Восстановление после нарциссического абьюза бесплатное чтение

После выхода из нарциссических отношений

Для нас важно верить, что жизнь становится все лучше, гармоничней и сбалансированнее. Именно такой взгляд характерен для тех, кто делает все возможное, чтобы прожить жизнь полноценно. Если человек вдруг с тревогой начинает осознавать нисходящий тренд в своей жизни, то важный момент состоит в том, чтобы начать систематически улучшать свою жизнь, меняться, восстанавливаться, чтобы чувствовать себя полноценной личностью, и заново открывать для себя глубокую радость жизни. Порой путь к восстановлению скрыт за негативными убеждениями, за экзистенциальной болью, за восприятием своей жизни как болезненной и поверхностной.

В тот день, когда вы перестанете накапливать ранящие негативные убеждения и начнете избавляться от их тяжелого груза, произойдет волшебство. Видите ли, на самом деле это возможно. Но нужно найти ключ. Нужно обрести храброе львиное сердце, и сказать свое твердое «да» и «нет» в своей жизни. Вы живете с радостным сердцем или отдали свою душу на растерзание травмам?

Травма нанесенная нарциссическими личностями, рушит межличностные отношения, влияет на управление собственными эмоциями и серьезно вредит самооценке. Психологами показано, что результат хронической травмы, связанной с повторяющимся физическим, психологическим, эмоциональным абъюзом ведет к комплексному посттравматическому расстройству – это сложное, недавно признанное медициной расстройство, которое возникает под влиянием длительного межличностного насилия с последствиями на здоровье, эмоциях, межличностных отношениях и самооценке пострадавшего человека.

Хронический стресс является результатом многих незавершенных событий, в которых нам не удалось выиграть битву или не удалось этой битвы избежать. Эти конфликты все еще живут своей собственной жизнью в глубинном внутреннем мире, поскольку еще не осознанны. Травмирующие жизненные события удивительно распространены, и бывают очень болезненными, если рана не исцелена. Простое оставление ребенка без внимания или жестокое обращение, пережитое в детстве, может серьезно травмировать его на всю последующую взрослую жизнь. Большинство людей нуждаются в исцелении своей души.

Психотерапевт Джудит Герман (1992) впервые описала комплексное посттравматическое стрессовое расстройство как состояние, которое развивается в результате длительной межличностной травмы, из которой трудно или невозможно выбраться. Герман предположила, что повторяющаяся травматизация в отношениях приводит к всеобъемлющим проблемам, включая негативные изменения в эмоциях, самовосприятии, в сознании и в способности выстраивать отношения.

Она ввела понятие сложного посттравматического стрессового расстройства, чтобы описать проблемы, которые испытывают пережившие длительные, повторяющиеся или множественные травматические стрессы (например, эмоциональное или физическое насилие в детстве, пренебрежение, отсутствие родительской заботы, игнорирование потребностей ребенка, домашнее насилие, абъюзивные романтические отношения), то есть когда стресс был не однократным, имел накопительный эффект, систематически повторяясь. Современные обзоры исследований подтверждают предположение Герман о том, что существует высокий риск нарушений эмоциональных особенностей и социальных связей у взрослых с историей хронического насилия в детстве. Опыт повторяющейся межличностной травмы, особенно в детстве, мешает развитию ребенка и может влиять на навыки самоорганизации во взрослом возрасте. Последствия такой травмы могут оставаться во взрослом возрасте на долгие годы, несмотря на то, человек уже вырвался из травмирующих ситуаций и надеется построить свою новую счастливую жизнь.

Наиболее значимым дифференциальным диагнозом для комплексного посттравматического расстройства (КПТСР) является пограничное расстройство личности (ПРЛ). Однако при ПРЛ межличностные отношения интенсивны и нестабильны, тогда как при КПТСР их избегают. При ПРЛ чувство идентичности размыто и нестабильно, тогда как при КПТСР самовосприятие постоянно негативное. Хотя ПРЛ часто связано с травмой, следует также подчеркнуть, что травматические события не являются обязательными для диагностики этого состояния. Комплексное посттравматическое расстройство возникает, если постоянная травмирующая симптоматика привела к изменениям личности и эмоциональной дисрегуляции, которые обычно вызваны постоянной травматизацией в детстве (эмоциональное или сексуальное насилие или насилие или пренебрежение) или во взрослом возрасте после жестокого обращения, насилия или утраты.

Установление в жизненной истории человека повторяющейся травмы и оценка ее воздействия, помогают провести ревизию симптомов, и часто оказываются решающими в определении верного выбора надлежащей психотерапии. Есть случаи, когда комплексное посттравматическое расстройство оставалось недиагностированным и не леченным в течение десятилетий, несмотря на то, что человек находился под наблюдением психиатрических служб, и причиной тому был неверный диагноз расстройства личности или биполярного расстройства. Некоторые из пострадавших либо лечились на основе другого диагноза, либо не лечились вообще.

В комплексном посттравматическом расстройстве выделяют «базовую» триаду признаков, которые пересекаются с диагностикой простого посттравматического расстройства:

1) повторяющееся переживание травмы, как будто она происходит в настоящем (ощущение угрозы здесь и сейчас),

2) избегание напоминаний о травме,

3) повышенное возбуждение и сверхбдительность из-за постоянного чувства текущей угрозы.

И «дополнительную» триаду признаков нарушения самоорганизации личности, при наличии которых выявляется комплексное посттравматическое расстройство:

1) нарушение саморегуляции эмоций (эмоциональная дисрегуляция),

2) негативная самооценка,

3) нарушения отношений (межличностная дисфункция).

Эти симптомы присутствуют в различных контекстах, независимо от напоминании о травмах. Доказательства, подтверждающие развитие комплексного посттравматического расстройства, убедительны и воспроизведены во многих странах и культурах.

Для комплексного посттравматического расстройства характерно то, что травматическое событие не обязательно вызывает дистресс немедленно, начало симптомов может быть отложено более чем на шесть месяцев после травмы.

Повторяющееся переживание травмы описывает симптомы, при которых человек страдает, от неконтролируемых воспоминаний о травматическом событии. Он может испытывать флешбэки – вспышки воспоминаний с отчетливым воспроизведением травмирующего события, эмоциональные регрессии – это внезапное погружение в состояние покинутости или повторяющегося переживания чувства насилия, он может переживать ощущение угрозы здесь и сейчас, несмотря на то, что уже находится в безопасности.

Избегание напоминаний о травме описывает особенности поведения человека, при которых он избегает попадать в ситуации, если они могут напомнить о травматическом событии.

Они говорят об избегании травмы:

«Прошлое должно оставаться в прошлом, нам не нужно его выкапывать.»

Чувство угрозы описывает восприятие обычных событий как повышенной текущей угрозы, сверхбдительность и чувство взвинченности.

Нарушение самоорганизации состоит из трудностей регуляции эмоций, межличностных проблем и негативной самооценки. Пострадавшие верят в то, что они «умалены, побеждены или бесполезны». Испытывают проблемы эмоциональной регуляции, чувство собственной никчемности, и трудности в поддержании отношений. Такие трудности характерны для людей, которые пережили длительную травму из-за плохого обращения, например, после домашнего абъюза или жестокого обращения в детстве. Изменения личности проявляется в постоянных негативных мыслях о себе и других, недоверие и избегание социальных контактов. Возникают проблемы с чувствами беспомощности, апатии, стыда, вины и самоупрека. Может развиться сильное отвращение к собственному телу, чувство осквернения и ненависть к себе.

Негативная самооценка включает в себя низкую самооценку, негативные убеждения о себе из-за травматического опыта, чувства вины и токсичного стыда, вызывающего у человека ложное убеждение в том, что он безнадежно плохой, неприятный, отвратительный. Эти убеждения разрушают чувство собственного достоинства и приносят ему постоянные внутренние страдания.

Нарушения отношений основаны на потере или отсутствии навыков построения и поддержания близких социальных отношений. Человек избегает контактов или построения новых отношений, предпочитая оставаться в одиночестве.

Нарушения эмоциональной регуляции включают трудности в управлении своими эмоциями, самоповреждающее поведение, диссоциации, эмоциональное онемение, вспышки гнева, раздражительность, чрезмерный плач или ангедонию, эмоциональную нестабильность и депрессивное настроение.

Из-за постоянного перевозбуждения стресс-системы часто возникают множественные сопутствующие и противоречивые состояния с внутренним беспокойством, тревогой, паническими атаками, нарушениями сна, ночными кошмарами, истощением, депрессивным настроением и обсессивно-компульсивным поведением.

Возможны также физические симптомы хронического напряжения, такие как хроническая боль в опорно-двигательном аппарате, хроническая усталость и мышечное напряжение, бруксизм, дефекты зубов и головная боль, нарушения иммунной системы, вызванные избыточным высвобождением кортизола, часто встречаются синдром раздраженного кишечника, артериальная гипертония и другие психосоматические нарушения.

Из-за постоянного физического и психического истощения у травмированного человека могут возникать состояния, похожие на синдром дефицита внимания и гиперактивности, такие как отвлекаемость, нарушения концентрации внимания или прокрастинация, которые влияют на работоспособность. Установлена также связь расстройств пищевого поведения с симптомами нарушения самоорганизации личности при комплексном посттравматическом расстройстве.

Все эти симптомы могут сильно влиять на качество жизни и саму повседневную жизнь и существенно менять ее, особенно когда они остаются недостаточно диагностированными и недостаточно леченными.

Человек может чувствовать себя раздражительным, с плохим настроением, больше обычного спать или напротив испытывать нарушения сна, не интересоваться или не получать удовольствия от своих обычных занятий, проявлять самоповреждения. Также характерно избегание травматических воспоминаний и обесценивание своих страданий, которое затрудняет исцеление:

«Она утверждала, что ее главная цель в терапии – «перестать плакать», и избегала разговоров о своем травматическом опыте. Всякий раз, когда мы обращались к ее истории абъюза, она начинала неудержимо плакать.»

Характерно постоянное чувство вины за свои травматические переживания, избегание тягостных воспоминаний и напоминаний о прошлом, при беспокоят частые навязчивые воспоминания о событиях.

Пострадавшие часто пренебрегают заботой о себе, проявляют неспособность распознавать и удовлетворять личные потребности. Их искаженное восприятие обидчика может варьироваться от гневных мыслей о мести до идеализации или парадоксальной благодарности, веры в особую или сверхъестественную связь или чувства страха или беспомощности. Они постоянно позиционируют себя никчемными, неполноценными, и лишенными ценности.

Трудности в формировании личных отношений, повторяющиеся разрывы отношений, социальная изоляция и постоянное недоверие к другим, предполагают отсутствие надежной привязанности, недостаток доверия в социальных отношениях и сильно нарушенную способность к социальному обучению даже в благоприятных ситуациях, то есть нарушенное эпистемическое доверие. Пострадавшие стремятся избегать отношений, испытывают трудности в интимной близости с романтическими партнерами или находятся в отношениях с недоступным и отдаленным партнером.

«После разрыва отношений с партнером она избегала новых отношений и оставалась одинокой по крайней мере 15 лет. Затем она вступила в отношения с мужчиной, которого она описала как замечательного, но которого, как считает, она не заслуживала. Несмотря на то, что они были вместе в течение последних пяти лет и редко ссорятся, они редко видятся, никогда не были в гостях друг у друга и не знают семей друг друга, и пациентка признается, что чувствует себя так в большей безопасности: «нет необходимости слишком вовлекаться… Я думаю, что все должно развиваться медленно».»

Эпистемическое доверие описывает способность оценивать достоверность и релевантность информации от окружения, поддерживает получение новой информации, способствуя полноценному социальному функционированию и устойчивости при столкновении со сложной информацией.

Однако люди, которые пережили хронический абъюз, и не имеют надежной системы привязанности, могут демонстрировать высокий уровень нарушений в форме эпистемического недоверия или эпистемической доверчивости.

Эпистемическое недоверие относится к тенденции рассматривать все источники информации как ненадежные или злонамеренные, что приводит к сопротивлению влиянию со стороны других.

Пострадавший признает, что боится доверять своему партнеру, предпочитает не «слишком увлекаться чувствами» либо можеть считать, что в конечном итоге все бросят и обманут: «Я знаю, каковы люди, и действую исходя из того, что они всегда будут лгать или предавать меня». Зачастую отказываются заводить близких друзей, потому что считает, что даже родным детям нельзя полностью доверять.

Напротив, эпистемическая доверчивость подразумевает отсутствие критичности, бдительности и неспособность различать достоверную и недостоверную информацию, это делает людей уязвимыми для дезинформации и эксплуатации.

Исследования выявили особую роль эпистемического недоверия и эпистемической доверчивости как косвенных показателей связи между насилием в детстве и симптомами комплексного постравматического расстройства.

Одновременно с разрушением или упрощением социальных отношений человек становится беднее в своем самовыражении, менее самодостаточными и менее ресурсным. Проблема пострадавших заключается в том, что у них меньше доступных ресурсов, они страдают от комбинированной социально-психо-физической проблемы, с неблагополучным социальным положением, низкой уверенностью в себе и низкой самооценкой. Зачастую они уже ощутили на себе неэффективность работы различных специалистов и альтернативных методов лечения и сильно разочарованы.

Они смирились и не верят, что им станет лучше. Низкая ответственность за себя, низкая личная энергия, мало радости жизни и ограниченное понимание себя и существования – вот некоторые из характеристик расстройства после травмы, которые затрудняют восстановление. В силу сформированных травмой особенностей им трудно построить доверительные отношения с психотерапевтом, тогда как именно эти отношения сами по себе являются «активным ингредиентом» терапии, и их качество является важным предиктором результата. В психотерапии важный момент – научиться улучшать свою социальную жизнь, изменяя свое поведение и самовосприятие.

Дорожная карта исцеления

Исцелиться – значит снова стать целым. Чудесно то, что можно восстановить свою полноценную жизнь, прилагая усилия, чтобы освободиться от неприятных, навязанных и непрошенных представлений о себе, которые были внушены в силу абъюзивных взаимодействией и наивного некритичного отношения к абъюзеру. Сколько бы травм пострадавшие ни собрали по причине случившихся с ними жизненных событий, в каких бы неприятностях ни находились сейчас, и сколько бы негатива ни было создано, всегда можно вернуть собственную здоровую жизнь, если они сами готовы навести в ней порядок.

Настоящее исцеление – это путь, чтобы снова стать здоровыми, вернуться к собственной полноценной жизни и снова стать целыми, независимо от того, больны ли сейчас физически или психологически, одиноки или страдаем от проблем, которые заставляют думать о себе плохо или делают нас непригодными для работы.

Для восстановления после травмирующего опыта эксперты рекомендуют начинать с психотерапии, ориентированной на травму, хотя ими признается, что для результата может потребоваться большое количество сеансов. Если травма тяжелая и выявлена на поздней стадии, то нужна специализированная психотерапия и медикаментозное лечение. Фармакологическая помощь может способствовать стабилизации состояния, улучшая результаты психотерапевтического вмешательства.

Но главный фокус психотерапии после стабилизации состояния необходимо направить на коррекцию мыслей о себе и собственного поведения человека. Лечение тяжело травмированных пациентов не является простым, их отношение часто характеризуется изначально высоким уровнем недоверия, избегания и потребностью в контроле в рамках травмы привязанности. Сложность в том, что отсутствие настроенности на установление личностных связей препятствует установлению эффективных отношений даже с поддерживающим окружением, с психотерапевтом, это мешает всестороннему глубокому исследованию случаев абъюза и ограничивает возможности психотерапии.

Наибольшая эффективность для восстановления при комплексном посттравматическом расстройстве доказана для многокомпонентной психотерапии, особенно той, которая включает стратегии эмоциональной регуляции, формирование навыков толерантности к стрессу, когнитивную реструктуризацию и самосострадание.

Официально признан трехфазный подход, который был первоначально сформулирован Джудит Герман в 1992 году. Герман предложила проводить психотерапию в три фазы:

1) фаза стабилизации,

2) обработка памяти о травме

3) реинтеграция в общество.

Подход на основе фаз цикличен, это означает, что клиенты могут свободно переходить между фазами.

Стабилизация (первая фаза) заключается в восстановлении чувства безопасности, устранения жизненных стрессоров, управления симптомами и эмоциями, а также информирования (психообразования) по вопросам травмы и мучающих симптомов, обучения навыкам снижения стресса, регуляции эмоций и когнитивного совладания.

Основная цель в этот период – понять, что мучающие симптомы (флешбэки, раздражительность, вспышки гнева) имеют конкретную причину, они связаны с расстройством после травмы, научиться совладать с ними, а также узнать о возможностях восстановления. Осознать, что избегающее поведение, самообвинения, ощущение себя никчемным, недостойным внимания и хорошего отношения, токсичное чувство вины и стыда – это не особенности личности, а приобретенные проявления из-за пережитых болезненных отношений и психологических травм. Понимание, что симптомы и физиологические реакции связаны с установленными причинными факторами, дает пострадавшим чувство безопасности.

Важно отметить, что во время сеансов психообразования часто не предлагается никаких упражнений или обучения навыкам регуляции эмоций, релаксации или заземления. Поэтому первая фаза зачастую является предметом споров о том, что она отнимает ценное для терапии время. Тем не менее, время на понимание ситуации и причин своих проблем, очень важно. Когда человек подвергается неизвестному ему травматическому событию, он пытается осмыслить опыт, но испытывает трудности с тем, чтобы встроить его в свою существующую схему понимания. Это особенно трудно, если нет знаний о том, какие действия по отношению к нему привели его в травматичное состояние.

Кроме того, неожиданное осознание пережитой хронической опасности может обострить эмоциональную чувствительность и вызвать ощущение, что от терапии становится хуже. Справиться с обострённой чувствительностью к травматичным переживаниям помогает фаза десенсибилизации (снижения чувствительности) к травме.

На первом этапе сеансы стабилизации проводятся индивидуально или в группе с использованием психообразования, методов заземления для флэшбэков и кошмаров, а также упражнения для снижения тревожности и создания чувства безопасности. Специалисты также могут направить на решение конкретных практических проблем, например, касающиеся финансов и жилья.

Работа с травматическими воспоминаниями (вторая фаза). На этой фазе проводится обзор и переоценка травматических воспоминаний, работа с травматическими воспоминаниями через их переживание в безопасной обстановке терапевтических отношений со специалистом.

Что касается вмешательств на второй фазе, проявляют себя как наболее эффективные доказанные методы: когнитивно-поведенческая терапия, десенсибилизация и переработка движениями глаз, экспозиция. Эти методы стимулируют размышлять о личных ресурсах при обработке воспоминаний и убеждений, связанных с травмой, происходит переоценка связанных с травмой эмоций и их значений, интеграция в адаптивные представления о себе, отношениях и мире.

Также используются основанные на доказательствах методы лечения множественных и сложных травм, такие как нарративная экспозиционная терапия и терапия, ориентированная на сострадание.

В это время может возникнуть сопротивление совладанию с травматическими воспоминаниями из-за высокой тревоги и временного усиления симптомов, которые могут сопровождать воспоминания и воспроизведение событий, связанных с травмой.

Реинтеграция (третья фаза). Эта фаза про получение новых навыков, необходимых для здоровой жизни и установлению новых полноценных отношений с собой и другими людьми. Переход к третьей фазе должен осуществляться последовательно, когда симптомы расстройства и чувствительность к травме стихают. Первоначально описанная Джудит Герман, третья фаза проводится с целью обучиться:

1) заботиться о себе, «отпуская» части себя, которые были развиты в контексте травмы,

2) заботиться о своих отношениях, чтобы увеличить свое «чувство силы и контроля».

Далее следует консолидация достижений, развитие и повышение социальных навыков и улучшение эмоциональной регуляции. Здесь человек уже начинает применять полученные в процессе психотерапии знания в своей повседневной жизни. Результаты также обсуждаются с психотерапевтом. Таким образом полученный эффект закрепляется уже за пределами кабинета психолога, в реальной жизни.

Третья фаза основывается на надеждах и жизненных целях, поощряя восстановление социальных и культурных связей, хотя укрепление социальных взаимодействий начинает рассматриваться уже во время второй фазы.

Необходимо подчеркнуть важность развития самоидентичности и восстановления самооценки, в момент когда интегрируются травматические воспоминания и осознаются потери, полученные из-за травмы. Рекомендуется одновременно сосредоточиться на развитии отношений на третьем этапе, включая работу над навыками, способствующими установлению доверительных отношений и на создании своих социальных поддерживающих связей. Одним из важных преимуществ в терапии могут быть уже существующие доверительные отношения и поддержка близких.

На этом этапе важно восстановить вовлечение к «большему участию в отношениях, работе или образовании, а также общественной жизни».

В это время психотерапевты рекомендуют:

1) укреплять свои социальные связи,

2) разрабатывать планы на получение образования или трудоустройство,

3) планировать развлекательные или социальные мероприятия.

В эту фазу можно включить занятия по самообороне для жертв домашнего насилия, социальные действия, связанные с травмой (иногда называемые «миссией выживания»), конфронтацию с членами семьи по поводу насилия в детстве и сосредоточение внимания на нерешенных вопросах, касающихся близости, самоидентичности и жизненного выбора, включая осознанный выбор личных отношений и профессии.

Третья фаза может быть трудоемкой и длиться от шести до 12 месяцев, в этот период рекомендуются еженедельные сеансы психотерапии, которые со временем уменьшаются по частоте в зависимости от состояния. В это время необходима поддержка в переносе навыков, которые были развиты во время терапии, на повседневную жизнь.

В этом периоде занятия йогой, физическими упражнениями, участие в дрессировке собак, получение нового образования, занятия по самообороне, посещение групп базовой терапии осознанности тела могут способствовать установлению связи с другими людьми и с собой через повышение уровня заботы о себе.

Фаза первая «стабилизации». Информирование об абъюзе и стратегиях саморегуляции

Этот этап – время обучиться навыкам получения своих эмоциональных и межличностных ресурсов, которые были скомпрометированы длительной сложной травмой. Эмоциональная дисрегуляция (например, сильный гнев и аффективная нестабильность) устраняются через внимание к аффекту, включая повышение осведомленности об эмоциональных состояниях, их триггерах и повышение толерантности через стратегии регуляции.

Знание сути жизни не обязательно означает, что жизнь становится легче. Часто бывает совсем наоборот: кажется, что жизнь становится еще труднее, когда приходит осознание случившейся жестокости. Но осознанная жизнь имеет особое качество. Люди которые, которые причиняли боль, но казались близкими, теперь предстанут в сознании совсем не теми, и никогда не станут прежними. Они будут навсегда потеряны для тех, кто следует новым стремлениям, развивая себя.

Процесс восстановления через информирование об абъюзе и психообразование приводит к центру источника страдания, которое испытывается когда человек чувствует, что жизнь вовсе не такая, какой она могла бы быть. Глубокое страдание неизбежно обнаруживается и ощущается, но его источник до конца еще не осознан.

Ужасная душевная боль, которая заставила отказаться от собственных смыслов и целей в жизни, вероятно возникла уже много лет назад и личное открытие может заключаться в том, что источником этой боли был вовсе не сам пострадавший, а тот, кого он считал самым близкими и родным человеком. Это самоуничижение и нелюбовь к себе, чувство ненужности, родились под влиянием абъюза и не являются истиной. Абъюзер когда-то и не говоря напрямую, что ненавидит свою жертву, сделал все, чтобы партнер чувствовал это разрушающее чувство к себе. Не осознавая источник, идеализируя своего нарцисса, жертва приписывает эту ненависть самой себе, хронически разрушая себя под влиянием нарциссической травмы.

Период психообразования и переоценки случившегося может стать особенно болезненным на пути восстановления. Эту фазу можно сравнить со вскрытием нарыва и очищением раны от непривлекательного содержимого, здесь поджидает боль от осознания, от понимание основ своих переживаний и ужас от новости о том, что жизнь на самом деле была искалечена без воли пострадавшего, что он был вынужден играть в чужую истощающую игру, что в причинах его страданий и самообвинений на самом деле нет его ущербности или вины.

Что он обманут темной личностью. И период этого жестокого обмана мог длиться всю его жизнь. Он познает двойную реальность абъюзера, который когда-то вызвал доверие, и возможно, даже сейчас продолжает вызывать наивное одобрение и восхищение окружающих. Но его темная сторона, открывшаяся для жертвы, сбивает столку от несоответствия внешнего фасада и того ущерба, который он наносит психике.

Вот три основных кластера ситуаций, в которых причиняется вред психическому здоровью по причине систематически выстроенного абъюзивного фона отношений:

1) нарциссические семьи, которые создают травматичное детство и психологически искалеченных взрослых. Это семьи, в которых наблюдаются абъюзивные детско-родительские отношения и нездоровые отношения между членами семьи. И это необязательно неблагополучные семьи, которые стоят на наблюдении в социальных службах по причине алкоголизма, бедности или криминального поведения. Зачастую нарциссические семьи выглядят очень интеллигентно и добропорядочно, их члены умеют прекрасно держать фасад, с успехом создавая у окружающих приятное впечатление благополучия, несмотря на всю ужасную токсичную атмосферу, царящую внутри. Родительский абъюз следовало бы выделить в особо опасную категорию, так как он калечит психику беззащитного ребенка в самые чувствительные моменты его жизни. Доминирующий нарцисс в такой семье вставляет кривые линзы в мировоззрение ребенка, через искажения которых которые он будет смотреть на мир и на себя.

2) отношения с нарциссической личностью – наиболее часто встречается романтические отношения, но также абъюз может совершаться нарциссом в казалось-бы дружеских отношениях с жертвой. Это не просто плохие отношения, это отношения, в которых абъюзер целенаправленно входит в доверие, он может казаться близким другом или партнером, но обязательно проявит свое токсичное влияние на выбранную жертву. Токсичный партнер обладает поразительным свойством быстро истощать энергию партнера и заражать своим нарциссизмом.

3) нарциссические организации – вынужденная работа с коллегами нарциссами или начальником нарциссом. Работа, на которой человек чувствует себя незначимым, униженным и истощенным.

Абъюз совершается по паттернам, которые удивительно точно повторяются в самых различных ситуациях, странах и культурах.

1) Эмоциональный

Он состоит из едких замечаний, обидных шуточек, обесценивающих выражений. Из унижений, оскорблений, угроз. Из всего, что заставляет жертву грустить, злиться или плакать. Мечты, мысли, желания, стремления партнера обесцениваются, он постоянно получает реакции презрения, пренебрежения, это сильно травмирует психику, разрушает чувство собственного достоинства. Сюда же входит игнорирование потребностей, эмоциональный неглект. Стоит задуматься над своим окружением, если в нем становится тревожно, небезопасно, ощущается истощение энергии, снижается самооценка или сужается круг интересов и общения.

2) Экономический

Абъюз заключается в захвате контроля над пользованием финансами или материальными ресурсами. Ребенок абъюзера может воспитываться в ощущении нехватки, недостаточности, дефицита денег и необходимых вещей, не осознавая, что на самом деле в семье достаточный доход. В романтических отношениях партнер убеждает своего партнера оставить работу, обещая прекрасную обеспеченную жизнь и содержание, но затем ограничивает так, что у партнера нет возможности купить себе даже любимую еду. Абъюзер может манипулировать, чтобы отнять заработанные жертвой средства или препятствовать заработкам. Он может убедить свою жертву, что работать на него она должна постоянно бесплатно, просто по причине их высокой любви или крепкой дружбы.

3) Физический

Физический абъюз – насилие направленное на угрозу здоровью и жизни. Это могут быть непосредственно побои, удары, нанесение травм, щипки, щекотка против воли. Это также включает в себя физическое удерживание рядом с собой или в помещении, принуждение к физической близости без желания или учета эмоционального состояния партнера, принудительное употребление еды, напитков или запрещенных веществ. Это может быть физическое нарушение границ – проникновение в комнату без разрешения, несоблюдение личной дистанции при нахождении рядом.

При наблюдении за взрослыми людьми выросшими в неблагополучных семьях психотерапевты заметили, что типичные симптомы, характерные для посттравматического расстройства, могут появляться также и у людей из внешне благополучных семей, в истории жизни которых нет явного неблагополучия или травмы. Пытаясь разобраться в причинах наблюдения, специалисты выяснили, что внешнее семейное благополучие может скрывать за собой разрушительный злокачественный системный абъюз, связанный с особой атмосферой, царящей в таких семьях, которые порой правильнее было бы назвать нарциссическими кланами.

Особенности нарциссических семей

В таких семьях кроется много жизненно важных запретов:

– запрет на выражение своих чувств и желаний с детства, порой ребенок настолько срастается с этой моделью, что для него нет другой нормы, кроме как понимания себя через потребности и желания других, доминирующих в семье, личностей. Жертвам такого воспитания чрезвычайно сложно ответить на вопросы: «Что я чувствую?», «Что я хочу?», «Кем я себя считаю». В этой семье нет и не будет действий направленных на удовлетворение духовных потребностей нуждающегося в сострадании и любви члена семьи, ребенка.

Жертвы нарциссического насилия этого клана привыкают к игнорироавнию, к таким убеждениям и фразам в свой адрес как «Ты никто и звать тебя никак», «Тебя никто не спрашивает», «Не смей права свои качать», «Тебе никто ничего не должен», «Вот когда будешь сам зарабатывать, тогда и купишь сам себе эту вещь», «Будешь тут еще возникать. Ты кто такой вообще!». Ребенок в такой семье растет с чувством отверженности, покинутости, нелюбви. Сострадание к нему замещено презрением, он учится не сострадать даже самому себе, он не учится любить себя и о себе заботиться.

– зажатость, напряженность в отношениях, в которых нет теплоты и доверия. Ребенок может забывая о собственных потребностях живет, чтобы не доставлять беспокойства родителям, пребывая в иллюзии, что все хорошо, если только он не расстроил маму.

– сарказм, недобрые шутки, насмешки в общении между членами семьи, они могут приниматься за веселость родственников, за чувство юмора, но с саркастическим унижающим подтекстом, в психику жертвы могут проникать очень опасные послания, особенно это негативно сказывается на развитии психики ребенка. Если шутка делает больно – это абъюз. Смеяться в ответ на то, как поливают грязью – это унижение, а не юмор.

– триангуляции, сравнивание детей, мужа, жены с детьми, мужьями, женами из других семей не в пользу собственных. Выделение одного ребенка как самого любимого – «золотой ребенок», которого балуют и прощают недопустимое поведение, а за все его проступки наказание будет получать нелюбимый ребенок, которого также называют «козлом отпущения». Распределение ролей в этой искуственно созданной иерархии не подлежит логическому пониманию, назначение любимчика может происходить по полу, по возрасту или просто по внешности ребенка.

– несправедливые наказания. Родители считают себя вправе наказывать ребенка за все, что им не понравилось, неважно справедливо это наказание или нет. Наказание может последовать за то, что ребенок слишком радовался, ярко проявлял свои эмоции или за то, что прозошло случайно не по его вине. Здесь на него может подействовать жестокий принцип народной мудрости «За нечаянно бьют отчаянно!». Чувство вины внушается рассказами о том, как мучительны была беременность им мамы, как тяжело и болезненно было его рожать, каким проблемным ребенком он был в детстве и сколько хлопот доставил родителям.

– отсутствие личного пространства у каждого из членов семей – нет своей комнаты, обеспечен свободный доступ к личным вещам другого человека, у всех есть право использование его личного времени на благо других членов семьи без спроса и желания.

– удерживание фасада, за которым может скрываться весьма некрасивые внутренние дисгармоничные взаимодействия между членами семьи.

«Она не знала психиатрического диагноза своего отца, но описывала его как человека, который временами «говорил рифмами» (возможный полет мыслей), а иногда имел «пустой взгляд».»

«Она выросла, веря, что она «неправильная, никчемная» и что другим нельзя доверять: «для меня все виновны, пока не доказана их невиновность… люди всегда что-то замышляют и в конце концов раскроют свои истинные намерения».»

Неоднократное эмоциональное насилие в детстве, может привести к навязчивым травматическим воспоминаниям, которых пострадавший эмоционально и когнитивно избегает, диссоциативной амнезии, постоянной неспособности испытывать положительные эмоции, хроническому чувству вины, к повторяющимся вспышкам переживаний и сверхбдительности по отношению к окружающим с подозрением к их намерениям причинить вред.

Спасение для такого ребенка в том, есть ли у него есть защитные факторы, такие как адекватные родственники или хорошая социальная поддержка. Детство важно. У взрослых людей, подвергшихся даже однократному травмирующему событию, может развиться посттравматическое стрессовое расстройство, если у них была плохая сеть социальной поддержки или история регулярных неблагоприятных детских событий.

Опыт повторяющейся межличностной травмы в детстве мешает эмоциональному и когнитивному развитию ребенка и может в будущем повлиять на навыки самоорганизации его личности. Существует мнение о том, что симптомы сформированного стрессового расстройства в результате воспитания в нарциссической семье можно рассматривать как «нормальную реакцию на ненормальную ситуацию».

Воздействие детской межличностной травмы ставит под угрозу способность ребенка успешно справляться с определенными задачами развития (например, регулирование эмоций, формирование надежной привязанности) отчасти потому, что злокачественные условия ставят под угрозу полноценное развитие нейробиологических систем, участвующих в регуляции эмоций, реакций на стресс и обработки вознаграждения. Все эти основные психобиологические функции связаны с развитием последующих долгосрочных проблем с посттравматическим стрессом.

Диссоциация как реакция на травму. Отстранение от реальности может позволить ребенку, подвергшемуся травме, одновременно испытывать привязанность к своему основному опекуну, и защищать себя от подавляющих эмоций, таких как страх. В периоды переживаний длительной угрозы личность травмированного ребенка может стать фрагментированной, чтобы была возможность поддерживать безопасную дистанцию от травматических воспоминаний и обеспечивать выживание.

Развивающиеся младенцы постепенно интегрируют свой опыт во времени и обстановке в связное чувство себя, но травма может нарушить этот процесс. Исследования подтверждают роль детской травмы, в формировании диссоциативной симптоматики. Подростковая и взрослая травма также связаны с диссоциацией и комплексным посттравматическим стрессовым расстройством.

В романтических отношениях нарцисс ведет себя так, чтобы запутать и сбить с толку свою жертву. Его можно определить по особенностям поведения и развития отношений.