В потоках черных, Под сердцем тьмы бесплатное чтение

История первая. Провал переговорщика

Диа́р так и не научился умирать – это было болезненно, что бы там не говорили ученые, страшно, сколько бы раз ты не проходил через эту процедуру, и к этому было невозможно привыкнуть. Даже если ты – андроид.

Шесть дней назад ему поручили миссию на Альте́е – молодой обитаемой планете, которую готовили к включению в состав Единой галактики, а до этого планомерно и ненавязчиво направляли развитие цивилизации: гуманитарные технологии, развитие общества с минимальным расслоением на касты, создание позитивного образа развитой расы. Возможность обожествления представителей высших рас допускалась, но не приветствовалась – у обитателей Альтеи существовала своя система верований, ломать ее инструкция разрешала только в крайних случаях, угрожающих развитию самой цивилизации. Это была третья подобная миссия Диара, и если он провалит и эту, то его отправят на переплавку или того хуже – работать тестировщиком.

И сейчас, находясь в полыхающей хижине, он был близок к тому, чтобы сдаться и запросить помощи у связного.

– Он может проломить стену! – бесновались за полыхающей дверью. – Давайте ее подопрем вон тем камнем!

Да, в этой миссии что-то пошло не так. При том с самого начала.

Высадка прошла по расписанию, в строго установленном месте, безлюдном склоне Аядель – горы, почитаемой местными жителями в качестве священной. Здесь не строили жилища, не добывали пищу и не брали воду. И это было опрометчиво, потому что гора была единственным местом в округе, где можно было укрыться от зноя и холода, построить безопасные жилища и утолить жажду и голод. Ксеносоциологи, следившими за планетой последние пять лет, фиксировали одну за другой вспышки болезней, которые уносили все больше жизней, и прогрессирующую деградацию социальных связей Разобраться, в чем дело, и вывести цивилизацию из тупика, и было поручено Диару.

Приземлился он на рассвете. Дождался, когда проснется местное светило – желтая звезда Микия́р. За это время провел предварительное сканирование местности, обнаружил значительное скопление людей у подножия горы, и небольшое поселение на склоне, в чаще леса. Отправил отчет на базу, своему связному Лизе.

– Посмотри, что это за поселение на склоне, его там не должно быть, место у аборигенов запретное.

Диар направился выполнять задание Лизы. Спустился звериной тропой, иногда цепляясь за остро пахнущие хвоей лианы, прошел ниже по склону и оказался у того места, которое запомнил как обнаруженное селение. И это была его первая ошибка – поселение оказалось укрывшимся в кроне векового дерева домом: окна выдолблены и прикрыты пластинками разноцветной слюды и мочевыми пузырями триа́га, местного пресмыкающегося. Крепкая винтовая лестница тянулась вокруг толстого ствола, а на перилах сидела рогатая красноперая сойка.

Заметив чужака, птица громко крикнула, разбудив округу. Диар остановился, вгляделся в окна – из ближайшего выглянул подросток и тут же спрятался. Дом ожил и заголосил, из него вывалились вооруженные копьями и короткими мечами мужчины и с криком: «Убьем чужака», – бросились на андроида. Инструкции не позволяли ответить, а потому Диар позволил себя скрутить, связать лианами и пинками, весьма небережно спустить вниз, в долину.

– Я не враг вам! – кричал Диар до тех пор, пока на привале ему не заткнули рот куском мха.

У края рощи мужчины остановились, принялись совещаться – никто не хотел выходить к поселянам, жавшимся у кустарника, все поглядывали на тропу, ведшую от деревни. Андроид расслышал слова «отец», «запрет», «казнен». Сочетание показалось Диару не внушающим доверия, но беспокоиться было еще рано. Во всяком случае, так казалось Диару.

Изловчившись, он выплюнул кляп и заговорил:

– Я не враг вам, я прибыл из дальних мест, чтобы принести вам добро и знания!

Мужчины посмотрели на него с ужасом, один из них подскочил и ударил по голове дубиной – микросхемы сбились, сигнал оказался временно потерян, и, возвращаясь к изначальным сохраненным настройкам, Диар завалился на бок. Программа в аварийном режиме продолжала собирать данные для анализа, андроид обнаружит их сразу, как очнется.

Вскоре за деревьями послышались шаги, мужчины притихли и пали ниц: на тропу вышел седовласый мужчина, строго посмотрел на собравшихся, перевел взгляд на приоткрывшего глаза Диара, нахмурился еще сильнее – дурной знак.

– Зачем привели вы сюда чужеземца? – прошипел.

– Отец, рано утром он оказался у нашего дома, – торопливо заговорил один из воинов. – Сперва мы решили, что это кто-то из деревни осмелился зайти в чащу, гонимый жаждой и голодом, но быстро сообразили по одеянию пришельца, что он не принадлежит к числу поселян. И потому привели к тебе для суда – что делать с ним?

– Убить…

Появившийся старик, очевидно, принадлежал к верховным жрецам поселения. Он был высок, седовлас и носил скрывающую ноги тогу из тонкой шерсти. Став жрецом и быстро смекнув, что пропитания на всех не хватит, он поселил в роще свою семью, а остальным запретил подниматься на склон, объявив территорию священной. «Интересно, как он это провернул?» – подумал Диар прежде, чем пошевелиться.

– Не причиняйте мне вреда, – взмолился он. Он все еще надеялся убедить старца. – Я пришел с добром в сердце.

Старик скривился. Шагнув к андроиду, наклонился к нему и схватил за ворот тоги:

– Откуда язык наш знаешь?

– Он течет в моей крови…

Ответ стандартный, по инструкции, на некоторые народы действует. Но не на старика с Альтеи. Он усмехнулся:

– Ты ша́рта, я знаю тебя, ты меня не обманешь.

Диар поторопился обратиться к справочным файлам, чтобы узнать, кто такой «шарта». Система быстро подобрала нужный ответ: «Шарта – воинственное племя долины Грез, враждебное по отношению к племени аядель; шарта надеются вытеснить аядель в пустыню, совершают набеги. Война длится более ста лет, с момента расселения склона Аядель». Справочник даже подарил Диару изображение представителя племени шарта – высокого темноволосого мужчины со светлой кожей и ярко-синими глазами. Андроид понял: спорить бессмысленно – он в самом деле похож на шарту. Что ж, придется избрать другую стратегию.

– Я шарта, но я пришел, чтобы примирить племена аядель и шарту, я могу подарить мир.

– Мир? – старик недоверчиво прищурился. – Что ты знаешь о мире? В прошлом году шарта отдали нашего парламентера на растерзание гиба́ру, шарта нет веры…

– Но я не такой! – Диару почувствовал сомнение в глазах старца. – Я хочу помочь.

Старец поднялся.

– Что ж, если чужестранец принесет мир с шарта, его стоит выслушать совету. Как мне представить тебя? – он посмотрел в упор на андроида.

Тот успел свериться со справочником, выяснил состав племени шарта и узнал, что у нынешнего вождя имелся сын от наложницы, считалось, что тот давно умер.

– Меня зовут Кша Тая́с, я сын Сама́ла Таяса от Рва́ны…

У старца округлились глаза.

– Невозможно, ты мертв многие годы.

– Так считает мое племя, но я выжил и жил в пустыне, пока не постиг просветления и не научился понимать язык птиц и зверей. Они принесли мне весть о кровопролитии между нашими племенами, это заставило меня покинуть убежище и прийти к вам.

Андроид уже сам верил в созданную на ходу легенду, говорил тихо и с чувством. Он ловил трепет и восхищение молодых воинов, считывал ментаграмму старца, поверившего ему настолько, чтобы привести в деревню. Диар сел ровнее, выпрямил спину и сложил перевязанные лианой запястья на коленях – так его роль представлялась ему более правдоподобной.

– Что ж, – протянул старец. – Я буду рад стать тем, кто остановит войну и найдет путь к примирению с шарта. Но если лжешь ты, то смерть твоя будет мучительной.

Последнюю фразу старик сказал с таким чувством и уверенностью, что квантовое сердце андроида содрогнулось от нехорошего предчувствия.

– Пойдем, – велел старец, оставив при этом остальных в чаще.

Андроид подметил, он явно не хотел говорить своему племени об их существовании, эта тайна старейшины, возможно, удастся удачно использовать в будущем.

Как же он ошибался!

К моменту их появления в деревне, племя уже было взбудоражено донельзя. Одного появления Диара вместе со старцем хватило, чтобы на него завизжали, зашипели:

– Нечестивец!

– Ты коснулся своими ступнями священной травы!

Старец поднял вверх руку, кивнул на Диара:

– Этот пришелец уверяет, что пришел к нам с миром. Утверждает, что он – сын вождя шарта, Кша Таяса. Его судьбу решит совет, расступитесь, пока же он под моей защитой!

Пока старик говорил, Диар с удивлением смотрел на измождённых, покрытых слоем грязи, голодных людей – они были безумны в своей ненависти. «Что же все-таки наплел им старейшина?», – забеспокоился андроид и сделал еще один запрос справочной системе, на этот раз – о причинах появления культа Аядель.

«Культ Аядель сформирован вокруг запрета на посещение склона горы Аядель. Местное племя, проживающее у его подножия, называет рощу своей матерью, считает, что она породила их, как и всех живых существ, проживающих в ее пределах, а потому питаться ее плодами – это все равно что своими собратьями. По этой же причине считается преступным даже ступать на территорию рощи, называя ее телом Аядель, пить из ее источников, называя их ее кровью. Запрет подкреплен страхом жестокого наказания – изгнания без воды и хлеба в пустыню».

В голове Диара что-то стало проясняться. Он с интересом посмотрел на старца и отправил отчет о втором этапе своему связному: андроид вошел в деревню, осталось дело за малым – убедить, что мать-Аядель страдает от того, как ее дети мучаются от лишений. Толика удачи и красноречие – Диар повеселел, кажется, эта миссия станет успешной.

Старец привел его к большому шатру, сплетенному из веток лиан.

– Вы все-таки стали срезать лианы… – пробормотал Диар, коснувшись кончиками пальцев стены.

Старик сердито полоснул его взглядом:

– Нечестивец, как смеешь ты говорить такое! Аядель – наша мать, мы берем только то, что сама дает она.

Диар с любопытством огляделся – в самом деле, женщины плели одежду из сухостоя, ветром и дождями смытого со склона. Подростки набирали воду из тощего ручейка, стекавшего по камням с вершины и терявшегося в песке. Удивительно, но дети помладше имели длинные волосы, а вот подростки, как и большинство взрослых, оказались или обриты наголо, или носили очень короткие стрижки. В целом племя не выглядело счастливым.

– Это ничтожные крохи, – с ужасом прошептал он и обратился к старейшине. – Берете ли вы что-то от пустыни?

Он знал, что пустыня, раскинувшая свои золотые пески прямо за оградой поселения, богата оазисами, да, до ближайшего сутки пути, но это вода, плоды, орехи, это пища, которая может спасти от голодной смерти.

Старец посмотрел на него со злостью:

– Будто не знаешь ты о происках твоего племени: шарта, эти мерзкие убийцы, караулят нас. Никто из тех, кто уходил в пустыню, не вернулся…

Это было явной ложью: шарта не охотились в этих местах, значит, не вернувшиеся соплеменники, найдя оазисы, заселяли их. Диар не верил, чтобы ни у кого из них не было мотива вернуться и спасти близких. Но старец сказал, что никто не возвращался. Значит ли это, что в угоду удержания собственной власти, он или его дети уничтожали всех, кто пытался проникнуть в деревню со стороны пустыни?

Андроид тайком взглянул на старца: тот отодвинул полог и прошел внутрь шатра. Диар шагнул за ним следом. Его беспокойство нарастало.

Здесь неприятно пахло несвежей едой. Затхлый воздух пропитался запахом гари подслеповатых сальных свечей, пыли и подкисшей кашей. Мгновенно включившаяся опция ночного видения помогла сориентироваться. Внутри шатра сидели четверо старцев, двое на вид оказались такими дряхлыми, что едва могли сидеть – их обложили набитыми песком подушками, укрыли одеялами. Диар догадался, почему многие жители не имели волос – их состригали, чтобы плести из них одеяла и теплые накидки. «Они в самом деле используют все, до чего могут дотянуться своими голодными руками», – андроиду было несказанно жаль этих людей.

– Я привел чужеземца, братья, – произнес старец. – Он уверяет, что пришел с миром. Более того, он льстит речами, что может устроить его, так как является младшим сыном вождя шарта Кша Таяса.

Старцы зашевелились.

– Чем докажешь ты, Кша Таяса, свои намерения? – спросил один из них, одетый в ярко окрашенную тогу.

– Я пришел к вам без оружия, – отозвался Диар осторожно. – Мои руки открыты, как и мои мысли.

– Складно говоришь. Только зачем тебе мир с нами?

– Нас мало в этих землях. Мне претит мысль, что мы друг друга истребляем ради еды и питья. Вместе мы сделали бы этот мир счастливее.

Старики переглянулись.

– Как ты добьешься своего?

Вот тут у Диара был вполне реальный план, разработанный еще на станции:

– Я заручусь вашим словом и направлюсь к отцу. Я принесу ему ваше слово и взамен заберу его. Так станет возможен мир. Я возьму дочь племени аядель и сына племени шарта, вы станете одной семьей.

Старики забеспокоились:

– Нет-нет, плохая мысль. Подножия Аядель и так дают нам слишком мало пропитания, нам едва хватает самим, зачем нам еще шарта?! – первый стал грозить пальцем.

– Ты хочешь обманом завладеть нашими землями, Кша Таяса! – зашипел второй.

– Ты обманщик и провокатор, – закричал третий.

От воплей проснулся самый старший из совета, тот, что спал, укрытый одеялами:

– Кто сказал «Кша Каяса»? Я видел его труп…

Внутри шатра стало так тихо, что оказалось слышно, как воды стекает со склона на городской площади.

– Я так и знал, что ты лжешь, самозванец, – прошипел старик, приведший его на совет. – Ты будешь казнен!

Он протянул руку, чтобы перехватить андроида, но тот успел увернуться. Использовать козыри сейчас представлялось самой правильной идее. Отгородившись руками, он завопил:

– Остановитесь! Меня нельзя убивать, иначе я расскажу ваш секрет!

Старик сощурился, его пальцы уже сомкнулись на плече Диара, но пока еще не давили.

– Какой секрет?

– О том, что я видел в сердце рощи…

– Зловонный слизень, – старик дернул его на себя, прошипел в лицо. – Я лично уничтожу тебя, если ты проронишь хотя бы звук!

Остальные старейшины оживились, зашептали.

– Что он говорит?

Старейшина посмотрел на них, процедил сквозь зубы:

– Он угрожает нам, хочет рассказать о наших детях в роще!

Диар осел – вот такого он точно не ожидал: все старейшины замешаны в заговоре! Те вооруженные люди в доме, выдолбленном в стволе старого дерева, они все были потомками вождей.

– Придется заткнуть ему рот, – прошелестел тот, кто сказал о смерти Кша Таяса.

Так Диар оказался запертым в хижине, объятой огнем.

Андроид с сожалением перевел взгляд на креоксоновую кожу – такую тонкую, прочную и так напоминающую кожу человека: она покрылась копотью. Лиза, его связной, расстроится и будет ворчать, что новое покрытие пришлось заказывать на фабрике креоксонового полотна и ждать его целые сутки.

Все это будет после того, как он умрет. Опять.

Диар вздохнул.

А умрет он, если не придумает что-то стоящее.

Диар понял: придется обращаться к инструкциям, а инструкции позволяли в крайнем случае, при угрозе операции и целостности эксперимента, проявлять свои специальные возможности.

Андроид поправил тогу, полы которой уже начали тлеть, и, сложив руки крест-накрест на груди, прикрыл глаза и активировал защитное поле с температурными датчиками, и после этого перешел в режим сна.

Пи-ик…

Пи-ик…

Пи-ик…

Процессор автоматически вышел из режима сна, подключилась система жизнеобеспечения, активировались датчики: Диар начал снова ощущать место, в котором он находился, от удивления распахнул глаза – он обнаружил себя висящим вниз головой над пропастью. Вверху – ясное небо. Внизу – золотой ковер пустыни и глубокий овраг с каменистым дном. Мгновение – и эта миссия станет сокрушительной и самой короткой в его карьере.

«Может, лучше пойти тестировщиком?», – в отчаянье подумал андроид.

– Бросайте его, режьте веревку, он очнулся! – закричали с обрыва.

Диар попробовал приподнять голову, чтобы рассмотреть, что происходит, но не смог – его тело оказалось плотно связано его собственным плащом.

«Крайние меры», – понял он.

– Остановитесь! – закричал. – Вы видите, что меня не взял огонь. Не возьмет меня и вода, и камень. Потому что меня прислала Аядель, чтобы сказать вам, как сердита она на вас.

– Не слушайте, его отойдите прочь! – это был голос того самого старца, что привел его на совет.

Ну что ж, с этим Диар мог справиться, он активировал динамики на полную мощность. Эхо подхватило его голос, обрушивая его на притихших селян.

– Она взращивает урожаи сытных орехов, сладких ягод и полезных корнеплодов, чтобы ее любимые дети ни в чем не нуждались, но вы не берете в рот плодов ее труда.

– Ложь! Святотатство!

– Как истинная мать, Аядель извелась, она несчастна, считая, что вы брезгуете ее дарами! Только дети старцев вкушают ее плоды, но не все племя…

Наверху занялась потасовка, и вот сухая лиана, на которой был подвешен андроид с хрустом разорвалась. Чей-то крик разорвал пустыню, а Диар зажмурился – он так и не привык умирать.

– Диар… Диар, ты меня слышишь? – такой ласковый голос. Андроид сразу узнал его, это Лиза.

– Я все провалил… – микросхемы шелестели, будто присыпанные речным песком, а в голове тяжело перекатывался квантовый разряд.

– Наоборот, ты молодец, – Лиза коснулась его лба прохладной рукой. – Они услышали тебя и приняли твою жертву как знак гнева Аядель. Все наладилось, они заняли склон и направляются с миссией к вождю шарта, считая, что именно его сын принес им прозрение. Они намерены одарить его землей, саженцами и семенами, чтобы дети Аядель были счастливы по обе стороны ее склонов.

Диар был поражен. Приятная волна гордости заполняла его, только одно обстоятельство добавляло грусти – он лежал в полигласовой коробке и говорил через искин станции.

– Лиза, я потерял свое тело…

Девушка улыбнулась:

– Ничего, за спасение цивилизации тебе наверняка справят новое.

– И выдадут новую миссию?

– Уверена в этом, ты на хорошем счету.

Диар подавил вздох – все-таки надо как-то научиться умирать.

История вторая. Тестировщик

Нинэ́ль никогда не любил умирать – это было болезненно, что бы там не говорили ученые, страшно, сколько бы раз ты не проходил через эту процедуру, и к этому было невозможно привыкнуть. Даже если ты – андроид.

Нинэль тестировал препараты для нейроэкваринга – нового способа путешествий через звездные системы. Человечество всегда было любопытным, а потому возможность заглянуть за пределы солярного пузыря не могли упустить. Одна беда – путешествия оставались все еще длительными и очень скучными, а туристические компании не видели смысла строить громоздкие звездолеты с большой развлекательной программой – ни одна из них не спасет от психологических перегрузок годичного нахождения в замкнутом пространстве.

Так родилась идея, подхваченная у писателей-фантастов – гиперсон. По задумке ученых, погружение в сон должно происходить на Земле, в привычной и комфортной обстановке, под наблюдением специалистов. Далее капсулы со спящими пассажирами помещали в грузовые катера и выводились на околоземную орбиту. Уже там происходила стыковка и размещение капсул.

Осталось дело за малым – разработать механизм гиперсна. И вот тут произошла заминка – человеческий организм оказался не приспособлен к такому состоянию, достаточно быстро «обрастая» многочисленными и непредсказуемыми патологиями, которые сводили на «нет» все радужные планы.

И тогда появился нейроэкваринг: андроиды с высокой степенью сенсорной интеграции отправлялись на отдаленные станции, круизные лайнеры и экзопланеты, а к ним из своих собственных квартир подключались гуманоиды. Безопасно, комфортно, абсолютно безгранично.

Хочешь погулять по луне? Пожалуйста, подключись в порядке очереди к лунному андроиду. Хочешь заняться экстремальным спортом? Добро пожаловать на Марс, здесь марсианский робот пробежит вместо тебя по каменистой равнине, спрыгнет в каньон или займется астросерфингом.

Находящийся внутри андроида человек, мог испытывать все те же эмоции, как если бы находился в межзвездных экспедициях сам – он чувствовал лучи далеких звезд, нежился на песке субтропических планет, занимался дайвингом, пробовал новое, запрещенное…

Да, пользователи очень быстро поняли, что находясь в нейроэкваринговой сети, может позволить себе то, что никогда не позволили бы, находясь в собственном теле. Экстремальные удовольствия на грани жизни и смерти, за границей норм морали, когда мысль не является правонарушением, – вот, что стало настоящей проблемой.

Для ученых.

Проблема ежедневного уничтожения андроидов никого не волновала, кроме самых андроидов. Потому что никто не оставлял за ними права чувствовать: эмоции, что испытывал человек, находясь в теле робота, целиком принадлежало человеку.

– Ты машина, тебе не может быть больно, – смеялся нейрофизик, Игорь Линеев, подключая Ноэля к экваринговому аппарату.

– Это странно, но я испытываю боль, – андроид внимательно смотрел на закрепленные на его груди диоды: тонкие полупрозрачные кабели тянулись к потолку, где крепились узлом нейро-ввода и терялись в полумраке экваринговой станции.

– Не выдумывай, это не твои страдания, это страдания подключенного к тебе человека. Он сам знает, на что идет, если заставляет тебя опускать руку в кипяток или падать в каньон с разъяренными тарантулами на Психее, – Игорь подал плечами и отошел к стойке регистрации нейроимпульсов, но через минуту посмотрел в глаза Ноэля: – У тебя неустойчивый сигнал, в чем дело?

– Я думаю, это то, что вы, люди, называете страхом. – Андроид отвел взгляд и уставился в потолок. – Я испытываю страх, Игорь.

Ученый вернулся к столу, к которому был прикреплен андроид.

– Ты проходишь тестовые задания с тестовой группой, всего лишь.

– Разве это меняет суть эксперимента? – Нинэль снова повернул голову и посмотрел на человека. – Участники тестовой группы умышленно причиняют мне вред, ты это знаешь, но не считаешь обязательным скорректировать программу. Я испытываю еще больший страх, так как не ощущаю защиту.

Игорь нахмурился:

– Что за бред, Нинэль? В твоей программе не заложены все эти эмоции. Но я могу ограничить твои способности трепаться о них, хочешь?

Нинэль посмотрел еще более печально и опять отвел взгляд, пробормотав:

– Как будто от того, что ты лишишь меня речи, я перестану чувствовать то, что чувствую… Давай, закончим с этим. Что мне предстоит сегодня?

– Спуск на «Сигнал» и апробация новой смеси, на основе ксинола, она должна увеличить эмоциональный и сенсорный ответ пользователю.

«Сигнал» был подводной исследовательской базой на Психее – планете гейзеров. Значит, предстоял еще один наполненный рисками день.

– Он будет чувствовать то, что чувствую я?

Игорь кивнул – его руки были заняты, он как раз заполнял шприц препаратом.

– Такова цель.

– Хорошо. Если я погибну, то человек хотя бы узнает, каково это – умирать.

Нинэль закрыл глаза, прислушиваясь к нарастающему внешнему давлению – это по кабелям к нему тянулось чужое сознание. В последний момент андроид, распознав импульс, ужаснулся – его сегодняшним оператором стал Рон Айви: оператор, уничтоживший уже троих андроидов только на этой станции.

– Рон, я тебя умоляю, будь сегодня осторожнее, – говорила Инесс Стайн, руководитель проекта: – Мы никак не можем обкатать Психею, ты уже повредил троих андроидов, а это, напомню тебе, образцы высокой прочности, специально разработанные для таких недружелюбных планет.

Темноволосый парень с татуировкой на плече криво усмехнулся:

– Боишься исков экваринговой компании? Они тебе еще «спасибо» скажут, что я помог выявить наиболее слабые образцы. Потому что наши пользователи уж точно беречь железяки не станут и отсыпят им все возможные приключения.

Инесса печально посмотрела на юношу, покачала головой:

– Одно дело приключения, другое – уничтожение. Надеюсь, ты все-таки понимаешь разницу.

Рон нетерпеливо повел плечом, отмахнулся:

– Понимаю. Конечно, понимаю. Я шучу, чтобы немного разрядить обстановку.

– Надеюсь, что так. Сегодня в программе – спуск на «Сигнал», там…

– Долина гейзеров и подводная станция, помню-помню, – на губах молодого человека проявилась и тут же погасла улыбка: ему не терпелось попробовать новую локацию. Он даже не спросил, в теле какой машины ему сегодня предстояло работать: он не видел смысла запоминать серийные имена тех, кто не переживет с ним встречу.

Привычный звездный коридор – визуализация нейроэкраринга, запах медикаментов усилился, стал почти невыносим: резкий, отдающий тухлятиной. «Надо будет сказать ученым, чтобы что-то с этим сделали, если препарат тестирование пройдет; никто в здравом уме не станет терпеть такую вонь да еще и за свои деньги», – отметил про себя Рон и потянулся к пульсирующему сознанию андроида, которому суждено стать сегодня его аватаром.

Захватил его – исключительно детский прием, но Рон не мог от него избавиться: он представлял сознание андроида мягким податливым сгустком и сжимал его в кулак – оно приятно давило на ладонь, грело ее. На ощупь напоминало игрушку-мякиш. Рона это забавляло.

Вот и сейчас, вцепившись в светящийся сгусток, он сжал его – тот завибрировал, будто пытаясь высвободиться. Что-то новенькое, прежде такого не было. Тем интереснее.

Рон нырнул глубже, пробрался по светящемуся коридору дальше и вынырнул на операционном столе медблока станции «Психея» – скучного вида ученый приветливо махнул ему рукой, чтобы проверить качество соединения:

– Добрый день. Как вас зовут?

Рон привстал, выдернул кабель из полигласовой груди, с наслаждением почувствовав прохладу в месте соединения проводов. Пробормотал:

– Король Карл Двенадцатый…

Ученый, кажется, его звали Игорь, шутку не оценил, посмотрел строго:

– Если вы продолжите в том же духе, буду вынужден прервать эксперимент.

– Ладно, ладно! Пошутить нельзя. – Рон спрыгнул со стола, присел и сделал несколько махов. Отметил рассеянно: – Отличная машина…

– Я вынужден еще раз задать вопрос: помните ли вы ваше имя?

– Рон Айви меня зовут, не кипятись! – Рон попробовал улыбнуться, но полимерные лицевые мышцы андроида поддавались плохо, поэтому улыбка скорее походила на оскал, по крайней мере, она напугала ученого.

Рон отвернулся, подбоченился.

– А что, неплохо у вас тут. «Психея» – отличное место для отпуска, как считаешь?

– Не знаю, – Игорь Линеев пожал плечами и снова погрузился в отчет. – Я предпочитаю не экстремальный отдых, а простой. На даче, например.

Рон рассмеялся:

– Скукота.

– На вкус и цвет… – ученый ловко избежал спора, откровенно «слил» его, оставшись при своем мнении.

Рон с интересом посмотрел на молодого человека: он был примерно его же возраста, чуть выше и крепче на вид, с густой шевелюрой и темными неспокойными глазами. По ним не сразу поймешь, о чем думает их обладатель. Это раздражало. С другой стороны, не ученого же он прилетел тестировать.

– А что за новый препарат мне ввели? Воняет на подходе к машине тухлятиной, меня едва не вырвало.

Линеев оторвался от своих записей, посмотрел с интересом:

– Воняет? Впервые слышу… Ладно, посмотрим. – Он сделал пометку в лабораторном журнале. – Сейчас чувствуете себя нормально?

– Вполне, – Рон сжал и разжал кулаки: сознание, которое он все это время отодвигал, снова полыхнуло. – И готов к погружению.

Игорь кивнул:

– Минутку, я заполню карточку первого этапа… Вы пока привыкнете к своем телу.

Тело, доставшееся ему сегодня, оказалось неплохо сложено, обладало прочным каркасом и приятной на ощупь креоксоновой поверхностью, напоминающей человеческую кожу, только гораздо более прочную и износостойкую. Новый препарат для нейроэкваринга создавал ощущение полного погружения, Рон забывал, что находится сейчас на другом конце галактики, что эта железка – не его тело. Он еще раз попрыгал, помахал руками, с восторгом разглядывая пальцы.

– Прикольно сделано…

Игорь на мгновение оторвался от бумаг, пробормотал:

– Так и есть, одна из самых продвинутых моделей, с высокой сенсоизацией и чувствительным нейроинтерфейсом. Знаете, что Нинэль – так зовут вашего андроида – сказал мне сегодня утром? Что он чувствует боль помнит ее. А еще – что ему страшно. Представляете?

Рон скривился:

– Вы словно ребенок радуетесь новой игрушке… Хотя, о чем это я, андроид – это и в самом деле игрушка, только весьма дорогая.

Игорь определенно хотел с ним поспорить, Рон видел это в его взгляде, покрасневших щеках и выступившей испарине на висках. Мальчишка-романтик, что с него взять. Рон поспешил его успокоить:

– Я понимаю, что вы к своим изделиям относитесь с особым пиететом, но для меня-то это просто андроиды, уж простите. – И он развел руками.

Игорь мрачно окинул его взглядом, поманил за собой:

– Пойдемте, пора начинать, пока препарат действует.

Они прошли в зал вылета, встретив по пути еще троих сотрудников станции – пока «Психея» работала в тестовом режиме, наполнение ее оставалось скромным: техники, операторы систем жизнеобеспечения, инженеры и парочка медиков для тестирования медицинского оборудования. Больше всего жизни как раз было в зоне прилета: станцию загружали мебелью, оборудованием для отдыха, виртуальными экранами, хрусталем, чтобы картинка от происходящего на станции была для пользователя наиболее полной.

Игорь подвел Рона к дальнему отсеку, отмеченному аббревиатурой МПЛ-100. Межпланетарный лифт, модель сотая. Рон такими еще не пользовался. Игорь остановился у кабины, ввел код:

– Небольшой инструктаж: вам необходимо на скорости сто узлов опуститься на поверхность Психеи, задержаться в десяти метрах над ней, эта точка отмечена на шкале цифрой плюс десять. Зафиксировать все показатели и убедиться, что я их получил. Далее со скоростью пятьдесят узлов вы опускаетесь на нулевую отметку и остаетесь на ней пятнадцать минут по среднегалактическому времени. Я тоже фиксирую ваше биотелеметрию, а вы погружаетесь дальше в долину гейзеров, останавливаясь каждый десять метров, пока не достигните зоны прибытия «Сигнала». Там отдохнете, можете немного побродить, но ничего не трогать, оборудование крайне чувствительное, даже незначительный сбой настроек может привести к несчастному случаю и гибели вашего тела…

– Этого тела? – Рон на всякий случай показал пальцами на затянутую в пластик грудь.

– Именно. Нинэль – очень хороший аппарат, мне будет жаль его потерять, – Игорь старался говорить тихо и убедительно. Недавний разговор с андроидом не добавляли спокойствия, как и нагловатый тон оператора Рона.

– Но со мной ничего не случится, если машина не выдержит нагрузки?

Игорь отметил, что Рон настойчиво избегает называть андроида по имени, предпочитая обезличенное «машина».

– Нет, вы вернетесь в свое тело. Правда, возвращение будет жестким, отходить пару недель точно придется.

– Это почему?

Игорь посмотрел на него с удивлением:

– Так устроен наш мозг. Вы будете помнить, как чуть не погибли, это неизбежно отразится на вашей психике.

Рон фыркнул:

– Я не такой неженка, уверяю вас, со мной ничего не случится.

Игорь хотел сказать о трех погибших от рук Рона андроидах, но в последний момент передумал – не стал еще больше злить.

– И все-таки я вас прошу быть аккуратнее.

Рон разместился в кабине, активировал пульт.

– Удачи! – Махнул ему рукой Игорь и активировал запись – на мониторе его интеркома появилось дополнительное окно, в котором маячило лицо, недавно принадлежавшее Нинэлю. Чувство беспокойства росло.

Игорь постарался сосредоточиться на эксперименте, связался с Инесс, та подключилась к обработке данных – с тела Нинэля считывалась информация по воздействию окружающей среды, данные записывались для демонстрации демоверсии потенциальным потребителям.

– Ты выглядишь рассеянным, – отметила Инесс.

– Нет, все в порядке, – Игорь отмахнулся. – Хотя нет, не в порядке. Мы закладывали возможность самообучения андроидов класса NN?

– Конечно!

– Тогда тебя не должно удивить сегодняшнее заявление Нинэля, он уверял меня, что чувствует как умирает, чувствует боль и страх. Такое возможно, как считаешь?

Инесс задумалась.

– А показания телеметрии? Нейроимпульсы?

– Они вели себя так, будто Нинэль, действительно, чувствовал все, о чем говорил.

– Это странно, но думаю, решаемо – после сегодняшнего эксперимента сними его с линии на пару дней, проведем анализ и поймем, что с этими показателями делать, – она усмехнулась.

Игорь понял: она особо не верила его словам.

Рон тем временем завис на пятидесяти метрах.

– Хорошо, Рон, – Игорь сделал соответствующую отметку в лабораторном журнале. – Пятнадцать минут и двигайся дальше.

Андроид поднял вверх указательный палец и прикрыл ладонью камеру. Игорь отреагировал мгновенно:

– Рон, отодвинься, пожалуйста, ты загородил обзор, камера не фиксирует твои перемещения.

– А зачем они вам?

– Они подтверждают данные удаленного наблюдения. Стандартная практика, ты вроде бы не в первый раз, странно, что задаешь такие вопросы.

– Ладно-ладно.

Мутное пятно потемнело, но изображение не вернулось. Игорь нахмурился:

– Я просил открыть камеру.

– А я открыл, – весело отозвался Рон. – Видишь, я тебе улыбаюсь и машу рукой, – он сделал неприличный жест, но Игорь не отреагировал, так как не видел его: камера была залеплена куском термопластика, оторванного от панели управления.

Он вернулся к пульту и вдавил кнопку, отправившую платформу вниз, пролетел несколько метров – его тело подбросило к своду лифта.

– Йохо! – закричал он, запоминая новые ощущения: свободное падение в горячую, расплавленную атмосферу, свист в ушах, адреналин. Нет, не у этого убого тела, конечно, у него, там, на другом конце галактики. Он сделает сегодня себе просто царский подарок – второе рождение.

Сделав кувырок, он остановил лифт – в двадцати метрах над «Сигналом». Прислонился к монитору внешнего обзора – там, на стенами кабины плавилась планета, бурлила горячими источниками и взрывалась тоннами газов.

– Ну, что же, осталось сделать последний шаг.

Рон ввел код, который вводил Игорь – память не подвела его: на двери загорелся зеленый огонек, а система жизнеобеспечения ушла в красную зону. Еще бы, высадку здесь никто не согласовывал. Рон вдавил кнопку, створки распахнулись, мгновенно впустив в кабину гул кипящей породы и клубы едкого пара. Оболочка андроида мгновенно вспенилась, краска отслоилась и стала стекать длинными каплями на пол. Рон не мог говорить – грудь сперло, система контроля качества жизни звенела в висках, а горячая боль растекалась по телу. И с каждой новой волной Рону казалось, что больнее не будет, и всякий раз он ошибался. Сознание, метавшееся в его кулаке, взорвалось – вокруг Рона образовалось золотое облако, которое подхватило его и понесло вверх.

Странно, но он все никак не отключался. Боль парализовала его. Искореженное тело больше не подчинялось, но сознание не возвращалось в родную колыбель. Рон молил о помощи, звал ее, но его окружала гудящая тишина и лязг экстренно поднимающихся механизмов.

Темнота и голос Игоря, вот все, что осталось с ним, когда он, наконец, погрузился в благостное безмолвие.

Нинэль метался в тесном пространстве, он не узнавал его. Ужас от того, что он не понимает, что происходит, заполнили его без остатка. Он кричал бы, если бы мог, он звал бы на помощь, если бы было чем. Поэтому он метался в поисках выхода.

Боль в этот раз оказалась особенно сильной, яркой, полыхающей, она пронизывала насквозь и сворачивала спиралью все мысли. Выбраться. Найти выход. Прекратить мучения.

В своих метаниях, он наконец почувствовал границы предмета, в котором оказался заперт – узкий канал. Слева, справа, сверху и снизу он ощущал преграду, вперед и позади – свободу. Но если та, что была позади, дышала угрозой, паленым пластиком и болью, то, что впереди манило, казалось уютным, гладким.

И Нинэль бросился вперед, почти сразу почувствовав, что горячая боль отступает, становится проще, легче дышать. Он мчал вперед, пока не заметил небольшую светлую точку. Она казалась финалом его страданий, и Нинэль ускорил свой бег, пока не вывалился в просторной комнате. За окном – нежно-голубая глазурь, под спиной – теплый медицинский пластик, а к нему склонилась темноволосая женщина, заботливо проверяя пульс.

– Как ваше имя? – Привычно спросила она его.

– Нинэль, – привычно ответил он.

Женщина с удивлением замерла. Но мгновение спустя улыбнулась, похлопала по плечу Ноэля – он внезапно ощутил тепло ее руки – и прошептала:

– Все хорошо, Нинэль, добро пожаловать домой.

– А почему вы его не убрали с проекта? – Возмутился Игорь. – Это четвертый андроид, которого он угробил.

Инесс вздохнула:

– Я же говорила тебе про самообучаемость, помнишь? Цель эксперимента – не создание нового препарата, а выявление продвинутых андроидов, уже перешедших стадию осознания себя как личности. Мы проверяли, сможет ли их сознание найти путь из искусственного тела. Пробовали разные сценарии, но оказалось, что самосохранение оказался самым действенным стимулом.

Игорь стоял ошеломленный: все эти месяцы он занимался тем, что провоцировал сознание андроидов на прорыв.

– И? Что?

Инесс улыбнулась:

– Как видите, все удалось. Рон заперт в теле андроида, Нинэль осваивает его молодое и живое тело. Эта стадия эксперимента оказалась успешной. Вы представляете, какие перспективы открываются перед человечеством?! Вечная жизнь, расселение по планетам с не самыми дружелюбными условиями, решение проблемы перенаселения Земли, нехватки ресурсов…

– Но зачем?! Я не понимаю, – он посмотрел на исковерканное температурой и давлением тело андроида, закрепленное на операционном столе. – Почему именно… так?

Инесс посмотрела на него с примесью сочувствия:

– Благодаря сегодняшнему эксперименту, мы узнали, что прорыв и подлинное замещение случается при единственном сценарии – когда андроид испытывает боль. Сознание, временно вытесненное из искусственного тела, начинает искать выход и, если оно достаточно развито, то находит его. И это будет тот самый путь, по которому пришло сознание оператора.

Игорь посмотрел на андроида:

– То есть для экваринга развитые андроиды не подходят, верно я понимаю?

Инесс кивнула:

– Именно.

– А что делать с ним… Роном?

Инесс вздохнула:

– Понаблюдай за ним… Он ведь знал, на что шел, подписывая документы – профессия тестировщика всегда сопряжена с риском. Когда завершите ремонт тела Нинэля, приступим к следующей фазе эксперимента, будем возвращать Рона назад.