Прогресс в глухомани бесплатное чтение

При этом образе мышления события независимо от того, когда они происходят с любой отдельной точки зрения, просто есть. Все они существуют. Они вечно занимают их особое положение в пространстве-времени. Здесь нет течения. Если вы провели замечательное время в момент полуночи накануне нового 1999 года, вы все еще его имеете, поскольку это просто одно неподвижное место в пространстве-времени.

Брайн Грин. "Ткань космоса: пространство, время и текстура реальности."

Глава 1.

Окраина провинциального поселка городского типа куталась в душные потоки летнего вечернего воздуха. Вездесущие оводы и крупные мухи носились в ароматах сбежавшего молока, квашенной капусты и навоза, издавая назойливые противные звуки.

Кривые улочки либо заканчивались огромным пустырем перед корпусами давно заброшенной промышленной зоны, либо лесным массивом в виде заросшей бурьяном и крапивой небольшой березовой рощицей, либо упирались в прямой как стрела проспект, с городской иллюминацией в виде рекламы, либо через проулок, начинающийся с поворота кривой улицы, набитой дорогой в сторону цыганского озера.

Ворота предпоследнего дома на одной из таких кривых улочек, участок которого был обнесен высоким частоколом, были патриотично окрашены в смесь белого, красного и синего цветов с трехглавым орлом, явно наклеенным поверх краски, в верхнем правом углу. Сам дом был добротным, ухоженным со множеством хозяйских построек. Одна из которых, гордо именуемая амбаром, если по простому сарай для хранения сена, зияла в данный момент темнотой провала вместо обычной двустворчатой двери, которая была аккуратно приставлена к стене этого же строения.

– Даже будучи законченной сволочью, ты не ожидал этого, да? – Петр, хозяин этого дома стоял у калитки своего соседа справа и держал в руке сломанную штыковую лопату. – Ты вообще думаешь о последствиях? Или как Бог на душу положит? Ты вообще о чем думал?

Петр был голубоглазым, с крутым загаром, блондином средних лет в хорошей физической форме. Однако лицо его оставляло желать лучшего. После осколочного ранения некоторые мышцы лица так и не восстановились. И в минуты очень сильных эмоций лицо его застывало, как лицо античных статуй с выражением умиротворения. Одет он был в линялую черную футболку, потертые старые джинсы, на ногах резиновые сапоги с широкими голенищами.

– А что не так?

– Ты подпер дверь моего амбара, в тот момент когда я там был с женщиной. С твоей женой был между прочим. – Лицо Петра на миг озарила довольная улыбка приятных воспоминаний. – Мужик ты или где? Сколько можно вести эти переговоры? Отпусти женщину. Я детей твоих обижать не буду, клянусь. Ну не сложилось у вас. Не можешь срать, не мучай жопу. Сколько можно трепать нервы себе и окружающим?

– Что? С моей женой? – По ту сторону ограды, у не менее ухоженного дома с колоннами типа греческих под аркой, стоял здоровенный очень средней упитанности рыжеволосый мужик с недельной щетиной на лице в ярко оранжевых с багряным отливом шортах, типа трусов, и ковырялся в зубах спичкой. – Если бы это было правдой, я бы знал.

– Твою мать, посмотрите на это позорище. Все знают, а он нет. – Петр ударил лопатой по ограде соседа. – Дин, не будь мудаком.

– Кому Дин, а кому Дмитрий Иванович Налимов.

– Не цепляйся к мелочам. Будет у нас мужской разговор? Или я тут воздух понапрасну сотрясаю, отпугивая комаров. – Он шлепнул себя по запястью, размазывая комара и каплю крови, что тот успел отжать. – Блин, жара же еще. Откуда они, твари, берутся. – Он прихлопнул еще одного, пристроившегося к его плечу. – Я весь сад неделю назад протравил. И по забору гадостью этой пролил. Все как обычно, реклама – деньги на ветер.

– Она моя жена по закону. Надеюсь, ты об этом помнишь. Я не намерен отдавать ее кому-то другому. – Дин выплюнул спичку себе под ноги, демонстративно отвернулся так, что щеки со спины просматривались и не оборачиваясь, шествуя к себе домой, лениво пригрозил. – Еще раз застану вас вместе – точно сожгу вместе с твоим домом. Вали домой, "необижало".

Легкий грузовичок бойко пролетел по неровной дороге и резко остановился в самом конце улицы, у пустующего уже несколько лет особняка по левой стороне от хозяйства Петра. Этот последний дом по улице являл собой разруху и забвение. Крыльцо его давно обвалилось, краска на фасаде облупилась, цветник зарос коноплей. И забор, местами поваленный местными свиньями, что рылись в данный момент на заднем дворике за летней кухней, был так же местами разобран на дрова за ненадобностью.

Из кузова выскользнули двое невысоких грузчика приятной внешности в темной робе без опознавательных и принялись перетаскивать в пустующий дом коробки перетянутые ярко красным скотчем. Дверца кабины медленно открылась и нога в коричневом ботинке опустилась на пыльную землю захолустья. Затем к ней с некой брезгливостью присоединилась другая. И уже потом дверца кабины захлопнулась, являя миру некого высокого черноволосого джентльмена в сером костюме при шляпе, с прямым носом аккуратными усиками на лице без возраста и зорким цепким взглядом.

Джентльмен скользнул взглядом по Петру, замершему у ворот своего дома, шутовски поклонился и направился в дом с заколоченными ставнями.

– Ты это видел? – Возле Петра появился Дин, жующий кусок копченной колбасы. – Я тебя предупреждал. Эта стерва так или иначе, но напакостит тебе.

– Не нервируй меня, Алые паруса. – Петр засунул руки в карманы, плечом толкнул свои ворота. Те распахнулись. Петр, обдумывая что-то, резко поменял тему. – Василиса моя вчера ожеребилась. Отпустишь завтра своих пацанов со мной на конюшню?

– Ха. Они с обеда там. – Дин запустил огрызком колбасы вдоль дороги, в сторону пустыря, простирающегося на километры перед глухими корпусами заброшенного химического завода. – Еще не вернулись.

Тем временем грузовичок поглотил обратно своих грузчиков, развернулся бодро, но неуклюже, сбивая сухой ствол яблони, растущий когда-то у самого края дороги, и укатил прочь.

– Может ему чего-нибудь предложить? – Дин вынул пакетик с чипсами из своих необъятных шорт, захомячил пару пригоршней и теперь делал кистью руки хватательные движения, как делал всегда когда хотел пить. – Ну там постельное белье или пожрать чего-нибудь?

– Перебьется. Не велика птица. Хватило же ума на ночь глядя переехать. Значит хватит ума и переночевать в пустом заброшенном доме.

Несколько капель дождя упали в пыль у ног мужчин. Они разом вскинули головы. Небо с запада затягивала черная пелена, изредка разрываемая молниями. В воздухе заметно посвежело и потемнело. Резкий порыв ветра покатил сломанный стебель яблони прочь по дороге. Где-то уже совсем рядом мелькнула молния и прогремел раскат грома.

– Ну, наконец-то. – Дин подставил свое лицо под тяжелые капли. – Я задолбался каждый вечер огурцы поливать. Все как в прорву. У редиски ботва повяла. Что б ее. Колодец наполовину вычерпал, а толку то? Как будто и не поливал. А еще и помидоры полива требуют. И яблони, и груши, и сливы, и даже та херь, что каждый год цветет, а плодов не дает. – Он глубоко и тяжело вздохнул. – Отощал совсем. Слава тебе, Господи, услышал наши молитвы. Вот еще бы колорадского жука с картохи прогнал, я бы тебе десяток свечек сразу поставил. Ну или хотя бы средство подкинул в магазины, что реально помогает избавиться от этой напасти.

– Ох, и договоришься ты на свою буйну голову. – Петр задумчиво почесал затылок. – Осерчает на тебя Боженька и шарахнет в сердцах-то молнией, с оттяжкой. Для разума. Твой дом сгорит – да хрен с ним, а если все дома к ряду полыхать начнут? Так что не гневи Бога речами своими непочтительными. Езжай лучше на конюшню, малых забери. По такой грозе, как они до дома доберутся. Видимо, до утра сверкать будет.

– Не переживай, они уже отзвонились. – Дин провел по своим волосам ладонью, сгоняя ручьи влаги. – Они у тетки Поли остаются с ночевьем.

Глава 2

Еще толком не рассвело, когда Петр отправился на объезд своих полей на любимом гнедом жеребце. Тот всё норовил пуститься рысью, но властная рука хозяина придерживала поводья.

Кукуруза заметно ожила после ночного обильного дождя. Кое-где грязь звучно чавкала под копытами и кое-где еще стояли небольшие лужи, в которых копошились мелкие птички. Поднималось багряное солнце. Шуршащий в листве ветерок стих и замолчали кузнечики. Идиллию нарушил тревожный звук телефона.

– Привет мой дорогой. – Нежный голосок бывшей жены неприятно поимел его слух. – Ты опять задерживаешь выплату. – В голосе появились нотки грусти. – Если ты, мой бывший самый любимый мужчина, не погасишь задолженность в течении недели, я попрошу наших общих знакомых навестить тебя.

– И тебе не хворать, сука облезлая. О чем ты говоришь? По какой это надобности, ты продала дом моего отца? – Закричал он во внезапно отключившийся телефон. – Вот блядь!

В этот самый момент Дин, развалившийся на диване веранды, резко проснулся от внезапного холода накрывшего его обнаженное средней роскоши тело. В кристально прозрачном воздухе стал видимым пар его дыхания и волосы встали дыбом во всех местах на его теле. Радио на летней кухне на полную мощь разорялось хриплыми воплями новомодной певички.