Дела заморские, лукоморские. Детская фантастика бесплатное чтение

I

Дорога была посыпана голубоватым песком – так казалось Жаку, когда появлялась луна. В этом школьном тренажёре луна была особенная, большая, плоская, как блин, без единого пятнышка – чистая, словно её недавно отполировали и покрыли толстым слоем лака. Лунные лучики путались в мрачноватых кронах огромных сосен и достигали густо усыпанной шишками земли рассеянными и совсем неестественными.

Жак с удовольствием ощупывал свою кольчугу, прикрывающий грудь пластинчатый доспех, выпуклое зерцало на нём.

Поиски украденного кота Баяна Жак решил начать от легендарного овитого золотой цепью Дуба – символа Лукоморья, этого особенно любимого школьниками тренажёра по профориентации.

Внезапно на дорогу из леса выбежал незнакомый мальчишка. Остроносый, веснушчатый, с русым чубом, выглядывающим из-под козырька островерхого шлема, точно такого, как и у Жака, только на острие шлема незнакомца сиял маленький красный флажок.

– Айда на тётку Наину! – воскликнул он, радуясь встрече. – Вдвоём веселее. Меня Лёшкой зовут. – Жак нерешительно помялся. – Айда на тётку. Она сегодня злю-у-щая, – восторженно верещал мальчишка. – Мне Бен Ганн сказал.

– Кто сказал?

– Бен Ганн, леший. Сказал, что у неё зубы болят и её необходимо развеять! Не веришь? У тебя что-нибудь когда-нибудь болело?

– Ноги болят, и шея покалывает, – признался Жак.

– Это с непривычки. У меня тоже. Вот будет смехота, когда мы тёткиной избушке куриную ножку перепилим. Сразу развеется! – Мальчик заразительно рассмеялся. Он даже показал Жаку, как это будет весело: ударил топориком по большой еловой ветке, сбив несколько шишек.

– А куриная ножка, наверное, живая?

Лешка сразу стал серьёзным и смерил собеседника холодным взглядом.

– И зачем такие только в Лукоморье ходят? – он даже хмыкнул презрительно.

– У нас нельзя пропускать уроки, – буркнул обиженный Жак. – Подумаешь. Лукоморье! Мне, может космохимия больше нравится.

Юные витязи разошлись. Луна с каждым новым поворотом открывала всё ту же дорогу, словно покрытую бесконечным голубоватым плюшем с навитыми поверх шишками. Иногда в лесу кто-то недовольно щебетал, постанывал, но через мгновенье угрюмая тишина ещё более глубокая, заставляла Жака настораживаться и сжимать рукоятку меча.

Потом появились более странные звуки: по мере того, как мальчик шёл, звуки то усиливались, то удалялись, исчезали вовсе. С трудом он разобрал отдельные слова старой и довольно нелепой песенки:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца!

Ё-хо-хо и бутылка рома!

Залитая бледной кисеей лунного света поляна, на которой очутился Жак, напоминала срез гигантского термитника. Кучи сырой желтоватой земли окаймляли канавы внушительными хребтами. Совсем близко кто-то шумно и тяжело дышал. Жак поспешно убрал меч в ножны, снял с плеча лук и приладил стрелу.

– Пятнадцать человек, говорю…, на сундук. А то и все тридцать. Хо! – крикнул невидимый певец из-под самых ног Жака, и на витязя обрушились комья земли.

– Прекратите! – возмутился Жак, отшатываясь. Из канавы вначале высунулась лопата – во все стороны полетели комочки грязи, потом показалась заросшая голова и самого землекопа. Одежда у лукоморца была дивная: грязный кафтан с изодранными манжетами, громадные пиратские ботфорты. В растрепанных волосах, густо осыпанных пожухлыми листьями и хвоей, Жак даже увидел застрявшую шишку.

– Ты кто? – Жак нацелился в жёлтые буравчики глаз незнакомца из лука.

– Бен Ганн, – удивился неосведомлённости пришельца землекоп, – и бутылка рома.., – отдышавшись, он перешёл на плаксивые нотки. – Я бедный человек, нищий.

– Леший, – подсказал Жак.

– Временно, – поспешно заверил Бен Ганн. – Я ничего не нарушаю, копаю, песни пою. Всё, как в программе. – Он вдруг заговорщически подмигнул. – Пойдёшь к тётке Наине ножку избе пилить? Эх, и досадишь ей! Ведь у неё и без того зубы болят.

– Очень разговорчивый почему-то, – вслух подумал Жак. – Наверное, засорился от долгого копания. Пора демонтировать.

– Это Черномор с Горынычем виноваты! – испугался Бен Ганн. – Два пирата – пара. Трепись, говорят, побольше, и к тётке Наине посылай. – Леший вдруг закрыл рот грязной ладонью, спохватился, что наговорил лишнего. – Это они у меня шхуну отобрали и выкуп требуют – тысячу пиастров! Нет, три тысячи пиастров. Шутка, что ли? Я уже весь лес перекопал. – Бен Ганн отчаянно застучал громадным кулаком по своему грязному кафтану на груди так, что последняя перламутровая пуговица отлетела прочь. Леший проследил за её полётом и прошептал:

– Здесь они, родимые, на этой поляне заветной. Помог бы лучше, чем стрелами стращать. Сил моих больше нету! А найдём – поделим по совести, тебе третью часть. Я – ще-дрый. – Бен Ганн широко заулыбался, показывая два ряда больших фарфоровых зубов.