Ревенсити бесплатное чтение

Авторские права © 2025 Рашоев Малхази

Все права защищены.

Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена, сохранена в поисковой системе или передана в любой форме или любыми средствами – электронными, механическими, фотокопированием, записью или иными – без предварительного письменного разрешения автора, за исключением кратких цитат, используемых в рецензиях или научных работах.

Это произведение является вымышленным.

Имена, персонажи, организации, места и события либо являются плодом воображения автора, либо использованы в художественном контексте.

Любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, или реальными событиями

– случайны.

Глава 1 : Ещё не всё потеряно

Обливаясь кровью, я, хромая, бежал, опрокидывая весь вес тела на единственную не простреленную ногу. В глазах всё туманилось, но изо всех сил я пытался отбежать от них.

Я слышал дыхание рейнджеров, следовавших за мной, будто давая фору. Это было чем-то вроде проявления уважения к врагу.

Хотя мы и были на разных баррикадах, между нами существовала некая грань – предел уважения. Капитан рейнджеров Томсон, хоть и был последним гавнюком, всё же я знал: находясь за моей спиной – за спиной окровавленного врага – имея возможность пристрелить меня и покончить со мной, он этого не сделает.

Почему я был так уверен, спросите вы? Да потому что этот чёртов Томсон был рождён для жизни защитника правопорядка.

Издыхаясь от бега и теряя кровь, я чувствовал, что опустошён и ослаблен. Я понимал – это конец. Бежать некуда. Оглянувшись, я увидел их – вооружённых рейнджеров отряда Томсона, все экипированы, с автоматами в руках. Их было не меньше семи, а то и десяти.

Я повернулся к ним лицом, задыхаясь, и вскрикнул:

– Чёрт с вами! Я сдаюсь, идти некуда…

Томсон: – Я говорил тебе, я доберусь до тебя, сукин ты сын! Надеть наручники!

– Наручники?.. Капитан, мне нужна помощь! Вы же не дадите мне тут сдохнуть, капитан Томсон!

Томсон: – Надеть наручники! И окажите ему помощь.

Рейнджер: – Так точно, сэр.

И вот, спустя несколько минут, я уже прикованный наручниками лежу в карете скорой помощи. Меня забинтовывают, надевают кислородную маску. И вот он – свет, который уносит меня в бездну моего подсознания.

Как так получилось? Я ведь был уязвим… Как они добрались до меня? Этот голос… Это мой голос, но почему я слышу его за своей спиной?

Очень странное чувство. Мне так легко. Я в безопасности. Нет больше злобы, желаний, чувств. Я просто существую…

Моментами я слышал голоса врачей и шум сирен. Голоса… но меня больше ничего не волновало. Был я – и была бездна. В этой бездне я мог слышать самого себя. Я словно был, и меня словно не было. Будто время остановилось. Всё шло своим чередом, но не было ожидания чего-либо. Не было ощущений. Лёгкость и свобода. Нет тревоги, нет мыслей. Меня словно перезагрузили.

В этом состоянии я понимал, насколько всё было бессмысленно. Мы отдаём много энергии в этот мир. И в зависимости от того, как мы её отдаём, и с какой целью – она отражается на нас самих, делая нас неуязвимыми… или, напротив, ничтожными.

Наш мир – словно зеркало, в которое мы можем искривляться – и искривляемся. Зажмуриться – и зажмуриваемся. Это очень странное чувство: видеть и понимать, как всё устроено. И более того – всё, что было до, уже не волнует.

И тут приходит понимание, что я встрял. Здесь. А где – здесь?.. Я будто за кулисами. Вижу себя и вижу всю суть своей не длинной жизни.

Простите, я не представился. Я – Вен Гимгер. Отец движения Злых Ангелов.

Почему ангелы? И почему злые, спросите вы? Нас назвали так в честь нашего отца основателя, но о нем позже. Мы никогда не шли против морали. Некий кодекс чести у нас присутствовал. Он гласил: в первую очередь мы должны наказывать тех, кто наказывает невинных. Да, мы – что-то типа бандитов-Робин Гудов. Мы брались за плохих ребят. За тех, кто шёл против морали и грабил честных жителей Ревенсити.

Но для Рейнджеров мы были такими же бандитами, с какими мы сами боролись. Жители Ревенсити нас уважали и в отчаянии обращались к нам, когда не находили защиты в лице местных властей. Мы были как последняя надежда для простого жителя Ревенсити.

Ревенсити когда-то был прогрессивным городом, в котором каждый житель мог быть уверен в завтрашнем дне. Не опасаясь, люди строили планы. Город мечты. Инвестиции лились, словно реки вливаются в моря.

Но ошибкой мэра было дать путь игорной промышленности. Владельцы сети казино, не теряя возможности, влили большие деньги в развитие игорного бизнеса. Первые пару лет всё было прекрасно: игорный бизнес принёс городу большие деньги и много рабочих мест.

Но, как ты знаешь, дорогой читатель, большие деньги несут за собой большие беды – в виде криминала. Крупные преступные организации увидели золотую жилу и, не теряя времени, охватили город, пили из него все питательные соки, словно комар в жаркий летний день, пролетая над спящим телом, жаждет испить из тебя кровь.

Сначала всё было под контролем. Все незаконные финансовые потоки шли через местную власть, и преступность казалась контролируемой, наказываемой. Но всё вышло из-под контроля лет так семь назад, когда Ревенсити заинтересовался босс мафии Данте Беллини, по прозвищу L’Angelo Malvagio – что означает с итальянского «Злой Ангел».

Именно он был отцом-основателем нашей, как мы себя любили называть, организации Злых Ангелов.

Данте Беллини был человеком, уважаемым в близких кругах криминального мира США. И не только в США – но и далеко за пределами океана. Данте Беллини был уроженцем Чикаго. Там он имел огромную влиятельность среди криминалитета – и не только.

Своё прозвище «Злой Ангел» он получил благодаря своему справедливому характеру и желанию помогать нуждающимся, бедным и прочим бедолагам. Но он был очень агрессивен к тем, кто имел доступ к большим деньгам.

Когда в Ревенсити пошёл наплыв денег, естественно, Данте Беллини не упустил возможности откусить кусок пирога. А позже, проявив своё влияние и укрепив его, он владел сетью игровых клубов, стриптиз-баров, казино, публичных домов и многих других отраслей, куда текли грязные деньги.

Спустя пять лет после того, как Данте перебрался со своей семьёй в Ревенсити, он уже имел такое влияние в городе, что жители порой обращались к нему за решением вопросов чаще, чем к местной власти. Его называли – Дон Данте, Отец Злых Ангелов.

Мелкие банды и преступные организации были под его контролем. А те, кто считал ненужным сотрудничество с отцом Злых Ангелов, в лучшем случае лишались права находиться в городе. Хотя, как правило, они долго не оставались на плаву.

В его группировке насчитывалось около 5000 человек – причём это были не просто головорезы, а люди, имевшие реальную власть: коррумпированные политики, сотрудники силовых структур, судьи, бизнесмены.

Данте Беллини обладал такой властью, что у него не было врагов. У него были ключи от города. Он был почётным жителем Ревенсити.

И нужно отметить: при его правлении в городе царили покой и процветание. Уровень преступности был столь низким, что жители могли оставлять двери своих домов открытыми, не опасаясь ограбления. Все знали, кому принадлежит город. И никто не хотел иметь проблем с Доном Беллини.

Но всё изменилось, когда сменился губернатор штата Вестория (Westoria), в чью юрисдикцию входил город Ревенсити. Старый губернатор был близким другом Дона Данте Беллини. Но в связи с продолжительной болезнью он скончался.

И тогда к власти пришёл

республиканец по имени Тревис Редфорд (Travis Redford)

.

Тревис был молодым, амбициозным политиком. Католиком. Патриотом. В его интересах было вернуть власть штату и, в частности, Ревенсити. Он поклялся искоренить преступность – даже в том обличии, в каком она существовала под управлением Данте Беллини, отца Злых Ангелов.

Тогда и начались проблемы. Новая власть во главе с Тревисом Редфордом боролась с организованной преступностью, но мафия была слишком сильна. Кого-то удалось отправить за решётку – мелких пешек, подчиняющихся Дону Беллини. Но потоки денег не перестали литься в карман мафии.

И тогда губернатору Редфорду пришла идея в голову: он понял, что для того, чтобы искоренить преступность, обычным силовым структурам это не под силу. Мафии удавалось шантажировать и подкупать судей, начальников полиции и прочих агентов силовых структур. А тех, кто не шёл им навстречу – они похищали, шантажировали, а многих и вовсе убивали.

Так когда-то коррумпированный, но спокойный и богатый город Ревенсити впал в хаос. Убийства стали в порядке вещей, мелкая преступность начала расти. Отец Злых Ангелов больше не мог контролировать организованную преступность. Его целью стала новая власть штата Вестория.

Тогда губернатор Редфорд, осознав всю бессмысленность борьбы традиционными методами, принял радикальное решение. Он решил создать совершенно новую силовую структуру – отряд, который подчинялся бы исключительно ему. Ни мэры, ни судьи, ни полиция – никто не должен был вмешиваться. Эта единица должна была действовать в обход всех бюрократических препон, всех юридических рамок. Он хотел силу, неподвластную мафии, неуязвимую к подкупу, – и так родились Рейнджеры.

Глава 2 : Рейнджеры

И, как я уже сообщил ранее, план молодого амбициозного стратега – губернатора Редфорда – был прост: создать структуру из бывших военных, силовиков, агентов спецслужб, которые выполняли наисложнейшие задачи во время боевых операций. Он хотел собрать лучших из лучших.

На закрытом совещании правительства он запросил финансирование на реализацию этого проекта, и, что самое важное, его запрос был одобрен. Тогда правительство ещё не понимало, к каким плачевным последствиям это приведёт.

Начался активный набор. Они собирали лучших агентов и военных, прошедших горячие точки, и начали подготавливать их, вооружать самым современным оружием и передовыми технологиями.

Во главе этой новой структуры был назначен тот самый капитан Томсон.

Томсон командовал войсками во Вьетнаме, Афганистане, Ираке и Йемене. О нём ходили легенды, его имя произносили с уважением и страхом. Он был жесток, кровожаден, но предан своему делу и пользовался большим авторитетом в кругах силовых структур.

Капитан Томсон и его рейнджеры не подчинялись никому – от слова совсем. Даже приказы генералов армии США для него зачастую не имели значения. Томсон был сам себе законом. Он был, словно живой кодекс. Единственный, к чьему мнению он ещё мог прислушаться – это сам Президент Соединённых Штатов. Хотя даже с ним у Томсона бывали разногласия.

У рейнджеров вскоре появились собственные правила и законы. Но изначально они подчинялись только властям штата и лично губернатору Тревису Редфорду.

Рейнджеры были хладнокровны не только по отношению к преступным группировкам, но и

к обычным жителям. Представьте себе: правительство снабжает тяжёлым вооружением бывших солдат, прошедших весь ад войн – контуженных, психически нестабильных, ожесточённых, агрессивных людей, потерявших всякий смысл в жизни и получивших почти безграничную, никем не контролируемую власть.

Таких называли «контуженные психи». И, что хуже, они были подчинены капитану Томсону

– жестокому и беспощадному тирану.

Они жаждали наказать всех, кого считали врагами. Действовали по собственным методам.

Законы штата им были не писаны.

Изначально рейнджеры начали активно бороться с преступными группировками. В Ревенсити был введён комендантский час. Никто без уважительной причины не мог появиться на улицах своего родного города. Город пал во тьму.

С одной стороны – коррумпированные политики, пытавшиеся удержать власть и прибыльный бизнес, который годами приносил им доход. С другой – мафия во главе с Данте Беллини, отцом Злых Ангелов. И теперь – ещё и вооружённые до зубов рейнджеры под командованием капитана Томсона.

Каждая из сторон вела Ревенсити к ужасу. Убийства, перестрелки, задержания – стали обыденностью. Изначально горожане надеялись, что рейнджеры принесут порядок, но вскоре те перестали подчиняться властям. В частности, они игнорировали приказы губернатора Редфорда.

Тогда губернатор вновь созвал Совет национальной безопасности США и предложил оградить город федеральными войсками, чтобы ни одна живая душа не смогла покинуть или въехать в город бесконтрольно.

Редфорд:

– Я, губернатор штата, объявляю чрезвычайную ситуацию в штате, и, в частности, в городе Ревенсити. Прошу вас, мистер Президент, ввести в штат Вестория федеральные войска и армию для подавления всех преступных организаций в этом городе.

Генерал армии:

– Редфорд, вы забыли, что в Ревенсити остались наши граждане, которые по Конституции имеют право свободного передвижения по стране?

Редфорд:

– Вы не понимаете. Город впал в хаос. Те немногие законопослушные граждане, что оставались, уже успели выехать. По данным нашей разведки, а также независимой информации рейнджеров…

Генерал:

– Стоп! Независимой информации? Вы правильно выразились? Или мне это послышалось?

Редфорд:

– Вы не ослышались. Именно так – независимой.

Генерал:

– Губернатор Редфорд, вы хотите сказать, что рейнджеры стали независимыми? Разве не вы настаивали на предоставлении им полной власти для решения проблемы преступности в Ревенсити?

Редфорд:

– Ситуация вышла из-под контроля. Порой рейнджеры совершают действия, не согласовывая их ни с властями, ни с шерифом, ни с внутренней разведкой.

Генерал:

– То есть, по вашей инициативе мы создали вооружённую до зубов группировку головорезов, которые теперь не подчиняются власти?!

Редфорд:

– К сожалению, это так. Капитан Томсон потерял контроль. Он жаждет власти.

Президент:

– Какие будут предложения?

Генерал:

– Предлагаю ввести армию в штат Вестория, объявить контртеррористическую операцию и арестовать всех членов преступных организаций, а также рейнджеров, отказавшихся подчиняться властям.

Президент:

– Ещё предложения?

Вице-президент:

– Я считаю, что нужно попробовать договориться с рейнджерами. Многие из них – герои войны, в них ещё остались капли патриотизма и любви к Родине. Если мы введём армию – пострадают простые граждане, которые всё ещё остаются в городе.

Редфорд:

– Поддерживаю. А также вновь предлагаю окружить город армией и контролировать все въезды и выезды.

Министр здравоохранения:

– А как же логистика? В городе ещё остались наши граждане, которым необходимы медикаменты и продовольствие.

Редфорд:

– Я попытаюсь договориться с рейнджерами о создании гуманитарного коридора.

Мэр Ревенсити, Такер Стивенсон:

– Не забывайте: рейнджеры захватили север города и северо-восточную часть. Но в остальной части города власть удерживают мафиозные группировки, в частности – Злые Ангелы во главе с отцом, Данте Беллини.

Президент:

– Нам необходимо установить контроль над городом, обеспечить безопасность граждан и, при возможности, эвакуировать их.

Редфорд:

– Мистер Президент, боссы мафии не допустят эвакуации. Они понимают: как только граждане покинут город, мы сможем ввести войска и тяжёлую технику.

Президент:

– Вы хотите сказать, что целый американский город фактически захвачен?

Генерал:

– К сожалению, мистер Президент, это правда.

Президент:

– Через два дня я жду от вас план по освобождению города и эвакуации всех мирных жителей. Это приказ.

Все хором:

– Так точно, сэр!

Так когда-то процветающий город надежд превратился в анклав, в котором власть делили между собой мафиозные боссы во главе с отцом Злых Ангелов Данте Беллини и бывшие военные головорезы, именующие себя рейнджерами.

Глава 3: Вен Гимгер

Моя история началась с переезда в Ревенсити, ещё когда мне было 6 лет. Мы переехали из Норвегии, из города Йессхейм, который находится в 50 км от столицы – Осло. Мой отец,

Хенрик Гимгер, был инженером-строителем, а мама – Грета Грингер – архитектором. Мои родители познакомились на работе, они оба трудились в одной крупной строительной норвежской компании. У них закрутился роман, и в итоге родился я – Вен. Мы вели обычную жизнь.

Мои родители были настоящими трудягами – карьеристами. У них на первом месте всегда была работа и проекты, которые они разрабатывали. Я не могу сказать, что они совсем не проводили со мной времени или не уделяли внимания, но назвать их любящими родителями, которые ставят семью на первое место, я бы не стал. Конечно, у таких людей

в подчинении много сотрудников, а то и целые команды. Поэтому моим воспитанием занималась фрау Хельда – моя няня.

Помню, в очень раннем возрасте я называл её мамой. Фрау Хельда была строгой дамой – пунктуальной, дисциплинированной, очень серьёзной. Насколько я помню, она была немкой, что объясняет её «железный» характер. Фрау Хельда была не просто няней – она была хозяйкой в нашем доме. Она стирала, убиралась, готовила еду – словом, исполняла все типичные обязанности мамы.

Мои родители обычно возвращались домой поздно вечером, уставшие. Единственный тёплый момент, который я помню и которого ждал – это когда при встрече они целовали меня в голову. Это было всё родительское тепло, которое я получал.

Меня удивляло, что я никогда не видел своих бабушек и дедушек. В юном возрасте это казалось странным. Позже я понял: мои родители не имели с ними тёплых отношений, их общение ограничивалось звонком один-два раза в год – разве что по праздникам. Думаю, их самих воспитывали так же, как они воспитывали меня, и потому они не испытывали никакой особой привязанности к родителям.

Как я уже рассказывал, фрау Хельда заменяла мне и маму, и папу одновременно. Надо признать, что иногда отец выводил меня гулять на детскую площадку, если возвращался с работы пораньше. Но даже там он просто утыкался в газету или книгу и не обращал на меня внимания. Фрау Хельда же занималась мной всерьёз, учила меня всему, чему обычно учат родители. К четырём годам я уже умел читать по слогам. Она была строгой, и я ни разу не видел, чтобы она улыбалась, но при этом и грубости с её стороны не помню.

Мы жили в роскошном доме за городом. У нас был огромный ухоженный сад – красивый, но пустой. Я мечтал поиграть в мяч с папой и однажды даже решился попросить его об этом. Он сидел в гостиной и читал газету, что-то отмечая карандашом. Погода тогда была для наших краёв редкой – солнечной и сухой. Я подошёл и попросил его выйти в сад и попинать мяч. Его взгляд, брошенный из-под очков, был холодным, суровым и как бы говорил: «Как ты посмел?» Он не произнёс ни слова. Этого взгляда было достаточно. Тогда фрау Хельда взяла меня за руку и сказала:

– Не стоит отвлекать папу от работы, Вен. Пойдём в твою комнату, поиграем в пазлы.

Такое отношение и отсутствие внимания со стороны родителей сделали меня твёрдым уже в столь раннем возрасте.

Всё изменилось в один вечер. Родители немного раньше освободились с работы и пригласили фрау Хельду на разговор в гостиную. Я был в своей комнате на втором этаже, смотрел вниз на гостиную и подслушивал разговор.

Хенрик:

– Фрау Хельда, я должен сообщить вам, что мы с супругой Гретой переезжаем в США. Наша компания выиграла тендер в штате Вестория, и нас направляют туда управлять филиалом. Мы решили, что это – наш шанс. В связи с этим, мы хотим предложить вам переехать с нами и продолжить заниматься воспитанием Вена.

Грета:

– Мы вас очень ценим, фрау Хельда.

Хенрик:

– Сейчас компания оформляет документы, готовит всё необходимое для переезда.

Грета:

– Мы понимаем, что вы можете отказаться, но предлагаем вам двойной оклад и лучшие условия. Вы даже можете составить контракт на своих условиях и предложить его нашему агенту на рассмотрение.

Хенрик:

– Мы вас не торопим. Переезд будет не раньше, чем через 3–4 месяца, возможно – через полгода. У вас есть время подумать.

Фрау Хельда:

– Спасибо вам, мистер и миссис Гимгеры. Но я вынуждена отказаться. Мне будет очень печально расстаться с Веном – он мне как родной. И вы мне как родные. Но я родилась здесь, и здесь живёт моя мама. Она уже в преклонном возрасте, и о переезде не может быть и речи. Я с радостью доработаю у вас. Возможно, за это время найду себе другую работу.

Хенрик:

– Что ж, я понимаю ваше решение. Мы будем рады вам в любое время, если передумаете. А если нет – не беспокойтесь, мы дадим вам отличные рекомендации.

Эта новость перевернула весь мой маленький мир. Фрау Хельда была мне как мама, а даже больше – как папа. И теперь мне придётся с ней расстаться. Я быстро забежал в комнату и лёг на кровать, зарывшись в подушку, рыдая.

В комнату зашла фрау Хельда. Увидев меня, она всё поняла. Она села рядом, погладила меня по спине и по голове. Нежно, впервые в жизни, она сказала:

– Не расстраивайся, Вен. Я знаю – ты вырастешь сильным и мужественным человеком. Тебя ждёт новая жизнь. Всё будет хорошо. Ты ведь викинг, помнишь?

Я повернулся к ней, заплаканный, и прошептал:

– Да, фрау Хельда, я викинг… Но я буду скучать по вам!

Слёзы снова полились, как ручейки. Тогда она подняла меня и обняла. Этот момент я не забуду никогда. Это было первое – или одно из первых – настоящих объятий, в которых я почувствовал то тепло, которого мне так не хватало.

Прошло пять месяцев. Родители занимались переездом, а фрау Хельда готовила меня к новой жизни – учила английским словам и фразам. Я уже немного понимал и мог что-то сказать. Люди ходили по дому, упаковывали вещи. Всё шло к отъезду.

Однажды, как обычно, фрау Хельда уложила меня спать. Но в тот вечер она крепко обняла меня и сказала:

– Я верю в тебя, Вен. Я уверена, что когда-нибудь услышу о тебе.

Она выключила свет и ушла. Последним, что я увидел – была слеза на её щеке. Я понял:

больше я её не увижу.

На следующее утро ко мне зашла мама. Мы спустились вниз, где стояли чемоданы. Какой-то человек погрузил их в машину, и мы уехали в аэропорт. Мне было одновременно грустно и радостно. Внутри теплилась надежда, что всё изменится. Что у меня появятся друзья, а родители станут больше времени проводить со мной.

После 10 часов полёта из холодной Норвегии мы оказались в жарком городе Ревенсити, США. Нас встретили в аэропорту и отвезли в уютный дом в пригороде. Люди гуляли в летней одежде, выгуливали собак, болтали между собой. Всё это было новым и странным для меня.

Папа сказал:

– Вен, теперь это наш дом. Мы с мамой решили отдать тебя в школу, где ты будешь жить. Там тебе понравится. У тебя появятся новые друзья, будет весело. На выходные тебя будет забирать водитель.

Грета:

– И мы будем навещать тебя, обещаем.

Хенрик:

– Это частная школа. Там ты получишь отличное образование и море впечатлений.

Вен:

– Хорошо.

Так началась новая глава моей жизни – в чужой стране, в частной школе, где мне предстояло не только учиться, но и жить. Школа называлась Ravenscroft School.

Я отлично помню свой первый день. Родители привезли меня туда, и о чём-то беседовали с директором – мистером Леонардом Кингсли. Он был улыбчивым, деловым мужчиной средних лет, немного в теле. Дети ходили по территории в одинаковых костюмах – классическая одежда с красными линиями и эмблемой замка.

Девочки играли в скакалки, мальчики носились с мячом, на заднем фоне слышался смех. Но вдруг мой взгляд наткнулся на него. Он шёл мимо и посмотрел на меня пронзительным взглядом. Его густые чёрные волосы, тёмно-синие глаза… Я почувствовал, как он словно видит меня насквозь.

– Матео! – крикнул кто-то вдали.

Он обернулся. Значит, его зовут Матео. На вид ему было лет 8–9. Он был старше меня. Такой же школьный костюм, но пиджак расстёгнут, галстук болтается. Он выглядел как задира. Он подбежал к другу, они что-то сказали и убежали на площадку.

Меня подозвал мистер Леонард:

– Ну что ж, Вен, добро пожаловать в школу Равенскрофт. Я – мистер Леонард Кингсли, директор. Если будут вопросы – всегда обращайся.

Вен:

– Да, сэр.

Леонард:

– Мистер и миссис Гимгер, не волнуйтесь. У нас дружный коллектив, Вен быстро найдёт друзей.

Хенрик:

– Спасибо, мистер Леонард. Нам пора. Будь умницей, сынок.

Грета:

– Будь послушным, Вен. Мы скоро тебя навестим.

Мама обняла меня, но её объятие было холодным. Папа просто махнул рукой: «Пока». Тогда я понял – они избавились от меня ради своей карьеры. Но мне было всё равно. Я уже был закалён.

Директор представил меня женщине:

– Здравствуй, Вен. Я Линда Паркер, твой наставник. Сегодня можешь обустроиться, а завтра начнёшь учиться. Джей-Джей отведёт тебя в комнату, расскажет правила и проведёт экскурсию.

Джей-Джей:

– Привет, Вен! Я Джей-Джей. Если есть вопросы – задавай. А пока пошли, покажу твою комнату, дружище.

Вен:

– Джей-Джей, на площадке был парень… Матео. Кто он?

Джей-Джей (пригнувшись, шепчет):

– Он сын босса мафии – Данте Беллини. Его давно бы выгнали отсюда, если бы не папаша. Совет тебе, дружок – держись от него подальше.

– Вот моя комната, а вот твоя. Запомнил?

Вен:

– Да, спасибо, Джей-Джей.

Джей-Джей:

– Обустраивайся. Если скучно – заходи. Не стесняйся, дружище.

Мне он сразу понравился – весёлый и добрый. Так началась моя новая жизнь в стенах школы Равенскрофт.

Пока я осматривался, всё вокруг казалось странным и непривычным: шум голосов, незнакомые лица, шумные ребята, снующие туда-сюда. Всё было по-другому, не как дома в Норвегии. И всё же в этой чуждой атмосфере было что-то… захватывающее. Мне было немного страшно, но в то же время интересно. В глубине души я чувствовал – здесь что-то изменится. Я не знал, стану ли я счастливее, найду ли друзей или снова окажусь один… Но точно знал – назад дороги нет.

Глава 4: Смута

Когда губернатором штата был назначен Тревис Редфорд, никто не мог предполагать, что это обернётся такими последствиями – не только для Ревенсити, но и для всей страны. Он, сам того не ведая, создал анклав преступности из некогда процветающего города. Его план по получению полного контроля над городом и искоренению преступности с помощью рейнджеров провалился. И вот тогда начался хаос, который уже был неуправляем.

Когда-то подавленные Отцом Злых Ангелов, Данте Беллини, силы банд, психов и беспредельщиков вышли из тени и начали объединяться. Все предприятия, сфера услуг – всё оказалось под властью новых местных банд. Все государственные учреждения были захвачены. Военные склады – ограблены. Теперь головорезы были вооружены до зубов не просто огнестрельным оружием, но и штурмовыми винтовками, гранатами, гранатомётами, военными дронами. Даже пару танков были угнаны из ангаров.

Полиция и местные военные пункты сопротивлялись до последнего. Бои шли двое суток. Город был оцеплен как изнутри бандами, так и извне силовиками. Изначально банды объединились против власти и местных жителей, но потом каждая группировка начала преследовать свои цели – и тогда борьба началась между ними.

Всё началось с того, что рейнджеры перестали подчиняться приказам властей штата. Капитаном Томсоном был отдан приказ рейнджерам об уничтожении всех членов

группировки Злых Ангелов. А за голову Данте Беллини живым была назначена награда. И тогда началась стрельба.

Рейнджеры, имея огромный военный потенциал и опыт, начали вторгаться в дома членов банды Злых Ангелов – не имея ордера и законных оснований. Тогда Данте Беллини решил провести срочный совет боссов своей группировки в подвале главного крупного казино-гостиницы.

Данте Беллини:

– Сегодня мне сообщили о том, что в дома наших братьев были совершены рейды рейнджеров. Не имея никакого ордера и без законных оснований, они были задержаны и увезены в неизвестном направлении. Наши адвокаты сообщили мне, что рейнджеры больше не подчиняются никому – в том числе и самому губернатору штата Редфорду. Даже законам штата. В связи с этим у нас не остаётся выбора, как вооружиться и защищаться. Это – война…

Один из боссов:

– Они объявили за вашу голову вознаграждение, Дон Беллини!

Он встал и громко крикнул:

– Я и мои ребята обещаем вас защищать, Дон Беллини. Мы с вами до конца!

За ним последовали другие боссы. Они также встали на ноги и произнесли клятву хором, на итальянском, что-то вроде:

Giuro fedeltà incondizionata alla Famiglia, fino alla morte.

Что в переводе означало: “Клянусь безусловной верностью Семье – до смерти.”

Это мне, Вену Гимгеру, норвежцу, выросшему в кругу семьи Дона Беллини, было знакомо.

Я был не за столом – я и мой брат Матео Беллини были чем-то вроде молодых боссов, которые следили за работой наших старших братьев – боссов Злых Ангелов – и обучались всему.

Тогда они, боссы мафии Злых Ангелов, ещё что-то очень долго обсуждали. Но мне и Матео было ясно – больше не будет так, как было раньше.

Дальше события разворачивались очень быстро. Казино стало нашим укрытием. Внизу были вооружённые до зубов члены группировки Злых Ангелов, охраняя здание и, конечно, того, кто в нём находился – Дона Данте Беллини. Но мы понимали: вот-вот нагрянут рейнджеры. В глубине души мы были готовы к концу. Но надежда и гнев помогали нам стоять и быть готовыми ко всему.

Время от времени были слышны выстрелы, всякие мелкие грабежи и разборки вновь всплывших группировок. Но наши бойцы внизу были готовы к таким мелким нападкам. Данте Беллини разрабатывал план по удержанию позиции вместе с другими боссами мафии. А мы с Матео, два молодых, энергичных бойца Злых Ангелов, были готовы к любому исходу. Мы также обсуждали возможные сценарии развития событий и пытались создать хоть какой-то приблизительный план.

Тогда один из боссов сообщил Дону Данте о том, что в тюрьме штата, находящейся недалеко от Ревенсити, произошёл мятеж, и многим заключённым удалось сбежать в город. За пределы штата они выбраться не могли – Ревенсити был окружён федеральными войсками.

Я видел беспокойство в глазах Дона Данте. Хоть он и был боссом мафии, в нём присутствовала человечность. Он всегда был одним из самых справедливых людей,

которых я когда-либо видел и слышал. Для меня Дон Данте был чем-то вроде наставника, с которого я брал пример и пытался всячески подражать ему.

И вот, спустя двое суток, находясь в том самом казино, мы услышали выстрелы автоматной очереди. Я прекрасно помню этот эпизод моей жизни. Это был вечер, солнце близилось к закату. Мы были в зале конференции. Боссы Злых Ангелов что-то громко обсуждали и играли в бильярд. На других этажах гостиницы находились их семьи, которых удалось эвакуировать из собственных домов.

Матео, как всегда, на агрессивных нотах спорил с другими членами мафии, а я сидел в кресле, попивал коктейль «Кровавая Мэри» и смотрел в окно, как солнце медленно скрывается за горизонтом.

После выстрелов все засуетились. Началась паника. Я слышал крики женщин и плач детей

– семьи боссов мафии, компаньонов Злых Ангелов и других, кто когда-то заслужил защиту от Дона Беллини.

Я резко взялся за рукоятку своей Beretta 93R, встал за рамой окна небоскрёба и, прикрывшись, выглянул вниз с 23-го этажа. Я увидел группу вооружённых людей в камуфляже – это были рейнджеры. Я уже видел их раньше. Они застрелили наших бойцов и охрану казино, после чего всей группой ворвались в здание.

Матео крикнул:

– Вен! Быстрее за мной!

Он стоял у двери, в руках у него было два револьвера, вытянутых из кобуры оружейного пояса. В своей классической бордовой рубашке и крутом итальянском костюме он выглядел как герой гангстерского фильма. Я рванул к нему, и мы побежали по лестнице вниз. Перед нами – трое бойцов Злых Ангелов с винтовками, зачищали путь. Добежали до пятого этажа. Один из бойцов получил сообщение по рации: направление нужно менять. Мы свернули, побежали через другую лестницу. Двое бойцов прикрывали нас сзади.

Оказались в подземном паркинге. Вдалеке – бойцы рейнджеров. Они профессионально ликвидировали наших бойцов впереди. Мы с Матео укрылись.

Матео:

– Сукины дети! Я вас всех замочу!

Я посмотрел на него и жестом показал: «Молчи». Потом прошептал:

– Матео, видишь зеркало выезда?

– Да, вижу.

– Видишь рейнджера за красным Кадиллаком?

– Да. Я сейчас ему бошку прострелю.

Он поднял револьвер, но я удержал его за руку.

– Не глупи. У них винтовки, они вооружены до зубов. Они не пришли нас арестовать. Они пришли убить. Наш шанс – слушать меня. Спокойно. Видишь открытую дверь? Там может быть лестница вниз, в тоннели, о которых говорил начальник охраны. Мы можем выбраться. Ты понял?

– Да, чёрт тебя дери, понял.

– Отлично. Я начну стрелять, отвлеку. А ты беги к той двери. Потом я догоню.

Он посмотрел мне в глаза – и в этот момент понял, что может доверить мне свою жизнь.

Его взгляд говорил всё.

– С Богом! – сказал я.

Развернулся и открыл огонь по рейнджеру за Кадиллаком. Матео рванул. Я понимал, что меня могут застрелить. Но внутри меня что-то говорило: я должен так поступить. Очередь из четырёх автоматов – бетон сыпался, как песок. Я укрылся за колонной. И тут – одиночные выстрелы. Это Матео. Он отвлёк огонь на себя.

И тогда наши бойцы спустились сверху и застрелили рейнджеров, обернувшихся в сторону Матео. Они подбежали ко мне, подняли, и мы побежали к выходу, туда, куда рванул Матео.

Увидев меня живым, он засиял глазами. Наши бойцы вели нас по тоннелям, пока мы не оказались за милю от казино. Там нас уже ждал бронированный фургон. Он увёз нас в загородный дом Дона Беллини, охраняемый не хуже Белого дома.

На входе нас встретил сам Дон. Он обнял своего сына, Матео, и приобнял меня. Там уже были почти все боссы мафии с семьями – всем удалось сбежать.

Охрана и бойцы Злых Ангелов были ничем не хуже подготовлены, чем рейнджеры.

Данте Беллини объявил в гостиной:

– Пока все остаёмся здесь. Здесь безопасно.

На территории – вертолётная площадка. На ней – боевые вертолёты, вооружённые солдаты. Это был огромный участок, охраняемый различными силовыми ведомствами. Видимо, у Дона Беллини были договорённости, о которых мы пока не знали.

Мы смотрели репортажи из города, новости. Мне порой казалось, что это не реальность, а съёмочная площадка какого-нибудь фильма про апокалипсис. Но, к сожалению, это был наш родной Ревенсити. Это была новая реальность, захлестнувшая наши жизни и жизни мирных жителей города.

Глава 5: Борьба за власть в Ревенсити

После раскола власти в Ревенсити город оказался в полном вакууме закона. Он был отрезан не только от штата, но и от всей страны. Изолированный, измученный и хаотичный, Ревенсити погрузился в собственную тьму. На руинах когда-то процветающего мегаполиса выросли три силы: озверевшие и обезумевшие Рейнджеры во главе с безжалостным капитаном Томсоном, федеральная власть, отчаянно пытавшаяся восстановить контроль, и преступные кланы, которые расцвели в условиях анархии.

Штату с трудом удалось договориться с капитаном Томсоном о создании гуманитарного коридора и эвакуации мирного населения. Но не все жители согласились покинуть свои дома – кто-то надеялся выжить, кто-то защищал свой бизнес или имущество, а кого-то попросту не выпустили: целые районы находились под контролем вооружённых группировок, не подчинявшихся никому.

Единственным связующим звеном с внешним миром осталась одна-единственная федеральная дорога. По ней в город поступала гуманитарная помощь: продовольствие, медикаменты и топливо. Всё остальное – по воздуху. Самолёты сбрасывали ящики, парашюты расцветали над улицами, а за коробки с водой и антибиотиками шли настоящие уличные сражения.

Мы – «Злые Ангелы» – укрылись в загородной резиденции Данте Беллини. Большинство друзей и деловых партнёров старика давно эвакуировались. Кто-то пересёк границу, кто-

то легализовался в других штатах. Но мы остались. Нас не интересовали деньги – мы дышали властью.

Город разделился на пять секторов. Два контролировали Рейнджеры, а остальные – преступные кланы. Южный район захватила банда латиноамериканцев, называвшая себя Calavera – «Череп». Их главарь – Эмилио «Cala Vera» Трехо – был настоящим демоном. Бежав из тюрьмы в штате Вестория, он принёс с собой кровь и страх. Говорили, что он добивал врагов молотком – вот почему его прозвали «Череп».

В Восточном районе закрепились

Чёрные Псы

– суровые, закалённые в уличных войнах бандиты под руководством афроамериканца Давида Слоу. Он когда-то был бизнес-партнёром Данте, но после раскола их пути разошлись. Ещё один район контролировали

Байкеры

– сумасшедшие, вооружённые до зубов ветераны дорог. Они подчинили себе

целые кварталы, взяли под контроль бензин, транспорт и местные мастерские.

Помимо крупных игроков, в городе возникали и другие мелкие группировки. Кто-то хотел власти, кто-то просто пытался выжить. Многие исчезали так же быстро, как появлялись. Но все – без исключения – держали в страхе мирных жителей. Люди стали живым щитом: никто не бомбил районы, где жили семьи, дети, старики. Бандиты это знали и использовали.

Каждый день – перестрелки, засады, взрывы. Больницы были переполнены. Медикаментов не хватало. Врачи работали круглосуточно, спали в подвалах, под дулами автоматов, оперировали при свете фонарей. Гуманитарные самолёты стали ангелами, которых ждали как спасения.

Данте Беллини понимал, что если не объединить силы, город окончательно утонет в крови. Но авторитет мафиози больше не работал. Все главари считали себя равными. Никто не желал подчиняться. Тогда Данте пошёл на хитрость – он начал рассылать предложения о переговорах через доверенных людей. Он обратился к «Черепу», к Слоу, к байкерам – и даже к их младшим командирам. Предложение было простое: временное объединение для борьбы с Рейнджерами. С федералами, мол, договорится он сам.

Это заинтересовало всех. Рейнджеры были неудержимы, не брали пленных, не вступали в диалог. Они обстреливали улицы, штурмовали блокпосты, устраивали зачистки. Для них не существовало слова «мирный».

Встречу решили провести в заброшенном складе на территории городского порта. Чтобы не вызвать подозрений, главари прибывали по очереди – под видом рабочих, охранников, даже под видом волонтёров гуманитарной миссии. Их сопровождали самые доверенные бойцы. Мы с Матео тоже были в их числе.

В тот день порт гудел от активности – специально скоординированные атаки на районы, контролируемые Рейнджерами, отвлекли внимание. А в самом складе, под треск электрогенератора и запах машинного масла, начался разговор.

Данте:

– Хотел бы сказать, что рад вас видеть, но это не так. Мне противно, что вы – ублюдки – развалили этот город. Но сегодня мы здесь не для обмена любезностями.

Слоу:

– Говори по делу, Данте. Я не за этим пришёл слушать твои сопли.

Череп (усмехаясь):

– Что мешает мне сейчас пустить вам пулю в лоб, а?

Беллини:

– Только одно: если начнутся выстрелы, с неба нас тут засекут. Спутники федеральных всё видят. А если нет – Рейнджеры услышат и придут закончить за нас.

Байкер:

– Мы слушаем. Говори, старик.

Беллини:

– Мы должны объединиться. Один на один мы не выстоим. Вместе – можем сокрушить Рейнджеров. Они мешают всем. После – сядем, как цивилизованные люди, и поделим город.

Череп:

– А что потом? Ты всё решил за нас?

Слоу:

– А как насчёт властей, Данте?

Беллини:

– Давид, ты помнишь, как жил город? Как мы правили? С властью можно договориться. Я это уже начал.

Череп (насмешливо):

– С губернатором Редфордом? Он только и ждёт, чтобы разбомбить нас к чертям.

Беллини:

– Ко мне вышли «сверху»… через сенатора.

Череп:

– Что, через Бога? (Все рассмеялись)

Беллини:

– Сенатор предложил сделку. Завтра приходит гуманитарный эшелон. На самом деле – это не гуманитарка. Это спецназ. Полностью экипированные бойцы. Они атакуют Рейнджеров с нашей помощью – мы окружим их и добьём.

Слоу:

– А потом они займутся нами?

Беллини:

– У них нет ресурса на нас. Они хотят избавиться от Томсона, он им как нож в горле. А с нами – можно договориться. Гарантия? Война – не про гарантии. Но шанс – есть.

Череп:

– Чушь. Они используют нас. А потом сбросят бомбы.

Байкер:

– У нас нет выбора. Или умираем по одному, или пробуем.

(Напряжение достигло предела. Череп достаёт пистолет и наводит на Слоу. Все поднимают оружие. Я и Матео напряглись – пальцы на спусковом крючке.)

Беллини (громко):

– Вы серьёзно? Думаете, федералы обрадуются, если мы друг друга перестреляем? У них праздник будет. Уберите оружие, джентльмены.

(Череп первым опускает пистолет.)

Череп:

– Ладно. Я слушаю.

Беллини:

– Как только рейнджеры падут – каждый уходит к себе. Через день – по одному переговорщику к федералам. Начнём строить новую власть.

Череп:

– Мечты. Я ухожу. Мы умрём, но не дадим себя использовать. (Он уходит с людьми на катерах.)

Слоу:

– Если это ловушка, я убью всех твоих, включая тебя и твоего сына, запомни Беллини

(Он тоже уплывает.)

После встречи, когда мы уезжали в лес, никто не говорил. В машине было тихо. Только шины по щебню и дыхание. Мы ехали сквозь ночь, как будто провожали город в могилу.

По радио передавали обращение губернатора Редфорда:

«Мы не оставим граждан Ревенсити. Мы придём за вами. Мы освободим город». Мы с Матео переглянулись. Освободят? От кого?

На следующее утро, когда мы собирались на бойню, Данте Беллини как всегда сидел за столом, в своем кабинете и пил чёрный кофе, смотрел на карту города. Он обвёл красным те районы, что контролировали Рейнджеры, и обвёл их жирной линией.

– Если мы выстоим завтра, – сказал он, не отрывая взгляда, – я попробую договориться с Редфордом. Но если нет… Он посмотрел на нас с Матео

– …тогда мы сгорим красиво.

Каждый понимал, что это конец. Но жить в блокаде – хуже смерти. После двух лет ада в сердце каждого гангстера горела одна мысль – свобода или смерть.

Глава 6: Друг или брат

Конечно, мои родители Хенри и Гретта, как обещали, не навестили меня ни через неделю, ни даже через месяц. Объявилась моя мама только тогда, когда преподаватели и сам директор, мистер Леонард, настаивали на их визите. Но, если честно, мне было уже всё равно. Я понимал, что являюсь сиротой с хорошими спонсорами. Мои родители считали, что они должны мне давать только деньги, в смысле обеспечивать ими. Воспитание и участие в жизни ребёнка – наверное, они о таком и не слышали. Они только оплачивали моё образование и всегда высылали посторонних людей, чтобы те меня навещали от их имени и представляли их на родительских собраниях и прочих мероприятиях.

Мне было очень больно видеть, как родители моих одноклассников и вообще детей из школы их навещали и давали им самое важное, на мой взгляд, для ребёнка – это внимание, теплоту и любовь. Когда они раз в пару месяцев объявлялись, они настолько фальшиво меня обнимали, что у меня это вызывало чувство отрыжки. Это видели и педагоги, и директор мистер Леонард, но самое обидное для меня было то, что это замечали даже дети. Некоторым детям это было странно – видеть постоянно разных дядек, посланных моим отцом, чтобы те представляли его в школе в качестве моего отца, а некоторые, которые были чуть постарше, понимали, в чём дело.

Как бывает во всех школах в любой точке мира, это как традиция – и у нас был такой задира-хулиган, который обижает тех, кто слабее и, конечно, младше. В нашей школе Равенорте эту «должность» с гордостью носил Чад Уитмор – огромный, злой, вездесущий задира Чад. Он очень любил дразнить детей и задевать их за живое. К сожалению, Чаду приглянулся я сразу же, но в первом учебном году он меня не так часто задирал, так как я был ещё совсем юным. Но спустя год это стало его любимым занятием. Он меня постоянно

толкал, называл немецким хлюпиком, баварской сосиской и всегда изображал мой норвежский акцент. Видимо, для него Норвегия сильно не отличалась от Германии. Впрочем, я не думаю, что он был силён в географии – как присуще всем хулиганам, он, как правило, был двоечником. Задира Чад не был исключением.

За меня заступались учителя, но ему было всё равно. Всё бы ничего, но самое обидное было то, что он дразнил меня тем, что за меня некому заступиться.

Чад:

– Немецкая сосиска-хлюпик Вен, не стой на дороге, когда я иду! Он толкнул меня, когда я встал, он обернулся и крикнул мне:

– Ой, только не заплачь, сосиска, мама всё равно не придёт! Ха-ха-ха!

Мне не было больно от того, что он меня толкал, но я испытывал огромную боль, когда он задевал меня тем, что родители мною не интересуются. Я просто вставал и уходил молча, не издавая звука и не смотря на него, а он лишь усмехался мне вслед. Это видели другие дети в школе, и по виду было видно, что они мне сочувствуют, но никто не хотел иметь дело с ним. Кроме него. Того самого парнишки, которого я заметил в первый день прибытия в школе – Матео.

Странно, что он никогда не видел, как Чад глумится надо мной, и только в этот раз заметил и решил вмешаться. Я, уходя после толчка от Чада, услышал:

– Эй, ты, жирный бегемот, а ну-ка извинись перед ним!

Я повернулся, чтобы посмотреть, кто это и что вообще происходит, и увидел того самого Матео. Он был серьёзным, грозным и очень смелым, а также справедливым. Он всегда играл с ребятами постарше себя, и со сверстниками ему не было интересно.

Чад:

– Пошёл ты, макароник, я не боюсь тебя!

Матео:

– Повтори ещё раз.

Чад:

– Я сказал, что ты вонючий макароник, и я не боюсь тебя. Пошёл ты!

И тут, на крики и на то, что всё внимание детей на перемене было приковано к одной точке, прибежали педагоги и даже сам директор Кингсли.

Мистер Леонард Кингсли:

– Мистер Беллини и мистер Уитмор, сейчас же прекратите, либо я вызову ваших родителей!

Матео:

– Вызывайте.

Мистер Леонард Кингсли:

– Так, оба ко мне в кабинет.

Тогда они оба проследовали в кабинет директора Кингсли, а я пошёл в свой класс. На следующий день я увидел, как в школу прибыл солидный мужчина, одетый стильно, в строгом костюме, с зачёсанными чёрными волосами и с глубоким пронзающим взглядом. Мне был знаком этот взгляд – я сразу же понял, что это отец Матео, но тогда я ещё не знал, как его зовут. Его перед входом встретил сам директор Кингсли и, пытаясь ему угодить, пригласил его в свой кабинет. Я остался играть на детской площадке, и тогда ко мне подошёл Джей-Джей и сказал:

Джей-Джей:

– Вен, тебя вызывает директор Кингсли в свой кабинет.

Вен:

– Меня?

Джей-Джей:

– Да, тебя.

Я прошёл за Джей-Джеем до кабинета директора Кингсли. Джей-Джей постучался в дверь и сказал им, что я здесь. Тогда директор велел пустить меня к нему в кабинет.

Директор:

– Садись, Вен.

Вен:

– Здравствуйте, мистер Леонард.

Директор:

– Вен, вчера на площадке произошёл конфликт между тобой и мистером Чадом, это правда?

Вен:

– Да, сэр.

Директор:

– Ты можешь рассказать, как так получилось?

Вен:

– Я проходил мимо Чада, и он меня толкнул. Я упал, встал и пошёл дальше, а он мне в спину начал говорить гадости.

Матео:

– Я уже сказал вам, мистер Кингсли, он толкнул его, а я за него заступился.

Директор:

– Матео, в нашей школе нельзя совершать самосуд и разборки. Ты знаешь правила. Если что-то не так, нужно сообщать педагогам, либо мне, либо кому-то из старших.

Отец Матео:

– Матео, я горжусь тобой, сынок. Ты поступил правильно.

Директор:

– Со всем уважением, мистер Беллини, но это противоречит нашим правилам поведения в школе.

Мистер Беллини:

– Плевать я хотел на ваши правила. Если в вашей школе происходят такие несправедливые ситуации, когда вот такой огромный ребёнок толкает и обижает ребёнка намного младше себя, а вы обвиняете моего сына в том, что он устроил конфликт – тогда я вам в лицо говорю, что вы придурок.

Директор:

– Простите?

Мистер Беллини:

– В школе нужно учить детей не только математике и грамматике, но и нравственности. Если кто-то обижает того, кто слабее, и за слабого вступается кто-то – вы должны его наградить и всячески приветствовать, а не родителей вызывать.

Директор:

– При всём уважении, мистер Беллини…

Мистер Беллини:

– Закрой свой рот, я ещё не закончил!

Директор:

…

Мистер Беллини:

– Если ты, придурок, ещё раз оторвёшь меня от моих дел по таким пустякам – пеняй на себя!

И, повернувшись к Чаду, он сказал:

Мистер Беллини:

– А тебе нужно научиться уважать людей, понял?!

Чад:

– Да, сэр.

Мистер Беллини:

– Вот и прекрасно.

Он посмотрел на меня, с улыбкой глянул на своего сына – Матео – с гордостью и вытащил из кармана мобильный телефон. Позвонил и сказал:

– Подготовьте машину, выдвигаемся.

И, уходя, взглянул на директора и сказал напоследок:

– Я тебя предупредил.

Лицо директора было в недоумении. Мы все последовали в коридор, и тогда Чад подошёл ко мне и к Матео и сказал:

Чад:

– Извините меня, ребята. Я больше не буду.

Матео не сказал ни слова ему в ответ, и я также повторил за Матео.

После этого случая мы стали дружить, и с каждым годом наша дружба всё больше и больше укреплялась. В выходные Матео приглашал меня в гости к себе домой. Там я часто видел мистера Беллини, его семью, друзей и компаньонов, и многому учился у них. Я даже выучил некоторые фразы на итальянском. Семья у них была большая и дружная. Каждую субботу они устраивали семейный ужин, а в воскресенье всей семьёй шли на мессу в церковь. Мистер Беллини и миссис Беллини были очень добры ко мне и тепло относились. Я проводил с ними времени больше, чем с собственными родителями за всю жизнь.

Однажды мои родители приехали навестить меня, и тогда мама сказала, что узнала от мистера Кингсли, директора школы, что я нашёл себе друга и очень часто еду к нему в гости домой, порой и с ночёвкой, и что она очень рада за меня… и тогда я не вытерпел и сказал ей, при том что отец был рядом:

Вен:

– Ты очень рада за меня?! Вы никогда не интересовались мной! С самого детства вы были вечно заняты своей чёртовой работой, и никогда вам не было дела до меня!

Гретта:

– Вен… не говори так, ты ранишь меня…

Вен:

– Я раню тебя, мисс Гретта?! Мне даже не хочется вас называть мамой и папой!

Хенри:

– Вен, не смей так обращаться к нам!

Вен:

– А как я к вам должен обращаться, мистер Гимгер?! В Норвегии вы отдали меня фрау Хельде, здесь, в Ревенсити, в школу отдали и не имеете понятия, где я и как я, чем я занимаюсь! Я – сирота, ясно вам?! СИ-РО-ТА!!

Гретта:

– Вен… мы делаем всё для твоего блага, все эти годы мы работали для тебя…

Вен:

– Для меня? Не смешите. Меня не существовало для вас. Я как очередной ваш проект: родили и отдали на воспитание чужим, а сами живёте своей жизнью.

Гретта:

– Это не так, Вен…

Вен:

– Уходите, пожалуйста. Я уже научился жить без вас. И да – у меня есть новая семья. Мистер и миссис Беллини мне роднее вас.

Хенри:

– Вен, не смей так с нами разговаривать!

И тогда они меня вывели полностью из себя, и я в истерике крикнул:

– ВОН!!!!

Хенри был расстроен, а Гретта со слезами на глазах, не сказав ни слова, ушла.

После этого случая я их больше не видел. Они лишь продолжали оплачивать моё обучение

и переводили деньги на мой счёт – по сути, исполняли свою «родительскую» функцию исключительно на финансовом уровне. Через два года директор Кингсли сообщил мне, что мои родители развелись и разъехались, но на тот момент мне уже было всё равно. Никаких чувств, никаких слёз, даже удивления. Я просто пожал плечами. Видимо, такой расклад был для них даже удобен. Они могли сослаться на занятость, на карьеру, на обстоятельства, но в действительности я стал для них чем-то вроде проекта, о котором проще не думать. Деньги – вот их универсальный ответ на всё. Им не нужно было выслушивать мои проблемы, не нужно было сидеть на собраниях, помогать с учёбой или обнимать в трудный день. Они просто платили – за школу, за одежду, за репетиторов. Как будто я – ещё одна строка в их бюджете. И, если честно, такое положение, вероятно, их устраивало: ребёнок есть, обязательства соблюдены, можно жить дальше, строить бизнес, летать по встречам, не обременяя себя лишними чувствами.

Я же больше не чувствовал себя их сыном. Я не был им нужен, и в какой-то момент это стало для меня освобождением. Потому что я обрёл новую семью. Настоящую. Семью, где тебя слушают, где тебе рады, где с тобой делятся не только ужином, но и мыслями, традициями, любовью. Матео был мне не другом – он стал мне братом. А Данте Беллини со своими многочисленными братьями, друзьями и компаньонами стал для меня отцом, дядями, наставниками. В их доме я чувствовал себя живым. Там меня ценили просто за то, что я есть.