Счетчик бесплатное чтение

П Е Т Р Н Е С Т Е Р О В

цикл рассказов

ЭКСПАНСИЯ II

г. Калининград, 2025 год

Люди, которые впали в состояние деменции никогда об этом не узнают….

Люди, которые влюблены, не хотят знать ничего, кроме своей любви….

Человек это просто набор атомов, которые

Изучают сами себя ….

П. Нестеров

СЧЕТЧИК

Глей сидел в своем любимом кресле, в кабинете и наслаждался покоем.

Уже несколько десятков минут его никто не беспокоил, не пытался навязать свое мнение, не пытался выбрать энергии больше, чем существующие квоты или того хуже опорочить мнение оппонента.

Это было счастье. Тихое, человеческое счастье. Счастье, которое иногда неожиданно приходит к любому из нас или правильнее сказать наступает. Наступает – как наступает Новый год, как наступает время для приезда друга, как любовь наконец!

И конечно этот момент в твоей жизни конечен – Новый год проходит, друг уезжает, невеста уходит к другому (хотя отрицательный вектор последнего события – вопрос спорный).

Кресло у Глея было необычным. Говорят, что его изобрел бывший заместитель директора института по АХЧ (еще до Глея). Человек он был в принципе не обладающий, какими-то способностями или изобретательской жилкой, но зато он был человеком всем нужным (т.к. распределял административные ресурсы института) и очень упорным в своих желаниях.

Закрепить за ним право изобретения этого кресла пришлось весьма условно, потому как фактически он его не изобретал. Он просто ходил по всем многочисленным отделам института и приставал к сотрудникам с вопросами: «Дорогой, ты же помнишь, что в прошлом квартале я тебе пять гигаватт подкинул на опыты…. помнишь… это хорошо… а не мог бы ты сделать…». И вот тут проявлялся его талант – он обладал способностью крайне четко и понятно формулировать техническое задание на свою просьбу, а это поверьте не маловажно.

Вот таким образом Старина Ух (как прозвали его сотрудники института, то ли за говорящую фамилию Ухватов, то ли за междометие, «ух», которое он постоянно произносил перед каждым сказанным предложением) и собрал свое детище. И получилось оно надо сказать отлично, но обладало двумя свойствами, которые отличали его от любого другого изделия: во-первых никто в точности не знал как оно работает, а также что по итогам может делать, так как никаких чертежей не существовало в природе, а во-вторых работало оно только с избранными пользователями, точно установлены были трое – сам Старина Ух, Глей и Сенатор Снежнов. Нет, сидеть на нем мог, конечно, кто угодно, вот только для кого угодно оно не включало свои специальные функции, самой простой из которых был массаж нескольких уровней.

Кроме того, ходила легенда, что управляет креслом сам МЕГ, но это уже скорее из области фантастики (так считал Глей), хотя сам видел, как кресло трансформируется, когда в него садился Сенатор, а делал он это каждый раз как приезжал в гости к Глею и покидал он этот шедевр с явным сожалением. Несколько раз он даже не двусмысленно намекал, что пора-бы креслу переехать в его, Сенатора, кабинет, но встречая отчаянный отпор Глея, он всегда быстро соглашался и поспешно ретировался и так до следующего своего посещения.

Сейчас кресло явно работало в режиме релаксации, но при этом Глей даже не дремал, хотя бывало и такое.

Тихонько, но явственно прозвонил кабинетный коммуникатор, синие световые всполохи говорили о том, что вызывающий абонент был из числа важных и личных знакомых.

– Черт его побери, – лениво подумалось Глею, – кого там еще принесло…

Лениво проведя перед собой рукой, Глей оторвал голову от чуть вибрирующего подголовника и всмотрелся в изображение появившиеся над столом.

Увиденное его сильно удивило. Это был совершенно незнакомый ему человек. Худощавый, лысый, с оттопыренными ушами и большими грустными глазами (про такие говорят – вся скорбь мира). Одет он был в длиннополый черный плащ с нелепо и даже гротескно подбитыми ватой плечами, что делало его внешний вид крайне несуразным.

– Простите, – Глей откашлялся и постарался, чтобы голос его звучал строже, – чем обязан и почему вы выходите на связь, по личному списку, хотя я отлично вижу, что мы даже не знакомы.

– Простите меня господин Глей. За то, что беспокою вас в такое время и за мою небольшую уловку с вашим коммуникатором. Меня зовут Мартин Фош, мы с вами действительно не знакомы, но у меня есть к вам дело, крайне важное дело и посему прошу принять меня сейчас.

Глея очень удивило это обращение «господин» давно не употребляемое, явный анахронизм, а кроме того, раздражала манера этого человека излагать свои мысли, не торопясь и постоянно, как бы жуя свои губы.

– Простите любезнейший (Глей не удержался и ввернул в свой ответ такой же анахронизм), но сейчас я избыточно занят, поэтому предлагаю вам изложить ваш вопрос секретарю и в зависимости от его важности вам будет назначено время видеоконференции с назначенными специалистами.

– Ндааа, – Фош робко и мучительно улыбнулся и странно озираясь произнес, – я понимаю господин Глей, что вы заняты, да и дело это не просто срочное, но и крайне важное для большого числа людей, да что там говорить, точнее для всех людей кого я вижу и при этом крайне конфиденциальное.

– Псих, – подумал Глей, – крайне мудреный псих, скорее всего шизо френия ((от греч. σχίζω «расщеплять» + φρήν «ум»), однако на своей логической волне, да и коммуникаторы вскрывает ловко, но время тратить не стоит.

– Простите еще раз, – голос Глея стал как гранит – блестел и высился – но мое время мне не принадлежит и я….

– Да, господин Глей вы не представляете себе как вы правы и ваше время вам действительно не принадлежит! Я хотел обратится к Сенатору Снежнову, но его сейчас нет на Земле, боюсь, что к моменту его прибытия могут произойти не поправимые события. Просто я предполагал, что вы с Сенатором близки и можете если уж не заменить его, то по крайней мере обеспечить с ним связь или вашу личную экспертную оценку и к тому же говорят, что ваш МЕГ обладает….

– Опять простите уважаемый …ммм…

– Мартин Фош, господин Глей, Мартин Фош.

– Да, господин Фош (быстро он, однако, меня приучил, подумалось Глею), – я думаю, что найду для вас время в самое ближайшее время, – после упоминания Сенатора голос Глея явно смягчился, – и все же прошу вас сообщить цель визита секретарю, для предварительной оценки ситуации.

– Не помню господин Глей, упоминал ли я ранее, но дело крайне щепетильное и конфиденциальное и я не могу его доверить никому кроме Сенатора Снежнова, либо его ближайшему другу и соратнику, директору института ФиБ, то есть вам. Кроме того, если это поможет делу, то я «Омега» из шестнадцатой Зоны, «Возвращен» полгода назад по технологии вашего института.

– Так, стоп, ни слова больше. Проходите. На входе скажите охраннику слово «Музей», и идите по синим линиям с цифрой одиннадцать, они приведут вас ко мне прямо в кабинет. По пути ни с кем не разговаривайте и на вопросы не отвечайте, если будет осуществлена попытка вас остановить поясните, что идете ко мне на личную аудиенцию, либо повторите слово «Музей». Все понятно? Жду!

– Твою мать! «Возвращенный», да еще «Омега» просится на прием! Чувствую приключения на пятую точку поднимаются сейчас ко мне со скоростью движения лифта в здании института! «Омега»! Господин Фош, чтоб он был здоров!

Дверь в кабинет плавно отъехала в стену. Фош неслышно вошел и не переставая оглядываться, практически приставными шагами направился к столу совещаний. Прямо перед столом, напротив сидящего в кресле Глея он остановился и пристально глядя Глею в глаза произнес:

– Господин Глей, я отвлеку вас ненадолго, но вопрос как я уже говорил крайне важный и щепетильный.

Тщедушный и бесцветный, вот какое впечатление произвел на Глея вошедший господин Фош (тьфу, вот приклеилось это слово «господин» того и гляди начну так своих сотрудников называть), но глаза, эти грустные глаза, вмещающие, как уже отмечалось, всю скорбь мира делали вошедшего не смотря на всю кажущуюся тщедушность – значимым, носителем тайны.