Мне. Ее. Нельзя бесплатное чтение
Скачать книгу
Глава 1 Алена
«Я на месте».
«Отлично, но извини, малышка, задерживаюсь, срочное совещание с партнерами».
«Хорошо, я жду».
«Жду нашей встречи. Не представляешь, как хочу тебя обнять и поцеловать».
Отложила телефон, огляделась по сторонам, место, конечно, странное, я бы даже сказала, злачное. Какой-то зачуханный бар на окраине города. Таксист, который меня вез из аэропорта, так и сказал, что бар зачуханный, и даже он был удивлен, что такая девушка, как я, выбрала это место.
Не стала ничего объяснять, кто вообще он мне такой? Просто таксист, его работа – отвезти клиента до места назначения. Но сейчас я с ним согласна, место действительно не самое презентабельное.
Мы как-то были в подобном с Эммой, она меня туда затащила, познакомившись этой весной с байкером. Бар был ужасный, воняло пивом, барная стойка была липкой от него же. Громко играла музыка, бородатые и неухоженные мужики старались ее перекричать, пьяные девицы в странных нарядах танцевали прямо в середине помещения.
Здесь, конечно, было не так стремно, но все же…
Барная стойка вроде чистая, на всякий случай, достав влажные салфетки из сумочки, протерла ее, потом выкинула грязную салфетку в пепельницу; бармен ухмыльнулся, и тут же передо мной возник бокал пива.
– Комплимент от заведения для милой леди.
– Спасибо, конечно, но я не пью пиво. – Я поморщилась, отодвигая от себя бокал, терпеть не могу пиво и его запах.
– Тогда что? Виски? Текила? Вино?
– Воды, пожалуйста, только в бутылке и не открывайте ее.
– Воды? Детка, ты откуда такая взялась в «Черном вороне»?
– Откуда надо.
– Ну-ну.
Кроме пива не люблю навязчивых парней. Бармен отошел, его позвал другой клиент, я начала разглядывать обстановку. Название бара должно было вызвать тревогу сразу, от «Черного ворона» в принципе ничего хорошего ожидать не следует.
В который раз убеждаюсь, какое ужасное место для нашей, можно сказать, третьей встречи выбрал Никита. Он успешный бизнесмен, несколько проектов ведет в Британии, но даже не прислал за мной личного водителя.
Я понимаю, что он не смог встретить меня сам, человек занятой, но все же мне это не понравилось. Мало того что пришлось тайком, обманув мать, прилететь с пересадкой из другой страны, так еще вместо того, чтобы принять ванну после перелета и отдохнуть, приходится торчать в этом странном месте.
Передо мной оказалась бутылка воды, как я и просила, не открытая, но большая, полтора литра.
– Извините, леди, но меньше в заведении нет, здесь не пьют воду, а если пьют, то из-под крана.
Вот же паразит какой, он сразу меня невзлюбил, а все потому, что я сделала замечание о полной пепельнице и грязном столе, который пришлось самой протереть во второй раз.
– Спасибо огромное. Сколько с меня?
– Пятьсот рублей, – снова ухмылка.
– Ок.
Открываю сумочку, достаю пачку денег – пришлось снимать их с карт в течение недели, чтобы не вызвать подозрение у отца, он мой главный спонсор и контролирует расходы. Но сейчас ему не до меня: у него молодая жена и скоро родится второй ребенок.
– А в фунтах это сколько? – вопросительно смотрю на бармена, а у того округляются глаза.
– Эй, дура, спрячь все это, хочешь, чтоб тебе башку оторвали за бабки а перед этим по кругу пустили?
Не поняла половины слов, но деньги спрятала. Аккуратно достала пять фунтов, протянула, купюра быстро исчезла в кулаке парня.
– И мой тебе совет, придурочная, вали отсюда.
– Спасибо за совет, но я жду своего парня, точнее, мужчину, он скоро приедет.
– Можешь не надеяться, а вот те ребята с шарфами фанатов, которые как раз отмечают победу своего футбольного клуба, не будут спрашивать, есть у тебя парень или нет.
Бармен сказал все это громким шепотом, наклонившись и кивнув в сторону зала, я покосилась в ту сторону. Да, компания была шумная, но в ней были и девушки, и вроде все были заняты собой.
– Или вот те два лысых хмыря в кожанках.
– Зачем вы меня пугаете? Я дождусь своего парня, и мы уедем, мне что, на улице стоять с чемоданом? И вообще, займитесь своим делом, если мне нужен будет совет, я его попрошу.
Да-да, у меня был еще большой розовый чемодан. Но бармен только махнул рукой и наконецотстал от меня.
Кое-как открыла бутылку, сделала несколько глотков прямо из горлышка, вода была теплая, я поморщилась. Посмотрела на экран телефона, сообщений больше не было, значит, придется ждать, не зря ведь мы с Эммой придумали целый план, чтобы я могла прилететь в Россию, чтобы встретиться с мужчиной, в которого влюблена.
Да, да, я думаю, что влюблена. Папа, конечно, узнает, оторвет мне голову за то, что Никита не мой ровесник. Далеко не ровесник, ему тридцать семь, но он классный, такие красивые сообщения пишет, цветы, конфеты, мелкие подарочки присылает, в каком бы месте земного шара ни был.
Мы познакомились еще зимой, в самолете, когда я летела от папы, но потом я сменила номер телефона, и мы потерялись. Там тоже вышла странная история с одним парнем, в которого я влюбилась, но не хочу об этом вспоминать. Папа, как всегда, все испортил, он считает, что распоряжается моей жизнью.
Два месяца назад в кофейне около колледжа, которая стала нашим с Эммой любимым местом, где можно было после занятий выпить кофе и пообщаться, мы снова встретились с Никитой. Мы долго разговаривали и смеялись, и я подумала, что это судьба.
Наше общение было на расстоянии, но каждый из нас ждал новой встречи. Эмма, конечно, крутила у виска, называла меня ненормальной, а я вспоминала ее байкера. И вот Никита пригласил меня в гости. Я думала, что мы встретимся в Лондоне и у нас будет романтический вечер: шикарный ресторан, свечи, поцелуй и ночь страсти.
Но он позвал меня в Россию, предложил встретиться в его городе, и я согласилась. В колледже были каникулы, а я под предлогом того, что проведу неделю в загородном поместье отца Эммы вместе с подругой, улетела в Россию.
Главное, чтобы папа не узнал.
Тогда он точно оторвет мне голову.
Но мы с Эммой все придумали, сняли наличные, чтобы не пользоваться картами, а если кто-то из моих родителей будет звонить, подруга скажет, что я занята, мол, принимаю ванну, ушла гулять, катаюсь на лошадях. Да, в поместье есть конюшня, там вообще можно было потеряться.
Эмма провожала меня с тяжелым сердцем, даже отговаривала в последнюю минуту, но я была полна решимости, а еще какого-то драйва и жажды приключений. Меня никто не контролировал, не давал указаний и не проверял мои действия.
«Ну рассказывай? Он классный?»
Подруга прислала сообщение, у нее там еще день, интересуется, как я.
«Пока нечего рассказывать. Жду Никиту».
«Так он еще не приехал?»
«Нет, написал, что занят».
«Он совсем с ума сошел? К нему девушка приехала из другой страны, а у него работа?»
«Эмма, не переживай, все хорошо».
Но отправить сообщение я так и не успела, на мое плечо упала чья-то тяжелая рука, а в нос ударил запах противного пива и пота.
– Привет, куколка, давай дружить?
Глава 2. Игнатов
– Ваня, скажи мне, какого хрена я здесь делаю? Почему торчу в этой дыре, сижу за этим вонючим столом и смотрю на тебя?
– Черт, Игнат… тут такое дело…
– Рот закрой, – перебиваю своего собеседника, незачем всем вокруг знать, кто я.
– Извини, извини, это все нервы.
– Так что ты хотел мне сказать, Ванечка?
– Слушай, я даже не знаю, с чего начать.
– Начни с главного и не тяни кота за яйца. Не испытывай мои нервы, иначе я сейчас разозлюсь, и этот заляпанный стакан полетит тебе в висок. И ты умоешься собственной кровью, а мне будет плевать, что ты сын мэра, и всем здесь будет плевать на тебя, а вот мне ничего за это не будет.
– Да понял я, понял.
– А еще мне будет плевать, какой секретной информацией ты обладаешь, которую нельзя было сказать по телефону.
– Но это на самом деле очень серьезно. Очень.
Выдыхаю, прикрыв глаза на несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Я же не какой-то псих и не собираюсь устраивать – даже в этой дыре – порку сыну мэра, хоть он это и заслуживает.
Я порядочный человек, бизнесмен, даже ходил к психологу, кстати, он может дать справку, что я не псих. Но иногда некоторые люди, некоторые события и действия меня очень сильно раздражают.
У меня репутация кристально чистая, я, можно сказать, свят и чист перед законом. Да, некоторые считают ненормальным, зазнавшимся, считают, что мне все дозволено, что я управляю этим городом и областью.
Да, все верно.
Правильно считают.
Но чтобы этим всем управлять, нужно быть не только сильным, но и хитрым. Продуманным и уверенным, а еще много знать о том, что происходит в этом городе.
И для этого я сейчас сам, лично сижу здесь и смотрю на этого конченого наркомана Ванечку. Ванечка у нас парень непростой, он у нас сын мэра, которого выбрали два года назад, которого я же на эту должность и поставил.
И теперь мне кажется, что папочка Ванечки мутит какие-то странные дела. Как там говорит молодежь: «мутит мутки»? Прости, Господи.
Ваня парень неплохой. Смазливый, дорогие шмотки, крутая тачка – все, как положено сыну мэра. Жалко, что наркоман, но это уже, можно сказать, издержки статуса. Не дай бог такого сына или дочь.
Парень нервничает, кусает пересохшие губы, кутается в джинсовку, оглядывается по сторонам. Господи, кому нахер он нужен, кто за ним будет следить?
Да я и сам не знаю, что здесь делаю, если бы Ванечка не был сыном мэра, я бы даже жопу не оторвал от своего кресла. Вообще-то, у меня были на завтрашнее утро грандиозные планы. Я хотел улететь в прекрасную и жаркую страну с одной прекрасной и не менее жаркой девушкой, забыл ее имя.
Рейс только утром, а сейчас вечер, и я жду от Ванечки очень секретной информации. Настолько секретной, что у меня должен вскипеть мозг. И я бы стал думать о том, как эту информацию повернуть в свою пользу. Вроде той, кто убил Кеннеди, были ли американцы на Луне и куда пропала Янтарная комната.
– Так, Ваня, я жду.
Кручу пальцами бокал с каким-то виски, пить его не буду, неизвестно, что это за дрянь такая. Здесь всегда подают жуткое пойло, мне ли не знать. «Черному ворону» пятнадцать лет, он все еще стоит на окраине, никем не тронутый. Бывал я здесь, лихие были времена, но сейчас не обо мне и не о них.
Ванечка все еще мнется, достает из кармана какие-то бумажки, раскладывает их по столу, а я ловлю себя на мысли, что мне плевать на любую информацию. Рано или поздно я все узнаю, потому что это мой город и везде есть свои уши, языки и продающиеся за жизнь, за сытое существование и за деньги люди.
Больше наблюдаю за стойкой бара и за девушкой, что сидит ко мне боком. Она была здесь, когда я вошел, на нее нельзя не обратить внимание. Первая мысль была, что это новенькая проститутка, но она сразу пропала.
У ее ног стоит огромный розовый чемодан. Розовый. Не думаю, что некая проститутка приехала к нам перенимать опыт. Представляю, какое впечатление она произвела на здешнюю публику, когда вкатила его в это вонючее место.
Длинные распущенные светлые волосы, короткое платье, туфли на каблуках. А сама хорошенькая, миленькая, молоденькая. Так, стоп, Игнатов. Стоп. Никаких молоденьких и миленьких, не мой формат, если только удочерить.
Она что-то постоянно пишет в телефоне, нервно ерзает на высоком стуле, вытирает салфеткой столешницу, морщит носик. Не нравится ей здесь, не ее это место. А тогда какого лешего она сюда приперлась – с чемоданом, да еще на каблуках?
Загадка.
Я даже потерял интерес к Ванечке и его тайнам.
Снова пишет, облизывает губы, о чем-то говорит с барменом, он, скотина, улыбается, клеит девчонку. Она немного растеряна, да и вообще заметно, что ей здесь не по себе. Перед ней появляется бутылка воды, она достает деньги. А девочка не бедная.
– Игнат, – Ваня отвлекает меня от более приятного занятия, чем смотреть на его бледную рожу, – я говорю, Ржавый что-то мутит.
– Мутки?
– Что? А… да-да, последнее время какой-то довольный весь, тачку новую хочет купить за пять лимонов, фотки все мне показывал. Но при этом чего-то боится.
– Что за тачка?
– Какой-то китаец навороченный.
– Господи, ну вот нахрена людям пять лимонов на китайца сливать? Идиоты.
– Игнат, но я не об этом.
– Кто такой Ржавый?
Разговор начинает утомлять, не понимаю, чего Иван добивается. То ли сам в деле и заранее вымаливает себе прощение, то ли на самом деле придурок? В этом надо еще разобраться.
– Это Колян Артамонов, он в клубе байкеров, в гараже на Заозерной. Он там механик, вот поэтому и Ржавый.
– И что он задумал?
– Я же говорю, не знаю, может, дурь толкать будет и ждет поставки новой, может, что еще. Откуда у него так много денег и сразу?
Тяжело вздыхаю – вечер потрачен впустую, информация дерьмо.
– Значит, кто убил Кеннеди, ты не знаешь?
– Что?
– Ничего, забудь. – Я качаю головой, поражаясь недалекости Ванечки.
– А мне положено за это вознаграждение?
Вот в чем дело. Деньги закончились, и этот гаденыш пришел продать мне свой дерьмовый секрет?
– Ты помнишь, что я говорил про этот бокал и твою голову?
– Да-да, я все помню, но я…
– Закрой рот, – перебиваю тихо, но уверенно, чуть склоняю голову.
– Хорошо, я все понял, я могу идти?
– Можешь.
Ваня начал собирать свои бумажки, надо будет позвонить охране, чтобы встретили его и отвезли к службе безопасности, пусть ребята поговорят с ним.
А вот события у барной стойки, где в главной роли блондинка с розовым чемоданом, начинают развиваться.
Глава 3. Алена
– Ну так что, будем дружить, куколка?
Задержала дыхание, напряглась.
Мужик навалился на меня всем своим телом. Здоровая ручища давит на плечи, еще немного – и он раздавит меня на барной стойке. Стараюсь его удержать, но это трудно.
Я, конечно, понимала, что путь к Никите будет неблизкий, и я сама так легко согласилась на его приглашение. Хотелось бы, конечно, встретиться с комфортом, в приличном месте с человеком, который мне очень нравится, но вышло совсем не так, как я себе представляла.
– Прекратите, отпустите меня!
– Что не так? Я тебе не нравлюсь, да? Я Димон, а тебя как зовут, милашка?
– Пожалуйста, слезьте с меня.
Главное – не накалять обстановку. Если я сейчас начну дергаться, кричать и истерить, мужик может ответить неадекватно. Он выпил, решил подкатить к хорошенькой девушке, его как бы нельзя в этом винить, но все-таки надо иметь рамки приличия.
– Не скажу, что мне приятно с вами познакомиться, но я прошу вас убрать с меня руки и отойти на шаг назад.
Собрала все силы, что у меня были, пытаясь отодвинуть от себя мужчину, он на удивление поддался, ослабил давление. Но все равно находился слишком близко, так что, кажется, я уже начала задыхаться от алкогольных ароматов, исходящих от него.
С мольбой о помощи в глазах смотрю на бармена, тот стоит лишь в паре шагов от меня, натирает бокал полотенцем, и весь его вид говорит, мол, ну я же предупреждал тебя. Гад такой, хоть бы помог несчастной девушке.
– Так что, пупсик, будем знакомиться? Ты откуда в наших чудесных краях?
– Нет, извините, Дмитрий, вас так зовут, да? Но этим вечером я не расположена к знакомствам.
– О-о-о… – Мужчина, кажется, завис, услышав незнакомые слова.
– Я жду своего парня. Он скоро приедет, и я настоятельно рекомендую убрать свои руки, он у меня очень ревнивый и очень влиятельный. Он пишет, что уже едет. – Дорогим маникюром стучу по экрану телефона и понимаю, что делаю ошибку, демонстрируя последнюю дорогую модель очень известного бренда телефона.
– Так мне насрать на твоего парня, я тебя первый увидел, а поэтому хочу пока только познакомиться.
Ну что за противный человек? И как мне от него избавиться? Кручу головой в надежде, что хоть кто-то обратит на наш диалог внимание и спасет меня от этого пещерного и вонючего человека. Но желающих нет, все заняты своим делом, все выпивают, разговоры становятся громче, музыка тоже.
Да где там Никита?
Нервно кусаю губы, хочется плакать, но я взрослая девочка и должна уметь за себя постоять в любой ситуации. Это отец считает, что я принцесса и меня нужно держать в высокой башне замка, а я не хочу.
– Так, мужчина, послушайте меня сюда, – выпрямляю спину, стискиваю зубы, тычу этому дегенерату в грудь пальцем, – если девушка говорит вам «нет», то это означает, что она не готова с вами знакомиться. И вы должны это принять и быть джентльменом, отстать от нее.
Бармен покашливает неподалеку, давит смешок, а я от волнения путаю английскую и русскую речь. Я отшивала парней моего возраста, зазнавшихся придурков в колледже и на студенческих вечеринках, но у меня совсем нет опыта с такими вот экземплярами из российской глубинки. А от них можно ждать чего угодно. Вдруг он сейчас ударит меня кулаком в лицо?
– Серый, ты понял, чего она сказала? – Мужчина обратился к бармену, выражение лица его было озадаченным, рот приоткрыт, в глазах непонимание.
– Она говорит о том, что ты, Димон, придурок и можешь свалить нахер.
– Что?
– Нет, я такого не говорила, почему вы обманываете?
– Нахер?
– Да, Димон, так и сказала.
– Да… что… что происходит? Я никого никуда не посылала! Я лишь сказала, что не хочу сейчас знакомиться.
– Бля… откуда ты такая забавная взялась? – Бармен засмеялся, подошел. – Димон, правда, свали от девочки, а то ее уже мутит от твоего присутствия, тебя друзья ждут. Ну не для тебя эта конфетка.
– Так я люблю сладенькое. – Мужик противно оскалился, показывая отсутствие двух зубов, облизнул губы, по моей спине прошла дрожь.
– Не сегодня, от сладкого кариес, у тебя и так с этим проблемы.
На мое счастье, пришло сообщение, это был Никита, я схватила телефон дрожащими руками, прочла:
«Жду тебя на парковке. Черный „хаммер“. Целую».
– Мне пора, извините, но мне очень сильно пора бежать. Всего доброго.
Спрыгнула с высокого барного стула, чуть не подвернула ногу. И зачем только надела каблуки? Хотела произвести впечатление и показать свои шикарные ноги? Да, показала – всему этому вонючему бару, будь он проклят и пусть горит в аду со всеми его посетителями.
Чуть не забыла чемодан и сумочку, она упала, я подняла ее, прижала к груди, схватила багаж, покатила к выходу, понимая, что привлекла внимание и на меня сейчас все смотрят.
Кое-как открыла двери, вышла на улицу, под вывеской горел тусклый фонарь, было уже темно. А в какой стороне здесь парковка, я понять не могла. Но «хаммер» я точно должна узнать. Пошла направо, разглядывая машины, среди которых было больше мотоциклов.
Волнение захлестывало, хотелось скорее убраться из этого места, поселиться хотя бы в гостиницу, но приличную, принять душ, лечь на чистые простыни. Но мой план катился к чертям.
– Черт! – споткнулась, подвернула ногу, чертыхнулась, удивляясь, почему Никита не встретил меня?
Вижу «хаммер», вздыхаю с облегчением, но как только я подхожу к нему, из соседнего минивэна выходят двое парней:
– Привет, мы от Никиты, он просил встретить тебя и отвезти к нему.
– Что?
– Пойдем, давай помогу. – Один из них движется ко мне, а нарастающая паника не дает сдвинуться с места.
Мужчины в футболках, джинсах, крепкие, с короткими стрижками. От них исходит опасность, я чувствую ее.
– Что? Кто вы такие? Где Никита? Что происходит?
– Ничего, все нормально, не волнуйся. Ты Алена, да? Не переживай так, у Никиты много дел, сама понимаешь, бизнес, нервы. Он попросил забрать тебя и отвезти к нему.
– Нет-нет, я не хочу никуда ехать. Я могу его подождать здесь.
– Нет, здесь темно и опасно. Поехали.
Один из парней уже совсем близко, а я пячусь назад, таща за собой чемодан.
– Теряем время. – Второй нервничает, быстро к нам подходит. – Бери уже ее, ехать еще хрен пойми сколько.
Не успеваю ничего понять, из моих рук выхватывают чемодан, сумочку и телефон. Первый, тот, что разговаривал со мной, хватает за руку, тянет в автомобиль.
Господи.
Это похищение.
Меня сейчас увезут неизвестно куда, изнасилуют и убьют. В голове миллион вариантов того, что могут со мной сделать, и один страшнее другого.
И никто, никто, кроме Эммы, не знает, где я.
– Давайне усложняй все, малышка.
– Нет, нет, отпустите, я буду кричать. —Но голос почему-то осип, горло сдавило спазмами.
Смотрю, как мой чемодан летит в багажник минивэна, туда же сумочка и телефон.
Глава 4. Игнатов
– Ну так что? Что мне делать?
– Ваня, ты, если хочешь быть качественным стукачом, ты должен принести мне больше информации. И заметь, я здесь нахожусь только потому, что ты сын мэра, а значит, я за тебя и него отвечаю. И лишь поэтому ты знаешь мой номер и связался со мной напрямую, а я тебе ответил.
– Да, да, да, я все понял. Я все узнаю. Все сообщу.
– Ваня, не так резво, если ты хочешь, чтобы тебе оторвали голову твои байкеры, то, конечно, можешь кричать на каждом углу, что ты со мной лично знаком.
– Нет, что ты, нет, я знаю… Я все понимаю.
Ни хрена Ваня не понимает, раздражение начинает нарастать, не могу даже больше слушать этот лепет неразумного ребенка, все больше наблюдаю за девчонкой с розовым чемоданом.
Она что-то объясняет своему потенциальному ухажеру, который настойчиво хочет с ней познакомиться. А меня так подмывает встать, подойти и убрать от нее этого клоуна.
Странная реакция, но я никогда не доверяю внезапным порывам, ничего хорошего обычно из этого не выходит. Я привык все обдумывать, анализировать, рассчитывать и сейчас занялся тем же любимым занятием. Но в некоторых ситуациях лучше не вмешиваться, судьба сама научит человека, чтобы он больше не совершал определенные поступки.
Вот какого черта она такая, вся не из этого мира, приперлась в этот бар? Может, от родителей сбежала? Да, не повезло папаше с такой дочкой, но она, кажется, справляется сама.
Руки все-таки от нее убрали, бармен помог, но девушка была напугана, кусала губы, оглядывалась по сторонам, словно ждала от кого-то помощи, а все не приходила. Может быть, конечно, таких цыпочек научит жизни, что нельзя находиться в подобного рода заведениях в таком виде, светить дорогим телефоном и пачкой денег. Она как лакомый кусочек для здешней нищеты, того и гляди разорвут, растерзают на куски, и каждый заберет себе свой.
Ваня уже ушел, позвонил охране, чтобы нашла его и приняла, а вот девочка, получив и прочитав сообщение, начала собираться. Спрыгнула с барного стула, прижав к себе телефон и сумочку, схватила чемодан и покатила его к выходу.
Стало любопытно, кто там за ней приехал, кого она ждала. Выждал тридцать секунд, бросил купюру на стол за нетронутый алкоголь, поднял ворот пиджака, отвернувшись от публики, тоже вышел на улицу. Огляделся, мой «бентли» стоял слева, припаркованный дальше от фонарей, чтобы не светить номера.
Прислушался, справа была какая-то возня и голоса, точно различил женский. Но стоило мне пройти немного дальше, увидел картину, как двое здоровых парней тащат глупую Барби в минивэн, а она еле как сопротивляется.
– Парни, может вам помочь?
Все замерли, повернулись в мою сторону, ой как не хочется привлекать к себе внимание. Да, ситуация, скажем так, дерьмовая классика. Когда я в последний раз спасал девушке из беды? Никогда. А… нет, был момент, но то была не моя девушка. Шумилов с ТТ просили немного помочь, я помог, я друзьям всегда помогу.
– Я вижу, вы не справляетесь.
– Мужик, шел бы ты отсюда, у нас личные дела.
– Помоги… помогите…
Прочитал по губам блондинки, что она пытается сказать, волосы растрепаны, напуганная, юбка задралась, туфли валяются рядом. А во мне закипает злость, но холодная, обжигающе-ледяная. Она заставляет прикрыть глаза на доли секунды, вдыхаю носом, сжимаю челюсти.
– Отпусти ее.
– Ты не понял, дядя? Вали нахер.
Как давно я дрался?
Но вспоминать было некогда, медленно подхожу ближе, расправляю ворот пиджака, распрямляю плечи. Во рту скапливается привкус железа, накрывает желание убить их всех голыми руками. Услышать хруст позвонков в руках и то, как обмякает тело.
– Ты не понял, мужик? Вали давай.
– Да-да, я свалю обязательно. Отпусти девочку.
– Мы со своей девочкой разберемся сами.
– Да-да, я понимаю.
Странные парни, не местные, бросаю взгляд на номера минивэна, заляпаны грязью. А потом делаю резкий выпад, сбиваю одного с ног, тот уже успел забросить вещи девушки в багажник. Тот, что держит Барби, отталкивает ее в сторону, падает, издает стон, а у нас продолжается борьба.
Удар, второй, их двое, я один. Боль пронзает тело, такая незаслуженно забытая. Она в ребрах, на лице, ребята оказались крепкими, но я тоже хоть и не молод, но думаю, что справлюсь с этими гастролерами.
– Черт, сука… Ты мне руку сломал.
Улыбаюсь, я услышал, что хотел, сплевываю кровь на асфальт, улыбаюсь. Странно, что нас еще никто не услышал, вокруг не собралась толпа и не начали снимать на видео. Вот было бы смеху. Игнатов Александр Александрович, солидный и уважаемый мужчина, негласный хозяин города, получает по морде.
– Сука… сука…
– Ну давай, следующий ты, что тебе сломать? А давай шею? Но… я даю тебе сделать выбор.
У самого челюсть ломит и ребра, кажется, сломаны, но я улыбаюсь, мне все это даже нравится. По моим венам уже бежит не холодная ртуть, а обжигающая лава. Но никто не стал больше махать кулаками, где-то вдалеке послышалась сирена, это стало неким сигналом, парни как-то быстро загрузились в минивэн и через бордюры, задевая и царапая другие машины, уехали.
– Вот же сука…
Снова сплевываю кровь на асфальт, наконец обращаю внимание на девушку, она также лежит, согнув ноги, светлые волосы закрывают лицо. Сажусь на корточки, убираю светлые пряди, вглядываюсь в лицо. Она очень красивая, но бледная, а губы – как яркое пятно, слегка приоткрыты.
– Эй, эй, Барби. Да твою же мать.
Не хватало, чтобы она умерла прямо здесь. Трогаю шею, нащупываю артерию, все в порядке, пульс есть. Набираю «скорую», надо отвести Барби в больницу, а уже потом во всем разобраться. Что за херня происходит в моем городе? Кто эти залетные ребята?
– Марат, я жду тебя у «Черного ворона», приезжай, все расскажу.
– Но, Игнат…
– Приезжай, я сказал, быстро.
– Да какого лешего ты там один, Игнат?
– Марат!
– Ок, еду.
Проходит минут десять, прежде чем приезжает «скорая», не трогаю девушку, она так и не приходит в сознание, но стараюсь не шевелить ее, неизвестно, что она могла повредить. Но эта Барби и вся ситуация вызывает неподдельный интерес.
– Куда вы ее привезете?
– Областная дежурит.
– Что примерно с ней?
– МРТ нужно, не могу сказать.
Доктор со «скорой» краток, у него работа, а я только отвлекаю. За это время из бара вышел народ, начал глазеть, отхожу в сторону к своему «бентли», закуриваю, во рту все еще привкус крови и железа. А когда приезжает мой глава службы безопасности, заспанный и нервный, курю уже вторую.
– Вот только ничего не говори.
– Игнат, я не понял, да какого хрена происходит? Ты почему здесь и без охраны? Захотел острых ощущений?
– Ну, Марат, я взрослый мальчик, могу гулять где хочу. Не переживай, твой босс жив, немного помят, но жив. Но Ржавый мутит мутки, надо в этом разобраться.
– Кто? Кто такой Ржавый?
– Вот и я не знаю кто, но надо все узнать.
– Босс, я не понимаю?
– Я, Марат, тоже пока ничего не понимаю. —Задумчиво смотрю в темноту, думая совсем не о Ржавом. Во рту все еще горечь собственной крови, костяшки сбиты, ребра болят.
– Что здесь произошло?
– Тебе культурно или не очень ответить?
– Да уже как получится.
– Ладно, скажи парням, чтобы забрали мою машину, повезешь меня в больничку, в областную.
– Так…
– Марат, много слов, поехали.
Глава 5. Алена
Очень темно.
Темнота вокруг меня, она давит, она обволакивает, словно я в вязкой смоле, совсем немного – и застыну там, как муха. Нет абсолютно никаких мыслей и эмоций, лишь страх. Он накрывает неожиданно, хватая за горло костлявыми пальцами.
Хочу пошевелиться, но получается лишь двигать пальцами, чувствую под подушечками ткань, немного шершавая. Пытаюсь открыть глаза, не получается, и от малейшей попытки это сделать затылок пронзает острая боль. От этого становится еще хуже, лежу, не двигаюсь, лишь прислушиваясь к звукам.
Не помню, что произошло, где я, что со мной случилось.
Ничего, абсолютно ничего не помню, а если пытаюсь напрячь память, усиливается боль в голове. Только боль и темнота, но вот к этому добавляется писк какого-то прибора, шорохи, шаги. Кто-то прикасается к запястью, хочу отдернуть руку, но не получается.
– Как она?
– Что вы хотите от меня услышать?
– Что с девушкой? Я это хочу услышать. И не говорите мне о врачебных тайнах.
– Ну что сказать, пациентка тяжелая, но стабильная, вербальные и двигательные реакции по шкале Глазго на единицу – это нехорошо, дышит сама – это хорошо. На задней стороне черепа гематома, внутричерепная гипертензия, из-за этого нарушение кровотока и сдавливание сосудов.
– Что дальше?
– В каком смысле?
– В прямом, доктор.
– Очнется – спросим больше, пока наблюдаем.
– Когда очнется?
– Ну, молодой человек, этого я сказать не могу. Вы сами не предоставили никакой информации, кто она такая, как случилось, что девушка ударилась головой… или, может быть, ее ударили.
– Понятно, спасибо.
– Черт-те что.
Снова шаги, голоса становятся тише, я практически ничего не поняла из разговора, но выходит, что я упала и теперь нахожусь в больнице. Как упала? Откуда? Или, может быть, меня действительно ударили? Но кто?
Когда думаю, голова начинает болеть смертельно, надо расслабиться, не шевелиться, ни о чем не думать. Снова проваливаюсь в темноту, падаю вниз, мне страшно, но там, откуда я сорвалась, еще страшнее. Хочу кричать, но не получается, горло сдавливает, задыхаюсь.
Яркий свет, бьющий в глаза, ослепляет.
– Есть, зрачки реагируют. Так, а второй? Давай, моя хорошая, покажи, что не все потеряно. Да, отлично.
Снова темно, резкая боль, она не покидает меня никогда.
– Так, что у нас с пульсом?
Кто-то трогает запястье, прибор монотонно пищит, чувствую едва уловимый цветочный аромат, это женщина.
– Пульс высокий, ну, не волнуйся, девочка, не волнуйся, все будет хорошо. Давай, ты же слышишь меня, пошевели пальчиками, давай, я жду.
Мне нравится ее голос, пытаюсь пошевелить, как она просит.
– Вот молодец, какая ты молодец, а второй рукой?.. Правой выходит лучше. Да ты герой, вот бы знать твое имя еще.
Имя? Мое имя?
У меня должно быть имя.
Не помню. Это пугает.
– Ладно, буду звать тебя Аленушка, похожа ты на нее, как девочка из сказки, белокурая, голубоглазая. Вот только что за козлов таких ты повстречала, что с тобой такое сделали? Это обидно.
– Как она? – Появляется второй голос, тоже женский.
– Нормально, скоро глазки откроет и заговорит.
– Завотделением сказал перевести ее в платную палату.
– И что, сейчас покатим?
– Да, мест в реанимации и так нет, там после аварии везут троих человек, сказал срочно всех, кто стабилен, перевести.
– А ее почему в платную?
– Не знаю, но говорят, что кое-кто за нее попросил, и не просто попросил, а приказал. Эх, жаль, я вчера не дежурила, Макарова говорит, к ним в хирургию авторитет приехал с трещинами в ребрах и разбитой губой.
– Надя, ну какой авторитет, смотри новостей меньше криминальных. Тоже как скажешь.
– Я за что взяла, за то и продала. А вот насчет авторитета это ты зря. Если это Игнат, а девчонка связана с ним, то я даже не знаю, что будет.
Для меня все услышанное было набором слов, сознание снова плыло, голоса становились нечеткими, но про ребра какого-то авторитета я поняла. Дальше я словно пылала, грохот, лязг железа, гул, прохлада. Снова тишина, тепло, писк прибора.
Я была одна, когда открыла глаза.
Полумрак, светлый потолок, пахнет лекарством. Снова сомкнула веки, во рту сухо, хочется пить, сглотнула без слюны, надо кого-нибудь попросить принести воды. Вторая попытка открыть глаза была лучше первой. Долго разглядывала потолок, боясь пошевелиться. На голове повязка, значит, что-то именно с ней. Вот почему такая адская боль.
На пальце датчик, в сгибе руки игла, я чувствую ее, это хорошо. Шевелю пальцами на ногах, все работает. Я не знаю, как я оказалась в таком состоянии. Что со мной случилось?
Понимаю, что открылась дверь, кто-то вошел, а когда перед моими глазами оказалось лицо женщины, я была рада ее видеть.
– Я же говорила, что ты молодец и придешь в себя. Как ты себя чувствуешь? Тошнит? Голова кружится?
Карие большие глаза, светлая кожа, на голове голубая медицинская шапочка, из-под нее выбираются темные кудри.
– Я Любовь, Любовь Эдуардовна. Как тебя зовут?
С трудом разомкнула сухие губы:
– Пить…
– Да, хорошо, сейчас, вот так, я помогу.
Женщина начала потихоньку вливать воду из шприца мне в рот, я сделала несколько глотков, попыталась приподняться, но острая боль не дала, я поморщилась.
– Ты скажешь мне свое имя? Нам нужно сообщить твоим родственникам, родителям, может быть, парню, где ты и что с тобой, они наверняка очень волнуются. При тебе не было никаких документов, даже телефона.
Имя.
Женщина хочет знать, как меня зовут.
Напрягаюсь. Становится страшно, и накрывает паника. Прибор рядом учащает свой звук. Я не помню своего имени. Я совсем ничего не помню.
Виски обжигают слезы, плачу, сердцебиение учащается. Любовь уже пропала из вида, возится рядом.
– Так, девочка, не волнуйся, все хорошо, только не волнуйся. Мы поговорим потом, а сейчас надо успокоиться.
Через минуту становится лучше, тело накрывает слабость, веки тяжелеют, я снова погружаюсь в сон, не думая ни о чем.
– Что случилось?
Голоса, я их еще слышу, кто-то зашел еще.
– Странная реакция, она пришла в сознание, попросила пить, а я всего лишь спросила ее имя, а она начала волноваться, пришлось дать немного успокоительного.
– Хорошо, пусть спит, потом поговорим.
Это последнее, что я слышу, но начинаю видеть, да так отчетливо, что все кажется реальностью.
Мужчина, он стоит ко мне спиной на фоне открытого окна и синего неба. Прямая спина, широкие плечи обтянуты темной тканью пиджака. Он волнуется, я чувствую, а сама улыбаюсь, медленно подхожу, обнимаю его сзади. В груди разливается тепло, а когда его рука накрывает мою, задерживаю дыхание.
– Я тебя просил не подкрадываться так ко мне.
Молчу, кусаю губы, знаю, что он просил. Я испытываю к этому мужчине миллион эмоций, но не знаю его имени и не помню лица.
– Ты меня слышишь? Ты слышишь, Алена?
Меня зовут Алена?
Глава 6. Игнатов
Раннее утро. Стою на крыльце клиники, курю, выпуская едкий дым в воздух. Зря, конечно, я отказался от обезболивающего, в ребрах ощущается тупая боль, корпус перемотан эластичным бинтом. Рентген показал, что перелома нет, но и трещины дают о себе знать, а еще губа разбита и костяшки пальцев содраны, но это ерунда.
Бедная дежурный врач смотрела на меня так, словно я маньяк и совсем недавно прирезал пятнадцать человек. Медсестры шептались в стороне, тоже косили в мою сторону, словно могут знать меня. Да, многие могут в городе, но мое появление в обыкновенной областной больнице вызвало удивление.
Хотя я в этом мире уже ничему не удивляюсь. Надо ехать домой, взять сумку, покидать в нее пару вещей да направиться в аэропорт. А там меня встретит жаркая страна с не менее жаркой женщиной.
Но что-то мне подсказывает: нельзя сейчас уезжать из города. Некое чутье, которому я доверяю больше всех своих помощников. Даже больше своему разуму и сердцу, которое вообще ненадежный советчик и союзник, но что-то здесь не просто так с девчонкой.
Почему ее хотели похитить и кто эти клоуны?
Дал задание Марату, чтобы все узнал, чтобы мои ребята подключили все свои связи и вычислили по камерам машину. Далеко они уйти не успели, если только не спрятались где, но и это можно легко узнать, главное – знать, где искать.
Про Барби нужно бы тоже нарыть информацию, послал Марата узнать, как там она. Он, вернувшись, пока мне перебинтовывали ребра, сказал, что ничего конкретного нет. Доктор сказал, что она все еще без сознания, на голове гематома, когда она придет в себя, никто не знает.
Хорошо, видать, она приложилась, а вроде летела недалеко. Я даже не понял, как так она оказалась на асфальте.
– Вот же сука.
Сплюнул под ноги, на душе паршиво стало, что не уберег, что позволил этим отморозкам сделать ей больно. Надо было подойти к ней, пока в баре была, спросить, может быть, ей нужна была помощь?
Блондинка на самом деле сопротивлялась, просила помощи. Вот же сука, помог, спаситель хренов. Пришел вовремя, так сказать, но все равно приложились к девочке.
Странно, странно все это, что вообще за херня творится в моем городе? Какие-то придурки похищают девушку, а она с чемоданом, вся такая из себя, расфуфыренная, а то, что не бедная, бриллианты в ушах сверкают, телефон последней модели, видно издалека.
Интересно, очень интересно.
Набрал сообщение той самой знойной женщине, с которой должен был лететь в жаркие страны, пусть едет без меня, все оплачено. Я ведь не какой-то там жлоб, чтобы пообещать бабе и не сделать. Не стал читать, что она там написала в ответ, нет на это времени, как раз Марат спускался по ступенькам, держа в руках мою выписку.
– Игнат, ты же вроде бросил курить? И вообще, тебе нельзя, вот и доктор так написал: никакого напряжения, полный покой и постельный режим.
– Где бросил, там и начал. Что там?
– Ничего, пока все тихо.
– А про Барби? Кто такая, узнал?
– Голяк полный, откуда пришла, что хотела. Ребята в бар наведались, задали пару вопросов, бармен сказал лишь то, что девушка нервничала и ждала своего парня.
– Отморозков машину пробили?
– Я дал задание, вычисляют по камерам. Ты же знаешь, за пару часов что-то узнать вероятность маленькая.
– Блять, Марат, не лечи меня, все возможно узнать за несколько минут, если приложить к этому свое желание. Разбаловал я вас всех, жиром заплыли, задницы свои оторвать не можете, только на шее сидите, ноги свесив, и вертите своими пустыми головами. Пошел, все узнал и доложил. Все, блять, не раздражай меня, и так все болит.
Кинул окурок в сторону, спустился к своему «Бентли», хорошо хоть догадались его пригнать. Но надо завязывать ездить на пижонских тачках по городу, а то мои олухи могут и пару килограммов тротила проморгать, который подложат мне под капот.
Сел за руль, но даже не тронулся с места, просто смотрел вперед, прислушиваясь к своим эмоциям и ощущениям. К внутреннему голосу, который сейчас молчал, но все равно что-то скребло на душе.
Ну нахер, не моя это забота, к черту все. Пусть Маратик узнает, кто были эти гастролеры, найдет и накажет, а я спать, сил моих больше нет. После этих приключений на старости лет не хватало еще, чтобы какие-то отморозки меня пырнули в темной подворотне заточкой и я истек кровью.
Боже мой, нет-нет, прошли те времена. Я солидный дяденька, решаю важные вопросы и слежу за порядком в этом Богом забытом городе, и сюда меня поставили непростые люди. Я не сам выдвинул свою кандидатуру на это место, получилось так, долгая история.
Но разборок мне больше не надо, как совсем недавно, когда губернатор начал борзеть и по этому поводу Шумилов и ТТ махали пистолетами. Нет, мне такие душевные проблемы и сердечные не нужны, не в том я возрасте.
Проехал по практически пустому и еще не проснувшемуся городу, зашел в свою пустую большую квартиру, кинул ключи на консоль, разулся, прошел в спальню, снимая рубашку, лег на кровать. Боль все еще отдавалась в ребрах, не скоро она пройдет, закрыл глаза, думал, посплю часа два.
Но заснул моментально, стоило только коснуться головой подушки, и перед глазами замелькали картинки одна ярче другой. Они менялись от цветных до черно-белых. Женский смех, светлые волосы, я пропускаю пряди сквозь свои пальцы.
Солнце слепит, не вижу лица девушки, но во мне столько тепла и невероятной нежности к ней, а еще страсти, которая рождается за секунды, стоит лишь только ее обнять.
Нет, ничего не понимаю. Но все очень реально.
Снова смена кадра. Уже черно-белая картинка. Ночь. Пустая трасса, большая скорость, скрип тормозов. Женский крик, выстрелы, скрежет металла.
Вздрагиваю.
Именно от этого просыпаюсь, по инерции тянусь рукой к тумбочке, где лежит пистолет, но на полпути останавливаюсь.
– Вот же блядь, что за херня?
Яркое солнце уже освещает спальню. На настенных часах три часа дня. По ощущениям спал буквально несколько минут, но оказывается, что несколько часов. Рядом на кровати зазвонил телефон, я медленно сел, держась за ребра, морщась от боли.
Да твою же мать, надо было не геройствовать, а соглашаться на укол обезбола.
– Да, Марат, говори.
– Мы нашли их.
– Прекрасно. Пусть ребята поговорят, но без фанатизма, и организуй мне встречу.
– Да без проблем, приезжай в морг.
– В смысле?
– В прямом.
– Так все плохо?
– Отдали богу душу те, кто махал руками и чуть не сломал тебе ребра. Это я называю «мгновенная карма».
– Удивительные дела.
– Да. А ты говоришь, что мы ничего не делаем.
– Жди меня.
Глава 7. Алена
– Почему ничего не ела?
– Не хочу, спасибо.
– Твоему организму неоткуда будет брать силы на восстановление.
– Хорошо.
Опускаю глаза в тарелку, ковыряюсь в каше ложкой. Я посчитала, это уже третье утро после того, как я пришла в сознание в больнице, с перебинтованной головой и жуткой болью.
Мне никто не говорит, что случилось и как я оказалась здесь, но относятся хорошо, у меня даже отдельная палата с цветами в вазе на подоконнике. Не знаю или не помню, как они называются, но красивые.
Я уже могу сидеть, но недолго, и не смотреть по сторонам, а то голова начинает кружиться. Сотрясение головного мозга, так сказал доктор, при ушибе. А вот где я так ушиблась, при каких обстоятельствах и вообще где я нахожусь, я не знаю от слов «СОВСЕМ НИЧЕГО».
Это страшно, даже страшнее, чем видеть перед глазами черноту, лишь иногда яркие непонятные картинки и звуки. Заставила себя доесть остывшую кашу, Любовь Эдуардовна права, мне нужны силы, а еще я должна все вспомнить.
Три дня одно и то же: анализы, таблетки, капельницы, осмотры. Доктора толком ничего не говорят, да я пока и не особо лезу с расспросами.
– Вот и молодец, так всегда надо. На обед принесу тебе двойную порцию.
– Хорошо, спасибо. – Откидываюсь на подушку, морщусь, прикрываю глаза.
Нет сил даже спорить с женщиной, она приходит часто, приносит еду, убирается, пожилая, добрая. Она уходит, какое-то время слушаю тишину, шум только за дверью, там больничный коридор, я видела, катали меня там на анализы.
Не понимаю, совсем ничего не понимаю и не помню.
– Доброе утро.
– Доброе. – В палату зашел доктор – мужчина в возрасте, невысокий, седой, под линзами очков умный взгляд. – Как вы себя чувствуете, девушка?
– Не знаю.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Да, это хорошо, что вы живы, что можете говорить, самостоятельно передвигаться, скоро вам совсем станет лучше, будете в клубах танцевать. Так, что у нас по свежим анализам?
Мужчина начал листать карту, внимательно читать.
– Доктор?
– Меня зовут Виктор Максимович, Баринов Виктор Максимович.
– Да, Виктор Максимович, у меня один вопрос: почему я ничего не помню? Совсем ничего, что произошло, не помню, кто я такая, даже имени у меня нет.
Чувствую, как слезы обжигают лицо, кусаю губу.
Доктор отрывается от бумаг, смотрит, молчит несколько секунд:
– Алена.
– Вы уверены, что это мое имя?
– У вас так написано в карте. Но дело сейчас не в этом.
– А в чем?
– Мозг человека очень сложный по своей структуре, вам кажется, что вы просто случайно ударились или вас толкнули. Вы получили сотрясение, мозг получил функциональные изменения. А потеря памяти – лишь одно из них. Ретроградная амнезия – это ваш случай, потеря воспоминаний, которые сформировались задолго до травмы.
– И… и это… надолго?
– Вопрос времени.
– А если это не произойдет никогда? Если я физически вылечусь, что будет дальше? Если память так и не вернется?
– Она вернется, Алена, обязательно вернется, но, как я и сказал, для этого нужно время. А сейчас главное – не волноваться, не думать о плохом, потом с вами поработают психологи, и есть люди, которые волнуются о вашем здоровье.
– Кто? Что за люди? – Я вытерла слезы, может быть, те люди знают, кто я такая.
– Очень настойчивый мужчина интересуется вашим здоровьем, каждый день это делает.
– Что за мужчина?
– Это вы у него, девушка, сами спросите, как разрешим посещение.
Доктор ушел, я осталась одна, снова не получив ответов на свои вопросы. Но должна же быть у меня фамилия, настоящее имя. Казалось, что задремала на минуту, но когда открыла глаза, было уже темно, и я была не одна, я это чувствовала.
Напряглась, прикусила губу, слишком резко поднялась, голова закружилась, тупая боль растеклась по затылку.
– М-м-м-м…
– Можешь не вставать, доктор сказал, что напрягаться нельзя.
Голос низкий, мужчина говорит, не напрягаясь, а мне любопытно, кто ко мне пришел. Устраиваюсь удобно, я могу видеть своего гостя, но в свете тусклого ночника в углу это сделать не так легко.
Он стоит рядом, рассматривая меня, чуть склонив голову. Взрослый, не могу сказать, сколько ему лет, я даже не знаю, сколько мне. Аккуратная стрижка, на лице щетина, он хмурит темные брови, губы поджаты. Черная рубашка, на запястье дорогие часы. Откуда я знаю, что они дорогие?
– Как тебя зовут?
– Может быть, вы сами представитесь?
– Хм, забавная. Точно ничего не помнишь?
– Вы из полиции?
– Нет.
– Вы тот человек, который интересовался обо мне у доктора?
– Да.
– Почему? Вы что-то знаете обо мне?
– Значит, точно ничего не помнишь? Или хорошая актриса?
У него странный взгляд, глаза светлые, в них холод, на скулах играют желваки, на шее блестит золотая цепочка. Широкая грудь, подтянутый, наглый, уверенный, хозяин жизни, но без пафоса, он не афиширует это, он такой на самом деле.
Откуда у меня такие выводы? Ничего не понимаю.
– Я бы хотела быть актрисой, но голова болит.
– Как тебя зовут?
– Не знаю, ретроградная амнезия, но зовут Аленой, мне нравится.
– Значит, Алена. И ты реально не помнишь, что было, как ты оказалась на окраине в баре и куда тебя хотели увезти?
– Что? В каком баре? Куда увезти? В каком я городе?
Накрыла паника, я точно понимала, что я не дома, но вот где именно мой дом, я не могла сказать. Но кто-то же должен обо мне волноваться, искать меня! Или нет?
– N…
Мужчина назвал город, я напряглась, но его название ни о чем не говорило. В горле встал ком, я всхлипнула, вновь заплакала, не могу так больше, не могу не знать, кто я, откуда, кто мои близкие и где они.
– Не плачь.
Мужская ладонь ложится на плечо, горячая, она обжигает кожу через больничную сорочку. Кусаю губы, глотая слезы, он заставляет меня смотреть на него, поднимая за подбородок пальцами. Моргаю, слезы текут сами собой. У него красивые глаза, тонкий аромат табака и хвои щекочет ноздри.
– Не плачь, я найду того, кто это сделал, я обещаю.
– Обещаешь?
– Да.
– И не бросишь меня?
– Нет, не брошу. Только не плачь.
Его пальцы скользят по лицу, вытирают слезы, а я задерживаю дыхание. Рядом с ним спокойно и безопасно, даже сердце начало биться чаще.
– Мне пора. Я еще приду.
– Хорошо.
Он ушел, так и не назвав своего имени. Зазвонил телефон, он даже не достал его, не ответил, встал и вышел.
Странно все. Кто этот мужчина? И почему я уверена, что он не совсем простой? Легла, вздохнула, нужно успокоиться, нужно не нервничать, все будет хорошо, он обещал.
Я верю.
Глава 8. Игнатов
– Говори, только порадуй меня, Марат.
– Так в том-то и дело, что пока нечем.
Широкими шагами иду по длинному больничному коридору, уже почти ночь, все спят, на посту у дежурного горит только лампа. Сама женщина взволнована, а вот я какого-то хера решил сам прийти и посмотреть на Барби.
Лучше бы я этого не делал.
Гнев – да, это именно он, – который я с трудом сдерживаю, рвется наружу, переполняя меня.
Как вообще можно было обидеть такое милое создание? Да, Барби, да, в чем-то и где-то глупенькая, потому что молодая, но, сука, вот так украсть, а потом наверняка неизвестно что сделать, нет, на это способны только абсолютные черти.
– Что значит нечем?
– Так это пока нечем.
– Марат, почти трое суток прошло, как мы их нашли.
Выхожу из отделения, не дожидаясь лифта, спускаюсь пешком.
– Даже опера в фильмах так быстро не работают.
– А ты хочешь пойти в полицию и повысить раскрываемость? Марат, я сейчас материться начну, очень грубо и очень долго. Вы чем занимаетесь, чаи гоняете целыми днями? Это что, инопланетяне, что на них ничего нет?
– Да все я понимаю, но ты сам видел, в каком они состоянии, там только зубы с коронками остались.
– Вот и ищите по зубам.
Отключился, уже вышел на улицу, вдохнул прохладный воздух, середина августа была прохладной и дождливой, но меня грела изнутри кипящая злость. На двух клоунов, которые хотели похитить девчонку, действительно было страшно смотреть, родная мать бы не опознала, обгорели в угли ребята.
Мы с Маратом смотрели на них несколько минут, зажимая нос, слушая веселый рассказ патологоанатома. Василий Францевич был уже немного под градусом дорогого алкоголя, вещал с задором, не вселял оптимизма.
Из рассказа было ясно, что двух мужчин возраста примерно тридцати лет сначала убили красивым выстрелом в голову, о чем говорило пулевое отверстие, после чего убиенные были облиты горючим веществом и сожжены в собственном автомобиле.
Надо бы составить фоторобот этих убиенных, которых карма настигла мгновенно, но пока все равно ничего не понятно. Получается, что я единственный свидетель, который видел похитителей Барби. Но кто-то от них избавился, так как они не выполнили задание, и сжег вместе с машиной и вещами девушки. Все сгорело дотла, как говорится, ни документов, ни телефона, ни вещей, а у пострадавшей нет памяти.
Выкурил сигарету, наблюдая, как «скорая» привезла очередного больного, надо бы сказать экономистам, чтобы придумали какую программу, да денег дать на ремонт и оборудование.
А девочка меня поразила, даже не помню, что я ей там пообещал – звезду с неба или свою душу? Ах да, найти того, кто это сделал с ней. Вот нашел, что дальше, Игнат? Но это только исполнители, должен быть заказчик, а еще его мотивы. Вот эта задача сложнее, потому что Барби потеряла память.
Все было бы гораздо проще, если бы она все поняла, рассказала, куда и к кому приехала или откуда сбежала. Марат бы ее доставил в руки папаши непутевого, ведь наверняка без присмотра дитя свое оставил, а оно вляпалось в дерьмо.
Днем разговаривал с доктором, мужик суровый, но говорил все по делу и подтвердил, что девочка ничего не помнит, но здоровью ее ничего не угрожает. Но тут возникает вопрос: не врет ли Барби? Она может умело притворяться, иметь какую-то свою выгоду или просто молчать из-за страха перед кем-то или чем-то.
А если это все умелый план, чтобы подобраться ко мне? Ну, это уже совсем паранойя, совсем уже темные мысли. Да и врагов вроде у меня нет… или я так только думаю?
Сел за руль, пришлось оставить «бентли» в гараже, пересесть на «гелендваген», по приказу Марата за мной следует охрана, которая мне на хер не нужна. Полупустые улицы города я люблю, нет суеты и пробок, горят фонари, едешь и ни о чем не думаешь.
Это напоминает мне прошлые времена, когда я был просто Александром Игнатовым, когда имел много планов на жизнь, даже мечтал завести семью и детей. Но не вышло.
Свернул в сторону закрытого клуба, надо бы мэра проверить, сегодня пятница, а значит, он там отдыхает. Прохор Иванович у нас имеет одну очень характерную слабость, но, в отличие от своего сына-наркомана, мэр неравнодушен к женщинам и рыбалке. И на том, как говорится, спасибо, что не к своему полу, а то пиздец бы был полный.
Охрана последовала за мной, не стану им препятствовать, а то Марат снова будет меня отчитывать, пусть уж ребята отрабатывают свои деньги. В холле встретили как родного, только хлеба-соли не хватало в руках девушки-администратора, а на голове – кокошника.
– Александр Александрович, мы вас не ждали, предупредили бы, мы бы подготовились лучше.
– Куда лучше? Велели бы девкам поменять стринги, а в туалетах убрать белые дорожки?
Девушка прикусила губу, но ни один мускул не дрогнул на милом личике, кто ее знает, может, так все ботоксом исколола или на самом деле непроницаемая.
– Лебедев где?
– А его нет. – Брюнетка заморгала длинными ресницами, сложила руки на полной груди и вновь открыто посмотрела.
– А если найду? – зловеще понизил голос, подошел вплотную, проговорил на ухо. Девушка вздрогнула. – Анечка, да? Ты же знаешь, что мне врать нельзя, так что выкладывай, как на исповеди, где наш прекрасный господин Лебедев.
– Он… он… на втором этаже, но там…
– Что там? – Я напрягся: девушка явно что-то недоговаривала и боялась сказать.
– О, вот Снежана Викторовна, вот она вам все расскажет. Снежана Викторовна, господин Игнатов вот…
– Пошла вон.
– Грубо, Снежана.
В поле зрения появилась хозяйка этого борделя, Снежана Викторовна, жена покойного ныне областного олигарха, владельца газет, заводов и пароходов, которого пять лет назад заказал конкурент, и заказ был исполнен.
– Игнат, ты ведь не будешь женщину, к тому же старше тебя, учить жить и общаться с персоналом?
– Не буду, но про возраст это ты зря, прекрасно выглядишь.
– Лжешь, но спасибо. Чем обязана?
– А это мы пока здесь с тобой расшаркиваемся в комплиментах, там твои девки подчищают за Лебедевым?
– О чем ты, не понимаю?
Снежана сморщила носик, смахнула с ноздрей невидимую белую пыль, в глазах нездоровый блеск, кожа бледная, но красоты даже в свои за пятьдесят ей было не занимать. Яркая брюнетка с чувственным большим ртом, этакая Софи Лорен местного разлива, а что балуется веществами – это ее дело, но это моментально отталкивает.
– Ну-ну, не понимаешь. Слушай, работницы у тебя не пропадали?
– Не поняла?
– Шлюхи все в сборе? Не считая тех, что на вахте в Дубае и Стамбуле пашут.
– Все, вроде были все. – Снежана задумалась, видимо, считая в уме своих куриц, несущих золотые яйца.– А что?
– Ничего. Веди к мэру, соскучился я по нему. На рыбалку хочу позвать, на леща.
Глава 9. Алена
– Ну и зачем ты плачешь? К чему нам эти слезы?
– Не знаю, нервы сдают, все хорошо.
– Ты идешь на поправку, а память… она восстановится со временем. Я же тебе рассказывала, это может произойти совсем неожиданно, от любого события и действия. Все что угодно может тебя толкнуть вспомнить: цветы, пение птиц на улице, любая картинка, даже запах.
– Да, я все понимаю, но все равно очень трудно смириться с тем, что ты ничего не помнишь из своей прошлой жизни. Не знаешь, кто ты, откуда, есть ли у тебя вообще родственники, мать с отцом, может быть, сестры, братья. Не могу понять, прислушиваюсь к своим ощущениям и все равно не понимаю. Да еще эта повязка на голове, я как страшила.
Опустила руки, начала разглядывать свой облупившийся маникюр, значит, я девушка современная, если его делала.
– Ну что ты такое говоришь? Посмотри, посмотри, какая ты красавица. Глазки такие голубые, волосы светлые, длинные, худенькая только, но это поправимо. Отъешься, и все будет хорошо.
Отъедаться не хотелось, особенно на больничной каше, она точно не была моим любимым блюдом в настоящей жизни.
Любовь Эдуардовна нагнулась, заставляя меня посмотреть в принесенное круглое зеркало. В нем отражалась девушка, которую я знала, но в то же время нет.
Повязка портила облик, делала меня не особо привлекательной, а еще пижама с чьего-то чужого плеча. Огромные голубые глаза, в них слезы, искусанные припухшие губы, но да, это была действительно я – девушка без имени и прошлого. Потерянная, одинокая, даже глядя на себя в зеркало, хотелось плакать еще больше.
Я верю, что вспомню все, но только когда?
Вообще, как и почему я сюда попала, что я делаю в этом городе? Почему меня никто не ищет? У меня нет ощущения, что я здесь живу, нет, совсем не здесь, а где-то далеко.
Шел уже десятый день с того момента, как меня привезли на скорой, тот мужчина приходил еще два раза. Его зовут Александр Александрович, но его помощник, грозный и суровый мужчина, называл его Игнатом.
Он пообещал мне, что найдет виновного в том, что я получила травму, и что-то мне подсказывает, что поиски затянулись. Он недоволен, смотрит странно, помощник, который представился как Марат, задает много вопросов, на которые я не знаю ответов, это меня саму раздражает.
Вообще, этот Игнат странный. Такой загадочный, молчаливый, смотрит, изучает меня. От его холодного взгляда мурашки бегут по коже, а в больнице с его приходом на всех накатывает страх. Но, как бы глупо это ни звучало, я верю, что он защитит меня и никому не даст в обиду.
– Тебя точно зовут Алена. Я чувствую это сердцем. Я правильно тебя назвала, как только увидела, ты сказочная Аленушка. Помнишь эту сказку «Гуси-лебеди»?
– Да, помню, точно, я ее помню. – Я воодушевленно посмотрела в добрые глаза доктора.
– Вот так, хорошо, а может быть, помнишь, кто ее тебе читал?
– Нет, не помню, – после секундной паузы огорченно ответила. – Но выходит, что странная у меня сказка. И гуси-лебеди почему-то похитили меня.
– Я уверена, что у тебя есть брат Иванушка, младший.
– Не знаю. Может быть, и есть, вспомнить не могу.
– Ничего, память скоро вернется.
– Любовь Эдуардовна, а что будет со мной дальше, когда выпишут? Если память не вернется и не найдутся родственники? Меня в психушку отправят? Я слышала, так говорили санитарки.
– Нет, такого никогда не будет, ко мне поедешь. У меня, конечно, квартирка маленькая, но места хватит, сын на Севере еще три месяца, на вахте он, но есть рыжий кот, с ним уж как-нибудь уживемся.
– Нет, что вы, я не хочу вас стеснять, мне бы быстрее все вспомнить и вернуться к своей жизни, к себе домой, потому что я точно уверена, что дом у меня есть.
Вновь хотелось заплакать, даже слезы навернулись на глаза.
– Не переживай, мы решим этот вопрос.
– А тот мужчина, который приходит поздно вечером, он вообще кто?
Любовь Эдуардовна напряглась, убрала зеркало, отошла от меня в сторону, начала читать что-то в медицинской карте:
– Тебе не стоит с ним общаться. Такие, как он, совсем не компания для молодой девушки.
– Какие «такие»?
– Вот такие, какие есть.
– Почему?
– Ну, потому что всякие-разные слухи ходят. Я, конечно, сплетни не собираю, но ты понимаешь, наши санитарки чего только не говорят. Им бы сказки сочинять.
– А что именно они говорят?
Даже сердце забилось чаще и ладошки стали влажными. Я хотела узнать о нем все. Кто он, откуда, чем живет и занимается? Была вокруг него некая аура загадочности, которую я хотела разгадать. Развеять этот туман непонимания и увидеть его настоящего.
А еще я понимала, что тянусь к нему. Он мне нравится, даже несмотря на то, что взрослый и старше меня на много лет. Я думаю, что ему все дозволено. Все, и даже немного больше. Сила и власть – его верные друзья. Это мне тоже знакомо. Где-то я тоже это видела, точнее, чувствовала, знала, что так должно быть. Но с чем или с кем это связано – не помнила.
– Так что говорят, Любовь Эдуардовна?
– Извини, мне надо идти, я сегодня дежурю по «скорой», через пять минут смена, а я заболталась с тобой.
– Хорошо.
Доктор ушла, она меня, как родную, от чего-то все оберегала, надо будет спросить позже у санитарок, когда они придут. Увидела на столе оставленные ножницы, медленно встала и пошла, прислушиваясь к ощущениям, все вроде было хорошо, голова не кружилась.
Сжав металлический предмет в кулаке, направилась в ванную, хочу уже снять повязку и посмотреть на себя без нее. Может быть, что-то вспомню? Аккуратно начала разрезать бинты сбоку у уха, стараясь не обрезать волосы, мучилась долго, даже устала, представляя, как утром меня будут ругать за это.
Но как только последний бинт упал в раковину, я, посмотрев на свое отражение, замерла. Голова немытая, на затылке торчал небольшой клок, потрогала пальцами, чувствуя все еще небольшую шишку. По щекам потекли слезы от жалости к себе.
Но вздрогнула от испуга, потому что резко открылась дверь. Обернулась, на пороге стоял тот мужчина, о котором Любовь Эдуардовна не хотела рассказывать. Он смотрел в упор, пронизывая взглядом насквозь, и молчал.
– Ты что-то вспомнила?
– Не… нет, а что…
– Тогда пошли.
– Куда?
– Так надо.
Игнат ждал, не двигаясь с места, челюсти плотно сжаты, на скулах играют желваки. На нем был светло-серый костюм английского покроя, черная рубашка, начищенные до блеска туфли дерби.
Откуда я это все знаю?
– Алена?
– Да, – откликнулась на имя, с которым уже сроднилась.
– Пойдем. – Мужчина берет меня за руку, а я вместо того, чтобы идти или сопротивляться, смотрю на наши руки.
У него сухая и теплая ладонь, а еще аромат, он заполняет легкие, так что кружится голова. Я помню этот аромат, я точно его помню.
– Все в порядке?
– Нет.
– Тебе плохо?
– Я… я не знаю.
– Тогда лучше так.
За секунду оказываюсь у него на руках, и меня куда-то несут.
Глава 10. Игнатов
– Игнат, что происходит?
– Без паники, у папы все под контролем.
– Я вижу. Куда ты ее несешь?
– Домой.
– К себе домой?
– Нет, блять, к тебе, Марат, не раздражай меня. Иди и возьми все лекарства, что ей положены, а то в аптеку побежишь.
Марат говорил под руку, а я, как некое сокровище, нес эту практически невесомую девушку, Барби, как я прозвал ее, впервые увидев. Но это имя ей не подходило, не сейчас, не в том положении, в котором она находится.
И взять ее на руки, украсть поздно вечером из больницы, послав всех докторов куда подальше, было спонтанным решением. Как только я зашел в палату и не увидел ее в кровати, в груди что-то кольнуло, некий испуг, о котором я забыл и давно не испытывал.
Огромные голубые глаза, в которых стояли слезы, спутанные распущенные светлые волосы, бледная, с искусанными сухими губами. Может, во мне проснулся отцовский инстинкт, ведь она вполне годится мне в дочери. Но нет, нет, здесь что-то другое.
Я обещал, что защищу ее, в первый свой визит, когда пришел просто посмотреть и спросить, что она помнит. Но дал обещание защитить и найти тех, кто сделал с ней это. А еще та самая пресловутая чуйка не дает покоя, что-то говорит, что девочка попала в беду и она как-то связана с грядущими переменами.
Не знаю, что это – паранойя, предчувствие, маразм?
Два часа составляли фоторобот тех, кого нашли сгоревшими вместе с мини-вэном и вещами девушки. Камеры у клуба, естественно, не работали, за что владелец был удостоен чести беседовать с Маратом, а мой помощник знает подход к любым, даже сложным персонажам.
Портреты получились не скажу, что удачными, но были отправлены в нужные структуры, было необходимо идентифицировать личности, откуда эти гастролеры, чего хотели и, может быть, на кого-то работали. Но нашли хозяина минивена, оказывается, авто было угнано в соседней области, в какой-то деревне. Хозяин с пьяных глаз после пятидневного отмечания юбилея спохватился о пропаже не сразу, думал, что друзья уехали на рыбалку.
Короче, бардак, ничего конкретного.
А вот с девочкой история еще интереснее. Ее никто не ищет. Нет ни одного запроса ни одного из ведомств по всей стране.
Загадка.
А я не люблю загадки.
– Все в порядке?
– Да, вроде бы да. Куда мы едем?
Усадил девушку на заднее сиденье, устроился рядом, ждем Марата с историей болезни или лекарствами, ведь что-то надо ей принимать.
– В надежное место.
– Куда?
Не ответил, набрал номер Марата:
– И еще узнай номер ее лечащего врача, ты с ним разговаривал, нужно дать инструкции, чтобы не болтал лишнего.
Отключился, вновь посмотрел на блондинку. Странная она, вроде беззащитная, но в глазах то и дело мелькает огонек любопытства и хитрости.
– Алена?
– Да, так меня назвали, но имени я своего не помню.
– Точно?
Вздохнула, опустила голову, я поморщился, глядя на ее затылок и волосы с засохшей кровью. Ну, я зверь просто какой-то, если сейчас начну ее пытать.
– Извини, но нам надо уехать из этого места, все необходимое у тебя будет.
– Как вас зовут? Вы так и не представились.
А вот допрос сейчас устроят мне.
– Игнат.
– Просто Игнат?
– Да.
– И куда мы едем?
– Тебе там будет хорошо.
– Вы уверены?
Да что за дела?
В основном я общаюсь не с молоденькими девушками, попавшими в беду, а со взрослыми мужчинами, которые знают, кто я, что могу сделать и насколько испортить их жизнь. С мэром вышло забавно, Прохор Иванович у нас оказался любитель не только рыбалки и баб, но и острых ощущений.
«Унижай и властвуй» – это не про господина Лебедева, это диаметрально противоположные понятия относительно него. Спасибо, что страпона в жопе не было, а просто наручники и плетка в руках ночной нимфы. Но Прохор Иванович клялся и божился, что никаких мутных дел не ведет и о личной жизни своего сына не осведомлен.
Пришлось поверить на слово, а выйдя из закрытого клуба, тщательно помыть руки с мылом, и не раз. Хорошо бы еще глаза мои все это не видели, но тут уже ничего не поделаешь. С другой стороны, человеком со слабостями и пороками легче управлять.
– Все взял?
Марат наконец-то вернулся, за это время я успел снять пиджак и накинуть его на Алену – заметил, что она дрожит, хотя в машине было тепло.
– Да, отдали с боем, телефон доктора скинул тебе. Но врачиха вцепилась мертвой хваткой в карту и чуть ли не грозила вызвать полицию. Сказала, что так просто она это не оставит, нервная дамочка.
– Встретишься с ней снова и поговоришь по душам.
– Не надо трогать Любовь Эдуардовну, она хорошая. Иначе я сейчас выйду.
Мы уже выехали на дорогу, но все, вместе с шофером, посмотрели на девушку.
– Выходить не надо, Марат не обидит. Да, Марат?
– Да, я не обижу. – Помощник поднял руки и улыбнулся, лучше бы он этого не делал, улыбка ему не шла в сочетании с короткой стрижкой и мощной шеей.
– Я вам не верю. И вообще, я не знаю, кто вы такие и куда меня везете. Я хочу обратно.
– Нельзя обратно.
– Почему?
Голова начинала раскалываться от боли. Придвинулся ближе, заставляя девушку посмотреть на себя.
– Послушай меня сюда, то, что ты все еще жива и относительно невредима, заслуга не моя, а случая. Я не знаю, кто те ребята, что хотели тебя увезти в неизвестном направлении, не знаю, что они задумали, не знаю даже, связана ли ты с ними, а это все было лишь спектаклем. Но пока ты ничего не вспомнишь, ты будешь там, где сказал я, и не задавать лишних вопросов. Потому что в этом городе и за его пределами все и всё подчиняются мне по одной простой причине: потому что я знаю, как лучше для всех.
Долгая пауза, даже Марат молчал, Алена смотрела в упор, не моргая.
– А вы… кто?
– Игнат.
Остальную часть пути до загородного дома ехали молча, Алена откинулась на спинку сиденья, даже, кажется, заснула, ее голова упала на мое плечо, а я, как первокурсник, не мог пошевелиться, чтобы не разбудить ее.
Еще одна странность. Но я не догадывался, что их еще будет много.
– Отнести ее?
– Тише, блин, Марат, ты реально динозавр, не зря так тебя прозвала охрана. Я сам.
– Ок, я пас.
– Займись доктором, нам не нужны проблемы с общественностью.
– Вплотную заняться?
– Как хочешь, но чтобы не истерила и без фокусов.
Вновь несу на руках Алену – по дорожке, через пустой холл, гостиную, на второй этаж, в гостевую спальню, хотя в моем нежилом доме все спальни гостевые, я чаще, когда здесь останавливаюсь, сплю в кабинете на диване.
Укладываю на кровать, девушка стонет, поворачивается на бок, все-таки она все еще слаба, но оставлять ее и дальше в том месте, куда может зайти любой, я больше не хотел и не мог. Я и так сделал все, чтобы никто не знал о ней, не рассылал ориентировки по другим городам о безымянной девушке, потерявшей память.
А хотя по всем правилам надо было.
И снова чуйка, это все она не дала мне это сделать. Марат говорит, что глупость это, сбежала девочка из дома, решила насолить родителям или с парнем поссорилась. Но тогда почему ее не ищут? Она не просто девочка из провинции, у нее были дорогой телефон, наличные деньги, евро.
Нет, здесь не все так просто.
Но что еще я не знал – как в этом всем будет замешан мой личный интерес и как я вляпаюсь.
Глава 11. Алена
Даже не помню, как заснула, наверное, в машине укачало. Потом я словно парила в воздухе или мне это снилось, не могу понять. Но я слышала шуршание шин, затем шаги, ощущала тепло.
В первую секунду после пробуждения охватил страх, почувствовала под руками гладкую ткань, открыла глаза, сфокусировала взгляд на первом попавшемся предмете.
Это был стеклянный журнальный столик, на нем стоял букет розовых цветов из мелких бутонов, их аромат витал в воздухе. Я точно была не в больнице.
Да, то, что было вчера, и позавчера, и десять дней назад, я хорошо помню. И я помню, как этот странный мужчина, которого все звали Игнатом, к нему все так обращались, хотя зовут его Александр, вынес меня из палаты и, не объяснив ничего, увез неизвестно куда.
Лишь сказал, что он знает, как будет лучше для всех, в том числе и для меня. В голосе были приказные нотки, вместе с ними превосходство и власть. Это было так отчетливо, мужчина не скрывал ничего и не играл со мной, и меня это не раздражало. Мне это нравилось.
Его тон и манера поведения мне были знакомы, более того, я точно знала, что его костюм сшит в английском стиле, еще некоторые детали – все это не давало покоя. Но тем не менее от усталости я уснула и спала всю ночь в незнакомом месте, и мне ничего не снилось.
Перевернулась на спину, прислушиваясь к своим ощущениям, теперь разглядывая замысловатую люстру под высоким потолком. Хрусталь, да, это он, почти прозрачные лепестки и стебли переплетались между собой, а глубоко в бутонах находились лампочки.
Игнат, Игнат, Игнат. Кто же ты такой?
Во рту сухо, медленно села, оглядываясь по сторонам, на мне была больничная пижама, пригладила руками растрепанные волосы, начала рассматривать комнату. Это спальня, дизайн в приглушенных тонах, на окнах тяжелые портьеры и легкая вуаль; насыщенного темно-зеленого цвета, как бутылочное стекло, ковер на полу и картина с какими-то абстрактными фигурами на стене в тон ковру.
Зеленый, песочный и молочный. Мне нравилось это сочетание. В огромном зеркале встроенного шкафа отразилась сидящая на кровати девушка. Это была я.
Прижала пальцы к губам, широко раскрыла глаза от удивления, поражаясь тому, насколько я страшная, замученная и лохматая. Ужас. Это был ужасный ужас. Надо было срочно привести себя в порядок.
Я не могла выглядеть как попало – даже после десятидневного пребывания в больнице, после перенесенной травмы – перед таким мужчиной, как Игнат. Это сработало чисто на подсознании, на инстинктах – желание выглядеть хорошо. Я всегда выглядела хорошо, где бы ни была, это я точно знала.
Мне надо умыться, принять душ, переодеться и хоть как-то выглядеть девушкой, а не чучелом. Потрогала затылок, волосы в том месте, куда пришелся удар, слиплись и покрылись коркой.
Медленно поднялась, стараясь не делать резких движений, понимая, что голова может закружиться, на тумбочке лежали пакет из аптеки и несколько листков, исписанных мелким почерком, наверное, это мои лекарства. Надо будет потом почитать и принять, что там нужно принимать, чтобы прийти быстрее в норму.
Зайдя в ванную, тоже огляделась по сторонам, светлый кафель, белые полотенца. Скорее всего, эта комната – одна из гостевых спален в огромном доме: полотенца, халат, тапочки. Игнат мужчина не бедный, гостевая спальня шикарная.
Сбросила с себя больничную одежду, включила душ, встала под теплый поток воды, зажмурилась от удовольствия. Как же мало в определенный момент человеку нужно для счастья. На полках нашла несколько тюбиков: шампунь, гель для душа, бальзам для волос, мыло – все это пригодилось, и я не торопилась выходить.
В животе заурчало от голода, я обернулась полотенцем, ладонью протерла запотевшее зеркало, посмотрела на себя. Да, так немного лучше, но все равно я не та, что была раньше.
– Алена, меня зовут Алена, – повторила это вслух, улыбнулась через силу, коснулась припухших губ. – Знать бы еще твою фамилию, Алена, а лучше сразу адрес и номер телефона того, кто бы мог тебя забрать домой.
Кожа бледная, под глазами синяки, если бы была косметика, можно было бы нанести легкий макияж, а если найти фен, то можно высушить и уложить прилично волосы.
Поняла, что в прошлой жизни я любила это делать. Мне нравилось быть привлекательной, и я была далеко не простушка. А еще, наверное, вредная и капризная, как все блондинки, но сейчас я точно не могу сказать, какая я.
Надев тапочки и переодевшись в халат, который был мне на несколько размеров больше, медленно вышла из комнаты. Коридор, темный пол, светлые стены, несколько дверей, тишина. Скорее всего, кухня на первом этаже, там можно найти что-то из еды.
Спустилась по лестнице, прислушиваясь, из глубины дома доносились мужские голоса. Не хотела выдавать свое присутствие раньше времени, ступая на носочках, кралась в ту сторону.
– Не понимаю, зачем ты привез ее в свой дом? Пусть бы лежала в больничке, там уход. Ну волнуешься ты так за нее – охрану поставь.
– Марат, тебе какое было дано задание? Давать мне советы или успокоить не в меру активную докторшу?
Голос Игната прозвучал громко, отдаваясь эхом по дому, я даже вздрогнула, прижалась плечом к стене.
– С докторшей все под контролем, лекарства куплены, она расписала, как их принимать.
– И на этом спасибо.
– Игнат, я все равно не понимаю, зачем она тебе и зачем было везти ее в свой дом. Думаешь, она в чем-то замешана?
– Не знаю, но пусть лучше будет под присмотром и на глазах. И можешь уже выходить, нечего прятаться.
Это было адресовано мне, я поморщилась, пригладила еще влажные волосы, прикусила губу, вышла из своего укрытия. Мужчины сидели за столом, на котором был накрыт завтрак, пахло кофе, выпечкой, я сглотнула, понимая, что жутко голодна.
– Доброе утро, Аленушка.
– Можно просто Алена. Доброе утро, мужчины. Нас не представили. – Это я обратилась к другу Игната.
– Разрешите представить вам, Алена, Марата Каримовича, моего помощника. Марат Каримович, это Аленушка, можно сказать, я нашел ее в лесу, отбил у серых волков, вот приютил.
– Очень смешно. Так вы благородный принц? Хотя нет, на принца вы не тянете, Александр, по возрасту не подходите. Или лучше Игнат?
Тон, которым мужчина говорил, мне не понравился, в нем было столько снисходительности, что я не могла не ответить, добавив язвительности в свой голос. И откуда только это все взялось у меня?
Марат Каримович крякнул в кулак, сдерживая улыбку, поерзал на стуле, он мне нравился, хоть и выглядел грозно в черной рубашке, с короткой стрижкой и шрамом на подбородке. А вот Игнат не оценил шутку, да я на это и не рассчитывала. Мужчина, взяв чашку, отпил из нее, не сводя с меня своих пронзительных глаз.
– Да что же вы девочку держите на ногах? Давай, милая, садись за стол, кушать будем, в кой-то век этот дом заполнился людьми. Иди, не бойся, сейчас каши принесу с курагой и с изюмом. Ты любишь кашу?
К появлению женщины в белом фартуке на черном платье и с собранными косынкой волосами я была не готова. Полная, улыбчивая, она заполнила собой все пространство, начала много говорить – про кашу и курагу, про оладушки и блинчики.
– Я Алевтина Даниловна, экономка, так сказать, а ты…
– Аленушка она. Ты, Даниловна, сильно не корми ее, а то заворот кишок может быть, худая слишком, точно ничего не ест, худеет, наверное.
Это была ответочка на мое замечание о возрасте хозяина дома. Ну ничего, я еще отыграюсь. А сейчас есть хотелось ужасно, а больше всего – настоящего, натурального кофе.
– Ой, не говори глупости, на девочке и так лица нет.
– А еще у меня нет одежды. Мне ходить в халате или без него?
Марат Каримович чуть не подавился, но на лице Игната не дрогнула ни одна мышца. Непробиваемый. Железный. Нет, бесчувственный. Чурбан. А еще хам. Скорее всего, я иду на поправку, если начинаю дерзить.
Глава 12. Игнатов
Барби оказалась с острыми зубками и ядовитым язычком. И на что она намекала, на мой возраст? Что, мол, я не гожусь уже в принцы?
Вот же язва. А такая милая с виду, беззащитная, трогательная.
Молчу, наблюдаю, как Алевтина Даниловна суетится, подает девушке чашку кофе, кашу с той самой чертовой курагой и изюмом, кстати, это моя любимая.
– Тебе не вредно так сразу пить кофе? Доктор что говорил?
Алена словно не слышит меня, делает глоток, зажмуривается от удовольствия, как кошечка на солнце. Вот же дьявол, какие у меня ассоциации с ней. Кошечка. Ресницы дрожат, кожа бледная, так что венки видны, медленно облизывает губы, смотрит на меня, а я зависаю.
Что, блять, происходит?
Она соблазняет меня или это моя самая дикая из всех диких фантазий – Лолита?
– Я не успела поговорить с доктором, вы меня похитили.
– Я не похищал.
– А как это называется?
– Мне плевать как, в машине я все объяснил. С виду ты умная девушка, так что начни думать.
– Я не знаю.
– Что не знаешь?
– Умная ли я.
Марат рядом глушит смех, а вот Алена говорит это без шутки. Нет, она не дура, но может ею прикидываться под обликом беззащитной блондинки. И здесь еще вопрос, кто жертва – она или те два сгоревших неудачника. Загадок становится все больше, но главная из них – эта кошечка.
Я отчетливо помню, как она сидела в баре, как волновалась, кого-то ждала, это подтвердили и бармен, и видео с камер, пересмотренные мною несколько раз. И ее сопротивление двум парням было вполне естественным, в глазах страх, непонимание.
Нет, не может быть она в чем-то замешана, но в этом еще предстоит разобраться. Как и с мэром, и с Ванечкой, его сыном, и неким Ржавым, всем этим дерьмом уже занимаются мои люди. Вообще не понимая, куда лезу и что хочу откопать.
– Что с вещами?
Не сразу понял, что Алена обращается ко мне. Даже не знаю, настоящее это ее имя или нет, но оно ей очень идет. Все это время я думал и смотрел на нее.
– В чем мне ходить?
– Разберемся.
– Хорошо.
Девушка пожала хрупкими плечами, снова отпила кофе, принялась есть кашу, делая это красиво, не торопясь, элегантно вытирая губы салфеткой.
Да, любопытно, сколько о человеке могут сказать его повадки и привычки. Алена явно знакома с манерами, знает, как себя вести за столом.
– Может быть, после завтрака Марат Каримович отвезет меня в магазин и я выберу себе одежду? Не думаю, что тому, кому вы поручите купить мне нижнее белье, будет удобно это делать, я имею в виду мужчину.
Марат кашлянул, перспектива выбирать с молодой блондинкой в банном халате трусы его не вдохновляла. А вот сейчас пришла очередь смеяться мне.
– Я не могу, у меня дела, у меня доктор и губернатор, Игнат, ты сам сказал заняться вплотную.
– Доктор? Вы про Любовь Эдуардовну? – Алена напряглась, нахмурила брови. – Не обижайте ее, она хорошая, и скажите, что со мной все в порядке.
– Марат, ты слышал, никого не обижать и передать привет.
– Я никогда не обижаю женщин, я люблю их.
– Значит, иди, а еще позвони новому заместителю губернатора и передай, что я хочу с ним поговорить, пусть свяжется.
Как же я не люблю менять людей, притираться к ним, подстраиваться, объяснять правила. Старый заместитель не оправдал надежд, начал свою игру, потом там вышла та еще грязная история, не буду вспоминать. А вот сейчас надо бы проконтролировать и проверить, чем живет новый заместитель и сам господин губернатор.
Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Друзей у меня нет, ну, разве что из прошлого, те, на кого я могу положиться, помочь в любой момент и к кому могу обратиться сам, а вот врагов достаточно.
Марат ушел, Алевтина Даниловна возилась на кухне, а мы с моей гостьей наблюдали друг за другом. Взгляд она отвела не сразу от моего, более пристального, прикусила нижнюю губу, а я почувствовал себя зверем, который не чувствует сострадания, так нельзя, все-таки девчонка натерпелась, да еще память потеряла.
Вот я бы так шарахнулся головой, а проснувшись, ничего бы не помнил, даже имени своего. Страшное дело.
– Вам очень идет.
– Что?
– Рубашка. Это «Кромби», да? Марка в основном выпускает пальто, но есть и несколько моделей рубашек, их можно узнать по перламутровым пуговицам.
Алена отложила ложку, с испугом посмотрела.
– Ты что-то вспомнила?
– Не знаю, нет, ничего.
– А про рубашку откуда узнала?
– Не знаю, посмотрела и поняла.
Рубашка действительно была того бренда, что назвала девушка, и у меня действительно есть еще пальто, и не одно, от «Кромби». Значит, делаем первые выводы: девочка ой какая непростая, и то, что я привез ее в свой дом,правильное решение.
– Тебе плохо, Алена?
– Нет… Нормально вроде, просто, когда я начинаю пытаться вспомнить прошлое, кто я, начинает болеть голова. А вот посмотрела на вас, и как-то само собой вылетело про рубашку и бренд.
– Мы договорились на «ты», можно просто Игнат.
– Хорошо.
Как так у нее получается быть милой, трогательной и беззащитной? Вот я прямо готов закрыть ее своей грудью от пули и любого, кто посмеет обидеть. Но совсем недавно она была настроена иначе, говорила с вызовом и даже дерзила взрослым дяденькам.
Скачать книгу