Стражница Сумеречного перевала бесплатное чтение

© К. Стрельникова, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Пролог

– Она будет жить, – глухим надтреснутым голосом произнес седовласый шаман, сгорбившись на краю узкой деревянной кровати, в которой неподвижно лежала девушка.

Глубокие морщины изрезали его лицо, сделав похожим на кору старого кряжистого дуба. В длинных прядях виднелись многочисленные косички, перевитые перьями, украшенные бусинами и разноцветными нитками. На его плечах поверх льняной рубахи с вышивкой по вороту лежала накидка, расшитая теми же перьями, косточками, бубенцами, сушеными веточками и прочими причудливыми и странными предметами. Рядом, аккуратно прислоненный к изголовью кровати, стоял посох, отполированный до блеска множеством прикосновений крепких узловатых пальцев шамана.

– Но?.. – так же глухо отозвался второй мужчина, высокий плечистый воин с суровым обветренным лицом и острым взглядом темных глаз.

Его ладонь судорожно сжала рукоять меча, обмотанную потертой замшей, – видно было, что оружие не лежало в ножнах без дела. Мужчина подался чуть вперед, напряженно глядя на шамана.

– Но ей придется остаться здесь, на перевале, – продолжил старик и поднял голову, встретив взгляд воина. – Твоя дочь больше не сможет долго находиться вдали от него.

Лицо воина побледнело, он нервно облизал губы.

– К-как?.. – каркнул хрипло.

– Я отдал ей свои силы, – шаман снова посмотрел на девушку, – и мои духи теперь с ней. Мне пришла пора уходить. – Он неслышно вздохнул, однако в словах его не слышалось страха, лишь усталость и капелька облегчения. – Я научу ее всему, а после она останется здесь.

– Н-но стражи всегда были шаманами… – растерянно отозвался воин, в его взгляде мелькнула тоска. – И никогда женщинами.

Старик кивнул.

– Да, и в ней теперь моя сила, мои духи. – Голос его окреп. – Ты сможешь приезжать к ней, но она останется здесь, на перевале, – повторил шаман.

Воин помолчал, разом постарев на несколько лет, длинно, тяжело вздохнул.

– Сколько еще она будет спать? – тихо спросил.

– Ула очнется через три дня, – последовал ответ.

– Хорошо, – воин кивнул, – я уеду через три дня. – И, не прощаясь, вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Шаман перевел взгляд на девушку. Размеренное дыхание поднимало лоскутное одеяло на ее груди, когда-то темные, а сейчас щедро разбавленные ранней сединой волосы заплетены в две аккуратные косы. Они лежали поверх одеяла, как и руки с узкими ладонями и длинными пальцами. Шаман накрыл их своей рукой и прошептал:

– Спи, девочка, набирайся сил. Они тебе понадобятся.

Жаль, он не увидит, как закроется перевал. Но его дух станет свидетелем этого знаменательного события.

Глава 1

Три года спустя

Из тумана скалились рожи, беззвучно разевали зубастые пасти, перетекали из одной в другую. А туман стремительно накатывался из узкого ущелья, будто прорубленного огромных размеров мечом. А она совсем ничего не могла поделать. Из тела ушла вся сила, впиталась в защитные знаки. Они ослепительно горели на земле, но не могли больше сдерживать лавину духов. Ула задыхалась, тщилась наскрести хоть каплю, однако во рту ощущался металлический привкус крови, а тело едва шевелилось от слабости. «Я страж! Я должна!..» – билась в голове одинокая мысль, и девушка побелевшими пальцами сжимала тускло светившееся копье, лишь изредка ронявшее несколько быстро гаснущих искр. А туман приближался, темнея с каждым мгновением, превращаясь в грозовую потустороннюю тучу. Она могла лишь смотреть, с отчаянием понимая, что не сдержит в этот раз, не защитит людей, не отстоит Сумеречный перевал…

С колотящимся сердцем и сбитым дыханием Ула резко села на кровати. В горле пересохло, по телу волнами гуляла холодная дрожь. Она обхватила себя руками, наклонившись вперед, и мрачно смотрела, как под кожей зловеще мерцают багровым проклятые знаки. Снова этот кошмар, который раз за последние две недели. Странный, непонятный, без начала и конца. После него на душе было муторно, и Ула до самого вечера сидела напротив ущелья, пристально вглядываясь в клубящийся туман. Он оставался подозрительно спокоен уже целый месяц, и это тоже настораживало. Обычно духи с той стороны пробовали границу на прочность с регулярностью один-два раза в тридцать дней. Но не сейчас.

Знаки под кожей начали тускнеть, и Ула длинно выдохнула, постепенно расслабляя напряженные мышцы. Небо за окном едва порозовело, и над вершинами гор уже показался золотистый край солнца. Что ж, спать дальше она точно не сможет, значит, пора вставать. Откинув одеяло, стражница упругим движением поднялась с деревянной кровати и как была – босиком и в длинной сорочке из тонкого льна – направилась во двор. Свежий утренний воздух бодрил, и остатки сонливости как рукой сняло. Ула зашла в стоявшую отдельно умывальню. Холодная вода еще со времен проживания в пограничной крепости не являлась чем-то неприятным для стражницы, и она быстро сполоснулась, отфыркиваясь и энергично растираясь мочалкой, смывая противный липкий пот после ночного кошмара.

Приведя себя в порядок и облачившись в рубаху из коричневого льна и плотные штаны, Ула проделала привычный тренировочный комплекс, разогревшись, и занялась завтраком. Все это время из головы не выходили мысли о кошмаре, и решение пришло само. Похоже, пора навестить уважаемого Шаари, только он мог подсказать, что означают ее сны. И означают ли вообще что-то, или они просто отголоски случившегося с ней три года назад.

Застегнув перевязь с мечом и набросив на плечи теплый шерстяной плащ – несмотря на солнце, ветерок дул прохладный, заставляя ежиться, – Ула чуть отошла от дома и громко свистнула. Из-за деревьев легкой рысью выбежал тонконогий, с густой гривой, заплетенной в косички, красивый конь гнедой масти. Остановился рядом со стражницей, положил голову ей на плечо, тихонько фыркнул на ухо, обдав теплым дыханием, и Ула улыбнулась, похлопав его по шее.

– Привет, хороший мой, – поздоровалась тихо. – Поедем проветримся?

Всадница двинулась по едва заметной тропинке, уводившей прочь от солнечной поляны, где расположилось ее нехитрое хозяйство. До хижины шамана примерно пара часов езды, он жил в соседней с перевалом долине – самое близкое к ней жилье, до деревни пришлось бы добираться полдня, не меньше. Пустив коня рысью, Ула подставила лицо ласковым лучам солнца, вдыхая полной грудью свежий, наполненный ароматами цветов и хвои воздух. Мимо проплывали небольшие рощицы, под копыта стелились разнотравные луга, плавно уходили вверх холмы предгорий, одетые в темно-зеленый бархат лесов. Кое-где виднелись ниточки горных речушек и пенные вуали водопадов.

Поездка помогла окончательно справиться с отголосками ночного кошмара – природа Улу всегда успокаивала. Стражница любила бродить босиком по траве, чувствуя влагу росы, купаться в реках и озерах, не обращая внимания на то, какой холодной была вода, даже просто постоять, прислонившись к дереву и слушая шелест листьев и крики птиц, – все это помогало вернуть душевное равновесие. Главное, не смотреть слишком часто в сторону длинной узкой расщелины, прекрасно видной с пригорка, где стоял дом Улы. Расщелины, затянутой плотным темно-серым туманом, который никогда не рассеивался. Граница между миром живых и миром духов, ее и охраняла стражница.

Шаман, к радости, оказался дома. Когда Ула выехала к хижине, он сидел на улице и споро чистил рыбу, и чешуя сверкающими искрами разлеталась вокруг, усеивая траву. Тут же сидел здоровенный лесной кот с порванным ухом и обрубком хвоста – верный спутник Шаари, прибившийся к нему еще котенком, когда его мать убили пришлые охотники.

Ула спешилась, почтительно поклонилась.

– Ясного дня, почтенный, – поздоровалась негромко.

Шаари, не прекращая занятия, бросил на нее быстрый взгляд и кивнул. Он был относительно молод для шамана, годы еще не успели прочертить глубокие морщины на его лице, однако во взгляде уже появилась та особая глубина, присущая таким, как Шаари. Простую рубаху из небеленого льна украшала только вышивка по горловине и низу, на ремне висели ножны для кинжала, а сам нож лежал на деревянном столе рядом с почищенной и выпотрошенной рыбой.

– Ула, – низким хрипловатым голосом коротко произнес Шаари, – садись, как раз похлебка готовится.

Над огнем булькал котелок, и над поляной плыл аромат трав и специй от бульона. Шаари никогда не приступал к серьезной беседе без подготовки – сначала сытная еда. Сегодня вот похлебка. Каким образом шаман узнавал, что она скоро появится, Ула понятия не имела и не спрашивала. Наверное, духи предупреждали. Стражница скинула плащ прямо на траву и присела за стол, набравшись терпения. Шаари никогда не просил помочь, все делал сам: готовил, накрывал на стол, ухаживал за гостьей. И это тоже был своеобразный ритуал, который следовало соблюдать. Здесь, в горном княжестве, защищавшем мягкое подбрюшье остального королевства от степных кочевников и сумеречных духов, таких ритуалов имелось великое множество. И почти все совершались не просто так…

Уха оказалась наваристой, вкусной. Успев проголодаться, пока ехала, Ула с удовольствием выхлебала все до капли, заела моченой ягодой и запила прохладным морсом. Шаари так же молча убрал посуду со стола, вернулся и коротко бросил:

– Идем.

А вот теперь пришло время серьезного разговора, и Ула молча последовала за шаманом в его хижину. Внутри было всего одно помещение, просторное, вкусно пахнувшее травами. В углу – печка, рядом кровать с наброшенной шкурой вместо покрывала, у окна – стол, два стула, вдоль другой стены – длинный рабочий стеллаж, сколоченный из досок. Везде развешаны сухие пучки трав, странные амулеты из перьев, костей, оплетенных камушков, большой круглый бубен над кроватью и – накидка. Как и у всех шаманов, с причудливой вышивкой, теми же многочисленными амулетами, с бахромой из ленточек и кожаных шнурков с замысловатыми узелками. Шаари опустился на стул, опершись на столешницу локтем, и внимательно посмотрел на Улу.

– Рассказывай, – произнес как всегда немногословно.

– Сны мне снятся, почтенный, – глухо отозвалась стражница, заняв второй стул, и обвела помещение рассеянным взглядом. – Странные и пугающие. Вот уже несколько недель. Что я не могу сдержать тварей с перевала. Даже печати не помогают, и силы заканчиваются.

Шаари помолчал, не сводя с нее блестевших в полумраке хижины глаз.

– А сам перевал? – уточнил он.

– Спокоен. – Ула нахмурилась. – Странно спокоен, никаких всплесков вот уже почти месяц.

Шаман еще помолчал, потом поднялся и взял со стеллажа кожаный мешочек и деревянное блюдо. Снял со стенки какой-то пучок, ловко подпалил его, чиркнув кресалом, и по хижине поплыл горьковато-пряный дымок. Шаари вернулся за стол, встряхнул мешочек и высыпал его содержимое в посудину. Снова камушки, разноцветные, в узорах, костяные руны, бусины – они разлетелись по блюду в причудливом порядке. Шаман беззвучно зашевелил губами, его взгляд стал отсутствующим, даже у стражницы слегка заломило в висках, и хижина поплыла перед глазами. Шаари бросил горсть песка из стоявшего на столе ящика, кустистые брови сдвинулись.

– Духи волнуются, – заговорил он скрипучим низким голосом, слегка раскачиваясь. – Неспокойно им… Что-то грядет… – Ула замерла, не сводя с него взгляда, не заметив, что вцепилась в рукоятку меча. – Жди знаков, стражница… Жди знаков…

– Каких? – спросила она тихо-тихо, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

Но Шаари моргнул, тряхнул головой, и взор его прояснился. Ула чуть не застонала от разочарования, однако сдержалась: предсказания – вещь тонкая, духи предков далеко не всегда могут четко передать ощущения, будущее слишком зыбко для чего-то определенного.

– Будь настороже, Ула, – уже обычным голосом добавил шаман, аккуратно сдув с блюда песок и ссыпав в мешочек остальное. – Я чувствую, что природа волнуется, как и духи, но большего сказать не смогу.

Стражница поднялась и снова почтительно поклонилась.

– Благодарю, почтенный, – произнесла искренне. – Доброго дня тебе.

Шаари кивнул и поднялся.

– Рад был увидеться, Ула.

Она вышла из хижины, легко вскочила на коня и отправилась обратно, задумчивая и хмурая. Встреча с Шаари ничего не прояснила, наоборот, заставила беспокойство зашевелиться сильнее. К чему ей готовиться? Чего ожидать? Нового прорыва, как пророчат сны, сильного и мощного? Сумеречные духи копят силу? Но без проводника они только и могут, что пробовать границу на прочность, прорваться грубой силой, и только. Печати отбрасывают их, стоит напитать знаки энергией, и духи остаются за перевалом.

Ула и представить не могла, что должно произойти, чтобы ее сны превратились в реальность. Точнее, слишком хорошо могла.

Она вздрогнула, зябко поежилась, отпустив поводья, и потерла плечи. Темный ритуал. И шаман Смерти, преступивший законы человеческие и духов ради призрачной власти. Но последний был убит два года назад, Ула сама видела его тело, залитое темной, почти черной кровью. Неужели…

– Да нет, не может быть, – тихо пробормотала, помотав головой.

Такие шаманы рождались примерно раз в сотню лет, не чаще – должны были сойтись и звезды, и еще много чего. Значит, что-то другое. И не изнеженные маги из равнинных земель королевства, их магия здесь, в горном княжестве, работала криво и с перебоями. Поэтому они старались лишний раз сюда не соваться, бывая только у князя в столице, и то не чаще одного-двух раз в год. Визит вежливости, так сказать. И что тогда? Ответа пока не было. Шаари велел ждать знаков, и Уле больше ничего не оставалось.

Добравшись к обеду до своего дома, стражница, подумав, решила еще прогуляться, успокоить тревогу в душе. Съездить на Мальшинское озеро – недалеко, чуть больше получаса езды, потом еще немного пешком подняться. Озеро находилось в кратере древнего вулкана, в него стекала вода из ледников, и Ула любила сидеть на берегу, вглядываясь в неподвижную прозрачную и чистейшую воду. А иногда и искупаться, совершенно не боясь замерзнуть, и послушать журчание речки, вытекавшей из Мальшинского и сбегавшей по крутому склону в еще одно озеро ниже.

Прихватив перекусить, Ула снова пустила коня по тропинке, решительно отодвинув подальше мысли о духах и снах, а то наживет одну головную боль, зачем ей это? Ну и, конечно, набрать свежих трав и ягод – около озера росла вкусная кисловато-терпкая мшинка, из которой получался отличный морс на зиму, если вымочить в сиропе. Поднявшееся высоко солнце пригревало, и Ула сняла плащ, положив его перед собой на седло, – сойдет за покрывало. Иногда краем глаза она ловила быстрое движение за деревьями, и уголки ее губ чуть приподнимались в едва уловимой улыбке.

Серый страж леса, вожак стаи, тоже решил прогуляться. Или охотился за зайцами, у него недавно появились волчата, и требовалась еда для его пары. Они изредка приходили на поляну к Уле, устраивались поодаль, положив морды на лапы, и наблюдали за ней умными золотистыми глазами. А в особо суровые зимы даже помогали с дичью… Чувствовали в ней родственный дух.

Полной грудью вдохнув свежий воздух с терпким запахом разогретой солнцем сосновой смолы, Ула вдруг широко улыбнулась – легкость нахлынула неожиданно, смывая все переживания ночи и утра. Крепко ухватив поводья, она пригнулась к шее гнедого и лихо свистнула, посылая его в галоп, и несколько минут наслаждалась тугими, невидимыми струями ветра в лицо, ощущая сильное, мощное тело коня, почти сливаясь с ним в одно, пока не выскочила на опушку леса перед пологим скальным подъемом – склоном древнего кратера.

Дальше предстояло идти пешком, животному сложно будет между обломками камней, поросшими мхом и редкими кривыми деревцами.

– Отдыхай, хороший мой. – Спешившись, Ула ласково похлопала гнедого по шее и отпустила.

Если бы она знала, какая страшная находка ждала ее буквально через несколько минут неспешной прогулки к первому гребню из расколотых гранитных глыб… Но пока Ула поднималась по едва заметной тропинке, вьющейся среди обломков, мимо кустов можжевельника и карликовых берез. Внизу иногда мелькало озеро, а тишина нарушалась шелестом ветра, веселым щебетом какой-то птицы или едва слышным шорохом мелкой живности. Солнце начало припекать, и с каждым шагом мысль о прохладной воде с ледников казалась привлекательнее. На губах стражницы невольно появилась улыбка. Легко взбежав на пригорок, перескакивая с камня на камень, Ула полной грудью вдохнула сладко-цветочный свежий аромат…

А в следующий момент застыла, замерев и уставившись на то, что никак не могло оказаться здесь, в этой безмятежной долине, на ослепительно-белом на фоне окружающей зелени и серых камней языке лежалого снега, не таявшего даже под лучами летнего солнца. Растерзанная туша оленя выделялась слишком ярким пятном. На первый взгляд вроде ничего особенного – ну, поохотился какой-то зверь, в горах это нормально. Однако Ула сразу отметила и безобразные рваные раны, словно нанесенные огромными когтями, и отсутствие следов зубов – оленя просто вскрыли, залив снег кровью. Пристально разглядывая несчастное животное, его страшные раны, Ула не могла понять, что за хищник это сделал. Не медведь, они водились глубже в лесах, и тем более не волк, они перегрызали шею. Снежные барсы охотились гораздо выше в горах. Тогда кто?

Стражница осторожно спустилась с камней, подошла к границе снега, продолжая рассматривать оленя. Судя по тому, что туша еще не начала разлагаться, но кровь подсохла и уже ощущался сладковатый запашок, она лежала тут всего несколько дней. Сердце и печень отсутствовали. Ни один зверь так не поступает. Нормальный зверь. Следов, кроме оленьих, тоже не было, будто нападавший появился из ниоткуда.

Ула настороженно огляделась, окружающая природа сразу перестала быть мирной и спокойной, взгляд стражницы напряженно обшаривал каждый куст и камень, пытаясь найти там хоть одну зацепку. Но не находил.

Осторожно ступив на зернистый снег, Ула легким шагом дошла до туши и присела, вытянув ладонь над оленем. Прикрыла глаза, обращаясь вглубь себя, к духам предков, жившим в ней.

– Помогите ему найти дорогу к сочным пастбищам, – беззвучно зашептали губы стражницы, и вокруг пальцев заклубился серый туман, стекая на животное. – Примите душу его, отпустите дух его, заберите тело…

Туман окутал тушу, мгновенно превратив ее в пыль. Ветерок, подхватив прах, развеял его в воздухе. Ула, нахмурившись, медленно выпрямилась, купаться расхотелось. Можно, конечно, расставить здесь ловушки на сумеречных духов, однако если ее подозрения верны и один все же вырвался через границу на перевале – такое редко, но случалось, особенно если дух силен, – вряд ли он вернется сюда. Эти твари крайне осторожны, выследить их очень сложно. А судя по туше, Ула предполагала – да что там, была почти уверена – что дух уже успел воплотиться в чье-нибудь тело. Мелькнула мысль выпустить духа-хранителя, но стражница со вздохом отказалась. Только силы потратит, волчица не выследит тварь. Вот гончий помог бы, да только где ж его взять здесь, в этой глухомани. Их и так немного, да и князь ими не разбрасывается, вряд ли ради одного злобного духа, еще и в животном, расщедрится на помощь.

Ула вернулась к коню хмурая и задумчивая. Сначала сны, теперь эта туша… Вспомнились слова Шаари про знаки. Не о них ли шла речь? Вскочив в седло, стражница решила наведаться к Сумеречному перевалу – вдруг что-то там подскажет?

– Поехали, родной, – пробормотала она, похлопав гнедого по шее.

До перевала несколько часов, пока туда-обратно обернется, уже вечер настанет. И дайте духи, чтобы там ничего тревожащего не оказалось.

…Перевал вел себя спокойно. Туман все так же клубился, медленно перетекая, морды оттуда не скалились, невидимую границу пересечь не пытались. И печати оставались не нарушенными. Ула вернулась в дом, еще больше встревоженная и задумчивая. Что делать дальше, она не знала, обходить с дозором окрестные леса каждую ночь в надежде натолкнуться на духа бессмысленно. К такому ее учитель не готовил…

Спать она легла с тяжелым сердцем, и хорошо, что кошмары в эту ночь стражницу не беспокоили.

Эргед устало присел на лавку, прислонившись затылком к стене, и на несколько мгновений прикрыл глаза. Он только что вернулся из рейда и хотел только две вещи: горячую ванну и много еды. Желательно мяса. Хорошо прожаренного, с нормальным гарниром. О, и обязательно пряного хмельного меда! Вкусного, ароматного, как делала только почтенная Нугвен, внушительных размеров дородная повариха на их заставе. За этим медом к ним даже из окрестных деревень приходили…

Позволив себе выдохнуть, Эргед встряхнулся и принялся решительно раздеваться, небрежно скидывая пропыленную одежду прямо на пол, завтра в прачечную отдаст. И отчет начальнику заставы тоже завтра. Все завтра… Рейд был сложный, целых три случая одержимости, и в одном из них – совсем молодая девчонка. Проклятый дух слишком сильно вцепился в ее душу, у бедняги просто не осталось сил сопротивляться и бороться.

Гончий поморщился, отгоняя неприятные воспоминания. Сколько лет прошло, а душу все так же крутит, не привыкнуть никак. Эргед дошел до уборной, оставшись в одном исподнем, выкрутил сразу два крана, мысленно возблагодарив того, кто построил заставу на горячих источниках. Ради нормальной помывки он сейчас душу готов был продать, особенно после трех недель пути по лесам и студеной воды в горных реках и озерах. Забравшись в исходившую паром воду, Эргед едва сдержал стон удовольствия, выдохнув и отодвинув все мысли и воспоминания в дальний угол. Сегодня у него законный отдых, а в столовой ждет сочный ужин и восхитительный хмельной мед. Минут через сорок, одетый в чистую рубаху и штаны, с еще влажными волосами, Эргед спускался из своей комнаты на первый этаж, в заставскую столовую, откуда тянуло невероятными ароматами. Ноздри хищно раздулись, светлые глаза гончего блеснули в предвкушении. Однако до столовой не дошел – его окликнул знакомый голос. К лестнице подходил комендант заставы, и от смутного предчувствия у Эргеда екнуло сердце, а настроение сразу испортилось.

Он подавил раздраженный вздох и, хмуро глянув на начальство, буркнул:

– Поужинать хоть можно?

– Можно. – Усмехнувшись в пышные усы, комендант протянул конверт с княжеской печатью. – Вот, передали вчера для тебя.

Взяв послание, Эргед не сомневался: ничего хорошего там нет, а посему, коротко кивнув начальнику, он решительно направился к столовой. Сначала ужин и мед, а потом дурные вести. Так что к конверту князя гончий вернулся часа через два, сытый, расслабленный и, пожалуй, готовый принять, что там несло послание его светлейшества. Устроившись в кресле перед камином, вытянув ноги к живительному огню, Эргед решительно взломал печать и достал письмо. «Ты срочно нужен мне в столице. Дело важное, не терпит отлагательств, я доверяю только тебе. Касается наследника. Аргорд». Поморщившись и вздохнув, Эргед смял послание и уставился на огонь.

С князем они и правда давние друзья, еще с тех времен, когда молодой гончий состоял в свите охраны Аргорда, тогда являвшегося наследником. Потом жизнь развела их, Эргед сам попросился на заставы – не сиделось ему в сытом и спокойном дворце, беспокойство одолевало, и все тянуло в горы, дух-ищейка внутри звал за собой. Аргорд отпустил друга, понимая, что там, среди сел и уединенных деревень, гончий принесет гораздо больше пользы, чем просиживая штаны в княжеском дворце. И вот Аргорду понадобилась помощь… Конечно, Эргед поедет, какие тут размышления. Только завтра утром.

Он встал с рассветом, быстро оделся, подхватил походную сумку – с вечера даже не распаковывал – и спустился в столовую. Нугвен уже вовсю хлопотала у плиты, что-то шкворчало и булькало, наполняя просторное помещение вкусными ароматами.

– Опять срываешься? – проворчала почтенная повариха, покосившись на Эргеда. – И чего не сидится-то? Хоть пару дней отъелся бы да отдохнул!

– Дела, Нугвен. – Гончий развел руками и вздохнул.

– Ладно, сейчас соберу тебе на дорожку. – Кивнув, она скрылась в недрах кухни, а через некоторое время вынесла внушительных размеров холщовую торбу. – Вот, держи, – проворчала, вручая припасы. – Хлебушек свежий, пирожки с мясом, с ягодами, с капусткой тоже. Сидра налила яблочного, свеженького, овощей сушеных положила, мяса вяленого да сыра козьего, – перечислила она.

– Благодарю, почтенная. – Эргед склонил голову, забрав мешок, – он у Нугвен был особенный, духами заговоренный, и продукты в нем долго оставались свежими.

Через некоторое время гончий покинул заставу, отправившись по дороге к выходу из долины. Нормальным ходом до столицы княжества дней пять, но у таких, как Эргед, имелись особые тропы: духи-ищейки знали тайные пути, по которым он доберется до города дня за два. Отъехав подальше от заставы, мужчина свернул в густой лес, направив коня прямо между деревьями, и, прикрыв глаза, потянулся к духу. Тот отозвался сразу, окатив тело теплой волной, и спустя миг окружающая реальность подернулась дымкой, словно выцвела, лишь тропинка под ногами скакуна оставалась яркой и вела вперед.

Время на тропах духов текло тоже по-своему, путнику казалось, он едет всего несколько часов, хотя на самом деле проходили дни. Эргед старался пользоваться ими пореже, ходили слухи, что на этих тропах можно легко заблудиться, если потерять бдительность или встретить что-нибудь странное. Или кого. Поэтому Эргед ехал, глядя прямо перед собой, даже если краем глаза улавливал какое-то движение. А впереди трусил призрачный волк, показывая дорогу. Здесь царила глухая ватная тишина, ни единого звука, лишь иногда странный, едва слышный шелест. К нему тоже не стоило прислушиваться, иначе в голове начинали звучать голоса, и Эргеду совершенно не хотелось знать, что они нашептывают.

Время застыло капельками росы на паутине, даже стук копыт не слышался. И хотя гончий не первый раз путешествовал путями духов, все равно нет-нет да пробирала дрожь. Тропинка ровно ложилась под ноги коня, смазанная реальность медленно двигалась, пока вдруг неожиданно Эргеда не оглушили звуки, а цвета резанули по глазам. Тропа духов закончилась, выведя его на широкую утоптанную дорогу, по которой явно часто ездили, и вскоре он приехал в большое село. Солнце клонилось к закату, окрашивая верхушки гор в розовые и золотистые тона, раздавалось мычание коров, заливистый лай собак, на опушке леса бродили кони, пощипывая траву. Сверившись с картой, Эргед выяснил, что до столицы всего два дня, завтра к вечеру должен быть на месте.

Переночевав на местном постоялом дворе, он с рассветом вновь отправился в путь, за день всего раз остановившись перекусить пирожками Нугвен и закинуть в рот пару кусочков сыра. Дорога бежала вперед, время от времени Эргеда обгоняли одинокие всадники, он проезжал мимо телег и повозок крестьян. На ночь свернул в лес, сварил горячую похлебку и, как и рассчитывал, к вечеру следующего дня меж двумя зелеными сопками показался город. Добротные двухэтажные деревянные дома, окруженные заборами, и домики поскромнее, кое-где виднелись целые подворья из нескольких строений – Орвиш сильно отличался от равнинных городов. Во-первых, его не окружала стена, во‐вторых, улиц как таковых здесь не имелось, к тому же прямо среди домов росли деревья – их вырубали, лишь когда они мешали движению или строительству.

Ну и дом князя – тоже не классический дворец, а скорее приличных размеров терем с пристройками, где жил он сам с семьей, близкие родственники и несколько особо приближенных советников. Аргорд не любил условности и не отгораживался от простых жителей, по Орвишу спокойно гулял без охраны, самое большее брал с собой пару воинов из охранявшего территорию терема отряда – будучи сильным магом и отличным воином, князь вполне мог постоять за себя.

Эргед поднимался по улице, а вокруг царила обычная городская суета: спешили по своим делам жители, раздавался звонкий стук молота из кузниц, зычно зазывали в свои лавки и таверны владельцы, на небольших рынках еще шла торговля, несмотря на клонившееся к вершинам гор солнце.

Доехав до распахнутых ворот терема, Эргед вдруг встрепенулся и напряженно замер в седле: дух-ищейка внутри насторожился, поводя носом. Что-то было не так в княжеском доме… Нахмурившись, гончий спешился, бросил поводья конюху и поспешил к крыльцу, невольно сжав рукоять меча. Не поэтому ли вызвал его князь? Только если бы в наследника вселился сумеречный дух, ищейка уже рвалась бы с привязи, стремясь воплотиться и найти, растерзать врага, не оставив даже клочков.

Зайдя в просторный светлый холл, где обычно толпился разношерстный народ – от простых жителей с прошениями до праздных придворных, Эргед сразу направился к лестнице, иногда кивая полузнакомым лицам. Его никто не остановил, хотя некоторые провожали косыми взглядами. Пройдя несколькими коридорами и миновав общие комнаты, где тоже было людно, Эргед добрался наконец до личных покоев князя, в своем кабинете он и принимал. Двое безмолвных воинов пропустили без задержек, и гончий остановился перед добротной деревянной дверью, украшенной резьбой и рунами.

– Входите! – раздался зычный голос князя – он в принципе не признавал традиции держать секретаря и всеми делами занимался сам, в том числе и назначал время встречи, если надо.

– Звал, Аргорд? – Гость распахнул дверь и, шагнув через порог, скупо улыбнулся.

Здесь тоже было светло, два больших окна, пара шкафов, забитых книгами, свитками и папками с бумагами, в углу – печка, где потрескивали дрова, в другом углу небольшой комод, где Аргорд хранил напитки для особо именитых и важных гостей. На полу – шкура медведя-шатуна, которого князь убил собственноручно. Для отдыха – плюшевое кресло с небрежно брошенным пледом.

Услышав голос гончего, князь встрепенулся и, с облегчением улыбнувшись, поднялся во весь свой немаленький рост. Пшеничная кудрявая шевелюра, аккуратная борода, широкие плечи и твердый взгляд ярко-голубых глаз – Аргорд обладал привлекательной внешностью и в свое время разбил немало девичьих сердец. Однако вот уже шестнадцать лет оставался верен любимой супруге, какие бы призывные взгляды ни бросали на правителя местные красавицы.

– Звал, Эр, – густым сочным басом поздоровался князь и через стол протянул лопатообразную ладонь с мозолями от рукояти меча, сжав руку Эргеда в приветствии. – Спасибо, что приехал. Пойдем. – Он обошел препятствие и сразу направился к выходу.

– Что с Инаем? – Эргед чуть нахмурился, выходя за князем.

– Сейчас сам посмотришь, – коротко ответил тот, широко шагая по коридору, уводившему на половину личных комнат княжеской семьи.

– Гор, моя ищейка что-то чувствует, – вполголоса сообщил Эргед, снова ощущая беспокойство духа.

Широкие плечи князя вздрогнули, он чуть замедлил шаг и оглянулся. Во взгляде мелькнула неподдельная тревога.

– Значит, не зря я тебя вызвал, – помрачнев, тяжело отозвался Аргорд и, толкнув дверь, вошел в комнату.

Гончий шагнул за ним, и дух напряженно принюхался, пытаясь распознать угрозу.

Глава 2

Эта комната тоже была просторной и светлой, из отполированного золотистого дерева, словно светившегося изнутри. Обстановка – простая, без излишеств, с неизменными печкой и шкурой на полу, тоже добытой на охоте, первой охоте того, кто здесь жил. Широкая кровать, стол, кресло, шкаф с резными дверцами… На столике лежали несколько книг, одна открытая. Эргед обвел взглядом покои. Тяжелого духа болезни или тем более смрадного запаха сумеречного пришельца не ощущалось, хотя на широкой кровати разметался в горячке молодой парень лет шестнадцати. Темные пряди прилипли ко лбу, покрытому испариной, одеяло сбилось до пояса, открывая мятую влажную рубаху. Больной тяжело дышал, глаза под закрытыми веками беспокойно двигались, пересохшие губы что-то беззвучно шептали.

Аргорд остановился у кровати наследника, сгорбившись и будто постарев разом. Его взгляд не отрывался от лица сына.

– Вот, – тихо произнес князь, – дня четыре назад началось… А в окрестностях города до этого находили растерзанные туши животных.

Эргед пристально посмотрел на юношу, прислушался к духу-ищейке: тот хоть и продолжал настороженно принюхиваться, однако признаков беспокойства или тем более ярости не выказывал. Заразы в наследнике не было, не в сумеречной твари дело. Гончий шагнул к князю и положил широкую ладонь на плечо.

– Пацану к шаману надо, – уронил он. В уголках губ притаилась тень улыбки. – Поздравляю, друг, похоже, парень твой боевым магом будет, и немаленькой силы.

Аргорд вскинулся, резко обернулся и недоверчиво посмотрел на гостя.

– К шаману?.. – пробормотал с нотками растерянности.

Эргед кивнул, подтвердив.

– В нем нет сумеречной заразы, я не ощущаю. А вот то, что его надо подготовить к инициации, очень хорошо чувствую. – Улыбка на губах гончего стала заметнее. – Так что вези парня к шаману, твоя светлость. – Аргорд выдохнул с явным облегчением, и в его взгляде на сына засветилась тихая радость и гордость. – В твоем роду были славные воины и сильные шаманы, – негромко добавил Эргед. – Инай сможет принять их духов. Но ты прав, здесь пахнет сумерками, – тут же нахмурился он, – я прогуляюсь, осмотрюсь. А ты сыном займись.

Ищейка внутри беспокойно дергалась, тянула куда-то, рвалась с привязи, желая выйти на охоту. Эргед покинул спальню наследника, оставив князя хлопотать над сыном, и сосредоточился на внутренних ощущениях. Не в самом княжеском доме, иначе дух вел бы себя совсем по-другому, но… Здесь был кто-то, связанный с сумеречным демоном. Прикрыв глаза, Эргед уверенно шагал по коридорам, проходил мимо комнат, провожаемый косыми взглядами людей, но ни на кого не отвлекался. Кто же он? На ком этот едва уловимый запах гнили, смерти?

И почти на выходе из дома, когда Эргед уже стоял у двери, дух-ищейка внутри тихо зарычал, вздыбив загривок, и мужчине пришлось крепче стиснуть зубы, сдерживая вторую сущность. Чутье безошибочно зацепилось за еще не старого крепкого мужчину, спускавшегося по лестнице с задумчивым и сосредоточенным лицом. Взгляд его был словно направлен внутрь себя, незнакомец казался погруженным в раздумья и не замечал ничего вокруг. И именно на него сделал стойку дух-ищейка.

Эргед прищурился и замер, не отводя от незнакомца глаз. Значит, рядом с этим человеком затаился сумеречный демон. Гончий подобрался, ноздри хищно раздулись, и он мягким, скользящим шагом последовал за мужчиной. Тот, занятый своими мыслями, ничего не замечая вокруг, свернул в коридор на первом этаже, и Эргед двинулся уже по ниточке неразличимого другими запаха, не опасаясь потерять. Они прошли насквозь почти весь дом, добрались до черного хода для слуг, через который незнакомец выскочил – и Эргед за ним – на задний двор. Тут царила обычная суета: разгружались телеги с припасами, служанки, весело переговариваясь, шли к загонам для животных, легко удерживая чаны с кухонными объедками.

Мужчина направился к распахнутым воротам. Эргед не отставал, сохраняя расстояние. Ищейка внутри нетерпеливо порыкивала, но пока ему удавалось сдерживать духа – нужно выяснить, где прячется сумеречный. Они прошли несколько домов, небольшой рынок на площади, свернули, и тут неизвестный словно что-то почувствовал. Резко остановился, обернулся, и их взгляды встретились. Хотя Эргед не носил никаких отличительных знаков, мужчина, похоже, каким-то образом догадался, кто за ним идет, и побледнел. В его глазах мелькнуло затравленное выражение и отразилась такая тоска, что у Эргеда невольно болезненно сжалось сердце: значит, он знал, и это кто-то близкий. Беззвучно выругавшись, гончий едва заметно покачал головой, и его губы неслышно прошептали:

– Не надо.

От ищейки теперь не убежать, она найдет след, как бы далеко ни уехал этот человек, увозя одержимого. Уже не скрываясь, Эргед быстрым широким шагом направился к застывшему мужчине, а тот и с места не сдвинулся, не отрывая взгляда от гончего. Эргед приблизился, остановился рядом и несколько тягучих долгих мгновений молчал. Ищейка внутри нетерпеливо скреблась, требуя выпустить и без лишних слов подтверждая: да, незнакомец связан с одержимым сумеречным духом.

– Веди, – коротко бросил всего одно слово Эргед.

Человек сглотнул, нервно облизал губы, поколебавшись всего миг, потом прикрыл глаза с обреченным видом. Его взгляд потух, уголки губ опустились, плечи ссутулились. Молча кивнув, мужчина развернулся и тяжело зашагал вперед, Эргед за ним, даже не заметив, в какой момент его пальцы крепко сжали эфес меча. Миновав еще несколько домов, они остановились у крепкого деревянного забора выше человеческого роста с воротами и калиткой в них. Светлые сосновые доски украшала затейливая резьба, а по другую сторону открылся широкий чистый двор и трехэтажный особняк с крыльцом и крытой верандой сбоку. В углу стоял сарай, мощенная камнем дорожка уводила в сторону, видимо, за домом располагались хозяйственные постройки.

Незнакомец, не останавливаясь, поднялся по ступенькам, Эргед за ним.

Здесь было бы хорошо, светло и уютно: все то же неизменное дерево, украшенное резьбой, темная массивная мебель, на полу разноцветные узорчатые коврики, явно сделанные кем-то из обитателей дома. Сухие пучки трав распространяли приятный тонкий аромат, на стенах висели несколько красивых пейзажей. Однако все перебивал насыщенный гнилостный запах, присущий одержимым. Ищейка внутри зарычала, вздыбив шерсть, и Эргед еле удержал ее на привязи – еще не время, они же не пришли! Ко всему прочему в доме царила тяжелая, какая-то гнетущая тишина, хотя тут наверняка имелась и прислуга.

Хозяин начал подниматься по лестнице, ступеньки едва слышно поскрипывали под его ногами. Эргед бесшумной тенью двигался за ним, легко и плавно, не убирая ладони с меча. Конечно, оружие вряд ли понадобится, однако привычка была сильнее. А запах становился все насыщеннее, забивался в ноздри, от него в носу зверски свербело и тянуло чихнуть, а еще отфыркиваться как зверю. Ищейка рвалась на свободу, чуя добычу, и Эргед чувствовал, что еще чуть-чуть, и не справится с духом.

Они успели сделать буквально несколько шагов по коридору, когда одна из дверей вдруг распахнулась, и к ним вышла изящная молодая женщина в простом платье из темно-зеленой шерсти. Тонкий золотой поясок с длинными кистями подчеркивал стройную талию, на плечах лежала кружевная шаль, каштановые волосы были уложены в затейливую прическу. Эргед замер, выругавшись про себя. Его словно под дых ударили, хотя, казалось, за годы патрулирования княжества всякого повидал. Однако к таким поворотам до сих пор не привык, и радовался, что схожие ситуации попадались очень редко. Сумеречные духи предпочитали выбирать кого покрепче и к женщинам нечасто подселялись.

– Ольгер? – приятным голосом произнесла его супруга и улыбнулась. Потом заметила Эргеда, и на ее лице мелькнуло растерянное выражение. – У нас гости? Ты не предупреждал, милый…

Их взгляды встретились, и события понеслись с устрашающей скоростью. Словно издалека Эргед услышал ласковый, успокаивающий голос Ольгера:

– Вилена, этот человек поможет тебе…

Однако договорить он не успел. Вилена взвизгнула тонким голосом, пригнулась, и ее глаза яростно полыхнули ярко-голубым светом. Милое лицо некрасиво искривилось, и сквозь него Эргед отчетливо разглядел проступающую безобразную морду сумеречного духа. Силен, гад. Так просто не отцепится.

– Он пришел убить меня, Ольгер-р! – с рычащими нотками отозвалась та, которая когда-то была Виленой.

Хозяин дома болезненно поморщился, оглянулся на Эргеда, но тот уже вышел на охоту, отпустив ищейку.

Мир причудливо изменился, словно на реальность наложилась еще одна, исказив линии и забрав цвета. В стороне остались застывшие фигуры Вилены с перекошенным лицом, Ольгера и его самого, Эргеда. Он стал духом, огромным призрачным волком с темной шерстью, похожей на текучий туман в сумерках. А впереди смердела добыча, сумеречный дух, безобразное существо с множеством конечностей и пастей, вцепившееся в Вилену мертвой хваткой. Где-то на границе сознания мелькнуло сожаление, что женщину, похоже, не спасти, слишком крепко присосалась тварь к ее душе. Знать бы, чем купила, ведь во взрослого человека сумеречному духу проникнуть сложнее…

А потом мыслей не осталось. Демон шипел, ощерив пасти, и ищейка, глухо рыкнув, стремительным текучим движением метнулась вперед. Добыча попыталась увернуться, выбросила перед собой облако тошнотворного тумана, от которого слезились глаза, стрельнула множеством тонких усиков, заканчивающихся ядовитыми шипами, ранившими даже призрачную плоть ищеек. Однако Эргед слишком долго охотился и прекрасно изучил все повадки. Да и его ищейка тоже не щенок какой несмышленый, за плечами сотни уничтоженных сумеречных. Коротко рыкнув, дух-защитник невероятно изогнулся, избегая усиков, распластался в прыжке и длинными острыми клыками намертво вцепился в смердящую плоть.

Раздался противный визг, тварь забилась в зубах, царапая, отбиваясь, впрыскивая яд, но ищейка лишь плотнее сжимала челюсти, высасывая жизнь из захватчика, отбирая энергию. Жаль только, что на другом плане бытия Вилена тоже ее теряла – слишком тесно они оказались связаны… Еще несколько мгновений, и сумеречный дух ослабел, обвис в пасти ищейки, однако клыки не разжимались до тех пор, пока сумеречный не растаял клочьями серого тумана, растворившись в тенях.

Сыто фыркнув, дух Эргеда тряхнул головой, отступая в глубь сознания, снова отдавая бразды правления человеку, и мир плавно вернулся в прежнее состояние. Вот только женщина, бледная, с заострившимися чертами, лежала на руках Ольгера, а он сидел на полу, неотрывно глядя на нее и гладя кончиками пальцев лицо.

– Вилена… Вилена… – беззвучно повторяли его губы, а дыхание женщины становилось все реже.

– Он… обещал… – с трудом выговорила она едва слышно, как шелест ветра в кронах, – вернуть… сына…

Эргед застыл рядом, не вмешиваясь, стараясь отстраниться от происходящего, не прислушиваться к эмоциям. Иначе сорвется и снова напьется, пытаясь утопить болезненные воспоминания, а ведь он держался уже несколько лет, не позволяя себе возвращаться в прошлое. Ольгер издал странный звук, то ли всхлип, то ли тихий стон. Вилена, не отрывая от него взгляда, смогла слабо улыбнуться, грудь в последний раз поднялась, а потом опустилась, остановившись навсегда. Ольгер застыл, не глядя на гостя, и гончий неслышно отступил, не прощаясь и не расспрашивая. По последним словам женщины можно было догадаться, что в недавнем прошлом в этой семье произошло несчастье, они потеряли ребенка. О да, сумеречные твари умели цепляться за людские слабости и затуманивать им мозги.

Поморщившись, Эргед покинул дом, не оглядываясь и стараясь поскорее выкинуть из головы произошедшее здесь и сосредоточиться на насущных вопросах. В первую очередь – сообщить князю и узнать, кто такой этот Ольгер. Забравшаяся так далеко сумеречная тварь – это серьезно, и, если сложить отчеты по рейдам последних недель, картина выходила очень тревожная. Что-то определенно назревало, и Аргорд должен знать.

Добравшись до княжеских хором, Эргед прошел знакомым путем, но пришлось еще немного подождать – правитель проводил совещание, и только спустя почти час гончий наконец снова оказался в кабинете.

– Кто такой Ольгер? – сразу спросил он.

– Мой советник по торговле, – нахмурился князь. – А что? Что случилось?

– В его жену вселилась сумеречная тварь, – хмуро сообщил Эргед, тяжело опустившись на стул. – И слишком сильно вцепилась в нее. Что у них произошло, ребенок умер? – все же уточнил гончий, покосившись на помрачневшего Аргорда.

– Да, Вилена была беременна, и полгода назад они потеряли ребенка, – тихо ответил князь. – Шаман предупреждал их, что так будет, но Ольгер же упрямый… – Аргорд поморщился. – И Вилена очень хотела…

– По долинам за две недели набралось штук пять случаев, – резко сменил тему Эргед, – раньше столько за месяц бывало. Даже меньше.

Князь помолчал, перебирая бумаги.

– Что ты предлагаешь? – наконец спросил он негромко.

– Съезжу на перевал. – Эргед поднялся. – Поговорю со стражем, не происходит ли чего странного вблизи границы. Не нравится мне все это. – Он поджал губы.

– Переночуй хоть, отдохни, – со вздохом предложил князь. – Дорога неблизкая.

– Да, пожалуй, отдохнуть стоит, – кивнул Эргед, – ты прав. Тогда поутру отправлюсь.

У него в Орвише имелся дом, за которым присматривала пожилая пара все то время, пока он мотался в рейдах по заставам и долинам, туда Эргед и направился, уверенный, что князь отправил весточку. Отдых и правда не помешает, учитывая, как быстро он сорвался в эту поездку. До Сумеречного перевала дней пять обычной езды, если через тайные тропы, то обернется за три-четыре. Да и припасов надо в дорогу. Так что из княжеского дома Эргед направился сразу за покупками. В скромный одноэтажный дом с тремя комнатами и чердаком он явился уже после обеда и сразу уловил упоительный запах мясной похлебки и свежего хлеба – его тут явно ждали.

Невольно улыбнувшись, Эргед поставил сумки в небольшой прихожей, снял обувь и повесил куртку, и только потом зашел в просторную общую комнату.

– Добро пожаловать, господин Эргед! – встретила его румяная пухлая женщина с толстой черной косой, перекинутой через плечо. – А мы уже приготовили все, ждали вас!

– Добрый день, Элесса. Завтра снова уезжаю, – сразу известил он, подходя к накрытому столу.

– Все-то вы в делах, господин, – коротко вздохнула Элесса, наливая в кружку ароматного травяного напитка и ставя рядом розетку с душистым медом.

– Что поделать, если эти дела не отпускают, – вздохнул он в ответ и принялся за поздний обед.

Элесса сообщила, что муж ее на несколько дней ушел на охоту с другими мужчинами, поделилась городскими сплетнями, которые Эргед слушал вполуха, а потом, убрав грязную посуду, удалилась в дальнюю комнату, оставив его одного.

За окном потихоньку подкрадывались сумерки, между домами загорелись светляки, разгоняя сумрак, а небо еще отливало оранжевым и красным, хотя солнце скрылось за горами. Эргед постоял на крыльце, вдыхая свежий вечерний воздух, и вернулся в дом, решив перед сном устроить себе тренировку. Физическая нагрузка помогала отвлечься от назойливых воспоминаний, а из головы никак не желала выходить Вилена на руках у Ольгера…

Гончий больше часа разминался позади дома, пока в сознании наконец не воцарилась звенящая пустота, а по мышцам растеклась приятная усталость. Теперь – сполоснуться и в постель, надеясь, что сон будет крепким и без внезапных кошмаров. Выйдя из умывальни и на ходу вытираясь полотенцем, Эргед замер, ощутив, что не один в спальне. Однако почти сразу расслабился: он знал, кто пришел. На покрывале, сшитом из беличьих шкурок, полулежала женщина и смотрела на него с легкой улыбкой, не скрывая удовольствия, мерцавшего в темных глазах.

– Привет, Эр, – поздоровалась она довольно низким приятным голосом и улыбнулась шире.

Ну да, он же не рассчитывал на гостей и после водных процедур не озаботился одеждой, выйдя, как был. Но это гостью уж точно не смутило. Эргед кивнул, даже не подумав прикрыться, и небрежно бросил полотенце на спинку стула.

– Привет, Меральда, – сказал в ответ и, взяв с полки щетку, провел пару раз по влажным волосам.

Спрашивать, как она зашла, Эргед не стал: каждый дом охраняли духи-хранители, чужака не впустили бы. Поэтому в столице, да и по деревням тоже, краж никогда не было, как и других нарушений закона.

Меральда плавным движением поднялась с кровати и встала за его спиной. Обняла, и теплые ладони медленно заскользили вниз.

– Тебя давно не было, – шепнула женщина, и Эргед, почувствовав, как откликнулось на прикосновения тело, мысленно признал: да, давно.

– Рейдов много, – коротко ответил он, отложив расческу, и накрыл широкой ладонью тонкие пальцы Меральды.

Вторая рука гостьи почти добралась до низа живота, покрытого густой курчавой порослью, и ее Эргед не стал останавливать. Меральда прекрасно знала, как избавить его от усталости, и всегда приходила, когда он заезжал в Орвиш. Скорее всего, кто-то из знакомых в доме князя поделился вестью. Эргед никогда не спрашивал, как она узнавала о его появлении, ему до этого дела не было. Меральда устраивала его как любовница, не пыталась переехать к нему в дом, не настаивала на чем-то серьезнее таких встреч. Да и какая женщина согласится уехать в глушь, на заставу, сидеть там и ждать, когда он вернется из очередного рейда?

Шустрые пальчики Меральды между тем нежно обхватили его внизу живота, и Эргед, шумно выдохнув, резко повернулся, обняв гостью и жадно припав к ее губам. К демонам эти размышления, на заставах с удовлетворением физических нужд проблем тоже не возникало: в селениях отношение к этой стороне жизни было гораздо проще. И никто не видел ничего зазорного в таких встречах к обоюдному удовольствию.

Позже, когда они лежали в постели, отдыхая, Меральда негромко спросила, рассеянно выписывая пальцем узоры на груди Эргеда:

– Ты надолго?

– Завтра уезжаю, – отозвался он, обнимая одной рукой женщину и глядя в потолок.

По телу растекалась сытая расслабленность, потихоньку наваливалась сонливость, и разговаривать не особо хотелось.

Меральда вздохнула.

– Опять? – в ее голосе проскользнуло легкое недовольство. – Эргед, может, подумаешь о возвращении в Орвиш? – неожиданно спросила она. – Ты же не собираешься всю жизнь мотаться по рейдам?

– Это моя работа, – пожал он плечами, – мое предназначение. Искать одержимых и освобождать их. А здесь чем я буду заниматься?

– Например, служить у князя, – предложила Меральда и, приподнявшись, заглянула ему в глаза. – В Орвише тоже найдется для тебя работа, Эр. – Она ласковым жестом запустила пальцы в его волосы. – И потом, может, пора бы и о семье задуматься? – добавила тише, и ее глаза блеснули в полумраке, разгоняемом лишь углями в печке.

Эргед чуть нахмурился. Вообще-то, конечно, дельная мысль о семье, только… не тянуло его пока осесть и остепениться. И семья – это слабое место, а ему непозволительно иметь слабости. Непрошеные воспоминания попытались всплыть из глубин памяти, но Эргед жестко задавил их, не желая портить себе настроение.

– Задумаюсь, но позже, – коротко отозвался он и повернулся, добавив: – Давай спать, мне завтра вставать рано.

Он не видел, как скривилось от досады лицо женщины, только почувствовал, как теплое мягкое тело прижалось к его спине, а дыхание пощекотало шею.

– Спокойной ночи, – тихо произнесла Меральда.

Эргед почти сразу провалился в крепкий сон и не услышал, как она прошептала:

– Все равно ты станешь моим, демонов упрямец! Станешь…

Вскоре в спальне воцарилась тишина, нарушаемая лишь размеренным дыханием спящих. А утром, проснувшись с рассветом, Эргед быстро собрался, поцеловал в щеку сонно пошевелившуюся, но не открывшую глаза Меральду, позавтракал и выехал из Орвиша, отправившись к перевалу.

Ольгер, сгорбившись, сидел за дальним столом в ближайшей таверне и остановившимся взглядом смотрел на остатки хмельного меда в кружке. Перед глазами стояло застывшее лицо Вилены, ее последние слова… И сердце снова сдавила болезненная тоска, от которой хотелось выть раненым волком. Как же так получилось… Может, если бы он раньше обратился… Ольгер тряхнул головой и зажмурился, в несколько глотков допив уже третью по счету кружку, однако хмель не брал, он оставался совершенно трезвым. И ведь чувствовал – что-то не то… Еще когда по городу поползли слухи о растерзанных животных… Видел же как-то раз, как Вилена куда-то среди ночи уходила из дома. Но отказывался верить, запрещал себе даже думать о том, что в его жену вселилась сумеречная тварь. Не уберег…

– Еще одну, – скупо бросил он подавальщице, забравшей пустую кружку.

Жизнь вокруг шла своим чередом, приходили посетители, занимали столики, громко что-то обсуждали, смеялись, спорили – обычный вечер в обычной таверне. И никому не было дела до того, что он сегодня похоронил жену. Теперь у него вообще никого близкого не осталось.

– …Да врешь ты все, – неожиданно долетел до него изрядно пьяный голос от соседнего стола, где отдыхала компания наемников. – Невозможно вернуться с сумеречной стороны!

– Вот те истинная правда, – убежденно заверил его такой же пьяный собеседник. – Сам слышал, как в одной деревне говорили!

– И что тебе наплели? – насмешливо откликнулся третий. – Небось нужно совершить страшный ритуал на крови и пепле?

За столом послышался громкий смех, а Ольгер спросил себя, зачем сидит тут и слушает эту чушь. Но идти в ставший пустым и чужим дом не хотелось, и он отпил глоток душистого меда, совершенно не ощущая вкуса.

– Нет, шепнули, что страж перевала властен над духами и может вернуть ушедшего, – внезапно слишком серьезным голосом ответил первый. – Если, конечно, дух ушедшего чист и не запятнан ни убийствами, ни какими другими преступлениями.

Ольгер вздрогнул, едва справившись с порывом обернуться и посмотреть на того, кто это сказал. В душе вспыхнула безумная надежда, прогоняя тоску, и решение родилось мгновенно: страж, ему нужен страж. Ведь Вилена была чиста душой, как никто, она и мухи не обидела. Значит, ее дух можно вернуть. Отодвинув недопитую кружку, Ольгер достал из кошелька несколько монет, оставил на столе и решительно поднялся. Что ж, значит, Сумеречный перевал. Ольгер не сомневался, что страж поможет, – Вилена слишком молода, чтобы умирать! Эта проклятая тварь убила ее, лишив возможности прожить жизнь и родить еще много детей.

Вернувшись домой, он не стал откладывать на завтра, сразу собрался, оседлал коня и выехал прямо в ночь. Верный меч не даст пропасть, в окрестностях Орвиша спокойно, а к утру он успеет уехать достаточно далеко. Страж поможет, обязательно. Ольгер готов был отдать что угодно за возвращение Вилены.

Ула резко вынырнула из сна, распахнув глаза и едва не застонав: кожу жгло огнем, комната плыла, а в голове настойчиво звучал тихий шепот сотен голосов, которые она хотела забыть навсегда. «Наша… наша… Вернис-с-сь, избранная… Мы ждем…» Всхлипнув и скрипнув зубами, стражница кое-как сползла с кровати, проклиная все на свете: это не должно было случиться так скоро! Ведь она была у священного озера всего пару недель назад! Еще один тревожный сигнал? Ула стянула насквозь мокрую от пота рубаху и уставилась на горевшие рубином знаки на коже. Выдохнув очередное ругательство, она оделась, превозмогая боль и ломоту в костях, пристегнула меч и вышла во двор. Есть не хотелось, при мысли о пище желудок скручивал спазм, и Ула сунула в дорожную сумку пару головок твердого сыра, краюшку хлеба и флягу с ягодно-травяным настоем. У озера поест…

Как садилась на лошадь, стражница помнила смутно, сил хватило лишь выпустить духа-хранителя, и белая призрачная тень увела на тайную тропу. Только так можно было попасть к священному Шатурскому озеру, куда ходили шаманы и она, Ула. По легендам, когда-то сюда упала слеза девы Ономэ, оплакивавшей павшего в бою брата, и с тех пор эти воды исцеляли любую хворь. Почти любую. Все же стражницы коснулось крыло смерти, она одной ногой уже стояла в сумеречном мире, а эти проклятые знаки не мог убрать ни один ритуал. Только воды Шатурского озера успокаивали шепот демонов, на время усмиряли бушующую в знаках силу и заставляли их исчезнуть.

Время для Улы словно остановилось. Вцепившись в поводья гнедого, она ничего не видела, кроме мерцающей призрачной фигуры волчицы, уводившей вперед по тропе. В голове настойчиво шептали голоса, становясь все громче, а знаки нещадно зудели, заставляя крепче стискивать зубы. Нет, она не поддастся! Не дождутся, твари сумеречные! Она – стражница, она справится! Собрав в кулак всю волю, Ула мысленно рявкнула: «Я не ваша!» И призраки отпрянули, притихли на время, дав ей возможность перевести дух. А там уже и тропинка вывела на берег идеально круглого озера, лежавшего в широкой чаше горы, с удивительно яркой бирюзовой водой. Лошадь, рысью сбежав по узкой тропе, остановилась у берега, и Ула соскользнула на землю, с трудом удержавшись на ногах.

Непослушные пальцы едва справились с застежками и одеждой, оставив девушку нагой. Багровые знаки ярко горели, шепот в голове взорвался тысячью голосов, и Ула, зажмурившись, упала в бирюзовые воды, раскинув руки и позволив ласковым объятиям озера окутать безвольное тело. И сразу все прекратилось: блаженная прохлада невесомым шелком прошлась по коже, стирая отвратительные символы, шепот разом стих, и барьер, отгораживавший от духов предков, исчез, возвращая прежнее ощущение силы. Ула улыбнулась под водой и мощными гребками выплыла почти на середину, где перевернулась на спину и облегченно выдохнула, раскинув руки и ноги. Тишина, спокойствие и блаженное умиротворение. Как же здесь хорошо!

Стражница провела у озера не меньше получаса, отдыхая и приходя в себя, потом выбралась на берег и как была, без одежды, устроила привал: собрала по окрестностям сухих веток, протянула к ним ладонь, беззвучно обратилась к силе внутри себя, и на хворосте тут же заплясали оранжевые искорки. Духи откликнулись, поделившись силой и помогая разжечь костер. Подогрев настой и поджарив хлеб, Ула с аппетитом уплела нехитрый завтрак, добавив сыр и найденные неподалеку свежие ягоды. Напряжение ушло почти до конца, растворившись в целебных водах озера. Окончательно придя в себя, Ула оделась и почтительно поклонилась, прежде чем сесть на коня.

– Благодарю, – слетело с ее губ единственное слово.

Тихий шелест ветра в кронах деревьев послужил ответом, и Ула решительно направила животное на тропинку – пришла пора возвращаться. А у собственного дома ждал сюрприз: посланец из деревни. Мысленно поморщившись, стражница спешилась и скупо кивнула.

– Приветствую. Что-то случилось? – спросила она высокого гибкого юношу, взволнованно переминавшегося и не знавшего, куда девать руки.

– Госпожа, мы сочтем за честь, если вы приедете к нам в деревню, – выпалил он и поклонился. – На свадьбу, – добавил паренек, выпрямившись. – Моя сестра замуж выходит.

Глава 3

Ула чуть расслабилась, губы тронула улыбка. Деревенские относились к ней с уважением и время от времени звали на свои праздники, почему-то считая, что ее появление принесет им удачу и спокойствие. И Ула никогда не отказывала, отвечая таким же уважением.

– Хорошо, когда свадьба?

– Сегодня вечером. – Посланник радостно улыбнулся. – Спасибо, госпожа! – Он еще раз поклонился и быстрым шагом направился прочь с поляны.

Ула же, коротко вздохнув, занялась делами, а заодно и обдумыванием подарка. Без него никак, это традиция. Пожалуй, самое лучшее – оберег молодым. Их стражница делать умела и щедро делилась с деревенскими, благодаря за свежие творог, масло, сметану, молоко и прочее. Самой-то ей некогда всем этим заниматься, разве что на огороде позади дома росли неприхотливые овощи вроде морковки и зелени, не требующие особого ухода.

Прихватив лук и кинжал, Ула отправилась на охоту, пока есть время – в леднике закончилось мясо, да и на завтра следовало еды приготовить. В лесу она нет-нет да и оглядывалась, бросая настороженные взгляды, хотя природа оставалась спокойной, и никаких тревожных признаков Ула не заметила. Из головы не выходила растерзанная туша оленя на снегу… Настреляв зайцев и парочку куропаток, на обратном пути стражница набрала ягод, немного грибов и трав для настоя и вернулась в дом. Разделка дичи и приведение себя в порядок после похода в лес как раз заняли оставшееся до вечера время. Поплескавшись в теплой воде – спасибо предыдущему владельцу, благодаря ему и духу-хранителю в доме она имелась – Ула достала из шкафа одно из немногочисленных платьев. Да, иногда стражница все же вспоминала, что она девушка, особенно на таких вот деревенских праздниках. Хорошо, жители имели к ней достаточно уважения и немножко страха, чтобы не досаждать ненужным вниманием со стороны мужчин, поэтому Ула и не боялась приходить и даже принаряжаться.

Вот и сейчас на кровать легла тонкая льняная рубаха с красивой вышивкой по краю рукавов и подолу, рядом – верхнее платье из тонкой мягкой шерсти темно-зеленого цвета, тоже украшенное вышитыми желтой нитью мелкими цветами. Переодевшись, Ула надела на ноги мягкие сапожки из замши, переплела косу лентами и цветными нитями с бусинами и заглянула в кладовую, где выбрала оберег на счастье и удачу. Сжав вырезанную из душистой сосны фигурку, прикрыла глаза и беззвучно прошептала несколько слов – духи рода откликнулись, наполняя оберег силой, и он на несколько мгновений вспыхнул мягким желтым светом.

Спрятав подарок в поясной мешочек и прицепив на тот же тонкий кожаный ремень ножны с кинжалом, Ула вышла из дома и легко вскочила на коня – платье совершенно не мешало ей уверенно держаться верхом. Солнце почти касалось брюхом вершин гор, кое-где лежали густые вечерние тени, однако оставалось еще светло. Тропинка петляла по лесу, то ныряя в мягкий сумрак подступающего вечера, то выводя на полянки, залитые золотисто-розовыми закатными лучами. Ула сама не заметила, как внутри поселилось умиротворение, тревоги последних дней отступили, затаились, дав время отдохнуть. Она наслаждалась свежим воздухом, привычными звуками леса вокруг, и в какой-то момент на губах стражницы появилась легкая задумчивая улыбка, разгладившая морщинки и убравшая настороженность из взгляда.

Через час с небольшим девушка добралась до деревни, а там веселье уже набирало обороты. Звучала задорная музыка, веселый смех, выкрики, на большой поляне на окраине деревни собрались гости – человек сто, не меньше. Яркие одежды, блестевшие от хмельного меда и травяных настоек глаза, столы, ломившиеся от блюд с угощениями, пирогами, разнообразно приготовленным мясом с душистыми травами и подливой.

Улу узнали, едва она появилась, приветствовали почтительными возгласами, и улыбка стражницы стала шире. Пока она шла к молодым, гости расступались, пропуская. Невеста, молодая девушка не старше восемнадцати, в богато расшитом золотой нитью ярко-красном платье смущенно и взволнованно улыбалась, прижимаясь к парню чуть постарше, обнимавшему ее с гордым и счастливым видом.

– Счастья вам и благополучия, – немногословно поздравила Ула и протянула оберег.

– Благодарю, госпожа! – Девушка осторожно приняла деревянную фигурку. – Спасибо, что пришли к нам!

Ула кивнула и направилась к столам с угощением – пахло умопомрачительно, а обедала она довольно давно. Веселье шло своим чередом, краем глаза стражница видела, как гости и новобрачные проводят свои простенькие обряды, и пару раз невольно улыбнулась, наблюдая за ними и не забывая отдавать должное еде. А чуть позже даже влилась в общий хоровод – почему бы и не присоединиться к танцам, раз пригласили?

Как же давно она не отпускала себя вот так, чтобы беззаботно кружиться среди обычных людей, уже слегка хмельных, но скорее от общей атмосферы, чем от меда. Как давно не улыбалась просто потому, что на душе хорошо, не смеялась звонко, заливисто, ловя на себе слегка удивленные взгляды окружающих. Внутри и правда воцарилась легкость, никакие хмурые мысли не омрачали праздник…

Ровно до того момента, как Ула, решив отдохнуть, отошла немного в сторону от поляны, чтобы, скинув сапожки, побродить босиком по прохладной траве. Солнце давно зашло, однако большие костры вокруг давали и свет, и тепло, несмотря на бодрящую ночную свежесть, сползавшую с окружающих гор. Прикрыв глаза, – на губах так и блуждала легкая улыбка – Ула подняла голову и даже успела сделать несколько шагов, как вдруг над поляной разнесся истошный крик. Музыка и гомон разом стихли. Стражница мгновенно подобралась, легкость и веселье как рукой сняло, и дух-защитник внутри тихо зарычал, вздыбив шерсть.

Не задумываясь, что и зачем делает, Ула, сжав кинжал, сорвалась с места, доверившись чутью призрачной волчицы – она вела вперед, словно ищейка, идя по следу. Там, впереди, в ночных тенях среди деревьев происходило что-то нехорошее, с душком сумеречных тварей, и уж если ее дух ощутил это, значит, дело серьезное. Ула и не вспомнила об оставленных где-то в траве сапожках. Пробегая мимо поляны, повелительно бросила в звенящей тишине:

– Не выходите за костры!

После чего метнулась прямо под темные деревья, окончательно отпустив духа-защитника. Мир тут же изменился, стал глубже, обрел запахи и звуки, впереди вспыхнули десятки красных глаз, а у ствола дерева обнаружилась дрожащая испуганная девушка. Хорошо, что живая и вроде не пострадавшая. На ходу глухо рыкнув и мотнув головой в сторону поляны, белоснежная волчица сосредоточилась на опасности: проводники. Еще не подселенцы, но предвестники сумеречных тварей, мелкие бесы, можно сказать, жалкие отрыжки настоящих демонов, просочившиеся сквозь завесу на перевале и пробравшиеся в мелких зверей. Лисицы, волки, зайцы – то, что когда-то было ими. Сейчас это сплошь оскаленные зубы, капающая из пастей слюна, горящие злобой и предвкушением алые глаза и внушительные когти, вспарывавшие землю. Стая… Плохо. Штук пятнадцать особей, не меньше.

Нет, волчице они, конечно, на один зуб, плохо то, что эта стая вообще собралась так близко от людей и в таком количестве. Надо будет потом поговорить со старейшиной… Когда закончит здесь. Ула остановилась, растопырив лапы, дернула ухом, услышав быстрые шаги – девушка поняла посыл и побежала к поляне, пока твари отвлеклись на новое действующее лицо. Точнее, морду с оскаленными клыками в палец длиной каждый.

Чуткий слух уловил шипение, будто сотни змей свились в клубок, красные точки глаз ярко вспыхнули, и твари единой волной ринулись на волчицу. Она же чуть припала на лапы, не издав ни единого звука. Едва первые твари приблизились, шерсть зверя вспыхнула серебром, с нее посыпались искры, и Ула превратилась в настоящую комету, с легкостью разрывая не только физические, но и призрачные тела бесов, высасывая из них подобие жизни, лишая энергии и превращая в бесплотные сгустки, мигом растворявшиеся в ночном воздухе. Сейчас вся сила духов рода и стражей перевала была с ней, и ни один коготь не добрался до сияющей фигуры, ни один ядовитый зуб не коснулся шкуры.

Вскоре все закончилось, среди деревьев снова воцарилась тишина и темнота. Волчица замерла, чутко принюхиваясь и прислушиваясь, однако вокруг было спокойно, больше никто не таился за кустами и стволами. Шумно выдохнув, зверь мягко растаял, и Ула вернулась в свое тело, тяжело дыша и сжимая кулаки. Эмоции еще бурлили, нехотя успокаиваясь, но оставалось последнее дело: сжечь тушки, оставшиеся после схватки. Пропитавшись ядом смерти, они больше ни на что не годились, да и за собой Ула привыкла убирать. Подняв руки, она беззвучно выдохнула несколько слов, и воздух перед ней засеребрился от проявившихся знаков, они подплыли к разорванным телам, залитым кровью, и опустились, заставив их ярко вспыхнуть тем же серебристым светом. Через пару мгновений на траве остался лишь невесомый пепел, вскоре растаявший тоже, и ничто уже не напоминало о налетевшей стае.

Стражница встряхнула кистями, еще раз вздохнула и побрела обратно к поляне с кострами, откуда доносились голоса – люди обсуждали случившееся, но благоразумно не совались в лес. Суровый закон: они все равно не смогли бы помочь, а пострадать вполне, и… они доверяли своей стражнице. Ула невольно улыбнулась, в груди разлилось странное тепло, а когда она подошла к границе, освещаемой огнями, ее встретили взволнованные жители во главе с новобрачными – девушка испуганно жалась к жениху, а он обнимал ее, словно хотел укрыть от всех бед.

– Что там, госпожа? – осторожно спросил старейшина, выступив вперед и опираясь на узловатый посох, до блеска отполированный его пальцами.

– Уже ничего, – отмахнулась стражница и внимательно посмотрела на него. – Мы можем поговорить, уважаемый?

– Конечно, госпожа, – ответил статный, хоть и в летах, мужчина с седой гривой и пышной бородой почти до пояса.

Ула со старейшиной отошли к крайнему дому и присели на лавку, пока гости потихоньку разбредались по поляне, негромко переговариваясь и то и дело оглядываясь на них.

– Скажите, вокруг деревни в последние недели не происходило ничего странного? – негромко спросила она, глядя, как народ снова начинает улыбаться и танцевать.

Старейшина нахмурился, взгляд его сделался задумчивым.

– Ну… охотники вроде говорили, зверья в лесах разорванного больше стало, – протянул он. – На окраинах пару раз собак находили, грешили на волков да лис. – Старейшина помолчал, рассеянным движением медленно огладил посох. – У нас все знают, что лес не терпит легкомысленного отношения, после заката никто из деревни не уходит. Охотники поодиночке тоже не ходят, артелями обычно отправляются. Так что люди все целы. Правда, кое-кто шептался, что тени странные по вечерам мелькают среди деревьев, но дураков сходить и проверить, что там, не было. – Мужчина крякнул, помолчал и осторожно спросил: – Госпожа, так оно как, безопасно теперь, да?

– Теперь – безопасно. – Стражница кивнула, подавив вздох. – Я оставлю обереги, больше сюда никто из сумеречных тварей не сунется. – Она поднялась. – И все же последите некоторое время, понаблюдайте и, если что, дайте весточку.

– Обязательно, госпожа, – старейшина тоже поднялся и почтительно склонил голову, – все сделаем, как скажете. Благодарствую за все.

Ула выскользнула за границу костров и занялась защитой деревни. Обошла кругом, оставляя печати и наполняя их силой. На несколько месяцев хватит, а за это время она надеялась разобраться с творящимися странностями и выяснить, с чего это сумеречные духи распоясались и как ухитряются просачиваться через границу. Закончив, стражница посмотрела в сторону поляны и тихо свистнула, подзывая коня. Лучше уйти тихо и незаметно, тем более что после случившегося веселиться уже не хотелось. Вряд ли кто-то обидится, если она не попрощается.

Конь бесшумно появился из теней, она легко запрыгнула на него и отправилась домой, не боясь натолкнуться на очередную напасть, – дух-защитник внутри прислушивался чутко. Но вокруг было спокойно. Тропинку освещали несколько светящихся шариков – Ула просто подозвала светлячков и сделала из них живые фонарики. Да и гнедой отлично знал все окрестные тропинки и мог безошибочно найти дорогу домой даже в полной темноте.

По пути Ула напряженно размышляла и хмурилась, снова и снова вспоминая случившееся, пытаясь понять, откуда взялась эта стая. Однако придется снова идти к шаману. Уже с конкретными вопросами. Растерзанная туша, непонятная стая… Прибавить ее кошмары, и картина вырисовывалась нерадостная. По всему выходило, что назревает нечто крайне неприятное. Осталось выяснить, что именно. Может, хоть теперь Шаари скажет что-то вразумительное, не отделываясь намеками? По мнению Улы, знаков более чем хватало… Только разобраться, что они означают, не получалось.

К дому она добралась почти в полночь, уставшая и задумчивая. Прежде чем лечь, Ула все же перекусила парой кусочков сыра и холодной грудинки, запила травяным настоем и мысленно попросила духов уберечь ее от кошмаров и дать нормально выспаться.

И они ее услышали, а может, стражница слишком выложилась накануне – никакие дурные сны не смогли проникнуть в сознание.

Утро же принесло сюрпризы, а вот неприятные или наоборот, Ула пока не могла определиться.

Проснулась она позднее обычного, однако отдохнувшей и бодрой. Занимаясь завтраком, окончательно уверилась, что нужно ехать к Шаари и на сей раз не дать ему отделаться намеками и загадочными фразами. Дело принимало слишком серьезный оборот. Приятной мелочью оказалась приличных размеров корзинка со всякой снедью, которую стражница обнаружила, выйдя из дома, – деревенские умели быть благодарными. Посмотрев на ярко светившее солнце, Ула решила устроить завтрак на свежем воздухе. Расставив тарелки на столе, с аппетитом принялась за кашу с ягодами и оладьи с золотистым медом, запивая их душистым травяным чаем.

Едва закончив с трапезой и убрав посуду, Ула неожиданно услышала шум во дворе и поспешила обойти дом, надеясь, что это не очередные деревенские с приглашением. Поселений-то вокруг достаточно, несмотря на близость перевала… Только это оказался вовсе не посланец от селян.

Высокий, крепко сложенный, с грубоватыми, словно рублеными чертами, темной щетиной и коротким ежиком таких же темных волос мужчина вряд ли жил в деревне и занимался охотой и скотоводством. Потертая кожаная куртка, перевязь через грудь и плечо, эфес внушительного меча, торчавший из-за спины… И тяжелый пристальный взгляд неожиданно ярко-золотистых, как у волка, глаз. Только зрачок обычный, человеческий. По виску вниз вилась прихотливая татуировка, немного залезая на скулу, похожая на растительный орнамент. А еще от незнакомца веяло силой, почти такой же, как у нее самой.

Дух-защитник внутри встрепенулся, волчица чутко повела носом, принюхиваясь, и Ула, окинув гостя настороженным взглядом, коротко вопросила:

– Ты кто?

– Эргед, гончий, – так же коротко обронил мужчина, и стражница едва сдержалась, чтобы не рассмеяться нервно.

Это что, ответ на ее случайную мысль, что ли?! В совпадения она не верила.

– Зачем ты здесь? – Ула скрестила руки на груди, чуть прищурившись.

– Мне надо к перевалу, – прямо ответил Эргед, не отводя взгляда и изрядно удивив стражницу.

Даже в ее сопровождении мало кто рисковал подходить к границе между мирами, а этот сам просит.

– Зачем? – повторила вопрос, продолжая разглядывать воина.

– Это дело мое и стража, я могу поговорить с ним? – твердо произнес гость.

Ула развела руками и невозмутимо отозвалась:

– Ну так мы и говорим, разве нет? – Темная бровь выгнулась, а в глазах девушки мелькнула насмешливая искра.

Всего на миг зрачки в золотистых звериных глазах расширились от удивления, а потом физиономия Эргеда вновь стала каменной.

– Ты – страж? – уточнил на всякий случай.

– Стражница. – Она кивнула, поймав себя на том, что мысленно посмеивается над ситуацией.

Это местные знали, что перевал охраняет не мужчина, а дальше соседних долин сведения не уходили. Да и отец вряд ли рассказал, что случилось с его дочерью…

Не дав грустным воспоминаниям заполнить сознание, Ула вернулась в настоящее.

– Так зачем тебе на перевал, Эргед? – спросила, снова став серьезной.

– За последние недели случаев вселения столько же, сколько было по долинам за пару месяцев. Последний я обнаружил в столице практически под боком у князя. – Гончий нахмурился. – Что-то неладно на той стороне, и я хочу посмотреть на перевал.

«Знаки, Ула», – вспомнилось предупреждение шамана, и стражница едва не вздрогнула. Ее кошмары, разодранный олень, проводники, теперь вот вселения…

– Я была там не так давно, все тихо. – Ула медленно прошлась по поляне. – Печати целые, никто с той стороны не пытался вырваться.

– Но ты покажешь мне границу? – настойчиво повторил Эргед, глядя ей в глаза.

– Хорошо. – Коротко кивнув, Ула свистнула.

Конь бесшумно появился из-за деревьев и остановился рядом, заслужив уважительный взгляд гостя. Стражница легко вскочила на гнедого и, понукнув его пятками, направила к едва заметной тропинке, уходившей в лес.

– Когда подъедем, держись за мной и не высовывайся, – бросила через плечо. – Не геройствовать в случае чего, я сама разберусь.

– Как скажешь, – последовало невозмутимое.

Неожиданно для себя Ула мысленно фыркнула, чуть не закатив глаза: пронеслись воспоминания из прошлой жизни, когда те, кто прикрывал ей спину в бою, так же заверяли, а потом упрямо лезли под руку, наивно полагая, что, пусть и боевой маг, она все равно девушка. Мужчины… Однако сердце отчего-то на миг сбилось с ритма, и Ула порадовалась, что едет впереди. Странное позабытое чувство, что она женщина, а не только стражница, всколыхнуло что-то в душе, поселило ощущение то ли смутной тревоги, то ли предвкушения.

Ула с трудом сдержала порыв передернуть плечами и пустить коня рысью, пальцы лишь крепче сжали поводья. Что за ерунду она себе напридумывала! Да они с Эргедом едва встретились! Может, он со всеми девушками так, в княжестве отношение к ним всегда было особым. Уважительным и вместе с тем трепетным, хотя и девочки с малых лет учились владеть кинжалами – в лес-то за грибами, за ягодами все ходили. Здесь каждый житель деревни независимо от пола умел постоять за себя, однако обидеть женщину считалось страшным грехом и преступлением. А Эргед явно уроженец княжества, вырос в этих горах. Собственно, гончие только так и появлялись, когда во время инициации их выбирал блуждающий дух-ищейка.

– Как получилось, что ты стала стражницей? – раздался за спиной очень неудобный вопрос. – Ими же всегда шаманы становились.

– Да, и они же выбирали себе преемника, – чуть повернув голову, ответила Ула, и ей удалось сохранить спокойствие в голосе. – И последний выбрал меня.

– Почему? – Гость был настойчив.

Она придержала коня и оглянулась через плечо, пристально посмотрев на Эргеда.

– Не задавай вопросов, ответы на которые не захочешь услышать. Потому что они тебе очень не понравятся. – Стражница не сдержала кривой усмешки и отвернулась, не в силах выдерживать ответный взгляд гончего.

Казалось, золотистая глубина затягивает, уводит за собой в неведомые глубины. А эмоции не хотели успокаиваться, заставляя остро ощущать присутствие Эргеда и то, как он смотрит на нее. «Принесла же нелегкая!» – с досадой выругалась Ула, пустив коня рысью. Чем быстрее они доедут, тем скорее гость уберется, и жизнь стражницы вернется в прежнее русло. Почему беспокойно завозился дух-защитник внутри, Ула понятия не имела – опасности вокруг не наблюдалось и не ощущалось. Хорошо, что до перевала не так далеко ехать.

Оставшийся путь они проделали в молчании и без происшествий. Тропинка, вынырнув наконец из леса, привела в ущелье, где клубился серый туман. Как всегда, спокойный. Непроницаемый. Первым делом Ула проверила печати, и они вспыхнули ровным белым светом – прорывов или даже попыток не было. К ее облегчению, Эргед послушно стоял чуть в стороне, пристально наблюдая, и не мешал, а когда она закончила с печатями, негромко спросил:

– Можно ближе подъехать?

Стражница выгнула бровь.

– Нервы пощекотать? – не удержалась от ироничного замечания.

Гончий едва заметно пожал плечами и, пустив коня шагом, поравнялся с ней.

– Мой дух что-то чувствует, – огорошил признанием, и Ула подобралась.

Обведя пространство перед туманом настороженным взглядом, решительно заявила:

– Я проверю, стой здесь. – И вытянула руку, в которой вдруг прямо из воздуха появилось копье.

Его длинный наконечник светился тем же светом, что и печати, но не слепил, и от него веяло силой. Оружие, подаренное кем-то из духов рода, – серьезная вещь. Эргед мысленно с уважением присвистнул, оценив степень доверия и близости стражницы и ее духов, наверняка она и в магии весьма сильный противник. Его собственная ищейка глухо рыкнула, но не злобно, а как-то одобрительно, что ли. Ула вообще оказалась для гончего неожиданным сюрпризом: женщина, стражница и такая… Ничуть не похожая на обычных жительниц княжества.

Когда-то ее волосы наверняка были черными как смоль, но теперь их щедро пересыпала седина, будто смешали соль и перец. Черты резкие, немного хищные, им недоставало женской мягкости и плавности, но при этом удивительно гармоничные, притягательные. Фигура стройная, подтянутая, постоянные тренировки придали мышцам крепость. Пожалуй, девушка не уступала мужчине по силе. А еще, похоже, жила одна. Значит, надо охотиться, дрова колоть, следить за домом и прочим – не каждой женщине под силу. И тем не менее она оставалась здесь, охраняла Сумеречный перевал, и печати ей подчинялись. Выходит, шаман и правда выбрал Улу и передал ей необходимые знания.

Девушка меж тем подобралась почти к самой завесе. Вдруг спрыгнув на землю, присела и подобрала что-то в траве, потом села обратно на коня и вернулась к нему.

– Вот, – раскрыв ладонь, протянула находку, – но раньше ничего подобного здесь не встречалось, никаких предметов…

Эргед нахмурился, глядя на вещицу, а дух-ищейка внутри ощетинился и глухо зарычал, будто почуял след сумеречной твари.

На узкой мозолистой ладони Улы лежала фигурка, вырезанная из кости. Кости демона, как подсказывало поведение ищейки, рвавшейся раскрошить фигурку в пыль.

– Что это? – настороженно спросила Ула, заметив, как закаменело лицо Эргеда и сжались его губы.

– Не знаю, – ответил он отрывисто. – Но сделано из кости демона.

Стражница вздрогнула, чуть не уронив находку, и гончий ловко подхватил странный предмет и сунул в карман. Вещица была холодной и гораздо тяжелее, чем полагалось. После его слов Ула нахмурилась, в глазах ее мелькнуло мрачное выражение.

– Поехали. – Она легко вскочила на коня.

– Куда? – буркнул Эргед, следуя за ней.

– К одному человеку. Он шаман, подскажет, что делать, – пояснила, не оборачиваясь.

Ула надеялась, что Шаари дома и не ушел по делам. Хотя он каким-то непостижимым образом чувствовал, когда она должна появиться. Еще ни разу стражница не приезжала напрасно, он всегда встречал. Сейчас тем более важная причина, Шаари обязан принять их.

– Говоришь, раньше ничего подобного у завесы не появлялось? – поравнявшись с Улой, задумчиво протянул Эргед.

– Нет, из границы ничего не проникало, кроме сумеречных духов. – Она покачала головой, по-прежнему хмурясь и кусая губы. – Тем более кости демонов… Откуда она вообще?! – добавила с досадой, и конь фыркнул, мотнув головой, будто соглашался с хозяйкой.

– Вот и мне интересно, – тихо обронил Эргед.

Они помолчали, а потом Ула решилась рассказать.

– На днях я нашла растерзанную тушу оленя, у нее не было сердца. А вчера усмирила стаю проводников у одной из деревень неподалеку. Теперь это… – Она устало вздохнула. – Я не понимаю, что это может значить, меня… не предупреждали о таком, – закончила, чуть запнувшись. – Надеюсь, Шаари поможет разобраться. Не нравится мне все это.

– Мне тоже, – тихо отозвался Эргед.

Дальше ехали в молчании до самого дома шамана. Ула едва не выдохнула с облегчением, заметив на поляне крепкую фигуру Шаари. Он колол дрова, но как только увидел всадников, выпрямился, воткнув топор в колоду, и, прищурившись, смотрел, как они спешиваются и подходят ближе.

– Ищейка, значит, – не дожидаясь приветствия, пробормотал Шаари, окинув Эргеда внимательным взглядом.

– Доброго дня, почтенный. – Мужчина склонил голову с должным уважением, но без подобострастия. – Мы приехали по делу…

– Идите в дом, – перебил Шаари и, развернувшись, скрылся за дверью.

– Он всегда такой, – вполголоса пояснила Ула, направляясь за ним.

Эргед ничуть не обиделся, прекрасно зная, кто такие шаманы и как себя ведут. Они никогда не размениваются на пустые беседы, не тратят слова – тесная связь с духами накладывает свой отпечаток.

В полутемной комнате пахло сушеными травами, в печке тлели угли. Шаман сидел за столом, глядя на них внимательными глазами. Эргед шагнул к нему и, достав из кармана фигурку, положил перед хозяином дома.

– Нашли у границы, – пояснил он. – Это из кости демона.

В хижине повисло вязкое напряженное молчание. Шаари перевел взгляд на предмет, долго молчал, не пытаясь прикоснуться, потом длинно вздохнул, чуть сгорбившись.

– Вам надо ехать в соседнюю долину, – отозвался глухо. – К Рароху. Его духи сильнее моих и смогут больше вам рассказать. – Шаари поднял голову и посмотрел в глаза Уле, застывшей в центре комнаты. – Боюсь, и правда назревает что-то серьезное, – тихо добавил шаман, как будто разом постарев на несколько лет, морщины четче обозначились на его лице. – И это связано с тобой, девочка.

Впервые на памяти стражницы Шаари обратился к ней так, и от этого вдоль позвоночника прокатился неприятный холодок.

– Со мной? – обескураженно пробормотала Ула, вспомнив недавние кошмары, а кожа зачесалась, напоминая о невидимых знаках на ней.

Девушка едва сдержалась, оставаясь внешне спокойной.

– Значит, мне надо ехать? – осторожно уточнила.

– Да, – коротко кивнул Шаари, не отводя взгляда. – Раз ты нашла фигурку, остальное связано тоже с тобой.

– А как же перевал? – спросила Ула, напряженно глядя на шамана.

Тот, скупо усмехнувшись, напомнил:

– Твоя волчица может привести тебя туда в любой момент, пока ты находишься в княжестве, ты ведь знаешь. И печати сможешь услышать тоже в любом месте.

– Хорошо, – тихо ответила Ула.

Советами шамана просто так не разбрасываются. Если Шаари сказал, что нужно ехать к Рароху, значит… нужно. Стражница вышла на поляну, вдохнула полной грудью, и тут за спиной раздалось спокойное:

– Я еду с тобой.

Ула обернулась, поймав непроницаемый взгляд желтых, как у волка, глаз, и собиралась резко возразить, но почти сразу закрыла рот. Пришла уверенность, что Эргед все равно сделает по-своему, да и гончий в спутниках – не такой уж плохой расклад. Особенно учитывая те странности, что творились с ней в последнее время.

– Хорошо, – кивнула Ула и направилась к коню, – выезжаем завтра рано утром.

Не покидало странное ощущение, что безмятежные деньки закончились, и беспокойство перемешивалось с волнением, щекоча изнутри и сбивая дыхание. Вот только что ждет в будущем?..

Эргед остался ночевать на поляне перед домом под шатром из натянутого на колья плаща, завернувшись в теплый шерстяной спальный мешок. Ула не возражала, хотя в доме можно было вполне разместиться и двоим.

Утром, с рассветом, им предстояло выехать в соседнюю долину.

Глава 4

В королевском кабинете собрались всего несколько человек: его величество, придворный маг и генерал. За окном стоял самый глухой час ночи, но это их не смущало, потому как вопрос на обсуждении стоял очень важный: безопасность целой страны.

– Зачем ты просил собраться, Улгриф? – негромко спросил король, глядя на своего верного советника.

– Мне пришло видение, – мрачно сообщил Улгриф, сильнейший ментальный маг в королевстве, – о конце света, ваше величество. И его нам устроит страж Сумеречного перевала.

В кабинете воцарилась тишина. Военный средних лет с пышными усами и короткими светлыми волосами недоверчиво покосился на говорившего.

– Что за ерунда! Стражи всегда охраняли границу от сумеречных тварей, – пробасил он.

Улгриф поморщился и потер лицо ладонью.

– Я видел, что нынешний страж проведет какой-то ритуал или будет в нем участвовать. В общем, он откроет границу, и наши земли захлестнет вал потусторонних тварей. – Он устало вздохнул и посмотрел на генерала. – В последний раз мои видения уберегли нас от переворота, Каррег. И сейчас не вижу причин усомниться в правдивости того, что я видел.

– И что ты предлагаешь? – Король, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

Маг помолчал, поднялся и прошелся по кабинету, напряженно размышляя о чем-то, потом остановился и посмотрел в глаза его величеству.

– Нужно избавиться от стража и поставить на перевале заставу с гвардейцами, – ровно произнес он.

В помещении повисла вязкая тишина. Двое мужчин во все глаза смотрели на лучшего менталиста, чьи прогнозы еще ни разу не оказывались напрасными. Видения посещали его не так часто, однако, когда они приходили, король к ним всегда прислушивался.

– Жители княжества уважают стражей, – протянул его величество, хмурясь и пощипывая подбородок. – Они не обрадуются, если мы нарушим вековую традицию. Стражи много лет охраняли Сумеречный перевал.

Маг жестко усмехнулся, его глаза опасно блеснули в полумраке кабинета.

– А мы никому не скажем, – вкрадчиво ответил он и тут же добавил: – Вспомните, последний раз именно темный шаман чуть не выпустил тварей с той стороны, а стражами становятся именно шаманы. Где гарантия, что нынешний не пойдет по стопам того, уничтоженного? Пришла пора менять традиции, – твердо закончил Улгриф, глядя в глаза королю.

– Тогда нужно идти тихо и не целым отрядом, – задумчиво пробормотал генерал, поглядывая то на мага, то на короля.

– Вот вдвоем и пойдете, – решил монарх и кивнул своим словам. – Доберетесь до перевала и сделаете, что нужно. Через портал…

– Только до границы княжества, – перебил его Улгриф. – В горах магия сбоит и работает странно, там искажения пространства и времени, лучше не рисковать. А дальше верхом. В деревни заезжать только в крайнем случае, возьмем припасов побольше. Воды и так в достатке, мясо на охоте добудем. От границы до перевала где-то дня четыре пути.

– Отлично, выходим завтра с рассветом. – Генерал поднялся.

Тайный совет разошелся, а рано утром в одном из внутренних дворов дворца открылся портал, пропуская двух всадников. Отъезд их прошел незамеченным.

Горное княжество встретило прохладой, хмурым небом и непривычной тишиной. Конечно, граница проходила условно, ведь княжество принадлежало империи. Каррег и Улгриф рысью двинулись по широкой утоптанной тропе, вьющейся под раскидистыми кронами. Впереди виднелись величественные горы, зеленые, накрытые клочковатыми облаками, и где-то в их глубине скрывался Сумеречный перевал, граница между миром живых и миром мертвых. Маг и генерал ехали молча, погруженные в свои мысли. Время от времени из леса доносился треск ветки под чьей-то лапой, иногда вскрикивала пичужка. Тропинка шла и шла вперед, порой дорогу пересекали весело журчащие ручьи.

Время казалось застывшим, а редкие звуки – слишком громкими, неожиданными.

Они сделали привал только раз, перекусить сыром и прихваченными с кухни лепешками. Вяленого мяса и сушеных овощей хватало на похлебку, поэтому шли до самой темноты, не отвлекаясь на охоту. Наконец остановившись на удобной полянке около неширокой горной речки, поужинали и легли, а на следующий день отправились дальше. Темп сразу взяли хороший, ехали быстро, и никакие неприятные сюрпризы их не поджидали. Изредка виднелись небольшие поселения на три-пять домов – пастухи и фермеры, а крупные деревни они, как и договорились, объезжали. В княжестве чужаков не слишком жаловали, хотя и не проявляли откровенной враждебности. Лишь раз они рискнули заехать купить хлеба и сыра, и поскорее отправились в путь, сопровождаемые настороженными и любопытными взглядами жителей.

На третий день тропинка вывела на широкую дорогу, по которой всадники некоторое время ехали, сверившись с картой. Миновав перевал, спустились в долину и остановились около красивого озера – даже их суровые и в общем-то зачерствевшие души тронула дикая природа. Тем более впервые за их поездку распогодилось, и выглянувшее солнце окрасило округу в яркие сочные цвета. Душистое пестрое разнотравье, неподвижная темно-синяя гладь, все оттенки зеленого в лесу – глаз не мог оторваться от такого богатства. А в лазурное небо упирались величественные вершины, кое-где украшенные снежными языками.

– Пожалуй, понимаю, почему некоторые уезжают сюда жить, – негромко произнес генерал, окидывая взглядом долину.

Иногда им встречались кусты, украшенные разноцветными ленточками, – местные обращения к духам. Улгриф время от времени осторожно обращался к своей силе, проверяя, что с ней, и ощущал, как неровно она пульсирует внутри. Поэтому на большее, нежели разжечь костер и поставить охранный контур, применять магию не рисковал. Вскоре с дороги пришлось сойти, чтобы вдоль довольно широкой мутно-зеленой речки с порогами и очень холодной водой миновать еще одну долину. До Сумеречного перевала оставалось полтора дня, если верить карте.

К следующему вечеру погода снова испортилась, набежали тучи, низкие, комковатые, как влажная вата, и пришлось доставать подбитые шерстью теплые куртки и непромокаемые плащи и кутаться в них. В воздухе повисла водяная взвесь, иногда переходящая в моросящий мелкий дождь. С рыси перешли на шаг – стало скользко, и угробить лошадей не хотелось: тропинка шла вдоль небольшого ущелья, где шумела очередная речка. В этом краю вообще было много воды: озера, реки, ручьи, ключи, а теперь еще и в воздухе. Пришлось рискнуть и для ночевки сделать непроницаемый щит – он получился у Улгрифа с третьего раза, но, слава богам, держался и воду не пропускал.

– Завтра к обеду должны приехать, – негромко сказал маг, глядя на пляшущие язычки костра.

– Хорошо бы, – Каррег поморщился, покосившись на водяную завесу за границами щита, – а то погода, конечно…

К утру дождь прекратился, но тучи так и висели, низкие, серые, почти задевая брюхом деревья и скрывая вершины гор. Темный лес из сосен и лиственниц казался угрюмым. Тропинка тянулась по распадку вдоль ручья и к обеду вывела их на широкую поляну, где путники увидели добротный дом, сарай и несколько хозяйственных построек. Путники замерли, внимательно осматривая, видимо, пристанище стража, и генерал опередил мага на несколько мгновений, негромко, но уверенно заявив:

– Здесь никого нет.

– Угу, никого… – Улгриф тронул поводья, пустил лошадь вперед.

Дом оказался пуст и – не заперт, к безмерному удивлению непрошеных гостей.

– Однако страж этот довольно беспечный тип, – пробормотал Улгриф, переступив порог и осматриваясь.

– Да тут красть нечего, – заходя за ним, буркнул генерал и поморщился.

В доме было две комнаты. Одна играла роль кухни, судя по печке, плите и утвари для стряпни, во второй стояли кровать, узкий шкаф, сундук – ничего лишнего, но все добротное. В жилище царила чистота, на стенах висели сухие пучки трав.

– Так, – маг встряхнул кистями, – попробуем узнать, как давно тут был хозяин. – Прикрыв глаза, он осторожно потянулся к силе, взял совсем немного и выпустил ее, пытаясь уловить отголоски ауры. К радости Улгрифа, магия отозвалась удивительно легко. – Страж уехал не более суток назад, – уверенно сказал он и, открыв глаза, развеял заклинание. – Вряд ли далеко.

– Может, к перевалу? – предположил генерал.

– Может, – согласился Улгриф. – Съездим? Судя по карте, несколько часов всего.

Каррег хмыкнул.

– Ты уже придумал, как справимся с заданием? Мы же ничего не знаем о силе и возможностях этого стража.

– Сначала найдем, а там посмотрим. – Маг махнул рукой и вернулся на поляну.

Генерал неодобрительно поджал губы, но возражать не стал, хотя, по его мнению, маг слишком полагался на свою силу, а ведь сам говорил, что тут она работает с перебоями. Однако вынужден был признать: по пути сюда сбоев пока не было.

Они снова сели на лошадей и отправились к Сумеречному перевалу.

– А что конкретно было в видениях? – спросил Каррег, пока они скорой рысью ехали по тропинке.

Улгриф нахмурился и, задумавшись, ответил не сразу.

– Видения – это не четкие рисунки, как в книгах, – наконец произнес он, – скорее, образы, из которых при определенной сноровке можно сложить вполне понятную картину. Я видел ритуал, светящиеся линии на земле, и это точно не печати, – маг помрачнел сильнее. – Видел, что в центре стоит фигура со светящимся копьем, и знал, это – страж. И стена… Она бурлила, в ней проявлялись… демоны, – с запинкой пробормотал Улгриф, прикрыв глаза и поежившись. – Они тянулись к линиям… стелились по траве… подчинялись ему…

– Хватит, я понял, – поспешно оборвал его Каррег, от ставшего жутким тихого голоса спутника генерала пробрала дрожь, хотя в жизни он мало чего боялся. – Ладно, а что ты вообще знаешь о стражах?

– Да почти ничего, в том-то и засада. – Маг вздохнул. – Здесь, в княжестве, особые отношения с магией, они завязаны на духах рода, и хранители мудрости у них шаманы. Им письменность ни к чему, так что никаких книг или записей нет, даже в столице у князя. Только слухи, обрывки сведений. Ничего конкретного.

– Но что-то все же известно? – настойчиво повторил Каррег.

– Только то, что силу шаманам и местным магам дарят духи рода при инициации, и в зависимости от того, сколько их откликнется и сколько сможет вместить в себя человек, такой силой и будет обладать. Шаманы умеют напрямую с этими духами общаться, боевые маги – только использовать навыки и чистую силу духов. – Улгриф помолчал, потом продолжил: – Как это выглядит, я понятия не имею, ни разу не видел боевиков княжества в действии, – признался он. – Но это не обычная стихийная, а что-то совершенно другое.

– М-да, – генерал почесал в затылке, – понятно, что ничего не понятно.

– По крайней мере я никогда не слышал, что жители княжества устойчивы к ментальной магии, – хмыкнул Улгриф, тряхнув головой. – Будем импровизировать, друг мой, больше нам ничего не остается…

Дальше они ехали молча, пока через пару часов тропинка не вывела их к узкому ущелью, на дне которого клубился непроницаемый темно-серый туман, а перед ним на ровной, покрытой травой земле едва заметно мерцали те самые печати, что сдерживали тварей сумеречного мира. Путники оглядели пустое пространство, и Улгриф решительно выдохнул, бросив поводья и тряхнув кистями.