Временная жертва бесплатное чтение

© Егор Алексич, 2025

ISBN 978-5-0065-9157-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. День рождения

Поставив локти на барную стойку и подперев руками подбородок, он смотрел как быстро поднимаются серебристые пузырьки со дна бокала. Давно известный факт: если сосредоточиться на чем-то важном, например, как сейчас – на вертикальных гонках блестящих воздушных шариков, то весь остальной мир вместе со всеми своими проблемами в это время отступает на задний план. Пузырьки в янтарной жидкости всплывали на первый взгляд хаотично, но разум, смазанный алкоголем, неожиданно нашел особенность их поведения: часть пузырьков поднималась прямо, а часть зигзагом, покачиваясь из стороны в сторону. Особую красоту этому процессу придавал пестрящий фон из светящихся бутылок на полке за стойкой. И Рома пытался подсчитать примерную статистику, что бы окончательно сформулировать «Закон подъема пузырьков».

– Повторить? – спросила девушка-бармен, показывая на пустую «лошадку», высокую узкую стопку с толстым дном, стоящую рядом с пивным бокалом.

– Давай. – ответил Рома, не отрывая взгляд от объекта наблюдения.

– Что празднуешь? – барменша считала себя корифеем профессии и как истинный профессионал первая шла на разговор с клиентом.

Разговаривать Роману не очень хотелось, его больше увлекали пузырьки и текила, чередующаяся с пивом. Но что бы не выглядеть хамлом, нужно было что-то ответить.

– День рождения. Наверное. – наконец ответил он, мысленно взвесив события, которые достойны были быть отмеченными в этот день.

– Оу! Ну тогда с днем рождения! – несколько наигранно поздравила барменша, хотя видела, что посетитель «кислый», больше пялится в свое пиво, чем на девочек в конце стойки.

– А он не у меня.

– А где тогда именинник? У кого день рождения-то сегодня? – удивилась девушка, и увидев, как он закинул в себя очередную «лошадку» текилы, снова спросила: – Опять повторить?

– Попозже. Брата.

– А почему брат не пришел? – ей уже становилось интересным, что же пытается рассказать, а скорее «недорассказать», этот странный парень.

Одет недорого и просто, аккуратная стрижка, без этой модной сейчас трехдневной щетины или еще более модной «бороды дровосеков». Вот именно такие усредненные типажи чаще всего и приходят запивать свои проблемы в одиночку. Как близнецы похожие друг на друга и, наверняка, с одинаковым набором проблем: низкая зарплата, пропавшее понимание второй половины, неподъемная ипотека, одурманенные телефонами дети и беспросветный кризис среднего возраста.

– Мы не разговариваем уже несколько лет. – ответил парень и отпил пива, посмотрев на барменшу поверх кромки стакана.

Ей понравились его глаза. Добрые и одинокие. Бармен – это же не просто «наливайка», это же еще и друг, собеседник, психолог в конце концов. Особенно те, кто считают себя корифеями. Абсолютно все бармены изучают посетителей, кто-то даже строит нечто вроде классификации выпивох, у каждого своя теория отношений с клиентами. Даша, барменша этого заведения, изучала глаза клиентов. Говорят, глаза – зеркало души. Ну вот, хороший бармен по глазам может сказать, злой ли клиент и закажет мало, или добрый и будет гулять, не жалея денег. Ну конечно злость и доброта людских глаз не только на сумму счета влияет. Еще и на то, часто ли она сама будет подходить к доброму клиенту, и сторониться злого. Поддержит разговор или будет протирать бокалы в дальнем конце стойки. Глаза. Всё определяют глаза.

– А может сегодня самое время сделать брату подарок и поговорить с ним? – на передний план вышел психолог.

Парень не ответил. Снова отпил пива, жестом показал на стопку, а когда Даша наполнила, сразу выпил. И пока запивал пивом, не моргая смотрел на неё.

«Приставать наверное начнет. – с тоской подумала она, – А такие глаза хорошие…»

– А знаешь, пожалуй, ты права. – не поддержав её догадки ответил парень, положил на стойку купюру и слез со стула.

Даша подняла бумажку, рассмотрела ее номинал, и крикнула парню, который уже шел по направлению к выходу:

– Эй, а сдачу?

Он лишь молча и не оборачиваясь помахал ей рукой. Всё же теория о хороших глазах, доброте и чаевых её не подвела.

Рома вышел из бара, остановился перед дверью, посмотрел в небо и глубоко вздохнул.

– Свежо сегодня. Отличный вечер для чего-то необычного. – сказал охранник за его спиной.

Рома обернулся, посмотрел на него и кивнул. А сам удивился, что это все сегодня такие участливые. Барменша вот за живое задела и попала прямо в точку. В ту, которую он сам избегал мысленно тыкать. Можно сказать, подтолкнула его к тому, чего он одновременно хотел и не хотел. Вспомнил сегодня о дне рождения Рэма, на душе снова стало паршивенько, что аж захотелось выпить. Редкое желание, но меткое. Вот, наверное, язык и развязался. А когда эта девчонка с пирсингом в носу и татухах по самую шею сказала про «подарок» и «поговорить», то отмазываться перед ней фразами, типа «Да он сам не хочет…» или «Ну не сегодня, может в другой день…» он посчитал ниже своего достоинства. Хотя кто она ему, эта барменша? Никто. Сложнее всего будет потом оправдаться в очередной раз перед собой. Это ведь Рома перестал разговаривать с Рэмом, а не наоборот.

И охранник этот… Ну он-то с чего, этот здоровый амбал, прямо сказать, с неинтеллектуальным лицом, вдруг заговорил с ним мотивирующими фразочками? Это бар для художников и поэтов? Нет. Обычный бар, без претензий на богему. Логово эмпатов, пожирателей эмоций, ангелов сочувствия? Рома даже хихикнул от своих мыслей. Всё же, наверное, для поэтов, раз он сам вышел из него поэтически настроенный. Не зря говорят, что текила творит чудеса с сознанием. А потом вспомнил о том, на что вроде бы решился минуту назад, и снова нахмурился. Но раз решился – значит решился, нужен был повод – вот тебе повод. Да и перед барменшей будет заочно неудобно, если сдрейфит.

В конце улицы манил яркой вывеской и слепящими витринами круглосуточный магазин. Не ехать же с пустыми руками поздравлять брата, которого не видел несколько лет и даже трубку не брал, когда тот звонил. Через полчаса подарок был куплен, завернут в пакет, и Рома усаживался в такси.

Ехать было недалеко, по времени минут двадцать. И парень боялся окончательно протрезветь за это время, а то мог бы и передумать. Сдрейфить, как обычно. Это был не первый порыв со стороны Романа простить брата и хотя бы поговорить. Он даже несколько раз подолгу держал палец над кнопкой приема вызова, придумав себе установку: вот досчитаю до десяти, и если звонок не прекратиться то отвечу, честно-честно. Но телефон отключался, и Рома с облегчением и разочарованием откладывал телефон. И потом с трудом переживал это разочарование в себе, из-за того, что он такой трус. Вот Рэм смелый, хочет выяснить отношения. А Рома боится, избегает этого. Но сейчас в такси едет смелая его версия, которая переборола в себе юношеские обиды, как это делают все взрослые мужики. Текила, похоже, легла на правильную извилину. Может еще и бороду отрастить для взрослости?

Когда таксист оставил его перед подъездом хмурой девятиэтажки с редкими пятнами света, Рома снова посмотрел в небо и втянул воздух. Вечер для поступков. Он шагнул в подъезд, вспоминая номер квартиры. Но домофон оказался отключен, безжизненное табло уже успело лишиться части кнопок, а металлическая дверь болталась и противно скрипела. Ну что же, так немного проще, этаж и расположение двери Рома еще помнил.

Чем ближе он был к точке невозврата, тем больше хотелось сосчитать до десяти. Придумать что-то типа: я сейчас сосчитаю до десяти, и если Рэм сам не выйдет из квартиры мне навстречу, то значит не удалось встретиться. И снова он останется трусом, если не сделает маленький шаг в сторону брата. А если сделает, то все поймут, все, кто должен был еще раньше понять, что и Рома способен на смелые и яркие поступки, на эмоции. Вот простил брата и даже сам к нему приехал. С подарком.

– Вечер для смелых и ярких поступков. – сказал сам себе Роман, шагнув из лифта.

А потом, не давая себе струсить, сделал еще четыре шага и резко вдавил кнопку звонка. И запоздало подумал, что сейчас разбудит всю их семью. Рома резко отдернул руку. Что же, что сделано – то сделано. Можно теперь и до десяти посчитать.

Но он не успел. Сначала светлым пятном моргнул дверной глазок, потом резко распахнулась дверь. Но не такого начала он ожидал. На Рому ошарашено смотрела причина братской размолвки. Жена Рэма. Света пару секунд удивленно оглядывала Рому, а потом заплакала. Лицо скривилось, глаза сразу стали влажными, ладошкой зажала рот. И она сделала то, что он вообще не мог бы и предположить: кинулась к нему на шею, обняла, и зарыдала в его плечо, беззвучно сотрясаясь. А Рома всё так же стоял с опущенными руками, в одной из которых держал пакет, и не зная, что делать второй: то ли приобнять Свету, то ли аккуратно отстранить. Хотелось, что бы в дверях появился Рэм, увидел эту сцену и сказал, что он тоже готов заплакать от радости, что пора всё забыть, что никто из них о прошлом даже и вспоминать не будет, не то, что обсуждать. Но Рэма не было. Зато Света, перебивая собственные всхлипы, зашептала осипшим от слез голосом:

– Рома… Ромочка… Прости меня. Я ведь на секунду подумала, что это Рэм вернулся. Вы же как две капли…

Рома поморщился. Да, они были очень похожи с братом. Но Света выбрала старшего.

– Я это… – нужно было что-то сказать, а то он стоял словно истукан. – Так Рэма нет? Я хотел его с днем рождения поздравить.

Очередной приступ тихих рыданий в плечо, потом Света сама отстранилась, как-то естественно взяла его за руку и повела за собой внутрь темной квартиры. Слишком естественно, наверняка не думая о том, что воспоминания чуть не придавили его к бетонному полу лестничной площадки.

В коридоре она слегка обернулась и приложила палец к губам. Во всей квартире было темно, только на кухне горел свет. Туда Света его и затянула, закрыв за ними дверь.

– Ляля спит, не хочу будить. – сказала она.

Ляля… Племянница, которую Рома никогда не видел. Стыдно. Знал о рождении, но злился и завидовал. Нельзя завидовать чужому счастью, особенно такому, как рождение ребенка. Но он завидовал. Потому что дура Светка родила от Рэма. А не от него. Рома постарался взять себя в руки и откинуть воспоминания. Сейчас они точно лишние.

– Свет… А что случилось-то? – перебарывая неловкость спросил он.

А Света улыбнулась, одной рукой вытирая слезы со щек, а другой снова слишком естественно погладила его по щеке. И тут Рома увидел, как Света постарела. Не повзрослела, нет. Постарела! Это когда человека сминают обстоятельства, беды, невзгоды, горе, потери, страх. И лицо из юношеского очень быстро становится неподобающе взрослым. Усталая старость. Синее подглазины, морщинки, потускневший взгляд, растрепанные волосы с проблесками седины. Да откуда у нее седина в её-то годы?

– Свет? – Рома уже понял: что-то случилось, что-то серьезное, и не сейчас, а раньше, до его прихода.

– Садись. – она снова погладила его по щеке. – Садись за стол. Я поставлю чай. И всё тебе расскажу. Мне некому больше. Я хотела тебе позвонить, но подумала, что ты снова трубку не возьмешь. А ты сам… Ты почувствовал, да? Ром, почему ты пришел? Скажи честно, ты что-то почувствовал? Ведь есть связь между братьями, я знаю.

– С днем рождения поздравить… – неуклюже стягивая куртку в тесной кухне, стараясь не задеть Свету, не дотронуться до нее первым, растерянно напомнил Рома.

– Наверное, почувствовал. – Света уже ставила на стол две чашки, что-то искала в шкафчиках, плавно перемещаясь и ничего не задевая, везде дотягиваясь.

Он смотрел на нее. А вот тело ее не постарело. Всё та же грация, всё та же плавность. И дело не в фигуре, хотя тут тоже придраться было не к чему. Просто у Светы была какая-то особая пластика, словно она танцевала всегда, словно порхала над гладью озера, слегка касаясь поверхности и оставляя круги на воде. Рома аж потряс головой, отгоняя от себя наваждение. Что же в этом баре для художников и поэтов ему наливали такое, что говорили, если он решился на такой отчаянный поступок, а теперь мыслит непривычными образами смотря на девушку своей мечты. На бывшую девушку своей мечты.

– Ты что, Ром? Голова болит? – участливо спросила Света.

Ну вот как у нее получалось делать всё так естественно, словно она не бросила его много лет назад, что бы выйти замуж за старшего брата. Словно они давно простили друг друга и виделись после этого каждый день.

– Нет. Ты извини. Просто мы слишком долго не виделись. И я слишком не сумел всё забыть. – признался он, а потом испугавшись своей откровенности быстро спросил: – Где Рэм?

Вечер поступков. Вечер признаний. И, похоже, вечер нехороших новостей. Лицо Светы снова дернулось, словно она сдержала порыв заплакать.

– У тебя там что в пакете? Ох, это же коньяк! Давай открывай, чай подождет. – к чашкам на столе быстро добавились две стопки. – Хоть выпью и пожалуюсь. А потом, надеюсь, усну от этого коньяка. Не сплю совсем. Наливай, Ром, и слушай. Рэм уехал работать куда-то на буровую вышку, и перестал выходить на связь две недели назад.

– Так можно через работодателя его найти. – тут же вклинился Рома.

– Подожди, я не с того начала, наверное. Давай чокнемся. Обязательно нужно чокаться, когда за день рождения… – Она выпила и, ничем не закусив, продолжила: – Я начну с начала. Ром, Ляля больна. Нет, ты подожди, послушай! Ты потом всё спросишь. Мне выговориться надо, Ром. Ляля больна, сильно больна. Порок сердца. Это страшно, Ром, это очень страшно, когда твой ребенок болеет тем, что нельзя вылечить таблетками, травами и мазями. Нужна трансплантация. Мы обили пороги всех больниц, всех администраций и управлений, всех начальников и чиновников. Никто не хочет делать что-то бесплатно, ты же, наверное, знаешь такую правду жизни. Ляля не виновата в этом, Ляля хочет жить. И мы очень этого хотим. Когда нам назвали сумму за операцию, мы чуть с ума не сошли. Это очень большая сумма. Пытались занимать, брать кредиты, заложили квартиру, всё равно не хватало. Рэм сказал, что продаст почку. Не в шутку сказал. Он же такой, ты знаешь его, он бы пошел на это. И тут вдруг ему предложили работу. Он куда-то сходил на собеседование и вернулся расстроенный. Сказал, что денег очень много можно получить, быстро выплатят, даже аванс назвали такой, сколько мы за год не заработали бы. Но есть странное условие: на работу берут только тех, кто без семьи, без детей и родителей. Я ему еще тогда сказала, что это какая-то несуразица, что такие условия не могут быть у нормальных работодателей. Он только руками развел, мол не я это придумал. Налей еще, Ром, только немного…

На столе появилось блюдечко с нарезанным лимоном. Светлана порывалась еще что-то достать из холодильника, но Рома жестом остановил её.

– Давай, Рома, за здоровье Лялечки. В общем, Рэм походил неделю смурной, а потом с осененным лицом ко мне подбегает и орет «Придумал!». Он, кстати, изменился сильно. Если бы ты его сейчас увидел, то понял бы я о чем. Выглядит так же, а человек другой. Внутри всё поменялось после того, как мы узнали про сердечко… – она всхлипнула, но взяв себя в руки продолжила более твердо: – Знаешь, он мне начал тебя напоминать. Уж извини, что так сказала, прости. Ну вот прокричал он мне, словно на миг такой же стал, как раньше, шебутной и баламут, умчался, что-то в шкафу поискал и бежит обратно. И знаешь, что он тогда мне сказал? Ромка, говорит, мне поможет! И сует мне права, твои старые права. Он их хранил у себя. А вы же как две капли. Ромка, говорит, не женился, детей нет, родители наши почили прилично как. Я, говорит, по его правам устроюсь. Не понравилось мне это, но когда он принес аванс домой… В общем, Рома, прости нас, но мы тобой воспользовались, твоим именем. Аванс тут же отнесли в больницу, нас поставили в очередь, мы на шажок… Да даже на очень приличный шаг стали ближе к её новому сердцу! А через недели три, как пришел вызов, он собрал минимум вещей и поехал на эту буровую. Один раз позвонил мне, сказал, что добрался, что разместили и всё. Теперь две недели прошло, телефон его выключен, сам не звонит, не пишет.

Рома помолчал, переваривая всё рассказанное. История, мягко сказать, была необычная. Но это с его точки зрения. А зная Рэма, который с самого детства действительно был «шебутной и баламут», то всё это было вполне в его духе. Он видел цель, и препятствия его не волновали.

– Свет, ну тут уж без вариантов – или к работодателю, или в полицию. Сидеть ждать бесконечно невозможно. – осторожно предложил он.

– Нельзя, понимаешь? Ты пойми меня, пойми, пожалуйста… Мы раньше с ним вдвоем за Лялю боялись каждый день, а сейчас я за них двоих боюсь. А еще боюсь, что сделаю что-то не так, и его с новой работы выкинут и заставят аванс вернуть. Которого уже нет, Ром, который уже на лечение потрачен. А полиция за подлог документов может привлечь, у них это недолго. Тоже страшно. Ты понимаешь? – она с надеждой заглянула ему в глаза.

Рома попытался не выдать себя, хотя в голове зашумело, а где-то в груди появилось ощущение, что он куда-то резко провалился. Ой, совсем не этого он ожидал. Ехал к брату, простить его, даже может самому извиниться. И словно попал в прошлое, когда Света почти на такой же кухне слишком естественно сказала ему, что они больше не могут быть вместе, потому что она влюбилась в его старшего брата. И так же смотрела в глаза. И так же говорила «пойми меня, пойми, пожалуйста…». А Света, видимо, не вспоминала прошлое. Ей разговор давался легко, стеснение Ромы она не замечала.

– Знаешь, то, что ты пришел в такую трудную минуту, это ведь знак. Рэм звонил тебе несколько раз. – Рома подумал, что гораздо больше, чем несколько, но вслух этого не сказал. – Он ведь всё понимал, почему ты избегаешь нас, но так сложилась жизнь. И мы не хотели от тебя закрываться, как ты от нас. Он звонил тебе, когда родилась Ляля. Он звонил тебе, когда мы узнали про её сердце. Наверное, тогда еще рано было тебе возвращаться, судьба еще не была готова тебя вернуть. А сейчас, похоже, дела совсем плохи, раз ты появился в самый нужный момент.

А внутри у Ромы столько всего происходило, что он даже не решался что-то говорить. Он снова ощущал злость. На Свету и на брата за прошлое. На себя, за то, что не отвечал на звонки в те моменты, когда был нужен. Ему было стыдно перед племянницей, она-то уж точно ни в чем не виновата. И было понимание, что назад пути нет, что он не сможет снова просто уйти и закрыться от всего того, что услышал. Голова готова была взорваться. Нужно было взять себя в руки, как сейчас это делала Света.

– Есть вариант… – его голос неожиданно стал хриплым, но прокашлявшись, Рома продолжил уже нормально: – Есть вариант, что бы без полиции и не афишировать подлог документов. У тебя есть какое-то удостоверение личности Рэма?

– Найду. Он свои документы оставил, с твоими ушел. А что ты задумал? – она даже придвинулась ближе.

– Нужны еще координаты этой конторы, куда он устроился. В этот раз я схожу под его именем, может узнаю что-то…

2. Гиперион

Ромул и Рэм. Так в детстве звала их мама в честь легенды о братьях-близнецах. Но стоило мальчишкам подрасти и добраться до книжек в шкафу, как они потребовали от матери перестать их так называть. Потому что в легенде было братоубийство и исчезновение Ромула. Лёжа дома на кровати, Рома почему-то вспомнил это. Какой-то короткий момент из детства, но общий для братьев, сплотивший их еще больше: не бывает так, когда брат против брата. А ведь теперь, много лет спусти есть какая-то аналогия с этой легендой. Только это Рэм чуть не убил младшего брата Романа тем, что забрал его первую и единственную любовь. И это Рэм пропал, а не Рома. Как-то всё наоборот получается.

Не спалось. Выпитое совсем не ощущалось, хотя за вечер получилось намешать разного в себе: пиво, текила, коньяк. И ничего, ни в одном глазу, спать не хочется, голова ясная, только думает не в том направлении. Всё сбивается на воспоминания, а надо думать о предстоящем. Может не спится из-за того, что почти половину пути от дома брата Рома прошел пешком переваривая произошедшее. Только когда сообразил, что скоро рассвет, что еще идти еще далеко, вызвал такси. И вот утро уже близко, а спать не хочется, и скоро на работу.

Рома включил прикроватную лампу и взял записку с тумбочки. Листочек с номером телефона и еще одним словом, который дала ему Света перед уходом. «Гиперион». Название фирмы, куда устроился Рэм перед своим исчезновением. Света сказала, что кроме названия ничего больше не знает, ни адреса, ни как проходили собеседования. Может это и не исчезновение вовсе? Существовало же у этого Гипериона такое дурацкое требование, что бы у работников не было семьи, родителей, детей. Скорее всего, работа предполагалась в отрыве от общества, что бы никто не мешал. У буровиков в отрыве от общества? Они итак все в отрыве. Нет, бред какой-то. Ну или еще как вариант, что бы работник не спешил возвращаться домой. Сейчас требования к соискателям определяются больше фантазией рекрутёра, чем логикой. А отсутствие связи может объясняться очень просто: буровая в таком месте, где даже почтовые голуби не летают, не то, что бы сотовая связь. И посылают суровые буровики письма раз в полгода с партией геологов, проезжающей мимо. Точно что-то с ним в том баре сделали, раз опять образами мыслить начал.

Рома подумал, что вот так быстро и легко можно найти оправдание отсутствию человека в своей жизни. И не искать его еще несколько лет, как он уже это делал. Но теперь ситуация была иной. Сейчас, увидев Свету, узнав про проблемы племянницы, Рома не мог не искать Рэма. Легенда про Ромула и Рэма должна быть разрушена. Нельзя останавливаться, назад пути нет. И чем вселенная не шутит, может на самом деле, это судьба сегодня его подтолкнула в тот момент, когда брату нужна была помощь как никогда прежде.

Рома включил прикроватную лампу, взял планшет и уселся поудобнее, понимая, что поспать уже не получится. Пошарив по сети в поисках этого самого Гипериона, он с удивлением обнаружил, что никакой информации об офисе с таким названием в их городе нет. Никакие справочники, никакие поисковики не выдавали это слово в контексте с работой на вахте, на буровых станциях. Всё, что удалось найти про слово «Гиперион» вело совершенно не туда, куда он ожидал. Ведь книжный магазин никак не может быть связан с буровиками?

Взгляну на часы парень взялся за телефон:

– Аллё, Борисыч, привет. Не разбудил?

– Привет, Ром. Неа. – прокряхтел начальник смены так, что стало понятно, что он только что проснулся.

– Слушай, а можешь мне дать пару выходных? – попросил Рома. – Я кому-нибудь из ребят сейчас звякну, что бы подменили.

– Что случилось-то? Заболел что ли? – Борисыч зевнул.

– Да тут такое дело… – замялся Рома, раздумывая, говорить или нет. – Брату помощь нужна.

– О как! – удивился начальник. – Помирились что ли?

– В процессе. – подробности рассказывать не хотелось.

– А-а-а-а! Всё понятно! – усмехнулся Борисыч. – Ну вы там это… Сильно не налегайте. Здоровье дороже. Давай, ищи подмену, если кто выйдет – гуляй, Вася.

– Спасибо. – поблагодарил Рома и отключился.

Подмену искать долго не пришлось, первый же звонок принес положительный результат. Хорошо, когда коллектив дружный и понятливый. Он бы и сам, как бывало не раз, подменил коллег по первому звонку.

Рома встал и заходил по квартире, попутно совершая кучу дел от утреннего моциона до приготовления завтрака. И всё это время он сосредоточенно решал задачу – где найти этот Гиперион? Как его искать? Прочесывать офисы бесполезно, на это уйдет год. Точно так же, как и их обзванивать. Звонить по знакомым, узнавать, кто слышал про набор на вахтовые смены, это вариант. Но слишком широкое поле знакомых придется охватить, а зерно полезной информации может быть невероятно крохотным. Найти все фирмы с названием «Гиперион» и их обзванивать? Это можно, это даже ближе к цели. Только вот не факт, что такая фирма будет зарегистрирована в этом городе, а не на месте буровой станции, которая может оказаться у чёрта на куличках и даже дальше. Например, за границей, какая-нибудь международная корпорация «Гиперион».

Стоп! А как Рэм мог сам выйти на такую работу? Рома взял смартфон, занес номер Светы в список контактов и открыл мессенджер. Вздохнул. На аватарке прекрасная молодая Света с маленькой Лялей на руках и в объятиях Рэма. Вот и увидел племянницу. А где он был в тот момент, когда нужно было делить с ними радость рождения ребенка? Ясно где – дулся как рыба фугу где-то на периферии их счастья и пускал яд тетродотоксин внутрь себя. Вынырнув из сожалений, он набил сообщение:

– «А как Рэм мог узнать об этой работе?»

Через несколько минут прилетел ответ:

– «Я не знаю.» – и грустный смайлик. А потом добавление: – «Я пыталась вспомнить хоть что-то, что он рассказывал о предстоящем собеседовании, авансе, работе. И ничего. Ни адресов, ни мест, ни названий он не говорил. А я, дура, не спросила.»

– «А где он работал до этого?»

Рома с неприязнью к себе подумал, что даже этого не знает. Рэм и до размолвки часто менял работу. А теперь Рома вообще ничего не знает о брате. Странная трансформация чувств из злости на брата в чувство вины перед ним. Так бывает, когда уходит человек из жизни, а ты начинаешь не вспоминать о нем что-то хорошее, а злиться на себя за негативные события по отношению к нему: за то, что вы ругались, за то, что редко виделись, за то, что не понимал его. Сожаления неуспевшего человека, неуспевшего увидеться, простить, понять. Рома тут же себя одернул. Нечего думать о ком-то как об ушедшем! Тем более о Рэме!

– «Техпроммонтаж. Такелажником.»

Что же, работа как работа, не лучше и не хуже чем у самого Романа. Молодец Рэм, руками работал, а не подался во все эти новомодные менеджеры среднего звена, менчандайзеры, торговые представители. Ну что же, это пока единственная отправная точка, с нее и следовало начинать.

Но на предыдущей работе брата Рому ждало разочарование. Все сначала удивлялись, увидев его, а потом рассмотрев поближе, и после того, как он представлялся, коллеги брата лишь улыбались и кивали. И на этом всё. Никто ничего не знал и не слышал. Рэм просто уволился и ушел. Молча, «не по-пацански», как сказал один дядя в белой каске и с такими же белыми усами. Сопоставляя дружеское приветствие, по которому можно было сделать вывод, что Рэма в коллективе любили ну или хотя бы уважали, с тем, как тот покинул этот самый коллектив, Рома не находил объяснение такой несостыковке. Когда он выходил из огромного ангара, его окликнули:

– Эй, братишка!

Рома повернулся и увидел у входа молодого длинноволосого парня в оранжевой спецовке и черной шапке-«плевке». Причем его волосы, прямые и длинные, так смешно распускались по плечам из под этой шапки, что невольно вспомнился какой-то импортный фильм про торчков у магазина, торгующих дурью.

– Братишка, я слыхал ты за Рэма спрашивал? – парень стоял у стены, оперевшись на неё спиной и одной ногой, согнутой в колене. Ну точно образ киношного торчка. Еще и сленг весьма похож. – Есть о чем побазарить. Давай шагнем в сторону.

И он оттолкнувшись от стены неспешно направился вдоль ангара. Роме ничего не оставалось, как просто пойти за ним. Когда они дошли до угла, парень развернулся, достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– А ты реально с ним одним фэйсом. – усмехнулся «торчок», как прозвал уже его про себя Рома. – Только серьезный какой-то. Рэм свой чувак был, друган что надо. Выручал меня иногда. И я так понимаю, что если его братан ищет, значит случилось че-то.

– Уехал на буровую, связь пропала, а никто из семьи не знает, где эта буровая. – скупо поделился информацией Рома.

– Он никому не говорил про то, что отвалит с работы до крайнего дня. Мужики конечно бухтели на него. Но мы все в теме за его горе. Лялю жалко. – сказал «торчок» с таким сочувствием в голосе, что Роме в очередной раз стало неудобно за то, что даже такой вот полумаргинал знал, а он нет. – Но он мне проговорился. В тот день, когда уходил отсюда, сказал: ты, Ник, скажи мужикам, если я вернусь, то реально проставлюсь. Всё будет бэнч тогда. Но, мол, ничего говорить нельзя, Лялин врач запретил.

– Что запретил? – не понял Рома.

– А я не вкуриваю, че он ему мог запретить. – развел руками Ник-«торчок». – Думал над этим, но не раскусил фишку. Про Лялю мы и так все знали. Даже лавандос собирали. Но что с нас взять, с работяг-то? Там стока бабосов надо, что только украсть можно.

– Спасибо. – Рома протянул ему руку.

Вот так вот. С виду «отерёбок» какой-то, подражает киношным героям непонятных фильмов, а человечности в нем больше, чем в некоторых.

Почему какой-то врач мог запретить Рэму что-то рассказывать? И что он вообще мог рассказать? Ну, допустим, про стоимость операции, но сумма была известна давно, а не перед увольнением Рэма. Или про изменение цены операции, но тоже как-то не понятно почему нужно это скрывать. И вообще, как можно связать запрет врача и устройство Рэма на новую работу на буровой? Никак. Только если спросить самого врача.

– «Нужны координаты лечащего врача Оли.» – быстро набил сообщение Рома.

– «А что случилось?» – тут же ответила Света.

– «Это звучит странно, но он может что-то знать. Когда Рэм с ним общался последний раз?»

– «Когда относили полученный аванс. Но мы были все вместе, Рэм про работу вообще не говорил.» – и смайлик удивления.

– «А до этого?» – Рома смайлики практически не использовал, считая это лишней забавой.

– «Давно. Еще до того, как он нашел эту работу, если это имеет значение.»

Имеет. Сейчас всё имеет значение. На Рэма, кстати, это было не похоже, что он везде только крупицы информации перед уездом оставил. Он обычно был более открыт, легко со всеми общался, никогда не был скупым на слова. Но вот Света сказала, что он изменился. Даже начал напоминать младшего брата. Это значит, что Рома как раз замкнутый, скрытый и необщительный?

– «Центр кардиологии и хирургии. Толбухина, 15. Шмырев Алексей Павлович.»

– «Спасибо.» – ответил Рома.

Смысла тянуть не было, и парень сразу отправился по указанному адресу. Такси домчало его до нужного места за двадцать минут. И выйдя из машины, Рома догадался, откуда могут быть такие заоблачные цены на спасение ребенка. Шикарнейшее здание из темного стекла и блестящего металла подавляющее высилось на фоне нищих и недостойных такого соседства домишек. Пусть те и имели историческую значимость, классическую красоту. Зато этот монстр современной архитектуры всем показывал ничтожность этих устаревших ценностей, словно кричал своим видом: деньги и лоск главнее всего.

Внутреннее содержание этой дорогой коробки соответствовало внешности. Камень, стекло, металл. Стены были увешаны плазменными панелями с пестрящей информацией о видах услуг, мягкий женский голос по громкоговорителю сообщал о движении очереди. Рома подошел к рецепшену.

– Здравствуйте. Как мне найти доктора Шмырева?

– Добрый день. – ответила ему девушка за стойкой и улыбнулась белоснежной и явно искусственной улыбкой. Да и вся она была какая-то искусственная, слишком правильная, словно её слепили из обложек глянцевых журналов. Ну, собственно, под стать заведению. – Как я к вам могу обращаться?

– Роман.

– Роман, вы по записи или на первичный прием?

– Я по личному вопросу.

Девушка внимательно посмотрела на него, а Рома рассмотрел имя на бейджике. Виолетта. Оно прекрасно сочеталось со всем остальным – внешностью, стойкой, пафосностью помещения.

– Извините, у нас в Центре по личным вопросам не принимают. Или на консультацию, или на прием. Консультация платная, час две тысячи рублей. Прием платный, час три тысячи рублей. – быстро надиктовывала прейскурант Виолетта. – Сейчас я посмотрю, куда вас можно записать. Так, вот, нашла. Сегодня Алексей Павлович принимает до двенадцати часов, и у него всё расписано. Есть время на завтра с девяти до одиннадцати. Минимальное оплачиваемое время консультации два часа. Минимальное время приема два часа. Вам консультацию или прием?

Рома молча отошел от стойки. Какой смысл было что-то объяснять этой говорящей кукле, если у неё одна задача – продать время, подороже и побольше. И что можно на этой консультации два часа слушать? Раньше медицина была бесплатная и качественная. Теперь или бесплатная, но лучше не рисковать, или очень дорого, зато оближут с ног до головы после получения предоплаты. И можно не гадать, почему Рэм со Светой выбрали эту клинику: других наверняка просто нет, кто бы занимался вопросом детской трансплантации.

Нужно было как-то выкручиваться из ситуации, что бы уж этот визит не оказался совсем бесполезным. Рома прошелся по вестибюлю, осмотрелся. И увидел на одной из плазменных панелей демонстрацию «Наш персонал». Пожалуй, это было то, что нужно. С фотографий, сменяющихся на экране, смотрели гордые за свою профессию лица, а рядом с фото расписывались заслуги и достижения каждого из них. Рома обратил внимание, что все сотрудники достаточно молодые. Ну да, более пожилые врачи, воспитанные еще на поприще советской медицины, остались в разделе бесплатного медобслуживания, пытаясь его хоть как-то сохранить.

Доктор Алексей Павлович Шмырев оказался так же молодым, но не очень приятной наружности, человеком. Что-то в его внешности показалось Роме отталкивающим, хотя лицо доктора было вполне заурядным. Вытянутое, худое, с заостренным носом, под котором болтались тонкие усики. Губы он почему-то на фото вытянул так, как это должна была скорее сделать та самая Виолетта с рецепшена для селфи с подружками. Зализанные волосы с идеальным пробором вызвали у Ромы скорее удивление, так как с его беспорядочной шевелюрой такого сделать было невозможно. Как вообще мужики умудряются такие прически делать, как у этого на фото? В общем, с точки зрения Романа, лицо доктора Шмырева соответствовало фамилии. Ну что же, зато теперь известно, как выглядит этот самый недоступный доктор.

До двенадцати часов оставалось не очень много. Если доктор принимает до этого времени, то можно предположить, что после двенадцати у него или обед, или он просто не работает дальше. Поэтому был смысл поболтаться рядом и дождаться доктора. Чем Рома и занялся. Снова походил по вестибюлю, посмотрел информацию на каждой из панелей, почитал какие-то правила, полистал брошюры на стойке. Время шло медленно. Тогда Рома встал у прозрачной стеклянной стены и начала рассматривать парковку. Да, такому автопарку, что разместился перед зданием, можно было только удивляться. Нет, Рома конечно и раньше видел дорогие и красивые автомобили, но как-то не засматривался, они его мало волновали. Просто сейчас весь цвет зарубежного автомобилестроения концентрированно собрался в одном месте, и можно было удивиться количеству настолько состоятельных людей в городе.

– Вам помочь? – услышал он за спиной суровый голос.

Даже не обернувшись, Рома уже догадался, что такая интонация принадлежит уж точно не врачу, а скорее охраннику. Он скосился на стойку рецепшена и успел увидеть, как Виолетта быстро отвела взгляд. Ясно, она сообщила охране, что посетитель не платит и шатается без дела в их дорогущем убранстве.

– Нет, спасибо. – ответил он и не стал поворачиваться.

Охранник явно не ожидал такого игнорирования, поэтому помялся с ноги на ногу и удалился, ловя гневный взгляд Виолетты. Что же, в таких респектабельных заведениях и правила общения с клиентами соответствующие, пусть даже эти клиенты и не очень угодны. Но Рома сделал вывод, что долго ему болтаться тут не дадут, потом охранник подойдет еще раз, а на третий раз уже выведет его принудительно. Но можно поболтаться и перед зданием, а потом может и еще раз зайти.

Рома вышел на крыльцо Центра, и, как оказалось, вовремя. Справа в конце здания от еще одного выхода по лестнице спускался человек, в котором Рома без труда опознал Шмырева. Тот направлялся на парковку. Вид сбоку выдал тайну идеального пробора и прилизанной прически Алексея Павловича Шмырева: его волосы были собраны на затылке в тощий хвостик.

Рома поспешил. Если Шмырев сядет в машину, то бросаться под колеса в попытке его остановить будет весьма глупо. Но машина доктора, на счастье, была не в первой и не во второй линии парковки, и поэтому Роман успел догнать доктора как раз тогда, когда тот взялся за ручку огромного и явно дорогущего внедорожника красного цвета.

– Алексей Павлович? – окликнул его Роман.

– Ну что еще? – с явным неудовольствием спросил тот еще даже не взглянув в сторону бращающегося к нему человека.

А когда повернулся в сторону Ромы, то глаза его округлились, рот приоткрылся, а ключи от машины выпали из руки. Он явно был удивлен, увидев Рому. Но потом глаза его сузились, рот закрылся, и доктор внимательно присмотрелся.

– А вы, собственно, кто? – спросил он и присел, поднимая ключи.

– Меня зовут Роман, я по поводу…

– Роман? – переспросил доктор.

– Да, Роман. Я хотел спросить по поводу своего брата Рэма. – начал объяснять парень.

– Ах, вот оно что. Брата. – казалось, доктор произнес это даже с облегчением, и снова взялся за ручку двери автомобиля. – Извините, я спешу.

– Алексей Павлович, подождите, это важно. Дело в том, что Рэм уехал на буровую, на новую работу. – поспешно заговорил Рома. – И вот уже довольно долго не выходит на связь. А мы даже не знаем, что за фирма взяла его на работу.

– Ну а я-то тут при чем? – раздраженно поджал губы доктор.

– А вы почему-то запретили ему рассказывать об этой работе. – в лоб заявил парень.

Шмырев долго и испытующе смотрел на Рому. Причем губы его вытянулись в ту утиную форму, которую парень отметил на фотографии. В сочетании с куцым хвостом на затылке и бледными усиками доктор Шабалин смотрелся то ли комично, то ли несуразно. Может он и был профессионалом своего дела, потому что дилетанты в таких местах не работают и на таких машинах не ездят, но внешность его не соответствовала всему этому. Вот ему надо было брать пример с Виолетты, которую словно подрисовали в этот антураж.

– Понятия не имею, о чем это вы. – доктор открыл дверь и стал усаживаться во внедорожник. – И я уже сказал, я спешу.

С этими словами он захлопнул дверь и завел машину.

– Во и поговорили. – пробормотал Рома и отступил в сторону, давая проехать красной громадине.

Он подумал, что надо, наверное, было как-то помягче подвести доктора к разговору. Уж слишком прямолинейно он стал выяснять интересующий вопрос. Ну а что было делать, если доктор так стремительно садился в свою машину. Только записываться на платную консультацию и в течение двух часов выпытывать у него, танцуя словами.

3. Вынужденный контракт

Потратив оставшуюся часть дня на личные дела, которые давно откладывал, Рома только к вечеру добрался домой. Успев по пути домой заскочить в продуктовый, он тащил в руках бумажный пакет с будущим ужином. Готовить дома он особо не старался, так как на заводе была столовая. Но раз уж взял пару выходных, то придется чем-то питаться.

– Гражданин Краснов? – услышал он сбоку, когда подойдя к подъезду стал доставать ключ от домофона.

Из-за бетонной перегородки, отделяющей вход в подъезд от секции с мусорным контейнером, вышли двое. В форме полиции. Рома не заметил их, они стояли в темноте, совершенно невидимые в своей черной форме.

– Слушаю. – голос оказался напряженным.

Любая встреча с патрульно-постовой службой не могла сулить ничего хорошего. А если уж они обращаются по фамилии, то тут явно жди неприятностей.

– Нам поступило заявление от уважаемого человека, которого вы сегодня преследовали. Необходимо проехать в отделение для разбирательства. – с некой ленцой заявил полицейский.

– Вы, наверное, что-то перепутали. Я никого не преследовал. И уж тем более какого-то уважаемого человека. – ответил Роман, хотя уже догадывался, о чем идет речь.

– Да? А то, что вы в больнице торчали почти час, дожидаясь этого человека, а потом бежали за ним по парковке и зажали его между машинами? – второй полицейский почему-то был на взводе, и говоря всё это, казалось, с трудом удерживал свой голос от срыва на визг.

– Да боже упаси за кем-то бегать! – Рома уже понимал, что отмазаться прямо здесь не получится, и скорее всего его ждет неприятный визит в отделение.

– Разберемся! – снова с ленцой вставил первый полицейский. – Пройдемте в машину.

– Дайте я хоть пакет с продуктами дома оставлю. – Рома продемонстрировал пакет.

– Обойдешься! – взвизгнул второй. – А не пойдешь сам и сейчас, еще и за сопротивление власти схлопочешь!

Вот такая она, эта «власть». Выслуживаясь перед «уважаемым человеком» нервничает, визжит и угрожает. И притворяет свои угрозы в реальность, каждому второму, а может быть и первому, приписывая сопротивление сотрудникам при исполнении, что бы другим и думать не хотелось перечить вот таким вот визгливым сосункам в форме. Ведь тут роста-то полтора метра, а хочет смотреть на всех свысока. С высоты своих погон и бляхи на груди.

– Ну и где машина? – угрюмо спросил Рома прижимая пакет.

– За углом. – показал направление «ленивый» полицейский.

Рома молча направился к углу дома. Вот Шмырев сволочь! Натравил полицию из-за какого-то дурацкого вопроса. Что-то в этом докторишке было не так, раз он испугался и решил оградить себя от визитов Романа. Значит патлатый Ник-«торчок» правду сказал. Значит Рэму было приказано скрывать процесс смены работы. И значит за этим приказом стоял доктор на красном внедорожнике. Ну хоть что-то нащупал в первый же день, и то хорошо.

Завернув за угол, Рома на самом деле увидел полицейскую «пятёрку», так же спрятавшуюся в темноте, как и её хозяева ранее. Рома молча зашагал к машине, разумна рассчитывая закончить весь этот бред побыстрее. Но вдруг сзади шаги участились, Рома услышал сдавленное «Хе!», и голова взорвалась болью. Проваливаясь в беспамятство он понял, кто-то из этих в форме огрел его дубинкой по голове. Наверное, мелкий.

– Ну и нахер ты сразу-то? – спросил «ленивый» у напарника. – Кто его теперь до машины тащить будет?

– А чо он? Хрен ли он спорить-то начал? – хорохорился «мелкий». – Дохера возомнил о себе!

– Ой, да ну тебя в жопу! Вечно ты спешишь. Бери за ноги. И пакет подбери. Хоть продукты покупать не придется. Че у него там?

Рома парил в космосе. Его слегка покачивал солнечный ветер на волнах невесомости. Мириады звезд окружали его голову, и именно из головы они и разлетались, опоясывая лоб венком, словно кольца Сатурн. Иногда рядом проносились кометы, и почему-то пахли бензином. Он никогда не задумывался, какой запах у выхлопных газов двигателя кометы. У них ведь обязательно должен быть космический двигатель, просто люди об этом еще не знают. Пару раз его тело врезалось в метеориты, огромными ледяными глыбами висящими на пути. Похоже, обогнуть их у астрального тела Ромы не было возможности.

Он начал приходить в себя от чувства тошноты и боли в голове. Наверное, его укачала невесомость, а боль была последствием неизбежных столкновений с космическими глыбами.

– Вот же придурки. Помяли его. – сказал голос свыше.

В космосе обязательно должен быть голос свыше, так что Рома даже не удивился. Каждый посетитель открытого космоса должен встретиться с этим голосом. Только содержание речи несколько не вязалось с возвышенностью момента.

– А чем от него воняет? Бензином? – снова прозвучал тот же голос свыше.

– Похоже на то. Его в багажнике везли. Я видел, как доставали. – ответил второй голос. – Еще два раза уронили, пока до крыльца несли.

– А зачем они его вырубили-то вообще? – снова вернулся первый голос.

Рома начал осознавать, что космическая нереальность отступает, и её заменяет суровая действительность в которой полицейский только что отправил его в бессознательное состояние. Лучше бы конечно был космос.

– А кто знает этих идиотов? – снова второй. – Им же только дай дубинкой помахать. Смотри, он шевелиться начал. Ладно, я зову босса.

Послышались шаги, хлопнула дверь, а Рома снова попытался пошевелиться и открыл глаза. Оказалось, что он находится в каком-то помещении с темными стенами и приглушенным светом. Он сидел на стуле, а перед ним стоял мужчина. В хорошем, насколько мог оценить Роман, сером классическом костюме, под которым черная водолазка обтягивала спортивную фигуру. Грубое лицо со щетиной и цепкими глазами. Лысина. Ну прямо киношный типаж шпиона, высокорангового охранника или человека из структур безопасности. Рома помотал головой, потер лицо. Руки и ноги не были прикованы к стулу, что являлось в данной ситуации однозначно хорошим знаком.

– Не дергайся. Сейчас всё объяснят. – коротко бросил «охранник», как прозвал его про себя Рома, так как это была, пожалуй, самая безопасная профессия из предполагаемых.

Со службами безопасности он дело не имел, а вот попасть в отделение полиции ничем хорошим не сулило по причине того, что полицейские в принципе не соблюдали рамки приличия, не говоря о правах человека. А вот люди в костюмах, хотелось наедятся, имеют хоть какие-то принципы. Сзади хлопнула дверь.

– Очнулся? – спросил женский голос.

Охранник коротко кивнул. И каблучки неспешно зацокали, приближаясь к Роману. Она обошла его, наклонилась и заглянула в лицо. А он рассмотрел её. Молодая женщина с идеальным черным каре, узкими глазами на худом лице и пронизывающе холодным взглядом серых глаз. Он была одета в деловой костюм такого же серого цвета, как и у её коллеги. Белая блузка застегнута на все пуговицы, что, по мнению Романа, лишь подчеркивало строгость этой дамы.

– Да, почти как две капли. – резюмировала дама. – Не удивительно, что коновал струсил.

Рома понял, что речь идет, скорее всего, о докторе Шмыреве, о том, что тот принял его за брата и испугался.

– При нем были права. Вот. – сказал охранник.

Женщина отвернулась от Ромы и подошла к мужчине в сером. Он что-то ей протянул. У Ромы с собой были только права на имя Рэма, так что не приходилось сомневаться, что именно их его похитители и рассматривают.

– Что происходит? Вы кто? – хрипло спросил Рома, потирая затылок.

– Скажи ка мне лучше, почему вы с братом поменялись документами? – вместо ответа задала встречный вопрос женщина.

– А почему я должен вам что-то рассказывать? – не сдавался парень, хотя догадывался, что если у этих людей такие методы приглашения на беседу, то можно ожидать и не очень гуманных методов общения.

– А потому, что ты можешь не вернуться сегодня домой. – спокойно ответила дама, подтвердив его догадки. – Мы снова тебя отправим в отделение полиции, и там тебя арестуют на пятнадцать суток за… Да какая разница за что. А по истечению пятнадцати дней тебя отправят в СИЗО за нападение на доктора. Ты может и оправдаешься когда-нибудь. Но жизнь себе испортишь.

Всё же эта парочка была скорее всего из органов госбезопасности. Рома слышал, что у этих людей такие методы запугивания и реальной работы. Маринуют людей по изоляторам и тюрьмам, ломают, но всё равно добиваются своего чужими руками.

– Мы не менялись. – помолчав всё же ответил Роман. – Он просто взял мои документы для устройства на работу. Я не знал этого.

– Хороший мальчик. Быстро учишься. – похвалила дама его за покладистость. – А ты его права зачем с собой таскаешь?

– Может хоть представитесь? – снова сделал попытку Рома.

– Не наглей. – осекла дама.

Рома вздохнул, потер затылок, который снова отозвался болью. Делал он это скорее для того, что бы потянуть время из вредности.

– Что бы пойти в ту фирму, куда он устроился, и спросить, почему он не выходит на связь. А документы нужны, что бы его с новой работы не выгнали за подлог. – сказал он наконец.

Какой смысл было скрывать, если эта парочка и так знала, что у брата были документы Романа, а у Романа наоборот. Женщина неспешно обошла его по кругу. Потом еще раз в обратную сторону. Казалось, она что-то обдумывает, взвешивает, иногда кидая взгляды на Романа. Недобрые такие взгляды.

– Ну, допустим, пришел ты в эту, так сказать, фирму. – остановилась она перед ним и скрестила руки на груди, уперевшись в него взглядом. – Трюк с документами не прошел. Дальше что?

– Так это что, Гиперион что ли? – удивился Рома, обводя их обоих и комнату взглядом.

– О как! – женщина даже удивилась, что и продемонстрировала изящно поднятой бровью. – Значит брат твой проговорился всё-таки. Но не тебе же, правда? Мы установили наличие близкого родственника, как и отсутствие контактов с ним. От кого ты узнал про Гиперион?

И тут Рома понял, что под такой же удар, под какой он попал сейчас, могут попасть и Света с Олей. Куда же ты вляпался, Рэм? Что же это за люди такие? Нужно было побольше держать язык за зубами.

– В почтовый ящик брат бросил мне записку с номером жены и одним словом. Я потом спросил его жену, что это значит. Она сказала, что ничего не знает, что Рэм уехал на буровую. – принялся сочинять Роман.

– Записка такая есть. – брякнул мужчина в сером, и парень понял, что у него дома эти люди уже побывали.

Дама даже не обернулась к охраннику, а продолжала сверлить взглядом Романа.

– Слишком топорно выгораживаешь. – объявила она, раскусив вранье Ромы. – Но зато понимаешь, кто теперь может пострадать, правда?

– Да что происходит-то? – не выдержал Рома и перешел на крик.

Дама лишь поморщилась.

– Не повышай голос. – холодно осадила она. – Слушай сюда, мальчик. Тебе повезло, что мы люди деловые, а не какие-то бандиты или, еще хуже, чиновники. С нами можно и договориться. Твой брат нарушил условия контракта. И кто-то должен ответить за это. По стечению обстоятельств, сам он не может принести извинения и компенсировать ущерб. Но время не ждет, а значит, это должен сделать кто-то другой. И по еще более странному стечению обстоятельств ты сам под его именем искал Гиперион. Считай, что нашел, считай, что ты теперь отвечаешь перед нами за брата, от его имени, так сказать. Его настоящего имени. Тебе придется завершить часть контракта своего брата.

– Ущерб? Он что, просверлил землю не там? Нефть, или что вы там добываете, качал в неправильном направлении? – Рома старался не повышать голос, как потребовала эта дамочка, но и совсем уж сдаваться не мог.

Ему было страшно. При всей скупости на эмоции, лимбическая система его мозга похоже четко синтезировала чувство страха. Страх, являясь первичным чувством человека, отвечающим за его выживание, способен пробить любую черствость и толстокожесть.

– Ты доделаешь работу за него. Хорошо, что на это есть время. Ты появился как раз вовремя, да еще и очень похож на него, так что никто ничего не заметит. Отказаться, как сам понимаешь, у тебя нет возможности. Мы можем заставить тебя силой, поверь, это мы умеем. А можем просто намекнуть, что те, кого ты сейчас выгораживал своей несуразной историей про записку, так же останутся в поле нашего зрения. – и тут она неожиданно улыбнулась. Натянуто, холодно, скорее с издевкой. – А теперь о хорошем: условия контракта остаются прежними, и если ты завершишь его работу, то и получишь его вознаграждение. Поверь, этого хватит на спасение племянницы.

– Ну если вы всё знаете и про меня, и про Олю, если так уверены в своих силах, почему же вы взяли Рэма, а не отшили его? – всё пытался докопаться до правды Рома.

На этот раз дама повернулась к охраннику и впилась в него холодным взглядом, а он стал как-то ниже ростом и повесил голову. Стало ясно, что мужчина в сером является одним из виновников прокола с Рэмом.

– Когда приходиться работать с алчными дураками, то ошибки случаются. Этот идиот Шмырев должен был прислать нам человека с тяжелым диагнозом, у которого нет семьи. А он прислал того, кому очень нужны были деньги на лечение. Поспешил, позарился на свои комиссионные. А твой брат обвел нас вокруг пальца на такой простой подмене документов. Алчность погубит этот мир. – снизошла до ответа мадам. – Теперь об условиях контракта. На буровую ты не поедешь, не беспокойся. Но кое-куда смотаться придется. Твоя задача будет пройти несколько мест, локаций между контрольными точками. Дело плёвое, прогуляешься и всё. Тем более часть пути уже прошел твой брат, поэтому ты начнешь с того места, где мы его потеряли. На финише тебя будут ждать пятьдесят миллионов. Согласен?

От такой цифры Рома обалдел. Призовой фонд, условия набора и сегодняшние обстоятельства по его похищению никак не вязались с той прогулочной легкостью, которую описывала дама.

– В чем подвох? – спросил он.

– Ну, у тебя будут преследователи. И они, скажем так, захотят тебя поймать. Ладно, вижу, что согласен. – а когда он попытался возразить, она помахала на него рукой, как бы показывая «Заткнись!». – Слушай, ну не начинай, а? Твой брат согласился, а у тебя выбора нет. Так что считай, что он дал согласие за вас обоих. Долги брата отдаешь. Так что тебя сейчас подготовят. Увидимся на финише.

И она направилась к выходу, обогнув Романа. Охранник остался стоять на месте, буравя парня взглядом. Видимо, он всё еще неуютно чувствовал себя из-за послевкусия взгляда начальницы, и искал повод выместить свою неудачу.

– Это что, игра какая-то? – спросил у него Рома.

Тот не ответил. Но в комнате появилось еще одно лицо. От входа просеменил, катя перед собой тележку с какими-то коробочками, колбами, приборами, молодой парень в белом халате. Лицо у него была не под стать ситуации радостное, и он явно спешил сделать свою работу. Парень в халате так же как и дама ранее приблизился к лицу Романа и сказал:

– Поразительное сходство.

А потом начал переставлять склянки и приборы на каталке.

– Эй, что происходит? – в очередной раз спросил Роман и попытался встать.

Неуловимо быстро охранник приблизился и ткнул его в грудь, заставив приземлиться обратно на стул. Тычок был, казалось, легким, но у Ромы потемнело в глазах, стало нечем дышать, словно кончился воздух. И пока он как рыба хватал кислород открытым ртом, охранник так же ловко притянул его запястья к подлокотникам стула нейлоновыми стяжками, неизвестно откуда появившимися в его руках. Не успел Рома опомниться, как ноги его так же оказались прикованы к ножкам стула. Рано он, оказывается, радовался, что его не связали в начале разговора.

– Ну вот что ты дергаешься, а? – парень в халате натягивал медицинские перчатки. – Ну нет у тебя выбора, понимаешь? Нету. Сиди смирно, а я тебе расскажу, куда ты вляпался. Ага, будем называть вещи своими именами.

С этими словами он достал кривые ножницы и начал разрезать толстовку Ромы от ворота вдоль груди. Рома задергался при виде ножниц, но короткий хук от охранника напомнил о головной боли и лишил сил, хотя сознание Рома не потерял. Охранник явно был профессионалом в подобных штуках – и не вырубил, и желание сопротивляться угасло.

А парень в халате разрезал толстовку до конца, развел ее в стороны, оголяя грудь Ромы. Потом прилепил какие-то два датчика в районе сердца и так же быстро два датчика на виски. Что-то щелкнуло и запищало на каталке.

– Вот так. Хорошо. – прокомментировал «лаборант» свои действия. – Сейчас мы прицепим тебе пропуск через портал, и всё будет ещё лучше.

И с этими словами он взял склянку со столика, открыл крышку и вынул оттуда пинцетом что-то красное и шевелящееся. Рома попытался пересилить ту вату, которая навалилась на него после удара охранника, и не смог. Всё плыло, сил не было, он только вяло дернулся в своих путах. А лаборант поднес шевелящуюся субстанцию к груди Ромы и приложил её к коже. Рома хотел заорать, но получилось только мычание как у обиженной коровы. Жгучая и проникающая боль пронзила его грудную клетку. Рома скосил глаза вниз пытаясь рассмотреть, что за дрянь на него положили, учащенно задышал, засопел.

А красная гадость развернулась и оказалась правильной многоконечной звездой, очень напоминающей морскую. Вылитая морская звезда, какие видел Рома на картинках и в передачах, только щупалец у нее было не пять, а больше, и все они были покрыты шевелящимися красными ворсинками. И еще на этой, что копошилась на его груди, от фиолетового центра к концам красных лучей-щупалец проскакивали электрические огоньки, и уходили разрядами в грудь парня. Кожа вокруг звезды начала краснеть и словно плавиться. Звезда ерзала, устраиваясь поудобнее. Она вживлялась в его тело! Рома снова замычал.

– Ну всё, всё, успокойся. Он сейчас закончит. Я бы дал тебе анестетик, но соластеры не любят химию. Так что терпи, скоро всё пройдет. – бухтел лаборант что-то проверяя на приборе, стоящем на каталке. – Теперь о том, что тебя ждет. Понимаешь, это не обычный соластер, он, как бы это сказать, не из нашего мира. Теперь он твой симбионт, и расстаться с ним ты не можешь. Пока что. Он, кстати, ядовитый жуть! Но впрыскивает яд и убивает своего носителя только в двух случаях: если ты его попытаешься оторвать или когда ему нужен будет новый носитель. А носителей они меняют примерно раз в месяц. Так что у тебя месяц, что бы дойти до финиша.

А Роме уже было всё равно, что говорит этот сумасшедший. От боли и побоев он снова провалился в космос.

4. Старт

Когда он очнулся, то понял, что уже не привязан, да и вообще не сидит, а лежит на чем-то мягком. Открыл глаза, но ничего не изменилось – вокруг всё так же было темно. Но стоило ему пошевелиться, как загорелся приглушенный голубой свет, исходящий почему-то снизу. Рома замер, стараясь осмотреться без резких движений. Свет погас. Рома повернулся на бок. Свет загорелся. Рома снова замер, водя глазами и рассматривая помещение. Маленькая комнатка, ассоциирующаяся больше с камерой из-за отсутствия вообще каких-либо предметов, кроме его лежака с матрасом и унитаза в углу. Свет снова погас. Мерцание голубого света снизу, разводы на темных стенах, давящая тишина, всё это почему-то вызывало ассоциации с морским дном. Рома помахал рукой перед собой, и свет зажегся.

Рома сел, свесил ноги с лежака. Свет загорался полосой на стене в паре десятков сантиметров над полом. Болтая ногами, парень осмотрел себя, надеясь, что вживление какой-то дряни ему в грудь было ночным кошмаром. Но нет, кошмар продолжался, дрянь висела на груди и чесалась. Рома аккуратно потрогал звезду, а та отозвалась бегущими огоньками разрядов к концам щупалец. При этом в груди защекотало, можно даже сказать приятно. Фу, мерзость! Стоило подумать об этом с резким негативом, как приятные ощущения сменились на жжение и покалывания. Рома испугался, что эта сволочь впрыскивает обещанный яд, но неприятные ощущения прекратились. Похоже было на предупреждение.

– Твою мать, ты еще и в душу мне лезть будешь? – спросил вслух Рома и получил одинокий щелчок разряда в грудь.

Похоже, тварь укоренялась не только в его теле, но и в сознании.

Тут в стене прямо напротив него распахнулась яркая дверь, силуэт в белом прямоугольнике проема что-то кинул в сторону Романа и скомандовал: «Сними с себя всё и одень это!». Рома уклонился от летящего предмета, и тот мягко врезался в стену позади него. Дверь захлопнулась, а Рома поднял брошенный в него сверток. В пакете лежал легкий голубой комбинезон типа больничного и мягкие тапки. Посмотрев на свою разрезанную, болтающуюся на плечах толстовку, Рома принялся её стягивать. Когда он, стоя в трусах посредине камеры, собрался натянуть выданную робу, откуда-то сверху прогремело «Снять с себя всё!». Рома вздрогнул. Неприятно, что за ним наблюдают, можно сказать, подсматривают. Порядки как в тюрьме, хоть он там и не был. Подумав, что сопротивляться бесполезно, и что неснятыми трусами он ничего не добьется, Рома всё же стянул их и быстро напялил комбинезон. И позволил себе вольность, показав средний палец в потолок. Реакции не последовало.

Минут через десять после переодевания снова отворилась дверь в камеру, и силуэт в двери скомандовал «На выход!». Рома вышел, ожидая окрика «Лицом к стене!». Тюремные правила слишком сильно въелись в быт и культуру современного общества, знания о тюремных порядках стали обыденными. Поэтому Рома и не удивлялся своей покорности, хотя на миг и подумал об этом. Если с тобой ведут себя с позиции силы и контроля, то чему тут удивляться. Полстраны сидит, полстраны стережет…

Но охранник просто показал ему направление, а сам пошел следом. Они шли по низкому коридору из бетона, серые стены которого пестрили трубами и проводами. Тусклые лампы через каждые десять шагов, надписи на стенах «Взрывоопасно». Похоже это был какой-то технический комплекс, а не тюрьма. Сделав пару поворотов, коридор уперся в массивную дверь с колесом-штурвалом посредине. Охранник обошел Рому, крутанул пару раз колесо и потянул за дверь. Был самый подходящий момент, что бы дать охраннику по затылку и сбежать. Но куда? Назад по коридору в камеру? Вперед в неизвестность с этой ядовитой дрянью на груди? Рома послушно шагнул за дверь.

А то, что он увидел за порогом, привело его в ужас. Они оказались в огромном помещении. Скупое освещение под высоким потолком не позволяло оценить истинные размеры, но было достаточно впечатления и от того пространства, куда дотягивался свет. От двери, в которую они вошли, начиналась небольшая площадка, которая переходила в мостки с решетчатым полом. И мостки упирались в нечто, что и ужаснуло Романа. Огромный светящийся диск, зажатый между двумя высокими дугами, переливался синими всполохами, которые сходились по спирали к центру, потом хаотично разбегались и снова закручивались в спираль. Пахло словно после грозы. В зале стоял гул, давящий на уши.

Справа от входа стояла мадам, человек в сером костюме и лаборант. Все те же действующие лица. Хотя где-то на периферии Рома рассмотрел фигуры в защитных скафандрах, которые словно космонавты медленно передвигались между огромными пучками проводов. Лианы проводки шли от дуг, удерживающих светящийся диск. Лаборант отделился от компании и подошел к Роме.

– Пойдем, я провожу тебя. – сказал он, казалось даже с какой-то дружеской ноткой.

– Куда? – не понял Рома.

– Туда. – показал лаборант на диск.

– Я не хочу туда. – Рома заворожено смотрел на спирали разрядов, которые формировали воронку, а потом рассыпались по поверхности.

– А тебя никто не спрашивает. – усмехнулся лаборант. – Не пойдешь сам, тебя туда закинут силой. Так что пошли.

И он подтолкнул Рому в плечо. Тот сделал шаг по инерции. Потом второй. Во что же он вляпался, и почему так безвольно позволяет собой понукать? Потому что закинут силой, в это он охотно верил. Потому что можно сдохнуть от яда этой твари на груди. Вот она, кстати, напомнила о себе, как только подумал про нее плохо. Потому что где-то там впереди Рэм, и у него сейчас большие проблемы. Уж точно не меньше, чем у Романа. Потому что где-то остались Света и маленькая Оля, которая ждет свое новое сердце, а это, похоже, теперь единственный шанс его добыть. Эта тварь Шмырёв как раз и стоит между старым и новым сердцем девочки, и он под колпаком у стервы с идеальным каре. Рома пошел вперед.

– В общем, слушай. На ту сторону ты попадешь без всего. Через портал нельзя пронести что-то, не имеющее биологическую основу. Твой соластер – это пропуск через портал, без этого пропуска перенос невозможен. Он же и твой проводник. На той стороне ты окажешься голым. И тебе придется искать себе одежду, пропитание и медикаменты, если они понадобятся. Ты попадешь сразу в третий мир, там где твой брат нас кинул. Так что считай, первые два этапа тебе подарили. Твоя задача пройти от одного портала к другому и войти в него. Дальше ты перенесешься в четвертый мир, потом в пятый.

Рома посмотрел на сумасшедшего лаборанта. Если бы не светящийся диск впереди, который точно можно назвать порталом, то Рома покрутил бы пальцем у виска и спросил, когда этот человек в белом халате последний раз был у психиатра. А тот ничуть не смущаясь продолжал:

– Ты попадешь в другой мир, который мог бы быть кусочком нашего прошлого. Он чем-то отличается, может заметишь, может нет. Каждый мир – всё более глубокий вариант прошлого. Так что приспосабливайся по ситуации и поменьше удивляйся, а то просто потеряешь время. Твой симбионт будет проводником до следующего портала, ты сам поймешь, как это работает. Твоя задача добежать до него и прыгнуть внутрь.

Они были уже почти рядом с искрящимся диском, который вблизи выглядел еще больше и внушительнее. Зрелище завораживало. А лаборант положил руку на плечо Роме. Тот даже не обратил внимания на это.

– Теперь о твоих ловцах. Ты пойми правильно, – продолжал лаборант. От фразы «ты пойми правильно» повеяло чем-то нехорошим. – это просто такая миссия. У каждого она своя. Я вот считаю, что наша заключается в чистке социума от безнадежно больных. Мы обычно берем только тех, кого нам присылают врачи, списавшие таких людей из жизни по состоянию здоровья. И обязательно без семьи, что бы потом никому не было больно. Мы занимаемся чисткой нации, народа от больных и убогих, от человеческого мусора. Понимаешь? Ну а с тобой так получилось, это уж брата своего вини. Ну и, соответственно, есть команда чистильщиков. На этот раз всего пять человек. Они выйдут за тобой из портала через пару часов. Их задача найти тебя и зачистить, так что не советую задерживаться. Понимаешь, охота – это одно из самых дорогих хобби. А уж за охоту на человека готовы платить огромные деньги. Так что это немного и бизнес, да.

До Романа дошло то, что сейчас говорил ему лаборант.

– Чего-о-о-о? – протянул он, оборачиваясь к сопровождающему.

А лаборант лишь усмехнулся и толкнул Рому рукой, которая до этого лежала на его плече, прямо в портал. Рома не успев среагировать, машинально сделал шаг вперед и одной рукой уперся в искрящуюся синеву. И его словно пылесос мелкую соринку втянуло в воронку портала.

В детстве они с Рэмом были в аквапарке. И одним из любимых аттракционов был спуск по трубе лежа на резиновом круге. Труба была непрозрачная, лишь в некоторых местах имелись разноцветные вставки, пропускающие свет внутрь этой кишки. И они летели сквозь темноту, разрываемую вспышками стробоскопа от проникающего света. Вот сейчас были точно такие же ощущения, словно Рома летел по черной трубе, куда-то постоянно поворачивая, делая мертвые петли и ловя всполохи ослепляющего света. Потом всё кончилось и из темного ничто он просто вывалился на траву.

Обычную зеленую траву. Растущую на земле. В окружении деревьев и кустов. Никакого зала, никаких мостков, никаких людей в скафандрах, нет труб и огромных пучков с проводами. Обычная поляна, обычные деревья, обычная трава. Только похожий портал переливался за спиной, правда гораздо меньшего размера. От него исходило легкое гудение и пощелкивание электрических разрядов. Из оцепенения от произошедшего парня вывел озноб от свежего ветерка. Рома стоял на поляне абсолютно голый с красной звездой на груди.

Инстинктивно прикрывшись, парень огляделся вокруг. Обычный лес, березы, тополя, ели, кусты чего-то тоже вполне обычного и знакомого. Ничего не говорило о том, что это какой-то другой мир. Тот же самый, из которого прибыл Рома. Трава, земля, воздух, запахи, звуки леса – всё обычное и знакомое. Кроме портала. Но нужно было что-то делать, нужно было уходить отсюда. Если поверить во всё сумасшествие, которое он услышал пять минут назад, то через какое-то время на эту поляну из портала выпрыгнут охотники. И что, они будут голые охотиться на него? Что-то слабо верится.

Рома обошел поляну по периметру, обогнул портал, заглянул на него с другой стороны. Ничего особенного, такой же как и спереди. Интересно, а можно в него шагнуть обратно? Проверять почему-то не хотелось. Нужно было решить сразу несколько задач. Найти одежду. Спрятаться от охотников. Понять, как искать местоположение следующего пункта переноса. Рома снова обошел поляну и в одном просвете между кустами рассмотрел что-то вроде прохода. Свернул туда, пролез сквозь заросли, неприятно поцарапав живот и бок, и через некоторое время на самом деле вышел на настоящую тропинку. Он всё ускорял шаг, а потом вовсе перешел на бег, лишь иногда обращая внимание на колющие подошвы ветки или шишки.

Сколько он бежал, трудно было определить. Километр-два. Может меньше. И чем дальше он удалялся, тем сильнее нарастало чувство гнетущего беспокойства, тревоги, страха. Эмоции как-то слишком явно чувствовались, словно их можно было потрогать, понюхать, а если постараться, то и рассмотреть в воздухе. Совсем необычные ощущения, реальное проявление того, что обычно скрыто внутри. А на самом переднем крае этого салата из чувств Рома явно ощущал любопытство: куда ведет эта тропа, чем она заканчивается? Но обдумать результаты своей рефлексии Рома не успел. Вдруг за стуком сердца и сиплым дыханием показалось, что он слышит лай собаки. И точно, это где-то недалеко тявкал пес. Потянув носом воздух, парень учуял запах дыма. Где-то поблизости было жилье. Перейдя на шаг, Рома постарался успокоить дыхание. Разгоряченное тело сразу начало покрываться мурашками от легкого ветра. Хотелось побежать к жилью, всё рассказать и вызвать полицию. Но что-то подсказывало, что такой банальный современный метод решения проблем никак не соответствует ситуации, в которой парень оказался. Он только что из портала вывалился неизвестно где. Какая уж тут полиция, которая и так ему помогла вляпаться во всё это. Лучше быть осторожным.

Через несколько десятков метров, которые Рома преодолел уже крадучись и ориентируясь на лай собаки, из-за кустов открылся вид на одинокую избушку, стоящую на берегу озера. На кровле лежала дранка вместо шифера или новомодного профнастила, в окнах стояли обычные деревянные окна, из печной трубы валил дымок. Весь внешний вид домика говорил о его принадлежности либо к другой временной эпохе, либо к какой-то отдаленной территории, где среди глубинного народа еще сохранились традиции деревенского домостроения. Причем, дом не выглядел старым, нет. Свежий, добротный. Это как если бы старые дома из заброшенных деревень вдоль трасс подновили бы, омолодили – то получился бы как раз точно такой домик.

К деревянному крыльцу был привязан за ошейник черно-белый пёс, который заходился в лаем. Он смотрел, не в сторону голого Романа, сидящего в кустах в нескольких десятках метров, а куда-то на озеро. Рома прикинул траекторию своего бега, насколько мог её представить: похоже, что пес лаял в том направлении, где мог находиться портал. А озеро, получается, Рома обежал по дуге, как вела его тропинка.

Скрипнула дверь и на крыльцо вышел грузный мужчина. Точно такой, каких показывали в черно-белых фильмах про одну из ушедших эпох. Окладистая борода, черный картуз, серая рубаха на выпуск, подвязанная тесьмой на поясе, черные высокие сапоги. На плече у мужика висела винтовка. Рома вспомнил, что похожее оружие называлось «мосинкой». Мужику бы больше подошло охотничье ружье или обрез, а не винтовка.

– Ты чаво эта, Черныш, разошелся? – пробасил мужик, а потом посмотрел в направлении, куда вытянул морду его пес, и добавил: – Гости пожаловали на тот берег Сафата? Ну пойдём встречать, коли так.

Он подпер дверь колом, спустился с крыльца, отвязал собаку, и уже вместе они пошли к озеру. Пес упрямо тянул хозяина за лямку. Рома был готов биться об заклад, что под гостями мужик имел ввиду тех, кто вываливается из портала. А парочка тем временем погрузилась в деревянную лодку, привязанную до этого к дереву, и отчалила под мерное плюханье вёсел по воде. Пёс не переставал тявкать, служа Роме отличным маяком удаления. Оставалось надеяться, что в доме больше никого не осталось, раз мужик подпер дверь.

Сочтя, что хозяева отплыли на достаточное расстояние, Рома выпрыгнул из кустов и помчался к дому. Сдернув кол у входной двери, он резко распахнул дверь и влетел внутрь. Адреналина внутри парня было столько, что казалось: или он сделает сейчас всё быстро, или его разорвет от накрывающих эмоций. В доме никого не было. Рома словно попал в краеведческий музей. Посуда глиняная, печь с закопченными чугунками, кочергой, ухватом, иконы в углу, деревянные лавки, массивный непокрытый скатертью стол, сундуки по углам. Быстро осмотревшись по сторонам, Рома начал с сундуков и скоро стал обладателем полного комплекта одежды за исключением трусов и носков. Тут его ждало разочарование в виде портянок. Ну и размер обуви был великоват, что в совокупности с неумением наматывать тряпки вместо носков могло привести к дальнейшим неприятным травмам. Намотав кое-как для первого раза, Рома дал себе установку потом разобраться с этим. С трусами он решил не заморачиваться. Всё равно эта одежда ему прослужит до прыжка в следующий портал. Если доживёт. А если не доживёт, то и не так важно будет, были ли на нем трусы или нет.

В снятую с крючка у двери холщовую сумку Рома покидал еду, которая попалась на глаза: кусок черного хлеба, луковицу и сушеную рыбину, валявшуюся на столе. В другой бы раз отнесся к этому набору с юмором, как к закуси на тематической вечеринке под старину. А сейчас смотрел на все слишком практично. Еще бы, ведь не каждый день его кидали в портал, как жертву для охоты. В сумку полетел кухонный нож, обточенный почти в шило. Другого под руку не попалось. Хорошо бы еще ружьишко украсть, но оружия в доме не было.

Рома выскочил на крыльцо, оглядел гладь озера, и не найдя признаков возвращающихся хозяев, подошел к берегу и пошел по кромке воды, стараясь не зачерпнуть за короткие голенища. Выбрав наугад направление в ту сторону, откуда он пришел, парень прямо физически почувствовал, что чувство беспокойства и подавленности отпускает. А любопытство, до этого толкавшее его вперед, исчезло вовсе. Протопав таким образом метров двести, он вышел на берег, и начал взбираться на поросший склоном лес, с которого, как предполагал, открывается вид на лесной домик. Вода отобьет запах, так что собака не должна будет учуять вора. Когда он изменил свой путь, отклонившись от направления на портал, то снова его что-то придавило, всё стало раздражать и пугать. Но уходить совсем не хотелось. Что-то подсказывало, что стоит понаблюдать за мужиком, любящим встречать гостей.

Предчувствие не обмануло: с того берега озера возвращались уже две лодки. На одной работал вёслами всё тот же хозяин, правда в компании еще двух человек. Еще три человека сидели во второй лодке, которая, наверное, дожидалась их на той стороне. Кроме мужика из лесного дома все остальные были голыми, и у каждого на груди алело красное пятно. Нагота абсолютно никого не смущала, даже женщину, сидящую во второй лодке. С такого расстояния, на котором Рома устроил себе наблюдательный пункт, он рассмотрел выступающие части тела, однозначно определяющие гендерную принадлежность охотницы. Так и есть, все гости вывалились из портала. Лодки причалили к берегу, по одному голому человеку выпрыгнули из каждой и подтащили их поближе. Потом сошли все. Пёс, до этого сидящий на носу хозяйского суденышка молча, сиганул на землю, рванул к домику и застыл перед крыльцом. Рома услышал лай.

Умный пёс учуял чужого и предупредил хозяина. А хозяин коротко махнул рукой, показывая своим гостям на сарай за домом, а сам сняв винтовку с плеча пошел к крыльцу, поводя стволом перед собой. Рома после отхода забыл припереть дверь колом. Да и беспорядок в доме явно был заметен. Так что свой визит в чужое жилище он выдал с головой. Хозяин поднялся на крыльцо, зашел в дом. Пёс всё это время был на шаг впереди него. А голые гости трусцой побежали к сараю. Видно было, что все спешили, но как-то по делу, без лишних метаний. Через несколько минут хозяин вышел на крыльцо, гости вышли из сарая. И стало понятно, зачем тут мужик, зачем он встречает гостей, зачем ему сарай. Охотники вышли уже в одежде и с оружием. У них тут пункт пополнения экипировки. Это жертва голая должна сама себе всё искать, а для охотников, похоже, предусмотрен соответствующий сервис.

Рома рассмотрел охотников. Вся их новая одежда была под стать встречающему мужику. Короткие пиджаки, одинаковые картузы на головах, сапоги почти по колено. Никакого хаки, никакого пятнистого камуфляжа, как любят охотники. Всё синих, черных и серых тонов. Косплей какой-то. Оружие тоже было далеко не современным. Такие же «мосинки», как у хозяина, кобуры на поясных ремнях, рюкзаки-котомки на спинах. Эх, не там шарился Рома, не там. Нужно было идти в сарай. И оделся бы и вооружился.

В руках одного из приезжих появилась какая-то коробка, и все собрались вокруг неё. Кроме хозяина, тот так и стоял на крыльце, наблюдая за происходящим. Похоже, его миссия была исполнена, и теперь охотники самостоятельно определяли дальнейший ход событий. В груди у Ромы что-то неприятно защекотало и несколько раз кольнуло. Не отрывая взгляда от охотников, он непроизвольно погладил это место, ощутив выпуклость симбионта. Уже успел подзабыть про эту дрянь. Охотники на поляне перед домом все одновременно повернули голову в его сторону. И Рома понял, что это у них в руках, и почему щекочется соластер. Его только что удаленно засекли с помощью прибора слежения. А симбионт не только является пропуском, но и меткой жертвы.

Не дожидаясь дальнейшего развития событий и не желая попусту тратить время и фору, Рома резко сорвался с места, пригибаясь за кустами. Он снова удалялся от домика в ту же сторону, с которой прибежал к нему. И снова чувство облегчения, снова беспокойство отступило. И, недолго думая, Рома ломанулся туда, где по его мнению была тропка, приведшая его к домику. Память его не обманула, через минут пять он уже бежал обратно по тропинке к порталу. Хорошо бы еще знать, с какого расстояния охотники способны его засечь. А саму процедуру отслеживания, наверное, подскажет соластер щекотанием груди.

И снова километр бега. Может меньше, обратный путь показался даже короче. В этот раз его предстояло преодолеть в неудобных сапогах со съезжающими тряпками внутри. Надо будет перематывать, иначе мозоли обеспечены. А с мозолями оторваться от погони будет сложно. В какой-то момент Рома разово ощутил чувство безразличия, апатии. Словно резко перестало всё волновать, радовать или раздражать. Абсолютное «никак».

Вылетев на поляну, где стоял портал, Рома похвалил себя за «чувство места» и умение ориентироваться в лесу. Не зря любил ходить за грибами, лыжные прогулки зимой, пешие летом. Вот только вместо портала стояли две серые дуги. Диск между ними исчез. А значит и исчезло искушение прыгнуть в портал. Теперь точно нет выбора, нужно двигаться к следующему.

Роман уже начал догадываться, чем вызваны резкие перемены в его настроении. Когда он удалялся от работающего портала, то чувствовал себя откровенно плохо. Стоило ему направиться на сближение с выплюнувшим его диском, который скрывался где-то за деревьями, то настроение сразу поменялось на противоположное. А вот закрытие портала, похоже, отключало эмпатийную связь. Самым логичным продолжением этой мысли было следующее: нужно внимательно прислушиваться к себе, ожидая всплеска эмоций, который подскажет об открытии, приближении или удалении от нового портала. Вот и нарисовался, так сказать, способ навигации. Парень в белом халате назвал звезду на груди «пропуском» и «проводником». Получается, что это симбионт помогает ориентироваться, улавливает сканирование местности охотниками и контролирует мысли носителя о себе. «Какая многозадачная тварь! Весьма удобная в данной ситуации. Может она еще что-то умеет?» – подумал Рома, и ощутил приятное пощипывание в груди. Симбионт в этот раз не обиделся на «тварь», а вычленил положительные эмоции из мышления.

Ну почему этот чокнутый лаборант или баба с идеальным каре не могли провести нормальный инструктаж, почему не рассказали, как пользоваться этой штукой, удобно вросшей в него? И почему открылось, что это охота, в самый последний момент, перед тем как столкнуть в портал? Может это была месть за выходку Рэма, или штраф за то, что он начинал свой побег от охотников не самого сначала.

– Спасибо, брат, и тут удружил. – сказал Рома уже вслух.

Он уселся прямо на траву, стянул сапоги и перемотал портянки. После примерки сапог, снова снял их и заново перемотал. Более-менее удобный вариант получился с третьего раза, на чем Рома решил остановиться. Нельзя было терять много времени. Он побежал от арок портала в сторону, противоположную домику на озере. Симбионт «смолчал», эмоций не появилось, что расстроило парня. Но делать нечего, нужно двигаться, увеличивая дистанцию между собой, жертвой, и охотниками.

Жаль, что он не увлекался охотой до степени постоянного участия в ней. У него был охотничий билет, двустволка в сейфе, кое-какой опыт первых выездов после покупки оружия. Но нормальной практики не было. Последний раз Рома ездил с друзьями на гуся несколько лет назад, а потом перестал охотиться. Не то, что бы его не увлекал такой вид досуга, скорее сработали моральные принципы. Компания охотников-любителей из заводского коллектива, втянувших его в это увлечение, разделилась на две принципиальные группы: одни предпочитали «культурный отдых» с алкоголем в лесу и минимальной стрельбой, а другие всё больше склонялись к поездкам на лося или кабана и активному поливанию свинцом движущихся целей. К первым Рому не тянуло в виду общей неприязни к бесцельному пьянству, а ко вторым – из-за жалости к животным. Гусей, уток и прочих птичек, на которых он успел походить в начале своей карьеры охотника, тоже было жалко. И даже охотничий азарт не перебивал последующие сожаления от того, что отнял чью-то жизнь. Наверное, так люди и делятся на хищников и добычу, на чистильщиков и мусор. Ох, как бы сейчас ему пригодился опыт охоты, ну допустим, на волка. Он бы представил себя волком, принял бы на себя его повадки, уходил бы от погони, как это делают серые. А пока что он лось – ломится через чащу, сквозь кусты, стараясь скоростью победить ум и опыт преследователей.

Нужно было еще разобраться, откуда начался его персональный старт. Как сказал лаборант, Рома бежит от охотников сразу через некий третий мир, там где брат их «кинул». Никто из сотрудников Гипериона не говорил о смерти Рэма. Значит, если предположить, что он ещё жив, то после «кидка» своих работодателей Рэм ещё может находиться в этом мире, имеющим порядковый номер три. Наверное, брата по какой-то причине не могут отследить, иначе Роме не пришлось бы участвовать в этом бреде. И раз охота продолжается, значит «чистильщики» не смогли достать старшего брата.

5. Водяной

Рома бежал. Шел. Снова бежал. Сидел, стоял, лежал в перерывах между забегами. Перематывал ноги, охлаждал их в лужах. Когда попался родник, он первый раз напился так, что чуть не стало плохо. Чувство портала не приходило, так же как и давящий негатив. Значит стоило предполагать, что портала пока нет, он еще не открыт. Хотя, может симбионт чувствует порталы лишь на определенном расстоянии, но тогда блуждать в поисках выхода из этого мира можно просто бесконечно, пока сам случайно не наткнешься на искомое.

Солнце уже клонилось к закату, и подкрадывалась вечерняя прохлада. Нужно было искать укрытие на ночь, так как бежать ночью это самоубийство. Или провалишься в овраг, или напорешься на острый сук, а еще вероятней, какой-нибудь ночной хищник прыгнет на спину или вцепится в горло. По этим же причинам охотники вряд ли будут преследовать его по темноте. Они так же должны устроить привал, и есть вероятность, что разведут костер. Им-то нечего бояться, их жертва не вооружена, имеет метку на груди, почти как колокольчик у коровы. Но зато у самой жертвы, то есть у Романа, есть шанс по огню костра увидеть местоположение охотников и оценить отрыв. Но для этого нужна точка обзора повыше, что бы увидеть подальше.

В ближайших окрестностях такое место виднелось только одно. Над равниной, по которой до этого пролегал путь беглеца, возвышался холм, увенчанный каменной шапкой. Маленькое облачко, зацепившееся за каменный клык, сначала показалось Роме похожим на бородатого старца в белых одеждах, стоящего на самой верхушке. Видение было настолько правдоподобным, что Рома отвел глаза, поморгал и снова посмотрел на каменную шапку. Старца не было. До холма еще было километр-полтора, поэтому Рома снова ускорил шаг. Бежать он уже не мог, силы покидали его, ноги болели, спину ломило от постоянных пригибаний в траве. Ну не мог он отделаться от чувства, словно у него мишень на спине. И на каждом открытом участке в яблочко целится кто-то из преследователей. Стоило об этом подумать, как тело само складывалось, принимая крадущуюся позу. А бегать в полуприсяде еще тяжелее.

Добравшись до холма, Рома оценил его размеры уже как более внушительные. Вблизи каменная корона оказалась гораздо больше. Прикинув, где попроще подняться, он начал подъем. Плюсы от укрытия в таком месте были неоспоримы – никто, ни человек, ни зверь, не сможет подкрасться незаметно. Минусы очевидны – запасного пути отхода нет, и если поднимется ветер, то на открытой вершине он замерзнет. Но выбирать не приходилось, поэтому Рома продолжал лезть. Ободрал пальцы, ушиб колено, пару раз чуть не сорвался. Но матерясь сквозь зубы он полз. Чувство мишени на спине всё обострялось, он спешил.

Когда из последних сил он переваливал свое одубевшее от усталости тело через край верхней каменной площадки, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Вдоль кромки неба, соприкасающейся с горизонтом, тянулась длинная красная полоса удивительного почти рубинового цвета. И ощущение наслаждения красотой заката было столь явно ощущаемо, словно тоже висело в воздухе, было материальным. В уходящем свете заката Рома осмотрел покоренную им вершину, что бы найти расщелину, в которую мог бы забиться на ночлег. И был готов закричать от счастья! Наконец-то ему просто повезло. Посредине каменная шапка холма проваливалась небольшим колодцем, а упавшие деревья, которые видимо когда-то росли на вершине, завалили большую часть провала, образовав что-то типа крыши. Рома собрав последние силы на четвереньках подполз к этому нагромождению и принялся суетливо поправлять ветки, что бы они легли поплотнее. Болтающиеся пучки сухой травы более-менее скрывали щели естественной кровли. Потом до него дошло, что все эти мнимые улучшения не прибавят ему комфорта, и он просто соскользнул вниз. Тут его ждал второй приятный сюрприз: на дне каменного колодца имелась груда сухих листьев, старого мха и травы.

– Да как в отеле! – прокомментировал увиденное Рома.

Правда во весь рост не вытянуться, ноги упирались в стенку. Но если лечь на бок и согнуть ноги в коленях, то очень даже ничего. Пока парень примерялся к новому ночлегу, то от усталости чуть не вырубился. Но вовремя вспомнил, зачем он выбирал высокую точку, и пополз на разведку.

Огня нигде не было видно. Но пока что это еще ничего не значило. Стоило подождать, и что бы как-то убить время, Рома собирал по площадке камни побольше и складывал их у края в пирамидки. В его представлении они должны были послужить в качестве метательного оружия для обороны от нежданных гостей, если он их конечно услышит. А если не услышит… Ну может симбионт оповестит и разбудит, если будут искать сканированием местности. Сомнения по поводу остановки и правильности выбранного места для укрытия, то подступали к нему, постепенно перерастая в панику, то отпускали под силой усталости. Рома был настолько вымотан, что будь он на открытом месте, и зная, где находятся преследователи, у него не хватило бы сил от них скрываться. Очень хотелось есть, и он позволил себе сгрызть кусок хлеба. Лука не хотелось, а от соленой рыбы захотелось бы пить.

Его терпение и смекалка были вознаграждены. На достаточно приличном расстоянии загорелся огонек. Как раз в той стороне, откуда он пришел. В наступившей темноте было трудно оценить дистанцию, но ясно было одно: охотники идут следом. И если симбионт больше ни разу не подсказывал, что его метку пытаются отследить, то значит на хвосте не просто богатые убийцы, но еще и неплохие следопыты. Или же ему лишь показалось что это разовое сканирование, а его каким-то образом держат на постоянном поводке с помощью звезды на груди? От мучительных раздумий Рома начал уставать не меньше, чем от бега по лесистой местности. Сил на это тоже уже не было, поэтому он снова нырнул в спасительный колодец, поерзал в сухой траве, устраиваясь поудобнее и закрыл глаза.

Проснулся он от резкого «Ка-а-а-а-ар!» над самым ухом. Резко распрямившись от испуга, Рома ударился головой и чертыхнулся. Было уже светло. На одной из веток прямо над головой сидела ворона и внимательно его рассматривала.

– Чего орешь? – спросил Рома нахалку.

– Ка-а-а-ар! – возмутилась она, приседая и расправляя крылья.

– Ну проснулся я, проснулся. Не кричи уже. – проворчал Рома усаживаясь.

– Кар! – коротко ответила та, крылья сложила.

– Я твое место что ли занял? – спросил парень.

Ворона, словно понимая, что он говорит, два раза присела и наклонила голову, будь-то кивая. А Роман подумал, что у него уже едет крыша, если он начал разговаривать с птицами.

– Ну извини, тут не написано… – начал он и осёкся, переведя взгляд на стенку колодца, на которой будь-то бы должна была быть обозначена принадлежность этого места.

На стене было написано «Рэм». Чем-то белым нацарапано по серому камню тонкими линиями. Слишком тонкими, так что не удивительно, что вчера в темноте он не разглядел этой надписи. Рядом с именем брата была нарисована стрелка вверх. Рома вытянул шею, а потом встал на колени так, что бы его голова высовывалась выше уровня колодца, и посмотрел, куда указывает стрелка. Она была направлена в ту сторону, куда он и сам шел весь вчерашний день. Ну почти туда, если верить в прямолинейность его маршрута, чего на самом деле быть не может. Значит брат был здесь. Значит он прошел тем же маршрутом, что и Рома. Значит так же выбирал себе укрытие. Ворона, до этого внимательно наблюдавшая за действиями парня, вспорхнула и отправилась по каким-то своим делам. Похоже, что свою миссию она выполнила и отправилась по другим делам.

Рома начал собираться. Намотал портянки, надел сапоги. Теперь у него была цель, ну или по крайней мере направление движения. Первым делом он посмотрел в ту сторону, где должен был быть костер. Естественно, костра уже не было. Только тонкая, почти незаметная ниточка дыма поднималась в небо. Нужно было спешить, так как спуск по камням дело порой еще более сложное, чем подъем. Рома закинул сумку за спину, прошелся вдоль края, и, выбрав наиболее подходящее место, начал спускаться.

Пришлось попотеть, снова ободрать пальцы, но спуск обошелся без происшествий. И даже пострадавшее вчера колено не давало о себе знать. У основания каменной шапки Рома прикинул, куда указывала стрелка братского знака и начал огибать глыбы, что бы спуститься с холма с нужной стороны. Совершенно неожиданно раздался резкий, хлещущий звук, вокруг разлетелись каменные крошки, а щёку Романа обожгло. Он как раз переступал с камня на камень, и боясь подскользнуться присел, опираясь на руку. А через, наверное, секунду он услышал долетающий звук выстрела. И до него сразу дошло, почему каменная крошка разлетелась опасной шрапнелью. Да по нему же только что стреляли и промазали!

Рома ужом нырнул между камнями, наплевав на боль в локтях, и быстро пополз вперед, туда, где собирался спуститься с холма. Судя по звуку, стреляли как раз с той же стороны, где он видел ночью костер, так что не нужно было гадать, кто это мог быть. И били с приличного расстояния, раз между попаданием в скалу и звуком выстрела был разрыв по времени. Проспал! Просмотрел преследователей, и они подошли слишком близко. И наверняка увидели его, спускающегося с каменной шапки. Тут никакое сканирование не нужно, вот она цель, сама акробатические этюды на фоне неба показывает.

Рома полз, перекатывался, карабкался на четвереньках. А когда сообразил, что между ним и преследователями теперь должны быть деревья и камни, то поднялся на ноги и бросился наутёк. Нужно было снова бежать, снова рвать дистанцию. Наверстывать то, что так бездарно потерял. Если бы ушел по темноте, было бы проще. Но как бы он проснулся без будильника. И как бы не свалился, спускаясь по камням. Стараясь бежать в том направлении, какое указывала стрелка, Рома всё искал взглядом, за какой бы ориентир зацепиться. Но как назло, вид сверху, с каменной шапки холма, отличался от того, что он видел здесь внизу, у его подошвы.

И тут в груди что-то ёкнуло, появилось чувство эйфории и радости. А потом вся возвышенность и обостренность эмоций убавились, словно громкость на телевизоре.

– Ну наконец-то! – крикнул Рома неизвестно кому.

Наверное тому, кто по его представлению открыл новый портал. Рома изменил направление бега, отклонившись вправо и почувствовал тревогу и беспокойство. Вернулся на свой путь – и всё нормализовалось. Тогда он повторил проверку с отклонением уже влево. И снова угнетение, печаль. Стрелка Рэма вела к месту, где открылся новый портал. Вот только на хвосте у беглеца теперь были проблемы в виде вооруженных убийц. Впереди пока был лес, но вот что за ним, еще неизвестно. С таким маленьким отрывом теперь вообще нельзя было перемещаться по открытой местности. Если раньше он хоть в полуприсяде это делал, ощущая взгляд в спину, то теперь ни за что на такое не решится. Недавний выстрел, пусть и неудачный, резко повысил осмотрительность беглеца. В груди неприятно защекотало и раза три кольнуло. Охотники начали выслеживание с помощью сканера.

Рома бежал, лавируя между деревьями, которые нагло цепляли его за балахонистую одежду, сумку, старались хлестнуть по лицу ветками. Склон холма выравнивался, и настоящий лес похоже заканчивался, плавно перетекая в молодой ельник. Рома метнулся в сторону, заработав приступ уныния, и побежал вдоль плотной стены из ёлок, через которую нечего было и думать продвигаться быстро. Максимум, что можно было сделать, так это по пластунски или на четвереньках ползти под нижними ветками.

В груди снова появился неприятный чёс и три разряда электричества. Не стоило сомневаться, это охотники смотрят в свою черную коробку, пытаясь выяснить местоположения жертвы. Интересно, что это за прибор, если нынешнее время еще не знает технологий создания портативных радиочастотных сканеров, а пронести через портал технику невозможно. Да и что в нем сканировать, кроме симбионта. Либо симбионт излучает какие-то частоты, либо в руках преследователей биотехнологический сканер, который работает по тому же самому типу, что и соластер на теле носителя.

Стена еловых веток справа не заканчивалась, а впереди и так редкий лес вообще начал расступаться. Небольшие островки деревьев перемежались полянами с низкой травой и камышами. Под ногами захлюпало. И Рома понял, что сам загнал себя в ловушку: впереди было болото. Может пока что и не откровенные топи, но грязь не даст передвигаться быстро, а редкий лес откроет его как мишень. В груди снова пошевелилось и три раза укололо. Потом еще раз. Частота сканирования увеличилась. Разумно было предположить, что охотники шли на сближение, и происходил постоянный контроль местоположения жертвы.

– Звездец. – прошептал Рома.

Схватив с земли какую-то палку, он пытался перескакивать с островка на островок, где-то прыгать по травяным кочкам, которые иногда покачивались под ним. Опираясь палкой в грязь, он всё чаще попадал в жижу, а иногда и вовсе в воду. Там, где опереться было явно опасно, он балансировал палкой, как шестом. Скорость передвижения снизилась, а сердцебиение наоборот опасно участилось. Гнетущее беспокойство из-за удаления от портала, которое накатывал на него соластер, смешивалось со страхом приближающейся смерти. И снова его зашкаливающие эмоции словно материализовались в воздухе, принимали реальные очертания. Как вишенка на торте, всё чаще проскакивали шевеление и три импульса в груди от сканирования.

Рома выхватил из сумки украденный ножик и прыгнул с кочек в заросли камышей, сразу провалившись по колено в воду. Держа в одной руке палку, а в другой нож, он раздвигал ими заросли, пробираясь всё глубже. Раз лес кончился, придется использовать существующий ландшафт. И если он идет слишком медленно, значит и охотникам должно быть трудно. И для этого стоило завести их поглубже в топи. А там, даст Бог, и попадется лазейка через ельник, который так и маячил невдалеке. Вот так живёшь, не вспоминаешь Бога, а как смерть на пятках повиснет, сразу начнешь на него уповать.

В один момент, когда перед глазами сошлись руки с ножом и слегой, Рома ухватил за хвост промелькнувшую идею в голове и потянул её назад, снова внимательно посмотрев на палку и нож. А затем положил слегу на камыши, проткнул подол своей рубахи и отрезал неширокую тесьму по всему периметру. Подергав её за концы в разные стороны, парень убедился, что это не «китайский легкопром», тесьма была достаточно прочной. И быстро, но аккуратно, он примотал нож к палке острием вверх. Получившаяся пика теперь занимала одну руку, была опорой при ходьбе и оружием в случае, если настанет последний шанс. Но для последнего шанса еще нужно подпустить охотника к себе, а этого делать не хотелось.

Рома снова зашагал вперед. Радость изготовления оружия не смогла перебить весь негатив отклонения от портала и шевеление с троеточием импульсов в груди. Еще и кусты шуршали слишком громко, а расступившаяся ряска оставляла черный след на воде. Но хоть плюханье воды становилось всё незаметнее, потому что он шел уже не по колено, а по пояс.

Рома не понял сам, что произошло, но всё началось с того, что он провалился. Только что шел, а тут вдруг раз, и уже чуть не хлебнул черной воды с ряской по поверхности. Но как только он погрузился всем телом в воду, все негативные эмоции, все импульсы вдруг прекратились, и его накрыло волной какой-то неги, блаженства и покоя. Словно он не в болоте болтался, выставляясь макушкой как поплавок, а лежал на каком-нибудь золотом пляже под лучами ласкового солнца. И это было не сродни тому чувству, которое указывало правильное направление на портал. Когда он шел в правильную сторону, то состояние было уверенной и полезной целеустремленностью, а сейчас ощущался расслабленный покой.

И самое главное, прекратились неприятные ощущения от поиска сканером. Не было больше импульсов, и это была, пожалуй, хорошая новость. Рома аккуратно шагнул назад, нащупал опору под ногами и поднялся над водой, вылезая снова по пояс. И его снова накрыли страх и ненависть, появилось давление испуга. Не заставили себя долго ждать три импульса в груди.

– Твою мать! – шепотом резюмировал Рома результаты проверки, и снова присел по шею в воду.

Нега вернулась. С точки зрения отслеживания симбионта через импульсы это было, пожалуй, хорошо. Но мешало искать портал, что было плохо.

– Я водяной, я водяной… – пропел шепотом парень и снова пошел или почти поплыл вперед.

Там где была вода – не было камышей, там где были камыши – было слишком мелко. Но Рома сообразил, что можно на животе проползать мелкие места, главное обеспечить симбионту контакт с водой. Лаборант еще там, на базе Гипериона, сравнил симбионта с морской звездой, так что можно было предположить, что контакт с водой доставлял тому удовольствие. У погружения по шею был еще один плюс: след на поверхности топей становился всё меньше и терялся среди других похожих разводов.

– Где этот мудила был последний раз? – вдруг услышал он приглушенный голос где-то недалеко.

Охотники, похоже, не боялись переговариваться громко. Ну да, чего им опасаться. Далеко жертва не убежит, они же её могут в любой момент отследить через соластер на груди. Могли.

– Меньше километра на одиннадцать часов. – ответил другой голос.

Наверное, это было про то место, откуда приполз Рома. Но гораздо меньше километра, так что сканер явно был не точным прибором.

– Какого хрена он сюда полез, а? – снова первый голос.

– Хватит орать. – строго наказал женский голос.

Охотники шли кучно. По крайней мере эти трое. Рома замер, боясь пошевелиться. Потом послушав тишину, он как можно аккуратнее заполз в гущу камыша и растолкал кочки вокруг себя, погружаясь поглубже. Насколько позволял просвет между стеблями, Рома рассматривал окружающее болото. Недалеко были островки с лесом, ближе только плавающие кочки. С другой стороны его укрытия тоже островки, но уже поближе, метрах в десяти. Сзади, откуда он приполз и так ясно – топи и камыши. Да и впереди по курсу открытая гладь с ряской. На открытом пространстве его голова будет как на ладони, и с любого из островов даже не самый меткий стрелок продырявит его череп не напрягаясь. От этой мысли Рому передернуло. Но нега внутри компенсировала страх. Спокойствие, смиренность, покой. Будь, что будет, на всё воля случая…

– Почему сыскарь не видит его? – это был кто-то из охотников.

Голос гораздо тише, но не шепотом. Видимо, чувство преследователя было сильнее желания и навыков скрытной охоты, скрадывания. Рома, расслышав новое слово, решил, что это относится к черной коробке в руках охотников. Стараясь не шевелить головой и аккуратно скосив глаза, он увидел двух человек, стоявших на островке метрах в двадцати от него.

– А я откуда знаю? – отмахнулся второй, разглядывая черную коробку в руках. – Сломался, что ли…

И он потряс прибор, похлопал его по черной боковине, потом почесал лысую макушку. В общем, произвел те типичные способы ремонта, что доступны дилетанту.

– Эй, эй! – остановил его первый, придержав руку товарища в очередном замахе. – Тогда не сломался, а умер. Но он же шевелится и искрит, а значит жив. А будешь его так бить, то точно убьешь.

Похоже, коробка в их руках таила в себе тоже что-то живое и искрящееся, как и соластер на груди Романа. Правильной была его догадка, та же технология. Что и следовало ожидать: твари ищут себе подобных.

– Слушай, ты иди вперед, я догоню сейчас. – вдруг сказал первый, озираясь по сторонам.

Его товарищ, всё еще пялясь на «сыскарь», спросил:

– А че?

– Да живот что-то скрутило. – признался первый, продолжая осматриваться.

– Говорил я тебе вчера, не жри ты эти грибы. Ладно. Только давай по быстрому, а то этого сайгака еще догонять. – укорил его первый и перепрыгнул на соседний островок, а с него на следующий.

Оставшийся «чистильщик» дождался, пока его напарник скроется, а затем прислонил винтовку к дереву и снял поясной ремень с кобурой, уронив их рядом с винтовкой на мох. Роман к этому времени уже сумел очень медленно повернуть голову на бок, и теперь имел возможность наблюдать врага. Только вот вода плескалась в левом ухе. Охотник перетаптываясь и бормоча себе под нос скинул рюкзак, и что-то теперь в нем искал.