Битва за Землю бесплатное чтение

Серия «Боевая фантастика»

Иллюстрация на обложке Бориса Аджиева

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

© Михаил Николаев, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Все персонажи и события являются вымышленными, а любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Глава 1

Незваные гости

Дзинь – звякнул гравитационный радар. На мгновенно вспыхнувшем голографическом экране, отображающем нижнюю часть созвездия Центавра, появилась медленно удлиняющаяся красная черточка с яркой блесткой на переднем конце. Начала заполняться цифрами верхняя строчка появившейся на соседнем экране таблицы.

Дата: 2 июня 2055 года

Время обнаружения объекта (по Москве): 4.23.57

Масса объекта: 1,5 млрд тонн

Скорость объекта в момент обнаружения: 150 тыс. км/с

Текущая скорость объекта: 149 907 км/с

Расстояние от Солнца: 228 млн км

Расстояние до Психеи: 79 млн км

Дзинь, дзинь, дзинь – трижды прозвучал сигнал гравитационного радара. На экране возникли еще три красные черточки и начали заполняться последующие строки таблицы.

Майор Симаков вдавил красную кнопку, и помещения Центра контроля космического пространства «Полусфера» заполнил мощный рев сирены боевой тревоги, заглушивший участившиеся позвякивания радара. Пучок красных черточек, одна за другой появляющихся на экране, рос буквально на глазах.

Спустя несколько секунд Симаков отпустил кнопку и, наконец, занялся тем, для чего, собственно, тут находились он сам, центр «Полусфера» и вмещающий его астероид Психея – отправкой на Землю известия о появлении в Солнечной системе флота пришельцев. Не напрямую, разумеется, так как примерно посередине между точкой Лагранжа L3, вблизи которой теперь находилась Психея, и Землей располагалось Солнце. Сообщение ушло по более длинному пути. Сначала остронаправленные антенны центра «Полусфера» выбросили информационные пакеты в точки Лагранжа L4 и L5, где теперь висели Паллада и Гигея. Радиоволны преодолели расстояние между астероидами примерно за пятнадцать минут, после чего сразу были ретранслированы на Землю, Луну и Весту, угнездившуюся в точке Лагранжа L1. Спустя еще восемь минут они, наконец, достигли адресатов. Почти одновременно. В 4 часа 47 минут по московскому времени.

Командующий планетарной обороной Земли шестидесятисемилетний маршал космофлота Николай Александрович Петров провел эту ночь в Ситуационном центре Весты, надежно укрытом в металлическом ядре астероида.

Оперативный зал Ситуационного центра внешне напоминал боевую рубку тяжелого внутрисистемного крейсера, но имел более сложный и развитый функционал. В центре помещения располагалась поворотная платформа с двумя рядами кресел, перед которыми находились пульты управления, а вдоль стен имелись три ряда объемных голографических экранов. Средний (панорамный) был включен постоянно, а те, что сверху и снизу от него – использовались по мере необходимости. На платформе в полутора метрах одно от другого было установлено всего восемь кресел. Три в первом ряду: слева – оперативного дежурного, по центру – командующего планетарной обороной, справа – командующего первым флотом. За их спинками вторым рядом располагалось еще пять кресел, предназначавшихся для начальников служб или приглашенных специалистов.

Николай узнал о дате вторжения почти четверть века назад, когда о ней еще не имели представления даже сами центаврийцы – пророчица, к которой ему порекомендовал обратиться Полковник, была очень сильной. И запомнил ее слова предельно точно.

«Это произойдет в среду, во второй день июня 2055 года. Их будет много, очень много. Они прилетят убивать».

Чем закончится противостояние двух цивилизаций, пророчица не знала. Она тогда объяснила Николаю, что можно предсказать только предопределенные вещи: землетрясение, извержение вулкана, падение метеорита. Даже смерть отдельного человека или дату начала боевых действий. А «туман войны» прозреть невозможно. Слишком много значимых факторов, зависящих от действий миллионов участников.

Зная день, когда все начнется, Николай готовился к нему, но помалкивал. Жене и детям сказал, разумеется. Полковника сразу же поставил в известность. И нескольких сотрудников своего Центра, которых знал с момента его образования, тоже осведомил. И все. Скажи он еще кому, что все его действия основываются на пророчестве уже умершей женщины, и отставка неминуема. Хорошо еще, если в дурку не упекут. Поэтому он объяснял ожидаемый срок появления на земной орбите флота центаврийцев исключительно прогнозами аналитиков и расчетами ИИ. При этом в словах маршала Космофлота ощущалась настолько незыблемая уверенность, что ему верили.

Он успел. Заранее прилетел на Весту – астероид, превращенный Российским Союзом в мощнейшую космическую крепость, передовой форпост Космофлота, который должен был встретить вражескую армаду в полутора миллионах километров от Земли. И дать врагу бой. Вчера Николай устроился на ночлег в комнате отдыха оперативного дежурного. Не раздеваясь. Лишь расстегнув китель и сняв обувь. Сон долго не шел. Николай лежал, в тысячный раз прокручивая в голове детали предстоящих действий. Вроде бы предусмотрено все, разработаны алгоритмы, четкие инструкции, каждый знает свой маневр. Будут, разумеется, накладки, самоуправство, трусость, возможен даже прямой саботаж. Но не в критичных объемах. Это все учтено в расчетах, предусмотрено резервирование. Но хватит ли всего этого? Он смог забыться только во втором часу ночи, а в 4:48 тишину разорвал ревун боевой тревоги.

Спустя две минуты командующий планетарной обороной уже сидел в своем кресле и просматривал выведенную на экран информацию. Полчаса назад было обнаружено девяносто семь объектов, пересекающих орбиту Марса с противоположной относительно Солнца стороны от Земли. Сейчас их наверняка уже намного больше. Объекты однотипные, предварительно идентифицируются как центаврские носители первого ранга, окрещенные на Земле авианосцами. Объекты уже начали торможение, предположительно пройдут оверсаном по кратчайшему пути вблизи от солнечной короны. Соответственно, время на развертывание космических флотов еще есть. Командующих флотами и базами, а также командиров орбитальных крепостей пока можно не дергать. Там сейчас вскрывают конверты, отрабатывают пункты инструкций. А вот президентскую братию надо взбодрить.

– Сократ, протокол номер один, – обратился Николай к ИИ Весты.

– Высший приоритет подтверждаю, товарищ командующий, – прозвучал в ситуационном зале сочный баритон искусственного интеллекта. – Какие будут распоряжения?

– Текущий заряд накопителей?

– Пятьдесят процентов.

– Плавно поднимай до девяноста процентов. Информационные пакеты с Психеи выдавай на экран сразу по поступлению. Да, свяжи меня по видео с руководством Десятки.

– В какой последовательности?

– Сначала с президентом Российского Союза, потом с председателем КНР. Остальных – по готовности.

Президент Российского Союза, безжалостно разбуженный в пять часов утра, с большим трудом сдерживал недовольство. Появившись на экране видеофона, он чуточку сварливо поинтересовался:

– Что у вас там случилось, маршал, такое спешное, что с этим нельзя было подождать до утра?

– Здравствуйте, товарищ президент, – ответил Николай после пятисекундной паузы, понадобившейся радиоволнам, чтобы преодолеть полтора миллиона километров. – На орбите Марса обнаружен авангард центаврского флота. Я ввел в действие протокол номер один.

Президент побледнел, но быстро взял себя в руки.

– Извините, Николай Александрович, я все понял, слушаю вас.

– Объявляйте военное положение и эвакуацию населения. Немедленно. И передайте сигнал «Сбор» для военнослужащих запаса. У вас на все про все двенадцать часов. Мы постараемся выиграть сутки, но этого я не гарантирую. Поэтому постарайтесь уложиться в двенадцать часов.

– А это, мобилизацию объявлять?

– Вы меня не поняли? – в голосе маршала звякнул металл. – У вас двенадцать часов. За это время все население Российского Союза за исключением военнослужащих и военнослужащих запаса должно быть переведено в подземные убежища. Без каких-либо исключений. Реакторы заглушить, транспорт и производства остановить, все работы свернуть. Через двенадцать часов на поверхности не должно быть ни одного некомбатанта. И не забудьте предупредить руководство дружественных стран. Вам все понятно?

– Да.

– Тогда я отключаюсь, у меня Шаоцзюнь на второй линии.

«Тяжелый случай, – подумал Николай, отключив связь. – С его предшественником было проще. Поколение ЕГЭ. Это вам не Владимир Владимирович».

– Включай китайца, – велел он Сократу.

– Здравствуйте, товарищ Чжан, – обратился маршал космофлота к появившемуся на экране председателю КНР и обозначил поклон.

Чжан Шаоцзюнь был единственным, кто остался на своем посту из того состава руководителей Десятки, который двадцать лет назад назначил его на должность Командующего планетарной обороной. И, как потом узнал Николай, собственно и инициировал это назначение. Китаец уже давно разменял девятый десяток, но его разум был все еще свеж, а рука твердо держала бразды правления Поднебесной.

– Здравствуйте, товарищ Николай, – ответил председатель КНР, также изобразив поклон. Улыбка на добродушном лице и веселые лучики морщинок вокруг глаз прямо-таки кричали о доброжелательном настрое и симпатии, но Николай знал, что палец в рот этому абсолютно лысому старикану нельзя класть ни при каких обстоятельствах. Откусит всю руку. И не подавится. Они уже лет десять назад перешли на «ты», уважали друг друга, но никогда не пренебрегали осторожностью.

– Авангард флота центаврийцев приближается к Солнцу, поэтому я ввел в действие протокол номер один.

– Я знаю, мне доложили. Ты все правильно делаешь. Адмирал Шэнь Хуацин уже получил от меня приказ выполнять все твои распоряжения. Можешь на него всемерно рассчитывать. Генерал Вэй Цзочэн возглавит наземные силы народно-освободительной армии. Он присутствует при нашем разговоре. Хотите ему что-нибудь сказать?

– Да.

Спустя десять секунд на экране появилось изображение Вэя Цзочэна.

– Здравствуйте, товарищ генерал, – поздоровался Николай.

– Здравствуйте, товарищ маршал. Чем я могу вам помочь?

– Обратите, пожалуйста, внимание на Океанию и южную часть акватории Индийского океана. Мы постараемся не допустить центаврийцев до Земли, но на всякий случай будьте готовы.

– Я вас понял, товарищ маршал, сделаем. Это всё?

– Еще Иран.

– Разумеется. У нас давно есть соответствующая договоренность.

– Очень хорошо. У меня всё.

Еще через десять секунд на экране вновь возник Чжан Шаоцзюнь.

– Удачи вам, Николай! Как говорил великий Сунь-цзы: «Победа обычно достается армии, у которой есть более подготовленные офицеры и солдаты». Наши страны хорошо подготовили свои армии. Я буду ждать вас с победой.

Экран погас.

– Кто там следующий в готовности? – спросил Николай у Сократа.

– Американцы и индусы.

– Отлично, подключай их параллельно, причем так, чтобы они видели друг друга. Подожди минутку. Второй информационный пакет пришел.

Николай быстро просмотрел новые данные. Общее количество кораблей увеличилось до трехсот двенадцати, в числе которых один был заметно крупнее остальных. Все тормозились почти одинаково и шли компактным строем. Пока не было заметно никаких отклонений от прогноза.

– Всё, подключай. А на Психею отправь от моего имени напоминание – сидеть тихо и не отсвечивать. Особенно это касается французов. Передай им, что один д’Артаньян сейчас может нам сорвать всю операцию и погубить Землю.

На экранах появились изображения президентов США и Большой Индии. С Клеем Томпсоном – здоровенным шестидесятишестилетним верзилой, второй срок тянущим лямку президента США, Николай уже много раз пересекался и успел составить о нем определенное мнение. Политиком тот был, в принципе, никаким, но человеком хорошим, очень любившим, буквально боготворившим Америку. Работать с ним было просто.

Райхану Ганди, приходящемуся праправнуком Джавахарлару Неру, недавно стукнуло пятьдесят. Невысокий, упитанный, черноволосый и чернобровый мужчина с европеоидными чертами лица выглядел весьма располагающе. Но при этом был прожженным политиком в пятом поколении, и с ним нужно было держать ухо востро. Такого на кривой козе не объедешь.

Но в этот раз Николай не собирался с ним миндальничать. Он поставил обоих в известность о том, что в Солнечную систему вошел флот центаврийцев, и о введении в действие протокола номер один, согласно которому приказы командующего планетарной обороны получали наивысший приоритет для всех должностных лиц Десятки и примкнувших к ней стран.

Потом попросил Ганди присмотреть за акваторией Аравийского моря и Бенгальского залива, а Томпсона за Атлантикой. Оба президента заверили, что постараются прикрыть указанные районы. После этого Николай предупредил, что эвакуацию населения желательно провести в ближайшие двенадцать часов, и попрощался.

С президентами остальных стран Десятки он успел пообщаться в аналогичном ключе примерно за полчаса. Потом записал сообщение для руководства тридцати с лишним примкнувших к Десятке стран, поручил его рассылку Сократу, а сам погрузился в изучение и анализ данных, переданных с Психеи.

За час с небольшим «Полусферой» было зафиксировано прохождение четырехсот двадцати одного центаврского корабля. Потом был примерно двадцатиминутный перерыв и поток вновь обнаруживаемых кораблей возобновился. Корабли, летящие во второй группе, были больше по размерам. Каждый из них имел массу, превышающую два миллиарда тонн.

Теперь можно было собирать совещание флотоводцев.

Петр Николаевич Новиков – вице-адмирал, командующий первым флотом, в составе которого было пятнадцать тяжелых крейсеров, присутствовал в Ситуационном зале собственной персоной, так как его корабли базировались на Весте. Сейчас все они располагались в эллингах, спрятанных глубоко под поверхностью астероида. С остальными командующими флотов, базирующихся на Палладе, Гигее и Луне, была установлена видеосвязь.

Дождавшись, когда на четвертом экране появится изображение вице-адмирала Жана Кинтена – командующего пятым флотом, базирующимся на Психее, Николай начал совещание:

– Здравствуйте, адмиралы! Вот и наступил день, к которому мы так долго готовились. В Солнечную систему вошел центаврский флот. В количественном отношении он оказался немного больше, чем мы рассчитывали, но это не принципиально. Справимся. Мы с вами два месяца назад отработали стоящую перед нами задачу на учениях. Теперь надо повторить это все в реальном сражении. Каждый из вас отлично знает свой маневр и задачу, но сейчас, пока время у нас еще есть, я еще раз остановлюсь на приоритетах.

Николай сделал небольшую паузу, поочередно посмотрев на каждого из участников совещания, и продолжил:

– Самая сложная задача стоит перед пятым флотом вице-адмирала Кинтена. Ждать. Ничего не предпринимать даже в том случае, если центаврийцы прорвутся к Земле. Жан, в вашем распоряжении имеется двенадцать перехватчиков, не являющихся полноценными боевыми кораблями. Они заточены под одну узкую задачу – догнать и обездвижить. Всё. Ничего сверх этого. Даже не приближаться к поверженному врагу! И еще. Центаврийцы не должны узнать о вашем существовании до того, как вы выйдете на перехват. Иначе они уйдут, и вся наша работа пойдет насмарку. Сидите под поверхностью как мышки. Вы не должны упустить ни один драпающий корабль. Поэтому никаких совместных действий. У каждого перехватчика будет своя индивидуальная цель. Поразил – вернулся обратно и ждешь следующую. Сутки, двое суток, трое. Столько, сколько нам понадобится, чтобы убедиться, что подранков не осталось. Без моего приказа позицию не покидать и готовность не снижать. Я знаю, что ждать и догонять – это сложнее всего на свете. Терпите. Мы все надеемся, что вы справитесь.

Разобравшись с самым дальним из участников совещания, который сможет услышать его слова только через двадцать три минуты, Николай обратился к вице-адмиралам Майклу Томпсону и Ранджиту Сингху, командующим вторым и третьим флотами, базирующимися на Палладе и Гигее – астероидах, выведенных в точки Лагранжа L4 и L5. Расстояние до каждого из них составляло около одной астрономической единицы, а значит, радиоволны долетят туда примерно за восемь минут.

– Господа адмиралы, начинаем действовать в соответствии с первоначальным планом, а потом вы будете принимать решения самостоятельно. Сейчас можете начинать вывод кораблей в космос и заряжать до упора накопители. Потом рассредоточивайте крейсера в «сеть» и охватывайте авангард вражеской группировки с флангов с таким расчетом, чтобы получилась воронка с Вестой в основании. В этом случае никто из своих не попадет под «дружественный» огонь. Но не торопитесь лезть в драку. До первого выстрела Весты держитесь на запредельной для гравитационных радаров дистанции. Чтобы не спугнуть ненароком. Если ваши радары их не видят, есть шанс, что и вы для них незаметны. Пусть влезут поосновательнее. В первой волне идут крейсера. Ближе мегаметра к противнику не приближаться. Выстрелил – разорвал дистанцию. Помните: им доступны значительно большие ускорения, чем вам. Мониторы вводите в действие уже на втором этапе. На тех направлениях, где наметится прорыв. Если удержим их внутри воронки – будем оттеснять к Солнцу. Но это маловероятный вариант – у них более чем десятикратное численное преимущество. У вас на двоих тридцать крейсеров и восемь мониторов, а там только в первой волне четыреста двадцать носителей первого ранга и лидер, являющийся первоочередной целью. Если прорвутся – не преследовать. Все уцелевшие вместе с первым флотом занимаются уничтожением арьергарда – там живые центаврийцы. Они будут стараться прорваться к Земле. Наша с вами задача – не допустить этого. Тип кораблей второй волны нам неизвестен. Надеюсь, что они, как и носители первого ранга, имеют только лучевое оружие. Но оно может быть более дальнобойным. И последнее. Я знаю, что вы оба очень храбрые воины и не боитесь смерти. Но я приказываю вам обоим идти в бой на мониторах. Потеря флотом командования на первом этапе сражения почти гарантированно ведет к тому, что оно будет проиграно. А нам с вами проиграть нельзя. Всё, если нет вопросов – вперед.

Николай уже закончил свое выступление, а Томпсон и Сингх еще ждали, когда он к ним обратится. И ничего с этим не поделаешь. Это одна из особенностей войн в космосе. Монологи вместо диалогов. И невозможность оперативного вмешательства в действия, которые происходят на расстоянии в несколько сотен миллионов километров. Более того, невозможно даже вовремя узнать, что они уже произошли.

Теперь пришла очередь Шэня Хуациня, ставка которого была размещена на Луне. Под его командованием находились базирующийся на нее четвертый флот и двадцать орбитальных крепостей, расположенных вокруг земного шара в виде сложной геометрической фигуры – додекаэдра – объемного многоугольника, состоящего из двенадцати правильных пятиугольников.

В данном случае уже можно было поддерживать более или менее нормальный диалог. Свет проходил расстояние между собеседниками примерно за пять секунд, поэтому паузы были десятисекундными. Это, разумеется, тоже представляло некоторое неудобство, но с ним приходилось мириться.

Прежде чем начать разговор с китайским адмиралом, Николай просмотрел по диагонали выжимку, подготовленную для него Сократом из последнего информационного пакета, который пару секунд назад пришел с Психеи. Арьергард центаврского флота, состоящий из ста шестидесяти однотипных кораблей, пересек орбиту Марса. Сейчас он активно тормозился. А голова армады уже огибала Солнце, выйдя из зоны контроля «Полусферы».

– Адмирал, – обратился Николай к Хуациню. – Ваш четвертый флот – это наш резерв. Последняя надежда. Постарайтесь не потерять его сразу после прорыва передовой линии обороны. Разрешаю использовать крейсера перед фронтом крепостей только в случае одиночных прорывов. При массовом – отводите их за крепости. Мониторы сразу направьте за внутреннюю границу зоны ответственности орбитальных крепостей. Если какая-то из крепостей будет выбита – затыкайте образовавшуюся брешь ближайшим монитором. Ваша основная задача – держать этот рубеж. Единичные прорывы ликвидировать крейсерами. И еще. Даю вам официальное разрешение на добивание лишенных хода подранков, прорвавшихся за внутреннюю границу оборонительного рубежа, с помощью термоядерного оружия. Чтобы ни один из них не смог выпустить носители второго ранга. Единственное ограничение – перед пуском ракет предупреждать Землю. Все сейчас предусмотреть невозможно, поэтому даю вам карт-бланш на действия по обстоятельствам. А меня просто держите в курсе происходящего. Вам все понятно?

– Так точно, товарищ маршал. Уточнения требует только один вопрос. Что делать, если какой-либо из носителей первого ранга, пораженных термоядерными зарядами, будет валиться в атмосферу?

– Ничего не делать. Просто предупредите наземные службы. Это приемлемый ущерб. А вот если он произведет десантирование – ущерб может стать неприемлемым. Понятно?

– Так точно, товарищ маршал!

– Всё. Совещание командующих флотами закрываю. При возникновении проблем или нерешаемых самостоятельно вопросов – обращайтесь. И оперативно сообщайте обо всех изменениях обстановки. Удачи вам, адмиралы!

– Сократ, – обратился Николай к ИИ Весты, когда на голографическом экране погасли изображения командующих флотами. – Сколько времени осталось до подхода авангарда флота центаврийцев?

– Восемь часов плюс-минус тридцать минут. Уточню, когда первые корабли появятся на экранах солнечной обсерватории.

– Заряд накопителей?

– Семьдесят шесть процентов.

– За ближайшие пять часов подними до ста.

Николай повернулся к Новикову, все совещание молча просидевшему в соседнем кресле. Он знал вице-адмирала уже двадцать лет, познакомившись с ним, когда тот, еще будучи кавторангом, исполнял обязанности старпома на «Илье Муромце». Ближе они сошлись через год, когда капитан первого ранга получил под свое начало «Россию» – первый тяжелый внутрисистемный крейсер космофлота. Спустя еще пять лет Новиков был назначен командующим эскадры тяжелых крейсеров и стал контр-адмиралом. Тогда они перешли на «ты». Сейчас они с командующим первым флотом понимали друг друга с полуслова.

– Как тебе расклад? – поинтересовался Николай.

– Тяжеленько придется. С нашей стороны шестьдесят крейсеров, двенадцать мониторов, столько же перехватчиков и двадцать орбитальных крепостей. Еще Весту можно посчитать. Итого – сто пять боевых единиц. А у противника – пятьсот восемьдесят одна. Больше чем по пять на нос получается.

– Тебя это пугает?

– Ни в коей мере. Вызывает озабоченность.

– Взаимно. Давай подумаем, что мы не учли?

– Да что угодно могли не учесть. Все наши действия основывались на прошлом опыте и предположениях.

– Не все. И не только. Логика, расчеты, анализ, предвидение. С составом альфацентаврского флота, например, мы почти не ошиблись. А дату я знал.

– Откуда?!

– Ты не поверишь. Одна бабка сказала.

– Толковая, наверно, бабка была.

– Уникум. Сейчас таких не делают.

– Ты меня из-за этого в отпуск не отпустил?

– Да.

– А сказать не мог?

– Ты бы мне не поверил.

– Скорее всего. Ладно, а кто победит, она тебе тоже сказала?

– Нет, не говорила, я это и сам знаю.

– И кто?

– Мы, конечно. У тебя есть в этом какие-нибудь сомнения?

– Ни малейших.

– А зачем тогда спрашивал? Ладно, хватит трепаться. Есть у тебя что по делу?

– Есть. Мне ты тоже запретишь лететь самому?

– Тебе – нет.

– Почему?

– Догадайся с трех раз!

– Надоел?

– Не без этого, конечно. Но настоящая причина в другом. Твой флот быстро уйдет в отрыв. Мне на Весте за вами не угнаться. А значит, отсюда ты не сможешь полноценно командовать. И сдерживать своих орлов. А без тебя они обязательно найдут приключения на свои задницы.

– А мне, значит, ты доверяешь?

– Петя, а кому мне еще доверять, если не тебе? У тебя пятнадцать крейсеров, а во второй волне центаврского флота сто шестьдесят кораблей. Это, по всей видимости, не боевые корабли, а транспортники, но они наверняка вооружены. И каждый имеет почти такую же массу покоя, как твой крейсер. Кроме этого, их в четырнадцать раз больше, чем вас. Ни американцы, ни китайцы при таком раскладе в бой не пойдут. Поэтому у меня надежда только на тебя. Забирайтесь в этот курятник и топчите там все, что шевелится. А я помогу, как смогу.

– Да уж оттопчемся. Это не вопрос. И постараемся зря не рисковать. Меня сейчас другое волнует. Жены наши успеют эвакуироваться?

– За это не волнуйся, я Лену предупредил. А она твою проконтролирует.

– Тогда другое дело. Я тебе не нужен сейчас?

– Нет. До двенадцати часов свободен.

– Отлично, пойду своих инструктировать. Заодно и позавтракаю.

Елена Сергеевна в этот день была вынуждена завтракать существенно раньше обычного. В шесть утра ее разбудил непривычно резкий и продолжительный сигнал видеофона. Текст сообщения был лаконичен:

«МЧС сообщает, что в Москве объявлена эвакуация населения. Это не учебная тревога. Всем жителям и гостям города необходимо в срок до шестнадцати часов второго июня сего года спуститься на ближайшую станцию метрополитена. С собой брать детей, домашних питомцев и минимальное количество вещей. Всем необходимым вы будете обеспечены в подземном убежище. Проезд в метро бесплатный. Перед тем, как покинуть квартиры, не забудьте выключить из сети все электроприборы. Указ об эвакуации подписал президент Российского Союза».

Дети у Елены Сергеевны уже давно выросли, домашних питомцев она так и не завела, а сумка с вещами со вчерашнего дня стояла в коридоре у входной двери. Поэтому она спокойно позавтракала, переложила остатки еды из холодильника в термопакет, заложила дверцу пустым пластиковым контейнером, чтобы холодильник не завонялся, и выдернула вилку из розетки. Теперь можно было уходить, прихватив с собой мусорный пакет и закрыв дверь в квартиру на два замка. Так она и поступила, но, выбросив мусор, пошла не к метро, а в противоположную от него сторону. Там, буквально через два дома, жили хорошие знакомые Петровых – Кристина и Петр Новиковы. А Николай, улетая на Весту, просил ее обеспечить своевременную эвакуацию их знакомой.

Кристина паковала вещи. Три до половины уложенных чемодана, набитая до отказа дорожная сумка, кот, ошалевший от бестолковой суеты хозяйки.

– Кристи, ты на Северный полюс собралась? – спросила Елена Сергеевна, обозрев заполнивший гостиную рукотворный кавардак. – Зачем тебе в убежище зимние вещи? Куда ты постельное белье запихиваешь? Прекрати немедленно этот цирк! Ты что, не читала сообщение? Там ведь русским языком написано: взять минимум вещей, все необходимое будет предоставлено на месте.

– А что мне тогда брать?

– Ну, не знаю, нижнего белья возьми пару комплектов, блузку, косметичку, видеофон, упаковку корма для Васьки. Нет, кошачий лоток брать с собой не нужно. И наполнитель не бери – дадут. Вот эту сумку возьмешь и переноску с Васькой в другую руку. Ты завтракала?

– Нет, конечно! Я сразу начала паковать чемоданы.

– А как ты это все тащить собиралась? Ах, на такси. А в метро? Давай так, я сейчас приготовлю завтрак, а ты раскладывай это все обратно. Заодно кофе с тобой попью. А потом сразу уходим, пока возле метро не собралась очередь.

Выйти они смогли только через сорок минут. Кошачий лоток Кристина все-таки взяла. Мотивировала это тем, что Василию может не понравиться чужой. Утро было прохладным, и Елена Сергеевна пожалела, что не надела курточку, но до метро было недалеко, и она не успела замерзнуть. Народ тянулся к станции со всех сторон, но очереди на входе пока не было. Некоторые шли налегке, другие катили чемоданы. Елена Сергеевна обратила внимание, что движение на улице, которая ведет к метро, осуществляется в двух направлениях. Причем эти два потока различаются принципиально. Среди движущихся к станции очень мало мужчин. В основном женщины, дети и пожилые люди. А им навстречу идут мужчины. Почти все налегке. Лишь у некоторых имеются при себе небольшие спортивные сумки. Эти люди вроде бы не спешат, но двигаются быстрым упругим шагом. И, в отличие от тех, кто идет к метро, абсолютно спокойны.

Перед самым входом в метро Кристина гордо прошествовала мимо парочки, выгружавшей груду сумок и чемоданов из только что приземлившегося такси.

Турникеты были отключены, и люди сразу направлялись к эскалаторам. Посадка шла только с одной стороны платформы. Пустые составы, двигающиеся во встречном направлении, проходили станцию без остановки, лишь снижая скорость.

В вагоне пожилым женщинам уступили место, и они уселись, поставив сумки себе на колени. Василий вел себя спокойно, с интересом разглядывая пассажиров сквозь сетку, закрывающую торец переноски. Он впервые оказался в метро, но совершенно не нервничал – хозяйка была рядом, а значит, ничего страшного с ним просто не могло случиться.

На последующих станциях народу в вагоне постепенно добавлялось. Потом метропоезд пошел без остановок и скорость движения увеличилась. Чувствовалось, что состав идет под уклон.

– Убежище находится на большой глубине? – спросила Кристина у своей более информированной подруги.

– Почти полкилометра. Там породы более крепкие и можно вести многоэтажное строительство.

– А на сколько человек оно рассчитано?

– То, в которое мы едем, на десять миллионов. Остальные два, куда будут эвакуировать остальных москвичей и жителей ближнего Подмосковья, примерно такие же, может чуть меньше. Это целые подземные города с полноценной инфраструктурой. Там есть всё: школы, детские сады, магазины, больницы, спортивные центры, оранжереи. Кстати, ты не против поселиться там вместе?

– Двумя руками за! Вдвоем веселее.

– Втроем! Василий – тоже живая душа.

– Точно! С этой зверюгой не соскучишься. Да, Васенька?

– Мяу! – самоуверенно подтвердил кот, заставив вздрогнуть от неожиданности почти половину вагона.

Звонок видеофона, прозвучавший в половине шестого утра, был, в принципе, ожидаем, но все равно заставил вздрогнуть Константина Николаевича Петрова. Все-таки утренний сон самый сладкий, особенно когда до пробуждения еще остается целых полчаса. Командир второй дивизии КДВ вчера вечером не пошел домой, а остался ночевать в комнате отдыха, примыкающей к его кабинету.

О том, что это звонит командующий космодесантными войсками, Константин понял сразу, еще до того, как на экране видеофона появился грозный лик генерал-полковника Соловьева.

– Доброе утро, Алексей Кузьмич! – рявкнул Константин командирским голосом, с удовольствием наблюдая, как командующий морщится, прочищая пальцем ухо.

– Не такое уж доброе, шутник. Между прочим, началось. Гости прилетели.

– Я уже понял, потому и говорю, что доброе. Засиделись мои орлы.

– Понимаю тебя. Сам бы размялся, да кто же меня пустит. Ладно, некогда мне с тобой лясы точить. Вас, обалдуев, много развелось, а я один. Приказываю вскрыть конверт номер один.

– Есть вскрыть конверт номер один.

Константин Николаевич не знал, что сигнал «Сбор» для запасников Министерства обороны Российского Союза еще не подан. Бюрократический аппарат министерства умудрялся пробуксовывать даже в не терпящих отлагательства ситуациях. Да по большому счету Константина это и не касалось. Командующий КДВ замыкался непосредственно на Петрова-старшего и вскрыл собственный конверт сразу после того, как Сократ известил его о введении в действие протокола номер один. Этим он выиграл полчаса. Немного, конечно. Но комдивы, а их в подчинении у Соловьева было десять, успели подготовиться к приему пополнения.

В конвертах командиров космодесантных дивизий находился приказ о развертывании дивизий в корпуса пятидивизионного состава, их рассредоточении по территории, нарезке зон ответственности, местах временного базирования частей и соединений, а также коды для взаимодействия со смежниками и соседями.

Прочитав приказ, Константин приказал дежурному вызвать в клуб на совещание всех офицеров дивизии. А сам еще раз, уже не торопясь, перечитал извлеченные из конверта документы, после чего сделал несколько важных звонков. В том числе и домой – предупредить жену, чтобы не отправляла детей в школу.

К шести утра, когда на видеофоны запасников поступил сигнал «Сбор», в четвертой космодесантной дивизии уже вовсю шло совещание офицерского состава. Зал дивизионного клуба, рассчитанный на тысячу человек, был заполнен почти полностью.

После изменения штатов космодесантных дивизий, произошедшего в 2040 году, количество полков и батальонов в полку было увеличено с трех до пяти. Кроме этого, в состав каждой дивизии были влиты бригада МТО и санитарный батальон, со временем преобразованный в дивизионный госпиталь. Не претерпело изменений только ротное звено. Взводов, как и прежде, осталось три. Из чисто утилитарных соображений – большой десантный носитель был рассчитан на перевозку не более ста ступ. Теперь штатная численность космодесантной дивизии составляла свыше пятнадцати тысяч человек, а количество офицеров перевалило за восемьсот.

Поздоровавшись, комдив начал свое выступление просто и безыскусно, но максимально лаконично и доходчиво:

– Товарищи офицеры, флот центаврийцев вошел в Солнечную систему. Я вскрыл конверт номер один. На базе нашей дивизии развертывается корпус пятидивизионного состава. И рассредоточивается по территории европейской части нашей страны. При этом каждый из пяти полков преобразуется в дивизию. Дивизии получают номера с двадцать первой по двадцать пятую. Батальоны преобразуются в полки, роты в батальоны. Командиры всех этих соединений, частей и подразделений остаются старыми, просто поднимаясь на одну ступеньку. Во вновь формируемых батальонах должности командиров рот с первой по третью занимают бывшие взводные, а четвертой и пятой – офицеры, прибывшие из запаса. Все должности командиров взводов занимают офицеры запаса. В случае если запасников приедет больше, чем требуется для заполнения штата, разрешаю сформировать в батальонах шестые или даже седьмые роты. Срочников распределить по всем взводам равномерно – по одному на пятерку. Все понятно?

Генерал-лейтенант оглядел зал, убедился, что ни одна рука не поднялась, и продолжил:

– Теперь конкретика. Штабы корпуса и бригады МТО остаются тут в Сонино. Как и госпиталь. Весь гражданский персонал, семьи офицеров и местные жители эвакуируются в убежище. Сюда же будут прилетать запасники. Уже скоро, кстати. Сигнал «Сбор» был передан пять минут назад. А ребята у нас шустрые. Так что буквально через полчаса тут появятся первые, а потом начнется форменное столпотворение. Поэтому по мере заполнения штата частей и подразделений они должны сразу перелетать к местам временного базирования. Я сейчас доведу информацию по местам временного размещения полков и зонам ответственности дивизий. С батальонным и ротным уровнями разберетесь на месте самостоятельно. Итак, двадцать первая дивизия. Полки базируются на Иваново, Ярославль, Рыбинск, Владимир и Нижний Новгород. В зоне ответственности дивизии акватории Рыбинского и Горьковского водохранилищ. Штаб дивизии целесообразно разместить в Ярославле. Двадцать вторая дивизия: полки размещаются в Череповце, Вологде, Котласе, Белозерске и Вельске. В зоне ответственности дивизии акватории Шекснинского водохранилища, Белого и Кубинского озер. Штаб дивизии в Вологде. Двадцать третья дивизия: полки размещаются в Великом Новгороде, Твери, Тихвине, Череповце и Волхове. Особый контроль акватории озера Ильмень. Штаб дивизии в Новгороде. Двадцать четвертая дивизия: полки размещаются в Санкт-Петербурге, Кингисеппе, Петрозаводске, Выборге и Приозерске. Особое внимание акваториям Ладожского и Онежского озер и Финского залива. Штаб дивизии разместить в Санкт-Петербурге. Обеспечить взаимодействие с Балтийским флотом. Двадцать пятая дивизия: полки базировать на Архангельск, Апатиты, Мурманск, Заполярный и Кандалакшу. В зоне ответственности акватории Белого моря, озера Имандра, Кольского залива, Умбозера и Верхнетуломского водохранилища. Штаб дивизии в Мурманске. Обеспечить рабочие контакты с Северным флотом. Подробные карты зон ответственности дивизий всем сбросит начальник штаба. Теперь о соседях. С юго-запада Рязань и Тулу прикрывает личный состав Рязанского училища. С запада – Москву и дальше, вплоть до белорусской границы – первый корпус. Нашим северным соседом будет Северный флот, а южным – четвертый корпус. С востока по линии Екатеринбург, Печора, Нарьян-Мар – третий корпус. Небо держит первая армия ПВО. Предупреждаю всех – носители второго ранга – это их хлеб. Под руку не соваться – вы работаете исключительно по десанту. Коды для связи с соседями также выдаст начальник штаба. Вопросы?

Руку поднял полковник Воронцов – новоиспеченный командир двадцать четвертой дивизии.

– Слушаю вас, Сергей Павлович.

– Зона ответственности моей дивизии граничит с Прибалтикой и Финляндией. Мои действия в случае перехода границы военнослужащими или гражданскими лицами этих стран?

– Осуществлять силовую поддержку пограничников. Исключительно по их запросам. Это же касается и двадцать пятой дивизии. Еще вопросы?

– Время, отводимое на развертывание и передислокацию?

– Двенадцать часов с момента подачи сигнала «Сбор». Оно, кстати, уже идет. Всё, остальные вопросы по команде и в рабочем порядке. Все, кроме Куприянова и Беймарта, свободны.

Генерал-лейтенант упруго спрыгнул со сцены и присел на освободившееся кресло в первом ряду.

– Александр Викторович, – обратился Константин к начальнику штаба, когда зал совещаний опустел почти полностью. – Вот документы из конверта. Переведите все в электронный вид и скиньте карты зон ответственности соединений и частей на планшеты их командирам. И нас с Яковом Абрамовичем не забудьте. Мне сбросьте всё, а Якову Абрамовичу – в части касающейся. Потом зарегистрируете и подошьете все документы. Занимайтесь, я вас больше не задерживаю.

Закончив с начальником штаба, Константин переключился на полковника Беймарта – командира бригады материально-технического обеспечения. Тот был на семь лет старше комдива – в прошлом году разменял шестой десяток, успел обзавестись небольшим животиком и залысинами, но физически был все еще крепок и, при желании, мог выиграть спарринг с двумя-тремя первогодками. Внешне о его происхождении свидетельствовал только массивный «паяльник», но, как только он открывал рот, у собеседника сразу же пропадали последние сомнения в национальной принадлежности полковника. Дело в том, что Беймарт намеренно утрировал свой одесский акцент и постоянно пересыпал речь характерными словечками. При этом хозяйственником Яков Абрамович был от бога. Мог выбить все и еще немножко сверху. И Константин не мог на него нарадоваться. Но постоянно держал в тонусе, еще с юности запомнив выражение, услышанное в компании отцовских товарищей: «Солдата надо жучить ежесекундно, а прапорщика – по семь раз на секунду».

– Садитесь, Яков Абрамович, у нас будет долгий разговор.

– Таки сесть я всегда успею, – пошутил тыловик, но приглашением, разумеется, воспользовался.

– Вы понимаете, для чего я вас позвал?

– Ой, генерал, я вас умоляю, если бы Беймарт был в чем виноват, вы бы его не звали, а гнали. Шо, грузить будете?

– Буду. Ваша бригада сейчас стоит на критическом пути и может испортить нам всю обедню. В первую очередь меня интересуют те большие десантные носители, которые стоят на консервации. Они полностью укомплектованы?

– Константин Николаевич, вы шо, хотите меня обидеть? У меня все, как в аптеке.

– Хорошо, если так. Сейчас надо будет организовать их ускоренную и беспрепятственную передачу вновь формируемым ротам. Сможете это организовать таким образом, чтобы не возникало заторов и проволочек? У нас очень мало времени.

– Вы шо, таки сомневаетесь? Я вас когда-нибудь подводил?

– Пока нет, но я не хотел бы подобного именно сегодня. Поэтому очень рассчитываю на то, что вы проникнетесь особой важностью момента. Второй вопрос. Мне нужно, чтобы ваши транспортники вылетали одновременно с первыми партиями ротных носителей. Тут у нас уже тепло, но на Кольском полуострове еще местами лежит снег. Поэтому жилые модули нужно разворачивать сразу. Да, последнее: всех прибывших запасников в первую очередь надо накормить, и только потом переодевать и обеспечивать амуницией.

– Таки вы думаете, что они так долго летели, что успели проголодаться?

– Я полагаю, что большинство из них, как и мы с вами, сегодня не завтракали.

– Ой-вей, виноват, не подумал. Сейчас распоряжусь.

Перед входом в штаб Константин остановился буквально на одну минуту, чтобы окинуть взглядом площадку перед КПП, на которую одно за другим садились такси с запасниками. Космодесантники, отслужившие в дивизии два года срочной службы, через каждые три года приезжали туда на месячные военные сборы для ознакомления с новыми образцами техники и освежения подзабывшихся навыков. И сейчас, после получения сигнала «Сбор», они сразу слетались по известному им адресу, не тратя времени на бюрократические заморочки и посещение военкоматов.

Около двери в кабинет генерала ждал дневальный по офицерской столовой, бережно удерживающий двумя руками поднос с чашкой горячего кофе и свежеиспеченной булочкой. Яков Абрамович туго знал свое дело.

В ПВО дело обстояло примерно так же, как в ВКС. По сигналу «Сбор» их запасники тоже слетались в свои дивизии, которые мгновенно вырастали до корпусов. Аналогичным, но не совсем таким. Здесь, ввиду летной специфики, основной упор делался на офицеров запаса. И не все из них пользовались такси.

Капитаны-лейтенанты запаса Шамиль и Жак Песке были близнецами. И работали на Ульяновском истребительном заводе конструкторами-испытателями. Получив сообщение, они плотно позавтракали и направились прямиком на завод, где у них состоялся короткий разговор с генеральным директором. Братья почти не повышали голоса, но были чертовски убедительны и спустя буквально пару минут стали обладателями кодов доступа от двух «Стрижей 55М» из экспериментальной партии.

Расконсервация, доукомплектация и зарядка накопителей заняли около получаса. Взлетев, истребители сразу ушли за линию Кармана, дали по газам и через пятнадцать минут уже снижались над аэродромом Елизово в тридцати километрах от Петропавловска-Камчатского, где базировалась тридцать первая дивизия третьей армии ПВО, к которой братья были приписаны.

Потом обнимались и ругались с командиром полка. Тот пытался их поставить командирами эскадрилий, но коса нашла на камень. В конце концов командир понял, что «не можно впрячь в одну телегу коня и трепетную лань», и в штате истребительного авиаполка появилась шестая эскадрилья всего из двух «Стрижей 55М», а Шамиль, который был на целых пять минут старше Жака, стал ее командиром. На бумаге, естественно. Фактически близнецы всегда работали в паре, а поскольку они оба являлись сильными телепатами, синхронизация и слаженность их действий были запредельными.

А потом офицеры двинулись смотреть новые машины. Серебристый зализанный блин семидесятипятиметрового диаметра не имел ни одного выступа. Швы между бронеплитами были почти неразличимы. Внезапно небольшой фрагмент корпуса провалился внутрь, Шамиль рыбкой прыгнул в образовавшееся отверстие, после чего оно сразу закрылось.

– Теперь смотрите вон туда, – анонсировал предстоящее действие Жак.

В следующий момент в борту истребителя открылось еще одно отверстие, и оттуда вымахнула почти на десяток метров некая продолговатая конструкция, внешне напоминающая шестиствольную авиапушку Грязева-Шипунова, но значительно толще и во много раз длиннее. Покрутившись вправо-влево и вверх-вниз, при этом отклоняясь в стороны практически на сорок пять градусов, сборка стволов крутнулась вокруг своей оси и мгновенно убралась обратно в корпус. После окончания демонстрации Жак дал пояснения:

– Данная авиапушка выполнена по схеме Гатлинга. Но в полете находится под защитой корпуса, выдвигаясь наружу только на время стрельбы. Калибр пятьдесят семь миллиметров, скорострельность девять тысяч выстрелов в минуту. Скорость снаряда на вылете тысяча шестьсот метров в секунду. Прицельная дальность стрельбы превышает двадцать километров. Всё полностью автоматизировано и не требует участия человека. На истребителе их восемь, поэтому слепые зоны отсутствуют. И точка прицеливания не зависит от направления полета. Можно одновременно стрелять вперед, назад и вбок.

Тем временем люк снова открылся, выпуская наружу Шамиля.

– А как у вашей машины обстоит дело со скоростью? – спросил командир полка. – И какие допустимы ускорения?

– В плотных слоях атмосферы – до пяти Махов. Недолго можно и быстрее, но начинает выгорать корпус. А за линией Кармана вообще без ограничений. Теоретически вплоть до субсветовых скоростей. Но мы, разумеется, пока не пробовали. Ускорение до пятидесяти же. В противоперегрузочном коконе, естественно.

– Вот за что я вас люблю, парни, так это за такие оговорочки по Фрейду, – рассмеялся командир полка. – Ты ведь не просто так вставил это «пока».

А потом уже серьезно добавил:

– Сразу предупреждаю, у меня тут чтобы без этих ваших фокусов! Я вас ставлю в океанский патруль. В паре. Тихий океан – это почти полшарика. Есть где развернуться. Отрывайтесь по полной. Но выше мегаметра не лезть! Это приказ. Ваша задача – уничтожение десантных носителей. Вы хорошо меня поняли?

– Так точно, товарищ капитан второго ранга! – хором проорали близнецы.

– Хулиганы, – поморщился командир полка. – Когда вы, наконец, повзрослеете и остепенитесь? Впрочем, можете не отвечать, это был риторический вопрос. Вы лучше скажите, бомболюки у вас тут штатные?

– Да, а что?

– Я сейчас пришлю техников, подвесьте каждый по два десятка пятисотых глубинок. И поставьте взрыватели метров на двадцать.

– А это еще зачем?

– Для гарантии. В десантных носителях может оказаться инопланетная живность. Поэтому сопровождайте сбитые носители до воды и делайте контроль. Эх, нам бы еще десяток таких машин.

– Их всего десять было. Экспериментальные. В серию еще не пошли. Они все были предназначены для первой армии ПВО.

– А как вы тогда их для нас выцарапали? Хотя я снимаю свой вопрос, и так понятно.

Близнецы сделали виноватые лица и потупились.

– Нас тоже не хотели сюда отпускать, – признался Шамиль. – Дело в том, что эти машины не всякий сможет пилотировать. Там мысленное управление.

– Так что же вы в первую армию не пошли?

– Мы же морские летчики, – удивился вопросу Жак. – Что нам там делать? Нет уж, мы ваши. С потрохами. Тут служили, здесь и воевать будем.

– Воевать будут русские, китайцы, французы, индусы и американцы, – заявил президент Швейцарской конфедерации Вальтер Майер членам Федерального совета, завтракающим в западном крыле дворца за большим овальным столом из полированного камня перед окном, выходящим на Бундесплатц как раз напротив здания Национального банка. – А наша страна придерживается постоянного нейтралитета уже шестое столетие, и кто мы с вами такие, чтобы ломать эту славную традицию?

Вопрос был риторическим, и никто из членов правительства даже не подумал на него отвечать.

– Поэтому у нас сейчас имеется только одна задача – эвакуация населения, – продолжил свое выступление Майер, отхлебнув из полупрозрачной фарфоровой чашечки кофе, хорошенько забеленный сливками. – Русские предупредили, что в нашем распоряжении имеется двенадцать часов. Это было около часа назад. Я полагаю, что уже пора предупредить руководство кантонов. Господа, никто не возражает?

Согласно швейцарскому порядку старшинства, президент Конфедерации является высшим должностным лицом Швейцарии, но фактически он просто председательствует на заседаниях Совета. В течение одного года. Потом ему на смену приходит вице-президент, а следом за ним поочередно пять остальных членов совета. Кроме канцлера, естественно, который, не являясь членом совета, имеет в нем лишь совещательный голос. Власти над остальными членами совета президент не имеет, и все решения принимаются коллегиально.

Члены совета не возражали, но и заканчивать завтрак не спешили. Они вообще никуда не торопились. Считалось, что каждый из них избирается только на четыре года, но потом обычно следовало переизбрание, следом еще одно. МЁханизма отзыва не существовало. Невозможно было ни вынести члену совета вотум недоверия, ни объявить импичмент. МЁханизмы отсутствовали. Обычно члены совета сами принимали решение о своей отставке. Это, как правило, случалось не ранее окончания трех сроков полномочий. А иногда и после пяти.

Наконец, покончив с очередным рогаликом, глава федерального министерства обороны, гражданской защиты и спорта заявил, что пойдет отдать соответствующее распоряжение. Никто не возразил.

Подземные убежища, рассчитанные на всех граждан страны, были построены в Швейцарии еще лет за пятьдесят до описываемых событий. С тех пор эти убежища неоднократно перестраивались и расширялись. А в последнее время в них были существенно увеличены запасы провианта. Гномы никогда не экономили на своей безопасности.

А вот армия Швейцарской конфедерации, по сути, представляла собой хорошо вооруженное ополчение и предназначалась исключительно для обороны собственной территории. За исключением, разумеется, сотни гвардейцев, защищающих Ватикан. К 2055 году армия Швейцарской конфедерации сократилась до пятидесяти тысяч человек, распределенных по гарнизонам подземных крепостей, ощетинившихся тысячами артиллерийских установок, предназначенных для ведения как зенитного огня, так и стрельбы по целям на поверхности. Почти все они были роботизированы и управлялись операторами с удаленных пультов. В воздушное пространство при необходимости поднимались беспилотные аппараты, а на поверхности действовали боевые роботы.

Поэтому никакой мобилизации в Швейцарии не проводилось, как и призыва резервистов. Только эвакуация. Но на нее тоже требовалось время. Особенно с учетом того, что надо заглушить ядерные реакторы и куда-то деть племенных коров. А на все про все оставались считаные часы.

Глава 2

Добро пожаловать в ад

Часы в левом углу пульта отсчитывали последние мгновения мирного времени. Все приказы были уже отданы, первоочередные цели определены и даже распределены по пушкам Гаусса астероида Веста – самым мощным из всех артиллерийских орудий, когда-либо созданных человеческой цивилизацией. Пара сотен километров разгонной шахты и энергетическая мощь самого большого в Солнечной системе двигателя Песке позволяли разогнать снаряд до субсветовой скорости и отправить его в любую из дальних галактик, но, к счастью для их жителей, такая задача перед оружейниками не стояла. И они ограничились одной десятой от скорости света. Чего в сложившихся условиях тоже хватало с лихвой. Для гарантированного уничтожения практически любого центаврского корабля было достаточно одного попадания.

Вот в этом месте как раз и порылась собака. Совмещение направления разгонной шахты с целью осуществлялось маневрированием Весты. А цель при этом отнюдь не стояла на месте, дожидаясь, пока в нее всадят болванку. Она тоже маневрировала. И делала это существенно быстрее массивного астероида. Поэтому эффективная дистанция для стрельбы не превышала нескольких десятков мегаметров. И сейчас в эту зону входило сразу несколько оттормозившихся центаврских авианосцев, двигавшихся в голове колонны, растянувшейся на многие сотни мегаметров.

Разумеется, первым выстрелом желательно было поразить лидера центаврского флота, но он пока еще находился далеко за орбитой Венеры. Николай задал Сократу последовательность поражения целей и теперь наблюдал, как крестик прицела совмещается на панорамном экране с первой из них.

В семнадцать часов двадцать одну минуту шесть целых и семьсот шестнадцать тысячных секунды по московскому времени первый снаряд покинул пусковую шахту Весты. Стальной цилиндр метровой длины имел диаметр в тридцать сантиметров и массу в пятьсот пятьдесят пять килограммов. Ничтожная крупинка, по сравнению с авианосцем, имеющим массу покоя в полтора миллиарда тонн, устремилась к цели со скоростью тридцать мегаметров в секунду. Спустя четыре десятых секунды на месте центаврского авианосца возникла яркая вспышка, а прицельный крестик пополз к следующей цели.

Противометеоритная пушка авианосца даже за такой короткий промежуток времени успела отреагировать, выпустив в направлении снаряда энергетический луч. Точно такой же, как тот, что тридцать лет назад сжег Нудоль на земной орбите. Но в этот раз время взаимодействия было ничтожно малым, а стальная болванка монолитной. И единственным заметным эффектом стало нагревание ее поверхности примерно до тысячи двухсот градусов Цельсия. Ну как заметным? Серый стальной цилиндр за ничтожную долю секунды стал ослепительно белым. Вот только этого никто не успел увидеть. Потому что еще через пару миллисекунд болванка и авианосец встретились. А дальше счет пошел уже на наносекунды. Это, разумеется, была не аннигиляция, не реакция ядерного синтеза или распада. Всего лишь взрывное превращение массы снаряда и некоторой, совсем маленькой части авианосца в энергию, эквивалентную взрыву шестидесяти мегатонн тротила.

Двести пятьдесят квадриллионов джоулей мгновенно выделившейся энергии превратили среднюю часть двухкилометрового диска в молекулярную пыль. Ближе к боковым оконечностям размер осколков увеличивался. Были даже такие, масса которых достигала нескольких тонн. Сейчас они стремительно разлетались в стороны.

Искусственные интеллекты соседних кораблей центаврского авангарда ничего не поняли, так как не были запрограммированы на действия в подобных случаях. А в это время к одному из них уже летел снаряд, выпущенный из другой пушки Гаусса. Второй авианосец взорвался спустя шесть секунд после первого – это время потребовалось Сократу для того, чтобы немножко повернуть астероид.

Только после этого до ИИ остальных кораблей дошло, что первый взрыв не был случайным. А значит, нужно как можно быстрее покинуть опасное место вблизи от массивного небесного тела, которого, в соответствии с точными картами, заложенными в их память, вообще не должно быть в этой области пространства.

Мгновенно переменить направление движения на противоположное не могли даже такие весьма совершенные аппараты, какими были межзвездные корабли центаврийцев. Можно покорить гравитацию, но нельзя обмануть физику. Инерция никуда не девается. Если ей пренебречь, то керамический каркас межзвездного корабля просто разломится на части.

Поэтому корабли сначала снизили скорость до нуля и только потом начали разгоняться в обратном направлении. За это время дистанция до Весты сократилась до пяти мегаметров и снаряды поразили еще три авианосца. Потом дистанция снова начала увеличиваться, но медленнее, чем рассчитывали ИИ центаврских авианосцев – астероид Веста покинул точку Лагранжа L1 и, с каждой секундой ускоряясь, двигался вперед, оттесняя авангард центаврского флота к орбите Венеры. Ни на миг не прекращая стрельбу. Вскоре превратились в облака пыли еще три центаврских корабля.

Космические сражения коренным образом отличаются от земных. Человеческий фактор в них проявляется только на стратегическом уровне. Все остальное решают ИИ кораблей и технологии. Человеческий мозг не в состоянии принимать решения за сотые доли секунды. Поэтому все расчеты стрельбы и маневрирования отдаются на откуп автоматике. Первый этап сражения был выигран землянами всухую за счет сразу трех факторов: стратегической задумки аналитиков, многократного превосходства Сократа над ИИ отдельных авианосцев противника и большой дальнобойности пушек Гаусса. А потом в ход сражения вмешался лидер центаврского флота. Опосредованно. Сам он все еще находился на венерианской орбите, но после телепатической команды, уловленной в том числе и Семеном Дубовкиным, сидевшим во втором ряду за креслом оперативного дежурного и по левую руку от контр-адмирала Громова, командовавшего гарнизоном Весты.

Николай пригласил полковника Дубовкина на астероид в качестве эксперта. Этот человек, наверно, единственный из земных телепатов, мог не только уловить телепатический сигнал инопланетного разума, но и мгновенно истолковать его в форме, доступной для обычных людей, почти не обладающих телепатическими способностями.

Семен озвучил эту команду практически одновременно с тем, как авианосцы, удиравшие от Весты по прямой, разом прыснули в стороны. На самом деле все-таки чуть-чуть позже. Самую малость, и Сократ среагировать не успел. Поэтому очередная болванка, выпущенная пушкой Гаусса по одному из авианосцев противника, разминулась с ним, больше никого не встретила на своем пути и спустя тридцать девять секунд канула в Солнце, вызвав появление в его фотосфере небольшого пятна, которое быстро затянулось.

Сократ, не прерывая прямолинейного ускоренного движения, а лишь чуть доворачивая Весту (пушки Гаусса у почти сферического астероида «смотрели» в разные направления), уничтожил еще два из разбегавшихся в стороны авианосцев противника, а потом перенес огонь в передний сектор, чтобы не зацепить ненароком какой-либо из крейсеров второго и третьего флотов, совершающих охват авангарда с флангов и уже включившихся в работу. Астероид пер вперед строго на Солнце, и гравитационная энергия вливалась в его накопители мощным потоком.

Пушки Гаусса тяжелых крейсеров обладали существенно меньшей мощностью, чем те, которые были установлены на астероиде, но тоже неслабо кусались. Их снаряды при полуметровой длине имели диаметр в десять сантиметров и массу чуть меньше тридцати одного килограмма. Разгонялись они тоже до меньшей скорости, всего в пять сотых от световой. На самом деле это «всего» тоже было о-го-го и почти не влияло на мЁханизм взрывного воздействия. Только на саму мощность взрыва, которая в данном случае была эквивалентна взрыву восьмисот двадцати восьми тысяч тонн тротила. Этого было явно недостаточно для того, чтобы развалить двухкилометровый авианосец на части, но гарантированно выводило из строя его гравитационный двигатель. А добить прямолинейно летящую по инерции тушу можно и ракетами. И спустя некоторое время тут и там на боковых частях панорамного голоэкрана, окружающего ситуационный зал Весты, начали появляться вспышки термоядерных взрывов, которые были более яркими и продолжительными, чем вызванные попаданиями снарядов.

А потом случилось то, чего почти все подспудно ожидали, но всячески гнали из головы мысли о подобном. Один из зеленых значков, обозначающих положение тяжелых внутрисистемных крейсеров, вдруг мигнул и засветился красным.

– Кто?! – вопрос маршала космофлота прозвучал непривычно резко, с надрывом.

– Крейсер «Джеймс Монро», второй флот, США, – ответил Сократ ровным, безэмоциональным голосом.

И почти сразу вслед за этим – закон парности никто не отменял – вспыхнул красный огонек на противоположной стороне панорамного голоэкрана.

– Крейсер «Бомбей», третий флот, Большая Индия, – доложил Сократ.

– Сократ, передай от моего имени командующим флотами соболезнования, приказ продолжать вытеснение противника, и запроси у них обстоятельства гибели крейсеров, – распорядился Николай.

– Ваше приказание выполнено, – спустя секунду ответил ИИ Весты.

Между тем вытеснение центаврского авангарда продолжалось. Напоминающая волан воронка, образованная Вестой и кораблями двух земных флотов, приближалась к венерианской орбите. Авианосцы отступали и расходились в стороны перед астероидом, все больше разрывая дистанцию, но Сократ уверенно поражал их один за другим. Это объяснялось тем, что прямолинейный полет стальной болванки сквозь вакуум был практически невидим для локаторов центаврийцев, расположенных на одной с ним линии. Они обнаруживали его уже на подлете, когда до встречи оставались сотые доли секунды. Так было уничтожено еще девять центаврских кораблей, а потом они сменили тактику, и, дважды промахнувшись, Сократ был вынужден задробить стрельбу.

Теперь движение авианосцев стало рваным, хаотическим. Они бессистемно меняли скорость и направление полета. И крейсера быстро потеряли свое преимущество. Двигаясь по непредсказуемым траекториям, авианосцы сближались с ними на более короткие дистанции и пускали в ход лучевое оружие. Воронка развалилась. Теперь на ее месте происходили локальные сшибки. Корабли сходились на дистанции менее мегаметра, обрушивали на противника энергетические лучи и снова разбегались в стороны, чтобы теперь схватиться с другим противником.

В сражении примерно равных соперников бог принимает сторону больших батальонов. Центаврийцев было больше, намного больше. И они давили числом, выбивая крейсера один за другим. И просачиваясь сквозь поредевшую сеть к Земле. Единственное, что могли противопоставить этому земляне, это две эскадры мониторов. Экипажам этим сферических кусков железной руды было глубоко фиолетово на кратеры, выжигаемые на поверхности энергетическими лучами. Для металло-каменных глыб двадцатикилометрового диаметра они были сродни комариным укусам. Мониторы смело перли напролом, уничтожая все, что попадалось на их пути. Могучие, но неповоротливые, они вели себя, как слоны в посудной лавке. К сожалению, их было всего восемь. Сначала. А потом американская эскадра вышла из боя, грамотно беря в коробочку лидера центаврского флота – гигантскую шайбу диаметром в восемь километров и толщиной около четырехсот метров.

Это было правильным решением – флот вторжения необходимо было лишить центрального командования. Любой ценой. Это понимали и Николай, наблюдавший за сражением из Ситуационного зала Весты, и Майкл Томпсон, лично руководивший действиями эскадры из боевой рубки одного из мониторов.

И американцы в конце концов поймали центаврского лидера, зайдя одновременно с четырех сторон. Приблизившись на дистанцию в восемь мегаметров, мониторы начали хладнокровное избиение гигантского корабля. Три из четырех почти одновременно выпущенных снарядов попали в цель, раздробив в пыль крупные фрагменты кромок восьмикилометровой шайбы. Телепатический вопль, многократно усиленный техническими системами гиганта, внезапно оборвался, спровоцировав облегченный выдох у Семена, почти контуженного этим ментальным ударом.

Мониторы дали еще один залп, разломивший флагмана центаврского флота на части, после чего Томпсон уравнял скорость своего монитора с обломками и выслал на самый крупный из них досмотровую партию.

Корабли уцелевшей части центаврского авангарда, которых осталось почти две сотни, выходили из боя, устремляясь к Земле. Их не преследовали. Во втором флоте после первой стычки уцелело всего пять крейсеров, причем один из них – «Теодор Рузвельт» – потерял ход. На нем вышел из строя гравитационный двигатель. Получив заверения командира крейсера в том, что реакторы не повреждены и экипажу ничего не угрожает, командующий вторым флотом принял решение уходить. Потом, когда все закончится, за крейсером можно будет выслать буксир.

Мониторы были сильно избиты, утратили некоторое количество орудий, но все еще оставались вполне боеспособными. Сработанные на основе двадцатикилометровых железоникелевых астероидов, они вообще были практически неубиваемы. Плотность структуры этих носорогов космоса была всего в два раза меньше, чем у стальных слитков. Не сильно уступая крейсерам в быстроходности, мониторы обладали существенно меньшей маневренностью, но это, как и плохое зрение у земных носорогов, было не их проблемой.

Третьему флоту досталось больше. Из крейсеров сохранили ход и боеспособность только «Калькутта» и «Бангалор». Остальные тринадцать имели разную степень неустранимых повреждений, от полностью фатальных, как у «Карачи», «Бхопала» и «Канпура», от которых остались только сплюснутые остовы, до просто весьма серьезных, как у «Мумбаи», оставшегося без существенного фрагмента корпуса. Командующий третьим флотом Ранджит Сингх распорядился снять с них на мониторы уцелевших членов экипажей, клятвенно пообещав вернуться потом за телами погибших.

Индийские мониторы были избиты еще сильнее американских. Их поверхность напоминала лунный ландшафт. Но они все еще оставались управляемыми и с некоторых сторон даже могли стрелять.

Веста пока вообще не имела повреждений, так как центаврские корабли разбегались от нее как ошпаренные и ни один из них так и не рискнул приблизиться к гигантскому астероиду на расстояние, позволяющее эффективно использовать энергетическое оружие. Сейчас она, хорошенько разогнавшись, неслась к Венере, в тени которой прятался арьергард центаврского флота, состоящий из ста шестидесяти больших кораблей, с массой покоя более двух миллиардов тонн. Николай предполагал, что, с высокой долей вероятности, это транспортники, везущие живых центаврийцев. Именно для того, чтобы иметь возможность помножить на ноль этих «мирных переселенцев», он сохранил в целости первый флот.

– Я целиком и полностью одобряю выбор центаврийцев, – заявил Николай, повернувшись к Новикову. – Планета Бурь – это именно то место, где должен закончиться их многолетний перелет. Будем оттеснять их к Венере, и, если хотят, пусть на нее десантируются. Ну, или падают. Мы не будем этому препятствовать. Как вы считаете, Петр Николаевич, им там понравится?

– Я считаю, что их вкусы и пристрастия – это последнее, чем мы должны интересоваться, – ответил вице-адмирал. – Явились в гости незваными, пусть довольствуются тем, что дают, и не капризничают. Вот только хватит ли у нас сил справиться с такой оравой?

– А мы очень постараемся. Чего не сделаешь, чтобы уважить дорогих гостей. А индусы и американцы нам в этом помогут. Вот, кстати, и Томпсон нарисовался.

На экране возникло изображение командующего вторым флотом, шедшим к Венере параллельным курсом в полутора сотнях мегаметров от Весты. Задержка сигнала составляла всего половину секунды и практически не мешала общению. Доложив о потерях, вице-адмирал сообщил новость, ради которой, собственно, он и посылал досмотровую партию к обломкам центаврского флагмана:

– Пробив вход в ходовую рубку флагмана, энсин Рейли обнаружил там расколотый крытый бассейн, в котором валялись два десятка крупных осьминогов. Мы воюем с головоногими! Даю видео.

Посмотрели, впечатлились.

– Спасибо, адмирал, это очень важная информация, я сейчас передам ее на Землю. До Венеры нам идти еще полчаса. Объединяйтесь с третьим флотом, рассредоточивайтесь и заходите от Солнца, первый флот обойдет Венеру с противоположной стороны, а я пройду над Северным полюсом. Задача – прижать их к планете. Пусть лезут в атмосферу.

– Им там не понравится!

– Как говорил один из наших президентов: «Нравится, не нравится, терпи, моя красавица».

– Прямо так и сказал?

– Да, я своими ушами слышал. У него было еще несколько крылатых выражений. Потом как-нибудь расскажу. А сейчас мы должны загнать этих головоногих в венерианский ад. Действовать преимущественно мониторами. Крейсера держите на второй линии и используйте исключительно для ликвидации попыток прорыва. Сигнал к атаке я подам сам. Выходите на исходную.

– Сократ, передай видео и сопутствующую информацию командующему четвертым флотом и на Землю. Пусть доведут ее до всех военнослужащих. Это должно повысить их мотивированность. А сейчас соедини меня с командующим третьим флотом.

Быстро поставив задачу Ранджиту Сингху, остатки флота которого медленно догоняли объединенную группировку, он встал и приобнял вскочившего со своего кресла Новикова.

– Пора, Петя, иди и постарайся уцелеть. Вылет по готовности.

– А это уж как получится, – ответил вице-адмирал. – На рожон сам не полезу и остальным не дам, но в бою всякое бывает. До встречи, Николай Александрович.

– Александр Федорович, – обратился Новиков к Громову. – Выпустишь нас?

– Выпущу, Петр Николаевич, не волнуйтесь. И назад потом запущу. Вы только возвращайтесь!

– Да куда же я денусь с подводной лодки? – пошутил Новиков, начинавший военную службу подводником. И направился к двери.

– Минутку, Петр Николаевич, – остановил его Семен Дубовкин. – Закрывайтесь там. Помните, как я вас учил? И остальных предупредите.

– Спасибо, Семен, я помню. До встречи.

Вице-адмирал перешагнул комингс и аккуратно закрыл за собой тяжелую защитно-герметическую дверь.

– Сократ, твоя задача провести Весту над Северным полюсом Венеры в двадцати пяти мегаметрах от ее поверхности, после чего осуществить полуоборот со снижением до двенадцати мегаметров и занять позицию над геометрическим центром группировки центаврских транспортников. Отстрел начинай с тех, что занимают более высокие орбиты и находятся по краям группировки.

Тем временем в кратере Рея-Сильвия медленно отъехал в сторону огромный участок его стены, расположенный у самого дна, открывая вход в жерло гигантского наклонного тоннеля, ведущего в недра астероида. Из отверстия один за другим вылетели пятнадцать тяжелых внутрисистемных крейсеров первого флота. После этого мегалит мягко скользнул на место. На Земле ничего подобного не было бы возможно даже теоретически, но на астероиде, где сила тяжести составляла всего два процента от земной, этот невероятный проект был успешно осуществлен.

Перестраиваясь на лету, крейсера полетели к Венере.

Только после того, как Веста облетела планету, Николай смог увидеть, что из себя представляли центаврские транспорты, скрывшиеся за Венерой сразу после оверсана. Это были уже не тарелки, а, скорее, низенькие бочонки. При двухкилометровом диаметре их высота составляла почти полкилометра. Сейчас они роились за Планетой Бурь в двух-трех мегаметрах от ее поверхности, по всей видимости ожидая момента, когда авангард центаврского флота сломит сопротивление землян и очистит Землю от агрессивной фауны. Появления ее представителей на венерианской орбите центаврийцы не могли представить себе даже в ночном кошмаре.

– Начали! – скомандовал Николай.

И спустя чуть больше половины секунды один из крайних бочонков пропал в ослепительной вспышке. Через несколько секунд такая же вспышка мелькнула с противоположной стороны роя. Двести пятьдесят квадрильонов джоулей одномоментно выделившейся энергии – это чудовищно много. Бочонки, масса покоя которых существенно превышала два миллиарда тонн, разносило в клочья. Головоногие, находящиеся в пораженных транспортах, ничего не успевали почувствовать и не могли как-то отреагировать. А вот остальные заволновались. Их было много, очень много. Первым почувствовал эту ментальную волну Семен Дубовкин и отгородился, поставив мысленный блок. Потом, когда в работу включились мониторы и крейсера, надеть воображаемый шлем пришлось даже Николаю.

Пушки Гаусса мониторов и крейсеров были значительно слабее и не могли уничтожить центаврские транспорты одним попаданием. Но в большинстве случаев выводили из строя их гравитационные двигатели. Остальное довершало притяжение планеты. Неуправляемые бочонки отправлялись в последний полет по траектории, заканчивающейся в плотных слоях атмосферы, которые отстояли от поверхности планеты на сотню километров. А дальше начинался форменный ад: давление под сотню атмосфер, температура до полутысячи градусов Цельсия, облака серной кислоты. Но сначала, еще в тропосфере, центаврским транспортникам предстояло встретиться с ветрами, дующими со скоростью около ста метров в секунду, которые хорошенько погоняют и покрутят гигантские керамические банки еще до того, как те будут смяты чудовищным давлением.

Некоторым из сбитых транспортов, совершавшим скоростное маневрирование непосредственно перед ударом стальной болванки, предстояло долго крутиться вокруг планеты по сужающейся спирали. Другие падали почти отвесно. И те, и другие были плотно набиты десятками тысяч телепатов, каждый из которых вносил свой вклад в царившую над планетой ментальную какофонию. Этот «белый шум» помешал Семену Дубовкину вычленить из общего ора команду, поданную одним из тех, кто имел право на отдание подобных приказов. И земляне пропустили момент, когда оставшаяся часть роя одновременно бросилась врассыпную.

Их было около сотни. Сократ успел поразить шестерых. Еще одного, бросившегося в самоубийственную атаку, принял на восточное полушарие. Удар был знатным, но менее значимым, чем от «Оки», которая попыталась бы протаранить карьерный БелАЗ. Ну, тряхнуло немножко, да черепки в стороны полетели. Веста в юности бодалась с немаленьким планетоидом, и ничего, уцелела. Только вот шарообразную форму утратила. И потеряла возможность именоваться карликовой планетой, навеки оставшись самым большим в Солнечной системе астероидом.

Четырем крейсерам и одному из индийских мониторов пришлось значительно хуже. Пошедшие в самоубийственную атаку транспортники центаврийцев воспользовались численным преимуществом и перли по прямой, стараясь любой ценой уничтожить редкую сеть земных кораблей. Размен был слишком неравноценным, и земляне старались уворачиваться от таранных ударов. «Калининград», «Воркута», «Бангалор» и «Билл Клинтон» – увернуться не смогли.

При столкновении морских или речных кораблей один из них может остаться на плаву. В космическом бою на это нет никаких шансов. От слова вообще. Слишком велики массы и скорости сталкивающихся гигантов. Крейсера сминались как консервные банки, а центаврские транспортники просто рассыпались в труху. Другое дело мониторы, которые в прошлой жизни были железоникелевыми астероидами. Двадцатикилометровый «Цейлон» выдержал столкновение с атаковавшим его центаврским транспортником, уберег почти половину команды и, главное, командующего третьим флотом Ранджита Сингха, но потерял ход. Атаковавшему его транспортнику повезло куда меньше – тот развалился на мелкие кусочки.

Двадцать шесть транспортников прорвались. Двух из них срезал вдогонку Сократ, еще одного стреножила «Россия», шедшая под флагом вице-адмирала Новикова. Остальные двадцать три ушли в отрыв. Семнадцать из них рванули в сторону Земли, а шесть повернули к Солнцу.

– Командирам крейсеров приказываю организовать преследование транспортников, идущих к Земле, – прогремел приказ маршала космофлота, тут же отрепетованный Сократом. – Старший – вице-адмирал Новиков. Петр Николаевич, распределите цели таким образом, чтобы у каждого была своя.

Крейсера устремились в погоню.

– Сократ, радируй командующему пятым флотом, что шесть центаврских транспортников ушли в оверсан. И сбрось ему все данные по их траекториям. Пусть организует им встречу на той стороне.

Маршал знал, что сигнал до Психеи через ретрансляторы будет идти долго – больше двадцати минут. Но всяко быстрее, чем центаврские транспортники, рванувшие по более короткому пути. И Жан Кинтен успеет выдвинуть им навстречу перехватчики. А вот встретятся они или нет – это целиком и полностью будет зависеть от французских пилотов.

– Мониторам – добить подранков, – подал Николай следующую команду. – И снять экипаж с «Цейлона».

– Александр Федорович, – теперь он обратился к Громову. – Выпускайте «Добрыню Никитича» и организуйте силами его швартовой команды погрузку на Весту остовов погибших крейсеров. Складывайте их в кратер Рея-Сильвия, с противоположной стороны от входа. И закрепите хорошенько. Как закончите, пусть буксир цепляет «Цейлон» и потихоньку чапает с ним к Гигее.

– Ты как? Отпустило? – спросил он у Семена Дубовкина.

– Уже легче, – ответил тот, яростно массируя голову. – Их там, похоже, как бы не миллионы. Были. Теперь совсем мало осталось. Но вопят все еще сильно.

– Скажешь, когда закончатся, – попросил Николай. – Я уже сейчас ничего не чувствую.

Погрузка могла занять много времени, но командующий космической обороной не собирался бросать вдали от Земли тела своих подчиненных. Нечего им делать в венерианском аду. Космофлот своих не бросает. Даже мертвых. Все они на Луне будут извлечены из покореженных чудовищным ударом металлоконструкций и переданы родственникам для захоронения. За счет флота, естественно. По первому разряду.

А к Земле сейчас можно не спешить. К тому времени, как Веста сможет разогнаться, там все уже должно закончиться – космические сражения скоротечны. Да и семнадцать тяжелых внутрисистемных крейсеров, мчащихся туда на всех парах – это точно не фунт изюма.

В том, что все командиры крейсеров справятся с заданием и уничтожат центаврские транспортники, командующий не сомневался, потому что на каждый крейсер приходилось всего по одному транспортнику. А зря. Слишком велика оказалась фора.

И напрасно волновался по другому поводу: смогут ли перехватчики пятого флота вовремя обнаружить в околосолнечном пространстве беглецов, рванувших наутек почти по самому краю фотосферы Солнца?

В непосредственной близости от фотосферы Солнца гравитационные возмущения настолько велики, что детекторы массы становятся абсолютно бесполезными и остается полагаться на старую добрую оптику. С земной орбиты много, конечно, не рассмотришь, только крупные пятна, размером примерно с Землю. А чтобы увидеть те, что всего пару километров в диаметре, надо подобраться значительно ближе. Там жарко, разумеется, и можно обгореть ненароком, но те, которые дружат с головой, переворачиваются через определенное время даже на пляже. А пересекать орбиту Меркурия желательно вообще по очереди и долго там не засиживаться. Так, в принципе, французы и поступили.

Вынырнув из черного зева тоннеля, шесть перехватчиков устремились к Солнцу. Тонкие трехкилометровые диски были «заточены» под скорость и облегчены до предела. Два члена экипажа, одна пушка Гаусса, два противометеоритных излучателя, четыре твердотопливные химические ракеты с термоядерными боеголовками, два термоядерных же реактора и чрезвычайно мощный гравитационный двигатель Песке с накопителями и трансформаторами. И вишенка на торте – антигравитационный компенсатор пилотской кабины, позволяющий экипажу выдерживать чудовищные ускорения. Вместе с облегченным корпусом это тянуло всего на полмиллиарда тонн – в четыре раза меньше, чем у тяжелого крейсера.

Девяносто два миллиона километров, отделяющих Психею от орбиты Меркурия, перехватчики покрыли за полтора часа. И закрутили «карусель». Они по очереди приближались к Солнцу, тщательно осматривая поверхность его фотосферы и поскорее возвращались туда, где было ощутимо прохладнее, передавая эстафету следующему. Так продолжалось порядка сорока минут. Пока одному из них не повезло.

Обнаружив шесть черных пятнышек, перехватчики разогнались на сходящемся курсе и, приблизившись на десяток мегаметров, отстрелялись как в тире из пушек Гаусса. А потом, подойдя к летящим по инерции транспортникам на два мегаметра, добили их ракетами.

Получив доклад об уничтожении всех шести целей, Жак Кинтен сразу же отправил сообщение об этом командующему обороной, после чего приказал перехватчикам возвращаться на Психею. Через двадцать две минуты Сократ доложил Николаю об известии, пришедшем через ретранслятор Гигеи. Просмотрев видео, командующий поблагодарил вице-адмирала и велел ему не расслабляться – битва за Землю еще не закончилась.

Между тем погрузочные работы были завершены, а Семен доложил, что уже не слышит центаврийцев. Больше на венерианской орбите землян ничего не держало, и Николай озвучил очередной приказ. Веста идет к Земле по прямой. Мониторы расходятся в стороны семилучевой звездой и движутся в том же направлении, контролируя гравитационными радарами свои сектора пространства.

Последним венерианскую орбиту покинул «Добрыня Никитич» – малый космический буксир, толкающий к Гигее монитор «Цейлон». Флагманский корабль третьего флота сначала был зверски избит авианосцами, входившими в авангард центаврского флота, а потом получил критическое повреждение при таранном ударе транспортника. Теперь ему предстоял долгий путь к Гигее, последние годы обитающей в точке Лагранжа L5, расстояние до которой превышало сто миллионов километров. Примерно через месяц, когда «Добрыня Никитич» доставит его на верфь, специалисты тщательно изучат повреждения и обследуют состояние конструкций монитора. После этого решится его дальнейшая судьба.

Глава 3

За нами Земля

В битве за Землю решалась судьба человечества. Без всяких преувеличений. Быть или не быть – такого вопроса для землян не существовало. Быть, и никаких гвоздей! А для этого надо было остановить центаврский флот.

На форпосте, вынесенном за полтора миллиона километров от Земли, эта проблема была решена лишь частично. Флот пришельцев уполовинили, но не смогли остановить. Теперь пришла очередь основной линии обороны – додекаэдра из двадцати орбитальных крепостей, вынесенных за геостационарную орбиту, и четвертого флота, корабли которого курсировали внутри защищаемой сферы.

Первые корабли центаврийцев подошли ко второй линии земной обороны утром третьего июня – Петров смог обеспечить задержку, позволившую Земле подготовиться к встрече неприятеля. Подошли и почти сразу откатились, напоровшись на хорошо организованную оборону. Крепостные орудия существенно уступали пушкам Весты, но были куда мощнее тех, которые устанавливались на крейсерах и мониторах. А одномоментного энергетического выплеска, эквивалентного взрыву полутора десятков мегатонн тротила, в принципе хватало для того, чтобы помножить на ноль любой из центаврских авианосцев, вне зависимости от расположения фрагмента корпуса, в который попадал снаряд.

Но попаданий пока было не много. Потеряв в бесплодных попытках прорваться к Земле несколько авианосцев, центаврийцы откатились на безопасное, с их точки зрения, расстояние и там постепенно накапливались. Больше никто не пытался пробовать земную оборону на прочность, и в сражении наступила пауза. На самом деле полностью безопасных от кинетических снарядов пушек Гаусса расстояний просто не существовало. В вакууме они могли пролететь, почти не снижая скорости, даже бессчетные парсеки. А вот попасть на расстоянии, превышающем дюжину мегаметров, в быстро перемещающуюся цель, хаотически меняющую направление своего движения, зачастую не представлялось возможным.

Для Шэня Хуациня, ставка которого располагалась на Луне, было очевидно отсутствие у центаврийцев единого командования. Именно этим он объяснял себе нерешительность их действий. Тем более что информацию об уничтожении лидера центаврского флота, сразу же переданную Сократом, командующий четвертым флотом уже получил. А вслед за этим и видео, из содержания которого становилось понятным, с кем именно земляне имели дело.

Незадолго до этого у Хуациня состоялся очередной разговор на повышенных тонах с контр-адмиралом Осиповым – бессменным командиром большого космического буксира «Илья Муромец». Заслуженный ветеран космофлота требовал от командующего четвертым флотом включения его корабля в состав сил, принимающих непосредственное участие в боях на земной орбите. И имел к этому определенные основания: буксир уже давно был вооружен пушками Гаусса и являлся полноценной боевой единицей.

Но и у Хуациня имелся неубиваемый аргумент: в его распоряжении было аж пятнадцать тяжелых крейсеров и только один буксир. «Илья Муромец» при необходимости мог заменить любой тяжелый крейсер, но ни один тяжелый крейсер не мог заменить буксир. И если на Землю будет валиться что-нибудь тяжелое, выправить ситуацию сможет только «Илья Муромец». На некоторое время убедил. Договорились, что буксир будет сидеть на Луне в полной боевой готовности и, если что, то сразу.

Спустя несколько часов искины центаврских авианосцев, которых на земной орбите к этому времени скопилось чуть меньше двухсот, по-видимому, смогли о чем-то договориться. Хаотическое роение прекратилось. Оно еще не стало полностью упорядоченным, но некоторая система уже просматривалась.

Чтобы понять логику ИИ, надо думать, как ИИ. Сам Хуацинь этого себе позволить не мог, но в его распоряжении имелся Конфуций – квантовый суперкомпьютер уровня «Стратег», для которого подобное было плевой задачей. Получив задание, он почти мгновенно выдал результат:

– Формируются ударные соединения для осуществления прорывов во втором, четвертом, седьмом, девятом и двенадцатом секторах. До тридцати единиц в каждом.

Тридцать кораблей на один сектор – это очень много, даже с учетом того, что его пространство контролирует пять крепостей. Тем более что некоторым из них, в частности четвертой, шестой, седьмой, тринадцатой и шестнадцатой придется одновременно работать по двум соседним секторам. А двенадцатой, расположенной в точке схождения сразу трех подвергающихся атаке секторов – четвертого, седьмого и девятого – сразу по трем. Хорошо еще, что имеется подвижный резерв.

– Внимание всем, – начал командовать вице-адмирал. – Ожидается массированная атака противника в секторах с номерами два, четыре, семь, девять и двенадцать. Мониторам выдвинуться на линию крепостей во втором, четвертом, седьмом и девятом секторах, первой эскадре крейсеров занять двенадцатый сектор. Второй и третьей крейсерским эскадрам образовать второй эшелон обороны. Особое внимание обратить на стык четвертого, седьмого и девятого секторов. Огонь открывать без команды при выходе противника на дистанцию в двадцать мегаметров.

Четвертый флот начал перестроение, занимая указанные места.

Сектора обороны представляли собой весьма обширные области пространства, каждая из которых составляла одну двенадцатую часть додекаэдра, окружающего геосинхронные орбиты Земли. Примерно двадцать пять на двадцать пять мегаметров. В сектор можно поместить четыре Евразии и еще место останется. И в каждой из точек, образующих вершины этого правильного пятиугольника, висела орбитальная крепость. Российский Союз обеспечивал гарнизонами первую, одиннадцатую и шестнадцатую крепости. Китай – вторую, двенадцатую и семнадцатую. США – третью, тринадцатую и восемнадцатую. Франция – четвертую, четырнадцатую и девятнадцатую. Большая Индия – пятую, пятнадцатую и двадцатую. Корея, Бразилия, Венесуэла, Вьетнам и Куба, соответственно, шестую, седьмую, восьмую, девятую и десятую.

Десятая и четырнадцатая крепости вообще не должны были участвовать в отражении атаки центаврских авианосцев, но перемещать их со своих мест командующий не рискнул – ситуация могла измениться.

Спустя несколько минут авианосцы кинулись в атаку. Одновременно. Кинулись – это с их точки зрения. А если смотреть с Луны, как это делал Хуацинь, – то значки центаврских кораблей всего лишь медленно поползли в сторону Земли по голоэкрану. Командирам гарнизонов крепостей движение авианосцев казалось не слишком быстрым и уж точно не стремительным. Все-таки расстояние до них пока исчислялось десятками мегаметров. Искусственным интеллектам орбитальных крепостей, чьи квантовые суперкомпьютеры совершали сотни триллионов операций в секунду, были вообще не свойственны такие понятия, как быстро и медленно. Период в секунду с небольшим, за который радиоволна преодолевала расстояние от Луны, они воспринимали как нечто, сравнимое с вечностью.

Орбитальные крепости были самодостаточны. Они могли самостоятельно передвигаться в пространстве. Значительно медленнее мониторов, но почти неограниченно долго. Могли сжигать на лету крупные метеориты. Имели огромную энерговооруженность, точнейшие детекторы массы. Но заточены они были под прицельную стрельбу по скоростным высокоманевренным целям на больших и сверхбольших дистанциях. Их создавали для решения именно этой задачи.

Вначале казалось, что они справятся. Вспышки попаданий следовали одна за другой. Количество атакующих авианосцев стремительно таяло. Вот только в суматохе сражения никто не обратил внимания на появление на доске новой фигуры – еще одного центаврского корабля, кардинально изменившего характер сражения.

Центаврские корабли, уцелевшие в ходе венерианского сражения, мчались наутек, закусив удила. Фора была велика, но крейсера первого флота постепенно сокращали дистанцию до центаврских транспортников, которые, почуяв преследование, начали расходиться в стороны, выходя из плоскости эклиптики. При этом они все больше увеличивали скорость. Земные крейсера не отставали. Вдали от массивных тел они не просто ни в чем не уступали центаврским кораблям, но даже превосходили их за счет использования энергии, вырабатываемой термоядерными реакторами.

Все это было хорошо известно Новикову, и разделение целей его не особенно взволновало. Все равно каждый из крейсеров преследовал свою. А пропадание визуального контакта – это вообще обыденность, переставшая играть существенную роль почти сразу после изобретения радио. Главным было не потерять контакт с целью. Все остальное сейчас отходило на второй план.

«Калькутте» в этот день повезло дважды. Она вышла без потерь из обеих схваток с центаврскими кораблями. Единственная из всех крейсеров третьего флота. И на этом ее везение закончилось. Вероятность встречи с чем-нибудь существенным за пределами плоскости эклиптики была пренебрежимо мала. Попросту невероятна. Но встреча произошла. Метеорит, принадлежащий к потоку Ариетидов, ударил «Калькутту» в брюхо. Скорость куска грязного льда составляла меньше сорока километров в секунду, но масса превышала полтонны. Взрыва как такового не произошло. Сам метеорит и конструкции крейсера, оказавшиеся на его пути, при ударе полностью испарились. Входное отверстие было совсем небольшим, всего несколько квадратных метров. А вот площадь выходного превысила половину футбольного поля. Экипаж «Калькутты» погиб мгновенно, даже ничего не успев почувствовать. А искалеченный крейсер продолжил движение по инерции, лишь немного отклонившись от первоначального курса. Набранная им скорость многократно превышала третью космическую, и корабль имел все шансы навсегда покинуть Солнечную систему, больше ничего не встретив на своем пути.

Командиры крейсеров не страдали болтливостью и выходили на связь с командующим флотом только по мере необходимости. Поэтому Новиков забеспокоился лишь после того, как уничтожил собственную цель и получил пятнадцать докладов от остальных командиров крейсеров. Шестнадцатый на вызовы не отзывался. В другой ситуации вице-адмирал обязательно бросил бы на поиски пропавшего крейсера все силы своего флота, но сейчас нужно было срочно вести его к Земле. Шестнадцать крейсеров – это сила, способная на очень многое. Особенно если они появятся вовремя, а не к шапочному разбору.

Отправив подробный рапорт Петрову, Новиков погнал первый флот к Земле. Бросок на весы победы шестнадцати тяжелых крейсеров мог кардинально изменить сложившуюся там ситуацию.

Ситуация в четвертом, седьмом и девятом секторах изменилась почти мгновенно. На парившую на их стыке двенадцатую орбитальную крепость с разных сторон устремились восемь авианосцев. ИИ крепости смог поразить шесть. Два оставшихся пошли на таран.

Столкновение с объектом, имеющим массу покоя в полтора миллиарда тонн, для гигантского орбитального сооружения оказалось фатальным. Конструкции крепости сминались буквально на глазах, как будто были сделаны из картона. Спустя пару секунд в другой бок орбитальной крепости врезался еще один авианосец. По сути, этот «контрольный выстрел» был уже излишним, но тот, кто задумал эту атаку, предпочел не экономить. Теперь, когда двенадцатая крепость была выведена из строя, в земной защите появилась брешь, в которую хлынули все уцелевшие корабли центаврского флота. Те авианосцы, которые ранее безуспешно атаковали второй и двенадцатый сектора, тоже попытались к ним присоединиться, но были атакованы и связаны боем свалившимися им как снег на голову крейсерами Новикова.

Соседствующие с двенадцатой, четвертая, тринадцатая и шестнадцатая крепости попытались перекрыть образовавшееся «окно», но не преуспели в этом, сбив в общей сложности только четырнадцать центаврских кораблей. Почти полсотни авианосцев и последний уцелевший транспортник, командование которого и организовало эту операцию, прорвались внутрь охраняемого периметра. На высоких орбитах их встретили три монитора четвертого флота, «опекавшие» четвертый, седьмой и девятый сектора. Еще один монитор, находившийся в этот момент во втором секторе, расположенном по другую сторону земного шара, к месту боя категорически не успевал. Как и первая эскадра крейсеров из двенадцатого сектора.

Вторая и третья эскадры атаковали прорвавшуюся группировку с флангов.

Конфуций быстро проанализировал ситуацию и выдал вердикт: командование прорвавшейся группировкой осуществляется с бочкообразного транспортника. Хуацинь определил его командирам крейсеров как первоочередную цель, поразить которую требуется любой ценой.

Орбитальные крепости больше не могли принимать участия в сражении, развернувшемся внутри додекаэдра. Четвертой, тринадцатой и шестнадцатой крепостям командующий флотом категорически задробил стрельбу – внизу была Земля. А все остальные крепости находились слишком далеко для того, чтобы вести прицельную стрельбу по быстро маневрирующим целям. А вот помочь крейсерам Новикова крепости могли. Не все, конечно, но третья, восьмая, девятнадцатая и двадцатая включились в дело сразу. Потом, когда сражение переместилось в третий и десятый сектора, к ним подключились еще четыре орбитальные крепости: пятая, одиннадцатая, шестнадцатая и семнадцатая, быстро добив почти все уцелевшие авианосцы.

Таким образом, сражение, происходящее за пределами защитного периметра, завершилось в пользу землян. Чего нельзя было сказать о том, что происходило внутри. Слишком велик там был локальный перевес центаврского флота. Пока часть авианосцев самоубивалась о каменные бока мониторов и связывала боем крейсера, остальные ушли на низкие орбиты и приступили к «метанию икры» – начали выпускать десантные транспорты.

Среди них был и неуловимый «бочонок», до сих пор избегавший огневых контактов с кораблями землян. И почти сразу, успев выпустить не более десятка «икринок», получил физический – в него врезался «У-цзы» – тяжелый крейсер из второй эскадры четвертого флота. Десантирование осьминогов надо было остановить любой ценой. Как и уничтожить новоявленного лидера, осуществляющего командование прорывом. Поэтому командир китайского крейсера пожертвовал собой, своим крейсером и всем его экипажем практически не раздумывая. Масса столкнувшихся кораблей почти совпадала – транспортник был тяжелее лишь процентов на двадцать, но их конструктивное исполнение отличалось принципиально. В результате передняя половина китайского крейсера оказалась смята в лепешку, а центаврский транспортник рассыпался на мелкие куски. О том, что ни на одном из этих кораблей не осталось выживших, можно было даже не упоминать.

Через несколько минут в бой вступили крейсера первой эскадры китайского флота, а сверху коршунами упали шесть уцелевших крейсеров Новикова и последний оставшийся на ходу американский – «Авраам Линкольн». Это практически уравняло силы противников, и решающую роль снова начало играть качество – дальнобойность пушек Гаусса, установленных на тяжелых крейсерах земного космофлота. Их мощности недоставало для того, чтобы уничтожить центаврский авианосец с одного выстрела, но почти всегда удавалось вывести из строя гравитационный двигатель. Это лишало энергии противометеоритные излучатели и позволяло крейсерам использовать для добивания центаврских кораблей твердотопливные ракеты с термоядерными боеголовками. В космосе одна за другой вспыхивали рукотворные «солнца» термоядерных взрывов, хорошо видные с Земли даже сквозь облака.

Победа далась землянам очень дорогой ценой и была не полной. Центаврийцы, хоть и частично, но выполнили стоящую перед ними задачу – два десятка авианосцев успели выпустить десантные транспорты. Некоторые – не в полном объеме. Тем не менее в земную атмосферу вошло более двух тысяч носителей второго ранга. В семь раз больше, чем во время налета, случившегося тридцать лет назад. Но сейчас они прибыли с другой целью – не воровать земных женщин, а полностью уничтожить человеческую цивилизацию, освободив на Земле место для центаврской. Некоторое количество представителей которой уже прибыло на десяти черных носителях. Их форма и размеры несколько отличались от тех, которые были знакомы землянам по событиям, произошедшим в 2025 году. Эти были заметно больше – почти стометрового диаметра, а очертаниями скорее напоминали толстую шайбу.

Еще три центаврских авианосца, сумевших каким-то образом вырваться из схватки не поврежденными, ушли куда-то за марсианскую орбиту и затерялись там в главном поясе астероидов.

Первое, что сделал Хуацинь после завершения орбитальных боев – связался с Осиповым:

– Ваш выход, контр-адмирал. В первую очередь цепляйте двенадцатую крепость и тащите ее на Луну. Потом займетесь очисткой земных орбит от погибших крейсеров и обездвиженных мониторов, начиная с тех, что находятся на нижних орбитах. Мониторы просто передвиньте повыше, а крейсера сразу транспортируйте на Луну. И поаккуратней там, над Землей сейчас вертится очень много битой посуды.

Потом, проанализировав собранную Конфуцием информацию, предупредил командование земных сил о том, что вместе с уже знакомыми людям носителями второго ранга в атмосферу ушло десять аппаратов другого типа (приложив видео и указав габаритные размеры «шайб»), несущих живых осьминогов, которые обладают мощными телепатическими способностями. И распорядился уничтожать такие аппараты в первую очередь.

Все это время Конфуций находился на связи с Сократом, приближающейся к Земле Весты. Поэтому Петров уже был в курсе происходящего и, сразу же после выхода Весты на земную орбиту, принял командование на себя.

От четырех космических флотов, имевшихся в его распоряжении к началу битвы за Землю (не учитывая базирующийся на Психее пятый, пока не понесший потерь), остались сущие крохи.

Восемь мониторов разной степени потрепанности: четыре американских, три индийских и один, вообще не имеющий повреждений – китайский. Его Николай сразу поставил на место, которое раньше занимала двенадцатая орбитальная крепость, закрыв образовавшуюся прореху.

Четырнадцать крейсеров: один американский, шесть российских и семь китайских.

В принципе, в качестве пятнадцатого можно было учесть и «Илью Муромца», но практически рассчитывать на него, как на боевую единицу, в ближайшее время не приходилось. Большому космическому буксиру, после того как он оттащит на Луну то, что осталось от двенадцатой крепости, предстояло очень много работы: собрать и перевезти на Луну все разбитые крейсера, поднять на высокие орбиты и в дальнейшем отбуксировать к Гигее на ремонт или утилизацию три разбитых монитора, сбегать за точку Лагранжа L1 за крейсерами, потерянными во время самого первого сражения. И отбуксировать их на Луну.

А ведь где-то в Главном поясе астероидов еще скрываются три центаврских авианосца, способные навести шороху на любой из баз Солнечной системы. И куда-то пропал тяжелый крейсер «Калькутта», который тоже следовало разыскать. Последнее Николай сразу же спихнул на астрономов. Сейчас было явно не до флотской поисковой операции. Вот если найдут – можно будет сгонять за ним «Илью Муромца».

Для прикрытия базы второго флота, расположенной на Палладе, Николай отправил Майкла Томпсона, придав ему тяжелый крейсер «Авраам Линкольн» и два из четырех мониторов второго флота. Остальные два, вместе с китайским тяжелым крейсером «Лю Бэй» направил в точку Лагранжа L2, для защиты обсерваторий.

На Гигею, где базировались третий флот и верфь, отправился вице-адмирал Ранджит Сингх, уведя с собой два из своих мониторов (третий Николай оставил для охраны лунной базы) и российский тяжелый крейсер «Петропавловск-Камчатский».

Из оставшихся одиннадцати крейсеров командующий космической обороной сформировал две эскадры: одну, состоящую из шести китайских крейсеров, оставил на лунной базе, а вторую из пяти новиковских – на Весте.

В принципе, сейчас командующий космической обороной больше ничего сделать не мог. Все остальное теперь решалось в атмосфере Земли и на ее поверхности. Но зато у него появилось время на то, чтобы подумать, а аналитиком он все еще оставался очень хорошим. С учетом опыта, возможно, даже одним из лучших на Земле. В том, что наземным силам Десятки удастся перебить весь десант, который прорвался на Землю, он ни в коей мере не сомневался.

«Сколько там живых десантников? – размышлял Николай. – Максимум полмиллиона. И до поверхности доберутся далеко не все. Шороху они, конечно, наведут знатного, особенно на территории неприсоединившихся стран. Но, в конце концов, все будут перебиты. А следует ли убивать всех, или нужны “языки”? Пожалуй, нужны. Вот только брать их живьем чрезвычайно опасно. Неизвестно еще, кто кого возьмет в плен. Следовательно, надо поручить это космодесантникам. А нужны ли пленные осьминоги? По идее нужны. Вот только взять их живыми будет скорее всего нереально даже наиболее подготовленным космодесантникам. А значит, нечего и рисковать».

– Сократ, соедини меня с командующими войск ПВО Десятки.

Когда на экране появились изображения десяти генералов, он поздоровался и сразу перешел к делу:

– Всем передали данные по носителям с осьминогами?

Дождавшись подтверждения, Николай продолжил:

– Приказываю: осьминогов в плен не брать. Это слишком опасно не только для тех, кто этим будет заниматься, но и для всего человечества. Если хоть парочка уцелеет и отложит яйца – человечеству конец. Мы их уже не выведем. Поэтому уничтожать гарантированно. На любой территории, не обращая внимания на границы. Приказываю довести эту информацию до всех экипажей истребителей. И передать коллегам, работающим на земле. Всем понятно? Действуйте!

– А теперь соедини меня с командующим космодесантными войсками Российского Союза генерал-полковником Соловьевым.

– Здравия желаю, товарищ маршал!

– Здравствуйте, Алексей Кузьмич! Есть к тебе дело. Нужно взять несколько «языков» из боевиков, прибывших с Альфы Центавра. Поручи это Косте, пусть организует команду из сильных телепатов. У него их хватает. Много «языков» не нужно, двух-трех будет вполне достаточно. И поаккуратней с ними. Подозреваю, что это не только телепаты, но и гипнотизеры. А возможно, и не совсем люди. Да, осьминоги в качестве «языков» нам не нужны.

– Я понял, товарищ маршал. Сделаем.

«Вот, наверно, и все, что можно было сейчас сделать, – подумал Николай, закончив разговор с командующим КДВ. – Теперь остается только ждать».

Глава 4

Истребители

Истребители не стали ждать центаврские носители в стратосфере, сразу поднявшись выше, к линии Кармана. Действуя парами или тройками, они обкладывали агрессора с разных сторон. Потом один из истребителей стремительно сокращал дистанцию и поливал его снарядами из авиапушек. В случае попадания тарелка сразу прекращала маневрирование и спустя некоторое время сваливалась в штопор. Но чаще ИИ центаврского носителя успевал среагировать и увернуться от медлительного роя тридцатимиллиметровых снарядов. И надо было снова обкладывать шустрика или загонять его вниз, где сопротивление воздуха заставит чересчур быстрый аппарат хоть немного замедлиться. Ракеты «воздух-воздух» уже давно были сняты с вооружения, поскольку они существенно уступали тарелкам не только по скорости, но и по маневренности. Снаряды летали ненамного быстрее, но их было много.

Больше всего в небе было «ястребов» KF-50, централизованно выпускаемых Кореей для стран Десятки и примкнувшей к ней коалиции. Кроме самой Кореи их использовали Большая Индия, Бразилия, Венесуэла, Вьетнам и Куба. Некоторое количество «ястребов», предназначенных для прикрытия Африки и Азии, базировалось в Гвинее, Конго, Анголе, ЮАР, Египте, Иране, Турции, Курдистане и Сирии. Простые в управлении и надежные, они почти не уступали центаврским носителям второго ранга в скороподъемности и тяговооруженности, но явно проигрывали в маневренности.

Китайские «Могучие Драконы», по сути, отличались от них только размерами и большим калибром авиапушек. Американские «Фантомы» обладали более совершенными радарами, а французские «Миражи» могли похвастаться элегантностью силуэта и значительно лучшей аэродинамикой.

Разработчики российских «Стрижей» так же, как и французы, озаботились в первую очередь аэродинамикой, но в ущерб утонченности силуэта поставили во главу угла жесткость планера и функциональность. Они проектировали молоток, основным предназначением которого было не поражать зрителей элегантностью линий, а забивать гвозди. Скорее даже не гвозди, а тяжелые твердосплавные дюбели, что подразумевало увеличение калибра до пятидесяти семи миллиметров и соответственное удлинение стволов. При этом они учли китайский опыт – тридцать лет назад наиболее эффективно били центаврскую посуду именно пятидесятимиллиметровые зенитные артустановки PG-80, но пошли дальше, использовав компоновочную схему авиапушки Грязева-Шипунова.

В первом варианте авиапушка жестко фиксировалась и стреляла по ходу движения истребителя. Во втором – имела двигающийся по дуге казенник и наводилась в горизонтальной плоскости. А у модернизированной экспериментальной модели стала выдвигаться наружу, что позволяло осуществлять наведение уже в двух плоскостях.

А корпус со временем превратился в блин. Но не тот блин, который комом. А напоминающий плоский камень, используемый детворой для пускания «блинчиков». Такая конфигурация позволяла развивать максимальную скорость не только в разреженном воздухе стратосферы, но и вблизи от земной поверхности. А также выполнять любые фигуры высшего пилотажа без риска переломить несущий каркас.

К сожалению, таких машин успели изготовить только десять. Но даже немодифицированные «Стрижи» могли дать хорошую фору самым продвинутым «Могучим Драконам», «Фантомам» и «Миражам».

«Миражам» приходилось туго. Нет, если бы им пришлось защищать только французское небо, они легко справились бы с этой задачей. Но государственные границы имеются только на земной поверхности, а в стратосфере они напрочь отсутствуют. И из союзников рядом имеется лишь традиционно нейтральная Швейцария, небо которой тоже необходимо прикрыть. Тяжело защищаться, находясь в окружении соседей, которым абсолютно фиолетово на твои проблемы. И шут бы с ними, в конце концов, спасение утопающих – дело рук самих утопающих и уже давно является их собственной проблемой. Но ведь никто не помешает центаврским носителям войти в стратосферу где-нибудь над Германией, Бельгией или, например, Испанией, потом поднырнуть над самой землей на французскую территорию. Или высадить головоногий десант в акваториях Средиземки, Бискайского залива, Ла-Манша. Вот и получился объем почти в треть кубического мегаметра (если измерять по линии Кармана). В который сверху свалилось полторы сотни носителей второго ранга. И еще один более массивный аппарат, снижающийся над Авиньоном и явно нацелившийся в Лионский залив между Монпелье и Марселем. К счастью, его вовремя заметили.

– Вижу «шайбу»! – крикнул Жан Перье своему ведомому. – Атакуем!

И «Миражи» бросились в атаку. Обладая заведомо лучшей аэродинамикой, истребители легко нагнали тяжеловесный центаврский носитель и щедро окропили его из шестиствольных пушек тремя сотнями почти полукилограммовых тридцатимиллиметровых снарядов. Каждый. И тут же, выйдя из пикирования по пологой дуге буквально в километре от земной поверхности, устремились вверх на поиски следующей цели. А разломившийся на две части носитель все еще падал с двухкилометровой высоты на голые, лишенные растительности скалы горной гряды Сент-Виктуар, совсем немного не долетев до Средиземного моря.

Набирая высоту, Перье связался с командиром авиаполка и доложил о сбитой над Авиньоном «шайбе». Тот отрепетовал доклад командующему французскими ПВО, связавшемуся непосредственно с маршалом космической обороны.

– Спасибо, – поблагодарил француза Николай. – Молодцы у тебя ребята. Не забудь наградить их после того, как все закончится. Трудно им приходится? Помощь нужна?

– Трудно. Но мы справимся. Помощь будет нужна потом, когда дело дойдет до зачистки. Мы всю Европу однозначно не потянем.

– Поможем. Можете даже не сомневаться. Общее дело делаем.

Французским летчикам было очень тяжело, но они справились. На территорию Франции и Швейцарии выпало много битой посуды, но не смогла приземлиться ни одна тарелка.

Их соратникам, стерегущим небо над Французской Гвианой, было легче. С двух сторон от маленькой южноамериканской страны находились союзники по Десятке – Венесуэла и Бразилия, а втроем, как известно, даже батьку бить проще. Лишь на востоке не было никого из союзников. Там, вплоть до берегов африканского континента, неторопливо катил длинные пологие волны Атлантический океан.

Океан был пуст. Если, конечно, не считать мельчайших серых крапинок военных кораблей, стерегущих его необъятную акваторию. Лишь в шестистах километрах от африканского побережья из него выступала группа из восемнадцати островов Зеленого Мыса. Республика Кабо-Верде уже давно входила в зону влияния Китая и поддерживала партнерские отношения со многими из стран Десятки. Маленькое островное государство имело чисто символические вооруженные силы, целиком и полностью полагаясь на защиту «Старших братьев и сестер».

Небо над Атлантическим океаном также было пустынным. Бои шли в основном над континентами. Третья эскадрилья гвианского авиаполка ПВО Франции, получившая от командования приказ на патрулирование воздушного пространства над центральной частью океанской акватории, успела удалиться от Кайенны на три мегаметра, так и не обнаружив ни одной цели. Внезапно на локаторе одного из истребителей вспыхнули сразу четыре красных огонька.

– Вижу цели, – доложил пилот командиру эскадрильи и сразу же сбросил ему координаты. – Четыре центаврских носителя второго ранга. Нет, три носителя и «шайба»!

Шесть «Миражей», летевших по верхней границе стратосферы, мгновенно изменили курс и бросились на перехват. Два звена по снижающейся прямой шли прямо на центаврийцев, а третье, оставшись на прежнем горизонте, заходило на перехват по широкой дуге, отсекая тарелки от африканского берега.

Бернар Луи, будучи нормальным героем и опытным командиром, разумеется, пошел в обход. И не прогадал. Центаврские носители не стали удирать и, набирая высоту, устремились навстречу пикирующим «Миражам». Трое против четверых. А «шайба», наоборот, резко пошла на снижение, нацеливаясь в промежуток между двумя Подветренными островами Зеленого Мыса: Сантьягу и Фогу.

Для Луи, видевшему картину со стороны, планы центаврийцев читались как открытая книга: носители второго ранга отвлекали земные истребители на себя, давая «шайбе» возможность приводниться.

– Заходим снизу, – приказал он ведомому, обрушивая «Мираж» в пике. И гоним к Фогу, не давая приводниться. Бить будем над островом.

Когда до встречи четверки «Миражей» с центаврскими носителями осталось порядка десяти километров, те мгновенно прыснули в стороны. Очереди авиапушек ушли в белый свет, как в копеечку. А вновь изменившие курс носители метнулись к истребителям сбоку, пытаясь их протаранить. Теперь уклоняться пришлось истребителям. Один не успел.

Но в последнюю долю секунды его пилот рванул на себя рычаг катапульты и был выброшен из истребителя взрывом порохового заряда через открывшийся в крыше люк.

Когда во время Великой Отечественной войны русские истребители выходили на фашистских асов в лобовую атаку и те не отворачивали, оба самолета разваливались на части еще в воздухе, задолго до падения на землю. На дозвуковых скоростях и при массе каждого порядка трех с половиной тонн.

«Мираж» весил три с половиной тысячи тонн, а центаврский носитель был тяжелее него по меньшей мере вдвое. И оба двигались на сверхзвуке. После удара куски керамики и углепластика буквально прыснули в стороны. Металлические элементы были смяты и закручены. И все это дождем осыпалось в океан с десятикилометровой высоты.

Следом отправился носитель, напоровшийся на очередь из авиапушки одного из «Миражей». Последний центавриец вертелся в воздухе как уж на сковородке еще примерно пятнадцать секунд. Но против троих не потянул и был сбит.

К этому времени командир эскадрильи и его ведомый уже подогнали «шайбу» к острову Фогу и теперь обстреливали ее, загоняя подальше в глубину территории. В момент, когда она оказалась над склоном Пику-де-Кану, к загонщикам присоединился один из освободившихся «Миражей» второго звена. Спикировав почти вертикально, он всадил в хаотично рыскающий из стороны в сторону летательный аппарат длинную очередь из авиапушки, выведя из строя его гравитационный двигатель. После чего уже ничем не удерживаемая в воздухе «шайба» камнем рухнула вниз и раскололась на части, ударившись о каменный выступ склона горы на высоте в два километра над уровнем моря и в двенадцати километрах к востоку от аэропорта Сан-Филипи. Удар был достаточно силен для того, чтобы вызвать заметное сотрясение почвы, но, разумеется, не способен спровоцировать очередное извержение вулкана.

Пилоты двух оставшихся «Миражей» занимались спасением катапультировавшегося пилота. Один из них подводил свой истребитель под спускающееся на парашюте кресло, а второй корректировал по радио его маневрирование, обеспечивая такое положение, при котором грузовой люк в крыше истребителя окажется точно под креслом. В принципе, операция штатная, периодически отрабатываемая на учениях, но требующая практически ювелирной точности исполнения. После того как она была успешно завершена, спасаемый отстегнул парашют, сразу унесенный ветром, и люк закрылся.

Бернар Луи доложил о результатах боя в Кайенну, и эскадрилья продолжила патрулирование неба над Атлантикой. Но больше никого не встретила. В отличие от форменной бойни, развернувшейся в африканском небе, над океаном было тихо.

Над Тихим океаном, вольно расплескавшим свои воды почти на треть всей поверхности земного шара, мчалась пара «Стрижей 55М» братьев Песке. Дисциплинированно выполняя не дух, а букву приказа командования, они не пересекали линию Кармана, а вели свои истребители на полкилометра ниже, где аэродинамика уже начинала ощущаться, но сопротивление воздуха все еще было ничтожным. Воздух на этой высоте еще присутствовал, но атмосферное давление было в миллион раз меньше, чем около земной поверхности.

Это позволяло истребителям поддерживать крейсерскую скорость четыре километра в секунду и, соответственно, преодолевать расстояние от Петропавловска-Камчатского до Сиэтла всего за двадцать две с половиной минуты. Фактически нарезанная им зона ответственности была значительно уже, располагаясь между сто сороковым и сто восьмидесятым градусами западной долготы, ограничиваясь с юга островом Рождества и Алеутскими островами на севере. Кроме принадлежавшего Австралии острова Рождества, в нее входили еще четыре северных острова Лайн и Гавайские острова.

Жак патрулировал зону, простирающуюся от экватора до Северного тропика, а Шамиль ту, которая располагалась севернее него.

Выйдя в зону патрулирования, братья связались с американцами, располагавшими там целой эскадрильей «Фантомов», базировавшейся на Гавайях, и договорились с ними о взаимодействии. Зона ответственности янки была существенно меньше. В нее входило только воздушное пространство над архипелагом и примыкающей к нему акваторией. Поэтому они не лезли наверх, поджидая противника в стратосфере.

Первым центаврские носители заметил Жак. Они вошли в атмосферу плотным строем немного южнее Северного тропика, но на высоте в половину мегаметра разделились на две группы. Меньшая, состоящая из четырех целей, идентифицировать которые он пока не мог, отвернула к югу, нацеливаясь на архипелаг Лайн, а большая, из восьми, пошла на северо-запад в сторону Подветренных Гавайев.

Довернув навстречу первой группе, он сбросил все данные о второй Шамилю и американцам. Жак не стал выходить центаврийцам навстречу – скорость была слишком велика для стрельбы из огнестрельного оружия. Он повел истребитель вниз по широкой дуге, чтобы выйти в хвост группе, и только в этот момент заметил ее неоднородность. Среди носителей второго ранга пряталась «шайба»!

Он сообщил об этом брату и американским пилотам и спустя полминуты получил ответ, что у них наблюдается аналогичная картина. Во второй группе было целых две «шайбы».

А еще он уловил, что центаврийцы связываются между собой с помощью телепатических сигналов, но, в отличие от Семена Дубовкина, не смог их понять. Поэтому то, что три центаврских носителя вдруг отвернули ему наперерез, стало для него неожиданностью.

«Трое на одного? – усмехнулся в усы Жак. – Сейчас, парни, я вас очень сильно удивлю. И разочарую».

«Стриж» отвернул в сторону и резко пошел вниз. Не слишком быстро, чтобы центаврийцы, паче чаяния, не отстали. Так он вывел их на высоту в десять километров над уровнем моря, где, чуть отклонившись в сторону, крутанул классическую «мертвую петлю» и, оказавшись немного сбоку от своих загонщиков, осыпал двух ближайших дождем пятидесятисемимиллиметровых снарядов из курсовой и одной из боковых пушек.

Результат превзошел ожидания. Отперфорированные снарядами носители почти сразу развалились на две неравные части и рухнули вниз. Третий резко рванул в сторону, но куда ему было в плотных слоях атмосферы до модифицированного «Стрижа» последней экспериментальной серии? Жак догнал его на вираже и почти в упор влепил в бок длинную очередь, разворотившую в нем огромную дыру. Носитель, кувыркаясь, полетел вниз и вскоре плюхнулся в океан, но Жак этого уже не видел. Он заполошно осматривал горизонт в поисках «шайбы». И, в конце концов, обнаружил ее далеко внизу, приближающуюся к группе мелких островков, едва-едва выступающих из воды.

«Атолл Пальмира, – уловил Жак мысленную подсказку искина своего истребителя, потянувшую за собой поток собственных мыслей. – Неприятное место. И необитаемое. А значит, можно не церемониться».

Мыслекоманда бросила истребитель вниз. Жак чувствовал, что не успевает – носители отвлекли его от более важной цели и задержали, предоставив «шайбе» возможность оторваться.

Теперь ему пришлось увеличить скорость истребителя до четырех Махов. Больше было нельзя – корпус перегревался даже на этой скорости. И тут пилот ощутил внешнее давление на мозг. Кто-то пытался взять его под контроль. «Шлем», вызванный Жаком на автомате, помог абстрагироваться от внешнего воздействия. Самостоятельно произведя прикидочный расчет, Жак на долю секунды вошел в мысленный контакт с искином истребителя, дав ему команду замедлиться до двух Махов – в противном случае истребитель рисковал догнать собственные снаряды. Да и просто выдвигать пушку при таком встречном потоке воздуха явно не следовало.

Когда расстояние до «шайбы» сократилось до десяти километров, пилот снова на короткий миг вошел в мысленный контакт с искином истребителя, дав тому команду на открытие огня из курсовой пушки и последующий отворот с набором высоты.

Длинная очередь настигла «шайбу» уже над самой поверхностью воды. Мыслевопль, в котором сплелись в один клубок импульсы боли, разочарования и тоски, Жак почувствовал даже сквозь «Шлем». Потом давление на мозг упало, и пилот снова смог взять на себя полноценное мыслеуправление истребителем.

«Стриж» развернулся и полетел к атоллу. «Шайба» медленно погружалась в лагуну примерно в пятидесяти метрах от самого крупного из островков, на котором еще можно было угадать следы взлетно-посадочной полосы, заброшенной и не ремонтируемой уже более столетия. Жак дал еще одну очередь, резко ускорившую погружение инопланетного корабля, и стоически выдержал еще один уже не настолько мощный мыслевопль. Потом заставил истребитель зависнуть над лагуной на стометровой высоте и, не торопясь, качественно отбомбился полутонными фугасками, разнеся на куски уже скрывшуюся под водой «шайбу». Давление на мозг упало до нуля.

Всё. Теперь можно было отправляться на выручку американцам. В том, что Шамилю его помощь не потребуется, Жак не сомневался ни секунды. Братья слишком хорошо знали друг друга.

Набирая высоту, Жак связался по радио с командиром авиаполка и сбросил ему подробный отчет о проделанной работе, подготовленный по указанию Песке искином истребителя.

Он уже не видел, как в лагуне атолла, который жители других островов архипелага считали проклятым, вновь забурлила вода, и ее бирюзовая поверхность стала стремительно окрашиваться в голубой цвет. Там, на глубине, начался второй акт марлезонского балета – пиршество акул, дорвавшихся до весьма ценимого ими лакомства.

Жак поднял свой истребитель к линии Кармана и, разогнавшись до четырех километров в секунду, устремился на северо-запад в сторону Подветренных Гавайев. Он уже знал, что вторая группа тоже разделилась, и его брат, успевший разделаться со своей четверкой над атоллом Куре, сейчас мчится навстречу по нижней кромке стратосферы.

Братья успели к атоллу Френч-Фригат-Шолс в самый последний момент, почти к шапочному разбору.

Американская эскадрилья состояла из четырех звеньев, каждое из которых включало два «Фантома» – быстрых и мощных восьмидесятиметровых истребителей, до упора напичканных разнообразными гаджетами и вооруженных двумя шестиствольными курсовыми авиапушками.

Ввосьмером на четверых – абсолютно нормальный расклад с точки зрения обычных американских пилотов. Командир эскадрильи спланировал стратосферный бой четко по учебнику. Два звена заходят спереди и снизу, а остальные коршунами падают на врага из верхней полусферы. Да какой там бой? Избиение!

Он не учел только одного – наличия среди обычных носителей второго ранга одного необычного – «шайбы», несущей к Земле десант осьминогов. И сразу же поплатился за это. Центаврские носители изменили курс, уходя из-под удара в сторону, а его «Фантом» продолжал мчаться по прямой. Следом за ним дисциплинированно двигался ведомый. Стрелки альтиметра бешено вращались, отсчитывая последние километры, оставшиеся до поверхности воды, а руки не могли сдвинуть штурвал даже на миллиметр. В эфире надрывался что-то почуявший ведомый, но майор не мог вымолвить ни одного слова. И шевельнуть даже пальцем.

Четырехтысячетонный «Фантом» врезался в Тихий океан на скорости, превышающей три Маха. Океан содрогнулся и породил волну, легко перехлестнувшую через моту (песчаные островки) атолла, но разбившуюся о скалу Лаперуза.

Ведомый – второй лейтенант Скотт – сумел вывести свой истребитель из самоубийственного пике, но еще долго потом засорял эфир истеричными выкриками.

Капитан Том Гудвин, возглавлявший второе звено эскадрильи, принял командование на себя. Улыбчивый тридцатидвухлетний афроамериканец был дальним потомком весьма неслабого колдуна вуду и кое-что умел сам. Но не афишировал, разумеется, эти свои способности.

Том не имел ни малейшего представления о «Шлеме», но умел использовать другой воображаемый атрибут – черную африканскую маску с узкими дырочками напротив глаз, не позволяющими визави войти в зрительный контакт. Он вкратце объяснил подчиненным основы этого психологического приема, после чего дело сдвинулось с мертвой точки. Эскадрилья потеряла еще один истребитель, но сумела задержать центаврийцев и даже сбить один из носителей. Больше «Фантомы» не кидались в самоубийственные атаки. Они вились вокруг, по очереди имитируя нападение и тут же уходя в сторону, отдавая инициативу другой машине, находящейся с противоположной стороны.