Правильный лекарь 5 бесплатное чтение

Глава 1

Остаток воскресенья я провёл с книгами и в медитации, занятиях с развитием ядра, в том числе с помощью золотого амулета. Вечером вышли с Катей погулять по парку и набережной, уже очень хотелось освежиться и подышать свежим воздухом. Голову заполняли тяжёлые мысли. Если я раньше с нетерпением ждал ответа из министерства, то теперь с опаской. Всё не выходили из головы слова Курляндского по поводу того, что со мной вполне может повториться его история. Напористый бриз со стороны Невы прогонял дурные мысли и помогал хоть немного расслабиться.

– Ну ты чего такой убитый? – не выдержала Катя. – У тебя что-то случилось? Ты что-то скрываешь?

Я вздохнул, собрался с мыслями и поделился с сестрёнкой своими мыслями. Она внимательно с серьёзным видом выслушала мою исповедь. Немного помолчала, когда я закончил.

– Ты знаешь, Саш, а мне кажется бред это всё, что они сейчас будут прибегать к таким мерам, – задумчиво сказала она, ловя лицом прохладные струи воздуха, пробивающиеся сквозь кроны елей, мимо которых мы проходили. – Многое поменялось с тех пор, как Курляндского забили под плинтус. Может и остались ещё такие же замороженные, как этот Захарьин, но в общем и целом люди меняются и меняются их взгляды на разные вещи. Если Обухов рискнул подписать твоё письмо своим именем, значит он знает, что делает. Ведь ты же не считаешь его дураком?

– Офигеть, – только и смог ответить я на её монолог.

– Чего? – встрепенулась Катя. – Я что-то не так сказала?

– Наоборот, – хмыкнул я. – Я иду и восхищаюсь, какая у меня умная сестра для своего возраста.

– Ты хочешь сказать, что я ещё мелкая, чтобы рассуждать на такие темы?

– Наоборот, я тобой горжусь, – улыбнулся я и внимательно посмотрел ей в глаза, чтобы она поняла, что я не шучу. – И я знаю, к кому мне обращаться теперь за советом и решением душевных мук.

– Ты ведь сейчас не шутишь? – сморщила она носик, сомневаясь в моих словах.

– Нисколечко, Кать, – заверил я её и приобнял. – Ты самая лучшая сестра на свете. И независимо от того, чем это всё закончится, мне сейчас стало намного легче. Спасибо.

– Да не за что, – засмущалась она. – Обращайся если что, ты мой любимый брат.

– Хочу пожелать всем братьям, чтобы у них была такая же сестра, как ты. Я тебя очень люблю и никому не дам в обиду, так и знай! – сказал я и обнял её крепче.

– Знаю, – тихо сказала она и тоже обняла меня.

Так мы простояли пару минут, каждый в своих мыслях.

– Кажется у меня пальцы на ногах замёрзли, а из форточки на кухне пахнет готовыми отбивными.

– Безобразие какое! – возмутился я. – Надо это немедленно исправлять, пойдём их уничтожать!

– Побежали! – крикнула Катя, и стартанула, как в последний раз в жизни. Я смог догнать её, только когда она добежала до угла дома.

Мы ввалились в прихожую, хохоча и втирая друг другу снег за шиворот, за что получили эксклюзивное словосплетение от Маргариты. Она всегда могла придумать что-нибудь эдакое, что заставляло задуматься над своим неправильным поведением. Тирады оборвались также внезапно, как и начались, так как она не могла ожидать от меня такой подлости, как чмок в щёку. Пока наступила небольшая пауза, а Маргарита пыталась прийти в себя, мы разбежались по комнатам, чтобы переодеться к ужину.

Катина психотерапия, семейный ужин, размышления о вечном и о праздновании нового года с чашкой чая в руках перед камином помогли мне окончательно расслабиться. Да в конце концов, что я сейчас изменю своими переживаниями? Да ничего! Главное теперь всегда быть начеку и в случае опасности быстро выполнить команду “беги, Форест!”.

Утро понедельника началось с визита к Элеоноре Александровне Татищевой. Самого князя дома опять не было, что нас с Ильёй не особо то и расстроило. Мы договорились, что сегодняшнюю процедуру проведу я, но дам ему возможность просканировать всё до и после моих манипуляций.

Княжна сегодня выглядела немного лучше. Уверенно двигалась и ходила по комнате, сказала, что появился аппетит, нормализовался сон. Когда она довольно бодро расположилась на кровати, я приложил ладонь к эпигастрию и проверил состояние новообразования. Оставалось совсем немного, плюс пара метастазов, тоже небольших. Этот объём мы сегодня вполне сможем осилить, не переживая о том, как она это перенесёт. Теперь она точно справится.

Я осторожно и максимально прицельно направлял тонкие потоки магической энергии, выжигая злые клетки слой за слоем. Теперь, когда их нет, надо заживить дефект стенки желудка, теперь вместо образования здесь был внушительный дефект. Регенеративные способности у графини были довольно неплохие и у меня получилось восстановить и укрепить стенку желудка минут за пять. Два небольших метастаза в сальнике я уничтожил на корню и того быстрее. Потом кивком головы подозвал Юдина, чтобы он подстраховал меня и всё просмотрел незамыленным взглядом. Через несколько минут он убрал руку и отошёл от кровати, кивнув мне в знак того, что там всё чисто.

– Ну что, Элеонора Александровна, – сказал я, улыбаясь. – Больше вы в нашей помощи пока не нуждаетесь.

– А что, уже всё? – она удивлённо вскинула брови.

– Да, с вашей опухолью покончено, не осталось никаких следов кроме рубца на стенке желудка.

– И мне теперь можно всё есть? – обрадовалась княжна.

– Я бы на вашем месте остерегался некоторое время острого и сомнительных заморских специй. А всё остальное – пожалуйста. Раз аппетит теперь хороший, не забывайте мясо и печень, они помогут вам быстрее восстановить низкий гемоглобин. И ещё один момент, – заострил я её внимание. – Мне надо будет осмотреть вас через три месяца, чтобы убедиться, что опухоль не растёт снова.

– А такое может быть? – нахмурилась княжна.

– Редко, но бывает, – сказал я, хотя в этом мире такого опыта пока не имел. – Поэтому лучше периодически показываться, для вашего же спокойствия.

– То есть примерно в конце марта, – кивнула она. – Я вас поняла, Александр Петрович. Я вам очень благодарна за вашу неоценимую помощь и кроме того, что мой супруг заплатит вам за работу, хочу сделать памятный подарок.

Она взяла с туалетного столика небольшую коробочку и протянула мне, открыв крышку. Внутри лежали изящные и очень красивые золотые запонки с крупными  сапфирами, тотроченными россыпью небольших бриллиантов. В моём мире такое украшение стоило очень дорого, но я вспомнил, какое колье я купил Кате и мне немного полегчало.

– Элеонора Александровна, это очень дорогой подарок, я не могу его от вас принять, – сказал я.

– Прекратите, Александр Петрович, – улыбнулась она. – Это от души на память. Пожалуйста, не отказывайте благодарной пациентке в удовольствии отблагодарить своего спасителя. А это вам, молодой человек.

Похожий футляр с золотыми запонками только украшенными изумрудами оказались в руках у Ильи.

– На долгую добрую память, – снова улыбнулась княжна, когда мы приняли её подарки.

Мы поблагодарили Элеонору Александровну за щедрые подарки, договорились о приблизительной дате следующего осмотра и пошли на выход.

– Теперь на праздник придётся покупать рубашки на запонках, – хмыкнул Юдин, когда мы уже подходили к воротам. – Негоже, чтобы такая красота лежала без дела.

– И мне, – сказал я. – Не помню, чтобы на запонках были.

До нового года оставалось всего несколько дней. Коридоры и кабинеты в клинике усилиями младшего и среднего медицинского персонала и при финансовой поддержке моего отца, преображались в новогодние декорации. Уже благодаря этому дурные мысли покидали разгорячённую голову, оставляя там предпраздничное настроение.

А ещё забыть про ожидание сомнительных вестей помогли мои пациенты. Тот, что с асептическим некрозом бедра, пришёл одним из первых. Хромоты немного меньше, но я точно не уверен. До полного выздоровления, ясное дело, ещё далеко.

Сканирование сустава показало улучшение кровоснабжения головки бедра, укрепление костных структур, постепенно начинала восстанавливаться разрушенная часть головки. Тонким потоком энергии я стимулировал работу остеобластов, ускоряя их в десятки раз. Сосуды тоже начали приносить кислород и питательные вещества туда, где раньше было полное отчуждение тканей. Теперь здесь всё начнёт оживать заново. Теперь посмотрим, что увидим послезавтра. Напоследок снял отёк и удалось существенно приглушить защитный воспалительный процесс, он нам теперь и не нужен, а пациенту будет легче передвигаться.

– Вы только пока продолжайте ходить с костылём, – сказал я мужчине. – Дела идут на лад, но нагрузку на сустав лучше пока полную не давать.

– Да, я понял, Александр Петрович, – ответил он. – Хотя иногда уже хочется походить без него, но тогда я себя заставляю.

– Заставляйте, пока что это необходимо, – кивнул я. – И не забывайте про упражнения, которые я вам говорил, они будут улучшать кровоснабжение головки бедренной кости, а это способствует ускорению выздоровления.

– Ну там хоть что сейчас происходит? – поинтересовался он.

– Потихоньку некротизированная часть кости начинает оживать, – ответил я. – Я сначала думал, что омертвевшие костные трабекулы распадутся и я буду заниматься выращиванием новой головки бедра, но этого, похоже, не понадобится.

– Порадовали меня, – улыбнулся мужчина. – Спасибо большое!

– На здоровье! – улыбнулся я. – Теперь до среды.

Потом пришла пациентка с межпозвоночными грыжами, а я про неё уже и подзабыл. Судя по ходьбе и движениям, проблем у неё уже никаких с поясницей не было, на боли в покое и при наклонах она не жаловалась.

Когда она улеглась на манипуляционный стол на живот, я положил ладонь на поясничный отдел позвоночника и начал сканирование. Выпячиваний дисков не обнаружилось. Восстановление разрушенного фиброзного кольца, удерживающего остатки пульпозного ядра, было неплохим, но неполным. Я осторожно, стараясь не задеть корешок нерва и спинной мозг, начал воздействовать на фиброзное кольцо, повышая его прочность, увеличивая толщину в месте прошлого вмешательства, убрал неуместное отложение солей кальция, окостеневание диска нам не нужно, это только усилит его хрупкость.

– Ну что я могу сказать, – сказал я пациентке, закончив процедуру. – Всё очень даже неплохо, диски практически восстановлены, но всё равно желательно понаблюдать. Покажитесь примерно через месяц по возможности. Только не забудьте об этом, не хотелось бы начинать всё сначала, не факт, что всё так легко обойдётся во второй раз.

– Конечно, Александр Петрович, – улыбнулась пациентка, проверив поясницу на гибкость. – Я обязательно покажусь. Того, что я пережила за эти месяцы, врагу не пожелаешь, больше не хочу.

– Правильные выводы, – улыбнулся я. – Тогда не прощаемся, до свидания.

– До свидания, Александр Петрович! – кивнула она, довольно улыбаясь. – И, спасибо вам большое!

Третья пациентка вошла в кабинет на костылях, почти не наступая на правую ногу. Возраст около шестидесяти, комплекция средняя, выраженного ожирения нет. Колено отёчное, увеличено в объёме, покраснения кожи не определяется.

– Неудачно упали? – спросил я, жестом предлагая лечь на манипуляционный стол. Забраться на него мы со Светой помогали пациентке вместе.

– Не помню, господин Лекарь, чтобы я серьёзно где-то падала, – прокряхтела женщина, стараясь лечь поудобнее. – Колено уже несколько лет беспокоит. Ходила раньше к другим лекарям, после процедуры боль затихала, отёк проходил, но этого хватало на месяц, максимум два, потом всё начиналось по новой. Примерно с августа оно болит практически постоянно и опухло. Я уж не знаю, что с ним дальше делать, уже и на костылях с трудом передвигаюсь, совсем не могу на ногу наступить. Вот посоветовали к вам обратиться. Говорят, доктор молодой, но очень перспективный. Ведь так?

– Ну тут наверное виднее тому, кто это говорил, – улыбнулся я. – А с вами сейчас будем разбираться.

Я положил руку на коленный сустав и начал сканировать. Всё оказалось, как я и ожидал. Суставной хрящ разрушен почти полностью, остались лишь небольшие истончённые островки и полоски по краям суставных поверхностей, которые выраженно деформированы, практически расплющены и с выраженным воспалением, которое продолжает их разрушать. Да уж, работы тут видимо-невидимо. И один Бог знает, сколько с этим придётся возиться.

Для начала надо снять отёк и разрушительное воспаление с костной ткани, утолщенных синовиальных оболочек и связок, которые ещё хоть как-то сохранили свою структуру. Когда с этим процессом закончил, занялся в первую очередь выравниванием суставных поверхностей. Придать им первоначальную форму теоретически возможно, но потребует очень много сил и времени, можно восстановить функцию сустава и на этом фоне, просто после укрепления костной ткани надо будет восстановить суставные хрящи. Пока не уверен, что у меня это получится но я в себя верю и буду настойчив.

Повторное сканирование после всех манипуляций показало, что большая часть неровностей суставной поверхности костей исчезла. До идеала пока далеко, но надо ещё хоть немного простимулировать восстановление хрящей из тех жалких остатков, что имелись в наличии. Что точно хорошо заметно – что мне удалось почти полностью побороть воспаление. С ходьбой теперь точно будет легче.

– Проблема с коленным суставом у вас очень серьёзная, – сказал я, когда решил, что на сегодня достаточно. – Но не безнадёжная. Сегодня вам уже будет легче, но чтобы в ближайшее время снова всё не вернулось, надо продолжать лечебные процедуры. Когда удастся восстановить разрушенные хрящи, будете почти здоровым человеком, сможете нормально ходить.

– Спасибо, господин лекарь, оно уже практически не болит, – сказала довольная пациентка, осторожно слезая с манипуляционного стола. – Когда мне теперь приходить на повторную процедуру?

– Послезавтра, – ответил я. – Только пока лучше старайтесь не нагружать и продолжайте ходить на костылях, даже если не болит.

Когда зашёл следующий пациент, зазвонил телефон. Увидев номер секретаря Обухова, я уже начал мандражировать. О чём пойдёт речь, уже можно смело предположить. А вот каков ответ министерства, пока неизвестно. Потеряв несколько секунд на размышления, нажал на кнопку ответа.

– Александр Петрович, вам срочно надо заехать к Степану Митрофановичу, – безапелляционно заявил он, даже не поздоровавшись, что меня напрягло ещё больше.

– Во сколько лучше? – стараясь держать себя в руках спросил я. – Просто я ещё приём не закончил.

– Я же сказал, срочно! – выпалил секретарь и бросил трубку.

Ну всё, капец! В затылке заломило, виски пульсировали, похоже поднялось давление. В новом теле я этих проблем ещё ни разу не испытывал, это в прошлой жизни было уже привычно, как и регулярный приём препаратов. Жена давно говорила, бросай ты эти дежурства, не доведут они до добра, уже давление, как в газопроводе. Я вот не послушал и похоже это меня и довело. Куда довело? До этого мира, например. Уверен, что я расстался со своим телом, потому что просто не выдержал нагрузок. Но, кто и где учит медиков беречь себя? Наоборот, надо пахать, как лошадь, и тогда ты будешь на высоте.

Пациент уже в кабинете, Света расположила его на манипуляционном столе, а у меня руки дрожат и колени подгибаются, я категорически не готов даже просто спросить у него про самочувствие, потому что не уверен, что сам себя чувствую. Так, Саня, ты чего это так разошёлся? Тебе что, повестку в суд вручили? Нет? Тогда убираем мандраж, заканчиваем по-быстрому приём и едем к Обухову. Ещё ведь далеко не факт, что ответ отрицательный и я в ближайшее время стану жертвой репрессий. Вполне возможно, что срочность связана с большой занятостью Мэтра, может он куда уехать собирается с отчётами или ещё что.

Медитация и дыхательная гимнастика. Быстрый вдох через нос, медленный выдох через сжатые в маленькую трубочку губы. Ещё раз. Шхуна со спущенными парусами плавно покачивается на волнах, мерно шелестит прибой, плавно накатывая очередную волну на песчаный пляж и медленно откатываясь обратно, пропуская следующую волну на берег. Ну вот, уже лучше, можно приступать.

– Свет, скажи пожалуйста тем, кто остался в коридоре, что меня срочно вызывают в коллегию, приём на сегодня отменяется, пусть приходят завтра утром.

– Да, Александр Петрович, сейчас сделаем, – сказала Света и вышла в коридор, что в такой ситуации обычно приравнивается к подвигу Матросова – “грудью на амбразуру”.

Я разобрался с пациентом, который с волнением ждал, смогу я сегодня ему помочь или нет. Конечно я смог, его небольшие проблемы с желудком я уладил достаточно быстро, дал рекомендации по питанию, режиму сна, что тоже немаловажно и он ушёл довольный. А я чуть ли не бегом побежал к машине, одеваясь на ходу. Если Обухов сказал срочно, значит и действительно надо поторопиться. Это не тот человек, который бросает слова на ветер и говорит что-то просто так, для разнообразия.

Глава 2

Машину припарковал как можно ближе ко входу в больницу. Получилось кое-как, но сейчас мне на это было плевать. Быстрым шагом, стараясь не бежать, я дошёл до приёмной и без стука открыл дверь, кивком спросил секретаря, можно ли войти к мэтру, тот также кивком ответил, что можно.

– А вы чего это такой не в себе, Александр Петрович? – спросил он, когда я уже взялся за ручку двери кабинета. – У вас что-то случилось?

– Пока не знаю, – бросил я и открыл дверь.

Если он это спрашивает, может не так всё и плохо на самом деле? Чего гадать, скоро узнаем. Я решительно вошёл в кабинет и уже не дожидаясь приглашения сел на тот же стул, что и всегда. Обухов и на этот раз оправдывал моё мнение, что он памятник. Нерукотворный причём.

– Здравствуй, Саш, – коротко бросил Степан Митрофанович. – Молодец, что пришёл.

После этих слов он продолжил копошиться в горе документов, а я пытался успокоить бешеный пульс и учащённое дыхание. Получалось не очень-то, но в итоге справился. Прошло несколько минут, я терпеливо ждал.

– Я тебя чего собственно говоря позвал, – сказал вдруг Обухов и снова замолчал, перелистывая скреплённые листы. Я уже готов был взорваться и разлететься на мелкие кусочки. Ну нафига так динамить? – Пришёл ответ из министерства сегодня утром.

– И-и-и? – протянул я, не выдержав очередной паузы.

– Дано разрешение на испытания на базе одной из станций скорой медицинской помощи на наш выбор. С предоставлением отчётности по эффективности и побочным эффектам за месяц. Ну, декабрь уже почти закончился, значит за январь в начале февраля они должны получить отчёт. Так что крутись как хочешь, а должен сделать. Если ты сейчас этого не сделаешь, повторного шанса не будет, а я на твоей стороне и хочу, чтобы у тебя получилось.

Я так шумно вздохнул, что чуть не сдул со стола все документы к хренам собачьим.

– А ты чего думал? – хмыкнул Обухов, наконец-то подняв на меня глаза. – Что мне пришёл приказ сажать всех инициаторов на кол?

– Примерно так, – сказал я, растекаясь по стулу. – Умеете вы держать в напряжении. Я уже с жизнью раз двадцать попрощался.

– Рано прощаться, у тебя ещё очень много дел незаконченных, – хмыкнул он. – Вот когда всё закончишь, тогда другой вопрос. Не думал пока на базе какой станции будешь проводить испытания? А то я сейчас договорюсь, а у тебя может уже какие-нибудь планы уже есть.

– Пока нет, но я думал договариваться с той, что преимущественно возит к нам пациентов, там хоть какие-то знакомые лица есть.

– Это станция имени Пирогова, та, что на Госпитальной? – уточнил Обухов.

– Да, она, – кивнул я.

– Я скажу тогда главному знахарю, что ты придёшь, – сказал Обухов. Увидев, как я открываю рот, сразу добавил, – да, я знаю, что ты человек взрослый, самостоятельный, но, если я первый ему расскажу об испытаниях, тебе же будет проще потом.

– Ну ладно, хорошо, – ответил я. Сидит мои мысли читает, совести совсем нет.

– “Ну ла-а-адно”, – перековеркал он меня. – Разрешил он мне, видите ли, деловой. Что там с мазями и анестетиками лучше расскажи.

– С ними всё в порядке, все довольны, – пожал я плечами. Можно подумать, что могло быть как-то по-другому. – Прикажете составить отчёт раньше назначенного срока?

– Нет, торопиться не надо, работаем по графику, – махнул рукой Степан Митрофанович. – С лечебницей там на какой стадии? Не закончил ещё с обучением?

– В процессе. Осталось третье занятие у двух групп знахарей провести и ликбез можно считать оконченным.

– Ликбез – это хорошо, – произнёс Обухов, откинувшись на спинку кресла. – По-хорошему надо организовать нормальное обучение. До введения этого предмета в имеющихся учебных заведениях империи ещё как до Поднебесной верхом на поросёнке, а лекарей и знахарей можно начать просвещать уже сейчас. Давай этот вопрос пока оставим на некоторое время. Вот подадим отчёт в министерство, получим одобрение, тогда будет совсем другой разговор. Готовься к нему морально.

– А все эти темы на коллегии лекарей обсуждаться не будут? – решил я уточнить. Меня этот вопрос теперь волновал почему-то даже больше, чем реакция министерства. Те далеко, а Захарьин и Гааз совсем близко, и они меня точно не любят. Хотя Гааз это тщательно скрывает.

– С этим вопросом я буду сам разбираться, – сказал Обухов, глядя мечтательно куда-то вдаль. – Если захотят твоей крови, тогда позовём. Гусиным жиром намажешься и будешь выскальзывать из их цепких лап, пока не добьёшься своего. Я тебе буду помогать, уже никуда не денусь раз начал.

– Спасибо вам Степан Митрофанович, – я склонил голову в знак благодарности и уважения. – Ваша помощь для меня неоценима.

– Это твои деяния неоценимы, Александр Петрович, – хмыкнул он. – А я всего лишь оказываю посильную помощь тому, кто осмелился сдвинуть всю эту махину с мёртвой точки. Заканчивай давай побыстрее с лечебницей и иди договаривайся с главным знахарем станции скорой помощи. Я ему о предстоящем эксперименте расскажу прямо сейчас. Всё, на сегодня свободен, будь на связи.

– Хорошо, спасибо большое, до свидания, – пролепетал я, пытаясь упорядочить у себя в голове всё, что он сейчас сказал.

– Удачи тебе, Саш! – крикнул Обухов, когда я уже шагнул за порог.

– Спасибо! – ответил я и закрыл за собой дверь.

Глубокий вдох и медленный выдох. Просто охренеть! В реальность начинают воплощаться самые смелые мечты! Никак в себя прийти не могу.

– Всё в порядке, Александр Петрович? – осведомился секретарь.

– В полном, – буркнул я, пытаясь совладать с эмоциями. На этот раз положительными.

– Вы тогда хотя бы от двери отойдите, а то вдруг Степан Митрофанович изволит из кабинета выйти, зашибёт ещё ненароком.

– Ага, спасибо, – пробормотал я и пошёл на выход, едва касаясь ногами пола. Положительное решение вопроса с капельницами меня настолько окрылило, что я чуть ли не взлетал. Ну да, ещё не решён, скажете вы, согласен. Но первый-то большой шаг вперёд уже сделан! А теперь меня хрен остановишь.

Поеду-ка я к главному знахарю станции скорой помощи прямо сейчас. Нет, сначала дам шанс Обухову позвонить, а сам перекушу где-нибудь, как раз время обеда, а у меня ещё столько дел впереди. Негоже важные вопросы натощак решать. Сел за руль и открыл карту в телефоне в поисках подходящего заведения. Совсем недалеко на Нижегородской улице нашёл небольшой ресторанчик “Грузинский дворик”, то, что надо. Чаннахи с бараниной, лобио и салатик, будет отлично.

Через полчаса я уже припарковался на Греческом проспекте за углом от Госпитальной, там это сделать было решительно невозможно из-за стоявших вдоль поребрика машин скорой помощи, которые в итоге оставляли проезд для двух автомобилей совсем впритык, встать вторым рядом всё равно, что перекрыть дорогу наглухо.

“Станция скорой медицинской помощи имени Пирогова” – гласила довольно крупная, но уже порядком выцветшая и облезлая надпись на фасаде здания, весь первый этаж которого и занимало сие учреждение. Я вошёл внутрь беспрепятственно, видимо тут так принято, пускать всех подряд. Вахтёр на входе даже не шелохнулся и не оторвался от чтения жёлтой прессы. Суетящихся знахарей видно не было. Наверно временное заишье и все отдыхают, готовясь к подвигам.

Кабинет главного знахаря я нашёл в конце коридора справа. Запомнил, что написано на табличке, постучался и вошёл.

– Подождите, Иосиф Матвеевич занят! – изрёк секретарь, даже не отрываясь от сортировки корреспонденций, раскиданных по всему столу.

– Передайте Иосифу Матвеевичу, что прибыл Александр Петрович Склифосовский по поручению главного лекаря Санкт-Петербурга Обухова Степана Митрофановича, – с важным видом и деловым тоном сказал я и ждал реакции.

И она последовала. Секретарь как-то странно дёрнулся и поднял на меня глаза. Его лицо мне показалось смутно знакомым.

– Ой, Александр Петрович! Доброго вам дня, – сказал он, расплывшись в улыбке. – Я немедленно доложу о вашем приходе Иосифу Матвеевичу, подождите минутку. Можете пока присесть.

Он указал мне на кресло у стены справа, которым я сразу воспользовался по назначению. Раз их босс занят, то я немного подожду. Надеюсь, что не слишком долго, мне ещё вести практические навыки аж у троих знахарей в “Святой Софии”. Сидеть долго не пришлось, только я уютно расположился и бросил взгляд на прессу, лежавшую веером на стоящем рядом журнальном столике, как секретарь сказал, что можно заходить. Вот и отлично.

Главный знахарь станции был мужчиной в годах, с солидной проседью в аккуратно уложенной причёске и немалым количеством морщин на лице. На вскидку – немного за шестьдесят. Относительно худой, о росте сидящего судить было сложно, но скорее всего выше среднего. Немного удивило, что на нём не было белого халата, лишь идеально белая рубашка и жилет, из кармана которого свисала золотая цепочка карманных часов.

– Здравствуйте, Иосиф Матвеевич, – приветливо кивнул я. – Я по поручению Степана Митрофановича.

– Добрый день, Александр Петрович, – улыбнулся он одними уголками губ. – Да, я уже знаю, присаживайтесь.

Он указал на стоящий перед его столом стул, на который я успешно приземлился.

– Ну, рассказывайте, что за инновацию вы хотите испробовать с помощью наших сотрудников?

Тут вкратце уже не получится, и я решил подробно расписать, что такое внутривенные инфузии, как это делается и зачем это нужно, но мой рассказ был внезапно прерван.

– Так бы и сказали сразу, – улыбнулся он шире, чем до этого. Уже походило на нормальную улыбку. – Наверно нет такого знахаря скорой помощи, который не думал бы хоть раз на эту тему. Только то, что произошло с Курляндским двадцать лет назад, всех останавливает. Даже боюсь представить, через что вам пришлось пройти, чтобы добиться разрешения министерства.

– Времена изменились, Иосиф Матвеевич, – улыбнулся я в ответ. – Видимо, старые претензии немного подзабыли или предновогодняя суета сыграла в мою пользу. Разрешили провести клинические испытания на базе одной станции скорой помощи с последующим предоставлением отчёта. В начале февраля этот отчёт уже надо направить в министерство, а там они уже будут решать, разрешить это или нет.

– У вас уже имеются растворы и системы для инфузий? – удивился он. – Или вы за этот месяц надеетесь всё это изготовить и успеть испытать? Тогда вынужден вас разочаровать, этот механизм так быстро не раскрутить.

– Опытная партия растворов уже стоит в углу моего кабинета, – сообщил я. – Системы в процессе, скоро будут готовы. Надеюсь, после нового года мы уже сможем начать.

– А вы шустрый, Александр Петрович, – сказал главный знахарь, испытующе глядя на меня. – Тогда я вас жду сразу после нового года во всеоружии. Вот тогда и начнём. А пока я сообщу своим сотрудникам, чтобы они морально готовились.

– Это как раз то, что надо, – кивнул я и улыбнулся. – Значит с третьего января можно будет начать работать, я правильно понимаю?

– Именно так, – кивнул Иосиф Матвеевич. – Если вам успеют к этому времени сделать системы.

– Должны успеть. Сегодня же уточню, на какой стадии процесс производства.

– Договорились, – кивнул он. – Тогда жду вас утром третьего с растворами и системами. В идеале было бы провести инструктаж дежурных бригад перед началом смены. А ещё лучше, если вы сможете участвовать в выездах одной из них. Или всех по очереди.

– Почему бы и нет, – пожал я плечами. – Думаю, что это разумно. Тогда до третьего?

– До третьего, – снова кивнул он. – Привозите всё часов в семь утра, чтобы нам успеть всех оснастить. Инструктаж на пересменке охватит сразу двойной комплект бригад.

– Добро, – подтвердил я. – С наступающим новым годом вас!

– С наступающими большими переменами! – ответил он, поднялся из-за стола, подтвердив мою догадку о его немалом росте и протянул мне руку.

– Спасибо! – я поднялся со стула и крепко пожал его руку. – Думаю сработаемся.

– Обязательно, – сказал он уверенно. – С вашим отцом когда-то сработались, значит и с вами тоже.

Вот оно как. Ну, в принципе, логично. Ведь они возят пациентов преимущественно в нашу клинику, значит и общаться по производственным вопросам тоже должны, а иначе никак.

Поговорив с главным знахарем скорой, Гартманом Иосифом Матвеевичем, я запрыгнул в свой микроавтобус и помчал в лечебницу “Святой Софии”. Уже опаздываю, но совсем немного.

В коридоре лечебницы встретил Демьянова в одежде и торопящегося на выход. Опять за пирожными что ли к чаю? Ему послать что ли некого? Или он хотел послать, а его послали?

– Ой, Александр Петрович, – заулыбался он и словно уже никуда не торопился, преградил мне путь с целью поговорить. – Вы сегодня немного позже. Что-то произошло? А я вот в кондитерскую хотел сбегать, печенье закончилось.

– Всё в порядке, Вячеслав Анатольевич, – хмыкнул я. – Решал производственные вопросы. А у ваших подопечных как дела?

– Вы знаете, замечательно! – сказал он и показал большой палец в чёрной кожаной перчатке. – Поток пациентов потихоньку увеличивается, многие хроники решили наконец обратиться к знахарю за лечением, раньше они предпочитали по домам отсиживаться. Оно и понятно, теперь-то мы им помочь сможем. И мазь ваша себя очень хорошо зарекомендовала. А про анестетики так вообще отдельный разговор, теперь заказ на “палки-жевалки” можно отменить, раньше они у нас долго не жили.

– Хм, “палки-жевалки”? – удивился я. – Это которые в зубы втыкали, чтобы легче было терпеть боль?

– Они самые, – хихикнул Демьянов.

– Можете их больше не заказывать, лучше выделите средства на закупку анестетиков, я же не буду за свой счёт вас постоянно обеспечивать.

– По этому поводу не переживайте, Александр Петрович, – поднял он руку ладонью ко мне. – Стоимость анестетика уже заложена в новый прейскурант, сегодня он подан на одобрение в коллегию. Как только они подтвердят, введём прейскурант в работу.

– Зачем подали в коллегию и меня не спросили? – схватился я за голову. Моё приподнятое настроение улетучилось в неизвестном направлении. – Мы же сначала должны были отчёт подать об испытаниях, вы чего самовольничаете?

– Да я это, – пролепетал Демьянов, изменившись в лице. После долгого перерыва снова задёргалось нижнее веко на левом глазу. Похоже до него начало доходить, что эта его инициатива была неуместной. Или просто притворяется. – Хотел сделать как лучше ведь. Что-то я не подумал.

– Вам если лень в очередной раз подумать, лучше спросите у меня, я подумаю за вас! – выпалил я, сжимая кулаки. – Больше никаких новых прейскурантов и никаких писем в коллегию, пока меня не оповестите, я вполне понятно объясняю?

– Да, Александр Петрович, – растерянно пробормотал он, как школьник, которого за двойку ругают. – Ну чего вы так расстраиваетесь? Нам же дали добро на испытания, вот я и решил немного заранее подсуетиться, чтобы к моменту официального одобрения мы были готовы и было на что приобретать новые препараты.

– Похвальная инициатива, только сейчас совсем неуместная! – сказал я на повышенных тонах. Тик левого глаза у главного знахаря усилился. Очень хотелось его стукнуть, примяв шляпу к голове, но я сдержался. – Договорённость на испытания была лично с Обуховым, на заседании коллегии этот вопрос не поднимался. Теперь вы понимаете, что могут возникнуть неожиданные вопросы? Вы готовы на них отвечать? А отвечать будете именно вы, не я же подавал прейскурант на одобрение.

– Простите, Александр Петрович, -пролепетал Демьянов. – Что-то я не подумал.

– А вы подумайте, вдруг вам понравится! – рыкнул я, обошёл его и пошёл в приёмную, чтобы посмотреть в тетради в какой кабинет мне идти.

Настроения уже никакого, теперь жди прилёта из коллегии, мол что вы тут творите вообще? Надо бы доложить об этом Обухову, чтобы он был готов к такому разговору с коллегами на всякий случай. Впрочему него своего ума хватает, найдёт, что сказать. Но, тогда по шапке прилетит мне. От него. Решил всё же позвонить секретарю, чтобы он передал эту информацию боссу в ближайшее время, так как это вопрос особой важности. Для меня по крайней мере.

Во время проведения практических занятий я умудрился на время забыть о возникновении новой проблемы оттуда, откуда не ждал. Все трое знахарей, с которыми занимался сегодня, оказались довольно слабыми и магией пользовались минимально. Основной друг и помощник – набор для первичной хирургической обработки ран, «палка-жевалка», гипс и препараты, хранящиеся в шкафчике.

Туговато пришлось со всеми, но особенно с одним молодым. У него и так поток энергии из ладони выходил очень слабый, так он никак не мог врубиться, как его собирать в тонкий, но более концентрированный пучок. Пока он пытался воспроизвести то, что я ему показывал, пару раз пытался упасть в обморок, но я его вовремя подхватывал и усаживал в кресло.

Надо отдать должное, медитацией он пользовался гораздо эффективнее остальных и очень быстро восстанавливался. Ну раз медитация – это его сильная сторона, то надо бы ему подогнать учебник, который сейчас находится в типографии. Не пожалею для него один экземпляр, пусть изучает. Может сможет с его помощью и запас энергии увеличивать, чего я не исключаю.

Когда бедолага в очередной раз чуть не отрубился, пыжась над небольшим рассечением брови, у меня зазвонил телефон. Кто говорит? Нет, не слон, Эдуард Филиппович Королёв.

– Саш, сможешь подъехать сегодня? – спросил он без приветствия.

– Да, конечно, – ответил я. Какие-то странные нотки в его голосе, что-то не так что ли? – А во сколько?

– Через часок примерно.

– Хорошо, буду.

Странно он как-то разговаривал, немного напрягает. Не буду торопиться с выводами, может быть человек просто сильно занят сейчас. Надеемся на лучшее, улыбаемся и машем.

Глава 3

К офисному зданию корпорации “Кораблёв и Ко” я припарковался минут за пятнадцать до назначенного времени. Если что, лучше подожду в приёмной. Охранник в этот раз пропустил меня без разговоров, нажав кнопку и открыв турникет. Даже не спросил ни пропуск, ни, фамилию, что меня очень удивило, особенно вспоминая прошлый визит. Может ему дали мою фотографию?

Где находится четвёртый лифт я уже запомнил. Нажав на кнопку, поднялся на последний этаж, разглядывая мириады своих отражений. Это же надо придумать сделать в лифте все стены зеркальными. Если у человека до этого была небольшая фобия, то здесь ему однозначно придётся очень туго, когда кажется, что паришь в пустоте на небольшой деревянной площадке без ограждения.

За стойкой стояла другая девушка, но тоже похоже отобранная на кастинге топ моделей. Я представился ей, она подтвердила, что Эдуард Филиппович меня примет, но надо немного подождать. Кажется, у этой головной мозг развит лучше, чем у предыдущей. Она указала на кресло со столиком справа от входа, через пару минут она, изящно дефилируя, принесла мне кофе. Так что ожидая приёма Королёва я мог наслаждаться вкуснейшим кофе, к которому прилагались тающие во рту сахарные печеньки.

– Александр Петрович, проходите, – весенним ручейком прожурчала фотомодель за ресепшеном через пару минут после того, как из кабинета босса вышла целая делегация человек на двадцать.

– Здравствуй, Саша! – приветствовал Эдуард Филиппович с улыбкой, встал из-за стола и пошёл мне навстречу. – Как твои дела?

– Надеюсь, что хорошо, – улыбнулся я, отвечая на его рукопожатие. – Если вы меня не огорчите.

– С чего это ты взял, что я тебя собираюсь огорчить? – удивился он. – Что-то не так с машиной?

– Что вы, с машиной всё в идеальном порядке, – заверил я его. – Каждую минуту за рулём я благодарю вас за то, что у меня есть такой автомобиль. Я почему-то решил, что вы меня позвали из-за того, что не срастается с изготовлением систем для капельниц.

– Так и тут всё в порядке, – улыбнулся Эдуард Филиппович и мне снова показалось, что я пришёл в гости к родному дяде, который заботился обо мне с детства и баловал как мог.

Надо как-то научиться такой магии, не редко может пригодиться. В общении с Захарьиным, например. Я представил, как тот с умилением смотрит на меня и еле сдерживается, чтобы не заключить в объятия. Аж мороз по коже пробежал.

– Значит мне показалось, – улыбнулся я. – Ложное предчувствие.

– Абсолютно ложное, – усмехнулся Кораблёв, взял меня под локоть и повёл к своему столу. – Пара образцов у меня здесь, сейчас я тебе их покажу. Остальное упаковано в коробки и ждёт внизу. Как только ты посмотришь на образец и скажешь, что тебя всё устраивает, коробки погрузят в твою машину.

Он сел в своё кресло, открыл верхний ящик стола и вытащил пару герметично запечатанных крафтовых пакетов размерами десять на двадцать сантиметров и около четырёх сантиметров толщиной.

– Системы стерильные, запечатанные в пакеты, которые гарантируют сохранение стерильности до полугода. Если срок годности истёк и пакет не распечатан, можно подвергнуть стерилизации повторно, если не смогли за это время использовать. Использованные системы можно утилизировать в газовой печи или использовать повторно после стерилизации. Но с этим немного сложнее. Можешь первое время привозить к нам на стерилизацию. Я думаю, если наладить процесс производства, то можно будет значительно снизить себестоимость и сделать системы полностью одноразовыми и к повторной стерилизации не прибегать.

– Вот это было бы идеально, Эдуард Филиппович, – сказал я. – А то, знаете ли, человеческий фактор всегда имеет место. Один хорошо обработал капельницу перед повторной стерилизацией, второй так себе и это может послужить причиной переноса инфекционных заболеваний от одного пациента к другому. А если использованные системы утилизировать, то такая вероятность сводится к нулю.

– Так-то да, если тот второй человек не надумает её всё-таки использовать повторно вопреки инструкции, – хмыкнул Кораблёв.

– Такая вероятность тоже существует и от этого никуда не денешься, – развёл я руками. – Но вероятность передачи инфекции таким образом будет уже на два порядка меньше. Если капельницы будут в наличии, то использовать их повторно никто не догадается.

– Будем надеяться, Саш, – улыбнулся Эдуард Филиппович. – Открой пакет, посмотри, что получилось.

Я взял в руки пакет с системой, он показался немного тяжелее, чем те, к которым я привык в прошлой жизни. Ничего, не критично, главное – чтобы работало как надо. Оторвал верхушку пакета соответственно пунктирной линии и вытащил содержимое. Всё выглядело так, как я и рисовал, один в один. Визуально не было никаких огрех. Игла для пункции вены и часть системы, которая будет втыкаться в резиновую пробку флакона закрыты колпачками, отлично. Зажим на трубке легко регулируется, сама трубка достаточной длины и гибкости. Претензий никаких.

– Отличный результат, Эдуард Филиппович! – улыбнулся я и хотел протянуть ему руку, но вовремя остановился, не зная, удобно ли будет первому протянуть руку человеку значительно старше тебя по возрасту, а главное – по статусу. – Меня всё устраивает, можно грузить.

– Отлично, поздравляю с ещё одной обновкой, – улыбнулся Кораблёв и протянул мне руку. Вот теперь я с удовольствием её пожал. – Я сначала хотел сделать в несколько раз больше, чем ты просил, но потом подумал, а вдруг тебя что-то не устроит и всё придётся отправить в утиль? Так что звони если что, сделаем больше. Только лучше немного заранее, на полный цикл производства, упаковки и стерилизации уходит до двух суток. Просто товар непривычный для наших работников, потом может придумают, как ускориться.

– Я всё понял, Эдуард Филиппович, – кивнул я. – Как раз сегодня пришло одобрение министерства здравоохранения на клинические испытания инфузий, растворы уже стоят у меня в кабинете, так что в ближайшее время я начну обучение знахарей скорой помощи. Эта технология спасёт много жизней и облегчит страдания ещё большего количества пациентов.

– Дай-то Бог! – сказал Кораблёв. – Это очень большое дело, Саш, и мне приятно, что я хоть каким-то образом принимаю в этом участие.

– Ваше участие очень важно и существенно, Эдуард Филиппович, – заверил я его. – Скажите тогда, сколько это будет стоить?

– Давай так сделаем, пробная партия, которая скоро окажется в багажнике твоей машины, будет бесплатной. Ну а дальше в процессе настройки производства мы с ценой определимся. Насколько я понял, правда на сегодняшний день очень приблизительно, это будет ненамного дороже, чем кофе в среднем по статусу трактире. А пока ценник получается в несколько раз выше. Но пока я с тебя ничего и не требую.

– Спасибо вам большое! Ваш вклад в здравоохранение Санкт-Петербурга неоценим! – сказал я от души.

– Не преувеличивай, Саш, – смущённо заулыбался Кораблёв. Или мне показалось. – Это твой вклад неоценим. Продолжай в том же духе! Удачи тебе и успехов!

Мы снова горячо пожали друг другу руки, и я вышел из кабинета. Модель за ресепшеном я одарил восхищённой улыбкой. Та похоже подумала, что я восхищён её красотой, но причина моей улыбки крылась вовсе не в этом. Я был счастлив, что такое серьёзное дело, потерпевшее в этом мире неудачу двадцать лет назад, наконец может войти в привычную практику знахарей и лекарей благодаря моим усилиям и настойчивости.

Когда я вышел на улицу, возле машины уже стоял грузчик с тележкой, на которой высились картонные коробки. Я открыл багажный отсек и коробки шустро перекочевали туда. Они были достаточно объёмными, но относительно лёгкими. Твою же дивизию! Я не поговорил с отцом по поводу кладовки! А если завтра опять вылетит из головы? Вроде хожу помню, а потом неожиданный поворот событий и новая информация вытесняет старую. Что самое интересное, всё записано в блокнот, который лежит в портфеле, который всегда с собой. Не помогает, это же его ещё и прочитать надо.

Я поблагодарил грузчика и дал ему на чай. В отличие от Кораблёва грузчик от денежной награды не отказался. Я сел за руль и вместо того, чтобы ехать, сначала позвонил отцу, пока помню. Разговор-то в итоге оказался недолгим, он сразу понял о чём речь и сказал, что распорядится прямо сейчас, так что можно ехать в клинику и перетаскивать всё на новое место. Давно надо было так сделать, а не пытаться затевать приватные беседы в кабинете по таким пустякам.

Когда я подъехал к воротам нашей клиники, они сразу распахнулись, охранники мою машину уже запомнили. На крыльце стояли две санитарки с тележками для транспортировки грузов. Вот это я понимаю, организация процесса. Пока я доехал, к встрече успели как следует подготовиться. Коробки помогал выгружать охранник. Фактически он выгружал, а я помогал, так точнее будет.

Помещение кладовки обустраивали прямо у меня на глазах. Пока коробки составили вдоль стены в коридоре, сюда же привезли всё, что было навалено в углу моего кабинета. Полки вдоль стен небольшого, но вполне достаточного по площади помещения, уже были. Их освободили от хозинвентаря и начали укладывать коробки и связки книг. Я осмотрелся, и убедившись, что сюда сможет влезть раз в двадцать больше, чем сейчас есть в наличии, спокойно выдохнул и закрыл дверь на ключ. Охранник сказал, что ключа от помещения всего три и все отдали мне. Надо будет по одному отдать родителям, а ещё один сделать для Виктора Сергеевича, чтобы при необходимости могли открыть кладовку, когда меня нет рядом.

Закрыв оборудованную наконец-то кладовку, я с чувством выполненного долга отправился домой. Пока есть возможность просто побыть в кругу семьи, этим надо воспользоваться. Потом настанет пора систематизации отчетов знахарей лечебницы по работе с тонкими потоками магии, потом по использованию мази и анестетика. Всё это надо будет перелопатить, вывести в таблицы и диаграммы, то есть сделать информацию визуально показательной. Не устоит передо мной ни коллегия, ни министерство, я обязательно добьюсь, чтобы это одобрили и официально разрешили к введению в практику.

А сейчас последние предновогодние вечера можно просто отдохнуть. Первое и второе января – выходные дни, потом обычные рабочие, кроме рождества. Мне такой вариант больше нравится, чем наши каникулы в десять дней, когда люди уже не знают куда себя девать. На лыжных курортах отдыхает максимум одна десятая процента, остальные сидят дома за накрытым столом, в лучшем случае перед телевизором.

А медиков все эти каникулы практически и не касаются, только более тяжёлые дежурства и в стационаре, и в поликлинике. Сколько помню, никогда даже возможности не было на эти каникулы хотя бы в деревню к родственникам съездить, потому что пришлось бы минимум пару раз оставлять семью и ехать на убийственное дежурство. Уж лучше это будут обычные будние дни, когда все заняты обычным делом, а не ищут, куда приложить свою неуёмную энергию, зачастую стимулированную зелёным змием.

Если честно, надеялся перед ужином немного тупо поваляться в кровати с книгой в руках, но не тут-то было. Стоило мне переступить порог и снять пальто, как меня тут же оккупировала сестрёнка.

– Иди сюда, – сказала она и куда-то потащила меня за руку. – Будешь мне помогать гирлянды на стены развешивать, у самой рук не хватает. Почти всю свою стипендию угрохала между прочим!

– И зачем такие траты, Кать? – удивился я, увидев в коридоре кучу коробок с новогодними гирляндами. – Или хотя бы мне сказала, я бы тебе денег дал.

– Да фиг с ними с деньгами, – отмахнулась она. – Пришли и ушли, я же не живу в общаге в Новосибирске, как моя одноклассница. Главное ты представь, как это красиво будет! Ты мне помоги только, а то я сама не справляюсь и держать, и крепить. Я пыталась родителей попросить, а они в своих годовых отчётах сидят, только на тебя надежда.

– Конечно, Кать, – улыбнулся я сестрёнке, торнадо в юбке. – командуй, что надо делать.

Мы приступили к развешиванию гирлянд с магическим компонентом вдоль стен в коридорах, на лестничных пролётах. Дополнительно украсили и стены в каминном зале, там теперь было столько огней, что не то, что верхний свет не надо включать, а ещё и солнцезащитные очки желательно надеть. В довершение всего последнюю дюжину гирлянд мы развесили по кустам можжевельника и по туям, стоявшим по бокам от входа в дом.

Когда я забрасывал конец последней гирлянды на верхушку самой высокой туи, у меня за шиворотом оказался здоровенный шмат снега. Ну а дальше понеслось. Войдя в прихожую, мы тряслись, как осиновые листья на ветру, одежда была мокрой и с нас текла вода. Маргарита выпучила глаза, раскрыла рот, но увидев мой воздушный поцелуй, она резко ретировалась, не успев сказать и слова.

– Что ты такое сделал? – спросила удивлённая произошедшим Катя. – Я как раз только отвернулась, а тут вон что. Чего это она не стала ругаться и убежала?

– Это у нас личное, – хмыкнул я. – Мы так договорились, я даю знак, и она исчезает.

– Какой знак? Я тоже так хочу! – пропищала Катя, состроив жалобные глазки.

– Я же говорю, это личное, – хохотнул я. – Даже если ты его покажешь, с тобой это не сработает.

– Ну и ладно, – надула она губы. – Ну и подумаешь!

– Так, молодые люди, – прервала наш разговор мама. – Идите быстро переодевайтесь и за стол, Настя сегодня приготовила что-то особенное.

– Да, мам, мы быстро! – сказала Катя и пулей вылетела из прихожей в направлении своей комнаты.

Я сделал то же самое, но более спокойно. Похоже завтра мне надо будет надевать не только другой костюм, но и другое пальто, это было мокрое изнутри и к утру при повышенной влажности воздуха высохнуть просто не успеет.

Когда в чистой и сухой домашней одежде я спускался по лестнице, все гирлянды уже горели и переливались магической аурой. Да тут похоже пахнет более внушительной суммой, чем одна стипендия. Разорилась Катя как следует. Надо всё-таки допытаться, сколько она потратила и отдать ей хотя бы половину, кое-какие деньги у меня ещё оставались.

Спустившись на первый этаж, я был приятно удивлён, столкнувшись нос к носу с дядей Витей. Странно, мне никто не сказал, что он сегодня в гости придёт. Хотя, причём тут гости, ему тысячу раз говорили, что он как член семьи и наш дом – это и его дом. Мы с ним вместе полюбовались переливами гирлянд, поболтали немного о том, как прошёл день, о том, как вели себя сегодняшние практиканты, об их успехах и неудачах. Потом нас позвали на ужин.

На столе в столовой уже красовались такие блюда, что и в “Медведе” не подают. И как только Настя успевает приготовить такое в одни руки, ума не приложу. Видимо её магия на высоком уровне, такого повара в любом элитном ресторане с руками оторвут. А как это всё оформлено, просто произведение искусства, даже жалко портить вид вилкой и ножом.

– Ну что, моя дорогая и горячо любимая семья, – начал говорить отец, встав со стула и держа фужер игристого в руке. – Хочу заметить, что год прошёл не без приключений, да, Саш? Но очень плодотворно и принёс много новостей и положительных моментов. Лично я ни о чём не жалею, даже если что-то где-то было не так, потому что в общем и целом у нас всё хорошо. Мы отремонтировали дом и клинику, вышли на новый уровень обслуживания наших пациентов благодаря Саше и Виктору Сергеевичу, которые научили наших лекарей работать совершенно по-другому, не так как все. Мы преодолели кучу проблем и неприятностей и всё это делали вместе. Так пусть хорошее, что появилось в этом году, перейдёт вместе с нами в год следующий, а все невзгоды и неприятности останутся в уходящем и больше никогда не пытаются нас преследовать.

Завершив говорить, он протянул фужер сначала в мою сторону, чтобы чокнуться. Сегодня я не смог возразить и тоже взялся за фужер.

– А про тебя, Саша, я хотел сказать отдельно, – произнёс он и сделал небольшую паузу. – В этом году ты сильно изменился, повзрослел, возмужал. Ты один сделал для нашей семьи очень много. И не только для семьи, а для многих пациентов, которые безуспешно пытались вылечиться у других лекарей. Для пациентов, которых ты даже в глаза не видел, которых лечили обученные тобой лекари и знахари. Хочу пожелать тебе побольше энергии, чтобы вывести твои начинания как минимум на уровень города, а в будущем и на уровень Российской империи! Хочу, чтобы ты знал, что мы всегда с тобой рядом и сделаем всё, чтобы тебе помочь о хоть как-то облегчить твой нелёгкий путь, который ты выбрал. Ты самый правильный лекарь из всех, кого я знаю, и скоро в этом все убедятся! Ты утрёшь нос и Захарьеву и Гаазу, а также их прихвостням, которые способствуют не развитию медицины, а застою. Скоро они будут тебе в рот заглядывать и ждать милости, а не ты со страхом думать, что им взбредёт в голову в следующий момент. За тебя, за твоё здоровье и за твоё начинание, Саша!

Отец высоко поднял свой фужер, а потом выпил всё до дна. Я так и стоял, поражённый его пламенной речью и не в силах пошевелиться или что-нибудь сказать. А в это время мама и Катя по очереди подошли ко мне, обняли и поцеловали в щёчку. Последним подошёл Виктор Сергеевич и крепко пожал мне руку, а у самого глаза были на мокром месте. Да что здесь происходит-то? Что за праздник такой? Почему мне столько дифирамбов?

Как ответ на мои вопросы, которые я так и не озвучил, отец протянул мне письмо с гербовой печатью императора и министерства здравоохранения Российской империи. От волнения я даже не мог прочитать, что там написано, текст перед глазами расплывался.

– Обухов сегодня просил тебе передать, – сказал отец. – Он хотел сам, да его срочно в Москву вызвали, мы с ним буквально на ходу пересеклись.

– Что это, пап? – Спросил я, пялясь на исписанную каллиграфическим почерком бумагу, даже не пытаясь уже вникнуть в её содержимое.

– Это официальное признание магии тонких потоков, как метода лечения и разрешение Склифосовскому Александру Петровичу преподавать этот предмет в учебных заведениях. А ещё поручение сформировать преподавательский состав на основе лекарей, владеющих данной методикой.

Когда он закончил говорить, у меня всё поплыло перед глазами, а фужер с шампанским выскользнул из руки и разбился вдребезги о мраморный пол.

Глава 4

Последний предновогодний рабочий день, среда. Получается, последняя треть знахарей будет проходить обучение по третьей методичке уже в следующем году. Нехорошо как-то. Приехав на работу, я сразу позвонил Демьянову с предложением сегодня объединить вторую и третью группы, чтобы не оставалось долгов по теории хотя бы. Практические навыки не проводились ещё у части обучаемых, но сегодня они тоже должны были завершить, всё-таки кроме меня этим занимаются ещё три помощника.

Пока ехал на в клинику на работу продолжал прокручивать в голове вчерашний вечер. Перед глазами стояло то самое письмо из министерства. Я до сих пор ничего не понимаю, как это получилось. Я ведь должен был составить отчёт о результатах обучения знахарей после окончания этого обучения. Сначала хотел позвонить Обухову, а точнее его секретарю с этим вопросом, потом решил сначала спросить Демьянова. Если я отчёт не писал, то Обухов мог его озадачить этим вопросом. Какой бы ни был главный знахарь лечебницы “Святой Софии” ленивый и расчётливый, против задания мэтра он не пойдёт, мог и написать. Тогда лучше не буду звонить, а спрошу у него при встрече, ведь приеду в лечебницу сразу после обеда.

Господи, как же пережить эти несколько часов? Вроде бы нет повода беспокоиться, всё идёт более, чем отлично и эта информация уже не сыграет большой роли. Мне дали отмашку заняться обучающей деятельностью, легализовав метод, о чём я мог до этого только мечтать и не сильно надеялся даже получить это разрешение. Я медленно крался по улицам и неторопливо крутил баранку, вызывая позади себя возмущённые бибиканья торопящихся на работу людей.

– Ты чего это сегодня так долго? – спросил Илья, запрыгивая в машину и стуча зубами. – И чего это ты едешь так медленно? Мы так на работу опоздаем.

– Если не нравится, могу вообще остановиться, – буркнул я, сам не знаю зачем.

– Да что с тобой сегодня происходит, Сань? – спросил Илья, развернувшись ко мне всем корпусом и внимательно рассматривая моё лицо, которое, как я думал, в этот момент не выражало абсолютно ничего.

Я нашёл место, где припарковаться, чтобы не мешать движению и точно также повернулся к Юдину.

– Вчера пришло письмо из министерства с одобрением метода и разрешающее мне заниматься обучением лекарей и знахарей.

– Афиге-е-е-еть! – произнёс Илья и снял запотевшие очки. – Так ты должен от радости прыгать и носиться по городу на своём микроавтобусе как будто за тобой драконы гонятся. А ты как черепаха еле ползаешь. Что-то не так? Есть какие-то адские невыполнимые условия?

– В том-то и дело, что нет, – пожал я плечами. – Просто еду и думаю, что делать дальше.

– А что дальше, – Илья протёр очки и снова водрузил на переносицу. – Иди к Обухову и выбивай помещение, после нового года начинаем работать. Если будем делать обучающий центр, то будет и финансирование, а, следовательно, и зарплата, а то от тебя не дождёшься.

– Дождёшься, будет тебе зарплата, – хмыкнул я. – Сегодня мы завершаем учебный процесс в лечебнице, мне выплатят гонорар, тогда мы его и попилим поровну. Единственное что я возьму сверх своей доли – расходы на типографию. И всё.

– Да плюнь ты, дело даже не в зарплате, а в том, что это просто офигенная новость! – воскликнул Илья, так взмахнув руками, что ударился левой о выступающий с потолка кондиционер пассажирского салона. – Так, когда пойдёшь к Обухову?

– По идее быка за рога надо брать сразу и идти сегодня, – сказал я, глядя через лобовое стекло в пустоту, странным образом соблюдая правила дорожного движения. – Но сегодня некогда. Сначала приём, потом лечебница, где я буду проводить практику и читать последнюю лекцию. Разве что только после неё.

– Давай так сделаем, – сказал Илья, загоревшись идеей. – Я заберу твоего первого практиканта, а ты чеши к Обухову. Заодно поблагодаришь его за это письмо.

– Сначала позвоню секретарю, а то может он вообще где-нибудь в Москве, а я приду такой наивный.

– Тебе виднее, – Илья пожал плечами и сел ровно. – Поехали уже, а то на работу опаздываем.

– Да, ты прав, – сказал я, убедился, что никому не помешаю и выехал на проезжую часть.

До клиники уже доехали с ветерком. Юдин прав, сейчас не в облаках витать надо, а наоборот крутиться ещё сильнее, мобилизовав скрытые дополнительные резервы и механизмы.

Первым делом, выйдя из машины, я набрал секретаря главного лекаря Питера.

– Слушаю вас, Александр Петрович, – ответил он. Его голос сегодня показался мне спокойным, речь неторопливой. Значит скорее всего нет никаких цейтнотов и у его босса.

– Любезнейший, мне очень срочно надо увидеть Степана Митрофановича, – я старался говорить так же спокойно, чтобы не выбить его из колеи. – Возможно ли это сделать и во сколько лучше?

– В данный момент проводится итоговое годовое заседание городской коллегии лекарей, – ровным непоколебимым тоном сказал секретарь. Мне почему-то представилось, что он в этот момент задумчиво правит ногти пилочкой. – Закончат скорее всего ближе к двенадцати или чуть позже. Можете к двенадцати подходить и подождать его в приёмной. Он правда просил никого к нему сегодня не пускать, даже императора, если он вдруг соблаговолит приехать. Но ведь вы, ваше сиятельство, совсем другое дело, так ведь?

Не пойму никак, он сегодня под шафе что ли? Или вдруг шутить научился? Или он всё-таки не шутит и реально по поводу моей персоны есть какие-то особые распоряжения? А я ведь и не задумывался, как легко в большинстве случаев у меня получается к боссу попасть.

– Хорошо, буду к двенадцати, ставьте чайник, – сказал я и положил трубку.

Ну вот и отлично, значит сегодня и поговорю с ним обо всём. Не зря Илюха настоял на визите именно сегодня.

Приём я старался вести в темпе вальса, чтобы освободиться пораньше и успеть к двенадцати оказаться в приёмной Обухова. Однако были и пациенты, с которыми побыстрее никак не получалось. И первым из них был мужчина с асептическим некрозом головки бедра. Сегодня его походка была менее уверенной, чем в прошлый раз, что меня немного насторожило.

– Боли в суставе усилились? – спросил я пациента.

– Разве что немного, – ответил он.

Мне показалось, что он говорит не искренне, словно что-то скрывает. Вот такие моменты мне не нравятся, если что-то вдруг произошло, пусть даже пациент и сам виноват, лечащий врач должен знать обязательно, это может повлиять на исход лечения.

– Может где оступились, споткнулись или нагрузили ногу больше обычного?

– Нет, всё как обычно, – пожал он плечами. – Никаких особых нагрузок не было, травм тоже. Может на погоду так среагировал?

Слушая его и глядя в глаза, я укрепился в своём мнении, что он что-то не договаривает. Клещами, однако, я из него информацию тянуть не буду. Раз решил скрыть и не хочет рассказывать – его дело, не маленький ребёнок.

При сканировании сустава я с удовольствием наблюдал, как в некротизированный участок прорастают новые сосуды даже без моего участия, появляются новые работоспособные клетки. Но есть и не очень приятный момент, небольшой фрагмент головки на самой верхушке провалился на несколько миллиметров, костные трабекулы здесь частично разрушились. Восстановление функции сустава вполне возможно и на этом фоне, но я всё же попытаюсь сейчас это хоть немного исправить.

Тонкий поток энергии направился в пострадавший участок. Выправить покорёженные трабекулы получилось не везде, но глубину провала свести от трёх миллиметров до одного у меня получилось, заодно укрепил костную ткань и заставил мелкие сосудики расти дальше, прямо в этот участок.

Только когда закончил, понял, что по вискам стекают капли пота. Надо же, не оскольчатый перелом бедра, а всего лишь небольшое вдавление на головке кости, а я настолько выложился. А без тонких потоков я бы не справился вовсе. Да и мало кто, разве что только Захарьин или Гааз.

Но ничего, скоро я прокачаю своё ядро и сосуды до нужного уровня, чтобы от них не отставать. Боюсь представить даже их реакцию, если они увидят или узнают про мой золотой амулет. Но это вряд ли, пределов моей комнаты он пока не покидал.

– Признавайтесь честно, что произошло, – обратился я к пациенту, когда он слезал с манипуляционного стола. – теперь уже больше нет смысла меня обманывать. К тому же это не в ваших интересах.

– Если честно? – спросил он и потупился. – Хотел спуститься по лестнице не пользуясь костылём, а лишь держась за перила, почти как обычный здоровый человек. Подумал ещё тогда – ведь не болит же! И в самом конце лестницы оступился и приземлился на ступеньку ниже как раз на эту ногу.

– Когда это было? – решил я уточнить.

– Вчера в районе обеда, – виновато произнёс мужчина. – Я потом еле до кровати добрался и почти не вставал потом, только в туалет. Даже ужинал в постели. Сегодня вроде немного полегчало уже.

– Теперь всё становится на свои места, – кивнул я. – При сканировании я нашёл небольшой вдавленный перелом на самой верхушке головки бедренной кости, где она контактирует с вертлужной впадиной.

Мужчина расширил глаза и изменился в лице. Даже немного побледнел. Я подхватил его под локоть и помог устоять, хотя вроде он не падал, так, на всякий случай. Иногда лучше проблему обозначать поверхностно, чтобы лишний раз не травмировать психику, но, чтобы пациенту лучше запомнилось, что не надо ставить над собой эксперименты, избыточные подробности не помешают. Вот и сейчас я возлагал надежды на шоковую психотерапию. И ведь врать не надо, достаточно просто озвучить всю правду, как есть.

– И что же мне теперь делать, господин лекарь? – дрожащим голосом спросил он. Сработало.

– Мне удалось исправить образовавшийся дефект, но не на сто процентов, – сообщил я. – Сустав в итоге будет нормально функционировать и болеть со временем перестанет, но больше таких подвигов в течение месяца повторять не надо. Я бы посоветовал лучше пользоваться двумя такими костылями, как ваш, это будет дополнительной гарантией, что подобное не повторится.

– Я вас понял, – подавленным голосом сказал он. – А когда теперь в следующий раз на приём?

– Пятница у нас пропадает, второго января мы не работаем, только экстренные службы, а они такими вещами не занимаются.

– Такими вещами кроме вас никто больше не занимается, – перебил он меня. – Простите, слушаю вас.

– Так вот, получается, что в понедельник. А до этого времени выполняйте мои рекомендации и берегите ногу.

– Буду беречь, Александр Петрович, – заявил мужчина. – Обязательно буду.

Несколько пациентов с банальной простудой ушли здоровыми через несколько минут после того, как вошли. Хватило небольшого воздействия широким потоком на область верхних дыхательных путей.

Потом на повторный приём пришла пациентка с деформирующим остеоартрозом левого коленного сустава. Здесь уже за несколько минут справиться не получится. Снова предстоит серьёзная работа, это очень хорошо для саморазвития.

Хромала она уже меньше, уменьшился отёк коленного сустава и количество свободной жидкости, что говорило о снижении интенсивности воспалительного процесса. Коротко поинтересовался изменениями в её самочувствии и приступил к процедуре.

На самом деле, отек костного вещества и мягких тканей значительно уменьшился. Раньше я эти изменения смог бы увидеть только на МРТ, а сейчас достаточно было просто приложить руку и не надо тебе ни УЗИ, ни рентгена, ни МРТ. Я горестно вздохнул, вот бы такие возможности врачам в моём мире, насколько проще жить бы стало. И не надо было бы терять время на все эти обследования, на которые к тому же могла быть запись на неделю или на две вперёд.

– Что-то не так, господин лекарь? – отреагировала пациентка на мой вздох.

– Нет, всё довольно-таки неплохо, – постарался я её успокоить. – Сегодня здесь дела чувствительно лучше, чем то, что я увидел в прошлый раз. Но, работы ещё много.

– Это ладно, – с облегчением вздохнула она. – Главное, что лучше, а так я никуда не тороплюсь, лишь бы нога снова стала здоровой и можно было ходить, как нормальный человек. Я ведь раньше очень любила гулять по парку часами, Александр Петрович, а сейчас мне этого так не хватает. На этом фоне кажется даже вес начала набирать.

– А вот вес набирать вам категорически нельзя, – строго сказал я. – Лишний вес только поможет быстрее разрушить суставы.

– Поняла, – кивнула она, спустившись с манипуляционного стола. – Значит будем худеть, больше никаких пирогов и пирожных.

– Правильное решение, – одобрил я, провожая её на пороге. Заодно увидел, что у меня остался один пациент, а на часах лишь начало двенадцатого. Это прекрасно.

Возле кабинета Обухова я был уже без четверти двенадцать и, чтобы не нервировать секретаря ходьбой из угла в угол, чем я сначала и занялся, достал из портфеля учебник по бытовой магии, который закинул туда несколько дней назад, сел в кресло и начал изучать. Через пару минут на столике возле меня оказалась чашка свежесваренного кофе. Я с благодарностью посмотрел на заботливого секретаря и потянул носом исходящий от чашки божественный аромат. Хотел было спросить про печенье, но не стал, и на том спасибо.

Степан Митрофанович появился в начале первого. Взгляд у него был спокойный, никаких признаков стресса или чрезмерной озабоченности.

– Пришёл всё-таки, не утерпел? – улыбнулся он. – Ну пойдём, потрещим немного по-соседски.

Последнюю его фразу я не совсем понял, что он под этим имел в виду. Или это у него просто расхожее? Раньше не доводилось услышать. Я подхватил свой кофе и вслед за ним вошёл в кабинет.

– Мне тоже кофе принеси, – обратился он к секретарю. – И к кофе нам сообрази чего-нибудь.

– Посытнее? – уточнил секретарь.

– Нет, картошки с мясом не надо, как в прошлый раз, – хохотнул Обухов. – Какие-нибудь печенья, пирожные. Давай, дуй и по-быстрому.

– Будет сделано, Ваше высочество, – чересчур официально ответил секретарь, даже назвал князя по титулу.

– А ты давай присаживайся на свой любимый стул, – сказал он мне, а сам плюхнулся в своё любимое кресло и уставился на меня с какой-то странной полуулыбкой на лице. – Ну, как ты? Надеюсь в шоке?

– Ещё в каком! – выпалил я. Раз он ждёт моей реакции, нате вам пожалуйста, мне не жалко. – Когда отец показал письмо из министерства, у меня кружка с чаем из рук выпала и разбилась вдребезги.

Я уж не стал упоминать, что это была не кружка, а фужер с шампанским, это уже лишние подробности.

– Хорошо, я старался, – снова хихикнул главный лекарь. – Прекрасно понимал ведь, что ты такого в ближайшее время не ждёшь. По крайней мере, пока не подал отчёт о работе.

– Кстати об отчёте, – вспомнил я, о чем хотел спросить. – Вы Демьянова что ли заставили его написать?

– А ты был уверен, что такое невозможно? – улыбнулся Обухов.

– Точнее я не был уверен, что это возможно, – сказал я, потом без объявления войны и специального приглашения сцапал эклер с принесённого секретарём блюда.

– Ну он правда не один это делал, насколько я понимаю. Там неплохо поучаствовал знахарь по фамилии Рыбошапкин по-моему.

– Рябошапкин, – поправил я его.

– Да чёрт с ним, – махнул он рукой. – Талантливый и грамотный знахарь, как я понял.

– Абсолютно правильно поняли, – кивнул я и потянулся за следующим эклером, поглядывая на ватрушку с черникой. Пообедать-то не успел, а аппетит уже разыгрался. – Вот же жук этот Иван Терентьевич.

– Какой ещё Иван Терентьевич? – уточнил Обухов.

– Рябошапкин, – пояснил я. – Ведь видел меня каждый день и хоть бы слово проронил, что они с Демьяновым отчёт о работе готовят.

– Правильно, я же им запретил тебе говорить, – улыбнулся Обухов. – Значит достаточно напугал, раз не проболтались.

– У меня на самом деле к вам другой, гораздо более важный вопрос, – сказал я, считая, что пора бы уже переключить тему. – Мне разрешили преподавать магию тонких потоков, для этого желательно подыскать отдельное помещение.

– Совершенно верно, – кивнул Степан Митрофанович. Теперь его лицо стало совершенно серьёзным. – У меня в голове уже нарисовались кое-какие планы, но мне интересно, как ты это видишь.

– Чтобы было всё правильно и можно было заниматься не только теорией, но и практикой, нужно чтобы кроме нескольких учебных помещений было и несколько кабинетов для ведения приёма. Возможно даже пара палат для круглосуточного пребывания. Ну и соответствующие подсобные помещения, кладовка для хранения лекарств, естественно. Желательно чтобы была небольшая библиотека.

– А не до хрена ли ты губу раскатал? – возмутился Обухов, всплеснув руками на эмоциях.

Я замолчал и замер, поставив чашку с недопитым кофе на стол, рядом легла надкушенная ватрушка с черникой. Такой реакции я почему-то не ожидал. Вроде всё правильно сказал, нормальный практичный план, никаких там излишеств вроде каминного зала, бильярдной, сауны и бассейна с бегемотами.

– Ты чего напрягся-то так? – спросил Обухов с интересом наблюдая за моей реакцией. – Всё правильно ты сказал, прям пошутить нельзя.

– Шуточки у вас, – пробормотал я выдыхая.

– Да уж какие есть, – хмыкнул он. – Ешь давай свою ватрушку, вижу, что голодный. Я лично вижу то, что ты перечислил, на двух этажах. Регистратура, приёмное, гардероб для студентов, палаты и кабинеты приёма будут на первом этаже, а на втором – учебные комнаты, лаборатория, библиотека и комната отдыха для преподавателей. И, что вполне естественно, кабинет директора. То есть твой.

– Ни хрена себе, – вырвалось у меня, когда он закончил. Я даже чуть остатками кофе не подавился.

– Тебе что-то в моём предложении не нравится? – удивился он.

– Напротив, очень нравится, идеально, – ответил я.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся Обухов. – Теперь тебе только придётся подобрать преподавательский состав и остальной персонал.

– С преподавательским составом вопрос практически решён, – сказал я. – Остальное решим по ходу пьесы.

– Ну и отлично тогда, – сказал Обухов и хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог. – Тогда теперь уже после нового года будем подбирать помещение, а ты пока добивай кадровый вопрос. Всё беги, дай мне немного отдохнуть и расслабиться. В кои-то веки выпадает такая возможность.

Я вскочил, поклонился чуть ли не в пояс и, забыв попрощаться, выскочил из кабинета, как пробка из бутылки шампанского.

Глава 5

Когда я вылетал из кабинета главнейшего лекаря Питера, секретарь проводил меня недоумённым взглядом. Возможно подумал, что произошёл непредвиденный инцидент, но перед тем, как покинуть приёмную, я с довольным видом помахал ему ручкой и послал воздушный поцелуй. Он схватился за сердце и осел на свой стул, выдохнув с облегчением. Его шумный выдох я услышал перед тем, как закрыть дверь.

В лечебницу я летел как на крыльях, только на микроавтобусе. Старался не создавать острые дорожные ситуации, возможно у меня это даже получалось, но пару раз вслед кто-то нервно бибикнул, обозначив свои претензии. Значит получалось не всегда.

Илья утром предлагал забрать у меня первого практиканта, чтобы я смог сегодня пообщаться с Обуховым, но в итоге я прискакал даже раньше, чем было нужно, так что сам со всеми справлюсь. Зашёл к секретарю и посмотрел в тетрадь. Сегодня у меня оставались двое. А ведь я ещё хотел повторить занятие со знахарем, который очень слабо показал себя на прошлой неделе. Нашёл эту запись в тетради и решил сначала зайти к нему, время позволяло.

Пожилой знахарь несколько растерялся, когда увидел меня на пороге, но быстро сообразил, что моему появлению нужно радоваться, я ведь помогать пришёл. На столе как раз лежал мальчик лет восьми с большой ссадиной на лбу, которую он получил при столкновении с книжным шкафом. Игра в прятки тоже иногда бывает травмоопасной.

– Вот как раз собирался залечить эту ссадину с использованием вашего метода, Александр Петрович, – сообщил мне знахарь, улыбаясь так широко, словно я ему в голодный год принёс копчёного гуся. – Понаблюдаете за мной?

– Конечно, – приветливо улыбнулся я. Похвальная инициатива. Не просьба, чтобы я показал всё ещё раз, а проверить, как он работает.

Знахарь осторожно приложил ладонь ко лбу ребёнка, папа держал эту самую голову, чтобы она по понятным причинам не поменяла во время процедуры свою диспозицию. Я положил свою ладонь поверх ладони старика. Ну что ж, сыграем в четыре руки. Я кивнул, подав знак начинать.

Слабый поток магической энергии сконцентрировался в самом центре его ладони, превратившись в тонкую ниточку, воздействуя точно на дно раны. Молодец, теперь похоже он научился это делать, можно за него не беспокоиться. Осталось только развить силу потока и количество запасаемой энергии. Даже при отсутствии ядра это возможно, как раз прочитал в книге по бытовой магии сегодня, пока ожидал появления Обухова.

Когда я понял, что старик готов падать в обморок от истощения, а рана ещё зажила не полностью, аккуратно дал ему понять, чтобы он убрал руку, дальше я продолжил сам. Когда я клал руку на лоб мальчика, рана уже стала намного меньше и не кровоточила. Для обычного знахаря из рядовой лечебницы, не обладающего пусть даже дефектным ядром, это ошеломительный результат. Почти такого же значения, как если бы это кто-то сделал в нашем мире.

Перед тем, как медсестра позвала следующего пациента, я буквально заставил рвущегося в бой знахаря сначала помедитировать и восстановиться. Ушло то всего пять минут, зато он теперь во всеоружии. Следующие два пациента были с более мелкими проблемами и с ними он справился вообще идеально. У меня уже поджимало время и надо было идти к следующему пациенту. Перед уходом я показал ему книгу и главу, где описано, как улучшить запас энергии и скорость проведения её в руку.

Два знахаря, которые остались в моём списке последними, видимо уже научились методике у лояльных коллег. Один сразу продемонстрировал мне, что у него получается почти идеально. Второй сделал не совсем, как нужно, но шёл в нужном направлении. Я лишь немного скорректировал его действия, когда мы с ним совместно лечили воспалившийся из-за подагры сустав на стопе. У него получался направленный узкий поток, но недостаточно собранный и концентрированный, поэтому часть энергии, которой у него и так лишней не было, рассеивалась мимо цели. Несколько попыток получились не очень, но всё ближе к идеалу. Следующий пациент был с воспалением подчелюстной слюнной железы, где мой практикант уже показал свой навык во всей красе, насколько это возможно для знахаря. Теперь и за него я был совершенно спокоен.

Я как мог торопился, чтобы побыстрее освободиться, но, чтобы от этого в то же время не пострадало качество обучения. От каждого из знахарей я выходил уверенным, что дальше они справятся без меня, просто нужно практиковаться, а с этим у них вопрос не встанет.

В кабинет Сальникова я вошёл, когда он занимался с переломом костей предплечья. В этот момент он уже накладывал гипс и объяснял пациенту, что как минимум неделю надо походить с ним и не снимать, а руку не нагружать. Раз разговор идёт о неделе, а не о месяце, значит у него получилось сфомировать неплохую костную мозоль. Для снятия гипса он рекомендовал прийти на повторный приём, чтобы точно убедиться, что кости срослись и сделали это правильно.

– Здравствуйте, Александр Петрович! – улыбнулся он мне, когда пациент отправился на выход. – Очень рад вас видеть! Чем обязан?

– И я рад вас видеть, Дмитрий Ефремович, – я пожал его руку и улыбнулся в ответ. – Да я собственно по делу, вашего обучения это уже не касается.

– Во как! Заинтриговали, Александр Петрович, – сказал он и предложил присесть в стоявшее в углу кресло возле столика, а сам сел в соседнее. – И что же привело вас сегодня ко мне?

Я с удовольствием плюхнулся в кресло и откинулся на спинку. Что-то я уже маленько утомился.

– Хотел предложить вам другую работу, Дмитрий Ефремович, – сказал я и сделал паузу в ожидании его реакции.

– Да меня и здесь всё устраивает, – пожал он плечами. – Коллектив вроде ничего, зарплата неплохая, а после вашего обучения я смогу лечить больше пациентов, а соответственно больше зарабатывать при меньших энергозатратах. Это как раз то, о чем вы говорили, когда предлагали изучать ваш метод. Ну как-то так.

– Я предлагаю вам совершенно другую работу, – улыбнулся я. – Министерство здравоохранения признало методику тонких потоков энергии, теперь это уже не подпольная техника. Отчёт по работе в вашей лечебнице убедил их в эффективности. И, самое главное, мне разрешили этому методу обучать. Обухов подыскивает подходящее помещение для организации нового учебного заведения, которым руководить буду я. Вот в это учебное заведение я и зову вас в качестве преподавателя. Однако можете не переживать по поводу продолжения и своей лечебной деятельности, там будут новые, хорошо оборудованные кабинеты приёма. Ещё один плюс работы именно у меня в том, что я собираюсь продолжить внедрять новые мази и препараты в обиход лекарей и знахарей, а все их первичные испытания будут также проводиться на базе нашей клиники. Выходит, что мы всегда будем на передовой, всё новое и прогрессивное будет сначала проходить через наши руки. Теперь я достаточно заинтересовал?

– Теперь достаточно, – пробормотал Сальников. Он так и сидел с выпученными глазами, когда я закончил говорить. – Я согласен, Александр Петрович. Когда приступать?

– Ну вот, – улыбнулся я. – Совсем другой разговор.

– Я же не знал всех этих подробностей, – сказал Сальников, задумчиво растирая свои колени. Видимо в голове прокручивал новую информацию. – Звучит очень заманчиво. А вот скажите пожалуйста, я же смогу предлагать свои варианты по препаратам и инструментам?

– Ну естественно, Дмитрий Ефремович! – снова улыбнулся я. – Это просто отлично! Каждое удачное предложение, прошедшее испытания на базе нашей клиники и получившее официальное признание, будет хорошо вознаграждаться.

В последнем утверждении я не был абсолютно уверен, но сделаю всё от меня зависящее, чтобы так и было. Потому, что это справедливо и правильно, а не просто назвать метод или препарат именем изобретателя, а про материальные блага придумавшего это нововведение забыть.

– Отлично! – обрадовался Сальников. – А то у меня давно в голове зреют разные варианты, а они здесь никого не интересуют. Демьянов на мои предложения сказал продолжать работать с тем, что есть и не выпячиваться.

– Демьянов может, да, – кивнул я. – Но, боюсь, что такая же обстановка абсолютно везде и разработка нововведений разрешена только институтам и то под большим вопросом. А мы расшатаем эту систему и будем делать так, как считаем нужным. Раз уже разрешили метод, который больше двадцати лет назад предали анафеме, то и другие нововведения мы сможем пробить.

– Александр Петрович, вы так и не сказали, когда надо приступать к работе?

– Точно я пока сказать не могу, – развёл я руками. – После нового года Обухов будет подыскивать помещение, потом мы будем заниматься подготовкой и доведением до ума, потом уже открывать новое учебное заведение. Оставлять вас на всё это время без работы я не хочу, но принимать активное участие в организации процесса – это можно, это приветствуется.

– Значит я пока работаю здесь и жду вашего сигнала, верно? – спросил Сальников. Глаза его горели, это отлично, значит он будет заинтересован, а значит очень полезен для дела.

– Абсолютно верно, – улыбнулся я, радуясь его согласию. – И ещё один момент, сегодня я хотел произвести первое собрание коллектива в непринуждённой обстановке. Чтобы вместе обсудить некоторые вопросы и просто помечтать. Как вы к такому относитесь?

– Я наверно всех их уже видел, так ведь? – уточнил Сальников.

– Абсолютно верно. А один из них даже здесь работает, – сказал я.

– Иван Терентьевич? – улыбнулся знахарь.

– Точно! – я улыбнулся в ответ. – Так что, идём?

– Куда именно?

– Тут в одном квартале на север небольшой грузинский ресторанчик за углом в цокольном этаже. Посидим, поговорим, съедим что-нибудь вкусное и по домам, готовиться к встрече нового года.

– Это будет самый лучший новый год в моей жизни, – сказал Сальников, задумчиво улыбаясь.

– Не поверите, и мой тоже, – ответил я. – Тогда ждём вас там сегодня полпятого.

– Договорились, буду обязательно.

Моим следующим пунктом назначения был кабинет главного знахаря лечебницы имени “Святой Софии” Демьянова Вячеслава Анатольевича. На моё счастье он оказался на месте, даже ещё не собирался рвать когти с сторону дома, а сидел, обложившись бумагами. Насколько я мог судить, это были бухгалтерские отчёты.

На его лице блуждала мечтательная улыбка, значит всё увиденное устраивало. Когда он увидел меня на пороге кабинета, улыбка бесследно исчезла. Оно и понятно, ему теперь предстояло расстаться с приличной суммой, обозначенной в договоре. Улыбка несколько секунд где-то пряталась, потом снова вернулась на место. Видимо он сложил и вычел в голове и понял, что всё равно остаётся в плюсе.

– Не могу сказать именно сегодня, Александр Петрович, что рад вас видеть, – сказал он внезапно погрустневшим голосом.

– Прекрасно вас понимаю, – от души улыбнулся я и сел на стул перед ним. – Но, что поделать, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и закончилось обучение ваших знахарей, жизнь вверенной вам лечебницы изменилась безвозвратно, причём в лучшую сторону, с чем я вас и поздравляю.

Я протянул ему руку, он приподнялся со своего кресла в знак уважения и ответил крепким рукопожатием. У него даже глаз не дёрнулся, знал, что всё закончилось.

– Я теперь к вам приду только за отчётами знахарей по использованию мази и анестетиков, – сказал я. Глаз Демьянова всё-таки предательски дёрнулся. – Но это будет где-то после середины января. Поэтому хотел поздравить вас с наступающим новым годом и пожелать успехов и процветания вам и вашей лечебнице.

– Спасибо, Александр Петрович, – искренне улыбнулся он, как человек не держащий дулю в кармане. Оно и понятно, улучшение материального благосостояния я им обеспечил. – И вас с наступающим! Удачи вам в вашем нелёгком деле и скорейшего открытия учебного заведения. Будем присылать к вам наших знахарей для повышения квалификации.

– У вас уже есть новенькие на примете? – поинтересовался я.

– Приходили несколько человек, было дело недавно, именно у нас хотят работать, но я сказал им, что вакансий пока нет.

– Очень зря, Вячеслав Анатольевич, – улыбнулся я, а он удивлённо вскинул брови и смотрел на меня с немым вопросом во взгляде. – Должен вам сообщить, что в ближайшее время два знахаря из вашего коллектива перейдут в мой, так что новые молодые кадры обзвоните, пусть приходят.

– Вот как? – спросил Демьянов. – И кто же решился пойти с вами по вашему нелёгкому пути? Ну про одного я догадываюсь, это Рябошапкин Иван Терентьевич, верно? А кто второй?

– Сальников Дмитрий Ефремович.

– Без ножа меня режете, Александр Петрович, – погрустнел Демьянов. – Это одни из лучших знахарей в нашей лечебнице, мне их будет очень не хватать.

– Не переживайте так, Вячеслав Анатольевич, я предоставлю вам компенсацию в виде бесплатного обучения методу ваших новичков. Надеюсь, что в ближайшее время мы откроемся и они будут первыми учащимися наших курсов.

– Так это же надо ещё дождаться, когда вы откроетесь, – грустно протянул Демьянов.

– Вы думаете, что, находясь под контролем Обухова ситуация может затянуться? – спросил я, заранее зная ответ.

– Ну, если под личным контролем Степана Митрофановича, то нет, не затянется, – кивнул Демьянов.

– Вот и я так думаю, – улыбнулся я. – Но Иван Терентьевич и Дмитрий Ефремович пока на время поиска и оборудования помещения ещё поработают у вас. Могут кстати взять молодёжь на стажировку на испытательный срок. И вам хорошо, их есть кому подготовить к началу трудовой деятельности, и им хорошо – будут нарабатывать наставнический опыт. Хотя, как мне кажется, Рябошапкину его не занимать.

– Да, Иван Терентьевич самый опытный знахарь у нас, молодые всегда ходили за советом именно к нему. Поэтому мне жаль, что у нас его скоро не будет.

– А теперь перейдём к самому интересному, – переключил я тему и с интересом наблюдал изменения в лице главного знахаря.

– Ах, вы про это, – протянул Демьянов, сообразив о чём пойдёт разговор. – Ваш гонорар уже готов, пересчитан и отложен. Получите, распишитесь.

Он положил на стол увесистый конверт.

– Пересчитайте лучше сразу, – добавил он, когда увидел, что я собираюсь не глядя сунуть конверт в портфель. -Чтобы потом в случае каких-либо несовпадений не было претензий.

– Я вам доверяю, Вячеслав Анатольевич, – сказал я, но всё же заглянул в конверт и провёл пальцем поперёк торца пачки купюр. По крайней мере не кукла. – Потом дома пересчитаю. Спасибо вам за плодотворное сотрудничество.

Я встал со стула и протянул ему руку. Демьянов ответил на рукопожатие тоже поднявшись с кресла. Когда я произносил последние слова, у него пару раз дёрнулось веко, потом перестало.

– Это вам спасибо, Александр Петрович, – сказал Демьянов и снова грустно улыбнулся. – Приходите в этот кабинет, когда угодно, попьём чаю с ватрушками, поговорим, повспоминаем.

– Обязательно, Вячеслав Анатольевич, с удовольствием, – ответил я, ещё раз на прощание сжал его руку, развернулся и пошел к двери.

Стоя на пороге вспомнил, что не сказал кое-что важное.

– Хотел ещё сказать спасибо за доклад о работе знахарей с новой методикой в министерство здравоохранения. Когда мне вручили ответ оттуда, я чуть в обморок не упал от неожиданности.

– У меня выбора не было, – ответил Демьянов, развёл руками и пожал плечами. – Это же Обухов попросил. А вы сами знаете, что его просьба – это приказ. И попробуй не согласиться, ничего хорошего потом не жди.

– Всё равно спасибо. В министерстве он прошёл, значит вы всё сделали как надо, – подмигнул я ему, а у него снова дёрнулось веко. – И, я с вами не прощаюсь, а говорю до свидания.

– До свидания, Александр Петрович.

Давно я не был в таком спокойном и благостном настроении, выходя из кабинета Демьянова. Хорошая приятная беседа, никаких напрягов и скрещенных в кармане пальцев, как два взрослых спокойных и разумных человека.

Все, кто должны были прийти на первое совещание, уже ждали меня возле моей машины, хотя договаривались встретиться в ресторане. Хорошо всё-таки, что я купил микроавтобус, не пришлось никому тесниться втроём на заднем сиденье седана. Юдин первым оккупировал переднее пассажирское, остальные с комфортом расположились сзади в салоне.

Мы с большим удовольствием поужинали блюдами грузинской кухни, я рассказал о своих планах и о предложении Обухова, как лучше организовать помещения учебного заведения, выслушал их размышления на эту тему. В спокойной ламповой обстановке все могли лучше разглядеть друг друга и по-человечески познакомиться. Коллектив получился пока небольшой, но, это только начало, всё ещё впереди. Потом я всех развёз по домам и наконец сам отправился домой.

Время ужина ещё не пришло, а тем более время традиционного семейного чаепития, а все уже сидели в каминном зале, когда я пришёл. Они оказывается составляли план новогоднего вечера и писали свои пожелания, что хотели увидеть на новогоднем столе.

Напомнило, как в прошлой жизни мы накануне сидели и записыали в тетрадку сначала список блюд, потом на основании этого списка составлялся список продуктов, которые для этого надо купить. Потом с этой бумажной портянкой ехали в супермаркет и набивали сумки продуктами. А потом доедали то, что перекочевало с новогоднего стола в холодильник, до самого Рождества Христова.

Глава 6

Тридцать первое декабря здесь всеобщий выходной, чтобы люди готовились к встрече нового года, резали салаты, делали заливное и холодец. Большинство населения империи сейчас этим и занимается. А чем в этот день занимается аристократия? Сложный вопрос, да? Надо срочно макушку почесать, чтобы активизировать мыслительные процессы.

Сегодня был первый день в моей жизни в этом мире, когда я позволил себе проспать почти до полудня. Точнее до четверти двенадцатого. Честно сказать, после привычной ежедневной гонки заставить себя спать, когда за окном морозный и солнечный день очень нелегко. Так что трудно сказать, получил ли я в итоге от этого удовольствие или больше промучился, но встал я с кровати бодрым и полным энергии.

Раз торопиться совершенно некуда, спокойно и долго стоял под душем, закончив его контрастным, умылся, побрился и занялся наконец полезным делом. Сначала медитация, очищение магического ядра и сосудов. Когда остался доволен результатом, достал из ящика золотой амулет, поставил прокачку на троечку, к которой уже неплохо адаптировался и неприятных ощущений получал по минимуму. Потом снова очищающая медитация. Так день за днём я делаю ядро более сильным и вместительным, а сосуды с каждым днём, хоть и по чуть-чуть, всё быстрее и эффективнее проводят по организму магическую энергию.

Из комнаты я вышел только к обеду. И, у меня создалось такое впечатление, что и остальные тоже. Вся в работе и суете у нас была только прислуга. Настя колдовала на кухне, производя различные заготовки, чтобы в новогоднюю ночь получилось вовремя трижды произвести замену блюд на столе. Не надо сейчас возмущаться, не мы так придумали, здесь так принято. Типа какой-то приметы, в которую никто не верит, но все придерживаются. А ещё на её плечах лежало накормить нас обедом и ужином, который приравнивался к проводам старого года.

На обед Настя подала гораздо меньше, чем это бывает в выходной день, оказывается мама так распорядилась, чтобы и поварихе было хоть немного легче, и мы не перегружали свои желудки, так как именно этим мы и будем заниматься в новогоднюю ночь. И правильно сделали в итоге. Вместо того, чтобы разойтись по комнатам, мы всей семьёй отправились в парк. В таком составе мы выходили на прогулку впервые на моей памяти.

– А давайте лепить снежные фигуры! – предложила вдруг Катя.

– Кать, ну какие фигуры, – возразил отец. – Мороз на улице, снег рыхлый, из него ничего не слепишь.

– Это только так кажется, – хихикнула она. – Вы просто кое-что не знаете.

Она убежала в сторону дома, а мы дружно пожали плечами и продолжили неспешную прогулку по тропинке, идущей вдоль канала. Минут через пять Катя догнала нас

– Сейчас будет вам липкий снег! – заявила она и оглянулась, словно кого-то ждала.

Через несколько минут нас догнал Пантелеймон.

– Я здесь, ваше сиятельство, – сказал он, подкравшись сзади и заставив всех кроме Кати вздрогнуть.

– Тогда начинай, – сказала ему Катя и встала, сложив руки на груди.

Я и раньше знал, что наш слуга владеет магией огня. Именно поэтому он всегда был ответственным за топку камина и отопление всего дома. Теперь он должен сделать снег липким? Посмотрим.

– Вот тут, – указала сестрёнка на довольно широкую и свободную от деревьев площадку.

Пантелеймон кивнул, подошёл ближе к указанному участку снежного покрова, развёл руки в стороны и закрыл глаза. Мы все замерли в ожидании чуда. Мне почему-то вспомнился мультфильм про двенадцать месяцев и нарисовалась картинка – тает снег, журчат ручьи и расцветают подснежники. Ничего подобного, естественно, не произошло. Когда Пантелеймон опустил руки и отошёл в сторону, визуально ничего не изменилось. Похоже, что я один заметил, как его немного качнуло. Я уже хотел было прийти ему на помощь, но он облокотился о ствол берёзы и подмигнул мне, мол всё в порядке.

Катя вышла вперёд и начала уверенно катать снежный ком, который по идее не должен был слипаться, но все чётко видели, что это происходит.

– Ну чего все встали-то? – возмутилась сестрёнка. – Давайте помогайте!

И я, и родители, и Пантелеймон ринулись катать снежные комья. Для интереса я сначала слепил снежок и у меня это легко получилось. По другую сторону от тропинки снег так и оставался рыхлым, слепить невозможно ровным счётом ничего. Интересное применение магии огня, ничего не скажешь. Я показал Пантелеймону большой палец и ринулся догонять остальных.

Результатом усилий всей семьи, возле ёлки в парке стояли в полный рост дед Мороз и Снегурочка. Потом слепили ещё и медведя. Точнее Катя указывала, куда какой ком ставить и где сбоку прилепить, а сама уже превращала бесформенные сооружения в снежные статуи.

Финиш прогулки был вполне себе стандартный. Когда со снежными фигурами закончили, а запал ещё остался, начали метать друг в друга снежки. Хитрый Пантелеймон вовремя ретировался, а мы с Катей противостояли напору родителей. В итоге победила мокрая одежда, заставившая нас пойти в дом и первым делом прилипнуть к камину, который был растоплен Пантелеймоном как никогда. Так вот почему он так вовремя сбежал! Знал, что нужно будет всех согреть.

Когда все согрелись и обсохли, Настя позвала к столу. Ужин, приуроченный к проводам старого года, окончательно согрел и придал сил для семейных настольных игр, которые мы и затеяли прямо в столовой, пока в каминном зале сервируют стол для празднования нового года при свете свечей и тысячи переливающихся огней магических гирлянд.

До нового года оставалось четверть часа, когда все нарядные и красивые стали рассаживаться за праздничным столом. Почему-то мне сразу бросилось в глаза, что Катя не надела свой праздничный гарнитур из колье и серёжек, которые родители подарили ей на шестнадцать лет и она надевала их исключительно по праздникам. Странно, сейчас на ней было что-то повседневное, не выделяющееся. Неужели она добралась до моего подарка? Поэтому и не стала надевать тот набор? Но так ведь не честно!

Мы весело болтали о разном, накладывали себе в тарелки салатики и закуски, поглядывали на часы и на великолепнейшую ёлку. Наконец большая стрелка часов вплотную подобралась к вертикальному положению.

– Ну что, дорогая моя семья, – отец поднялся со стула с фужером игристого в руке, новогодняя речь в его исполнении была многолетней традицией. – Поздравляю вас с новым годом! Прошлый был нелёгким, но очень продуктивным, особенно у Саши, но были и неприятности, что уж скрывать. Желаю нам всем, чтобы беды и несчастья остались в прошлом, а все удачи и достижения в новом году преумножились! С новым годом!

Мы все дружно поднялись, раздался звон бокалов и поздравления. Потом всё также стоя мы по традиции исполнили гимн Российской Империи. Лишь слегка продегустировав закуски приступили к распечатыванию подарков. Первым за своей коробочкой под ёлку по праву старшинства пошёл папа.

– Ого, какая коробка! – воскликнул он, доставая из-под ёлочки наш с Катей шедевр оформительского ремесла. – Ничего себе!

Отец развязал бант, открыл коробку и в первую очередь достал оттуда пенал с золотой ручкой. Потом вытащил отдельно упакованный настольный набор принадлежностей из малахита. В заключение было очень красивое портмоне.

– Вот это да! – восхищался он каждой вещью. – Спасибо всем огромное! Следующий!

Мама открыла свою коробку и радостно вскрикнула, доставая оттуда изящную шляпку от французских дизайнеров, потом небольшой, но самый модный ридикюль и косметический набор от лучших производителей. Да, Катя знает толк. Мой кошелёк теперь тоже, он резко похудел в тот день. Хорошо хоть на подарки для папы мама добавила, так бы мы золотую ручку элитной марки не осилили.

Следующим по идее должен был быть я, но я уступил свою очередь сестрёнке. Видел же как горят её глаза в ожидании подарка. Точно знает, что я ей купил, редиска мелкая. Катя открыла большую коробку с выражением удивления на лице. Да, дорогая, а ты как хотела? Думала всё просто будет? Фигушки! Она открыла ещё одну коробку, потом ещё одну и ещё.

– Да вы прикалываетесь? – недовольно пискнула она, когда очередная коробка оказалась очень маленькой по сравнению с первоначальной.

Потом, когда из этой коробочки появилась бархатная шкатулка с логотипом ювелирной мастерской, сразу расцвела. Открыв шкатулку, она расширила глаза, некоторое время смотрела на содержимое, потом из глаз полились слёзы.

– Кать, ты чего? – я подскочил к ней, чтобы глянуть, что в коробке, а вдруг она пустая? Нет, всё на месте, колье и серьги поражали своей красотой.

– Ты знал, да? – спросила сестрёнка, подняв на меня полные слёз глаза.

– Да что случилось то? Что я знал? – спросил я, сердце было не на месте. – Тебе не понравилось?

– Ты дурак? Очень понравилось, Саш! – воскликнула она и повисла у меня на шее, оросив слезами мою щёку.

– Тогда что не так? – спросил я.

– Иди за своим подарком, потом скажу, – сказала она и побежала хвастаться новыми драгоценностями перед родителями.

Ну мне ничего не оставалось делать, как идти за своим подарком. Это как-то прольёт свет на её странную реакцию? Сейчас посмотрим. Странная длинная коробка, что же там может быть? Я развязал бант, снял упаковочную бумагу, открыл коробку, в ней оказалась ещё одна. И это сестрёнка тоже скопировала? Но я же упаковывал всё ночью, её точно рядом не было. Потом ещё одна коробка, но такая же длинная. А в ней оказался длинный палисандровый полированный кофр, закрытый на кодовый замок. Рядом лежала записка с кодом. Очень интересно уже. Я набрал нужные цифры, открыл замок и откинул крышку. Теперь в шоке был я.

На синем бархате лежала изящная трость из чёрного дерева, инкрустированная по всей длине тонким изящным узором из платины, с золочёным оголовьем в виде головы льва, коих по Питеру огромное множество. На полторы ладони ниже оголовья шли два широких золотых кольца, на верхнем едва приметная кнопка. Я взял трость в руки и нажал на кнопку. Оголовье с щелчком подпрыгнуло на несколько сантиметров и показалось основание клинка. Я потянул за голову льва, которая теперь оказалась у основания длинного обоюдоострого кинжала. У основания клинка я заметил поблёскивающие в свете огней магические кристаллы, по полированному лезвию шла вязь рун. Котангенсу понятно, что это не просто холодное оружие, клинок магический. Это же однозначто работа артефактора и стоит кучи денег, где она столько взяла? И тут до меня дошло. Про мой подарок она ничего не знала, её удивление было вполне искренним.

– Кать, ну как же так? – воскликнул я, теперь слёзы в глазах были уже у меня. – Ну зачем ты?

– А затем, что ты мой любимый братик! – заявила она. Потом показала на колье, которое уже переливалось искрами света у неё на шее. – А я твоя любимая сестра, так что теперь мы квиты!

Второго января, когда я собирался отсыпаться также долго, как и первого, в восемь утра зазвонил телефон. Первым желанием было швырнуть его об стену, потому что вчера лёг намного позже обычного, снова всей семьёй играли в настолки. Потом я смог прочитать, кто звонит и сразу проснулся. Это был секретарь Обухова. Я чего-то не понимаю и сегодня не выходной?

– Я слушаю, – пробормотал я хриплым голосом и закашлялся, чтобы прочистить горло.

– Александр Петрович, вы ещё спите что ли? – удивился мужчина, именем которого я до сих пор, к сожалению, даже не поинтересовался.

– Так вся страна сейчас спит! – возмутился я. – Или что, я проспал больше суток и сегодня уже третье?

– Нет, сегодня с утра второе, – спокойно ответил он. – Просто Степан Митрофанович не очень-то жалует все эти праздники. Говорит, что праздность – это не благо, а испытание человека на порочность, искушение от лукавого. А вот труд делает человека, облагораживает.

– Вы это наизусть что ли учили? – спросил я.

– А нет особо смысла учить, – хмыкнул он. – Я слышал это уже столько раз, что оно само в голове отложилось.

– Ладно, пропустим этот момент, – остановил я бессмысленный диалог. – Что случилось то? Вы же звоните не просто для того, чтобы меня разбудить?

– Конечно нет. Степан Митрофанович просил вам сказать, что сегодня хотел бы показать вам подходящее помещение для открытия клиники.

– И когда это произойдёт? – уточнил я.

– В девять.

Я посмотрел на часы, пять минут девятого. У меня времени в обрез, чтобы окончательно проснуться, привести себя в порядок и приехать на объект.

– Диктуйте адрес, – сказал я, подойдя к столу и взяв в руки карандаш.

– Набережная Фонтанки сорок, – ровным спокойным голосом ответил секретарь. Создавалось впечатление, что он в праздничный день уже давно на работе. Причём пришёл чуть ли не раньше, чем в рабочий.