Дело некроманта бесплатное чтение

© Ликка Волхова, 2025

ISBN 978-5-0065-7894-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Год лича: зима

С утра шел снег, а на исходе дня, вслед за ним, пришел гость. Это был высокий юноша, одетый щегольски, но несколько не по сезону. Меховая оторочка костюма вряд ли давала много тепла, шапку он тоже не надел, и выбеленные по столичной моде волосы, заплетенные в косу, были чуть припорошены снегом. Единственной данью зиме были меховые сапоги и снегоступы. Впрочем, замерзшим юноша не выглядел.

Окинув любопытным взглядом каменный дом, посреди леса смотрящийся несколько странно, гость подошел к двери и постучал. Прислушался: было тихо, даже деревья в лесу не скрипели. Он постучал еще раз.

На этот раз его услышали.

Тихо клацнул засов, и дверь отворилась. Хозяин усадьбы оказался молодым, лет тридцати, мужчиной. Хорошо сложенный, но слегка сутулый брюнет с довольно приятным лицом – он был несколько не тем, кого ожидал увидеть гость.

– Сьор Вага́рта? – осведомился юноша, вежливо улыбнувшись.

– Да, это я, – осторожно сказал хозяин. Он не ждал гостей, ни сегодня, ни в принципе, тем более столь шикарно одетых. Тем более явственно дже́льских кровей: острый и длинный подбородок, прямые, поднимающиеся к вискам, брови, слишком высоко для человека посаженные уши и след от сбритых ликосов – щетины, растущей двумя полосами от висков к носу по линии скул. – Что вам угодно?

– У меня к вам письмо от ее пресветлости княгини Па́ллы, – любезно сказал гость.

Вагарта нахмурился. Он и не подозревал, что о его существовании известно сильным мира сего.

– Проходите.

– Благодарю вас.

Снимая снегоступы и отряхивая с волос и плеч снег, гость осмотрел прихожую. Она была серой, темной и пыльной – совершенно обычной для не очень богатого одинокого человека. Гость ожидал чего-то более интригующего.

Настороженный взгляд Вагарты сбил его с мысли. Гость жестом показал, что готов пройти в дом, хозяин так же молча предложил ему следовать за ним. Они прошли по коридору, поднялись на второй этаж. Все было так же серо, пыльно и безрадостно. Ни ковров, ни гобеленов, ни картин, никаких безделушек. Пара заплывших воском канделябров да паутина – вот и вся обстановка.

Открыв одну из дверей, хозяин пригласил гостя в комнату с камином. Тут было слегка поуютнее, но все так же бедно и не слишком опрятно. На одном из кресел валялся ворох каких-то вещей, Вагарта сгреб его в охапку и переложил на шаткий столик, на котором и так хватало барахла.

– Присаживайтесь, сьор, – и сам сел во второе. – Так что княгиня хочет от меня?

Посланец княгини снял с плеча дорожную сумку, отстегнул с перевязи шпагу и не без опаски положил вещи на тот же столик, после чего уселся в кресло.

– Признаться, я не отказался бы от чего-нибудь согревающего, – заявил гость, не без оснований полагая, что излишним гостеприимством хозяин не страдает.

– Я не пью спиртного, – обрадовал его Вагарта. – Так что, боюсь…

– А чай вы пьете?

– Чай… ладно, сейчас поставлю воду.

Хозяин вышел.

Гость от нечего делать стал осматривать комнату. Кроме камина, кресел и столика тут были только подсвечник, небольшая поленница и стопка книг, так что вскоре посланцу княгини стало нечего рассматривать, и он перевел взгляд на свои сапоги – они хотя бы были новыми и дорогими.

Потом до него дошло, что хозяин собрался поставить воду, а не сказать слуге, чтобы поставил воду. Значит ли это, что слуг и нет?

– Как это превосходно, – сам себе сказал гость.

Тем временем Вагарта, который рассчитывал в ближайшие годы готовить чай только для себя и только тогда, когда он сам захочет, подкинул в печку на кухне дров и поставил на нее котелок с водой. Гонец от княгини – что это значит? Вряд ли государыня расщедрилась и собирается пожаловать ему государственное довольствие. Куда вероятнее, что от него что-то требуется. Решили обложить налогами? Или этот гость, хуже того, инспектор? Перед законом Вагарта был более-менее чист, но при желании придраться к человеку его занятий легче легкого.

Он вернулся к скучающему гостю, сел в свое кресло.

– Воду на огонь я поставил, так что у нас есть время обсудить дела. Что за послание?

Гость достал из-за пазухи запечатанный свиток и, изобразив полупоклон, не вставая, протянул его Вагарте. Пока тот вчитывался в послание, гость рассмотрел его более внимательно. Небрежно причесан, но гладко выбрит, а волосы не столь темны, как показалось вначале. Близорук: читая, придвигает лист к глазам и чуть прищуривается. Одет без всякого шика: темные, из теплой ткани, штаны и рубаха простого покроя. На пальцах – неожиданно дорогие перстни, скорее всего, волшебные, а не для красоты – по четыре на каждую руку, совершенно не сочетающиеся друг с другом.

Посланник примерно знал содержание письма, и ему очень хотелось посмотреть, как хозяин лесной усадьбы отреагирует на приказ княгини. Это немного скрасило бы его личные ощущения от этого приказа.

Наконец, он дождался.

– Что?! – Вагарта неверяще уставился в свиток, на гостя, снова в свиток. – Учеником? Вы? Моим?

– Вы знаете, – сказал гость, в целом, довольный реакцией, – я вас тоже представлял несколько иначе. По крайней мере постарше…

– Я не беру учеников! – возмутился Вагарта. – Тем более, вам уже…

– Двадцать четыре, – любезно сказал кандидат в ученики.

– Да! Это глупость какая-то!

– Это – приказ княгини, – поправил его гость, хотя в душе был почти согласен с ним.

– Э-э… сьор… – Вагарта снова уткнулся в письмо в смутной надежде вычитать там что-нибудь менее портящее ему жизнь.

– Льерт Ли́нде эль Стриж, к вашим услугам.

– М-м, – Вагарта явно пропустил его имя мимо ушей, – лично мне эта идея не кажется…

– Я тоже не в восторге, – перебил его Стриж, – не в восторге от некромантии, не в восторге от провинции…

– Зачем ей это надо? – спросил Вагарта.

– Государственная тайна, наверное. Не знаю. Мне приказали, я приехал.

– Вы – солдат? – обреченно спросил некромант.

– Нет, я придворный.

– Дворянин?

– Естественно. Я же представлялся.

– И в магии не разбираетесь?

– Полный профан, – радостно сказал Стриж. – Впрочем, один из моих дедов был дже́лу, так что способности должны быть.

Вагарта с ненужным тщанием свернул свиток.

– Скажите, а княгиня… м-м, не сочтите за грубость, но она, э-э, несколько немолода…

– Нет, с головой у нее все в порядке, – Стриж понял, к чему тот клонит. – Думаю, все это – часть какой-нибудь сложной интриги.

– Почему я? В столице же есть некроманты.

– Я знаю не больше вашего, сьор Вагарта. Может быть, дело в вас, а может быть, во мне. А может, в деревне, рядом с которой вы живете. Кстати, я бы с удовольствием переоделся бы, если бы вы показали мою комнату.

– Вашу комнату?

– Сказать по чести, я предпочитаю жить в комнате. Или вы собираетесь поселить меня в сарае, на кухне, в чулане?

– В склепе, – продолжил ряд Вагарта.

– Еще лучше. Но можно все-таки в комнате?

Некромант мрачно взглянул на него:

– Я, как вы, надеюсь, понимаете, даже не предполагал принимать гостей.

– У вас нет свободной комнаты?

– У меня нет второй кровати.

– О-о… – Стрижу начала открываться перспектива, – действительно, это проблема. Вообще нет? А просто второй перины – тоже?

– У меня и первой нет, – огрызнулся Вагарта. Перину ему! А шелковых простыней ему не нужно?

– На чем же вы спите? – чуть растерялся Стриж.

– На тюфяке. И он у меня один.

Некоторое время Стриж смотрел на некроманта, пытаясь понять, всерьез ли тот.

– Ну ладно, – не увидев ничего обнадеживающего, сказал он, – придумаем что-нибудь. Там чай еще не вскипел?

– Думаю, переодеться вы успеете. Пойдемте, – и некромант встал с кресла.

Стриж вздохнул, взял свои вещи и пошел за ним.

Комната, которую отвел ему хозяин дома, была рядом с каминной. Маленькая, бедно обставленная и очень пыльная – сюда явно никто не заходил пару лет. Кровати в ней действительно не было. Был рассохшийся шкаф, пара лавок, слишком коротких и узких, чтобы даже вместе составить подобие кровати, тумбочка с подсвечником.

– Миленько, – произнес Стриж. Он в жизни не спал в такой бедности.

– Тут тепло, – хозяин не особенно смутился.

– По правде сказать, я ожидал увидеть древний мрачный замок, в котором хозяйничает древний мрачный колдун, повелевающий ордами нежити.

– Я не ожидал вообще никого, – сказал Вагарта. – Переодевайтесь, я буду ждать вас в гостиной.

– Ну, насчет мрачности я не ошибся, – пробормотал себе под нос Стриж, оставшись один. Развязав свой дорожный мешок, он достал оттуда сорочку, домашнюю пару и мягкие, шитые серебром, домашние туфли. Переоделся, осторожно открыл дверцу шкафа – но там не было ни нежити, ни даже особой грязи – развесил там одежду, пожалел об отсутствии зеркала, и двинулся в комнату с камином.

Его там уже ждала пивная кружка с чаем и хозяин усадьбы.

– Скажите, а пиво вы из кофейных чашечек пьете? – не удержался Стриж.

– Я в принципе не пью пиво. И вообще, сьор, что вам не нравится? Я вас сюда не звал, но, тем не менее, не комментирую вашу манеру одеваться как на бал, находясь в лесу.

– Очень даже комментируете, – Стриж осторожно принюхался к чаю. Чай пах дымом.

– Не стал бы, если бы вы не прошлись по поводу кружки.

– Я не знал, что эта кружка вам так дорога, – машинально поддержал пикировку гость.

– Мне… дорого мое спокойствие. Впрочем, оставим. Что вам нужно?

– Я надеялся, что вы прольете на это какой-то свет, сьор. Может быть, вы сделали какое-то открытие? Нашли могущественный артефакт? Получили важную информацию?

– Не припоминаю такого.

– Жаль. Придется ждать следующих распоряжений княгини.

– Ну просто замечательно! – Вагарта огорченно откинулся в кресле. – Брать в ученики взрослого человека, посреди зимы, где-то добыть в два раза больше еды, где-то искать вам кровать, чему-то вас учить! Уму непостижимо.

– Вы не расстраивайтесь так уж, сьор, – примирительно сказал Стриж. – У меня положение тоже незавидное. Меня сорвали из дома, заслали к сарту на рога, мне придется спать незнамо на чем, есть неизвестно что, а всего приятнее – возиться с мертвецами, которых я просто терпеть не могу. Никаких балов, приемов и танцев.

Некромант задумался. Оценив, что проблемы свалились не на него одного, он слегка смягчился.

– Итак, вы говорите, вы – придворный, – задумчиво сказал он для затравки следующего витка беседы.

– Да, состою в свите княгини.

– И чем вы занимаетесь, состоя в свите?

– Да как вам сказать… исполняю поручения ее пресветлости, большей частью. Собственно, я этим и сейчас занимаюсь.

– У вас есть семья? – продолжил расспросы Вагарта.

– Мать, отец.

– Я имею в виду жену и детей.

– Нет, боги миловали.

– И мертвецов не любите?

– Нет, – твердо сказал Стриж. – Более того, я считаю, что любить мертвецов – по меньшей мере странно, не сочтите за оскорбление.

Вагарта проигнорировал выпад.

– Какие-нибудь познания в лекарском деле имеете? О строении человеческого тела?

– Руки, ноги, голова. Примерно в таком ключе, – Стриж вовсе не считал недостатком свое невежество в этой области.

– Плохо, – сказал Вагарта тоном превосходства.

Стриж развел руками, мол, что поделать.

– В общем, сьор Стриж…

– Эль Стриж, – поправил тот. – Впрочем, зовите лучше по имени.

– Простите, я его не запомнил.

– Льерт.

– А. Хм.

– А вас как зовут?

Некромант чуть помолчал. Ему пришло в голову, что он очень мало кого в своей жизни зовет по имени.

– Велх, – ответил он.

– Очень приятно. Может, нам лучше обойтись без титулов и всех этих «мейстер Вагарта»? Мы тут одни, и никто не упрекнет нас в несоблюдении этикета.

Велх изумленно посмотрел на настырного гостя. Ворвался в его жизнь, вытребовал себе чай, комнату, а теперь собирается звать его по имени. Он покачал головой.

– Нет. Во-первых, я вас старше на семь лет. А во-вторых, я вас знаю от силы клин, – так называли одну восьмую светового дня, – и не вижу ничего сложного в том, чтобы ученик звал учителя как полагается.

– Я, конечно, тоже могу упереться и потребовать, чтобы вы меня звали «господин эль Стриж», мейстер Вагарта. Но смысл? Зачем лишние церемонии? Да, вам навязали ученика, а мне – учителя, все это довольно глупо, так к чему усугублять это? Давайте доставлять друг другу поменьше неудобств. Нет? Вы не согласны?

– Не согласен. Вы доставите мне неудобство, если будете звать меня по имени.

Льерт удивился. В его кругу молодые люди переходили на имена легко и свободно. За этим ничего не стояло, кроме удобства и легкого бунта против замшелых традиций.

– Не хотите – не будем. Я просто предложил. Мейстер так мейстер. Кстати, мейстер Вагарта, я так понял, слуг вы не держите?

– Нет.

– Но почему?

– А кто из местных захочет служить у некроманта?

– А-а… а ваша нежить?

– Что моя нежить?

– Где ваша нежить?

Вагарта нахмурился.

– В подвале. А вам до нее что за дело?

– Ну, насколько я слышал, некроманты используют нежить в качестве слуг.

– И?

– Грязно тут у вас, – напрямую сказал Стриж. – Прибраться бы стоило.

– Вот что, ученик мой, господин эль Стриж. Как только вы поднимете свою нежить, можете приказывать ей все, что угодно. Моей же нежитью позвольте управлять мне.

– Ну как желаете. Когда же вы начнете меня учить?

– Вообще-то, у меня были планы на сегодняшний день, а вместо этого мне придется вас устраивать, показывать вам дом и все такое. Значит, не раньше послезавтра.

– Отлично. То есть завтра я смогу съездить в деревню за вещами?

– Какими вещами?

– Моими. Или вы думаете, я из самой столицы шел пешком с одной сумкой? В деревне остались мой экипаж и слуга.

– Вы и слугу хотите сюда притащить? – ужаснулся Вагарта.

– Нет, к сожалению. Слуга завтра же отправится домой с приятными новостями, что я доехал нормально и вы меня не убили на месте.

– То есть вы тоже считаете, что некроманты – исчадья зла, готовые убивать направо-налево?

– Нет. Но моя матушка слегка волновалась на этот счет.

Велх ощутил что-то вроде зависти. За него бы кто поволновался…

– Ваша матушка зря волновалась, – отрезал он, поднявшись с кресла. – Пойдемте, покажу вам, что к чему.

Стриж поднялся тоже. Он был на полголовы выше некроманта. Велха смущало то, что он рядом с этим столичным франтом выглядит просто деревенщиной, но он предвидел забавные моменты в будущем: реакцию этого утонченного юноши на некоторые аспекты темного искусства, – и это слегка скрашивало недовольство.

Вечером, оставшись один в своей комнате, Стриж первым делом подпер дверь лавкой. На всякий случай. Он далеко не испытывал той беззаботности, которую демонстрировал Вагарте. Ему совсем не хотелось, проснувшись ночью, увидеть у своей постели, если так можно назвать кучу лапника, прикрытую покрывалом, какого-нибудь мертвяка.

Новоиспеченный учитель Льерта был настолько любезен, что одолжил свою шубу в качестве одеяла. Немыслимого уродства поделка из овчины – Стриж ни за что не надел бы такую – была все же лучше, чем ничего. Льерт не то, чтобы боялся замерзнуть – джельская кровь всегда спасала его от мороза – но спать без одеяла не привык. Было бы неудобно. Впрочем, и так было неудобно. Лапник, охапку которого Вагарта поручил ему принести от поленницы, кололся даже через покрывало. Дешевая свеча едва освещала комнату, украшенную лишь ледовыми узорами на окне. Шпага, которую Льерт положил у изголовья, не добавляла уверенности в собственной безопасности.

Дом Вагарты ему не понравился. Большой, но почти пустой, крайне запущенный. Закопченная маленькая кухня, отхожее место во дворе, там же – убогая банька. Поодаль – старое кладбище, по-видимому, источник трупов. Ни сада, ни конюшни. Жилыми до приезда Льерта были только три комнаты: спальня хозяина, его кабинет и каминная. Впрочем, был еще подвал, куда Вагарта ученику ходить без него запретил. Тот и не собирался соваться к нежити.

Льерт поворочался еще и задул свечу. Запах хвои скоро перебил слабый дух овчины и убаюкал посланца княгини. Он заснул даже с улыбкой…

…и посреди ночи его разбудил пронзительный вопль. Вой. Схватившись за шпагу, Стриж уставился в темноту, пытаясь сообразить, что делать. Не почудилось ли ему? Или такие вопли – нормально для дома некроманта? Или ненормально? Что, если какой-то неупокоенный мертвец взбунтовался против своего хозяина?

Как и большинство жителей столицы, Стрижи поклонялись золотым богам, но в данных обстоятельствах Льерт счел уместным обратиться к Белой Семье, коснувшись лба и поцеловав пальцы. Вой не повторялся. Отодвигать лавку и выходить в неизвестно чем грозящий коридор было глупо, а спать расхотелось. Стриж нащупал огниво, зажег свечу, сел на своей «постели», накинув шубу на плечи, и сидел так, пока усталость не взяла верх. Оставалось надеяться, что с хозяином усадьбы ничего не случилось.

Вагарта, впрочем, был жив и здоров. Будить гостя он не стал, и успел умыться, позавтракать и приступить к чаю к тому времени как его ученик соизволил появиться на кухне.

– Приветствую, – поздоровался Вагарта.

– Доброе утро. Что это ночью такое вопило? – Стриж подавил зевок.

– Нежить.

– Это я догадался. Можно чаю?

– Кружки – там, листья – вон в том туеске. Нет, правее, да. Только кружку потом помыть не забудьте.

– И часто эта нежить так орет?

– Бывает, – некромант явно избегал конкретики.

– А вам это спать не мешает?

– Нет. – Велху стал надоедать этот допрос.

– Ясно… – Льерт с мученическим выражением лица налил себе чаю, – а мне вот помешало…

– Испугались, что ли?

– Нет, обрадовался, – огрызнулся Стриж. – Так понравилось, что боялся пропустить еще один вой, вот и не спал полночи.

Вагарта промолчал – он не хотел говорить на эту тему. Но Льерту она еще не наскучила.

– И что за нежить это была? – поинтересовался он.

Вроде бы простой вопрос, без подвоха. Стрижа устроил бы любой ответ: призрак, упырь, вырлак или баньши. Такой ответ он и получил, вот только…

– Призрак, – ответил Вагарта. Но по его лицу Льерт понял – некромант солгал.

Впрочем, выяснение причин этой лжи пришлось отложить. Нужно было обустраиваться на новом месте.

Снега на дорожке, ведущей от тракта к дому Вагарты, было не очень много, и старик Са́врий, слуга Льерта, сумел подогнать экипаж к самой усадьбе. Саврию, хоть он и пытался этого не показывать, было страшновато. Он постарался устроить Стрижа как можно быстрее, а прощаясь с ним, явно переживал за его дальнейшую судьбу, косился на Вагарту, вышедшего поприсутствовать при прощании, и всеми богами заклинал молодого господина быть осторожнее.

– У меня такое чувство, что мне вас оставили на растерзание, – негромко сказал Вагарта, когда Саврий уехал.

Льерт вздохнул. Ему тоже так показалось.

– Не обращайте внимания, – сказал он. – Саврий не хотел вас как-то обидеть. Старый человек…

– Я привык, – Вагарта пожал одним плечом, – а если вы всерьез собираетесь учиться некромантии, то и вам придется привыкнуть. Года через три…

– Три года?! – Стрижу вдруг открылась вся перспектива.

– А вы думали, некромантии можно за пару дней научиться? Я учился с семи лет. Стал подмастерьем в пятнадцать, младшим мастером – в двадцать один…

Льерт даже пожалел его. С семи лет возиться с трупами…

– А мастером когда стали?

– Раньше обычного. В двадцать девять.

– А обычно?..

– Обычно – лет в тридцать пять.

– О. Мое почтение, сьор.

Но Вагарта не стал продолжать этот разговор.

– Завтра с полудня начнем занятия, – сказал он.

– И что мы будем делать? Раскапывать могилы?

Некромант усмехнулся.

– Узнаете завтра.

За этот день Велх обдумал сложившуюся ситуацию и неожиданно загорелся идеей попробовать себя в роли учителя. У него изредка появлялись кое-какие соображения насчет обучения некромантии, и, раз уж представилась возможность их испробовать – почему бы нет? Зря этот столичный аристократ так презрительно относится к темному искусству. Он еще поменяет свое мнение.

– Вы меня прямо интригуете, – вежливо сказал Льерт.

Саврий успел прибраться в его комнате, а самое главное – из деревни они привезли вполне приличный тюфяк, пару подушек и одеял, так что проблема с кроватью была решена.

В ту ночь нежить не выла. Проснувшись ближе к полудню, Стриж спустился во двор, умылся снегом, посетил нужник и подумал о завтраке – впрочем, без всякого энтузиазма. Что завтрак, что обед, что ужин – в рационе был хлеб, сыр, мед, соленья. При желании постоять у плиты – каша из неопознанной крупы и мясо. И чай. Как чувствуя, Льерт захватил из дома несколько бутылок хорошего вина. Но лучше бы он захватил повариху. Готовить он, конечно же, не умел, равно как и мыть посуду – впрочем, он уже понял, что придется научиться.

На кухне некромант как раз мыл посуду. Льерт еще вчера оценил такой жест: ведь Вагарта вполне мог сбросить эту обязанность на него в полном объеме, отношения учителя и ученика это позволяли.

– Доброе утро, мейстер.

– Уже день. В столице все встают так поздно?

– Не знаю насчет всех… – Стриж потрогал бок котелка и полез за чаем.

– Вот если я не успевал поесть до начала занятий, мой учитель оставлял меня заодно и без обеда, – сообщил некромант, отставляя последнюю тарелку и вытирая руки прямо о штаны.

– Сочувствую, – сказал Льерт. Его в детстве без обеда могли оставить только за особо выдающийся проступок.

Велх усмехнулся.

– У нас с вами странная ситуация, – сказал он. – Обычно ученик обязан учителю всем, а тот ему – почти ничем, разве что обещанием научить своему ремеслу. Учеников не ставят в грош, помыкают ими… это почти рабство.

– И вам кажется это правильным? – серьезно спросил Стриж, посмотрев некроманту в лицо.

– Нет. Я считаю это совершенно неправильным.

Льерт счел, что можно задать вопрос:

– А ваш учитель как считал?

Вагарта несколько помрачнел, но все же ответил:

– Он был не худшим вариантом. Полагаю, в теории, он тоже считал такое отношение неправильным, но ему было сложно не проявлять власть, раз уж она у него была. Вам повезло больше, эль Стриж: на вашей стороне – покровительство княгини, ваше благородное происхождение и ваш возраст.

– И ваш возраст.

– Да, я… еще не впал в маразм.

– А если бы я был обычным мальчишкой семи лет?

– Еще не хватало. Не люблю детей. И не горю желанием становиться рабовладельцем.

– Звучит как-то… не по-некромантски.

– Вы же ничего не понимаете в некромантии, – с упреком сказал Вагарта.

– Ну ведь вы же мне расскажете, – отозвался Льерт.

Некромант испытующе посмотрел на него. Нужен ли его рассказ этому щеголю?

– Как позавтракаете и помоете посуду, приходите ко мне в кабинет. Помните, где?

Стриж кивнул.

– Приятного аппетита, – давно он не говорил всех этих любезных слов. Пожалуй, он соскучился по ним… вроде ерунда, но все же без них чего-то не хватает.

– Спасибо, – сказал Стриж.

Он подумал, что хотя Вагарта не без странностей, для некроманта из глухой провинции – вполне вменяемый человек.

В кабинете у Велха царил рабочий беспорядок: повсюду валялись книги, тетради, перья, чернильницы. Ради ученика Вагарта притащил второй стул. Они сели друг напротив друга, через стол. Некромант сцепил пальцы в замок. Он слегка волновался.

– Совсем кратко, – начал он. – Некромантией традиционно называют магию жизни и смерти, выделяя именно второе. В отличие от стихийной и высшей магии, она порицаема в обществе, а не так давно была и запрещена. Впрочем, кое-где, как вы, наверное, знаете, она запрещена и сейчас. В некоторых аспектах это даже идет ей на пользу – во всяком случае, ею занимаются по большей части энтузиасты. Первое, что следует усвоить, приступая к изучению темного искусства: все смертны, смерть всюду и каждый из нас каждым шагом, каждым вздохом способствует чьей-то гибели. Вы боитесь смерти, эль Стриж?

– Ну… я не хочу умирать. Мне нравится жизнь. Не могу сказать, что я именно боюсь…

Вагарта жестом остановил его.

– Насколько близко вы знаете смерть?

– Э-э, был на похоронах деда и бабушек… если я правильно понял ваш вопрос. В общем, не очень близко.

– Вы убивали?

Ничего себе вопросы!

– Нет. Только животных, на охоте, – Стриж с вызовом уставился в глаза Вагарте.

– Хорошо, – спокойно сказал некромант. – Я тоже никого не убивал. Это, в общем, строго не рекомендуется некромантам.

– Да? Никогда бы не подумал…

– Когда вы узнаете достаточно, чтобы понять логику магии, вас это перестанет удивлять.

– Положим, – Стриж постарался вложить в это слово мысль: «вы, кажется, хотели совсем кратко».

– Традиционно изучение темного искусства начинается с работы с материей. Трупами, – пояснил он с приятной улыбкой, словно речь шла о розах и лилиях. – Наиболее простое, наиболее эффектное, наиболее известное… многие даже считают, что некромантия и ограничивается оживлением мертвых. Итак, тела. – Вагарта пододвинул Стрижу большой пухлый альбом, открыл на первой странице. Чья-то уверенная рука изобразила там фигуры мужчин: человека, джелу и со́рхи. – Чтобы работать с телами, нужно хорошо представлять себе их строение. В общих чертах тела всех разумных одинаковы. Но есть и отличия, и некроманту важно знать их, потому что, например, скелеты джелу поднимать почти бесполезно, зато сорхские почти идеальны. – Он перелистнул страницу, открыв рисунок с изображением женщин трех рас. – Свежие трупы легко отличить и без специальных знаний, а вот тела на приличной стадии разложения и скелеты… – следующая страница: схематичный скелет с обведенными красным участками. – Ключевые точки. Сорху отличить проще всего по черепу – по зубам. У людей и джелу две пары резцов, вот эти, между клыками, – Велх оскалился, показывая на себе, – а у сорх – три. Еще на пяточных костях у них небольшая шпора, и довольно специфическая форма ключиц.

– А джелу? – это было ему ближе.

– Количество копчиковых позвонков. У джелу их не меньше пяти, тогда как у остальных – не больше четырех. И ребра… можно посчитать, сколько ребер прикреплено к грудине напрямую. У джелу таких, истинных ребер – шесть, а у людей и сорх – пять пар.

– Мне, наверное, стоит записать, – не очень уверенно сказал Стриж.

– Конечно, вот бумага, там чернила, перо…

Стриж быстро записал основные пункты. Он был уверен, что некромантом ему становиться все-таки не придется, но раз уж сказали учиться – придется вспомнить отрочество.

– Мужские скелеты от женских тоже отличаются, но практически для нас это неважно, скелеты обоих полов поднимаются одинаково. На всякий случай: основное отличие в костях таза. У женщин любой расы таз шире и ниже мужского, вот рисунки. Изучать будем на примере человека. В Вило́рии нас больше всего, сорхи – южнее, ваши – севернее…

Льерт протестующе шевельнулся.

– Я – не джелу, – мягко сказал он.

– Ну, во всяком случае, у вас джели́йские имя и фамилия, да и внешность…

– Мой дед был джелу, а я… а я человек. Вилоре́ец. Джелийского я не знаю. Имя себе я тоже не сам выбирал.

Вагарта кивнул, закрывая тему.

– Вернемся к некромантии.

– Скорее, к анатомии…

Велху не понравилась эта реплика.

– Не знаю, обрадует ли это вас, но без знания анатомии вы не поднимете и завалящего морока.

У Льерта в жизненных планах не было пункта «поднять труп», завалящий или нет, но говорить он об этом не стал. Почувствовав недовольство учителя, он решил разрядить обстановку.

– А кстати, мейстер Вагарта, не покажете ли что-нибудь… магию, я имею в виду.

Велх поднял брови:

– Показать магию? Вы уверены, что вам не семь лет?

Стриж изобразил легкое смущение.

– Ну правда, для наглядности. Чтобы был стимул учиться.

– Давайте условимся так, – чуть подумав, сказал Велх, – если вы хорошо выучите кости, то я вам устраиваю наглядную демонстрацию.

– Договорились, – Льерт ухмыльнулся.

– Итак, в теле человека порядка двухсот костей…

– И что, все выучить?!

– Не все, – успокоил его некромант. – Хотя кости руки следует знать назубок, это – самое важное. Радуйтесь, что не нужно учить кости черепа.

– А их разве много? – череп всегда казался Стрижу чем-то цельным.

– Много, – и некромант в очередной раз перелистнул страницу атласа.

Прошло шесть дней. Учеба оказалась не такой уж страшной, особенно в свете отсутствия прочих развлечений. Льерт неплохо разобрался в человеческом скелете и даже научился собирать из разрозненных костей руку. Кости были настоящие. Но, на удивление, никаких негативных эмоций они у Стрижа не вызывали, оказалось даже, что они приятны на ощупь. Особенно понравилась Льерту бедренная кость – длинная, неуловимо изогнутая, с гладкими и шершавыми участками, кое-где пронизанная мелкими отверстиями и увенчанная на концах суставными головками.

– Человеческое тело очень красиво, – говорил Вагарта, благосклонно следя за тем, как его ученик перебирает кости. – Снаружи и изнутри. Если вы уловите эту особую красоту, соразмерность…

Как и обещал, Велх устроил Стрижу небольшую демонстрацию. Из разбросанных по столу костей будто бы сама собой, повинуясь воле некроманта, собралась «мертвая рука». Пошевелила пальцами, поползла по столу. Вагарта поленился готовить эликсир, способный поднять ее в воздух.

– Потрогайте, не бойтесь.

Стриж осторожно коснулся оживших костей. Почувствовал что-то вроде искр от кошачьей шерсти. Кости шевельнулись – и он машинально отдернул ладонь. Вагарта прищурился, удерживая сосредоточение: было не таким уж простым трюком управлять «мертвой рукой» без заклинаний и пассов.

– Это – мэ́рдис зи́ра. «Мертвая рука». Вот так, собранная «на коленке» – практически бесполезна, но с должными эликсирами, с усилением – незаменимый помощник. Фактически третья рука, которой иногда так не хватает.

Рука поползла по столу к заранее приготовленной книге, подтащила ее ближе к Льерту, раскрыла и ткнула пальцем в начало абзаца. После чего рассыпалась. Вагарта выдохнул воздух. Стриж прочитал указанную строчку.

«Движение членов тела производится мышцами», – гласила она.

– О том, как работают мышцы, на самом деле никто не знает, – начал новую тему Вагарта. – Должны быть какие-то нити, дергая за которые, тело заставляет их напрягаться и расслабляться, но как именно это происходит? Впрочем, опытным путем уже давно найдено много способов имитировать эти гипотетические нити.

– А зачем мышцы? Вы только что показывали, – Льерт изобразил своей рукой движение «мертвой», – и без мышц все работает.

– Я показывал довольно сложный трюк. Заставить двигаться целую руку было бы проще. Вообще, легче всего поднять самый свежий труп. Проблема только в том, что если я вас сейчас поведу на охоту за людьми, через какое-то время нас поймают и казнят.

– А людей вам не жалко? – ровным тоном спросил Стриж.

Вагарта поднял на него глаза.

– Вам, кажется, хочется услышать от меня демонический хохот и фразу «это всего лишь жалкие людишки»?

– Ну… если бы я объяснял, в чем сложности со свежим трупом, я бы сказал «но не можем же мы пойти и убить первого встречного просто потому, что нам понадобился свежий труп».

– Есть одна деталь, – сказал Вагарта, выслушав. – Я могу убить первого встречного, причем достаточно легко. Хочу ли я этого? Нет. Но говорить, что дело тут исключительно в нравственности и человеколюбии, я не стану.

– Не мне читать вам мораль, мейстер. Просто лично я не хотел бы, чтобы меня ни за что убил какой-то некромант. И другим людям я такого не желаю. Это не вопрос нравственности, это вопрос самоуважения… личной совести. Чести, если хотите.

– Вы рассуждаете как джелу, – Велх с любопытством посмотрел на ученика.

– А вы – как некромант, – буркнул Стриж. – Я уже говорил, что я не джелу. Так рассуждают… ладно, начали о ценности жизни рассуждать джелийские философы, но они-то говорили о ценности личности джелу. А развили эти идеи, подчеркнули ценность любого разумного – люди, Наве́р и Анте́, так что я рассуждаю, как человек.

– Вы интересный… человек, эль Стриж.

– Да мне уже надоело, что вы держите меня за пустоголового столичного франта.

– А мне, думаете, не надоело, что вы держите меня за дремучего злобного чернокнижника?

Повисла неловкая пауза. Каждый понял, что сказал лишнее. Ведь слова обоих были не вполне справедливы – оба успели за шесть дней достаточно скорректировать первое впечатление друг от друга. Но на стороне Вагарты было преимущество учителя, и он не замедлил им воспользоваться:

– Да ну вас, Стриж. Вот вам трактат. О мускулатуре. Я думаю, вам не составит труда в нем разобраться, – сказал он, явственно подразумевая «раз уж вы такой умный». – Завтра я надеюсь услышать от вас общие сведения и основные мышцы. Там есть такие главы в начале.

Стриж, сжав зубы, принял объемный том.

– Разрешите идти? – осведомился он.

Вагарта вздохнул и молча показал, что предоставляет ученику полное право идти, куда вздумается, и делать, что захочется. Сам он, когда Стриж ушел, спустился в подвал, к куда менее своенравным и совершенно не умеющим хамить эликсирам. Конечно, Велха задело то, что его посчитали готовым совершить беспричинное убийство. А он за последние годы отвык от чувства обиды. Ему нужно было взять паузу.

Стриж вины за собой не чувствовал, но решил, что стоит вечером пойти мириться. Насколько он успел изучить своего учителя, тот мог оценить подобный жест. В принципе, тонкость натуры всегда импонировала Льерту, а в ней Вагарте нельзя было отказать. «Дремучий злобный чернокнижник», надо же, что его зацепило… Так что вечером Льерт, тщательно выбрав из своего запаса бутылку, подходящую к случаю, заглянул на кухню. Вагарта сидел за столом, подперев голову рукой, и созерцал свою кружку с чаем. На шаги Стрижа головы он не поднял.

– Мейстер Вагарта…

– Что?

– Я вот подумал… может, все-таки, бутылочку хорошего вина?

– Я не пью, я же говорил.

– Вообще?

– Вообще. Правда, я не пытаюсь показать свою обиду или пренебрежение… просто я не пью. Вы садитесь.

Стриж неловко повертел в руках бутылку, отставил. Сел за стол.

– Вы, если хотите, пейте. Представьте, что у меня в кружке пиво, если вам нужна компания, – чуть улыбнулся некромант.

– Да дело не в этом…

– Понимаю. Знаете, я просто отвык от общества за последнее время. Жил один…

Льерт понял, что не ошибся – его жест оценили. С вином, он, конечно, промахнулся, но кто мог знать, что Вагарта действительно не пьет? Интересоваться причинами было бы бестактно, так что Стриж сказал:

– А мне, наоборот, непривычна тихая жизнь, – Льерт неопределенно помахал рукой. – Без приемов и званых ужинов. Ярко, шумно, блеск, веселье, интриги, знаете?

– Не знаю. Никогда не интересовался светской жизнью, и уж тем более не хотел в ней участвовать.

Опять конфронтация. Вольно или невольно, Вагарта уже не в первый раз задевал Стрижа пренебрежением, уязвлял…

– Почему же? – спросил Льерт, готовя аргумент «что же вы, не зная, критикуете».

– Понятия не имею. Неинтересно и все. Далеко это все от меня… Моего учителя тоже никак нельзя было назвать светским человеком.

– А… этот ваш учитель… он, – осторожно спросил Стриж, – что с ним сейчас?

– Он умер.

– От старости?

Велх недовольно взглянул на ученика:

– Несчастный случай.

Поняв, что эта тема для Вагарты неприятна, Льерт отступил:

– А, хм. Кстати, давно хотел спросить, ваши кольца – волшебные?

Велх взглянул на свои руки:

– Да.

– И что они могут?

– Вот этот, – он тронул большим пальцем левой руки указательный, не касаясь самого перстня, – фокусирует воздействие на объекте. Остальные – дозируют его. На правой, вот это, с ониксом, боевое, правда, очень слабое, а эти три… вам знакомо понятие «эталонный ряд»?

– М-м, нет, – Стриж еще раз отметил, как дико выглядят рядом перстни с гелиодором, аквамарином и… бриллиантом? Или это все-таки горный хрусталь?

– Термин алхимический… как бы объяснить. У вас что-то есть, вы сравниваете его с эталонным рядом, и смотрите, на что похоже больше, на что – меньше. Это артефакты трех стихий: огонь, вода, воздух.

– Примерно понял. А зачем вам боевое кольцо? Вы же и так можете, наверное?

– Да, я им и не пользуюсь. Но волшебные кольца, если их надолго снимать, приходят в негодность, так что, пока не нашел кольцо стихии земли, ношу. Хотите, вам отдам?

– Мне? – растерялся Стриж.

– Вам, может, и пригодится. Убить им можно разве что крысу, но покалечить – вполне… мало ли что бывает в жизни. Не хотите?

– Да как-то…

– Это вас ни к чему не обяжет. Как хотите. Могу пообещать его за успехи в учебе. Чтобы у вас был стимул – так вы, кажется, предпочитаете? – некромант улыбнулся.

Стриж тоже немного посмеялся.

– Воля ваша, мейстер.

– Договорились. – Вагарта встал и подошел к окну. Приложил ладонь к морозному узору, растапливая его, выглянул в получившееся оконце. – Сегодня полнолуние. Вы когда-нибудь гуляли в ночном лесу в полнолуние?

– Э-э… нет.

– А я часто выбираюсь. Хотите, составьте компанию.

Стриж заколебался.

– А мы не заблудимся?

– С духом-проводником – нет.

– Никогда не видел духов.

– Этого и не увидите. Это не бывший человек, это… часть души срубленного дерева, сохраненная магией. Она способна только указывать направление к моему дому. Вам интересно?

– Довольно-таки.

– Там дело в том, – некромант помолчал, формулируя, – что дух, как один конец пружины, другой конец которой закреплен. В какую бы сторону ее не растягивали, она стремится сложиться снова, – он показал руками. – Понимаете?

– Да. Дух стремится к вашему дому.

– Верно. Не совсем к моему дому, а к нин дэ́ри. К месту смерти. Эта точка – ключевая для работы с подавляющим большинством бестелесной нежити. Так вы идете со мной?

– Все развлечение. Пойдемте.

Он все же слегка беспокоился. Было в некроманте что-то… опасное. Заведет подальше в лес… мысль, граничащая с бредом; в принципе, если Вагарта не в себе, то что мешает ему убить ученика на месте?

– Идите одевайтесь.

– Только, мейстер Вагарта, у меня есть одна просьба, немного не в тему. Давайте завтра натопим баню, ладно? – он прикоснулся к волосам, лишний раз убеждаясь, что их давно уже стоит вымыть.

– Баню?

– Привык, знаете ли, мыться чаще двух раз в год.

Шпильку Вагарта проигнорировал.

– Вы ведь наверняка не умеете топить баню.

– Горю желанием научиться.

– Ох, морока же с вами, Стриж…

– Эль Стриж. Впрочем, вы можете завести меня в лес и бросить там, тогда вам не придется завтра топить баню.

Вагарта утомленно закатил глаза.

– Идите, – повторил он. – Одевайтесь.

Ночь, склонившись над лесом, наполнила его темнотой до краев. Деревья казались черными, их силуэты сливались в сплошную стену. Только теперь Стриж ощутил, насколько огромны западные леса – больше самой Вилории. Войдешь в них – словно в воплощенную бесконечность. Если решишься войти.

Вагарта, в своей уродливой шубе казавшийся толстым, скептически посмотрел на довольно легко одетого Стрижа:

– Не замерзнете?

– Нет, – Льерт все всматривался в беспросветный лес, спрашивая себя, действительно ли он хочет туда идти.

– Это только кажется, что там темно, хоть глаз коли, – угадал его мысли Вагарта, – не темнее, чем здесь.

И двинулся в лес, огибая заброшенное кладбище с юго-востока. Оказалось, некромант весьма прилично ходит на снегоступах. Темнота действительно отступала с каждым шагом, смыкаясь за спинами. Небо почему-то слегка отсвечивало розовым сквозь черноту, и казалось поэтому теплым.

– А куда мы идем? – спросил Стриж.

– К озеру.

Вскоре первая робость перед ночным лесом прошла, и пейзажем Льерт тоже быстро налюбовался. Какое-то время он пытался придумать тему для дальнейшей беседы, но в голову ничего умного не приходило. Впрочем, скоро они вышли к озеру. Маленькое, овальное, с островком у дальнего берега – и двумя плакучими ивами на островке, освещенное полной луной – просто картинка. Нетронутая тихая красота.

– Местные называют это озеро Лукошком. Глупое имя, – сказал Велх.

– Название как название, – Льерту оно показалось милым, о чем он, конечно же, вслух не сказал. – А вы бы как назвали?

– Никак. Это дикое озеро. Сюда практически не ходят ни купаться, ни рыбачить, ни охотиться – для этого есть Старосвятские пруды. Называть его – как давать кличку лосю, которого один раз случайно увидел в лесу.

– Но и плохого в этом ничего нет.

– Как сказать… кстати, тут есть недалеко одно хорошее место для колдовства.

– В полнолуние?! – Льерт был не слишком суеверен, но в полнолуние, по поверьям, нежить дуреет и становится особо опасной. Стоит ли рисковать?

– Вы настолько не разбираетесь в некромантии… – мученически протянул Вагарта.

Льерту надоело.

– Да, не разбираюсь. И не стремлюсь. Приказали учиться у вас – я учусь. Надеюсь, скоро мне объяснят, зачем – но уж явно не за тем, чтобы я стал некромантом. И слава богам! Вот вас отдали ребенком в ученики, насколько я понял, довольно жестокому человеку, который вас по любому поводу без обеда оставлял и все такое, он сделал вас некромантом, на что ушла вся ваша жизнь… и что вы получили от этого? Счастье? Признание? Власть? Это принесло кому-то пользу или радость?

Вагарта дернулся от таких слов.

– Вы, – он перевел дыхание, – по-моему, еще более жестоки, чем мейстер Тойс. Влезли в мою жизнь, а теперь… Польза? Ну вот вас учу анатомии. А радость… а вы-то кому приносите радость, эль Стриж?

– Ну, если вы спросите моих друзей…

– Их тут нет. Здесь есть только я, а мне вы пока не принесли ни пользы, ни радости.

Стриж понял, что лучше помолчать.

– Да, я занимался некромантией всю жизнь. Больше двадцати лет. Может, это не самое лучшее из занятий, но я им доволен. А даже был бы недоволен – не бросать же на полдороги.

– Значит, вы потратите на некромантию и всю оставшуюся жизнь.

– Потрачу? Тратите свою жизнь вы – на пустое времяпрепровождение вроде балов, приемов и интриг. Магия – это искусство, это наука. Вы этого не поняли, а может, и не поймете никогда. Но не смейте рассуждать о том, о чем не имеете представления.

Стрижа, конечно, задела эта отповедь, хотя он нарвался на нее сознательно. Он решил, что небольшой скандал в их ситуации пойдет на пользу… иногда это на удивление хорошо улучшает взаимопонимание.

– А мой учитель, – Велх, не получив ответной реакции, слегка сбавил тон, – да, он бывал слишком требователен. Иногда злоупотреблял властью. Но это он научил меня всему: читать, писать, владеть магией… думать. И он не сломал меня, хотя мог бы, и, наверное, иногда ему этого даже хотелось. Если бы я не попал к нему в ученики – вот тогда моя жизнь была бы потрачена впустую.

– Вы меня… извините, мейстер Вагарта, – сказал Льерт как мог более искренним тоном.

Велх наклонился, сгреб рукой в шерстяной рукавице горсть снега, слепил снежок. Подбросил на ладони.

– Вы когда в последний раз играли в снежки?

– Э… ну… в прошлом году. При дворе устраивали потешную снежную битву. Княгиня любит такие вещи, да и нам было весело.

– Я вам завидую, Стриж, – сказал некромант и кинул снежок ученику в грудь – несильно.

– Ау, – тот тут же стал отряхивать снег с куртки. – Ну, если вы хотите поиграть в снежки…

– Да нет, – Велх отряхнул руки. – Буду завидовать и дальше. Вы родились, видимо, в неплохой семье, сполна насладились детством и вообще были по большей части счастливы. Вам повезло.

– Наверное, – легко сказал Льерт. Он воспринимал свою жизнь как должное.

– Вы еще не устали? – уже по-деловому спросил Велх.

– Я уже отдохнул.

– Тогда пойдемте.

Они двинулись в обход озера. Спящее подо льдом, оно и не заметило их, как не заметило когда-то давно человека, впервые назвавшего его добрым именем Лукошко.

Вагарта остановился рядом с каким-то толстым деревом.

– Вот то самое хорошее место. И про полнолуние вы зря – время тоже неплохое. Некромантия, как и магия вообще – не набор средств и заклинаний, не сборник рецептов. Необходимо определенное… вживание. Эмоциональная вовлеченность, творчество. Я предлагаю вам попробовать войти в транс. Без эликсиров, без заклинаний… ваша джельская кровь должна помочь. Я прослежу, чтобы все было в порядке.

Льерт заколебался.

– И… что нужно для этого делать? – спросил он.

– Вообще-то, хорошо бы лечь, – с сомнением сказал некромант. Льерт был без шапки и вообще довольно легко для зимы одет. – Я, в принципе, могу вам одолжить свою шапку…

– Не надо, – раздевать в свою пользу чистокровного человека, куда более чувствительного к холоду, Стрижу претило. – Я не замерзну. Это ведь недолго?

– Как захотите. В глубокий транс вы все равно с первого раза не войдете. Ложитесь лицом вверх, чтобы видеть луну.

Льерт повернулся вокруг оси, осматривая, куда ему предлагается лечь, потом ухмыльнулся, раскинул руки и рухнул навзничь в снег. Он не делал так с детства. Вагарта отступил, встав так, чтобы ученик не видел его.

– Смотрите на небо, но не прямо на луну. Попробуйте расслабиться. И почувствуйте, что если будете лежать так очень долго – замерзнете и умрете. И решитесь на это. Понарошку, представьте, что вы играете роль.

Расслабиться Стриж попытался. Но холод подтаявшего у шеи снега все же отвлекал. Да и с чего умирать? Ничего хорошего в смерти нет. Небо теперь казалось ледяным, пропал розоватый оттенок, луна была белой, замерзшей, а звезды – совсем мелкими, дрожащими от холода… мороз понемногу заявлял свои права и на него. Льерт пожалел, что не взял шапку. Зачем он вообще согласился валяться в снегу? Глупое занятие. Да и нездорово это: пытаться найти приятное в перспективе умереть. Было тяжело смотреть прямо вверх, в зенит, слезились глаза. Вокруг – лес. Деревья кажутся мертвыми, но весной они оживут. Уснуть бы так тоже, чтобы потом прорасти травой… Что?!

Стриж рывком сел. Сердце заколотилось, и холод сразу отступил. Боги! На мгновение ему действительно захотелось тихо замерзнуть насмерть. Как легко и быстро! Он вскочил и стал стряхивать снег с волос и одежды. К сарту этот транс, не хватало еще…

– Что такое, Стриж? Зачем вы остановились? – Вагарта выступил из тени под деревом. – Вы ведь только начали входить в транс.

– Спасибо, мне хватило, – сухо ответил Стриж, внутренне содрогнувшись. Только начал? А что было бы дальше?

– Вы зря испугались, – мягко сказал некромант. – Я же здесь, я слежу.

– Считаете, что это нормально, когда к вам в голову лезут не ваши мысли?

– Это не мысли.

– Ну намерения!

– И не намерения. А главное, что это не чьи-то мысли или намерения. Это магия. Вы ее впервые почувствовали.

Льерт судорожно вздохнул.

– Вам… вам, значит, такое нравится?

Вагарту задела брезгливость, прозвучавшая в голосе ученика. К тому, что его род занятий пугает, он привык, а вот к тому, что он вызывает отвращение – никак не мог привыкнуть.

– Такого я не испытывал уже лет десять. С тех пор я научился контролировать себя, даже будучи в трансе. Но ведь нельзя научиться сразу.

– Что-то пыталось… мной управлять, – Льерт понял, что близок к нервной дрожи и заставил себя расслабить мышцы.

– Нет, – Вагарта успокаивающе выставил ладони, – успокойтесь, вы просто не разобрались с непривычки. Если дождь льет вам на голову и вы спешите под крышу, это же не значит, что дождь вами управляет. Вы почувствовали… в общем-то, тоже природное явление. Это не чья-то воля, тем более злая.

– Откуда мне знать, – буркнул Льерт, – может, это вы влезли мне в голову.

– Ну, это даже вам стыдно не знать! Некромантия на это неспособна, это удел высшей магии, да и то… И очень мне нужно лезть к вам в голову! Что за оскорбительные подозрения?

– Пойдемте домой, – попросил Стриж, поежившись. Ему вдруг опротивела эта ночь, этот снег…

Вагарта понял, что его ученик действительно потрясен случившимся. Не зря магию изучают с детства. Первый транс на третьем десятке – наверное, и вправду слишком острое переживание.

– Правда… Льерт, – Вагарта подошел и отряхнул от остатков снега куртку Стрижа, – не переживайте. Я вам клянусь, это было безопасно. Это ведь была ваша магия, лишь разбуженная подходящими условиями. И желание умереть – ваше желание. В нем нет ничего страшного, ненормального. Небольшое стремление к смерти есть в каждом. Некромантия лишь учит контролировать его и обращать себе на пользу. Ну вспомните, неужели вы ни разу, стоя над обрывом, не испытывали такого легкого, ненастоящего желания прыгнуть? Не играли с ножом, поднося его к своему горлу – в шутку? Все хорошо. У вас высокие природные способности к магии. Сейчас пойдем домой, вам надо отдохнуть.

Стриж едва заметил заботливый жест некроманта и что тот впервые назвал его по имени. Сейчас, когда первое потрясение прошло, он понял, что ему в какой-то мере понравилось. И это, уже на сознательном уровне, ему не понравилось. Он не хотел что-то менять в своей жизни. Он уже выбрал свой путь, и к магии он отношения не имел.

На обратном пути Льерт мечтал о паре бокалов горячего глинтвейна. То есть о паре кружек – бокалов у Вагарты не водилось в принципе. Велх же думал о вещах менее приземленных: о том, что наставничать оказалось довольно интересно, и о том, что свалившийся ему на голову великовозрастный ученик внес в его неяркую, надо честно признать, жизнь новые краски. Пусть и не все эти краски были радужными. Велх соскучился по сложным эмоциям, по общению. Он считал себя одиночкой, по большому счету, он им и был, но все же последние два года были слишком одинокими.

А назавтра, когда солнце уже склонилось к западу и пропало за деревьями, они растопили баню. В деревенской бане Стриж парился впервые. Столичные дорогие термы и частные городские купальни были совсем другие. Впрочем, ему настолько уже надоело умываться снегом и обтираться водой из щербатого таза, что он был согласен на что угодно. Растапливали вдвоем: Вагарта и сейчас не подумал воспользоваться своей нежитью. Стрижа все больше смущало то, что его учитель не прибегает к помощи мертвяков, но он пока не заговаривал об этом.

Велх щедро полил нагревшиеся камни в парилке водой с примесью кваса, и баня наполнилась душистым хлебным запахом. Окатил и полки, присел на свой, довольно улыбнулся:

– Неплохо натопилась. Похлещете веничком, Стриж?

– Эль Стриж, – в который раз поправил Льерт. – Я, знаете ли, не банщик.

Вагарта иронически посмотрел на него, фыркнул. Стриж, чтобы нагревшиеся волосы не обжигали кожу, к жаре куда более чувствительную, чем к холоду, обмотал косу венцом вокруг головы. Велху это казалось смешным: в деревнях так волосы носили добропорядочные женщины средних лет. Льерт пощупал свой полок, опасаясь заноз. На его вкус, баню они перетопили, было жарковато и даже дымно. Вагарта вытянулся на своем полке, потянулся за веником, слегка похлопал им себя по ногам, животу и груди.

– Что, это как-то несовместимо с дворянской честью, веник в руки взять? – насмешливо спросил он. – А я вот, если хотите, могу вам кровь разогнать. Хотя я тоже совершенно не банщик.

– Не хочу. Дымно тут как-то.

– Не угорим, не волнуйтесь.

Стриж, наконец, лег на свой полок, закрыл глаза. Он чувствовал, что его тело просто лоснится от пота и оседающей влаги. Дышать было тяжело: слишком горячо.

– Тело человеческое – храм, – вдруг сказал Вагарта.

Стриж поднял голову:

– Что?

Велх, приподнявшись на локте, созерцал свои ноги, шевеля пальцами.

– Тело человеческое – храм, – повторил он уже без пафоса. – Слышали такое выражение?

– От жрецов, – Стриж снова уронил голову.

– Угу. Но некромантия… тоже рассматривает тело – не только человека – как храм. Храм природы. Сперва в нем царит жизнь. Потом наступает смерть. Тело может истлеть, и тогда все заканчивается. Но если его коснется некромант, оно еще какое-то время останется храмом. Храмом жизни-в-смерти. Храмом магии.

– Красиво сказано про возню с трупами.

– Зачем этот сарказм? – лениво сказал Велх. – Вот вы уже… семь дней учите анатомию. Узнаете больше – и тело вас восхитит своей сложностью. Своей правильностью. И вы поймете, что просто расточительно оставлять его бессмысленно тлеть. Даже жестоко.

– Вас послушать, так некроманты поднимают трупы из чистого альтруизма.

– Нет. Но с уважением и заботой. Ну, во всяком случае, так полагается.

– Ох, – Стриж сел. – Как тут все-таки жарко.

– Это баня, Стриж. Эль Стриж. Слушайте, ну не вредничайте, а? Или мне сюда нежить звать, чтобы банщиком поработала? Вам это больше понравится?

– Ну ладно, сейчас схожу только остыну, – распаренное тело уже желало холода. Выйти и рухнуть в сугроб! – Только предупреждаю, я никогда раньше этого не делал. Так что на ваш страх и риск.

– Да понял я, понял. Еще парку? – и, не дожидаясь отрицательного ответа, Велх, не вставая, зачерпнул и плеснул на камни еще. Заклубился пар. Стрижа это моментально смело с места, он толкнул дверь, вываливаясь в предбанник, потом сразу во двор.

Вагарта, посмеиваясь, вышел следом. Начинались сумерки – синие-синие, как бывает только зимой. Стриж блаженно отдыхал в сугробе.

– Ну как? – спросил его Вагарта, непринужденно поддевая босой ногой снег. Сам он в сугроб нырять не спешил – недостаточно распарился.

– Отлично, – Льерт перевернулся на живот, подгреб под себя снег.

Вагарта бросил взгляд на его спину.

– О, у вас грива растет, – отметил он.

У Льерта действительно росла грива. Не такая шикарная, как у чистокровных джелу, но явно нечеловеческая. Он брил ее до приезда к Вагарте, но за неделю шерсть успела покрыть его шею, плечи, и спуститься по хребту до поясницы.

– И грива, и ликосы, и ребер шесть, да, – огрызнулся он. – Вы еще копчиковые позвонки мне посчитайте! Нашли себе развлечение!

– А что вы так реагируете? Ну грива… мне интересно, я с джелу раньше близко знаком не был…

Стриж молча встал и ретировался в баню. Вагарта вздохнул, набрал в горсти снега, обтерся им и вернулся тоже. Сели в предбаннике.

– Да ладно вам, не дуйтесь, – сказал некромант. – Ничего плохого в том, чтобы быть джелу, нет.

– Да не джелу я! Дед мой был джелу. А я – нет.

– Хорошо, хорошо. Извините меня, эль Стриж, что сказал что-то про вашу гриву. Больше не буду.

– Эта сартова грива портит мне жизнь лет с четырнадцати. Вся шея в шерсти. Я и брил, и воском выводил – все равно отрастает, да так быстро. У джелу-то грива нормально смотрится, у них и мода под нее, а у меня – ни то, ни се. А тут вы еще… «у вас грива», – передразнил Стриж, – приятно слышать эту новость!

– Да нормально и у вас смотрится, – попытался как-то успокоить его Вагарта, но зря.

– Вам, может, и нормально. Вам, наверное, и шуба ваша кажется нормальной. Я удивляюсь, что вы бреетесь, с вашим-то походом.

Велха этот выпад скорее позабавил, чем рассердил.

– А я и не бреюсь, – сказал он.

– Как это? – удивился Льерт.

– А так. Магией вывожу.

Стриж был в чем-то прав, Вагарта не стал бы и этого делать, если бы его манера работать позволяла бы носить бороду. Но, пару раз раскрасив бороду эликсирами в забавные цвета, и один раз чуть не спалив ее, Велх стал периодически выводить волосы.

– А это как? – Стриж уставился на лицо учителя, оценивая результат.

– Ну просто убиваю волосы, вернее, их корни, они и не растут.

– О! И надолго?

– Месяца на два можно вообще забыть о щетине.

– Отлично. А… можно вас попросить убрать мне гриву?

Вагарта, улыбнувшись, качнул головой:

– Это долго. Кстати, вот вам еще стимул заниматься некромантией. Чары не из самых сложных…

Льерт, наконец, тоже улыбнулся.

– Как-то мелковато. Вы же сами говорили: искусство, мол, наука. А теперь – гриву выводить.

– Искусство, наука и образ жизни, – Вагарта потер грудь, – пойдемте в парилку.

Там он вручил Стрижу веник, кратко объяснил, что требуется, и лег на свой полок ничком. Льерт, спрашивая себя, не придется ли ему в итоге научиться и землю пахать, нехотя плеснул водой на камни и, насколько хватало дыхания в жаре и пару, разогнал Вагарте кровь. От ответной услуги думал было отказаться, но в итоге согласился. Велх орудовал веником, по его словам, в треть силы, но Стрижу хватило за глаза. Он счел, что Вагарта, если его вдруг разочарует некромантия, вполне может наняться банщиком в самые лучшие столичные термы. Говорить это Льерт, конечно, не стал.

Сходив еще раз остыть, Вагарта надел обратно снятые перед парилкой перстни, завернулся в простыню и стал заваривать чай. Льерт же стал расплетать косу. Беленые волосы были ему ниже ягодиц. У корней они уже начали отрастать: от природы Стриж был русым.

– Удобно вообще с такими длинными? – спросил Вагарта. – Может, вам их подрезать?

– Ага, еще чего, – Стриж опустился на колени перед бадьей с теплой водой, сунул туда голову и принялся рьяно отмывать волосы.

– Вы слишком следите за внешностью. Тут-то вас кто видит?

Стриж вынырнул.

– Я себя вижу. В зеркале.

И нырнул снова.

– А в обычном виде вы себя не устраиваете?

– Немытым, небритым, плохо одетым? Нет.

Очередное погружение.

Вагарта отпил чаю, задумался. Он себя устраивал почти в любом виде.

Наконец, Стриж вынырнул окончательно, отжал волосы, выплеснул воду на улицу, завернулся тоже в простыню – их, к счастью, в доме некроманта было несколько – и сел к Вагарте. Тот учтиво налил и ему чаю.

– Спасибо.

Льерт, прикрыв глаза, представил, что он сидит не в этой зачуханной баньке, а в лучшей столичной терме, и не с Вагартой, а с Ралле́ном и другими друзьями. Остроумная беседа, симпатичные банщицы… Стриж вздохнул и открыл глаза. Ему захотелось – неожиданно остро – домой. Такая жизнь: тихая, провинциальная – не для него.

– Давайте, мейстер, разберемся уже окончательно с моим джельским происхождением, – начал он, собравшись с мыслями, – а то мне изрядно надоело, что вы при любом удобном случае его поминаете. Не вы один такой, кому диковинку подавай. При дворе я этого уже наелся. «Ах, ах, эль Стриж пригласил меня на свидание», «ах, ах, дорогая, как интересно». «Милый Льерт, вам так идут эти полосочки». Полосочки, сарт! Как котенка обсуждают. И: «вам действительно не холодно в такой мороз? Прелестно!» Меня угораздило пойти в деда, вот и все.

– Вам же нравится находиться в центре внимания, – спокойно сказал некромант.

Льерт принужденно улыбнулся.

– Ну, себе на пользу это внимание обратить несложно, но… вы, мейстер Вагарта, не дама и не родич княгини. От вашего внимания, простите за откровенность, мне пользы мало.

– Понимаете ли, в чем дело. Мне как некроманту… сложно не обращать внимания на особенности тела. Я понимаю, что вам это может быть неприятно, но я привык на любого человека смотреть в том числе как на будущий труп. Чисто умозрительно прикидываю, как его лучше поднимать. Это необходимая тренировка ума. Вы вот тоже не единожды заостряли внимание на моей манере одеваться. И весьма дурно оценивали по ней. Потому что вы – придворный, и для вас важно, кто что на себя надевает, из чего пьет чай, как себя ведет. Скажете, не так?

– На самом деле… – Льерт вдруг растерял слова. Это казалось ему таким естественным, это было впитано с молоком матери: внешность и манеры – показатели статуса, а статус – это очень важно. При дворе так и было, но тут-то он не при дворе.

– Так вот, – продолжил Велх, – я готов постараться не оценивать вас как будущий труп, но вы тогда тоже постарайтесь не так явно ужасаться моим привычкам.

Льерт кивнул. Он уже успел заметить, насколько Вагарта откровенен в выражении своих чувств и мыслей. Без экзальтации, но все же чрезмерно. Для светского человека такая откровенность неприемлема. Но некромант живет один, а когда живешь один, некому и незачем обращать твои слова против тебя. Стриж и сам был по большей части честен в разговорах с новым учителем – куда более честен, чем привык. Он чувствовал, что это – наилучшая тактика. Но ему приходилось прилагать для этого усилия, а Вагарта был естественен.

– Париться еще будете? – спросил Велх.

– Нет. Я пойду в дом уже.

– Как знаете, – Велх направился к печке подбросить дров.

Льерт уже представлял себе, как откроет бутылочку игристого вина, сядет перед камином с трактатом о мускулатуре, и совместит приятное с полезным. Но стоило ему войти в дом, как раздался тот самый вопль, что несколько ночей назад разбудил его.

– Сарт гляди… – Стриж бросился обратно.

Ввалившись в баню, Льерт распахнул дверь парилки:

– Мейстер!

– Что? – недовольно спросил едва видимый в пару Вагарта.

– Там в доме… что-то опять воет. В подвале.

– Ну воет… повоет и перестанет, – брюзгливо сказал некромант, давая понять, что его отвлекают от важного дела всякой ерундой.

– А… что с этим делать? – Стрижа сбило это равнодушие.

– Дайте мне уже спокойно попариться, а, Стриж? Вам с этим делать точно ничего не надо. Идите и ждите меня. Только дверь закройте.

Стриж не нашелся с ответом. Закрыл дверь. Почувствовал себя дураком: ведь некромант и в прошлый раз едва ли заинтересовался воем. Значит, это не опасно? Возвращаться в дом было все же страшновато, но и оставаться в бане – признавать свою трусость. Вздохнув, Льерт двинулся снова в дом.

Вой больше не повторялся. Хотя Стриж, как и хотел, сел у камина с вином и книгой, вникнуть в написанное не удавалось. Через полклина из бани вернулся Вагарта, довольный, порозовевший, в простыне, наброшенной на голову, словно покрывало у древних статуй святых.

– Ну вот и я. Вопил еще раз?

– Нет.

– Замечательно. Учитесь? Похвально.

– М-м, – промычал Льерт. Довольство Вагарты казалось ему наигранным, хотя могло иметь вполне прозаическое основание. – Почему оно воет-то?

– Видимо, как обычно. Некое не законченное при жизни дело не дает покоя. Я как раз пытался решить эту проблему, когда вы свалились мне на голову…

– И что за дело?

– Откуда мне знать.

Льерт не поверил беззаботности, звучащей в голосе некроманта. Но под ней был не страх, а что-то другое.

– А узнать нельзя?

– Нет, – быстро ответил Велх.

Слишком быстро.

Прошло еще три дня. За это время Стриж успел доучить мускулатуру и немало озвереть от постоянного присутствия Вагарты и отсутствия других людей. У Велха были сходные проблемы: правда, ему остро не хватало привычного одиночества. Так что на просьбу ученика отпустить его на день в деревню некромант отреагировал положительно:

– Отличная идея! Заодно купи́те в лавке кофе, муку, соль и леденцов.

– Леденцов? – за этот удивленный вопрос Льерт был вознагражден зрелищем слегка смущенного некроманта.

– Что? – спросил Велх с вызовом.

– Каких? Петушков на палочке? – Стриж не сдержал улыбки.

– Да, – подчеркнуто-спокойным тоном сказал Вагарта. – Штук пять. Деньги у вас есть?

– Конечно.

Льерт взял сумку, надел снегоступы и направился к тракту. Был один из тех мягких зимних дней, когда нежно-серое, жемчужное небо кажется близким, и невесомый снег не то опускается на землю, не то взлетает над ней. У посланца княгини была еще одна причина сделать вылазку в деревню. Шел десятый день его ученичества. В таверне его должен был ждать связной.

Первым делом он туда и направился. В таверне было довольно людно для маленькой деревни. Когда Льерт вошел, люди покосились на него с каким-то подозрением. Успели как-то прознать, что он стал учеником местного чернокнижника?

– Добрый день, господин, – сказал трактирщик.

– Добрый день. Налейте пива получше.

– Сей момент.

Стриж подождал, пока на него перестанут обращать внимание, потягивая пиво. Улучив момент, он негромко спросил у хозяина, не останавливались ли у него еще гости из столицы.

– Вчера прибыла благородная госпожа.

Госпожа. Очень интересно. Малия приехала самолично? С чего такая честь?

– Пошлите кого-нибудь сказать ей, что эль Стриж мечтает засвидетельствовать ей свое почтение, – он выложил монету.

– Сей момент, – это было любимой присказкой трактирщика. – Халко!

Пока хозяин объяснял этому Халко, что от него требуется, Стриж пытался сообразить, что может означать приезд «благородной госпожи» вместо обычного связного – приказчика или кого-то вроде. Он не успел еще допить пиво, как Халко вернулся. Не блещущий, видимо, живым умом, он затоптался рядом и выдал:

– Вам эта… госпожа… подняться к ней велела.

Поднявшись на второй этаж, к комнатам, Стриж оправил одежду, пригладил волосы, с неудовольствием вспомнив, что корни волос давно следовало подкрасить, и деликатно постучался.

– Да-да? – отозвался женский голос, но не тот, которого он ждал. Это еще и не Малия. Кто же, и что это означает?

Он открыл дверь. Миниатюрного сложения дама, сидящая в кресле напротив двери, была ему немного знакома. В свите княгини было несколько образованных, ловких и опасных женщин разных сословий, в равной мере способных поддержать светскую беседу и подсыпать собеседнику яд в бокал. Злые языки называли их «змеями при гаргулье». Эта женщина, как и Малия, была из «змей», но Льерт редко видел ее при дворе и даже не знал ее имени.

– Добрый день, госпожа, – Стриж с удовольствием отвесил положенный по этикету поклон.

– Я не «госпожа», – тут же заявила она. Внешность – черные волосы при светлой коже, высокие скулы – выдавала в ней истази́йку, но говорила она без всякого акцента. – Меня зовут Афина́й. Инобе́к Афинай.

Да, только в Иста́зии женщину могли назвать Инобек.

– Рад служить вам, сье Афинай. Льерт Линде эль Стриж к вашим услугам. Надеюсь, госпожа эль Малия в добром здравии?

– О да, – Афинай благосклонно улыбнулась, – но она больше не сможет курировать вас. Вас беру я. Присаживайтесь, эль Стриж. Итак, два года назад Велх Вагарта занял место предыдущего местного пугала – У́раса Тойса.

Стриж кивнул.

– Наш источник предполагает, что Вагарта его и убил.

– Вагарта утверждает, что это был несчастный случай.

– Понятное дело. Всего тут, в Западном уезде, три некромантские… хм… линии. Вагарта и Лика́рис – одиночки, и эль Мирэ́л с ученицами. Тот же источник утверждает, что Вагарта в хороших отношениях с эль Мирэл, и в плохих – с Ликарисом, – Афинай странно улыбнулась. – Что до интересующего нас вопроса, то есть вероятность, что Вагарта о тайне и не знает. Но покойному Тойсу она точно была известна. Так что есть резон выяснять в этом направлении. А у вас что?

– У меня не сложилось впечатления, что Вагарта знает нечто такое, о чем следует молчать. Он, я бы даже сказал, довольно откровенен, правда, не в фактах, а…

– Мыслях, идеях, чувствах, эмоциях, – перечислила Афинай с понимающим видом, – поняла, продолжайте.

– Да. Он не производит и впечатления человека, который чего-то боится. Он не пытается меня контролировать, ничего не прячет, и запрещает ходить только в подвал – там у него нежить. Правда, что странно… за все десять дней я не видел, чтобы его нежить хоть что-то делала. Я ее вообще не видел. Один раз он оживил руку скелета, просто для демонстрации, причем мне пришлось специально об этом просить, и еще дважды в подвале что-то вопило. Он сказал, что это призрак. Причем эту тему он обсуждать не горит желанием, но, опять же, кажется, дело не в страхе. Скорее ему неловко… стыдно? Он обмолвился как-то, что с этой нежитью у него что-то не получается.

– То есть, по-вашему, никакой тайны он не знает?

– Или не знает, или знает, но не придает значения. Мой приезд его здорово вышиб из колеи, он был недоволен, но быстро освоился и сейчас с энтузиазмом учит меня анатомии.

– Почему анатомии?

– Говорит, это необходимо для занятий некромантией.

– Любопытно… эль Стриж, будьте любезны, передайте мне… вон, мундштук.

Льерт подал изящную, инкрустированную перламутром, вещицу. Афинай закурила. В Вилории курить, особенно женщинам, считалось моветоном, а в Истазии, наоборот, знатные дамы и горожанки курили почти поголовно: кальяны, трубки, самокрутки. Афинай, хотя жила в Вилории уже почти десять лет, отказываться от своей привычки не собиралась.

Деликатно выпустив дым в сторону, она посмотрела на своего агента.

– Узнайте, что там вопит в подвале. Было бы, конечно, слишком шикарно, если это имеет отношение к интересующей нас теме…

– А может быть, никакой тайны и нет? – решился Стриж.

– Все может быть, – философски сказала Афинай. – Но ее пресветлость полагает, что есть.

– Вагарта меня обрадовал тем, что мне понадобится не менее трех лет, чтобы стать хоть каким-то некромантом. Признаться, я бы не хотел…

– Сейчас это бессмысленно обсуждать, – отрезала «змея», – вы слишком мало узнали. Я не тороплю вас, время терпит, да и хотя бы поверхностное знакомство с магией агенту не помешает. Все в ваших руках, эль Стриж.

– Служу государыне.

– Княгиня надеется на вас. И я надеюсь.

Стриж посмотрел в ее темные актерские глаза. Отчетливо почувствовал, что она опасна – пожалуй, опасней Малии. И даже красы и гордости вилорского двора – госпожи Нара́г а-Гарш, сорхской высокородной леди, что покинула родину из-за каких-то интриг и присягнула княгине Палле. Афинай может казаться энергичной и деловой, наивной и доброй, прелестной и томной – если ей этого захочется. Она не была красивой, в отличие от той же а-Гарш, она не была дворянкой, она была старше Льерта лет на десять, но что-то в его душе она сумела зацепить даже за столь короткий и деловой разговор.

Оба поднялись с кресел. Афинай была Стрижу едва ли по грудь. Она протянула ему руку, и Льерт галантно склонился к маленькой белой ладони.

Тем временем Вагарта, спровадив ученика, спустился в подвал утихомиривать нежить. Стрижу он сказал, что это призрак, хотя призраком эта тварь не была. Чем она была на самом деле, Велх до сих пор не мог разобраться. Частично материальная оболочка у твари сохранилась, но большинство ключевых признаков были подобны таковым у бестелесной нежити.

Ощутив присутствие Велха, нежить сперва затихла, а потом рванулась к нему, натягивая цепи. На остатках лица не было глаз, но чем-то твари удалось уставиться на некроманта с мучительным исступлением.

– Вееее… – протянула нежить полуразложившимся ртом, – уееееиии…

«Убей». Велх иногда понимал, что пытается сказать это кошмарное существо.

– Как? – спросил он в сотый раз. – Я уже все перепробовал.

– Мммм…

– Что вас здесь держит? Почему я не могу ничего сделать? Это заклятие, проклятие, эликсир? Что?

– Ннннееее… – череп с остатками седых волос качнулся в отрицании. Послышались жуткие звуки: тварь, у которой не было уже глаз и истлели легкие, казалось, плакала от отчаяния.

Лицо Велха исказилось. Он перепробовал даже самое глупое: серебро, символы Белой Семьи… но даже огонь не мог прекратить мучений этого существа.

– Я почти приготовил ла́рис хьеса́т, быть может, удастся…

Нежить дико завыла, задергалась в цепях, заскрежетала и защелкала зубами – раза в два длиннее и острее, чем были при жизни. Иногда в твари просыпалась безумная кровожадность. Велх чудом спасся, когда это случилось в первый раз, и с тех пор держал нежить в цепях.

Вагарта опустил голову, выжидая, когда тварь притихнет. Он догадывался, что «белый яд» тоже не поможет. Как и любой другой эликсир, если на то пошло. Но он все продолжал попытки упокоить эту тварь с миром. Вот уже два года. И кое-каких успехов добился: нашел средство усыплять нежить на какое-то время, от десяти дней до месяца. Это время в очередной раз вышло.

Когда нежить перестала выть и рваться из цепей, Велх снова поднял голову:

– Сейчас немного помогу, – сказал он.

Кое-что эта тварь понимала, в ней сохранились остатки разума.

– Не бросайтесь только, мейстер…

– Ннее… саааа… – простонала нежить. «Не стану».

Вагарта нанес приготовленный заранее эликсир на свои руки, подошел вплотную, взял в ладони полуистлевшее лицо живого трупа и уставился в пустые глазницы. Начал читать заклинание: слегка измененный классический текст усмирения дикой нежити. Проговорив формулу до конца, Велх отступил и оперся о стену – после этого колдовства у него всегда кружилась голова. Переждав период дурноты, некромант отмыл руки от эликсира и подошел к трупу проверить, все ли сработало, как надо. Голова мертвеца бессильно свесилась на оскалившуюся ребрами грудь, повисли в цепях и высохшие, мумифицированные руки. Вагарта коснулся трупа. Все было в порядке. Относительно.

Велх уже привык не видеть в твари черты своего учителя: да, жестокого, иногда несправедливого, но все же самого близкого ему человека. Он сумел разделить в своей душе того, настоящего Тойса, что умер два года назад, и это несчастное, безумное, опасное нечто. Он все еще обращался к нежити «мейстер», все еще жалел души, запертые в мертвой плоти, и еще не отчаялся найти способ прекратить эту посмертную пытку, но боль потери, невольное чувство вины, бессильная ярость уже притупились.

Льерт вернулся под вечер – в хорошем настроении, немного под хмельком, с покупками.

– Вот соль, мука, – он выложил продукты на стол в кухне, – вот порошок цикория, так как кофе в той дыре не было, а вот, это вам, – он торжественно протянул Вагарте пучок леденцовых петушков. Велх укоряюще улыбнулся, принимая леденцы. Он не думал, что Стриж устроит себе развлечение из его любви к сладкому.

– Какие новости? – спросил он.

– Я даже не знаю, какие у вас тут старости, мейстер. Да и местные уже как-то пронюхали, что я учусь у вас, и не особенно желали со мной пообщаться. Боятся они вас.

– Боятся, – без гордости и без сожаления сказал Вагарта.

– Вот я так и понял, что от местных красавиц мне ничего не светит, – посетовал Стриж.

– Прискорбно, – отозвался Велх без всякого сочувствия.

Льерту было очень любопытно, а сам-то Вагарта давно ли касался живой женщины, да и были ли у него они в принципе, или он так и просидел всю жизнь, уткнувшись в трупы. Спрашивать он, конечно, не стал, но мысли его свернули в пикантном направлении, а хмель дернул за язык:

– А правда, что есть такая нежить, ну, которые от несчастной любви руки на себя наложили? И с тех пор охотятся на живых, чтобы их соблазнить и до смерти залюбить?

– Правда, – сказал Вагарта, усмехнувшись. – Они называются «мавы».

– И правда, что их можно, умеючи, обмануть и в живых остаться?

– Тоже правда. А что, вам уже настолько невтерпеж?

Стриж не ожидал такого обидного перехода на личности.

– Ну, знаете, сьор, это уже слишком. Я вас вроде бы не оскорблял.

Велх понял, что перегнул палку. Но сдавать позиции не стал:

– А вы, конечно, из чисто академического интереса спросили. Без задней мысли.

Стриж промолчал.

Вагарта кивнул.

– Но раз уж мы коснулись этой темы, то по мавам все равно понятно, что они мертвые. Как ни странно, далеко не у всех некромантов такие извращенные вкусы. А вот хороший морок от живого человека почти не отличается… во всех отношениях.

Сказав это, Велх уставился на своего ученика, мол, рискни, спроси, не из своего ли опыта я это знаю. Он знал об этом теоретически, из книг – никакой тяги к трупам у Вагарты не было. Льерт не стал рисковать.

– Понятно, – сказал он.

– Рад, что вам все понятно.

Вагарта взвесил на руке мешочек с цикорием, развязал, понюхал.

– Не было кофе, – повторил Стриж.

– Я слышал. Просто пытаюсь понять, можно ли это пить.

На следующий день, зайдя в кабинет Вагарты за очередной порцией анатомии, Стриж застал некроманта за изучением какой-то тетради, которую Вагарта при его появлении поспешно закрыл. Почти сразу же Велх сообразил, что зря разволновался, и просто отложил тетрадь.

– А что там? – со всей возможной наивностью спросил Стриж.

– Так, стихи.

– Стихи?

– Ага, такие рифмованные строчки, слышали?

– Краем уха, – в тон отозвался Льерт. – А чьи?

Вагарта вздохнул:

– Мои, чьи же еще.

– Вы еще и стихи пишете? – Льерт со значением покивал.

Вагарта не стал отвечать на риторический вопрос.

– Полагаю, вы пришли сюда за уроком анатомии, а не стихосложения. Сегодня начинаем учить внутренние органы. Это легкая тема, потому что, по большей части, нежити они без надобности…

Когда посреди урока Вагарта, извинившись, отлучился, Стриж не замедлил сунуть нос в тетрадь. Там и правда были стихи, от первой до последней страницы, переписанные набело. Взгляд Льерта выхватывал отдельные строки: «А долго ли ты плакала, решаясь?», «Те, кто любили, кто не любили, и остальные», «Лет через двести мы встретимся, может быть», «Никто не отгулял по лету тризны, и осень плакала по долгим вечерам». Не то. Он положил тетрадь и взял другую. Схемы тела, рецепты каких-то зелий, тот же острый почерк. И тут вряд ли что-то есть. Еще одна тетрадь, пухлая, старая – почерк другой, но все те же схемы, рецепты, джелийские слова, записанные буквами вилорского алфавита – заклинания. Льерт отложил и эту тетрадь. За прошедшие дни он вот так бегло просмотрел почти все записи, что были в кабинете Вагарты – просмотрел просто на всякий случай, потому что понимал, что без специальных знаний, даже будь там указания на искомую тайну, он их не увидит.

Послышались шаги. Льерт сделал вид, что все это время листал атлас.

– Мы остановились, – продолжил урок Вагарта, – ага, вот… это желудок. Это – поджелудочный орган, из желудка ведет тонкий кишечник, идет изгибами…

– А зачем поджелудочный орган?

– Он выделяет что-то, помогающее переваривать пищу. Для нашего дела он практически бесполезен, как и вся пищеварительная система. Из поднятой нежити кое-как она работает у вырлаков (мороков я не считаю, у них все как у живых), из дикой нежити – у вурдалаков, упырей и гарл. Но в мирных целях нет резона поднимать вырлаков, боевой некромантии я вас учить пока не вправе, а до пищеварения дикой нежити никому дела нет – важно знать только как ее подчинять и упокаивать.

– А вампиры? – спросил Стриж. – Они вроде как пьют кровь?

– Вампиров не бывает, эль Стриж.

– Да ладно!

– Представьте себе. Если вы о тех, что боятся чеснока, не отражаются в зеркалах, властвуют над ночными тварями и, укусив, превращают в себе подобных. Это народные сказки. Хороший боевой вырлак внешне похож: бледность, клыки, красные глаза, и в бою нередко вцепляется жертвам в горло. Ну и гарлы…

– А кто это?

– Сам я их не видел. Это редкая и очень опасная материальная нежить. Они очень хитры, коварны, и убить их сложно. Не некромант не способен отличить гарлу от живого человека, и они этим пользуются – заманивают своих жертв либо просьбой о помощи, либо предлагая какую-то выгодную сделку. Считается, что гарлами становятся после смерти, причем естественной, совершившие страшный грех – ну там, убившие мать, изнасиловавшие сестру, съевшие собственного ребенка. Наверняка есть еще какие-то условия – гарлы действительно очень редки.

– Ничего себе. А вот еще хотел спросить, упыри и вурдалаки чем отличаются?

– Хм. Так сразу основное отличие и не скажешь. Внешностью. Условиями появления. Вурдалаки опаснее и их меньше. А так – и те, и другие жрут трупы, боятся солнца…

И тут из подвала вновь раздался знакомый вопль. Вагарта аж подскочил. Прошли всего сутки!

– Опять ваша нежить бушует, – заметил Льерт, поглядев на Вагарту. Почему в этот раз он так разволновался?

– Но почему?.. – пробормотал Велх, нервно зашарив по столу. Он сам не знал, что ищет. – Стриж, извините, отложим урок… на пару клинов точно, – и, вскочив, он выбежал из кабинета.

Льерт выждал немного, закрыл за учителем дверь и ради очистки совести просмотрел еще раз тетради, написанные другим почерком – скорее всего, рукой покойного Тойса. И снова ничего там не нашел. Он не видел другого выхода, кроме как открыться Вагарте. Аккуратно разложив все по местам, он отправился на кухню поставить на огонь воду для чая. Но едва только налил себе кружку, на кухню ворвался Вагарта. Его волосы были всклокочены более обычного, он тряс рукой, обожженной эликсиром, предназначенным исключительно для мертвой плоти, и выглядел весьма раздосадованным.

– Джа́рла знает что! – он плюхнулся за стол. – Налейте чаю!

Стриж раньше не слышал от некроманта таких грубых выражений. Но возмущаться приказным тоном не стал, налил кружку и Вагарте. Велх отхлебнул едва ли не половину.

– Я могу чем-то помочь? – осведомился Стриж.

– Чем?! – взвился Вагарта, – перечислите ему кости руки? Или основные мышцы?! – но сообразил, что кричит не на того, – извините… эта тварь…

Льерт решил воспользоваться моментом для уточнения пары важных вопросов.

– Знаете, мейстер… когда я был в деревне, мне все-таки рассказали кое-какие слухи…

Вагарта пару мгновений соображал, куда повернулась беседа. Ему было не до слухов. Тварь, в которую превратился Тойс, начала выходить из-под его власти – вот что было важно. Может, он в чем-то ошибся? В эликсире? В заклинании?

– Какие еще слухи? – машинально спросил он.

– Ну… говорят, что… вы убили своего учителя.

Рискованное заявление. Но Льерт был практически уверен, что Вагарта в смерти Тойса не виноват. Это могло быть чем-то вроде самозащиты, но вряд ли умышленным злодейством.

Велх внимательно посмотрел на ученика.

– И как, вы поверили?

– Пожалуй, что нет, но все же, если бы вы чуть подробнее рассказали об обстоятельствах его смерти, мне стало бы спокойнее.

– А про то, что я оборачиваюсь черным козлом, насылаю падеж на скотину и похищаю молодых девок, чтобы зверски надругаться – не рассказали?

– Ну это-то понятно, что ерунда, – сказал Стриж. Всю информацию он получил от Афинай, но вполне готов был поверить, что в простом народе про некромантов думают еще и похуже.

– Нет, я его не убивал. Вы удовлетворены?

– Не очень. Что с ним все-таки случилось?

– Зачем это вам?

– Ну, мне не хотелось бы… и дальше подспудно ожидать от вас…

Вагарта посмотрел на него, как на дурачка:

– Я, как мастер-некромант, и так способен убить вас в любой момент без особого труда. Вы все равно будете меня немного опасаться, это нормально.

– Мейстер, не делайте вид, что не понимаете разницы. Одно дело – физическая возможность, а вот готовность, происходящая из опыта – совсем другое.

– Вы тоже не притворяйтесь, что не понимаете, о чем просите. Это не самое приятное воспоминание, и рассказывать об этом ради удовлетворения вашего любопытства я не стану.

Оставалось выложить козырь:

– Эта нежить, которая воет – ведь это и есть ваш учитель? – спросил Стриж, глядя в лицо Вагарте.

Тот напрягся. Потом отвел глаза:

– Догадались, значит…

– Согласитесь, версия из лежащих на поверхности.

– Ладно, слушайте, – сказал Велх. – все довольно банально. Мейстеру Тойсу было под семьдесят лет, и, естественно, он хотел оставаться в здравом уме и теле как можно дольше. Есть разные способы, но Тойс решил рискнуть многим ради многого, а не долго и муторно добиваться малого.

– Он хотел стать бессмертным?

– Бессмертие невозможно. Но он хотел прожить существенно дольше положенного природой, и для этого решил получить способности, превышающие человеческие. Я не знаю, что именно он сделал – он не посвятил меня в свои планы. Но вряд ли он хотел того, что получилось. Он умер и поднялся нежитью… очень странной нежитью. Наполовину материальной, наполовину – нет. Неуязвимой. И, что вообще немыслимо, сохранившей способности к произвольному творению чар, к поднятию трупов. Он частично сохранил разум, но иногда впадает в буйство, поэтому мне приходится держать его в цепях. Я пытался найти способ его упокоить, но пока даже не понимаю, что он такое…

Льерт нахмурился: эта история ему почему-то показалась очень знакомой. Мертвый некромант… в цепях… что-то из детства. Сказки, да, сказки про мертвецов, и, если подумать…

– А это точно не лич? – спросил он.

– Личей не быва… – начал Вагарта и вдруг осекся. Вытаращил глаза. – Са-арт гляди… он сидит у меня в подвале, а я говорю, что их не бывает. Лич! И ведь правда! Стриж, это гениально!

– Эль Стриж. Да что там. Я просто вспомнил сказки и…

Вагарта не слушал.

– Это же… очевидно. Но я слишком хорошо знаю некромантию. И остальные тоже. Никому не пришло в голову, что… лич. – Велх нервно рассмеялся. – Лич. Совершеннейшая ерунда, выдумки старух, но ведь все сходится. То есть… должен быть какой-то предмет, что держит его здесь, вот откуда неуязвимость. Как в сказках, да? Игла в яйце или хрустальный сосуд…

Вагарта был ошеломлен. Как крестьянину не придет в голову, что хлеб растет на деревьях, так некроманту – что существуют личи. Что значит взгляд со стороны. Ни он, ни старый хрыч Ликарис, ни даже сама Мирэл – никто не додумался вспомнить народные сказки. А этот столичный франт…

На самом деле, общего у личей из сказок и той твари, которой стал Тойс, было немного. Сказки приписывали личам полный разум и хитроумие, способность оборачиваться в разных тварей, страсть к сокровищам и к похищению прекрасных дев, а вот на способности управлять другой нежитью и на занятиях некромантией и до смерти акцента никогда не делалось. Про смешение признаков материальной и спиритуальной нежити тем более не упоминалось. В доброй половине сказок о личах был мотив освобождения прикованной твари наивным героем, но так как Велх сам заковал Тойса в цепи, как отличительный признак он эту деталь не рассматривал. Никакого «сосуда лича» Вагарта, опять же, не находил, а что до управления другими мертвяками – хватало и существующих видов высшей нежити, к этому способной, хоть и непроизвольно: ревенанты, рыцари смерти, сачиры…

– Значит, ваш учитель искал секрет если не бессмертия, то существенного продления жизни? – Стрижа захватил азарт. – Вот, значит, зачем…

Вагарта вдруг выпрямился. На лице его отразилось подозрение.

– «Вот зачем», – повторил он. – «Вот зачем я здесь», да? Вы знали. Знали, зачем вас ко мне послали, и это не учеба. Вас послали за секретом Тойса. Вы – шпион.

– Я – агент, – поправил Стриж, впрочем, довольно покаянным тоном. – И я этого особенно не скрывал…

– Что, конечно же, делает вам честь, – ядовито сказал Вагарта.

– Ну, может, чести и не делает, но и не наоборот. Мейстер Вагарта…

– У меня просто других дел не было, Стриж, только тратить время на ваше обучение, – с горечью сказал Велх. – Ну сказали бы сразу, зачем вы здесь, что мучались-то? Дурно с вашей стороны.

– Приказ есть приказ. И, вообще-то, приказали мне и учиться тоже.

– Ну вот узнаете вы тайну Тойса, и что потом?

– Да что прикажут, то и потом. Не знаю.

– Врете же, – сказал некромант.

– Не вру. Ну сами посудите, как я должен был поступить? Прошла информация, что у одного из некромантов Западного уезда может быть некая тайна. Мне поручили узнать, какого хотя бы она рода, не представляет ли опасности для княжества и не может ли пойти стране на пользу. И что, мне нужно было прямо с порога так и сказать? Я же не знал вас совсем. Надо было присмотреться, понять, что вы за человек…

– Поняли? – кисло спросил Велх.

– В общих чертах. Простите, сьор.

– Так, ну то, что со мной играли втемную и держали за болвана – неприятно, но понятно. А навел-то на меня кто?

– Информаторов не сдают, мейстер. И знал бы, не сказал.

– Да догадаться-то несложно. Ликарис, небось?

Льерт не ответил.

– Скользкий гад, – продолжил Велх, – и сам он тут рылся… я как чувствовал, что зря позволяю. А теперь вы, значит, ищете. Много ли найдете, с вашими-то знаниями.

– Признаться, я хотел бы предложить вам искать вместе.

– Простой вы, Стриж, как песня про любовь! – Вагарта даже слегка восхитился, – чтобы я вам за собой же шпионить помогал?

– Не шпионить за вами, – терпеливо объяснил Льерт, – а пытаться узнать тайну вашего учителя.

Вагарта помолчал, обдумывая предложение.

– Выбор у меня, насколько я понимаю, невелик, – наконец, сказал он.

– Взгляните на это с другой стороны, мейстер. Княгиня фактически предлагает вам помощь в решении вашей личной проблемы. Я тут действительно полезен мало, но ведь на службе венца состоят и маги, в том числе некроманты. Если понадобится…

Вагарта поморщился. Стриж, внимательно следивший за его лицом, тут же предложил аргументацию иного рода:

– В конце концов, чем быстрее мы узнаем эту тайну, тем быстрее вы от меня избавитесь.

– Не надо этих уговоров, – Велх неуютно повел плечами. – Упирается все в то, готов ли я пойти против воли княгини. И ее, и ваши мотивы вполне понятны… наверное, даже достойны, и вреда мне никакого не нанесли. Идти против властей ради уязвленного самолюбия я, конечно, не буду. Но все же, сарт гляди!..

– Мейстер Вагарта, поверьте, мне тоже неприятно…

Вагарта поднял на него взгляд, ожидая продолжения. Вообще-то, Льерт надеялся, что некромант его прервет, но пришлось продолжить:

– Неприятно было обманывать вас. Но я старался не лгать вам, помните?

Какое-то время Велх изучал его лицо.

– Хитрая вы бестия, Стриж, – наконец, сказал он. – Далеко пойдете.

После чего встал и вышел из кухни.

Он был расстроен.

И дулся на княжеского агента еще два дня. Был холоден, корректен, и вместо того, чтобы объяснять уроки лично, выдал Стрижу небольшую рукописную книгу про внутренние органы. Льерт извиниться не пытался, но вел себя в высшей степени скромно и почтительно.

Это Вагарте надоело как раз к исходу второго дня. На очередное «конечно, мейстер Вагарта», сказанное в ответ на требование принести дров для кухонной печи, Велх мотнул головой и сказал:

– Хватит, Льерт. Ведите себя нормально. Я на вас не сержусь, перестаньте.

Льерт улыбнулся про себя.

– Это хорошо, – сказал он. – Я не люблю, когда на меня сердятся, мейстер Вагарта.

– Кто же любит, – пробурчал некромант. – И, ладно, зовите меня по имени. Надоело.

За эти два дня словосочетание «мейстер Вагарта» успело набить ему оскомину.

– Спасибо, – сказал Стриж, подавив желание воскликнуть: «А ломался-то!»

– Не за что. И, раз мы продолжаем этот балаган с вашей учебой, то готовьтесь – завтра будем вскрывать труп.

Льерт не смог заставить себя обрадоваться этому известию.

– А… зачем? – спросил он.

– Затем, что только по картинкам вы ничего не выучите. Пока своими руками не пощупаешь, толку не будет. Не беспокойтесь, трупы у меня хорошие, хоть и старые, их еще Тойс запасал. Лежат в эликсире Монтего, так что запаха разложения не будет. Покажу вам, как резать и зашивать, все будет академически по материи – души у них все уже давно отошли.

– Вот вы, мейстер… Велх… уже не в первый раз упоминаете души. Их разве несколько?

– Это как посмотреть. Нам удобнее считать, что несколько, а жрецов тонкости не интересуют, они говорят об одной.

– И сколько их?

– Да тоже как посмотреть. Вы за дровами вообще собираетесь?

– Еще бы. Но можно вы мне сначала скажете?

– Я работаю по северной школе. Там считается, что пять. По классической – восемь, но это, по-моему, неоправданное усложнение. Все равно что изучать отдельно правую и левую половины тела.

– Интересно, – Льерт действительно заинтересовался. Это не трупы вскрывать, это – почти философия. – И что за души?

– Как только мы растопим печь… вернее, вы… так я вам расскажу про души. Идет?

– Сей момент, – процитировал Стриж деревенского трактирщика и пошел за дровами.

В печи еще не прогорели угли с обеда. Льерт уже привычно нарвал бересты, раздул пламя, начал подкладывать щепки. Вагарта, сибаритствуя, наблюдал, как он работает.

– Так что там с душами? – спросил Стриж, отбрасывая за спину косу.

– По северной школе предполагается наличие у любого живого существа двух, а у любого разумного – пяти душ. Две основные – нисрэзэ́се фой, «неделимое семя», и со́ла вейгарэ́н, «свет жизни» – есть даже у тараканов, или, к примеру, у грибов. У людей, джелу и сорх есть еще три: лэль алэ́тус, хусти́ста и мьени́ста. «Душа-личность», «душа-память» и «душа-магия».

– Хустиста, – проговорил Стриж, – забавное слово. Это по-джелийски, да?

Велх вспомнил, как в детстве запоминал эти названия. «Кустистая» и «пятнистая».

– Да. Лэль хустиста. Некоторые авторы ошибочно называют эту душу «лэль-хуста».

– Так благозвучнее.

– Но неправильно. Так вот. Когда существо умирает, «неделимое семя» уходит, а «свет жизни», или «телесная душа», как ее еще называют, постепенно… распадается. У разумных, считается, что «душа-личность» отходит вместе с неделимой, и тоже потом распадается, а две оставшиеся находятся при теле и опять же распадаются вместе со «светом жизни».

– В общем, все распадается.

– Кроме «неделимого семени». Так вот, «душа-память» обычно склонна, э, смещаться к месту захоронения, а «душа-магия» более привязана к месту смерти, к нин дэри. В естественном случае. При вмешательстве некроманта возможны разнообразные изменения. Из всех душ только неделимая нашему искусству неподвластна. Ее нельзя удержать, нельзя уничтожить, ничего с нею нельзя сделать.

– А как обо всем этом узнали?

– Изучалось, – Велх пошевелил рукой, изображая извилистый путь некромантской науки. – Вы учтите, что все это – теория, под которую лучше всего подходят наблюдаемые факты, а не объективная истина.

– А куда уходит эта, главная душа?

Велха этот вопрос повеселил.

– Да кто знает-то, Льерт? Если бы это можно было узнать, никто и смерти бы не боялся. Жрецы вот считают, что душа уходит к богам…

– А это не так?

– Ну откуда я знаю. Рано, вообще-то, мы с вами заговорили о душах, мы еще тела не освоили.

– О душе подумать никогда не рано, – с пафосом произнес Стриж. – Во всяком случае, так говорят жрецы.

Он подбросил пару поленьев, закрыл дверцу и сел за стол.

– О, особенно в таком ключе, да, – зло усмехнулся Вагарта. – Только не забудьте, что «некромантия есть деяние богохульное».

– Мы поклоняемся Золотой Семье. Они против магии ничего не имеют.

– То есть вы верующий человек?

– Да. Ну… А вы разве?..

– Нет. Не вижу смысла.

– Хм. Вот я одного человека знаю, – сказал Льерт, – тоже не верил в богов с молодости. Умный был человек, да и жил неплохо. А потом тяжело заболел. И стал ходить в храмы. И не то чтобы выздоровел, но живет пока. Уверен, что боги ему помогли. Как-то нехорошо это он; пока все нормально было, о богах не думал, а как припекло…

– Понятия не имею, что буду делать, если меня припечет, но сейчас – не верю. Ну не верю. Тела видел, души видел, богов – не видел и не слышал. Что же, предлагаете «на всякий случай» верить? И вы опять лезете в душу… агент княгини.

– Да нет, Велх. Я просто разговариваю с вами, общаюсь. Вам это непривычно…

– Перестаньте, пожалуйста, намекать, как ущербна моя жизнь, – рассердился Вагарта.

– Боги с вами, Велх, ни на что такое я не…

– Ладно, оставим. Спишите на мою мнительность.

Льерт вздохнул. Эмоциональный, обидчивый, тонко чувствующий – тот еще характер для некроманта. С таким характером ему бы пойти в артисты, в художники… в поэты. Впрочем, он ведь и так поэт. Поэт-некромант. Чего только в жизни не бывает.

– Ближе к делу, – Вагарта уставился куда-то в угол кухни. – Я тут придумал один способ узнать у… лича, – он с трудом назвал так Тойса, – то, что он знал при жизни. У него частично сохранилась лэль ху… «душа-память», а это значит, что ее можно на какое-то время «подсадить» кому-нибудь. Проблема в том, что если этот «кто-нибудь» недостаточно подготовлен, он может повредиться умом, а то и умереть. Да и для подготовленного риск есть. Так что искать жертву на эту роль… как вы любите говорить – безнравственно.

Стриж сомневался, что Вагарта настолько бессердечен, как пытается подчеркнуть, но комментировать не стал.

– А другой некромант?

– Быть жертвой никто не согласится, да и я не стану доверять свою жизнь и душевное здоровье… подавляющему большинству моих коллег. Думаю, есть время поискать другой способ.

– В любом случае, не забывайте, что в разумных пределах венец вам поможет.

– Неужели эта тайна настолько важна? Мой учитель раскопал что-то государственной значимости? Не верится как-то.

– Важнее некуда! Ведь прислали самого эль Стрижа-младшего! – напыщенно сказал Льерт, потом хохотнул, – да нет, Велх. Если бы было что-то действительно важное, этим занялась бы тайная служба. А я – из личной агентуры ее пресветлости. По сути всего лишь выполняю личные поручения княгини. Ее что-то заинтересовало в этом деле.

Вагарта поразмыслил, поглаживая подбородок.

– В разумных пределах? – проговорил он. – Например, прислать в качестве жертвы осужденного на казнь преступника?

Стриж помрачнел.

– Как вариант. Но это, по-моему, бесчестно.

– Неужели вы скорее согласитесь рискнуть своей жизнью?

Льерт набычился:

– Не знаю. Не уверен. Это было бы, конечно, благородно… Но не ради же того, чтобы узнать… может, и нет никакой тайны. В любом случае, подставлять другого вместо себя – бесчестно. Вот и все.

– То есть честь вам не дороже жизни? – продолжал расспрашивать Вагарта с искренним любопытством.

– Лет в пятнадцать я был готов к подвигам, грезил свершениями и, кстати, совершенно не боялся смерти. Но мне уже не пятнадцать.

Прямо ответить он себя заставить не смог. Скулы его порозовели.

– Вы откровенны… Льерт.

Тот невольно улыбнулся.

– Это вы откровенны, мейстер. Мне приходится соответствовать.

– Так уж и приходится?

– А вы, Велх? – Льерт решил не развивать тему об откровенности. – Пожертвовали бы преступником?

– При условии, что на кону иначе будет моя жизнь – то да. Но, по-моему, мы увлеклись признаниями в отсутствии у нас благородства. Мне не нравится этот вариант. Я буду думать дальше.

И он думал дальше. Вопреки опасениям, лич в следующую ночь не проснулся. Вагарта слегка успокоился на этот счет, и занялся подготовкой первого свидания ученика с трупом.

Когда пришло время этого свидания, Льерт спустился в подвал в подавленном настроении. Он молчал. Вагарта же разливался соловьем:

– От «монтеги» тело несколько выцветает и приобретает определенную жесткость. Льерт, вы слушаете меня?

Стриж кивнул.

– Вы что, за завтраком что-то не то съели? А то вы какой-то слегка зеленоватый. Разве дворянину пристало иметь такой цвет лица? – издевался некромант. – Или вы думаете, трупы на вас набросятся? Они совершенно смирные, я вас уверяю…

Стриж действительно боялся трупов и пытался сейчас совладать с собой.

– Ну вот, – Вагарта отпер дверь, – мы будем работать здесь. Дальше – лич, вы туда не ходите. Вот это – стол для тел, вон в том шкафу – эликсиры, в том ящике – артефакты, в общем, все под рукой.

Стриж ожидал увидеть что-то более мрачное, зловещее, но нет – в подвале все было аккуратно и просто. Стол для тел не был кровавым алтарем – обычный деревянный стол, обитый жестью. У дальней стены стояло несколько обитых той же жестью гробов.

– Выбирайте, – Велх радушным жестом показал на гробы, – мужчина лет тридцати, женщина лет сорока, старик.

– Мужчину, – выдавил Стриж. Не хватало только истязать женский труп.

– Как скажете, – Вагарта стянул крышку с одного из гробов. Изнутри гроб скорее напоминал глубокое корыто. Некромант бестрепетно погрузил руку в желтоватую жидкость, пощупал тело, – хороший труп, и не скажешь, что ему лет десять.

– Откуда вы их берете-то? – спросил Льерт. Ему не было интересно, но он хотел потянуть время.

– Ну есть же разрешение на невостребованные тела, на трупы казненных… на останки с заброшенных мест захоронения… бывает, конечно, что и нелегально достают. Я сам этим не занимался, у Тойса был хороший запас, и мне он не докладывал, где их брал. А я их пока беру из подвала. Давайте, перенесем его на стол.

– Храни меня боги, – Стриж едва заметил, что сказал это вслух.

– Да вы что, правда боитесь мертвецов? – уже раздраженно спросил Вагарта.

– Видимо, да, – проговорил Льерт.

Велх вздохнул.

– Нечего тут бояться. Подойдите и взгляните.

Стриж нехотя подошел. Труп спокойно лежал в эликсире Монтего. Он был голым, глаза его были закрыты, руки сложены на груди. За спящего его никто бы не принял, но и особенно жутким он не выглядел.

– Просто тело, – сказал Велх. – Жил человек, умер и оставил нам свое тело.

– Прямо-таки нам?

От эликсира шел какой-то запах. Не гниения, какой-то алхимический.

– Нет, не прямо нам. Но ему уже все равно. Прикоснитесь.

Только чтобы Вагарта не счел его последним трусом, Льерт погрузил руку в холодную густую жидкость и коснулся руки мертвеца. Большая, словно разбухшая, она показалась ему твердой, как дерево.

– Я беру под мышки, а вы – за ноги. Льерт?

– Погодите…

– Какой же из вас тайный агент, если вы обычного трупа боитесь коснуться?

– Какой есть, – процедил Льерт. Он не то чтобы боялся – ему было противно. Противно брать жесткие холодные ноги, покрытые обесцветившимися в эликсире волосами. Но он это сделал.

Они уложили труп на жестяной стол лицом вверх. Вагарта открыл мертвецу веки, вгляделся в ставшие плоскими, рыбьими глаза, кивнул. Попробовал, как сгибаются конечности – они двигались достаточно неплохо. Эликсир Монтего предохранял и от окоченения.

– Я буду вскрывать, а вы смотрите, как это делается, – некромант наклонился и выдвинул из-под стола сундучок, в котором брякнул металл – инструменты. Достал оттуда большой острый нож, ножницы и щипцы. – От подбородка до паха, – и, ловко орудуя щипцами и ножницами, разрезал вдоль горло трупа. Потом взял нож и продолжил разрез по груди, снова сменил его на ножницы, и разрезал ими и живот – до лобка. Пара надрезов вдоль нижних ребер – и вот содержимое живота выставлено на обозрение.

– Смотрите, вот так выглядят органы брюшной полости, – он оглянулся на ученика, и увидел, что тот глядит в сторону. – Льерт!

Стриж боролся с тошнотой. Пощелкивание ножниц, едва слышный хруст плоти, резкий запах эликсира, вид внутренностей – все это было ему омерзительно.

– Стриж, ну мы же с вами все это проходили, – с тоской и упреком сказал Вагарта. – Что вы?

Проходили, но на схемах все было иначе, без этой тошнотворной, осязаемой натуралистичности.

– Возьмите себя в руки. И рассказывайте мне, что вы тут видите.

Стиснув зубы, Стриж взял щипцы и начал рассказывать:

– Голова, челюсть, шея, в ней трахея, вот это, и где-то пищевод…

– Вот, – Вагарта голыми руками сдвинул мертвую плоть, показав гладкую трубку пищевода.

Льерт бы обошелся без этой демонстрации.

– Ключицы, грудина, к ней крепятся ребра, истинные… а вот ложные. Внутри ребер – легкие и сердце, вот здесь. Э-э… грудную и брюшную полости разделяет мускульная перегородка… это, что ли?

– Нет, это сальник. Вот это.

– Под ней печень, справа, вот печень, желудок… тонкие кишки и толстая, огибающая все это. А это что?

– Это брыжейка. Вот это – селезенка. Так как мы не собираемся делать вырлака, все это – лишнее. Сейчас вы увидите, какой длинный у людей кишечник. – Некромант взял нож и запустил обе руки внутрь трупа. Оттянул желудок, перерезал пищевод, нацепил на него железную скобку из сундучка, и, подрезая, где нужно, стал вынимать и сворачивать в петли кишечник.

– Желудок состоит из сильных мышц, пощупайте…

Льерту хватало и зрелища.

– Так, – некромант свалил кишечник на стол в ногах трупа, – вот и стала видна почка. А вторая под печенью, которая нам тоже без надобности. Видите почки? В форме фасолин?

– Угу.

– Тоже не нужны, – некромант вырезал и их, – как и мочевой пузырь и детородные части, – он равнодушно отрезал у трупа член и мошонку. Льерта даже передернуло. – Все лишнее нужно убирать. Сердце и легкие мы пока оставим, а то много времени займет, хотя, по-хорошему, если не нужен говорящий мертвяк, их тоже надо вычистить. Средний труп выдерживает пять-шесть подъемов, кстати. Если, конечно, ни разу не поднимался как морок – после этого труп не пригоден ни к чему. Итак… основа хоть сколько-то самостоятельного мертвяка – лоз вейгарэ́н, жезлы жизни. Изготовление и зачарование этих артефактов – одно из важнейших умений некроманта. К счастью, практически каждым жезлом можно пользоваться многократно, и они довольно долговечны.

Рассказывая, Вагарта достал из кармана толстую кривую иглу и клубок суровых ниток и зашил отрезанный конец пищевода.

– Минимум нужно три жезла, – Велх сходил к ящику для артефактов и достал их. Жезлы жизни были из дерева, каждый – длиной и толщиной с палец, и покрыты выжженными узорами. – Взгляните, вот этот, с сетчатым узором – для крестца, а эти, со спиральным – для ребер.

– И что они делают?

– Частично имитируют «свет жизни». Практически – позволяют телу совершать всякие движения. Крестцовый помогает стоять и ходить, правда, очень неуклюже, для нормальной позы и походки нужны жезлы для бедер и голеней. Реберные – действовать руками. Опять же, для хоть сколько-то тонкой работы нужны жезлы к локтям и запястьям. Также, всегда можно управлять трупом непосредственно.

Некромант простер над трупом левую руку, коснулся большим пальцем волшебных колец, пробуждая их. Камни на кольцах сверкнули, разбросав по подвалу отсветы. Опустив руку к груди мертвеца, Велх провел кончиками пальцев поперек ребер, едва касаясь мертвой плоти, словно пытался найти воткнутую в ткань иголку. Нащупал что-то.

– Идите сюда, возьмите булавки, – правой рукой он залез в свой карман и достал связку длинных толстых игл с загнутыми кончиками, – и отметьте вот здесь… и здесь.

Стриж нехотя взял и воткнул в указанные места булавки. Хотел уже отойти, но Вагарта властно удержал его за руку:

– Вы в пространстве чародейства, Льерт. Прикоснитесь к телу.

Стриж зло посмотрел на него, Велх спокойно выдержал этот взгляд, прижал свою ладонь к ребрам трупа сбоку, показывая. Льерт повторил его движение с другой стороны стола. Вагарта чуть удивленно улыбнулся.

– Весьма неплохо. Вы не чувствуете?

Стриж чувствовал под пальцами только холодное человеческое мясо, по поводу чего испытывал только отвращение.

– Что именно?

– Не чувствуете еще… нам будет хорошо работаться в паре. Дайте мне две булавки.

Второе место для жезла Вагарта отметил сам.

– Обратите внимание, правый жезл будет чуть выше. При жизни он был правшой.

– А что именно вы делали?

– Н-ну… искал оптимальное место прикрепления жезла. Есть, конечно, классическая схема расстановки, но ведь люди все разные, и достаточно опытные некроманты работают индивидуально с каждым телом.

Велх прикрыл глаза, запуская левую руку в очищенную брюшную полость трупа. Огладил хребет, отыскивая нужные позвонки.

– Передайте крестцовый жезл, – распорядился он. Льерт передал, и Вагарта, склонившись над выпотрошенным мертвецом, приладил артефакт рядом с тазовой костью. Достал из кармана моток тонких кожаных ремешков и начал укреплять жезл, иногда помогая себе шилом, извлеченным из сундука с инструментами. Стриж следил за этим, скрестив на груди руки. Повадки сапожника за работой, сосредоточенно-умиротворенное выражение лица Вагарты казались ему наигранными. Наверное, даже нездоровая страсть к мертвецам, проявись она, была бы ему понятнее.

Закончив с крестцом, Вагарта перешел к ребрам. Там, где было отмечено булавками, он разрезал кожу, раздвинул ее, и вставил в разрез жезлы. Было видно, что работа ему привычна, хоть и требует внимания. Закончив, он выпрямился, улыбнулся Льерту, словно тот разделял его интерес к некромантии.

– Можно шить, – сказал он. – Вы когда-нибудь учились шить?

– А вы как думаете? – нелюбезно отозвался Стриж.

– Мало ли. Смотрите тогда, а потом напомните мне, я вам дам ткань, потренируетесь. Вот это – простой обвивной шов, – Вагарта сближал края мертвой кожи, протыкал их иглой, проводя нить то под кожей, то над ней, оставляя крупные косые стежки. Льерт смотрел, чувствуя уже не отвращение – притерпелся, а скорее жалость к покойнику. Мало того, что умер во цвете лет, так еще и выпотрошен, лишен мужского естества, зашит грубыми нитками. Предназначен в слуги некроманту.

Закончив, Велх сделал глубокий вздох, заново осознавая пространство чародейства. Его жизнь, жизнь Льерта, отсутствие жизни тела на столе. Опустив руки на грудь и живот мертвеца, Вагарта произнес классическое заклинание оживления.

Тело под его руками дернулось. Льерт ждал этого, поэтому не отпрянул. Уставился на ожившего покойника.

– Льерт, подойдите и коснитесь там, где вшит второй реберный жезл.

Стриж, в котором проснулось, наконец, любопытство, сделал, что сказано.

– Теперь смотрите мне в глаза, – Вагарта поднял лицо, – не отводите взгляда… так, почти, только вы зря отстраняетесь. Не надо сопротивляться… вот.

Что-то произошло. Какая-то сила на миг связала Льерта и мертвеца, чувство, неиспытанное ранее, совершенно ни на что не похожее – и он отдернул ладонь.

– Спокойно, – Вагарта тоже отнял руки от трупа, – уже все.

Некромант вяло махнул ладонью, словно маня кого-то. Тело рывком, словно его дернули за невидимые нити, село на столе. Стриж отступил на шаг. Велх ухмыльнулся, тоже отступая. Мертвяк повернул голову в сторону Льерта. И вдруг помахал ему рукой.

Стриж дернулся.

– Он…

Вагарта подавил смешок.

– Я им управляю напрямую.

– А сам он не может?

– Этот – немногое. Простые задания таким вполне можно поручать, что-нибудь рутинное, но…

– Вроде как помыть посуду? – не без надежды спросил Льерт.

Велх вздохнул.

– К примеру. Но в данной ситуации я не могу снять прямой контроль.

– Почему?

– Из-за Тойса, – неохотно сказал некромант. – Он может перехватывать мою нежить, если я ее не полностью контролирую. И, самое неприятное, он проделывает это и в «усыпленном» состоянии.

– Так вы поэтому и не используете нежить в хозяйстве? – осенило Стрижа.

– А вы думали, я силу воли тренирую, что ли? Или обет дал все делать своими руками? – Вагарта взглядом заставил труп скатиться со стола, поднял мановением руки. Тот, нетвердым шагом обойдя стол, собрал в охапку кучу своих же внутренностей и унес их вглубь подвала.

Стриж отвернулся, чтобы этого не видеть.

– Сделаю им, и правда, что-нибудь по дому, а потом снова уложу до лучших времен, – поведал Велх свои планы. Потом посмотрел на Стрижа и не очень уверенно спросил: – Льерт… вам это было совсем неприятно?

Стриж неопределенно повел головой.

– У вас хорошие способности, – продолжил некромант тем же несмелым тоном.

– Давайте не будем сейчас это обсуждать, Велх, – как мог мягче сказал Стриж. Ему вдруг стало неловко.

– Пойдемте мыть руки. А завтра начнем с вами теорию изготовления жезлов жизни. Это, надеюсь, вам будет больше по душе.

Но на следующий день Льерт, зайдя в кабинет учителя, застал его за творческим процессом. Забросив ноги на стол, с пером в одной руке, тетрадью в другой и леденцовым петушком в зубах, некромант писал стихи. При появлении Стрижа он дергаться не стал, неторопливо принял более подобающую почтенному магу позу и осведомился, почему его ученик, сарт на него гляди, не стучится.

– Извините, – сказал Льерт; он действительно забыл постучаться. – Я что-то забылся.

– Льерт, мне бы еще полклина, – Вагарта помахал пером, – с вашего позволения. Возьмите вон ту книгу, почитайте пока про жезлы.

Стриж не стал противиться, взял книгу и пошел к себе. Рухнул на свой тюфяк, раскрыл трактат о жезлах и читал его, болтая ногами в воздухе, пока не услышал уже знакомый вой лича. Льерт поморщился, мысленно отругал Вагарту за то, что не может хотя бы заткнуть свою нежить, и вернулся к теории изготовления жезлов. Оказывается, делают их из дерева, кости или рога, соблюдая определенные ритуалы, причем довольно трудоемкие. Стриж уже давно понял, что некромантия – наука куда более сложная, чем «дунул-плюнул, шевельнул ушами – и поднялись орды мертвецов», но такой скрупулезности не предполагал. В изготовлении жезлов жизни было важно время года, лунный цикл и даже душевное состояние чародея.

Льерт успел прочесть, как изготавливать самый примитивный жезл, требующий всего пару клинов работы, как услышал еще один крик. Его глаза еще бегали по строчкам, но что-то внутри сразу напряглось, что-то звериное… или, может, джельское. Крик был…

Человеческим.

Льерт вскочил, схватился за шпагу, что все это время лежала у изголовья, хотя понимал, что она ему вряд ли поможет против лича. Выглянул в коридор.

– Мейстер Вагарта? Велх?

Нет ответа. Впрочем, кричали внизу… видимо, Вагарта пошел разбираться с личем, и что-то случилось. Стриж спустился на первый этаж, подошел к лестнице в подвал. В доме было тихо, совершенно тихо.

– Вагарта! Вагарта, отзовитесь! Вы живы вообще?

Нет ответа.

Льерт выругался шепотом. Спустился по крутым ступенькам к двери в подвал. Геройствовать не было никакого желания.

– Велх?!

Он толкнул дверь носком ноги, готовый бежать, если за ней окажется что-то…

Ничего.

– Вагарта! – заорал Стриж, и, наконец, получил ответ, слабый отклик:

– Стриж, не входите сюда, я сейчас…

– Мейстер? С вами все в порядке?

– Нет.

– Я могу помочь?

– Стойте там.

Льерту существенно полегчало. Во всяком случае, Вагарта жив.

Наконец, из дальней двери вывалился Велх. Бледный, с ссадиной на щеке, тяжело дышащий. Быстро пересек комнату, закрыл за собой дверь в подвал, и зашарил по поясу, отыскивая ключи. Его руки чуть подрагивали.

– Что? – спросил Льерт. – Что случилось?

– Помогите мне подняться по лестнице.

Стриж предложил некроманту опереться на его руку. Ладони Вагарты были в эликсире, который тут же запятнал рукав сорочки Льерта. Тот стиснул зубы, помог Вагарте преодолеть ступеньки. Поднявшись, тот привалился к стене.

– Что случилось, Велх? – настойчиво повторил Стриж.

– Лич, – сказал некромант. – Я боюсь, что он начал выходить из-под моего контроля.

– И что делать?

– В худшем случае нам придется отсюда убегать.

Велх понял, что не устоит на ногах, сполз по стене, садясь на пол. Он думал о двух годах, проведенных в тщетных попытках отправить Тойса к праотцам окончательно. Он мог бы отказаться. Засунуть лича в сундук и закопать его поглубже. Это решило бы проблему лет на семь. Семь лет мучений для его покойного учителя. Семь лет спокойствия для него.

– Что конкретно может произойти? – не отставал Стриж.

– Он, возможно… захочет воплотиться в живое тело. И есть вероятность, что ему это удастся. Скорее с вами, чем со мной.

– Может, вам выпить? – предложил Стриж, отметив, что Вагарту все еще трясет.

– Нет. Но от чаю я бы не отказался. Поставите?

– А у нас есть время пить чай? Меня не очень греет мысль, что в меня хочет воплотиться лич.

– Ну хоть на сколько-то я его усыпил. Сутки у нас точно есть.

– Вы уверены?

– Нет, не уверен! – повысил голос некромант. – У меня в подвале сидит тварь, о которой известны только глупые народные сказки. В чем я могу быть уверен?!

Льерт покосился на дверь в подвал. Особенно прочной она не выглядела.

– Ну хорошо, – он взвесил на руке шпагу, – пойдемте пить чай.

– Шпага вам не помогла бы, – сказал Велх.

– Знаю.

Стриж помог Вагарте подняться, и они дошли до кухни. Велх тяжело сел за стол. Пока кипятилась вода, он так и сидел, подперев голову обеими руками.

– Как можно уничтожить лича? – спросил он в пространство.

– По сказкам – найти и сломать сосуд его души, – пожал плечами Льерт. – «Где смерть твоя?» – «У быка в рогах»… и все такое.

– Среди чего и как искать?

– Магией?

– В моем доме двое живых, несколько мертвых и нежить. Больше ничего магией я не нахожу.

– Ну я не знаю тогда. Вы же некромант.

– Я не присутствовал при смерти Тойса. Он спросил у меня, помогу ли я ему, а я отказался рисковать. И он, в общем, выгнал меня. Когда мне надоело ночевать в деревенском трактире, я вернулся. В доме был сущий хаос, вся наша нежить ходила кругами, и Тойс был… осью колеса, – Вагарта помолчал, прочувствуя, как прозвучали эти слова. – Я сумел загнать его в подвал, упокоить к сарту всю нежить и…

Он остановился, вдруг подумав, что говорит лишнее. Стриж ждал.

– Два года, – сказал Вагарта после паузы. – Это много?

Льерт налил им обоим чаю.

– Смотря для чего, – осторожно ответил он.

Вагарта сокрушенно покачал головой.

– Для того чтобы сдаться.

– Я не понимаю, Велх.

Вагарта еще не был готов рассказать ученику, как он два года не мог заставить себя оставить прошлое в прошлом.

– Может, вам съехать от меня на пару дней? Поживете в деревне, пока не станет все ясно, а я за вами потом приду.

– Вы хотите… а если не придете?

– Ну тогда, во всяком случае, не суйтесь сюда в одиночку. Но вряд ли до этого дойдет.

– Но зачем зря рисковать? Давайте уйдем вместе, запросим помощь…

– Я все-таки еще попытаюсь. Пусть не упокоить его, но хотя бы держать под контролем и дальше. Не могу вот так взять и…

– Я понял ваш вопрос, Велх. Да, два года – это много.

Вагарта помолчал, кусая губы. Потом все-таки принял решение:

– Давайте подождем до завтра. Я попробую еще один способ контроля, и если он не сработает – обратимся за помощью. Я думаю, за ближайшие сутки ничего не случится.

Вагарта ошибался.

Ложась в этот вечер спать, Стриж подсознательно ждал новых воплей, но лич молчал. Поездка в деревню, в принципе, совпадала с планами агента княгини – ему было о чем доложить. Но оставлять Вагарту наедине с личем ему не хотелось. По разным причинам. Попросив у золотых богов себе приятных сновидений, Льерт на всякий случай снова забаррикадировал дверь лавкой, лег и попытался уснуть.

Но боги, видимо, не услышали его молитв – ему приснился кошмар.

Он был во тьме. Уже очень давно; и тьма стала уже смешиваться с ним, будто вино с водой. Это было мучительно и страшно. Где-то вне тьмы осталось нечто важное, и хотя он знал, что это и где, вспомнить он не мог ничего. От его разума мало что осталось, он был растворен, разъеден… поэтому нужен был чужой разум, цельный, живой. И вот он остатками своей воли дотянулся до необходимого ему…

Льерт, рванувшись, скатился с тюфяка и сел на полу, таращась в темноту. Сердце билось в ушах. Ему приснилось, что он мертв. Что он – лич. Так. «За ближайшие сутки ничего не случится»?

Стриж зажег свечу, торопливо надел штаны и направился будить некроманта. Велх мирно спал в своей кровати, положив ладонь под щеку. Эта идиллическая картина Стрижа совершенно не умилила. Он тряхнул Вагарту за плечо:

– Проснитесь!

– М-м, – сказал тот, пытаясь отвернуться от света.

– Сарт, да проснитесь же! Лич…

– Что?! – Вагарта распахнул глаза.

– Мне сейчас приснилось, будто бы я – это он. Будто бы я знаю нечто важное, но не могу вспомнить, что именно, и поэтому ищу… он ищет. Он ищет живой разум. Это может быть правдой?

Вагарта смотрел на него, усиленно моргая: со сна веки не хотели открываться. Потом зевнул и протер глаза. Сел на кровати.

– Понятия не имею, – проговорил он. – Но если правда, то плохо… Извините, Льерт, видимо, вам стоило уехать вчера.

– Видимо, стоило, – сказал Стриж. – Сейчас-то что делать?

– Спать опасно-о-о, – он снова зевнул. – Но не в ночь же глухую вам идти. Пойдемте посидим на кухне, пока не рассветет, что ли…

– А может быть так, что это просто сон?

– Конечно, может. Мне еще и не такая ерунда снится. Вы идите на кухню, поставьте воду заодно, а я сейчас оденусь…

Льерт повернулся к выходу, но стоило ему коснуться дверной ручки, как его словно ударили в спину. Он вскрикнул, роняя свечу, и рухнул на колени. Свеча каким-то чудом не погасла.

– Стриж?! – Вагарта попытался вскочить, но запутался в одеяле. Расправившись с ним, некромант обнаружил, что его ученик уже сполз по двери на пол. Велх подбежал к нему, перевернул лицом вверх. На него уставились белые, закатившиеся глаза. – Джарла!

Медлить было нельзя – чем дальше, тем больше Льерт попадал под влияние нежити. Вагарта судорожно соображал: зима, луна убывает, жертва – мужчина, ну пусть будет человек… но вот нежить? Наговоров от происков личей просто не существовало. Первым в голову некроманту пришел универсальный «чужая память, душа не своя», и, наскоро разметив пространство чародейства, Велх начал:

– Га́зис ху́ста, лэль нис и́стис, ларис уса́фа, году́ни фар вэ́йгисен хенэ́н, вэйгисона́й моло́р до́йас нис молэ́, вэйгиса́ни ажата́ни дойас нис гамэ́…

Он осекся, почувствовав, что наговор не работает. Было еще неклассическое «заклятие отсутствия нежити», но пока он пытался вспомнить его формулировку, ему пришла в голову другая мысль. Жестокая и, без сомнения, безнравственная, но рациональная. Раз уж лич уже овладел сознанием Льерта, то не стоит ли провести тот самый обряд? Это было бы нарушением закона о некромантии – никакого согласия на подобное Льерт не давал, а риск несчастливого исхода был выше, чем от попыток просто освободить его от влияния нежити… но с другой стороны, если не подействовал универсальный наговор, то что подействует? Наговор против привидений? Против мар? Против баньши?

Велх заколебался. Ради очистки совести попробовал простой наговор «тень, знай свое место», но с тем же результатом. Тенью эта нежить не была в любом случае. Время текло почти осязаемо. Некромант вытащил лежащего без сознания ученика на середину комнаты, уложил по линии восток-запад и бросился в кабинет за книгой – нужное заклинание он наизусть не помнил. Бегом вернулся в спальню с книгой и тремя свечами. Ночная рубаха стесняла его, и он потратил время на то, чтобы снять ее и натянуть штаны.

Поджигая свечи от упавшей и расставляя их, он подумал, что Стрижу повезло. Если бы лич завладел его разумом чуть раньше, он умер бы к утру, пока его учитель спал бы. А так – у него есть неплохие шансы выжить. Велх быстро перелистал трактат до нужной страницы. Или попробовать еще наговоры?

– Держись, – сказал Вагарта беспамятному Льерту.

Проведение обряда означало риск и для него, перебирать же наговоры для некроманта было относительно безопасно – но чем больше попыток колдовства сорвется, тем «расшатаннее» будет пространство чародейства, и тем меньше шансов на успех следующего колдовства. Вагарта вгляделся в узкое лицо Стрижа, бледное настолько, что видны были темные полосы от сбритых ликосов. А еще, конечно, можно бросить все и бежать. Как там Льерт говорил? «Вопрос личной совести». И, кстати, профессиональной гордости.

Велх закрыл глаза, прочувствуя ситуацию. Судя по всему, на души Стрижа «подсела» лэль хустиста Тойса. Процедура требовала распознавания всех душ, отделение «души-памяти» жертвы, помещение на ее место таковой нежити, разговор с вопрошаемой тварью и возвращение всего в нормальное состояние. Времени готовить «ловушку душ» не было, придется обходиться своими силами…

Сомнения снова вернулись. Велх сжал кулаки: не думать. Не заглядывать далеко. Делать – сперва одно, потом второе. Словно идти над пропастью по тонкому мосту, шаг за шагом, не глядя вниз.

– Придется рискнуть, – пробормотал он.

Льерт дернулся, на губах его запузырилась слюна. Время сомнений истекло. Вагарта положил ладонь на грудь Стрижа, вслушался в ритм его сердца, входя в транс. Перед внутренним взором некроманта развернулась палитра душ Льерта. Ни цветов, ни звуков как таковых тут не было, но человеческое сознание переводило ощущения в привычную форму. Вот «неделимое семя», стержневая душа, вот – «душа-магия», сильная, здоровая, хотя и простоватая. Остальные души путались, пока Велх не сообразил отделить сначала душу Тойса. Его «душа-память» казалась грязно-серой рваной лентой, куском древнего полуистлевшего савана. Лэль хустиста Льерта тоже была лентой – но белой, ровной, почти сияющей. Она сложно обвивалась вокруг остальных душ, своей белизной подчеркивая «свет жизни» – самую красивую душу, многомерный, многоцветный, мелодичный рой искр. Вагарта, не удержавшись, коснулся его своей волей. Обречь такое на полный распад, на небытие казалось немыслимым.

Левую руку Велх приложил к своей груди, всматриваясь уже в себя. Вот и его «душа-память», тоже белая и гладкая, но совершенно при этом не похожая на душу Стрижа. Ей предстояло немного потесниться. Велх стиснул зубы, стараясь не думать о том жутком ощущении, которое будет этому сопутствовать. Склонился к книге, удерживая себя в частичном трансе, прочел заклинание вселения, подтягивая к себе душу Льерта. Почувствовал инстинктивное желание отторгнуть чужое, но было нельзя. Нельзя было и пускать в себя чужое окончательно, пришлось зависнуть в опасном равновесии. Тяжело, неприятно… Велх заставил себя дышать ровнее.

Второе заклинание он помнил и так.

Услышав последние его слова, «гаму́ни, лимэ́рд» («говори, нежить»), Стриж поднял голову. Уставился на Вагарту пустыми белыми глазами.

– Мейстер Тойс? – спросил Велх.

Никто пока не разобрался, как подобные обряды действуют. Удивительно, что душа мертвеца, в которой, если изучать ее отдельно, личность покойного остается только смутным слепком, при вселении в чужое тело каким-то образом возвращает и личность, и воспоминания. Ненадолго.

– Да, – ответил Тойс ртом Стрижа. – Почему ты тянешь время?

– Я пытался, – Велх сглотнул, – найти средство. Но то, чем вы стали…

– Ты должен найти тетрадь, – перебил его Тойс. – Мой дневник. В моем кабинете в полу есть тайник. Прочти ее. И убей меня. Времени все меньше.

– Так я не знаю, как вас убить! Скажите средство!

– Чье тело? – пробормотали губы Стрижа. – Кто это? Он сейчас умрет. Прекращай обряд.

– Как вас убить?!

– Я не знаю. Десять ударов сердца… девять…

Велх взвыл от разочарования. Он почти ничего не узнал, а время истекло. Зажмурившись, он направил душу Стрижа, как копье, выбивая ею душу лича. И, ощутив то ужасное чувство нарушения цельности, которое всегда сопутствует подобным трюкам, свалился на пол рядом с учеником. Он не знал, и в первые мгновения ему было наплевать, выжил ли Льерт и сохранил ли рассудок. А когда Вагарту отпустило, Стриж уже не дышал. Но он был еще жив – это Велх уловил. Колдовать он был пока не в силах, но любой некромант должен знать, как вытаскивать с приграничных состояний без помощи магии.

Сев рядом с телом Стрижа, Вагарта нащупал пальцами мечевидный отросток его грудины. Сжал кулак, примерился и ударил чуть выше – сильно, резко. Это вновь запустило потерявшее ритм сердце, но этого было недостаточно. Приподнявшись на коленях, Вагарта оперся скрещенными ладонями на грудь Стрижа, нависая над ним, надавил… отпустил… надавил… Глубоко вдохнул, зажал пальцами нос ученика, и, открыв ему рот другой рукой, с силой выдохнул туда воздух. Повторил, снова вернулся к груди. Главное было не частить, чтобы не сломать ребра.

Наконец, грудная клетка Льерта приподнялась сама. Вагарта отер лоб, устало отодвинулся, не торопясь вставать с пола. Тетрадь в тайнике – вот и все, что он узнал. Стоило ли ради этого?..

– Что это? – пробормотал очнувшийся Льерт.

– Лежите. Вы помните, кто вы?

– Да, – Стриж даже слегка удивился.

– Кто? – терпеливо повторил Велх.

– Льерт… Линде эль Стриж.

– Хорошо. Где мы находимся?

– О боги, – Льерт повел глазами, – вроде бы у вас дома… к чему эти вопросы? Что со мной было?

– Сколько вам лет, вы помните?

– Помню, двадцать четыре. Я в порядке. В своем уме. Просто мне… жутко. И в груди болит. Это был лич?

Вагарта выдохнул воздух. Его даже повело от отпустившего напряжения.

– Велх?

– Не обращайте внимания, просто слабость, – сказал он. – Мне пришлось без подготовки провести сложный обряд. Простите, эль Стриж… но лич вселился в вас, и я не видел иного выхода…

– Да?! – ужаснулся Льерт.

– Все, как видите, обошлось.

Стриж даже сел:

– Я что, мог умереть?!

– Но не умерли же…

– Это, конечно, приятно… – он с подозрением уставился на своего учителя. – Обряд? То, о чем вы говорили? Не спросив меня?

– Как я мог вас спросить, вы свалились в обморок! Сарт, что мне было еще делать? Если это вас успокоит, своим рассудком я тоже рисковал…

– С чего бы, джарла, это меня должно успокоить?! – заорал Стриж. – Эта тварь влезла мне в голову, хотя вы говорили, что она этого не сможет сделать, чуть не убила меня! А вы!

– Не кричите, пожалуйста, мне и без того плохо.

– Мне тоже! – Льерта сорвало. – У меня сейчас чувство, будто меня… ограбили, – на самом деле чувство было куда хуже. Будто его обесчестили. – Во мне что-то было! Какая-то мертвая сволочь! Это омерзительно!

– Слушайте, прекратите, – Велх сжал зубы. – У меня ровно такое же чувство, если не хуже, потому что я, в отличие от вас, пустил в себя чужую душу сознательно. Идите к сарту, Льерт! Я вам сохранил жизнь и разум, а вы на меня еще орете! Я мог бы и не стараться вас вытаскивать, и не сидел бы сейчас с чувством, будто меня… пытались разорвать пополам.

– Ну, – Льерт несколько притих, – спасибо, конечно, но…

– Пожалуйста. Тойс рассказал мне про тайник с его дневником. Надо забрать его и уходить отсюда как можно быстрее.

– Куда?

– Пока что в деревню. Можете встать?

– Надеюсь…

Стриж не без труда встал.

– Все же приходится оставить Тойса, – сказал Велх сам себе.

– Где тайник-то? – спросил Льерт, ему было сейчас не до сомнений Вагарты.

Велх тоже поднялся. Опираясь друг на друга, как пьяные, учитель и ученик направились в одну из соседних комнат. В бывшем кабинете Тойса теперь был склад всякого хлама.

– Он сказал, что тайник в полу, – произнес Вагарта, обозревая пыльные завалы. – Ну что, начинаем разгребать?

Вещи выносили прямо в коридор. Ходке на третьей Льерт вдруг остановился посередине движения и без сил опустился на пол. Его прошибла дрожь, даже зубы застучали.

– Стриж? Вы что?

– Д-до меня дошло, – проговорил тот. – Что я м-мог сегодня умереть. О боги.

Велх успокоительно потрепал его по плечу.

– Я тоже переволновался, – сказал некромант.

Стриж не стал отвечать.

Вскоре они нашли тайник и забрали тетрадь. Еще какое-то время ушло на сборы, так что рассвет застал их в усадьбе.

– А он не выберется из подвала? – Льерт то и дело тер грудь. Он не знал об ударе, запустившем его сердце этой ночью, и эта боль беспокоила его.

– Откуда я знаю, – Велх зарекся делать предположения о возможностях лича. Хватило и одной ошибки. – Надеюсь, что если и выберется, то нескоро.

Они вышли на крыльцо, Вагарта запер дверь на ключ. Ему было нелегко оставлять свой дом, как улитке – покидать раковину. Отрывать с мясом. Стриж, напротив, радовался, что покидает это мрачное здание.

– Вы деньги взяли? – спросил Льерт, надевая снегоступы.

– Взял.

– А кстати, давно хотел спросить, откуда они у вас? На что живут некроманты?

– Кто как. Я лично ищу клады.

– Клады? – удивился Льерт. – И часто они вам попадаются?

– Нет. – Вагарте было не до праздной болтовни.

– А как вы их ищете?

– Да магией, как еще. Есть такое колдовство, «сеть для сторожей», способное отыскать на больших расстояниях особый род духов. В некоторых случаях эти духи обретаются рядом с кладами. Последний клад мы с мейстером Тойсом вывезли из-под Лутови́ны, это в Пара́вии.

– Прибыльное это дело, некромантия, – сказал Стриж.

– Жить можно. Ну и в могилах ценности встречаются. Тут – колечко, там – цепочка…

– Это уже мародерство какое-то.

– Да неужели! – Вагарте не понравилось такое определение. – А вы на какие честные деньги живете?

– Ну, во-первых, мне платят жалование, а во-вторых, у нашей семьи неплохие доходы с родовых земель. Могилы не граблю, во всяком случае.

– Да какого сарта вы меня в чем-то упрекаете? – Вагарта, наконец, тоже справился со снегоступами и поднялся. – Пойдемте.

– Не то чтобы упрекаю…

– А, просто вам, как дворянину, это кажется недостойным?

– Вроде того, – Льерт предпочел не заметить сарказма.

– А я вам эти деньги и не предлагаю.

Они двинулись по просеке в сторону тракта. Льерт шел первым.

– То есть шпионить для дворянина – нормально, а могилы грабить – уже дурной тон? – вернулся к теме Велх.

– Вроде того, – повторил Стриж, отметив, что его слова задели некроманта, но неловкости не испытывая.

Дальше шли молча. Снег обнимал деревья, снег хрустел под ногами, было очень много снега. Велх, пару раз оступившись от усталости, на третий все же споткнулся и упал на одно колено. Поднялся, раздраженно отряхнул снег со штанин.

– Отвратительно, – сказал он в пространство. – Из собственного дома…

Льерт обернулся и увидел, что Вагарта очень зол: глаза сверкали, щеки горели.

– Что?! – почти выкрикнул некромант в ответ на взгляд ученика. – Думаете, приятно чувствовать себя слабаком? Я, мастер-некромант, спасаюсь бегством от нежити!

Льерт опустил взгляд. Вагарта, переведя дыхание, продолжил отряхиваться. Стриж пошел дальше, и некромант двинулся следом. Ему было тяжело идти, обряд вымотал его, но гордость мешала сказать ученику, чтобы сбавил шаг. Тот тоже чувствовал себя не лучшим образом, но предпочитал идти быстро, чтобы скорее достичь цели. Коса Стрижа качалась в такт его шагам, это почему-то раздражало Вагарту, и он едва удерживался, чтобы не рявкнуть на ученика.

В итоге они дошли до деревни и сняли в трактире хоть сколько-то приличные комнаты. Велху досталась та, которую снимала Афинай, Льерту – попроще. Завтракать решили у Вагарты, чтобы не обсуждать свои проблемы при местных. В ожидании трапезы Стриж для самоуспокоения решил слегка причесаться, но почти сразу же сломал гребень. Посмотрел на пострадавшую безделушку, выругался и пошел к Велху. Тот сидел в кресле, усталый и мрачный. Льерт сел во второе.

– Да, денек выдался неудачный, – глубокомысленно сказал он.

Вагарта в изумлении поднял глаза и вдруг, сам не ожидая от себя такой реакции, расхохотался. Они чуть не погибли, вот уж воистину «неудачный денек»!

Стриж, сначала слегка растерявшись, засмеялся и сам. Шутка была не боги весть какая, но оба ржали, как буйнопомешанные, стучали ладонями по коленям, захлебывались воздухом, сгибались пополам и откидывались в креслах.

– Не-неудачный денек, – выдавил Вагарта сквозь смех, – ох, уморили!..

– Хва-атит, Велх, – Стриж держался за грудь, смеяться было больно. Но Вагарта не мог остановиться. Его смешил и вид ученика: он совсем не выглядел сейчас лощеным аристократом: покрасневший от смеха, растрепанный, с синяками под глазами от бессонной ночи.

– Слегка неудачный денек! – с удовольствием повторил Велх, наконец, отсмеявшись. – Взбесившийся лич, вы на грани смерти, я рискую рассудком и спасаюсь бегством…

– И я сломал гребень, – добавил Стриж.

– Да, это большая потеря.

– Он стоил дороже, чем пять таких комнатушек. Нам вообще собираются нести завтрак?

– Что это за гребень, из золота, что ли?

– С инкрустацией. Нечего смеяться, двух зубьев как не бывало.

– Ох, вы в своем репертуаре, – Вагарта вновь почувствовал усталость. Он откинул голову и закрыл глаза.

– Велх?

– Я хочу спать, Стриж.

– А я хочу есть. И эль Стриж.

Тут в дверь, наконец, поскреблись. Еду принес тот самый Халко.

– Завтрак, – оживился Льерт. – Вы-то есть будете?

Это был сложный вопрос. Вагарта несколько мгновений мучительно размышлял, потом выпрямился в кресле, отер лицо:

– Да. Потом – спать. А потом посмотрим, что нам… – он сообразил, что их слушает слуга, – в общем, посмотрим.

– Никогда не умел спать днем.

Халко торопливо и опасливо расставил блюда, поклонился и ушел.

– Кто вас заставляет спать, – Велх мрачно пододвинул себе тарелку.

Льерт был голоден, но его тревожил один вопрос:

– Мейстер, а то, что со мной случилось… оно на мне как-то отразится?

Вагарта недовольно вздохнул. Он надеялся, что ученик не задаст ему этот вопрос… или, во всяком случае, задаст его позже.

– Боюсь, что да.

– И как именно?

Вагарта не был уверен полностью.

– Сложно сказать. Вероятнее всего… в общем, вам будет теперь существенно легче общаться с нежитью. В этом есть и положительные стороны, так что…

– Да неужели! – озлился Стриж. – Положительные стороны?! В гробу я видел вашу нежить и общение с ней!

– Тише. Вас слышит весь трактир.

– Ну и пусть. Мне с ними не жить.

– Хорошо, – словно бы через силу сказал некромант. – Давайте узнаем точно. В глаза мне смотрите.

На пальцах некроманта блеснули перстни. Велх покосился на «эталонный ряд», снова уставился в глаза ученику, потом опять на перстни. Результат был ожидаемым.

– У вас сои́ль сотэ́.

– А по-вилорски?

– «Пробитая дыра», – перевел некромант. – Это не очень опасно. Определенное изменение вашей тонкой составляющей, связывает с потусторонним миром. Пока она не «зарастет», вы будете сверхчувствительны к нежити.

– Вот радость-то еще… – пробормотал Стриж.

– Ну, для некроманта это скорее приобретение, чем потеря.

– Охотно уступил бы ее вам, – огрызнулся Стриж и тут же пожалел о своих словах. Он не желал Вагарте зла.

– Будь это возможно, Льерт, я бы у вас ее забрал. Ох, я сейчас усну прямо в кресле. Давайте уже съедим это и… отдохнем.

Вытянуться, закрыть глаза, уснуть – это желание превратилось уже в потребность, и грозило из потребности стать манией. Велх ел, едва разбирая, что, все его мысли были о том, чтобы добраться до кровати. Стриж, которому не впервой были бессонные ночи, спать хотел меньше, но ел со зверским аппетитом.

– Все, – Велх, доев, заставил себя встать с кресла. – Идите к себе.

Стриж прихватил с собой пирожки и кувшин с квасом, пожелал, несколько неуместно, доброй ночи, и отправился в свою комнату. Закрыв за учеником дверь, Вагарта, не раздеваясь, только стащив сапоги, упал на кровать и провалился в сон, как в ловчую яму.

А следующим утром Льерт проснулся от стука в дверь.

– Момент, я оденусь, – зевая и почесываясь, пока никто не видит, Льерт потянулся за вещами. Надев штаны и сорочку, он впустил некроманта. Тот с решительным видом направился к столику и шлепнул на него с таким трудом добытую тетрадь. Выражение лица у Велха было раздраженно-озадаченное.

– Ну что? – спросил Стриж. – Что там?

– Какая-то ерунда. Обычный рабочий дневник. Наблюдения, планы, рецепты, какие-то мысли… у него эти дневники десятками валялись совершенно открыто, зачем было прятать этот?

– Может, шифр? Или симпатические чернила?

– Это уже ваша епархия, хотите – проверяйте.

– То есть там совсем ничего необычного?

– Хм. Ну, многовато отвлеченных рассуждений. О магии, о богах… на дело государственной важности, по-моему, не тянет. Будете смотреть?

– Только схожу… умоюсь заодно, завтрак нам закажу, и посмотрю. Подождете здесь?

– Угу. Мне пусть масла побольше положат в рис.

Вернувшись, Льерт предложил смотреть дневник вместе:

– У меня свежий взгляд, а вы разбираетесь в магии.

Вагарта в знак согласия придвинул к столику оба кресла. Открыл тетрадь. Почерк Льерт узнал – тот же, что он встречал в старых тетрадях в кабинете Вагарты. Первые несколько страниц занимали рецепты эликсиров. Велх заверил, что составы ничего особенного собой не представляют. Потом шли какие-то сокращения.

– А это что?

– Схемы расстановки жезлов на трупе. Один – в шею, два – в грудь…

На следующей странице было «Не забыть ск. Велху, что закончилось б. з.»

– О, тут про вас. Что закончилось?

– «Белое золото». Эликсир.

Ближе к середине тетради было описание дороги к истоку реки Дайн и схематическая карта.

– Он ездил на Дайн? – спросил Льерт.

– Нет, вроде бы, – сказал Велх. – Может, там намечался очередной клад?

– А если это и есть?

– Местоположение истока Дайна – секрет?

– Смотря что там. Давайте дальше.

«Проклятие красной чумы. М. говорит, что она есть у Л., он отрицает».

– Это о чем?

– «М.» – это Мирэл, а «Л.» – это Ликарис. Мои коллеги, – на всякий случай уточнил Вагарта, хотя был практически уверен, что информация к княгине ушла именно от Ликариса. – «Проклятие» – трактат о военной некромантии, о заклинаниях массового уничтожения. Использование их в мирное время запрещено, а в случае войны, если вы не в курсе, по закону о некромантии мы обязаны…

– К тайне это может иметь отношение?

– Вряд ли. Сам трактат не запрещен, просто считается редкостью…

– Хм. Велх, а дословно что Тойс вам сказал?

– М-м, – Велх даже зажмурился, вспоминая. – «Найди тетрадь, это очень важно». Что-то вроде.

– А почему не сказал, что именно в ней важно?

– Не успел. Вы и так едва не погибли, Льерт.

Стриж вздрогнул. Вагарта вновь ощутил укол вины.

– Там дальше есть кое-что странное, – сказал некромант, чтобы сменить тему. Перелистнул несколько страниц. – Вот…

«Начали сниться кошмары. Кровь вместо воды, яд, трупы животных. Горящий город. Я до сих пор не узнал имя».

– Чье имя? – спросил Льерт.

– А я знаю? Смотрите дальше.

Страниц через пять поперек листа крупными буквами было написано:

«АДАРИНЕН».

И подчеркнуто дважды.

– Вот и имя?

Вагарта почесал нос.

– По-моему, это не имя. Похоже на название местности. Ну, знаете, Итри́нен, Вилари́нен… долины так, что ли, в старину назывались.

– Похоже. А где это, Адари́нен? Я никогда не слышал.

– И я не слышал. Ну, там дальше всякие отвлеченные рассуждения.

Льерт кратко просмотрел и их. Рассуждения о богах, о Золотой и Белой Семьях, граничащие с богохульством.

– Ваш учитель тоже не верил в богов…

– Скорее я – тоже, – сказал Велх. – Ну? И где тут искомая страшная тайна?

– Не знаю, – ответил Стриж, на всякий случай перелистав тетрадь еще раз. – Пойдемте завтракать. Сегодня-завтра приедет связной, может, у него возникнут идеи.

– И заберет дневник?

– Думаю, да.

– Я думал, там будет описание обряда, из-за которого Тойс стал личем. Но это зачем в тайник прятать?

Стриж емким жестом показал, что тоже не понимает и даже не видит смысла это обсуждать.

– Я бы причесался, Велх.

– Я буду внизу, – Вагарта взял дневник и вышел.

В тот день связной так и не появился. К вечеру же у Льерта заболел зуб, и он постучался к Вагарте, чтобы спросить насчет цирюльника.

– Цирюльник? – переспросил Велх с таким удивлением, будто ученик потребовал у него по меньшей мере княжеского глашатая. – Вы хотите, чтобы местный пьяница трогал ваши зубы?

Стриж, конечно, был не в восторге от такой идеи, но зуб-то у него болел, о чем он некроманту и сказал.

– Давайте я, – предложил Вагарта тем же удивленным тоном, словно само собой разумеющееся.

– А… вы умеете вырывать зубы?

– Вырывать я ничего не собираюсь. Но могу сделать так, чтобы больше не было больно.

Сказано было как-то многозначительно. На лице Стрижа отразилось некое опасение, и Вагарта недовольно добавил:

– Ох, Стриж, бросьте! Я же не предлагаю отрывать вам голову. Колдовство несложное и совершенно безопасное. Найдите булавку потолще.

Пока Стриж искал булавку, некромант сходил вымыл руки, а потом усадил ученика в кресло и сказал:

– Откройте рот. Шире, представьте, что вы у цирюльника.

Льерт хотел было сказать, что цирюльник, в отличие от некроманта, может разве что вырвать не тот зуб, но все же счел, что Вагарту лучше не дразнить. Тот же методом тыка булавкой почти сразу же обнаружил больной зуб.

– Ага. Только не кусайтесь.

Льерта все еще одолевали сомнения.

Велх распрямился.

– Вы мне не доверяете? – спросил он.

– Ну, в целом, – пробормотал Льерт. Он не доверял; он хорошо помнил недавние события.

– Зуб у вас болит. Мне-то все равно.

Стриж понял, что, сопротивляясь дальше, будет выглядеть все более глупо, поэтому откинул голову и открыл рот. Вагарта осторожно просунул указательный палец между щекой и челюстью ученика, нащупывая больной зуб.

– Язык уберите, – сказал он, зажимая зуб и большим пальцем, – и не дергайтесь.

Льерт стиснул кулаки, ожидая боли, но боли не было. Было какое-то яркое ощущение, похожее на холод, а потом…

– Вот так, – сказал Вагарта, убирая руку. Пальцы его были в слюне, он рассеянно вытер их об штанину. Льерт почувствовал неловкость. Но зуб его больше не ныл – колдовство сработало.

– Однако, – он посмотрел на Велха с новым уважением. – Спасибо, мейстер.

– Не за что. Как видите, некромантия способна и на это.

– А что именно вы сделали?

– Помните, мы изучали, из чего состоит зуб? Внутри каждого есть живая плоть, у вас она воспалилась. Я убил ее.

– Звучит неприятно.

– Вырвать зуб – тоже убить его. Согласитесь, магией вышло лучше. Оболочка сохранилась. Конечно, со временем она разрушится, но пару лет, а то и больше зуб вам еще послужит.

Стриж кивнул.

– Я тут копирую кое-что из тетради Тойса… раз уж ее могут забрать. Вас-то оставят?

– Н-не знаю. Вряд ли.

Велх чуть помолчал.

– Жаль. Я уже как-то и привык к вам, – бесхитростно сказал он. – И способности у вас есть, и мне с вами работается легко…

– Ну… мейстер… – Льерту неожиданно польстили эти слова, – все же некроманта из меня не выйдет, я и трупов боюсь, и вообще… магия мне не близка.

– А если вас все-таки оставят?

– Значит, останусь. Только где? Здесь, в таверне? Да и что мог, я уже узнал.

– Могли бы узнать и больше, – некромант вздохнул. – Что ж… позвольте тогда подарить вам это кольцо.

– О, что вы. Я, кажется, никаких успехов в учебе не показал.

– Что? А, я и забыл. Нет. Не в этом дело. Вы собираетесь оставить учебу. А по традиции…

– Что за традиция?

– Вы не знаете? Дарить ученикам, оставляющим обучение, что-то… связанное с ремеслом или искусством, которым его учили. Кузнец подарил бы молот, мастер фехтования – клинок. Волшебники обычно дарят артефакты.

– Боюсь представить, что дарят золотари…

Стрижу хотелось отказаться. Мало радости будет вспоминать об этой поездке в глушь, к Вагарте, о личе, что вселился в него… с другой стороны, получить хоть какую-то компенсацию за эти переживания было бы неплохо. Волшебные кольца – редкость, будет чем хвастаться перед приятелями. С третьей стороны – получать в дар от мужчины кольцо, пусть боевое некромантское…

Вагарта ждал.

– И мне его придется носить не снимая?

– Ненадолго можно. В бане, например. Но не на ночь.

– А что оно может?

– Убить мелкое животное. Крысу, птицу… собаку уже вряд ли. Покалечить человека или крупное животное. Очистить воду.

– Воду?

– Убить в ней все живое.

– Что живое? Головастиков?

– В том числе, – усмехнулся Велх. – Я вам еще не рассказывал. В воде, воздухе, в почве – во всем живет множество мелких тварей. Некоторые из них опасны. Из-за них, например, нельзя пить болотную воду. А если их убить, можно пить из любой лужи.

– Они что, невидимые?

– Они очень маленькие. Неразличимые. Некоторых можно увидеть, если посмотреть через сильные линзы.

– Ах это… опыты а-Ловенху́. Я всегда как-то… умозрительно их воспринимал.

– При всем уважении к а-Ловенху, ее открытия лишь подтвердили уже сотни лет известное некромантам. А если бы темное искусство не было бы под запретом в ее время…

– Велх, не начинайте. Не я запрещал некромантию.

– Так вы примете подарок? Я уже начинаю чувствовать себя глупо. Вы ищете подвох? Его нет. Просто я подумал, что вам это кольцо пригодится больше, чем мне. Можете его потом хоть продать… и кстати, я не настолько помешан на традициях, чтобы ваш отказ меня смертельно оскорбил. Хотя, признаюсь, мне будет неприятно.

– Что ж, – Льерт тоже начинал уже чувствовать себя глупо, – не могу оскорбить вас отказом, мейстер Вагарта.

– Тогда, – Велх снял кольцо, – владейте им, обращая себе на благо.

Стриж принял подарок. Взвесил на руке – кольцо как кольцо.

– Все равно, на каком пальце носить?

– Дайте руку, правую, посмотрю.

Стриж протянул ладонь. Вагарта взял его руку, провел большим пальцем по костяшкам, словно пересчитывая их.

– Вам лучше на средний палец, – определил он. – Надевайте… только не пугайтесь, почувствуете что-то вроде жжения. Кольцу нужно будет привыкнуть к вам. Это недолго.

Стриж надел кольцо.

– Ау! – воскликнул он. – Кусается!

– Сейчас пройдет. Не снимайте.

Льерт потер кисть, глянул, идет ли ему перстень. Он редко носил кольца, а если надевал, то более изящные, но смотрелось не так и плохо.

– А как им… пользоваться?

– Как привыкните друг к другу, покажу.

– А случайно оно не сработает?

– Не беспокойтесь.

Афинай приехала на следующий день. В санях, на тройке, разодетая в меха. Стриж, услышав бубенцы, выглянул в окно и, узнав ее, сразу же бросился к Вагарте.

– Велх! Связной здесь. Связная.

– Женщина?

Льерт кивнул.

– Я должен присутствовать?

– Я у нее спрошу.

И поспешил вниз. Афинай уже стояла на пороге.

– Вы уже здесь, любезный друг, – по шпионской привычке на людях она избегала имен. – Как ваши дела?

– Добрый день, сье, – Льерт с удовольствием склонился к маленькой замерзшей ручке «змеи». – Более-менее.

Подошел хозяин.

– Лучшую комнату, – приказала Афинай.

– Э-э… благородная госпожа… к сожалению, наши лучшие комнаты заняли, э, этот господин и его, э, учитель.

Афинай удивилась. Взглядом спросила у Стрижа: «А он что здесь делает?»

Стриж чуть кивнул.

– Я уступаю мою комнату даме, – распорядился он. – Перенесите мои вещи куда-нибудь… где почище.

Третьей приличной комнаты у хозяина не было. Удивляясь про себя, почему в эту зиму в деревню зачастили аристократы, трактирщик пошел за женой, чтобы та со служанкой сделали хоть что-то с одним из дешевых номеров.

– Пойдемте пока прогуляемся, друг мой, – сказала Афинай. Она устала сидеть за дорогу.

Стриж предложил даме опереться на его руку. Та улыбнулась, и они вышли во двор. Льерт ждал, что Афинай поинтересуется, не холодно ли ему, но она обманула его ожидания.

Закурив, она сразу перешла к делу:

– Что здесь делает ваш Вагарта?

– Произошло нечто непредвиденное, сье, – начал Стриж.

– Докладывайте.

– Во-первых, я узнал, что нежить у Вагарты в подвале – действительно покойный Тойс. Во-вторых, – Стриж замялся, – нам с ним пришлось бежать из усадьбы. Еще мне пришлось перед ним раскрыться и…

– Не торопитесь, – остановила его Афинай. – Докладывайте по порядку.

– И, – все же продолжил Стриж, – мы нашли тетрадь, в которой должно быть нечто важное.

Афинай посмотрела на своего протеже. Но ничего не сказала. Она не была склонна к тирании и признавала за агентами право делать что-то по-своему, если это не в ущерб делу. Она видела, что Стриж воспротивился ей больше от волнения, чем от своеволия. И решила, что наводящие вопросы будут не лишними:

– И как Вагарта отреагировал на вашу честность?

– Нормально, мне кажется. Был слегка… удивлен. Понимаете, сье, мне пришлось…

Она остановила его жестом.

– Я в курсе, что ваша легенда не выдерживала критики. Любой разумный человек заметил бы подвох. Вы выбрали честность, надеюсь, не потому, что не сумели придумать что-нибудь поудачнее?

– Так как не было необходимости скрывать интерес венца к… тайне… И я убедился, что Вагарта – здравый и лояльный вилореец…

– Убедиться в таком, боюсь, просто невозможно. Вы допустили с большой долей уверенности.

– Само собой, сье, – а вот Малия не была столь придирчива к формулировкам.

– Продолжайте.

Он рассказал о возможной сущности Тойса.

– Лич, значит, – Афинай задумчиво стряхнула пепел.

– Занятно то, что пока я не упомянул про личей, Вагарта никак не мог понять, что за нежить ему досталась. По его словам, некроманты уверены, что личей, как и вампиров, не существует.

– Как по-вашему, виновен ли Вагарта в его смерти?

– Думаю, нет, сье, хотя доказать не могу. На злой умысел не похоже.

– А косвенная вина? Или невольная?

– Возможно, – неуверенно сказал Стриж. – Но так ли это важно?

– Это важно, эль Стриж. И не потому, что мы спим и видим, как бы сделать работу за местную стражу. Но то, как относится Вагарта к смерти своего учителя, может сказать нам многое. Эмоции, друг мой, в нашей работе не менее важны, чем факты. Факты можно истолковать так или иначе, но зная отношение людей к фактам, мы скорее доберемся до подноготной дела.

– Если говорить об эмоциях, сье, то на мой взгляд, Вагарта переживает из-за создавшегося положения. Частично потому что задета его профессиональная гордость. Но тут есть также и сострадание. Тойс воспитывал его с детства, и Велх… и Вагарта был привязан к нему. Сыновние чувства, так сказать.

– Вижу, вы прониклись к Вагарте определенной симпатией, – заметила Афинай.

Стрижу почудилась в ее словах какая-то угроза.

– Не то чтобы…

– О боги! Это эль Малия приучила вас постоянно оправдываться? Успокойтесь. Я вас пока ни в чем не обвиняю. И я прекрасно знаю, что агенты – не глиняные истуканы. Дружеские отношения с информаторами – совершенно обычное дело. Если это не мешает работе, конечно.

– Я просто имел в виду, сье, – вывернулся Льерт, – что Вагарта – непростой человек, и с ним не так уж легко общаться. А уж тем более завязывать дружеские отношения.

Афинай выпустила в сторону дым. Потом вдруг ласково улыбнулась Льерту:

– Вы умница, эль Стриж. Но у вас пока мало опыта.

У Стрижа снова возникло неприятное чувство, что «змея» видит его насквозь.

«Не глиняные истуканы». Среди приятелей Льерта был один, любивший истории о шпионах, двойных агентах и многоходовых интригах. По его брутальному выражению, настоящий агент должен быть «абсолютной шлюхой»: не иметь никаких личных пристрастий и моральных норм, спать, с кем нужно, предавать, кого скажут… Льерта совершенно не манила мысль быть настоящим агентом. То, что говорила Афинай, было ему ближе.

– Вернемся же к сути. Почему вам пришлось бежать?

– Из-за лича. Вагарта не смог больше удерживать его.

Рассказывать об этом было неприятно. Льерт старался не упускать ничего важного, но про самое важное он почти ничего и не знал. Он потерял сознание, потом очнулся с болью в груди и с тем мерзким ощущением, чувством оскверненности… потом были поиски дневника и бегство, но это было уже следствием. Стриж закончил свой рассказ тем, что в тетради они не нашли ничего стоящего.

– И вы все это знаете со слов Вагарты, – подвела итог Афинай.

– Про то, что в меня вселился лич, про обряд, про риск для жизни – да.

– Это может быть подстроено.

Льерт вспомнил недавние обстоятельства. Вагарта тогда выглядел так, будто был близок к истерике. Во всяком случае, крайне усталым.

– Не думаю.

– Вас запугали, лишили сознания, потом подсунули бесполезный дневник и под удобным предлогом увели из дома. Нет?

– Не думаю, – повторил Льерт. – Особенно насчет «подсунули». В комнате с тайником был вековой слой пыли. Да и ради чего было бы устраивать целый спектакль?

– Конечно, вам виднее, меня там не было. Но такую версию всегда стоит иметь в виду, пусть это и граничит с манией преследования. Самые безумные гипотезы, даже если они неверны, могут принести пользу. Ладно. Расскажите мне о Вагарте немного.

Льерт замешкался. Уж больно холодны были ее глаза. Но симпатия к Вагарте – не повод забыть долг перед венцом.

– Что именно?

– Какой он человек.

– Ну… он неглуп, образован. К некромантии относится очень трепетно, считает, что этому занятию стоит посвятить жизнь. Он одиночка, но общения не чурается. Манеры у него, правда, не великосветские… вернее, он довольно любезен, если его не злить, но этикета он почти не знает, за собой не следит…

– В этой глуши немудрено. Вы, наверное, и сами тут немного одичали, эль Стриж, – улыбнулась Афинай.

– О да, – горячо сказал Льерт. – При этом… он, как выяснилось, вполне способен рисковать жизнью других людей. Он провел этот обряд с личем, не спросив меня… конечно, он говорит, что другого выхода не было, но я не могу проверить, правда ли это.

– Становится понятнее, – задумчиво произнесла Афинай. – Скажите, эль Стриж, вы согласитесь еще с ним работать, если понадобится?

– А может понадобиться?

– Может.

– Скажем так, я не в восторге, но и не резко против. Но сье, вы уверены, что тут в принципе есть что-то государственной важности?

– Эту… операцию координирует ее пресветлость лично, а не тайная служба. Насколько подсказывает мой опыт, это значит, что фактов в деле немного. Княгиня имеет обыкновение полагаться на свою интуицию. Но интуиция редко ее подводит, справедливости ради.

Льерт подумал, что рисковать жизнью в деле, основанном на интуиции – все же перебор.

– Поверьте, никто не думал, что вам придется подвергнуться такой опасности. – Афинай без труда угадала его чувства.

– Если мне придется работать с Вагартой и дальше, я смогу съездить домой ненадолго?

– О, конечно. Но сначала мне нужно поговорить с вашим учителем. Есть что-то еще о нем? Что-нибудь необычное?

– Он… он стихи пишет. Что еще… леденцы любит.

– Леденцы, это, конечно, прекрасно, но что же в этом необычного? А вот стихи… вы читали?

– Да нет, так, проглядывал.

– Эль Стриж, ну как же… Если будете с ним работать дальше, ознакомьтесь обязательно. Творчество – самое честное из зеркал личности.

Прозвучало как цитата.