Кодовое слово: Вера бесплатное чтение

Кодовое слово: Вера

Ви Майерс

Вступление

Как и все остальные мои произведения, это основывается на безумном, но невероятно реалистичном сне. Не о драконах, не о великих замыслах, не о высоких моральных ценностях. Я знаю, что дорогой читатель умён, он самостоятельно догадается, о чём данный рассказ. Да-да, именно рассказ. История, сложенная не из воспоминаний, не из предыдущий историй, не из комбинаций, пережитых или услышанных мною. Это что-то новое. Я не вложила ни единой собственной мысли, ничего, что могло бы принадлежать мне. Игра разума, чувства, то, что по моему скудному мнению делает людей людьми. Особенность, что наделяет каждого из нас. Восприятие действительности не таковой, какова она в реальности, а какова в голове каждого. Тебя, меня или третьего лица, кто поведает историю из уст, а не с бумаги, покрашенной типографскими чернилами. Все воспринимают одну историю по-разному. Не потому, что автор где-то приукрасил или недоговорил. Не потому, что дорогой читатель поведал неправильно. Не потому, что коварный разум показал мне сон искажённым. Вам может показаться, что автор недоволен, но это не так. Я лишь хочу, чтобы увидели историю не моими глазами. А своими собственными. Чтобы сделали выводы, какими их видите вы сами. Хочу, чтобы мои герои, коих совсем немного, ожили теперь для вас. Чтобы вы попытались их понять, почувствовать. И решили, чью сторону принимаете. Кто был прав, а кто нет. И были ли здесь неправые? И были ли здесь злые? Добрые? Были ли они вообще? Или всё-таки были? Может быть теперь да? После чтения? Или прослушивания истории из уст в уста? При просмотре сна? Но вы же его не видели. Пока не видели.

Проблема умного читателя в том, что я не могу передать ему картину такой, какой она была. Я могу написать слово «красный», но читатель увидит лишь «красный» и только. Он не поймёт, что красным был автомобиль или кленовый лист, или помада у незнакомой женщины. Все предыдущие красные цвета имеют разную красноту, подтекст. И даже после описания вы до конца не сможете понять, какой конкретно красный цвет подразумевался. Тёмно-красный или бледно, или матовый. Может пастельный? Или всего лишь красный. Я уверена, что умный читатель догадается, какой имелся ввиду оттенок. Он поймёт, если будет представлять. Представлять дорогой, наполированный, красный автомобиль в ненастную погоду. Поздней осенью, притоптанный у дороги лист. Женщину послевоенного времени в маленькой шапочке и длинном, бежевом пальто. Умный читатель может представить всё без моей помощи, только если будет представлять. Думать, осмысливать. Уверена, у него всё получится.

Мне хочется дать ещё совет. Может не один, кто знает. Умный читатель, наверное, уже догадался, верно? Нельзя говорить о людях, очень необычных, не таких, как большинство, не указав этот нюанс. А, как вы помните, нюансы могут быть очень важными. Это касается и мудрого читателя, и автора, и третье лицо, конечно. Представьте персонажей: кошку, пешехода и автомобиль. Транспорт движется по дороге. На трассу выбегает кошка. Автомобиль сбивает животное и уезжает. Неприятно, верно? Немного изменю трактовку. Транспорт движется по дороге. На трассу выбегает кошка. На трассу выбегает пешеход. Автомобиль, чтобы избежать столкновения, сворачивает на бездорожье и врезается в столб. Умный читатель уже понял, к чему вся история. Кто виноват в случившемся? Транспорт, кошка или пешеход? Если рассматривать историю изначально, то кошка. Если отталкиваться от грамотности и моральных ценностей, то автомобиль. Если смотреть со стороны водителя транспорта, то пешеход. Умный читатель и его друзья могут единогласно подумать, что виноват водитель. Мы не будем отталкиваться от вариантов: не доглядел, был невнимателен, отказали тормоза, ослеп и т.п. Только кошка, автомобиль и пешеход. Но что, если я вам скажу, что виновных нет? Вам покажется, что автор сбредил. Это тоже возможно. Если отталкиваться от тех субъективных познаний, которыми обладаете ВЫ. Если отталкиваться от моих знаний, я – расширяю познание и только. Смотрю на мир с разных сторон. Ни кошка, ни автомобиль, ни пешеход не виноваты и виноваты в одинаковой мере одновременно. Это ситуация, как закрытая экосистема. Не имеет ни начала, ни конца. Она просто есть. Зачастую люди в наше время очень любят искать виновных или невиновных, снимая подозрения с себя и навешивая ярлыки на других. А что, если их нет? Если снятие оков с себя не принесёт результата? Кошка не воскреснет. Автомобиль не починится. Пешеход не вернёт рассудок. Ничего не изменится. Принятие или обвинение не принесут результата. Не принесут духовного успокоения. Вы будете продолжать сбивать кошек, улетать в кювет, терять эмоциональную стабильность. Вина или не вина не сделают того, чего желает человек. Не принесут ему пользы. А вот принятие ситуации, возможно. Обдумывание шагов. Шанс исправить будущие ошибки. Смотреть тщательнее по сторонам, держать животных взаперти, принимать смерть такой, какая она есть и смириться. Смириться с тем, что нам не всё подвластно. Я уверена, что принятие действительности, даже через призму восприятия и мнения, сделает человечество лучше. Если не в глобальном смысле, то хотя бы как улучшение качества жизни одноимённой личности. Когда субъекты, не смотря на заслуги или провинности, не будут взлелеяны или опущены в одинаковой мере. Когда всё будет выглядеть, как выглядит. Даже через слухи или искажения, даже через реальные факты. Умный читатель и его друзья, уверена, уже всё поняли. Добро не всегда оказывается злом. Зло не всегда оказывается добром. Ровно в той же степени добро не всегда оказывается добром. А зло – злом.

* * *

Был пасмурный день. Дождь лил уже которую неделю, заливая улицы безымянного города. Раритетный, белый автомобиль остановился возле небольшого, ухоженного особняка с башней. На ржавой двери транспортного средства были выгравированы символ порванной книги и чёрная надпись: «Вестник». В металлические двери особняка постучал галантный молодой человек в сером плаще, ещё не успевшем промокнуть под дождём. Калитку открыли не сразу, почему на некогда довольном лице выступили надутые вены.

– Могу войти? – спросил мужчина, выглядывая из-под шляпы.

Напротив него стоял высокий, но сильно сгорбленный старик с добрым, но потерявшим жизнь, взглядом. В его бледно-зелёных глазах отражался захудалый двор и мрачное, серое небо.

– Заходи, – глухо произнёс хозяин дома и отошёл в сторону, приглашая гостя внутрь.

Оглянувшись по сторонам, мужчина снял шляпу и легко поклонился. В ясных, голубых глазах читалась молодая самоуверенность и неестественная осторожность, бдительность. Бегло осмотрев очень широкую, тёмную комнату, где горел лишь камин, парень обратился к хозяину дома.

– Вы знаете, кто я? – наивно промямлил парень, протягивая ледяные кисти к согревающему огню.

– Лучше, чем кто-либо живущий, – усмехнулся старик, заматывая плечи в шаль. Его лицо, как и всё тело, одолели неминуемые, жестокие годы. На голове остались лишь коротенькие, седые пеньки и пара крупных, мясистых родинок.

– Вы один живёте?

– Один, – заигрывая, сказал старик с ехидным смешком и сел в замызганное кресло-качалку, положив на худощавые колени подушку.

– Помните наш разговор? Вы сказали, что знаете эту историю и не против поделиться деталями, – мужчина снял мокрый плащ, сложил его вдвое и положил на подлокотник, – меня бы не было здесь, если бы вы не дали добро.

– Помню-помню, – задумчиво ответил хозяин, всматриваясь в языки пламени, – в тот день я потерял самое дорогое, чем может обладать человек.

– Поделитесь? – достав из кармана бежевых брюк диктофон, мужчина сел на диван, положив устройство на деревянный, книгами заваленный журнальный столик.

– Не прошло ни дня, чтобы я не вспоминал то утро. Казалось, будто часть меня на веки осталась там. Вместе с ними. Иногда я думал, будто должен был умереть вместо них. Хотел покончить с собой, но не смог. Потому что трус. Был трусом и остался им же, – на обветренном, светлом лице почти не проступали губы. Мужчина говорил обрывисто, иногда он задыхался, вытирал вспотевший лоб платком, а потом продолжал, – мы чувствовали ответственность за произошедшее. Только мы трое, кто знал правду. Кто знал, что так не должно было быть. Что именно мы должны были умереть в тот день.

– Вы говорите про…?

– Именно. Этот дом не должен был пустовать. В тот день я потерял любовь всей своей жизни. Но так и не смог искупить вину перед ней. Так и не смог сказать того, что должен был. Потому что был глуп, труслив и недальновиден. Люди думают, что у них в запасе много времени. Что все ошибки можно исправить. Но это не так. Некоторые невозможно. Я живу с этим двадцать лет. И умру, так и не почувствовав прощения. Я не верю в Бога с тех дней. Потому что если бы он существовал, то не смог бы обойти стороной то несчастье, которое коснулось нашего тихого города. Мы никогда не думали, что такое может произойти. И сейчас иногда мне кажется, что всё это просто безумный сон сумасшедшего…

Глава 1

Середина лета. Яркие солнечные брызги отражаются в пресных, голубых волнах. Тёплый, лёгкий ветер взъерошивает непоседливые, многолетние, зелёные деревья. За горизонтом, на небольшой возвышенности, располагается безымянный город, который прозвали тридцать шестым сектором. Люди здесь приветливые и совсем незлые. Но они хранят тайну. Недалеко отсюда, буквально за руслом широкой, но довольно спокойной реки, на левом берегу расстилается на много-много километров вокруг, густой, труднопроходимый лес. На правом береге город, который соединяется с чащобой через красивый, белый мост. Вдоль реки, на той стороне, где не живут люди, лежит узенькая, асфальтовая трасса. Она находится на небольшой возвышенности. Чтобы избегать лишних травм, асфальт разделили с пропастью толстыми, бетонными столбами и намотанными проводами на них. При потере управления автомобиль врезается в прутья, но не вылетает в реку. Это простое, но гениальное решение спасло немало жизней.

На левом берегу вдоль реки по дороге движется старый, камуфляжный внедорожник с чёрными номерами. Совсем недавно машину тщательно отмыли, но ни одно средство не сможет скрыть многолетнюю ржавчину и отсутствие бампера. В салоне сидят две женщины почти одного возраста. У той, что за рулём были чёрно-каштановые волосы, карие глаза, а также родинка над губой. Она носила военный костюм и форменную фуражку. Исключительно грубые черты лица: широкий подбородок, горбатый нос, далеко посаженные глаза. Подтянутая фигура, рельефные мышцы и забитые кулаки выдавали в ней строптивого солдата, а также натуру, склонную к дракам. У пассажирки рядом особые приметы значительно разнились. Она владела очень худыми, костлявыми конечностями и невероятно прекрасным, эстетически изящным лицом: аккуратный, маленький носик, вздёрнутый вверх, большие, лисьи глаза, пухлые губы и треугольная форма челюсти. Женщина была одета со вкусом и не вульгарно. Бежевое, длинное пальто до колена, из-под которого выглядывала нюдовая блузка, коричневые ботильоны и чёрная сумка, набитая доверху разноцветными папками и бумагами. На лице лишь пудра, чтобы убрать жирный блеск и тени цвета тёмного дерева. Исключительной и очень заметной чертой дамы были короткие, светлые, почти белые, волосы длиной, приблизительно, как каре. И очки.

– Эта колымага может двигаться быстрее? – на выдохе пробубнила дама, всматриваясь в запотевшее окно.

– Она ходит явно быстрее, чем ты, – засмеялась водитель.

– Попрошу, я выхожу всегда вовремя.

– Она тоже нас не подводила.

– Но сегодня надо быть пораньше.

– Сказала бы раньше, мы смогли бы приехать вовремя.

– Да, ты права. Но всё равно, будь добра, вожми эту сраную педаль в пол, чтобы мы приехали вовремя.

– Ох! – удивлённо крикнула шофёр, – доктор Элиас, вы ругаетесь? – засмеялась женщина, искажая интонацию.

– А кто меня этому научил? – не сдерживая улыбку, дама с каре обернулась на подругу, прикрывая рот рукой, почти шепча, – или хочешь сказать, что те парни были правы?

– Мы приедем через семь минут! – со скрипом сжимая кожаный руль, военная отвернулась, вытаращила глаза и уставилась на дорогу. Её соседка надрывисто засмеялась, поправляя очки.

– Тебе столько лет, а ты всё также мило смущаешься.

– Это в паспорте мне тридцать шесть, а на деле восемнадцать с хвостиком.

– Но вино продают уже без паспорта. Это всё старость.

– Или мои мешки под глазами от недосыпа.

– Все мы знаем, отчего эти мешки.

Свернув в лесополосу, машина заметно ускорилась. Женщина взглянула в навигатор, что лежал у неё на бедре и незаметно нахмурилась.

– Что не так? Ты боишься заблудиться на прямой трассе?

– Нет, он показывает, через сколько мы будем на месте. Умничает она тут сидит.

– Мне по профессии положено, извини.

– Не забыла, что после работы мы собираемся в пабе?

– Не уверена, что смогу присутствовать.

– Почему? Из-за свидания? – с грустью в голосе спросила брюнетка.

– Да нет, причём здесь оно.

– Как, кстати, прошло?

– Сначала пялился на декольте, минут десять, потом спросил, сколько мне лет, ну и сразу начал давать заднюю.

– Малолетка?

– Если бы, мой ровесник.

– Да уж. Мужчины ищут себе помоложе всегда.

– Диана, все ищут помоложе. Я бы тоже не отказалась от зрелого, адекватного человека. Но их очень мало. С возрастом у некоторых появляется чувство ответственности. Но таких разбирают, как на распродаже.

– Ничего и на твоей улице будет праздник. Вот сходим сегодня, напьёмся и сразу легче станет! Только заберём Итана из садика.

– С ним бабушка будет сидеть?

– Кто же ещё.

Преодолев шлагбаум с фейс-контролем, машина увильнула вправо по очень длинному повороту и снова оказалась возле реки. Однако, теперь перед девушками открылся невероятный пейзаж, который они видели на протяжении многих лет. Дорога шла прямо к обрыву, где стояло величественное и очень сложное здание, что вмонтировали в гору. Большая часть конструкции спрятана на спине, а вот въезд в подземную парковку начинался неподалёку от обрыва. Там девушек снова проверила охрана и впустила внутрь.

Здание напоминало неказистую фигуру из кусочков конструктора, которые присоединили к широкой горе. Лицевая и основная часть центра находилась как раз позади. Там же расстилался огромный, чистый двор с большим количеством построек поменьше, а также парковкой для военных машин и вертолётов. По стриженному полю бегала рота солдат, пока за ними следили старшие. Покинув подземную парковку, девушки зашли в стеклянный лифт с видом на двор. Белокурая дама выронила ключи, которые трясущимися руками пыталась переложить в сумку.

– Волнуешься? – подбирая связку, спросила брюнетка.

Кодовое слово: Вера. Диана и Вера. Рисунок 1

– Почему научный центр сделали военной базой? Им здесь не место, – поджимая губы, женщина с печалью в глазах взглянула на молодых ребят, которые были там, внизу, что выполняли поручения старших.

– Это, конечно, не мне решать, но, Вера, вы изучаете совсем не средство от кашля. Возможно, вам так хотят внушить безопасность. Ну, или важность какую-то, – осторожно положив ключи в сумку подруги, Диана опустила плечи и замолчала.

Лифт остановился на первом этаже. Ресепшен представлял из себя широкий коридор, посередине в котором был стол и охранник, сидящий за ним. В стол встроен открытый шкаф, на полках его лежали бумаги с аббревиатурами. Наклонившись над мебелью, Вера забрала две красные папки с одинаковыми подписями «Екатерина».

– Доброе утро, доктор Элиас, – сказал охранник с седыми усами и глубокими морщинами под глазами. Он положил локти на высокий стол и улыбнулся.

– Доброе утро, Артур. Ты сегодня с нами? – бегло пробегаясь глазами по содержимому папок, женщина мгновенно стала серьёзной.

– Доброе утро, Артур! – положив ладонь на плечо Веры, Диана наклонилась, – я, если что, буду в штабе, не теряй меня.

– Да, я там недалеко живу.

– Да? Что? – но как только Вера обернулась, Диана уже исчезла в узеньком проходе, что выводил во двор. Взглядом подруга проводила её и, усмехнувшись, снова посмотрела на охранника.

– Вас что-то тревожит? – спросил мужчина, наклоняя голову.

– Мои уже здесь?

– Да, доктор Элиас, только отчёт они принесли недавно. Но я вам ничего не говорил.

Вера глубоко вдохнула и напрягла плечи, а затем медленно выдохнула, закатывая глаза.

– Я уже привыкла.

Положив сумку и две папки на стол, она повернулась к левой стене и встала напротив очень высокого шкафа из тёмно-синего стекла, и нажала на кодовую панель. Вдруг механизм пришёл в действие, узкие ворота открылись, и из устройства выехала вешалка с белым халатом и бейджиком. Вера сняла пальто, переобулась, надев одноразовые, резиновые сланцы, и спрятала вещи внутри умного устройства. Полка заехала обратно и вернулась на место.

– Артур, запиши меня на стирку. Давно не меняла халат.

– Как скажете, доктор Элиас.

Вера взглянула на часы, её зрачки резко расширились, а руки затряслись.

– Я побежала, – в спешке крикнула она, забирая сумку с папками с ресепшена. Добрый охранник лишь помахал ей вслед, улыбаясь беззубым ртом.

Тёмный зал уже был заполнен людьми. Они сидели за продолговатым, овальным столом в центре комнаты, на дальней стене горел мрачный экран проектора. Единственное свободное место осталось с правой      стороны, между двумя седыми мужчинами в светло-голубых халатах. Вера зашла без стука, под шум и гам окружающих она села за своё место, на именной стул, сзади которого написано: «Экзаменационная комиссия. Доктор Элиас В.»

– Доброе утро, доктор Элиас, – сказал одногодка, что сидел напротив, – мы думали, что начнём уже без вас.

Раскладывая бумаги на столе, Вера нехотя подняла шустрые, холодные глаза, обнаружила собеседника и скупо улыбнулась.

– Доброе утро, доктор Валий. Вы же не думаете, что вам сойдёт это с рук?

– Но вам же как-то сходит, – мужчина обольстительно улыбнулся, закинул длинные, но жидкие волосы назад и повернулся к экрану.

В середину комнаты вышел офицер в мундире, он держал фуражку в руках и немного сутулился.

– Представляю вам Роберта Щёкарева. Учёного с тридцать четвёртого округа. Пожалуйста, выслушайте его доклад и…

Мужчина говорил очень быстро, будто читал с бумаги, но в действительности он лишь выучил от корки до корки приветствие, которое озвучивал чуть ли не каждую неделю. Как только он скрылся в тени комнаты, к экрану вышел молодой юноша с насыщенно-зелёными глазами и блестяще-золотистыми волосами, завязанными в хвостик на затылке. Несколько витиеватых прядей прелестно обрамляли его квадратное лицо.

– Доброе утро, спасибо, что выделили для меня время. Я тщательно изучил архив научного центра «Арвад» и пришёл к выводу, что несколько лет назад было несправедливым браковать проект «МРАК».

– Что? О чём ты говоришь, мальчик? Ты хоть знаешь, сколько здесь учёных сидит? – крикнул доктор Валий, периодически поглядывая в сторону Веры, закусывая сексуально губы.

– Знаю, поэтому хочу, чтобы вы меня выслушали. МРАК имеет возможность на существование. Если в корпус и ствол добавить новые синтезированные металлы. Например, модифицированное железо или цинк.

– Да ты знаешь, сколько оно стоит! – крикнули из зала.

– Знаю, поэтому назвал самые дешёвые из новых металлов.

– Почему ты думаешь, что второе железо или второй цинк справится с температурой в множество тысяч градусов? – спросила Вера, рассматривая чертежи МРАК.

– При достижении температуры в пять тысяч ста градусов, модифицированные металлы имеют свойство не расширяться…

– А выпускать ядовитый газ.

– Именно.

– Значит, ты должен создать снаряд, который за меньше, чем долю секунды разогреется до пяти тысяч градусов.

– Мы всё ещё говорим о «МРАК»? Это же ружьё! Его должен держать человек!

– Ружьё с дальностью в триста километров и точностью до пяти метров! – крикнул Роберт, стуча по экрану, где высвечивались готовые чертежи оружия.

«МРАК» или мощная ракетно-атомная конструкция задумывалась, как полуавтоматический агрегат для аннигиляции крупных и малоподвижных объектов. Однако, из-за слишком высокой температуры и хрупкости ныне существующих материалов, проект «МРАК» закрыли на этапе создания чертежей. Так как ни один учёный не смог придумать настолько тугоплавкий синтез металлов, чтобы он выдерживал мощь даже небольшой атомной бомбы и не расплавлялся при выстреле.

В зале повисло неловкое молчание. Учёные переглядывались между собой многозначными взглядами, но ничего не произносили. Наконец тишину нарушили. Стул скрипнул, из-за стола вышла Вера, придерживая несколько пожелтевших бумажек в руке.

– Если отталкиваться от твоих набросков, то приблизительный вес орудия будет составлять… – Вера сделала несколько шагов вдоль стены, приковав к себе взгляды всех участников собрания, – сто двадцать килограммов?

– Амм… наверное. Я не считал.

– Сто двадцать килограммов? Да кто понесёт такое орудие? – вновь крикнул доктор Валий, стуча по столу.

– Пожалуй, в роте найдётся пара добровольцев на использование такого мощного орудия, – сказал офицер, выглядывая из тени угла слабоосвещённого помещения.

– Не хотите ли вы сказать, что решающий ход войны будет зависеть от того, выдержит ли солдат МРАК или нет? – на повышенном тоне рассуждал доктор Валий, положив ладони на стол и резко поднявшись с кресла.

– Как и любое другое орудие, которое создало человечество, – робко произнесла Вера, остановившись возле своего стула.

– Доктор Элиас, а не кажется ли вам, что вы слишком заметно пытаетесь исправить ошибки прошлого? – хриплым голосом прошипел старик с центра стола, – насколько я помню, именно вы придумали МРАК, а совет комиссии его отклонил, в связи с нецелесообразной тратой дорогих материалов для столь неэффективного и, не побоюсь этого слова, волшебного орудия? Не кажется ли вам, что всё происходящее, доктор Элиас, слишком подозрительно?

Вера на несколько секунд замолчала, забыв прикрыть рот от удивления. Доктор Валий опешил не меньше, столкнувшись взглядом со стариком, он широко, очень опасно, улыбнулся, а после издал тихий смешок.

– Доктор Элиас, вы не смогли реализовать этот проект в прошлый раз. И в этот тоже не сможете. Не пытайтесь доказать нам, что вас это не волнует.

– С тех пор я не занималась разработкой полуавтоматического оружия.

– Но вы всё ещё главный специалист в модернизации водородных бомб. Разве нет?

– Это моя вторая специальность.

Из двенадцати членов комиссии, включая Веру, засмеялось восемь человек. Они не скрывали искреннего возмущения в тот момент, поэтому переглядывались между собой и шептали что-то друг-другу, вызывая неловкость и скованность в стоячей фигуре напротив.

– А какая же первая? Ах да, лечите больных после полевых испытаний. Конечно, это ведь самое важное в нашей профессии.

– Я дорабатываю лекарство от лучевой болезни. Нейтрализации радиации в клетках человека. Неужели вы считаете трагедию на Чернобыльской АЭС шуткой? Или несчастье среди мирных жителей пять лет назад в округе бывшей Магнолии, когда несколько атомных бомб пробило панцирь четырёх реакторов? Где погибло от радиации, по меньшей мере, двадцать человек?

– Мы сейчас говорим об одной и той же трагедии?

– Их семьи, друзья, знакомые – все, кто был там, получили смертельную дозу радиации. Те, кому повезло оказаться дальше, тоже пострадали. Их дети, внуки, правнуки, навсегда останутся больными без этой помощи. А вы называете её неважной?

– Прошу прощения, доктор Элиас, но мы здесь собрались совсем не за этим, – вновь влез в разговор офицер, усаживая Валия обратно за стол.

– Верно, как верно подметил Крайнюк, доктор Элиас разрабатывала этот проект. И знает его лучше, чем кто-либо. Значит, вы и продолжите исследовать возможность внедрения синтезированных металлов для МРАК. И подготовите для нас материал спустя три месяца работы, – спокойно произнёс мужчина в бледно-голубом халате, по правую руку от Веры.

– Что? Я не вызывалась добровольцем. У меня сроки горят перед здравоохранением, я сдаю вакцины до конца лета.

– Я думаю, совет комиссии решил единогласно, верно?

Он поднял руку, а за ним последовали все остальные. Роберт незаметно сжал кулак, отвернулся и тихонько возликовал от радости. А вот Вера, наоборот, не могла опустить глаз на чертежи. От удивления и ужаса она не чувствовала пола под ногами и готова была с минуты на минуту упасть от отчаяния.

– Поздравляю, доктор Элиас. На вашем этаже теперь будет работать Роберт. Вы уж приглядите за ним.

Вера взглянула на мальчишку с трясущимися ногами и медленно, даже как-то печально, вздохнула. Она неспешно собрала чертежи со стола и покинула комнату комиссии последней. Её возле дверей уже поджидал новый подчинённый со счастливым лицом и крайне возбуждённым рассудком.

– Следуй за мной, – тихо произнесла Вера, стремительно направившись в сторону лифта, паренёк шёл следом, как хвостик, ни на шаг не отставая от начальницы.

Научный, исследовательский центр «Арвад» представлял из себя новейшее слово архитектуры. Подобным ему существовало зданий совсем немного. Из-за сложного ландшафта тело постройки пришлось прикреплять к горе, благодаря чему почти все комнаты и этажи заметно отличались друг от друга. В наивысшей точке находилась подземная парковка, чуть ниже располагались зал ожиданий, кабинеты директоров, некоторых офицеров и конференц-зал. Далее подряд три этажа, каждый из которых занимался той или иной исследовательской веткой. Ещё ниже стационар с полным комплектом медицинского персонала и морг. На первом, самом большом и высоком этаже ресепшен, кафетерий, терраса, спортивный зал, курилка, зона отдыха и гардеробная. Каждый отдел был выполнен в одном стиле модерн. Комнаты ежедневно наполнялись естественным светом снаружи, благодаря панорамным, наполированным окнам и тонкой, но плотной металло-бетонной конструкции. Сложность строения заключалась в том, чтобы в случае нападения, основная часть центра выдержала удар, и учёные могли покинуть здание.

Спустившись на два этажа, Вера покинула стеклянный лифт, от которого у Роберта захватило дух. Она шла быстро, не разговаривая, даже не оборачиваясь в сторону подчинённого. Этаж, на котором находились коллеги, был таким же просторным и светлым, однако, здесь было гораздо меньше комнат. Одну половину выделили под парочку лабораторий, другую для доктора Элиас и её исследовательской группы. В оставшейся площади, возле окна, поставили диванчик, кухонный гарнитур с холодильником и микроволновой печью, а также аппарат с готовыми бутербродами и снеками. Увильнув в самую большую комнату на этаже, Вера придержала дверь, впустив нового сотрудника.

Внутри было очень немноголюдно и просторно. В середине комнаты стояло два длинных стола, слева на стене висела маркерная доска, а справа находилась библиотека. На стульях сидели, разглядывая что-то в телефоне, два молодых сотрудника. Они тут же встали, опрокинув случайно мебель.

– Доброе утро, доктор Элиас, – почти синхронно выкрикнули ребята.

– Это весь персонал? – с удивлением спросил Роберт, часто моргая.

– Доброе утро. Ваш новый сотрудник, – положив сумку с красными папками на стол напротив доски, Вера сразу же покинула кабинет, вслед за ней побежал Роберт.

– Простите! А что мне делать? – сказал он встревоженным голосом.

Вера пожала плечами и поправила очки.

– Тебе нужно создать полуавтоматическое оружие с дальностью поражения триста километров. Работай, – и ушла, не дождавшись ответа.

Роберт проводил взглядом странную начальницу, почесал лысый подбородок и вернулся в зал. Ребята в это время уже подняли стулья и снова сели на них.

– Да не парься ты. Доктор Элиас добрая, просто несильно любит сюсюкаться с новенькими, – сказал дружелюбный, смуглый парень с чёрными глазами.

– Да. Я вижу, – положив чертежи на стол, Робер осмотрел полупустую комнату, – вас всего двое?

– Да, – поддерживала разговор девушка с рыжими волосами и веснушками, – и за четыре года на постоянку так никого и не взяли больше.

– Почему? – встав напротив ребят, парень положил ладони на стол и покачал головой.

– Доктор Элиас сказала, что это пустая трата времени. Что для достижения результата необходима эффективная работа, а не стадо бездарей, которые ничего не достигнут.

– Вы, судя по всему, не бездари?

– Судя по всему, нет, – засмеялся парнишка, – меня зовут Адам, а её Хлоя.

– Роберт, – пожав руку, блондин улыбнулся, – говорите, четыре года тут?

– Да, мы ровесники. А вот доктор Элиас давно здесь работает. Большую часть жизни считай.

– А сколько ей?

– Амм… не помню. В прошлом году вроде тридцать восемь отмечали? – Адам толкнул коллегу в плечо, отчего та тут же обернулась.

– Или тридцать семь? Я тоже не помню.

– Милфа, значит, – усмехнулся Роберт.

– Не, у доктора Элиас нет детей, насколько знаю. Хотя не то, чтобы она часто рассказывала о себе. Можно сказать, она вообще с нами не разговаривает о личном.

– Это сильно обижает, – с грустью подытожила Хлоя.

– Но начальник она лучший в этом притоне. Первая бежит нам отпуска выбивать. И с работы у неё отпроситься можно. А ещё премии выписывает, если не косячим.

Тут Адам получил ответный удар в плечо такой силы, что паренёк вместе со стулом соприкоснулся с полом. Комната наполнилась жутким грохотом.

– Если бы кто-то выполнял свои задачи ответственнее, нам бы всегда её выписывали! – крикнула Хлоя, в недовольстве надувая губы.

– А вы двое встречаетесь?

– Нет! – синхронно выкрикнули ребята, смущаясь. Адам в это время нехотя поднимался на ноги, потирая правое бедро.

– На всех этажах учёных немерено. Нам даже предлагали пополнение, но доктор Элиас отказалась. Мы же делаем всю работу вдвоём. Иногда это бывает тяжело, при условии, что сроки ставят такие же, как той ораве голодных ртов из пятнадцати человек.

– В отделе по разработке снарядов для истребителей их вообще сорок.

– Сорок человек, Карл!

– А чем вы занимаетесь? – снова осмотрев зал, Роберт понял, что он не был таким пустым, каким показался на первый взгляд.

Столы не были заброшены в килограммах макулатуры, все бумаги аккуратно лежали внутри ящиков с маленькими, на скотч приклеенными, подписями. Устройства, канцелярия, растворители – каждый имел собственное место, шкаф или полку, со специальной меткой.

– Основная работа у нас – это разработка препарата по устранению радиационного облучения, после столкновения со смертельной дозой радиации в реальных условиях, учитывая структуру организма и предыдущие заболевания.

– Это как?

– Ну, например, для человека с панкреатитом препарат не подойдёт. А с сердечной недостаточностью вполне. Даже после инсульта всё будет нормально. Мы хотим сделать нормальный препарат, который смогут сертифицировать не только в нашей стране. Чтобы его признали во всём мире.

– Но такого не бывает, – уверенно сказал Роберт.

– Мы тоже так думали. Но волшебные сорок восемь часов в лаборатории доказали нам обратное. С доктором Элиас мы давно работаем над этим проектом. Считай, почти всё время.

– Но это же военное учреждение по разработке оружия, нет?

– Верно. До лекарства от радиации, доктор Элиас занималась как раз этим. Но потом отложила старые проекты на второй план. Не знаю, что произошло в её жизни, но оружием и бомбами заниматься она больше не хотела.

– Тогда был тяжёлый период, – вдруг сказала Хлоя.

– Что?

– О чём ты?

– Доктор Элиас с тех пор стала ещё сдержаннее. Трудно объяснить. Она будто зажалась в себе. Вы разве не заметили? Ладно Роберт, но ты, Адам! Она столько лет посвятила Арваду, а её всё ещё не повысили.

– Кстати, на собрании один дед приказал ей взять меня на попечительство. Это может быть как-то связано?

– Из совета комиссии? Дед? Да они там все стрёмные. Доктор Элиас одна из трёх членов собрания защиты ассоциации. Ей там все только в попу дуть могут. Скорее всего, она взяла тебя, потому что считала, что по-другому ничего не выйдет. Но, меня там не было, точно сказать не могу. Приказы она, разве что, Альберта не выполнять не может. Он – генерал-майор подразделения, что отвечает не только за Арвад, но и за весь тридцать шестой округ.

Неожиданно двери зала открылись. Внутрь зашла Вера со связкой бумажек и чеков к ним, наклонившись над столом, она взглянула на ребят и нахмурилась. Они тут же подошли к рабочему месту, убрав руки за спину.

– Кто отчёты в бухгалтерию делал? – холодно спросила Вера.

– Я, – прошептал Адам, – что-то не так?

– Это я у тебя хочу спросить.

– Мы вчера не успевали, доктор Элиас, время позднее было.

– Я спросила Адама.

– Они ругались, что поздно?

– Ты знаешь, почему они ругались.

– Мы правда не виноваты, доктор Элиас! Правда!

– Так ты расскажешь мне, в чём дело?

– Когда поставка пришла месяц назад, мы приняли её, но не сверяли. Положили контейнеры в лаборантскую и оставили вместе со сверкой ребятам. Потом они нам принесли их же, но с подсчётами новыми. Контейнеры не вскрывались, но граммовка уже отличалась. Мы не заметили этого сначала. Только когда вчера отчёт делали. Потому и указали старые данные, за вычетом трат в течение месяца. Мы правда ничего не крали!

– Хочешь сказать, что на складе не доложили их?

– Думаю, да. Контейнеры были запечатаны, на них ни даты, ни времени не отображалось. Сомневаюсь, что это брак контейнера, и их украли в пути.

Вера оторвала взгляд от Адама и повернулась к окну. Затем закусила губу, покачала незаметно головой. Вдруг её лицо расслабилось, а веки чуть спустились.

– Если это правда, а я, несомненно, проверю все камеры и отчёты, чтобы в этом убедиться, вас наказание ждать не будет. Но если нет, я вычту из вашей зарплаты тот убыток, который понёс исследовательский центр.

– Охренеть! – вскрикнул Адам, хватаясь за голову, – да мы год работать бесплатно будем!

– Через сорок минут приедет новая машина с тридцатью позициями. Вот сверка, – Вера протянула запечатанную бумагу в мультифóру, – часть из них с этажа разработки снарядов. Вы должны всё взвесить и проверить на граммовку.

– Так мы до вечера это делать будем, – в ужасе прошептал Адам.

– И новенького с собой возьмите, покажите, насколько бережно нужно относиться к дорогостоящим образцам, – Вера вновь ушла, потирая бледные ладони.

В зале остались лишь подчинённые, обременённые тяжестью поступков и мыслей. Они ничего не говорили. Потому что и сказать было ничего.

Время перевалило за два часа дня. До конца смены оставалось совсем немного. Спустившись в кафетерий, Вера столкнулась с Дианой, выбирающей между горячим шоколадом и какао.

– Бери тот, от которого меньше пить хочется, – подкравшись, сказала Вера, не сдерживая улыбки на лице.

– Слышала, твои накосячили жёстко недавно, – бросая монетки в узкую щель автомата, Диана поглядывала на мерцающий экран аппарата, изредка хмурясь.

– Ничего необычного. Мы все такими были.

– Отвечай за себя. Меня в лётке бы высекли за такие проделки.

– Я бы тебя тоже высекла за то, что ты на спор переспала с несовершеннолетним.

– Заткнись! – в истерике крикнула Диана, – да мне выговор сделают, если узнают!

Вера, не сдерживая смех, наклонилась, положив ладони на живот. С её глаз стекли редкие слёзы радости. Она слишком хорошо и слишком давно знала Диану, чтобы бояться её внезапных порывов злости. Как ни крути, а тридцать лет дружбы не могут изменить некоторых вещей. Школа, долгие года разлуки, встречи в университете, снова разлука. Они оставили заметные следы в жизни друг друга, но ни одна не жалела об этом.

– Ты уже обедала? – забрав бумажный стаканчик из аппарата, Диана прислонилась к стене спиной, осторожно касаясь тонкими губами горячего напитка.

– Нет, тоже кофе только пришла попить, – нажав на большую, серую кнопку, Вера прислонила карточку, машина пискнула и заработала.

– А у меня он отказывался принимать их, – удивлённо сказала Диана, сделав ещё один глоток.

– Ты слишком жёсткая. К машине особый подход нужен.

– Ты работаешь здесь дольше, он тебя лучше знает, это нечестно.

Вера вновь засмеялась, прикрывая рот рукой и немного отвернувшись.

– Снова аппетита нет? – осторожно спросила Диана полушёпотом.

– Можно и так сказать.

– Но тебе нужно кушать, Верочка, пожалуйста, обещай мне, что съешь хотя бы шоколадку, – положив ладонь на спину коллеги, подруга нежно погладила её и отпустила.

– Я подумаю, – не сдерживая улыбки, произнесла Вера, – у меня новый подчинённый.

– Чего? – с искренним удивлением крикнула Диана, – красивый? Молоденький?

– Хах, – выдохнула доктор, – в твоём вкусе.

– Как-то слишком внезапно, тебе не кажется?

– Паренёк ковырялся в моих отчётах, видимо, очень давно грезил сделать что-нибудь великое. А тут повезло, что тридцать четвёртый округ как раз запатентовал цинк.

– Думаешь, у него получится?

– Порой люди, которые ничего из себя не представляют, совершают удивительные вещи.

Кофейный аппарат снова запищал, оставляя на подносе горячий кофе в бумажном стаканчике.

В кафетерии было пусто. Красные столики на четыре персоны пустовали. Работники в белых фартуках вытирали подносы, начищали до блеска столовые приборы. Кто-то уже собирался покинуть местную столовую. Тёплый, жёлтый свет проникал сквозь грязные, заляпанные окна. Снаружи шумели солдаты и высокие, зелёные деревья. Группа учёных в белых халатах сидели на складе, в окружении коробок и заведённых, грузовых машин. Они, придерживая планшет, сверяли поставку, лично перепроверяя граммовку каждого контейнера, которых в коробке было более двадцати. Склад напоминал огромный, высокий, метров десять в высоту, металлический ангар. Здесь хранили старую технику, топливо, строительные материалы для центра. Так как крупным техническим средствам вход на подземную парковку закрыт, учёным приходилось сверять содержимое контейнеров здесь. В холодище ангара, который изо всех щелей продувается ледяным, шустрым ветром с буйной реки.

– Ненавижу ветер, – сказал Адам, сморкаясь в рукав халата.

– Отвратительно, – прошипела Хлоя с красным носом.

Роберт бродил неподалёку. Он всматривался в грязные окна, в лица прохожих, в пейзажи, которых ранее никогда не видел. Ему было любопытно всё и вся, пока за поворотом, за стеклом кафетерия, парень не увидел доктор Элиас в компании подруги.

– Может ты нам поможешь? – крикнул Адам.

– Ого, – вырвалось из обветренных губ.

– Чего там? – перешагивая через высокие, неподъёмные коробки, смуглый парень подошёл к Роберту, чей взгляд намертво приковался к заляпанным окнам.

– Она умеет смеяться, – неловко произнёс он, еле сдерживая улыбку.

– Это её лучшая подруга, старший офицер Диана. Она к нам никак не относится, так как занимается больше военной структурой. Однако, с давних пор Диана – личный охранник доктора Элиас, потому сопровождает её на всех пресс-конференциях, командировках и даже возит начальницу до работы ежедневно.

– С таким охранником никаких ухажёров не будет, – разглядывая эстетически изящную фигуру Дианы, Роберт заметно покраснел.

– Пфф… что за вздор! – крикнула Хлоя из склада, – кого вы там разглядываете?

– Ошибаешься, мой юный друг, – положив ладонь на плечо Роберта, Адам сузил глаза, как хитрый лис, – у доктора Элиас очень много поклонников, которых она нередко отшивает. Мы составили топ-3 самых настойчивых из них. На третьем месте кадет. Возрастом, как мы с тобой. Постоянно носит ей цветы, конфеты, билеты подсовывает, появляется редко и всё передаёт через нас. Еду доктор отдаёт нам, как и билеты. Цветы оставляет в лаборатории. Там часто воняет из-за неудачных экспериментов, а запах пыльцы хоть немного его приглушает. В лабораторию нельзя никакие спреи приносить по технике безопасности, а ставить туда живые растения всем лень. За ними ухаживать же нужно, – Адам ещё раз потрепал Роберта по плечу, – короче, не смотрит она на молодняк. Хотя молодые липнут к ней, как пчёлы к цветам.

– На втором месте кто?

– Ты его должен был видеть. Доктор Валий с собрания. Мужик красивый, но…

– Сраный абьюзер, манипулятор и изменщик! – крикнула Хлоя.

– Вот да. То приходит в ноги кланяется, то посылает. У него есть жена и дети, но он всё равно за нашей доктор Элиас по пятам ходит. Она ему отказывает, а он, как кот с яйцами, в тапки ссыт.

– А третий кто?

Адам замолчал, потирая виски. Его лицо вдруг стало напряжённым, даже пугливым, он убрал руку с плеча Роберта и повернулся к окну.

– Бывший муж доктор Элиас. Альберт. Или генеральный директ Арвада. Имеет самое высокое звание. Он здесь почти с создания центра.

– Это разве не он? – сказала Хлоя, тыча пальцем в окно. И все разом туда повернулись.

Тёмная ночь. Миллионы звёзд горят высоко в небе, но даже им тяжело осветить хотя бы маленький клочок земли. На стильной, дорогой кухне горит ярко-жёлтый ночник, пока неподалёку скрипит кровать. Двигая усердно бёдрами, женщина тихонько постанывала, положив ладони на плотную, широкую грудь. Неожиданно она останавливается, с ужасом рассматривая далёкие очертания знакомого лица.

– Подожди, Вера! – говорит мужчина, цепляясь за силуэт, как за мираж. Но он ускользает от него.

Девушка рывком сползает с большой, пропитанной потом и духами, кровати, запахивает шёлковый, бледно-розового цвета, халат. Насыщенный жёлтый цвет обрамляет её скулы и блестящие от слёз глаза.

– Мы слишком долго пробовали! Не волнуйся, давай передохнём немного, – говорил мужчина в длинных, тёмно-синих пижамных штанах, медленно приближаясь к женщине.

– Не подходи ко мне! – надрывисто крикнула она, – не трогай меня!

– Я знаю, как это для тебя важно. Мы не остановимся. Только не торопись, прошу тебя, – тихонько говорил он из тьмы, боясь сделать лишний шаг, боясь произнести лишнее слово, глядя на трясущуюся, худую, бледную женщину в углу кухни.

– Я так больше не могу, – захлёбываясь слезами, продолжала она, – я не могу тебя мучить. Что я делаю с тобой? Зачем это всё нужно?

– Прошу тебя, не надо так говорить. Умоляю тебя. У нас всё получится, – протянув руки, мужчина замер.

– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – с болью крикнула девушка, отпрыгивая от объятий, как от кипятка, – это всё напрасно! Это всё неважно! Ничего не поможет мне. Я не смогу это принять. И ты не сможешь. Я ухожу.

Болезненное воспоминание волной холода, как контрастный душ, окатил Веру с головы до пят. Она взглянула по сторонам, увидав неподалёку Диану с пустым стаканчиком в руках. Напротив стоял высокий мужчина в мундире и белоснежных, бархатных перчатках. От его волос пахло приятным гелем с виноградом. Лицо, как и шея, загорелые, массивные. Тёмно-карими, широкими глазами он с жадностью рассматривал Веру, что ниже его на полторы головы. Мужчина практически не шевелился, на его скулах появился еле заметный, прозрачный пот.

– Я, наверное, пойду, – сказала второпях Диана, – если что, я у Артура, – похлопав по плечу подругу, девушка слегка кивнула мужчине, чей ранг гораздо выше, и ушла восвояси.

Придерживая обеими руками стаканчик с кофе, Вера смущённо отвела взгляд в сторону и поджала губы.

– Замёрзла? – мягко спросил мужчина поломанным, низким голосом. Он звучал неказисто, будто привык всё время кричать и ругаться. Однако, сейчас тон его был совершенно иным.

– Тот, кто сказал, что двадцать четыре градуса для человека норма – откровенный балабол.

Они наконец-то столкнулись взглядами и посмеялись. Напряжённая тишина между ними закончилась.

– Я поговорю с завхозом, чтобы тебе на этаже подняли температуру.

– Удивительно, что приходится просить о таком в середине лета.

– Ты ни о чём меня не просила, я сам предложил помощь.

– Верно, – Вера вновь склонила голову, рассматривая, как молочная пенка медленно оседает в стакане.

– Я могу ещё… – как-то неуверенно сказал Альберт, – кхм-кхм. Я могу ещё чем-то помочь?

Он незаметно, невесомо, почти случайно, коснулся тыльной стороной ладони мизинца Веры, а затем замер, широко распахнув глаза. Женщина выглядела нездоровой. Даже под естественным тональным кремом и пудрой проглядывались тёмно-фиолетовые синяки под глазами. Кожа имела бледно-зелёный оттенок. А холодные, ледяные пальцы покрыты плотным огрубевшим слоем.

– Нет, всё в порядке, – слишком резко сделав шаг назад, Вера выплеснула содержимое стаканчика себе на халат, – чёрт.

– Я помогу, – прошептал Альберт.

Мужчина не шелохнулся. Он был готов к подобному стечению обстоятельств, поэтому равнодушно принял произошедшее. Достал платок из нагрудного кармана и протянул его Вере. Доктор пугливо выхватила подношение и убежала к ресепшену, прислонив тряпочку к коричневому пятну. Альберт проводил её тусклым взглядом, но следом не пошёл, опустив заметно плечи и нахмурив седые, толстые брови.

* * *

Старик вдруг закашлял, сильно сгорбившись в кресло-качалке.

– Вам плохо? – спросил журналист, подыскивая в карманах платок.

Но старик помахал ему рукой, осведомляя, что всё в порядке.

– Уже тогда, – говорил хозяин дома хриплым голосом, – уже тогда я знал. Нет, ещё раньше. Что больше не смогу жить, не видя этих пристальных, серых глаз. Мне казалось, что весь мир пропитан запахом её любимых духов. Несмотря на то, что мы были слишком далеки друг от друга, я всегда думал о ней. Хотя она, – мужчина вновь закашлял в кулак, отхаркивая мокроту с кровью, – хотя она думала совсем о другом. Я был отличным средством для достижения этой цели. Уверен, она так не считала, но всё равно следовала инстинктам. Отчего становилось невыносимо. Потому что тогда я ничего не понимал. Просто молча следовал, пока она меня не замечала.

– Неужели, вы больше не встречали достойных партнёров в своей жизни? – с волнением спросил журналист, рассматривая отёкшее, полное лицо.

– Достойных? О! – мужчина нелепо улыбнулся, оголяя сухие, тонкие зубы, – Вера не была достойной женщиной. Она лгала, обманывала, использовала людей. Но это тот человек, который всегда к чему-то стремился. А я, как жалкое насекомое, следовал за ней по пятам. И боялся того дня, когда этот свет исчезнет.

* * *

– Что произошло, Вера? – крикнула Диана, заприметив в тусклом коридоре подругу.

Но доктор не остановилась. Она забежала в пустой лифт и уехала на пятый этаж. Рассматривая маленькие, тёмные силуэты, которые бегали внизу, по зелёному, красочному полю, Вера схватилась за живот, покрывшись потом.

– Я очень устала, надо отдохнуть, – сказала она, увидав своё неказистое отражение.

На этаже её поджидала парочка знакомых, которые хотели задать несколько неуместных, шутливых вопросов, касательно «нового» проекта. Но будучи не в настроении, Вера проигнорировала их, шустро нырнув в свой кабинет. Это была классическая комната с панорамными окнами, видами на бескрайний, чудесный лес за горизонтом. Он простирался на много-много километров вокруг. Высокие, изумрудные деревья, чьи кроны терялись в густоте тумана, росли близко друг к другу даже на неудобных холмах, скалах и болотах. И не было этому лесу ни конца, ни края. Лучший вид на него открывался не у многих, лишь те, чьи кабинеты находились на тыльной стороне здания, могли насладиться пейзажем. В их число входила Вера. Та, кто получила это место незадолго, как оно стало популярным среди учёных и военных.

Сев за неудобный, слишком высокий, рабочий стол, женщина опрокинула голову, ненадолго прикрыв глаза. Внутри шумел рой неугомонных насекомых. Мысли путались между собой, мешали мозговой деятельности, Вера не могла сконцентрироваться в тишине, потому решила заняться чем-нибудь полезным, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Но вскоре в двери кабинета постучали.

– Заходи, – не поднимая глаз на гостя, Вера перелистнула пожелтевший журнал, не замечая, она кусала полные, алые губы, которые уже успели покрыться тонким слоем мёртвой кожи, – уже закончила, Хлоя?

– Да, мы только отпустили машину, – кладя отчёт на стол, девушка наклонилась, её лоснящиеся, рыжие волосы упали на дубовую поверхность.

– Как там новенький? – равнодушно спросила Вера.

– Сплетничает с Адамом. О вас, – Хлоя отвечала очень неуверенно, смущаясь смотреть в глаза доктору.

– Значит, хорошо впишется в коллектив, – Вера ухмыльнулась и наконец-то подняла голову, – что это?

В руках Хлои было два сэндвича: с красной рыбой и творожным сыром и курицей под кисло-сладким соусом. Каждый бутерброд запечатан в прозрачную упаковку и плотную, белую бумагу для пищи.

– Они подсматривали за вами и сказали, что кроме кофе вы ничего не ели.

– При этом послали тебя отдать сэндвичи?

– На этом настоял Роберт. Он сказал, что вы выглядите так, будто вас вот-вот сдует ветром.

Доктор Элиас, не отрывая взгляда, смотрела на Хлою с трясущимися поджилками. От холодных, серых глаз было не укрыться. От них стало невыносимо страшно и жутко. А затем. Вера засмеялась.

– Хлоя, ты знаешь, что сплетни существуют для того, чтобы держать их вне ушей того, о ком их говорят?

– Но это же некрасиво.

– Я возьму тот, что с курицей.

– Правда?

– Будь добра, сделай мне чай с лимоном.

Хлоя опешила от просьбы. Она редко видела доктора Элиас в таком приподнятом настроении. Но нельзя сказать, что рыжулю это расстроило. Наоборот, преисполнившись радостью, Хлоя отдала честь и убежала за чаем, пока Вера проверяла отчёт. По возвращению подопечной, она произнесла.

– Сколько времени?

– Да к трём подходит, – повернувшись в сторону высоких, чёрных часов за спиной, Хлоя положила бледные ладони в карманы халата.

Вера покачала головой и встала с кожаного кресла. Она подошла к узкому зеркалу возле стенда, запертого на замок.

– Забери мой халат, отдай его Артуру. И можете идти. Все трое.

– Куда?

Вера обернулась, снимая белый халат с огромным, бледно-коричневым пятном на груди. Её взгляд принял естественный холод и напряжение.

– Домой, Хлоя. Домой.

Вечер пятницы прошёл лучше, чем того могла ожидать Вера. Несмотря на откровенное нежелание присутствовать на пьянке, она приехала вместе с бутылкой дорогого грузинского коньяка и газировкой. Заведение, которое выбрала Диана для дружелюбной посиделки, выглядело хуже, чем себе представляли новоприбывшие. Внутри пахло сыростью и чем-то похуже, играла скучная музыка, а от тусклого, жёлтого освещения всех тянуло в сон. Но благодаря горячей жидкости многие вернули бодрость. Вера выпивала мало, однако, она почти не расставалась с сигаретами.

– Ты же понимаешь, что тебе вредно столько курить, – говорила с тревогой в голосе Диана.

Но доктор Элиас её не слушала. Она кивала головой в такт музыке, изредка делая скудные глотки намешанного коньяка с колой.

– Когда следующий раз? – подсев ближе, тихонько спросила Диана.

– В среду, – впустив дым в лёгкие, Вера закрыла глаза и выдохнула. Мягкий, ароматный сигаретный воздух окутал девушек с ног до головы. Еле сдерживая кашель, Диана зажала нос и нахмурилась.

– Если ты продолжишь голодать и будешь курить, как паровоз, ничего не выйдет.

– Ничего и так не выйдет.

– Не говори такого! – удивившись и испугавшись одновременно, Диана почти закричала, ударив несколько раз по столу, – это ведь то, о чём ты мечтала всю жизнь! Почему ты так относишься к этому?

– Не тебе мне это говорить, Диана.

Вера сильно наклонилась, отчего на спине выступил горб. Тонкие запястья с трудом держали наполовину пустой стакан с коньяком. Озверев на месте, Диана ловким и сильным движением руки выбила хайбол из пальцев подруги. Вскоре бар заполнился неприятным, звенящим звуком. Но Вера продолжила сидеть, будто ничего не произошло.

– Я ухожу.

– Что произошло? Ты куда?

– Что с тобой?

Вера снова сильно затянула сигарету и закрыла глаза. Ей было больно. Но действие алкоголя и никотина сглаживали это чувство. Оно становилось не таким невыносимым, каким являлось в будние дни. Когда она сидела на работе, занималась рутиной, общалась с коллегами. Выдохнув обволакивающий, плотный дым, женщина потушила сигарету в переполненную доверху пепельницу, слезла с высокого стула с мягким сиденьем, поправила мини-юбку и, цокая серебристыми туфлями, покинула паб.

Глава 2

Узкая, тёмная ванная комната. Её стены и пол отделаны насыщенно-серой плиткой, наполированная до блеска, она отражала так мало света, что внутри царил полумрак. Поджимая друг к другу колени, Вера сидела на унитазе, придерживая длинную, белую ночнушку с воланами над круглым, большим животом. Её спина и лицо обильно потели, а щёки краснели. Громко выдохнув, она покинула ванную комнату, преодолела коридор, кухню и остановилась в середине спальни. За рабочим столом, сидя спиной к центру, находился высокий, загорелый мужчина в голубой, льняной рубашке.

– Альберт, – дрожащим голосом прошептала женщина.

– Что такое, Вера? – спросил партнёр, не оборачиваясь.

– Так ведь не должно быть, верно?

Он решил медленно обернуться, ненадолго оторвавшись от бумажных дел. Сняв узкие очки с позолоченной оправой, мужчина взглянул в сторону звука, почти не моргая.

– Скажи мне, что всё будет хорошо. Что это нестрашно, – продолжала шептать Вера, напрягая связки, отчего голос с каждым словом становился всё тоньше и тоньше.

Но когда мужчина наконец обернулся, он замер. Его кисти намертво впились в стул, на котором тот сидел. Он не мог пошевелиться от страха и обволакивающего ужаса. От души будто оторвали самую важную часть.

В центре комнаты стояла Вера. Она придерживала широкую, пышную юбку двумя руками. Ослепительный солнечный свет игрался на коротких, светлых волосах, целовал бледную кожу, длинные, изящные пальчики.

– Пожалуйста, скажи мне, что это всего лишь…

По хрустальному лицу стекали сверкающие слёзы. Как алмазные ручьи они лились по скулам, шее, падали на пышную грудь и складки платья. Нежная ткань аккуратно складывалась на талии, предплечьях. Вера стояла почти неподвижно. Пока по её ногам стекали водопады тёмной крови. На паркете уже образовалась небольшая лужа, которая с каждой секундой становилась крупнее. Только тогда мужчина заметил, что фарфоровые руки по локоть в крови. Платье местами заляпано бурыми пятнами. С трудом держа юбку, Вера пристально смотрела на мужчину. Постепенно её лицо всё сильнее искажалось в принятии и отчаянии. Которые боролись между собой, принося нестерпимую муку и боль.

– Альберт, пожалуйста, скажи мне, что с ней всё будет в порядке.

Неожиданный гудок мусоровоза вытянул Веру из кошмара. За окном уже вовсю кипела жизнь. Несколько раз моргнув слипшимися веками, женщина бегло осмотрелась по сторонам и снова упала на подушку. Её квартира была крупнее, чем средне статическое жильё человека из тридцать шестого сектора, однако, она находилась на окраине города. Где шум и гам центра несильно докучает. Нежась в уютной, мягкой постели, Вера взглянула на квадратные часы с прикроватной тумбы.

– Да уж, пора вставать, – нехотя пробубнила она и вновь завернулась в одеяло.

Но заснуть ещё раз ей не позволил звонок на мобильном телефоне. Перед этим Вера несколько раз слышала оповещение о сообщении, но отвечать на него не желала.

– Да кто там!? – с раздражением крикнула она, сев на край кровати. На экране высвечивалось имя Дианы.

– Не разбудила? – взволнованно спросила подруга.

– Не успела, – зевая, Вера потирала правый глаз, пока левым искала на территории уютной спальни очки.

– Извини за вчерашнее. Ты права, я не могу тебе говорить такое.

Вера посмотрела на своё отражение в зеркале на шкафу. Её ноги сплошь покрыты мелкими, тёмно-фиолетовыми синяками. Их отчётливо видно благодаря светлой, совсем незагорелой коже. Конечности тонкие и вытянутые. Найдя очки подле рабочего стола, Вера поправила волосы и прошла на кухню.

– Нет, можешь.

– ?

– Я завидую тебе, Диана.

– Пожалуйста, Вер, не начинай, – печально промямлила подруга.

– Я завидую тебе, – прикрывая рот рукой, Вера снова зевнула, открыла балконную дверь, села на замшевое кресло и закурила, – у тебя есть Итан и Марк, хоть они от того дурака, но всё же.

– Мне правда очень жаль, что так вышло. Мы все держим за тебя кулачки.

– Ты права.

– Что?

– Что надо завязывать с этим.

– Ты снова куришь? – в бешенстве спросила Диана.

– Да. И что ты мне сделаешь?

– Расскажу об этом Сюзан.

Вера засмеялась, выкашливая дым.

– Только не ей, – женщина закинула ногу на кресло и согнула её в колене, – она меня живьём сожрёт.

– Может быть тогда ты поймёшь, что это очень важно.

– Я знаю, насколько это важно. Когда я была… беременна – не курила.

Они обе замолчали. По ту сторону сигнала вечно что-то шумело, но именно в тот момент разом всё затихло.

– Хочешь развеяться?

– Что ты надумала на этот раз?

– Сегодня у Итана короткий день. Можешь забрать его из садика? А потом я заберу вас возле пекарни.

– Только после кофе и душа.

– И завтрака. У тебя как раз будет время до двух.

– Договорились.

Меланхолично Вера искупалась, натерев кожу скрабом и ароматным гелем для душа с экстрактом лечебных трав, затем привела волосы в порядок. Она аккуратно укладывала пряди, чтобы каждый пучок имел объём и здоровый блеск. Затем использовала базу под макияж и тональный крем, чтобы скрыть недостатки на лице: синяки под глазами и небольшие родимые пятна. Вера не красилась яркими тенями, она делала акцент на губы, подводя их насыщенно-розовым, матовым карандашом. При этом сохраняя естественный, бледный оттенок кожи, который придавал женщине эстетического, высокородного шарма.

На улице выдалась ветреная погода. Несмотря на яркое Солнце в зените, ледяной, порывистый ураган заставлял всех жителей одеваться в утеплённые вещи. Вера вышла в сером, длинном плаще и шляпке такого же цвета. Несносные порывы путали аккуратно уложенные волосы, отчего женщина злилась. Спрятавшись в знакомом кафе, она обречённо выдохнула, сев за единственный свободный столик возле выхода. Её не самое доброе утро приукрасили кофе и круассан с курицей.

– В течение дня наблюдаются необильные осадки на северном и северо-западном районе, – говорил харизматичный мужчина в смокинге по телевизору.

– Ещё и дождь. Что может быть лучше?

Сказала Вера, обречённо вздохнув. Она бегло осмотрела внутренности кафетерия. По левую сторону располагалась барная стойка, за ней бариста разливал кофе, шумно готовил лимонады, подготавливал посуду перед подачей. Прямо стояли столики с другими гостями. Из-за тонированных окон внутри было не очень ярко, бардовые занавески создавали интимную атмосферу. Вера, как присуще даме её возраста, вела себя скромно, интеллигентно и очень изящно. Она не пялилась на других гостей и никому не мешала. Неожиданно, за её стол подсел мужчина, на вид почти одного с ней возраста. Он прятал сильную залысину на лбу париком. Вера сделала вид, что этого не заметила.

– Добрый день, не помешаю?

– Добрый, чем могу помочь? – женщина положила половинку круассана на тарелку, вытерев салфеткой уголки губ так, чтобы не стереть помаду.

– Трудно устоять перед очаровательной дамой.

На нём был тёмно-зелёный свитер и такой же галстук под ним. На безымянном пальце отсутствовало кольцо и пахло только мужскими духами. Ещё одна, немало заметная черта, на дорогих брюках не выглажены стрелки. Это первое, что заметила Вера.

– В наше время некоторым недостаёт терпения, – холодно ответила дама, нарушая зрительный контакт. Она отпила из стакана кофе и ухмыльнулась.

– Мы разве раньше не встречались?

– Не думаю.

– Доктор Элиас? Верно? – мужчина оголил ряд верхних, ровных зубов.

– Что вам нужно?

– Я наслышан о ваших работах. Вы же работаете в Арваде?

– Верно.

– И чем там занимаетесь?

– Я не могу разглашать эту информацию.

– Но ведь ваши труды доступны всем.

– Так зачем вы спрашиваете?

– Мне очень интересно узнать о ваших нынешних проектах.

– Если вы всё обо мне знаете, значит, и информацию о проектах сможете достать.

Мужчина скрестил руки на груди и заулыбался пуще прежнего. «Испугался», – подумала Вера.

– Кто вы?

– Можете себе представить, но ваш коллега. Меня совсем недавно приглашал в Арвад доктор Ян, знаете такого?

– Может быть.

– Ну же, доктор Элиас, у вас нет причин не доверять мне. Я лишь хочу уточнить один момент.

– Так уточняйте же.

– Вы знаете, какой разработкой занимается Ян?

– Да, знаю.

– Разрабатывает ракеты для истребителей, вы сразу подумали, верно?

Вера промолчала. Из неё ни раз пытались вытащить засекреченную информацию из научного центра, но она слишком много знала, чтобы выдавать за те крупицы, что недалёкие считают золотом, тайны штаба.

– Можете не отвечать, я вижу по вашим глазам, что вы не доверяете мне.

Вера снова не произнесла ни слова.

– По профессии я – зоолог.

«Что зоолог забыл…»

– Что зоолог забыл в Арваде, вы подумали, да? – он засмеялся, поправляя галстук.

«Нервничает», – промелькнула мысль у Веры. Женщина повернулась в сторону окна. Она рассматривала лица прохожих, что её совсем не видели.

– Я тоже так подумал на самом деле. Мне написал доктор Ян на днях. Это сильно меня удивило, ведь обычно штаб связывается напрямую с комплексом, который запрашивает помощь. Доктор Ян лично попросил меня никому не докладывать о моём… тайном визите.

– Что он попросил вас сделать?

– Теперь я повторю вопрос. Чем занимается доктор Ян?

– Я осведомлена также, как и вы, сэр…

– Саймон, будем на ты.

– Мы редко интересуемся проектами смежных отделов. К сожалению, я тебе не могу ничем помочь.

– А мне не нужна твоя помощь.

– Так что от меня требуется?

– Я поклялся на бумаге, что не разглашу эту тайну. Поэтому рассказать всего не могу. Для начала сама убедись, что всё сказанное мной правда. У доктора Яна есть отдел, в который он никого не пускает.

– О чём тебя попросил он?

– Он сказал, что в том лесу мне нужно найти трёх животных.

– Ам… животных? Каких?

– Ушастую сову, обыкновенную гадюку и оленя.

Вера помахала головой, поджала губы, а затем повернулась лицом к собеседнику.

– Бред какой-то. Он попросил вас в лесу найти представителей фауны? Почему он не сказал сделать это спасателям?

– Доктор Ян сказал, что эти существа… как бы объяснить. Необычные. Они сбежали из лаборатории и теперь их нужно найти.

– А чем они необычные?

– Этого я уже сказать не могу.

Вера понимающе кивнула, а затем очень глубоко вздохнула.

– У них есть какие-то кодовые фразы, чтобы точно понять, с чем имеешь дело?

– Нет, к сожалению, нет. Могу тебе сказать только одно. Что эти животные таковыми почти не являются. По сути, имена и есть их кодовое слово.

– Вот как.

– Может быть, всё звучит, как бред сумасшедшего, но будь уверена, что ты далеко не всё знаешь об Арваде. Будь осторожна.

– Как мне с тобой связаться, если вдруг, я пойму, что ты был прав.

– Я работаю в исследовательской ветеринарной лаборатории в западном районе, на ферме. Приезжай туда, если что.

– И последний вопрос. Почему ты решил обратиться именно ко мне? – Вера не спускала пристальных, ясных глаз с нерешительного мужчины.

– Потому что увидел тебя здесь и понял, что это – судьба.

Неудовлетворённая ответом, Вера покинула кафетерий, прихватив с собой остатки завтрака для бродячих собак.

«Ян ищет в лесу животных? Ну или то, что на них похоже, возможно. Если так, то ему нужны люди для такого. Быть не может, чтобы Саймон искал их в одиночку. Зачем ему это рассказывать? Мне? Наверное, что-то его напугало. Может, Ян издевается над зверюшками? Тогда причём тут кодовые фразы зверей. И как вышло, что они убежали? Это ведь не Кинг-Конг. Иначе бы его заметили. Значит, «звери» такие, что их можно спрятать. Скорее всего где-то в центре. Но если они сбежали недавно, почему этого никто не заметил? На этаже держать их он не смог бы точно. Слишком сильный запах. Тогда остаётся склад, парковка и военный штаб. Парковка отпадает, слишком открытое место и маленькие хозяйственные помещения. Для содержания змеи нужна клетка. Но какая это змея? Если гадюка, то проблем нет. А если нет? Если она гораздо крупнее, чем я себе представляю? Олень, скорее всего, точно размером с оленя, даже если подразумевается что-то другое. С совой тоже проблемы будут. Остаётся склад и военный штаб. Возможно, только последнее. Инженерный план Арвада я не видела, но могу лишь предположить, где находятся крупные помещения и… подвалы? Есть ли в Арваде подвал? Для чего? Нам хватало всегда склада, свои вещи военные держали отдельно, к нам лезли редко. Что если у Арвада есть подвал, о котором никто не говорил? За ненадобностью. Но Альберт должен о нём знать. Попасть в подвал, скорее всего, будет проще, чем в кабинет Яна. Она слишком маленькая и заметная для содержания зверей. Там лежат документы и шифры, что касаются их. А вот разработки и опыты проводили частично на этаже, под предлогом чего-то секретного, что касается ракет. Что выходило за грань разумного уносили в подвал. Если он существует, конечно», – погрузившись в водоворот мыслей, Вера не заметила, как миновала четыре квартала и достигла точки назначения. Однако, несмотря на большой поток информации, женщина даже не предположила, что услышанное могло повлечь на неё беду. Разговор с Саймоном стал началом её конца.

Детский сад «Родничок». Невысокое, одноэтажное, панельное здание с красивыми рисунками цветов и пчёл. Территория вокруг него ограждена метровым, металлическим, крашенным забором голубого цвета. Вход находится за хлипенькой калиткой, которая громко визжит каждый раз, когда её кто-то тянет на себя. На площадке детского сада есть крытая игровая площадка и клумба вдоль каменной дорожки, что вела ко входу в здание. Несмотря на относительно тёплое время года, дети не играли в саду, а прятались за тонкими стенами надёжного укрытия. Вера зашла тихо, нянечка не заметила её появления, потому отреагировала не сразу. Оказавшись в просторной комнате, где вдоль стен стоят шкафчики с рисунками разных животных, Вера остановилась на коврике, не желая портить бежевый ковролин, по которому бегают дети в чистых колготках и носках. В смежной комнате малыши повторяли за нянечкой считалку для улучшения дикции.

Мы делили апельсин,

Много нас, а он один.

Эта долька – для ежа,

Эта долька – для стрижа,

Эта долька – для утят,

Эта долька – для котят,

Эта долька – для бобра,

А для волка – кожура.

Он сердит на нас – беда!

Разбегайтесь кто-куда!

После чего дети закричали, началась суматоха, в ходе которой один белокурый мальчик выбежал в коридор, решив спрятаться от остальных. Он встал за дверью, не выглядывая, поджидая, когда кто-то выйдет из класса. Вера несдержанно улыбнулась, при виде этой картины. Неожиданно, ребёнок с невообразимо чистыми, голубыми глазами, повернулся в сторону женщины. Он смотрел на неё секунд пять прежде, чем закричать.

– Тётя Вера! – и бросился в объятия знакомой.

– Здравствуй, Итан, – сказала героиня, присев на корточки и положив ладони на колени.

– А где мама? – заглядывая за спину, спросил ребёнок, утыкаясь в грудь.

– Она нас с тобой позже заберёт, – поглаживая Итана по голове, Вера опустила взгляд и ненадолго прикрыла глаза.

– У тебя что-то случилось?

– Нет, мальчик, всё хорошо, – успокаивающим голосом говорила она.

– Но ты грустная.

Вера отстранилась, чтобы взглянуть ребёнку в глаза. В них она видела собственное отражение.

– Теперь мне тоже грустно.

– Итан, ты очень добрый мальчик.

– Лучше бы ты меня всегда забирала с садика!

– Почему?

– Мне нравится, когда это делаешь ты. Лучше бы ты была моей мамой, – надувая щёки, говорил Итан, вновь обняв Веру за шею.

– Не говори так больше, малыш, – поджимая губы, шептала Вера, – твоя мама очень расстроится.

– Почему у меня не две мамы?

– Потому что у одной хватает любви на двоих, – продолжая гладить голову ребёнку, Вера заметно погрустнела, но она не выдала себя перед юным, прекрасным обольстителем.

– Иди одевайся давай, нам нужно идти.

Вскоре в комнате появилась Сюзан – нянечка в детском саду и та, кто присматривает за детьми Дианы и Артура. Она была стара не по годам, сохраняя могущественное умиротворение при работе с маленькими людьми, женщина отличалась твёрдым нравом. Сюзан носила длинные, старческие юбки, избегая колготок. Пренебрегая всеми новшествами нового века, она не избавлялась от волос ни на руках, ни на ногах. Нередко дети расчёсывали локоны на коленях и икрах, приводя взлохмаченные поля в нормальный вид.

Хорошо присмотревшись, Вера не заметила среди подопечных Пенелопы, дочери пожилого охранника. Спрашивать об этом она сочла неуместным, потому промолчала.

Выходные прошли очень скоро. Проведя вечер субботы в уютной компании Дианы, Вера вернулась в апартаменты в приподнятом настроении. Воскресенье с утра до вечера женщина посвятила уборке, а также приведению себя в порядок: заказала новые средства по уходу за волосами, покрасила брови, посетила маникюрный салон и записалась в парикмахерскую. Моргнув несколько раз, Вера поняла, что наступила глубокая ночь. Потому выпив бокал вина, она улеглась на свежую простынь, положила очки на тумбу, закрыла глаза и сразу же заснула.

Тридцать шестой район неблагоприятно встречал всех, кто рано утром ожидал на остановке общественный транспорт. Мало того, что ветер усилился, так ещё и Солнце скрылось за густыми, тёмно-синими тучами. Лето – одним словом. Укладывая волосы плойкой, Вера случайно обожгла шею, оставив ярко-алую рану. «Похоже на засос», – подумала она и как-то по-ребячески улыбнулась.

– Тебе сколько лет, доктор Элиас, – рассматривая в квадратном зеркале с подсветкой своё отражение, преимущественно рану, Вера вскинула брови и покачала головой. Тишина комнаты нарушилась звенящим звонком мобильного телефона.

По ту сторону металлическим голосом разговаривал администратор из медицинского центра «Чайка». Она оповещала доктор Элиас о необходимости посещения лечащего врача в первой половине дня. Взглянув на часы, Вера поняла, что до начала рабочей смены у неё осталось чуть меньше полутра часа. Быстро побросав телефон, расчёску, пропуск в светло-бежевую сумку, она накинула на плечи пальто и выбежала наружу, ловить такси. Водительским удостоверением Вера не владела, потому преодолевала большие расстояния благодаря жёлтеньким машинкам с шашками. И проблемы в этом не видела.

Вскоре на горизонте материализовалось высокое, чёрное здание с крупной белой надписью «Чайка». Территория была закрыта для такси, поэтому, скоро расплатившись, Вера побежала к массивной, входной двери, цокая каблуками. Возле стойки регистрации была очередь, но наша героиня сильно торопилась, поэтому влезла третьей в приёмное окно.

– Меня ожидают, – нагло крикнула она, показывая пропуск.

Молоденькая девушка с волосами цвета вороньего крыла улыбнулась и показала на лифт.

– В двести первый кабинет, пожалуйста, – сказала она писклявым голосом.

Вера не стала терять времени на лифт, поэтому побежала вверх по служебной лестнице, позабыв надеть бахилы и маску. Как и ожидалось, возле кабинета вёлся приём по записи. Но не обладая лишними минутами и терпением, Вера постучала в белую, хлипенькую дверь и замерла. Тут же раздался до боли знакомый голос: «Войдите!»

Кабинет был таким же светлым, как и коридор. Но не из-за больших окон, что впускали много света, как в Арваде. А благодаря выкрашенному полу, потолку и стенам в белый цвет. Кое-где стояла мебель с чёрной окантовкой, в коридоре горшки с цветами, но не более. Ты точно ощущал себя в больнице.

– Бахилы, доктор Элиас, – спокойно сказала женщина, что старше героини лет на двадцать. У неё были короткие, кудрявые волосы после химии.

– Почему вы позвонили сегодня? У меня же запись на среду? – взволнованно спросила Вера, пытаясь натянуть бахилы стоя, роняя при этом то шапку, то сумку.

– Присядьте, я всё вам объясню, – перебирая бумаги с одного конца стола на другой, врач оставалась спокойной. Её тёплый голос располагал на разговор, однако, Вера не была радужно настроена. Взмокшая и на нервах, она села на стул напротив, предварительно сняв верхнюю одежду и повесив её на вешалку.

– Пришли ваши анализы, – продолжила диалог врач, опустив глаза на несколько исписанных листков бумаги, неподалёку лежала затёртая, толстая, перешитая папка с подписью «Элиас», – скажите, пожалуйста, были ли у вас в течение последних четырёх, пяти дней кровянистые выделения?

– Что с анализами? – дрожащим голосом спросила Вера, сжимая пальцами ручку сумки.

– Ваше состояние здоровья динамично ухудшается от наших препаратов и манипуляций. Мы не можем проводить ЭКО.

– В каком смысле не можете? Я вам заплачу.

– Дело не в деньгах, доктор Элиас. Вы с нами уже более десяти лет. Мы неоднократно делали то, чего совсем не следует, по вашей просьбе. Но за последние полгода вы сильно сбросили в весе. Когда последний раз вы взвешивались?

– Сегодня.

– И сколько показали весы?

– Сорок семь.

– Сорок три, доктор Элиас. А почти четыре года назад вы весили все шестьдесят два на голодный желудок.

– Хотите сказать, что из-за недовеса я не могу родить? – скрипя зубами, повышенным тоном голоса говорила Вера.

– Мы не можем проводить процедуру. Приходите в следующем году. И мы обязательно попробуем ещё раз.

– В следующем году? Я не могу столько ждать, у меня уже возраст.

– Мы знаем ваш возраст.

– Я-я буду слишком старой. У меня и так не получается, а вы-вы хотите, чтобы я ещё ждала? – заикаясь, Вера с трудом выдавливала из себя слова. Её глаза стали ослепительно сверкающими от наворачивающихся слёз.

– Мне очень жаль. Но эта процедура может слишком пагубно сказаться на вас. Больше ешьте, дышите свежим воздухом, откажитесь от вредной пищи, алкогольных напитков и курения. Со временем вы сможете снова попробовать.

– Как же вы ничего не понимаете! – ударив несколько раз по столу, Вера села на корточки и схватилась за волосы, – у меня нет будущего, если я сейчас уйду. Вы не можете меня лишить этого!

– Вы слишком много пытались, пора смириться…

– Нет! Не пора! Совсем не пора!

– Вы не сможете обратиться в другие клиники. Они вам откажут также, как и мы. Вы прекрасно осведомлены.

Выпучив глаза, Вера рассматривала бледные разводы на белой плитке. Она не слышала, что ей говорит врач. Механически встала, подошла к вешалке.

– Сегодня вам вернётся та часть средств, которая не была использована. Также произойдёт страховая выплата, так как присутствует вина центра «Чайка» в принесении вреда вашему здоровью. Я лично курировала страховую компанию…

Но Вера лишь хлопнула дверью, не дослушав монолога гинеколога.

– Ты меня совсем не любишь, – ясно прозвенел молоденький, тоненький голосок.

– Кто это говорит?

– Разве ты не знаешь?

– Где ты?

– Почему ты меня не любила?

– Скажи мне, где ты? Где тебя искать?

– Ты так жестоко поступила со мной.

– Я тебя не вижу. Откуда ты говоришь?

– Говорю? Мама, я не умею говорить. Я не успела родиться. Из-за тебя.

– Что?

Пошёл дождь. Громоздкие, серые тучки затянули небо. Огромные капли с грохотом стучали по крышам низеньких домов. Многолетний дуб медленно раскачивался из стороны в сторону. Скрипела калитка. По ту сторону каменного забора начиналось кладбище. Однотипные могилки лежали ровно друг за другом. Невозможно прочесть надписей на них. Сильный ветер сбивает с ног, капли летят в глаза, совсем ничего не видно. Свист в ушах, мёртвый холод заставляет отступить, но она всё идёт и идёт. Миновав два пролёта, Вера останавливается возле крошечной могилки, заросшей колючим кустарником.

– Ты даже ни разу не взглянула на меня. Ты ни разу меня не навестила. Ты – чудовище.

– Зачем ты так говоришь? – кричала Вера, упав на колени.

Ветер со свистом сбивал её подальше, а она, держась ногтями за сырую землю, прислонилась грудью к полу.

– Почему ты бросила меня?

– Я не бросала! Я ждала тебя, моя маленькая. Моя Элли!

– Почему умерла я, а не ты? Почему ты делаешь больно всем, кому не наплевать на тебя, мама? Почему ты так поступаешь?

– Пожалуйста, пожалуйста, не говори так!

– Я тебя ненавижу.

Хлопнула дверь. В середине светлого, тёплого кабинета на ковре стояла Диана. С изумлённым видом она рассматривала Веру, что спала в кресле.

– Ты плакала? – положив ладони на стол, завопила подруга.

– Сон плохой… приснился.

– Не обманывай меня, – обойдя стол, Диана присела на корточки, взяв ладони подруги в свои. Вера медленно моргала, постепенно привыкая к яркому свету.

– Что случилось? Ты была такая бледная, ничего не рассказала. Я думала, что запара на работе, а ты тут прячешься, – большим пальцем Диана гладила тыльную сторону шершавой ладони.

– Я больше не могу пробовать ЭКО. И любые другие процедуры.

– Что? Почему?

– Мои анализы слишком плохие. Сказали попробовать в следующем году, если ситуация изменится. Но я знаю, Диана, что не изменится.

– Почему ты так категорична?

– С годами мы не молодеем. В следующем году мне будет уже сорок лет.

– Хочешь, я сегодня оставлю Итана с бабушкой, а сама приеду к тебе? Останусь ночевать, чтобы тебе не было одиноко?

– Не стоит, я в порядке.

– Значит, я приеду.

– Диана…

– Где-то после шести, сойдёт?

– Не надо ко мне приезжать.

– Я тебя не слышу! – кричала подруга, уходя прочь из кабинета.

– Вот засранка, – сказала Вера и впервые за сегодня неконтролируемо улыбнулась, – пора за работу. Скоро обед, а я даже лодырей не навещала.

С этими словами она поднялась с кресла, взяла отчёты и пошагала к лифту, прикрыв дверь кабинета на замок. Но не успев сделать и шагу, Вера столкнулась с высоким мужчиной в военной униформе, ушитой множеством наград. Она поняла, кто стоит перед ней, не глядя на лицо. По запаху.

– Доброе утро, – сказал низкий, грубый голос.

– Доброе утро, Альберт.

Он держал левую руку за спиной, пока правой коснулся пальцев Веры. Затем мужчина наклонился и поцеловал её ладонь. Очень нежно, почти не касаясь, но растягивая момент так, будто наслаждался этим.

– Согрелась?

– Сегодня гораздо теплее.

– Я попросил Джека увеличить температуру на твоём этаже на пару градусов. Выше не позволяет регламент. Но если…

«Точно! Джек! Он же инженер-проектировщик Арвада. По совместительству завхоз и ещё кто-то. Как я про него не вспомнила? Он же знает центр, как свои пальцы. И видит чаще носа. Надо спросить у него про подвал. Но как-то аккуратно. Не факт, что он во всём не замешан».

Вера не слышала, что говорил Альберт в те мимолётные секунды. Он протянул левую руку, в которой находилась подарочная упаковка.

– Пусть они согреют тебя, когда будет очень холодно, – сказал мужчина, прячась от взгляда доктор Элиас.

– Что это? – вырвалось у Веры.

Альберт промолчал. Он отдал подарок и ушёл, так не обронив ни слова.

«Занесу его в кабинет, потом посмотрю». Не заметив резко сменившегося настроения собеседника, Вера проводила мужчину равнодушным взглядом, прижав упаковку к груди. А затем, оставив коробку в кабинете, двинулась в сторону своего этажа. В это время двое бездельников вновь смотрели по телефону смешные видео, пока их новый коллега ковырялся в чертежах доктор Элиас, где большая часть записей зашифрована.

– Да здесь чёрт ногу сломит! – говорил Роберт, разложив на длинном столе много-много бумажек. Ненадолго из-за глубоких туч вылезло яркое, рыжее Солнце.

– Ладно тебе, не злись. Лучше сходи к лаборантам, они давно в этих вещах разбираются. Не первый десяток тут работают, – Адам, не отрывая глаз от тусклого экрана смартфона, громко отвечал Роберту, при этом качался на стуле и грыз семечки, сплёвывая шелуху в контейнер, который держал подбородком.

– Почему вы постоянно бездельничаете? Ныли же совсем недавно, что работы много.

– А когда её немного, мы ничего не делаем, – смеясь, крикнул Адам.

– И вас за это не ругают? – блондин почесал затылок, по которому только что будто мороз прошёлся. От этого чувства стало сильно не по себе.

– Доктор Элиас муштрует только за ошибки. А остальное нередко прощает.

– Не очень похоже на правду, – Роберт поднялся со стула и положил ладони на столешницу, сильно сгорбившись, – либо ей всё равно, либо она гораздо добрее, чем выглядит на первый взгляд.

– Либо ты не разбираешься в женщинах!

Роберт незаметно покраснел, но эмоции сдержал.

– Понравилась тебе она что ли? Неудивительно, ты не один такой.

– Заткнись. Это неправда.

– Не переживай, Роберт. У тебя всё равно нет ни шанса, – грустно сказала Хлоя, неожиданно прервав диалог.

– Почему?

– В людях доктор Элиас ищет что-то определённое. Не просто так она развелась, не просто так всех отшивает, но при этом в постоянном поиске. Ей нужен кто-то особенный.

– И в чём же заключается особенность?

– Не знаю, я просто предположила.

Входная дверь зала открылась. Внутрь зашла Вера с потускневшим, заплаканным видом, который она всячески пыталась скрыть.

– Доброе утро, – прозвучало еле слышно.

– Уже день, доктор, – напряжённо ответил Роберт, не сводя глаз с женщины. Но она на него даже не взглянула.

– Докладывайте.

Адам с Хлоей моментально поднялись с мест, отряхнулись, а после взяли планшеты со стола и подошли к Вере.

– Кто вам здесь разрешал есть? – спросила героиня, почувствовав заметный запах ядер подсолнуха.

– Да ладно вам, мы всё уберём, – переводя разговор в шутку, Адам исказил гримасу и посмеялся.

– Немедленно, – строго продолжила Вера, присев за центральный стол, который был спрятан в аккуратных стопках макулатуры.

– Сегодня доложили из стационара, что два подопытных, которые шли на выздоровление, умерли. Оба мужчины. Испытуемый семь и тринадцать.

– Как умерли? – спросила ошарашенная доктор Элиас, не веря собственным ушам.

– Не знаю. Их нашли мёртвыми в собственных кроватях. Внешних следов насилия никаких нет. У них отсутствовало дыхание.

– А вскрытие?

– Ещё подготавливают.

– Почему так долго? Время смерти?

– Приблизительно в четыре утра. За ними никто не наблюдал, потому что никто и не подозревал, что они могли умереть.

– Кто проводит вскрытие?

– Сатий, вроде.

Женщина некоторое время молчала, всматриваясь в ламинированный отчёт, поправки в который вносить уже было невозможно. Буквы и цифры опечатались в её голове крепко. Она подняла голову и спросила.

– Роберт. Что ты думаешь на этот счёт?

Но парень не знал, что ответить. Он работал в коллективе совсем немного, чтобы трезво объяснять те вещи, с которыми ранее никогда не сталкивался. У него не возникло ни единой здравой мысли. Почему юноша предпочёл промолчать.

– Ясно. Будьте готовы всё перепроверить. Направляйтесь в стационар, соберите все анамнезы, проанализируйте их и найдите несостыковки. Если хотя бы один симптом выделяется: объясните почему. И мне плевать, сколько у вас уйдёт на это времени.

– Ясно!

– Что с МРАК-ом, Роберт? – голос Веры стал гораздо более зловещим, чем обычно. Она сузила веки, пристально посмотрев на паренька.

– Делаю подсчёты, – прозвучало очень неуверенно.

– Всё собери до конца смены. И мне на стол.

– Ясно!

Вера забрала оба планшета из рук подчинённых и тут же направилась к выходу, быстро перебирая ногами. «Этого ещё не хватало. Всё же шло нормально. Мы не можем допустить, чтобы об этом узнали в здравоохранении. И выпускать в массы лекарство, которое среди побочных эффектов имеет летальный исход… Тоже такое себе. Я не понимаю, как такое могло произойти. Надо осмотреть комнаты и трупы. Почему раньше не доложили? Я бы смогла присутствовать на вскрытии. И точно что-то да заметила бы. Не бывает такого, чтобы полностью здоровый человек умирал на ровном месте. Но был бы он один, тогда можно считать происходящее случайностью. Двое. В один день и почти одно время. Да ещё и с одной группы. Их вакцинировали почти одновременно. Всё точно скинут на вакцину. Я отказываюсь верить, что дело в ней. Не для этого я столько лет горбатилась тут. Не для этого ругалась со всеми из приёмной комиссии. Не для этого пожертвовала столь многим».

Потратив больше двух часов на поиски Сатия, Вера ни на шаг не приблизилась к правде. Единственное, что могло привести к смерти двух мужчин, это чрезмерно увеличенная поджелудочная, которая разорвалась. Почему люди не кричали? Не просили о помощи? Они не чувствовали боли? Было слишком много вопросов. Тщательно изучив вскрытие, Вера поняла, что оно лишь частично носит правдивый характер. Многое было неясно. И только учёный, который на протяжении четырёх лет разрабатывал вакцину, знал, какой след оставляет после себя лекарство от радиации. Это были хрупкие кости. Недуг, который устранялся бережным отношением к себе и употреблению достаточного количества витамин, чтобы в течение пары лет полностью восстановить организм от хрупкости костей, как после небольшого внутреннего перелома. Конечно, Сатий знать такого не мог. Это значило, что часть вскрытия фальшивая. Но чему верить, а чему нет, Вера с точностью разобрать не могла. Поэтому отправилась в спальни пострадавших. Но и здесь её ждал провал. Перед самым приходом несколько санитарок тщательно вымыли комнату, стерев все улики.

– Их постели были очень мокрыми. Настолько, что с них стекала вода. Это была не моча, а именно вода, прозрачная, чистая, – всё, что рассказала знакомая санитарка.

– Кто вас попросил убрать здесь? – спросила Вера, рассматривая небольшую приватную комнату.

– Начальник отделения сообщил, что в покоях нашли мёртвых. Их нужно освободить для других пациентов. Вот мы и бросили всё, чтобы прибраться.

«Не думаю, что она одна из недругов. Однако, всё же здесь что-то нечистое. Как не вовремя. Всё это очень не вовремя». Вернувшись в лабораторию, Вера очень много размышляла над произошедшим, пока не закипела голова, а перед глазами не поплыл весь мир. Так возникла идея пообедать и немного отвлечься, ведь часы перевалили за полдень давным-давно.

Тем временем подчинённые собирают данные с других пациентов, при этом мысленно анализируя всё, что узнали до этого. Ближе к трём часам дня к Адаму и Хлое присоединился Роберт, который успел не только подготовить информацию, но и купить бисквитный рулет в столовой к чаю.

– Ты наш спаситель! – крикнули довольные ребята.

– Слушайте, вы заметили? – сказал парень, присев на соседний стул.

Учёные находились в кабинете главврача, который тот с неудовольствием выделил салагам для изучения историй болезни каждого здорового человека. Больше всего внимания уделяли покойникам. Хлоя анализировала вскрытие, Адам искал побочные эффекты и симптомы.

– Что заметили? – сидя на полу, Адам поднял голову, придерживая смятые листочки анализов мочи.

– Доктор выглядела не очень…

– Ааа! Да, я тоже об этом подумала.

– Будто бухала всю ночь?

– Нет, у неё белки красные. Перегаром не пахло.

– Значит, ревела, – фыркнул Адам, поймав себя на плохой мысли, он тут же отвернулся, склонив голову.

На полу лежал красный, старый ковёр с жёлтым рисунком. Стены завешаны плакатами по технике безопасности. В рамочках сертификаты, награды и фото главврача с другими работниками Арвада. Хлоя сидела за столом в очень большом, чёрном кресле премиум-класса. За спиной у неё открывался вид на внутренний двор научного центра.

– Из-за чего?

– Ну точно запал.

Хлоя и Адам наполнили маленькую комнату звонким, пронзительным смехом.

– Да чё вы ржёте то?

– Откуда нам знать, почему доктор плакала. Может, случилось у неё чего.

– Или какой-нибудь чел бросил.

– Мало ли что могло произойти.

– И вам от этого смешно?

– Смешно? Мы смеёмся не над Элиас. А над твоей наивностью, Роберт. Ты её совсем не знаешь. Не пытайся быть её героем, думая, что одной целеустремлённостью можно решить все проблемы.

– И что тогда делать? Как мне её удивить? Чтобы она меня заметила?

Ребята долго молчали. То ли они действительно думали, проникшись чувствами напарника. То ли боялись предположить явное. Может не хотели ошибаться. Или лезть в это. Неизвестно. Мерзкую тишину нарушила Хлоя.

– Знаешь, если в тебе будет то, что ей нужно, то тебе не придётся никого удивлять. Осталось понять, где оно «то самое». И дело с концом. Но будь наготове, – вдруг задорный, расслабленный голос Хлои огрубел, – что увидишь совсем не то, что ожидаешь.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил озадаченный Роберт.

– Сам узнаешь.

Стремительно преодолевая широкую, побеленную лестницу, Вера то и дело повторяла под нос: «Обед. Обед. Обед. Не отвлекайся». Но, как на зло, на глаза попалась закрытая дверь архива. Она располагалась под лестницей на первом этаже, по соседству с техническим помещением и старой гардеробной комнатой. Двери таких подсобок отличались цветом, они были жёлтыми с чёрными табличками. Вход совершался благодаря небольшой кодовой панели из одиннадцати цифр и букв или с помощью ключ-карты. Последние делились на три категории: жёлтая, красная и чёрная, которые имели соответствующие уровни: первый, второй и максимальный. В зависимости от стажа работы и секретности ключ-карты выдавались сотрудникам, которым они были необходимы. Обладая чёрным допуском ко всем дверям, Вера не знала слова «нет». Поэтому могла зайти куда угодно. Хотя это вовсе не значило, что ей там были бы рады.

– Точно! Архив! Почему я сразу о нём не подумала? – остановившись на основании лестницы, Вера наклонила голову, вытянув шею.

Она сузила глаза, начав грызть кончик ногтя на большом пальце. «Посмотрю план здания и пойду обедать», – подумала Вера, нащупав пропуск во внутреннем кармане белого халата. Вскоре с громким щелчком дверь открылась, и женщина вошла внутрь. Её приветствовали безмолвная тишина, сгустки пыли, летающие в воздухе, и кромешная тьма. На поиски нужного документа ушло времени меньше, чем ожидала Вера, но больше, чем располагала смена – в районе часа. С мелкой дрожью в руках, она раскрыла запылённую папку с подписью: «Архитектурно-строительный чертёж здания Арвад». Сильно сжав и разжав веки, Вера глубоко вздохнула и громко произнесла.

– Подвал. Он существует.

У неё было много мыслей по поводу расположения столь таинственного помещения. Но гадать бессмысленно. Она не находилась здесь, когда здание строили. На поиски могло уйти очень много времени, а ответы хотелось узнать сейчас. К тому же, если всё произошло совсем недавно, и животные убежали неделю назад, улики в спешке могли не скрыть. Шанс на их обнаружение мал, но не равен нулю. По крайней мере, так рассуждала Вера, с жадностью поглощая вторую тарелку столичного салата. Она не заметила, как набила брюхо до отвала, в спешке позабыв оставить знакомой официантке чаевые, убежала на поиски Джека. Бегать долго не пришлось. Пожилой мужчина с длинной, аккуратно постриженной бородой стоял рядом с открытыми створками склада, наблюдал, как по частям из грузовиков на погрузчиках вытаскивали истребитель. Вера подкралась к нему незаметно, положив изящную ладонь на плечо, она скупо улыбнулась и поздоровалась.

– Привет, Джек.

– О! Здравствуйте, доктор Элиас, – от долгого пребывания на Солнце кожа у Джека стала молочно-коричневого цвета, некоторые пигментные пятна и родинки почернели, а вот брови и волосы из носа наоборот, стали ещё более светлыми. Судя по дружелюбной, натянутой улыбке, инженер не очень располагал на разговор, но сбежать, поджав хвост, не позволял страх перед Альбертом, чьим покровителем он являлся для Элиас.

– Можно задать пару вопросов?

– Конечно, дорогая, конечно.

Тусклые глаза Джека бегали из стороны в сторону, пока он, еле шагая, придерживал Веру за руку, уводя подальше от шумных, грязных машин. Несмотря на возраст, положение старика было незавидным. Он имел малое влияние на Арвад, его время ушло. Сейчас Джек отвечал за мелкие, невостребованные структуры, которые лишь поддерживали здание, но не регулировали его. Поэтому, по правилам субординации, он обязан обращаться к члену из собрания защиты ассоциации на «вы». Даже, если она младше на двадцать лет или больше.

– Недавно мои ребятишки занимали склад надолго, так как в одной из поставок нарушили количество материалов. Мы сильно влипли из-за этого, сместив график.

– Да-да, я слышал об этом, – говорил Джек, всматриваясь в глянцевую траву, которую бережно, как расчёской, перебирал ветер.

– Мне прилетело потом от Альберта и бухгалтерии. Военные жаловались, что не могли поместить туда ящики с провизией.