Пленница. Цена любви бесплатное чтение

1 Белла

“Неужели сегодня в нашем доме снова будет смерть?” – единственная мысль, которая успевает мелькнуть в голове, когда чувствую приставленный к горлу нож.

Как вышло, что в наш дом пробрался Адам Леви? Безумец, о котором ходит столько страшных слухов!

И который сейчас стоит у меня за спиной, держа лезвие рядом с моей шеей. Так близко, что одно короткое движение – и жизнь для меня закончится прямо здесь.

Мой старший брат Марко всего в нескольких шагах. В его руках пистолет, но и так понятно, что расклад уже не в нашу пользу.

В этот раз он вряд ли сможет меня спасти.

– Я позволю тебе выбрать – жена или сестра. Решай, кого я оставлю, а кого заберу с собой в качестве гарантий, – лениво произносит Адам.

Его помощники держат на прицеле не только нас с Марко, но и его жену Аделину.

Я с трудом могу сделать вдох – перед глазами мелькают картинки двухлетней давности, когда вот точно так же в дом ворвались неизвестные и угрожали мне и первой жене Марко.

Тогда он выбрал спасти меня, и в результате пострадала Габриэлла. Но сейчас…

Сейчас я чувствую, что все будет иначе.

Марко не произносит ни слова, но за него это делает Адам.

– Что ж, полагаю, выбор сделан, – заявляет он. И просторный холл нашего дома мгновенно становится маленьким и неуютным.

– Я убью тебя, – цедит брат, возвращая взгляд на него.

Зрение становится туннельным, и я перестаю различать слова. Лишь смазанно замечаю, как Марко дергается в сторону этого психа – тот резко запрокидывает мою голову, теперь уже перехватывая меня за шею. Угроза ножом становится еще более опасной и реальной. А я еще глубже ухожу в ступор.

– Осторожнее, – цедит безумец уже совершенно другим голосом. – В мои планы не входит калечить этот прекрасный цветок, но если ты меня спровоцируешь, случиться может всякое.

Эта фраза заставляет меня захлебываться кошмарами прошлого. Отчаяние забивается в каждую клеточку. Кажется, что им пропитан воздух, и нет спасения. Нет, и не будет.

Я не имею права требовать от брата выбрать меня. Однажды ему уже приходилось жертвовать женой.

– Отпусти их, – бросает Марко. Наверное, его голос звучит громко, но я с трудом различаю даже пару слов. – Разберемся без женщин.

Леви цыкает языком и что-то отвечает. Для меня все сливается в один белый шум. Пульс стучит, сводя с ума рваным ритмом. Тело начинает неметь, и кажется, что я вот-вот просто упаду.

Чувствую, как рука с шеи вдруг пропадает, но лишь для того, чтобы оказаться на плече. Кожу в этом месте обжигает. Словно в пику тому, что в остальном теле – лютый холод.

Вроде бы я слышу голос Аделины, однако опять не могу разобрать ни слова. И только когда Адам начинает говорить, мне удается сосредоточиться на его голосе:

– …выбор сделан. Если условия не будут нарушены, девушка вернется домой.

Я резко вдыхаю – глупая иррациональная надежда расправляет крылья, возрождаясь, словно феникс. Но буквально тут же слышу:

– Чуть позже. Если я не передумаю.

Я уже знаю, что следует за этими словами. Однажды все это со мной уже было. Тогда мне повезло – меня спасли. Но в этот раз удача не на моей стороне.

Чувствую, как Леви подталкивает меня к выходу. Довольно настойчиво и бескомпромиссно. Мое тело подчиняется, пусть и неохотно, и мы оказываемся у двери.

“Я снова пленница”, – мелькает в мыслях, когда меня выводят из дома.

Адам, идущий рядом, особо не церемонится, крепко держит меня за плечо.

На улице довольно прохладно, а я без верхней одежды – как была в домашнем костюме, так меня и забрали.

– Машина готова? – спрашивает Леви.

– Уже ждет, – скупо отвечает один из помощников.

Их всего трое, но каким-то образом они умудрились не только беспрепятственно проникнуть в наш дом, так еще и отключить всю охранную систему.

На автомате перебираю ногами, отстраненно отмечая, что мерзну все сильнее. Физически почти не чувствую холода, но мозг зачем-то фиксирует, что ветер порывистый и холодный.

Высокий темный внедорожник стоит прямо на дороге, которая ведет к воротам. Территория вокруг дома огромна, но я даже не надеюсь, что нас остановят.

Адам довольно четко выразился – любая попытка помешать, и я пострадаю. Это я тоже выхватила из разговора.

– Давай, не тормози, – раздраженно цыкает Адам, подталкивая меня к открытой двери автомобиля.

Оборачиваюсь и бросаю тоскливый взгляд на дом.

В прошлый раз меня похитили по дороге домой. Я была подростком, и какие-то детали того дня уже не помню. Зато ужас, который испытывала на протяжении недель, что я жила в подвале в руках похитителей, до сих пор со мной.

С тех пор я почти не покидала дом, считая, что здесь буду в безопасности. А теперь…

– Не заставляй меня применять силу, – хрипло выдыхает мне практически в лицо Леви. – Села. В машину.

Тело само подчиняется, хотя в мыслях полный штиль. Я как будто закрылась ото всех стеной, надеясь хотя бы так уберечь рассудок от страшных кошмаров прошлого.

Я чувствую, что они уже здесь, кусают меня, вцепляются в мое сердце, готовясь сводить с ума.

Один из мужчин садится за руль, второй – рядом с ним. Адам же усаживается ко мне на сиденье.

Интуитивно жмусь к двери, на что Леви лишь криво ухмыляется.

– Погнали, Маттео.

Картинка за окном меняется слишком быстро. Я едва успеваю понять, что мы уже проехали ворота. А значит, дальше – чужая территория.

Я столько времени пряталась в доме, где полно охраны, надеялась, что меня там никто не тронет, но оказалось, что даже здесь небезопасно.

Онемение во всем теле понемногу спадает, а на смену отчаянию приходит липкий, леденящий душу ужас.

Сознание подкидывает жуткие картинки того, что меня ждет.

Тишина в машине вязкая, а воздух как будто пропитан опасностью. Каждый из мужчин, которые здесь находятся, буквально излучает ее.

Когда я почти собираюсь с силами, чтобы узнать, зачем я Леви, машина резко тормозит.

– Франко сказал, все уже готово, – бросает Маттео, сидящий за рулем.

Краем глаза замечаю, как Адам коротко кивает и покидает машину. Не успеваю даже задуматься, где мы и зачем сюда приехали, как дверь с моей стороны открывается, и я снова вижу Леви.

– На выход, – сухо приказывает он.

Неуклюже выбираюсь из внедорожника, и буквально в последний момент от падения меня спасает мой похититель.

– Осторожнее, Белла. Мы же не хотим, чтобы ты покалечилась.

Его слова звучат изощренной издевкой, от которой все внутри напрягается еще сильнее.

– Идем, – получаю еще один короткий приказ, после которого я вынужденно следую за Адамом.

А буквально через несколько метров вижу, что нас ждет самолет.

Сердце, и до этого судорожно колотящееся в груди, резко подпрыгивает, грозясь оказаться у меня едва ли не в горле, а затем гулко ухает куда-то в пятки.

Мы не просто куда-то уедем.

Мы улетим.

Это совершенно другие расстояния, а значит, надежды на спасение еще меньше.

Леви раздраженно рыкает что-то себе под нос и буквально волоком тащит меня к трапу.

С каждым шагом я приближаюсь к черте, за которой останусь один на один с хищником, решившим забрать меня себе. Нужно что-то сделать. Нужно…

Ноги слушаются все хуже, и когда остается пара метров, Леви резко оборачивается и смотрит на меня таким взглядом, что в глазах начинает темнеть.

Он снова ругается, и я уже жду, что испытаю боль, но вместо этого он подается ко мне и подхватывает на руки.

От резкой смены положения у меня кружится голова, гул в ушах нарастает, а перед глазами окончательно темнеет.

2 Белла

Прихожу в себя, уже сидя в кресле салона самолета. Частного, конечно же.

Напротив меня – Адам. Он задумчиво смотрит в окно, при этом играя с ножом-бабочкой.

Я не знаю, сколько пробыла в отключке, но понимаю, что мы уже высоко над землей. Я в ловушке, и Марко не придет за мной.

– Зачем я вам? – вопрос срывается раньше, чем новая волна паники накроет меня с головой.

Леви переводит на меня взгляд, который становится оценивающим. А затем он лениво произносит:

– Уверена, что готова услышать ответы прямо сейчас?

Вопрос Адама ставит меня перед выбором. Вынуждает что-то решить, сделать шаг навстречу тому, что меня ждет.

А мне страшно.

Страшно, что все повторится, что я опять окажусь в своем кошмаре и…

Однажды я сказала Аделине, что со страхом можно жить, если не кормить его. Но проблема в том, что у моего сегодня настоящие пиршество.

– Я все равно это узнаю, – тихо отвечаю, замечая, что Леви продолжает поигрывать ножом, даже не глядя на него. Словно это для него естественно и нормально – вот так легко обращаться с холодным оружием.

Взгляд мужчины неуловимо меняется – в нем появляется намек на интерес, а это плохо.

В прошлый раз я четко усвоила – чем равнодушнее и безразличнее к тебе относятся тюремщики, тем безопаснее.

Пальцы невольно сжимаются, но я не сразу чувствую это. Понимаю, что вцепилась в край кофты, лишь когда Адам обращает на это внимание.

– Для начала ты побудешь моей гостьей, – медленно произносит он.

Его ярко-зеленые глаза продолжают цепко следить за мной – словно я бабочка на столе у энтомолога, который ждет, что же сделает его добыча.

– Гостей принято приглашать, а не похищать, – с трудом формулирую целое предложение.

Внутри холодно и страшно, но я почему-то чувствую, что если промолчу, если стану бессловесной жертвой, то окончательно потеряю себя.

Возможно, это абсолютная глупость, но я не берусь анализировать или оценивать свои действия. Просто поддаюсь порыву.

– Да, Белла, – Адам произносит мое имя, нарочито растягивая гласные. – Ты права. Поэтому ты будешь моей особенной гостьей.

– Как долго? – робко спрашиваю, на самом деле боясь услышать честный ответ.

В прошлый раз, когда меня похитили, все было просто – отцу нужно было согласиться на условия похитителей. К сожалению, те, кто решил меня забрать, не учли, что Антонио Лучано не пойдет на уступки даже ради младшей дочери.

– Время покажет, – туманно отвечает Леви, и это окончательно убивает во мне надежду.

Я знаю, что Марко – не наш отец. Он любит меня и постарается вызволить. Но так же знаю, что Адам Леви – не только глава мафиозного клана Ombra Morte, но еще и человек, про которого ходят ужасные слухи о безумствах.

Даже в мафиозном мире, среди крови и жестокости, есть свои монстры. Адам – один из них.

Сейчас, когда мой брат на грани войны с Чезаре Романо, он вряд ли сможет развязать противостояние еще и с Ombra Morte. А значит, моя участь предрешена – теперь только от настроения Леви зависит, как быстро я вернусь домой.

Если вообще вернусь…

Прикрываю глаза, стараясь спрятаться от пристального цепкого взгляда, который как будто вскрывает все мои мысли.

Тошно от понимания, что я для него не более чем кукла. К сожалению, положение девушек в мире мафии фактически бесправное. Нас выдают замуж исключительно с целью закрепить договоренности между семьями и усилить власть. Не более.

Мой брат вынужден был жениться второй раз, чтобы заключить союз, который укрепит позиции La Eredita. Собственно, как и у меня уже есть жених, которого выбрал Марко.

И если бы не похищение, я бы выполнила свой долг перед семьей – послушно встала у алтаря и произнесла положенные клятвы.

Но захочет ли Андреа жениться на мне после всего?

– Боишься летать? – голос Адама врывается в мои мысли слишком неожиданно.

Резко открываю глаза и сталкиваюсь с его изучающим взглядом. Леви чуть подался вперед, и теперь между нами куда меньшее расстояние.

Меня как будто размазывает той исходящей от него аурой силы и опасности. А еще безумства.

На дне его ярко-зеленых глаз плещется нечто такое сумасшедшее. И теперь я в полной мере понимаю, почему о нем ходят такие слухи.

– Я никогда не летала, – бормочу онемевшими губами.

Адам между тем наклоняется еще ближе и тянется к моим волосам. Сегодня я собрала их в простой хвост.

Его пальцы касаются прядей, а я мгновенно напрягаюсь. Неотрывно слежу за каждым действием мужчины. Я помню, что даже самые невинные жесты могут обернуться оглушающей болью. Тюремщики часто притупляли мою бдительность, а затем били наотмашь, чтобы снять очередное видео для моего отца.

Однако Леви не торопится что-то такое делать – берет одну прядь волос, пропускает между пальцами, оттягивая так, что на нее падает свет из иллюминатора самолета.

– Пугливая лисица, – ухмыляется он. – Тебе по-прежнему идет.

Затем он так же резко отстраняется и как будто теряет ко мне интерес, запоздало осознаю, что он назвал меня не по имени.

Лисица? Что это за прозвище такое?

Леви переключается на Маттео, которого я даже не заметила.

– Все готово, – скупо роняет тот, даже не посмотрев на меня.

Леви кивает, и, поднявшись из кресла, они оба уходят, оставив меня в полном смятении.

Растерянно смотрю на свои волосы цвета меди. Что в голове у этого сумасшедшего мужчины? Что еще он придумает, чтобы развлечься со мной?

В прошлый раз я была подростком – у меня поздно начала расти грудь, и я не была привлекательной. Возможно, именно поэтому меня не трогали как девушку. Но теперь мне восемнадцать. Значит ли это, что Адам может решить использовать меня не просто как заложницу?

Мои страхи разрастаются с каждым вдохом. Множатся, плодятся, сводя с ума. Моя же фраза о том, что страх нельзя кормить, уже не помогает.

Я задыхаюсь. Могу лишь бестолково хватать ртом воздух и медленно проваливаться все глубже в серое нечто, утягивающее мое сознание.

В реальность меня возвращает резкий голос где-то рядом.

Я не могу разобрать ни одного слова, но интонация голоса Адама жестко бьет, развеивая тот мрак, который все плотнее окутывает меня.

– … будет только так! – бескомпромиссно чеканит Леви. – Романо разберутся со всем сами и без нас. Сейчас мы возвращаемся домой.

Домой…

Моргаю, осознавая это вроде бы понятное, но в то же время далекое слово.

Вернусь ли я домой?

Когда в поле зрения возникает Леви, я почти прихожу в себя. Он уже не такой расслабленный, как был до этого. Напротив – собран и в то же время раздражен. На меня Адам не смотрит – только в окно. Рукава его темно-серой рубашки теперь закатаны, и я могу рассмотреть несколько белесых шрамов на предплечьях.

– Сколько еще? – нетерпеливо спрашивает он, обращаясь к Маттео, который проходит мимо.

– Полчаса до посадки.

Я как будто становлюсь незаметной для всех в самолете. С одной стороны, это хорошо, а с другой – только подчеркивает мое незавидное положение.

Посадка проходит неприятно – у меня закладывает уши. Адам по-прежнему меня не замечает – полностью сосредоточен на планшете, который ему принесла перед этим одна из стюардесс.

Вцепляюсь в подлокотники и прикрываю глаза, когда самолет как будто ухает вниз. Я и правда лечу впервые. Взлет проспала, и теперь все ощущения для меня в новинку.

Особенно когда самолет довольно жестко соприкасается с землей. Жмурюсь, боясь, что это ненормально. Но судя по тому, что никакой паники в салоне не происходит – ситуация штатная.

К моменту, когда движение прекращается, меня уже потряхивает. Адам бросает на меня хмурый взгляд и кивает в сторону с резким:

– На выход.

С ремнем безопасности я справляюсь не с первого раза, но никто не торопится мне помочь. Ноги ватные, а в ушах по-прежнему заложенность, которая приглушает все звуки.

Первое, что понимаю, когда выхожу из самолета – здесь гораздо теплее.

Я не знаю точного места, но климат тут явно более мягкий.

– Шустрее, – мне в спину прилетает раздраженный приказ от Маттео.

Чувствую крепкую хватку на плече, но едва только Адам, уже спустившийся по трапу, оборачивается, как она пропадает.

Вопреки требованиям иду я медленно – банально потому что тело плохо слушается.

Неподалеку – всего метрах в двадцати – уже стоит машина, к которой охрана Леви меня и сопровождает. Сам он остается на улице и о чем-то долго говорит с Маттео.

Настороженно слежу за ним, пытаясь понять – что будет дальше? Меня будут пытать? Выставят какие-то требования моему брату?

Когда Адам, наконец, направляется к машине, чувствую удушающее чувство безысходности.

Едва только он садится рядом со мной, как я снова сжимаюсь от этого давления жестокой опасности.

Дорога из аэропорта занимает едва ли полчаса, а может, я совершенно перестаю ориентироваться во времени. Все, что мне остается – смотреть в окно и пытаться запомнить дорогу.

Когда меня похитили три года назад, у меня на голове был мешок. В этот раз от меня не скрывают, куда везут. Значит ли это, что живой я уже не выберусь? Или же Леви настолько безумен, что не боится раскрывать мне наше местонахождение?

Дом, к которому мы приезжаем, впечатляет размерами. Он куда больше того, что у нас с Марко. А еще он мрачный и словно нежилой. Это я особенно остро ощущаю, едва только захожу внутрь.

Останавливаюсь в просторном холле, осторожно оглядываясь по сторонам. Кроме нас с Адамом никто не приблизился к крыльцу – охрана осталась на улице.

Воздух в доме буквально пропитан холодом и безумством. Не знаю, как такое может быть, но это единственное, что приходит в голову.

– Запрете меня в подвале? – срывается с моих губ.

Перед глазами уже мелькают картинки прошлого – когда меня как раз оставили в холодной комнате, без окон и дверей. Позже я узнала, что это было подвальным помещением.

– У меня есть идея получше, – ухмыляется Адам, подходя ко мне практически вплотную.

3 Белла

Освещение в холле неяркое, скорее легкий полумрак. Когда-то и Марко такое предпочитал, пока не женился на Аделине.

Чувствую прикосновение к плечу, а следом замечаю мелькнувшее лезвие ножа.

Тело мгновенно сковывает льдом. Несмотря на то, что все это время я нахожусь в страхе, в этот момент ужас становится практически осязаемым.

В доме Марко я не чувствовала себя настолько уязвимой. Возможно, потому что все случилось слишком внезапно, а может, потому что я была дома, видела брата и… Не знаю, надеялась, что все происходящее – просто дурной сон?

Теперь же я на территории хищника, который забавляется со мной, словно с неразумной добычей. Меня никто не спасет и не защитит. И в эти мгновения мой страх становится густым, словно патока. Именно он течет у меня по венам вместо крови, парализуя все процессы в организме.

Секунды растягиваются в минуты, часы, а то и сутки. Но ничего не происходит. Я не вижу и не чувствую лезвия у своего горла, как в доме брата. Лишь руку на плече.

А еще остро ощущаю присутствие Адама рядом.

– Белла? – его голос вспарывает пространство, вынуждая вынырнуть из того омута, в котором я практически утонула.

Хозяин дома медленно обходит меня. Я успеваю заметить, что он все так же ненавязчиво играет с ножом-бабочкой. Но даже не смотрит на него.

Леви наклоняет голову набок. Совсем немного, но это придает ему чуть менее грозный и опасный вид.

Тиски страха ослабляют давление, и я могу почти нормально дышать.

– Ты меня понимаешь?

Его вопрос вынуждает меня почувствовать себя бестолковой и беспомощной.

– Мне нехорошо, – тихо признаюсь. – Укачало.

Леви хмурится, отчего его густые темные брови сходятся на переносице, а яркая зелень глаз темнеет, становясь опасного цвета.

– Повторяю – твоя комната на втором этаже. Можешь выбрать любую гостевую.

– А можно мне домой? – слова вырываются у меня непроизвольно.

Горький ком в горле душит, мешая и давя. Словно реальность, как она есть, обрушивается на меня именно сейчас.

Леви как будто чувствует мое состояние – не торопится отвечать. Делает шаг ко мне, и вот мы снова стоим слишком близко.

Его запах врывается в мое сознание, давая понять, что здесь он – хозяин положения. Мужчина задумчиво смотрит на меня, а затем снова прикасается к моим волосам. Проводит пальцами по прядям, как будто что-то пытается понять.

– Пока нет, – равнодушно роняет Адам и резко отступает назад. – Иди, Белла, если не хочешь заняться чем-то поинтереснее.

Нож в его руке вновь оживает, и я, поддавшись страху, рывком обхожу его, а потом практически взбегаю по лестнице, когда мне в спину летит:

– На третий этаж не ходи.

Стоит мне подняться на один пролет, как я сворачиваю и залетаю в первую попавшуюся комнату. Закрываю дверь и даже проворачиваю на ней замок.

Сердце колотится как чумное. Я сползаю на пол и захожусь в рыданиях.

Закрываю лицо ладонями, не позволяя себе плакать в голос.

Я должна быть сильной. Должна. Отец говорил, что слабости нельзя показывать, что ими воспользуются.

Господи, но как быть, если я вся – одна слабость? Если у меня нет сил, и мне так страшно, что я готова на все – только бы меня отпустили домой?

Я плохо помню, как оказываюсь на кровати. Просто в какой-то момент тело затекает от неудобной позы и, с трудом поднявшись, я добираюсь до постели. Успокаивает, что дверь заперта, и я проваливаюсь в спасительную тьму.

Я бы хотела открыть глаза и оказаться дома, но, к сожалению, когда просыпаюсь, то реальность остается той же самой – я в плену у самого жестокого и безумного мафиози.

Слабость в теле и настойчиво урчащий желудок вынуждают выбраться из комнаты. Звенящая тишина в доме пугает, а еще так сильно напоминает наш с Марко дом, когда он потерял первую жену.

Эта странная параллель вынуждает притормозить на последней ступеньке лестницы.

Нет. Мой брат не такое чудовище, как Адам. Пусть он глава мафиозного клана, но не опустился бы до того, чтобы похищать беззащитную девушку.

Кухню я нахожу почти сразу. Готовлюсь, что встречу кого-то из персонала – такой огромный дом наверняка требует много прислуги. Но никого нет.

Зато есть просторное помещение с огромным холодильником, забитым продуктами.

Оглядевшись еще раз, я достаю зелень и яйца. Омлет – не самый любимый завтрак, но он потребует минимального времени.

Сейчас я жалею, что не расспросила Адама подробнее о доме и о том, кто здесь живет. Вчерашний день вообще как будто в пелене – вроде и помню все, что случилось, но как-то размыто. Простая монотонная работа успокаивает и помогает абстрагироваться.

Тщательно промыв зелень, я беру нож и мелко режу ее. Когда все почти готово, замечаю краем глаза какое-то движение сбоку, интуитивно дергаюсь и слышу:

– Ах ты сучка!

Взгляд выхватывает мужчину, лицо которого мне вроде как знакомо – он тоже был в нашем с братом доме! Кажется, его зовут Фабио. На его предплечье порез – похоже, я дернулась слишком резко и задела его ножом.

Пока я осознаю эти детали, мужчина нападает на меня, хватая и буквально впечатывая спиной в ближайшую стену.

Его пальцы на моем горле сжимаются так сильно, что начинает темнеть перед глазами.

– Рыжая тварь! Да я тебе…

Единственное, что я успеваю заметить – в стену рядом с моей головой втыкается нож.

В первые мгновения я уверена, что это нож Фабио. Но тот внезапно отпускает меня и даже шаг назад делает.

Рвано выдыхаю, кашель дерет горло, а обруч боли стискивает голову. Я не верю, что этот бешеный мужчина просто так меня отпустил. Уверена, что его нападение повторится. Однако, как только мой взгляд окончательно проясняется, я замечаю Адама, приближающегося к нам.

Странное иррациональное чувство безопасности на мгновение занимает место лютого страха, когда он встает между мной и своим подчиненным.

– Кажется, у тебя было задание, – небрежно роняет Леви.

Его голос такой же острый, как и его ножи. И такой же холодный.

Адам ловко вытаскивает нож из стены и играючи убирает в кобуру на предплечье. Однажды я видела нечто подобное у брата. Марко в основном предпочитал огнестрельное оружие, но порой брал с собой и ножи, которых у него была целая коллекция.

– Было, – цедит Фабио, сверля меня ненавидящим взглядом.

Адам разворачивается и встает так, что остается между мной и им.

– И? Какого черта ты все еще тут?

Взгляд мужчины постепенно меняется – в нем остается лишь холодное пренебрежение.

– Эта дрянь замахнулась на меня ножом. Я говорил, что лучше держать ее взаперти, но ты…

– Покажи, – требует Леви, а у меня внутри всё обрывается. В памяти вспыхивает прошлое, когда я тоже попыталась сбежать от похитителей. Тогда за каждый мой удар и порез, который я оставила мужчине, поймавшему меня, я получила по удару хлыста.

Ноги слабеют, и я уже готова услышать свой приговор. В ушах начинает шуметь, но я все еще вижу, как Фабио неохотно демонстрирует свою ладонь.

– То есть мой помощник не смог защититься от девчонки с ножом? – задумчиво протягивает Адам.

Тот растерянно смотрит на своего босса.

– Слушай, она так внезапно напала, что…

– Фабио, из вас двоих это ты мафиози со стажем, – вот теперь в голосе Леви слышна откровенная насмешка. – Так почему с ранением оказался ты? Возможно, стоит вернуться на прежнюю должность?

Фабио бледнеет и отступает на шаг.

– Нет, босс. Это все случайность.

Адам коротко кивает, и практически тут же мы остаемся одни. Хозяин дома медленно оборачивается ко мне и окидывает нечитаемым взглядом, а затем направляется к кофемашине.

И все? Ничего не будет?

– Тебе стоит научиться себя защищать, – доносится до меня чуть погодя.

Кошусь на нож, который так и остался валяться на столе после случившегося. Интересно, у меня есть хоть один шанс, чтобы воспользоваться им против Адама?

Тот ловит мой взгляд и понимающе ухмыляется.

– Пока он в твоих руках бесполезен, лисица.

Опять это странное прозвище, от которого становится неуютно.

– Я просто резала зелень, – тихо говорю, сама не зная зачем. – Все вышло случайно.

Кофемашина тихо шумит, перемалывая зерна, пока Леви задумчиво рассматривает меня. Затем, коротко кивнув, отворачивается, оставляя меня в полном недоумении.

Про Адама ходит много разных слухов. Я жила затворницей, но даже до меня они долетали.

Меньше всего я ждала от него адекватной реакции. В прошлый раз похитители наказывали меня по поводу и без.

– Когда я смогу вернуться домой? – спрашиваю, когда молчание затягивается, а Леви как ни в чем ни бывало пьет свой кофе, даже не глядя в мою сторону.

– Время покажет, – повторяет он свой же ответ.

– Но мой брат…

– Твой брат – та еще заноза в заднице, – ухмыляется мужчина, снова посмотрев на меня.

Сейчас яркая зелень его глаз была острой и манящей. У Марко тоже глаза меняли цвет, но не так сильно, как у Адама.

– Пока ты здесь, он не рискнет лезть на мою территорию. А это, знаешь ли, очень удобно – держать Марко Лучано на коротком поводке.

Каждое слово пропитано насмешкой и пренебрежением. Однако что-то такое во взгляде Леви заставляет насторожиться. Как будто он намеренно говорит вот так и ждет моей реакции.

– То есть ты боишься, что он нападет на твоих людей? – осторожно уточняю, чтобы разобраться, из-за чего я здесь оказалась.

– Я ничего не боюсь, – неожиданно заявляет Адам и ставит чашку на стол так резко, что из нее выплескивается кофе, пачкая белую поверхность. А затем как будто успокаивается и добавляет: – Если нечего терять, то нет и страха.

Я не понимаю, что он имеет в виду – очевидно, он говорит не про себя. Ведь Леви-то как раз есть что терять. Тогда о чем речь?

– Подумай об этом, – говорит Адам, приближаясь ко мне.

– Вы…

Он неожиданно кладет палец мне на губы, пресекая мою попытку заговорить.

– Ты, лисица. Давай знакомиться ближе – теперь ты живешь в моем доме.

Нервно сглатываю, испуганно глядя в глаза мужчины, который практически нависает надо мной.

Я снова попалась в ловушку, но теперь место Фабио занял Леви. И я уверена – они оба хищники. Вопрос только, кто из них опаснее – тот, кто открыто проявляет агрессию, или тот, кто действует иначе?

Взгляд Адама падает на мои губы. Их начинает покалывать от такого пристального внимания. В голове проносится мысль, что то, чего я так боялась, вот-вот может случиться. Мы одни, и вряд ли кто-то в доме захочет заступиться за меня, если Адам решит взять меня силой.

Из страшных мыслей меня вырывает вопрос, который я даже сразу не понимаю. Потому что это последнее, что я ожидала услышать:

– Что ты помнишь про первое похищение, лисица?

Лучше бы он меня ударил. Пусть причинил бы боль физически, чем вот так – жестоко бросил в болото образов прошлого.

Близость мужчины усугубляет мое состояние – он опасный и жестокий. От него исходит энергия хищника – совсем как от тех, кто держал меня в плену.

Я вспоминаю, как в первый момент просила вернуть меня домой, как стучала в дверь и кричала, чтобы позвонили папе. Понимание, что все по-настоящему, пришло позже, когда меня впервые заставили сниматься в видео для отца…

И вот теперь Адам спрашивает о том, что я хотела бы забыть. Зачем? Чтобы напомнить, что я здесь пленница? А это его издевательское “гостья” только для отвода глаз?

Сглатываю тугой горький ком под пристальным взглядом Леви. Он так жадно смотрит, словно я должна дать правильный ответ. Но я его не знаю!

– Какая разница, – шепчу, сдаваясь первой в нашем молчаливом противостоянии.

На короткий миг на его лице мелькает едва заметная тень досады, и в следующее мгновение мужчина отступает, даря мне возможность дышать.

– Ты можешь свободно передвигаться по дому везде, кроме третьего этажа. Если голодная, – его взгляд скользит по тарелке на столе, на которой лежит пара яиц, – то Маттео закажет доставку.

Больше ничего не сказав, Адам уходит из кухни, оставляя меня одну. Ноги подрагивают, и я сажусь на ближайший стул, чтобы немного успокоиться.

Что задумал мой похититель? Я плохо помню, что именно он говорил Марко – только что-то про свадьбу и требование не посещать ее. Странное условие. А теперь Адам использует меня, чтобы влиять на моего брата, делая меня просто удобной пешкой в этой игре за власть.

Горькое осознание, что спустя три года я снова оказалась, по сути, в той же ситуации, отравляет каждый мой вдох.

Чуть позже, справившись с приготовлением омлета и тостов, я завтракаю. Вкуса практически не ощущаю, но прошлое похищение научило меня тому, что в любой момент настроение хозяина положения может измениться. Меня могут запереть и заставить голодать, а я не настолько сильна духом и телом.

Из кухонного панорамного окна открывается шикарный вид на сад. Невольно разглядываю то, что по ту сторону.

Марко никогда не любил цветы. У нас и сад был вроде бы ухоженный, но какой-то бездушный. Когда брат женился второй раз, я понадеялась, что теперь в доме что-то изменится.

Сейчас, глядя на сад Леви, я испытываю схожие ощущения – все очень красиво, но как будто неживое. Даже те невероятно красивые кусты роз необычного окраса – чайного цвета с ярко-бордовой окантовкой. Поддавшись порыву, нажимаю ручку и толкаю створку окна, служащего одновременно и дверью в сад.

Теплый ветер ласково треплет волосы. На несколько секунд я торможу, наслаждаясь моментом. Солнце ласкает кожу лица. А дома сейчас еще довольно прохладно.

Осторожно спускаюсь по ступенькам, чтобы подойти поближе к кустам. Я никогда не видела подобного – завораживающе красиво. Мелькает мысль, что было бы здорово сделать такую же композицию из марципана.

Я успеваю сделать лишь несколько шагов, когда сбоку раздается шорох. Едва поворачиваю голову, как вижу несущегося на меня огромного добермана.

Он невероятных размеров, а может, это просто мое восприятие утрирует происходящее.

Пес сбивает меня с ног, но удар о землю я почти не чувствую. Лежу, медленно осознавая, как сильно прижимает меня лапами доберман.

Он скалится, и я отлично могу разглядеть не только его морду, но и то, насколько опасны и остры зубы в его пасти.

Я испытываю страх, но как будто глядя на себя со стороны. В голове всплывает голос Адама:

“Не смей отключаться, лисица… Держи глаза открытыми…”

Это так странно и неожиданно, что я упускаю момент, когда собака наклоняется ниже. Забываю напрочь, что это все может закончиться ужасно – так сильно меня поражает то, что вертится в голове.

Откуда эти фразы? Что они значит? Я точно помню, что Адам не говорил мне этого с момента, как забрал из дома. Тогда как?

– РЕМИ! – раздается голос Леви будто сквозь пелену.

Сначала мне кажется, что это какая-то галлюцинация. Но пес внезапно отстраняется и садится, а рядом оказывается его хозяин. Он бесцеремонно вздергивает меня за плечи и сурово смотрит, ища на моем лице какие-то ответы.

А у меня только один вопрос – что это было? Воспоминание или…

4 Белла

Темнота взгляда Адама манит, погружая меня в странное оцепенение. До этого момента он не показывал ту жадность, что сквозит в его глазах сейчас. Она давит, обволакивает, загоняя в ловушку, из которой не выбраться.

Хватка на плечах чуть слабеет, но я остро ощущаю, что нахожусь в полной власти мужчины.

В голове вновь повторяется фраза, всплывшая так внезапно.

Леви медленно переводит взгляд на добермана и коротко бросает:

– Свои.

Я судорожно вдыхаю и едва не глохну от того, что запах Адама практически заполняет меня.

Взгляд у мужчины становится еще более пугающим – опасный блеск провоцирует меня попытаться отступить. И Леви отпускает. Неожиданно легко убирает руки, но я все равно как будто остаюсь скованной его властью.

Воздух вокруг уплотняется, и даже страх от произошедшего не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю сейчас.

– Не думал, что ты так быстро освоишься, – усмехается Адам, криво ухмыляясь. Я медленно пячусь, стараясь выдерживать безопасное расстояние.

– Я просто вышла подышать, – с трудом отвечаю. – Нельзя?

– Теперь – можно. Реми не тронет.

Медленно поворачиваю голову к доберману, который сидит рядом с хозяином и при этом встречает мой взгляд так, словно понимает, о чем мы тут говорим.

Когда-то я очень мечтала о собаке, но родители были против. Точнее, отец не позволял.

После похищения мама упросила его согласиться, но мне в тот момент уже не хотелось никого заводить. Только Марко удалось соблазнить меня, купив лошадь и построив ради этого целую конюшню. Психолог, с которым я занималась, посоветовал это в качестве терапии. И отчасти это даже сработало – я сразу полюбила Ласточку и с радостью возилась с ней днями напролет. Тоска по ней оставляет горький осадок сожаления. Увижу ли я ее снова?

Неожиданно Реми встает и приближается, тыкаясь мордой мне в руку. Холодный влажный нос скользит по пальцам, вынуждая потянуться и провести ладонью по морде.

Завороженно наблюдаю за тем, как пес требовательно ластится, требуя внимания.

Запоздало замечаю движение рядом – к нам приближается Маттео. Судя по выражению его лица, поведение Реми для него нехарактерно.

Мужчина шокированно смотрит на меня, затем на Адама, а тот лишь криво ухмыляется.

– Доставку из магазина привезли, – наконец, произносит Маттео, покосившись в мою сторону.

Хозяин дома лениво кивает и бросает мне, прежде чем оставить одну с собакой:

– Пакеты будут в твоей комнате. Разбери.

Они вдвоем уходят, а я совершенно сбита с толку. Мне все еще не по себе от того, как Адам смотрел на меня буквально пару минут назад. Как трогал. Так, словно у него есть на это право.

А еще те самые слова все никак не выходят у меня из головы. Да и его вопрос о первом похищении тоже выглядит странно.

Реми между тем легко бодает меня в бедро, привлекая к себе внимание. Перемена в его настроении слишком разительная. Доберман однозначно выглядит под стать своему хозяину – такой же пугающе огромный для своей породы – темный, мрачный и опасный. Но вместе с тем он как будто признал во мне своего.

Вспоминаю, как долго мне пришлось добиваться доверия Ласточки, как мы с конюхом выгуливали ее, задабривали вкусняшками, прежде чем я впервые смогла на нее сесть и проехать хотя бы пару кругов.

Рассеянно оглядываюсь по сторонам и снова вижу те самые кусты, ради которых и вышла из дома. Подхожу ближе. Реми не отстает ни на шаг – присаживается рядом, как будто и правда решил меня охранять.

Бросаю на него взгляд, и снова кажется, что доберман смотрит на меня слишком уж внимательно. Провожу еще раз по его голове, чуть задевая стоящие уши.

А затем все же возвращаюсь в дом. Реми, как будто так и надо, остается на улице, даже не пытается за мной пробраться через дверь на кухне.

Вернувшись в свою комнату, я торможу на пороге, озадаченно глядя на несколько пакетов с ярлыками дорогих брендов.

Осторожно подхожу и заглядываю в первый.

Одежда. Внутри оказывается женская одежда! Но не та, что я ношу обычно – удобная и свободная. Нет, внутри я нахожу довольно откровенные блузки, платья, юбки. Быстро возвращаю все обратно и заглядываю в соседний пакет.

Там кое-что похуже – у меня в руках оказывается нижнее белье. Такое, что я мгновенно покрываюсь румянцем. Это настолько чуждо мне, что я побыстрее возвращаю на место все, что было в пакете. В остальные я даже не смотрю – вряд ли там будет ситуация лучше.

Теперь становится понятно, почему мне так любезно предложили готовую комнату, а не отправили в подвал. По спине пробегает мороз от догадок о том, для чего все это доставили. Нервно хожу по комнате, пытаясь придумать, как быть.

Сейчас я очень жалею, что так и не рискнула начать тренировки по самообороне. Вряд ли добилась бы больших успехов, но у меня была бы хоть какая-то уверенность в себе!

Внезапно открывшаяся дверь застает меня врасплох. Резко оборачиваюсь и вижу на пороге комнаты Адама.

Он окидывает меня цепким взглядом, косится на пакеты и недовольно хмурится.

– Не готова, – констатирует он. – Переодевайся, лисица, – а вот это уже звучит как приказ.

Жесткий и бескомпромиссный.

– З-зачем?

На лице мужчины появляется предвкушающая ухмылка.

– Поработаешь актрисой. Запишем с тобой интересное видео.

5 Адам

– Уверен, что провоцировать Соррентино – хороший ход? – не унимается Маттео, чем бесит меня до чертей в глазах.

Привычно кручу нож между пальцев, поглядывая в окно на нашу гостью.

Надо же, Реми ее принял. Не рассчитывал я, что сестра Лучано так быстро рискнет выбраться на улицу. Учитывая ее прошлое, я ставил на то, что она и из комнаты-то решится высунуться хорошо если через день-два.

Но Белла приятно удивила. Значит, не все потеряно, и тогда…

Обрываю ненужные мысли.

– Он что, реально ее охраняет? – озадаченно спрашивает Маттео.

Брат с самого начала не одобрял мой план, но разве можно было устоять, когда все карты сошлись настолько идеально?

Ухмыляюсь, наблюдая, как Белла возвращается в дом, а Реми остается ждать.

Вопреки расхожему мнению, доберманы не настолько агрессивны и трудны в дрессуре.

Они дружелюбны, обладают высоким интеллектом. А еще чертовски преданны.

Вот только Реми – особый пес. То, в каких условиях проходило его детство, наложило определенный отпечаток, который остался с ним на всю жизнь.

Его было непросто приручить, и чтобы заслужить его доверие, понадобилось очень много времени. Но с того момента, как он признал меня хозяином, никто не был для него авторитетом. И уж тем более он ни от кого не пытался получить внимание.

До этого дня.

Я уверен, что Реми достаточно умен, чтобы сделать это не просто так. Что-то он такое увидел или почувствовал в Белле, раз внезапно сменил линию поведения.

А ведь даже мой двоюродный брат Маттео, которого он знает с момента появления в этом доме, так и не смог с ним найти общий язык. Лишь холодный нейтралитет.

Это лишь подстегивает и усиливает мой азарт в отношении Беллы Лучано. От нетерпения даже пальцы зудят – так хочется начать игру.

– Нет, все-таки как ей удалось? – продолжает рассуждать Орсини. – Она пахнет собакой? – делает он очередное нелепое предположение.

Ухмыляюсь и, похлопав брата по плечу, бросаю:

– Не переживай, она станет единственным исключением.

Маттео недовольно кривится, задетое эго – дело такое.

– Ты, главное, следи, чтобы это исключение не вышло нам боком. Ты ведь знаешь, что Лучано не упокоится – уже сегодня я кое-что слышал.

– Плевать, – отмахиваюсь от его попытки достучаться до меня. – Марко будет сидеть смирно, пока его сестра у меня. Ни один из его людей не пересечет границу.

– Это так, – признает очевидное брат. – Но Андреа? Зачем ты хочешь его спровоцировать?

Вместо ответа я лишь предвкушающе ухмыляюсь.

– Еще немного, и я подумаю, что ты работаешь на Соррентино, братишка. Что-то ты сильно волнуешься за него.

– Идиот, – фыркает он. – Я прекрасно знаю, насколько он вспыльчив и упрям. Его отец уже не удержит нерадивого сына от глупостей. Ты всерьез решил развязать войну именно сейчас?

– Почему бы и нет? Расширить территорию нам не повредит.

Маттео напряженно вглядывается в мое лицо. Мы с ним выросли вместе. И когда мой отец вдруг понял, что наследник подрастает, а ему не хочется делиться властью, то решил избавиться от меня.

На его беду у меня хватило мозгов его опередить и покинуть дом. Маттео выбрал мою сторону – поддержал и сбежал вместе со мной.

В тот момент мы оба были уже членами Ombra Morte. Наш побег был предательством по отношению к клану, а такое карается смертью. Полагаю, мой папаша на это и рассчитывал.

Вот только он жестоко ошибся и заплатил за это кровью. Реками крови.

– Ты задумал что-то еще, – раздраженно цыкает брат. – Черт тебя дери, Адам! Мы же решили взять паузу в твоих гениальных планах!

Скалюсь на его вспышку. Из нас двоих именно я всегда был и остаюсь безумцем. Риск, адреналин, хождение по краю – все это моя жизнь.

Мне нечего терять, а значит, нечего и бояться.

Страх убивает нас. Каждый раз, когда ты содрогаешься и оглядываешься, когда дрожишь, боясь принять выбор и его последствия, ты умираешь. Разлагается, превращаясь в живой труп.

Черта с два я стану таким.

Однажды я выжил, выгрыз свое место, и больше никто не заставит меня бояться.

– Пора встряхнуть наших соседей, – подмигиваю Маттео, который только обреченно качает головой. – Уверен, шоу выйдет достойное. Ты со мной?

Орсини неодобрительно кивает:

– Потороплю парней, чтобы подготовили комнату для съемки.

Поднимаюсь на второй этаж. Переступая порог спальни, которую выбрала моя гостья, я испытываю дикий азарт, гадая, что же увижу.

Но лисице удается меня удивить и здесь. Что ж, игра начинается.

6 Белла

Адам смотрит на меня так, словно ждет какой-то определенной реакции на свои слова. А я просто в ступоре. Не от растерянности. От ужаса!

Пусть я жила затворницей, из-за чего Марко меня порой даже ругал, я все же знала о том, что может происходить между мужчиной и женщиной.

Пару раз становилась свидетельницей пикантных сцен между охранником и горничной.

И вот теперь мой страх, что меня заставят участвовать в подобном, оживает.

– Я не хочу, – тихо говорю, особо ни на что не надеясь.

На лице Леви появляется снисходительная ухмылка.

Он высокий, широкоплечий и, очевидно, физически гораздо сильнее меня. Легкая небритость лишь усиливает ощущение опасности. Марко всегда тщательно следил за своим видом, да и отец тоже. Адам же ломает все стереотипы о мужчинах, держащих власть. В нем нет того лоска, что невозможно не заметить, например, у Андреа.

Он как безумец, который только и делает, что нарушает правила. Впрочем, про него ведь так и говорят.

Кажется, Адам убил своего отца, забрав власть в Ombra Morte, хотя это считается предательством. И все же его приняли – с тех пор Леви является главой мафиозного клана.

Пока я разглядываю своего похитителя, он, совершенно не стесняясь, начинает копаться в одном из пакетов. На его лице такое сосредоточенное выражение, словно он всерьез озабочен выбором наряда. Несколько блузок мужчина решительно откладывает в сторону, а затем тормозит, разглядывая платье насыщенного зеленого цвета.

Бросает на меня оценивающий взгляд и практически силой вкладывает мне его в руки.

– Тебе пойдет. Переодевайся.

Как только его пальцы прикасаются к моим, по телу пробегает мороз.

Изумрудная зелень его глаза наполнена чем-то темным – предвкушением, которое пугает до дрожи.

– Выбора у тебя нет, – добавляет он чуть тише.

Внутри все стягивает в узел. Опускаю взгляд на платье, которое держу. Ткань очень приятная на ощупь, тонкая, струящаяся. Вероятно оно, и правда, будет хорошо смотреться.

Но не на мне!

Меньше всего мне хотелось бы привлекать к себе внимание.

– Смелее, лисица, – ухмыляется Леви, делая всего лишь маленький шаг в мою сторону. – Камера уже ждет.

Странное дело, но несмотря на то, что мне страшно, слез нет.

– Отвернись, – шепчу, медленно отступая. Не понимаю, согласится ли мужчина хотя бы на это. Слишком уж жадное ожидание отражается на его лице.

– Тебе нечего стесняться, лисица. Уверен, под этими тряпками ты бесподобна.

Такой откровенный и наглый комплимент окончательно выбивает у меня почву из-под ног. Кажется, я близка к истерике, но Адам резко разворачивается и демонстративно встает спиной ко мне, вроде как уважая мою просьбу.

Его противоречия сбивают, мешая ориентироваться в происходящем.

– Мое терпение на исходе, – лениво бросает он, напоминая о том, ради чего пришел. – И кстати, под это платье не носят белье.

Рвано выдохнув, отступаю и, смирившись с тем, что я проиграла, начинаю переодеваться.

Я не вижу себя в зеркало, но стоит только надеть платье, как чувствую себя чужой. Ткань приятно холодит тело, и если бы не обстоятельства, вероятно, я бы даже восхитилась. Но вместо этого острое ощущение откровенной пошлости моего внешнего вида заставляет чувствовать себя унизительно.

Леви не дожидается, пока я дам знать, что готова – просто молча разворачивается.

Его по-мужски жадный взгляд медленно скользит по мне снизу вверх.

Платье с открытыми плечами и с довольно приличным вырезом – наверное, ничего крамольного, но для меня чересчур. Я привыкла носить совершенно иное. Пусть все мои шрамы прикрыты тканью, но я чувствую себя уязвимой и беспомощной, даже закрываю руками грудь.

Я не знаю, чего ждать от мужчины. Наверное, даже если он набросится на меня, я не удивлюсь. Надежда, что все закончится благополучно, практически умерла во мне.

Адам чуть сдвигает брови, будто хмурится или сдерживается. А затем приближается нарочито медленно, словно давая мне понять его намерения.

Все мое тело пронизано холодом. Изумрудная зелень его радужки становится едва ли не черной. И когда Леви наклоняется, чтобы жадно вдохнуть и провести пальцами по моему плечу, я задерживаю дыхание, готовясь, что вот сейчас зверь и накинется.

– Идеально, – выдыхает мне в губы Адам.

Горячее дыхание опаляет кожу. Ее жжет, покалывает, а в голове становится пусто – стылая обреченность заполняет меня, медленно подчиняя себе.

Леви слишком близко, между нами не остается ничего – только дыхание. Практически одно на двоих.

Кажется, пространство застывает, и нельзя пошевелиться или даже моргнуть лишний раз. Однако резкий звук где-то за пределами этой комнаты заставляет вздрогнуть и отступить, вырываясь из плена безумства хозяина дома.

Который тут же хватает меня, не просто не позволяя отстраниться, но еще и прижимая к себе.

Ловушка захлопывается, а я так и не успела сбежать.

– Тише, – усмехается Леви, не позволяя мне снова сделать даже попытку сбежать.

Между нами лишь тонкая ткань моего платья да его рубашка.

Жар мужского тела подавляет, обнажая неприглядную правду – я всего лишь игрушка в его руках.

Какой смысл бороться, если в итоге меня все равно заставят выполнить все требования?

В памяти тут же всплывает, как я сдалась в прошлый раз.

Сначала держалась, была уверена, что папа придет, что меня не оставят. Понимание, что я не настолько важна для отца, пришло гораздо позже – когда на моем теле появились рубцы, а мне пришлось неоднократно смотреть в объектив камеры, чтобы передать послание семье.

Я стала расходным материалом, досадной оплошностью, как однажды заявил папа.

В тот день я случайно услышала его разговор со своим помощником, и эти слова навсегда отпечатались в моей памяти.

Только Марко поддерживал меня и оставался рядом. Долгое время я видела в его взгляде вину – горькую и ядовитую. Мой брат, которого называли бесчувственным и безжалостным, сидел ночами рядом с моей постелью и берег от комаров.

Мама не смогла. Не выдержала, а отец… Для него я стала бракованным материалом, который никто не захочет взять в жены, а значит, бесполезной.

Но в этот раз понимание безысходности ситуации приходит намного раньше.

Адам пойдет дальше – теперь меня можно использовать иначе. И я уверена – он сделает это. Иначе бы не устраивал это шоу с переодеванием.

– Парни просто развлекаются, – зачем-то добавляет Леви, видимо, поясняя выстрелы, которые я слышала.

Когда он отстраняется, мне становится неожиданно холодно. Желание закутаться в одеяло и спрятаться становится практически невыносимым. Но тяжелый давящий взгляд мужчин ясно дает понять – будет так, как он решил.

– Идем, тебя уже заждались.

Ноги плохо слушаются, но я следую за хозяином дома. Мы спускаемся на первый этаж и проходим по коридору в ту часть дома, куда я не ходила.

Я почти готова, что даже спустимся в подвал, однако вместо этого оказываемся в просторной гостиной.

Первое, что я вижу – камеру на штативе.

Сердце гулко ухает куда-то вниз, забирая с собой надежды с обугленными крыльями.

Будь у меня силы, я бы усмехнулась своей проницательности. Вместо этого я послушно встаю посреди комнаты – четко напротив Фабио, который с нескрываемым удовольствием разглядывает меня.

– На ней многовато одежды, – нагло заявляет он, пока Адам отходит, глядя в свой телефон.

Он бросает исподлобья взгляд на своего помощника, и тот мгновенно замолкает.

– Ты сам говорил, что все должно выглядеть эффектно, – добавляет Фабио уже не так уверенно.

В дверях появляется Маттео – на его лице я успеваю заметить промелькнувшее неодобрение, которое тут же сменяется холодным равнодушием.

Леви же между тем подносит телефон к уху и довольным тоном произносит:

– Как жизнь, Андреа? Занят, говоришь? – он расплывается в ехидной ухмылке. – У меня для тебя есть подарок. Интересует? С рыжими волосами.

То, с какой легкостью мужчина распоряжается моим телом и фактически моей жизнью, удручает. Заставляет себя чувствовать беззащитной.

Все, что мне помогает держаться – мысли о Марко. Он мой единственный близкий человек, моя семья.

– А ты открой ссылку, и все узнаешь, – продолжает Адам. Заканчивает разговор и, повернувшись, кивает Фабио.

– Связь работает?

– Да, босс, – торопливо отвечает тот.

Леви подходит ко мне. Я не вижу, скорее, чувствую его присутствие в опасной близости от меня.

– Соскучилась по жениху? – тихо спрашивает он, откидывая мои волосы назад и открывая тем самым шею.

С трудом сглатываю горький ком. Я не отвечаю – в этом нет смысла. Уверена, что моих слов никто и не ждет.

– Опусти руки, – приказывает Леви. Тело само подчиняется – мне бы хотелось быть сильной и сопротивляться. Но правда в том, что я слабая. Я хорошо помню, что такое боль. Следы от этого навсегда останутся на моей спине.

Я оказываюсь выставленной на обозрение. Открытая, уязвимая и униженная.

Единственное, о чем я сейчас думаю – только бы это не увидел Марко. Это может подкосить его, ударить так, что он сорвется.

– Улыбнись, – усмехается Адам и небрежно проводит пальцами по моей шее, затем ниже, по плечу, задевая бретельку платья.

Леви поворачивается в камеру и заявляет:

– Видишь, Андреа? Твоя невеста гостит у меня. И поверь, я покажу ей, что такое настоящее гостеприимство.

Он вроде как случайно ведет пальцами так, что платье чуть сползает с плеча, поселяя во мне панику уже иного рода.

Неужели он готов раздеть меня вот так – на камеру? При всех?

Картинка перед глазами размывается, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать – это из-за слез.

Ткань мягко скользит по моему телу.

– …уверен, она сможет оценить… – слова Адама доносятся до меня будто сквозь пелену.

Платье, и правда, такое, что белье под ним не предусмотрено. Значит, вот-вот я окажусь абсолютно голой.

Буквально в последний момент оцепенение удается побороть, и я придерживаю руками скользящую ткань. Напрягаюсь, ожидая, что Леви накажет за это. Но он лишь мягко разворачивает мое лицо к себе. Чувствую, как по щеке стекает слеза, а мужчина демонстративно медленно стирает ее пальцами.

– Поиграем, лисица? – едва слышно шепчет он мне, практически касаясь моих губ. – Насколько ты преданна будущему мужу?

7 Белла

“Поиграем, лисица?”

Всего два слова, но они так и крутятся у меня в голове. Снова и снова. Опять и опять.

Азарт и пугающее предвкушение, которые я увидела в тот момент во взгляде Адама, толкнули меня во тьму, спасшую от всего, что еще было для меня приготовлено.

Последний вопрос про Андреа я даже не до конца поняла – темнота радушно приняла меня в свои объятия. А в себя я пришла уже в той самой спальне, которая стала моим пристанищем.

Рядом никого не было, но я хоть и осталась в этом жутко откровенном платье, была надежно укрыта теплым пледом.

Первое, что я делаю – переодеваюсь. А вот дальше…

Дальше я несколько часов провожу, сидя на широком подоконнике. Окна комнаты выходят на сад, но так же захватывают ту часть территории, которая примыкает к гаражу.

Я сижу и жду. Не знаю чего. Но когда из гаража выезжают одновременно две машины, мне кажется, что это тот самый момент, когда вероятность встретить кого-то в доме минимальная.

Мой брат чаще всего покидал дом в сопровождении охраны. Так что, скорее всего, Адам со своими помощниками уехал. И только поэтому я рискую покинуть комнату.

В этот раз глухая тишина в доме мне кажется хорошим знаком, и я торопливо направляюсь в кухню.

Естественно, просить Маттео о доставке я не хочу и не буду. Моя надежда – продукты в холодильнике, которых оказывается более чем достаточно.

Первые полчаса я постоянно оглядываюсь, боясь, что вот-вот кто-то войдет. Но постепенно успокаиваюсь и сосредотачиваюсь на процессе приготовления.

Вспоминаю, как Аделина удивилась тому, что я готовлю сама. Это и правда необычно – как правило, в семьях, держащих власть в мафиозных кланах, достаточно обслуживающего персонала. И до первого похищения я не владела какими-то кулинарными навыками.

Однако после возвращения домой, когда кошмары отступили, я рьяно начала изучать поварское дело.

Отец был против, постоянно бросал уничижительные фразы. Но вскоре его не стало, а брат, наоборот, готов был поддержать меня в любом начинании – только бы мне стало лучше. Именно так у нас и появилась конюшня с моей любимой Ласточкой.

Грусть по семье горечью оседает на языке. В глазах сухо, но тоска по брату и по его жене наваливается с новой силой.

Зачем-то вспоминаю слова отца о том, что Лучано – это сила. А значит, никто не смеет нам диктовать условия. Когда-то папа был для меня авторитетом, мужчиной, который казался идеалом. Потом это место занял Марко.

Я так далеко ухожу в свои мысли, что не сразу слышу щелчок замка на стеклянной двери, через которую можно выйти на улицу.

Поднимаю взгляд, лишь когда улавливаю какое-то движение в стороне. И тут же замираю с ножом в руке.

Ситуация повторяется, но в этот раз неожиданно появившийся мужчина стоит достаточно далеко, чтобы я не смогла его поранить.

Адам с интересом оглядывает стол, на котором я заканчиваю теплый салат с курицей. Сейчас на нем легкая кожаная куртка темного цвета, надетая поверх футболки, и темно-синие джинсы. Он как будто окончательно перестает быть похожим на мафиози.

Я привыкла видеть их в строгих костюмах – негласная униформа, которая придавала статус. Леви же словно и в этом нарушает привычные для меня правила.

– Почему не попросила Маттео? – спрашивает так, точно не он буквально вчера меня практически раздел на камеру. Да еще и в онлайн трансляции перед Андреа. Это если я правильно поняла, что Леви организовал.

Я молчу и впервые решаюсь просто игнорировать хищника, который находится в опасной близости от меня. Пусть между нами стол, но я не питаю иллюзий – для такого, как Адам, это не преграда.

Методично нарезаю курицу и перекладываю в миску, стараясь не думать о том, что я не одна на кухне.

И это становится моей ошибкой – хозяин дома как-то неуловимо оказывается совсем рядом. Буквально перетекает из одной точки в другую, что вообще-то сложновато при его габаритах.

Я дергаюсь, и в этот раз режу уже свой палец.

Охаю и, тут же бросив нож, замираю, глядя, как из раны выступают алые капли. Раньше я не боялась вида крови.

Пока меня не похитили в первый раз.

Теперь же алый цвет на моем пальце вгоняет меня в полнейший ступор. Я даже боли практически не чувствую, полностью сосредоточившись на том, что вижу.

Именно поэтому упускаю, как Адам перехватывает мою руку, а затем, глядя мне прямо в глаза, медленно слизывает капли крови.

Я ошарашена его поступком и не могу не то что возмутиться, даже просто мысль сформулировать. Язык Адама на моем пальце ощущается странно, и пока я препарирую свои эмоции и чувства, он резко притягивает меня к себе и накрывает мои губы своими.

Пожалуй, ему удается шокировать меня сильнее и тем самым перебить странную беспомощность от вида крови.

Поцелуй.

Мой первый настоящий поцелуй. С привкусом крови…

И он происходит прямо здесь и сейчас. С чужим мужчиной, который не станет мне мужем. С которым я не обручена и не связана долгом.

Да я даже не уверена, что он оставит меня в живых!

Все эти мысли проносятся в голове фееричным потоком, пока Леви заявляет права на мои губы.

Поначалу мягко, но настойчиво, втягивает меня в водоворот безумия, которое неуловимо отравляет меня.

Я ничего не могу ему противопоставить – слишком шокирована происходящим. В моей семье, как и во многих, невинность девушки – ценность, которая обязана быть сохранена для мужа.

Не потому, что это высокоморально и правильно. О, нет. Это всего лишь залог сделки, которая обязательно будет совершена, как только дочь достигнет своего совершеннолетия.

Я, как и многие, должна была стать женой кого-то из партнеров отца или одного из их сыновей. Браки в мафии – это сделки. Не более. Но как и в любой сделке здесь, есть условия.

Невинность невесты – одно из них. Обязательное условие.

Именно поэтому девочек в богатых мафиозных семьях не отпускали в школу, а чаще всего воспитывали и обучали дома.

Так было и со мной. Пока я не стала испорченным товаром, как сказал отец. Тогда я ощутила безысходность, хотя, может, и стоило бы порадоваться такой свободе – ведь мне не придется выходить замуж по указке. Но я в этом увидела лишь подтверждение того, что я – изгой в моем мире.

Лишь когда Марко сообщил мне, что нашел достойную партию, я смогла избавиться от этого разрушающего ощущения. Я подумала, что раз Андреа Соррентино – глава клана Unita Forza – согласился на мне жениться, значит, я не безнадежна. И держалась за эту мысль до момента, пока Аделина не стала намекать, что вообще-то я имею право не согласиться. Тогда я впервые задумалась – а хочу ли этого брака?

Для меня все было просто – Марко сказал, и я приняла это за единственно верное решение. Брат столько сделал для меня, что я даже не допускала мысли ослушаться. Если ему нужно укрепить связь с Unita Forza с помощью моего брака с Андреа – так тому и быть.

Но что теперь? Когда меня поцеловал чужой мужчина. Когда будущий муж увидел меня в этом безобразно откровенном платье. На мне появится клеймо шлюхи?

– Вкусная, – хрипло произносит Адам, отрываясь от меня с явной неохотой.

Его глаза настолько темны, что я могу лишь пугливо замереть, боясь спровоцировать хищника.

– Так нельзя, – шепчу, а у самой губы горят. Сердце стучит так быстро, а ноги дрожат.

На лице Леви появляется дерзкая ухмылка, а в глазах – опасный блеск.

– Кто сказал?

Его вопрос обезоруживает меня. Любой в моем окружении понял бы, о чем речь. Но Адам… Он как будто выбрал за правило нарушать все сложившиеся уклады – начиная от похищения девушки, заканчивая представлением, которое он устроил.

На этой мысли я замираю, оглушенная догадкой.

– Тут тоже камера, да? Для Андреа?

На лице мужчины мелькает легкое замешательство, которое тут же сменяется довольной ухмылкой.

– А ты затейница, лисица, – произносит он, наклонившись и медленно вдыхая воздух рядом со мной. – Мне нравится. С тобой будет очень интересно.

Запоздало упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но от этого наш контакт становится лишь более плотным. Адам прижимает меня к себе жестко и бескомпромиссно, ясно давая понять, что не собирается отпускать, пока не захочет этого сам.

– Не надо, – бормочу, отворачиваясь в сторону. – Отпусти.

На контрасте с принудительными объятиями, которые не позволяют мне отстраниться, Леви в остальном действует очень мягко и даже нежно – проводит пальцами по моим волосам, задевает шею и спускается чуть ниже.

– Хранишь верность Андреа?

Я молчу. Нет смысла что-то объяснять – правила нашего мира известны нам обоим. Наверняка Леви специально провоцирует меня этим вопросом.

– Уверена, что в этом есть смысл? – продолжает он бить прямо в цель, ловко жонглируя моими страхами.

Я знаю, что Соррентино – жестокий мужчина. Аделина просветила меня насчет своего брата. Но еще я понимаю, что не имею права отказать брату. К тому же Андреа уже начал ухаживать за мной, чем сильно удивил.

Адам резко разворачивает меня так, что я оказываюсь к нему спиной и прижатой к его груди. Наша близость становится слишком провокационной, но, конечно же, моя попытка вырваться ни к чему не приводит.

– Тише, лисица. Я кое-что тебе покажу, – шепчет он мне на ухо и демонстрирует мне свой мобильный.

Решение приходит мгновенно. Мотаю головой, закрывая глаза, и торопливо говорю:

– Не надо. Я не хочу. Не буду смотреть!

Леви усиливается хватку, отчего задевает мой порез, и я, не сдержавшись, охаю. Не потому что очень больно – просто неожиданно.

Я не жду этого, но мужчина внезапно отпускает меня.

Тут же отскочив на два шага, я хватаю нож и выставлю тот перед собой.

Меня потряхивает – ощущение на моих губах все еще слишком яркое, а то, как руки Адама меня держали…

Я не понимаю, почему, но не испытываю отвращения. Страх, да. Но нет того липкого ужаса, который был с другими.

Леви же довольно ухмыляется – зелень его глаз становится насыщенно-изумрудной, глубокой и топкой. Не будь он врагом моей семьи, то…

Ужаснувшись своей мысли, снова мотаю головой.

– Мне все равно, что там, – повторяю гораздо тише.

– Плевать, что делает твой вроде как жених? – насмешливо фыркает Леви. – Как думаешь, он разорвал помолвку? Хотя ее ведь официально и не было.

Адам начинает приближаться, и чтобы сохранить между нами дистанцию, я начинаю обходить стол. Конечно же, он это видит, но не торопится что-то делать – просто медленно преследует, поддерживая мою инициативу.

– Это все неважно. Есть договор, – шепчу. Горло дерет, а губы пересохли.

Я не уверена, что хочу замуж именно за Андреа. Я вообще не уверена, что хочу становиться женой. Это когда-то я мечтала о семье, детях. Но для меня брак – подтверждение того, что я не изгой. Что со мной все в порядке, несмотря на прошлое.

Ухмылка на лице Адама становится шире.

– Пока, возможно, есть. А может, уже и нет. Как думаешь, готов ли Соррентино поставить свою репутацию на кон ради договора с твоим братом? Так ли ему нужен мир с ним?

Он бросает в меня вопросы, которые прицельно бьют в сомнения, мучающие и меня.

Я помню, как отец сокрушался, что теперь меня вряд ли можно будет удачно выдать замуж – а ведь меня тогда лишь били. Сейчас – после той съемки – ситуация куда хуже.

Вероятно, брат будет разочарован мной – он же рассчитывал на меня, а я, получается, подвела его. Даже если не в моих силах было избежать похищения, все равно в итоге бракованной и бесполезной окажусь я.

– В твоей голове царят бестолковые установки, – неожиданно жестко выплевывает Леви. – Традиции и привычки, которые в тебя вложили, не стоят ни черта.

Такая резкая перемена в нем застает меня врасплох. Я останавливаюсь и непонимающе смотрю на мужчину, а тот пользуется моей заминкой и буквально за пару мгновений настигает. Перехватывает мою руку с ножом и как-то так ловко выворачивает ее, что я сама его отпускаю. Адам тут же отталкивает тот ногой, а мое запястье держит уже куда более бережно.

– Ты не обязана оправдывать чьи-то ожидания, – добавляет он все таким же бескомпромиссным тоном.

– Зачем ты это говоришь? – спрашиваю, а у самой внутри все подрагивает от нашей внезапной близости. – Зачем?!

– Чтобы ты стала свободной, лисица.

Взгляд мужчины снова становится давящим, темным. Я не понимаю, как ему это удается, но он словно сворачивает пространство вокруг нас так, как ему вздумается. Мне опять кажется, что мы заперты в коконе, и пока Леви не захочет, я так и останусь в нем без возможности выбраться.

– Не смей, – шепчу, когда он наклоняется все ниже. Понимаю, к чему все идет, и боюсь. Боюсь снова почувствовать то, чего быть не должно.

– Отпусти. Зачем я тебя? – вопрос, сотканный из отчаяния, срывается с моих губ быстрее, чем я успеваю осознать, что ответа все равно не получу.

Но Леви меня удивляет – многозначительно усмехается, а затем выдает:

– Я расскажу зачем, но у меня будет условие.

8 Белла

Я даже не удивляюсь тому, что Адам разыгрывает свои козыри таким образом. Но как бы мне ни хотелось получить ответы на свои вопросы, я не готова платить цену, которую он установит. И если до той унизительной съемки я еще могла надеяться на то, что моя честь не пострадает, то теперь не жду снисхождения.

– Ты меня покормишь, – внезапно выдает мужчина, чем ставит меня в тупик.

– Покормлю? – недоверчиво повторяю за ним.

Адам довольно ухмыляется, а искры безумия в его глазах становятся чуть ярче. Он словно бросает мне вызов, пока сам тасует колоду карт, но так, что козыри в итоге все равно окажутся у него в рукаве.

– Да. Хочу, чтобы ты приготовила еду для меня.

– Вот так просто? – я все еще не верю в то, что нет никакого подвоха.

– Конечно, нет, Белла. Будет и второе условие.

Мой пульс резко ускоряется, и я с горькой обреченностью понимаю, что все же не зря почувствовала, что что-то не так.

– Дай угадаю – заставишь снова сниматься? – тихо предполагаю.

Мы слишком близко, и бросать подобные предложения банально опасно. Это я понимаю, как только взгляд мужчины темнеет. Зелень его радужки меняет оттенок, и я невольно сравниваю Адама с Марко – у того тоже есть такая особенность.

– Я мог бы, – вкрадчиво произносит Леви. – Но не стану. Ты согласишься на уроки самообороны. Для начала, например, ножи.

– Для начала? – выцепляю самое главное, стараясь не думать про само оружие. – Зачем мне ножи?

Он отпускает меня, и внезапная свобода производит на меня странный эффект – я как будто остаюсь без опоры.

Хватаюсь рукой за стол и медленно отступаю, стараясь снова достичь безопасной дистанции.

Леви же поднимает с пола нож, которым я пыталась ему угрожать.

– Чтобы суметь себя защитить.

Я непонимающе смотрю на него. В чем смысл? Это какая-то хитроумная уловка, чтобы что?

Этот безумец пытается меня запутать и потом воспользоваться ситуацией? Но как?

– Не боишься, что тогда я смогу тебя убить? – с вызовом спрашиваю.

Адам смотрит на меня с таким откровенным азартом, что у меня все волоски на коже буквально дыбом встают – я понимаю, что ему все нравится. Вот эта перепалка, ощущение опасности, игра – все это заводит Леви.

С трудом сглатываю и делаю еще один шаг назад.

– Для этого тебе придется хорошо постараться, – лениво отвечает мужчина, продолжая разглядывать меня. – Но я уверен, у тебя хороший потенциал, Белла. Так что насчет еды?

То, как стремительно Адам меняет тему разговора, сбивает с толку. Чувствую, что проигрываю, банально не понимая, как дальше вести себя. Поэтому переключаюсь на более простые вещи.

– Салат почти готов, – киваю в сторону стола. – Могу еще мясо приготовить.

Хозяин дома медленно кивает, а затем усаживается за стол, всем своим видом показывая, что готов быть зрителем.

Мне становится как-то жутко не по себе. Развернувшись, направляюсь к одному из шкафов с посудой. Но стоит мне подойти ближе, как в дверцу – прямо рядом с моим лицом, втыкается нож.

Тот самый, который меня вынудил бросить Леви.

Пульс мгновенно разгоняется до безумных отметок, стоит мне только осознать, что я только что едва не…

– А если бы ты промахнулся? – хриплю, дрожа всем телом. Только собираюсь обернуться, чтобы посмотреть в лицо этому безумцу, как чувствую, что он уже позади меня, а его руки по обе стороны упираются в дверь шкафа.

– Я никогда не промахиваюсь, – шепчет Леви с явной усмешкой. – И ты тоже так сможешь.

У меня начинает кружиться голова от таких качелей. Адам как будто задался целью прокатить меня по адреналиновым горкам. Это безумство! Но… Но я впервые, пусть и мимолетом, но ловлю себя на том, что в эти короткие мгновения испытываю нечто такое, чтобы во мне жило раньше.

Я словно на несколько секунд снова ощущаю себя живой. Как когда-то.

Наваждение быстро рассеивается, стоит только как следует прочувствовать намерения мужчины.

– Почему в доме нет прислуги?

На ум приходит вопрос, которым недавно задавалась, и я тут же использую его, чтобы снизить витающее вокруг напряжение.

– Не люблю посторонних.

– Но дом такой огромный, и как…

– Клининг приезжает в определенные часы. Для остального есть доставка, – поясняет Леви.

Такое положение дел настолько разительно отличается от того, к чему я привыкла и что видела с детства – и у нас дома, и у партнеров отца.

Мне крайне неловко находиться в таком вот положении – слишком уже мы близко находимся, к тому же так я куда более уязвима, чем стоя лицом к лицу. И пускай взгляд Адама меня порой пугает – так я хотя бы могу понимать, чего ждать.

Судорожно ищу тему для разговора, чтобы Леви отступил и снова вернул мне личное пространство. Но как назло, все, что крутится в голове – лишь мысли про Марко.

– Я хочу связаться с братом, – сдаюсь, решив использовать хотя бы это.

– И что ты ему скажешь? – с неподдельным интересом спрашивает Адам. Кажется, даже чуть отстраняется, что меня ободряет и дает надежду, что я выбрала правильный путь.

– Что со мной все в порядке.

У меня, конечно, нет уверенности, что я смогу достаточно хорошо отыграть роль и успокоить брата. Но я чувствую сильную потребность хотя бы попытаться это сделать. Моя душа болит за Марко – он моя семья.

Адам задумчиво хмыкает.

– Может, ты и права, – тихо протягивает он.

Краем глаза улавливаю, что Леви действительно достает телефон из кармана куртки.

Резко подается вперед, а дальше…

Адам бесцеремонно кладет свою ладонь на мою грудь. Сам прижимается еще ближе, буквально впечатывая меня в свое тело.

И фотографирует.

Последнее я осознаю далеко не сразу – лишь когда Леви довольно хмыкает и показывает мне результат на экране.

Я настолько ошарашена его наглостью, настолько дезориентирована, что не нахожу слов.

– Ты…

– Отлично вышло, – между тем заявляет он, словно ничего такого не происходит. – Уверен, это фото убедит Марко, что с тобой все в порядке, и ты находишься под присмотром.

Насмешку в его голосе невозможно не заметить. В этот момент она возмущает меня куда сильнее того, что Адам находится так близко, и я отчетливо чувствую его возбуждение.

– Не надо! – испуганно шепчу и тянусь за телефоном, но мужчина ловко отдаляет тот. Перехватывает по-другому, освобождая из плена мою грудь. Теперь Адам уже полноценно прижимается, практически фиксируя меня собой.

– Не отправляй, – повторяю просьбу, представляя, что будет с Марко, если фото попадет к нему.

Я до сих пор надеюсь, что если Андреа и увидел ту унизительную трансляцию, то не стал рассказывать брату.

– Уверена? – насмешливо уточняет Леви. – Ты ведь хотела успокоить Марко.

Я жалею, что вообще заговорила про это. Теперь у Леви в телефоне есть фото, которым он сможет меня шантажировать. Хотя… Я в его доме, в его полной власти – куда еще хуже?

– Зачем ты это делаешь? – у меня не выходит спрятать горечь, она прорывается в голосе, хотя мне хотелось бы выглядеть сильной. – Хочешь меня сломать?

– Сломать? О нет, лисица, у меня на тебя большие планы.

– Тебе нравится причинять мне боль? – высказываю следующее предположение.

– Нет, но наш первый секс, вероятно, будет для тебя болезненным, – выдает он, притягивая ближе к себе. Видимо, чтобы я ощутила, насколько он крепкий и большой ниже пояса.

Чувствую, как меня заливает жаром. И снова мимолетное ощущение, что я как будто вернулась в прошлое. Словно фантом, призрак тех дней, когда я любила эту жизнь.

– Этого не будет, – мотаю головой, пытаясь вывернуться из мужских рук.

Мне вдруг становится страшно – но не только от того, что Адам может устроить этот самый опыт вот прямо сейчас. Меня пугает, что его провокация что-то делает со мной, будто дергает за какие-то ниточки в сознании, вытаскивая наружу нечто забытое.

– Я хочу тебя, Белла, – просто заявляет Леви. – А я всегда получаю то, что хочу.

– Готов меня изнасиловать? – ужасаюсь его бескомпромиссному заявлению.

Самые большие мои страхи здесь и сейчас обретают плоть и кровь. Так вот что мне приготовил Адам…

– Этого не потребуется, – усмехается он, и я, наконец, получаю возможность освободиться. Но лишь потому, что мужчина сам убирает руки и даже чуть отступает.

Его взгляд полон азарта и превосходства. А еще уверенности. Он буквально соткан из нее – как будто в мире Адама Леви не существует вероятности того, что я ему откажу.

Но в отличие от тех мужчин, окружавших меня всю жизнь, есть что-то в этом безумце такое провокационное и дерзкое.

Воздух между нами накаляется, и напряжение это неуловимо нарастает. Взгляд Адама держит, утягивает в зеленую топь.

Я до сих пор чувствую прикосновения на своем теле, как будто кожу в этих местах заклеймили.

Леви расплывается в довольной ухмылке, считывая мои эмоции. Никогда не умела их прятать, и за это отец частенько ругал меня. А после похищения мир для меня как будто перестал быть цветным, и необходимость держать лицо отпала. Я просто перестала испытывать хоть что-то. Далеко не сразу ко мне вернулось даже просто жалкое подобие желания жить и дышать, да и то лишь благодаря заботе Марко.

– Почему у меня ощущение, что мы с тобой виделись раньше?

Я и себе-то не могу объяснить, почему задаю именно этот вопрос. Однако Адам мгновенно меняется в лице. Его взгляд становится серьезным и даже хмурым.

Не успеваю вскрикнуть, как мужчина вновь вторгается в мое личное пространство, мягко приподнимая мое лицо за подбородок.

Меня как-то враз окутывает странным предвкушением – словно вот-вот я получу ответ на свой вопрос. Нечто забытое свербит где-то под ребрами, а в памяти всплывают те слова и оговорки самого Леви.

Взгляд Адама скользит по моему лицу, опускается к губам, а затем медленно возвращается к глазам.

– Почему?

9 Белла

Почти неделю я мучаюсь вопросом – о чем же промолчал Адам? В тот день, когда я надеялась, наконец, получить ответ, он просто ушел – звонок мобильного так не вовремя нас прервал. После него Леви отстранился и направился к дверям.

– Позже обсудим, – бросил он напоследок и ушел, даже не попробовав салат, который вроде как хотел.

С того дня мой похититель так и не возвращался. Ни разу.

Зато Маттео приезжал регулярно. Как выяснилось, он – двоюродный брат Адама и тоже живет здесь в доме, но частенько остается на квартире в центре города.

В отличие от того же Фабио, он не задирал и не провоцировал меня, не отпускал неприятных шуточек. Мы даже несколько раз относительно неплохо пообщались.

Впервые это случилось, когда он приехал, пока я гуляла с Реми. Маттео подошел к нам и долго наблюдал со стороны, ничего не говоря.

– Так что ты все-таки с ним сделала? – наконец, спросил он, не выдержав.

– Ничего, – искренне удивилась я. – А должна?

Реми в этот момент вышел передо мной и сел с таким видом, словно собрался защищать.

– Вот видишь! – возмутился Орсини. – Он считает меня угрозой.

– А это так? – уточнила я на всякий случай.

Маттео демонстративно фыркнул.

– Я еще не спятил, чтобы переходит дорогу брату.

– О чем ты?

На это он лишь многозначительно хмыкнул и не ответил, но я все же попыталась выяснить больше:

– Что ты имеешь в виду? У Адама есть какой-то план насчет меня?

Орсини нервно мотнул головой и отвел взгляд.

– Это знает только он. Хочешь подробностей – спроси у него сама.

Реми в этот момент недовольно зарычал, негромко, но достаточно, чтобы Маттео демонстративно скривился.

– Кажется, он с тобой не согласен, – намекнула я. Однако Орсини в тот раз предпочел просто уйти.

Потом он появился на кухне, когда я по памяти готовила лазанью. Я как раз пыталась вспомнить порядок слоев – в том рецепте он был измененным, и результат получался куда интереснее классики.

– И что это будет? – поинтересовался Маттео, разглядывая кухонный стол.

– Лазанья, – неохотно ответила я. – Если, конечно, будет.

Вздохнув, я решила рискнуть и сделать наугад – вспомнить детали рецепта так и не вышло.

– Откуда столько неуверенности? – удивился Орсини.

К этому моменту он уже неоднократно пробовал то, что я готовила, и в итоге заявил, что ради такого ужина будет возвращаться каждый вечер.

Это даже стало своего рода традицией. И я была вовсе не против – мне так даже проще было. Когда я была занята хотя бы приготовлением еды, мысли о брате были не таким громкими. Меня изводили неизвестность и волнение за Марко. Я отлично помнила, с каким предвкушением Леви заявил, что благодаря мне сможет держать его на коротком поводке.

Правда, за эти дни его намеки и провокационные заявления поблекли, и я даже стала надеяться, что Адам просто запугивал меня.

– Потому что я не помню рецепт, – с досадой вздохнула я. – А телефона, чтобы поискать его в сети, у меня нет.

Я ответила без какой-либо цели, хотя меня жутко угнетала невозможность связаться с Марко и Аделиной. Как я ни пыталась, у меня не вышло застать никого из клининга. Я надеялась, что у тех, кто приходит, будет мобильный, и я смогу связаться с братом.

Но увы.

Маттео почти минуту сверлил меня подозрительным взглядом, после чего достал свой телефон и лично поискал тот несчастный рецепт.

У него было такое сосредоточенное лицо при этом, что впервые за долгое время я поймала себя на желании улыбнуться – даже мой брат не занимался подобным для меня. А ведь если подумать, Орсини такой же жестокий и циничный мафиози, как и Марко.

Рецепт он мне все же нашел, а телефон тут же спрятал, бросив на меня еще один задумчивый взгляд. Лазанья тогда вышла вполне себе съедобной. Но именно с того дня меня захватила мысль либо попросить телефон у Маттео, либо потихоньку забрать.

– Это тоже можно есть? – раздается сзади меня голос брата Адама.

Едва заметно вздрагиваю, а у самой пульс резко подскакивает. Стараюсь сосредоточиться на бутоне, который уже в третий раз получается кривым. Все-таки работать с марципаном без своих инструментов жутко неудобно.

– Можно и есть, – отвечаю, не оборачиваясь.

Орсини обходит стол и садится напротив меня. Когда пару дней назад я нашла упаковку старого марципана, глазам своим не поверила. Откуда она здесь завалялась? Но мне это помогло скрасить ожидание.

Сегодня снова пытаюсь сделать те самые розы, которые привлекли мое внимание в первый день нахождения в этом доме.

Маттео аккуратно отщипывает кусок от шарика, пробует и едва заметно морщится.

– Что это?

– Марципан.

– Может, лучше стейки пожаришь? – с надеждой спрашивает он.

– Могу и стейки. Или что-то поинтереснее, – пожимаю плечами. – Только нужно поискать рецепт. Но без телефона не выйдет.

Поднимаю взгляд на Орсини. Тот замирает на несколько мгновений, а затем, усмехнувшись, качает головой.

– Хорошая попытка, Белла, но нет.

– Почему? Боишься, что я что-то расскажу Марко?

– Обсуди это с Адамом. Он, кстати, вернулся, – небрежно бросает Маттео.

Я замираю, так и не положив бутон к остальным готовым.

– Вернулся? – голос почему-то садится, а по телу как будто легкое покалывание волной прокатывается.

– Он у себя, – добавляет его брат. – Если хочешь позвонить Марко, иди спрашивать у него. Он сегодня в отличном настроении, так что как знать – когда еще такой шанс выпадет?

Что-то такое звучит в голосе Орсини, что я действительно иду, даже не убрав на кухне.

Поднимаюсь на второй этаж, а у самой ноги дрожат. Я стараюсь не думать, по какой причине такой, как Леви, может быть довольным.

У двери его спальни я торможу и почти минуту собираюсь с мыслями. Страх во мне все еще силен, но я понимаю, что чем больше времени проходит, тем сложнее моему брату.

Открываю дверь, делаю шаг, затем другой, готовясь выпалить свою просьбу, но в комнате никого.

Я прохожу чуть дальше, оглядываясь по сторонам. Я знала, где комната Адама, но ни разу не заглядывала – банально боялась.

Теперь у меня есть возможность осмотреться.

– Заблудилась, лисица? – раздается позади меня.

Резко обернувшись, я вижу Леви. Абсолютно голого. С полотенцем в руках.

Я застываю изваянием. Даже вдохнуть не получается полноценно – горло как будто спазмом сводит.

Адам стоит, совершенно не стесняясь своей наготы – у него в руках белое полотенце, а волосы влажные и в беспорядке.

– Или, может быть, ты соскучилась? – вкрадчиво интересуется Леви, вырывая меня из ступора.

Я резко зажмуриваюсь и тут же отворачиваюсь.

– Нет, я хотела поговорить, – бормочу, чувствуя, как жар и стыд заливают меня от макушки и до пяток.

– А чего тогда прячешься? – раздается у меня за спиной. Судя по голосу, мужчина уже значительно ближе ко мне.

Я все еще стою с закрытыми глазами, надеясь забыть все, что увидела. Однако в памяти как будто специально отлично отпечатался его образ.

Сложно отрицать – сложен Леви потрясающе. Одного взгляда хватает, чтобы почувствовать его мужественность и силу. Рельефный торс, крепкие плечи, осанка и его наглый, самоуверенный взгляд…

– Мне надо позвонить, – говорю, чтобы как-то преодолеть неловкость, висящую в воздухе.

Слышу какой-то шорох и искренне надеюсь, что это Адам одевается.

– И?

– И я прошу дать мне телефон, – тихо отвечаю.

Между лопатками жжет – я уверена, от взгляда Леви.

– Я должна поговорить с Марко, – добавляю, когда в ответ не получаю даже слова.

Адам обходит меня и встает так, что я вынуждена посмотреть на него. Выдыхаю с облегчением – по крайней мере, на нем сейчас хотя бы штаны. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы он еще и рубашку накинул.

– Твой брат – взрослый мужик, – насмешливо фыркает Леви. – А ты носишься с ним, словно он беспомощный ребенок.

– Ты не понимаешь! – вскидываюсь тут же. Когда дело касается Марко, во мне вспыхивают решимость и смелость. Если себя я не в состоянии защитить, то вот брата – постараюсь. Я понимаю, скольким обязана ему. И если у меня есть хоть какая-то возможность облегчить его страдания, я это сделаю. – Он должен знать, что я в порядке. Он же с ума сходит, думает, что…

– Что? – заинтересованно спрашивает Леви. – Что я тебя пытаю? Насилую? Развращаю?

С каждым вопросом он делает небольшой шаг, приближаясь ко мне.

– Он не простит себе снова, – срывается с моих губ мой самый большой страх. Я же видела взгляд Марко, когда Адам появился у нас дома.

– Думаешь, он жалеет, что пострадала не ты, а Габриэла?

Этот вопрос выбивает у меня почву из-под ног.

– Что? – шокированно смотрю на него. Я была уверена, что та история осталась за дверями нашего дома. Марко говорил, что сделал все, чтобы никто не узнал.

Леви довольно ухмыляется, а в его глазах снова появляется тот самый пугающий блеск. Он нарочито медленно поднимает руку к моим волосам и пропускает пару прядей между пальцами. При этом в его взгляде мелькает странная одержимость, а еще предвкушение.

– Конечно, я знаю о том, что случилось, лисица. Больше того – я и помог твоему брату освободиться и жить дальше.

– Что это значит?

В груди холодеет от подозрений. Нет. Не может быть. Мотаю головой, пораженно глядя на Леви.

– Ты…

– Когда-нибудь Марко скажет мне за это спасибо и заплатит за эту услугу.

Я поражаюсь цинизму этого мужчины. Как он с такой легкостью может говорить про смерть другого человека, пусть и неизлечимо больного?

– Но раз ты так беспокоишься о брате, мы можем заключить сделку, – продолжает Адам, пока я ужасаюсь услышанным.

– Я должна буду учиться самообороне? – осторожно спрашиваю, вспоминая его прошлое условие.

Леви снисходительно смотрит на меня, наклоняется ниже. Между нами едва ли пара сантиметров, когда он практически выдыхает мне в губы ответ. А у меня от озвученного ноги подгибаются.

– Хочу тебя в свою постель на эту ночь.

После этих слов я не удивлюсь, если Адам прямо набросится на меня. Но нет. Он выжидающе смотрит, а его взгляд блестит одержимым предвкушением.

И меня пронзает острым пониманием – для него все это просто игра. Игра, которой он откровенно наслаждается. Так кот играет с мышью, загнав ее в угол и не позволяя сбежать. Он уже знает, что добыча скоро сдастся – у нее просто нет другого выбора.

Во мне вспыхивают злость и чувство противоречия. Порыв стереть наглую ухмылку с лица мужчины толкает меня на безумие – я пытаюсь не просто отстраниться, а оттолкнуть его, причинив если не боль, то дискомфорт.

Адам едва поддается, но буквально в следующее мгновение дергает меня на себя и практически вгрызается в мои губы.

Жестко. Властно. Подавляюще требовательно.

Леви не дает возможности спастись – удерживает, давя ладонь мне на спину, а второй фиксируя мою голову.

Он словно ураган сметает любые намеки на сопротивление. И где-то там, под нашим противостоянием, во мне тлеет огонек жажды жизни. Словно безумие Леви воскрешает во мне ту Беллу, которая так любила улыбаться, радоваться каждому дню и умела мечтать.

Я не знаю, как это выходит, но вопреки любой логике этот мужчина что-то такое делает со мной, что я начинаю рядом с ним вспоминать, как это – чувствовать.

Это так сильно пугает меня, что я замираю, испуганно раскрыв глаза.

Леви отпускает меня почти сразу. Настороженно смотрит, словно почувствовал перемену.

А я неуклюже пячусь назад к двери. Мне не по себе, и это еще мягко сказано. Мне страшно!

Рванув в коридор, я бегу со всех ног в свою комнату и запираюсь там.

Меня колотит, но теперь причина в другом.

Что он со мной делает? Как? Почему? Сколько Марко старался, чтобы я снова смогла улыбаться? Сколько врачей я сменила в попытках решить свои психологические проблемы? Но никто не смог дать мне хотя бы призрачного чувства, что я снова могу быть собой.

Но Адам…

Губы горят. Забравшись на постель, заворачиваюсь в плед и раскачиваюсь из стороны в сторону, пытаясь понять – что со мной?

На глазах слезы – это так несправедливо! Так жестоко и так непонятно. Я не могу. Просто не могу так реагировать на похитителя, человека, заставившего меня пройти через кошмар, которого я боялась больше всего!

Несколько часов я провожу вот так, пока не вспоминаю, что на кухне ничего не убрала. Понадеявшись, что Адам снова уехал, я спускаюсь вниз.

Однако меня ждет неприятный сюрприз – одного цветка не хватает. Пока убираю все со стола, гадаю, зачем Маттео забрал его с собой. Вроде ему не понравился вкус марципана. Тогда зачем?

Меня разбирает досада – материала и так немного, а Орсини еще решил покуражиться. Я уже всерьез подумываю найти его и попросить вернуть цветок, как слышу:

– Поговорить все же придется, лисица.

Стоило обернуться, как на меня тут же обрушиваются ощущения, которые я так тщательно старалась стереть – губы снова фантомно покалывает, а на спине опять чувствую руку Леви.

Правда, судя по выражению лица, мужчина настроен сейчас несколько иначе.

– Ты не носишь одежду, которую для тебя купили.

Я ожидала услышать вовсе не это, и Адаму снова удается застать меня врасплох. К тому же он прав – я до сих пор так и хожу в своем домашнем костюме.

Тогда я все же пересмотрела одежду из тех пакетов, но там не нашлось ничего приличного – все слишком откровенное или чересчур женственное. Учитывая, что за шоу Леви устроил для Андреа, я, конечно же, не хотела носить ничего подобного, чтобы не провоцировать его лишний раз.

Поэтому эти дни мне приходилось обходиться исключительно тем, что на мне. Я даже научилась застирывать одежду – за ночь та успевала высохнуть, и я, в общем-то, готова была обходиться и тем, что есть – лишь бы меня поскорее отпустили.

– Потому что она не подходит.

– Размер? – удивляется он.

– Стиль. Я такое не ношу.

Может, я и выгляжу капризной девчонкой сейчас, но это лучше, чем расхаживать в полупрозрачной блузке. Леви не торопится со мной спорить – напротив, задумчиво кивает, а затем подходит ближе, окинув при этом взглядом цветы из марципана.

Я почти готова услышать такую же пренебрежительную реплику, как от Маттео, но вместо этого Адам заявляет:

– Сегодня у тебя будет занятие по самообороне.

Я непонимающе смотрю на него, пытаясь разгадать, что за игру он ведет в этот раз? Еще несколько часов назад Леви целовал меня и предлагал переспать, а теперь зачем-то тащит учиться защищаться.

– Ты сама согласилась, – напоминает Адам, намекая на разговор недельной давности.

– Я согласилась в обмен на ответы, – возражаю ему. – Но не припомню, чтобы ты что-то мне рассказал.

– Так ты и не покормила меня, – ухмыляется Адам так нагло, словно свято уверен в своей правоте.

– Ты сам уехал, – пожимаю плечами,отводя взгляд. – Ушел от ответа, пообещал, что мы закончим разговор позднее.

– Значит, один-один, – легко соглашается Леви. А затем вкрадчиво добавляет: – Теперь я здесь, лисица.

Мужчина медленно приближается ко мне – я не вижу это, скорее, ощущаю. Сердце резко ускоряется. А Адам решает меня добить, окончательно загоняя в ловушку:

– Предлагаю компромисс – ты соглашаешься на занятие, а я расскажу тебе главную новость в жизни твоего брата.

10 Белла

Я сдаюсь и соглашаюсь ради возможности узнать про Марко. За эти дни я так сильно соскучилась по нему, что готова и не на такое. Меня терзает чувство вины – боюсь представлять, как сильно он винит во всем себя.