Поборы бесплатное чтение

«Побор (разг.) – неофициальный сбор средств на что-либо»

Глава I. Детство

«События, описанные в этом фильме, произошли в Миннесоте в 1987 году. По просьбе выживших все имена были изменены. Из уважения к погибшим остальные события отражены именно так, как они происходили».

Фильм “Фарго”.

Часть первая. Новая жизнь

Роды предстояли сложные, если такое понятие уместно для подобных вещей. Природный, естественный процесс может быть отягощен множеством факторов, а это приводит к тревоге и страху.

Полки продуктового магазина. Долго смотрит, выбирает. Не должно быть стыдно! Давно не виделись. Флуоресцентная лампа неисправна, свет дрожит. Стартер? Мерцание заставляет прищурится, напрячь зрение, чтобы прочитать состав на этикетке. Должно подойти.

За окном стемнело. Оранжевой точкой в ночном небе отдается свечение уличного фонаря. Его свет доходит до внешней рамы окна и встречает сопротивление желтых лучей лампы накаливания, которые преломляются сквозь, поднимающийся от пепельницы, и заполнивший кухню, дым от сигарет.

– Да не переживай ты так. Все рожают, и вы родите. Я обо всем позабочусь. Давай еще по одной. Вроде и радость у тебя, да только много вспомнилось. Тоска гнетет. Я ребят многих лица стал забывать. Раньше ясно видел. Глаза закроешь, улыбаются. Все улыбались. А потом как дымка, все плотнее и плотнее, затем пелена. Может они за ней скрываются, чтобы для других место освободить? Много полегло, много … Я как вспомню. Злость берет. Всё воровали. Все воровали. Помнишь, как каптерку обнесли, прапор там коньяк хранил. Я понимаю, что в моменте, но у меня до сих пор вкус этого коньяка где-то на подкорке сохранился. Вкуснее уже и не пробовал. А ты главное по списку бери, качественное, человека уважить надо. Пей, жжет? Вот родите, тогда вкус и почувствуешь. Живой.

Почему дети рождаются на заре?

Рассветные лучи только появились над крышами панельных домов, но уже успели проникнуть в комнату, мягко прикоснулись к письменному столу и опустились на пустую, еще не остывшую кровать.

Времени на сборы совсем не осталось. Надо бежать. Обещал быть, поддержать. Клялся преодолевать вместе. Где это было, в храме? Нет, дворец. Главное – не забыть взять! И передать, кому? Все на месте. Разберемся. Купил по списку.

Интересно какие будут глаза. Девочке ее подойдут. Голубые, как бездна. В таких не страшно опускаться на дно. Надо проверить. Вот ведь – не то. Стартер! Рано, закрыто все. Уже не купить.

Дохлый пес. Уже успел остыть. Вчера не было. А сегодня уже покрыт тонким слоем инея. В лучах утреннего солнца тонкая корка, как саван, сплетенный из светло-синих нитей, покрывает тело. Блеск слепит глаза.

– В ночь пристрелили. Свору выпустили из приемника. На содержание денег не хватает. А этот вроде и не злой был. Большой только, такие детишек пугают. А кому убирать? Мне только за придомовую территорию платят. И то три копейки. А в ноги никто не спешит бежать кланяться. Куда так рано? Рожает? Тогда чего стоишь, беги. А я уберу… Нельзя детишек таким пугать. Живым не так страшен был.

Яблонька побита. На вкус кислит. На рассвете всегда холоднее. Поэтому на заре и приходят, чтобы тепла принести в мир? Через кого передать? Спросить в ординаторской?

Схватки, крик боли. Это всегда тяжело. Пакет? На входе оставил, сейчас принесу. Куда? В конец коридора. Лампа перегорела, темно. Дверь едва различима. Постучал. Открыл. Оставить? Звук соприкосновения металла и стекла смягчает поверхность пакета. Ждать. Долго? По-разному.

В коридоре часы. Лучшее изобретение для пыток ждущих. Сколько еще циклов секундной стрелки? Она ведущая, определяет жизнь. Вдруг, на мгновенье, замерла.

В коридоре никого, одолевает страх одиночества. Переживем. Человек родился. Ванечка.

Часть вторая. Новый мир

Как неуютно. Есть только формы, четкие контуры отсутствуют. Со временем приходят очертания и краски. Складываются силуэты. Их можно различать. Все разные. Одни в движении, другие замерли.

Режет слух. Вздрогнул. Повернулся на звук. С помощью силуэта недвижимое становится движимым.

Головкой крутит резво. Пытается все разглядеть. Запомнить. Познать. Взгляд останавливается. В пространстве между створками деревянных окон мухи. Свет проходит сквозь паутину крыльев переливаясь изумрудным цветом с радужными оттенками. Лапки кверху. Замерли. Недвижимое?

Схватить не дает. Движимое? Дает потрогать. Мягкое. Теплое. Живое?

Как высоко. Если отпустить – падение. Этот мир требует крепко стоять на ногах.

Утащить. А получится? Никто не заметит? Получилось! Теперь наказан.

Шаг. За ним второй. Путь начат. Куда он приведет?

Часть третья. Новая боль

Жар. Не отступает. Тяжелое одеяло вдавливает в жесткий матрас. По телу выступает пот. В левой руке боль. Кость будто в тисках. Темнота комнаты разбавлена тусклой желчью прожектора, проникающей в щель между плотно задернутыми шторами. Входная дверь противится натиску голубоватого свечения. Поддавшись, комната начинает им наполняться. Очень мягкое и нежное прикосновение ладони ко лбу. Обычно она улыбается, сегодня нет. На лице оттенки страха. Подносит ложку ко рту. Необходимо выпить. Горький вкус. Сидит, склонив голову на краю кровати. Устала. Ей тоже больно? Хочется обнять. Не хватает сил подняться. Комната опять погружается во мрак.

Сухие голоса. Откуда-то издалека. Сложно ухватиться за речь. Тисками сдавливает все клетки тела. Наступает тишина.

Звук дверного звонка.

– Действительно, нужно было постучать. Простите, со смены только. Жар сильный? Что давали? Показывайте больного. Дело серьезное. Госпитализация нужна. Нет, домашнее лечение уже не поможет. У них коек нет, вот и отказывают. Сейчас пик заболеваемости. На дому не рекомендую. Недавно случай был. Сгорел. Что делать? Можно попробовать койку выбить. Сами понимаете, не за добрые слова. Телефон нужен. Дорого? Цены видели, а зарплаты. Люди помочь пытаются, а вы. Ну сколько ждать, решайте, ребенок ваш. Ждите. Договорились

Слышен звук глухо запирающейся двери. Поворот замка. Ригель входит в паз. В одиночестве эмоции всегда сильнее. Слышны горькие всхлипы. Переживем?

Часть четвертая. Вновь

Глаза мои. Никак не могу к этому привыкнуть. Идти? Конечно, договаривались ближе к обеду. Уже не успеть перекусить. Надо поторопится, опаздывать нельзя.

Длинный коридор, обшит деревянными панелями до половины стены, нижняя часть покрыта известью, треснувшей на стыках с потолком и постепенно отслаивающейся в ожидании падения под гнетом собственного веса. В конце коридора нужная дверь. Ее едва видно в тусклом свете моргающей лампы. Стартер? Тишину коридора наполняет только дребезжание лампы. Запах спертый. Много людей проходит, мало воздуха. Напротив двери длинный ряд кресел. Коричневая кожа кресел протерта, местами треснула и из рваных дыр торчат куски поролона. Слой лака, покрывающий деревянные поручни кресел, сошел в местах прикосновения ладоней и локтей. Если присесть, то ненадолго. Кресла жесткие, от таких начинает болеть спина. Ждать и зайти по времени или заглянуть и спросить разрешения? Лучше подождать. Внутренний карман кожаной куртки тянет. Настолько много купюр в нем еще не носили. В руках пакет, в нем все по списку. Опыт. Желудок тянет, напоминая о пропущенном приеме пищи.

Дверь резко открылась. Дневной свет, заполнивший дверной проем, обтекая темный силуэт, проникает в коридор и ослепляет. Глазам требуется время, чтобы начать различать очертания.

– Ну и чего же вы сидите? Я вас жду и жду, а вы не заходите. Давайте скорее время к обеду. Всем нужно помочь, а время где брать? Но не откажешь – это же детишки. Взрослый о себе позаботится может, а вот ребенок нет. Поэтому и помогаем. Ну, как хотите, поближе к дому или работе. Так, уберите вы уже этот пакет, а то перезвоном все старухи сбегутся. Ну что же вы так. Не светите. Хоть бы в конверт убрали. Пересчитывать не буду, рассчитываю на вашу порядочность. Ну вот, говорила же! Что вам нужно. Схоронила? Я все понимаю, но вам не сюда. Кто вас только ко мне отправляет? Здесь комитет по детям и молодежи, пенсионный по ту сторону дороги. Ох и не понимаю я их. Вроде жизнь прожили, а все верят. На этой неделе пятая уже. Где-то прочитали про пенсию. А кто ее им поднимет, ты посмотри на парковку. Вот где с жиру бесятся. У них же в голове – старые пожили к чему им деньги. А нам так нельзя, мы все, по совести. Ну ладно, я думаю вам этот вариант подойдет. Отлично, а то многие артачатся, выбирают по пол дня, а время где брать? А у вас льгот-то совсем никаких не было? Ну да, только военным и тем, кто при чине положено. Все по закону. Ладно сами знаете, что, а обед по расписанию.

Сделка состоялась.

После спертого запаха коридора уличный воздух свеж. Легко дышать.

Опять она. Стоит на перекрестке. Он без светофора и пешеходного нет. Еще и снег сошел. Под ногами слякоть и лед. Боится. Как ребенок. Машины снуют одна за одной. Сама не справится, нужно помочь.

Перешли к парковке. Она стала более свободной. Обеденное время. И зачем ей сейчас туда? Все закрыто. Если остаться, придется слушать долго. С ними всегда так. Живут в одиночестве вот и необходимо выговорится. Народила. Всех забрали. Теперь одна. На еду едва хватает. Желудок начинает ныть.

Сигналит, пространства много. Лучше отойти, машина большая. В ней металл, а в нас плоть. Разве поднимают? Газета? Да, возможно, видел? Наверное, справки всегда нужны, без них никак. Голод напоминает о себе. Помню, надо бежать. Просил отзвониться по сделке. На домашний или на рабочий? Время обеденное.

И будет сыт бедный.

Часть пятая. Новый быт

В ржавой дымке заходящего солнца, от дребезжания, исходящего от задней стенки холодильника, колышутся все атомы в пределах кухни. От их прикосновений друг к другу в пространстве создается напряжение.

На холодильнике записка. В ней мелким списком перечень с указанием затрат. Договорились вести. Взгляд останавливается на строке “за сад”. Много пунктов. Сумма больше чем обычно. Бежит взглядом по строкам. Нужно обсудить. Интересуют позиции, не суммы:

– плата за сад; к этому вопросов нет. Такие правила.

– кружок рисования; разве не должен входить в программу обучения?

– кружок плавания; может отказаться? Нравится? И друзья ходят. Это для организма полезно. Будет хорошо физически развит.

– на шторы; это взамен старых. Общим собранием решили. Спор неуместен.

– на ремонт; Денег выделили мало. Собирают на краску. Хорошую брать надо, чтобы сохла быстро и запаха не было. Иначе сад закроют на неделю, а то и больше. Сидеть некому, работаем оба!

– на праздник; собираем заранее, чтобы успеть купить подарки. Пока не определись. Оставшееся потратим на организацию чаепития.

– на охрану; … Сдали уже. Уточню на что потратят.

– воспитателю; Год с ними, решили отблагодарить. Такие правила. С детьми всегда сложнее. Сравнение неуместно, на твоей работе иначе обстоят дела.

В металлическом гуле холодильника напряжение нарастает.

– Для плавания необходима справка. Если вести в больницу можем опять заболеть. В соседнем доме медсестра. Через нее можно оформить. И никуда ходить не нужно. И берет не много. По сравнению с этими затратами сущая мелочь.

– Все же трат слишком много.

– Ну, а что поделать. Если от всего отказывать, то и к ребенку внимания меньше проявлять будут.

– Мне эти деньги не просто достаются. Без сил домой прихожу. Вроде второй этаж, а поднимаюсь с трудом.

– Не заводись. Нам еще за справку по болезни за прошлый месяц отдать надо. Об отсрочке договорено, но тянуть не стоит.

– Кругом одно и тоже

– А что поделать? Куда не придешь. Справка? Сегодня не выдаем. Или. Не успели, выдавали до обеда. Приходите завтра. Приходишь завтра. Закрыто, дезинфекция. И так каждый раз. Время тратишь, на работе уже прохладно принимают оправдания.

– У них у самих, что детей нет?

– Есть. И не один. Только все через знакомых решают. А там, сам знаешь, кто как договорится. Могут и за спасибо помочь, если взамен, можешь, что-то дать.

– Не повышай голос. Может услышать.

– Ну, а кто принял решение о переезде. Если бы остались, то вопросы легче решались. Твои всех знают. Их все знают.

– Не могли. Все сложно.

– Ну, а что тогда теперь. Не нами эти правила придуманы, не нам и менять. Список надо дополнить пока не забыто.

Карандаш скрипит по шероховатой поверхности листка. И правда мелочь. Закатные лучи легко проходят сквозь дым, поднимающийся от пепельницы, и растворяют бескрайнюю голубизну образа, задержавшегося после тяжелой беседы. Он тянет за собой. Тону. Всегда буду тонуть. Если последовать, опустишься на дно.

Законы природы не изменить. Пусть в разное время, но закат будет врываться и наполнять собой кухонное пространство, противостоя возникшей прохладе. И вот уже тона становятся мягче, в унисон начинают звучать режущие, закатные краски природы и мягкие, глубокие оттенки души.

Часть шестая. Новый страх

– Слабак! Я вчера десять раз подтянулся – у Артема из-за маленького роста в прыжке не получается дотянуться до турника. Слегка смутившись, он возражает молчанию Ванечки – Мне брат помогал. На руках поднимал. Только до перекладины, дальше я сам.

– И что, не держал даже?

Ванечка по своей натуре не был доверчив, а если предоставлялся шанс завести Артема, то он его не упускал. И причина не в неприязни, просто Артем был первой выскочкой во дворе. Многих ребят от этого воротило, но все старались с ним дружить, ведь его отец всегда привозил самые интересные игрушки. А Артем во время своего бахвальства практически всегда не замечал, как другие дети забирали эти игрушки себе. Отдать должное он и не требовал их обратно. Так у Ванечки в свое время оказался черный, пластмассовый пистолет. В то время как у других ребят пистолеты были самодельными, преимущественно из резного дерева, а то и просто из палок, которые напоминали очертанием пистолет, Ванечка и Артем обладали роскошными образцами, способными стрелять на расстояние пяти метров. Огневую мощь оружия проверяли только на неодушевленных предметах, после встрепки от брата Артема, в которого попала прорезиненная пуля.

– Не веришь – глаза Артема округлились – мне отец в дверном проеме перекладину повесил. Я на ней каждый день тренируюсь.

В это сложно было поверить, потому что Ванечка вчера был в гостях у Артема и никакой перекладины в дверном проеме не было. Даже закладные отсутствовали.

– Ладно, здесь скука. – Артем смотрит через плечо Ванечки – Пошли на теплотрассу.

– Ругать будут, знаешь же.

– Никто не увидит.

– Нас каждый раз никто не видит. Меня-то хоть не дерут, а вот тебе ремнем достается.

– Это ничего. Только становлюсь сильнее. Моральная закалка.

– Ну ладно, тебе решать.

Они прошли вдоль свежевыкрашенной в желтый цвет железной оградки, отделяющей площадку от проезжей части. Артем толкнул карусель, она с легкостью поддалась и закружилась.

Проезжая часть была в рытвинах. О былом наличии асфальта говорила лишь частично сохранившаяся галька и куски щебня. Проезд был перекрыт канавой, шириной не более метра, которую раскопали для устранения неполадок с кабелем. Все жители дома надеялись, а в особенности дети, на скорое устранение неполадки, ведь отключение света происходит, как назло, во время показа мультфильмов.

Через канаву заботливо проложены две доски. Мальчишки по очереди по ним пробежали, хотя с легкостью могли перемахнуть через канаву. Когда она только появилась был организован турнир по прыжкам в длину. Старшие отмерили на детской площадке расстояние и нанесли черту. Те, кто не мог допрыгнуть до черты не допускались до соревнований по прыжкам через канаву. Выглядело это глупо, так как отмеренное расстояние было небольшим, но все же все поддержали затею.

Перескочив через покрытый сколами бордюр, они прошли по тротуару вдоль дома и завернули за угол. Впереди виднелась теплотрасса, она изгибалась и напоминала букву “П”. За ней шла длинная аллея по обе стороны которой возвышались тополя со стволами, покрытыми белой известью.

Лаз на теплотрассу был укрыт кустами. Ребят помладше эта преграда отталкивала, пугающе говоря о таящихся опасных вещах в зарослях джунглей. Иные избегали получения царапин от упругих веток кустарника. Артем раздвинул кусты буйной растительности руками, и они прошли вглубь.

За кустами была ровная площадка, на которой под землю уходили две трубы. Детвора давно облюбовало это место и несмотря на суровые запреты родителей приходили, чтобы подняться по остаткам изоляции на трубы. Для чего они это делали? Возможно, чтобы перебороть свои страхи. Поднявшись наверх, трубы оказываешься на высоте пары метров, что как минимум на метр больше любого дворового ребенка. В первый раз всех охватывает страх высоты. Округлая поверхность не дает устойчивости и норовит тебя сбросить. Приходится вступать в неравный бой. Руки в стороны, чтобы приобрести устойчивость. Глаза смотрят чуть вперед на поверхность трубы, ниже взгляд опускать нельзя иначе начнется головокружение. Дальше первый шаг. С ним сложнее всего, потому что к страху добавляется неуверенность. Кто-то сдается, садится на трубу и начинает плакать. Тогда бегут за помощью к старшим. Они помогут снять. Ругать как взрослые не будут, отнесутся с пониманием.

Артем и Ванечка, не в первый раз, ловко вскарабкиваются по вымощенным ступеням, в теле остатков изоляции и жести, на трубы. Каждый идет по своей.

– И чего они каждый раз ругаются, не пойму? – спросил Артем.

– Переживают, что упадем.

– Там же трава. Она вон до самой трубы достает. Это как на матрас упасть. А представь отпружинит и обратно на трубу.

Мальчишки посмеялись и пошли дальше вдоль труб. Впереди был один из самых сложных участков. Покрытая жестью изоляция на нем отсутствовала. Поверхность трубы казалась еще более гладкой и была покрыта деревянными кольями, вбитыми в тело металла. Некоторые из них были закреплены проволокой, которая огибала трубу по диаметру. Казалось, что земля под этим участком выжжена. Трава отсутствовала, на земле были лишь голые камни и битое стекло. Сразу за участком, трубы круто извивались и шли высоко вверх. Туда разрешалось только старшим. За нарушение взбучкой только от взрослых было не отделаться.

– Как думаешь они специально такое препятствие сделали?

– Для кого?

– Для нас, чтобы назад повернули и на самый верх не лезли.

– Не думаю.

– А представь было бы как на аттракционах. Измерил рост и проходишь дальше.

– Только платить бы пришлось.

– Зато вот они. Горки. Резко поднимаешься вверх, переворот и катимся резко вниз.

– Ты что решил на ней вверх головой висеть?

– А что? Я бы попробовал. Я на турнике десять раз подтягиваюсь. У меня руки крепкие.

– Не знаю. Мне больше интересно почему в трубу колья вбиты, как в вампира.

– Дядя их “чопиками” называет. Говорит, что на замену трубы денег не выделяют вот и выкручиваются как могут.

Артем делает шаг вперед и ступает на гладкую поверхность трубы. Осторожно подходит к одному из кольев и ставит на него ногу.

– Мой дядя забивал. Так надежно как он никто не закрепит.

В доказательство Артем пинает колышек. Ничего.

– Вот видишь. Знак качества.

Артем поворачивается и начинает движение вдоль трубы. От резкого удара в спину он теряет равновесие и в падении видит в блеске падающих капель фонтан воды.

Ванечка в шоке наблюдает как Артем глухо падает на землю. Вода, вырывающаяся из тела трубы окрапывает руки Ванечки и тело Артема. Почему не встает? Горячо же. Жжет. Преодолевая страх, Ванечка разворачивается и спешит к основанию труб. Спустившись, пробирается сквозь кусты. Под Артемом земля жадно впитывает кровь. Ванечка бежит за угол дома. Страх стимулирует действовать быстро. На площадку пришли старшие. Нутро подсказывает, что дело обстоит серьезнее и необходима помощь взрослых. Забежав на второй этаж, он стучит в соседскую дверь. Схватив, открывшую дверь, соседку Ванечка тащит ее за собой. Не понимая, что происходит она упирается и просит объяснить, что произошло. Задыхаясь от бега, он рассказывает о происшедшем. В испуге она оставляет Ванечку одного в коридоре, но через несколько секунд возвращается с ребенком на руках.

Пролет. Дальше на ощупь. Одна за одной. Завернув за угол, они останавливаются. Ребенок на руках начинает плакать из-за прерванного приема пищи.

– Скорую нужно. Мы не поможем.

Вечером отец Ванечки разговаривает по телефону. Ванечка все слышит. Дверь не заперта. Может специально? Похороны через день. Говорят – второго ждут.

Обрел новый страх. Он останется с ним до самой смерти.

Глава II. Юность

“Как аукнется, так и откликнется, посеявший ветер пожнет бурю”

Немецкая пословица.

Часть первая. Зигота

– Вам в жизни пригодится, не нойте!

Согнувшись, толпа школьников пытается отдышаться. Тяжелое дыхание является следствием, возникающего в моменте, духа соперничества, который побуждает каждого из них прийти на финиш первым.

– Как отдышались, приступаете к подтягиваниям на турнике. До десяти!

Один за одним ребята стали подходить к турникам. Ваня пытался восстановить дыхание. Глубокий вдох и тело насыщается кислородом. Становится легче, в голове легкое головокружение, но мир такой же прежний, все на своих местах: прошлогодние коричневые листья, оставленные сошедшим снегом, в лужах на земле; в небе серые тучи, копящие влагу. Среди ребят ходили слухи, что на прошлой неделе один парень из младшего класса упал в обморок прямо на занятии. Может специально сделал, чтобы не ходить в школу?

Ваня подходит к турнику. К его правой стойке в вертикальном положении прислонен кирпич. Ваня легким движением, чтобы не сбить, отталкивается от кирпича и ладонями обхватывает холодный металл перекладины. Старается делать без раскачки. До десяти.

После окончания урока наполненные теплом тела покидают старый школьный стадион. Кто-то успевает пнуть футбольный мяч, он пролетает сквозь дыру в сетке ворот и падает в лужу, окатывая грязными брызгами проходящую мимо толпу. Начинается погоня за виновником. Он юрко проскальзывает в зазор между рассохшимися от сырости досками забора. Пролезая между досок, Ванечка цепляется рюкзаком за ржавый гвоздь, на ткани остается небольшая рваная дыра. Придется дома штопать.

Пройдя сквозь школьный двор, укрытый тенью здания, и сохранивший сугробы подтаявшего снега, толпа наполняет пространство школьного коридора своим гулом. Ребята постарше парами стоят вдоль стен, группами сидят подоконниках, оттеснив цветочные горшки в углы и к раме окон. Гул толпы проносится мимо них. Увлеченные беседой и друг другом они его не замечают.

Возле дверей столовой образуется очередь.

– Завтра принесу – утверждает тонкий, низкий голос спереди.

– Бери пока дают – отдает басом голос справа.

– Главное, чтобы не спалили – с оттенком игривой усмешки откуда-то издалека.

В гомоне толпы не слышно, как голод отзывается негодованием в желудке Вани.

– В районе двух – прямо по курсу назначена встреча.

– Чего дают – сзади еще ничего не знают.

– У него брата чуть не посадили – прямо перед Ваниным лицом. Слова Кирилла вырывают Ваню из окружающих голосов.

– Кого брата?

– Ну пацана того, который после бега упал. Его родители на год раньше в школу отдали. По мозгам созрел, а вот физически не готов – Кирилл ухмыльнулся.

– Он в нашем дворе живет. Я брата его знал – сказал Ванечка.

– Знал? Вы что с ним больше не общаетесь?

– Иногда.

– Лучше бы почаще общался. Тогда бы его брат за тебя заступался.

– Мне помощь не нужна – Ваня шарит по карманам в попытке найти деньги. Их там нет, и он это знает.

– А похоже нужна. Давай я тебе займу.

– Не надо. Наверное, в куртке оставил. Пойду.

– Очередь держу до раздачи. Дальше сам.

Ваня пробирается через, образовавшуюся за ними очередь. Никто не сопротивляется. Толпа рада, что на одно место стало ближе к заветной цели.

На смену гомона безудержной толпы приходит тишина гардеробной. В ней гулко раздается недовольство желудка Вани. Пошарив по карманам яркой брезентовой куртки, Ваня достает небольшой, сложенный вдвое черный пакет с золотистыми полосками. Убрав пакет в рюкзак, Ваня выходит из гардеробной и направляется к широкой, гранитной лестнице. Поднимаясь на второй этаж, Ваня рассматривает гальку, замурованную в ступени, рука скользит по шероховатой, рябой поверхности перил, в местах на которых отсутствует слой краски ладонь колят занозы, выступающие как иголки диких зверей. Вниз по лестнице пробегает свора детей из младших классов.

До начала звонка еще минут пятнадцать, а на улице первые теплые дни весны. Свора, после долгого, томительного ожидания, рвется во двор, чтобы отдаться игре. Классики, лапта, мяч. Да, мяч – это определенно самая распространенная игра. В школе не было ребенка вне зависимости от возраста и пола, который бы не играл в эту игру. Вот мяч катится мимо рослого старшеклассника, он небрежно его отпинывает и все он уже в игре. Парнишка ростом не более трех таких мечей бьет со всей силы, и он откатывается в сторону. Юбка поднимается повыше, чтобы не мешать нанесению удара.

Ваня стоит возле двери, обшитой темно-красным дерматином. Это сделано специально, чтобы не допускать, в общем потоке, стремящихся попасть внутрь, попыток в нее постучать, тем самым отвлечь и повысить тревожность, отдыхающих за дверью преподавателей. Ванечка тянет дверь на себя, поддается не просто, тяжелая.

Пустые взгляды учителей медленно брошены на Ваню. Здесь никогда не задают вопросов. Ученики всегда должны сами излагать суть почему они оказались за этой дверью.

– Мне нужна Раиса Филипповна – робко произносит Ваня.

– Из каких целей? – отвечает учительница старших классов. Ваня не помнит, как ее зовут, ему только в следующем году предстоит у нее учится, и поэтому возникает пауза.

– Молодой человек, если вам необходима Раиса Филипповна, то вам необходимо пройти сюда – раздается голос из-за шкафов, которые разделяют кабинет пополам. Их полки настолько переполнены журналами и учебниками, что стеклянные створки не закрываются.

Ваня неуверенно делает шаг вперед. Видя, что он не встречает сопротивление он продолжает движение в направлении к проходу между шкафами. Войдя в проход, он плечом задевает стойку с цветами, слегка покачнувшись она замирает на месте, остановленная рукой учителя.

– Итак Ваня, с какой целью решил посетить такое место, да еще и в обеденный перерыв.

– Раиса Филипповна, я тут… Сейчас – Ваня ставит на пол рюкзак, открывает замок и пытается достать пакет. Он плотно придавлен учебниками поэтому поддается с трудом. Стоя на одном колене, Ваня произносит:

– Раиса Филипповна предмет мне очень тяжело дается. Все эти законы и определения. А вы мне помогаете. Никогда не отказываете, когда прошу объяснить. Ну вот я и подумал, что это нечестно. Вы ко мне со всей добротой. В общем.

Ваня достает пакет и протягивает учителю. Она его берет и заглядывает внутрь. На лице появляется легкая, доброжелательная усмешка.

– Крайне неожиданно Ваня. И очень приятно. Ты сам придумал или кто подсказал?

– Отец.

– И с выбором он тоже помог – улыбаясь, утвердительно произносит учительница – По поводу учебы ты прав, отстаешь. Ну ничего, будем исправлять. За подарок, благодарю. И отцу тоже передай. Он у тебя молодец, старается изо всех сил.

Она подходит к столу, на котором уже расставлены кружки, открыт пакет с печеньем, и достает из врученного Ваней пакета коробку конфет. Над чайником поднимается пар и это признак скорого обеда. Ваня понимает, что в дальнейшем задерживаться не стоит. Поднимает с пола рюкзак и спешит к выходу.