Её ангел. Часть 1 бесплатное чтение

Рай.

Рай на земле. Именно такие места люди обычно называют чем то волшебным, удивительным. Места, в которых можно отдохнуть не только физически, но и морально. В которых нету места для обыденности, обычной жизни и рутине.

Не спеша, я ступаю босыми ногами по влажной холодной траве, вокруг меня- ночной тихий лес, замерший в ожидании. В ожидании чего?.. Лёгкий прохладный ветер приятно обволакивает мое тело, играя с волосами, подкидывая их вокруг моего лица, и от этого чудного мгновения я улыбаюсь. На душе – блаженство; так легко, спокойно и приятно мне не было никогда. Будто вдруг исчезли все земные проблемы, "гадости из Пандоры" вернулись обратно в сундук, и все стало таким лёгким и беззаботным…

Лес молчит. Наблюдает. Тонкие веточки деревьев цепляются за мое тонкое ночное платье, волосы, голые руки, но я продолжаю медленно идти вперёд. Это очень тихая ночь. Кажется, я слышу даже тихий шепот травы под ногами, как поют звёзды на ночном небе, как ветер шепчет на ухо колыбельные. Одновременно с этим где-то внутри ощущаю неясный страх. В этой тишине есть свои темные стороны…например невиданные ночные монстры, обитающие в самых темных скрытых от глаз местах, или дикие ночные птицы, сидящие на ветках и наблюдающие с высоты за каждым твоим шагом. Или другие лесные твари, идущие за тобой по пятам, ожидающие момента, когда можно будет набросится и утащить в забытые…

Я иду вперёд, пытаясь не обращать внимания на лёгкие мурашки на спине, и вдруг впереди среди деревьев вижу слабый тусклый блеск.

Озеро. Издали вижу, как месяц бросает на спокойную гладь воды серебряную дорожку, и будто проговаривает мне: "Подойди ближе, ну же…". Улыбаясь, я иду вперёд. Поверхность воды спокойна настолько, что кажется большим зеркалом, затерянным среди деревьев, и теперь оно отражает в себе все глубины ночного неба.

Ступая ногами по влажной холодной земле, я подхожу к воде, опускаюсь на корточки и погружаю ладони в воду. Прохлада мгновенно бежит по моему телу тысячей мурашек, от макушки к спине, он спины к плечам. Своего отражения я не видела, но успела увидеть на поверхности воды, как по ночному небу пролетела падающая звезда, на миг засветилась ещё ярче, а потом исчезла среди верхушек деревьев.

Я закрываю глаза и медленно вдыхаю, потом выдыхаю, ещё и ещё… Раз за разом, очень спокойно.

Внезапно позади меня, в глубине леса раздается пронзительный тонкий крик, будто крик совы или другой птицы. Выдернув ладони из воды, я оборачиваюсь и впиваюсь взглядом в темноту среди деревьев, но ничего не вижу. После крика лес внезапно оживает. За секунду вспыхивает хор из множества ночных звуков, от которых внутри все поднимается к горлу. Вой, стон, шепот, пение, гоготание… Тысячи ночных птиц, до этого неприметно наблюдавшие за мной, начали свои песни, от которых кровь стынет в жилах. Или не только птицы…

Я закрываю глаза и сильно прижимаю ладони к ушам, но как только мои руки касаются кожи, все исчезает. И звуки, и ветер, абсолютно все… Будто только что ничего не происходило. Странно, но удивления во мне нету, я спокойно отворачиваюсь и опять погружаю ладони в воду, но внезапно происходит другое.

На спокойной гладкой поверхности воды вдруг запрыгали яркие жёлто- оранжевые блики, до боли слепя глаза. Один, другой… Эти блики танцуют по воде, будто маленькие феи, туда-сюда, туда-сюда, вперёд назад, я даже не успеваю следить за ними. Одновременно с этим вокруг становится очень тепло, так тепло, что мои руки мгновенно высыхают от воды, воздух вдруг становится сухим, тяжёлым. Появляется слабый, но чёткий запах дыма. Тишина медленно наполняется слабым треском, свистом и шипением. Я оборачиваюсь.

Лес больше не был обычным ночным лесом. Теперь это была смесь из деревьев и огня. Огонь был повсюду: на деревьях, на земле, под каждым камнем, кустом и веткой, на каждом листке, даже в воздухе танцевали тысячи мелких языков пламени. Казалось бы, острые языки прикасаются к самому космосу, превращая эту ночь в день и освещая все вокруг адским оранжевым пламенем. Столько огня, и никогда не видела столько огня… Так бывает?..

Воздух вокруг сжимается, в лёгкие заползает едкой острый дым, глаза начинает сильно жечь, идут слёзы. Я отступаю на шаг назад, огонь медленно, но уверено ползет вперёд, сжирая все на своем пути, и возврата назад нет. Мое сердце забилось, как птичка, я быстро задышала, ступив ногами в холодную воду, не отрывая взгляда от того, что ещё минуту назад было самым спокойным местом на земле. Огонь, много огня…

Что мне делать? Что мне делать?!

Воздух становится невыносимо жарким, внутри все начинает жечь от сухости и жара. Глаза болят, будто в них насыпали песка, я нервно облизываю твердые сухые губы, прижимая ладони к груди, тело за секунду покрывается гарячим потом, меня бросает в дрожь.

Господи, нет… Нет…

– Помогите…– шепчу я, будто кто-то действительно мог меня услышать и тут же подать руку помощи.– пожалуйста, помогите…

Я уже понимала, что погибаю, но мозг сопротивлялся: нет, ты никогда не умрёшь, ты будешь жить вечно…

Вода вокруг моих ног зашипела, запенилась, я кричу от дикой боли, когда за секунду прохлада сменяется диким жаром, вода становится кипятком, и кожа на моих ступнях начинает пузырится. Не могу двигаться. Я не чувствую своего тела. Не могу… Огонь собирается вокруг меня тесным кольцом, скользит на поверхности озера легко, будто это была не вода, а бензин. Воздух выходит из моих лёгких, в глазах темнеет, я кричу и пытаюсь вырвать ноги из воды, но они ещё глубже входят в дно. Казалось бы, огонь был даже внутри меня… Мне хотелось пить, много воды, много холода, Боже…

– Господи, нет, нет!!!

Я не могу шевелится, не могу дышать, ещё секунда- и я сгорю вместе с этим лесом, ещё только секунда… Я не могу дышать, не могу дышать, я задыхаюсь…

Кожа слазит с моих ступней, будто это был слой масла, от шока и боли я не могу двигаться, просто стою, закинув голову вверх и смотря на небо, из моего горла вырывается слабый стон. И вдруг другой звук заставляет меня посмотреть вверх немного правее.

Прямо надо мной полыхает огнем ветка дерева, я слышу слабый треск. В агонии я начинаю кричать и рвать на себе волосы, тела больше не ощущаю, только нереально адскую боль. Мое сознание меркнет, дыхание слабеет.

Ветка с треском отваливается от дерева и летит прямо на меня, мелкие языки пламени падают на мои плечи, на волосы, я в агонии кричу так, что не слышу собственного голоса, а потом становится тихо.

Я проиграла. Опять. Опять. Опять.

Задыхаясь, я в очередной раз срываюсь на кровати. Сердце бьётся так сильно и быстро, что в голове промилькает мысль: я умираю…оно сейчас разорвется… Я опять ловлю ртом жаркий воздух, тело дрожит, в глазах- серая пелена, и шок…бесконечный шок. Казалось бы, даже сейчас я ощущала запах дыма и смертоносный шепот пламени у моих ног, хотя постепенно мое сознание возвращалось. Опять холодный пот ручьями стекает по моему лбу, шее, капает между грудью, опять мое состояние скорее напоминает какой-то сюрреалистический бред, но… Опять, опять, опять… Черт возьми, сколько ещё будет продолжаться это чёртово "опять"?!

Проходит не одна минута, пока шок постепенно слабеет, сердце начинает замедлятся, и дикая вонь дыма исчезает. Пока сквозь страх, боль и шок до меня наконец-то доходит, что все хорошо, я жива, со мной всё отлично… Что я в своей комнате, в своем доме, на своей улице, в своем родном городе. Что я- в безопасности.

– Твою мать…черт возьми!– рычу я.

Дрожащей рукой я нащупываю в темноте свой смартфон на столике рядом с кроватью и подношу его к лицу, прикрывая глаза от яркого света дисплея: только второй час ночи. Господи, опять…

Отбросив телефон, я медленно сажусь и отбрасываю край мокрого насквозь одеяла. Тело дрожит, когда прохладный воздух касается моей горящей кожи, и пот начинает остывать.

– Господи…

Взглядом я быстро окидываю свою комнату, но всё остаётся таким же недвижимым, таким же нетронутым, как и всегда. Спокойно, все прошло, все хорошо…

Я бы не когда не стала так реагировать на ночные кошмары(которые и так у меня не редкость), если бы не одно жирное "но": этот кошмар мучает меня уже четвертый раз. Четвертый, карл! Тот же сценарий, те же эмоции, те же до чёртиков пугающе одинаковые ощущения. Будто кто-то издевался надо мной, вставляя одну и ту же пластинку на повтор много раз. Внутри я ощущала, что это далеко не простые совпадения, и что-то происходит. Да, я была на сто процентов уверена, что в моей жизни что то происходит или должно произойти, но…что? Раньше ведь такого не было, и все у меня было более, чём просто отлично… А сейчас я каждый день просыпалась с мыслью, что в моей жизни больше нету места обычным совпадениям. Что в моей жизни что-то пошло не так. Но когда?

Слишком много вопросов и ни единого ответа. Знаете, это довольно странное чувство: жить, как все обычные люди, делать обычные дела, думать об обычных вещах, но в то же время четко понимать, что-то в твоей жизни не так, как у всех. Похоже на тень, которая преследует тебя, как монстры из моего кошмара.

В комнате загорается свет, резко заходит мой брат Остин. Я прикрываю глаза от боли.

– Опять.

Это не был вопрос. Он знал обо мне абсолютно все.

Я киваю. Он выходит, и через минуту возвращается со стаканом воды и маленькой жёлтой таблеткой на ладони. Садится рядом и протягивает мне.

– Успокоительное.

Я глотаю таблетку и выпиваю целый стакан воды. Он забирает стакан, откладывает на столик и протягивает ко мне руки.

– Иди ко мне.

Без лишних слов я прячу лицо на его груди и тяжело вздыхаю. Его родной запах окончательно развеивает остатки кошмара, и только сейчас, в момент, когда я опять ощутила себя слабой рядом с ним, мои нервы не выдерживают, и из глаз идут слёзы.

– Ты опять сгорела живьём?– кратко спрашивает он.

Я киваю.

– У меня больше нету сил, честно. Все слишком странно.

– Странно, что у тебя повторяется ночной кошмар?

Я поднимаю голову и вытираю слезы рукавом рубашки. Его измученный взгляд пронизывает меня насквозь, будто сканер; пшеничные волосы растрепались, и он опять лёг спать в своей рабочей одежде. Устал, думаю я, очень устал.

– Я знаю, что ты сейчас будешь говорить, не стоит, ладно?– я опираюсь на подушки и подтягиваю одеяло к подбородку,– просто… Иногда думаю, что со мной не так? Или нет, точнее…со мной что-то не так? Да брось, разве это может быть обычным совпадением? Четвертый раз? Я ещё могла бы понять, если бы сны были хотя бы отдаленно похожие, но они просто одинаковые, полностью одинаковые. И ощущения странные… Я хотела бы думать, что накручиваю себя, но ощущения внутри странные…

– Это самовнушение, дурнушка,– он улыбается,– жёсткий самонакрут. Ты думаешь о том, что сны страшные, и поэтому считаешь, что ты в опасности. Но берегись, сестрёнка…– он наклоняется ко мне и хитро подмигивает,– ведь мысли имеют привычку притягивать в жизнь то, о чем думаешь.

Я до боли прикусываю губу. Он прав, как и всегда. Я даже не нашла что сказать. Но как тут вообще возможно не концентрировать на этом внимание? Как вообще реально выкинуть это из головы? Словно прочитав мои мысли, он говорит:

– Просто попытайся снизить важность, не раздувать из мухи слона, не обращать на это внимание. Это- просто сон, обычный сон.

– Остин, а если я должна умереть?

Сама не ожидая, произношу эти слова шепотом. Все внутри отзывается на это неясным волнением, и в голове, как за командой, раздаются слова: да, ты умрёшь, ты должна умереть, вот уже скоро…ты должна погибнуть…

– Господи, да, ты прав, прости…– я прижимаю ладони к голове и трясу ею в стороны, будто пытаясь разогнать настойчивый бред в моей голове,– да, это просто дурацкие сны, вот и все. Кажется, я скоро сойду с ума.

Но неожиданно для себя облегчённо вздыхаю. Внутри идёт немая борьба: настойчивые паразитные мысли о смерти воюют с уверенностью, что я не умру никогда и буду жить вечно. Признайтесь, вы все думаете так же, и это не возможно объяснить. И это вполне нормально.

– Послушай…– брат берет меня за руки и заглядывает в глаза,– хватит думать о глупостях, ладно? С тобой ничего не случится, ты просто додумываешь чушь, и убиваешь саму себя. Это просто дурацкие кошмары, они у всех есть. К тому же, ты постоянно устаешь, мало спишь, вот и результат. А ещё тебе не хватает вдохновения,– он начинает смеяться,– помимо твоего Френка, конечно…

– Да иди ты!

– Ты же творческая личность, ты просто автоматически додумываешь бред там, где он может быть. Вот и на тебе.

– Ты прав, да…– я улыбаюсь и киваю,– все, я в порядке. Надеюсь я не разбудила папу криком.

– Спит как убитый, кричи хоть целую ночь.

Он вздыхает и потирает глаза.

– Ты опять поздно ложишься, Остин. Много работы?

Работа автомеханика забирала у него практически все свободное время, временами он приходил домой и сразу же валился спать, но хуже было то, что она ему нравилась. Как бы не было прозаично и пресно, но автомобили он любил ещё с детства, изучал о них практически все, и всегда говорил, что в будущем будет работать только с машинами. В принципе, у него многое получилось.

Он знал о них так глубоко и много, что со временем начал принимать заказы на починку старых дешёвых машин, зарабатывая неплохие деньги. Год за годом, день за днём, и имя моего брата дошло так далеко, что на сегодняшний день он- один из самых известных механиков в округе, и чинить ему подгоняют не старенькие городские Ауди, а новые Мерседесы и Камаро с других городов. Год назад он открыл свой собственный центр починки, нанял много своих друзей в команду, которую они успешно раскрутили. Один раз он был даже приглашён гостем на интервью местной передачи, рассказывал о раритетных автомобилях. Я была более чем просто горда за него.

Он хотел. Ему удалось.

Но он уставал. Очень.

– Я не жалуюсь. На днях получил дорогой заказ, думаю получу не плохие деньги, а это не может не радовать,– он потрепал мои волосы,– это стоит того, Бетани. Я правда счастлив.

– Я люблю тебя очень, ты знаешь, чудик.– улыбаюсь я.

– Я люблю тебя больше, вжик.– он наклоняется, целует меня в лоб; быстро и легко, точно так, как делал это в детстве.

Прошло уже столько лет, а наши привычки не изменились совсем. Мы все так же близки, открыты и связаны между собой.

Он подошёл к двери и протянул руку к выключателю.

– Я с тобой, сестрёнка, помни об этом.

Он погасил свет и вышел, оставив меня один на один с моими страхами, кошмарами и мыслями.

Раздел 2

Утро встречает меня грохотом грома за стенами дома, из-за чего стекло моего окна задрожало, ветки растущего под ним дерева нервно забились в стекло, и я невольно содрогаюсь. Глаза дико болят, во рту сухо, болит практически каждый сантиметр моего тела. И так каждый раз после этих кошмаров. Будто действительно погибаю, думаю я…

Не двигаясь, я медленно вожу взглядом по комнате, утонувшей в грязном зеленавом свете. За окном- начало лета, июнь; время регулярных дождей, гроз, влажности.

Снизу из кухни, как обычно, доносится грохот посуды и еле слышные ругательства отца. Опять пытается приготовить что-то съедобное на завтрак. Остин, наверное, опять копается в своем любимом старом пикапе.

Все, как обычно. Даже эти дикие сны стали привычкой, нормой, из которой начинается мой день. Пока не рассмотрю каждый миллиметр комнаты, каждую складочку на шторах, пока не обдумаю каждую секунду кошмара- утро, считайте, не началось. И это было довольно болезненное занятие; я понимала, что это фигово, но игнорировать этого не могла.

За окном опять раздаётся сильный гром, шибы опять дрожат. Добро пожаловать в Сансет-Алистер, город, который просто обожает "реветь" дождями и бурями, капкан для молодежи и тех, кто надеется на лучшую перспективную жизнь. Не подумайте, я люблю свой город, но если бы однажды ко мне подошёл незнакомец и спросил, есть ли тут свободное местечко, я бы шепотом произнесла: бегите отсюда лучше… Этот город был пасткой для тех, у кого в руках есть любые таланты или знания; ты можешь крутиться тут как хочешь, но все равно когда нибудь дойдешь до точки, которая называется "тупик". И все.

Но если сказать в общем, думать о подобных вещах я любила. Мне нравилось анализировать все, что творится вокруг (я художник, творческая личность, поэтому это похоже на зависимость), обращать внимание на мелочи, видеть то, что не видят другие. Знаю, ничего хорошего в этом нет (собственно отсюда и ночные кошмары), но мне нравилось думать, что я хотя бы понимаю свою жизнь и ни от чего не бегу. Понимание своих проблем и их принятие – ключ ко всему.

Будто ощутив, что я уже не сплю, завибрировал мой телефон. SMS от Фрэнка, моего парня: "Если не спишь, набери. Я соскучился."

От отвечает слабым захриплым голосом почти после первого гудка:

– Доброе утро малышь.

– Видишь что творится за окном?– я бросаю быстрый взгляд на окно.

– Вижу, но надеюсь это не испортит дня.

Я смеюсь. Френк Клири с детства был моим лучшим другом, сразу после Остина. Так уж повелось, что девочки больше любят играть в машинки с мальчиками, и я не была исключением. Френк был с богатой семьи, всегда имел самые лучшие игрушки, и меня дико радовало то, что он жил почти через улицу от нас, поэтому бывал у нас довольно часто, плюс ко всему они с Остином одноклассники. У нас с Френком с самого начала склеились "дружеские"отношения, а если быть точнее – мы возненавидели друг друга. Я постоянно оставляла на его руках укусы и следы от ногтей, а он дёргал меня за волосы, ломал моих кукол и насмехался с меня, но вот только стоило кому нибудь другому сделать так же, он тут же заступался за меня, обнимал и успокаивал.

Время шло, мы пошли в одну школу, но с Френком стали видеться меньше, всё-таки он на три года старше меня. Именно в это время во мне проснулась ревность. Видеть своего друга детства в окружении других девочек было более, чем просто невыносимо, мне постоянно хотелось напоминать о себе, быть перед его глазами. Он менялся очень быстро; с невинного забавного мальчугана почти за одно лето стал высоким тощим подростком, а после его вообще было не возможно узнать. Он стал капитаном школьной баскетбольной команды, спорт стал главной частью его жизни, его тело стало подтянутым и спортивным, стиль одежды- более сдержанным и строгим, и, разумеется, все девчонки в школе прозвали его самым крутым парнем.

Честно говоря я не помню, в какой момент мы опять сблизились. В старших классах начались вечеринки, возможно именно тогда мы опять начали тусить в одной компании, потому что я помню, что практически на всех дискотеках он был со мной. Но все закрутилось как то слишком быстро, будто так должно было быть. Мы много гуляли вместе, он часто приходил к Остину играть в приставки (разумеется, в моей комнате он сидел гараздо дольше), и я поняла, что влюбилась в друга. Но к тому моменту просто другом он уже не был.

В один день невидимая бомба под названием "дружба" взорвалась, и он рассказал о своих чувствах. С того момента мы стали парой, и знаете… Все шло к тому, что именно этим все должно закончится. Что так должно быть, а никак иначе. Плюс ко всему его родители были очень близки с моим отцом, они все учились в одном классе, и хотя рядом с сыном они видели девушку более высокого социального статуса, от меня они были без ума настолько сильно, что временами становилось тошно от их фальшивой любви. А я знала, почему именно фальшивая…

Сам Френк о родителях лишний раз предпочитал ничего не слышать (частые семейные ссоры и недопонимания), поэтому нас обоих лишние проблемы обходили стороной. Нам было хорошо вместе, и пока что это было самым главным.

– Что с голосом? О чем думаешь?– спрашивает он, в его голосе слышно лёгкое волнение,– Бетани, что случилось?

– Прости, я задумалась,– выдыхаю я,– не спала сегодня совсем.

Он минуту молчит.

– Это то о чем я думаю?

–Да.

– Хочешь поговорить об этом?

– Возможно позже. Приедешь ко мне?

– Да, сейчас спущусь позавтракать и приеду.

– Можешь приехать поесть с нами.

– Ну или так, принято. Минут через двадцать буду. Ты как, в "Блеккер" сегодня?

–Да.

– Окей, жди, целую.

Я отбрасываю телефон и выдыхаю. Кажется, если бы не брат с отцом, если бы не Френк и ещё кучка моих друзей, если бы не рисование, я бы точно сошла с ума. В мире, в котором каждый день- копия предыдущего, очень тяжело держать себя в руках. И именно сейчас, в эту минуту, именно моя жизнь остановилась на отметке "тупик".

С детства я уже знала, чему хочу посвятить жизнь: рисованию. И это не было простым увлечением. Рисуя в садике и школе цветочки и деревья, я уже тогда начинала думать не как все; в белом цвете я видела черный, в обычном дереве- дом для птиц, белок и дятлов, в облаках- невиданных чудовищ и существ. Меня восхищало, что многое из мыслей я могу выкласть на бумагу с помощью красок или карандаша. С возрастом обычное детское увлечение переросло в серьезную страсть, почти все свои деньги я тратила на дорогостоящую канцелярию, но знаете… Это окупалось. Положа руку на сердце, могу сказать, что раньше я бы не смогла поверить, что смогу добиться многого в этой, казалось бы, слишком типичной сфере, но мне удалось. Мои графические арты разлетались очень быстро и за довольно приличные суммы, я много рисовала в офисы, рестораны, кафешки. Краски я не полюбила, а вот карандаш стал моей волшебной палочкой. Штриховка, игра света и тени, прорисовка деталей были для меня вроде медитации, и, хотите верьте, хотите нет, но я получала кайф от этого процесса.

В этом городе лично мне вертеться было почти не возможно. Так уж устроен этот мир; ты можешь быть фантастически талантлив, умён и оригинален, но без связей большего тебе не получить. Таланты- это все круто, конечно, но помимо этого у тебя должна быть ещё и реальная работа, которая будет приносить тебе постоянный реальный доход. И такая работа у меня была.

Ровно год назад мама моей лучшей подруги Саманты, Оливия Ленино, открыла свой мини паб "Блеккер", который менее чем за пару месяцев стал самым лучшим и популярным пабом в городе. Я со своей скромной кучкой друзей пошли туда работать.

И вот он я- двадцати четырехлетняя

Бетани Бакер, совокупность фантазии, мечтаний и наивности с жёсткой реалисткой и скептиком в одном флаконе. Во мне странным образом уживались две персоны; одна- мечтательница, та, которая видит розовых пони и не теряет надежды на лучшую жизнь, и та, которая не верит никому кроме себя, работает упорно для того, чтобы потом не жалеть ни о чем. С утра до ночи я работала официантом в "Блеккере", разносила еду и напитки посетителям, вечером уставшая садилась за очередной заказ. День за днём, время за временем.

А вообще, жаловаться мне просто нету на что, в жизни мне повезло практически во всем. Я бы даже сказала- абсолютно во всем. У нас с Остином было очень счастливое детство, не считая некоторых нюансов (это вовсе не были нюансы, как потом выяснилось). Мы очень хорошо учились, в школе я пошла в команду чарлидерш, потом стала там главной, и даже проводила отборы новых девушек. Многие моменты из моей казалось бы обычной жизни действительно походили на сцены из известных американских фильмов, и я себя именно так чувствовала. Мы с Френком были самой популярной парой в школе, потом вместе учились в художественном городском колледже, где сразу же нашли свой круг общения и много-много друзей. О нас говорили. На нас хотели быть похожими. И я так странно чувствовала себя, будто это происходит не со мной… Мой папа- шериф полиции со стажем, очень известная и популярная персона в городе, поэтому достаточно другим спросить мою фамилию, как сразу становится понятно, чья я дочка.

Денег у нас всегда было достаточно, чтобы не отказывать себе в мелочах, при этом мы умели экономить и вкладывать в то, что действительно этого стоит. Если подумать- сказка, а не жизнь, но все было не так просто, как казалось, уж поверьте…

Звон разбитой посуды и ругательство папы из кухни окончательно развеивают мои утренние мечтания и заставляют поднятся с кровати. Я одеваю короткую серую кофточку с рукавами, любимые, посветлевшие от времени джинсы, собираю длинные черные волосы в высокий хвост, беру косметичку и иду в ванную.

Почистив зубы и умыв лицо, я опираюсь руками на тумбочку и смотрю на свое отражение. Бледное лицо, под темно карыми глазами- черные следы, напоминание об ещё одной потерянной без сна ночи. И взгляд какой-то тревожный, даже нервный…

Внешностью я пошла в отца. Светлая кожа, черные густые волосы и брови, большие темные, почти черные глаза, пухловатые губы. Во мне не было ничего супер уникального или редкого, кроме того, что практически ежедневно многие спрашивали, черные ли у меня глаза. От этого взгляд становился ещё более пристальным. Но я знала, что красива. Я была уверена в этом, да и комплиментов, и успеха в жизни мне хватило для того, чтобы полюбить себя и быть более-менее уверенной в себе. Я встречаюсь с самым умным и красивым парнем города, который видел меня и без макияжа, и голой, так чем же это не может служить самым лучшим комплиментом для меня? Этого вполне хватит. Мне нравилось следить за собой, но не могу сказать, что я бы делала это самым главным в жизни. Я не любила одеваться по моде, скорее предпочитала покупать аккуратные комфортные вещи. Мне нравилось следить за питанием просто потому, что любила вкусно готовить, и бегать по утрам. В общем, девочка из журнала, но нет… Дело было только в воспитании.

Папа сумел дать нам то, чего мы требовали: любви, заботы и ума, поэтому то, что мы с Остином до сих пор не пробовали наркотиков или других грязных развлечений- его заслуга. И я была благодарна за это, это давало повод для гордости. Мне было с кого брать пример, так почему бы его не брать?.. Это не скучно и не пресно. Это здорово.

Вздохнув, я прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. Дыши глубоко, все же хорошо…

Я нанесла немного консилера под глаза, чтобы хоть как то скрыть следы усталости, уложила брови. На веки- персиковые тени, потом тушь для ресниц, на губы- гигиеничка. Это был полный ритуал моего мейк-апа. Меня можно было назвать счастливой обладательницей чистой здоровой кожи, густых бровей и ресниц с самого детства, поэтому красится я в принципе не любила и не была приучена. Даже такие проблемы, как "прелести подросткового периода" в виде угрей, прыщей и высыпаний благополучно обошли меня стороной, поэтому да, я счастливица. Если все это вообще кому-то важно, конечно, но не для меня. Не поймите меня не правильно, я любила собираться с подружками на шоппинг, ездить круг к другу на ночёвки, делать там макияжи из Инстаграма и маникюры, но если выбирать между дорогими карандашами и дорогой тушью, я без сомнения выберу первое. Такая я уж была, и мне нравились мои предпочтения.

Спустившись вниз на первый этаж, я полной грудью вдыхаю влажный, пропитанный запахом дождя воздух, который залетал в комнату через открытую форточку. Не смотря на то, что дождь я просто ненавидела, сейчас во мне странным образом появилась любовь к этому свежему воздуху и грому за стенами дома. Очень уютная атмосфера. Если сказать короче, весь дом отец обустроил сам по своему вкусу, и не прогадал. Простая лаконичная мебель, минимум мелких безделушек, больше дорогой зелени и белого цвета- вот весь "рецепт" уюта глазами моего отца. Все было обустроено более чем просто комфортно, папа предпочитал купить что нибудь одно, но дорогое, чем десять, но подешевле.

Год назад он перестроил маленькую кладовую рядом с моей комнатой под мастерскую для моего рисования, и "подарил" мне эту комнатушку на мое двадцатилетие. Это было лучшим подарком за всю мою жизнь. До сих пор помню, с каким восхищением и благодарностью в сердце я обустраивала абсолютно все мелочи под свой вкус, и это было единственным местом в комнате, в котором я создала для себя свой собственный мир, в котором могла быть самой собой. Этот крохотный уголок дома повидал и наслушался больше, чем даже моя собственная комната. А сколько картин я нарисовала в тех стенах…не сосчитать.

– Эй, все в порядке?

Из кухни, вытирая руки в полотенце, выглянул папа.

– Ты типо медитируешь?

Я смеюсь и иду к нему.

– Типо того. Доброе утро, шериф Оливер Бакер.

– У тебя усталый вид, все хорошо?

Я подхожу к нему и целую в щеку.

– Да, просто не выспалась. Вкусно пахнет, пап.

Он уже успел приготовить омлеты, и сейчас принялся посыпать их сверху листьями базилика и тёртым сыром.

– Эй, мне удалось,– он довольно подмигивает и кивает на омлеты,– всего лишь взбить яйца, Господи…

– Ну видишь, какие чудеса можно приготовить из яиц.– смеюсь я.

– Френк приедет? Я ему тоже сделал.

– Да, сейчас будет.

Я ставлю на свободную камфорку чайник, достаю четыре чашки.

– Ты кофе или чай?

– Кофе, спасибо.

Без лишних слов насыпаю в три чашки растворимый кофе, себе- цветы ромашки (Боже, жить не могу без ромашкового чая…). Вытирая руки, я оборачиваюсь и натыкаюсь на пристальный взгляд отца, в котором сразу же узнаю хорошо знакомую грусть. Именно ее я не могла спутать ни с чем.

– Что?

– Ты сейчас так похожа на свою мать…– тихо говорит он.

О нет, нет, нет…только не это…как же я ненавижу эти слова, которые и так слышу довольно часто… Не хочу быть похожей на нее. Хочу быть похожей на него…

Дело в том, что о матери в нашей мини-семье никто не говорит, ну или точнее пытается не говорить. И не потому, что она умерла, погибла или вроде того, нет. Ее просто нет и всё.

Одного чудесного солнечного дня, когда маленькой Бетани Бакер было три, а Остину шесть, молодая, красивая, длинноволосая женщина по имени Мелинда молча собрала все свои вещи и просто ушла из дома, оставив своих детей одних дома. Совершенно одних. Ее искали. Искал отец, чуть не сошедший с ума из-за волнения, искали его коллеги, искали друзья, искал целый город. На уши были поставлены почти все пункты полиции в нашем районе и даже в других городах, но ее будто след простыл. Будто сквозь землю провалилась.

Почему? Зачем? Как? Когда? Было слишком много вопросов, на которые не могли найти ответы никто; ни отец, ни другие родственники. Время шло, но он продолжал искать хоть что нибудь о ней, и тут вдруг один коллега отца из полицейского участка соседнего города сообщил, что Мелинду видели почти на другом конце света под ручку с молодым загорелым азиатом. Да, вот так глупо, смешно и забавно.

Подняли все возможные справки и информации об этом и стало ясно, что это действительно была моя мать. Дело дошло своего конца, поиски были свёрнуты, вопросы так и остались вопросами. Мой папа взял длинный отпуск за свой счёт и посвятил все свое время нам с Остином.

Но именно с того времени я перестала его узнавать. Его взгляд стал стеклянным, пустым, серым, тусклым. Именно в его взгляде я видела абсолютно все; то, что он не позволял себе выносить за границы своей комнаты, тем более делится этим с нами. Я видела все, и от этого мое сердце разрывалось от боли. Именно в тот период мы перестали быть детьми, хоть как бы нам этого хотелось, и это был наш выбор. Сквозь слезы на глазах он старался почаще с нами играть, каждое воскресенье мы ходили в парк запускать воздушного змея, но он даже не представлял, что его дети понимают все лучше, чем он сам. Мы старались делать все, чтобы он был счастлив, поэтому мы не могли позволить себе делать ошибки или огорчать его. Я старалась выкладываться по максимуму, только чтобы видеть его улыбку и счастье в глазах, и это начало действовать. Я знала, что раны на его душе все равно не затянуть, не убрать, но он становится действительно счастлив, как только переходил порог дома.

Уже тогда мы стали думать как взрослые, следить за каждым своим шагом, за тем, что делаем. Не смотря на все это, он сумел подарить нам детство, о котором можно только мечтать.

Весь тот период я не помню очень четко, смотрела на все сквозь призму детства и не понимала что к чему, но как только начала взрослеть, вопросов становилось больше и больше. Я видела, каким на самом деле идеальным человеком является мой папа, и каждый день задавала себе только один чёртов вопрос: почему?! Как она могла бросить такого, как он? Как?! Без преувеличения, за все время я не повстречала ни единого человека, который хотя бы отдаленно напоминал его, и это был единственный человек, которым я всецело восхищалась. Хотите верьте, хотите нет. Возможно поэтому он был просто обожаемым человеком в городе, который являлся не только отличным полицейским, но и чутким умным человеком. Человек- редкость. А ещё мой отец очень красивый. У него густые черные волосы и брови, глубокие темные глаза, ровный нос, чистая светлая кожа. Он любил спорт, да и работа требовала хорошей физической подготовки, поэтому в свои сорок два он обладает подтянутой спортивной фигурой и крепким здоровьем. По утрам он всегда выходит на пробежки, а я стараюсь встать пораньше, чтобы успеть приготовить ему его любимое банановое смузи.

Вы даже не представляете, как тяжело мне было видеть, как на него в магазинах засматриваются статусные ухоженные дамы, а он- просто ноль внимания. Я даже была бы не против, если бы он сходил на свидание с красивой женщиной, только бы в его глазах опять был живой огонёк. Я даже один раз пыталась зарегистрировать его на сайте знакомств, но эта попытка закончилась громким провалом. Он больше не хотел влюбляться, и я понимала его. Когда ты почти пол жизни отдаешь своим детям, все свои силы, вдохновение, заботу, потом искать что-то другое просто нету желания, поэтому все свои силы он сразу же направил на работу, как только Остин повзрослел и смог взять за меня ответ. Однажды я спросила брата:

– Как думаешь, он когда нибудь ещё сможет полюбить какую-то достойную даму?

– Его дама- это его работа, и он хочет быть только с ней.

И он оказался чертовски прав.

В общем, так уж было, что мне было с кого брать пример, и я была благодарна за многих людей в моей жизни, но… Как только я начала взрослеть, нехватка мамы стала видна и ощутима особенно остро.

Я была девочкой, и хоть как бы папа не пытался подойти ко мне с правильной стороны и помочь в моих деликатных вопросах, моей стеснительности было не отнять, и в тот период я стала довольно замкнутым ребенком. К счастью у меня было много подружек, с которыми мы по вечерам собирались у кого-то в гостях или в чате в Вайбере, и вопросы кое-как решались, но это было совсем не то.

Я слишком многое пыталась игнорировать, выбрасывать из головы, строить внутри непробиваемую стенку сильной и независимой девушки, и как же сильно хотелось кричать… Как же я ошибалась, думая, что справлюсь со всем одна… Матери рядом не хватало особенно сильно. Я не помнила ее очень хорошо, не успела ощутить и понять, любила ли она нас или нет, но с годами ее отсутствие стало очень ощутимым. Ощутимым в те моменты, когда именно она должна была быть рядом… И одновременно со всем этим росла и моя ненависть к ней.

Я ненавидела, когда мне говорили, что я очень похожа на нее. Ненавидела, когда люди, встречая меня на улице, сразу же вспоминали ее и ровняли нас. Это было невыносимо.

Поняв свою ошибку, папа опустил глаза.

– Прости солнце, я не хотел…

– Не важно…

Я снимаю чайник с плиты, наливаю всем кофе. Папа молча помогает мне накрыть на стол, мы садимся. Заходит Остин, вытирая ладони в грязное промасленное полотенце.

– Семья в сборе.

Без лишних слов достает из холодильника банку пива, открывает, делает несколько больших глотков и довольно выдыхает.

– И тебе доброе утро, сын.-фыркает папа, нарезая омлет на большие ломтики.

Остин тоже был больше похож на отца, только вот цвет волос мамин, пшеничный, и глаза серо зелёные. В чертах его лица я же видела отца. Но вот характер у него был точно материнский, как говорил отец. Мы с папой- два огня; пылкие, резкие, рискованные. Остин же- полная противоположность: спокойный, хладнокровный, недвижимый лёд. В детстве именно я постоянно искала приключений и проблем на свою задницу, а он, как и полагается старшему брату, вытаскивал меня и прикрывал перед папой.

Идеально.

– Я тут подумал…– сказал брат, садясь рядом со мной за стол,– может тебе к психологу сходить?

Папа подвинул к себе чашку кофе и посмотрел на меня.

– В смысле?

– У нее опять тот самый кошмар был.

– Господи, ну не начинайте…– вздыхаю я, делая глоток чая,– теперь я ещё и больная…

– Причем тут больная?

– Почему не сказала мне?– тихо спрашивает отец.

– Да я в порядке, спокойно,– я нарезаю свой омлет на кусочки и начинаю жевать,– я справлюсь. Возможно я и пойду к психологу, будет видно. В общем это не плохая идея.

– Ты слишком много работаешь,– говорит папа.

– Пап, работа официантом не столь тяжёлая, чтобы это было тому причиной.

– И много рисуешь, поздно ложишься…-начинает Остин, но я бросаю на него пристальный взгляд, и он сжимает губы.

– Я не поняла, тема сегодняшней утренней беседы- я, что-ли?– я улыбаюсь,– я справлюсь сама, если что- вы и так обо всем узнаете, так что…

– Лады, согласен, но у меня для вообще то новость есть,– деловито говорит папа, листая что-то в своей айфоне,– сегодня в город приедет новый житель, он купил дом старой мисс Ренни, прямо рядом с домом твоего Френка, так что у него будет сосед.

– Дом Ренни? Но он же до чёртиков дорогой.– говорит Остин.– кто этот человек?

– Даже не так…вопрос состоит в том, есть ли ум у этого человека,– говорю я,– это же Алистер…отсюда убегают вообще все, а тут вдруг-переехать…

– Не у всех жизнь- сказка, вот что,– говорит папа,– он приедет где-то около часа дня, я сразу должен его встретить и поставить на учёт, он из криминальных личностей, скажу так.

Я долго смотрела на него, пытаясь понять, шутка это или нет.

– Зовут его Раймонд Уоллес, он из Риверсайда, ему столько же, сколько тебе, Остин, двадцать семь. Одногодки. Но это очень интересная персона. Меня сразу же проинформировал отдел полиции Риверсайда о том, что за человек приедет…

– Он убийца?– я поднимаю бровь.

– Нет, не убийца, но стоит на учёте потому, что есть подозрения об изнасиловании несовершеннолетней…

– Чего?– Остин внезапно начинает гоготать,– как это, "есть подозрения"?

– Его дело все ещё открыто, доказательств много нет, но и причастия своего он не отрицает. Да и в общем он хулиган; мелкие кражи, клубы, наркотики, алкоголь. Вроде того.

– То есть никто даже толком не знает, что это за человек?– спрашиваю я.

– Вроде того, но одно главное,– не смотря на всю абсурдность ситуации, папа оставался серьезным, так ни разу и не оторвав взгляд от экрана телефона,– даже не пытайтесь связывается с ним, понятно? Меня не интересуют ваши вопросы, почему именно. Я просто предупреждаю.

Он наконец-то поднимает взгляд и смотрит в упор на меня, я закусываю губу и делаю глоток чая, и внезапно в входную дверь позвонили.

– Это Френк, пойду открою.

Держа чашку чая в одной руке, я открываю входную дверь, впуская в коридор сильный поток холодного влажного воздуха в перемешку с каплями дождя. Френк заходит, держа в руках большую гарячую коробку пиццы и бутылку колы. Поставив коробку на тумбочку для обуви, он притягивает меня к себе, сильно прижимая к мокрой куртке.

– Фу, Френк, ты промок насквозь!

Он смеётся, затем берет мое лицо в свои теплые ладони и нежно целует, медленно и легко, как я всегда любила, и моментально в моем животе начинает трепетать. Я обожала запах его одеколона, особенно моменты, когда он приходил ко мне домой, всегда такой поспешный и вкусно пахнущий. В такие моменты мне всегда казалось, что все происходит именно так, как должно быть, что все на своих местах.

Френк всегда, всегда выглядел безупречно, но не в том смысле, что был помешан на стиле и моде, нет. Он с детства был приучен к порядку и чистоте, и мне это дико нравилось. Дорогой парфюм, всегда идеально выглаженная одежда, хорошо уложенные волосы были главной визитной карточкой Френка. Симпатично он мог выглядеть как в стильной модной кофте, так и в старой вязанной с новогодними оленями. У него слегка смуглая кожа (отцовские корни), с большими серыми глазами, пухлыми губами, короткими черными волосами. Фигура- идеал для девушек, но для меня это было скорее просто факт, ибо фигура не играла столь важного значения. Он тоже любил следить за собой, не делая из этого некий фетишь, но в то же время он был невероятно прост, открыт, как книга, и обаятелен. Такие парни как Френк не могут не влюблять а себя всех вокруг.

Он снял мокрую куртку, потрепал ладонью короткие волосы, мокрые от дождя.

– Ну, как настроение?– он подмигнул, вешая куртку на вешак; знал, как я ненавижу дождь.

– Лучше не бывает.

– Иди ко мне, спать без тебя жутко тошно, знаешь об этом?

Забрав из моей руки чашку, он поставил ее на тумбочку и опять притянул к себе, поцеловав. Обняв его за шею, я закрываю глаза и улыбаюсь. Обожаю такие моменты… День ото дня, уже как привычка… Я ценила каждый миг рядом с ним, но в душе чувствовала едва уловимый признак страха. Всегда так; когда у тебя появляется человек, которым ты очень дорожишь, и у вас все отлично, спустя какое-то время начинаешь дико боятся, что этот человек исчезнет из твоей жизни, и тогда…что делать тогда?

Он не был просто моим парнем. Он был моим лучшим другом детства, вторым братом. Он был некой частью моей жизни. И в то же время, знаете…

Несмотря на все чувства, спокойствие, комфорт рядом с ним, в моей голове был и второй голос, едва слышный, но который был в сто раз сильнее первого; он шептал мне, что мы не будем вместе до конца. Он уверял меня в этом, убеждал, что мы и так не подходим друг другу, что рано или поздно наступит момент, когда все будет кончено. Во мне каждый миг шла борьба; позитивные мысли боролись с негативными, и я просто пыталась переключать внимание. Не говорите, что такое бывает только у меня…

Я обожала Френка, но в то же время во мне было одно "но", из-за которого мы ссорились очень часто. Я дико его ревновала. И не потому что хотела, чтобы он сидел у меня в комнате как заключённый, и не смотрел на других людей вообще. Как раз в этом я давала полную свободу, и он пользовался ею с полна.

Но в душе я чувствовала, что это было моей самой большой ошибкой. Он пропадал. Особенно когда выезжал с командой на игры в другие города. Мог не звонить целый день и ночь, а мне оставалось реветь в своей комнате от безсилия и самонакрута. Мог без проблем пойти с друзьями в клуб, говоря, что главное- это доверие, и я закрывала глаза, но звонков и смс так и не было. Мог напиться и выключить телефон. Подтверждений измен не было, я оказалась слишком слабой, чтобы отпустить его, но и он гарячо доказывал свои чувства, так что мне каждый раз приходилось отступать.

В один день пришел момент, когда я открыла утром глаза, внутри что-то тихо щелкнуло, и я перегорела с этим. Мне стало пофиг, хотите верьте, хотите нет. Действительно пофиг на все то, что он делал. Я перестала отказываться от друзей, от совместного времяпровождения с ними без Френка, перестала сидеть над телефоном и ждать звонка. Вот серьезно. Так всегда бывает, когда ты сражаешься, стараешься, отдаёшь всю себя, будто тебе шестьдесят лет, а в ответ ничего не получаешь. И не поверите, но… Фигня, которую он делал, прекратилась, будто за взмахом волшебной палочки. Он начал звонить каждый час, во время игр звонил почти во время каждого перерыва, но моя точка зрения больше не стала прежней.

Можно сказать, я просто позволила ему быть самим собой, и он тут же вернулся в образе идеального паренька. Девочки, мысли- это сильная штука, уж поверьте… Я не стала слабой. Я стала только сильнее. Я любила его, но больше не боялась его потерять. Я знала, что справлюсь даже лучше без него, поэтому свободы у него стало ещё больше. Но зато теперь он постоянно хотел быть при мне. Господи, как же смешно…

Вот почему внутри я была уверена, что не буду с ним до конца. Возможно, я даже сама хотела расстаться, но не могла себе этого признать, и просто ждала того самого момента. Возможно, я начала испытывать жалость к нему, глядя на его внезапные старания, и поэтому все ещё позволяла себе наслаждаться его компанией. Называйте это как хотите, в прочем у каждого свои мысли и взгляды на этот счёт.

Одно я знала наверняка: я благодарна ему за все. Абсолютно за все.

Я не сразу заметила, что он молчит, пристально сверля меня взглядом.

– Малышь, что случилось? Что-то не так?

– Нет, все отлично, просто задумалась. Идём.

Я потащила его за руку к кухне, прихватив пиццу.

– О, Френк Клири собственной персоной.– улыбается папа, пожимая ему ладонь,– как жизнь, старик? Как предки?

– Предки без изменений, все так же пилят мозги своими учениями,– смеётся Френк, пожимая руку Остину,– а жизнь очень даже ничего.

– Надеюсь я не такой же зануда, а?– папа подмигивает мне,– я ведь не пилю вам мозги?

– Это условное выражение.– улыбается Френк.– у них всё отлично.

Я наливаю ему кофе, ставлю коробку с пиццей на середину стола. Френк был частым гостем в нашем доме, папа тоже ставился к нему более-менее хорошо, но по глазам я видела, что он не очень то счастлив. Но за все время ничего плохого о нем он даже не сказал.

– А ты как? Как работа?

Уже год Френк работает стажёром в городской фирме его родителей по продаже спортивных товаров (да, их семья всегда была багатой, фирма перешла отцу Френка по наследству от его деда, поэтому все они- те ещё городские "шишки").

– Ничего позитивного в этом не вижу, вы же знаете мое отношение к этой работе.

Он ненавидел фирму родителей. Ненавидел все, что было связано с ними. Типичная история; они хотят сделать из сына наследника своего бизнеса, втянуть его в свою работу, пока их сын горит страстью к спортивным играм и соревнованиям.

– Так почему там работаешь?

– Деньги.– смеётся он, отрывая кусок пиццы.

– Тогда понимаю тебя,– отец откинулся на спинку стула,– я тут новости рассказывал своим, у тебя сосед сегодня будет.

– Вот как? Кто?

Он пересказал Френку о Раймонде Уоллесе.

– Странно немного, он же мой одногодка, что он тут делать будет?

– Иногда необходимо начать жизнь с чистого листа, ребятки.– подмигивает папа.

– Ну не тут же,– смеётся Остин,– тут все заканчивают свою жизнь.

– Говоришь так, будто Алистер- это концентрационный лагерь,– я закатываю глаза,– это просто город, всем нужно как нибудь вертеться.

– Тебе вот уже двадцать четыре, у тебя хоть есть талант, ты сама на себя не плохо зарабатываешь, а мне так дальше остаётся с машинками играть.

– Ты ведь сам этого хотел, дружок.– говорит папа.

– Не спорю…

Раздел 4

"Блеккер" расположился на самой высокой точке города, на скале с южной стороны. Чтобы подняться туда, нужно было приблизительно минут двадцать езды, но я просто обожала эту дорогу; с нее можно было наблюдать, как поднимается солнце, освещая целый город золотым блеском, или как на крыши домов падают туманы. Небо было так близко, что хотелось поднять руку, и вот-вот…ещё немного, и облака будут проплывать у тебя между пальцами.

– Как красиво…– выдыхаю я, наблюдая сквозь запотевшее стекло ауди Френка, как в дали над скалами вспыхивает яркая молния.

Ливень только усилился, на город спустилась серая мряка. Словно в ответ, Френк сильнее сжал мою левую руку в своей. Кожа на его ладони была влажная и гарячая, внутри салона было жарко, дышать тяжело.

– Ты бы согласилась, если бы я предложил тебе выйти за меня?– нарушил он тишину.

Я смотрю на него, но он продолжает внимательно следить за дорогой. "Нет", шепчет голос внутри меня.

– Странный вопрос.

– Почему?

Он поднимает бровь. Сам подумай почему, блин!

– Ты любишь меня?

– Да.

– Но замуж за меня не хочешь.

– Это разные вещи. Я могу любить, но это не значит, что готова выходить замуж. Не это самое главное.

– Если любишь, должна быть готова. Тебе же уже двадцать четыре…

– И что?– я смотрю на него,– я должна все бросать и выходить замуж? Где написано, что двадцать четыре – это потолок? Это не значит, что я не хочу. Я просто…

– Ладно,– он улыбается, смотрит на меня и опять сжимает мою ладонь,– ладно, прости, я просто думаю о многом…но ты ведь меня любишь?

– Да.

– Может нам просто начать жить вместе? Так сказать попробовать что к чему, присмотреться…

– Давай не будем об этом пока говорить, прошу тебя. Ты знаешь, как я не люблю такие разговоры.

Он кивает. Я до боли прикусываю губу. Почему думать об этом так сложно? Почему так сложно просто ответить самой себе на эти вопросы и больше не мучать себя? Почему?..

"Блеккер"– очень оригинальное здание черного цвета, с большими панорамными окнами, выходящими просто на вид города со скалы, фигурными кустами в бетонных клумбах около входа и большой неоновой вывеской над массивной стеклянной дверью. Это было мое самое любимое место во всем городе, почти что второй дом. Если пройтись минут десять от паба к маленькому парку, можно найти скрытую от посторонних глаз лавочку под старым дубом, которая стоит почти на краю скалы. Кто и когда ее поставил я понятия не имела, но именно сюда я часто поднималась, когда чувствовала, что мои силы на исходе. Это место было уютным, скрытным, пропитанным жарким воздухом из-за густой кроны деревьев вокруг и листьев дуба над головой, и мне нравилось прятаться тут от всех проблем, от всего мира. Я нашла это место два года назад, но привычка приходить сюда так и не исчезла.

Паб был для меня тоже очень дорогим местом, в большей степени потому, что почти весь персонал – мои близкие друзья, и, работая там, я не чувствовала, что это именно моя работа. Скорее это было ещё одним хобби (хотя звучит смешно), которое приносило мне стабильный доход. Но знаете, я была довольна и благодарна за эту работу. И никогда бы не сказала,что мне она не нравится. Это глупо.

Оливия Ленино, мать моей подруги, заведующая в "Блеккер", вложила в это заведение всю свою душу и свой вкус, и у нее получилось. Меньше чем за два месяца паб стал самым лучшим и популярным в городе, и это не могло не радовать. С утра до вечера я бегала между столами, разнося посетителям блюда и напитки, вдыхая привычные жаркие запахи жареного лука и свежего хлеба, пока в голове придумывала новый сюжет для новой картины. Моя жизнь никогда не стояла на месте, я постоянно что-то делала, куда-то бежала, спешила. В руках- куча работы, в голове- куча мыслей, просто с ума сойти… Но "Блеккер" я правда обожала. В свободные от работы дни мы с друзьями часто собираемся тут уже в качестве посетителей, садимся за свой любимый столик в самом углу залы, заказываем кучу еды и напитков и долго-долго говорим обо всем на свете. Лучшие моменты в моей жизни.

Внутри "Блеккер"– смесь черного, красного и белого. Мебель в лаконично черном и красном цвете; черные квадратные столики, долгая дорогая барная стойка из черного мрамора, красные кожаные диваны. Много-много свежей весящей зелени на стенах, большие каменные скульптуры в форме человеческой фигуры по углам. На самой главной стене, над кучей грамот и наград- триптих, который я нарисовала по просьбе мисс Оливии; это были силуэты людей в черных, белых и красных цветах.

Как только мы пошли во внутрь, ко мне сразу же выбежала Саманта, моя лучшая подруга, поднимая вверх свои коротенькие каштановые волосы и собирая их в хвостик.

– Ну наконец то, сколько можно! Ты прикинь, старый Питерсон опять обблевал всю мужскую уборную!

– Потому что я даже не знал, что он туда пошёл, ради Бога!– кричал Дон, бывший парень Саманты, выходя из раздевалки.

– Меня это не волнует!!! Сейчас тут будет дофига народу, и что мне делать с тем дерьмом, которое он там оставил?! Ты же вчера работал тут до поздна, почему не выгнал его?!

– Он начал плакать и сказал, что у него разбитое сердце и его бросила очередная мымра, и я не мог ему отказать.– хихикает Дон, подмигивая нам.

– Он был пьян и накурен, Дон! Он- бомж, и никаких мымр у него вообще нету!– кричит Саманта, сжав ладони в кулаки.

Я смотрю на Френка, и выражение его лица заставляет меня рассмеяться.

– Да, время идёт, "Блеккер" не меняется. Привет Саманта, привет Дон, привет всем.

– Привет родная,– подруга подходит ко мне и целует в щеку, бросает взгляд на моего парня, бросает быстрое "привет" и опять смотрит на меня, взяв за руки,– только утро, а я уже с ума схожу! Мама заболела, на неделю взяла отгул, я за главную. А этот…этот дебил опять допустил Питерсона внутрь! У меня сейчас голова лопнет!

– Я уже все убрала, спокойно народ!– из мужского туалета выглядывает Джесика, девушка из дневного сервиса уборки.– Наделал он много, конечно, но все уже блестит.

– Господи…– Саманта прижимает ладонь к груди и выдыхает,– спасибо Джесс, ты меня спасла.

– Пойду переоденусь, уже восемь,– я оборачиваюсь к Френку, он наклоняется и целует меня,– заедешь вечером?

– Как обычно, конечно. Хорошего дня. Люблю тебя.

– И я тебя, хорошего дня.

Он уходит, я спешу в раздевалку. Наша форма состояла из симпатичной шелковой блузки с треугольным вырезом, черных брюк, красного маленького фартука, который скорее напоминал маленькую игривую деталь, нежели предмет гардероба. Волосы у нас всегда должны были быть собраны.

Переодевшись, я собираю волосы в высокий хвост. Залетает Саманта, достает из сумочки ярко красную помаду и начинает красить губы, смотря в карманное зеркальце.

Она обладала уникальным талантом видеть людей насквозь, даже если ты- замкнутая книга, умела к каждому подобрать нужный ключик. Вообще подруг у меня было много, но Саманта жила на соседней улице, с ней мы встречались чаще остальных, каждые выходные она приходила ко мне домой смотреть фильмы, и спустя время мы с ней стали неразлучными, почти сестрами. В то же время мы с ней полные противоположности.

Куча украшений, яркие кислотные цвета в одежде (из-за чего Дон называл ее попугаем), постоянные эксперименты с волосами- вот она, Саманта Ленино. Сегодня она- нежная долговолосая блондинка, ну просто ангел во плоти, завтра- жгучая короткостриженая брюнетка. В детстве она постоянно напоминала мне фей; миниатюрные зелёные глаза, которые сейчас она подводит двойными, а то и тройными стрелками, веснушки на носу, коротенькие каштановые волосы до плеч, тоненькая хрупкая фигурка. Меня восхищало то, с каким пофигизмом она запросто могла купить вещь, которая ей вообще не нужна просто потому, что она так захотела, с какой страстью могла доказывать свою точку зрения, даже если не права. Как известно, противоположности притягиваются, вот и мы не могли обходится друг без друга. Если я предпочитала выдать деньги на одну дорогую вещь, но действительно нужную и удобную, то она запросто могла купить что-то просто потому, что захотела, или даже купить мне то, на что я просто обратила внимание. И знаете, это восхищало.

– Вчера едва уснула из-за мамы,– говорит она, вытирая излишки помады пальцем.

– А что с ней?

– Отравление вроде. Не спала до трёх ночи. В пять позвонил Дон и сказал что произошло, пришлось собираться раньше.

– Дон не специально, ты же знаешь.

Она вздыхает.

– Да знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Саманта и Дон встречались два года во время учебы в колледже, пока однажды Дон не выпил лишнего и не начал болтать чужим людям их проблемы в кровати. Саманта рассталась с ним, но смогла сохранить достоинство и сохранить с ним дружеские отношения.

– Я просто так сгоняю на нем свою злость, будто все ещё хочу отомстить за все… Ещё и Питер вчера написал…

– Чего?! Питер Коннел?!

– Ага.– она поднимает на меня виноватый взгляд.

Я не много знала об этом типе, но именно этот Питер стал причиной, из-за которой она потеряла доверие к мужчинам. Они были вместе под конец учебы в школе, а потом этот Питер слил в общий чат фото Саманты из душевой.

– Так, только не это…– я беру ее за руки,– только не этот… Саманта, посмотри на меня.

Она выдыхает и смотрит.

– Даже не думай, слышишь? Не думай наступать на одно и то же дважды! Да зачем он тебе вообще нужен?!

– Я любила его больше Дона.– шепчет она,– хоть и была с ним меньше.

– Но он же сволочь!

– Я знаю, знаю, я не ответила ему, клянусь. Могу показать чат, если хочешь, и…позволяю тебе меня застрелить, если я снова сорвусь, ладно?

Она обнимает меня, я ее в ответ. К нам заглядывает Дон. Дон Джексон был одним из наших лучших друзей тоже с малых лет, и жил он тоже на соседней улице, почти рядом с Самантой. Он афроамериканец, очень сильный, мускулистый и доволен собой; Дон был одним из немногих, на кого можно было положится не только самому, но и доверить все на свете. Он был единственным негром в городе, самым лучшим хакером и компьютерщиком.

– Ну что, как настроение? Готовы к новому дню?

– Конечно, что ещё остаётся?

Я смотрю на окно, по которому не прекращали бить сильные струи ливня.

– Посетителей сегодня много не будет, может справимся.

– А может позже выпьем чего нибудь?– заглядывает Брейк Клири, натягивая белую футболку на голый торс; нас общий одноклассник со школы. Брендон Клири был самым хулиганистым из всей нашей компании, но так же умел слушал, поддерживать и давать очень дельные советы. Это симпатичный блондинчик с тонкими чертами лица, от которого всегда пахло добротой, дружелюбностью и открытостью.

– Да, я за, тем более что ливни показывают почти на всю неделю.– говорю я,– посидим, поговорим.

Рабочий день начинается. Дон идёт на свое место, банную стойку, и начинает подготавливать стаканы на напитки. Мы с Самантой разносим по столикам меню. Приходят рабочие по кухне; Гарри Питерсон- пицейолла, Джесси Мортимер- шеф-повар, Гвендолин Павно и Джереми Родриго- уборщики, Коннал Пр'ю, Касия Честейн и Джек Донали- остальные повара. Каждый занят своим. У каждого в голове- свои мысли, от которых не избавиться.

Посетителей, между тем, было очень много. Каждый пытался спрятаться от дождя, хоть немного посидеть в тепле, вдыхая ароматы гарячей пищи. На фоне играла мелодия Бетховена, и вообще атмосфера была приятной, даже какой-то домашней. Я знала почти каждого в лицо. Вон прямо под окном сидит шестидесятилетняя Роуз Монтгомери, наша соседка, очень приятная, но до боли одинокая женщина. Держа в костлявых пальцах булочку, она медленно отрывала от нее кусочки и отправляла в рот, при этом не отрывая взгляда от ливня за большими окнами. А вон семья Уайльдов, мама, папа и две белокурые близняшки; очень приятная, общительная и открытая семейка. А в самом углу сидит пара, девушка и парень; Кевин работал в зоомагазине рядом с нашим домом и был другом Остина. О каждом из этих людей я могла говорить очень долго. Мне нравилось думать, что у каждого- своя жизнь, свои проблемы, свои мысли в голове, но все они находят минутку времени, чтобы заехать в любимый "Блеккер" на чашечку кофе, кусок пирога и послушать Бетховена.