Тайны Верхней Полянки бесплатное чтение

Возвращение.

Алексей дремал на жёстком сиденье электрички, монотонно качающейся на рельсах и уносящей его в город детства. То и дело он очухивался ото сна и глядел в окно на растянутые вдоль рельсов поля. Пейзаж не менялся часами —редкие деревья, ветви которых цеплялись за низкое небо мелькали за окном. В вагоне было прохладно и пахло сыростью, будто воздух набрался влаги из мокрых курток пассажиров.

Он выглядел усталым: под глазами пролегли тени, а губы были слегка обветренными. Тёмные волосы аккуратно уложены, но беспокойные жесты и сгорбленная поза выдавали его напряжение. Алексей продрог от влаги и кутался в тёмную куртку-бомбер, надетую поверх серого худи. На коленях лежал бежевый рюкзак. Вчера он узнал о смерти отца. Сначала он не поверил, но правда быстро настигла его сознание. Отец скончался.

Алексей провёл в дороге больше суток, не сомкнув глаз. Сон просто не приходил. Он любил отца. Тот был единственным, кто растил его с тринадцати лет, кто был опорой, наставником, семьёй. А теперь его больше нет. Алексей уехал из дома в девятнадцать, поступил в институт после армии и навещал отца редко – три или четыре раза за всё это время. Сожаление отдавало горечью. Он так и не успел познакомить отца со своей женой и еще не рожденной дочкой. Мысль о том, что отца больше нет, давила на него всей тяжестью – он чувствовал себя, словно дерево, лишившееся корней: ещё стоял, ещё дышал, но внутри – пустота. Одиночество впивалось в грудь, словно холодные пальцы. Но вдруг, из глубин этой боли, вспыхнула мысль: его жена ждёт ребёнка. Их дочь. И теперь он сам станет корнем. Не тем, что держит в себе воспоминания, а тем, что даёт силу, питает, оберегает. Он будет поддерживать эту новую жизнь, как земля держит росток – терпеливо, надёжно и с верой.

Он вспоминал, как отец воспитывал его один, с тех пор как мать исчезла без следа – это произошло тринадцать лет назад. С тех пор они жили вдвоём, все заботы и тревоги легли на плечи отца. Исчезновение матери стало раной, которая никогда не затянулась. Полиция вскоре перестала рыться в деталях, а спустя год и вовсе закрыла дело, сославшись на отсутствие улик. Алексей был подростком, но даже тогда понимал: искать её никто по-настоящему не собирался.

Он помнил, как отец, не раз скрипя зубами от бессилия, говорил, что следователи считают: мать, возможно, сбежала с любовником. Ведь вместе с ней исчез и дядя Лёня – отец его подруги Эллы, друг семьи, человек, с которым их связывали давние и крепкие отношения. Странно, слишком странно – исчезнуть вдвоём, в один день, как будто раствориться в воздухе. Не оставив ни записки, ни следа. С тех пор эта история превратилась в семейную тень. Ничего не доказано, но что-то всегда витало в воздухе. Алексей не раз ловил себя на мысли: а что, если они действительно ушли вместе? Но куда? И почему? И главное – почему оставили всё, что у них было? И почему за все это время они так и не вышли на связь? Неужели они предпочли просто забыть свои семьи, своих детей? Или произошел несчастный случай, и они погибли? Алесей понимал, что никогда не найдет ответов на эти вопросы.

Электричка подъезжала к станции. Алексей смотрел в окно на родную Верхнюю Полянку. Город казался всё тем же, казалось он застыл во времени. Ничего не изменилось с тех пор, как он был подростком. Выйдя на платформу, он накинул рюкзак на плечи. Воздух был прохладным, пахло влажной землёй и сыростью. Станцию так и не достроили, хотя кабинку кассира обновили и поставили биотуалет. Алексей подумал о тёте Люде, старой кассирше, которая проработала здесь чуть ли не всю жизнь. Она явно была не очень довольна, когда биотуалет поставили рядом с её рабочим местом. Поезд тронулся, и Алексей полной грудью вдохнул воздух родного города, ароматы его детства.

Верхняя Полянка утопала в зелени. Крыши немногих многоквартирных домов блестели на солнце, но частный сектор почти не было видно за деревьями. Высоких домов здесь не было – три этажа считались пределом. В сравнении со столицей, этот городок казался игрушечным, слишком простым и тесным. Верхняя Полянка состояла из двух районов. Старый район называли «Центром» – там располагались здание администрации, школа и несколько других построек, составляющих основу городской инфраструктуры. Жилые дома были в основном двух- и трёхэтажные, сталинской постройки. Центр окружали частные дома, а с северной стороны, через дорогу, находилось кладбище.

Дальше, на восток от частного сектора находилась «Барачка» – район, который считался неблагополучным. Здесь постоянно что-то происходило: драки, ссоры из-за пустяков, жалобы на громкую музыку или машины, перегородившие проезды. Лет двадцать назад тут собирались построить завод по переработке мусора. Для строителей возвели бараки из металлических контейнеров, которые должны были стать временным жильем. Но строительство так и не началось. Компания обанкротилась, а контейнеры превратили в квартиры. Теперь в них жили люди, которым некуда было идти.

Алексей спустился с мостика и двинулся в сторону «Центра». Там, в одной из сталинских двухэтажек, находилась квартира его отца. Дом стоял на окраине, почти на самом краю города. Из окна одной из комнат открывался вид на кладбище. Алексей вспомнил, как в детстве они с друзьями оставались ночевать у него дома, пока отец был на работе, и сидели в темноте, таращась на могилы через оконное стекло, подначивая друг друга и стараясь увидеть хоть малейшее движение. Страх тогда казался частью игры.

Алексей шагал по городу прикрывая глаза рукой, солнце било в глаза. Прищурившись, он корил себя за то, что забыл дома солнечные очки.

– Лёшка! Ты, что ли? – услышал он знакомый голос.

Он обернулся и заметил женщину, размахивающую рукой. Очень полная, с круглым, румяным лицом, светлыми глазами и волосами пепельного оттенка, которые лежали мягкими волнами. На ней была светло-зелёная рубашка с короткими рукавами и голубой фартук, плотно завязанный вокруг талии. Уши украшали небольшие золотистые серьги-кольца.

– Лёшка! Ну-ка, подойди! Дай на тебя посмотреть! – женщина шагнула вперёд, улыбка на её лице растянулась до ушей.

Алексей наконец узнал её – тётя Валя, продавщица из «Семёрочки», местного магазина. Сколько он себя помнил, она всегда стояла за прилавком, громкая и добродушная.

– Лёшка! – радость её вдруг сменилась неловкостью. – Боже, ты прости меня, что это я тут радуюсь, как дура. У тебя же отца не стало… Прими мои соболезнования, мой хороший, – добавила она уже серьёзно, хотя голос оставался всё таким же громким.

– Спасибо, тёть Валь, я вас тоже рад видеть, – Алексей попытался улыбнуться, но получилось натянуто.

– Зайдёшь? Может, чего поесть возьмёшь домой? А то, что, что Лариска наготовила, уже, небось, прокисло… Лариска-то часто заходить стала в последнее время к нему, ухаживала, пока он болел. – Тётя Валя неожиданно ухватила его за локоть и, не дожидаясь ответа, потянула к магазину. – Ты ведь когда уехал, он готовить-то совсем перестал. Заморозку всякую брал да разогревал себе. Или бич-пакеты эти дрянные! Как желудок-то не посадил, от этого ведь и помереть недолго… – Она осеклась и прикрыла рот рукой. – Блин, прости, Лёха… Я не подумала.

Алексей засмеялся. Грубоватая откровенность Валентины Ивановны его не обижала – она всегда говорила прямо, что на уме, и люди привыкли к её шумному добродушию.

Минут через пятнадцать он вышел из магазина, с трудом отвязавшись от тёти Вали и её лекций о вкусной и здоровой пище. В руках был пакет, набитый пельменями и лапшой быстрого приготовления. Он посмотрел на покупки и усмехнулся. «Да уж, батя, ты точно бы одобрил.»

Ощущение возвращения в прошлое становилось всё сильнее. Улицы, запахи, даже разговоры с местными – всё это тянуло его обратно, в те дни, когда он жил здесь, в Верхней Полянке, и казалось, что время никуда не спешит. Алексей вошёл во двор дома, где прошло его детство. Место казалось одновременно знакомым и чужим. С каждым шагом он ощущал горечь утраты – не только от того, что отца больше нет, но и оттого, что сам оставил всё это позади много лет назад.

Двор оставался зелёным, как и прежде. Высокие деревья росли над крышами домов, их кроны колыхались под лёгким ветром. Но что-то изменилось. Машины, бездумно припаркованные прямо на траве, оставили глубокие колеи. Газон превратился в грязное месиво, перемешанное с окурками и пластиковыми бутылками. «Раньше машин было намного меньше» – мелькнула мысль.

В подъезде было темно и сыро, ступени облупились, а перила казались хлипкими, как будто их никто не ремонтировал с тех пор, как он здесь жил. Войдя в квартиру, Алексей сразу почувствовал тяжёлый, застоявшийся воздух. Пахло старыми вещами, пылью и чем-то кисловатым. Сразу пройдя на кухню, Алексей отметил, что ужасный, красный кухонный гарнитур никуда не делся, отец так и не заменил его. Он оставил пакет с покупками на столе и поспешно открыл окна. Воздух ударил в лицо, прохладный и резкий. Квартира выглядела запущенной. На полу валялись старые тряпки и одежда. Всё лежало так, словно отец давно потерял интерес к порядку. Вся мебель была старая, ещё с тех времён, когда родители вместе обустраивали квартиру. Деревянные шкафы с облупившимся лаком светло-коричневого, почти оранжевого цвета, продавленный коричневый диван. Единственная современная вещь – огромный плоский телевизор, стоявший на массивном комоде.

В спальне пахло ещё сильнее. Постельное бельё не менялось, похоже, несколько месяцев. Алексей скривился и сразу решил выбросить его. Он открыл шкафы – оттуда тянуло затхлостью. Вещи лежали кучами, будто сваленные абы как, без всякого порядка. Он собрал всю эту груду в пакет, не разбираясь, что оставить, а что выбросить. Важнее было просто избавиться от этого запаха. Алексей поснимал с карнизов старые тряпки, которые когда-то были шторами. Они потемнели от пыли и почти не пропускали свет. Все они отправились в тот же пакет для мусора.

На стене висела картина – он помнил её с детства. Художник нарисовал этот же интерьер, почти в точности. Но на картине мебель была другой – тёмно-коричневой, а диван зелёным. Запах понемногу уходил в открытые окна, но на его место пришло что-то другое – холодная пустота, напомнившая ему, что теперь он здесь один.

Алексей навел порядок на кухне. Всё из холодильника пришлось выбросить – еда давно испортилась. Хотя там и не было почти ничего: пара заплесневелых кусочков сыра, открытую банку с консервами, пакет молока, который превратился в твёрдую глыбу. Всё это отправилось в мусорный пакет. Он собрал ненужную посуду – старые кастрюли, треснувшие тарелки, чашки с отколотыми краями. Оставил только одно, что могло пригодиться: кастрюлю, сковороду и пару тарелок с кружками. Всё остальное затолкал в большой мусорный пакет и выставил его у двери.

Сделав основное, Алексей вдруг вспомнил о Ларисе – его давней подруге, с которой они дружили ещё со школы. Они почти не общались в последние годы, разве что иногда переписывались на праздники. Он даже не предупредил её, что собирается приехать. Но теперь решил написать. Надеялся, что она обрадуется.

Лариса всегда была к нему неравнодушна. Ещё в школьные годы это было заметно. Но Алексей не мог ответить ей тем же, потому что был тайно влюблен в свою вторую подругу Эллу. Их троица казалась нерушимой. С первого класса они ходили в одну школу, делали уроки и вместе шкодили на улице. Пробовали алкоголь в старших классах, скрываясь от родителей и неизменно получали от них выговор.

Он почувствовал лёгкое волнение при мысли о том, что скоро увидится с Ларисой. Может, это встреча поможет ему отвлечься от мрачных мыслей. Алексей опустился на продавленный диван. Под ним что-то скрипнуло, но он не обратил внимания. Разблокировал телефон и набрал сообщение в соцсети.

«Привет, Ларис. Ты в городе?»

Ответ пришёл почти мгновенно.

«Привет. Слушай, а Элла с тобой не связывалась случайно?»

«Нет, а что?»

«Да от неё ни слуху ни духу в последнее время. Я уже волноваться начинаю. А ты что хотел?»

«Давай встретимся, может быть? Я сейчас в городе. Приехал прах отца забрать, да и квартиру надо на продажу выставить. Ты как, не занята сейчас?»

Лариса долго печатала, но в ответ пришло только короткое:

«Давай)»

Они договорились встретиться у старого дома бабушки Эллы. После её смерти Элла стала там жить. А теперь, когда и Элла пропала Лариса приходила туда, чтобы кормить собаку. Алексей посмотрел на сообщение ещё раз. Лариса явно была не в настроении. Он знал, что она и Элла всё это время поддерживали связь, хоть и не так плотно, как раньше. Исчезновение Эллы его тоже обеспокоило. Но он старался не придавать этому слишком большого значения, наверняка ничего серьезного.

Встреча старых друзей.

Подходя к воротам старого дома, Алексей услышал лай собаки. Почти сразу за этим последовал знакомый голос:

– Да тихо ты, блин! Чего разгавкался?

Алексей толкнул дверь высокой ограды и вошёл во двор. Лариса сразу его заметила и, широко улыбнувшись, направилась навстречу.

– Привет! – радостно воскликнула она и обняла Алексея. Он ответил на объятие, почувствовав тепло старой дружбы.

– Ну пошли в дом, – сказала Лариса и потянула его за собой.

Лариса изменилась, но осталась той же яркой и жизнерадостной. Её рыжие волосы были собраны в высокий хвост, но несколько прядей выбивались и обрамляли лицо. Большие выразительные глаза и тёмные брови делали её взгляд цепким и живым. Лёгкий румянец выделялся на светлой коже. На Ларисе была короткая стёганая куртка ярко-синего цвета с чёрными манжетами и воротником. Под курткой – чёрный топ с круглым вырезом. Светло-синие узкие джинсы подчёркивали её стройные ноги.

Внутри пахло чаем и абрикосовым вареньем. Лариса налила чай и поставила кружки на стол.

– Ну, рассказывай, что тебя привело в родные края? – спросила она.

– Отец умер, – тихо ответил Алексей. – Приехал прах забрать и квартиру продать. Не знаю, сколько времени на это уйдёт.

Лариса остановилась и посмотрела на него с жалостью.

– Чёрт… я и не знала. Прими соболезнования, Лёш. – Она мягко коснулась его плеча. – А что случилось? Я его сто лет не видела. Последний раз зимой, когда он с тётей Валей у магазина стоял. Вроде нормально выглядел.

– Врач сказал – внутреннее кровотечение. Сам не понимаю, почему так. Может, болезнь какая. – Алексей чувствовал вину за то, что так редко звонил отцу.

Лариса покачала головой.

– Жалко. Он хоть и ворчал иногда, но хороший был человек. – Она вытерла лоб рукой.

– Знаешь, что странно? – Алексей нахмурился. – Тётя Валя сказала, что ты ухаживала за ним в последнее время, часто заходила.

Лариса махнула рукой.

– Да это ей привиделось, наверное. Она вообще последнее время всё путает.

– Ладно, проехали. – Алексей решил не зацикливаться на этом. – Лучше скажи, что с Эллой? Куда она пропала-то?

Лариса замялась. Сделала глоток чая и медленно поставила кружку на стол. Было видно, что она подбирает слова. Вдруг на улице снова залаяла собака.

– Пойду воды налью собаке, – пробормотала Лариса и вышла на улицу.

Алексей остался один. Он огляделся. Дом был небольшим, всего одна комната и кухня. На улице стояли какие-то старые постройки, давно заброшенные. Внутри всё выглядело ухоженным: большая белая печь разделяла кухню и комнату. Кухонный уголок выглядел современно – микроволновка, холодильник, газовая плита. Видно было, что Элла старалась поддерживать уют.

Алесей встал и отодвинул занавеску разделяющую кухню и комнату. Войдя туда, он увидел, что комната была в беспорядке. На полу валялись вещи, старые полотенца, книги и какие-то бумаги. Алексей подошёл к мольберту у окна. На нём стояла картина, на которой была изображена эта же комната, только мебель выглядела чуть иначе, как и у отца в квартире. Алексей заметил, что на столе и вокруг него валялись листы с какими-то символами и рисунками, но не успел рассмотреть их, так как в дом зашла Лариса.

– Короче, я не знаю, как тебе сказать, поэтому скажу, как есть, – Лариса налила себе ещё чаю и уселась напротив Алексея.

Он ждал, наблюдая за тем, как она теребит кружку пальцами.

– Элка уже как пару лет пытается найти своего отца. С тех пор как они с матерью поругались, и она ушла жить сюда, – Лариса кивнула в сторону комнаты. – Не знаю, помнишь ты или нет, какие у них с отцом были хорошие отношения. А после того, как твоя мать и её отец пропали, всё совсем посыпалось. Она с тётей Аллой жили как кошка с собакой. Элла постоянно говорила, что её мать винит её в том, что дядя Лёня сбежал от них.

– Да чушь какая-то, – Алексей фыркнул, покачав головой. – Я вот не верю, что они сбежали. Если бы так было, то они точно дали знать о себе за столько лет. С ними что-то случилось, вот и всё.

– Мы все так думали, – согласилась Лариса. – Но Элка постоянно твердит, что тётя Алла что-то знает и не говорит. Когда напивалась, она постоянно что-то бормотала Элле про то, что знала об изменах дяди Лёни. Мол, он сбежал с твоей матерью.

– Хватит! – Алексей вспылил так резко, что Лариса вздрогнула. – Моя мать никогда не изменяла, понятно? Они погибли, вот и всё. Тут и обсуждать нечего.

Он сразу пожалел о своём тоне и быстро добавил:

– Извини. Я просто… ну, сама понимаешь.

Лариса кивнула, слегка опустив голову. Несколько минут они сидели молча, глядя каждый в свою кружку. Наконец, Алексей нарушил тишину.

– Так что с Эллой? Ты что-нибудь знаешь?

– Я не знаю, что с ней, – Лариса пожала плечами. – Тётя Алла не хочет обращаться в полицию. У неё и так крыша едет, а сейчас вообще. Она и раньше была странная… – Лариса крутанула пальцем у виска. – А теперь, кажется, совсем умом тронулась.

– Так, может, к ней сходим? Узнаем, подавала она заявление или нет. Может, Элла как-то связывалась с ней. – Алексей говорил быстро, решительно, стараясь зацепиться хоть за какую-то возможность разобраться в ситуации. – Я так понял, Элка вообще с тех пор на связь не выходила, да?

– Да, она не звонила и не писала. В соцсетях тишина, мессенджеры тоже молчат. Последний раз заходила пару месяцев назад. Я каждый день смотрю… Ничего.

Алексей потёр лицо рукой, чувствуя нарастающее беспокойство.

– Ладно. Давай завтра сходим к её матери. Может, хоть что-то узнаем.

– Хорошо, – кивнула Лариса. – Встретимся около «Барачки».

– Значит, так и сделаем. Завтра.

Они коротко попрощались. Лариса проводила Алексея до калитки, и он направился домой, чувствуя, как неприятный осадок застревает в груди. Вопросов становилось только больше.

Фонарь.

Алексей пришёл домой, когда на улице уже начинало темнеть. Долгий день вымотал его, но мысли не давали покоя. Он решил покопаться в соцсетях, чтобы попробовать найти Эллу. Зайдя на её страницу, Алексей убедился, что последний визит был чуть больше двух недель назад. Никаких новых сообщений, ни лайков, ни комментариев. Он просмотрел весь список её друзей, уделяя особое внимание тем, чьи имена ему были незнакомы. Несколько человек показались подозрительными – чужие профили, пустые фотографии, странные статусы. В итоге Алексей просто отправил всем друзьям Эллы одинаковое сообщение с просьбой сообщить, если она выйдет на связь.

Покончив с этим, он поужинал и застелил кровать отца свежим постельным бельем. Потом принял душ, пытаясь смыть усталость и липкий осадок беспокойства. Спать хотелось невыносимо. Он улёгся на кровать и сразу уснул.

Алексей проснулся глубокой ночью, внезапно и резко, как от толчка. Пот покрывал его лоб и спину, прилипая к одежде. В комнате было душно, воздух казался застоявшимся. Он встал, открыл окно настежь, впуская холодный ночной ветер. Звуки с улицы казались слишком отчётливыми: шорох листвы, редкие щелчки древесных веток. Алексей задержал взгляд на тёмной улице, пытаясь различить хоть что-то в густой мгле. Город почти не освещался – фонари работали через один, и те горели еле-еле, как старые лампы на издыхании.

И всё-таки он заметил движение. Вдалеке по траве скользил слабый свет фонарика. Фигура двигалась медленно, целеустремлённо, будто что-то искала. Алексей решил, что это кто-то возвращается домой или, возможно, ищет потерянные ключи. Здесь, в Верхней Полянке, люди привыкли к темноте и брали с собой фонари.

Он продолжал смотреть, вдыхая в холодный воздух, и вдруг почувствовал странное беспокойство. Фигура остановилась. Фонарь опустился вниз, но его тусклый свет продолжал медленно кружить по траве. Алексей нахмурился. Теперь ему казалось, что человек стоит и смотрит прямо на него. Луч фонаря застыл на месте. Алексей сделал шаг в сторону, инстинктивно желая скрыться за шторой. Но шторы он выбросил. Вдруг свет фонарика неожиданно поднялся в вверх и ударил точно в его окно, ослепив Алексея.

Давно не виделись, тёть Ал.

Алексей проснулся от того, что в окно бил яркий свет восходящего солнца. Он потянулся в кровати, чувствуя ломоту в спине после вчерашнего дня. Решил поваляться ещё немного и потянулся за телефоном. Зайдя на страницу Эллы, он увидел, что ничего не изменилось. Время последнего визита оставалось таким же, как и вчера. Ни сообщений, ни новых записей. «Надеюсь, у отца есть кофе.» – с надеждой подумал он, отбросив телефон в сторону и нехотя поднимаясь с кровати.

Он встал с кровати, чувствуя, как затекли ноги. Выйдя из спальни, Алексей увидел распахнутое настежь окно. Холодный воздух заполнил комнату, шевеля пыльные занавеси. И тут он вспомнил события прошедшей ночи. По спине пробежали мурашки. Он отчётливо помнил ту фигуру с фонариком, свет, ударивший в его окно. Но что было потом? Как он оказался в кровати? Воспоминания обрывались, оставляя ощущение нереальности.

Стараясь не думать о ночном происшествии, он шагнул ближе к окну чтобы закрыть его и замер. Оно выходило прямо на кладбище. В горле пересохло. Мысль о том, что кто-то ночью шатался среди могил, вселяла в него смутный ужас. Оно находилось прямо через дорогу и поэтому старые кресты и каменные плиты были хорошо видны. «Что вообще кому-то могло понадобиться поздно ночью на кладбище?» – обеспокоенно подумал он.

Чувство тревоги не отпускало. Алексей вытащил из шкафа банку растворимого кофе, вытащил из шкафчика кружку и залил кипятком. Напиток оказался горьким и неприятным, но он выпил его, не обращая внимания на вкус.

«Надо разместить объявление о продаже,» – напомнил он себе. Но, прежде чем это сделать, нужно было закончить наводить порядок. Алексей как человек, не любящий утруждать себя лишней работой, просто вытряхивал содержимое шкафов в мусорные пакеты. Он старался не разглядывать вещи – не хотелось предаваться воспоминаниям, копаться в личных вещах или фотографиях. К обеду он справился. Весь ненужный хлам оказался затолкан в пакеты, которые Алексей выставил у двери. Остались только мебель и те немногие вещи, которые могли пригодиться новому владельцу.

Было почти полдень, и Алексей понял, что ему пора идти. Они с Ларисой договорились встретиться у «Барачки». Алексей собрался, вынес мусорные пакеты на свалку и отправился пешком на другой конец города. Верхняя Полянка была маленьким городом. От «Центра» до «Барачки» через частный сектор можно было дойти минут за двадцать. Алексей решил не тратиться на такси, тем более что погода стояла приятная.

Придя на место, Алексей сел на лавку и написал Ларисе, что он уже на месте и ждёт её. Она ответила почти сразу, написав, что уже идёт.

«Барачка» выглядела всё так же, как и в его детстве. Ряды длинных домов, у каждой квартиры собственное крыльцо – как в тех американских фильмах, что он смотрел в детстве. Тогда это казалось крутым. Теперь он понимал, что эти времянки скоро развалятся, но их всё равно будут чинить, сколачивать и латать до тех пор, пока они не рассыплются окончательно.

Лариса подошла минут через пять. Алексей сразу заметил её яркие рыжие волосы, которые выделялись на фоне однотонных построек.

– Привет, – сказала она, чуть запыхавшись. – Ну что, пойдём?

Дорог здесь не было, только земляные тропинки, иссушенные солнцем. Пыль поднималась при каждом шаге, забиваясь в нос и оставляя привкус грязи на губах. Поднявшись по наружному крыльцу на второй этаж, Лариса постучала в дверь. Алексей стоял, облокотившись на перила, и смотрел вниз.

– Может, её вообще нет дома? – спросил он.

Лариса уже готовилась постучать снова, когда дверь вдруг резко открылась.

Перед ними стояла женщина с воспалёнными глазами и растрёпанными волосами. На ней был старый халат, неаккуратно запахнутый на худом теле. Её руки слегка дрожали, как будто она давно не спала.

– О-о-о, какие люди в Голливуде! – воскликнула женщина грубым голосом. – Лёшка, ты что ли к нам пожаловал? Смотри какой стал, солидный! – последнее слово она произнесла с преувеличенным пафосом, словно насмехаясь.

– Здрасте, тётя Алла, давно не виделись. – Алексей натянуто улыбнулся.

– Ну, проходите, – хозяйка отошла в глубь квартиры и махнула им рукой. – Привет, Лариска, – небрежно бросила она, едва взглянув на Ларису.

Они вошли в квартиру. Алла Валентиновна явно часто выпивала, но старалась скрывать это. В комнатах чувствовался запах алкоголя, перемешанный с дешёвыми освежителями воздуха. Квартира была завалена разным барахлом – декоративные подушки, статуэтки, дешёвые пледы из маркетплейсов. Всё это должно было бы создавать уют, но выглядело небрежно и бессмысленно, как хаотичная свалка из вещей, которые никто не использовал.

– Садитесь, – тётя Алла опустилась в продавленное кресло, закинув ногу на ногу. Она указала на диван, обитый старым замшевым материалом, протёртым до дыр.

Лариса села первой, Алексей устроился рядом, чувствуя, как диван прогибается под его весом.

– Теть Ал, – начала Лариса, стараясь говорить мягко, – мы бы хотели спросить… Вы обращались в полицию насчёт Эллы? Ну, что она пропала.

– В полицию? – Алла Валентиновна рассмеялась грубым, почти каркающим смехом. – Вот ещё беспокоить занятых людей таким пустяком! Она же всегда так делает – пропадёт на месяц или два, потом прибежит, как побитая собака: «Мама, дай денег». – Алла состроила гримасу, неприятно и грубо пародируя голос дочери.

– Но она же даже не выходит на связь, – возразил Алексей, нахмурившись. – В соцсетях её нет, хотя раньше она часто заходила.

Лариса бросила на него многозначительный взгляд, приподняв бровь.

– А ты, значит, следишь за моей дочкой? – Алла Валентиновна прищурилась и глянула на него с насмешкой. – Втихаря, да? – Она снова загоготала, и её смех звучал надрывно.

– Да не слежу я! – возмутился Алексей. – Слушайте! Ваша дочь пропала! А вы тут только и делаете, что гнобите её, как всегда. У вас вообще никаких материнских чувств нет?

Алла Валентиновна махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. Она встала с кресла, пошатываясь.

– Ладно, ребята, мне пора собираться на работу, – сказала она раздражённо, не глядя на них. – Дверь сами найдёте.

Она ушла на кухню, и послышался звон посуды. Алексей проводил её взглядом, ощущая неприятный холодок. Он заметил на стене картину – странную, слишком знакомую. Такие же он видел у отца и в доме Эллы. Эта картина была написана тем же почерком, но в отличие от предыдущих, картина не изображала обстановку квартиры. Вместо этого на ней красовалось изображение старого Верхнеполянского санатория, в лучшие его годы. Сейчас это здание было заброшено. Алексей задержал взгляд на картине, не понимая, почему она так зацепила его.

Лариса встала, глядя в сторону кухни, откуда доносился шум. Видимо, тётя Алла действительно собиралась уходить. Они вышли из квартиры, оставив мать Эллы наедине с её беспорядком. Алексей видел, что Лариса расстроена. Он решил как-то развеять её плохое настроение.

– Чем сейчас собираешься заниматься? – спросил Алексей, стараясь звучать беззаботно. – Может, в кафешку пойдём, посидим? Я угощаю, я же солидный! – последнее слово он произнёс с ещё большим пафосом, чем тётя Алла.

Лариса улыбнулась, еле сдержав смех.

Я женат.

Кафе с оригинальным названием «Кафе» находилось в «Центре», недалеко от дома Алексея. Они взяли комплексные обеды и бутылку шампанского.

– Надо же отметить встречу, да? – Алексей улыбнулся, поднимая бутылку, в глазах искрилось лёгкое озорство.

– Конечно! – поддержала Лариса, улыбнувшись в ответ. – Только вот интересно, мы с тобой аристократы или дегенераты?

– Никто из них, потому что сейчас не утро, – ответил Алексей, и их бокалы звонко столкнулись.

Они сделали по глотку. Именно в этот момент официантка принесла первое блюдо.

– Ооо, солянка – это то, что надо к шампанскому, – фыркнул Алексей, Лариса засмеялась.

Время летело незаметно. Они говорили, как будто никогда не расставались, вспоминали детство и молодость, перемывали косточки знакомым. Алексей искренне удивился, когда узнал, что Элла встречалась с мужчиной на двадцать шесть лет старше её.

– Ну, у неё свои причуды, – пожала плечами Лариса. – Она всегда искала что-то… необычное. Кстати, я почти уверена, что она всерьёз занималась оккультизмом.

– Оккультизмом? – Алексей усмехнулся. – Лар, это бред какой-то.

Лариса улыбнулась, но её взгляд оставался тревожным.

– Может, ты и прав… – пробормотала она, делая очередной глоток.

Вдоволь выпив, Алексей почувствовал, как между ними снова возникла та лёгкость, которую он помнил с юности. В тёплом свете кафе Лариса выглядела по-другому – не просто старой подругой, а женщиной, которая его понимает лучше, чем кто-либо другой.

– Слушай, мать, а ты сейчас с кем-нибудь встречаешься или нет? – спросил он, постаравшись придать голосу беспечный тон. – Я просто спрашиваю, без всяких задних мыслей. Если что.

– Ну знаешь… вообще нет. Не встречаюсь, – Лариса посмотрела на него блестящими от шампанского глазами. – Были какие-то отношения, конечно. Но ничего серьёзного.

– Может, тогда возьмём еду на вынос и пару бутылок шампанского и пойдём ко мне? – предложил Алексей, ощущая лёгкое головокружение от алкоголя.

Лариса посмотрела на него с сомнением, но на губах её играла улыбка.

Покинув кафе, они, пошатываясь, шли к Алексею домой. Старые друзья хохотали всю дорогу, словно забыв обо всём остальном. Лариса дважды споткнулась на тротуаре, и Алексей каждый раз успевал поддержать её, крепко обнимая за талию и прижимая к себе.

– Да уж, не очень-то и солидно, – хихикала Лариса, оглядывая потрёпанную квартиру. – Даже штор нет!

– Поверь, со шторами было гораздо хуже, – сдерживая смех сказал Алексей.

Они устроились на диване. Лариса распаковала еду – рулетики из баклажанов с сыром, мясные и сырные тарелки, соленья. Алексей принёс две кружки.

– Извини, бокалов не имеется, – сказал он с улыбкой.

Лариса обратила внимание на картину над телевизором и помрачнела. Она встала, чтобы рассмотреть её поближе.

– Не понимаю, какой смысл рисовать комнатную обстановку. Это же бред какой-то. – Алексей рассмеялся, и его весёлое настроение никак не совпадало с напряжённым взглядом Ларисы. – Присядь рядом со мной. Чего соскочила?

Лариса вздохнула и села рядом.

– Лёша… я так рада, что ты приехал. Хоть и повод совсем не радостный.

– Знаю, – Алексей протянул руку и коснулся её пальцев.

Она посмотрела на него с нежностью, и их взгляды встретились. Алексей не стал медлить. Он потянулся к Ларисе и поцеловал её. Она ответила взаимностью, её объятия были тёплыми и крепкими.

Через короткое время, лежа на кровати, Лариса гладила Алексея по груди, её пальцы рисовали на его коже беспокойные узоры.

– Лёшенька, знаешь… я ведь тебя всегда любила, – мягко произнесла она, глядя на него. – Как думаешь, может быть, у нас всё-таки что-нибудь получится?

Алексей улыбнулся и посмотрел на неё.

– Конечно. Только надо будет как-то объяснить это моей жене, – он усмехнулся.

Лариса замерла.

– Подожди… Ты женат? – её глаза расширились, голос дрогнул.

– Конечно я женат. Я же не дурак всю жизнь ждать, пока на меня наконец то обратит внимание моя старая любовь, – попытался пошутить Алексей, но слова прозвучали слишком резко.

– То есть я дура, по-твоему? – Лариса вскочила с кровати, закутавшись в пододеяльник. – Я не могу поверить, что на что-то надеялась!

– Да прекрати. Мы хорошо провели время, чего обижаться? – Алексей уже почувствовал раздражение. – Скажи ещё, что ты кольцо на пальце у меня не заметила.

Лариса впопыхах одевалась. Алексей видел, что она расстроена, но никак не реагировал. Он думал только о том, что щас перекусит закусками из кафе и ляжет спать. Хотя было еще не поздно, но Алексея клонило в сон, алкоголь и легкая физическая нагрузка, давали о себе знать. Лариса хлопнула дверью.

Ночная прогулка.

Алексей проснулся от странного монотонного шума. Глухое, ритмичное шуршание доносилось с улицы, словно кто-то неуклюже орудовал чем-то тяжёлым. Сначала ему показалось, что это звук заводящегося двигателя, как если бы кто-то безуспешно пытался заставить старую машину тронуться с места. Он глянул на часы – было за полночь. Желая успокоить пересохшее горло, Алексей поднялся с кровати и поплёлся на кухню. Окна в гостиной и на кухне выходили на кладбище. Его отец когда-то шутил, что это идеальный вид – никто не шумит, никто не жалуется.

Он открыл окно, в надежде вдохнуть прохладный ночной воздух. И сразу увидел, откуда доносился звук. На кладбище, совсем рядом с забором, кто-то копал могилу. Лопата, издавая глухие звуки, втыкалась в почву, нарушая тишину ночи.

Он вернулся в кровать, но сон не приходил. Алексей лежал, ворочаясь с боку на бок, а звук ударов лопаты продолжал терзать его уши и нервы. Сначала приглушённо, потом отчётливее, словно кто-то подошёл ближе к его окну. Прошло полчаса, и Алексей не выдержал. Раздражение росло с каждой минутой.

– Так не пойдёт, – пробормотал он, вставая и натягивая куртку.

Он вышел из подъезда. Двор не освещался, поэтому Алексей вытащил телефон и включил фонарик. Луч света резал густую темноту, выхватывая лишь обрывки тропинки, усыпанной первыми осенними листочками. Алексей обошёл дом и пересёк дорогу, разделяющую его дом и кладбище. Звук стал громче, чётче, словно его кто-то намеренно вёл этим путём.

Забор оказался низким, и Алексей с легкостью перелез на другую сторону. Он продвигался на звук, но фигура пропала из его вида. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить соседей, а может – чтобы не привлечь внимание того, кто орудовал лопатой. Вокруг мелькали бесформенные каменные плиты и потемневшие кресты. Ночное кладбище дышало тяжёлым, сыроватым воздухом, пахнущим землёй и прелыми листьями. Он продвигался дальше, подсвечивая себе путь фонариком. Шаги вязли в мягком грунте, тишина давила, словно что-то невидимое сжимало его плечи.

И вдруг наступила мёртвая тишина. Шум прекратился так резко, что Алексей почувствовал, как внутри всё сжалось. Он замер, прислушиваясь. Но в темноте никого не было. Лишь мертвенные силуэты надгробий вырастали из земли, подобно сломанным пальцам. Раздосадованный, Алексей решил вернуться домой. Он повернулся к дому и поднял взгляд на свои окна.

Во всём доме свет был выключен – люди давно спали. Лишь в его квартире горел тусклый свет.

«Стоп. Я разве оставлял свет включённым?» – мысль пронзила его разум, словно холодный клинок. Он напрягся, прищурившись, пытаясь рассмотреть, что происходит.

И тут он увидел силуэт. Кто-то стоял у окна. Чётко очерченная фигура, вытянутая и застывшая, как статуя. Алексей почувствовал, как у него по спине пробежал ледяной озноб. Силуэт двигался. Неуклюже, словно что-то тянуло его назад. Лишь когда Алексей разглядел за фигурой знакомый красный кухонный гарнитур, его накрыло осознание – кто-то находился внутри его квартиры.

Глаза Алексея неотрывно следили за окном. Всё внимание сосредоточилось на том человеке, который стоял в его квартире. Затем свет на кухне погас. Алексей застыл. Его дыхание стало прерывистым, сердце бешено колотилось. Он рванул с места и спотыкаясь, побежал к дому. Перепрыгнув через забор, едва не рухнув на землю, вскочил и бросился через дорогу. Асфальт отразил его шаги глухим стуком.

Алексей включил свет и осмотрел квартиру. Никого не было. Сердце его колотилось. Пусто. Заперевшись, Алесей проверил надежность замка, дернув дверь несколько раз, она была надёжно заперта. Он тяжело выдохнул.

Раздевшись, он устало опустился на кровать. Темнота придавила его плечи, оставляя тягучий осадок страха. Включил свет, потом снова погасил, заставляя себя не быть ребёнком. «Всё нормально, никого не было. Я просто устал,» – твердил он себе.

Но когда он подошёл к окну, сердце снова ёкнуло. Вдали, на фоне редких фонарей, в ночном мраке, двигалась фигура. Шла медленно, целеустремлённо, направляясь к центральному входу на кладбище. Алексей захлопнул окно так резко, что стекло звякнуло. Закутался в одеяло и уткнулся лицом в подушку, будто её мягкость могла спрятать его от всего этого ужаса и заснул.

Кладбище – не для живых.

Алексей доедал остатки вчерашних закусок, запивая их бульоном из лапши быстрого приготовления. Саму лапшу он уже съел, оставив только солоноватую жидкость с привкусом искусственного мяса. Он пытался восстановить в памяти события прошлой ночи. Казалось, будто всё это ему просто приснилось. Чем больше он вспоминал, тем нереальнее это казалось.

Сегодня Алексей должен был зайти в администрацию кладбища и забрать прах отца. Оставлять урну здесь он не собирался. План был простой – разместить прах в колумбарии в городе, где он теперь жил.

Алексей вышел из дома. Солнечное утро подняло настроение, разогнало остатки ночного беспокойства. Бледно-голубое небо простиралось над головой, воздух был свежим, наполненным запахом травы и тёплого бетона. До администрации кладбища было недалеко, и проще всего было пройти через само кладбище, чем идти в обход по дороге. Алексей обошёл дом, вышел на дорогу и на мгновение замер. Странное чувство дежавю обрушилось на него. Он хотел было всё же пойти вдоль дороги, подальше от кладбища, но любопытство оказалось сильнее. Ему казалось, что прошлой ночью ему всё просто приснилось, но какая-то часть разума продолжала протестовать и твердила что тут что-то не ладно.

Перейдя через дорогу, Алексей подошёл к кладбищенскому забору. Могилы выглядели ухоженными, но некоторые из них были покрыты плесенью и мхом, особенно старые. Некоторые надгробия треснули, как кости, выброшенные на солнце. Алексей перелез через забор, стараясь не испачкаться. Чтобы лучше разглядеть местность, он встал на лавочку в одной из оградок. Это подняло его на полметра выше, и он смог охватить взглядом большую часть кладбища.

И вдруг… сильный шлепок по ягодицам. Алексей вскрикнул от неожиданности, резко спрыгнув с лавки. Пятки больно ударились о землю, едва не наступив на чей-то свежий могильный холм.

– Ты что же это делаешь, ирод проклятый?! Бестолочь малолетняя! – раздался громкий, дребезжащий голос.

Перед ним стояла женщина преклонных лет. Лицо морщинистое, кожа сероватая, с жёсткими складками у рта. В руках у неё была грязная, мокрая тряпка, которую она явно использовала для протирки оградки и лавочки.

– Ты видишь, что тут ухаживают за могилами, а ты ногами своими встаёшь! Совести совсем нет, что ли?! – Она размахивала тряпкой, словно готовилась ударить его ещё раз.

– Бабка, ты что, берега попутала? – Алексей вспыхнул от злости, не в силах вынести унижения. – Я тебе сейчас рядом тут уложу, овца старая!

Он шагнул в её сторону, но женщина не отступила, только яростно глядела на него, сверкая выцветшими глазами. Проезжающая мимо машина отвлекла Алексея, звук двигателя показался ему оглушительным. На какой-то момент он подумал, что женщина сейчас закричит, но она лишь прищурилась, словно не испугавшись его угроз.

– Проваливай, чёрт рогатый, чтоб тебе пусто было! – завопила она ему вслед дребезжащим голосом, когда Алексей развернулся и поспешно направился к забору.

Здание администрации кладбища представляло собой старый деревянный дом, покрытый облупившейся голубой краской. Краска местами сходила пластами, обнажая тёмные древесные прожилки, словно трещины на старом теле. Дверь была закрыта, окна тонули в тени – свет не горел.

Алексей уже решил, что тут закрыто, когда из-за угла появился худощавый мужчина средних лет. Он двигался медленно, как будто с трудом отрывал ноги от земли. Лицо у него было очень морщинистое, с глубокими складками на лбу и под глазами. «Типичный обитатель старого кладбища», – усмехнулся про себя Алексей. Мужчина кинул на него короткий, мрачный взгляд и молча зашёл в здание, оставив дверь открытой. Алексей расценил это как приглашение и вошёл следом.

Внутри пахло затхлостью и сыростью, словно здесь давно не проветривали. Интерьер выглядел так, словно его не трогали со времён СССР. Стены белёные, но побелка местами потрескалась, обнажив сероватые пятна. Повсюду стояли старые лаковые столы с потемневшими от времени поверхностями. В углу на массивном постаменте возвышался бюст Ленина – достаточно крупный и странно чуждый в этом месте. Рядом с бюстом висели два выцветших флага – СССР и КПСС. Полотнища казались потрёпанными, с краями, изъеденными временем и мышами. На одной из стен висело огромное полотно, на котором был изображен вид на кладбище, на нем можно было заметить кованные ворота, окрашенные голубой краской, обрамляющие въезд и это самое здание, в котором сейчас находился Алесей, а вдали были очертаны силуэты могил.

Мужчина вышел из другой комнаты, тяжело опустившись кулаками на стол, заваленный бумагами и потрёпанными папками. Он молча уставился на Алексея так, будто не понимал, зачем тот пришёл.

– Добрый день, – бодро начал Алексей, стараясь говорить чётко. – Я пришёл уточнить насчёт Бушуева Степана. Его прах должны доставить сюда.

Мужчина прищурился, словно перебирал что-то в памяти.

– Ещё не приехал, – произнёс он скрипучим голосом, от которого веяло тяжёлым перегаром. – Вы Бушуев Алексей?

– Так точно, это я, – кивнул Алексей, стараясь не морщиться от неприятного запаха.

– Звонили из полиции, сказали, если вы появитесь, передать вам что вам надо подойти в отделение. Это всё пока. Когда прах привезут, я вам сообщу. Напишите номер телефона, – бросил смотритель, протягивая ему обрывок бумаги и тупой карандаш.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошёл в сторону выхода.

– Мне надо закрыть. Выходите.

– Щас, я номер напишу! – начал заводиться Алексей, чувствуя, как злость поднимается от такого хамского отношения.

Но смотритель уже вышел наружу, не оборачиваясь. Глухой стук захлопнувшейся двери прозвучал как вызов.

– До свидания! – крикнул Алексей в закрытую дверь, но ответа не получил.

Его раздражение усилилось. Вся эта поездка с каждым днём казалась ему всё более странной. Люди вокруг выглядели так, будто они давно забыли о нормальном общении. Все были либо раздражённые, либо отстранённые, как если бы этот город утратил нечто важное.

Алексей фыркнул, и пошел обратно, в сторону города. «Теперь ещё и к участковому тащиться» – раздражение нарастало, как снежный ком. Мысль о том, что он должен теперь общаться с местной полицией, злила ещё больше. Бабка на кладбище всплыла в памяти неожиданно, и Алексей представил, как бьёт её, с каждым разом всё сильнее. Он сам не понимал, откуда в нём столько ярости. Пока он шёл к отделению полиции, в мыслях разворачивались сцены всё более жестоких расправ. Он представлял, как ломает пальцы, как смотритель кричит от боли. Эти образы приносили какое-то нездоровое удовлетворение. Алексей хмурился, пытаясь прогнать их, но они возвращались снова и снова.

Допрос.

Полицейское отделение находилось в «Центре», на главной улице рядом с городской администрацией. Алексей пересёк небольшую площадь, перед зданием администрации свернул направо. Здание полиции не выделялось среди остальных – те же сталинские серые стены, высокие окна с мутными стёклами. Войдя внутрь, Алексей сразу направился к окну диспетчера. Ремонта здесь явно не проводили уже много лет. Грязно-зелёная краска облупилась под потолком, кое-где на стенах виднелись следы сырости.

– Добрый день, я Бушуев Алексей. Меня вызвали на беседу, – Алексей говорил вежливо, натянуто улыбаясь, стараясь казаться дружелюбным.

– Ваш адрес? – равнодушно спросила молодая девушка в форме полиции, сидевшая за окошком диспетчерской.

Алексей назвал адрес. Девушка набрала номер, коротко поговорила с кем-то по телефону и указала рукой в сторону коридора.

– Вам в кабинет налево.

Алексей кивнул и пошёл вдоль коридора, ощущая запах старого дерева и табака. Он постучал в дверь и приоткрыл её.

– Можно войти?

– Входите, – раздался звучный голос.

Алексей вошёл и закрыл за собой дверь. В кабинете было тесно. Несколько стульев стояли вдоль стены, а напротив него за столом сидел мужчина лет сорока, крепкого телосложения, в гражданской одежде. Лицо у него было грубоватое, с резкими линиями морщин, глаза серые, цепкие.

– Следователь Макаренко, – представился он, жестом указывая на стул. – Присаживайтесь.

Алексей сел, скрестив руки на груди.

– Пришло заключение патологоанатома о том, что ваш отец скончался от обширного кровоизлияния, – начал Макаренко, одновременно что-то записывая. – Я задам вам несколько вопросов в связи с этим.

– Да, врач мне сказал об этом… – Алексей хотел продолжить, но следователь его перебил.

– Ваш отец с кем-нибудь общался в последнее время? Друзья? Любовница? – Макаренко смотрел на него через стол, держа ручку наготове.

– Я не знаю, – ответил Алексей, пытаясь говорить уверенно. – Он особо ни с кем не общался. Разве что с тётей Валей, продавщицей из «Семёрочки». И то, только когда ходил в магазин. Он был затворником, редко даже из дома выходил.

– Когда вы в последний раз с ним общались?

– Примерно месяц назад. По телефону. На здоровье он не жаловался. Мы просто говорили о бытовых вещах. – Алексей старался не смотреть следователю в глаза.

– Как думаете, есть вероятность, что ваш отец был… ужасным человеком? – вдруг спросил Макаренко, растягивая слова, будто смакуя каждую из них.

– Что? – Алексей растерялся.

– Ну, скажем так… Может быть, он кому-то серьёзно насолил? И, возможно, кто-то очень сильно разозлился на него? – Следователь говорил медленно, будто нарочно выводя Алексея из себя.

– Да нет, – Алексей раздражённо махнул рукой. – У него не было врагов. Он всю жизнь тут прожил. Общался разве что с соседями и с продавщицей в магазине.

– Возможно, – произнёс Макаренко, прищурившись. – Но есть один нюанс.

Следователь положил ручку на стол и наклонился вперёд, упираясь локтями в столешницу.

– В заключении патологоанатома сказано, что ваш отец скончался от обширного кровоизлияния в мозг. Но… – Макаренко поднял палец вверх, словно учитель, объясняющий урок, – это также может указывать на отравление, господин Бушуев. Теперь вам понятна моя заинтересованность?

– Блин! Да вы просто высосали из пальца какое-то отравление! – вспылил Алексей, его голос зазвенел от злости. – Вы тут просто от скуки всякой фигнёй занимаетесь, придумываете небылицы! Моего отца никто не травил! Понятно?!

– Господин Бушуев, если вы не успокоитесь, я буду вынужден поместить вас в изолятор, – спокойно произнёс следователь, прищурившись, оценивающе глядя на Алексея. Он так и сидел, откинувшись в кресле, руки сложены на груди.

Алексей почувствовал, как злость буквально разрывает его изнутри. Он глубоко вдохнул, стараясь подавить раздражение.

– Прошу прощения, – выдавил он сквозь зубы. – Я могу идти?

– Идти вы сможете, когда я скажу, – Макаренко резко выпрямился и взял в руки ручку. – А теперь вы ответите на все мои вопросы.

Алексей пробыл в отделении до самого вечера. Макаренко устроил ему настоящий допрос с пристрастием. Чем дольше это продолжалось, тем больше Алексей чувствовал, что следователь пытается выжать из него не просто информацию, а признание.

Сначала Макаренко расспрашивал об отце: с кем тот общался, куда ходил, что ел, пил, чем болел. Потом перешёл к самому Алексею. Вопросы сыпались, как камни. О личной жизни, о детстве, юности, о женщинах, о его матери, которая пропала вместе с отцом Эллы. Следователь мотивировал это тем, что хочет понять, как отец провёл последние дни жизни.

Алексей отвечал покорно, хотя внутри всё кипело. Ему было стыдно за тот всплеск ярости, который он позволил себе в начале разговора. И в изолятор он точно не хотел, так что старался быть вежливым и спокойным, вопреки желанию воткнуть ручку в ухо дотошному следаку.

Когда Макаренко, наконец, отпустил его, за окном уже сгущались сумерки. Алексей вышел из здания полиции и, устало шагая по тёмным улицам Верхней Полянки, чувствовал, как наворачиваются слёзы от бессилия.

– Какая же жесть, – выдохнул он, сжимая кулаки в карманах куртки.

Никогда ещё он не испытывал столько унижения за один день. Сначала эта старая карга на кладбище с её воплями и проклятиями. Потом смотритель, похожий на восставшего мертвеца. Теперь и этот Макаренко – настырный, холодный, будто специально издевающийся.

«Макаренко-говняренко», – усмехнулся Алексей. – Отличная рифма.

Неожиданная находка.

Придя домой и перекусив сосисками с майонезом, Алексей продолжил разгребать старый хлам отца. На улице уже стемнело, но было ещё не слишком поздно. Кроме того, хотелось занять руки и хоть немного отвлечься от неприятных мыслей.

Главным источником вони в квартире Алексей посчитал старый ковёр в гостиной. Он уже давно превратился в пыльное и липкое тряпьё, которое лишь собирало грязь. Алексей вытащил его углы из-под мебели и свернул в тяжёлый, толстый рулон, который еле удалось протащить в коридор.

После этого он решил избавиться от старого шкафа-пенала, стоявшего за диваном у окна. Шкаф был пуст – Алексей уже выкинул из него всё содержимое. Подойдя к пеналу, он потянул его, кряхтя и выволакивая в коридор. Теперь этот шкаф вместе с ковром громоздились у двери, ожидая своей очереди быть разломанными и выброшенными.

– Завтра выкину, – сказал себе Алексей, тяжело дыша.

Он окинул взглядом гостиную. Было бы неплохо передвинуть диван ближе к окну, чтобы хоть немного обновить обстановку. Когда он обошёл диван и подошёл к тому месту, где стоял пенал, его взгляд зацепился за папку для бумаг, валявшуюся на полу. Алексей нахмурился и поднял её.

Он сел на диван и положил папку на журнальный столик. Открыв её, Алексей увидел старые, пожелтевшие конверты. Почерк был небрежным, с резкими линиями. На марках значились годы с 1996 по 1998. Алексей нахмурился сильнее. На конвертах значилось имя отправителя – Вельшин Леонид из ВЧ №00003837. Письма были адресованы Бушуевой Марине. «Это письма от Элкиного отца моей мамке», – догадался Алексей.

Они были написаны почти тридцать лет назад и всё это время, похоже, пылились под старым шкафом. Алексей понял, что переписка велась, когда отец Эллы служил в армии. Тогда Алексей ещё даже не родился. Неприятный ком поднимался где-то в глубине его горла. Мысли крутились вокруг одной идеи – у его матери был кто-то другой. Это вызвало какое-то странное отвращение, смешанное с любопытством. «Ладно, на тот момент они ещё не были женаты. Ничего страшного. Просто переписка.» – Успокаивал себя Алексей. Он открыл первую попавшуюся пачку писем и вытряхнул содержимое на стол. Он был так взволнован, что его руки слегка дрожали.

Алексей откупорил бутылку шампанского, оставшуюся от вчерашнего застолья, налил в кружку и сделав большой глоток, развернул первое письмо.

«Любимая моя Мариночка…» – так начиналось письмо.

У Алексея забилось сердце. Он снова глотнул шампанского, чувствуя, как прохладная жидкость стекает по горлу.

«Только что прибыл в часть, скучаю безмерно. Не понимаю, как выдержу эти два года без тебя…»

Леонид Петрович описывал свои армейские будни, жаловался на командиров, с восторгом рассказывал о друзьях и воспоминаниях о гражданской жизни. В каждом письме сквозило отчаяние и тоска по Марине.

«Всем сердцем клянусь тебе, любовь моя, как вернусь с армейки – в этом же месяце сыграем свадьбу. Даю тебе слово, родная моя!»

Алексей выдохнул, залпом осушив стакан шампанского он налил еще. Сейчас важно было успокоить поднимающееся чувство ревности и неприязни. Он читал письма одно за другим. Они были пронизаны страстью. Это было одновременно странно и жутко. Прошло несколько часов, прежде чем Алексей положил на стол последнее письмо. Часы показывали уже за полночь.

Он сидел на диване, чувствуя, как мысли смешались в мутный клубок. «Такие страстные признания в любви не каждому говорят или пишут…» Он даже немного завидовал своей матери. В этих письмах было столько искренности, что Алексей не мог не удивляться.

Со временем раздражение слегка ослабло. Судя по тому, что он прочитал, физической близости между матерью и Леонидом не было. А раз так, значит, и переживать нечего. «Вот вообще не факт, что моя мама отвечала ему взаимностью,» – подумал Алексей, всматриваясь в пачку писем.

Он решил, что нужно попробовать найти ответные письма. «Надо бы обсудить это с Лариской завтра,» – решил он. Слишком много мыслей. Слишком много вопросов. Алексей выдохнул, потянулся и почувствовал, что его тянет в сон. Он лег в кровать, но всё ещё слышал в голове строки из писем. Воспоминания о матери и странное чувство зависти переплетались с растущим беспокойством.

Незваный гость.

Алексей проснулся от громких, резких ударов в дверь. Кто-то колотил так яростно, что казалось, стены дрожат. Взглянув на часы, он увидел, что поспал всего пару часов. Раздраженный он встал, натянул шорты и с четким намерением набить стучавшему лицо пошел к двери.

– Я щас кому-то по голове постучу! – крикнул Алесей подходя к двери.

Он взгляну в глазок! Это была Алла Валентиновна, мать Эллы. «Че она приперлась?» – удивился Алексей и отпер дверь.

– Леха! – выдохнула Алла и влетела в квартиру, толкнув его плечом, чуть не сбив с ног.

Остановившись в коридоре, она схватила свои растрепанные волосы и стала тянуть их в стороны, как будто пытаясь оторвать от головы. Алесей включил свет и увидел, что она была одета в домашний халат сбившийся набок, из-под которого торчала мятая ночнушка, на ногах были домашние тапочки с грязными помпонами.

– Пожалуйста! Помоги мой дочери! – Алла произнесла это так тихо, что он едва расслышал. Она уставилась в пол, будто избегала его взгляда. – Я боюсь, что эта стерва, твоя мать, может навредить ей!

На глазах Аллы Валентиновны появились слезы. Алесей не понял, что она имеет ввиду и задал резонный вопрос:

– Вы знаете где она? – Алесей сам не понимал кого конкретно он имел ввиду, свою мать или Эллу.

Он вопросительно смотрел на тетю Аллу, она же взглянула на него так, словно он спросил что-то совершенно нелепое.

– Нет! Откуда мне знать?! – её голос сорвался на крик.

Алесей в полном недоумении смотрел на нее и хлопал глазами.

– Я видела сон! Он часто приходит ко мне во снах! Мой Лёнечка. – Алла внезапно смягчилась, голос стал мечтательным. – Почти каждую неделю. Иногда он просто со мной разговаривает, иногда готовит ужин, а после ужина от водит меня в спальню, и…

– Теть Ал! – прервал её Алесей, он не хотел знать, что происходит в спальне.

– А иногда и не отводит в спальню, прямо на кухонном… – продолжала она, не обращая внимания на Алексея.

– Теть Ал! Вы знаете где Элла?! – громче произнес Алесей стараясь вырвать её из эротических воспоминаний.

Алла прервала свой монолог и замерла, будто кто-то выдернул её из грёз. Она посмотрела на Алексея более осмысленным взглядом, отвернувшись от него она прошла в комнату. Алесей развел руками и покачал головой в полном недоумении. Тяжело вздохнув, он двинулся за ней, чувствуя, как усталость сгущается в голове липким комком. Он с интересом наблюдал за ней сложив руки на груди и облокотившись о стену. Вдруг его взгляд упал на письма, лежащие на столе. «Хоть бы она их не заметила.» – взмолился Алесей. Но это не помогло. Алла Валентиновна уставилась на письма и подошла к столу сев на диван.

– Теть Ал. Вам наверно пора. Уже поздно, – Алексей старался не допустить что бы она прочитал письма.

Она взяла одно письмо и на конверте увидела имена.

– Это что такое?! – резко выдохнула Алла. Её глаза сузились, словно лезвия. – На кой черт ты их хранишь?!

Она сжала письмо, намереваясь разорвать его на куски, но Алексей рванулся вперед, перехватил её руку и вырвал письмо.

– Гнида! Выродок! – взвыла она, и в её глазах мелькнуло безумие.

Алла бросилась на него, царапая и хватая его за лицо, будто собиралась выцарапать ему глаза. Алексей пытался увернуться, хватаясь за её руки. Алла билась, словно животное, кричала так, что у него заложило уши.

– Да вы что, совсем сдурели? – выдавил он, пытаясь ухватить её за запястья.

Наконец, он обошёл её сзади и, обхватив обеими руками, потащил к двери. Она визжала, колотила его локтями, пытаясь вырваться. Алексей дотащил её до коридора и вытолкнул за дверь, почти швырнув на лестничную площадку. Тяжело дыша, он захлопнул дверь и повернул замок.

– Проклятый ублюдок! – завопила Алла, колотя по двери. – Ты ещё при рождении был проклят!

Алесей не стал слушать и погасив везде свет пошел на кухню попить воды. На удивления крики тети Аллы быстро стихли. «Черт, что это было?» – его мысли метались, как разогнанные лошади. Голова раскалывалась, а плечи саднило от недавней борьбы. Он опустился на стул, глядя в пустоту перед собой. «Алла совсем свихнулась. Ей определенно нужна помощь специалиста». С этими мыслями он направился в спальню, натыкаясь на стены, как пьяный. Но сон всё равно не приходил. Только образ Аллы, её исказившееся лицо и крики всё ещё висели в воздухе.

Поиски ответов.

Алексей проснулся с тяжестью в голове. Тут же в памяти всплыл ночной визит Аллы. Её растерянное лицо всё ещё стояло у него перед глазами. Особенно – её слова. То, как она дрожащим голосом говорила, что его мать может навредить Элле. Алексей нахмурился. Эта мысль не давала ему покоя. «Да чушь это… Бред сумасшедшей женщины» – но даже внутри себя звучал неуверенно.

Завтракать было нечем – остатки сосисок съедены, шампанское допито. Он выпил чашку дешёвого растворимого кофе, проклиная самого себя за то, что не купил молотый. Алексей решил позвать Ларису в кафе – обсудить найденные письма, визит Аллы и просто нормально поесть.

Он набрал сообщение:

«Ларис, привет, прости что потерялся, пошли в кафешке посидим, я кое-что нашел, у тебя голова отлетит)) Буду там через 20 минут, подходи, пожалуйста.»

Сев на диван чтобы надеть носки Алексей заметил огромную царапину на комоде, на котором стоял телевизор. «Наверно вчера, когда тащил пенал задел и поцарапал» – решил он. Комод был светло коричневого цвета, почти оранжевый, поэтому он не заметил царапину сразу.

Выйдя на улицу, Алексей прищурился от яркого света – небо было ясным, лишь изредка его пересекали тонкие полоски облаков. Тёплый ветер приятно касался лица, принося с собой лёгкий аромат нагретой солнцем листвы и пыли. Алексей пересёк несколько дворов, вынырнув на главную улицу, и пошёл в сторону кафе. На улицах было почти пусто. Редкие прохожие двигались медленно, будто находились в состоянии полудрёмы. Проезжающие машины почти все выглядели так, словно сошли с конвейера лет двадцать назад. Он с удивлением заметил, что на деревьях уже появились редкие жёлтые листья, хотя, когда он приехал три дня назад, город сиял изумрудной зеленью.

– Лёха! – раздалось где-то сбоку, как только он перешагнул порог кафе.

Алексей обернулся и увидел Ларису, махавшую ему рукой с дальнего угла кафе.

– Ого! Ты уже тут! Я в шоке! – Алексей засмеялся и сел за столик напротив неё.

– Ну рассказывай, что там нашёл! – Лариса подалась вперёд, её глаза горели от нетерпения. Она буквально подпрыгивала на стуле. – Положи меню, я уже заказала нам комплексные обеды и кофе, – Лариса выхватила из его рук меню и бросила его на стол.

– Ну ты блин, Чудо-женщина, конечно! – Алексей улыбнулся, чувствуя, как его настроение резко улучшилось. Весь негатив последних дней отступил под напором её заботы и энтузиазма.

Вскоре принесли суп, и Алексей настоял на том, чтобы они сначала поели. Рассольник с грибами и куриная котлета с пюрешкой вселили в него новую жизнь, а крепкий американо добавил бодрости.

– Ну, слушай… – начал Алексей, и подробно рассказал Ларисе о том, что обнаружил письма и о содержимом, которое его потрясло.

Лариса слушала, как заворожённая, и в её глазах мелькали живые огоньки. Алексей пересказывал все подробности любовных писем так, будто это были сплетни о какой-нибудь школьной знакомой.

– Блииин… – Лариса потерла виски. – Нам надо найти письма, которые твоя мамка писала дяде Лёне! Я уверена, что там точно будут ответы!

– Ответы на что? – Алексей прищурился, не понимая, что она имеет в виду.

– Ну как на что? – Лариса развела руками. – Они явно любили друг друга, но почему-то сразу после того, как дядя Лёня вернулся из армии, они расписались совсем с другими людьми. Разве тебе не интересно, почему?

– Почему? – переспросил Алексей, пожав плечами. – Любовь проходит – вот и всё.

– Нет! Ты не прав! – Лариса упрямо потрясла головой, будто прогоняя его слова. – Любовь так просто не проходит! Тем более такая, о которой ты мне сейчас рассказал. Короче, пошли к Элке. Я заодно покормлю собаку и поищем письма!

– Думаешь они там? – Алексей нахмурился.

– Ну, это же дом её бабушки по отцовской линии, может дядя Лёня хранил её письма там чтобы тетя Алла не нашла! – Лариса говорила так, будто всё было очевидно.

Слова Ларисы звучали логично, и Алексей не стал спорить. Они вышли из кафе, неспешно шагая по городу. Алексей смотрел на старые здания, покосившиеся заборы и голубое небо, которое будто насмехалось над его попытками разобраться в этом запутанном прошлом. Лариса шла рядом, не умолкая ни на секунду, обсуждая, какие письма они могут найти и что это может значить.

Он уже смирился с тем, что у его матери была любовь в молодости с дядей Лёней. Для него это было просто сплетней из прошлого, случайной находкой, которая не имела отношения к реальности. Но вот для Ларисы всё это казалось важным. Алексей не понимал, почему это её так зацепило, и спросил об этом напрямую, пока они шли к старому дому бабушки Эллы.

– Больше всего меня волнует судьба Эллы, блин! – Лариса возмутилась тому, что Алексей, по её мнению, проявлял безразличие. – Это ведь твоя подруга! Бывшая любовь, между прочим!

– Просто тётя Алла сказала, что она не в первый раз так пропадает. Прошло всего две недели. Ничего страшного с ней не произошло!

– Две недели, Лёха! – Лариса подняла брови, глядя на него так, будто он был сумасшедшим. – Она никогда не пропадала так надолго.

Алексей никак не мог увязать в голове исчезновение Эллы с подростковыми отношениями между его матерью и дядей Леней. Всё казалось бессвязным – годы прошли, люди пропали, жизнь пошла дальше. Но слова тёти Аллы о том, что его мать может навредить Элле, не выходили из головы. Тогда он отмахнулся, решил, что это бред. Но что, если эти события и правда связаны? Что, если они все – части одного, пугающе большого узора? Алексей сжал челюсти. «А может действительно есть какая-то связь?» – подумал он и почувствовал, как под кожей прокатился неприятный холод.

Когда они подходили к дому, из-за забора послышался яростный лай. Пёс сорвался с места, как только услышал чужие шаги.

– Да твою мать! – Алексей непроизвольно вздрогнул и отскочил, чем вызвал у Ларисы смех.

– Ты что, его боишься? – усмехнулась она.

– Да не боюсь я! Просто… неожиданно.

– Щас дам тебе покушать, умничка мой, – ласково сказала псу Лариса, проскользнув в калитку.

Пёс тут же сменил гнев на милость и стал прыгать на неё, виляя хвостом. Лариса обняла его за шею и похвалила за хорошую работу. Алексей же с недоверием смотрел на эту сцену, не приближаясь.

– Как часто ты его кормишь? – уточнил он, подозрительно косясь на собаку.

– Дважды в день, не волнуйся. Тебя не съест. Он привык к более изысканным блюдам, – с усмешкой подколола его Лариса.

Алексей фыркнул, но тут же почувствовал холодную грязную лапу на своих ногах.

– Блин! – выругался он, вытирая штанину. – Слушай, ты можешь его на цепь посадить? А то он меня всего измажет.

– Нет, не могу, – строго ответила Лариса, мгновенно нахмурившись. – Зайди в дом и не выходи, чтобы он тебя не пачкал.

– Ладно, ладно, – буркнул Алексей и, покосившись на собаку, зашёл в дом.

Внутри царила полумгла, хоть на улице и было светло. Казалось, что солнечные лучи просто не могли пробиться сквозь грязные стёкла и тяжёлый, застоявшийся воздух.

«Лариса что, тут вообще не убиралась?» – подумал Алексей, осматривая бардак, который казался ещё хуже, чем в прошлый раз. На письменном и журнальном столике были разбросаны бумаги, хаотично скомканные и небрежно брошенные друг на друга. Некоторые валялись прямо на полу. Алексей подобрал пару листов. На них были нарисованы странные символы, заключённые в круги. В углу каждого листа стояли цифры, как будто кто-то нумеровал их. Символы на каждом листе были одинаковыми, но некоторые дополнялись новыми деталями, другие казались незавершёнными. Какие-то листы были перечёркнуты, на других стояли восклицательные знаки или знаки вопроса, словно кто-то пытался разобраться в собственных записях. Алексей разглядывал символы, когда в тишине хлопнула дверь.

– Ты бы тут хоть порядок навела, раз приходишь сюда «дважды в день», – произнёс Алексей с явным сарказмом, передразнивая её недавние слова.