Жизнь не по правилам бесплатное чтение

Глава 1 – Маскарад

– Под твоим платьем что-нибудь есть?

Я обернулась на голос. Проклятье, совсем забыла, что это бал-маскарад. Всё, что я могла сказать о моем визави – это то, что он высок, широкоплеч, у него темные волосы и приятный тембр голоса. Он был одет в идеально сидевший смокинг, на лице – белая маска, закрывавшая большую его часть. С плеч спускался плащ с белым подбоем, на руках белые перчатки.

– Конечно же есть, – ответила я.

На мне была копия знаменитого платья Мэрилин Монро, в котором она пела поздравление президенту Кеннеди. Довольно провокационный наряд, но что я могла поделать, если моя фигура выглядела в нём сногсшибательно. Когда я увидела себя в зеркале, я аж присвистнула. Слава богу, буду в парике и в маске, подумала тогда я. Полное инкогнито, дарующее абсолютную свободу. От себя, от своей прежней жизни, от мнения других.

– И что же? – продолжал допытываться мой нечаянный кавалер.

В моей крови играли пузырьки трёх бокалов шампанского и собственное обещание повеселиться. Я подошла к мужчине вплотную, провела рукой по атласному лацкану смокинга и, встав на цыпочки, прошептала:

– Под моим платьем есть я.

– И это всё? – так же тихо спросил он.

– Разве этого мало? – парировала я.

Он улыбнулся.

– Возможно, для меня этого даже слишком много. Потанцуем?

– С радостью, – ответила я, и он повел меня на танцпол.

Оркестр только что закончил вальс. Мы остановились друг напротив друга в ожидании музыки. При первых тактах мелодии я облегчённо выдохнула. Танго. Люблю, умею, практикую. Это я, конечно, немного хвастаюсь, но чуть-чуть что-то похожее на танго изобразить могу, лишь бы партнёр не подкачал.

А партнёр мне достался высший класс. Он вел меня с такой лёгкостью, что я почти не прилагала усилий, всё получалось как будто само собой, и судя по тому, что нам постепенно расчистили центр зала, смотрелись мы неплохо. Мне нужно было только следовать за ним и добавлять финты, с чем я вполне справлялась. На финальном аккорде я прогнулась в спине, поддерживаемая сильными руками, затем он меня медленно поднял, и мы замерли на мгновение, обнявшись. Зрители зааплодировали, я смущённо улыбнулась и сказала:

– Мне надо выпить.

Мужчина галантно поцеловал мне руку и повел к бару. Мы взяли по бокалу шампанского, и я снова внимательно оглядела его.

– Призрак оперы? – уточнила я про костюм.

Он удивлённо осмотрел себя – даже за спину заглянул.

– Похоже на то.

Я рассмеялась, и он после паузы присоединился к моему смеху.

– Я Генри, – представился он, – а как тебя зовут?

– Полли, – ответила я.

– Твоё здоровье, Полли, – Генри отсалютовал мне бокалом с шампанским.

Мы выпили по глотку.

– Не хочешь на свежий воздух? – спросил Генри. – Тут можно выйти на балкон.

Я пожала плечами – почему нет? Мы медленно прошли по залу – Генри поддерживал меня под руку – и вышли на просторный балкон. Ночь была ясной, тёмно-синее небо усеяно звёздами, молочно блестела полная луна, тихо и свежо. Я поежилась, и в ту же минуту на мои плечи опустился плащ.

– Спасибо, – я плотнее запахнула полы плаща и вдохнула полной грудью пахнущий морозцем воздух.

– Как тебе вечер? – спросил Генри.

Он облокотился на перила и смотрел в небо. Я последовала его примеру.

– Было скучно, пока ты не появился, – честно ответила я. – А как тебе?

Генри повернулся ко мне.

– Весьма интригующе, – бархатно проговорил он, придвигаясь ближе и притягивая меня к себе за талию.

Я затаила дыхание. Пальцы правой руки Генри провели по моей спине вдоль позвоночника. Я положила руку ему на грудь и просунула пальцы между пуговицами рубашки, коснувшись кожи. Услышала тихий выдох и медленно вытащила пальцы поглаживающим жестом. Генри поднял руку и приподнял свою маску, открывая нижнюю половину лица. И я увидела подбородок с ямочкой, красиво очерченные губы. От него приятно пахло чем-то тягучим, мускусным, этот запах совсем не был похож на запах Джона, который предпочитал свежие лёгкие ароматы…

К черту Джона с его любимым «Old Spice». Я приподнялась на цыпочки и коснулась губами губ Генри. Уж не знаю, ожидал ли он такого развития событий, но на поцелуй ответил мгновенно.

Боже! Давно меня никто так не целовал. Нежность поцелуя снесла мне крышу напрочь. А когда его язык ласково коснулся моих губ, я просто растаяла от блаженства. Не знаю, сколько времени мы провели, целуясь, но мне показалось, что целую вечность.

Наконец я прервала поцелуй и посмотрела на Генри, закусив губу. Он всё ещё прижимал меня к себе, и я чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Он чуть улыбнулся и сказал с сожалением в голосе:

– Так жаль, что мне пора уходить. Но меня ждут в другом месте, и я не могу отменить эту встречу.

Я спросила со смешком:

– Ровно в полночь карета превращается в тыкву?

Генри рассмеялся.

– Что-то вроде того.

– Что ж, Синдерелла, не смею тебя задерживать, – сказала я. – Не забудь оставить хрустальную туфельку.

– Я оставлю кое-что понадежнее туфельки, – сказал Генри и протянул мне визитку. – Позвони мне завтра вечером.

Я взяла карточку из его рук, мельком глянула на нее и кивнула. Генри проводил меня в зал, забрал свой плащ и откланялся. Где-то с полчаса я провела у бара, отшивая уже пьяненьких ухажёров, подкатывающих ко мне в стиле «одна здесь отдыхаешь?», а потом мне стало окончательно скучно, и я поехала домой.

Дома, снимая с себя платье, я поняла, что на нём остался его запах. Я вдохнула поглубже, и у меня снова побежали мурашки по спине от воспоминаний о нашем поцелуе. Вечер определенно удался. В тоскливой череде одинаково унылых дней и ночей появился просвет.

Первый раз за долгое время я легла спать без мыслей о Джоне, без слёз жалости к себе, без злости на жизнь. В эту ночь бессонница, мучающая меня бесчисленное количество ночей, отступила.

Утром шампанское, выпитое накануне, дало о себе знать неприятной мутью в голове. Неприятной, но не смертельной. Я сходила в душ, позавтракала овсяной кашей с сухофруктами, выпила аспирин и почувствовала себя сносно. Упаковала платье, запустила посудомойку и стиральную машину, навела лёгкую уборку – в похмелье я часто занимаю себя подобной нудной работой, мне это помогает прочистить голову. Конечно, если не лежу пластом после виски.

Ох, я вспомнила последнее похмелье после виски, и меня передёрнуло. Никогда больше не буду пить эту дрянь. Лучше пить текилу – она вкусная, и похмелье после нее такое солнечное, невесомое. Не то что после виски – как кирпичом по голове, после чего хочется сделать усекновение больного органа.

Кажется, я слишком много пью в последнее время.

Так, надо переложить вещи из вечерней сумочки в повседневную, а то выйду из дома без ключей, и снова придется вызывать слесаря. Я вытряхнула украшенный стразами клатч на кровать. Всегда поражало, как в такой фитюльке может поместиться так много вещей. И почти половина – какой-то мусор.

Фантики от конфет – ну да, я сладкоежка, что в этом такого? Бумажные носовые платки – вещь необходимая, учитывая, как часто и как неожиданно на меня могла напасть хандра, заканчивающаяся слезами. Упаковка презервативов – и я в который раз посмеялась над ней. Все время перекладываю её из сумки в сумку, как будто у меня может случиться спонтанный секс. Такой нелепый символ моей свободы. Бесполезный и бессмысленный, ведь любые подкаты ко мне я пресекаю на корню. Я вздохнула и переложила презервативы в кучку нужных вещей. Телефон – черт, он кажется сел, забыла вчера поставить на зарядку.

Я воткнула шнур в телефон, и через пару минут экран засветился. Я включила его и вернулась к содержимому сумочки. Начала разгребать скопившиеся бумажки – да как они умудряются накопиться? Я пользовалась сумочкой несколько часов и держу в руках охапку бумажного мусора. Скомканная салфетка с остатками помады – а, это я подкрашивала губы. Квитанция оплаты такси – и тебя в мусор. Рекламный буклет – Господи, а ты здесь откуда? Пригласительный билет – ну это понятно, вещь нужная была, тоже в мусор. Визитная карточка.

Я замерла, держа в руках плотный прямоугольник белого картона с черными буквами. Имя, номер телефона, электронный адрес. Как он сказал? «Позвони мне завтра вечером». То есть уже сегодня.

Телефон внезапно ожил и начал тренькать сигналами приходящих сообщений. Я посмотрела на экран. Двадцать пять пропущенных звонков, тридцать семь сообщений. Все от одного абонента. От Джона.

Я решительно отключила звук телефона и продолжила уборку. Визитка осталась на столе возле телефона. Вечером я позвоню.

Глава 2. Джон

В Джона я влюбилась с первого взгляда. Высокий, худощавый, он выделялся на фоне нашей довольно-таки пёстрой компании, как белое пятно на темной стене. Тонкий нос с горбинкой, четко очерченный рот с приподнятыми уголками губ, светло-серые глаза миндалевидной формы, высокие скулы. И немного отсутствующий взгляд, делающий его невероятно загадочным и интересным. Он любил рассуждать о внеземных цивилизациях, тайнах вселенной, чудесах науки. Я ходила за ним, как пришитая, и слушала, открыв рот. Он писал стихи, рисовал маслом, и был весь из себя творческий, утонченный и ранимый. Только один недостаток портил всё – я ему была не нужна. Он воспринимал меня как друга, а то и как мебель. Есть – и ладно.

Больше всего на свете я тогда хотела, чтобы Джон наконец меня заметил. Оценил мою любовь и преданность. И ответил мне взаимностью. Ведь во всех сказках принц влюбляется в добрую, милую, любящую девушку, это всем девочкам известно с самого раннего детства. А Джон был моим принцем.

Так я прострадала целый год. Надежда сменилась тихим отчаянием, а потом и боль начала притупляться – я постепенно смирялась с тем, что он никогда меня не полюбит. Но в один день Джон внезапно позвал меня на свидание.

Как я была счастлива в тот день. Я светилась, я плыла над землёй. Мы гуляли с Джоном по набережной, как всегда, он что-то рассказывал, я благоговейно слушала. А потом Джон поцеловал меня первый раз.

– Полли, – спросил он, – ты выйдешь за меня?

Мне показалось, что я ослышалась.

– Разве ты… – начала я, но Джон меня перебил:

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Что я тогда почувствовала, не передать словами. Моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Конечно же, я сказала «да». На моём пальце появилось тонкое помолвочное колечко с прозрачным камнем. Мы сообщили радостную новость родным. И через пару недель – съехались.

Мы прожили вместе около двух лет, планируя свадьбу и ведя совместный быт. Я старательно создавала уют в нашей квартирке, убирала, готовила, стирала, поддерживала, не перечила, не пилила, во всем слушалась любимого, в общем вела себя как эталонная хорошая жена. Но, к моему неприятному удивлению, с каждым днём получала от Джона всё больше упрёков и претензий.

Со временем он перестал стесняться в выражениях. И я узнала, что глупа, не интересна, не люблю его так, как следует, холодна в постели и ни к чему не стремлюсь. Я изо всех сил старалась соответствовать, прилагала массу усилий. Но это мало помогало. Все чаще Джон задерживался на работе, все чаще от него пахло спиртным. Он стал груб и не сдержан в выражениях, он словно наказывал меня за что-то, а я никак не могла понять, в чем моя вина.

В один «чудесный» день Джон поздно вернулся домой с работы. Я ждала его до часу ночи, волновалась, звонила, но он не брал трубку. Моё беспокойство достигло предела, я собиралась уже начинать обзванивать больницы, но тут в двери заскрежетал ключ.

Я выскочила в прихожую раньше, чем открылась дверь.

– Джон, что случилось… – начала я и осеклась.

Джон вошёл в квартиру тяжёлым шагом. От него сильно пахло алкоголем.

– Ааааа, – протянул он, брезгливо оттопырив нижнюю губу, – моя милая, маленькая Полли.

В его голосе сквозила такая неприкрытая ненависть, что я опешила и ошарашенно шагнула назад, а Джон медленно наступал на меня, продолжая зло говорить.

– Моя добрая, послушная, глупая Полли.

Я отступала от него, не веря своим ушам. Что он такое говорит? Почему он говорит со мной так?

Когда я упёрлась спиной в стену, Джон угрожающе навис надо мной, поставив руки с двух сторон от моих плеч.

– Если бы ты знала, как ты меня бесишь.

Казалось, он заводится все больше и больше. Он почти кричал, брызгая слюной.

– Как меня тошнит от всего этого. От твоего голоса. От твоего смеха. От того, как ты ешь. Меня тошнит, когда я целую тебя, когда ложусь с тобой в постель.

Я вжала голову в плечи, непроизвольно вздрагивая после каждого слова, которое он вбивал мне в мозг. Слезы непрерывно катились по моим щекам, губы дрожали. Джон закатил глаза.

– И снова ты ноешь, как я ненавижу твои слёзы! – Джон обхватил рукой мой подбородок и с силой поднял мне голову. – Как же хочется причинить тебе максимальную боль, чтобы ты больше не смотрела на меня этими своими тупыми влюбленными глазами.

Я не верила своим ушам. Его слова горькой пленкой оседали на моем сердце.

– Если я тебе так противна? – тихо произнесла я. – Зачем ты сделал мне предложение?

Джон оттолкнулся от стены и отступил на пару шатающихся шагов назад. Хрипло рассмеялся злым смехом.

– Хотел сделать тебя счастливой.

Счастливой? Вот это, по его мнению, счастье? Обида мутной пеной поднималась внутри меня, грозя задушить, если я снова попытаюсь подавить это чувство. Какой же дурой я ощущала себя, в единый миг осознав, что мои чувства никогда ничего не значили для Джона.

– Сколько пафоса! – Я невесело рассмеялась. – Благородный герой жертвует собой ради несчастной влюбленной девушки, забывая о себе. Так это выглядит в твоих глазах, да?

Теперь я наступала на Джона, сжав руки в кулаки и выставив вперёд подбородок.

– Как же я счастлива слышать от человека, которого люблю, что я ему противна. Как же я счастлива слышать от него каждый день о своей тупости и никчемности. Это так повышало мою самооценку. Огромное спасибо тебе, Джон, за моё безграничное счастье.

Теперь уже Джон упирался спиной в дверь, а я нависала над ним.

Резкий удар обжег мою щеку. Джон наотмашь хлестнул меня по лицу, и его перстень оцарапал мне кожу. Я отшатнулась и коснулась горящей щеки. На пальцах осталась кровь.

– Отлично, любимый. Продолжай делать меня счастливой.

Я вытерла щеку тыльной стороной ладони, размазав кровь по лицу, вернулась в комнату, быстро надела на себя первое, что попалось под руку, схватила сумочку с документами, телефон и вышла из квартиры, хлопнув дверью. Джон пытался меня остановить, что-то говорил, хватал за руки, но я не слушала. А сил удержать меня у него, пьяного, не хватило.

Кольцо я бросила на пол у порога.

Глава 3 – Генри

Весь день я провела дома, в золушкином припадке наводя порядок в своей небольшой квартирке. Несколько раз звонил Джон, я не брала трубку, а молча сбрасывала звонок. И думала, почему я не сменила телефон, и не отправляю номер Джона в черный список? Я как будто наказывала себя за что-то. За наивность, глупость, любовь? Какой-то драный мазохизм. Ладно, разберусь с этим позднее.

К вечеру я устала так, будто пробежала марафон. Но зато из организма улетучились все последствия вчерашнего злоупотребления алкоголем. Я набрала ванну с ароматной пеной, сделала себе слабый коктейль с вермутом и соком, зажгла в ванной ароматическую свечу. Погрузившись в горячую воду, я откинулась головой на край ванны и закрыла глаза. Тело постепенно расслаблялось и на меня понемногу начало снисходить спокойствие. Я отпила из бокала и взяла в руки телефон. Номер Генри я вбила в контакты почти сразу, как нашла его визитку.

– «Позвони мне вечером».

Я открыла его контакт и минут пятнадцать смотрела на экран, не решаясь нажать кнопку вызова. Хочу ли я вообще ему звонить? В последнее время я всё время сомневалась в своих чувствах и желаниях. На самом ли деле я это чувствую или делаю вид, потому что от меня ожидают конкретной реакции?

Я закрыла глаза и постаралась вызвать в памяти вчерашний вечер. Первое, что мне вспомнилось, это запах. Безусловно приятный и слегка кружащий голову. Потом я вспомнила мягкий бархатный голос Генри, его негромкий смех. То, как он вел меня в танце, уверенно, но аккуратно. Вкус его губ и мурашки, бегающие по моей коже от прикосновений его пальцев. И решилась.

Я подняла телефон и нажала на кнопку вызова. Снова откинулась головой на край ванны, прикрыла глаза, слушая длинные гудки и стараясь не нервничать в ожидании ответа. Спустя шесть гудков трубку взяли.

– Алло?

– Привет, Генри, это Полли.

– О, привет. Не был уверен, что ты позвонишь, но очень рад тебя слышать. Как прошел твой день?

– В тяжких трудах, – я не сдержала смешок, вспоминая, как неистово генералила квартиру.

– Ты сегодня работала?

– Нет, наводила лоск в жилище.

– О, сочувствую, – в голосе Генри прозвучали смешливые нотки, – надеюсь, ты чем-то побалуешь себя за этот беспримерный подвиг?

– Даже не знаю? – задумчиво протянула я. – Ванна с пеной считается?

– Конечно, – ответил Генри. – В моём личном списке ванна с пеной на седьмом месте.

– Заинтриговал, – сказала я, – а можно услышать весь список?

– Можно, – Генри снова усмехнулся, – слушай. Вкусная еда, прогулка в красивом месте, интересная книга, музыка, танцы, флирт, приятная болтовня…

– Ого, – уважительно сказала я, – сколько пунктов. А что нужно сделать, чтобы потом побаловать себя флиртом?

Генри рассмеялся.

– Прийти на мероприятие, на которое идти не хотел, но это пришлось сделать, потому что надо.

– Это ты про маскарад? – полюбопытствовала я.

– Нет, про то мероприятие, на которое я был вынужден уйти с маскарада.

– И с кем ты флиртовал после него?

– Планировал пофлиртовать с тобой, – в голосе Генри завибрировали бархатные нотки.

– Ооо, – протянула я, – я польщена.

– Знаешь, – продолжил он, – это немного загадочно. Я имею в виду наше случайное незнакомство.

– Незнакомство? – я удивленно подняла брови.

– Именно. Мы знакомы и не знакомы. Мы знаем имена друг друга, но не видели лиц. Лично меня это интригует.

– О, значит самое главное в человеке – это лицо? – спросила я.

– Вовсе нет, – возразил Генри, – но меня привлекают тайны.

– Хм, я тоже люблю тайны, – сказала я, – и люблю их разгадывать. У меня идея. Давай попробуем сделать несколько предположений относительно друг друга?

– Я согласен, это будет интересно. Кто первый начнет?

– Могу я начать, – я взяла бокал с коктейлем и сделала глоток, собирая свои впечатления вместе.

Генри молча ждал, не выказывая нетерпения.

– Хорошо, вот мои догадки. Ты вырос в полной семье, был общим любимчиком. У тебя есть собака. Твоя работа связана с творчеством. Ты веселого нрава, легок на подъем и склонен к разным авантюрам. Возможно, увлекаешься экстремальными видами спорта… Ну как?

Генри рассмеялся.

– Я впечатлен. У меня действительно есть собака, правда она живет в доме родителей. Моя семья полная. Увлекаюсь горными лыжами – это ведь экстремальный спорт, верно? Работа определенно творческая, да и все остальное очень близко к правде. А как ты догадалась?

Я рассмеялась.

– Мне показалось, что именно это подошло бы твоему образу. Даже удивительно, что так много совпадений.

– Действительно, твоя интуиция оказалась на высоте. Теперь моя очередь?

– Твоя, я слушаю.

– Дай-ка подумать… Ты сладкоежка, любишь больше кошек, чем собак, обожаешь музыку. Определенно не вегетарианка. Любишь настольные игры. И совсем недавно пережила какой-то травмирующий опыт.

Я чуть не выронила бокал, подхватив его в последний момент. Поставила его от греха подальше на столик и села. Моего расслабленного спокойствия как не бывало.

– Ты ничего не скажешь? – с тревогой спросил Генри. – Я позволил себе лишнее?

– Н… нет, – произнесла я дрогнувшим голосом, – просто ты тоже так много угадал, и мне теперь интересно, как?

– Я могу объяснить, – сказал Генри успокаивающим тоном, – например, я обратил внимание, что ты взяла не сухое, а полусладкое шампанское, значит ты сладкоежка. Когда мы танцевали, я заметил, как ты реагируешь на музыку, было очевидно, что ты ее любишь.

– А насчет вегетарианства?

– О, это предположение я сделал по цвету твоей кожи и общему строению твоего тела. Питание влияет на эти параметры. Но я мог и ошибиться.

– Нет, ты не ошибся, – ответила я более спокойным голосом. – А дальше? Настольные игры?

Генри немного смущенно рассмеялся.

– Тут признаюсь честно, просто угадал. Мне почему-то показалось, что тебе должны нравиться настолки. Попал пальцем в небо, только и всего.

– Шайтан… – протянула я уважительно.

А потом все-таки спросила:

– А травмирующий опыт?

Генри слегка замялся, но все же ответил:

– Прости, возможно это с моей стороны не очень уместно, но в тебе чувствовался какой-то надрыв, склонность к саморазрушению. Я почувствовал это почти с первых твоих слов. Извини, если мои слова причинили тебе боль.

Я немного помолчала, потом сказала:

– Ну вот, собирались флиртовать, а вместо этого устроили внезапную психотерапию.

– Готов загладить свою вину, – тут же заявил Генри, – и приглашаю тебя на свидание. Обещаю вести себя как хороший мальчик.

Я рассмеялась от неожиданности.

– Ну раз ты обещаешь, то я согласна.

– Хорошо. Тогда как насчет завтра? Скажем, часов в шесть вечера?

– Мне подходит время. А что мы будем делать?

– Сначала культурно обогатимся, а после побалуем себя вкусной едой.

– Кино и McDonald’s? – спросила я со смешком.

– За кого ты меня принимаешь? – деланно возмутился Генри. – Не McDonald’s, а KFC.

Я расхохоталась в голос.

– Это значит да? – уточнил Генри.

– Конечно, – ответила я, утирая выступившие от смеха слезы.

– Тогда пришли мне свой адрес. И до завтра, Полли.

– До завтра, Генри.

Мы одновременно положили трубки.

Глава 4 – Mea culpa (моя вина – лат.)

Когда раздался звонок телефона, я мыла посуду. Закрыв кран, я быстро вытерла руки и не глядя на номер, взяла трубку.

– Я слушаю!

– Полли! – в моё ухо ворвался жалобный голос Джона. – Не бросай трубку, Полли, прошу тебя!

Я бессильно облокотилась на кухонный стол и прикрыла глаза, прижимая к уху телефон. Сердце оборвалось от звука его голоса. На глаза моментально навернулись слёзы.

– Полли, ты слушаешь? – надрывался Джон. – Полли, прости меня. Ты все неверно поняла. Я был пьян и не осознавал, что говорю.

Во мне тут же поднялось негодование. Он это серьезно?

– Неверно поняла? – повторила я слабым голосом. – Как же я могла неверно понять фразу «Ты мне противна»?

– Я не это имел в виду, – продолжал оправдываться Джон, – просто я был немного раздражён… твоим поведением. Не нужно было тебе так покладисто себя вести. Я действительно не любил тебя, когда предложил тебе стать моей женой. Но потом, когда узнал тебя поближе, когда видел, как ты мне предана, я стал тебя уважать, а потом и смог полюбить. Пойми, всё, что я тебе говорил, я говорил для твоего же блага. Чтобы ты стала умнее, чтобы была мне достойной парой. Была женщиной, которой я мог бы гордиться. Прошу тебя, не бросай меня. Извини меня, я не сдержался, но я был просто пьян. Да и ты могла бы быть со мной построже. Подумай, что скажут наши родители. Они столько вложили в подготовку нашей свадьбы…

Я молча бросила трубку и добавила телефон Джона в черный список. Значит, быть с ним построже? Окей, начинаю прямо сейчас.

Через пару дней после того, как я ушла от Джона, я попросила брата съездить со мной на нашу квартиру, чтобы забрать свои вещи. Мы сидели с ним в машине, дожидаясь, когда Джон уйдет на работу. Когда Джон вышел из подъезда, сел в машину и поехал на работу, я пряталась за Ником, отчаянно труся, как бы Джон меня не заметил. Подождав минут пять, на случай, если Джону вдруг придет в голову вернуться, мы поднялись в квартиру. Я быстро собрала свою одежду и обувь, побросала ее в большую сумку, забрала украшения, косметику, свой ноутбук и прошлась по квартире, размышляя, что ещё забрать. И обнаружила в мусорном ведре свою любимую чашку, разбитую вдребезги.

Просто чашка, которая была мне дорога. Просто мои чувства. Просто моё сердце. Просто моя жизнь.

Я обвела глазами квартиру, в которой столько времени прожила, которую считала своим домом. Предметы обихода, с помощью которых я создавала здесь уют. Многие из этих вещей были мне дороги. И я не знала, что хочу из этих вещей забрать.

Мои раздумья прервал Ник, которому не хотелось тут долго задерживаться.

– Полли, – сказал он, – возьми то, без чего тебе не обойтись.

И я забрала ещё утюг, фен, электронную книгу, наушники и чайник. И мы ушли, аккуратно закрыв двери. Я хотела оставить ключи в почтовом ящике, но Ник меня остановил.

– Ещё могут пригодиться, – сказал он, и я его послушала.

Я перемерила весь свой гардероб. Мне хотелось выглядеть красиво, но я все время боялась переборщить. Что хорошо для маскарада, не подойдёт для свидания. Отбраковывая один наряд за другим, я поняла, что привычно жду обвинений в распущенности. Эта юбка слишком короткая, этот вырез слишком глубокий, только шлюхи носят розовое, это платье слишком тебя облегает… Эти фразы просто проигрывались в моей голове, каждый раз, когда я примеряла очередную вещь.

Я остановилась у зеркала и сжала виски пальцами. Глубоко вздохнула и подняла взгляд. Спокойно оглядела себя в зеркало – лицо, шею, плечи, грудь, талию, бедра, ноги.

Спросила себя: – Что я вижу?

И сама себе ответила:

– Я вижу своё тело. Своё лицо. То, что создала природа. Не моя вина, если кто-то будет считать меня некрасивой или наоборот, слишком красивой, распутной или же скромной. Я не в ответе за чужие мысли. Главное, что я сама думаю о себе. Нравлюсь ли я себе?

Несколько минут я задумчиво смотрелась в зеркало. Рассматривала черты своего лица, волосы, фигуру и все время спрашивала себя:

– Я себе нравлюсь? Люблю ли я себя? Считаю ли я себя красивой? Умной? Достойна ли я уважения?

Мне удалось ответить на эти вопросы. Да. Я себе нравлюсь. Я красива, умна и я себя люблю. И никто не будет любить меня так же сильно, как я.

Я повернулась к кровати, заваленной вешалками с одеждой и моментально выбрала себе наряд. Широкие брюки, серебристый топ на тонких лямках и невесомый воздушный пуловер из тончайшего жемчужно-серого мохера, кружевной как паутинка, с широким воротом, который открывал одно плечо. Надела серьги и кулон из крупных неровных жемчужин, подкрасила губы и свободно заколола волосы на затылке. Остановившись перед обувным шкафом, я задумалась, какую обувь лучше надеть, и решила выбрать грубоватые кожаные ботинки с небольшим каблучком. Когда я застегивала молнию на ботинке, зазвонил телефон.

– Машина у подъезда, миледи, – сказал в трубку Генри, – выходите, я жду.

Я накинула пальто, сверху на шею набросила снуд, надела перчатки и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь.

У подъезда стоял лимузин благородного черного цвета, шофер открыл передо мной дверь, и я уселась в салон рядом с улыбающимся Генри. Я с любопытством повернулась к нему, не скрывая, что разглядываю его. Он улыбался такой знакомой улыбкой и точно так же рассматривал меня.

– С ума сойти, – выдохнула я.

Рядом со мной сидел синеглазый брюнет с удивительно красивым лицом. Интересной формы нос, высокие скулы, немного хищная улыбка, ямочка на подбородке – его лицо показалось мне просто совершенным.

– Согласен, с ума сойти, – Генри взял мою руку и поцеловал её, – Полли, ты такая красивая!

Он определенно смотрел на меня восхищенным взглядом, я даже немного смутилась. Чтобы не выдавать своего смущения, я улыбнулась и спросила:

– Можно ли считать, что наше случайное незнакомство перешло в случайное знакомство?

Генри рассмеялся.

– Определенно, – сказал он, не выпуская мою руку из своих пальцев.

– А куда мы пойдём? – спросила я. – В кино?

– Не совсем, – ответил Генри, – к сожалению, ничего интересного сейчас в кино не идёт. Но я взял билеты на представление цирка Дю Солей. Ты любишь цирк?

– Боже! – воскликнула я. – Я обожаю цирк. А цирк Дю Солей… Это просто нереально! Я ни разу не была на их выступлении, но всегда хотела.

– О, так я угадал? Это радует, – Генри широко улыбнулся.

Я не удержалась и улыбнулась в ответ. Моё настроение повышалось с каждой минутой. До места мы ехали ещё минут пять, по дороге молчали, Генри изредка поглядывал на меня с улыбкой. Моя рука всё ещё лежала в его ладони.

Лимузин высадил нас возле входа в большое здание. Генри предъявил билеты контроллерам, мы избавились от верхней одежды в гардеробе и прошли в зал. Я оглядывалась по сторонам, разглядывая людей, постепенно заполняющих кресла полукруглых рядов. Мы прошли к нашим местам и сели на удобные мягкие сиденья. Меня не покидало приподнятое волнующее настроение и ожидание чуда, как в детстве. Постепенно свет в зале начал гаснуть, шум стих, цветные лучи прожекторов осветили сцену, послышались первые такты музыки. И действо началось.

Это было потрясающее зрелище. Я забыла обо всем, полностью погрузившись в яркую, невероятную сказку, разворачивающуюся перед нами на сцене. Фантастические костюмы, невероятные трюки, жонглеры, эквилибристы, воздушные гимнасты, клоуны… Музыка гармонично дополняла динамичное представление. Номера плавно, без пауз, перетекали один в другой, и каждый следующий номер поражал больше предыдущего. Представление закончилось на самой высокой точке, и зрители апплодировали в полном восторге.

– Как тебе? – склонившись к моему уху, спросил Генри.

Я ответила, не скрывая своего восторга.

– Это было невероятно! Потрясающее зрелище! Мне ужасно понравилось. А тебе?

Генри улыбнулся.

– Согласен, было потрясающе. Особенно эти трюки в воздухе, невероятная физическая подготовка у этих ребят.

– Это точно. Просто фантастические способности человеческого тела. А какие костюмы! Я, наверное, месяц буду вспоминать это выступление.

Генри подставил мне локоть, и я взяла его под руку. Мы стали пробираться вместе с толпой к выходу.

– Я рад, что наше первое свидание тебе так надолго запомнится, – сказал он с усмешкой, – но у нас ещё впереди гастрономические изыски.

– KFC? – со смехом спросила я.

– Почти, – ответил Генри, помогая мне надеть пальто.

Мы вышли на улицу, и к нам подъехал ожидавший лимузин. Генри открыл передо мной дверь и помог усесться. Потом занял место рядом со мной.

– Как ты относишься к тайской кухне? – спросил он.

– Не знаю, – чуть растерянно сказала я, – ни разу не пробовала. Я слышала, она очень острая, это меня всегда останавливало.

Генри чуть прищурился.

– Доверишься ли ты моему вкусу? – спросил он. – Мне бы хотелось, чтобы ты попробовала мои любимые тайские блюда. Даже если тебе не понравится, ты сможешь потом пренебрежительно говорить: «Такая гадость эта ваша тайская еда…».

Я расхохоталась. Генри тоже рассмеялся. Ему так шла улыбка, она делала его красивое лицо ещё привлекательней, хотя казалось, куда уж больше?

– Хорошо, я согласна. Доверюсь твоему вкусу. Но учти, врать из вежливости не буду, свое мнение выскажу как есть.

– Ничего другого я и не хотел, – ответил Генри и, наклонившись к шофёру, назвал адрес ресторана. Машина аккуратно поехала по вечерним улицам.

Приветливая девушка в стилизованном национальном костюме проводила нас к столику. Интерьер мне понравился, стены были украшены яркими орнаментами, много растений, а наш столик отгораживала от остального зала целая зелёная стена.

К нам подошёл официант и подал меню. Я с улыбкой закрыла меню, положила его на стол и посмотрела на Генри.

– Что мне выбрать? – спросила я.

Генри с улыбкой поднял меню и обратился к официанту:

– Мы будем Том Ям с креветками, для моей дамы острота на единицу, мне на тройку. Ещё нам по порции сладкого карри…

– Массаман? – уточнил официант.

– Да, – подтвердил Генри. – И на десерт манго с рисом, хорошо?

– Отличный выбор, – вежливо улыбнулся официант. – Что будете пить?

– Какое вино порекомендуете? – спросил Генри.

– Если хотите экзотики, могу предложить тайское вино из мангостина. Оно лёгкое и не очень крепкое. Или можно выбрать что-то из традиционной винной карты – Испания, Португалия, Франция…

Генри вопросительно посмотрел на меня. Я слегка пожала плечами:

– Я за экзотику.

Генри перевел взгляд на официанта, тот понимающе улыбнулся и забрал наши меню.

– Итак, – сказала я, ставя локти на стол и опираясь подбородком на сцепленные пальцы.

– Итак, – подхватил Генри, – что ты хочешь спросить?

– Ох, – растерялась я, – на самом деле вопросов слишком много. И сейчас просто не могу выбрать, с какого начать.

– Тогда можно я спрошу?

– Конечно, спрашивай.

– Что ты любишь делать больше всего?

Я задумалась.

– Так странно, – сказала я, – это ведь такой простой вопрос, а я практически в тупике. Не то, чтобы мне совсем ничего не нравилось, просто я, кажется, так давно не занималась чем-то приятным для себя… И как будто забыла, что же нравится лично мне.

Генри удивленно поднял брови.

– Может, пора вспомнить? – сказал он.

Я рассмеялась.

– Кажется, у нас снова сеанс психотерапии?

– Вовсе нет, – парировал он, – просто мне интересно, от чего ты получаешь удовольствие? Что ты любишь? Что любила раньше?

– Ладно, – я снова задумалась, припоминая, что мне нравилось делать раньше, – я всегда любила читать, это определенно осталось, просто зачастую нет времени на чтение.

– А какая книга любимая?

– «Вино из одуванчиков» Рея Бредбери.

– Ооо, – уважительно протянул Генри. – Хорошо, что ещё?

В это время официант поставил перед нами бокалы с вином. Я взяла свой бокал и поднесла к лицу, вдыхая его запах. Пахло чем-то сладким и одновременно свежим. Я сделала глоток, покатала вино на языке и проглотила. Я, конечно, не великий дегустатор, но мне понравился вкус. Не приторный, но и не кислый.

– Вкусно, – сказала я, ставя бокал на стол.

Генри тоже сделал глоток и согласно кивнул.

– Дальше, – продолжила я отвечать на вопрос, – я однозначно люблю танцевать.

– И у тебя это отлично получается, – заметил Генри.

– Спасибо. Я ответила на твой вопрос?

– Ответила. А кем ты работаешь?

Я немного сникла.

– Работала. Я была личным помощником адвоката, этакая девочка за всё, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Договоры, счета, оплаты, телефонные звонки, расписание встреч, решение личных дел…

– Тебе нравилась эта работа?

– Скорее да, чем нет. Я чувствовала свою нужность, да и отношения с работодателем были хорошие. Правда часто приходилось нервничать, да и иногда рабочий день был ненормированным. Но всё переработки оплачивались. А потом… Я уволилась. И два года не работала.

– Жалеешь? Что уволилась?

– Наверное, да. Мне не хватает… независимости. А оплачиваемая работа эту независимость даёт.

Наш разговор прервал официант. Он поставил перед нами тарелки горячего супа, отварной рис в отдельных мисочках и дольки лайма на тарелочках. Пожелав приятного аппетита, официант удалился. Я во все глаза смотрела на Генри и повторяла все его действия. Высыпала рис в тарелку с супом и размешала, выдавила дольку лайма туда же. И взяла ложку, чтобы попробовать.

– Кстати, я забыла спросить, ты при заказе говорил, какую остроту сделать, мне на единицу, тебе на три. А сколько всего уровней остроты?

– Здесь – пять. Как видишь, я взял не самую острую. Попробуй, мне интересно, понравится тебе или нет.

Я зачерпнула еду ложкой и поднесла к губам. Осторожно попробовала. В первый момент меня обожгла острота бульона, но после того, как я его проглотила, поняла, что мне вкусно. Остро и вкусно. И я хочу ещё. Я уже смелее зачерпнула новую порцию и отправила в рот.

– Что скажешь? – спросил Генри.

– Это ни на что не похоже, – сказала я, – ничего подобного прежде не пробовала. Такой необычный вкус. И острота такая мягкая, не агрессивная. Мне нравится.

– Это хорошо, – сказал Генри, – рад, что мне удалось познакомить тебя с чем-то новым.

– А как насчёт тебя? – спросила я, – Что любишь делать ты?

– К сожалению, у меня тоже нечасто выпадает свободное время, – ответил Генри, – но самое моё любимое времяпровождение – это выход в море на яхте. Для рыбалки или просто морской прогулки. Обожаю море.

Нам принесли карри. Я попробовала – блюдо было почти не острым, но таким же интересным сочетанием разных пряностей. Мне понравилось. Ну а к десерту из манго вообще никаких претензий у меня не было. Манго я всегда любила.

– Ну что ж, – заключила я, – знакомство с тайской кухней прошло удачно. К сожалению, я не смогу пренебрежительно фукать в разговоре, что тайская кухня гадость. Мне было вкусно.

– Ну извини, – развел руками Генри, – я сделал всё, что мог.

Мы пили вино, болтая о пустяках – о театральных премьерах, о домашних питомцах, о литературе и музыке. Я чувствовала себя свободно и расслабленно, у меня не было желания изображать из себя кого-то другого. Генри определенно принимал меня такой, как есть, и мне это ужасно нравилось.

После ресторана лимузин довез нас до моего дома, и Генри помог мне выйти из машины и проводил до двери подъезда.

– Спасибо за чудесный вечер, – сказал он.

– Тебе спасибо, – ответила я, улыбаясь, – было очень здорово.

Генри подошёл поближе, обнял меня за талию и наклонился к моему лицу. Его губы коснулись моих губ, и я снова потерялась от нежности его поцелуя.

– Я бы хотел снова тебя увидеть, – тихо сказал Генри, – если ты не против.

– Я только за, – так же тихо ответила я.

– Тогда я позвоню тебе, хорошо?

– Буду ждать, – прошептала я, касаясь губами щеки Генри. И пошла к двери подъезда.

– Спокойной ночи, Полли, – сказал Генри.

Я обернулась:

– Спокойной ночи, Генри. Спасибо за вечер.

Глава 5. Эмма и Ник

Когда пронзительно и настойчиво заиграл знакомый рингтон, я закатила глаза. Мама! Только её мне сейчас не хватало. Если бы я только могла, я бы с радостью уклонилась от этого разговора. Но я знала, чем мне это может грозить. Так что на звонок всё-таки лучше ответить. Постаравшись морально настроиться, я обречённо взяла трубку.

– Привет, мама, – сказала я фальшивым жизнерадостным тоном.

– Как дела, Полиночка? – когда мамин голос звучал так приторно заботливо, это не предвещало ничего хорошего.

– Все нормально, – осторожно ответила я.

– Нормально? Ты уверена? – скрытый сарказм просто сочился из телефонной трубки.

– Уверена, – ровным тоном ответила я.

– Ох, ну слава богу, у нее всё нормально, – притворно обрадовалась она. – Мы вбухали кучу денег в организацию её свадьбы, а она хвостом вильнула и передумала. И у неё, ты ж посмотри, все нормально.

– Мама, ты же знаешь… – начала я, но она меня перебила.

– Знаю, знаю, Джон приходил, всё мне объяснил. Глупейшее недоразумение, а ты и рада была уцепиться, только повод дай.

Я аж задохнулась от возмущения. Иногда я думала, может это Джон её сыночек, а я левая девица, покусившаяся на любимого маминого пирожочка. Во всех наших конфликтах мама брала сторону Джона, а на меня вешала всех собак. И сейчас, стоило ему прийти к ней, сделать жалобное лицо и пожаловаться на меня, как мама тут же рванула отстаивать его честь и достоинство, мешая меня с грязью. Она бы, пожалуй, и домой ко мне не поленилась бы приехать, чтобы лично вернуть заблудшую овечку в стадо. Но, к её досаде, свой адрес я держала в секрете от родных.

– Зачем ты звонишь? – спросила я, стараясь сохранять твердость в голосе.

– Затем, что хватит тебе дурью страдать, – резко заявила она, – попрыгала и будет. У тебя есть определенные обязательства перед семьёй. Мы столько в тебя вложили, нам столько стоила организация этой вашей свадьбы…

– Я вас не просила об этом, – в отчаянии перебила я, чуть не сорвавшись на крик, – мне не нужна была эта пышная свадьба, это пускание пыли в глаза родным и знакомым. Я это всё терпеть не могу. Это вы с Джоном настояли, чтобы «было как у людей». Так что продолжайте, но уже без меня. Можешь хоть сама за Джона выйти, явно ты его любишь больше, чем дочь.

– Да как ты можешь? – голос матери поднялся до визгливого крика. – Неблагодарная!

– Я верну вам ваши чёртовы деньги, – отчеканила я, – и можете ими подавиться.

Мать засмеялась неприятным смехом.

– Откуда ты их возьмёшь? – спросила она насмешливо. – На паперть пойдешь или на панель?

– А это уж не твоя забота, мама, – в эту фразу я постаралась вложить свой самый язвительный тон.

– Ну-ну, не надорвись, работяга, – и всё ещё смеясь, мама бросила трубку, как обычно, даже не попрощавшись.

Я со злостью бросила телефон на стол. Походила по комнате, успокаиваясь. Разговор с матерью вздрючил меня до невозможности. В запале я несколько раз крепко выругалась вслух. Опять она умудрилась попасть в больную точку. Дьявольщина! Где я возьму деньги? Поиски работы пока не увенчались успехом. Небольшая сумма денег, которые мне дал брат на первое время, постепенно таяла, а ничего так и не подворачивалось.

На самом деле я осознавала, что сейчас имею не самый лучший вид для нанимателей. Я ещё не оправилась до конца от разрыва с Джоном, да и два года сидения дома сказались на моих профессиональных навыках. К тому же я заработала жуткую неуверенность в себе, и кажется, потенциальные работодатели это чувствовали. По крайней мере после двадцати с лишним собеседований мне никто ни разу не перезвонил.

Возможно, поэтому я иногда слишком весело проводила вечера, глуша свою душевную боль алкоголем.

Я прошла на мою маленькую кухоньку и включила чайник. Надо хоть немного поесть. Чайник уже закипал, когда телефон снова зазвонил. Я с опаской взглянула на экран, но увидела незнакомый номер.

– Алло? – мой голос прозвучал испуганно, но в ответ я с облегчением услышала знакомый женский голос.

– Полли, это ты?

– Да, это я, – удивлённо ответила я, – добрый день, Эмма.

– О, ты меня узнала? – обрадовалась она. – Приятно! Скажи-ка мне, дорогая, чем ты сейчас занята? Где-то работаешь?

– Нет, – ответила я, – я свободна и как раз ищу работу.

– О, значит я вовремя! – Эмма радостно засмеялась. – Слушай, тут такое дело. После того, как ты уволилась, у меня поменялось какое-то безумное количество помощников. А я каждый раз вспоминала о тебе. И переживала, что ты ушла. А сейчас наше дело расширяется и офис увеличивается больше чем в два раза. И мне нужна ты. Причем не думай, я предлагаю тебе не твою прежнюю должность, мне нужен старший специалист, чтобы держать в руках этих мелких ленивых засранцев, ну и вести мои личные дела. Что скажешь?

Я восторженно выдохнула:

– Эмма, это удивительно! Я недавно рассказывала о своей работе у вас… другу, и поняла, что жалею, что ушла. И тут ваш звонок. Просто какое-то невероятное везение. Как вы нашли мой номер?

– Откопала в старой записной книжке. Хорошо, что ты не сменила телефон, я ужасно рада, что дозвонилась. Так ты согласна?

– Да!

– Замечательно. Тогда запиши адрес офиса и мой номер. – Эмма продиктовала адрес, я быстро нацарапала его в блокноте. – Жду тебя в понедельник в десять. Обсудим все детали, в том числе и твое вознаграждение. Всё, пока, до встречи!

И Эмма положила трубку. А я села на кресло и откинула голову на подголовник, прикрывая глаза. Только сейчас я поняла, в каком напряжении находилась всё последнее время. Теперь меня отпустило, и я почувствовала такую лёгкость и уверенность в себе.

У меня всё получится. Я откуплюсь от своей чертовой семейки и наконец-то заживу своей собственной жизнью.

Эмма! Я улыбнулась своим мыслям.

В офис к ней я попала стажёром после обучения, вместе с ещё четырьмя такими же зелёными, только что выпущенными специалистами. Теоретики без опыта, вот кто мы были. Было сложно, и первые несколько недель я ужасно боялась облажаться, а когда допустила-таки ошибку, обмирала от страха, что меня теперь уволят.

Помню, Эмма вызвала меня в кабинет, в который я вошла на подгибающихся от страха ногах, пригласила присесть – я просто бессильно упала на стул – и спокойно разобрала мою ошибку. Ровным голосом попросила быть внимательнее. А потом улыбнулась и сказала, что ей нравится, как я работаю.

Когда я вышла из кабинета, мне показалось, что моё тело сейчас взлетит. И я с этого дня просто влюбилась в Эмму.

У нее было правило – хвалить подчинённых при всех, ругать – наедине. И только за одно это я боготворила её. Она всегда была уважительной и внимательной к своим сотрудникам, зачастую была в курсе каких-то их личных дел. Она работала самозабвенно, имела большую практику и высокую репутацию. Требовала от подчинённых внимательности, точности, аккуратности. Не терпела пустых разговоров и подхалимажа. Я проработала у нее четыре года, за которые научилась большему, чем за все время обучения в университете.

Как же я жалела потом, что повелась на напыщенные рассуждения Джона на тему «Моя жена никогда не будет работать». Мне тогда казалось – как это заботливо. Но сейчас-то я ясно понимала, что ничего милого в том, что я уволилась по его настоянию и осела дома, не было. Только лишь завуалированный способ обрести контроль над моей жизнью. Сколько раз Джон невзначай отпускал замечания, что он меня содержит, ведь я не приношу в семью деньги. На мои скромные замечания, что он сам на этом настаивал, Джон либо всё отрицал, либо бросал непонятные замечания, из которых следовало, что мне стоило бы как-то решить этот вопрос, не решая его. Тогда я старалась не спорить, потому что зачастую эти разговоры кончались скандалом и обвинением меня в меркантильности.

Я потёрла ладонями лицо и встала. Это чудо, что Эмма позвонила. Её звонок выдернул меня из темной пучины отчаяния. А ведь она не в первый раз меня выручает.

Я вспомнила гнев своей матери, когда я выбрала не то учебное заведение, что она велела. Все то время, что я училась, мать бомбардировала меня письмами, в которых называла неблагодарной сволочью, и предрекала крах моей будущей карьере. Когда я успешно прошла стажировку и стала полноценным оплачиваемым специалистом, мать скрежетала зубами и продолжала пророчить мой скорый провал в выбранной профессии, неизбежное скатывание на социальное дно и окончание моей никчёмной жизни под мостом в окружении таких же неудачников, как и я.

Когда я заработала достаточную сумму, чтобы хватило на аренду жилья, я с облегчением съехала из дома. Но полностью прервать связь с семьей не смогла – мы всё-таки родня. Однако переезд помог сократить поток негатива до приемлемого минимума.

Когда я уволилась, мама была счастлива. Однажды брат сказал мне, что мать рассказывает всем знакомым, будто бы я просто не справилась с работой, оно и понятно, она сразу говорила, что это не моё, но дети, они такие упрямые, вы понимаете? Пока сами шишек не набьют, не поверят. Нет чтобы послушать умных людей…

Меня так разозлило это, тем более, что при мне мать никогда не упоминала мою бывшую работу, была со мной мила и приветлива, хвалила меня за мою хозяйственность, чистоту в доме и мой выбор спутника жизни всячески поддерживала. А я молчала, изо всех сил стараясь сохранить худой мир, который лучше доброй войны…

Я взяла телефон и набрала номер брата.

Ник был единственным из всей нашей немаленькой семьи, с которым у нас были теплые родственные отношения. Он был старше меня на пять лет, и всегда защищал меня и поддерживал. Это он уговорил меня, плачущую, подать документы в тот институт, куда хотела я, а не куда активно меня запихивала мама. Он всегда интересовался моими делами, и мы регулярно общались. С Эмили, его подружкой, мы тоже неплохо ладили, она мне нравилась. И это именно ему я позвонила в ту ночь, когда ушла от Джона. Ник без лишних разговоров забрал меня, приютил на пару дней и помог с жильем и деньгами. Мы почти до утра просидели с ним на кухне с бутылкой виски, я плакала и выплескивала Нику всю свою накопившуюся боль. Он молча слушал, зло курил и подливал янтарную жидкость в наши бокалы. Я пила глоток за глотком, не чувствуя вкуса, и говорила, говорила.

Тогда мне казалось, что я вообще впервые за эти два года говорю то, что думаю, а не то, что от меня хотят услышать. Поняла, насколько сильно начала сомневаться в себе, в верности своих ощущений, своих чувств, своих мыслей. Я как будто раздвоилась – умом, наедине со своими чувствами мне казалось одно, а когда Джон начинал в чем-то меня обвинять, мне казалось, что прав он. Я так запуталась, что не различала, где чёрное, где белое.

И тот ночной разговор с Ником удивительным образом поставил всё на свои места. Он мало говорил, больше слушал, и, как заправский психолог, не давая оценочных суждений, направлял мою мысль в правильное русло. Он как будто поставил передо мной правдивое зеркало, в котором я наконец увидела всю картину целиком, в самом своем верном, неискаженном виде.

Та бутылка виски на следующий день чуть не убила меня. Похмелье было таким сильным, что мне хотелось застрелиться. Ник, смурной и помятый, выхаживал меня, отпаивая аспирином и какими-то хитрыми китайскими средствами, которые подействовали через час, и я заснула мутным болезненным сном. Проснулась к вечеру, слабой, как новорожденный кутенок, в испарине и с гадким привкусом во рту.

– Проснулась? – Ник сидел возле дивана на кресле, читая книгу, и я поняла, что он всё время, что я спала, приглядывал за мной. – Как ты?

Я приподнялась на диване, хватаясь рукой за голову. Виски́ слегка ломило, но терпеть было можно.

– Вроде ничего, – прохрипела я, с усилием сглатывая.

Тошнота улеглась, в животе было так пусто, что аж сосало под ложечкой. Ник подал мне стакан с водой, и я выпила его единым духом. Вода ушла в меня, как в сухую землю, будто бы даже не смочив горло.

– Есть хочешь? – спросил Ник.

Я кивнула, и он придвинул к дивану табуретку. Я спустила ноги на пол и укуталась в одеяло. А Ник принес из кухни большую миску горячего куриного бульона с яйцом, зеленью и сухариками. Я чуть не заревела от его заботы.

– Спасибо, братишка, – сказала я, берясь за ложку, – за всё, правда.

– Полли, мы же семья, – просто ответил он.

Я покачала головой.

– Ник! Ты – вся моя семья. Ты и Эмили. Больше у меня никого нет.

– Ешь давай, – он смущённо опустил глаза.

Он ведь тоже почти не общался с родными. Мы с ним были паршивыми овцами в этом стаде.

Я проглотила первые несколько ложек горячего, от души поперченного супа, чувствуя, как с каждым глотком становится легче. Во всех смыслах этого слова.

– Чтоб я ещё раз пила эту вашу дрянь, – пробурчала я чуть слышно.

Ник рассмеялся в голос.

– Так и запишем, виски этому столику больше не наливать.

Я фыркнула прямо в ложку.

И сейчас мне ужасно хотелось поделиться радостной новостью с единственным родным человеком. После третьего гудка Ник взял трубку.

– Привет, сестрёнка, – сказал он, – всё в порядке? Ничего не случилось?

– Привет, я просто хотела поделиться радостными новостями, – ответила я.

– Так-так, рассказывай, – я слышала, как Ник щелкает зажигалкой, прикуривая сигарету.

– Помнишь Эмму, мою бывшую начальницу?

– Конечно помню, мировая тетка!

– Она позвонила мне сегодня, представляешь?

– Ого! Чего хотела?

– Позвала на работу.

– Серьезно? – Ник с шумом выдохнул дым. – Ты не шутишь? Это же отлично! Ты согласилась?

– Конечно, согласилась. Это просто шикарное предложение.

– Согласен. Нет, правда, это просто офигенно. Я ужасно за тебя рад.

– Спасибо! Давайте сегодня отпразднуем вместе? Пицца или роллы, я угощаю. Ты, я и Эмили. Что скажешь?

– Поль, я бы с удовольствием, но сегодня у нас с Эмили запланировано романтическое свидание. Уж прости, но я давно собирался вывести её развеяться. Мы идём танцевать.

– Конечно, нет проблем, – откликнулась я, – в другой раз. Повеселитесь там. Передавай Эмили привет от меня.

– Обязательно, сестрёнка. Спасибо! Давай, увидимся.

– Пока, Ник.

Я повесила трубку с лёгкой грустью, но решила не раскисать. Отпраздную сама. Закажу чего-нибудь вкусного, посмотрю какое-нибудь приятное кино.

Зазвонил телефон, и я вздрогнула. Черт, надо что-то делать со своими нервами. Странный сегодня день, телефон трезвонит беспрерывно. Первый звонок меня расстроил, второй обрадовал, что мне приготовил этот вызов. Но, увидев имя звонившего, я расслабилась и улыбнулась, отвечая на звонок.

– Привет, Генри. Рада тебя слышать.

– Привет, Полли. Как настроение? Есть какие-нибудь планы на вечер?

– Планов нет, но есть большое желание кое-что отметить.

– А у меня есть большое желание составить тебе компанию. Чего пожелает моя леди?

Я вспомнила, что говорил Ник про свое свидание с Эмили. Вот то, что нужно.

– Я хочу танцевать, – сказала я мечтательно.

– Ни слова больше, – по голосу Генри было понятно, что он широко улыбается, – я заеду за тобой через час. Успеешь собраться?

– Конечно!

– Тогда до встречи.

– До встречи.

Я положила трубку и пошла выбирать себе наряд.

Глава 6 – Давайте потанцуем

Мой гардероб составлял, пожалуй, единственное, чем я всегда неоспоримо гордилась. Я никогда не покупала одежду и обувь импульсивно, и не тратила на них слишком много денег. Мои вещи отлично сочетались друг с другом, и у меня было бесчисленное количество вариантов составления комплектов. Когда я работала, регулярно пополняла гардероб, продуманно и всегда удачно. Не чуралась распродаж, комиссионных магазинов и секонд-хендов – там частенько можно было найти что-то действительно уникальное, нужно только было уметь это отыскать.

За те два года, что я прожила с Джоном, самостоятельно я не купила себе ни одной вещи. Джон постоянно критиковал мой вкус и периодически сам что-то покупал для меня, как правило, совершенно ненужное и ужасно безвкусное, к тому же он нередко промахивался с размером. Я пыталась мягко попросить не покупать для меня одежду, но получала лишь упрёки в неблагодарности и ярлык зажравшейся. После я стала просто благодарить Джона за купленную им одежду и старалась похоронить её в глубине шкафа. Однако он придирчиво следил, чтобы я носила купленные им вещи и мне приходилось надевать эти унылые тряпки. Но в глубине души у меня постепенно назревал бунт.

Взрыв произошел накануне одной из предпраздничных вечеринок. Я достала из шкафа и надела свое любимое платье. Его струящаяся черная ткань мягкими складками обнимала мою фигуру, а простота покроя смотрелась элегантно и благородно. Я примеряла перед зеркалом украшения, решая, какие надеть, когда ко мне подошёл Джон. Окинул меня долгим взглядом, а потом спросил:

– Ты же не собираешься идти в этом, да?

Я удивлённо обернулась.

– Собираюсь, – спокойно ответила я.

– Я думал, ты пойдешь в новом платье.

У меня ёкнуло сердце. Несколько дней назад Джон притащил ужасное блестящее платье свекольного цвета, отделанное огромным количеством деталей: тут и бисер, и пайетки, и вышивка, и какие-то нашитые цветочки. Когда я его померила и увидела себя в зеркале, мне огромного труда стоило выдавить из себя благодарности довольному Джону. Из зеркала на меня смотрела вульгарная девица по вызову, в коротком декольтированном платье, блестящем, как сорочье сокровище. К тому же его цвет меня, рыжеватую шатенку, преображал в краснолицую и красноглазую даму старше своих лет.

Я мягко возразила:

– Джон, мне хотелось бы пойти в этом платье, я буду чувствовать себя в нем увереннее.

– Глупости! – отрезал Джон. – Я купил тебе платье специально для этой вечеринки. Переодевайся.

– Я уже одета, – упёрлась я, – и мы уже опаздываем. Я пойду в этом.

– Полли, что за внезапные капризы? – рассердился Джон. – Мы же всё решили.

– Не припомню, чтобы участвовала в принятии этого решения, – вскинула я брови, – и капризничаешь здесь, кажется, только ты. Я готова, нам пора идти.

– Но я не хочу идти с тобой, когда ты в таком виде, – брезгливо оттопырил губу Джон.

– То есть ты хочешь, чтобы рядом с тобой была краснорожая деревенская проститутка? – не выдержала я.

Джон опешил. Кажется, это был первый раз, когда я осмелилась открыто возражать ему. На его лице заиграли желваки, дыхание стало тяжёлым. Я испуганно затаила дыхание.

– Понятно, – процедил он, делая шаг ко мне.

Я инстинктивно отшатнулась, но он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за плечи.

– Ты не пойдешь в этом, – свистяще прошипел он в моё лицо, но, несмотря на мой страх, я не сдалась.

– Я не надену твое свекольное платье, оно ужасно. Можешь сам его надеть, если тебе оно так по вкусу.

– Отлично, – он внезапно стал удивительно спокоен, даже красные пятна с лица исчезли. И это напугало меня больше его яростно сверкающих всего мгновение назад глаз.

Джон сделал шаг назад и резким движением обеих рук разорвал мое платье на груди. Я вскрикнула, пытаясь вырвать ткань из его пальцев, но он продолжал тянуть платье в разные стороны, пока разрыв не достиг подола. После этого он оттолкнул меня назад, молча развернулся на каблуках и вышел. Я услышала, как хлопнула входная дверь, а затем шум машины за окном.

Он порвал моё любимое платье и как ни в чем не бывало уехал на вечеринку, оставив меня плакать над испорченной вещью.

А через несколько дней я получила от него пощечину и ушла из дома.

Когда мы с Ником приехали в нашу с Джоном квартиру, чтобы забрать мои вещи, я первым делом бросилась к шкафу. Открыла дверцы, до обморока боясь увидеть там груду испорченных тряпок. Но нет, вещи были нетронуты. Видимо, Джон не думал, что я действительно ушла. Я забрала весь свой гардероб, оставив все купленные Джоном шмотки. Когда я дома развешивала одежду в шкафу, слезы текли и текли по моему лицу.

Я открыла шкаф и с любовью провела рукой по развешанным на плечиках вещам. С каждой из них были связаны какие-то воспоминания. А в самой глубине шкафа, в полиэтиленовом пакете хранилось то самое разорванное платье. Я оставила его у себя, не смогла взять и выбросить. А может, в глубине души надеялась его восстановить? Я не знаю.

Я с шумом выдохнула, отгоняя грустные мысли, и достала из шкафа платье, которое про себя называла «весёлым». Оно было нежно-голубого цвета с широкой летящей юбкой до колена. Покрой его навевал воспоминания о тропическом лете. У меня всегда поднималось настроение, когда я его надевала. То, что нужно для сегодняшнего вечера. К нему я надела кремового цвета лодочки на невысоком каблучке. Тщательно подкрасилась, выделив поярче губы. Уложила волосы мягкими волнами и осталась довольна своим отражением в зеркале. Довершила образ длинными серьгами и звенящим браслетом с яркими стеклянными бусинами. Глянула на часы – как раз уложилась в час. Быстро побросала в маленькую сумочку нужные мелочи и тут раздался звонок телефона.

– Ты готова? – в трубке раздался теплый голос Генри.

– Да! Ты уже подъехал?

– Подъезжаю. Выходи к подъезду.

Я накинула пальто, вышла из квартиры и сбежала по лестнице вниз. Уж не знаю, дело было в платье, в предстоящем приятном времяпровождении, или в Генри, но внутри у меня всё пело.

Я вышла из подъезда на крыльцо и увидела подъезжающий лимузин. Машина остановилась, шофер вышел и учтиво распахнул передо мной дверь. Из салона мне улыбнулся Генри, и я быстро забралась внутрь.

– Чудесно выглядишь, – сказал с улыбкой Генри.

– Спасибо, – я окинула его быстрым взглядом, – ты тоже. Рада тебя видеть.

Генри был в тёмно-синем костюме, который очень ему шёл.

– Куда мы едем? – спросила я.

– В танцевальный клуб «Crown», слышала про такой?

– Слышала, – кивнула я, – и даже была несколько раз, там проводят классные вечеринки.

– Сегодня там должно быть что-то интересное. Но если нам не понравится, мы можем поехать куда-нибудь ещё, – и Генри посмотрел на меня долгим взглядом, чуть прищурившись, и я внезапно смутилась под этим взглядом.

Генри, заметив моё смущение, отвёл взгляд и перевел разговор на танцы.

– Ты училась танцам? – спросил он. – Ты очень профессионально танцуешь.

– Училась, – я расслабилась, – в детстве я и мои сестры ходили в танцклассы. Я оказалась самой стойкой, проучилась почти десять лет. А они все бросили, кто раньше, кто позже.

– А что ты танцуешь?

– Ну, последнее время я больше всего времени уделяла танго. А так, другие социальные, всех понемногу. А ты?

– Немного классики, вроде вальса и фокстрота, немного социальных – всего помаленьку, в общем.

– Ты прекрасный партнёр, – сказала я с улыбкой.

– Спасибо, – улыбнулся он в ответ и перевёл тему. – А сколько у тебя сестер?

– Родных – одна. Ещё две кузины. У нас большая семья.

– И братья есть?

Я засмеялась.

– Конечно. Двое родных и три двоюродных.

– Ого, – сказал Генри, – действительно, большая семья. У меня четверо родных братьев. Кажется, я тебя победил.

Я фыркнула.

– Не знала, что мы меряемся братьями. Но да, ты меня победил.

Мы рассмеялись.

– Ты ладишь со своими братьями? – спросила я.

– Да, мы довольно дружны. Регулярно видимся на семейных праздниках. Да и просто так иногда встречаемся. А ты?

Я помрачнела.

– Из всех моих родственников я общаюсь только со старшим братом. Я… у меня не очень хорошие отношения с семьёй.

– Прости, – Генри накрыл мою руку своей, – я не хотел портить тебе настроение.

Я расправила плечи и встряхнула головой.

– Ты же не знал. С моим настроением всё в порядке, и сегодня я точно не буду думать о родственниках.

Машина остановилась возле ярко освещённого здания. Генри открыл дверь и вышел из машины, затем протянул мне руку, помогая выбраться. Я взяла его под руку, и мы направились к входу. Я оглядывалась по сторонам – как же давно я тут не была. Вместе с нами зашло ещё несколько оживленных и нарядно одетых пар. Я оставила в гардеробе пальто и сумочку, и мы прошли в зал. Вечер уже начался, играла музыка и танцпол был заполнен танцующими парами. Я потянула Генри за локоть и взволнованно прошептала:

– Слушай, как тут здорово! Я сто лет здесь не была, даже забыла, как атмосфера таких вечеринок на меня действует. Кажется, я совершенно неправильно развлекалась последнее время. Ты вернул меня в нужное русло.

Генри рассмеялся.

– Возьмём что-нибудь выпить в баре?

– Нееет, – протянула я, – к черту выпивку. Тут воздух опьяняет не хуже вина. Давай потанцуем.

И я потянула его за руку на танцпол. Мы влились в гущу танцующих прямо в середине танца и почти моментально поймали общий ритм. Вокруг нас танцевали сальсу – что ж, отлично, это мы можем. Главное в танцах – не стесняться и получать от процесса истинное удовольствие. А техника, умение, всё это с успехом можно компенсировать пластичностью и чувством ритма. Ну и конечно же, партнёры должны чувствовать друг друга. О, с этим у нас проблем не было.

Казалось, моё тело слушается малейшего движения Генри и моментально вливается в заданное им танцевальное па. Мы двигались так, словно наша пара станцевалась уже лет десять как. И это было потрясающее ощущение. Даже мой давний танцевальный партнёр, с которым мы ездили на выступления, не ощущался мной так органично, хотя мы с ним отработали множество часов в зале, отлично друг друга понимали и у нас были классные дружеские отношения.

Генри смотрел на меня с нескрываемым восхищением. А я просто таяла в его руках.

«Боже! – промелькнуло у меня в голове. – Это лучше, чем секс!»

И следом меня обдала жаром мысль: «Каким тогда будет секс с таким партнёром?»

Я почувствовала, что краснею, но тут мы случайно столкнулись с другой танцующей парой.

– Простите, пожалуйста, – начал извиняться толкнувший нас парень, – я ещё не очень… Полли! – удивлённо воскликнул он.

– Ник? Эмили? – я с радостным удивлением смотрела на брата и его девушку. – Что вы тут делаете?

К счастью, музыка закончилась, и мы никому не помешали своей внезапной остановкой. Эмили обняла меня.

– Рада тебя видеть, дорогая! – сказала она.

– Я же говорил, что мы пойдем с Эмили танцевать, – напомнил Ник.

– Говорил, – подтвердила я, – но я думала, вы пойдете в ночной клуб. Не ожидала увидеть вас здесь. Ты же никогда не увлекался танцами.

Ник слегка покраснел, а Эмили, смеясь, сказала:

– Это моя вина, мне втемяшилось в голову пойти учиться танцам. Не мог же он оставить меня на растерзание «всем этим знойным мачо в расстегнутых рубашках», – Эмили смешно спародировала Ника. – Пошел учиться вместе со мной.

– Ты меня удивил, Ник, – сказала я, – это здорово, что мы здесь встретились, – тут я спохватилась. – Позвольте вам представить моего, – я сделала небольшую паузу, – друга Генри. Генри, это мой брат Ник и его девушка Эмили.

Генри пожал протянутую руку Ника и галантно поцеловал руку Эмили.

– Предлагаю выпить за знакомство, – сказал он и мы направились все вместе к бару.

Пока мы заказывали напитки, Эмили за спиной Генри устроила настоящую пантомиму – сделала большие глаза и, указывая на Генри, беззвучно проартикулировала «О, мой бог!!!». Я фыркнула, но когда Ник и Генри вопросительно на меня посмотрели, сделала серьезное лицо и потрясла головой, показывая, что ничего такого, им просто показалось. Генри скосил глаза на продолжающую гримасничать Эмили и усмехнулся уголком рта. Мы с Эмили моментально залились краской и уткнулись в наши бокалы.

Из клуба мы вышли глубоко за полночь, перетанцевав почти все танцы, которые были в этот вечер. Мы пару раз менялись партнёрами и Эмили, после первого танца с Генри, весь вечер бросала на нас восхищённые взгляды.

Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. Ноги приятно гудели, в голове было восхитительно пусто, а хорошее настроение зашкаливало.

– Ужасно хочу есть, – сказала Эмили, смущённо хмыкнув, – но уже почти час ночи.

– Я тоже хочу, – подхватила я, – и пофиг на время. Мы потратили огромное количество калорий, надо срочно их восстановить. А то ещё, не дай бог, похудеем.

Эмили звонко рассмеялась.

– Боже, Полли, я тебя обожаю, – сказала она, – уговорила. Пойдёмте куда-нибудь поесть.

– Здесь недалеко неплохой суши-бар, он ещё работает, – сказал Ник, – можем пойти туда.

– О, это мне подходит, – сказала Эмили.

Я посмотрела на Генри и он согласно кивнул.

– Отлично! – обрадовался Ник, – идёмте туда.

Несмотря на поздний час, в суши-баре было полно людей. Мы устроились за широкой стойкой и сделали заказ. Каждый заказал по паре порций ролов на свой вкус и жаренных в кляре креветок.

– Генри, – спросил Ник, – как вы познакомились с Полли?

Мы с Генри переглянулись. Я усмехнулась, кивком предлагая ему рассказать. Генри смущённо кашлянул и ответил:

– Признаюсь честно, я так растерялся, когда её увидел, что ляпнул какую-то несусветную глупую пошлость. А она, вместо того, чтобы меня отшить, поддержала со мной разговор. Так мы и познакомились.

Я рассмеялась.

– Боже, Генри, ты не представляешь, насколько твой заход с, как ты говоришь, глупой пошлостью, звучал свежо и оригинально, в отличие от бесконечных подкатов «Привет, крошка, хочешь, угощу тебя выпивкой?», – я сделала глумливое лицо, изображая незадачливого донжуана.

Все рассмеялись. Генри продолжил:

– А потом я пригласил её на танец, и она окончательно покорила моё сердце. Девушку, которая так танцует, невозможно забыть.

Я смутилась и, чтобы это скрыть, продолжила:

– А потом он сбежал от меня, как Золушка с бала. Оставил на растерзание местным плейбоям.

Генри наклонился ко мне и поцеловал меня в щеку.

– Но я недалеко сбежал, – произнес он негромко, глядя мне прямо в глаза, – и ненадолго.

– Верно, – сказала я, не отводя взгляда.

Ник громко прочистил горло, и мы с Генри словно очнулись. Эмили смотрела на нас с лукавой улыбкой, а Ник испытующе сверлил Генри взглядом. Мы занялись своей едой, и постепенно разговор принял лёгкий, непринуждённый характер. Ник расслабился, с интересом слушал рассказы Генри о его братьях, о яхте, сам рассказывал про свою работу. Мы с Эмили вспоминали всякие смешные случаи. В общем, наш поздний ужин прошел совершенно по-дружески.

Когда мы вышли из суши-бара, Генри предложил подвезти Ника и Эмили домой. Те не стали возражать и через десять минут мы уже ехали все вместе в лимузине. Ехать было недалеко. Мы высадили ребят возле их дома и тепло попрощались, а затем поехали к моему дому.

Генри, как и в прошлый раз, проводил меня до подъезда. Я повернулась к нему и спросила:

– Не хочешь подняться ко мне?

Он посмотрел в мои глаза и ответил:

– Очень хочу.

– Тогда идём, – и я потянула его за руку за собой в подъезд.

Глава 7 – Всё нормально

Пока мы поднимались по лестнице, мой запал внезапно иссяк. Меня охватила нервозность, такая сильная, что я не сразу попала ключом в замок, так у меня дрожали руки. Мы вошли в прихожую, и я включила свет. Генри помог мне снять пальто. Кажется, он почувствовал, что меня трясёт и ощутил перемену моего настроения. Он спокойно оглядел мою маленькую квартирку и сказал:

– Здесь очень уютно.

Я немного успокоилась. Никто на меня не бросился в порыве африканской страсти, как в романтических фильмах. Хотя я определённо хотела большего, когда позвала Генри к себе.

– Хочешь чаю? – спросила я.

– Не откажусь.

Я прошла на кухню и поставила воду кипятиться. Пока мыла заварочный чайник, Генри прошел по кухне, выглянул в окно – ничего особенного, пятый этаж, деревья перед окнами, вид так себе – а затем сел на стул возле окна, откинулся на спинку и со вздохом вытянул ноги. Я с улыбкой оглянулась на него, а он улыбнулся мне в ответ.

Чай заварился, и я поставила на стол две дымящиеся кружки. Пару минут мы в молчании пили чай. Удивительно, но это молчание не было неловким, и я уверена, что именно настроение Генри делало атмосферу такой спокойной, ненапряжной.

– Полли, – прервал молчание Генри, – мне очень понравился сегодняшний вечер. Рад был познакомиться с Ником и Эмили, они классные ребята, – он немного помолчал и добавил: – То, что ты… пригласила меня зайти, ни к чему такому тебя не обязывает. Я почувствовал, как поменялось твоё настроение – не беспокойся, всё нормально.

У меня с души свалился огромный камень. Я испытала такое облегчение и такую благодарность! А ведь раньше, с Джоном, я понятия не имела, что моё желание или нежелание могут иметь какое-то значение. В который раз я подумала, что жила в каком-то аду. И порадовалась, что мне удалось из этого ада вырваться.

– Уже поздно, – Генри отставил чашку и встал из-за стола, – мне пора. Спасибо за чай, Полли.

Я тоже встала и пошла его провожать. У двери Генри повернулся и, положив руки мне на плечи, успокаивающе слегка их сжал.

– Полли! – он внимательно посмотрел в мои глаза. – Хотел тебе сказать, что ты просто замечательная. И ты мне очень нравишься. Спасибо за сегодняшний вечер.

И он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. У меня в который раз захватило дух, так на меня действовали его поцелуи. Он прервал поцелуй, посмотрел на меня с улыбкой и провел пальцами по моей щеке, убирая прядь волос за ухо. В этот момент со мной что-то случилось, я поднялась на цыпочки и снова поцеловала его. Поцеловала так, как до этого целовала только Джона в самом начале наших отношений – неистово, отчаянно, страстно. Генри включился сразу же, притягивая меня к себе за талию и крепко прижимая к своему телу. Меня опалило жаром его объятий. Я провела ладонями по его груди вниз, расстегнула пуговицу на пиджаке и скользнула руками под пиджаком по его спине. Генри чуть заметно вздрогнул, когда мои пальцы огладили его плечи и спустились по спине вниз. Я помедлила, остановив руки на его талии, но затем спустилась руками ниже, слегка притягивая его к себе. Генри резко выдохнул и прервал поцелуй. Он пару секунд внимательно смотрел мне в глаза, потом сказал хрипловатым голосом:

– Полли, ещё немного, и я не смогу себя контролировать. Ты уверена, что хочешь продолжать? Ты не обязана…

Я приложила пальцы к его губам, останавливая эту пламенную речь.

– Чшшш! Я знаю, что не обязана. Но я действительно этого хочу.

– Я не был готов к такому развитию событий, – продолжал Генри, – и у меня нет с собой… защиты.

Я широко раскрыла глаза, соображая, о чем это он говорит, но тут до меня дошло.

– О, – сказала я, – защита. У меня есть.

Генри заметно расслабился.

– Ты хочешь продолжить в спальне? – тихо спросила я.

– Очень хочу, – ответил он, – но только если ты действительно…

Я попросту заткнула ему рот поцелуем. А потом потянула в сторону спальни. Благо, у меня такая маленькая квартирка, что буквально пара шагов и мы оказались около кровати. Я снова поднялась ладонями по его груди и провела руками по плечам, спуская с них пиджак. Генри бросил его на стул рядом с кроватью. Потом снова притянул меня к себе, зарылся пальцами в волосы и начал покрывать поцелуями лицо. Я запрокинула голову, подставляя шею под его губы. Он спустился поцелуями от подбородка по шее вниз, к ключицам. Я выдохнула с лёгким стоном. Нежные губы Генри, ласково касавшиеся моей кожи, разгоняли жидкое пламя в крови. Он проскользил вверх по моей шее, и я снова чуть слышно выдохнула, поднимая голову и прижимаясь лбом к щеке Генри. Мы замерли на мгновение, тяжело дыша.

– Полли! – прошептал мне на ухо Генри, запуская мурашки по всему моему телу.

– Что? – так же тихо откликнулась я.

– Ты так сексуальна, ты знаешь это?

– Нет, – я тихо рассмеялась, поднимая голову, и снова потянулась к губам Генри.

Он жадно поцеловал меня, проникая языком в приоткрытый рот, и я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание. Я начала расстёгивать мелкие пуговицы его рубашки, чертыхаясь про себя, так как они не сразу поддавались. Когда пуговицы наконец-то кончились – последнюю я всё-таки оторвала – и я провела ладонями по груди Генри, он подхватил меня под бедра и усадил к себе на колени. Мы замерли, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша.

– Если ты вдруг передумала, – хрипло сказал Генри, – только скажи.

Я помотала головой.

– Нет, я не передумала. Но спасибо, что ты спрашиваешь.

Он прижал меня к себе и снова втянул в страстный поцелуй, я обняла его за шею и зарылась пальцами в темные кудрявые волосы. Генри с силой провел ладонями по моей спине, обхватил рукой за талию и ещё крепче вжал моё тело в своё. Я чувствовала жар его желания и загоралась сама от этого огня. Легко прочертила ногтями по его шее вниз, огладила плечи и спустила с них рубашку. Чуть прихватила зубами его нижнюю губу, прервала поцелуй и провела языком по шее вниз. Генри шумно выдохнул, сжимая пальцы на моих плечах. Я прошлась губами и языком по его ключицам, плечу и снова вернулась к шее. Генри тяжело дышал и чуть вздрагивал на каждое прикосновение губ. Мои ладони спустились на его грудь, густо покрытую темными волосами. Чуть отклонившись, я провела ладонями по рельефному торсу. Боже, он был сложён, как греческий бог!