Тысячелетник: Истоки бесплатное чтение

Пролог

Позвольте мне рассказать историю о том, как умер человек и родилась тень. Историю, которая началась, когда мир был молод, а боги ходили среди людей.

Меня звали Эша. Имя, данное мне отцом в честь самого быстрого и смертоносного существа наших лесов – серого волка. Я был первым охотником своего племени, стрелой, рассекающей воздух, тенью, скользящей по траве.

Всё началось тысячи лет назад, когда я был юным охотником. Отец назвал меня Эша в честь волка – самого быстрого и ловкого зверя в наших лесах. Я рос первым стрелком племени, мог бегать быстрее лани и выслеживать добычу там, где другие пасовали.

В тот роковой день я углубился в чащобу на охоту. Дремучий лес словно сгустился вокруг меня. Лианы опутывали деревья, как змеи, ветви тянулись ко мне своими кривыми когтями. Я чувствовал – лес не хочет меня пускать дальше.

– Не бойся, – сказал я себе. – Я Эша, сын волка! Лес не смеет угрожать мне.

Но лес был древнее моего имени, древнее моего рода. Он существовал задолго до моего первого вдоха и будет шелестеть своими листьями, когда от моих костей не останется даже пыли.

Оглядываясь назад через тысячелетия, я могу точно определить момент, когда печать судьбы легла на мою душу. Это был миг, когда гордость затмила инстинкт самосохранения.

С каждым шагом тревога росла в груди. Знаки были повсюду – капли черной смолы на коре деревьев, опутанные паутиной тропы, крики неведомых птиц в вышине. Что-то должно было случиться в этом проклятом месте, я чувствовал это кожей. Но я не повернул назад. И тогда лес ударил…

Я выследил оленя на поляне и приготовился к броску. Мой лук уже был натянут, наконечник стрелы смотрел прямо в сердце зверя. Вдруг я почувствовал дуновение холодного ветра, словно кто-то прошелся по моей могиле. Предчувствие беды сковало тело.

– Стреляй же! – приказал я себе сквозь стиснутые зубы.

Стрела свистнула в воздухе и поразила цель.

Олень забился в конвульсиях. Я подбежал добить его, но тут отпрянул в ужасе – из разорванной груди зверя ползли десятки черных слизней! Они копошились в окровавленных внутренностях, пожирая плоть изнутри точно какой-то живой мор. Я пошатнулся, едва не упав. В голове пронеслось: «Это кара леса! Я нарушил его покой». Проклятые твари устроили пир на теле оленя, издавая мерзкие хлюпающие звуки. Даже теперь, тысячу лет спустя, этот звук иногда приходит ко мне в кошмарах. Я снова услышал шепот леса:

– Беги, пока можешь…

Но гордость молодости не позволила мне отступить. Мне нужна была добыча, и я принялся свежевать тушу, стараясь не касаться мерзких существ. Вдруг я почувствовал резкую боль в руке – один из слизней впился мне в ладонь своими острыми зубами! Я в ужасе отшвырнул его, но было поздно – я весь был в крови и слизи. Слизняк, извиваясь, уполз обратно в тушу оленя. Я решил, что это просто укус, и принялся перевязывать руку, думая лишь о том, как поскорее унести добычу домой. Но я и не подозревал, какая зловещая тень нависла надо мной…

К вечеру рука, которую укусил мерзкий слизняк, распухла до неестественных размеров и начала полыхать адским огнём. Я чувствовал, как яд от укуса распространяется по моим венам, отравляя каждую клетку тела. Меня бил озноб, ноги подкашивались, и я едва добрёл до пещеры, цепляясь окровавленными пальцами за стволы деревьев.

Внутри я без чувств рухнул на свитый из шкур лежак. Мать в ужасе бросилась ко мне, увидев мою опухшую чёрную руку с выступившими венами.

– Сын мой! Что случилось? – её голос дрожал, как осенний лист на ветру.

Я метался в бреду, и мне чудились мерзкие существа, ползущие по мне и шипящие прямо в уши. Тени плясали на стенах пещеры, принимая чудовищные очертания чудищ и демонов.

Мать пыталась сбить жар, обливая меня холодной водой и нашептывая заклинания. Старый шаман племени жёг травы, а дым клубился над моим телом, словно серые призраки, пытающиеся унести мою душу. Но я лишь кричал и выгибался на ложе, чувствуя, как нечто склизкое заползает под мою кожу.

На следующий день я уже едва мог говорить от боли. Что-то двигалось внутри меня, извиваясь, как змея, продвигаясь всё выше к сердцу. Это был тот проклятый слизняк, распространявший свой яд по моему телу! Я чувствовал, как он пожирает меня изнутри, отравляет разум. Я кричал, умолял о помощи, но никто не мог избавить меня от этой пытки.

– Убейте меня! – хрипел я, глядя на искажённые ужасом лица соплеменников. – Не дайте ему добраться до сердца!

Но они лишь плакали и молились, боясь приблизиться к тому, что я становился.

Ближе к полуночи муки достигли пика. Слизняк добрался до моего сердца и начал сворачиваться клубком внутри груди. Я запрокинул голову, издав дикий вопль, полный невыносимой боли. В отчаянии я собрал последние силы и что есть мочи ударил себя кулаком в грудь. Я почувствовал, как существо внутри меня дернулось и замерло.

На миг мне показалось, что я победил, уничтожил тварь. Но радость была недолгой. Вместе с существом остановилось и мое сердце. Я почувствовал, как умираю, как жизнь покидает мое тело. Последнее, что я увидел – лик луны в ночном небе, алый, как кровь. В тот момент мне показалось, что луна смотрит на меня с состраданием, словно понимая, что я вступаю в бесконечную ночь бессмертия. Потом наступила тьма.

Я очнулся лишь глубокой ночью и сразу понял, что больше не принадлежу к миру людей. Моё тело казалось холодным и чужим. Но внутри я ощущал новую тёмную силу, разливавшуюся от сердца по жилам. Слизняк слился со мной, превратил меня в иное существо – наполовину человека, наполовину монстра. Я слышал плач племени – они считали меня мёртвым. Шаман уже готовил погребальный костёр, а мать рвала на себе одежды в ритуале скорби.

Когда я поднялся с погребального ложа, их крики ужаса раскололи ночь. Они видели не сына племени, вернувшегося с порога смерти, а чудовище с бледной кожей и глазами, в которых плескалась бездна. Я не винил их – они были правы.

Я ушёл той же ночью, не взяв ничего из прежней жизни, кроме своего имени. Хотя со временем я стал называть себя Вампом – словом, которое услышал много позже и которое казалось более подходящим для того, кем я стал.

С той поры минули века, сменились поколения, мир вокруг меня менялся, но я оставался прежним.

Я видел, как моё племя охотников исчезло, растворившись в потоке истории. Как выросли и пали великие империи. Рим расцвёл и превратился в прах, его армии, казавшиеся непобедимыми, сошли с исторической сцены.

Я шагал по мраморным площадям Александрии, когда её библиотека была полна древних знаний. Я стоял в тени Колизея, слушая рёв толпы, жаждущей крови. Я пировал с викингами, познавая их неутолимую жажду приключений, и медитировал с монахами Тибета, пытаясь найти покой.

Я наблюдал эпидемии чумы, уносившие миллионы жизней – но меня они не коснулись. Я пережил мрачное Средневековье с его инквизициями и кострами. Видел, как художники эпохи Возрождения создают шедевры, прославляющие человека.

Я присутствовал при казни королей и рождении революций. Я был свидетелем как худших, так и величайших моментов человеческой истории. Я видел, как дух людей сгибался под тяжестью страданий, но никогда не ломался.

На моих глазах происходили революции и свершались великие географические открытия. Люди покоряли океаны, осваивали воздух и космос. А я всё так же скитался в тени, одинокий, затаившийся.

Иногда я пытался найти других, подобных мне. И находил – бессмертных существ, древних и могущественных. Некоторые стали моими учителями, других я сам обратил в свою веру крови. Но истинной семьи я не обрёл, оставаясь всегда отчуждённым наблюдателем.

Порой мне казалось, я видел в толпе знакомые лица тех, кто был мне дорог. Но, подойдя ближе, я понимал – это лишь потомки моего народа, навсегда утраченного в водовороте времени.

Иногда я всё ещё вспоминаю тот далёкий день, когда моя судьба переменилась. Тот злополучный укус, изменивший всё. Кем был тот таинственный паразит? Узнаю ли я когда-нибудь правду?

Но сейчас, после столетий скитаний, я чувствую, что цикл замыкается. Туман сгущается вокруг меня, принося запахи прошлого и шёпот будущего. Что-то приближается из глубин времени, что-то, что заставляет моё мёртвое сердце сжиматься от предчувствия.

Моя история продолжается, и я чувствую, что следующая глава будет написана кровью.

Глава 1: Тени дождя

Дождь лил как из ведра, превращая город в размытую акварель теней и огней. Тяжелые темные капли барабанили по металлической крыше здания словно нетерпеливые пальцы древнего существа, грудой холодных струй спускаясь в сливные стоки и погружаясь в канализацию. Эта симфония влаги была единственной колыбельной, которую я слушал каждую ночь вот уже третий век. Темными лабиринтами вода устремлялась все дальше, проникая под город и заглядывая в его самые тайные уголки. В этой бесформенной куче бетона и кирпичей обитал я, один из создателей ночи. Только мне известными коридорами я проходил свой истертый путь.

Меня зовут Вамп. Когда-то, тысячу лет назад, я был человеком по имени Эша. Теперь от того наивного охотника не осталось ничего, кроме воспоминаний. Я существую в тенях современного мира, наблюдая, как цивилизации расцветают и гибнут, словно эфемерные создания ночи. Это лишь мгновения для того, чья жизнь измеряется тысячелетиями.

Ступая по мокрому асфальту, я чувствовал, как Морф беззвучно следует за мной, его белая шерсть почти светится в темноте. Мой верный пес-альбинос – бульдог с глазами настолько прозрачными, что порой кажется, будто сквозь них можно увидеть другие миры.

– Опять думаешь о прошлом? – Морф не раскрыл пасти, но его голос прозвучал в моей голове так же ясно, как шум дождя.

– В такие ночи прошлое само находит меня, – ответил я, поправляя ворот плаща.

Я спускался все глубже по ступеням, которые, казалось, уходили в самые недра земли. Старый дом на окраине города, с виду заброшенный и обветшалый, скрывал мое убежище – место, где я мог спрятаться от солнца и любопытных глаз. За столетия я научился оставаться невидимым, растворяться в обществе, как сахар в горячем чае. Меня не существовало в официальных документах, камеры наблюдения никогда не фиксировали моего лица. Я был тенью, мифом, городской легендой, о которой шептались с полуулыбкой скептицизма.

Убежище встретило меня привычной прохладой и тишиной. Стены, обшитые звукопоглощающими панелями, не пропускали ни звука снаружи. Потертая кожаная мебель, антикварные книжные шкафы, заполненные томами на десятках языков – некоторые из них давно мертвые. Коллекция оружия на стене – каждый клинок имел свою историю, каждый был свидетелем эпох.

Морф устроился в своем углу на потертой подушке, не сводя с меня внимательных глаз.

– Что-то тревожит тебя сегодня, – это было не вопросом, а утверждением.

– Кровь в воздухе, – я снял плащ и повесил его на крючок у двери. – Что-то происходит в городе. Ты чувствуешь?

Пес моргнул, и в его взгляде мелькнуло понимание.

Я подошел к старому радиоприемнику и включил его. Сквозь легкое потрескивание донесся голос ночного диджея местной радиостанции:

– …третье тело было обнаружено сегодня вечером в районе старого порта. Полиция отказывается комментировать, являются ли эти убийства делом рук одного преступника, однако источники уверяют, что почерк схож с предыдущими случаями. Городские власти призывают жителей соблюдать осторожность и не выходить на улицы без необходимости после наступления темноты…

Я выключил радио и подошел к окну. Дождь продолжал барабанить по стеклу, словно пытаясь достучаться.

– Три убийства за неделю, – произнес я, вглядываясь в пелену дождя. – Нехарактерно для этого сонного города.

– Людей убивают каждый день, – мысленный голос Морфа звучал с оттенком безразличия.

– Да, но не высушивают до последней капли крови, – возразил я, вспоминая обрывки новостей, которые слышал в последние дни. – Это почерк вампира. Молодого, неосторожного… или намеренно оставляющего следы.

Я отвернулся от окна и подошел к старинному секретеру из красного дерева. Выдвинув один из ящиков, я достал папку с вырезками из газет. За эти дни я собрал все, что мог найти об убийствах. Скудные официальные сводки, сенсационные статьи желтой прессы, фотографии с мест преступлений, сделанные бесстрашными папарацци.

Три жертвы. Никакой очевидной связи между ними. Разный возраст, пол, социальный статус. Единственное, что их объединяло – способ убийства. Полное обескровливание через две маленькие проколотые ранки на шее.

– Кто-то охотится в моем городе, – произнес я, рассматривая фотографии. – Кто-то беспечный и жестокий.

Морф поднялся со своей подушки и подошел ко мне, его когти тихо цокали по деревянному полу.

– Тебе не обязательно вмешиваться, – в его мысленном голосе звучало предупреждение. – Это могут быть неприятности.

– Мы живем здесь уже двадцать лет, – ответил я, закрывая папку. – Слишком долго, чтобы снова срываться с места. Я должен знать, кто это.

Я подошел к оружейной стойке и провел рукой по рукояти катаны – подарок японского мастера меча времен периода Эдо. Металл отозвался на прикосновение едва уловимой вибрацией, словно просыпаясь от долгого сна.

– Сегодня мы идем на охоту, старый друг, – сказал я, обращаясь к Морфу, но глядя на клинок. – Пора напомнить гостю о правилах гостеприимства.

Пес тихо рыкнул, выражая согласие.

Я приступил к подготовке. Черный облегающий костюм, не стесняющий движений. Тонкие перчатки из искусственной кожи – не оставляющие отпечатков. Катана в ножнах за спиной. Несколько метательных ножей в потайных карманах. Я действовал механически, по памяти, как делал уже сотни раз на протяжении столетий.

Дождь снаружи начал стихать, когда я был готов к выходу. Затихающие капли создавали мечтательную мелодию на крыше.

– Чувствуешь? – внезапно спросил Морф, поднимая морду и принюхиваясь. – В воздухе что-то еще.

Я замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Что-то неуловимое, призрачное проникало сквозь стены моего убежища. Запах… нет, скорее ощущение…

– Туман, – произнес я, чувствуя, как по спине пробегает холодок. – Сегодня ночью придет туман.

Я застыл на мгновение, и перед глазами пронеслось видение. Лицо женщины в клубах тумана. Зеленые глаза, смотрящие сквозь время. Губы, шепчущие имя, которое я не использовал тысячу лет.

– Эша…

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Что с тобой? – Морф смотрел на меня с беспокойством.

– Ничего, – я тряхнул головой, прогоняя наваждение. – Старые призраки.

Я знал, что это значит. Туман всегда приносил с собой перемены. Этот город веками оставался тихим прибежищем, местом, где можно было затеряться, залечить раны, отдохнуть от вечности. Но теперь покой был нарушен.

Натянув капюшон, я открыл потайную дверь, ведущую в туннель. Морф следовал за мной безмолвной белой тенью.

– Возможно, это будет долгая ночь, – сказал я, прежде чем шагнуть в темноту. – Держись рядом.

Впереди нас ждал город, обагренный кровью. И где-то там, в лабиринте улиц и переулков, скрывался убийца, осмелившийся нарушить мой покой. Но было что-то еще, какое-то предчувствие, засевшее глубоко внутри. Чем ближе мы подходили к выходу из туннеля, тем сильнее становилось ощущение, что это только начало.

Туман, женское лицо и шепот из прошлого…

Ночь обещала быть интересной.

Глава 2: Охота

Дождь прекратился к полуночи, уступив место густому туману, который полз по улицам подобно живому существу. Он обволакивал фонарные столбы, превращая их свет в размытые ореолы, просачивался под двери и обнимал здания своими призрачными щупальцами.

Я двигался сквозь туман бесшумно, словно был его частью. Морф следовал за мной, белая тень в белой мгле. Наш путь лежал к старому порту – месту, где было обнаружено последнее тело. Полиция, конечно, уже увезла его, но я знал – следы остаются всегда. Нужно лишь уметь их читать.

– Близко, – произнес Морф в моем сознании.

Я кивнул. Запах крови – старой, засохшей, но все еще достаточно сильной – доносился с восточной стороны заброшенного склада. Полицейская лента трепетала на ветру, ограждая место преступления, которое уже успели покинуть все, кроме одинокого патрульного, дремавшего в машине неподалеку.

– Жди здесь, – мысленно приказал я Морфу и растворился в тумане.

Это было одно из древнейших умений, доступных лишь старейшим вампирам – способность на короткое время становиться туманом, неосязаемым и почти невидимым. Я чувствовал, как мое тело распадается на мириады частиц, сливающихся с окружающей мглой. В этой форме я мог просачиваться сквозь щели, огибать препятствия, становиться неуловимым для человеческого глаза.

Я проскользнул под полицейской лентой и материализовался внутри ограждённой зоны. Место убийства было тщательно обработано криминалистами – мел очерчивал контур тела, номера отмечали улики. Но для моих чувств сцена преступления все еще кричала о произошедшем здесь.

Я опустился на колени, коснувшись пальцами темного пятна на бетоне. Кровь жертвы впиталась в пористую поверхность, сохранив свою историю. Закрыв глаза, я позволил своим ощущениям погрузиться глубже.

Я видел ее – молодую женщину, не старше двадцати пяти. Она шла быстро, нервно оглядываясь. Знала ли она, что за ней следят? Возможно. Но это не спасло ее. Нападение было стремительным – фигура, возникшая из тени, движение быстрее человеческого глаза. А затем укус.

Я почувствовал эхо боли жертвы, ее страх и отчаяние. А еще – голод нападавшего. Яростный, неконтролируемый голод молодого вампира. Он не просто питался – он упивался, терял контроль в кровавом экстазе.

– Любуешься своей работой? – холодный голос прорезал тишину.

Я медленно поднялся и обернулся. В нескольких метрах от меня стоял человек – высокий мужчина в потертой кожаной куртке и с нахмуренным взглядом. Я сразу заметил значок детектива, небрежно прикрепленный к поясу, и пистолет в кобуре.

– Вы ошиблись, детектив, – я выпрямился, принимая непринужденную позу. – Я не имею отношения к этому убийству.

– А я не говорил, что это убийство, – человек сделал шаг вперед, и свет фонаря осветил его лицо – изможденное, с темными кругами под глазами, но с удивительно пронзительным взглядом. – Так что вы делаете на месте преступления посреди ночи?

– Любопытство. Слышал о странных смертях и решил взглянуть сам.

– Гражданский журналист? – в его голосе звучал сарказм.

– Что-то вроде того.

Детектив подошел ближе, его рука опустилась на рукоять пистолета.

– Документы.

– Боюсь, я оставил их дома, – я улыбнулся, демонстрируя обычные человеческие зубы – искусство контроля над телом, освоенное веками практики.

– Тогда вам придется пройти со мной в участок для установления личности.

Я мог бы исчезнуть в тумане, мог бы подчинить его разум своему. Но что-то в этом человеке заинтересовало меня. Его глаза – в них было нечто большее, чем усталость полицейского. В них читалось знание, которого не должно быть у обычного детектива.

– Детектив Алекс Найт, отдел убийств, – он достал удостоверение. – А вы?

– Вампир, – ответил я с легкой улыбкой, используя свое имя как шутку.

– Очень смешно, – он нахмурился. – Имя?

– Вамп. Просто Вамп.

– Ладно, «просто Вамп», – он убрал удостоверение. – Не знаю, что вы здесь ищете, но я советую вам держаться подальше от этого дела. Это не развлечение для городских сталкеров.

Внезапно я услышал предупреждающий голос Морфа в своей голове:

– Он не один. Еще двое приближаются с южной стороны.

– Похоже, у вас подкрепление, детектив, – сказал я, кивнув в сторону приближающихся полицейских.

Найт на мгновение отвлекся, оглядываясь на звук шагов. Этого мне хватило. Я отступил в тень и позволил своему телу распасться в туман.

– Эй! Стоять! – крикнул детектив, но было поздно.

Оказавшись за пределами оцепления, я вновь принял свою обычную форму. Морф терпеливо ждал меня, его глаза светились в темноте.

– Интересный человек этот детектив, – заметил я, когда мы направились прочь от порта.

– Он видит больше, чем остальные, – ответил Морф. – В нем есть что-то… особенное.

Я кивнул, соглашаясь. Детектив Найт действительно выделялся среди людей. Возможно, в будущем наши пути еще пересекутся.

Но сейчас меня интересовало другое. То, что я узнал на месте преступления, подтвердило мои подозрения – в городе действительно появился новый вампир. Молодой, неопытный и чрезвычайно неосторожный. Такие особенно опасны – их голод безграничен, а контроль минимален.

Я шел по улицам, погруженным в туман, и вспоминал времена, когда был таким же – только что обращенным, опьяненным новыми возможностями и силой. Как давно это было…

Рим, 212 год нашей эры

Ночь опустилась на Вечный город, скрывая его пороки и грехи под покровом темноты. Я скользил между колоннами храма Юпитера, наслаждаясь прохладой мрамора под пальцами. Два столетия прошли с момента моего превращения, и я уже научился контролировать свою жажду, но не избавился от нее полностью.

Жертву я выбрал тщательно – богатого торговца, известного своей жестокостью к рабам. Никто не стал бы горевать о такой потере. Я следовал за ним от таверны, где он напивался дешевым вином, до его дома в фешенебельном районе.

Я уже готовился к нападению, когда почувствовал присутствие другого – такого же, как я. Древнего и могущественного.

– Юный охотник, ты выбрал не ту добычу, – произнес голос из тени.

Я обернулся и увидел его – высокого патриция с бледным лицом и глазами, в которых отражались века. Он был одет в тогу из дорогой ткани, а на пальце поблескивал золотой перстень с красным камнем.

– Кто ты? – спросил я, готовясь либо к бою, либо к бегству.

– Меня зовут Марк Антоний Север, – он улыбнулся, обнажив клыки. – Я ищу таких, как ты, уже очень давно.

– Зачем?

– Чтобы научить. Или уничтожить, – он пожал плечами. – Зависит от тебя. Твоя охота… она слишком заметна. Ты привлекаешь внимание.

Он был прав. В последние месяцы я стал небрежен, и по городу уже ходили слухи о ночном демоне.

– Нам нужны правила, юный друг, – продолжил он. – Без них мы просто животные. А с ними – боги среди людей.

В ту ночь я получил свои первые уроки о жизни бессмертных. О кодексе, о сдержанности, о необходимости жить в тени. Уроки, которые спасли меня от многих опасностей в будущем.

Марк Антоний Север стал моим первым наставником в долгой вечности. И первым, кого я потерял, когда христианские фанатики выследили его убежище и подожгли его под утро. Я помню его последний взгляд, когда пламя поглощало его тело – в нем не было страха, только усталое принятие неизбежного. Так заканчивается вечность для таких, как мы – не от старости, а от насилия или собственной беспечности.

Воспоминания отступили, когда Морф тихо заскулил, привлекая мое внимание. Мы оказались у заброшенного железнодорожного депо на окраине города – места, идеального для логова молодого вампира.

– Здесь, – подтвердил Морф мои подозрения.

Я втянул воздух, анализируя запахи. Кровь, старая и свежая. Страх. Смерть. И еще что-то – знакомый аромат, который я не мог точно идентифицировать. Он пробуждал странное беспокойство, словно тень из прошлого.

Ржавые ворота депо были приоткрыты, и я бесшумно проскользнул внутрь. Морф следовал за мной, его белая шерсть казалась призрачной в тусклом свете, проникающем сквозь разбитые окна.

Внутри стоял запах гниения и сырости. Старые вагоны, покрытые граффити, выстроились вдоль стен, как гигантские саркофаги. Я двигался осторожно, прислушиваясь к каждому звуку.

Тело я обнаружил в дальнем углу депо – молодой мужчина, судя по одежде, бездомный. Его глаза застыли в выражении ужаса, а на шее зияли характерные раны. Но это было не самое тревожное. Настораживал способ, которым тело было оставлено – аккуратно уложенное, со сложенными на груди руками. Почти как… подношение.

– Это не просто убийство, – сказал я Морфу. – Это послание.

Пес подошел ближе, принюхиваясь. Внезапно его шерсть встала дыбом, и он оскалился.

– Опасность! – прозвучало в моей голове, но предупреждение пришло слишком поздно.

Удар настиг меня сзади, отбросив на несколько метров. Я мгновенно перегруппировался и развернулся, выхватывая катану.

Передо мной стоял молодой вампир – темноволосый юноша в черной одежде, с глазами, полными голода и ярости. Его лицо, когда-то привлекательное, сейчас было искажено жаждой крови.

– Ты вторгся на мою территорию, старик, – прошипел он, обнажая клыки.

Я почти рассмеялся. Его самоуверенность была типична для новообращенных – они всегда переоценивают свои силы.

– Ошибаешься, мальчик, – ответил я спокойно. – Это мой город. И был моим задолго до твоего рождения.

Я видел, как в его глазах мелькнуло сомнение. Он чувствовал мою силу, древность моей крови. Но гордость не позволила ему отступить.

Он атаковал с яростью и скоростью молодого вампира – впечатляющей для человека, но предсказуемой для того, кто живет тысячу лет. Я уклонился от его удара с легкостью танцора и нанес свой – рукоятью катаны по затылку. Он рухнул на колени, ошеломленный.

– Кто тебя создал? – спросил я, приставив лезвие к его горлу.

Он усмехнулся, и в его глазах я увидел не страх, а странное удовлетворение.

– Он сказал, что ты придешь. Сказал, что ты не сможешь устоять.

– Кто? – я надавил сильнее, и капля крови скатилась по клинку.

– Тот, кто знает тебя лучше, чем ты сам, – прохрипел он. – Тот, кто вернулся за тобой.

В его словах было что-то жуткое, что-то, от чего холод пробежал по моему позвоночнику. Я знал, что должен получить больше информации.

– Имя, – потребовал я. – Дай мне его имя.

Молодой вампир собирался ответить, но вдруг его глаза расширились от ужаса. Он посмотрел мне за спину, и на его лице отразился такой первобытный страх, что я невольно обернулся.

Но там не было ничего, кроме теней и тумана. Когда я снова повернулся к пленнику, было уже поздно – он воспользовался моим замешательством и бросился к разбитому окну.

Я метнулся за ним, но он был быстр – отчаяние придавало ему скорости. Я видел, как его фигура растворяется в тумане ночи.

– Морф! За ним! – приказал я, но пес остался неподвижен, его взгляд был прикован к тому самому углу, куда смотрел молодой вампир.

– Что там? – спросил я, напрягая все свои чувства.

– Ничего, – ответил Морф, но его голос в моей голове дрожал. – И в этом проблема. Там пустота… словно дыра в ткани реальности.

Я подошел ближе, вглядываясь в темноту. И действительно – в том углу депо туман двигался странно, закручиваясь вокруг себя, словно вода, уходящая в слив.

Внезапно я почувствовал запах – тот самый, который не мог идентифицировать раньше. Теперь он был сильнее, чётче. И я узнал его.

Запах крови. Моей крови.

И еще одного существа – того, кто тысячу лет назад превратил меня в то, кем я являюсь сейчас.

Морф тихо зарычал, и я положил руку на его голову, успокаивая.

– Похоже, в игру вступает новый игрок, – сказал я, глядя на странный вихрь тумана. – Или очень старый.

Мы покинули депо, оставив тело для полиции. Я знал, что детектив Найт будет озадачен новой жертвой, не соответствующей почерку предыдущих убийств. Возможно, это заставит его копать глубже. А может, и обратиться за помощью.

Туман сгущался, когда мы возвращались к моему убежищу. В его клубах мне чудились лица – лица всех тех, кого я потерял за тысячу лет. И чьи-то еще, лица тех, кого я еще встречу.

Одно из них особенно четко проступало в белесой мгле – женское лицо с зелеными глазами, преследовавшее меня веками.

– Она возвращается, – тихо произнес Морф, поднимая морду к небу. – Туман приносит её.

Я не ответил, но внутри знал, что он прав. Тысячелетний цикл подходил к завершению. То, что началось в лесах каменного века, должно было получить свое разрешение здесь и сейчас.

И я знал, что не готов к этому.

Глава 3: Лицо в тумане

Ночь медленно отступала, но до рассвета оставалось еще несколько часов – достаточно, чтобы вернуться в убежище. Я шел по опустевшим улицам, где фонари отбрасывали бледные круги света на мокрый асфальт. Туман, казалось, следовал за мной, обволакивая ноги и цепляясь за плечи.

Морф был непривычно молчалив, погруженный в свои мысли. Его обычно уверенный шаг стал осторожным, настороженным. Он то и дело останавливался, оглядываясь по сторонам, словно ожидая нападения из темноты.

– Ты чувствуешь это? – наконец спросил он.

– Да, – ответил я, не останавливаясь. – За нами наблюдают.

Это ощущение преследовало меня с момента, как мы покинули депо. Словно чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, следил за каждым моим движением. Но сколько бы я ни вглядывался в тени, источник этого взгляда оставался неуловим.

Мы свернули на Ривер-стрит – старую улицу с фасадами зданий в викторианском стиле. Когда-то это был респектабельный район, теперь же – забытый уголок города, где время замерло столетие назад. Я любил эти места за их ненавязчивое напоминание о прошлом.

Внезапно Морф остановился, его тело напряглось, а шерсть встала дыбом.

– Впереди, – его голос в моей голове звучал напряженно.

Я проследил за его взглядом. В тумане, на перекрестке, стояла фигура. Женский силуэт, неподвижный, словно статуя. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но что-то в ее позе, в наклоне головы, заставило мое мертвое сердце сжаться от предчувствия.

Я сделал шаг вперед, и фигура исчезла, растворившись в тумане.

– Постой! – невольно вырвалось у меня.

Я бросился вперед, несмотря на предостерегающий рык Морфа. Она не могла уйти далеко – не так быстро. Но когда я достиг перекрестка, там никого не было. Только туман клубился вокруг фонарного столба, словно живое существо.

И запах – едва уловимый аромат полевых цветов и свежей земли. Запах, который я не чувствовал тысячу лет. Запах моего дома, моего племени, моей…

– Это невозможно, – прошептал я.

Морф подошел ко мне, принюхиваясь.

– Она была здесь, – подтвердил он. – И она не человек.

Я знал это. Знал с того момента, как увидел силуэт в тумане. Она не могла быть человеком – не спустя столько веков.

Мы продолжили путь в молчании. Ощущение наблюдения исчезло, но его место заняло что-то другое – тревожное предвкушение, словно перед грозой.

Когда мы наконец добрались до убежища, первые намеки на рассвет уже окрашивали небо на востоке. Я опустился в кресло, устало закрыв глаза. События ночи требовали осмысления.

Молодой вампир в депо, тело как подношение, странный запрос, и теперь – эта фигура в тумане… Все это складывалось в узор, который я пока не мог разгадать.

– Это началось, – тихо произнес Морф, устраиваясь на своей подушке. – То, чего ты избегал веками.

– Что именно? – спросил я, хотя в глубине души уже знал ответ.

– Возвращение, – его глаза встретились с моими. – Они возвращаются. Все они.

Я откинулся в кресле, позволяя воспоминаниям затопить сознание. Воспоминаниям о времени, когда мир был проще, и одновременно – бесконечно сложнее.

Франция, 1347 год

Дождь лил стеной, превращая улицы Парижа в грязные реки. Я стоял под сводами Нотр-Дам, наблюдая за процессией кающихся, движущейся к собору. Чума косила население города, и люди обращались к Богу в отчаянной надежде на спасение.

Я жил в Париже уже почти два десятилетия, выдавая себя за итальянского купца. Эпидемия не пугала меня – болезни смертных не затрагивали мое бессмертное тело. Но смерть, царившая вокруг, делала охоту слишком легкой и оттого лишенной азарта.

В то утро я заметил ее впервые – молодую женщину, помогавшую больным у стен собора. Ее темные волосы были спрятаны под капюшоном, но я видел ее лицо – бледное, с ярко-зелеными глазами, которые, казалось, светились изнутри.

Что-то в ней заставило меня замереть. Знакомые черты, которых я не мог видеть никогда прежде. И все же – ощущение, что я знаю ее, было неодолимым.

Весь день я наблюдал за ней, следуя на расстоянии. Она переходила от одного умирающего к другому, предлагая воду, утешение, молитву. Никакого страха заразиться, никакой брезгливости. Только бесконечное сострадание в глазах.

Когда наступила ночь, я решился заговорить с ней. Она как раз покидала последнего пациента, когда я возник из тени перед ней.

– Вы делаете благородное дело, мадемуазель, – сказал я на безупречном французском.

Она не вздрогнула, не испугалась – только подняла глаза и посмотрела на меня с таким спокойствием, словно ожидала этой встречи.

– Они нуждаются в помощи, – ответила она, и ее голос отозвался во мне странным эхом воспоминаний. – И в надежде.

– Боюсь, надежды мало, – заметил я. – Чума не отпускает своих жертв.

– Все мы чьи-то жертвы, месье, – она слегка улыбнулась. – Вопрос лишь в том, признаем ли мы это.

В ее словах звучал подтекст, который я не мог полностью расшифровать. Словно она говорила о чем-то большем, чем смертная болезнь.

– Могу я проводить вас? Ночь опасна даже для тех, кто не боится чумы.

– Для меня ночь не опаснее дня, – она поправила капюшон. – А есть вещи страшнее чумы.

– Например? – я невольно шагнул ближе, заинтригованный.

– Забвение, – она посмотрела мне прямо в глаза, и на мгновение мне показалось, что она видит меня насквозь – не маску итальянского купца, а древнее существо под ней. – Когда ты забываешь, кто ты.

Ее слова поразили меня как удар. За столетия я действительно начал забывать – свое племя, свою человечность, даже свое настоящее имя.

– Кто вы? – спросил я, уже зная, что не получу прямого ответа.

– Меня зовут Мария, – она отступила на шаг. – А вас, месье?

Я мог назвать имя, под которым жил в Париже. Или любое из сотен других имен, которые использовал за века. Но вместо этого с моих губ сорвалось:

– Эша.

Имя, которое я не произносил так давно, что почти забыл его звучание.

Она кивнула, словно подтверждая что-то для себя.

– Доброй ночи, Эша. Берегите себя от забвения.

И прежде чем я смог ответить, она скрылась за поворотом. Я бросился следом, но улица была пуста – словно она растворилась в воздухе.

Все последующие дни я искал ее у стен собора, в приютах для больных, на улицах города. Но она исчезла так же внезапно, как и появилась.

А через неделю в Париж пришел он – Демитрий, которого я не видел почти столетие. Мой собственный «ребенок», обращенный мной в минуту слабости, и ставший моим величайшим разочарованием.

Я помнил нашу последнюю встречу в горах Трансильвании, его обещание отомстить за то, что я отверг его методы, его жестокость, его стремление к власти.

Где-то в глубине души я знал, что появление женщины с зелеными глазами и приход Демитрия связаны. Но лишь много позже я понял, как именно.

Воспоминание растаяло, когда первый луч солнца проник сквозь щель в шторах. Я вздрогнул и поднялся, чтобы задвинуть их плотнее. Даже для древнего вампира прямой солнечный свет был неприятен – не смертелен, как для молодых, но болезнен и ослабляющ.

– Она предупреждала тебя и тогда, – заметил Морф. – Как делает это сейчас.

– Возможно, – я вернулся в кресло. – Но предупреждала о чем?

– О том, кто возвращается.

Я кивнул. Демитрий. Моя величайшая ошибка. Мой собственный «ребенок», которого я создал из сострадания, и который превратился в монстра даже по меркам вампиров.

Я не видел его почти два столетия – с памятной встречи в Вене, закончившейся кровавой бойней и пожаром, уничтожившим половину квартала. Я считал, что он погиб в том огне. Или хотел так считать.

– Если это действительно он, нам понадобится больше информации, – сказал я, поднимаясь. – И я знаю, где ее искать.

Сон мог подождать. Я направился к своему рабочему столу, где хранил записи о странных событиях в городе за последние месяцы. Любой след, любая аномалия могла быть связана с появлением Демитрия.

Я провел несколько часов, изучая газетные вырезки, полицейские сводки, сообщения в местных блогах. И постепенно картина начала складываться.

За последние три месяца в городе произошло несколько необъяснимых исчезновений – люди просто растворялись в воздухе, оставляя все свои вещи. Это не попадало в сводки убийств, поскольку не было найдено ни одного тела. Но если сопоставить даты исчезновений с фазами луны…

Я расчертил календарь, отмечая каждое исчезновение красной точкой. Они образовывали почти идеальный круг вокруг центральной даты – полнолуния, которое должно было наступить через две недели.

– Ритуал, – пробормотал я. – Он готовит ритуал.

Морф подошел к столу, изучая мои пометки.

– Жертвоприношение?

– Возможно, – я откинулся на спинку стула. – Но ритуал чего? Что он задумал?

Ответа не было, но я знал, кто мог бы его дать. Человек, знающий о древних ритуалах вампиров больше, чем кто-либо в этом городе.

Доктор Лилит Грей, специалист по оккультной истории и мой редкий человеческий… друг? Союзник? Я не был уверен, как назвать наши отношения. Но я доверял ей настолько, насколько вообще мог доверять смертному.

Встреча должна была подождать до вечера. А пока мне нужен был отдых – даже древним вампирам требуется восстановление сил после активной ночи.

Я устроился в своей спальне – комнате без окон, с тяжелой дверью и автономной системой вентиляции. Место, где я был максимально защищен от дневного света и незваных гостей.

Сон пришел быстро, но оказался беспокойным. Мне снились зеленые глаза, туман, и голос, зовущий меня по имени. Настоящему имени.

Я проснулся на закате, чувствуя странное беспокойство. Что-то изменилось в атмосфере моего убежища. Я прислушался – Морфа не было слышно, что само по себе было необычно. Обычно он дремал у двери моей спальни.

Осторожно я выскользнул из постели и бесшумно открыл дверь. Гостиная встретила меня полумраком и тишиной. Но запах… запах полевых цветов и свежей земли. Он был здесь, в моем убежище.

– Морф? – позвал я мысленно, но не получил ответа.

Я двинулся вперед, напрягая все чувства. И увидел ее – сидящую в моем кресле, словно она имела на это право. Ее темные волосы свободно спадали на плечи, зеленые глаза светились в полумраке, а на губах играла легкая улыбка.

– Здравствуй, Эша, – сказала она голосом, который я помнил из снов и воспоминаний. – Прошло много времени.

Я застыл на месте, не веря своим глазам. Она выглядела точно так же, как в средневековом Париже. Как будто для нее не прошло семисот лет.

– Кто ты? – спросил я, хотя в глубине души знал, что не получу прямого ответа.

– Имена имеют значение только для тех, кто в них нуждается, – она поднялась из кресла плавным движением. – Ты можешь звать меня Татьяной. Сейчас это подходит.

– Как ты попала сюда?

– Туман находит пути, – она сделала шаг ко мне. – Как и я.

– Где Морф?

– Твой пес в порядке. Он узнал меня… или то, что я представляю. Он не стал мешать.

Я не знал, верить ли ей, но интуиция подсказывала, что она не причинит вреда ни мне, ни Морфу.

– Зачем ты здесь, Татьяна? – я произнес ее имя с особой интонацией, давая понять, что не верю, что это ее настоящее имя.

– По той же причине, что и в Париже. И в Риме. И в дюжине других мест на протяжении твоей долгой жизни, – она подошла ближе, и я почувствовал исходящий от нее запах – не человеческий, но и не вампирский. – Чтобы предупредить тебя.

– О чем?

– О нем. О том, кто скрывается в тумане. О том, кого ты создал и кто теперь возвращается, чтобы закончить начатое.

– Демитрий, – произнес я имя, которое избегал произносить столетиями.

Она кивнула, и в ее глазах мелькнула тень.

– Он нашел способ, Эша. Способ получить то, что всегда желал.

– Власть?

– Больше. Гораздо больше, – она покачала головой. – Он нашел древний ритуал. Тот, что позволяет вампиру поглотить сущность своего создателя.

Я невольно отступил на шаг. О таком ритуале я никогда не слышал, но сама идея была ужасающа.

– Если он преуспеет, – продолжила она, – он получит не только твою силу, но и твои воспоминания, твое знание. Все, что делает тебя тем, кто ты есть.

– И что останется от меня?

– Ничего, – ее голос был мягким, но беспощадным. – Ты исчезнешь, словно тебя никогда не существовало.

Я молчал, осмысливая сказанное. Демитрий всегда жаждал власти, но это… это выходило за рамки даже его амбиций.

– Почему ты предупреждаешь меня? – спросил я наконец. – Кто ты на самом деле? Почему появляешься в моей жизни на протяжении веков?

Татьяна улыбнулась – печальной, древней улыбкой, которая не соответствовала ее молодому лицу.

– Я – хранитель равновесия, – сказала она. – Того, что удерживает мир от хаоса. Если Демитрий получит твою силу, равновесие будет нарушено. Это затронет не только вашу вражду, но и весь мир теней.

– Мир теней?

– Тот, что существует параллельно обычному миру. Мир вампиров, оборотней, призраков и других существ, о которых люди предпочли бы не знать, – она протянула руку и коснулась моего лица – ее пальцы были прохладными, но не холодными, как у вампира. – Мир, к которому ты принадлежишь с момента своего превращения.

От ее прикосновения по моему телу пробежала странная дрожь – не отторжения, а узнавания, словно часть меня помнила это ощущение из времен, предшествующих моему обращению.

– Ты знала меня до того, как я стал… этим, – это было не вопросом, а утверждением.

Она отступила, и тень печали скользнула по ее лицу.

– Это не имеет значения сейчас. Важно то, что происходит в настоящем. Демитрий собирает силы. Он создал новых вампиров – молодых, послушных его воле. Он разыскивает артефакты, необходимые для ритуала.

– И убийства – часть его плана?

– Каждое убийство – послание для тебя. Каждая жертва – шаг к завершению круга, – она указала на мой стол с разложенной картой города. – Ты уже начал понимать узор. Ему нужно тринадцать жертв, расположенных по кругу вокруг места проведения ритуала.

Я быстро подсчитал отмеченные точки на карте.

– Их уже восемь, – пробормотал я. – Осталось пять.

– До полнолуния, – кивнула она. – Когда круг замкнется, он призовет тебя, и ты не сможешь сопротивляться зову крови.

– Что мне делать?

– Нарушить круг. Найти место ритуала. И главное – найти союзников, – она отошла к окну, за которым сгущались вечерние сумерки. – Ты не сможешь противостоять ему один.

– У меня есть Морф, – возразил я. – И теперь ты.

Она покачала головой.

– Я могу указать путь, но не могу сражаться твою битву. Таковы правила равновесия, – она прикоснулась к стеклу, и оно слегка запотело под ее пальцами. – Ищи тех, кто ходит между мирами. Тех, кто видит больше, чем показывает.

Мне сразу вспомнился детектив Найт с его пронзительным взглядом. Возможно, неслучайно наши пути пересеклись.

– Времени мало, – продолжила Татьяна. – С каждой новой жертвой сила ритуала растет. С каждым днем Демитрий становится сильнее.

– Где он сейчас?

– Ближе, чем ты думаешь, – она повернулась ко мне, и ее глаза вспыхнули неестественным зеленым светом. – И он знает, что я здесь.

Словно в подтверждение ее слов, воздух внезапно стал тяжелым, а тени в углах комнаты сгустились, приобретая странные очертания.

– Мне пора, – сказала она, и ее фигура начала размываться, словно растворяясь в воздухе. – Ищи доктора Грей. Она знает больше, чем говорит.

– Подожди! – я шагнул к ней, но мои руки схватили лишь пустоту. – Кто ты на самом деле?

Ее голос донесся уже словно издалека, хотя она все еще была видна – полупрозрачная фигура на фоне окна.

– Когда-то давно ты называл меня своей душой, Эша, – прошелестела она. – Возможно, часть меня ею и осталась.

И затем она исчезла окончательно, оставив после себя лишь легкий запах полевых цветов и ощущение пустоты, которое я не мог объяснить.

В тот же момент дверь в гостиную открылась, и вошел Морф. Он выглядел встревоженным, но не испуганным.

– Ты видел ее? – спросил я, хотя знал ответ.

– Да, – его мысленный голос был задумчивым. – Она пахнет как начало.

– Начало чего?

– Всего. Жизни. Смерти. Перемен, – он подошел ко мне и положил голову мне на колени. – Я помню этот запах. Из времен до времен.

Я не стал расспрашивать, что он имел в виду. За годы нашей совместной жизни я понял, что Морф гораздо старше и загадочнее, чем кажется. В нем была мудрость, не свойственная ни собакам, ни даже людям.

– Нам нужно найти доктора Грей, – сказал я, поднимаясь. – Сегодня же ночью.

Морф кивнул, и в его глазах отразилась решимость.

– И детектива, – добавил он неожиданно. – Он может видеть.

Я вспомнил пронзительный взгляд Найта и согласился.

– Сначала Лилит. Затем решим, что делать с детективом.