Срочно требуется жена и мама бесплатное чтение

Глава 1

– Так прямо она пришла из другого мира и взяла нас с тобой в дети. Размечтался.

– Да замолчи ты уже!

– Вот сейчас очнется и нам с тобой надает.

Детские голоса пробивались ко мне через тьму и головную боль. Откуда они вообще тут взялись?

Кажется, я вышла из офиса на стоянку, зацепилась носком ботинка за какую-то выбоину и упала.

А потом этот автомобиль вывалился на меня.

И пришла тьма с детскими голосами в ней.

– Нам сейчас папа надает, – угрюмо сказал первый ребенок. – А давай скажем, что это не мы, что это она сама упала. Что она фея вообще.

Фея? Какая фея? Какой другой мир?

Вдруг стало ясно, что они говорят не по-русски. Язык был певучим и мелодичным, с щелкающими звуками. Но я понимала его так, словно он был моим родным.

– А папа ее тогда в ящике засмолит, – произнес второй мальчик. – И снова мы без мамы.

Тьма отступила, и я наконец-то смогла почувствовать свое тело. Болело так, словно по мне проехал автомобиль… так он, кажется, и правда проехал.

Я открыла глаза и увидела две детские физиономии.

Зеленого цвета.

Кажется, я умерла. Точно умерла. Меня сбила машина, а теперь встречают зеленолицые чертенята.

– Вы почему зеленые? – спросила я.

Надо же было о чем-то спросить, пока меня не засмолили. Или что там делают на том свете?

Мальчик постарше, темноволосый и крепкий, с энергичным взглядом карих глаз, расплылся в улыбке, показывая дырку на месте выпавшего молочного зуба.

– Это мы хотели динозавра собрать, а склянка бахнула, а мы в нее смотрели, – охотно объяснил он. – Папа сказал, что не будет смывать, это нам наука.

Нет, это было не тот свет. Это было что-то другое.

Я готова была заорать от ужаса. Сдерживало только нежелание испугать детей.

С трудом получилось сесть. Я увидела, что лежала на ковре в центре просторной светлой комнаты. Обычная детская с горами игрушек всех сортов и размеров – вот только ни в какой детской под потолком не будет парить дракон.

Дракон. Настоящий.

Я завороженно смотрела на него, не в силах опомниться.

Дети со склянкой. Фея. Другой мир. Дракон.

Слова сталкивались в голове, и у них не получалось собраться в какую-то четкую форму.

– Нравится? – спросил второй мальчик, младший. – Это джанский золотой, папа нам подарил, а фринда Марта говорит, мы его наревели.

Он был таким же растрепанным, как и первый, и выглядел как тот, кто не придумывает каверзы, а идет на поводу у старшего.

– Где я?

Похоже, мой голос прозвучал с обещанием разборок и наказаний. Мальчики дружно сделали шаг назад, и старший попросил:

– Вы только не ругайте нас, пожалуйста. Это вообще не мы сделали.

Младший испуганно посмотрел на него и спросил:

– А кто? Это же ты у папы сунтрантан взял.

Еще не легче…

Так. Надо было успокоиться, собраться и все понять. Я не умерла, это точно. Передо мной обычные дети, которые что-то учудили. И у этих детей есть дракон… ладно, про дракона потом.

– Где я? – с нажимом повторила я.

– Это наш дворец, а папа в академии магии, – сообщил старший мальчик. – Я Джейк, а этот вот Пит.

Младший испуганно кивнул и ковырнул в носу. Джейк дернул его за руку и прошипел:

– Хватит в носе рыться!

– Не в носе, а в носу, – поправила я и уточнила: – Академия магии?

Нет, это точно не тот свет, и я не умерла. Уже легче.

Значит, и с остальным разберемся.

– Да, наш папа в ней ректор, – важно произнес Джейк. – Знаете, какой он сильный маг? У-у.

– И влетит нам от него тоже сильно, – добавил Пит. – Мы у него сунтрантан взяли, чтобы маму себе найти.

Это было сказано настолько тоскливо, с такой глубокой печалью, что я невольно ощутила сочувствие и жалость.

– Где же ваша мама?

– Умерла, когда Пит родился, – глухо ответил Джейк. – У нас есть фринда Марта и фринд Мартин, они о нас заботятся, но Пит вчера фринду Мартину стер знак со лба, он теперь болеет.

Так. Давайте-ка еще раз по порядку.

Отец этих детей ректор академии магии. И они взяли у него какой-то предмет, чтобы найти женщину, которая станет их мамой.

И я теперь в другом мире.

Господи, я же только что вышла из офиса – пошла на бизнес-ланч в соседнее кафе и могла думать только о том, как гудит голова после совещания. Начальник разнес в пух и прах всех стажеров, меня в том числе… и теперь это уже не имеет значения.

Все уже неважно.

– И вы решили забрать меня из моего мира, чтобы… что?

Мальчишки опустили головы. Дракон с мелодичным цвирканьем опустился на пол, выхватил откуда-то из горы игрушек что-то похожее на засохший кекс и протянул мне.

– Это он просит, чтобы вы его угостили, – объяснил Джейк. – Мы кексы на завтраке взяли, чтобы в магазин играть.

– Неделю назад, – добавил Пит.

Я покачала головой, аккуратно взяла окаменевший кекс из пасти дракона и осторожно протянула ему, надеясь, что он не отцапает мне пальцы. Мордочка дракона была похожа на варанью. Выскользнул раздвоенный язык, схватил кекс и утащил в пасть – дракон раскинул крылья и поклонился.

– Вот, видели, видели, какой он умный? – спросил Пит. – А вас как зовут?

– Валерия, – ответила я. Ведь и правда, забыла представиться.

Мальчики нахмурились.

– Варенье? – осторожно уточнил Джейк. – Почему вас зовут Варенье? Это не человеческое имя.

– Называйте меня Лери́, – вздохнула я. Так меня называл молодой человек, которого я когда-то очень сильно любила. – Значит, вы решили, что заберете женщину из другого мира, и она станет вам мамой?

Пит толкнул Джейка и произнес:

– Я говорил тебе, что она нам сейчас надает!

Я не успела ответить. За дверью послышались шаги и чей-то властный голос прогрохотал:

– Что, вредители? Решили, что вам все с рук сойдет?

***

Мальчишки тотчас же спрятались за меня, и я услышала, как кто-то из них заклацал зубами.

– Тетя Лери, – прошептал Джейк. – Ты нам еще, конечно, не мама, но не отдавай нас ему!

Открылась дверь, и в детскую вошел широкоплечий здоровяк, похожий на отставного военного. Темно-рыжие волосы топорщились неаккуратным ершом, высокий лоб был перевязан, серые глаза так и метали молнии.

Если это был ректор и отец ребят, то я искренне сочувствовала и студентам, и мальчишкам. С таким будешь дышать через раз.

– Что, решили, что свалите фринда Мартина? – пророкотал он. – Да вот вам! Дулю под ноздрюлю! Меня на Гольдмундских высотах пушками не свалило, и не вам, сопливым, меня…

Так, не ректор. Уже легче. Фринд Мартин, слуга или воспитатель мальчиков – похоже, он и правда бывший военный. Увидев меня, он остановился и, с важным видом приложив руку к сердцу, произнес намного спокойнее:

– Прошу прощения за шум, не знал, что здесь дама, – он сделал паузу и спросил: – Так, а откуда здесь дама?

Я не успела ничего объяснить. Мартин прошел через детскую, нырнул рукой в залежи игрушек и проревел:

– Так это вы отцовский сунтрантан украли? Отец его обыскался!

В руке фринда Мартина трепетало что-то, похожее на кружевную салфетку из сверкающих металлических нитей. Некоторые из них вырвались из общего узора и печально обвисли. Когда я увидела сунтрантан, то голова закружилась, а нос заныл.

– И сломали еще! – рыкнул фринд Мартин. – Вредители!

Дети ударились в рев, который фринд Мартин тотчас же усилил крепкими шлепками по сидячим местам.

Пусть мне всегда говорили, что не надо лезть в чужие дела, но такого я терпеть не собиралась.

– Прекратите, не смейте их лупить! – воскликнула я, схватив фринда Мартина за руку. – Это же дети!

Его рука вдруг сделалась удивительно подвижной, чуть ли не песчаной – она легко вытекла из моего захвата, и я оторопело уставилась на Мартина, не понимая, как он это сделал.

– А как… – только и смогла пробормотать я.

Мартин вздохнул и устало объяснил:

– Голем я, голем. Фринд это значит голем. Не удивляйтесь так. Двести двенадцать лет верой и правдой служу роду вин дер Моот, воевал… А с этими вот олухами Царя Небесного хуже, чем на Гольдмундских высотах, честное слово! Там нашего брата в песок рассыпало от чар, а с этими бесенятами весь разум набекрень с утра до вечера.

Голем, повторила я. Нет, если в этом мире есть драконы и академии магии, то почему бы не быть и големам? Просто приму это как факт.

– Не надо их лупить, – попросила я. – Пожалуйста. Это неправильно.

– Ну вот господин ректор так же говорит, – согласился Мартин и, подхватив Джейка за воротник, встряхнул пару раз. Мальчик заныл громче прежнего. – А потом сам не сдерживается. Вы же теперь тут надолго, если не навсегда, а все потому, что они отцовский артефакт стащили, да еще и сломали!

Он взял Пита во вторую руку и тоже тряхнул.

– А я их и удержать не мог. Все продумали, паразиты, стерли мне знак на лбу. Я и лежал, как чурка в поленнице. Да этот знак еще Генрих вин дер Моот начертал, а вы к нему лапы тянете!

Встряхнув мальчишек еще раз, фринд Мартин опустил их на ковер и сказал:

– Это надо было додуматься, выхватить человека из другого мира! За такое вот ихний дед с них бы шкуру спустил, соли насыпал да обратно натянул. Вы из какого мира будете, барышня?

– Земля, – ответила я.

– Земля у нас под ногами и у меня в животе, – сказал Мартин. – Что-то вы путаете. Наверно, испугались, надо бы вам чайку и поесть. Это всегда успокаивает.

– Она не путает, там правда все странное у них, – пискнул Джейк. – Она вообще сказала сначала, что ее зовут Варенье!

Мартин покачал головой.

– Дикий мир какой-то.

– Не Варенье, а Валерия, – поправила я. – Для всех вас Лери. А наша планета называется Земля.

Мартин понимающе кивнул.

– Наверно, очень далеко на общей нити, я никогда про такой мир не слышал. Господин ректор, конечно, сильный маг, но без сунтрантана он вас обратно не отправит. У, вредители, вот я вас!

И он показал мальчишкам кулак, который прямо на глазах увеличился в размерах раза в три.

– Не грози, не грози! – услышала я приятный женский голос, и в детскую вкатилась невысокая, почти круглая дама в пышном платье и с белой наколкой горничной в каштановых волосах. От ее немолодого доброжелательного лица так и веяло теплом и покоем.

– Ну пошалили детки, подумаешь, на то оно и детство, – сказала она, обнимая мальчиков: те прильнули к ней и заныли еще горше. – Идите к Марте, деточки мои милые, я вас пожалею, я вас приголублю. А то ишь, вздумал, кулачищами своими махать! Уже пятьдесят лет как не на службе, а все не отвыкнешь!

А вот и фринда Марта. Тоже голем. И наверняка тоже двести двенадцать лет в этом дворце. Она посмотрела на меня и попросила:

– Вы уж простите ребяток. Мальчики, да еще и растут без матери. Это все не со зла, а от активной души. Вот их батюшка, Эван, теперь ректор, уважаемый человек, а ведь тоже в детстве баловался!

– Он мне знаков не стирал, – проворчал Мартин. Марта только рукой махнула.

– Ну стерли, и ничего! Потом же поправилось все. А тебе иной раз полезно полежать и помолчать, – Марта дотронулась до лба, нахмурилась и воскликнула: – Ну конечно! Я шла сказать, что господин ректор уже летит из академии! Идем знакомиться!

***

Летит?

Если это ректор академии магии, то у него наверняка есть дракон. Не летать же ему на метле.

Мы вышли на большой балкон, на котором при желании мог бы приземлиться самолет. Сразу же охватило ледяным ветром, в лицо ударили снежинки – ох, да я попала из своего лета в зиму.

Ректор жил с размахом. Дворец с квадратным внутренним двором, фонтаны внизу, золотая лепнина, которая украшает окна, и…

Дракон?

Я застыла с раскрытым от удивления ртом. Дракончик, который летал в детской, казался мышью рядом с золотой громадой, которая с торжественной величавостью опускалась с небес на дворец. Тяжелые крылья, гибкое тело, покрытое чешуйчатой броней, длинный шипастый хвост, расплавленный огонь в прорезях глаз и зубастая пасть – от волнения меня ощутимо качнуло.

Вот он какой, Эван вин дер Моот. Я упала бы, если б Мартин не поддержал.

– Папа! – закричали мальчики, замахали руками. – Папа прилетел!

Сейчас их наполняло искреннее счастье. Кажется, они забыли про сломанный артефакт и наказание и просто радовались, что отец дома.

Огненный взгляд дракона скользнул по мне, и я почувствовала, как проваливаюсь куда-то очень глубоко. Драконьи лапы мягко коснулись перил балкона, все залило золотым светом, и рассерженный мужской голос осведомился:

– Это еще кто?

Господину ректору было около тридцати. Его лицо было из тех, которые навсегда врезаются в память, как только увидишь. Безукоризненно правильные черты, прямой нос, пристальный взгляд карих глаз, жесткая линия рта, идеально подстриженные и уложенные темные волосы – Эван вин дер Моот был красив красотой античной статуи.

Но статуи равнодушны и спокойны. А в лице ректора мне почудилось что-то очень тяжелое, болезненное и живое.

Он нес громадный груз и никогда об этом не забывал.

– Папа, это… – начал было Джейк и опустил голову. Пит начал похныкивать.

– Разрешите доложить, ваша милость, – Мартин протянул ректору скомканное кружево сунтрантана. – Вот он, извольте. Мальцы уволокли. И барышню тоже они вытянули. У нее какой-то странный мир. Видно, очень далеко от нас.

Ректор увидел испорченный артефакт и изменился в лице – оно наполнилось уже привычной горечью и тяжелой злостью. Он пристально посмотрел на меня, и в груди шевельнулся холодный ком.

Мне сделалось не по себе. Еще никто и никогда не рассматривал меня так, словно я была куском мяса на витрине.

Жуткое ощущение. Пронизывающее до костей.

– Пап, это Лери, – сказал Джейк. – Можно она с нами поживет? Сунтрантан же все равно надо чинить…

Эван молчал – и вот лучше бы он орал и стучал кулаками по всем, кто попадется. Это молчание было тяжелым и давящим, оно невольно заставляло опускать голову.

Ректор подавлял. Тяжело же приходится его студентам и преподавателям, когда он рядом.

– Мартин, отведи их в комнату, – сухо приказал Эван. Голос у него, кстати, оказался приятным, пусть и с жесткими нотками. – Никаких прогулок. Я обещал взять вас на катание, теперь вы туда не пойдете.

Я ожидала, что мальчики будут ныть – но они стояли молча, принимая наказание.

– Марта, никаких игрушек для них, – продолжал ректор, и Марта ахнула и всплеснула руками. – Только книги, душеспасительное чтение.

– Ох, ну может быть, можно хотя бы про рыцарей? – спросила она. – Ну ничего же страшного не случилось, мальчики просто пошалили, мальчишки всегда шалят, и ты ведь тоже шалил…

– И чтение не для наказания, – не удержалась я.

Ректор посмотрел так, что мне немедленно захотелось превратиться в червяка и поглубже зарыться в землю. Да уж, нет никакой нужды ругаться, когда ты умеешь так смотреть.

– Я не спрашивал вашего мнения, – отрезал Эван и махнул рукой. – Идемте.

Мы вышли с балкона, и големы повели детей в одну сторону, а мы с ректором направились по коридору в другую. Дворец семьи вин дер Моот был наполнен поистине королевским великолепием. Тончайшие фрески на потолке, наборный паркет из разных сортов дерева, живые цветы в высоких вазах, картины в тяжелых золотых рамах на стенах – я словно попала в музей и так глубоко погрузилась в восхищенное созерцание, что очнулась только тогда, когда мы вошли в лабораторию.

В огромном зале было холодно. Наверно, ректора обогревает его внутренний драконий огонь, а меня сразу же охватило ознобом, который усилился, когда я увидела огромный стол – на таких столах в фильмах всегда проводят вскрытие. Эван прошел к другому столу, уже письменному: он был завален бумагами и книгами так, что свободного места не найти.

Из груды бумаг ректор извлек прозрачную стеклянную пластинку на серебристой цепочке, навел на меня, опустил и кивнул каким-то своим мыслям.

– Пройдемте, – он махнул рукой, направляясь в глубину лаборатории. Я послушно пошла за ним к странному соединению металлических трубок, зеркал и колб, в которых булькала жидкость.

– Смотрите сюда, – распорядился Эван. – Только сюда, в красную точку.

Я послушно уставилась на маленький шар, который плавал среди трубок. Красная точка на его боку приплясывала, стараясь уползти, и в глаза словно песку насыпали: веки сделались тяжелыми, захотелось спать.

– Пройдемте, – снова приказал ректор, и я вернулась за ним к столу для вскрытия.

Невольно вспомнились слова Джейка о том, что Эван смолит фей в бочках. Наверно, прямо тут.

– Как вас зовут? – ректор говорил так, словно само мое присутствие вызывало у него зубную боль.

– Валерия. Лери.

Эван кивнул.

– Должен вас огорчить, Лери. Ваш мир сейчас слишком далеко, чтобы я вернул вас туда без сунтрантана. Мне жаль, но вы здесь надолго.

***

Надолго, повторила я.

Холод обнял еще крепче. Я только сейчас окончательно поняла, насколько далеко оказалась от дома.

В общем-то, мне почти нечего было терять. Съемная квартира, скучная работа, родители, которые выставили меня из дому через две недели после восемнадцатилетия. “Мы тебя вырастили, теперь давай сама”, – сказал отец; ну да, вполне себе позиция, почему бы и нет?

По мне там некому скучать. И я ни по кому не скучала. Немногочисленные приятельницы, с которыми мы изредка перебрасывались смешными картинками в социальной сети, могут вообще не понять, что со мной что-то случилось.

Но я разом потеряла все знакомое, привычное, и сейчас мне было не по себе.

– Не ругайте мальчиков, – неожиданно для самой себя попросила я. – Они…

Тонко очерченные ноздри ректора нервно дрогнули.

– Они должны понимать, что любое действие имеет последствия, – отчеканил Эван. – И как-то слишком быстро вы стали за них заступаться?

Он злился – а я понимала, что его злость может выйти мне боком.

– Ну… я просто тоже проказничала в детстве, – призналась я. – Когда мне было три, то я помыла ботинки изнутри с маминым гелем для душа.

Я надеялась, что это позабавит ректора, возможно, заставит его улыбнуться, но Эван остался холоден.

Ладно, переведем разговор на другое.

– Раз уж я в этом мире, то может, вы посоветуете, чем могу заняться? – спросила я. – Мне хочется приносить пользу.

Особенно тем, от кого я теперь завишу. Мало ли, вдруг ректор решит, что в его коллекции чудес и диковин не хватает человека из другого мира…

– Даже не знаю. Вот ведь свалились вы на мою голову… – с прежней холодностью ответил ректор и направился к дверям. Я поплелась за ним, надеясь, что он не выставит меня из дому.

А вдруг и правда выставит? И что я тогда буду делать?

– Я же не специально. У меня был обычный рабочий день, – сказала я, выходя в коридор. Здесь было теплее, и кровь быстрее побежала в венах.

– И чем вы занимались? – бросил Эван через плечо.

– Я переводчица.

Кому тут нужен переводчик с языков другого мира… Ректор обернулся, посмотрел с каким-то брезгливым сочувствием, и это уже начинало бесить.

В конце концов, я сюда не просилась. Меня похитили!

– Вряд ли вы способны переводить с кварнирани, – сказал Эван. – Ладно. Пойдем ужинать, а там я решу, что с вами делать.

В столовой ректорского дворца можно было бы усадить целый полк. Наверняка были времена, когда тут давали званые обеды и за длинным столом рассаживались гости, с интересом изучая выставленные угощения. Но сейчас огромную столовую озаряло несколько ламп, большая ее часть тонула в сумраке, и за столом сидело всего шестеро человек, двое из которых были големами.

На ужин подали мясо с картофелем, и было его много. Драконам же нужно обильно питаться – поди-ка помаши такими крыльями без хорошей еды. Перед големами стояли высокие кубки из темного металла, и периодически они делали оттуда по глотку. Мальчики угрюмо ковыряли картошку и посматривали в мою сторону.

А я ела с аппетитом. Пусть жизнь изменилась – пока есть славный ужин, она все равно хороша.

– Папа, а можно Лери с нами останется? – не вытерпел Джейк, и Пит тотчас же его поддержал:

– Пап, она сказала, что ее зовут Варенье!

Ректор одарил мальчиков таким взглядом, что они тотчас же умолкли и опустили глаза к тарелкам.

– Пока мне некуда деваться, – напомнила я. – Значит, надо как-то обустраиваться в новом мире. Искать занятие.

– Пап, ну можно Лери с нами поживет? – спросил Пит, не глядя на отца. Эван перевел тяжелый взгляд и ответил:

– Пока вы просто побудете моей гостьей, Лери. Я разберусь с починкой сунтрантана или сумею купить новый, и вы вернетесь домой. Вы не должны страдать из-за того, что мои дети так дурно воспитаны.

Было видно, что каждое слово Эвану просто ножом по сердцу. Он не привык к гостям в доме, он не хотел никаких гостей, и я ему мешала.

Причем мешала так сильно, что он даже не заинтересовался мной как иномирянкой. Или когда ты дракон, то все остальное не вызывает в тебе любопытства?

– Хорошо, – кивнула я. – Спасибо. Если вы не против, я бы поработала с ребятами.

Ректор вопросительно поднял бровь. Зато Марта, которая все это время сидела молча, прямо ожила.

– Ох, какая чудесная мысль! – довольно воскликнула она. – Эван, это же замечательно, дорогой мой! А то у нас с Мартином иногда прямо рук не хватает, мальчики такие славные, такие бойкие, что…

– И как же вы собираетесь с ними работать? – поинтересовался Эван. – Вы разве не видите, какие они?

Теперь уже я вопросительно подняла бровь. Фринда Марта замолчала и сделала глоток из своего кубка; казалось, ей стало стыдно за то, что она так оживилась и обрадовалась. А ректор будто бы что-то вспомнил, потому что вздохнул и произнес:

– Ах, да. Конечно, вы не видите. На моих детях лежат очень сильные чары. Уверены, что справитесь?

***

Я пристально посмотрела на мальчиков. Не знаю, что я собиралась увидеть. Рогов у них на лбу не росло, пятачков не было.

Обычные дети. И от этого еще сильнее становилось не по себе.

Ректор отложил вилку. Откинулся на спинку стула. Он выглядел, как человек, который очень долго сдерживал эмоции внутри, и теперь они готовы были разорвать его на части.

– Мои дети, Валерия, зачарованы. Как и я сам, – голос ректора прозвучал так холодно, что я снова почувствовала озноб. – Это проклятие, которое легло на мою семью после того, как Анна умерла. Анна, моя жена, их мать. Я делаю все, чтобы сдержать проклятие и не дать ему все разрушить. Я поэтому и работаю в академии, ее магический фон усиливает мои заклинания.

Он стиснул губы в нить. Устало прикрыл глаза.

Снова взял вилку – крутанул ее в пальцах так затейливо, что на какой-то миг она растаяла.

– А кто это с вами сделал? – испуганно спросила я. Надо было бы помолчать, но я привыкла задавать вопросы, когда они появлялись.

Иногда это выходило боком. Вот как в офисе, когда я спросила, почему новичкам не оплачивают переработки. Начальник взорвался и стал орать.

А что делать, если на тебя начнет орать дракон? От него вряд ли сумеешь спрятаться…

– Мой тесть. Он решил, что я виновен в смерти Анны. Отомстил вот так.

Я возмущенно выдохнула. Вот ведь старая сволочь!

– Это же его внуки! Как он мог их проклясть? – удивилась я.

Глаза ректора очень неприятно сверкнули. Марта горестно вздохнула, дотронувшись салфеткой до края глаза.

Мальчики сидели неподвижно. Кажется, они даже дышать боялись, не то что смотреть на отца. А я посмотрела – и все во мне содрогнулось от той боли, которую я увидела в ректоре.

– Мог, уверяю вас. Мой тесть очень сильный некромант. Главное, бесстрашный – не боится хватать за хвост смертные стихии. Раз Анна умерла, то и никто жить не будет, он так решил.

– Ну и умирал бы тогда сам, – пробормотала я.

Эван усмехнулся.

– Нет. Он проклял меня и мое потомство. И я работаю в академии, и не вижу ничего, кроме ее стен и этого дома. Там у меня столько врагов, что я едва справляюсь. Но если уволюсь, то у меня не хватит сил, чтобы сдерживать проклятие.

Признание дорогого стоило – обычно гордые люди не рассказывают о том, насколько им тяжело, а ректор был гордым человеком, я это сразу поняла. Он взял салфетку со стола и дотронулся до носа. На белой ткани появилась капля крови.

– А снять его можно, это проклятие? – спросила я.

Усмешка ректора сделалась нервной и кривой. Я напряглась, прикидывая, в какую сторону пригнуться, когда в меня полетит вилка или тарелка – Эван выглядел сейчас как человек, способный бросаться посудой.

– Можно, – ответил он, и мне показалось, что в горле у него клокочет огонь. – Проклятие разрушит поцелуй истинной любви. Посмотрите на меня внимательно, какая истинная любовь может быть в моем случае?

– Ну… не знаю, – пробормотала я, понимая, что отмолчаться не получится. – Почему бы и нет?

Конечно, если он не будет такой вот ледяной статуей, которая всем своим видом кричит “Не подходите ко мне!”

Или вся беда в том, что он до сих пор любит свою жену?

– Вы пытаетесь рассуждать о том, о чем понятия не имеете, – почти прошипел Эван. – В моем случае нет и быть не может никакой любви. Я отказался от всех этих глупостей, я пытаюсь жить свою жизнь дальше. А тут дети вытаскивают вас. А министр вообще требует, чтобы я женился..!

Он умолк и устало закрыл глаза, словно понял, что сболтнул лишнего. Несколько мгновений за столом царила испуганная тишина, а потом заговорили сразу все, кроме меня и ректора:

– Папа, а он тебе даст невесту?

– Вот это правильно! Приказано, так действуй и не думай. Начальство далеко видит, оно глупостей не скажет! Я двести двенадцать лет начальство слушаю, и ничего, и хорошо!

– Это же замечательно, дорогой мой, какая славная, какая хорошая новость! Ты и правда должен жениться, у волшебников от этого увеличиваются силы. В этом доме нужна женщина, которая полюбит вас всем сердцем!

– Папа, а давай ты Лери возьмешь в невесты?

Как только Пит это предложил, столовую снова затопило тишиной.

И все обернулись ко мне.

Глава 2

Я невольно ощутила неловкость и какие-то шишки в стуле. Мальчики смотрели с радостью, предвкушая начало новой жизни. В конце концов, именно за этим они украли сунтрантан и вытащили меня из моего мира. Марта выглядела радостной – она готова была прямо сейчас взяться за предсвадебные хлопоты, пошив платья и приготовление блюд для банкета на тысячу персон. Мартин важно покачивал головой, одобряя идею Пита в общем свете предложения министра.

А ректор вин дер Моот смотрел на меня так, словно я была блохой на предметном стекле микроскопа.

Причем очень наглой блохой.

– А зачем министр приказывает вам жениться? – спросила я, когда молчание и пронизывающий взгляд ректора сделались невыносимыми.

– Затем, что не хочет моей спокойной жизни, – сухо ответил Эван и не сдержался: его лицо неприятно дрогнуло, и он объяснил каким-то нервным тоном: – Ну потому, что с его точки зрения семейный человек более надежен, чем неженатый. Я вдовец, какое-то время он это терпел, потом стал намекать, а сегодня уже сказал в открытую.

– А почему? – поинтересовалась я. – Что-то случилось?

Ректор снова прокрутил вилку в пальцах с такой скоростью, что она на миг растаяла в воздухе.

– Случилось. В академии Морндервуд скандал, у ректора открылся роман с третьекурсницей, – недовольно ответил Эван. – Можно подумать, что если я женатый человек, то это помешает мне крутить шашни! Нет, министр просто хочет загнать всех в стойло по своему образцу!

Он возмущенно швырнул вилку на скатерть и сделал глоток вина. Я понимающе кивнула. Мой прежний начальник был женат, но ни жена, ни трое детей не мешали ему окучивать мало-мальски привлекательных подчиненных. Я с его точки зрения была некрасива: блондинок он считал уродливыми бледными мышами, ну и слава Богу.

– И сегодня он прислал мне письмо, – угрюмо продолжал ректор. – Искренне надеялся, что мое горе успело угаснуть, и я готов начать новую, приличную и правильную жизнь. Словно у меня есть время на такие глупости! Словно у меня есть силы!

– Ну дорогой мой, это совсем не глупости, – принялась увещевать его Марта. – Я до сих пор не знаю, почему ты решил, что недостоин любви, и заперся на сто замков вот во всем этом…

– У меня нет времени бегать за любовью! – рыкнул ректор так, что Марта отшатнулась от стола вместе со стулом. – Мне нужно удерживать проклятие, чтобы оно не разрушило всех нас! Мне нужно растить детей, я хочу увидеть, как они в первый раз обратятся и взлетят! А не перебирать баб и не надеяться, что одна из них окажется истинной любовью!

Я понимающе кивнула. Истинная любовь была той вещью, в которую даже я в свои двадцать два давно не верила.

Может, она и была когда-то в прежние века. Но не сейчас.

Мир изменился. И люди тоже.

– Что, мейм Лери? – видимо, ректору не понравилось, как я качнула головой в ответ на его вспышку. – Хотите сказать, что понимаете меня?

Я неопределенно пожала плечами.

– Хочу сказать, что проблемы надо решать, – ответила я. – Раз министр приказывает, женитесь. Пусть это будет простой договор. Например, вы как можно быстрее найдете или создадите новый сунтрантан, а я стану вашей женой. Фиктивной, разумеется.

Да, у меня была склонность к авантюрам. Чего уж там задумываться, с учетом того, что я оказалась в другом мире.

Надо подхватывать жизнь за хвост и пытаться не утонуть.

Ректор как-то вдруг успокоился. Взрыв иссяк, не разрушив ни его души, ни чьей-то жизни. Ледяная броня вернулась на место, сковав Эвана и не давая горечи и боли выплеснуться на свободу.

– И что будет с нашим браком, когда вы отправитесь в свой мир? – поинтересовался он сдержанным деловым тоном.

Я пожала плечами.

– Инсценируйте мою смерть. Мало ли? Вот так сработало проклятие вашего бывшего тестя.

– Пап, ну пожалуйста, – подал голос Джейк. – Мы старались…

Ректор бросил тяжелый взгляд в сторону мальчика, и Джейк умолк и опустил голову еще ниже.

– Старались они. Я даже думать не хочу, сколько придется выложить за новый сунтрантан! Ладно, – Эван вздохнул и поднялся из-за стола, давая понять, что ужин подошел к концу. – Я должен все обдумать, а пока никого не задерживаю. Марта, устрой мейм Лери в одной из гостевых.

– Конечно, мой дорогой, разумеется, – закивала Марта и торопливо двинулась к дверям.

Я кивнула ректору на прощание и пошла за фриндой. Когда мы оказались в коридоре, то Марта со вздохом сказала:

– Милая мейм Лери, не обращайте ну ровно никакого внимания на эту вспышку! Эван добрейшей души человек, просто у него очень тяжелая жизнь. Он старается не показывать, как плохо ему бывает, но вот знаете, мы с Мартином из глины, так и глина иногда трескается, как посмотришь, что творится кругом, а что уж говорить о живом человеке… И он очень переживает за детей, очень! Вы уж простите его за нынешнюю резкость. Прилетел домой с проблемами, а тут новые заботы. Ему тяжело, очень тяжело.

Окна гостевой комнаты, в которую меня привела Марта, выходили на заснеженный сад. В золотом свете фонарей порхали снежинки, статуи надели белые шапки и шубы, и я увидела, как по одной из дорожек катится большой растрепанный шар. В темно-серой шерсти с монотонностью механизма раскрывался зубастый рот, поглощая выпавший снег.

– Что это? – спросила я. Марта посмотрела в окно и махнула рукой.

– А, это сомблемби. Домашний слуга. Кто-то же должен чистить снег и убирать пыль, правда? Ну вот, это лучшая гостевая, вам тут будет хорошо да уютно. Завтра я закажу вам одежду, а сегодня уж как-то так.

Я согласно кивнула. Комната была похожа на шкатулку с драгоценностями: мебель, инкрустированная перламутром, громадная кровать под шелковым покрывалом с вышитыми птицами и рыбинами, светлые обои с золотым цветочным рисунком – все здесь было воздушным, легким и беспечным и никак не соответствовало мрачному настроению хозяина дома. В камине весело потрескивали поленья, и на какой-то миг я представила, что снимаюсь в кино.

Когда закончатся съемки, я вернусь домой. Но пока это чудесная возможность отдохнуть, расслабиться и провести время в приличном месте, а не в офисе и не среди сквозняков и скрипучих полов съемной хрущобы.

– Спасибо, фринда Марта, вы очень добры, – искренне поблагодарила я, и фринда улыбнулась.

– Ох, милая мейм Лери! – вздохнула она. – Хоть бы вы у нас и правда надолго!

***

Думала, что не смогу заснуть от пережитого – и рухнула в сон без сновидений сразу же, как только накрылась одеялом. Организм решил, что на сегодня с него хватит, и просто выключился.

Из сна меня вытряхнуло едва уловимое прикосновение к лицу. В первые несколько мгновений я не понимала, где нахожусь, и почему прямо перед глазами болтается какая-то серая тряпка. Отмахнулась от нее – комнату сразу же залило воем, а я окончательно пришла в себя.

Это дворец ректора вин дер Моота. Его дети вытащили меня из моего мира. И ректор обдумывает наш с ним фиктивный брак, потому что министр трясет его за шиворот.

Я все это вспомнила, а потом закричала, увидев, что это не тряпка, а призрачная распахнутая пасть. Наполненная бесчисленными кривыми зубами, она разинулась от пола до потолка, и в ее глубине кружил завораживающий хоровод созвездий.

И почему-то пахло кровью. Запах был такой густой и жестокий, что невольно подступала тошнота.

Продолжая кричать, я попятилась на кровати к изголовью, туда, где стояла большая лампа – подхватила ее и, почти проваливаясь в отвратительную безвольную покорность, швырнула в сторону пасти. В ту же минуту комнату наполнил звон, и я услышала:

– Аскендо!

Призрак завыл, и я увидела ректора – он вбежал в спальню и сейчас стоял, выбросив вперед руку с чем-то зажатым в пальцах. Пасть снова распахнулась, и Эван шагнул вперед, угрожающе повторив:

– Аскендо!

Послышалось шипение, словно на что-то горячее плеснули воду, и призрак растаял. Эван вздохнул, подбросил на ладони что-то похожее на кусок темного стекла, и спросил:

– Живы? Голова не кружится?

– Жива, – ответила я. – Все в порядке. Что это было?

Эван устало опустился в кресло у камина и ответил:

– Брайн вин дер Галтан. Мой тесть. Вернее, оттиск его души.

В спальне было тепло, но в этот миг меня снова окутало холодом. То ли он шел от Эвана, то ли от того, что во дворце жило привидение.

– А зачем он тут появился? – озадаченно спросила я, ныряя под одеяло. Незачем ректору рассматривать мое белье.

Впрочем, судя по его лицу, он либо смотрел только на призрака, либо ему вообще было наплевать на меня.

Я решила, что это в каком-то смысле досадно.

– Видно, почувствовал, что вы здесь, – угрюмо ответил Эван. – И возмутился: как это я смею жить дальше, когда его дочь умерла, а он меня проклял.

Я вздохнула.

– Не понимаю, как можно проклясть собственных внуков, – призналась я. – Не хочу понимать.

Ректор усмехнулся, и только теперь я поняла, что он примчался ко мне на выручку босиком и в пижаме. Он тоже это понял, потому что едва уловимо вздрогнул всем телом, словно ему сделалось не по себе.

– Мы же виноваты в том, что Анна умерла. Пит виноват в том, что родился, я – что зачал детей. Джейк просто так, за компанию, – ответил Эван, и на его губах снова зазмеилась неприятная холодная улыбка.

– А знаете, что? – вдруг спросила я. – Кажется, я поняла, почему ваш тесть отправил сюда свое привидение.

Ректор вопросительно поднял бровь.

– И почему же?

– Он испугался! – воскликнула я и даже хлопнула в ладоши от волнения. – Он испугался, что у вас все получится, что вы сбросите проклятие! Поэтому и притащился сюда, чтобы я умерла от страха… он же не ходит в вашу академию?

Улыбка Эвана сделалась мягче, словно я неожиданно заговорила о чем-то очень важном – о чем-то таком, что он давным-давно задвинул куда-то за край мыслей и жизни, чтобы никогда не вынимать.

Потому что это больно. Слишком больно.

– Нет. Не ходит.

– А я подозреваю, что там есть студентки, которые засматриваются на вас. И очень даже не против стать женой ректора.

Улыбка растаяла, будто ее и не было. Эван смотрел на меня тем взглядом, который вымораживает душу до дна, советуя больше не говорить глупостей.

Но он не уходил. По-прежнему сидел в кресле.

– Давайте просто поговорим, – дружески предложила я. – Мы же с вами просто люди, нам обоим нужна помощь, и мы можем помочь.

Ректор вопросительно поднял бровь.

– Хотите сказать, что готовы вот так выйти замуж за человека, которого знаете меньше суток?

– Почему бы нет? Вы ведь не плохой человек.

– Это с чего же вы так решили? – бровь Эвана поднялась еще выше.

– Если бы вы были плохим человеком, то скандал был бы с вами, а не с ректором той, другой академии, – сказала я. – Так что давайте просто помогать друг другу, раз это пока в наших силах.

Эван устало усмехнулся.

– Что ж, – вздохнул он. – Давайте пока спать. И посмотрим, что будем думать обо всем этом утром.

***

– А она не испугается? Вдруг решит, что мы горные тролли?

– Нет, дурик! Мы же зелень оттерли.

Я приоткрыла глаза и в щелочку между веками увидела, как мальчики что-то прикрепляют к двери. Понятно, очередная шалость. Но, кажется, добрая.

Что ж, надо ее поддержать.

Осторожно, стараясь не привлечь внимания ребят, я спрятала голову под одеяло и прогудела из-под него густым громким голосом:

– А кто это там проказит? Дети вин дер Моот?

Мальчишки заорали, и я услышала грохот. Высунувшись из-под одеяла, я увидела, что Пит стоит и рыдает во все горло с перепугу, а Джейк свалился с табуретки.

Над дверью красовалась полоса ткани, на которой было написано: “Привет, Лери!”. Зелень на лицах мальчиков и правда поблекла.

– Фух, Лери, ты нас напугала! – облегченно воскликнул Джейк.

– Мы решили, что это дедушкин призрак, – добавил Пит.

– И часто он вас так пугает? – поинтересовалась я.

Если такая харя, которая открыла пасть надо мной ночью, появляется перед детьми, то старому Брайну вин дер Галтану стоило напинать, как следует.

– Бывает, – нехотя ответил Джейк, а Пит вздохнул и сказал:

– Он говорит, что мама из-за нас умерла…

– Вот ведь старая сволочь! – не выдержала я. Конечно, нельзя так говорить при внуках про их деда, но у меня просто не хватило сил держать рот закрытым.

– Да, папа тогда так же сказал! – весело сообщил Джейк. – И поставил в нашей комнате защитные чары! Дед тогда прислал письмо, сказал, чтоб мы не взлетели никогда! Я сказал, что еще как взлечу, а потом ему на крышу кучу навалю!

– Кучу-вонючу! – рассмеялся Пит.

Удивительно, но детей все это не удручало, а забавляло. Вот ведь детство: ты ко всему можешь относиться легко и забывать о бедах, как только появляется что-то интересное.

– Спасибо за плакат, – улыбнулась я. Незачем говорить о призраке вздорного старого дурня, лучше займемся хорошими делами. – Так, вы сейчас идите в свою комнату, а я скоро вас догоню.

Обрадовавшись, что их затея пришлась мне по душе, мальчики выбежали из гостевой. Я отправилась в ванную привести себя в порядок, а когда вышла, то увидела фринду Марту, которая успела заправить кровать и аккуратно раскладывала по покрывалу одежду.

– Дорогая мейм Лери, доброе утро! – пропела она. – Вот, Эван распорядился доставить вам одежду по последней моде. Вам будет очень удобно, платья просто чудесные. В таких ходит и мейм вин дер Хаат, и девицы дома ван Райн! Эван, конечно, ни за что не покажет виду, он скорее умрет, чем откроет, что у него на сердце, уж такова его натура, но я клянусь, он рад, что вы теперь тут, с нами.

– Почему же вы так решили? – спросила я.

Платья, которые фринда Марта выложила на кровать, подошли бы какой-нибудь герцогине или принцессе. Дорогая плотная ткань с набивным рисунком, отделка изящным серебряным кружевом – ректор Эван не поскупился на наряды. В отдельном бумажном пакете с печатью магазина были чулки и панталоны, и я невольно задалась вопросом, насколько они удобны.

Ладно, разберемся. Не высшая математика – а с ней приходилось разбираться в свое время, какой-то умник добавил ее в учебную программу для второго курса на факультете иностранных языков.

Ничего. Победили математику – победим и чулки.

– Потому что он на самом деле очень добр, мой бедный мальчик, – вздохнула фринда Марта. – Раньше он был совсем другим. Открытым, искренним, душевным… Не скажу, что он прямо обожал мейм Анну, как в романах, но они жили дружно. Родители их обручили, как только дети родились на свет. Достигли полных лет – и сразу в законный брак. А потом мейм Анна умерла, упало это проклятие, и Эван замкнулся в себе. Закрылся на все замки. Ох, дорогая мейм Лери, я из глины, но у меня прямо сердце трескается, когда я думаю о его горе!

На лицо ужасные, добрые внутри. Отлично.

И раз фринда Марта так говорлива, то узнаю-ка я о ректоре побольше.

– Я даже не знаю, как с ним найти общий язык, – призналась я.

Марта тотчас же махнула рукой.

– У вас все получится, мейм Лери, даже не сомневайтесь! Вот верите, у меня такое чувство, что вы сможете вытащить моего бедного Эвана из той раковины, в которой он закрылся. Как биррская устрица: хлоп! – и поди выковырни, если сама не захочет выйти.

– И как же тут поступают с такими устрицами?

– А тут все очень просто, надо так подуть ей на гребешок, теплым дыханием. Это как бы такая ласка получается.

Значит, мне нужно приласкать ректора, чтобы он не смотрел на меня, как на вошь. Боюсь только, что если я решу это сделать, он меня сожрет сырой и без соли.

– А что он любит? – поинтересовалась я. – Может быть, получится сделать ему маленький подарок или сюрприз?

Марта восхищенно всплеснула руками.

– Какая чудесная мысль, милая мейм Лери, какая славная мысль! Подарок это очень хорошо, это замечательно! Вот что я вам скажу: вы ведь видели, как летел мой дорогой Эван?

Конечно. Такое не забудешь. Я кивнула.

– А вы заметили, что на коже его левого крыла есть маленькая трещинка? Я давно предлагаю ее залечить, замазать, но Эван только отмахивается. Вот если бы вы проявили внимание и заботу о нем, то я уверена, я готова поклясться, что ему это пришлось бы по сердцу.

Я пожала плечами.

– Это как-то не совсем похоже на подарок.

– Тогда можно подарить ему марципановые конфеты, он их любит с детства, – улыбнулась фринда Марта. – Я вам расскажу, где кондитерская.

***

Ректор улетел в академию ранним утром, так что завтракать мы сели без него. Джейк попробовал было скатать шарик из хлеба, но фринд Мартин тотчас же крепко взял его за ухо и вкрадчивым тоном осмелился:

– Опять гадить изволим, вредитель?

– Я не гажу! – пискнул Джейк. – Я хочу маленького фринда слепить. Чтобы он с нами бегал.

Мартин гулко расхохотался.

– Умишка-то у тебя хватит? Правильно слепить, правильно наложить оживляющий знак! Это тебе не проказить, для этого соображение нужно!

– И фриндов лепят не из еды, мой маленький, а из глины, – добавила Марта и погрозила кулаком: – А ну пусти ребенка!

Мартин неохотно подчинился и сказал:

– Видели бы вы, мейм Лери, как эти вредители позавчера веник подожгли! Махали им по комнате, дворец только чудом не вспыхнул! Вот пришел бы господин ректор, а тут головешки.

Джейк опустил нос к тарелке с омлетом, старательно делая вид, что он тут не при чем и вообще сожалеет. Пит сидел с таким же видом, но взгляды, которые он бросал на нас исподлобья, были яркими и веселыми.

– Зачем это вы подожгли веник? – поинтересовалась я.

– Мы видели, как папа окуривал комнаты от темных снов, – пискнул Пит. – Решили, как он…

– Так он-то не веником махал! – рыкнул фринд Мартин. – Он взял маленькую травяную метелку, как уставом предписано. Зачарованные травы, осторожно поджечь, плавно водить.

– У нас же не было такой метелки, – пробормотал Джейк. – Мы решили, что веник подойдет, а он как пыхнул!

– Он потому пыхнул, что мы им снег подметали, и он на веточках остался немножко, – сказал Пит. – Ну, то есть ненастоящий снег, а из стиральной пыльцы. Мы хотели, чтобы и в комнате была зима.

Фринда Марта со вздохом покачала головой.

– Десятифунтовый пакет рассыпали по всей детской, – вздохнула она. – Но это же дети, так они познают мир! Господин Харменс, батюшка нашего дорогого Эвана, бывало высаживал его маленького в саду – и проказь, сколько хочешь. Играй да веселись, лишь бы дитя было здоровенькое да сытое.

– Предлагаю сегодня не проказничать, а сделать для вашего папы что-то приятное, – сказала я, глядя на ребят. – Чтобы он убедился, что вам со мной хорошо, и чтобы я осталась с вами. Как вам такая мысль?

Мальчики шумно одобрили эту идею, Марта довольно заулыбалась, а Мартин угрюмо произнес:

– Когда они отцу сюрприз на день рождения делали, малая лаборатория дотла выгорела. Забрались туда, мерзавцы, и начали порошки смешивать. Слава богу я подоспел, вытащил их! А то бы одни косточки остались.

– Мы хотели сварить для папы беспростудное зелье, – объяснил Джейк. – Он летает высоко, всегда зимой простужается. И перепутали…

Я понимающе кивнула.

– Давайте лучше купим такое зелье. Его ведь можно купить?

– Можно, – ответил Мартин. – Я с вами пойду. А то прямо боязно вас одну с этими бандитами отпускать.

После завтрака я обнаружила, что ректор позаботился и о теплой одежде: из магазина доставили хорошее пальто с высоким воротником из черного меха, изящную шапку и сапожки. Мальчики, которых фринда Марта одела для прогулки, были похожи на круглых медвежат, замотанных шарфами до бровей. Мартин оценил, сказав:

– Им бы еще руки связать, чтоб надежнее было. Ну да ладно, как уж есть.

От дворца до улицы с магазинами нас довез экипаж. Я выглядывала из окна, рассматривая двухэтажные дома – маленькие, красные, коричневые и оранжевые, под бурыми черепичными крышами, они были похожи на игрушечные. Каждую дверь, выкрашенную в зеленый цвет, украшал еловый венок с красными лентами и золотыми шарами, и Мартин объяснил:

– Изволите видеть, скоро новый год. Я через неделю за елкой поеду. В прошлый раз кот хотел ее свалить да не успел, эти вот первыми управились.

– У вас есть кот? – спросила я. Ничего удивительного, в таком дворце обязательно нужны кошки. Мыши и крысы не дремлют.

– Есть! – радостно ответил Пит. – Вот такущий большой! Но он вчера испугался, когда мы сунтрантан взяли, и убежал. Я теперь боюсь, что он совсем с концами убежал.

– Вернется, – снисходительно откликнулся Мартин. – Посидит на чердаке, очувствуется и вернется, – он посмотрел на меня и добавил: – У кота одни нервы от этих вот.

Я понимающе кивнула. У всех котов так, если дома дети.

Вскоре экипаж остановился напротив входа в магазин, похожий на торговые центры моего мира: один вход и множество вывесок и дверей в широком коридоре. Выходя, я невольно отметила, что на нас смотрят с нескрываемым интересом. Немолодая дама в окружении стайки девиц моего возраста так и уставилась на меня и мальчиков. Мартин важно им поклонился и, когда мы вошли в магазин, негромко сообщил:

– Это мейм вин дер Гаральт. Очень хочет младшенькую выдать замуж за господина ректора. Ишь, уставилась на вас, дыру протрет!

– Возможно, решила, что я новая гувернантка, – сказала я, и Мартин фыркнул:

– Какая же гувернантка в таком пальто! Им такое не по чину носить. Они сразу поняли, что вы дама поважнее. Потому что…

Он не договорил. Из-за дверей в один из отделов, в который забежали мальчики, послышался грохот и выплеснулось пламя.

***

Мы с Мартином бросились внутрь, и нас едва не сшиб с ног продавец, молодой парень в форменном зеленом жилете.

– Бегите! – заорал он. – Бегите, сейчас рванет!

– Не вопрос! – рыкнул в ответ фринд Мартин и решительно шагнул вперед. – Пусть рванет, я только крепче стану.

Магазин был посвящен товарам для магии. Чего тут только не было! И пузырьки с разноцветными жидкостями, и конусы пестрой пыльцы на подносах, и связки трав, подвешенные под потолком, и свечи всех форм и размеров. Но самым главным сейчас было то, что над одним из пыльцовых конусов ярко-зеленого цвета завивался дым.

Запах разливался такой, что невольно хотелось закрыть глаза и прилечь в обморок.

– Оглоеды, вылезайте! – крикнул Мартин. – Живо!

Я посмотрела по сторонам, заглянула за одну из стоек и увидела Джейка. Мальчик сжался, уткнувшись лбом в колени, и негромко скулил от страха.

– Иди сюда! – я схватила его за плечо, выволокла из-за стойки и спросила: – Где Пит?

– Тут он! – фринд Мартин уже успел откуда-то выхватить Пита: мальчик обмяк в его руках без чувств. – Бегите!

Я дала Джейку направляющего пинка в сторону двери, и он вылетел из лавки так быстро, что любо глянуть.

А потом раздался взрыв.

Я еще успела обернуться и увидела, как дымок, который завивался над пыльцой, превратился в серое облако. Сквозь его клочья проглядывало рыжее пламя: злое, голодное.

Мартин вдруг раздался в плечах – сделался выше, шире, раздуваясь, словно воздушный шар. Я услышала неприятный хруст, а потом Мартин вытолкнул меня из лавки и вылетел в коридор вместе с Питом.

Потом мы все свалились на пол, и запах сделался таким, что я все-таки потеряла сознание.

Я очнулась от того, что чья-то рука похлопала меня по щеке. Открыла глаза: продавец, который давеча так лихо убегал из магазина, склонился надо мной и спросил:

– Это ваши дети, мэйм?

– Это дети господина Эвана вин дер Моота, – мрачным тоном объяснил Мартин.

Протянув руку, он непринужденным движением поставил меня на ноги. Его пальто превратилось в лохмотья, часть волос на голове выгорела, фринд вернулся к прежнему росту, но не потерял боевого духа.

– Эти ваши дети..! – прошипел продавец, с трудом сдерживая желание заорать. – Вот этот сразу же взял камни Сорса с витрины! А вот этот бросил их в пыльцу! Там только чудом все не выгорело!

Покосившись в сторону входа в лавку, я увидела, что все в ней покрыто золотистым туманом. Теперь в воздухе кружил легкий запах малины, а не вонь, которая способна вывернуть наизнанку. Наверно, так сработала противопожарная магия.

А на шум стали собираться зеваки. Мейм вин дер Гаральт с выводком дочек так и пританцовывала от нетерпения. Была довольна, что незнакомка, которая связана с детьми ректора, попала в передрягу.

Я бросила в ее сторону непринужденно-равнодушный взгляд. Узнаете, что у нас с ректором готовится фиктивный брак – вообще облезнете всем семейством.

– За детьми следить надо! – продолжал бушевать продавец. На Мартина он не смотрел. Решил, что какой-то там голем не имеет значения. – Где вы были, дамочка? Если бы не защитные заклинания, тут бы и пепла не осталось!

Это “дамочка” меня взбесило. Мне даже слова не давали вставить и что-то объяснить и извиниться.

– За товаром тоже надо следить! – рявкнула я так, что отдалось по всему торговому центру, а девицы вин дер Гаральт шарахнулись в сторону вместе с мамашей. – Почему у вас опасные вещества хранятся рядом? И не надо тут все сваливать на детей! Сперва на технику безопасности плюете, а потом дети виноваты?

– Виноваты! – продавец был из того сорта людей, которым скажешь слово, а они тебе вернут десять. – Нечего лапы тянуть к витринам! Это не детский магазин!

– Я вижу! Вижу, что это магазин без лицензии и разрешений от пожарных! Где лицензия?

Я понятия не имела, есть ли в этом мире такие лицензии, но иногда громкий голос и напор сами по себе творят чудеса. Так случилось и здесь. Услышав про лицензии, продавец как-то стушевался.

– Я ничего такого не имел в виду, и не надо тут орать, – произнес он уже спокойнее. – Но ваши дети вбежали в лавку и сразу же начали бедокурить.

– Мы не начали, – тихо подал голос Джейк. – Я просто взял камень Сорса и понес спросить, сколько стоит. А вы, дяденька, что-то из коробок пересыпали и сказали, чтобы я свалил…

– Так, – зловеще протянула я, уперев руки в бока. – Вместо того, чтобы следить за товаром, вы советуете покупателям свалить? На кого вы свалили бы взрыв, если б моих детей не было рядом? И повторяю, где лицензия?

Только потом, когда мальчики посмотрели на меня с удивленным восторгом, а фринд Мартин с уважением, я поняла, что сказала “мои дети”.

– Шеймус, а и правда, где лицензия? Ты говорил, что она давно есть.

Важный господин, который раздвинул толпу зевак, был похож на шар, втиснутый в дорогой черный костюм и белоснежную рубашку. Увидев его, Шеймус окончательно смешался и забормотал что-то невнятное. Человек-шар кивнул и, посмотрев на меня, произнес:

– Прошу вас, мейм, пройдемте в мой кабинет. Обсудим все, что случилось.

Глава 3

Мартин решительно хотел отправиться со мной. Видимо, ректор распорядился не оставлять меня без присмотра. Но человек-шар решительно вскинул руку, приказывая ему остановиться.

– Нет, фринд, при всем уважении это дело людей.

– Я за людей кровь проливал на войне, – важно сообщил Мартин. – И тут мне не велено мейм Лери оставлять одну. Ректор вин дер Моот распорядился.

– И тем не менее, – голос человека-шара сделался жестче. – Думаю, пока вам и мальчикам можно навестить мое кафе. Второй этаж направо, будьте почетными гостями.

Я ждала, что Джейк и Пит обрадуются походу в кафе, но они встревоженно смотрели на меня, и на их личиках не было ни следа радости. Откуда ни возьмись появились двое мордоворотов – я поняла, что это была охрана магазина – и с видом, который советовал не влезать в неприятности, указали Мартину на лестницу.

– Все будет хорошо, – твердо сказала я. – Вы пока отдохните после таких приключений, а я скоро приду.

Пит схватил меня за руку обеими ручонками и попросил:

– Лери, только ты обязательно приди, обязательно! Придешь?

– Конечно, – ответила я. – Конечно, приду. Сразу же, как только вы съедите пирог.

Мальчики и Мартин выглядели так, будто знали, что мне может угрожать опасность, и я решила не расслабляться и быть настороже. Второй охранник стал напирать на голема, направляя его в нужную сторону, и Мартин со вздохом двинулся к лестнице.

– Идемте, – улыбнулся человек-шар.

Я вздохнула и отправилась за ним.

Мы миновали магазин с текстилем для дома, где в витрине красовались легкие шторы, расшитые птицами и цветами, и лежали груды разноцветных мягких подушек, прошли мимо ювелирной лавки, похожей на раскрытый сундук с сокровищами, оставили позади обувной магазин, где на полках приплясывали сапоги и туфли и нырнули в боковой коридор. Там человек-шар открыл дверь, пропуская меня в кабинет, и произнес:

– Прошу! Здесь мы сможем спокойно поговорить.

Это был обычный кабинет дельца – книжные шкафы, заставленные тяжелыми томами и папками для бумаг, большой стол из темного дерева, кресла. Вместо ноутбука, который был бы у бизнесмена в моем мире, здесь на столе красовался дымный золотой шар на подставке. Время от времени он начинал крутиться, и в дыму тогда проступали какие-то лица. Вот мелькнула рассерженная физиономия Шеймуса, и я поняла, что с помощью этого шара владелец магазина наблюдает за продавцами.

– Позвольте представиться: Винсент ван Аббик, хозяин этого магазина и заодно заинтересованный коллекционер, – произнес человек-шар, и я невольно напряглась.

Не хотелось становиться очередным экземпляром в его собрании чудес и диковин. А когда люди говорят о коллекциях таким тоном, то это значит, что они готовы на все ради их пополнения.

– Лери ван Рейн, – представилась я, ненароком решив, что фамилия Рембрандта подойдет. Надо же взять какую-нибудь фамилию.

Винсент ван Аббик улыбнулся.

– Вам уже успели дать фамилию? Настолько быстро?

Я вопросительно подняла бровь. Надо было всеми силами прикидываться, что я местная, а не вывалилась из другого мира в детскую дворца ректора вин дер Моота.

– Понятия не имею, о чем вы.

Улыбка ван Аббика сделалась мягкой и понимающей. Ему бы схуднуть на центнер – и получился бы человек с приятной, вполне располагающей внешностью писателя или ученого. А так даже и не поймешь, сколько ему лет, тридцать или шестьдесят.

– Давайте так: я вам не враг, – произнес ван Аббик. – Я не желаю вам зла и не причиню вреда. В отличие от ректора вин дер Моота.

Я удивленно посмотрела на него. Ван Аббик мягко провел рукой над столом, и из серебристого тумана соткался кофейник и две чашки из тонкого фарфора.

– А при чем здесь ректор вин дер Моот? – поинтересовалась я.

– При том, мейм Лери, что с редкостями вроде вас он поступает очень просто, – ответил ван Аббик, наливая кофе. – Погружает в смолу и отправляет в запасники академии. Мало ли, когда пригодится на лекциях?

– Отчего же вы решили, что я редкость?

Я взяла чашку кофе, чтобы занять руки, но пить не собиралась. Мало ли, что добавлено в напиток, и кто именно погружает диковинки в смолу.

– Со мной можно не притворяться, я все знаю, и я не причиню вам вреда, – прежним спокойным тоном произнес ван Аббик. – Я знаю еще и то, что вчера во дворце ректора сработал сунтрантан, артефакт, который открывает путь в иные миры. После этого он был безвозвратно разрушен.

Интересно, кто еще в курсе того, что происходит в доме ректора? Кроты? Поросята?

– Понятия не имею, что такое сунтрантан, – непринужденно ответила я.

Ван Аббик понимающе качнул головой. Нет, все-таки ему тридцать, а не шестьдесят. Возможно, он даже учился с Эваном в одной академии.

– То, что выдернуло вас из вашего мира сюда, – сказал он. – Вчера по всей моей коллекции прошла исключительно интересная волна. Я видел такую только один раз, когда в наш мир попал иномирянин. Три с половиной года назад. Вы иномирянка, мейм Лери, не стоит притворяться.

Он сделал паузу и добавил:

– Повторю: вы у друга. Я не причиню вам вреда, в отличие от ректора. А рядом с ним вы как раз в опасности.

***

Некоторое время я сидела молча, прикидывая, что делать.

Могу ли я доверять ректору? Я знаю его меньше суток. Мальчики упомянули о фее в смоле – это не внушало спокойствия и уверенности.

Возможно, он пока просто прикидывает, как меня использовать. Да, Эван успел многое рассказать о своей семье и делах, но это может быть прикрытием.

Вероятно, он пока еще не купил достаточно смолы.

Мы вчера обсуждали наш фиктивный брак – и это ничего не значило. Ровным счетом ничего.

А Винсент ван Аббик? Я его вообще впервые вижу. В отличие от Эвана, он держится спокойно и показывает искреннее дружелюбие, но я давно знала, что не стоит верить всему, что нам показывают.

За неделю до восемнадцати я и подумать не могла, что родители выставят меня из дому. А потом случилось, что случилось.

Нет уж. На всякий случай не буду верить никому. Ни ректору Эвану, ни такому заинтересованному хозяину магазина.

– Почему же вы так уверены, что я в опасности?

– Потому что ректор вин дер Моот и его семья прокляты, – с искренним сочувствием сообщил ван Аббик, и я не могла понять, кому именно он сочувствует, ректору или мне, которая умудрилась так попасть. – Его личные заклинания и чары академии останавливают развитие проклятия, но с каждым днем все хуже.

Он сделал глоток из чашки, и мне почудилось, будто ван Аббик показывает мне, что там нет яда.

– Я знаю, что ректор продолжает искать способ разрушить проклятие, – продолжал он. – Для этого, собственно говоря, и купил сунтрантан. Вдруг в иных мирах найдется то, что ему поможет? Нашлись вы, и я знаю, что он обязательно попробует вас использовать.

– Ну и что? Если есть способ помочь бедным мальчикам, то я готова помогать, – сказала я, и ван Аббик сочувствующе улыбнулся.

– Готовы раствориться в хорнском меду? – поинтересовался он. – Такой мед используют для создания зелий. Помещают туда, допустим, русалку, она тает, отдавая свою силу, а потом зелье исцеляет опухоли.

Я невольно поежилась.

Что, если он прав? Вдруг ректор решит, что для фиктивного брака я не сгожусь, а вот для зелья – вполне?

От волнения у меня заныла голова. Господи, вот бы хоть кому-то здесь поверить!

– Нет. На это – нет, не пойду.

– Вот именно. Но ректор вин дер Моот вас даже спрашивать не будет. Просто возьмет и сделает, что сочтет нужным.

Я вздохнула, сумев, наконец, унять волнение и взять себя в руки.

– Давайте еще раз, сначала. Вы уверены, что Эван хочет меня использовать, чтобы разрушить проклятие. Возможно, он меня убьет и съест.

Ван Аббик кивнул. Налил еще кофе.

– Съест – это не совсем то, что я имел в виду, но процесс похож.

– И вы хотите мне помочь. Я правильно понимаю?

Хозяин кабинета снова кивнул. Бриллиант в его галстуке сверкнул нестерпимо острым голубым светом.

– Совершенно верно.

– Я вижу, что у вас очень хороший магазин, – сказала я, и ван Аббик с улыбкой качнул головой, принимая комплимент. – Он похож на наши торговые центры. Вы серьезный предприниматель, а такие люди ничего не делают просто так, без выгоды. В чем ваша выгода?

– Вы очаровательная девушка, мейм Лери, – произнес ван Аббик уже без тени улыбки. Просто констатировал факт. – И вы еще и умны. У меня нет выгоды. Но есть мотив.

– Какой же?

– Скажу вам честно: я хочу, чтобы ректора не стало. У меня есть все основания считать, что проклятие разрушит его первым, а потом падет. Мальчики выживут.

По спине пробежал холодок. Ван Аббик говорил с непробиваемым спокойствием человека, который давно принял решение и не собирался от него отступать.

– Разбираетесь в проклятиях? – спросила я, пытаясь снова совладать с волнением.

Ван Аббик кивнул.

– Почему же вы желаете ректору смерти?

Я сомневалась, что он скажет правду. Но не спросить было нельзя.

– Все дело в его жене, Анне. Когда-то я был в нее влюблен, – ответил ван Аббик. – И мой мир рухнул, когда ее не стало.

Я вздохнула.

– А почему вы решили, что это ректор виноват в ее смерти? Женщины часто умирают во время родов. В нашем мире тоже.

Моя однокурсница не умерла во время родов – стала инвалидом. Узнав о том, что с ней случилось, я испытала прилив сокрушающего ужаса.

– Он мог бы помочь Анне. Спасти ее, – неохотно ответил ван Аббик. Было видно, что ему не хочется говорить о том, что все еще причиняет боль, но он не собирался молчать. – Для этого надо было просто быть рядом с ней в последние недели. Но он предпочел отправиться в столицу, выбивать для себя тепленькое местечко в министерстве магии. И вернулся тогда, когда Анне уже ничем нельзя было помочь.

Некоторое время мы молчали. Потом я вернула на стол чашку с нетронутым кофе и сказала:

– У нас тоже многие мужчины занимаются делами, работой и упускают важное. Это бывает. Но… я не хочу, чтобы ректор вин дер Моот умер. И не стану вам помогать с его смертью. Извините.

Ван Аббик понимающе качнул головой.

– Да, я прекрасно вас понимаю, мейм Лери. Но не позволю ректору уничтожить еще одну уникальную женщину.

Пол дрогнул под ногами, ударив в подошвы сапожек. Кресло вдруг расплылось, разрастаясь во все стороны, превращаясь в громадину, и где-то вдалеке послышался густой давящий на уши шум.

Нет – это не кресло стало огромным, а я сделалась маленькой. Лицо ван Аббика проплыло в невообразимой вышине и я услышала:

– Вы у друга, мейм Лери. Прошу, не сомневайтесь!

***

Я окончательно очнулась, когда поняла, что по лицу веет прохладным ветерком.

Веки казались тяжелыми, глаза жгло, но я все-таки смогла открыть их и увидела, что лежу на диване. Сапоги с меня сняли – посмотрев с дивана вниз, я увидела ковер с мягкими домашними туфлями.

Темноту разгонял свет лампы на письменном столе. Чуть поодаль была дверь, и я не сразу поняла, что с ней не так. Потом догадалась – она была нарисована на стене.

Где же это я?

Вспомнилось все, что случилось в магазине: и пожар, который устроили Джейк и Пит, и моя беседа с ван Аббиком, и его последние слова.

Я у друга? Не думаю.

Спустив ноги с дивана, я обулась и отправилась изучать комнату. Все здесь было каким-то странным, неустойчивым – казалось, дунет ветер, и вот этот шкаф улетит прочь, хлопая дверцами, как крыльями.

Да ведь он игрушечный, этот шкаф! Я открыла его, постучала по стенкам и дверцам – точно. Очень плотный картон, но не дерево.

Я сделалась маленькой, и ван Аббик поместил меня в кукольный дом?

Глупо. Очень глупо. Мартин и дети знают, с кем я пошла и куда. Эван будет меня искать… но вдруг именно на это и рассчитывает ван Аббик? Ректор отправится за иномирянкой и попадет в расставленную для него ловушку…

Звучит логично, особенно если думать, что Эван выхватил меня из моего мира, чтобы разрушить проклятие. Но на самом деле к этому приложили руку дети, которым нужна была мама – и хорошо, что ван Аббик, коллекционер чокнутый, этого не знал.

И это было плохо. Джейк и Пит повиснут на отце, умоляя спасти меня, и Эван все-таки попадет в ловушку.

Я обошла комнату – просторная, квадратная, с нарисованными дверями и без намека на выход. Наверно, ван Аббик снял крышу, чтобы поместить меня сюда.

Он, конечно, рассчитывал, что я, испуганная и несчастная, буду сидеть на месте и лить слезы в ожидании спасителя.

А вот уж дулю ему под ноздрюлю, как выражается фринд Мартин. Не на тех напал.

Я еще раз прошла по комнате, осторожно стуча по стенам. Они тоже были сделаны не из камня или дерева, а из плотного картона – а любой плотный картон можно порвать. Присев на корточки, я осторожно подцепила край серебристых обоев с рисунком из листьев и перьев и потянула вверх.

Отлично. Оторвалось.

На то, чтобы расковырять дыру в стене, у меня ушло примерно полчаса. Я выглянула из нее и разочарованно вздохнула.

Это в самом деле был дом – вот только он состоял из пяти этажей, и я была на пятом.

Прыгать отсюда на стол, на который ван Аббик поставил дом, было бы самоубийством. Тогда он просто выбросит мое тело, которое теперь было размером с пипетку, и Эван никогда меня не найдет.

Все будет напрасно.

Я нырнула обратно в комнату, села на диван и, отдышавшись, решила разбирать не стену, а полы, которые на мое счастье тоже были из картона. Ковер – в сторону. Жаль, конечно, что у меня нет никаких инструментов, но я и голыми руками прокопаюсь на волю.

То ли картон для пола оказался плотнее, то ли я просто устала, но на дыру в полу у меня ушло больше часа. На четвертом этаже кукольного дома тоже горела лампа, и я запоздало подумала: а что именно ван Аббик хранит в своей коллекции?

Но отступать было нельзя. Я не собиралась провести остаток своих дней в кукольном домике на потеху этому шару в деловом костюме.

“Я ваш друг”. Ну да, конечно. В музей таких друзей.

Спустив ноги в дыру в полу, я повисла, держась за обрывки картона. Внизу подо мной была точно такая же комната, с такой же кукольной мебелью, но без постояльца. Ну и хорошо. Отдохну, потом прокопаюсь на третий и второй этаж, а там уже и прыгать можно…

Картон, за который я держалась, оторвался, и я рухнула на диван. По счастью он не сломался под моим весом, но удар получился знатный – несколько минут я просто лежала, пытаясь опомниться и выровнять дыхание, а потом услышала:

– Да, она была здесь. Мы побеседовали о том, что нужно следить за детьми, потом я простил ущерб, и мейм Лери ушла.

Я узнала голос ван Аббика и замерла. Раз он вошел в комнату, то мог увидеть дыру в стене кукольного дома – и это было плохо. Почти хреново.

– Ты врешь, Винс, и я это понимаю, – услышав эти слова, я замерла, беззвучно ахнув. Эван! Эван был здесь! Он пришел, чтобы найти меня! – Рассказывай, куда ты ее законопатил, а я попробую все исправить.

Голос Эвана звучал устало, надтреснуто. Ректор за меня волновался – когда я это поняла, то невольно ощутила прилив сил.

– Да никуда я ее не законопачивал. Нам с тобой нечего делить, Эван. Я давно тебя простил, мстить не собираюсь. Мэйм Лери здесь нет. Хочешь – обыщи весь магазин. Я не знаю, где она.

– А я думаю, что знаешь. Среди твоих игрушек, правда?

Дом вдруг качнулся, пол опасно наклонился в сторону, и вместе с диваном я полетела в стену, чудом не попав под рухнувшие вещи. Должно быть, Эван взял кукольный дом в руки и рассыпал всю мебель.

Послышалось недовольное ворчание, и в комнате сделалось светлее, словно лампа, которая вместе со мной улетела в стену, вспыхнула в десять раз сильнее.

Мир шевельнулся, задрожал, потек во все стороны.

Я обернулась к источнику света и запоздало спросила еще раз: что же Винсент ван Аббик хранил в своей коллекции?

***

Свет, который я сначала приняла за усиленный огонь лампы, истекал от уродливой морды существа, которое чем-то напоминало летучую мышь. Сморщенную физиономию будто бы кто-то сжал и сплющил. Тонкие кожистые крылья распахнулись надо мной, и чудовище взревело.

Радость пробилась сквозь страх. Отлично. Реви во всю глотку, показывай, что из коллекции сбежали. Пусть Эван меня услышит.

В следующий миг летучая мышь прянула ко мне, схватила зубами за плечо и забросила себе на спину. Задыхаясь от страха, я вцепилась в густую шерсть, и мышь взвыла, исторгая пламя.

Да это не просто летучая мышь, это целый мышедракон!

– Так! – закричала я. – Давай все тут сожжем!

Картонные стены кукольного домика вспыхнули, и мы полетели сквозь пламя. В лицо ударил жар и сразу же сменился прохладой, как только мы оказались снаружи, в просторной комнате, ярко озаренной светом ламп.

Эван! Я сразу же увидела его – он был громадиной, великаном, и этот великан выглядел разгневанным. Готовым сокрушить все вокруг.

Ох, хотелось надеяться, что этот гнев не от того, что мое исчезновение спутало его планы. Сейчас бы ректору заниматься работой или быть с сыновьями, но он пришел сюда, спасать иномирянку.

– Что это?! – проревел голос Эвана, и у меня сразу же заложило уши.

Летучая мышь рванула под потолок. Судорожно схватившись за шерсть и молясь лишь о том, чтобы не разжать пальцы, я обернулась и увидела Эвана, который выбросил в мою сторону громадную руку.

Да такая сомнет и не заметит!

Но страшнее всего было то, что сейчас поднималось за спиной Эвана. Облик Винсента ван Аббика раздувался, растягивался во все стороны. Что-то прорывалось сквозь его оболочку, которая уже утратила всякое сходство с человеком. Я видела сотни разъяренных глаз и извивающиеся туманные пряди тьмы, которые текли к ректору.

– Эван! – закричала я. – Сзади! Берегись!

Для него мой вопль во всю глотку был тише мышиного писка. Гора мрака, которая возникла на месте ван Аббика, готова была поглотить его, утянуть в свою дымную сердцевину, в которой просвечивал далекий огонь.

– Сзади! – крикнула я.

Не глядя, Эван что-то швырнул себе за спину, и тьма содрогнулась, как от тяжелого удара. Летучая мышь сделала круг по комнате и, пролетев над головой ректора, выплюнула пламя в сторону того, что совсем недавно было ван Аббиком. Струя огня ударила в один из глаз, и чудовище взвыло.

– Умница! – радостно похвалила я. – Если выживем, дам тебе вкусняшек!

Летучая мышь торжествующе взвизгнула и пошла на новый заход. Еще один плевок огнем – и очередной глаз закрылся. Хотелось надеяться, что навсегда.

Эван наконец-то обернулся к тьме, встал с ней лицом к лицу. Он смотрел со спокойным, даже презрительным выражением, словно дымящийся чернотой ужас был чем-то вроде лишайного кота.

– Я так и подумал, – пророкотал великан. – Дунд-навайне.

Я понятия не имела, что это: название чудовища или очередное заклинание. Летучая мышь шарахнулась в сторону и улетела в другой конец комнаты, отказываясь атаковать. А Эван небрежно провел рукой по воздуху, словно стирал тряпкой надпись с доски.

В комнате поднялась такая вонь, что я почти потеряла сознание. Летучая мышь запищала – завалилась набок, заскользила вниз, упала в кресло, которое теперь было размером со стадион. Я сползла с нее, и летучая мышь толкнула меня головой в плечо.

А тьма начала таять. Невидимый ветер рванул к ней, сдувая клочья черноты, развеивая их по комнате. Вскоре Эван нагнулся, что-то подхватил с пола и, вынув из кармана сюртука пузырек с деревянной пробкой, отправил находку внутрь, в золотистую жидкость.

Наверно это был тот самый мед, в котором смолят фей. Не хотелось проверять.

Потом он убрал добычу в карман и обернулся к нам с летучей мышью. Сейчас в его взгляде не было ничего, кроме усталости и пустоты, словно я умудрилась очень сильно его разочаровать.

Мне сделалось не по себе. Я старательно отогнала это чувство – в конце концов, я ни в чем не виновата, и все это время пыталась сбежать из плена. Сам бы пообдирал этот дурацкий картон, пробираясь на свободу.

Ректор прошел к нам, присел на корточки рядом с креслом, и я с ужасом вспомнила, как в сказках говорили про “на одну ладонь посажу, второй прихлопну”. Но великан лишь вздохнул, простер ко мне руку и произнес:

– Фиранто!

Мир содрогнулся от его голоса и заструился прочь. Вещи в комнате зашевелились, потекли вниз и в стороны – они становились маленькими, а я росла. Вскоре комната приняла обычные размеры, а я увидела Эвана не великаном, а обычным человеком нормального человеческого роста.

Все кончилось.

Некоторое время я могла только дышать и смотреть на ректора. Его лицо, разгоряченное сражением с чудовищем, постепенно приобретало привычное ледяное выражение.

Ректор был раздражен.

Ректор был зол, и он злился на меня.

– Почему с вами одни проблемы, мейм Лери? – холодно осведомился Эван. – Как вы умудряетесь влезать в неприятности вот так, налегке?

***

Первым, что я ощутила, была обида. Очень острая обида ребенка, которого ни за что ни про что ранит взрослый.

Я не искала приключений на свою голову! Я просто пришла в магазин с детьми и Мартином! Для того, кстати, чтобы купить ректору беспростудное зелье.

Наверно, Эван ждал, что я стану оправдываться. Что вид у меня сделается несчастный и жалкий, словно у студентки, которая завалила все пересдачи и теперь была на волоске от отчисления.

Ну пусть ждет. Не дождется.

– Вижу, у вас получилось их решить, – таким же ледяным тоном ответила я. – Замечательно. Смею напомнить, что это у меня проблемы из-за вас и вашего семейства. Это ваши дети вырвали меня из родного мира. Они в порядке, кстати?

Нет, он точно ждал, что я буду лепетать и просить прощения! Когда я заговорила с ректором так же, как он говорил со мной, ему сделалось не по себе!

Ну, то есть лицо едва заметно дрогнуло. Самую капельку.

Но этого было достаточно.

– В порядке, – пробормотал Эван. – Очень волнуются за вас. Вы ушли с ван Аббиком и пропали. Мартин ждал вас, потом пошел спрашивать. Ван Аббик сказал, что вы уже ушли, и Мартин вызвал меня.

Он прошел по комнате туда-сюда.

– Я испугался. Решил, что с детьми что-то случилось!

– А если со мной? – не выдержала я. – Или это так, пустяки?

– Я не говорил, что это пустяки! – вспыхнул ректор. – Но вам надо быть осторожнее! Не искать приключений на свою пустую голову!

– Что? – я тоже вспыхнула. Поднялась с кресла, сложила руки на груди, уставилась на Эвана с такой злостью, что виски заныли. – Это у меня пустая голова?!

– А какая еще? – Эван нервным движением запустил руку в волосы, провел по голове. – Вы влезли в гнездо сумарнского паука! Какой идиоткой надо быть, чтобы это сделать!

Вот вам здравствуйте. Теперь я еще и идиотка.

– Я понятия не имею, что такое этот ваш сумарнский паук, – отчеканила я. – В моем мире нет подобных тварей. А вам следовало заранее предупредить меня об опасностях. А не орать теперь, словно вас за задницу укусили!

Эван остановился. Посмотрел на меня – во взгляде проплыло запоздалое сожаление.

Понял. Прекрасно.

– Был неправ, – нехотя произнес он. – Простите. Сумарнский паук это наша местная нечисть. Пробирается в дома, замещает собой хозяина, потом пожирает семью.

Я так и ахнула.

– То есть, он сожрал ван Аббика?!

Эван скривился.

– Надо будет сейчас посмотреть здесь в кладовой. Он наверняка там, в паутине. Возможно, еще жив.

Ну слава Богу. Получается, все отделались легким испугом.

– А вас он зачем заманивал? – спросила я. – Ему ведь была нужна приманка, он затем меня и схватил.

– Затем, что если сумарнский паук сумеет сожрать сильного и опытного мага, то его силы увеличатся во много раз, – устало объяснил Эван и прошел к одной из дверей. Толкнул ее и понимающе кивнул.

– Там, да? – спросила я.

– Да, – вздохнул Эван, присел на корточки и, судя по движениям его рук, начал что-то разрезать.

Я подошла поближе: ректор склонился над коконом из паутины, и над его пальцами сверкали мелкие молнии, расправляясь с нитями. Вскоре из кокона проступило бледное лицо настоящего ван Аббика. Под глазами залегли тени, лоб был покрыт крупными каплями пота. Увидев ректора, ван Аббик вздохнул и пробормотал:

– Что случилось?

– Сумарнскому пауку попалась крупная муха, – ответил Эван. – Голова болит?

Ван Аббик печально усмехнулся.

– Еще как. Все живы?

– Да. Я сейчас вызову врача, тебя отвезут в госпиталь.

Мне сделалось не по себе. Эван окончательно расправился с нитями, помог ван Аббику подняться и провел его в комнату – усадил в кресло и сказал:

– Тебе будет хотеться пить, но пить нельзя, пока весь яд не выведется.

Ван Аббик устало кивнул.

– Хорошо. О, вижу, тот домишко сгорел. Жаль.

Летучая мышь, которая успела перебраться на мое плечо и теперь сидела, вцепившись лапками в платье, фыркнула, выплюнув несколько мелких искр. Теперь, после того, что мы с ней пережили, она больше не казалась мне уродливой. Вполне милое существо.

– Я сидела там вместе с этой мышью, – сказала я.

Ректор одарил меня очень недовольным взглядом, словно мне следовало стоять, не раскрывая рта лишний раз. Но надо же, он извинился передо мной! Не думала, что такие вот люди, ледяные гордецы, способны признавать свои ошибки.

Он очень испугался за меня – потому и кричал, чтобы выплеснуть этот страх.

Как только я это поняла, мне стало легче.

– Это не мышь, – откликнулся ван Аббик. – Это сумеречник, они часто пробираются в здания. Вы ему понравились, как видно.

Я улыбнулась.

– Возьму его себе. Он так решительно меня спасал. Простите мое любопытство, но что именно вы коллекционируете?

Ван Аббик улыбнулся в ответ. На мгновение мне стало жаль его – особенно, когда я вспомнила, как паук рассказывал о любви к Анне. Не придумал же он это все, явно позаимствовал чужие воспоминания.

– Дома и здания, – произнес он. – Их маленькие копии. В соседней комнате есть целый город.

Я понимающе кивнула, и жалость моя усилилась. Наверно, он очень одинок, раз посвятил себя такому увлечению.

Снаружи послышались шаги, и в комнату вошел человек в пальто, накинутом поверх темно-зеленого мешковатого костюма – по всей видимости, врач. В руке он держал саквояж с зеленым полумесяцем на боку.

– Здесь был паук? – заинтересованно спросил он. – Вы убили его?

Эван вынул из кармана пузырек и показал его врачу. Тот понимающе кивнул.

– Отлично. Еще один подвиг в вашу копилку, правда?

Эван усмехнулся и вздохнул.

– Лучше бы их не было, этих подвигов. Ладно, нам пора.

Глава 4

– А как паук узнал, что я имею для вас значение?

Домой мы возвращались в экипаже, похожем на старинный английский кэб. Еще вчера я и представить не могла, что вообще когда-нибудь увижу такой транспорт – и вот еду в нем, подпрыгивая на неровностях дороги.

Сумеречник сперва ехал у меня на плече, а потом перебрался в карман и там свернулся калачиком и уснул. Эван сидел рядом, и его лицо хранило прежнее спокойно-ледяное выражение.

– Такие пауки отлично чувствуют колебания магических полей, – ответил он. – Он понял, что вы не отсюда.

Ректор сделал паузу и добавил:

– Ладно, на самом деле он просто увидел вас с моими детьми.

– Как они? – спросила я.

Взгляд Эвана смягчился.

– Ждут вас дома. Хотели плакать, потом передумали.

– Это правильно, – улыбнулась я. – Все ведь хорошо кончилось. А как, по-вашему, я должна была понять, что это не ван Аббик, ваш старый друг, а паук?

Эван смахнул пылинку с серебряного перстня на левой руке. Камень в оправе был насыщенно-фиолетовым, и изредка в его глубине проступала молочная белизна.

– Он мне не друг, это во-первых. А во-вторых, если в доме появляется сумарнский паук, то прямо над дверью можно увидеть серебряное свечение. Легкое, почти незаметное, но оно есть.

– Ну конечно, – я выразительно завела глаза к небу. – Никто из местных не догадался, что хозяина магазина спеленали, а я прямо должна была это знать!

– Мейм Лери, вы снова начинаете? – в голосе Эвана хрустел лед. – Кажется, я извинился.

– Кажется, вы очень испугались за меня, – негромко сказала я.

Эван отвернулся. Некоторое время он смотрел в окно, на заснеженный город, который весело готовился встречать новый год, а потом сказал:

– Да, я испугался. И не хотел принести детям ваши высушенные останки.

– Часто вам приходится совершать такие подвиги? Тот врач сказал…

– Часто, – неохотно ответил ректор. – Потом чувствую себя пустым стаканом с молоком по стенкам. Чем больше трачу сил, тем потом тяжелее с проклятием.

Я понимающе кивнула. Сумеречник шевельнулся в кармане и вздохнул.

– Что вы делаете, чтобы восстановиться? Как я могу вам помочь?

– Постарайтесь больше не влипать в неприятности, – посоветовал Эван. – Очень надеюсь, что мне не придется снова выручать вас.

– Я тоже надеюсь, – ответила я. – Так что вы решили по поводу нашего ночного разговора?

Ректор пожал плечами.

– Теперь я просто обязан на вас жениться, мейм Лери. Как порядочный человек.

– В этом мире спаситель тоже берет спасенную в жены? – спросила я.

Эван кивнул.

– Да, такова традиция. Но это, конечно, будет фиктивный брак. Если вы не передумали, то завтра я напишу министру, и мы начнем подготовку к свадьбе.

Я попала в другой мир и выхожу замуж за ректора академии магии. Потрясающе. Такого и в книжках не прочитаешь.

– Хорошо, – кивнула я. – Не забудьте про поиски нового сунтрантана.

Ректор выразительно скривился.

– Да уж будьте уверены, не забуду.

– Он ведь и про сунтрантан знал, этот паук, – сказала я. – Говорите, что вы и ван Аббик не друзья, но для не-друга он слишком о многом в курсе.

Эван обернулся ко мне – взгляд сделался очень острым, резким. Почти злым.

– Хотите сказать, что за мной шпионят?

– Вполне вероятно, – ответила я. – Проверьте свой дворец, возможно, там жучки.

Ректор вопросительно поднял бровь.

– Подслушивающие устройства, – объяснила я и, бросив взгляд в окно, поинтересовалась: – А что это там?

Мы проезжали мимо парка – там, среди заснеженных деревьев детвора каталась на огромной карусели, а из огромного шатра рядом малыши выходили с разноцветными коробками в руках.

– Передвижной детский магазин, – ответил Эван. – Игрушки, все такое.

– Давайте купим мальчикам что-нибудь, – предложила я. – Они будут рады. Вы спасли меня, вернули во дворец и принесли им новые игрушки.

Теперь уже Эван выразительно завел глаза к небу.

– У них этих игрушек… как блох на барбоске.

– Ну и что? Это будут новые игрушки, еще одна радость. Они ведь волновались за меня…

Наверняка Джейк и Пит места себе не находили. Они не из тех, кто будет ждать возвращения отца со спокойным равнодушием – особенно если учесть, что они вытащили меня из моего мира как раз для того, чтобы у них была мама.

Эван вздохнул. Стукнул в стенку кэба, и тот послушно остановился возле входа в парк.

– Ладно, возьмем что-нибудь, – кивнул ректор, и я улыбнулась.

– У меня еще много интересных предложений, вот увидите. Идем!

***

Мы вышли из кэба и направились к входу в парк. Здесь было полно народу: дети штурмовали снежную крепость, кружились на карусели, съезжали с горок, их родители подкреплялись подогретым вином с пряностями. Настроение было замечательным. Я не очень люблю зиму с ее морозами и снегами по колено, но сейчас меня окутало по-настоящему волшебное настроение.

– У нас зимой люди тоже вот так гуляют, – сказала я, и ректор едва заметно улыбнулся.

– Я так закрутился со всеми этими делами, что даже не расспросил вас о вашем мире, – признался он.

– Звучит так, словно вы об этом сожалеете.

– И это тоже. Не хочу, чтобы вы считали меня ленивым и нелюбопытным, – произнес Эван, и я не сдержала улыбки.

Надо же, ему важно, что я могу о нем подумать.

Не такой уж он и сухарь в ледяной корке.

На нас смотрели так, словно мы были исключительной диковинкой. Мужчины кивали ректору, поднимая шляпы, девицы и дамы сладко улыбались, но в их взглядах, направленных на меня, была такая ненависть, что невольно хотелось чесаться. Если верить фринду Мартину, ректор завидный жених – теперь всем интересно, чем я сумела его взять, что мы вот так мило идем на гулянье. Меня будут сравнивать с местными красавицами и рассматривать каждый изъян под микроскопом, ища утешение в том, что у меня, например, неидеальный нос. И глаза косят.

Конечно, никто и не узнает, что у нас с ректором просто фиктивные отношения. Не более того.

Да и ребят жалко. Им нужна мама – да хоть и просто еще один хороший человек рядом.

– Вы же ректор академии. Вы ученый. А ученые просто обязаны быть любопытными и везде совать нос, – весело сказала я, и улыбка Эвана сделалась шире. Пусть чуточку – но все-таки шире.

– Да, так и есть, – ответил ректор и поднял полог шатра, пропуская меня вперед.

– Кажется, внутри он больше, чем снаружи, – сказала я, осмотревшись. Наверху, там, где сходились складки шатра, парила целая стая мелких сиреневых птичек. Их легкие голоса звенели весело и сладко.

Эван кивнул.

– Да, это чары разворачивания, – ответил он. – В жилых помещениях ими не пользуются, а вот в таких магазинах – очень часто.

Мы попали в настоящее игрушечное царство! Чего тут только не было. На одних полках красовались куклы всех цветов и размеров, которые открывали и закрывали глаза, качая головами. Платья на них были – принцессам впору. В шкафах маршировали игрушечные солдаты в синих и красных мундирах, скакали всадники, воины шли на штурм крепостей, толпились экипажи с лошадьми и кучерами. В больших корзинах сидели плюшевые медведи и зайцы, на полках книжных стеллажей теснились тома со сказками. Словом, здесь было все, что только может захотеть ребенок.

– Что любят ваши дети? – спросила я, обернувшись к Эвану. – Во что обычно играют?

Тот взял из корзины маленького плюшевого зайца, подержал в руках и усадил обратно.

– Ну, у них много игрушек.

– Это я успела заметить. Какие именно им нравятся?

Эван выглядел так, словно я спросила у него об устройстве какого-нибудь сверхсложного артефакта. Впрочем, нет, с артефактами он вел бы себя намного бодрее – начал бы рассказывать, что к чему, и не выглядел бы так, словно его застал конфуз в метро.

Понятно. Отец в работе. Приходит, когда дети уже спят, уходит, когда они еще спят. Хорошо, что хоть помнит их имена.

– Вы им купили такого маленького дракончика, – сказала я.

Эван кивнул. Мои вопросы его смутили и он заметно обрадовался, когда я стала подсказывать.

Наверно, в его академии никто никогда не видел ректора настолько растерянным. Вот уж точно, не в своей тарелке.

– Да, они долго просили питомца. Фринда Марта говорит, что они его наревели, – с какой-то нервной усмешкой ответил Эван и добавил: – Они и правда ревели.

Я вздохнула. Мальчикам нужно было тепло. Настоящее, неравнодушное.

– Давайте купим вот это, – я достала из корзины плюшевого дракона. – А еще вот это, – компанию ему составил лохматый паук. – Будут играть в мое спасение: драконом будете вы, а паук… ну пауком и будет.

Эван вздохнул с облегчением.

– Отличная мысль, мне нравится.

– Кто обычно покупает им вещи? – спросила я, когда мы пошли к кассе. Купюры, которые шелестели в ней, были насыщенно-синего цвета, а все монеты – квадратными с отверстием посередине.

– Марта или Мартин. Я даю деньги, – ректор отсчитал несколько синих купюр, протянул их кассиру, и девушка возле кассы принялась упаковывать оплаченные игрушки в цветную бумагу.

– У вас бывают выходные? – поинтересовалась я.

Дамы зрелых лет, которые вошли в шатер, уставились на нас, широко распахнув глаза и приоткрыв рты. Девица, которая была с ними, всхлипнула и торопливо бросилась в сторону полок с куклами. Мы вышли, я обернулась на шатер и спросила:

– Это какие-то знакомые?

Ректор кивнул.

– Да, семейство ван Арбрехт. Хелену хотели навязать мне в жены, еще до моей женитьбы. Я отбоярился, с тех пор они на меня фыркают.

Да, похоже, меня сравнили с Хеленой, и сравнение вышло не в мою пользу.

– Начнутся сплетни, – заметила я, когда мы подошли к ларьку, и Эван взял две кружки вина с пряностями. – Сплетни и разговоры. Надо же городу обсудить, кого именно ректор академии берет в жены.

Эван усмехнулся.

– Это я еще не представил вас педагогическому коллективу. Вот где сидят настоящие змеи.

Вино было очень легким – не пьянило, не заставляло голову кружиться, а лишь окутывало воздушным весельем.

– Меня обязательно представлять?

– Да. У жены ректора есть ряд обязанностей. Немного.

Я понимающе кивнула.

– Тогда представляйте. Посмотрим, куда убегут эти ваши педагогические змеи.

***

– Ох, дорогая мейм Лери, я так рада, так счастлива, что все закончилось благополучно! Видит бог, я так переживала за вас, у меня чуть сердце не треснуло! А детки, наши милые мальчики? Они так и не легли спать, просто сидят в своих кроватках и ждут вас!

Фринда Марта выглядела искренне встревоженной и настолько же искренне счастливой. Мартин, который держался чуть в стороне, был расстроенным и готовым вынести любое наказание.

– Вы уж простите старого болвана, – пробормотал он. – Кто ж знал, что там паучина засел?

Я с вызовом посмотрела на ректора, который снимал перчатки. Вот видите? Местные ничего не знают, а я, которая меньше суток в этом мире, должна была обо всем догадаться?

Когда мы вернулись во дворец, то меня охватило холодом. Здесь, в спокойном и уже привычном месте, я до конца поняла, из какой беды спаслась. Нет, я больше никуда не выйду отсюда. Найду, чем заняться. Елку будем наряжать, в конце концов. Свадьбу играть.

– Лери! – закричал Джейк, скатываясь с лестницы. – Лери вернулась!

– Лери! – вторил ему Пит.

Растрепанные мальчишки в одних пижамах подбежали ко мне, обняли и бросились в пляс. От их искренней радости становилось тепло на душе. Джейк прильнул ко мне, торопливо рассказывая, что:

– Мы не спали! Как тут уснешь? Папа сказал, что мы теперь в углу навсегда поселимся, ну до послезавтра это уж точно! Ой, а кто это?

Сумеречник выбрался из моего кармана и возмущенно пискнул: дети прижали, когда обнимали меня. Он прополз по моему пальто на плечо, раскрыл крылья и был таков – удрал куда-то в сторону второго этажа. Джейк проводил его оценивающим взглядом и заявил:

– Чумазый какой. Мы будем звать его Грязилла!

– А мы с папой кое-что вам принесли, – сказала я и обернулась на ректора. Тот кивнул и протянул мальчишкам свертки с игрушками. Пит схватил один, а Джейк серьезно произнес: