Бессердечный охотник бесплатное чтение

Kristen Ciccarelli

HEARTLESS HUNTER: book 1

This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

HEARTLESS HUNTER © 2024 by Kristen Ciccarelli

© К. Бугаева, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Для тех, кто боится быть собой

Товарищи! Только уничтожив старый мир, мы сможем предотвратить возвращение зла. Мы должны уничтожить этих ведьм и лишить их магии. Все дозволено ради высшей цели – освобождения от их гнета. Пусть их кровь навсегда заполнит улицы.

Николас Крид, Добрый командир

Увертюра

Охотники на ведьм Кровавой гвардии заподозрили, что перед ними ведьма, сняли с девушки одежду и осмотрели тело на наличие шрамов.

Во времена правления сестер-королев ведьмы носили шрамы с гордостью, словно кольца с драгоценными камнями или шелковые одежды. Так они демонстрировали свою силу. Шрамы также свидетельствовали о богатстве и положении, ранге, прежде всего в магии. Теперь же они стали клеймом преследуемой жертвы.

В последний раз Руна видела шрамы ведьмы два года назад, когда королевы-ведьмы были убиты в своих постелях, а кровь их совета текла по улицам. Кровавая гвардия взяла город под свой контроль, и начались очистки.

На закате в центре окутанного туманом города собралась толпа. Руна была среди них, но хотела видеть эти пылающие страстью глаза и лихорадочные взгляды окружающих – они жаждали мести, хотели быстрее заглотить ее, как выдержанное красное вино.

Над головами закружили чайки, когда на платформу для очистки поднялась старая ведьма. В отличие от тех, кто пришел следом, женщина не плакала и не молила о пощаде, а приняла судьбу стойко. Один из охотников Кровавой гвардии оторвал один рукав ее рубахи, обнажив доказательства преступлений: белесый узор шрамов, обвивающий всю руку, похожий на белое кружево на золотистой коже.

Руна ничего не могла с собой поделать – шрамы казались ей очень красивыми. Некогда они были признаком высокого статуса, а теперь же, став видимыми другим, сделали женщину легкой добычей охотников на ведьм.

Именно поэтому Руна никогда не делала надрезов на теле.

Она не могла допустить, чтобы они нашли шрамы.

Глава 1

Руна

Марево (сущ.) – первая, базовая категория заклинаний.

Заклинание Марева – состояние самой простой иллюзии, удерживаемое на короткий период времени и требующее мало крови. Чем свежее кровь, тем сильнее заклинание и тем легче его сделать.

Из «Правил магии» королевы Каллидоры Отважной

Искрящаяся лента молнии рассекла небо. Руна Уинтерс пробиралась по промокшему от дождя лесу, умудряясь изредка скрываться от его струй под раскинутыми над головой хвойными ветвями. Свет фонаря освещал дорогу, изрядно размытую, испещренную выпирающими корнями деревьев.

Не самое подходящее время для выполнения задуманного. Вода пропитала плащ и ослабила силу заклинания, кровью выведенного на запястье. Символы нужно нанести заново, прежде чем дождь непоправимо изменит их смысл и лишит заклинание силы.

Марево, скрывшее ее ото всех, должно сохраниться до той поры, пока не станет ясно наверняка, что Серафина не сможет ее убить. А ведь Серафина Оукс, бывшая советница сестер-королев, – могучая ведьма. Только после двух лет поисков Руне удалось наконец ее обнаружить. Теперь она шла на самый край покрытого лесом мыса, чтобы выяснить, кого же нашла – друга или врага.

Руна прикусила язык, вспомнив последние слова бабушки.

«Обещай, что найдешь Серафину Оукс, моя милая, она передаст тебе все, что я не смогла».

После того как Кровавая гвардия арестовала бабушку и забрала из дома, они вывели краской на двери кроваво-красный крест, объявив всем таким образом, что здесь жил враг республики, теперь отправленный на очистку.

Воспоминания о том дне до сих пор ранили, как острый нож.

Все тело тревожно трепетало, но Руна упорно шла вперед. Звуки нарастали, напоминая увертюру. Если Серафина увидит Руну сквозь марево прежде, чем та успеет объясниться, то может прогнать ее или даже убить.

Причина в том, что, где бы ни появлялась Руна Уинтерс, о ней уже все знали. Она старательно создавала себе репутацию.

Она стала доносчицей. Ненавидела ведьм. Такими людьми дорожила Новая республика.

Руна была той, кто предал вырастившую ее бабушку.

Именно потому сегодня она превратилась в старого торговца, который вел за собой мула, нагруженного товарами. В воздухе висел запах мокрой шерсти животного, в тюках при каждом шаге грохотали кастрюли и сковороды – все это, каждая мелочь, существовало в иллюзии благодаря колдовству Руны и начертанному на запястье символу, поддерживающему заклинание.

Марево – самое простое заклинание, но для его исполнения Руне потребовалась вся колдовская сила. Результатом стала головная боль, от которой все еще ломило виски.

Ветви подрагивали, встревоженные струями дождя, над головой вспыхивали молнии, одна из них наконец осветила крошечный домик на самом краю леса. В окнах горел теплый свет, а из трубы поднимался дым, принесший запах прогоревших поленьев.

Заклинание слабело, в созданном образе местами появлялись бреши. Нужно, чтобы марево продержалось еще немного. Руна поставила фонарь, достала из кармана стеклянный пузырек и ловко откупорила. Капнула крови на кончики пальцев и растерла, произнося заклинания, потом поднесла руку к свету и нанесла новые символы. Первый изменил ее внешность: волосы сделал седыми, спину – сутулой, а кожу покрыл морщинами. Второй поддерживал образ мула рядом.

В ту же секунду, как Руна закончила произносить заклинание, звуки его громом разнеслись в голове, на языке появился привкус соли. Магия работала, марево вернулось, привязка к ней усилилась… но и головная боль – тоже.

Проглотив соленый привкус колдовства, Руна натянула на лоб капюшон, стиснула зубы, готовая противостоять боли, взяла фонарь и пошла из леса по тропинке к дому.

Грязь облепила ботинки, струи дождя били в лицо.

Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

После того как перед ней распахнулась дверь, судьба ее была в руках предков. Если Серафина увидит ее сквозь марево – нашлет смерть, и этого Руна заслуживала. Но если же будет милостива…

Руна закусила губу, стараясь не надеяться и не гадать.

Проходя через двор, она услышала нервное ржание лошади из конюшни. Возможно, животное испугалось грозы. Добравшись до двери, увидела, что та распахнута, свет нарисовал на земле золотистый треугольник. Пальцы Руны непроизвольно сжали медное кольцо фонаря.

Неужели Серафина ее ждет?

Некоторые ведьмы способны были видеть фрагменты будущего, хотя сейчас эта способность встречалась достаточно редко. Точные пророчества остались в прошлом, поскольку это умели делать лишь старцы. Возможно, Серафина одна из них.

Отбросив все мысли, Руна расправила плечи и заставила себя сделать шаг. Если ведьма увидела их встречу в будущем, то уже знает, кто такая Руна и зачем пришла.

Тем больше причин закончить с колдовством.

Оставив во дворе мула, Руна переступила порог. В комнате никого не было – ее никто не ждал. В очаге догорал огонь, на столе виднелась тарелка с едой, а на подливке была пленка, будто пища стояла здесь довольно долго. Через дверной проем струи дождя попадали внутрь и оставляли на полу небольшие лужи.

Руна огляделась и нахмурилась.

– Приветствую.

Ответом ей была тишина.

– Серафина?

Дом застонал, стоило произнести имя хозяйки: балки заскрипели над головой, а стены зашатались, словно их расшатал ветер. Руна огляделась еще раз, пытаясь обнаружить признаки присутствия женщины. В домике всего одна комната: в одном углу – кухня, в другом – рабочее место.

– Ты должна быть здесь…

Грубо сколоченная лестница в центре помещения вела наверх, на чердак. Медленно переступая, Руна поднялась на самый верх и увидела неубранную кровать и три горящие свечи, с которых на половицы капал воск медового цвета. Руна спустилась обратно и прошла в заднюю часть дома, где обнаружила дверь, ведущую в сад, но и он пустовал.

Серафины в доме не было.

Руна ощутила покалывания от беспокойства.

Где же она?

Вдалеке вновь заржала лошадь.

В конюшне. Ну конечно. Серафина, скорее всего, пошла ее успокаивать.

Поморщившись от спазма в голове, Руна сжала фонарь, переступила порог и вышла под дождь. Дверь она оставила открытой, а образ мула взяла с собой. Вода попала на знаки на запястьях, марево пришло в движение, заклинание закружило рядом. На полпути к конюшне что-то хрустнуло под ногами. В темноте трудно было что-либо разглядеть, потому Руна присела и поставила фонарь прямо на тропу, в грязь.

И смогла увидеть одежду.

Поднявшись, она принялась разглядывать находку. Это оказалось простое платье для черной работы – в таком прислуга убирается и моет полы. Вот только на спине был разрез.

Зачем…

Руна оглядела дорожку и увидела кусок ткани. Нагнулась и подняла рубашку из хлопка, которую грязь превратила в коричневую. И здесь тоже разрез на спине. Она провела пальцем по неровным краям. Нет, ткань не резали.

Ее разорвали.

Живот неожиданно свело.

Запястье долгое время было под дождем, который смыл знак и уничтожил заклинание, – марево исчезло. С ним исчезла и головная боль. Не успела Руна нанести новый символ, как, словно зверь, налетел внезапный порыв ветра.

Бах!

Дверь в дом Серафины захлопнулась.

Руна отбросила платье, повернулась лицом к домику и едва не задохнулась. На деревянном полотне красовался крест, нарисованный неаккуратно, будто наспех.

Знак Кровавой гвардии.

Серафина не пошла в конюшню, чтобы успокоить лошадь. Охотники нашли ее и забрали. Самая давняя подруга бабушки оказалась в руках Кровавой гвардии – самых опасных для ведьм людей.

Глава 2

Руна

Руна скакала на лошади бабушки, Леди, по скрытым туманом улицам столицы.

Электрические фонари освещали дорогу и источали белый свет с приглушенным жужжанием. Его хватало и для того, чтобы разглядеть фасады магазинов по обеим сторонам улицы. Топот копыт Леди по булыжной мостовой в полной тишине казался в разы громче.

Прошло два года с тех пор, как эти улицы были залиты кровью ведьм и родилась республика Красного Мира. Приняв решение выполнить последнюю просьбу бабушки, Руна провела эти два года в поисках Серафины Оукс.

Новый режим казнил всех ведьм, конфисковал их собственность, лишив потомков наследства. Серафина была единственной, кому удалось избежать чистки. Причина в том, что почти за два десятилетия до этих событий королева отправила ее в ссылку. В прошедшие годы ведьму никто не видел.

И надо же так случиться, что именно в ту ночь, когда Руна нашла ее, охотники на ведьм вычислили Серафину.

Случайность? Или кто-то был в курсе планов Руны? Она допускала подобное, и именно поэтому сейчас следовало быть особенно осторожной. Если Кровавая гвардия ее подозревает, необходимо сбить их со следа.

Руна старалась не вспоминать кровавый крест на двери и разорванную одежду, брошенную в грязь. Она точно знала, что произошло с Серафиной: процедуру она видела своими глазами, когда охотники на ведьм из Кровавой гвардии пришли за бабушкой.

Их вызвала сама Руна.

Сразу после восстания охотники и стражи собрали всех ведьм и подвергли чистке. Армия Новой республики взяла под контроль порты, чтобы лишить всех возможности покинуть остров.

Они захватили корабли бабушки. Было ясно, что очень скоро стражи появятся и в Доме зимнего моря для ее ареста. Но у бабушки был план. У ее давнего знакомого была рыбацкая шхуна – он тайком вывозил ведьм с острова. Лодка отходила из его бухты в полночь. На борту нашлось бы место и для бабушки, и для Руны, успей они туда добраться.

В то время Руне было всего шестнадцать – она еще ничего не знала о магии. Ей и в голову не приходило, что когда-то это случится, ведь ее биологические родители не были из рода ведьм. Дар передавался по наследству, и только ведьма могла родить ведьму. Хотя бывало, что дети лишались дара, и не на одно поколение, поэтому предвидеть его наличие весьма затруднительно. Родители Руны погибли во время страшного кораблекрушения, оставив дочь сиротой. У них не было родных, которые могли взять ее на воспитание. Ее удочерила женщина, ставшая ей бабушкой.

Для новой власти не имело бы значения, что у Руны нет кровного родства с бабушкой, лишь то, что она скрыла местонахождение ведьмы. Кровавая гвардия объявила бы Руну сочувствующей и казнила вместе с Кестрел Уинтерс за то, что не выдала ведьму.

У нее был единственный шанс спастись.

Руна спешно собирала вещи, когда пришло письмо от ее друга Александра Шарпа.

Вас кто-то сдал. Кровавой гвардии известны твои планы. Вечером охотники на ведьм схватили рыбака и ждут вас в бухте.

Это было не все. Александр сообщил, что дороги в город перекрыты и задерживают всех, у кого нет разрешения на выезд.

Бежать было некуда. Они оказались в ловушке в Уинтерси-хаус. Конечно, можно здесь остаться, но надолго ли?

Сообщи о ней, Руна, пока не поздно.

Все предельно ясно: если она незамедлительно не донесет о местонахождении бабушки, их обеих казнят.

Бездействие стоило бы Руне жизни, но, с другой стороны, как можно поступить так с человеком, к которому она относилась как к родной бабушке? Любила больше всех на свете. Донести на нее – все равно что воткнуть нож в собственное сердце. Руна показала полученное письмо бабушке, решив, что та найдет выход из сложного положения.

Она до сих пор помнила острый взгляд, когда бабушка читала те строки. Вместо того чтобы обсудить новый план побега, она произнесла:

– Он прав. Ты должна немедленно сделать донос.

Руна была в ужасе. Она яростно замотала головой в ответ. Нет. Должен быть другой способ.

Тогда бабушка обняла ее и прижала к груди. Руна никогда не забудет аромат лавандового масла, которое бабушка наносила за уши.

– Милая моя, они убьют тебя, если так не сделать.

Руна заплакала, побежала в свою комнату и заперлась.

Из-за двери послышался голос бабушки:

– Если ты меня любишь, избавь от мук смотреть, как они тебя убивают.

Глаза Руны горели от слез, от рыданий тяжело было вздохнуть.

– Прошу тебя, милая. Сделай это для меня.

Руна изо всех сил зажмурилась, надеясь, что сейчас проснется, избавится от кошмара происходящего. К сожалению, это был не сон. Ей предстояло сделать выбор: предать бабушку или умереть вместе с ней.

Горячие слезы текли по щекам.

Наконец Руна вышла из комнаты.

Бабушка сразу крепко ее обняла и погладила по голове, как часто делала в детстве.

– Ты должна быть разумной, милая моя. Разумной и смелой.

Бабушка и Лизбет помогли Руне сесть на лошадь и отправили галопом в ночь.

Руна помнила, как хлестали в лицо резкий ветер и струи дождя. На улице было очень холодно, но внутри еще холоднее.

Она могла отказаться. Сдаться гвардии вместе с бабушкой.

Но она этого не сделала.

Руна не хотела умирать.

В глубине души она была трусихой.

Промокшая до нитки и дрожащая, она пришла в штаб Кровавой гвардии и произнесла фразу, которой обрекла бабушку на смерть:

– Кестрел Уинтерс – ведьма, она замышляет побег. – Руна говорила, и с каждым словом груз предательства давил все сильнее. – Я могу вас к ней отвести. Но надо поторопиться, иначе она сбежит.

И она привела Кровавую гвардию в Уинтерси – там они арестовали бабушку и вывели из дома. Руна смотрела и молчала. Держала все чувства внутри.

Когда все ушли, она упала на пол и разрыдалась.

Последние два года Руна пыталась загладить вину.

Бабушка была права: своим поступком Руна доказала лояльное отношение к Новой республике. Даже больше чем просто лояльное. Кто сможет отправить на смерть собственную бабушку? Тот, кто больше всего на свете ненавидит ведьм.

Потому от того, что она делает сейчас, зависит жизнь многих-многих ведьм.

Дрожащими руками Руна сжимала уздечку с такой силой, что та впилась в ладони даже через перчатки из оленьей кожи, и внимательно вглядывалась в темноту улиц столицы. Если повезет, охотники Кровавой гвардии оставят Серафину в приемнике для ведьм и отправятся за другими, чтобы потом всех вместе везти в дворцовую тюрьму.

Если же не повезет…

Ее затошнило при мысли о том, что Серафина может уже быть в подземелье и ожидать очистки.

Руна пришпорила лошадь.

Самое главное – узнать, жива ли Серафина и где ее держит Кровавая гвардия.

Верхом на Леди она уже почти добралась до самого центра города. Вскоре сквозь туман появились очертания величественного здания, способного соперничать по красоте с настоящим дворцом.

Это был оперный театр.

Помимо членов трибунала, принимать участие в процессе будут и охотники на ведьм. Им точно известны места, где их содержат.

На глаза попался павильон с медной кровлей у театра, где высаживались из экипажей посетители. Крышу поддерживали пять массивных колонн, каждая из которых была высотой примерно пять этажей.

Руну всегда удивляло, почему Добрый командир решил оставить театр действующим. После революции патриоты его разграбили, лишив прежнего великолепия. Картины, статуи, прочие предметы искусства, напоминающие о правлении ведьм, разрушили, сожгли и бросили в море. Но отделку сусальным золотом и красный бархат на креслах оставили как напоминание о закате эпохи.

Леди перешла на рысь и направилась в павильон, где у арочного входа ее поджидал пожилой конюх в черной форменной одежде.

Руна слезла с лошади. Ноги в шелковых туфлях едва не подкосились, когда коснулись каменного пола. Все тело болело, напоминая о том, какой нелегкой была поездка.

– Гражданка Уинтерс, вы сегодня припозднились.

Руна вздрогнула от звуков знакомого голоса. Этому старому патриоту она предпочитала молодых конюхов – они относились к ней с благоговением не только из-за богатства и связей, но и в том числе из-за поступка, сделавшего ее героиней революции.

Однако Карсон Мерсер их отношения не разделял и относился к Руне без уважения. Подозревал ли он ее или просто был мерзким стариком?

– Спектакль уже близится к середине.

Осуждающий тон подхлестнул Руну сыграть свою роль сполна. Она откинула капюшон плаща из тонкой шерсти, тряхнула волосами, и они легли золотистой волной с вкраплениями рыжего.

– Не люблю первый акт оперы, мистер Мерсер. Он меня утомляет. Ведь всего-то и нужно знать, чем все закончится. Кому интересно остальное?

– Действительно. – Карсон оглядел ее с прищуром. – И зачем вообще ходить в оперу?

Он развернулся и повел лошадь к стойлу.

Его резкость задела Руну, и она крикнула ему в спину:

– Ради сплетен, конечно!

Когда мужчина скрылся из виду, Руна постучала кончиками пальцев по кармашку на платье, где лежал пузырек с кровью. Немного успокоившись, выкинула из головы разговор с вредным конюхом и направилась к входу в оперный театр. Все встреченные охотники на ведьм и стражи Кровавой гвардии живо и с нескрываемым злорадством обсуждали последнее задержание. Надо только навострить уши и задавать правильные вопросы. Тогда к тому моменту, как закончится антракт и опустится занавес, она будет знать все, что ей нужно.

Руна прошла мимо нескольких детей-попрошаек. По меткам на их лбах было ясно, что они из Кающихся – потомки сторонников ведьм. Кто-то из их семьи не сообщил о ведьме или спрятал ее от охотников.

Вместо того чтобы казнить детей или бросить в темницу, Добрый командир повелел вырезать на их лбах знак Кающегося, чтобы все окружающие знали, что совершили их предки. Это стало предупреждением для тех, кто вздумает помогать ведьмам.

Руки так и чесались порыться в кошельке и выронить, будто случайно, несколько монет, но оказывать помощь Кающимся было противозаконно. Карсон мог увидеть ее. Потому она только мило улыбнулась детям.

Конюх оказался прав – половина представления была позади. Руна стояла перед пустой роскошной лестницей в два марша, расходящихся и соединяющихся вновь. Какофония голосов из фойе наверху была знаком того, что начался антракт.

Она положила руку на холодный мрамор перил, тряхнула головой, чтобы выкинуть мысли о голодных детях, и зашагала наверх. Поднимаясь, Руна чувствовала на себе взгляды мужчин, задержавшиеся до самой встречи с подругой Верити, а некоторые и до середины их разговора.

«Тебе не кажется, что пора уже выбрать кого-то одного?»

Она имела в виду поклонника. Одного из тех молодых мужчин, которые выстраивались в очередь, чтобы получить танцевальную ленту Руны на балу, приглашали ее на романтические ужины и долгие прогулки в карете. Привлекала их вовсе не Руна. Разумеется, некоторых интересовала маска, которую она демонстрировала миру, однако большинство тянулось к состоянию, оставленному в наследство бабушкой: внушительная сумма и судоходный бизнес. Все это было «подарено» Руне Новой республикой за ее героический поступок.

Нужных людей вокруг себя она собирала больше года. Все были из семей с хорошими связями, имели доступ к тайнам, столь ей необходимым. Эти тайны часто открывались в темных уголках и спальнях.

Но Руна не могла продолжать игру вечно. Терпение мужчин рано или поздно закончится, а ей нельзя наживать врагов.

После их с Верити разговора Руна нашла на своей подушке оставленный подругой список самых ценных женихов.

Надо выбрать одного и сделать это как можно скорее.

«Но не сегодня», – подумала Руна, ускоряя шаг. Сегодня она будет общаться с сыновьями и дочерями революции, выведает все, что получится.

Руна поднялась наверх по одному из маршей лестницы, и перед ней раскинулось просторное фойе, заполненное посетителями оперного театра. Дамы были одеты в шелковые и воздушные кружевные платья приглушенных тонов, прически некоторых украшал жемчуг, переливающийся в свете роскошных люстр.

– Руна Уинтерс, – услышала она голос, заставивший остановиться. – Опаздываешь, как я вижу. Задержалась на свидании с одним из поклонников? – Хихиканье.

Это была Верити де Уайлд – лучшая подруга Руны.

Она стояла под самой люстрой, уперев руки в бока, а на губах играла улыбка. Белоснежное лицо красиво обрамляли темные локоны, за стеклами очков искрились хитринкой карие глаза. На ней было платье цвета подсолнуха с рукавами из белого кружева и глубоким вырезом на спине – его отдала ей Руна после окончания сезона в прошлом году.

Изначально оно было без рукавов, но в этом году такие платья не в моде, потому Руна попросила швею немного его изменить.

Верити окружали их модные друзья.

Молодые мужчины и женщины, которые сотни раз сидели за столом в доме Руны, танцевали в ее зале, и они же будут там сегодня на званом вечере.

«Друзья», пожалуй, слишком громкое слово, поскольку каждый из них, не задумываясь, донес бы на нее, если бы узнал правду.

– Может быть, – продолжал другой голос, – наша Руна всю ночь спасала ведьм. Говорят, Багровый Мотылек появляется только с наступлением ночи.

От этих слов Руна похолодела и пристально посмотрела прямо в глаза говорящей. Лейла Крид была на несколько дюймов выше, поэтому Руне всегда казалось, что та смотрит на нее свысока. Лейла служила в Кровавой гвардии.

И еще она была очень красива: высокие скулы и волосы цвета воронова крыла. Сейчас убранные в прическу, подходящую к платью с высокой талией ярко-синего цвета. Руна сразу узнала работу дизайнера Себастьяна Хана, популярного кутюрье с материка. Список заказов у него был заполнен на год вперед, а каждый наряд становился предметом зависти. Стать его клиентом было не так просто, в этом могли помочь только связи.

В шкафу Руны висело два платья от Себастьяна.

Раз на Лейле эксклюзивный наряд, а не униформа, значит, она не на дежурстве, следовательно, не была одной из тех, кто схватил Серафину.

Руна похолодела, вспомнив опустевший дом ведьмы. Страшно было представить, что там произошло, когда охотники ворвались туда. Перед самым ее появлением. Если за ней шпионят, это вполне может быть Лейла. Она никогда – по непонятной причине – не любила Руну.

Надев маску, за которой привыкла скрывать настоящую Руну Уинтерс, она откинула голову и рассмеялась:

– Ха! И как ты себе это представляешь? Я, по-твоему, ночами брожу по этому острову, где постоянно идут дожди и дороги похожи на грязные реки? Ужас, что было бы с моими Миньюс!

Она приподняла юбку, открывая шелковые туфли от-кутюр, сделанные на заказ мастером Эвелин Миньюс. Модели существовали в единственном экземпляре, тона никогда не повторялись. Руна потратила шесть месяцев, чтобы связаться с Эвелин, а потом еще год ждала туфли.

Не подавись, Лейла Крид.

Наслаждаясь полными зависти взглядами, Руна опустила подол, широко улыбнулась, вошла в круг друзей и встала так, что Лейле невольно пришлось сделать шаг в сторону.

– Вы слышали? – Она многозначительно понизила голос: – Народный спаситель вывел последнюю партию ведьм через канализацию. Только представьте!

Все наморщили носы от отвращения.

Руне не пришлось ничего изображать специально – от одного воспоминания у нее скрутило желудок. В воздухе будто снова появился отвратительный запах разложения, неочищенных сточных вод, доходивших до колена. Немало миль они тогда прошли под землей со спасенными сестрами-близнецами. Слуга нашел под половицами их простыни с пятнами крови и донес. Пятна были не красными, а черными – верный признак ведьм. Они приобретали силу с первыми месячными.

Той ночью Александр Шарп – друг, который сообщил Руне об охоте на бабушку, – ждал их на выходе из тоннеля с чистой одеждой и отдохнувшей лошадью. Предполагалось, что девочки доедут до порта, где их примет грузовое судно, готовое к отплытию. На завершающем этапе Руну всегда ждал Алекс. Либо с лошадьми, либо с каретой, иногда с лодкой. В их группе он обеспечивал пути отхода для спасенных и никогда не подводил.

Корабль прибыл в порт два дня назад, и девочки смогли отправить зашифрованное сообщение: на материке они в безопасности.

– Любой, кто предпочитает не спать в чистой постели, а бродить в нечистотах, достоин лишь презрения. – Руне стало жарко в плаще, и она принялась развязывать шнур на шее.

Окружающие издавали звуки согласия. Кроме одного человека – Лейлы.

– Разве не так выразился бы Багровый Мотылек?

Пальцы Руны стали деревянными. Шнур удалось развязать с большим трудом. Тонкая шерстяная ткань скользнула с плеч прежде, чем она успела удержать плащ, и его подхватил кто-то, выходящий из-за ее спины.

– Что вы несете, – послышалось над ухом. Голос был тихим, почти умиротворяющим. – Если бы Руна была Мотыльком, она не отдала бы на чистку собственную бабушку. – Человек сделал шаг и встал рядом – конечно, Алекс Шарп. Когда рядом оказался еще один старый и настоящий друг, Руна смогла расслабиться. Сегодня он был похож на льва. Светлые волосы переливались благодаря яркому освещению, взгляд добрый и уверенный, хотя меж бровей залегла морщинка – вероятно, он знал, где она была, и тревожился.

В разговор вступил Ной Крид – брат Лейлы и один из заслуживающих внимания женихов, вошедших в список Верити.

– Багровый Мотылек не появлялся уже несколько недель, – сказал он, желая защитить Руну. – Я слышал, сегодня беспрепятственно схватили еще одну ведьму. Мотылек даже не пытался ее защитить.

Внимание Руны переключилось на Ноя.

Любопытно, от кого ты это слышал?

У Ноя, как и у сестры, были карие глаза, высокие скулы и кожа с золотистым отливом. Черный пиджак с шелковыми лацканами сидел на широких плечах идеально. А еще он был сыном Доброго командира и мог получать любую информацию из первых рук, что повышало его ценность.

Есть ли шанс, что он не заметит, как жена покидает ночью супружескую постель? А возвращается на рассвете уставшая… иногда с синяками.

Руна повернулась к нему и улыбнулась:

– Ведьму? Сегодня вечером? Не мучай нас, Ной, расскажи, что знаешь.

Ною явно было приятно ее внимание, но он поднял руку, удерживая от возможных последующих вопросов.

– Ее привез Гидеон Шарп. Это все, что мне известно.

Значит, Гидеон Шарп.

Руна с трудом сдержалась, услышав имя старшего брата Алекса.

Всецело преданный Новой республике, Гидеон был безжалостным и кровожадным охотником на ведьм, отправившим на очистку таких, как Руна, больше, чем кто-либо во всей гвардии.

Он же помог уничтожить сестер-королев и разжечь революцию.

Руна ненавидела его.

Братья Шарп были очень разными.

Перехватив взгляд подруги, Верити вопросительно вскинула бровь. В ответ Руна заправила прядь волос за ухо, демонстрируя бабушкины серьги с рубинами. Они походили на капли крови. Это стало ответом подруге, поведало о провале: Серафина в руках врагов. Остальное Верити придется додумать самой или ждать, когда Руна сможет ей все рассказать.

Увидев рубины, Верити поджала губы, отвернулась и коротко кашлянула.

– А я всегда полагала, что Мотылек – это миссис Блэкуотер, – произнесла она, переключая внимание собравшихся на даму в возрасте с вьющимися волосами и множеством украшений на дряхлой шее. Она сидела на веранде театрального кафе и что-то бормотала себе под нос. – Можете представить, что эта старушенция ведет охотников за ведьмами по глухому лесу? Идеальная маскировка!

Все громко рассмеялись.

Разговор оживился. Выдвигались новые версии, и Руна тайком увлекла Верити в сторону, подальше от толпы. Теперь у нее появилась новая цель: найти Гидеона Шарпа.

Глава 3

Гидеон

Еще одна ночь, еще одна ведьма.

Гидеон оперся руками на кафельную стену в душе, подставил спину струе горячей воды и с безразличием смотрел на потоки черной крови, стекающей в отверстие в полу.

Он не знал, настоящая это кровь или ему чудится. Кошмары случались теперь не только в часы сна, но все чаще и в период бодрствования.

Нет, ему не привиделось, он знал, чья это кровь.

Она так же реальна, как и он сам.

Не следовало оставлять их наедине с ней.

Братья Таскер любили нарушать приказы. Гидеон, хоть и ненавидел ведьм, не терпел неуместной жестокости. Он хотел уволить братьев, когда они забили ведьму почти до полусмерти, но начальство сказало, что забить ведьму – все равно что забить крысу.

Потому жестокие избиения случались нередко. Например, сегодня вечером.

И как поступить?

Гидеон закрыл глаза и подставил лицо под струи в облаках пара.

Я подумаю об этом завтра.

Сейчас он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы думать, даже сдвинуться с места. Потребовался почти год, чтобы найти высокопоставленную ведьму, и сегодня вечером он наконец ее настиг.

И как минимум неделю не хочет даже смотреть на седло.

Но договорился вечером встретиться в опере с Харроу – важным и надежным источником. Именно она сообщила о том, где находится Серафина, и у нее были новости о Багровом Мотыльке – вечной занозе в разуме Гидеона. Разумеется, ему не терпелось узнать.

Он взял мыло, долго крутил в ладонях и принялся наносить пену на тело. Процесс был долгим и тщательным, остановился он лишь у клейма на левой груди: роза с шипами-кинжалами внутри полумесяца.

Ее знак.

Несмотря на льющийся кипяток, он вздрогнул, будто от холода.

Младшая из сестер-королев мертва, но знак ее остался с ним навсегда.

Гидеон не раз подумывал о том, чтобы вырезать клеймо, а с ним – и все напоминания о ней, но приходил к выводу, что это не поможет. Ничто не избавит его от воспоминаний. И не сможет заменить кошмары приятными снами.

Всякий раз, когда он доставал нож и касался им кожи, руки начинали дрожать слишком сильно, чтобы сделать все правильно. Так что пока знак оставался на его теле.

Воспоминание о королеве натолкнуло на мысль, может ли дух злой ведьмы жить после смерти тела, возвращаться и преследовать тех, кого она мучила при жизни. Гидеон пожалел, что задумался об этом. Выключил воду, оглядел висящий в воздухе пар. Стоило открыть дверь, как ворвался холодный воздух и заставил волоски на руках и ногах встать дыбом.

Она мертва, идиот. И призраков не существует.

Пусть Крессида мертва, но есть не менее опасные ведьмы. Три дня назад под мостом было обнаружено обезображенное тело. Грудная клетка у трупа вскрыта, кровь повсюду. Гидеон не удивился, узнав, что это охотник на ведьм Кровавой гвардии. Не первый случай, а третий в этом месяце.

У Гидеона не было доказательств, что это дело рук Багрового Мотылька, но было стойкое предчувствие. Убийства стражей обычно происходили прямо перед тем, как Мотылек вытаскивал заключенных из камер, даже несмотря на постоянно усиливающиеся меры безопасности. В этом Мотыльку могла помочь только магия, а для заклинаний нужна кровь. Свежая кровь.

Кто из нас следующий?

Гидеон провел руками по лицу, стряхнул воду с волос, взял полотенце и принялся вытираться, решив, что надо переключиться. На что-то другое.

Например, на оперу.

Да. Хороший вариант. Он мысленно выстроил вечер, размышления отвлекли немного от холода в ванной комнате.

Он наденет форму и отправится в театр. Пока на сцене будет идти никуда не годное представление, Харроу расскажет ему, что узнала о Мотыльке. И потом, вернувшись наконец домой, он будет лежать в постели и, засыпая, вооруженный новой информацией, продумывать план охоты на монстра.

На этот раз он его поймает.

Но для начала надо выдержать вечер в опере. Занятие менее приятное, чем поход под дождем по грязи к логову ведьмы.

Единственный плюс во всем этом – то, что он пропустил первое действие.

Глава 4

Руна

Здесь, в фойе, охотник на ведьм, или страж Кровавой гвардии, выделялся, как мак на лугу. Их форменную одежду нельзя было не заметить даже в толпе ярко одетых людей. Но Гидеона среди них не было.

Может, его сегодня здесь вообще нет.

Если старший брат Алекса схватил Серафину, скорее всего, он до сих пор с ней работал. Или решил отдохнуть остаток вечера и ночи.

Руна не могла отделаться от мысли, что именно Гидеон сорвал платье с Серафины и заставил стоять обнаженной под дождем, пока охотники осматривали тело на предмет шрамов.

От этой мысли зубы сжались сами собой.

Гидеон Шарп.

Как же она его ненавидит.

Пока ярость Руны кипела, как раскаленная лава, она продолжала пробираться сквозь толпу, двигаясь ловко, с улыбкой и счастливым выражением лица, раздавая комплименты по поводу причесок и нарядов или восхитительных ужинов зажиточных граждан Новой республики, на которых побывала на прошлой неделе. Нигде не задерживаясь надолго, она не прекращала искать в толпе до боли знакомую алую форму.

Руна мысленно оценивала людей: сотрудник Кровавой гвардии, сыновья и дочери членов трибунала – люди, не только обладающие хорошими связями, но и любящие подчеркивать это, выставлять напоказ, нередко попутно выдавая ценные сведения. От их разговоров в воздухе стоял гул, будто в помещение залетел рой пчел, привлеченных пыльцой.

Люстры освещали потолок иссиня-черного цвета с россыпью звезд, который позволили оставить нетронутым после революции. По обе стороны от фойе расположились два салона, а вдоль стен за колоннами по периметру – несколько небольших ниш для более уединенных встреч.

Руна направлялась в салон, где часто собирались стражи Кровавой гвардии, когда чья-то рука сжала ее запястье и потащила из толпы в одну из полутемных ниш.

Повернувшись, чтобы разглядеть наглеца, она увидела карие с золотистыми искрами глаза, пристально смотрящие из-под темных бровей.

Напряжение сразу спало.

Это всего лишь Алекс.

– Руна. – Кончиками пальцев он давил на запястье, тем временем увлекая ее вглубь, к дальней стене. – У тебя такое лицо, будто ты направляешься прямиком в ад.

У нее внезапно возникло острое желание сесть и немного отдохнуть, там, где спокойно и безопасно, прежде чем вновь ринуться в бой.

– Что сегодня случилось?

Руна вздохнула, прощаясь с мыслью об отдыхе.

– Ты слышал, что сказал Ной? Твой брат опять отличился, – произнесла она раздраженно. – Гидеон добрался до Серафины раньше меня.

– Так ты… – Алекс нахмурился и умолк.

До Руны донеслись голоса, один из которых определенно принадлежал Лейле Крид, и она увлекла Алекса в темноту ниши. Они стояли, почти прижавшись друг к другу, но ее совсем не беспокоило, что их увидят вместе. Люди решили бы, что у них свидание, именно на такие их отношения не раз намекала Верити.

По-настоящему Руну тревожило лишь то, что их могут подслушать.

Оба замолчали, ожидая, когда голоса удалятся на бо́льшее расстояние. Кончик носа Руны был в дюйме от подбородка Алекса. Запах его тела – кожи и дуба – заполнил все пространство. Вселенная внезапно уменьшилась до размеров ниши, и Руна вспомнила ту ночь, когда предала бабушку.

Алекс тогда вывел катер в море, и там она прорыдала все оставшиеся часы до рассвета.

– Ты меня волнуешь, – прошептал он, склонившись к самому уху.

Его голос был нежным и вкрадчивым. Будто Руна сделана из тончайшего стекла, и обращаться с ней надо соответственно.

– Ты все дни напролет следишь за людьми, но кто присматривает за тобой?

– Ты присматриваешь за мной, – прошептала она, уткнувшись в лацкан. – И не забывай, что у меня есть Верити. И Леди.

– Но Леди – это же лошадь. А Верити подвергает тебя опасности не меньше, чем ты сама.

Казалось, он собирался сказать что-то еще, но тут зазвонил колокольчик, сообщая об окончании антракта. Руна отстранила от себя Алекса и выглянула из ниши. Бо́льшую часть обзора скрывала колонна, но Руна заметила модную высокую прическу Лейлы, удаляющейся в сторону зала. Шум голосов стихал. Через несколько минут фойе опустеет.

А ей предстоит найти Гидеона.

Сегодняшний вечер не должен пройти впустую – необходимо узнать, где держат Серафину.

– Твой брат здесь? – прошептала она, оглядывая пустеющее фойе, словно ястреб, выискивающий самую упитанную полевую мышь.

– Не знаю. Я всю неделю с ним не разговаривал. Зачем он тебе?

Руна не ответила. Необходимости в этом не было – Алекс с легкостью читал все ее мысли.

– Руна, нет, прошу. Мой брат опасен. – Он сжал в руках ее обнаженные плечи и развернул к себе. – Особенно для тебя.

– Твой брат опасен для каждой ведьмы Новой республики. – Руна вырвалась. – Особенно для Серафины. Если я узнаю, куда он ее поместил…

Разве он не понимает? Она не знает, где Серафина и когда ее планируют перевозить. Возможно, она уже в дворцовом подземелье. Если это так…

Мне никогда ее не вытащить. Они убьют ее, как убили бабушку.

В тюрьме замка ведьмы были вне досягаемости Руны – темница неприступна.

Если я не спасу Серафину, не удастся выполнить и последнюю просьбу бабушки.

А этого не должно случиться.

– Руна…

– Разве у меня есть выбор? – Она перевела взгляд на Алекса: – Ты ведь этого не сделаешь.

Алекс был всецело предан Багровому Мотыльку, но сразу обозначил границы в отношении брата – он ни за что не станет использовать Гидеона в их целях. Однажды Руна осмелилась просить его и до сих пор помнила, как потух тогда его взгляд. Помнила нехарактерный для него резкий тон, когда Алекс ответил: «Ни за что». Все это заставило ее навсегда оставить подобные попытки.

Руна знала, что Алекс помог уничтожить младшую из сестер-королев – Крессиду Роузблад. Он никогда не рассказывал о содеянном в подробностях, лишь сказал, что сделал это для Гидеона. И сразу сменил тему. Руна так и не смогла выяснить, что это значит.

Гидеон попросил его убить Крессиду? Или заставил? Или Алекс поступил так по собственной инициативе, потому что каким-то образом спасал его? Последний вариант, если и был правдой, то казался Руне очень странным, поскольку Гидеон был известен своей жесткостью. В отличие от мягкого и доброго Алекса, который считал ужасным убийства ведьм и всей душой был предан Руне.

Проблема заключалась в том, что он так же был предан и Гидеону. Руне часто казалось, что Алекс незаслуженно лоялен к брату. Странно, но от этого ее доверие к Алексу не становилось меньше. Как и уверенность в том, что он никогда не предаст ее.

И никогда не предаст брата.

Из-за этого у них часто возникали конфликты.

Возможно, преданность Алекса брату в прежние времена была объяснима. За годы до революции Руна сама искала дружбы с Гидеоном. Алекс тогда был ее ближайшим другом, и она часто слышала от него разные истории о брате. Став старше, она поняла, что Алекс многое додумывал в рассказах, ибо был предвзят. Не он один, разумеется, боготворил старшего брата.

Будучи девочкой, Руна верила рассказам друга. Со временем ей стало казаться, что она хорошо знает Гидеона. Возможно, даже испытывала нечто, схожее с влюбленностью. Ей очень хотелось произвести на него хорошее впечатление при первой встрече.

Оглядываясь назад, Руна понимала, что это было глупостью и ребячеством.

В год их знакомства ей было тринадцать, Гидеону пятнадцать. Он не только не пожал ей руку, но и оскорбил, назвал расфуфыренной богачкой, а ведь платье она выбрала с одной целью – понравиться ему. Алекс потребовал от брата извиниться, но тот отказался.

Все, что рассказывал Алекс, было неправдой. Совсем. В тот день она поняла, что единственное, в чем нельзя ему доверять, – в оценке собственного брата и его поступков.

Гидеон был отвратительным парнем, и Руне больше не хотелось завоевать его уважение.

– Я привлеку на помощь марево, – сказала она Алексу и постучала кончиком пальца по флакону с кровью, спрятанному в потайном кармашке платья. Эту кровь она собрала во время последних месячных. – Он не узнает меня.

У Руны остался только один флакон. Если его использовать, до следующего месяца она не сможет прибегнуть к магии. А крови, чтобы спасти Серафину, надо много.

Алекс покачал головой:

– Гидеон почувствует колдовство. Он не один из влюбленных в тебя поклонников, Руна. Он…

– Я приглашу его на званый вечер.

А там она наполнит его кубок волшебным вином и задаст безмолвные вопросы, на которые Гидеон даст ответы, выдав ей все, что нужно.

– Он ненавидит званые вечера, приемы и балы.

Руна всплеснула руками:

– Тогда придумаю что-то другое!

Она развернулась к Алексу спиной и собралась уходить, когда услышала сердитый голос:

– Мне надоело все время видеть, как ты мчишься навстречу опасности.

Руна остановилась и резко выдохнула:

– Тогда не смотри на меня.

Она не стала дожидаться ответа и вышла из ниши…

И налетела прямо на офицера Кровавой гвардии.

Глава 5

Руна

Боль появилась сразу, как только она ударилась лбом о каменную грудь, будто отлитую из бетона. Солдат подался вперед, делая шаг, и от этого сила удара только возросла. Он точно сбил бы ее с ног, если бы не успел подхватить под локоть, что помогло устоять им обоим.

– Простите меня…

Руна посмотрела вверх и увидела черные холодные глаза, похожие на бездонное бушующее море.

Гидеон Шарп.

Его пронзительный взгляд будто разрезал на части, снимал один за другим все слои образа, который она надевала, чтобы казаться такой девушкой, какой хотела. Взгляд был подобен острому ножу, срезающему кожицу яблока с целью добраться до нежной и уязвимой мякоти.

Внутри все сжалось. Руна выдернула руку и отшатнулась. Сердце бешено колотилось. Перед ней был капитан Кровавой гвардии, который отправлял ведьм на казнь и от которого ожидали больше, чем от остальных солдат. Удивление и даже испуг на его лице мгновенно сменились мрачным и совершенно нечитаемым выражением.

Руна мысленно выругалась. У Багрового Мотылька было немало причин держаться подальше от этого чудовища. Но Руна Уинтерс – глупенькая, пустоголовая наследница огромного состояния, которой она притворялась, – не стала бы придавать этому большое значение.

Гидеон пронзил ее острым взглядом прежде, чем она смогла собраться. Это было похоже на выстрел из винтовки, направленный в сердце. Пульс мгновенно участился, горло сдавило, стало трудно дышать. Руна ощутила себя оленем, а Гидеон в их противостоянии был охотником. Он всматривался, отмечая мельчайшие детали, будто пытался понять, стоит ли открывать на нее охоту.

Через несколько секунд он поморщился и отвернулся.

Очевидно, решил, что она не заслужила внимания.

– Гражданка Уинтерс, примите мои извинения, я…

Тут он снова перевел взгляд на нее, точнее, за ее спину. Вероятно, Алекс вышел из ниши.

При виде младшего брата Гидеон немного расслабился и обошел Руну с таким видом, будто она не только разочаровала его, но и была забыта в ту же секунду.

– Алекс, в чем дело? Ты выглядел встревоженным.

– Что? А… – Он покачал головой: – Все в порядке, тебе показалось из-за освещения. – Он указал на канделябры на стенах.

Гидеон склонил голову набок, явно не впечатленный доводами Алекса.

– Когда ты вернулся?

– Вечером.

В братьях было много схожего и в то же время разного. Оба высокие, красивые, с правильными чертами лица, густыми бровями. Но от Алекса исходил какой-то свет – добрый и теплый, как в летний день. Гидеон же был мрачным и темным, словно запертая комната с глухими стенами без окон.

Два брата – плод любви пары Шарпов, которые были скромными портными во время правления ведьм. Однажды их изделия привлекли внимание сестер-королев. После этого родители Алекса и Гидеона стали личными портными семьи Роузбладов. Но успех в качестве придворных портных был недолгим – оба скончались в один день прямо перед самой революцией.

В кругах работников на поприще моды до сих пор с благоговением произносили их имена.

– И? – спросил Алекс немного напряженно. – Удачная охота?

Гидеон вздохнул и пригладил волосы.

– Не обошлось без досадного инцидента, но в целом да. Ведьма у нас под стражей.

Он говорит о Серафине.

Руна ощутила, как маска, которую она носила в этих стенах, слетела, стоило вспомнить разбросанную по земле одежду. Они наверняка смеялись, срывая с нее вещи. Вспомнился кровавый крест – размашистый знак на двери дома Серафины. Она знала, чью кровь он пролил, чтобы его оставить.

Подобно загнанному оленю, испытывающему парализующий страх, Руна повернулась и постаралась убрать из голоса нотки ненависти:

– Что за досадный инцидент?

Гидеон оглядел ее, удивленный, что она еще там, и посмотрел прямо в глаза. Пауза была долгой, словно он вновь оценивал ее и обдумывал ответ.

Руна воспользовалась случаем разглядеть его внимательнее. То, как сидела на нем форма, подсказывало, что он следит за собой. Тело было тренированным и подтянутым, мышцы крепкие и упругие. Гидеон был похож на неприступную крепость. Четко очерченные губы плотно сжаты, темные волосы мокрые, возможно, от дождя или даже ливня. Охота за Серафиной изрядно его потрепала, но все же Гидеон стоял перед ней опрятный и аккуратный, начищенный от пистолета на бедре до пряжек на ботинках, что заставило Руну задуматься, не смывал ли он кровь убитых с такой же ловкостью, с какой его родители шили наряды для королев.

Единственное, что выбивалось из общей идеальной картины, – сбитые костяшки на руках. Кожа была ободрана, словно он по чему-то ударил, и не раз.

Или ударил кого-то.

Кровь вскипела в теле Руны. Она посмотрела на Гидеона сквозь полуопущенные ресницы, зная, какой эффект это оказывает на молодых мужчин, хотя целью ее было скрыть ненависть.

– Надеюсь, ты не пострадал из-за этого… инцидента?

Казалось, он собирался ей ответить, но в этот момент колокол в фойе ударил третий раз.

Все трое огляделись, поражаясь тому, как изменилась картина, когда исчезли люди. Свободное от толпы пространство теперь казалось огромным, люстры под потолком слишком большими, свет слишком ярким, а роспись на потолке поражала великолепием – таких интерьеров ничтожные личности, теперь сюда приходящие, точно не заслуживали.

Работники стали выключать канделябры, бросая в сторону троих посетителей раздраженные взгляды. За дверями зала заиграл оркестр.

Поняв намек, Гидеон сделал несколько шагов подальше от брата.

– Я забронировал на завтра ринг. Ты не против нескольких раундов?

Алекс кивнул:

– Конечно нет. Замечательно.

Прежде чем отвернуться и уйти, Гидеон перевел взгляд с Алекса на Руну, а затем на нишу, из которой они вышли. Рот его приоткрылся, глаза на мгновение вспыхнули. Не сказав ни слова, он удалился.

Алекс проводил брата взглядом и выдохнул. Руна тихо выругалась. Она позволила себе испугаться, слишком поздно взяла себя в руки, потому упустила шанс что-то выведать.

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Надо все исправить, и очень быстро. У нее совсем мало времени – Серафину скоро переведут в дворцовую темницу.

Разгладив платье, Руна сменила гневное выражение лица на приветливое и улыбнулась, готовая к роли, в которую вжилась за два последних года. Алекс потянулся к ней.

– Руна, не надо…

Он освободила руку и сделала шаг.

– Руна.

Она пошла за его братом, а он не двинулся с места. Туфельки из шелка почти не издавали звуков, пока она мягко ступала по мозаичному полу фойе. У Гидеона не могло быть и мысли, что за ним кто-то идет. Они незаметно поменялись ролями: Руна стала хищником, а он – ее добычей. Расстояние между ними неумолимо сокращалось.

Арочные лоджии на дальней стене фойе открывали вид на окутанный туманом город. Гидеон свернул к лестнице и стал подниматься в ложу, предназначенную для Кровавой гвардии. Через пару мгновений по ступеням шагала и Руна.

Приподняв юбку, она отодвинула тяжелую бархатную портьеру и оказалась в ложе. Перед глазами все было красным.

Все места были заняты охотниками на ведьм.

Руна даже немного растерялась.

Она и есть Багровый Мотылек – преступница, которую все разыскивают, не говоря уже о том, что она ведьма, творящая магию у всех на виду. Разумеется, она не первый раз была в обществе охотников на ведьм. Не раз и не два, а сотни, и выдержала.

Так откуда сейчас это семя страха?

Видимо, Алекс прав.

Она в оружейной комнате, среди экземпляров смертоносного оружия, и направляется к самому опасному, несется вперед, не разбирая дороги, а между тем заточенное лезвие грозит полоснуть ее по самому горлу.

«Он тебя не подозревает, – сказала она себе, чтобы унять бурление крови. – Все эти звери, глядя на тебя, видят то, что ты хочешь, – глупую и симпатичную светскую диву. И Гидеон Шарп ничем от них не отличается».

Вооружившись этими словами как поддержкой, Руна направилась к пустому месту в первом ряду ложи, рядом с Гидеоном, который сидел, положив руку на спинку кресла, и казался полностью расслабленным, словно предстоящая казнь Серафины вовсе не тревожила его.

Руна набралась смелости и произнесла:

– Не возражаешь, если я сяду?

Глава 6

Руна

Гидеон мгновенно убрал руку со спинки кресла, будто испуганный появлением Руны. Оркестр звучал крещендо, свет в зале стал тускнеть. Вскоре должен был начаться второй акт.

– Но это место…

– Впервые слушаю оперу из этой ложи, – восторженно произнесла Руна, будто не замечая, что перебила его. Из-за грозящей опасности ее охватило волнение. Руна посмотрела вниз – на первый ряд партера, забитый до отказа. К тем местам, что еще оставались свободными, уже пробирались люди. – Замечательный вид.

Даже почти в полной темноте она ощущала на себе силу его взгляда.

– Обычный. Алекс с тобой?

– Нет. Он… – Руна подняла глаза и наткнулась на глаза Гидеона. От электрических разрядов в воздухе волосы на затылке зашевелились. Появилось ощущение, будто началась гроза, ударил гром и вот-вот вспыхнет молния.

– Мисс Уинтерс? Все хорошо?

Вопрос вернул Руну на землю.

«Не забывай, что ты играешь роль, – велела она себе. – Это все спектакль».

Но какую выбрать роль? Героини, злодейки или дуры?

Пожалуй, все же дуры.

– Все замечательно, – пропела она. – Я обожаю оперу, а ты?

В зале вновь вспыхнул свет, на актерах засеяли атласные платья, расшитые блестками. Свет упал и на лицо Гидеона, глядящего куда-то в темноту.

– Здесь все так красиво, – не унималась Руна, продолжая играть роль той, какой должен считать ее Гидеон. – Костюмы, декорации, исполнение… – Она одарила его самой лучезарной из имеющихся в арсенале улыбкой. – Хотя спектакли могли быть и покороче. Лучше значительно короче, ты согласен? Мне они кажутся немного занудными, понимаешь? И так сложно не потерять нить! К концу у меня в голове все путается.

Она засмеялась, чтобы добавить красок образу. Но на самом деле на душе было тяжело и грустно.

Каждую субботу они с бабушкой посещали оперу. Это был самый любимый день недели Руны. Бабушка делала ей макияж и прическу, а еще позволяла взять любое украшение. Руна обожала спускаться по ступенькам, пританцовывая, любоваться новой пышной юбкой. Ей нравилось вести неспешные разговоры с искушенными театралами – подругами бабушки. Она будто переносилась в другой мир. Но больше всего удовольствия ей доставляло то, что было после спектакля, – они с бабушкой ехали домой и обсуждали увлекательные истории, которые разыграли на сцене актеры.

Это было до того, как Красный Мир объявил оперы вне закона. Все, что было в репертуаре сейчас, – жалкая пародия на прошлые постановки, но они были одобрены Министерством общественной безопасности. Современные спектакли были неинтересными – своего рода тонкий намек на то, как лучше поступать при новом режиме, напоминания о том, кто есть враг и почему следует его ненавидеть. Ведьмы всегда были злодеями, как и сторонники ведьм. Те, кто их выслеживал и уничтожал, – героями, достойными подражания. Все до тошноты предсказуемо.

Бабушке они бы не понравились.

Руна украдкой посмотрела на Гидеона. Он, вероятно, считает это высоким искусством.

– Я больше всего люблю антракт, – продолжала вещать Руна. – И конечно, званые вечера после представлений. – Она склонилась к нему ближе, словно собиралась открыть тайну, и ощутила исходящий от кителя запах пороха. – Как раз поэтому я здесь. Хочу пригласить тебя на вечер для друзей.

Губы Гидеона сжались в тонкую кривую линию.

– Хотел бы я иметь достаточно терпения, чтобы слушать глупые сплетни в неинтересной компании, – отрывисто произнес он. – Очень жаль, но я им не обладаю в такой мере.

От откровенного оскорбления Руну бросило в жар. Она сразу вспомнила едкие замечания в свой адрес при их первой встрече. Сейчас она была рада, что в зале полумрак. Разгладив рукой юбку шелкового платья, она понимающе кивнула:

– Полностью разделяю твое мнение. Такие, как ты, предпочитают компанию глупых животных, далеких от прекрасного и чувства стиля.

Гидеон повернулся и оглядел ее.

Руна мысленно отругала себя. Что она несет? Надо делать вид, что она в одно ухо впустила, а в другое выпустила все им сказанное, и уж никак не наносить ответный удар. Пусть оскорбляет сколько угодно, нельзя забывать, для чего она здесь.

Затолкав гордость поглубже, Руна невинно улыбнулась.

Гидеон несколько минут изучал ее пристальным, чуть настороженным взглядом. Похоже, он решил, что ослышался, потому что отвернулся и вновь стал смотреть на сцену.

Все сложнее, чем она думала.

Видимо, Гидеон считает Руну не только достойной лишь оскорблений, но и достаточно глупой, чтобы не понять, что ее оскорбили. Обычно она использовала такие вещи в своих интересах, но сейчас, глядя, как он смотрит на сцену, скрестив руки на груди, отчетливо поняла, что выбранная тактика только отдаляет его, а не располагает на толику больше.

Ее присутствие его раздражало. Как и в день их знакомства.

«Он ненавидит званые вечера, приемы и балы», – предупредил ее Алекс. Но таким мероприятиям отводилось лучшее место в придуманном Руной спектакле. Самым эффективным способом ослабить защиту человека было напоить волшебным вином, остаться с ним наедине и флиртовать, пока не развяжется язык и он не выболтает все секреты, которые ей необходимо знать.

Руна принялась думать, как поступить, постукивая кончиком пальца по колену.

Она видела, как вспыхнули глаза Гидеона при виде брата, когда тот вышел из ниши. Братья Шарп были разными. Их взгляды по основным вопросам, возможно, и не совпадали, но нечто необъяснимое и очень глубокое все же их связывало. Руна не впервые это подмечала.

– Алекс был бы рад, если бы ты согласился прийти.

Гидеон заметно напрягся.

– Ты, должно быть, плохо знаешь брата, если считаешь, что мое присутствие в твоем доме поднимет ему настроение.

Руна нахмурилась, пытаясь понять подтекст сказанного. Что он имел в виду?

– К тому же, как я сказал, некоторые предпочитают лучше распоряжаться временем.

Руна не успела совершить попытку зайти с другой стороны, как появилась чья-то тень.

– Харроу. Наконец-то. Я уж было решил, что мне придется смотреть эту чушь до конца.

– Возможно, это пошло бы тебе на пользу, – послышался женский голос. – Разве задача искусства не в том, чтобы усмирять монстров внутри нас?

Вопрос заинтересовал Руну. Это была строчка из ее любимой оперы.

Прищурившись, она вгляделась в темноту, пытаясь разглядеть женщину, но капельдинеры выключили свет на этом уровне. Ни лица женщины, ни даже одежды разглядеть не удалось. Ничего, что могло бы помочь установить личность.

– Ты начиталась сказок, – произнес Гидеон. – Прошу меня извинить, мисс Уинтерс. Надеюсь, вы получите удовольствие от своего… званого вечера. – В голосе была насмешка, ей не показалось.

Руна повернулась и проводила взглядом пару, тихо переговаривающуюся по пути к выходу. Когда они ушли, руки сами собой сжались в кулаки.

Опять у нее не получилось.

Откинувшись на бархатный подголовник, она прижала обе ладони к щекам. Драгоценное время шло. Необходимо скорее узнать, где находится Серафина. Желательно сегодня вечером. Но больше приближаться к Гидеону нельзя. Иначе у него возникнут подозрения. Этого ей совсем не нужно. Гидеон первым добрался до дома Серафины, хотя это должна была сделать она, Руна.

Возможно, это случайность. А возможно, и нет.

Хорошо лишь то, что ее игра, похоже, не вызвала подозрений.

Если кто-то и следил за ней, едва ли это Гидеон. Руна вспомнила, с каким подозрением говорила с ней Лейла Крид совсем недавно. Пожалуй, стоит принять во внимание, что злоумышленники подобрались к ней слишком близко.

Руна глубже уселась в кресло и постаралась выбросить из головы мысли о том, что все вокруг – охотники на ведьм.

Если они подобрались близко, как же их сбить со следа?

От усталости все мысли в голове превратились в вязкую жижу. В такие моменты Руна всегда находила Верити, чьи точные вопросы всегда заставляли ум работать. Подруга действовала на него как кочерга на тлеющие угли. Верити была второй после Багрового Мотылька в их группе. Она придумала немало планов операций и помогла Руне их реализовать.

Когда актриса на сцене закончила арию, Руна встала, отодвинула портьеру и отправилась искать Верити.

Глава 7

Гидеон

Руна Уинтерс.

Юная наследница напоминала Гидеону море: всякий раз, стоит взглянуть, захватывает дух от красоты и мысли о том, какие тайны хранят глубины. Однако, когда она открывала рот, оттуда лились ужасные глупости – за трапезами, в гостиных, в залах известных и богатых людей, – будто подтверждая, что внешность бывает обманчива.

В Руне Уинтерс не было глубин, вся она поверхностна и примитивна.

Сегодняшний вечер еще раз это подтвердил.

– Эй, Гидеон. – Харроу щелкнула пальцами перед его носом. – Я спросила, что ты будешь пить? Я угощаю.

До него донеслись звуки «Вороньего гнезда». Сосновый стол под локтями был липким, а в воздухе витал кислый запах эля.

Гидеон покачал головой:

– Ничего.

Харроу зацокала с неодобрением, повернулась в сторону стойки, и Гидеон приложил все силы, чтобы не смотреть туда, где должна быть раковина левого уха. Волосы с этой стороны были совсем коротко пострижены и походили на темный пушок. Она будто гордилась своей ущербностью и демонстрировала ее.

Гидеон подозревал, что они примерно одного возраста, но точно не знал и никогда не спрашивал, как она лишилась уха. Семья ведьм заключила соглашение с Харроу еще до революции.

Остальное Гидеон додумал сам.

Опасаясь, что стул могут занять, Харроу не захотела идти к бару и сделала заказ с места и очень громко. Гидеон мысленно вернулся к Руне.

Причина ее появления в ложе в театре была ему непонятна. За пять лет она сказала ему всего несколько слов, а тут внезапно пригласила домой на вечер для друзей. Зачем?

Он пытался избавиться от навязчивой мысли, но тщетно. Снова и снова вспоминал, как непривычно близко к нему была девушка. Вспоминал ее светлые с рыжеватым отливом волосы, как всегда беспорядочно лежащие, стильное платье, открывающее красивые плечи, которое очень ей шло. Ткань цвета ржавчины создавала красивый контраст с ее серыми глазами и бледной кожей, что привлекало его взгляд чаще, чем он готов был признать.

Возможно, Руна была самой пустоголовой из всех девиц в театре, но нельзя не признать, что и самой красивой.

«Красота, пропадающая попусту», – мысленно произнес он.

Человек, обладающий лучшим характером, возможно, испытывал бы вину за то, что оскорбил девушку, но только не Гидеон. Он полагал, что ясно выразил свое отношение, и надеялся, что в будущем Руна Уинтерс будет его избегать. На самом деле, Гидеон полагал, что сделал это еще несколько лет назад – в момент их знакомства.

Он часто замечал, как смотрит на нее брат, как меняется его голос, становясь более мягким, когда Алекс произносил ее имя. Однако Гидеон никогда не понимал, что брат видел в Руне, кроме очевидного – красоты, чего явно недостаточно, чтобы очаровать его. По этой причине Гидеон не желал иметь с ней ничего общего. Сейчас это умозаключение он считал таким же верным, как и во времена их детства.

Тогда младший брат постоянно говорил о Руне – девочке из семьи аристократов, – находил способы упомянуть о ней в разговоре на любую тему. Руна думает так. Руне нравится это. Это бы злило Гидеона, если бы не природное любопытство.

Но потом он увидел ее. Познакомился с ней. И сразу понял, что они никогда не подружатся.

– Те девочки-близнецы, сбежавшие три недели назад? – Голос Харроу вернул его в реальность, заставил посмотреть на стол как раз в тот момент, когда она поставила бокал с элем, расплескав немного жидкости. Пена потекла по ее пальцам, и она облизнула их. – Багровый Мотылек помог им бежать в ту ночь, когда ты должен был перевести их в дворцовую темницу. Помнишь?

Мог ли он забыть? Им было столько же лет, сколько его сестре, когда она умерла. Тощие, мерзкие твари. Он буквально видел, как они вцепились друг в друга, когда оказались за решеткой запертой им камеры. Прижимались друг к другу и дрожали, широко распахнув глаза.

– Я помню.

И еще он помнил, что через одну ночь в этой камере их уже не было. Знакомый знак появился над кроватью, где они спали. Гидеон хорошо помнил метку и мог представить в любой момент изящного, кроваво-красного мотылька, порхающего в воздухе. Он был так зол, что хотел схватить его и раздавить. Но спохватился, что это лишь изображение, знак заклинания ведьмы. Она оставляла свою подпись в камере, как художник на картинах.

Меньше чем через час мотылек исчез.

Харроу смаковала пиво.

– Докеры обнаружили знак на борту грузового судна три дня назад, после того как пришвартовались в Хабор-Грейс. Две ведьмы, видимо, решили, что могут перемещаться как груз.

Знак исчезал, когда переставало действовать заклинание.

Хабор-Грейс – оживленный порт на материке. Все, что производилось и выращивалось на острове, переправлялось на материк через этот порт.

Гидеон нахмурился:

– Их поймали?

Харроу покачала головой:

– Нет. Но… – Она огляделась и склонилась к нему, обдав запахом пива: – Но грузовой корабль принадлежит Руне Уинтерс.

Кому?

Поморщившись от плотного запаха пива в воздухе, Гидеон сжал руками липкий стол, чтобы удержать равновесие.

Этого не может быть.

– Ты уверена?

Харроу откинулась на стуле и сделал еще один смачный глоток.

– Мой информатор сам видел знак в грузовом отсеке корабля.

– Это не значит, что она в этом замешана, – задумчиво произнес Гидеон. – То, что Руна владеет кораблями, не означает, что она в курсе, что на них происходит. Ведьм мог перевозить, например, кто-то из экипажа без ее ведома.

– Но это делает ее подозреваемой, – многозначительно заявила Харроу. – И это лучшая зацепка из всего, что у тебя было за долгое время.

Уже несколько месяцев Гидеон подозревал, что Багровый Мотылек – человек из высшего круга элиты. Некто, имеющий доступ на закрытые балы и званые ужины.

Может ли это быть Руна Уинтерс?

Гидеон вспомнил встречу с Руной в опере, то, как больше и больше с каждой минутой раздражали ее слова.

– Это невозможно, – заключил наконец он. – В голове этой девушки не может быть ни одной разумной мысли.

А Мотылек был умным. Не всякому под силу бросить вызов Гидеону и перехитрить его. К тому же если обезображенные тела, которые они продолжали находить в городе, – ее рук дело, то она, ко всему прочему, безжалостна. И нездорова психически.

Воплощенное зло.

Трудно соотнести все это с глупенькой девушкой, подсевшей к нему в оперной ложе.

Если потребуется больше доказательств невиновности Руны, надо лишь вернуться на два года назад. Он был в поместье Уинтерсов, когда Кровавая гвардия арестовала Кестрел Уинтерс в собственном доме. Он следил за приемной внучкой Кестрел Руной, пока стражи выводили ведьму из покоев.

Он не сводил с нее глаз, что было несложно. Руна тогда уже была красавицей. Похожа на те мраморные скульптуры, что украшали особняки аристократов, существующие исключительно для того, чтобы производить впечатление на гостей. Руна даже не вздрогнула, когда один из стражей ударил пистолетом в лицо Кестрел. Она смотрела прямо перед собой, взгляд был холодным и застывшим. Она равнодушно смотрела и на то, как старуху раздевали, чтобы найти шрамы.

Руна не испытывала ни намека на раскаяние из-за содеянного.

Будь она кровной родственницей Кестрел, Гидеон отнесся бы к ней с большим вниманием, но биологические родители девушки были из модных купцов, в ее роду не было ведьм – Гидеон, конечно же, это проверил, – следовательно, она сама не могла быть ведьмой.

– Руна отправила бабушку на чистку, – сказал Гидеон Харроу. – Она не сочувствует ведьмам. Обычная пустоголовая патриотка.

– Возможно, она хочет, чтобы ты так думал, – возразила Харроу.

Гидеон покачал головой в ответ. Это все ерунда.

– Зачем ей сейчас рисковать жизнью и спасать незнакомых ведьм, когда она два года назад сдала ту, которая ее воспитала?

– Это может быть какая-то уловка.

Гидеон готов был отмахнуться, но в последнюю секунду остановился. Ведь этот поступок очень в духе Багрового Мотылька.

Черт, а если Харроу права?

Харроу взяла бокал, покрутила, размешивая эль, – ждала и наблюдала, как Гидеон переваривает услышанное.

Он отмахнулся от ее слов, но вспомнил, как в ложе театра тон Руны внезапно стал резким. «Такие, как ты, предпочитают компанию глупых животных, далеких от прекрасного и чувства стиля».

Это не доказательство. Аристократы, подобные Руне, всегда смотрели на таких, как он, свысока. В Кровавой гвардии платили хорошо, но хорошее жалованье не повышает статус. Гидеон, возможно, уже далеко не нищий, но и совсем не ровня ей.

В глазах Руны Уинтерс такие, как он – солдаты, сыновья портных, рабочий класс, – всегда будут ниже по положению.

Есть свидетели появления знака на ее корабле, следовательно, нельзя исключать вероятность, что Руна и есть Мотылек или, по крайней мере, в сговоре с ним.

– Я буду следить за доками, – сказала Харроу.

Гидеон поднял глаза и увидел задумчивое выражение лица.

– Я заплачу за любую информацию, которую ты найдешь.

Свет в глазах Харроу погас, а пальцы перестали крутить бокал.

– Нет.

Гидеон вздохнул. Харроу вышла с ним на контакт около года назад и предложила свои услуги. Багровый Мотылек увел у них из-под носа еще одну ведьму, и Гидеон искал способ вычислить его. Он принял предложение Харроу, несмотря на то что, как полагал, ей придется платить. Однако от оплаты она отказалась. Когда он спросил, в чем причина, она указала на отрезанное ухо и ушла.

– Разве твой младший брат не бегает за Руной как собачонка? Пусть следит за ней и приносит заодно пользу.

Гидеон напрягся. Это всегда было болезненной точкой в их с Алексом отношениях. Брат не желал иметь ничего общего с охотой на ведьм и чистками. За последние два года он не раз четко давал это понять, и Гидеон больше не давил на него. Общее прошлое подействовало на обоих по-разному: Алекс стремился забыть, Гидеон не мог себе это позволить.

– Алекс не согласится шпионить.

– М-м-м… Тогда придется тебе самому заняться.

Гидеон пристально посмотрел на нее:

– Чем заняться?

– Но не меня же к ней отправлять. Только представь меня в одном из этих модных платьев, увешанную драгоценностями. – Харроу усмехнулась и повернулась к нему так, чтобы он видел ее уродство и понял, что ей не место в бальных залах или на ужинах, где едят из позолоченной посуды. – Вот тебя я могу легко представить. А мне не место среди них.

– Что ты предлагаешь? Подружиться с Руной Уинтерс?

– Более того, товарищ капитан, – Харроу улыбнулась во весь рот, – тебе следует добиться ее благосклонности.

Он едва не задохнулся.

– Ты серьезно? – От одной мысль Гидеон покрылся потом.

Харроу склонилась к нему ближе:

– У тебя нет друзей, Гидеон. Ты плохо сходишься с людьми. А с такими, как Руна, тебе особенно трудно найти общий язык. Но у тебя есть почитатели, хотя ты их, возможно, не замечаешь.

– Она считает меня глупым животным.

Губы Харроу растянулись в красивой улыбке, будто услышанное доставило ей удовольствие.

– Похоже, эта девушка мне бы понравилась.

– Я серьезно. Что я могу ей предложить? Когда такие, как Руна, выбирают мужа, они точно не рассматривают кандидатуры таких, как я.

– Но они могут удивить.

Стоило представить, и липкий ужас охватил Гидеона.

Если Руна и есть Багровый Мотылек, то она мастер маскировки, и единственный способ поймать ее – играть по тем же правилам.

Но есть и еще одна проблема.

Алекс.

Поступить так, как советует Харроу, означает стать соперником младшему брату. По крайней мере, так это будет выглядеть со стороны.

Этому Гидеон противился всем нутром.

Но ведь если Руна – Мотылек, то он обязан не только уничтожить ее, но и защитить от нее брата. Если он ненароком причинит вред Алексу, пусть так и будет. Это будет цена, которую придется принять. Он спас Алекса от одной ведьмы не для того, чтобы толкнуть его в объятия другой.

Да, именно это самое важное – его брат в опасности. Это заставит его действовать.

Гидеон провел мозолистой ладонью по волосам, вспоминая, как груб был в разговоре с Руной в ложе театра.

– Есть и еще одна проблема.

Харроу положила локоть на стол и подперла рукой щеку.

– Какая?

– Я оскорбительно вел себя с ней сегодня вечером. Она пригласила меня на вечер, а я нахально отказался.

Уголок рта Харроу дернулся, будто он казался ей похожим на жука, запутавшегося в паутине. Возможно, это продолжалось довольно давно.

Она постучала кончиками пальцев по виску и произнесла:

– Решение проблемы очевидно, только оно тебе не понравится.

Гидеон кивнул, призывая продолжать.

– Тебе надо быть на этом вечере и добиться ее благосклонности.

– Хочешь сказать, я должен подхалимничать и унижаться?

– Да. Ты не можешь просто явиться и принести извинения, этого мало. Ты должен дать ей четко понять, что имеешь в виду. Если ты хочешь получить место в сердце Руны Уинтерс, надо затмить всех конкурентов.

От этой мысли Гидеон непроизвольно стиснул зубы.

Харроу наклонилась ближе. Глаза искрились, будто она смеялась над ним.

– Вопрос в том, товарищ капитан, как ты этого добьешься?

Глава 8

Руна

Минора (сущ.) – категория малых и средних заклинаний.

Для заклинания миноры требуется свежая кровь ведьмы. Старая кровь обычно не работает и может вызвать неприятные последствия для ведьмы. Исключением могут стать случаи использования чужой крови. Примеры заклинаний миноры таковы: закрыть дверь на другом конце комнаты, зажечь свечку без спички.

Из «Правил магии» королевы Каллидоры Отважной

Книга заклинаний бабушки смотрела на нее со старой полки в комнате для колдовства.

– Запасы твои невелики, – произнесла Верити и провела пальцем по крышке закрытого пузырька, висевшего на противоположной стене. Из шести четыре уже были пусты, только два оставались полными. В одном была кровь Руны, в другом – Верити.

– Я знаю, – отозвалась Руна, сидящая у стола для чтения заклинаний. Она занималась одним из них, под названием «Расскажи правду», и мешала что-то на дне керамической чаши. Гости будут здесь через час, надо все подготовить: – Нужно ждать еще две недели.

Узнав, что она ведьма, Руна разработала собственную систему получения крови, используя флаконы, которые Верити украла для нее из химической лаборатории университета.

Именно таким способом она избегала шрамов: просто собирала кровь от каждых месячных. Этого обычно хватало на все недели, если, конечно, использовать экономно. Она в основном работала с самыми простыми заклинаниями, создавая марево. Необходимое количество крови зависело от сложности заклинания и времени, которое оно должно работать.

Менструации начались у Руны через несколько месяцев после ареста бабушки. У всех ее подруг это случилось довольно рано – лет в тринадцать, а у нее – в шестнадцать, уже после революции. Тогда и выяснилось, что она – ведьма.

Руна до сих пор помнила болезненные спазмы внизу живота. Это случилось на балу, пришлось извиняться и уходить. В ванной комнате она обнаружила на трусах черное пятно, блестящее, как чернила.

Руна смотрела на него, не веря глазам. Это был верный признак ведьмы – в первый раз кровь текла не красная, а черная.

Руна видела, как бабушка колдовала, помнила азы и основные моменты заклинаний. Остальному она научилась у Верити – две ее старшие сестры были ведьмами и позволяли младшей помогать им. Именно Верити по собственной инициативе стала собирать свою кровь и отдавать Руне, чтобы та могла делать более сильные заклинания.

Например, заклинание «Расскажи правду» было довольно простым, но все же сложнее наведения марева, потому Руна использовала вместо своей кровь подруги.

Верити еще раз оглядела флаконы и двинулась дальше к столу Руны. Перед ней лежала открытая книга заклинаний. На пожелтевших страницах красными чернилами были выведены знаки. Их Руна должна была нарисовать на кубке с вином.

– О пополнении запасов я подумаю позже, – произнесла Руна, продолжая рисовать знаки кровью. От вкуса соли саднило горло, от колдовства звуки в голове становились громче и превращались в рев. – Сегодня нам надо непременно выяснить, где держат Серафину.

Руна закончила выводить символы. Магия, словно океанская волна, все больше нарастала. Руна сглотнула, но вкус во рту не изменился, оставалось ждать, когда стихнет рев в ушах.

Когда кровь высохла, заклинание закрепилось. Верити поправила очки на носу. Руна заметила тени под глазами подруги. Скорее всего, причина в том, что ночами ей часто приходилось помогать Багровому Мотыльку, а после этого еще делать домашние задания по биологии – Верити была студентом-стипендиатом в университете столицы.

– Мы уже несколько недель пытаемся безуспешно установить новое место, куда отвозят ведьм. Почему ты так уверена, что сегодня у нас получится?

– Потому что должно получиться, – ответила Руна, не пытаясь скрыть отчаяние.

Верити села на край стола рядом с книгой заклинаний, распространяя вокруг себя сильный аромат лаванды. Цветочные запахи была в моде. Верити использовала эти духи, подарок сестер, очень щедро.

– Вечера с патриотами и охотниками на ведьм приносили пользу год назад, – заговорила подруга. – Теперь охотники на ведьм стали умнее. Если мы хотим спасти Серафину и при этом не потерять Багрового Мотылька, надо менять тактику. Ты подумала над моим предложением?

– Ты о том, чтобы расстаться со свободой и выйти замуж за какого-нибудь самодовольного поклонника?

Верити закатила глаза:

– Не надо драматизировать. Это будет брак по расчету, ты попрощаешься со свободой не просто так, а ради того, чтобы спасти больше ведьм. – Она принялась перелистывать страницы книги, пробегая глазами заклинания. – Ты видела сегодня Шарлотту Гонг? У нее на цепочке на шее золотое кольцо.

– И что это значит? – Руна опустила кубок, убедившись, что все знаки на дне высохли. Никому из ее гостей никогда не приходило в голову проверить, есть ли на дне кубка с вином магические знаки. Тем более в доме человека, прослывшего ненавистником ведьм.

– Она помолвлена. С Элиасом Кридом. – Элиас был старшим братом Лейлы и Ноя. – Он работает в Министерстве общественной безопасности. Помнишь, он был первым в списке женихов, который я для тебя составила?

– Жаль, – произнесла Руна без намека на печаль. Она была рада за Шарлотту, та казалась девушкой милой и с хорошим характером. К тому же она однажды сказала Руне, что у нее начинает болеть живот при разговорах об очередной чистке ведьм.

– Действительно, жаль. Элиас был идеальным для тебя вариантом. Скучный. Не слишком умный. И близок к источнику ценной информации. Вскоре всех хороших женихов разберут, ты останешься ни с чем.

– Может, ты сама последуешь своему совету, выйдешь замуж и будешь добывать для меня информацию?

Верити слабо улыбнулась:

– Я бы так и сделала, если бы могла. Но никто из полезных кандидатов не хочет иметь бедную жену, брак с которой будет похож на благотворительный шаг.

К сожалению, это было правдой.

Мать Верити настолько ненавидела ведьм, что сообщила о старших дочерях в Кровавую гвардию. Это привело к их гибели. Из-за этого подруга порвала все связи с родителями и отказалась от их финансовой поддержки. Руна подозревала, что все не так просто, история темная, все даже хуже, чем Верити рассказывала. Руна сделала вывод из того, как мрачнела подруга, стоило кому-то поднять эту тему: глаза становились темными, будто грозовые тучи.

Возможность получить образование зависела теперь от стипендии, а сохранить ее можно было, только добившись отличных результатов. В противном случае она лишится комнаты в общежитии и окажется на улице.

Руна поднялась с места и подошла к окну. Перед ней раскинулся лабиринт сада, освещенный луной. Море впереди походило на черное зеркало.

Она была не готова к замужеству. Дело вовсе не в том, что она не любила ни одного из потенциальных женихов. Просто Руна никогда не ждала любви и не надеялась встретить. Причина была в отсутствии рядом бабушки – без нее она чувствовала себя живой лишь наполовину. Сердце в груди, казалось, наполовину иссохло.

Больше Руна не способна любить. Этого чувства не будет в ее жизни. Но сделать этот шаг ради дела, вероятно, придется.

По мнению Руны, это похоже на ярмо, которое придется надеть на всю жизнь. Одна только мысль о том, чтобы связать судьбу с человеком, который никогда не узнает, кто она на самом деле, была неприятна ей.

Но Верити права – время пришло.

Чтобы план работал наиболее эффективно, необходимо подобрать мужчину, имеющего доступ ко всем тайнам Кровавой гвардии. Возможно, Руна была слишком придирчива, но, изучив список женихов, составленных Верити, тщательно рассмотрела кандидатуры с самыми хорошими связями и поняла, что могла бы найти кого-то получше.

И должна найти.

Появилось ощущение, что какого-то имени в списке не хватает.

– Ной Крид – хороший вариант. Говорят, отец готовит его в следующие Добрые командиры. Но он умный. – Верити говорила, не отрываясь от книги на столе. – Бартоломео Вентольт еще лучше. Он умом не блещет, а его мать известная охотница на ведьм.

– Барт помешан на своей внешности, – заметила Руна, не отрываясь от окна.

– Да, но от этого есть польза. Он не станет следить, когда ты ушла и когда пришла, если постоянно будет смотреть в зеркало.

Руна вздохнула и вернулась к столу. Книга была открыта на развороте с двумя заклинаниями, которые она не могла освоить уже несколько недель, – «Засов» и «Отмычка». С их помощью можно было бы легко открывать и закрывать камеры.

– Ладно. – Руна уперла руки в бока. – Тогда план такой: я сделаю пробный шаг с Бартом. Приглашу его в свою комнату, напою вином. – Она покосилась на кубок со знаками заклинания «Расскажи правду». – Если он расскажет мне что-то ценное, остановимся на нем. Если же нет, я попробую еще раз с Ноем.

Если жених не имеет доступа к ценной информации и не сможет ее получить, на него не стоит тратить свое время.

Их прервал стук в дверь. Руна напряглась. В ее спальне был тайный проход в эту комнату. Руна всегда запирала дверь и не хотела, чтобы слуги знали, что она бывает в комнате для колдовства.

– Мисс Уинтерс? – послышался приглушенный голос.

Руна вытянула губы и выдохнула. К счастью, это Лизбет.

После ареста бабушки все слуги Уинтерси-хаус сбежали – не хотели, чтобы их имя связывали с домом известной ведьмы. Или не испытывали желания служить доносчице. Возможно, и то и другое.

Осталась только Лизбет.

– Гости прибывают.

– Спасибо. Мы спускаемся.

Руна взяла со стола заколдованный кубок. Она оставит его в кухне, Лизбет наполнит вином и будет ждать знака от Руны. Они проделывали процедуру так часто с разными людьми, что все было отработано до мелочей.

Руна посмотрела на подругу, та пожала плечами:

– Думаю, и от Ноя, и от Барта ты получишь то, что хочешь. Пока ты сегодня принимаешь решение, мы с Алексом выясним, где они держат Серафину.

Она спрыгнула со стола.

Руна открыла задвижку потайной двери и толкнула ее.

Верити она пропустила вперед, дождалась, пока та покинет комнату для колдовства, и прошла следом.

– Вчера я кормила Генри и подумала…

Генри – это паук. Паук-имитатор, как любила уточнять Верити. Руна поежилась, вспомнив всю коллекцию пауков, которую подруга хранила в банках на полках в комнате в общежитии. Причиной их появления был исследовательский проект, над которым она работала.

– Помнишь, я рассказывала тебе, как пауки-имитаторы охотятся на мелких млекопитающих?

Честно признаться, Руна предпочла бы не помнить – она ненавидела пауков и им подобных. В голове сразу возникла картинка, как, будучи в гостях у Верити, она получила от подруги огромную банку с одним из гадких членистоногих. Он неотрывно смотрел на нее и поедал нечто пушистое, вдвое больше его по размеру. Похоже, это была мышь.

– Их паутина должна быть достаточно прочной, чтобы поймать и удержать гораздо более крупную добычу, чем они сами, – продолжала Верити, не обращая внимания на реакцию Руны. – Они симулируют травму, прикидываются слабыми, тем самым привлекают грызунов, ищущих легкой добычи. Захватив жертву, паук поедает ее медленно, в течение нескольких дней. Не убивая сразу.

Верити многозначительно посмотрела на подругу:

– Рекомендую тебе применить тактику паука-имитатора.

Руна наморщила нос:

– Это же… омерзительно.

Но все же она задумалась над словами Верити, пока запирала потайную дверь.

– Я никогда не хожу пешком. Зачем, если у меня три экипажа? Каждый отвезет куда угодно.

Барт Вентольт до безумия наскучил Руне. Они прогуливались по ее бальному залу, заполненному гостями, и она в очередной раз подавила зевоту.

– Приглашаю тебя прокатиться в моем новом автомобиле. Может, в это воскресенье? Разумеется, во второй половине дня – я не встаю с постели раньше полудня.

«Как удачно, – подумала Руна, – а я ложусь в полдень».

Барт перевел взгляд на окно. Его отражение в стекле улыбнулось. Руна с удовольствием обменялась бы взглядами с Верити и непременно закатила глаза, но на нее слишком многие смотрели. Например, Алекс находился всего в нескольких футах и делал вид, что ему интересна беседа.

Ной, который танцевал с девушкой и был в другом конце зала. И еще несколько молодых мужчин из короткого списка женихов, составленного Верити. Все ожидали, когда Барт наконец отойдет и даст им возможность завладеть ее вниманием.

Не найдя другого решения, Руна принялась теребить бледно-голубую ленту на запястье с вышитым гербом Уинтерсов.

Последняя. Все остальные она уже раздала тем, кто умолял ее о танце еще в начале вечера. Эту же она привычно приберегла для Алекса. Танец она использовала, чтобы передать другу важную информацию и, разумеется, дать себе передышку.

– Твоя мать будет дома? – спросила Руна, надеясь, что прямолинейность не вызовет подозрения Барта. – Мне так нравятся ее истории об охоте на ведьм. Или у Кровавой гвардии в эти дни много работы?

– О, ты не слышала ужасную новость? – воскликнул Барт, не отрываясь от своего отражения. Руна смотрела, как он поправляет челку медного цвета, чтобы она еще более красивой волной легла набок. Похоже, новость, которую он собирался сообщить, вовсе не волновала его. – Она ушла в отставку на прошлой неделе. Одна из мерзких ведьм, на которых они охотились, ухитрилась перерезать матери ножом сухожилие на лодыжке. Она больше не может нормально ходить.

Что?

– Как ужасно!

Ужасно и неожиданно. Это все меняет. Руна поморщилась. Единственная причина, по которой она рассматривала кандидатуру Барта, – положение его матери в Кровавой гвардии. Мысленно Руна вычеркнула его имя и переключилась на вторую строчку, где стоял Ной Крид.

Когда квартет закончил играть, она поймала взгляд Ноя. Погладила пальцами последнюю оставшуюся на запястье ленту, повернулась, посмотрела на Алекса, танцующего с Шарлоттой Гонг, и отметила, что у той на шее, действительно, золотое кольцо.

Носить обручальное кольцо до свадьбы считалось плохой приметой, поэтому девушки вешали их на цепочки, чтобы похвастаться.

Руна перевела взгляд с кольца Шарлотты на Алекса.

Разумеется, она и лучшего друга рассматривала как вариант решения вопроса с поклонником. Она знала его с детства, относилась, скорее, как к брату. Возможно, романтика в их отношениях и отсутствовала… но хорошие браки строились и на более зыбкой почве.

Проблема заключалась в том, что Алекс не был ей полезен в качестве мужа, ведь с помощью брака она надеялась получить доступ к высокопоставленному источнику информации. Алекс в этом смысле выбор стратегически неверный. Все, что узнавал, он и так передавал ей.

Руна отвела взгляд и посмотрела на Ноя.

Если получится сейчас отделаться от Барта, переключившегося с волос на галстук, можно отдать ленту Ною до начала танца.

«Вот, кажется, выбор и сделан», – подумала Руна, сглотнув горечь.

Ной – удачный вариант. Он сын Доброго командира, пожалуй, самого влиятельного человека в республике. Его сестра Лейла – охотница на ведьм.

Когда музыка вновь стихла, Руна решила оставить Барта наедине с его собственным отражением. Он, вероятно, не сразу и заметит, что ее нет рядом.

Центр зала опустел, и Руна решительно направилась на противоположный конец, развязывая на ходу ленту и растянув губы в приветливой улыбке. Лицо Ноя светлело по мере ее приближения. До цели оставалось совсем небольшое расстояние, когда перед ней возникло препятствие.

– Гражданка Уинтерс.

От этого голоса Руна остановилась и затаила дыхание. В голове зазвенели колокола, как на пожарной вышке, объявляя тревогу.

Этот голос был отлично ей знаком.

Принадлежал он Гидеону Шарпу.

Что Шарп делает здесь, в ее бальном зале?

Разум готов был отключиться, тело готовилось бежать, когда перед глазами внезапно появился цветок, который он держал в руке и протягивал ей.

– Я хочу извиниться.

Что?

Он держал в ладони розу. Если и существовал в мире цветок более прекрасный, то Руна его никогда не видела. Багровые лепестки полураскрытого бутона были идеальны.

– Мне следовало прежде подумать, а потом говорить. – Он протянул ей цветок. – И не поступать так плохо.

Понимая, что все взгляды обращены к ним, Руна неохотно приняла розу. Сжав стебель, она удивилась, что на нем нет шипов, а еще он был мягким и неплотным. Присмотревшись, она поняла, что это шелк нефритового цвета, обернутый вокруг проволоки. Лепестки тоже были из ткани. Кто-то аккуратно сшил их вместе.

Руна оглядела пиджак серого костюма Гидеона. Стоило ей увидеть предмет одежды, и она безошибочно определяла дизайнера. Мода была ее коньком. Однако этот костюм поставил ее в тупик. Возможно, это винтаж. Впрочем, сидел он идеально и сшит был точно по фигуре.

Без униформы он казался еще выше и шире.

– Я пришел в театр после утомительной охоты на ведьм, – продолжал Гидеон. – Понимаю, это не оправдание, но усталость сделала меня раздражительным. Я был не в себе.

Руна подняла на него глаза.

Взгляды их встретились, и звуки все пропали. Свет, голоса, мелькание фигур – все стало невидимым. В голову Руны пришла неожиданная мысль.

Гидеон Шарп – недостающее имя в моем списке.

Это пугало и манило одновременно.

Багровому Мотыльку, спасающему по ночам ведьм и обманывающему Кровавую гвардию, чувство опасности было привычно, однако соблазнить ярого охотника на ведьм – это совсем другое. Он хладнокровный и жестокий, мечтающий об одном – казнить Багрового Мотылька.

Мне придется притворяться больше, чем когда-либо.

Обманывать Руна не любила, это всегда давалось ей с трудом. Она будет постоянно на острие ножа.

Но результат будет стоить риска…

С точки зрения дела Гидеон Шарп был идеальным кандидатом. Если они станут встречаться, у Руны появится постоянный доступ к информации о каждой ведьме, которую предстоит спасти и в ближайшем, и далеком будущем.

Она откашлялась.

– У тебя безупречное чувство момента. – Явись он на пятнадцать секунд позже, она уже танцевала бы в объятиях Ноя и решение было бы принято. – Я с радостью принимаю твои извинения, – Руна протянула ему ленту, которую только что сняла с запястья, – если ты потанцуешь со мной.

Глава 9

Гидеон

Гидеон был редким гостем подобных вечеринок. Он старался не показываться вовсе, поэтому, увидев протянутую ему ленту, не смог понять, что с ней делать.

Кажется, все разговоры смолкли в одно мгновение. Гости смотрели во все глаза на покачивающуюся в воздухе блестящую ленту и неуклюжего кавалера, стоявшего в растерянности перед хозяйкой, напоминая Гидеону, что ему здесь не место. Как получилось, что революция, изменив так много, в некоторых сферах жизни не изменила ничего?

Он все еще чувствовал себя бедным сыном портного и швеи. Это подтверждал и его немодный костюм. Гидеон рос, играя на земляном полу, питаясь жидким супом, чтобы согреться и пережить суровую зиму. Со временем он чувствовал, что одежда становится тесной, потертой, и все потому, что в семье не было денег купить новую. В то же самое время люди, глазевшие сейчас на него, ели с золотой посуды, скармливали остатки толстым собакам, а в конце сезона выбрасывали все из гардеробов, чтобы заполнить новыми нарядами.

Пока Гидеон вел группу товарищей по кишащим крысами подвалам дворца, чтобы уничтожить тиранов в их кроватях, некоторые «революционеры» даже не удосужились взять в руки оружие – не хотели запачкаться. Они не теряли близких и друзей в бою – накануне Новой зари они сдали их на чистку, желая сохранить свое положение в Новой республике. Клялись в верности новой власти так же, как некогда сестрам-королевам. Политические события были для них не делом жизни и смерти, а чем-то незначительным вроде смены платья устаревшего фасона на более модное.

Вечеру в этом обществе Гидеон предпочел бы любое другое занятие, даже согласился бы ехать на коне в сущую непогоду, в гору по грязи.

Вечер у Руны Уинтерс был худшим из всех возможных вариантов.

Прикосновение теплых пальцев к его запястью разрушило чары момента. Гидеон опустил глаза и увидел, что хозяйка сама повязывает ему ленту на запястье.

Там, где кожи касались кончики пальцев, появлялся зуд. Он боялся не сдержаться, поддаться шепоту внутреннего голоса, извиниться и бежать из этой гостиной без оглядки. Усилием воли Гидеон заставил себя остаться на месте, вспомнив сказанное Харроу, в том числе о метке в грузовом отсеке корабля Руны.

Ты здесь ради поимки Мотылька. Чем скорее это случится, тем легче будет очистить мир от ведьм.

Гидеон пристально вгляделся в лицо девушки перед собой. Могла это быть она?

До сих пор подобное предположение казалось абсурдным. Этот борец за свободу взламывает замки тюремных камер, скрывается в ночи, уводя с собой заключенных, наносит увечья и убивает стражей Кровавой гвардии. Вероятно, причина того, что за два года ему не удалось поймать Мотылька, как раз в том, что он прятался на виду. Или она.

Закончив завязывать ленту, Руна вставила розу в свои золотисто-рыжие волосы, уложенные венком на голове.

Он сделал ее сам, на что потратил два часа. Чувствовал себя неловко, сшивая лепестки. Розы всегда вызывали давящие воспоминания, но в голове звучал снова и снова совет Харроу добиться Руны, а мама никогда не могла устоять перед шелковыми розами, которые делал ей отец после ссор.

Все это было до того, как сестры-королевы свели маму с ума.

– Ах, я такая неловкая, вечно все порчу…

Гидеон очнулся, посмотрел вниз на то, как Руна крутит стебель розы, запутавшейся в волосах.

– Секунду, позволь мне…

Руна покорно опустила руки, позволив Гидеону развязать золотые нити, которыми бутон был прикреплен к стеблю. Пряди волос ее были так близко, что он ощутил их аромат. Ненадолго позволил себе вспомнить другую девушку и другой запах. От Руны не пахло магией, он ощущал лишь соленый морской ветерок, влетавший в помещение через открытые окна.

Это ничего не значит.

После долгого лежания в ванне от Крессиды тоже не пахло колдовством.

Крессида.

Имя пронеслось в голове, вызвав раскаты. Бывала ли Крессида в этих стенах? Приезжала ли на ужин? Ему ничего не известно, лишь то, что Крессида и Руна вполне могли быть подругами.

Он сглотнул неприятный вкус и вставил шелковый цветок в прическу. Поправил, чтобы он выглядел красиво. Точно так же мама носила сделанные отцом цветы.

Гидеон хотел отойти на шаг назад, но не успел, заиграла музыка. Он поднял голову и увидел, что со всех сторон их окружили танцующие пары.

Глаза Руны сверкнули, и она вскинула высоко вверх руку в перчатке, а вторую положила ему на плечо.

– Вы готовы, капитан Шарп?

Прикосновения ее были легкими, но он непроизвольно напрягся.

Что я делаю?

Музыкальное произведение было ему незнакомо, не говоря уже о стиле танца.

Пары проносились мимо, кружась по залу, Гидеон же стоял, будто статуя, и смотрел во все глаза на Руну, готовую к первому шагу.

Брови ее изогнулись, ясно транслируя немой вопрос: «Чего ты ждешь?»

Шея под воротником вспотела.

– Мисс Уинтерс…

Вероятно, что-то в его голосе натолкнуто Руну на мысль, и она опустила руки, отступив назад.

– О, я поняла, ты не знаешь…

Большинство ее друзей еще следили за ними. Некоторые перешептывались, прикрыв рты руками. Может, они смеялись над ним?

Рассмеется ли сейчас она?

Снова вспомнилась другая девушка. Другой званый вечер, на котором он так гордо расхаживал и был унижен.

Гидеон полагал, что все забыл. Оказалось, стыд вновь вспыхнул, и воспоминания нахлынули, будто кто-то разворошил тлеющие угли.

Харроу ошиблась. У него нет ни малейшего шанса преуспеть в ухаживании за такой девушкой, как Руна. Он только появился в ее доме и уже поставил себя в неловкое положение. Она вскоре поймет, что у него нет ни поместья, ни богатства – все это передано Алексу после революции, – и посмеется над ним, если уже не смеется.

Но сейчас надо спасать положение.

Вспомнив слова Харроу, он сделал шаг к Руне.

– Будь мы в другом обществе, – произнес он, склонившись к самому уху, – я бы ответил иначе.

Еще одно воспоминание – и в голове зазвучала скрипка: перед ним младшая сестра, она в одной длинной рубахе. Еще не спит, хотя давно должна быть в постели. Из-за высокой влажности на кухне ее волосы игриво закурчавились и прилипли к потному лбу, а она кружится в танце с вымытой плошкой, затолкав полотенце за пояс. Повар с розовыми от жара печи щеками играет в углу на скрипке. Дворцовый люд выпил до капли бурдюк эля и тоже пустился в пляс.

Приятные воспоминания были для Гидеона редкими.

А этот момент даже заставил улыбнуться.

Воспоминания быстро померкли, а яркие огни зала заставили вспомнить, что Тессы здесь нет. Ее вообще больше нет. Он похоронил младшую сестру, она лежит глубоко в земле и больше никогда не будет танцевать.

И виновата во всем ведьма.

Он вспомнил, где находится, что перед ним стоит девушка, которая вполне может быть ведьмой, несмотря на стремление оставаться всегда в центре внимания.

– Кажется, я осрамился перед твоими гостями. Может, дать им еще повод для сплетен?

Руна посмотрела на него с интересом, явно заинтригованная:

– Что ты задумал?

Остаться с тобой наедине.

Одна, без поддержки гостей она станет более уязвима.

– Не устроишь мне экскурсию по дому?

Это дало бы возможность не только убедиться в том, связана ли сама Руна с магией, но и осмотреть дом на предмет места, подходящего для колдовства.

Красивые губы растянулись в улыбке:

– Конечно. Мне стоило самой предложить.

Она опустила руку и вложила в его ладонь, чем безмерно удивила. Ее ладонь оказалась очень маленькой, его – почти в два раза шире.

– Пойдем.

Гидеон позволил провести себя сквозь толпу гостей, оставить за спиной шелест зарождающихся сплетен, разлетающихся, словно моль. Для хрупкой девушки у Руны была сильная хватка, что он заметил, когда она увлекла его к лестнице, потянула за собой вверх, подальше от шума бального зала.

Они были примерно на середине, когда за спиной раздался знакомый голос:

– Гидеон!

Он замер, схватившись за перила, обернулся и увидел у нижней ступени лестницы брата. Пиджак Алекс где-то оставил. На нем была белоснежная рубашка с коричневыми подтяжками. Взгляд Алекса метнулся сначала на Руну, затем опять на брата и остановился на его запястье с бледно-голубой лентой.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Алекс. – Ты же ненавидишь подобные сборища.

– Не все, – ответил Гидеон, вспомнив те, на дворцовой кухне, на которых они с сестрой часто бывали после полуночи.

– Значит, это исключение. Значит, ты здесь на задании?

– Меня пригласила Руна. – Гидеон выглядел так, будто оправдывался.

– Разумеется. – Алекс с прищуром посмотрел на хозяйку и произнес: – А я вот хотел потребовать обещанный мне танец.

Гидеон обернулся и увидел, как глаза Руны вспыхнули и из них полетели стрелы.

Боже правый! Во что я невольно вмешался?

Руна явно не имела желания танцевать с Алексом. Если она все же и есть Мотылек, он не допустит, чтобы брат был с ней рядом.

– Руна уже обещала мне экскурсию по дому, – вмешался он.

– Я сам покажу тебе дом, – резко бросил Алекс и стал подниматься по ступенькам. – После того как потанцую с Руной.

Брат даже не удостоил его взглядом – все внимание было приковано к Руне.

Меньше всего на свете Гидеону хотелось становиться свидетелем ссоры, но раз он решил добиваться Руны, значит, придется решительно заявить о своих правах. Подобный шаг вбил бы клин между братьями, а их отношения уже дали трещину много лет назад, и за прошедшее время она лишь увеличивалась.

Гидеон вспомнил о знаках на грузовом корабле Уинтерсов.

«Я не смог спасти Тессу, но у меня есть шанс спасти тебя», – подумал он, глядя на Алекса.

Когда Гидеон уже собирался обратиться к брату, Руна неожиданно встала между ними.

– Танец уже заканчивается, Алекс, – произнесла она, – отложим до следующего раза.

Прежде чем он успел ей возразить, Руна развернулась и пошла наверх, оставив обоих братьев стоять лицом к лицу. Подол платья цвета ржавчины покачивался из стороны в сторону. На последней ступеньке она взглянула через плечо, и глаза сверкнули в свете канделябров. Тут было темнее, чем в зале, и это придавало ее чертам загадочности.

– Гидеон?

Тот многозначительно взглянул на брата, словно говоря: «Я делаю это ради тебя».

Алекс, к его удивлению, не смотрел с обидой, скорее с тревогой.

Трудно понять, кто больше беспокоил Алекса – Руна или Гидеон. Времени разбираться у него не было. Сосредоточив все внимание на задаче насущной – разоблачении Багрового Мотылька, – Гидеон быстро догнал Руну.

И они удалились, даже не взглянув на Алекса.

Глава 10

Руна

Кончики пальцев Руны покалывало от досады.

Алекс пытался оградить ее от брата. И да, она проигнорировала все намеки и предупреждения. Руна была готова к его ворчанию, даже ругательствам, но никак не ожидала открытых действий.

Его вмешательство придется пресечь в самом начале, надо лишь подождать немного, пока она не завоюет Гидеона.

И как я, интересно, это сделаю?

После завершения вечера она планировала провести время с Бартом или Ноем, но Гидеон был человеком совсем иного типа. Мало того что он важная фигура среди охотников на ведьм, так он еще и подозревал, что Руна одна из тех, кого он уничтожает. Возможно, поэтому принял приглашение.

Любопытно, что заставило его изменить решение? Может, он не солгал, оправдывая грубость усталостью после работы? Или он получил некую информацию, связанную с ее именем, и решил все лично выяснить?

В любом случае расслабляться нельзя.

Руна вспомнила рассказ Верити о пауке Генри, притворявшемся немощным, чтобы заманить добычу в паутину.

Верити права. Надо брать пример с Генри.

Руна пригласила врага в свой дом. Теперь надо расставить сети, заманить его в западню, чтобы поступить так, как со многими другими, – напоить вином из заколдованного кубка. Заклинание «Расскажи правду» сделает свое дело, жертва даже не осознает, что на нее воздействуют.

Быстро переступая длинными ногами, Гидеон догнал Руну. Она же отчего-то вспомнила сцену в бальном зале. Удивительно, что он не умеет танцевать, ведь Алекс прекрасный партнер.

«Впрочем, это потому, что его учила я», – подумала Руна. Вероятно, Гидеона никто не учил.

Она бы не отдала ему ленту, если бы знала, что он не умеет танцевать. Унижение на глазах у всех гостей не будет способствовать завоеванию. По скованности, зажатости плеч и движений она могла с уверенностью сказать, что он еще не доверяет ей настолько, чтобы расслабиться.

Для начала его надо успокоить, а потом можно и в ловушку заманивать.

– Я хотела извиниться перед тобой за интерес моих гостей. Ты здесь человек новый, поэтому они смотрели на тебя во все глаза.

Он внимательно изучал все, что видел, включая бледно-голубую плитку на полу и колонны из белого мрамора по периметру зала.

– Все хорошо поняли, что мне не хватает родовитости для такого общества.

– Вовсе нет! – Она заставила себя весело рассмеяться, чтобы не выходить из образа. – У тебя такой костюм.

– Это костюм отца, – настороженно произнес Гидеон.

Руна замедлила шаг.

Он решил, что я смеюсь над ним.

Как же она неосмотрительно все испортила.

– Постой… – Она захлопала глазами. – Этот костюм принадлежал твоему отцу или он его сшил?

– И то, и другое.

Руна остановилась. Гидеон был на несколько шагов впереди, потом резко обернулся, будто осознав, что ее нет рядом.

– Гидеон, на тебе винтажный костюм от «Шарп Дуэт», и ты думаешь, мои гости смеялись над тобой?

Он коротко кивнул:

– Да.

Она смотрела на него во все глаза. Похоже, он действительно не понимает.

Ни у бабушки, ни у ее подруг не было ничего от «Шарп Дуэт». И вовсе не потому, что они не хотели. Руна даже никогда не видела их одежду вблизи.

– Коллекционеры только за этот пиджак заплатили бы десятки тысяч долларов. Это невероятно редкая вещь, раритет.

– Потому что мои родители мертвы?

Руна несколько раз моргнула. И поэтому тоже. Конечно, тот факт, что кутюрье уже нет в живых, увеличивал стоимость их одежды и ценность того, что сохранилось. Но и при жизни творения Шарпов были редкостью. После того как сестры-королевы сделали их придворными портными, Сан и Леви Шарп одевали только Роузбладов, и их дизайны существовали в единственном экземпляре.

Гидеон ведь не может этого не знать?

– Видишь ли, в чем дело, – мои гости смотрели на тебя во все глаза, потому что ты Гидеон Шарп – живая легенда. Герой, который, рискуя жизнью, привел революционеров во дворец и один убил обеих королев-ведьм.

Руне даже не пришлось изображать благоговение, появившееся в интонациях без усилий. Она испытывала к этому человеку лишь презрение и ненависть за содеянное, но это не мешало признать, что она впечатлена смелостью, которая потребовалась для такого поступка.

– Они смотрят на тебя, потому что ты рядом с ними, в одном зале. Всем известно, ты нечасто принимаешь приглашения.

– Хочешь сказать, я не обладаю элементарными манерами, – он кивнул, будто признавая. – С моей точки зрения, это то же самое, что указать на низкое происхождение.

Руна готова была зарычать. Казалось, он намеренно истолковывает ее слова превратно.

К ее удивлению, Гидеон улыбнулся. Если можно было так назвать легкое шевеление уголков его губ.

Что это?.. Он меня дразнит?

Жар ударил в голову. Оказывается, все это время он дразнил ее.

Увидев ее румянец, Гидеон задержал один уголок рта приподнятым на несколько секунд.

Руна отвела взгляд, стараясь собраться с мыслями. Не забывай о цели. Надо любыми способами заманить его.

– Если бы ты бывал на моих вечерах чаще, – заговорила она, делая шаг ближе, – я смогла бы научить тебя всем танцам и быть уверенной, что ты не откажешь, если тебя пригласит девушка.

– Предлагаешь давать мне уроки?

Вопрос застал ее врасплох.

Я?

Руна учила его брата Алекса. Он был прилежным учеником и с готовностью позволял ей вести. Скорее всего, Гидеон так не поступит.

– Я…

– Такой девушке, как ты, наверняка есть чем заняться.

Вовсе нет. Ее дни были полны скучных мероприятий и встреч: пикники, обеды, прогулки в карете. И все это только для того, чтобы знать все сплетни и выжимать по капли информацию из друзей, как воду из мокрого полотенца, надеясь, что это поможет спасти еще одну ведьму.

Гидеона, скорее всего, это не интересует.

– Не стоит ничего придумывать. Просто можешь сказать, что не хочешь учиться танцевать.

Он резко дернул головой и посмотрел ей в глаза.

– Это не так…

На этот раз он остановился. Руна обернулась и увидела, как плотно сжаты зубы. Он потер рукой челюсть.

– У меня встречное предложение: приглашаю пойти со мной на настоящий праздник. – Он оглянулся на зал. – Там не будет никаких бальных платьев, оркестра, глупых мелодий и танцев с заученными движениями…

Гидеон замолчал и принялся разглядывать лицо Руны, освещенное одним из канделябров. Будто очнувшись, он добавил:

– Такая девушка, как ты, не должна бояться быть пойманной в сомнительном месте с сомнительной публикой.

Идея ее взволновала.

Хотя не должна была.

– Кто сказал, что я боюсь? Назови место и время, я там буду.

Морщина на лбу стала глубже.

– Осторожно, иначе я раскрою всем, что ты блефуешь.

– А ты уверен, что я блефую?

И вновь уголок его рта дернулся. Будто он хотел улыбнуться, но передумал.

Это похоже на победу.

Руна не стала поддерживать тему и дальше, повела его к другой лестнице, а по ней на третий этаж. Там двойные двери вели во вторые по величине покои в доме.

– Это любимая комната Алекса.

Гидеон прошел за ней в темное помещение, где пахло старой заваркой и книгами. Стена из стекла была высотой в три этажа. Она открывала вид на сад, а за ним – на утес и море. Отражение ночного светила на водной глади походило на трепещущее белое пламя свечи.

Руна зажгла газовые лампы, и в комнате стало светло. Она наблюдала, как Гидеон медленно вышагивал вдоль стеллажей с книгами, расположенных полукругом, рассматривал балконы второго и третьего этажей, винтовую лестницу, ведущую на самый верх.

– Здесь есть книги с заклинаниями?

Сердце Руны подпрыгнуло и забилось сильнее.

После Новой зари Добрый командир объявил все предметы, используемые для колдовства, вне закона. Найденная книга заклинаний могла стать для гражданина поводом быть обвиненным в пособничестве ведьмам.

– Проверь, не стесняйся. – Руна скрыла панику за широкой улыбкой. Все книги с заклинаниями, которые были в доме, она перенесла в комнату для колдовства. – Я тебе разрешаю.

У Гидеона было такое выражение лица, будто он собирается что-то сказать, но его внимание привлек предмет у окна.

– Это же?..

То был концертный рояль. Теперь у Алекса был собственный, но он любил этот и много времени проводил здесь за упражнениями.

– Теперь ясно, почему Алекс так часто бывает у тебя.

С одиннадцати лет Алекс приходил в Уинтерси-хаус каждый день и вместе с Руной обучался музыке. Она ненавидела эти занятия. Один вид черных и белых клавиш вызывал в ней кипучую ярость, но бабушка настаивала. Алекс же, напротив, не только полюбил уроки, но и значительно преуспел. К сожалению, его родители не могли тогда позволить себе оплачивать занятия музыкой. Шантажом Руна вынудила преподавателя давать уроки Алексу вместо нее. Бабушка узнала обо всем несколько месяцев спустя.

Гидеон обошел инструмент и встал у банкетки.

– Ты играешь? – Руне стало любопытно.

– Нет. – Он нажал на одну из клавиш из слоновой кости. Это была нота «ми». Текучий звук заполнил пространство вокруг. – Из нас только Алекс питает страсть к музыке.

Руна кивнула. Никто не способен играть так красиво, как Алекс. В конце концов, даже бабушка была в восторге от его мастерства и таланта.

– Алекс получил письмо из консерватории с сообщением о зачислении, но не показал его родителям. – Гидеон нажал еще одну клавишу, на этот раз «ля», и из самого нутра рояля донесся высокий звук.

Руна нахмурилась. Алекс никогда об этом не рассказывал.

– Но почему?

– Наша семья не могла позволить себе платить аренду, не говоря об обучении. Он не хотел, чтобы родителям было стыдно.

Почему Алекс не пришел тогда к Руне? Она бы убедила бабушку одолжить ему денег или нашла способ сама заплатить. Королевская консерватория была самой престижной школой на материке. Программа обучения была настолько сложная, что в год принимали всего несколько учащихся.

Но, насколько ей известно, Алекс ведь учился в консерватории. Правда, всего несколько лет. Когда началась революция, он бросил занятия и больше не возвращался.

Руна была заинтригована. Она прошла и села на банкетку. Теперь Гидеон стоял у нее за спиной.

– Если ваша семья не могла заплатить, где же он взял деньги?

Гидеон нажал следующую клавишу – «до», ту, что ближе к Руне.

Выбранные им ноты образовали минорное трезвучие. Довольно грустно. От этого у Руны сдавило сердце.

– Нам повезло. – Слово «повезло» он произнес почти со злостью. – Одежда моих родителей заинтересовала аристократов.

Палец лег на очередную клавишу – прозвучала еще одна нота. Совсем близко к Руне. Потянувшись, Гидеон задел рукавом ее обнаженное плечо.

– Старшие королевы-ведьмы – Анали́з и Эловин – настолько были в восторге от моделей мамы, что захотели иметь их все.

Гидеон сделал шаг и встал еще ближе к Руне. Его тень упала ей на спину. Решительное движение произвело на нее неожиданно сильное впечатление. Руна замерла и прислушалась к участившемуся сердцебиению. Не отрывая руку от предыдущей ноты, Гидеон второй рукой зажал ноту с другой стороны от Руны. «Фа», затем «фа-диез». Она оказалась в западне его полуобъятий.

Волосы на затылке Руны зашевелились. Расстояние между ними было не больше дюйма. Чувствительность ее обострилась, и она задалась вопросом: «Не доводилось ли пауку-имитатору недооценивать свою более крупную добычу и попадать в собственную западню?»

Она непременно спросит Верити, если удастся безболезненно пережить эту схватку.

Голос Гидеона звучал над самым ухом, при каждом слове его дыхание скользило по ее щеке.

– Анали́з предложила маме должность королевской швеи, и мы с отцом ей помогали. Годового жалованья вполне хватало, чтобы отправить Алекса учиться.

Руна кивнула и постаралась произнести как можно беззаботнее:

– Это когда ваша семья уже переехала во дворец?

– Все мы, кроме Алекса. – Гидеон замолчал, а затем добавил: – Он избежал того, чего не удалось избежать нам.

Интересно, что это значит?

Алекс почти не рассказывал о семье. Руна слышала в основном сплетни. Незадолго до революции умерла от тяжелой болезни его младшая сестра. Вскоре после этого родители утонули во время купания – несчастный случай. Алекс и Гидеон остались одни.

Были в его жизни некие странности. Начались они после того, как королевы взяли к себе Шарпов. Один за другим погибли трое из их семьи, а в финале Алекс и Гидеон убили трех королев, пока те спали.

Связаны ли эти события?

Руна видела самую молодую из королев, Крессиду, только однажды – на вечеринке во время светского сезона. Королева-ведьма напоминала собой элегантного лебедя, была сдержанной и спокойной. У нее была фарфоровая кожа, голубые глаза и волосы цвета слоновой кости. Крессида сказала Руне лишь несколько слов и ушла к сестрам.

У Крессиды была репутация замкнутой женщины. Она редко покидала Торнвуд-холл – свою летнюю резиденцию. Некоторые объясняли ее стремление к уединению гордыней, якобы Крессида считала себя лучше остальных.

Слыша подобные заявления, Руна всякий раз думала: «Ведь она королева». Разумеется, она лучше всех.

Одна из самых отвратительных сплетен, которую помнила Руна, касалась любовника королевы низкого происхождения. Его никогда не было рядом на светских мероприятиях или публичных выходах, будто Крессида стыдилась своего увлечения. Руна слышала, как об этом шептались на балах и званых ужинах, но имя молодого человека было мало кому известно, не говоря уже о том, как он выглядел. Кто-то мог распространять эти слухи исключительно для того, чтобы подорвать репутацию знатной особы.

И вот теперь, через два года после того, как Крессида, ее сестры и ведьмы их совета были убиты, парень, который позволил революции проникнуть во дворец, стоит позади нее, пальцы его лежат на клавишах рояля, а дыхание шевелит волосы.

Ей так хотелось спросить: «Почему ты их убил? Почему ты нас ненавидишь?»

Но ответ был известен. Гидеон ненавидел ведьм по той же причине, что все остальные. Отношение общества к ним было всем известно и не скрывалось.

«Мы для них паразиты», – сказала бабушка Руне перед самой революцией. Королевы еще были живы, но на улицах начались беспорядки. Ведьм вытаскивали из домов, избивали, а иногда случалось и худшее. Сестры Роузблад послали войска, чтобы уничтожить зачинщиков, но это лишь усугубило ситуацию. Они считают нас осквернителями всего естественного и хорошего. Наша магия пугает их так же, как и болезни.

Королев так и не похоронили должным образом. По сей день никто не знает, где лежали их тела. Возникали разные теории: их сожгли в яме, бросили в море или разрубили на куски, чтобы помешать воскрешению.

Точно никто не знал.

С момента появления Новой республики Добрый командир лишал каждую убитую ведьму способности колдовать: им связывали лодыжки, как животным, и подвешивали вниз головой, предварительно перерезав горло. И так держали, пока не вытекала последняя капля крови.

Воспоминания заставили Руну вздрогнуть.

Словно что-то почувствовав, Гидеон убрал руки с клавиш и отступил назад. Ощущение было таким, будто удалось сбросить тяжелую шубу и вздохнуть свободно. Он развернулся и принялся оглядывать корешки книг, выставленных на полках подсвеченных стеллажей.

– Ты не против, если я рассмотрю все внимательнее?

Успокоенная расстоянием между ними, Руна махнула рукой:

– Прошу.

Гидеон жил во дворце, среди ведьм, и наверняка по ряду признаков мог вычислить им подобных. Книги заклинаний были бы ценной находкой, но в библиотеке их не осталось. Не говоря уже о магических знаках. Если те и остались, то существовали только в комнате для колдовства. Последний раз Руна наносила их на кубок, который отдала Лизбет.

«Ничего ты не найдешь», – мысленно произнесла она, наблюдая за охотником на ведьм.

Может, уже настало время воспользоваться кубком? Гидеон казался вполне расслабленным, а чем быстрее она узнает, где Кровавая гвардия держит Серафину, тем быстрее спасет несчастную.

Руна несколько минут смотрела, как Гидеон перелистывал страницы, и произнесла:

– Чтение очень утомительное занятие, ты так не считаешь? Я иногда устаю, просто глядя на книги.

Гидеон просматривал ее коллекцию произведений, по которым были поставлены оперы и пьесы, и никак не отреагировал – либо не слышал, либо не хотел отвлекаться. Пальцы его попадали под свет ламп, когда он проводил по корешкам. Вот он добрался до любимой пьесы Руны о сказочном герое, который, рискуя жизнью, спасает аристократов, оказавшихся в затруднительной ситуации. Гидеон взял книгу с полки и открыл на первой странице.

Руна стиснула зубы, раздраженная тем, что он выбрал именно эту. Внезапно стало неприятно, что он держит в руках то, что нравится ей. Эти же руки срывали одежду с ведьм, касались их шрамов, вели на чистку.

– У тебя много книг для девушки, которая не любит читать.

– Они принадлежали бабушке. Она была одержима книгами.

Руна постучала кончиками пальцев по банкетке, едва сдерживаясь, чтобы не приказать поставить книгу на место и больше никогда не прикасаться. Она сосчитала до десяти, поняла, что теряет терпение, и спросила:

– Не желаешь увидеть спальню ведьмы?

К ее огромному облегчению, он закрыл книгу и вернул на полку. Гидеон резко повернулся к Руне. Глаза его стали темными и бездонными, как два колодца.

– Я ничего не желаю так сильно, мисс Уинтерс.

Поднявшись с банкетки, Руна потянулась за колокольчиком, чтобы дать сигнал Лизбет готовиться к претворению в жизнь последней части плана.

Глава 11

Руна

В спальне уже горели свечи. Свет был тусклый, словно они берегли силы в ожидании хозяйки и не разгорались в полную мощь.

Руна повернулась к Гидеону, который напомнил ей волка, ступившего на чужую территорию: настороженный, погруженный в себя, готовый оскалиться при первых признаках опасности.

Острым взглядом он окинул комнату: стены лавандового цвета, стеклянный потолок в стиле лофт. Помимо кровати с балдахином, здесь было всего несколько предметов мебели. Все сдержанно и со вкусом, как и любила Руна – настоящая Руна.

В окно влетел морской бриз, растрепал волосы Гидеона.

– Это твоя спальня.

Она сложила руки перед собой, прижав ладонями.

– Верно.

Самое любимое место в доме. Самое безопасное. И сюда она рискнула пригласить самого опасного врага.

– Ты говорила о спальне ведьмы. – Он подошел и встал вплотную, не отрывая взгляда от ее глаз.

– Да. Раньше это была комната бабушки.

Гидеон замер.

А ты думал, все будет так просто?

Она нахмурилась, но выдержала взгляд. В этом ему не победить.

Внезапные шаги в коридоре заставили обоих повернуться к двери, которая распахнулась, впуская Лизбет. В руках она держала поднос с двумя кубками и графином с красным вином.

– Ваши напитки, мисс Уинтерс.

Руна кивнула в знак благодарности.

Лизбет, исполнявшая свою роль в этом спектакле десятки раз, поставила поднос на низкий столик у небольшого диванчика.

– Недавно для вас пришла телеграмма, я оставлю рядом с напитками.

Какая телеграмма? Должно быть, нечто важное, иначе Лизбет подождала бы до завтра.

– Ах, да… – На пороге она остановилась. – Вас искала Верити.

– Можешь сказать ей, где я, и передай, что скоро вернусь в зал.

Руна дождалась, когда Лизбет выйдет, и только тогда села, откинувшись на бархатные подушки. Взяв графин, она налила вина в первый кубок. Тот, что был подготовлен заранее. Он отозвался гулом под пальцами. Гидеон сел рядом, и Руна протянула ему кубок.

Он покачал головой:

– Нет, спасибо.

Рука с бокалом осталась в пространстве между ними.

– О, ты просто обязан попробовать. – Она заставила себя улыбнуться. – Это вино из моей коллекции раритетов. Прекрасный экземпляр, прибывший из Умбрийских гор. Лизбет решила открыть ее для нас. Возьми, – Руна поднесла кубок ближе.

Гидеон не пошевелился, он явно не собирался его брать.

– Я не пью, – отчеканил он.

Что? По спине скатилась капелька холодного пота.

Почему Алекс ни разу не упомянул о столь важном факте?

Руна сглотнула, задержав руку на прежнем месте.

– Точно не хочешь? Уверен?

– Вполне.

Перед глазами на мгновение все померкло. Процедура была отработана до мелочей: она уводила поклонника из зала, поила заколдованным вином, получала, а иногда и нет, нужную информацию. Но никогда ей не отказывали.

– Прошу… – Гидеон прищурился и впился в нее взглядом. – Не стоит отказывать себе в удовольствии из-за меня.

И я не буду. Несколько глотков помогут ей и успокоят, дадут возможность взять паузу и обдумать, как поступить дальше.

Руна поставила кубок на столик и потянулась за другим.

– С этим что-то не так?

Руна замерла, как кролик, попавший в капкан.

– Ч-что?

– Я о вине, которое ты мне предложила. Я отказался, но ты отставила его и берешь другой бокал.

Туше.

– Разве?

Туше. Туше. Туше.

Он положил руку на спинку дивана за ее плечами, сжал обод из красного дерева.

– Надеюсь, ты не собиралась меня отравить? – Губы его изогнулись, будто он флиртовал, но глаза оставались неподвижными и темными, взгляд в очередной раз напомнил Руне, как он опасен.

Он все знает.

Что сегодня говорил ей Алекс? Если она рискнет использовать заколдованный предмет в присутствии Гидеона, он сразу почувствует магию.

Руна постаралась успокоиться и не впадать в панику. У каждой ведьмы свой запах, который проявляется в моменты, когда она задействует магию. Руна могла использовать лишь самые простые заклинания, самые слабые, отчего и запах от нее исходил несильный, его было сложно почувствовать.

Единственным человеком, который всегда чувствовал запах Руны, была Верити. Первый раз Руна колдовала для бала через несколько месяцев после революции. Верити, с которой Руна не была тогда еще знакома, следовало доложить, как только она почувствует запах магии, но вместо этого она подошла к Руне и предупредила, что ей лучше быть осторожнее.

С того дня они стали подругами.

Гидеон может меня подозревать, но доказательств у него нет.

Руна отставила кубок и взяла другой, заколдованный. Обхватив двумя руками, чтобы скрыть начертанные знаки, сделала большой глоток, а потом посмотрела прямо Гидеону в глаза.

– Если здесь яд, мы скоро это поймем, – произнесла она, отрываясь и глубоко вдыхая.

Гидеон оперся локтем на подлокотник, склонил голову и прижал кулак к виску.

– Жду с нетерпением.

Алкоголь проник в тело и согрел до самых кончиков пальцев. Было и еще нечто легкое, едва ощутимое.

Волшебство.

Заклинание «Расскажи правду» начало действовать. Оно, будто плющ, проникающий в любые щели и преодолевающий любые преграды, впитывалось в ткани тела, лишало силы воли и делало податливой. Теперь каждый мог легко заглянуть ей в душу и узнать спрятанное глубоко внутри.

Руна изо всех сил сжала кубок, лихорадочно думая, как теперь поступить.

Это твое заклинание. Работай с ним.

Она не представляла, возможно ли нечто подобное. Ей никогда не приходилось с таким сталкиваться. Она не испытывала на себе заклинание «Расскажи правду».

Было известно, что под его чарами человек не станет говорить все, что знает, без повода. Ему надо задать конкретный вопрос. Гидеон не знал, что кубок заколдован и что ему всего лишь нужно было правильно к ней обратиться. Так что у него не было причин учинять допрос.

Все будет хорошо. Успокойся.

Довольно непросто, если ощущаешь себя загнанным животным.

Гидеон сидел всего в нескольких дюймах от Руны. Сейчас она особенно остро ощутила, насколько он крупнее и сильнее. И еще от него исходило тепло, а вместе с ним пьянящий незнакомый аромат, смешавшийся с запахом пороха. Он был достаточно сильным, будто в комнате появилась свежесрубленная ветка кедра. Это было так приятно, что захотелось прижаться к Гидеону.

Встревоженная таким желанием, Руна отстранилась, попыталась придать лицу беззаботное выражение, будто все в порядке и она вовсе не теряет контроль над ситуацией. Чтобы занять себя чем-то, взяла в руки принесенную Лизбет телеграмму.

– Есть ли какая-то серьезная причина, почему ты не употребляешь алкоголь?

Если заставить его говорить, меньше шансов услышать вопрос.

– Предпочитаю не терять над собой контроль.

– Но разве это иногда не приятно? – спросила Руна и пристально посмотрела на Гидеона.

Он отвернулся, но она успела заметить, как потемнели его глаза.

– Когда-то я бы с тобой согласился.

– Вот как? – Руна с любопытством посмотрела на лист бумаги и опустила его.

– Когда-то это было необходимо мне для выживания. Помогал алкоголь и другие более сильные вещества. – Он криво усмехнулся. – Возможно, я попросту себя в этом убедил.

Более сильные вещества? Интересно, что же?

Много лет назад, во время правления сестер-королев, в кругу бабушки был популярен лауданум. Он его имел в виду?

– Уверен, Алекс тебе об этом рассказывал.

Руна была разочарована тем, что ничего подобного не знала.

– Может, я хочу, чтобы ты сам рассказал мне все о себе.

Гидеон поднял на нее глаза, и она увидела в них почти черные тени.

На вопрос он не ответил.

Вместо этого, кивком указав на телеграмму, произнес:

– Любовное послание от одного из поклонников?

– О нет. – Руна принялась читать и сразу нахмурилась. – Это…

Для мисс Руны Уинтерс,

Уинтерси-хаус.

Министерство общественной безопасности приглашает вас стать почетной гостьей на ужине знаменитостей в четверг на следующей неделе. Просьба подготовить хвалебную речь в честь достижений республики.

Айла Вудс,министр общественной безопасности

Руна ощутила, как все внутри напрягается.

Ужин знаменитостей был ежемесячным мероприятием, на котором чествовали героев революции, целью его было развить лояльность разных слоев к режиму. В этом месяце Руна планировала пропустить вечер – слишком сложно он ей давался.

Она повторно прочитала телеграмму, и сердце упало.

Если она откажется от приглашения стать почетной гостьей, трибунал сочтет это проявлением несогласия с властью.

Придется идти.

Хотя с этим связано немало трудностей: у нее нет время готовить речь и надо собраться с силами, ведь на подобных мероприятиях всегда приходилось много притворяться, что давалось непросто. Придется с гордостью говорить о том, как она поступила с бабушкой, изображать радость от того, что отправила на смерть человека, которого любила больше всего на свете. Ее речь должна призывать к новым чисткам и осуждать ведьм.

Придется еще раз предать память бабушки.

Вначале ей было проще притворяться, получалось легко подавить гнев и скрыть горе. Со временем и по мере того, как удавалось спасти больше ведьм, становилось все труднее клясться в преданности Новой республике. У нее сотни причин ненавидеть Гидеона Шарпа, хотя было бы достаточно и одной: ему не приходилось скрывать, каков он на самом деле. Не надо изображать ненависть к тому, кого на самом деле любишь. Возможно, она могла бы ему позавидовать, если бы не испытывала столь сильное презрение.

Руна откинулась обратно на подушки и произнесла:

– Разве в этом месяце почетным гостем не должна стать Лола Парсонс?

Брови Гидеона сошлись у переносицы, он перевел взгляд на телеграмму.

– Гвардия арестовала Лолу на прошлой неделе. – Он взял у нее бумагу и просмотрел текст. – Один из слуг сообщил о появлении магического знака в ее подвале. Она все отрицает, но мы полагаем, она прятала там ведьму.

Ох.

– Они предлагают тебе стать почетной гостьей?

Руна кивнула и затаила дыхание.

Гидеон нахмурился еще сильнее.

– Это плохо?

Ответ – правдивый – подступил к самому ее горлу.

Да, плохо. Я больше не могу это выносить. Я подожгу их всех, если мне придется еще раз произносить оды тем злодеям, которые убили бабушку.

Это была абсолютная правда. Она созрела, раздулась на языке и давила на небо, начиная просачиваться сквозь зубы.

Нет, нет и еще раз нет.

Руна в панике искала другую причину, по которой приглашение могло бы ее расстроить. Если произнести полуправду, то можно разрушить заклинание.

– У меня нет платья!

Гидеон отпрянул, пораженный тем, с какими чувствами она это произнесла.

Руна приложила ладонь ко рту, все еще опасаясь, что следом вылетят слова правды. К счастью, они стали сжиматься и уже не рвались наружу с прежней силой.

Гидеон вскинул бровь:

– И это все?

Будь ты проклят.

Фраза закрутилась на языке, потому что, конечно, это было не все.

Заклинание «Расскажи правду» вытягивало оставшееся из самой глубины, как из колодца.

Я ненавижу эту ужасную республику. Я сожгла бы все дотла, если бы могла. Но я вынуждена изображать лояльность, в противном случае такие девушки, как я, будут продолжать умирать.

Слова вот-вот должны были сорваться с языка. Руна сжала руки в кулаки и думала, подыскивая, что еще можно сказать в свое оправдание. Правдоподобное, но все же не такое страшное.

– Нет времени шить платье! Моя швея принимает заказы только на следующий месяц, а ужин на следующей неделе.

Она посмотрела на него, сделав жалостливое лицо, что было не так сложно сыграть, учитывая ее состояние. Щеки покраснели, сердце билось у самого горла.

– Что ж, прискорбно.

Действие заклинания не закончилось. Правда хотела вырваться, она ползла по горлу, угрожая задушить ее.

«Расскажи ему», – билась в голове одна мысль.

– И еще… – Слова загудели множеством звуков разной тональности. Она попыталась проглотить их, но не смогла. – Они захотят, чтобы я говорила о бабушке.

Теперь Гидеон смотрел на нее неотрывно.

– А ты не хочешь.

Руна покачала головой:

– Нет, не хочу.

На глаза навернулись слезы от страха, что сейчас она скажет и все остальное.

Она положила ладонь на шею, будто надеялась таким образом удержать слова.

Скатившаяся по щеке слеза смягчила Гидеона.

– Сочувствую. Должно быть, непросто было расти рядом с ведьмой.

Это был не вопрос, потому отвечать Руне не пришлось. Грудь ее все еще вздымалась, дыхание не выровнялось.

Он оглянулся через плечо на кровать с полупрозрачным балдахином лазурного цвета. Струящаяся ткань была собрана и привязана к каждому столбу, которых было всего четыре. Над изголовьем на стене висел портрет.

Бо́льшую часть полотна занимала Кестрел Уинтерс. Она была изображена в бархатном платье, отделанном кружевом, вьющиеся волосы убраны назад, благородное лицо открыто, словно для того, чтобы художник смог передать каждую черту, каждую морщинку. На этом портрете ей было около шестидесяти. Статью и красотой она, по мнению Руны, походила на вековой дуб.

Однако внимание смотрящего привлек ребенок на коленях у женщины. На девочке – кружевное платье с голубыми лентами, больше ничего изящного или утонченного в ее внешности не было. Яроко-красные щеки, будто она долго бегала, светлые с рыжеватым отливом волосы, некогда аккуратно причесанные, растрепаны и похожи на птичье гнездо.

На ногах – белые чулки, на одном колене пятно от травы. Руне было велено сидеть спокойно, но энергия в ней била через край, что по воле художника или непроизвольно отобразилось даже на картине. Глаза ее светились. В них плескались озорство и смех, словно девочке очень хотелось рассмеяться, но она держалась, наказанная хорошо себя вести.

Эта была любимая картина Руны. Ей всегда казалось, что она стремится передать ей какую-то тайну.

Хранить портрет ведьмы, которую сама предала, не противозаконно, но это может вызвать подозрения у Гидеона.

– Я готова была избавиться от картины, после того как ее отправили на чистку, – тихо произнесла Руна. – Но потом оставила, хотела не забывать, что зло кроется там, где меньше всего ожидаешь его найти. Я оставила картину, чтобы всегда об этом помнить.

Гидеон мог решить, что она говорит о зле, совершаемом ведьмами, как бабушка. Но для Руны злом было то, что она сделала с человеком, которого любила.

– Ты была очень милой, – сказал он, внимательно изучая ребенка на картине.

Руна посмотрела на него пристально. Вино на него не подействует, может, похожий эффект окажут ее слезы?

Питаешь слабость к девочкам, которые плачут?

Она еще не проиграла первую схватку. Надо взять себя в руки прежде, чем заклинание вытащит из глубин ее души еще более страшную правду.

– Только была милой? Сейчас нет? – Она откровенно кокетничала.

С помощью заколдованного вина сведения от него не получить, но есть и другие способы. Их она применяла и раньше к ничего не подозревающим молодым людям.

Стоило подумать, что подобное она проделает с Гидеоном, и внутри все стянулось в тугой узел. Однако действенные варианты закончились, другого она не видит. Необходимо спасти Серафину, сделать это можно, лишь узнав, где ее держит Кровавая гвардия. Руну не покидало предчувствие, что Гидеон сам отвез ее туда.

Внезапно он сосредоточил на ней все свое внимание. Направленная энергия вызвала дрожь.

– Милая? Нет. – Он рассматривал ее, глаза блестели от близости пламени свечи. – Я бы так не сказал.

Она провела кончиком пальца по краю лацкана его пиджака.

– А как бы ты сказал?

Гидеон неотрывно следил за ее пальцами.

Руна ненавидела эту часть спектакля. Кокетливые взгляды и прикосновения, после которых шли поцелуи, – последний и отчаянный шаг в надежде получить нужные сведения.

Но этот шаг необходим. Руна готова была сделать все возможное, чтобы спасти больше ведьм от того страшного конца, который пришлось пережить бабушке. И к которому она сама привела ее.

Гидеон так ей и не ответил.

– Что ж… – Она положила руки ему на грудь, намереваясь провести по плечам. – Конечно, ты…

Гидеон сжал ее запястье, останавливая. Руна перевела взгляд и увидела, что внимание его сосредоточилочь на ее руке.

Не сказав ни слова, он осторожно провел пальцами по ладони. Сердце подпрыгнуло к самому горлу оттого, какими медленными, но уверенными были движения. Он будто точно знал, что делает, – это было не в первый, а в тысячный раз.

Руна сглотнула, в местах прикосновений кожа стала горячей.

Гидеон подался вперед и прижался щекой к ее щеке.

– Руна… – Дыхание его было жарким. – Ты хочешь вернуться?

– Вернуться? – пробормотала она.

– Да, к гостям. – Пальцы скользнули по шее, задержались на ключице. – Они будут задаваться вопросом, куда мы пропали.

Он давал ей возможность уйти, если пожелает. Хотел поступить как джентльмен.

Мысль напугала.

Руна покачала головой:

– Пусть задаются. Или…

Немного отстранившись и оглядев лицо Гидеона, она смогла заметить, что глаза его не черные, а темно-карие.

– Может, ты хочешь вернуться?

Он посмотрел на нее с сомнением.

– Для чего? Разговаривать с Бартом Вентольтом? – Гидеон нахмурился. – Даже с моей лошадью беседовать интереснее.

Как неожиданно, что Гидеон Шарп способен шутить. Руна рассмеялась.

Он отпустил ее руку и замолчал.

Перестав хихикать, Руна повернулась и увидела, что выражение его лица стало серьезным.

– Твой смех… – произнес он. – От него ты начинаешь светиться.

Сердце Руны кольнуло. Никто не говорил ей ничего подобного раньше.

Он совсем так не думает.

Гидеон – хладнокровный и жестокосердный убийца, а не очарованный ею добродушный поклонник. Он играет роль, как и она, и опыта в этом деле у него гораздо больше, чем Руна полагала.

Внезапно ее охватил страх.

Возможно, решение привести его сюда было ошибочным.

Она исподволь оглядела Гидеона: широкий торс и плечи, мускулистые руки, намечающаяся щетина на скулах. Он выше и крупнее, мог бы легко подхватить ее на руки и отнести на кровать.

Руна застыла.

С какой стати ей пришла в голову эта мысль?

Дрожащей рукой она потянулась к вину, уже не тревожась о заклинании – оно уже действует, – взяла в ладони кубок и сделала еще один большой глоток. Необходимо срочно успокоиться. Не отрывая глаз от ободка, она опустила бокал на колени.

Гидеон сразу подался вперед, будто знал, какое действие оказывает вино.

И замер, едва коснувшись виском ее виска. Нежно провел костяшками пальцев по руке. Кожа опять загорелась – эти прикосновения влияли сильнее, чем вино, увлекали ее в пропасть.

Как получилось, что он так хорош в соблазнении?

Руна закрыла глаза, собираясь с силами.

– Сколько у нас времени?

– Моя следующая смена на рассвете.

«Смена охоты на ведьм», – объяснила она себе, сделав ударение на словосочетании «охоты на ведьм».

Большой палец скользнул по ее щеке, и Руне пришлось сжать зубы, чтобы не застонать. Мог он быть здесь специально? Стать оружием против нее?

– Охотишься на кого-то конкретно? – спросила Руна.

– Возможно. – Он выдохнул, и поток воздуха обжег шею.

– И на кого?

Молчание. И потом:

– Зачем тебе знать?

Руна сглотнула. Почему изменился его голос, он подозревает ее или просто флиртует?

Мозг сигналил: «Опасность, опасность».

– Что ты с ними делаешь, когда…

Он осторожно взял ее за подбородок и повернул к себе. Острый взгляд, быстрое, прерывистое дыхание.

– Руна, – произнес он, и зрачки его расширились. В глазах мелькнула страсть и жажда. Он походил на человека, который не пил много лет. – Меньше разговоров.

Сейчас он меня поцелует.

И самое страшное, что ей хотелось именно этого. Больше всего на свете. Даже больше, чем получить ценные сведения или спасти Серафину. В этот момент она хотела одного – ощутить его губы своими. Интересно, будут они мягкими или твердыми? Будет ли поцелуй таким же нежным, как прикосновение пальцев, или жадным и ненасытным, поддастся ли он желанию утолить с ней свою жажду?

Размышления вывели ее из ступора.

Руна больше не была пауком-имитатором, завлекающим жертву в западню. Она сама оказалась в западне, и предполагаемая добыча готова наброситься на нее и поглотить.

Отчаянно желая освободиться, она вспомнила о кубке с вином, который все еще держала в руке.

Решив, что это последний шанс, она плеснула немного вина на его костюм, не позволяя сделать последний выпад и себя – его добычей.