Луна бесплатное чтение

ЛУНА

ДИСКЛЕЙМЕР

Все персонажи, события и ситуации, описанные в данном произведении, являются плодом авторской фантазии и не имеют отношения к реальным людям, организациям или историческим событиям. Любые совпадения имён, характеров, обстоятельств или деталей с действительностью случайны и непреднамеренны. Автор не ставил целью оскорбить чьи-либо чувства, религиозные, национальные или культурные ценности. Произведение создано исключительно в художественных целях.

Авторский слог, смысловые концепции и сюжетная линия этого рассказа созданы исключительно творческим трудом без использования нейросетей или иных инструментов искусственного интеллекта.

АНОТАЦИЯ

В эпоху активного технического прогресса, второсортного творчества и повсеместной изменчивости духовных ценностей не остаётся места ничему по-настоящему новому и уникальному – о чём раньше не философствовали, не мечтали, чего не боялись.

Молодая девушка Милана Лунова полна идей. Она не может спать спокойно, пытаясь везде и всегда увидеть «знак свыше», чтобы попытаться оставить свой след в мировом искусстве: написать лирическое произведение, о котором ещё никто никогда не задумывался. Однако особая цепь совпадений, череда суеверий и обстоятельств, а также редкое небесное явление заставят её совершить нечто поистине особенное или страшное.

Глава 1

СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

(22:00)

– Ночи доброй, Милочка! Опять сна в глазу нет? Как стишочки твои, рождаются ли в душе поэтессы? – радушно поинтересовался интеллигентного вида седовласый старичок в тёмно-сером деловом костюме-тройке, в тонкой оправе, с большим фактурным носом, пепельной бородкой, вечно весёлыми глазами и харизматичным акцентом, выдававшим, что родом он не из России, а откуда-то из Закавказья.

Этот мужичок, Алик Араратович, приходился проживающим охранником их жилого сорокаэтажного дома, который и по камерам видеонаблюдения надзор за всеми вёл, и следил, чтобы никто подозрительный не зашёл, и шлагбаумы у заезда на парковку поднимал. В общем и целом, подавляющее большинство оборотов часовой стрелки сидел на первом этаже в своей тёмной комнатке за толстым, с фиолетовым переливом стеклом, граничащей с предбанником у выхода из здания, постоянно развлекая себя разным чтивом и работающим телевизором с непрекращающимися политическими новостями.

– Некогда, работаю постоянно, дядь Алик, – с притворной вежливостью отозвалась молодая девушка на его попытку завести беседу.

– Бедная деточка! А отдыхать когда? Может… – искренне беспокоился в привычной манере Араратович, активно жестикулируя своими пышными бровями и широкими смуглыми пальцами вслед торопливо уходящей даме.

«Куда я дела свой айфон? Неужели в такси оставила? Или в клубе из сумки выпал?!» – кололись о друг друга мысли в её голове.

Она резко остановилась, оглянулась на беспокойное лицо охранника, принялась копошиться в своей сумочке. Среди помад, консилера, влажных салфеток и всего прочего парой непредсказуемого барахла, таящегося в дамских подвесных шкатулках, нащупала, наконец, свой айфон. С облегчением помилованного мученика выдохнула. Прислушалась к ненавязчивому бормотанию Алика Араратовича, прищуренного и уткнувшегося мощными руками в свой старенький планшет с разбитым от падения экраном.

– «Дикая львица или домашняя кошка? Какое описание больше подойдёт даме-Рыбе? Женщины-Рыбы довольно загадочны, они совмещают в себе несколько личностей и множество тайн каждой из них. Отличительной чертой является мечтательность, которая порой мешает существованию в реальной жизни…», – пожилой волосатый мужичок игриво покрутил перед Миланой своей алюминиевой с горящим белым экраном технологической дощечкой, с которой и прочитал отрывок какой-то астрологической статейки, – Во что люди в интернете сейчас только не верят, лишь бы занять себя чем-то!

Алик Араратович снял очки, наигранно выпучил глаза, развёл руки и засмеялся со свойственным и привычным ему акцентом. Захохотал так, что и Милане тоже стало весело. Смеялся сторож, будто смазанный маслом старенький чайник, который никак не может закипеть протяжным единым свистом. И да, мой дорогой читатель, сторожем сорокаэтажного дома действительно являлся статный пожилой армянин, как в клишированных историях, словно ЖКХ подбирали для трудоустройства не рядового скучного охранника, а карикатурного кандидата на роль запоминающегося персонажа в типичной русской комедии или драме на телевизионных каналах для занятых мамочек и вечно беспокойных старушек.

– Ничего вы не понимаете, дядя Алик. Знаки зодиака нам с рождения даны, это знаки свыше. Они же определяют наш характер и обуславливают наши поступки. Мне вот сегодня нагадали, мол, ждут меня крутые перспективы. И я сделаю всё возможное, чтоб все соки выжать из сегодняшней ночи… – протяжно вздохнула улыбчивая и изумлённая Милана с слегка пухлыми насыщенно-малиновыми губами, одетая сегодня в обтягивающее оранжевое удлинённое платье с открытым декольте и вытянутым разрезом до середины бедра, оголяющим одну из бледных ножек, с укороченной поверх накинутой пышной белой шубкой нараспашку, затемнёнными очками с узкой вытянутой пластиковой оправой, взъерошенными волосами, окрашенными в градиент от сине-бирюзового до светло-блондинистого на кончиках, персиковыми замшевыми перчатками, блестящими чёрными сапожками на каблуках и чёрной миниатюрной, но, парадоксально, очень вместительной сумочкой.

Ростом была Лунова среднего для окончательно сформировавшейся девушки, но казалась ниже из-за того, что часто несознательно сутулилась. Фигурой, словно из мягкого мрамора вылеплена: худая не по меркам модных журналистов, а по природному замыслу и идеалу. Однако всё равно казалась какой-то угловатой, тяжёлой от резкости в движениях и мимике, словно постоянно в видеосъёмке находилась, в которой периодически не хватало кадров, и приходилось женственной плавностью жертвовать. А личиком больше походила на мрачную выпускницу, нежели на уже достаточно окрепшую девушку: линия челюсти строгая, будто выточенная из камня, кожа совсем светлая, а щёчки розоватые и слегка впалые, глаза большие, небесно-голубые, длинными девичьими ресницами обшиты.

– Вот, что мне в тебе особенно нравится – если загорелась чем-то, уже не потушить. Немногословна, элегантно кокетлива, точно этакая леди из высшего света, но только кому-то взбредёт в черепушку покуситься на твои убеждения, как неминуемо во все стороны полетят пух и перья, – сдержанно в голосе восхищался Араратович. – Как говорится: «у всех бед одно начало – сидела женщина скучала!»… Ладно, хорошо, что ты хотя бы Рыба у нас по знаку зодиака, а не змея какая-нибудь! – снова раздался заразительный и безобидно бурлящий смех охранника.

– И вам не хворать, спокойной ночи!

Милана улыбнулась, махнула головой и, будто с отрепетированным ранее сожалением от расставания, двинулась по длинному коридору к лифту с шутливым послевкусием от спонтанных размышлений своего горячо любимого охранника. Лишь на мгновение она задержалась у соблазнительного общественного кофе-автомата с кучей, стоящих рядом, на той же стойке, сладких и липких бутылок различных сиропов, стильных одноразовых стаканчиков, трубочек, ложечек, салфеток.

На ночь глядя, кофе вреден для меня. А вот бокал хорошего красного вина – в самый раз!

У поворота к дверям в просторный лифтовой холл в углу стоял самодельный деревянный стеллаж с рачительно расставленными бесплатными книгами и всевозможными журналами. Подходи и бери!

В этом доме к печатным хранителям информации относились с показательным уважением, пусть и к самой информации приобщались с некоторым равнодушием. Книг напихано вдоволь – яблоку негде упасть. Выкинуть их все боялись, а прикинуться ответственными, щедрыми соседями и пристроить их в общественную импровизированную библиотеку все же правильнее, чем просто выкинуть в мусорку очередной экземпляр литературного наследия человечества. Почти все они уже успели как следует запылиться, и лишь парочка недавно поставленных книг выделялись среди остальных уже запылившихся классических произведений и заезженных женских журналов красотой своей новизной.

Со свойственным ей детским любопытством Милана взяла одну из местных новинок, с азартом покрутила в руках какой-то необычный для неё роман с силуэтом грифельного очерка фигуры мужчины с ружьём и строгими большими интригующими буквами на обложке: «С-М-Е-Н-А». А прямо поверх имени и фамилии автора над названием романа потрёпанный глянцевый стикер приклеен – кричащая оранжевая мордочка угловатой совы с горчичными объёмными завинченными кверху бровями и жёлтым распахнутым клювом.

С ухмылкой сунула любопытный экземпляр в сумочку и торопливо зашагала к ближайшему лифту. По-лисьи юркнула внутрь.

…Вместительный металлический короб плавно поплыл наверх, откуда-то заиграла негромкая спокойная мелодия электронного оркестра – точно та же, которую любят включать в торговых центрах.

Выудила из сумки свой айфон, клацнула ноготками в приложение «умный дом», и входная дверь квартиры магическим способом сама собой отворилась…

***

(22:15)

Очевидно, девушка этой истории не бедствует. Капиталом не кичится, деньгами понапрасну не разбрасывается: воспитание даром не прошло, хотя привитая наигранная вежливость ко всем местами глаза мылила. Собственное жилище имеется, стабильный уверенный заработок от работы менеджером в одном пафосном ресторане Города В. приходит ежемесячно, периодическая и крайне весомая экономическая поддержка от родителей тоже присутствует: грех жаловаться. Жизнь облагорожена от денежных забот, и за это она искренне благодарна и признательна. Вот и остаётся ей, раз любовная сторона жизни пока не стремится раскрыть свои крылья во всю возможность, заниматься переисполнением с высокими материями: попробовать оставить свой след в культуре, мире, истории, умирающем искусстве. Да, величать себя поэтом она ещё не осмеливалась, однако и Пушкин, и Лермонтов, Есенин с Маяковским тоже с чего-то начинали свой творческий путь, и далеко не сразу с серьёзных, глубоких и великих произведений. У неё всё ещё впереди, думала она одновременно боязливо и так самонадеянно.

Беда в том, что разжечь уста поэта задача отнюдь непростая. Чтобы ярко горело, сначала нужно долго мариновать своё внутреннее «я», кипятить окружение вокруг, в ожидании таинственного, неуловимого вдохновения…

Вдохновения, которого не было у Миланы, не было сакрального знания о пути его обретения. Поэтому ей оставалось лишь всё чаще и чаще в своей привычной и комфортной рутине видеть всё больше и больше необычного в самых обычных вещах, придавать смысл каждому явлению в округе, отчаянно искать «знаки свыше!», чтобы написать такое лирическое произведение, которое никто ещё до неё не успел написать, о чем никогда не размышляли, никогда не думали, на что не находили ответа. Родить новое, создать первенца новых философских изречений.

Соглашусь – амбициозно. Но разве ты, мой дорогой читатель, не встречаешься местами сам с подобными суждениями внутри себя перед сном?

Однако стоит отметить, что за последние пару недель и в последующие события, описываемые в этом рассказе, главной подругой и, возможно, самым понимающим человеком для Миланы будет являться её бдительная и глубоко преданная чёрная коробочка, обшитая экранами с каждой грани, по совместительству являющаяся умной колонкой со встроенным внутрь искусственным разумом.

Это так, уточняю. Просто, к слову.

– Алиса, включи свет! – последовал первым делом с прихожей громкий приказ от стягивающей сапожки Миланы.

– И я вас рада слышать, доброй ночи! Включаю! – отозвался вежливый женский обволакивающий тембр из миниатюрной колонки в гостиной под большущим телевизором.

И свет по мгновению ока самостоятельно включился. Точнее, редко посаженные в потолке ночники разразились холодным сумеречным светом, а светодиодные ленты, протянутые по всему периметру стен зала, оживились игривым фиолетовым свечением.

Затем зашла в ванную, свет там не включала: мыла руки на ощупь, со спешкой смывала макияж по наитию. Поклялась прежде настолько сильно не накрашиваться, натуральность в жизнь хотела впустить, по крайней мере до завтра.

Поспешила, вся уставшая, усесться на большой мягкий кожаный диван, стоящий прямо по среди гостиной у маленького стеклянного круглого книжного столика. Айфон, не давая перевести дыхание после часа нетрезвых танцев в ночном клубе, звякнул уведомлением: опубликовали новый пост в Телеграм-канале Города В. о самых свежих и острых новостях:

«Сегодня в развлекательном заведении «Луч» произошёл рейд наркоконтроля. Обыскивали всех…»

Дальше в шторке уведомлений текст не умещался, просил тыкнуть пальцем на манящее многоточие и перейти к новостному посту в канале.

Не захотела.

У Миланы при себе сегодня ничего не было, да и никогда не хранилось вообще. Но чувство непонятного облегчения присутствовало, точно тогда, когда, будучи абсолютно невиновным и чистым законопослушным гражданином, в тёмном переулке проходишь мимо двух хищно стоящих полицейских и думаешь про себя: «рвануть бы сейчас со всех ног от них сразу или сначала просто ускорить шаг, проходя мимо?». Повезло ей, что голова разболелась ровно через час, что вышла из клуба она ровно за десять минут до рейда, и так быстро к ней приехало такси.

«Это точно знак свыше! Началась полоса многообещающих удач!» – сладко думалось ей.

***

Подаренная родителями по случаю окончания с отличием института трёхкомнатная квартира на тридцать третьем этаже с панорамными окнами и наисвежайшим ремонтом, в традициях самого разрекламированного стиля «минимализм», месяцев девять тому назад прежде казалась неузнаваемой. Вернее, распознать новую стильную мебель, обновленные крашенные стены, плитку с подогревом в полу и прочее приданое можно! Но вот пыль, уже успевшая забиться по углам, и разбросанные тут и там рваные бумажные пакеты из всевозможных доставок еды Города В. выдавали обитаемое запустение. Ибо зачем грязи и всякому мусору появляться там, где их не смогут заметить?

В этой квартире жили. Ныне в ней существовала наша уже упомянутая Лунова Милана, двадцати трёх лет от роду. Вроде совсем юна, горяча и полна сил, а взгляд потухший, чуть ли не иссохший. Ничто её больше не радует по-настоящему, не интригует, не возбуждает – точно по всем канонам главного героя русской литературы!

Молодость – поистине живая жизнь, данная ей, однако уже успевшая ощутиться кризисной рутиной. Бесконечно потребляемый поток сериалов, лент соцсетей и уже давящая со всех сторон реклама оказались всем и одновременно ничем за последний год. Милана думала об этом и винила себя. Постоянно мучила себя за то, что прямо сейчас кто-то тоже потерял тягу к жизни, но не из-за постоянной тревоги по поводу тягостных душевных порывов, сидя в уютной квартире и при достатке, а по причине какой-нибудь серьёзной болезни, увольнения с работы или, не дай Бог, смерти родных и близких. А она, в свою очередь, смеет столь же сильно горевать, хотя объективных причин для всего этого нет, и у кого-то действительно есть более весомые доводы испытывать всё то, что она испытывает сейчас. Из-за этого она только ещё больше изводила себя, обесценивая свою абсурдную печаль, сохранившийся до сей поры юношеский максимализм и всю тягу к высокому. Однако продолжала ощущать жгучую апатию и колющую меланхолию внутри себя из-за отсутствия нужного вдохновения и подходящих обстоятельств для создания сакрального шедевра.

Но пока не об этом.

После ставшего привычным и строго обязательного дневного сна подъём пришёлся только к очень позднему ужину, спонтанному походу в винный бар, клуб и дальнейшему закономерному просмотру какого-то рядового, недавно вышедшего, одноразового сериала в онлайн-кинотеатре на телевизоре.

Сериалы тем и сериалы, что хочешь и ждёшь продолжения, прям, как в жизни. И время своё «бесценное» тратишь, так же, и деньги последние иногда готов отдать, и сам главным героем стать не прочь. Но разве мы не с самого начала уже рождаемся главными героями? А центром всего «сериала» для кого, кто наши зрители?

«Так. Об этом я уже думала. Да и не только я. Сейчас жизнь с сериалом сравнивать стали, а раньше с театром весь мир философы и обычные пьяницы сравнивали. Да, метафоры другими словами излагали, но суть не менялась, что и раньше, что и сейчас… Забыли…» – мысли Миланы оборвались. Девушка молча попыталась найти пульт от телевизора.

Пока тщетно – не нашла.

– Алиса, включи телек и переключи на «Свободный»! – по-командирски дала указ Милана, собирая руками насыщенно синие и блондинистые снизу волосы в шишку.

Гудок голосового помощника послушно звякнул, переключая на местный новостной телеканал. По ту сторону экрана плазмы показалась достаточно приятная, в меру взрослая и молодая солидная дама чистой славянской внешности с неотразимо-неестественным макияжем, который хочешь – не хочешь, заставлял любоваться этой телеведущей, с вульгарными румянцами и уложенными косами в подобие кокошника волосами. Фиолетовые губы, заигрывая со зрителем, оголяли зубы, которые даже через камеру поблескивали белоснежными винирами, а на ушах переливались в студийном освещении серёжки в форме объёмных гроздей рябины. Впрочем, показавшаяся Милане всё равно отталкивающей, пусть и обворожительной куклой. Эта женщина сидела за массивной зеркальной стойкой в пустой белой новостной студии, а за ней на большом экране всплыло изображение с крупным планом луны ярко-синего цвета.

– А теперь к свежим новостям! По последним данным именно сегодня в три часа, тридцать семь минут по местному времени произойдёт грандиозное небесное явление! Напоминаем, что «Голубая Луна» связана с водными явлениями на Земле. Приливы становятся более обильными, а отливы – более глубокими. Замечено, что в этот период времени вода как бы «взбешивается», на землю обрушиваются водные катаклизмы, наводнения, поэтому просим воздержаться от ночных мореплаваний и прогулок по берегу Города В, дорогие наши зрители! – подмигнула телеведущая и улыбнулась какой-то пластиковой идеальной улыбкой.

Телефон, лежащий у Миланы сбоку на диване, на мгновение ожил гудком вибрации. Пришло новое сообщение: знакомые с времён учебы в институте звали её сегодня поздней ночью скататься до Токаревского маяка, чтобы вместе встретить это полнолуние. Решила пока ничего им не отвечать, свернула шторку уведомлений, откуда виднелось начало длинного сообщения об этой поездке, оставив письмо «непрочитанным».

Тем временем дама с экрана телевизора продолжала слащаво и заманчиво вести свой репортаж.

– Однако, что делает именно сегодняшнюю «Голубую Луну» особенной? Ответ заключается в её способности обнажить те скрытые кармические нестыковки и проблемы, которые мы, возможно, пытались уберечь в глубинах нашей сущности. Она делает это изящно и ловко, словно разгадывая тайну, которая хранится в наших эмоциях, мыслях и решениях. Важно осознать, что эта «Голубая Луна» – не испытание, а возможность. Не стоит пугаться её воздействия и пытаться избежать того, что она может принести на поверхность. Вместо этого представьте её как своеобразное зеркало, которое позволит вам взглянуть на себя без масок и иллюзий. Она даст шанс исправить прошлые ситуации, преобразовать карму и использовать накопившуюся энергию для своего роста. Под влиянием «Голубой Луны» вам предстоят трудные решения и сложные выборы. Это своего рода проверка вашей судьбы, тот самый знак свыше, которого вы ждёте! Подписывайтесь на нас во всех соцсетях и смотрите только канал «Свободный»! – куклоподобная, грудастая и вечно улыбчивая телеведущая закончила вещать новости и неожиданно испарилась в воздухе, оставив одинокую студию без ведущей. По центру экрана появились QR-код и текст: «Оценить работу Марии, ведущей, созданной нейросетью, вы можете на нашем сайте…».

И журналисты теперь тоже игрушечными, искусственными, совершенными стали. И даже мир захватить не хотят, как когда-то предвещали фантасты. Всё в них хорошо!

Так… Нужно об этом написать произведение, стихотворение саркастическое…

И Милана резко подхватила с дивана свой смартфон, залезла в заметки, открыла новый документ. Большие пальцы тяжело нависли над клавиатурой сенсорного экрана, замерли в ожидании команды тревожных мыслей.

Вдруг, с тяжестью в движениях, медленно затараторили по миниатюрным квадратикам с буквами:

«Мир стремится к лучшему,

Всюду нейросети прут.

Скоро те искусство русское

Под чистую разгребут…»

Синяя палочка, роженица букв, остановилась, замерла, замигала на одном месте.

Многие поколения людей из покон веков страшились неугомонного технического прогресса и из-за этого инстинктивно желали его отвергнуть. Но эволюцию не остановить. А тех, кто противился этому прогрессу, свергали, затем считали психами, сумасшедшими и фанатиками-паникерами. На эту тему человечество уже не одну сотню лет успело излить столько мыслей и идей. Стихотворение про страх лирического героя перед надвигающимися переменами в мире, где на каждом углу происходит внедрение нейросетей, не ново. И писать про то, о чем уже много раз философствовали, смысла нет! Да и к тому же эту мысль сможет расписать гораздо лучше меня эта же, безусловно необходимая, нейросеть.

Милана с щемящей печалью и женской обидой откинула телефон подальше от себя и продолжила одиноко смотреть сначала в экран огромной плазмы, висящей на крашенной светло-серой стене вместительной, но захламлённой гостиной, а потом, переведя взгляд, уставилась в незашторенные панорамные окна с пейзажем, застеленным беспокойными облаками аномально красивого пыльно-розоватого апрельского неба.

От тревоги своей никчёмности сердце затряслось, горло наполнилось пустыней. Из рядом лежащей сумочки она вынула упаковку специальных успокоительных, которые лично ей накануне порекомендовал один из врачей-неврологов. С хрустом выковыряла пару красненьких пилюль, запила их бутылкой минералки и продолжила одиноко пялиться в экран телевизора с включённой на нём очередной, похожей на все остальные, мелодрамой – любовным турецким сериалом с типичным накачанным загорелым актёром с брутальной тёмной щетиной в главной роли. С девичьим интересом, вразрез с недавно проскакавшими мыслями, она продолжила переживать за клишированную историю любви плохого богатого парня и бедной, но обязательно страстной брюнетки.

Чушь. Но чушь приятная, спасительная для разбалованного постоянной информацией глаза и одинокого женского сердца.

(22:40)

Глава 0

ДАЛОЙ ВАШУ БАНАЛЬЩИНУ!

Четырьмя часами ранее:

(23 апреля, суббота, 18:00)

…Она так устала от своей трёхнедельной сосредоточенной тоски и мрачных раздумий, что хотя бы на часок хотелось ощутить себя в другой реальности. Несмотря на наигранную изощрённую щеголеватость всей обстановки, она с удовольствием остановилась в одном винном баре на главной улице города В. Внутри оказалось даже успокаивающе тепло, в отличие от необычайно холодной сегодня улицы. Кислород сего заведения до того вобрал в себя винный запах, что, казалось, от одного этого воздуха можно было в полчаса сделаться игривым.

Так или иначе, иногда происходят в жизни такие встречи даже с абсолютно незнакомыми нам людьми, которые сразу же начинают проявлять к нам человеческий интерес с первого взгляда. Такое впечатление произвели на Лунову Милану те гости, которые сидели поодаль, ближе к подиуму, на котором выступали приглашённые музыканты в чёрных смокингах и с белыми бантами на воротниках. Компания из четырёх молодых статных девушек у того столика в первом ряду время от времени оборачивалась на Милану, конечно, ещё и потому, что она сама упорно смотрела на них, и видно было, что девушкам очень хотелось начать с ней разговор. А на остальных, казалось, не исключая музыкантов и даже хозяина всего заведения, который отстранённо стоял за стойкой у сцены и, словно коршун, изучал взглядом всех присутствующих, девушки смотрели как-то привычно и даже со скукой, вместе с тем и с отблеском легкого высокомерия, как бы на людей второстепенных ролей, которым дозволено их только обслуживать.

Милана не была голодна, обошлась только салатом с морепродуктами и одним бокалом полусухого красного вина. А забегавшийся между креслами суетливый паренёк-официант, явно молоденький студент первых курсов, всё предлагал Милане заказать что-то ещё и намекал, будто ей готовы дать хорошую скидку или вовсе приветственный подарок от шеф-повара или винного сомелье. Но она всё отказывалась, скорее от беспочвенной робости получить что-то бесплатно, ведь и сама вполне могла оплатить – нечего себя в слабое положение ставить, думалось ей.

Ела не спеша. Вилкой стрелки часов сегодня можно не подгонять, все листья салата, креветки и гребешки по тарелке растаскивала, да атмосферой окружения любовалась:

Много круглых столов песочного оттенка, обставленных голубыми бархатными креслами с гостями. На кирпичных крашенных стенах глубокого синего оттенка навешаны виниловые пластинки разных диаметров и большие картины в массивных узорчатых, с золотым отливом рамах – на полотнах чистого вида классический кубизм в фиолетово-лиловых тонах.

Что касается остального интерьера: его было так много, вплоть до ваз с живыми цветами, стоящими на каждом столе, что глаза разбегались и не могли ухватиться за что-то одно. А в конце зала – округлая сцена с фиолетовыми объемными шторами и музыкантами со скрипкой, фортепиано и саксофоном. Трио исполняло то утонченные романтические мотивы, то энергичный джаз, то вновь переходило на лирические ноты.

Музыка была восхитительна.

Вдруг одна из девиц, хохотавших за ранее упомянутым дальним, ближе к сцене столом, шустро допила свой бокал белого полусладкого и поспешно направилась к Милане.

– Просим прощения за беспокойство, но мы с подругами так за вами наблюдаем – все наглядеться никак не можем. Вы ещё в платье таком уматном, оно так фигурку подчеркивает! Вы такая красивая сегодня и при этом совсем одна. Суженый ваш не подошёл ещё? – затараторила рыжеволосая девушка с каре в утончённом благородно-серого оттенка платье в эксцентричной манере.

Её наружность, стоит отметить, оказалась приятной: с округлым, в меру пухленьким лицом, словно умелый мастер из глины старательно вылепил его, все острые углы подминая; рот большой, но губы тонкие и ярко-красные, будто раны; фактурна, ростом невысока. Годами чуть старше Милана, на вид – лет двадцать пять.

– Бросьте… У меня нет никакого суженого. – Неосознанно и смущённо улыбнулась удивлённая от такой прямоты Милана, отставляя от себя почти опустевший бокал.

– Так мы можем устроить. В таро верите? Карты не врут! Может, мы с девочками погадаем вам? – Захохотала огненная девица.

– Не спорю. Это очень заманчивое предложение, но вынуждена отказаться.

– Ну что вы, это совсем бесплатно. Скорее от девичьей любопытности, пары бокалов хорошего вина и, как следствие, от желания пообщаться с новыми людьми – я вам это предлагаю. А то мы всех парней уже с девочками обсудили, сплетни закончились – самое время для эзотерики! – Быстро вырывались поочерёдно слова из её большого энергичного рта.

– Что ж, присаживайтесь. Я в этом мало разбираюсь, но буду признательна новому опыту. – допила, наконец, свой бокал Милана и радушно развела руками, будто всем телом говоря: «Я ваша, делайте, что хотите!».

Рыжеволосая кротко обернулась назад, махнула рукой одной из своих подруг, и лишь тогда они вдвоём подсели к Милане за стол. Остальная же парочка девушек из их компании осталась ужинать на своих местах. Дождавшись свою подругу – очевидно некрасивую, пусть и также разгорячённую брюнетку, Рыжеволосая принялась тасовать колоду карт и так ловко и усердно, словно на кону встал вопрос жизни и смерти.

– Мы из танцевального коллектива, а вы чем занимаетесь? – первой сделала шаг к знакомству подсевшая губастая брюнетка.

– Я в ресторане неподалёку отсюда работаю менеджером. Сейчас взяла месяц отпуска, пытаюсь прийти в чувства. Развеяться хочу и к творчеству приобщиться.

Девушки понимающе ухнули, а Рыжеволосая продолжала шустро тасовать карты, перекидывать их из стороны в сторону, будто не гадалкам подражает, а крупье элитного казино. И вновь соединила колоду в единую стопку.

– Итак. Каков ваш вопрос? – отрезала бархатистым голосом она. – Прошепчите его колоде.

– Что особенного произойдёт со мной в сегодняшнюю ночь голубого полнолуния? – С неожиданной для себя лёгкостью чётко произнесла Милана, не успев даже о чём-либо как следует подумать, словно не она вопрос красочным картонкам задавала, а кто-то свыше, но её губами.

Рыжеволосая в который раз перемешала колоду и принялась выкладывать по очереди три решающие карты.

– Башня… – с придыханием проговорила некрасивая брюнетка, забегав глазами на карте, которую первой вытянула её подруга, где была изображена серая монолитная вышка со строгим донжоном и одним крошечным оконцем, из которого выглядывала испуганная безликая женщина.

Второй картой оказалась какая-то «тройка жезлов», с изображением уже другой девушки и крохотной совы на её плече, которая стоит к зрителям спиной в дверном проёме и устремляется наружу. Третьей же картой стал «Король мечей»: сидящий в окружении книжных полок мужчина с тёмной густой бородой, в красной порфире и в царской золотой короне, а над головой, на троне с распахнутыми крыльями, тоже сидела роскошная сова.

Затем девушка зачем-то вытянула из колоды ещё две карты, подложила их к «Башне», показательно удивилась бровями и убрала эту пару назад в общую стопку. На столе между дамскими сумочками и бокалами остались только эти три карты: «Башня», «Тройка жезлов», «Король мечей».

Милана же на протяжении всего процесса гадания сидела в приятном недоумении, точно девочка маленькая готовится стих рассказывать перед переодетым папой в красную шубу и с приклеенной седой бородой.

Спустя ещё какое-то мгновение, после многочисленных удивлённых вдохов и недобрых ахов подсевших девушек, поверх белого шума негромкого оркестра, цоканья каблуков и вилок наложился прерывающийся голос Рыжеволосой с весьма озадаченным видом:

– Карты говорят, что в эту ночь произойдут неожиданные события, которые могут привести к новым возможностям или переменам, внезапным изменениям и разрушению старых предрассудков… – она оборвалась на секунду, бережно поправляя лежавшие карты с потертыми и помятыми уголками, – Ночь возбудит сильнейшее самокопание и бурлящую рефлексию о чём-то творческом… Сны окажутся как никогда значимыми.... Но, кроме того, важно будет сохранять ясность ума и принимать взвешенные решения! – насторожено начала и воодушевляюще закончила она с интригующей необычайно широкой улыбкой.

– Что ж… Интересно. Я, конечно, не фанатка подобной мистики, но возьму всё сказанное на заметку. Спасибо. – Обдумывала услышанное заметно посерьёзневшая Милана.

– Возьми, возьми! Карты не врут! Мы с подружками всегда у них совет просим. Особенно когда дело доходит до интима… – Закатив глаза, игриво захохотала страшненькая брюнетка.

Не успела Лунова придумать и задать колоде ещё один вопрос о предстоящем будущем, как вдруг раздались сдержанные аплодисменты, а музыканты в смокингах замолкли. Зал погрузился в аристократичную тишину ужинающих людей высокого достатка.

На сцену из-за ширм вышел прилизанный, хрупкого телосложения, грушевидной формы с брюшком, невысокий молодой человек в прямоугольных очках, в вязаном коричневом кардигане, белой рубашке с накрахмаленным воротником и широких брюках со стрелками, которые книзу к обшитым туфлям гармошками сминались. Робея, он подошёл к одинокой стойке микрофона и с отрепетированной фальшивой экспрессией принялся плавно жестикулировать руками, словно перед школьным классом у доски с зубрежкой выступает:

– Питая к вам любовных чувств вершины

Я рассыпался как битое стекло.

Мне хотелось вам сказать так мало,

Но времени уж много утекло.

Томясь в пучине знойных чувств,

Сжигая тонны писем нежных,

Я не лелеял надежд уж прежних,

Мечтая быть с тобой навек лишь.

Гости, конечно же, в вежливом восторге. Хлопают, отставляя вилки и бокалы. А тому только в радость: его тонкую поэтичную натуру определённо заметили!

Вдруг из-за стеклянной стойки на сцену поднялся хозяин заведения – широкая фигура мужчины средних лет с красным распаренным лицом, хищным и бдительным взглядом, выпуклыми мешками под глазами. Одет он был в бордовую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, через которые слегка виднелась его волосатая грудь. А поверх, нараспашку, наброшен тёмно-синий фрак с цилиндрической шляпой на манер девятнадцатого века. С загадочной улыбкой шоумена он приблизился к стойке с микрофоном посреди сцены и широкими жестами поприветствовал всех гостей и музыкантов, переводящих в минуты паузы дух и ожидающих его следующей команды.

– Уважаемые гости, минуточку внимания! Как вы все знаете, именно сегодня, двадцать третьего апреля, отмечается Всемирный день книги и авторского права. Напоминаю, что проголосовать за лучшего поэта сегодняшнего вечера вы сможете, перейдя по загрузившемуся QR-коду, который вы видите сейчас на экране позади меня. Отдавайте свои голоса смелее, ведь на кону стоят сто тысяч рублей, которые я вручу самому талантливому и запоминающемуся участнику сегодняшних выступлений. Благодарю за внимание, приятного всем вечера! – закончил заготовленную речь владелец заведения и поспешно удалился обратно за свою стеклянную стойку.

Порозовевший молодой человек, которого только что оборвали с неоконченным выступлением, принимается зачитывать ещё один свой стих. И снова про слащавую до безобразия банальную и идеализированную любовь:

– Ты как тот самый луч солнца,

Что пришла озарить путь мне во мгле…

Призму лжи для меня разбила нарочно,

Была это ты, я молил о тебе.

И нет слов описать твой ангельский лик,

Теплоту твоей душевной драмы.

Я хочу для тебя разбивать романы,

Я хочу для тебя сокрушить язык…

Тут Милана не выдержала слушать дальше и, неожиданно для всех, резко вскочила с кресла, вышла из-за стола и сразу же бесцеремонно устремилась к сцене. Хозяин почти сразу же её заприметил взглядом. Возможно, посчитав, что она тоже записавшийся участник, который собирается следующим выступить с авторским стихотворением, не стал противиться её патетичной самодеятельности и только вслед ей приветственно помахал, когда та проходила мимо, делая такой вид, будто они были давно знакомы.

Зал в лёгкой растерянности от бестактности гостьи с вызывающими бирюзово-синими волосами, переходящими в блонд на кончиках, инстинктивно захлопал. Девчонки во главе с рыжеволосой шустро переметнулись обратно за свой столик в первом ряду и радушно завизжали, махая ей.

Милана подошла к ошарашенному от такой смелости только что выступавшему парню в толстых прямоугольных очках, отобрала у него микрофон и, слегка помедлив, тяжко выдохнула. Сердце заколотилось, уши и щеки ощутимо запылали, но деваться некуда, раз уж вышла.

– Дамы и господа, вы не устали потреблять круглые сутки эту пошлую банальщину? Ничего нового этим стишком он не привнёс. Сколько было людей и до него, кто своей любимой посвящал точно такие же стихи! Использовал те же самые метафоры. Имел такие же огненные чувства, как у всех и до него самого. Этот молодой человек смешон, неуникален и блекл. И стихи его – второсортная слащавость! О страсти уже нельзя писать, о ней уже всё было сказано, что аж дыры в искусстве мировом протёрли все, кому не лень… Все, кто так яростно продолжают строчить про любовь – бездари, шарлатаны, невежи и идиоты! А если что-то и сохранилось в любовных мотивах, что ещё не смог затронуть человек, то про это сочинят уже совсем скоро нейросети! – эхом раздался её девичий строгий голос в звонкий прерывающийся моментами микрофон.

Впрочем, договорив и остановившись на определённой наэлектризованной ноте, она успокоилась сразу же и молча, как-то боязливо замерла, ожидая реакции всех присутствующих на своё смелое высказывание. Милана имела свойство мигом высказываться в каком бы она ни была настроении, так что все очень скоро узнавали, с кем имеют дело. Так и в настоящий момент эта черта характера проявилась в полном её естестве.

– А разве каждая девушка не мечтает, чтобы ей посвящали подобные стихи? – вступилась за обиженного ранее выступавшего поэта какая-то нафуфыренная дама средних лет с родинкой на щеке и объёмной закрученной причёской.

– Да, а как же чувства обычных людей, они ведь тоже хотят посвящать часть себя своей второй половинке! – раздалось бурлящее несогласие какого-то стареющего мужчины, сидящего за столом в компании своей моложавой супруги.

– А посвящать здесь нечего! О том же самом кричали поэты и до него – от мала до велика – от избалованного ребёнка до нищего старика. А вы всё равно продолжаете восхищаться этой второсортной хренью!

Удивлённый зал впал в тугое молчание, в котором лишь скрежет вилок и чоканье стаканов резонировали.

И Лунова ярко, со всей пламенной живостью своих чувств, наконец, решилась:

– «ПИСЬМО ВЛЮБЛЁННЫМ СОЧИНЯЛАМ»

Довольно о признаниях строчить!

Всё было и до тусклых вас!

Ту первую все не забыли;

Любви моральной всех учили;

И аморальную внутри таили;

Маниакальную сладостно душили;

Болезненную ревом целили;

Любовь непокорную соблазняли;

Любовь поэтичную совращали;

Любовь божественную распяли,

Любовь безбожную просвещали;

Любовь роковую обрывали;

Любовь скоротечную осаживали,

И вместе с тем её же избегали;

А с любовью актёрской давно свыклись;

И лишь к взаимной так стремились.

Довольно изводить печать!

Своей неуникальной лирой.

Пора самим всё проживать

Без болтовни красивой!

И на каждое повторяющееся слово «любовь» Милана расставляла интонацией такой звонкий и жёсткий акцент, всю свою внутреннюю энергию в него посылала, словно выжечь его голосом пыталась. На сей раз даже самые увлечённые беседами и приятной трапезой господа и дамы отодвинули свои тарелки. Все гости разразились сдержанными утонченными и на сей раз явно гораздо более искренними овациями. Рыжеволосая с подругами восторженно хохотали, и только-только начали они отодвигать кресло и подзывать официанта, думая, что после своего дебюта поэтесса подсядет уже сама к ним, как Лунова делает несколько шагов к прилизанному поэту и, что есть мочи, со всей страстью и вовлечением в процесс, бесцеремонно целует того в губы на глазах у всех гостей. И до того это долго продолжалось, что весь зал ахает тоже, словно в замедлении. Нерасторопный парень ударяется в краску, поправляет очки и замирает, точно ошпаренный, на сцене – ни единого слова вымолвить не может, глаза его из-под окуляров по красивому лицу Миланы бегают, руки вдоль туловища к ногам бескостными конечностями свисают, пошевелиться не могут, будто поцелуй всё его тело парализовал ядом. И следом Милана тут же юркнула в узкое пространство меж столиков и поспешно растворилась за спинами сидящих гостей. Затем снова попалась на глаза замершему владельцу заведения – она замешкалась на своём месте, что-то из сумочки суетливо доставала и пересчитывала. Нервно накинув на себя белую пышную шубку, удалилась гордо к выходу.

Хозяин винного ресторана ещё какое-то время не подавал вида, словно ничего особенного не произошло, и продолжал вызывать на сцену следующих конкурсантов литературного вечера. А сам, в подвернувшийся удобный момент, вместе с тем же официантом-студентом подошёл к столу, за которым в одиночестве сидела Милана. Счёт принести ей тогда не успели – ушла она раньше. Однако на столе всё равно оставила пятитысячную купюру. Хотя поела и выпила не больше чем на две. Радостный официант тут же сунул купюру себе под платок в карман белого пиджака и двинулся к кассе, чтобы разницу себе чаевыми зачесть.

Оттуда, как мы уже знаем, мой дорогой читатель, Милана направилась в клуб, а после, не задержавшись там надолго, поехала к себе домой. Однако до клуба Милане выпал случай участвовать ещё в парочке любопытных событий…

***

(20:00)

На экране айфона ищет нужную иконку, заходит в поисковик. Находит сайт этого винного ресторанчика. Пролистывает до нужного поста о голосовании за самого лучшего городского поэта, дочитывает списки и сразу же клацает на серьёзную физиономию того паренька, который выступал до неё и которого она из-за сугубо азартных побуждений при всей публике решила поцеловать. Стало интересно, почувствует ли она что-то особенное после нежности с таким простаком. Ничего. Ни вдохновения, ни жалости, ни высших чувств. Однако посчитала нужным отдать свой голос именно за него, ибо неспроста он так вывел её на эмоции. Вдруг, чего выиграет, вдруг её голос станет решающим, просто из добрых помыслов.

Жгуче захотелось закурить.

От винного ресторанчика отошла на шагов тридцать по тротуару в горку и обратила внимание на шумное веселье на той стороне улицы. Из интригующей тёмной арки, проделанной прямо в пёстром, но старинном здании наследия предшественников, из которой и доносился хохот, выглядывали вывески разных, весьма увеселительных заведений. Через узкую трассу, сквозь нескончаемый поток машин, на той стороне пели песни, рассказывали похабные анекдоты. Милана, ещё окрылённая своими выходками в ресторане, решила закурить именно в окружении прочих пьяниц, измученных за неделю фрилансеров, падких на мужское внимание женщин и голодных от того же юношей. Так ведь интереснее – вдруг и здесь к ней знакомиться подойдут.

***

…В обвешанном синими лампами вытянутом сквозном проходе, ведущем во внутренний двор, который, в свою очередь, вобрал в себя сразу несколько отдельных баров, толпилась очень весёлая большая группа самых разнообразных женщин. Всякие мужчины сидели на ступеньках, другие на тротуаре, третьи стояли и, покуривая, увлечённо разговаривали. В углу замкнутого пространства вечернего двора, обёрнутого входами в бары и рюмочные у протекающих бурых труб и кондиционеров, шлялся громко ругающийся пьяный ещё молодой солдат в форме с папироской. Казалось, что он куда-то хотел войти, но как будто забыл куда, поэтому от непредвиденной нерасторопности своей ругался с другим оборванцем и каким-то мертво пьяным, валяющимся поперёк холодного асфальта бездомным.

Милана остановилась у той большой группы вызывающих женщин в расписанной граффити арке, которые сиплыми голосами беседовали о чём-то своём.

– Девочки, зажигалки не будет? – приблизилась к ним Милана, попытавшись зачем-то сделать свой голос объёмнее.

Без лишних разговоров одна из дам, та, у которой больше всего потекла тушь, всучила ей зажигалку. Лунова круговым движением щёлкнула металлической крышкой, шустро выудила в закромах сумочки упаковку сигарет и прикурила с фитилька. Поблагодарив немым кивком, так же молча вернула зажигалку обратно.

Тут же моментально делает глубокий вдох, затяжкой и едким дымом лёгкие насыщает. И ничего. Ни прозрения, ни притока сил. Один жалкий кумар. Стоишь себе, как паровоз дуешь. За другими повторяешь – а толку-то? Курение и зависимость не порок – а осознанный выбор. Да, визуально в этом определённо что-то есть, какая-то малодушная магия, кинематографичная эстетика. Однако вряд ли курят от счастливой жизни. Так может, стоит бросить? Деньги тратятся, здоровье подкашивается, животная тяга укрепляется. Ничего возвышенного – просто гнусная химия.

А тем временем на курилках прочие господа никотиновыми кольцами тоже друг в друга швырялись и всё о чём-то завороженно общались.

– Девушка, уверен, у вас была тяжёлая неделя. Не желаете чего-нибудь более действенного? Позвольте, я вас угощаю… – с мутными стёклышками вместо глаз приблизился чуть ли не впритык лысый мужчина в выстиранном синем капюшоне лет тридцати, пряча руки в карманах чёрного пальто, замызганного лохмотьями каких-то клочков шерсти и волос. Его лицо разгорелось от выпитой водки так, что в свете фиолетовых ламп, висящих у входов во все бары, оно казалось ещё более багровым и худощаво опухшим.

– И к чему же вы ведёте? – настороженно отозвалась Милана, туша почти целую сигарету об металлическую урну.

В голову ударило колеблющееся маятником сомнение. Если обычный никотин не способен вызвать во мне что-то более яркое, чем простое насыщение от убогой аддикции, может, нечто серьёзнее разожжёт во мне это новое? Недаром многие творцы создают свои гениальные творения под призмой наркотиков. Возможно, но и мне стоит попробовать? Ведь это кардинально иной взгляд на всё привычное, совсем другая работа гормонов, иная химия. Хотя бы разочек, хотя бы на миг… Кроме того, карты Рыжеволосой знаменовали перспективные перемены и появление значимых случаев, которые мне нельзя сегодня упускать.

Вдруг высоченный весь продрогший лысый незнакомец достаёт из карманов грязного пальто пару пакетиков, намертво перевязанных синей изолентой. Принимается непоследовательными движениями дрожащих рук разрывать свои заначки.

Внутри одного зип-пакетика оказались три помятые самокрутки, а во втором, чуть меньшего размера, ассорти каких-то разноцветных конфет.

– Для разгона начнём с травы, потом, если что, догнаться сможем конфетками волшебными, – язык его в шёпоте заплетался, а зрачки куда-то в пустоту стремились, пытаясь сфокусироваться на воображаемой точке над головой невысокой Миланой, которая сейчас разве что дотягивалась макушкой до его груди с небольшим.

Михаил Булгаков употреблял морфин, пускай и в одноимённом рассказе предупреждая людей, что наркотики могут завести их в могилу. Александр Блок вообще предпочитал «балтийский коктейль» (смесь водки и кокаина). И ещё немалое множество на первый взгляд культурных, образованных и выдающихся личностей так или иначе решались на подобное в жажде нащупать новый вид вдохновения.

– Согласна, давай, – холодно отрезала Милана, наиграно кокетливо затрепетав ресницами перед незнакомцем.

Весь шатающийся лысый мужчина фамильярно похлопал своей шероховатой, сухой ладонью по её шубке, криво заулыбался и только успел протянуть три цветные таблетки, как она незамедлительно проглотила их на сухую…

К счастью или сожалению, подавляющее большинство подобных веществ обладает одной важной особенностью, которую не всегда берут во внимание: даже при однократном употреблении они могут вызвать долгосрочные или вовсе пожизненные побочные «недуги». И вот от этой необратимости действительно становится страшно. Страшно от тотальной потери контроля над собственной жизнью. Нет, нет, нет. Нельзя. Ни в коем случае. Даже разок, сука. Мне нельзя было! Никому нельзя!

И, сорвавшись с места, Милана рванула к ближайшей двери с яркой неоновой вывеской. Промелькнув мимо двух коротко остриженных парней в чёрных водолазках с бейджиками, стоящих прямо на входе и, тонкими руками распихивая всю кутящую толпу порозовевших лиц, весь сброд, она, до ужаса растерянная, ринулась в туалет. А по пути машинально захватила с деревянного круглого столика, окружённого бочками с сидящими на них людьми, чей-то нетронутый бокал пива.

Всё остальное, словно в бреду, помнилось: паника подливала масло в медленно разгорающийся огонь. Протиснувшись без очереди, забежала в тёмную коморку, напоминающую больше дубовый гроб, который осквернили вандалы, нежели туалет. Стены забрызганы чем-то, сверху донизу исписаны любовными посланиями и просто рядовой похабщиной. Декоративные вставки из массивных досок вокруг больше сдавливали и без того тесное некомфортное пространство, чем добавляли антуража старинного русского кабака, а пошатывающая лампочка под потолком испражнялась тусклым жёлтым свечением. В этих потёмках она шустро стянула с себя белую шубку, повесила на крючок возле разбитого зеркала над заляпанным умывальником и немедленно заставила себя встать на колени. Опешив, принялась большими глотками заглатывать противное пиво и в рот себе пальцы засовывать – недавно сделанным маникюром глотку драть, чтоб рвотный рефлекс вызвать.

Спустя несколько долгих мерзких мгновений закончила, вся телом и нутром опустошённая. Те красочные таблетки вперемешку с пережёванным, недавно съеденным, салатом из раздражённого желудка вышли и на дне унитаза теперь кашицей оказались. Всё страшилась больше за то, чтобы платье своё в процессе не загадить, да чтоб шубка с крючка не сползла и на пол подле не свалилась.

Вся растрёпанная, боязливо посмотрела на себя в зеркало.

Кажется, в целом чистая.

Смыла.

Вымыла руки.

Мыло было, а вот одноразовых полотенец не оказалось. Стала кистями махать, да об шубку собственную вынуждена была вытирать. Затем на скорую руку попыталась макияж подвести, пока недовольная очередь всё сильнее и сильнее за дверью начинала бухтеть и ее подгонять…

Вроде сойдёт. Как будто и не было этого казуса. Теперь наружу надо, к воздуху, к прохладе. Милана провернула щеколду на двери и с подрагивающим выражением, вот-вот, чуть ли не зарёванного лица, вышла обратно на улицу во двор.

Теперь больше всего ей хотелось забыть эту ситуацию, потому что сразу становилось до жути стыдно, хотя она и благодарила саму себя за то, что почти сразу же одумалась и не стала губить свою молодость.

Видимо, это оказался не тот случай, который приведёт меня к новым возможностям и воззрениям, как предвещали таро. По крайней мере, не таким путём и риском.

Но как только Милана вырвалась на воздух, она невольно стала свидетелем вопиющей картины с всё тем же злополучным мужчиной…

– Отойди от меня, не смей мне предлагать такое! – с сорванным голосом сипела одна из тех совсем юных круглолицых пышных девиц, которая курила давеча рядом с той проституткой, у которой Лунова позаимствовала зажигалку. Сквозь хрип она надрывалась, ища своими маленькими испуганными глазами того, кто сможет в случае чего вмешаться.

– Ты чё так завелась, успокойся! Чё так голос повышаешь, люди же услышат. Ты мне сразу понравилась, характерная… – говорил, запинаясь, тот самый лысый в капюшоне, медленно приближаясь и нависая над этой пухленькой блондинкой в бордовом кожаном плаще.

– Пошёл вон от меня! Только тронь!

Но толпа прочих пьяниц и просто отдыхающих горожан на них внимания не обращала только потому, что драм и без них здесь хватает: куда ни посмотри, все по группкам и парочкам разбились и отношения свои выясняют, посему подобным здесь никого не удивишь.

– Да чё ты! Мы всего по одной дозке, мне одному одиноко. Без тебя, сука, одиноко будет! – лысый приблизился ещё на шаг, крепко схватив беспомощную девчонку за ее мягкое запястье.

Тут Милана не позволила себе уйти или стыдливо остаться в стороне. Не могла так просто оставить, чтобы кто-то ещё от этих провокаций пострадал, слабоволие проявив и после глубоко внутри винил бы себя всю жизнь.

Не медля, будто сорвавшись с цепи, взбешённая подбежала к ним. Затем, дождавшись момента, когда лысый в капюшоне обратит внимание на свою прошлую жертву и повернётся к ней лицом, молниеносным движением выудила из сумочки перцовый баллончик (который ещё с давних пор удачно оставался нетронутым у нее в сумочки) и запрыскала красной жидкостью его и без того округленные глаза.

– Сука драная! Тварина! – завопил немедленно тот, хватаясь судорожными ладонями за кривившуюся от боли физиономию.

Прочие господа, как и всё время до этой кульминации, продолжали стоять разошедшимися по своим кучкам, лишь на секунду оборачиваясь на кричащего жалкого нарика. Всем было всё равно. Всем весело. Всем пьяно. Всем любовно и интригующе страстно. У всех свои интересные кульминации и без чужих историй.

После этого Милана гордо и злобно достала со дна сумки недавно купленную пачку сигарет и с удивительной лёгкостью, несвойственной ни одному курильщику, выбросила её в урну. Ещё раз хищно взглянув на отошедшего в противоположный угол развратного дворца лысого незнакомца, лишь после этого вызвала такси до ближайшего клуба, чтобы окончательно забыться…

Глава 2

ПОШЛА ЛИРИКА

(23:10)

…Получасовой эпизод любовного сериала про девицу из провинции и богатого, карикатурного и загорелого альфонса, который пытается её добиться, закончился быстро, как и полагалось, на самом интересном месте. Придётся смотреть и другие серии тоже: дофамин совращает голову плетьми быстрого и нетрудоёмкого удовольствия. Но перед этим неожиданно, спонтанно, словно какая-то беременная, которая стихийно захотела извращённого деликатеса, резко приспичило оказаться в круглосуточном продуктовом магазине, чтобы купить желанную закуску к вину и сериалу. Например… тарелку ассорти дорогих сыров: мягких, твёрдых, с приятной горчинкой и сливочным послевкусием, с дырками и без, с плесенью и зеленью. Чтоб сбоку на подносе рядом на блюдце россыпью орехи всякие лежали и ягодами по бокам обставлены. Клубника. Голубика. Ежевика. А рядом – соусница с тягучим, вязким, сахарным, стеклянным мёдом. Чтоб от него веяло нежным сладким цветочным ароматом, и орешки приятно на зубах похрустывали и с приторной слюной смешивались.

Хочу сыра. И вина.

Перерыла все кухонные шкафчики: заначки в лице привлекательной утончённой бутылки полусухого не нашлось, за апрель все запасы исчерпались. Ну хоть продуктовые магазины товары питания поставляют круглосуточно – и на том спасибо.

Милана шустро оделась, накинула на себя нарочито самые объёмные вещи из гардероба, чтобы хотя бы издалека попытаться силуэтом сойти за невысокого коренастого парня. Сменила платье и сапожки на синюю кофту с глубоким капюшоном и единым сквозным карманом по центру живота, на серые широкие джинсы и белые кроссовки, а поверх всего, вместо белой укороченной пышной шубки, втиснулась в чёрную дутую куртку с высоким воротом. Растрепанные ломкие волосы уложила в длинный хвост и спрятала их за спину, под кофту.

В дверях на мгновение остановилась, потянулась снова в заметки. Пальцы суетливо затрепетали:

«Сложно мыслить стало ново,

Будто это невозможно

Невозможно? – врать не буду,

Но сегодня будет чудо…»

Она очередной раз уперлась большим пальцем в мелкие буквы клавиатуры, машинально подрагивая на одном месте: на строке ввода появлялось монотонное: «чудооооооооооо…»

Ноготь нервно клацал по одной клавише, что в конечном итоге перевёлся на серый значок со стрелкой и крестиком, целиком удалив этот никудышный, по её категорийному мнению, стихотворный файл.

Рифмы нет. Вдохновения нет. Глупо. Бездарно. Примитивно. Ни о чём!

Милана зачем-то открыла фронтальную камеру на айфоне, обидчиво взглянула на отражение в экране, надула самой себе глупую гримасу, затем сунула телефон в сумочку и поспешила к лифту, наружу, на улицу, к освежающему выдоху.

***

Город В. кочками и всюду непостоянным волнообразным рельефом славился: по всей округе столько шикарных сооружений возводят, а обуздать природу с её сопками не могут. Все дома, парки и торговые центры зигзагами насыпаны, повсюду по ступеням то вверх, то вниз карабкаться приходится. Мало здесь ровных, сплошных и длинных дорог; всему неймётся – вся инфраструктура к разным высотам стремится и с разных высот начинает расти. И лишь рядом протекающее бескрайнее море во всю эту динамическую композицию баланс некий добавляет.

Однако сейчас все эти городские нюансы Милану не коснулись.

Продуктовый, в ста метрах от дома, хвастался своим чрезвычайным удобством. Ассортимент самой разной еды и всевозможных напитков был внушителен, пусть и в два раза дороже, чем в ещё относительно недавнем «когда-то», но это уже проблема безжалостной из раза в раз нарастающей инфляции и вынужденно-привычного стороннего импорта.

Сколько санкциями Россию не загрязняй – всё равно предприимчивые «серовеки» и отечественные производители всё обмоют и приспособят. Ничто не сможет побороть эту страну, кроме её собственных жителей, их уникального менталитета и национальных привычек.

Но эту проблему мы сегодня опустим. Мне ведь ещё завершение этого рассказа дописывать. А в клетке чифиры гонять и одновременно писать книжки всё же сложнее, чем на воле. Да и жаловаться грех, пока меня всё здесь устраивает. Честное слово, гражданин следователь!

Милана закатала рукав и досадливо вгляделась в прямоугольный экранчик смарт-часов от любимого всеми женщинами, от мало до велика, «яблочного» производителя: «23:30».

Жаль, конечно, что бутылку вина уже не купить. Но не зря же она вновь спускалась вниз на лифте. Повезло, что застройщики любят договариваться с сетью продуктовых. Если бы магазин был дальше, ей пришлось бы задуматься о том, идти ли по ночи своими ногами, заказывать такси или же отсидеться дома, никуда не выходя до наступления следующего вечера.