или же он просто уже слышал о «Подружке Паука»? Или…

Или узнал о позорном споре Брайана Грейвуда.

Сегодня она забралась на самый верхний ряд, понимая, что лекция пройдет мимо нее. Но все равно машинально записывала за преподавателем, при этом продолжая думать о своем.

Да, сомнений быть не могло. Он явно не мог запомнить ее. Наверняка все дело в слухах, распущенных Грейвудом. Она точно не та девушка, которая могла остаться в сердце такого парня, как Нэйт Джеймисон. Эм-Джей видела Натали Хэррисон – его пассию. Богатая, роскошная, уверенная в себе. Она не знала, был ли и сам Нэйт богат, о нем вообще мало что было известно, но в любом случае его совершенно точно не могла заинтересовать девушка, тщательно подсчитывающая каждый свой фунт. Сиротка в вещах из секонда…