Парадная бесплатное чтение

Глава 1. Погоня

Густой промозглый сумрак поздней осени ложится на Петербург так, что порой не видно конца улицы. Туристы, «насладившиеся» ледяным ветром Дворцовой площади и набережных каналов, с облегчением покидают город, не побывав в одной из значимых достопримечательностей города. Дворах-колодцах, расположенных буквально в двух шагах от их маршрутов. В этих тесных каменных лабиринтах ветер гоняет мусор из переполненных бачков, швыряя обрывки в потёртые двери старых парадных. Ржавчина безжалостно «съедает» уличные таблички, стирая названия улиц до неузнаваемости. Днём здесь царит своя, особая атмосфера. Но как только осенние сумерки накрывают город, становится ясно, что мрачные переулки питерских дворов скрывают куда больше, чем глухие стены и облупившуюся штукатурку.

Макс по дороге домой из школы не просто разглядывал мокрые улочки: он обожал фантазировать. Будучи фанатом ужастиков и фантастики, парень представлял себя главным героем зомби-апокалипсиса, скрытно скользящим по безлюдному району родного Питера с рюкзаком «припасов». Конечная цель «выживальщика» – двухкомнатная квартира на 3-ей линии В.О. – виделась «защищённой берлогой», где он скрывался от прожорливых мертвецов. Пусть это казалось детской забавой, ему нравилось верить, что при необходимости он способен на героическое поведение и готовность ко всему – даже к реальному нашествию ходячих.

В свои четырнадцать лет Максим Морозов выглядел чуть младше сверстников, и за это его частенько дразнили. Невысокий, худой, по-питерски бледный, Макс плохо воспринимал «шпильки» ровесников: пусть ненароком, но задевавшие уязвлённое самолюбие. Подросток к тому же слегка заикался, когда сильно нервничал, – что давало особо злым языкам ещё больше поводов придираться. Нынешний четверг, в сущности, не предвещал ничего необычного. Но, как часто бывает, всё начало стремительно меняться ближе к вечеру.

После уроков Максим возвращался домой приблизительно в одно и то же время, не задерживаясь в стенах школы. Желания попасть на глаза маргиналам, провоцирующим неприятности ради забавы, не было. Но сегодня он задержался на полчаса. Помогал пожилой учительнице литературы, Варваре Константиновне, перетаскивать коробки со старыми учебниками из кабинета в библиотеку. Он не был круглым отличником, но литературу обожал. Именно там, за страницами книг, Максу было максимально комфортно. Подросток воображал себя соучастником разных историй и раз за разом вместе с главным героем побеждал и своих собственных «демонов».

Когда он вышел из здания, накрапывал обычный для Питера дождик, мелкий, неприятный, навязчиво пробирающийся под ворот. Зонт? Для слабаков. Макс привычно накинул капюшон тёмной толстовки, закрепил лямки потрёпанного рюкзака и посмотрел в сторону остановки. Ожидание автобуса означало толпу мокрых и злых пассажиров, тесноту внутри и косые взгляды. Плюс, а вернее – минус, автобус ходил редко, особенно по вечерам. Но и пёхом топать вдоль главных улиц, как этого требовала мама, не хотелось – лишний крюк. Макс решил, что сегодня рискнёт и срежет путь через знакомый переулок, который сокращал дорогу домой почти на десять минут. Вроде бы маршрут проверенный, но всё равно в глубине души всплыла ненавистная, однако до боли знакомая тревога.

– Да нормально всё будет, – пробурчал он под нос, вслушиваясь в шум проезжающих машин. – Просто п-перебегу быстро и всё.

Язык тут же начал порываться к заиканию. Дав мысленный приказ: «Заткнуться и двигать булками», – подросток рванул по намеченному маршруту. Нырнув в первый переулок, Макс чуть не поскользнулся на скользком асфальте. В серых сумерках казалось, что весь мир сливается в одну нескончаемую лужу. Улица была узкая, извивалась между двух десятков домов, чьи фасады – облупившиеся, помнившие советские времена, тянулись к самому небу. Тусклые фонари, натянутые над дорогой меж зданиями, подрагивали от ветра. Где-то наверху хлопали форточки в окнах, а вдоль потрескавшегося тротуара валялись остатки коробок, старые бутылки, мусор, накопившийся за день.

Пришлось перейти с бега на быстрый шаг, стараясь держаться поближе к стене. Глубина луж там была меньше всего. Впереди виднелся короткий проулок, ведущий к арке во двор-колодец, а там уже рукой подать до следующей улицы. Всего пара сотен метров. Но тут послышались знакомые голоса, отозвавшиеся в сердце тревожным кульбитом.

– Эй, смотри-ка, кто у нас здесь! – громко сказал первый с насмешкой.

– Чё так поздно здесь шаришься, Мороз? – подал голос второй, не менее издевательский, хотя кличка «Мороз» была не самой обидной среди прочих у одноклассников.

Макс узнал голоса сразу, даже не оборачиваясь. Костян и Лёха. Два старшеклассника, от которых стонала половина учеников. В школе их вечно вызывали к директору за неподобающее поведение, но всё без толку. У первого были влиятельные родители, а второй пользовался «плюшками» дружбы с первым. Впрочем, банальную халатность системы никто не отменял. Эти ребята ежедневно кошмарили младших, находя объекты для унижений в каждом, кто вызывал раздражение или просто шёл мимо.

Внутренности предательски сжались. Макс замер на миг, отчаянно желая стать человеком-невидимкой. Сердце бухало где-то под выпирающим кадыком. Хотелось сделать вид, что он не расслышал, – но голоса приближались. Отступать было некуда: хулиганы находились между ним и выходом из переулка.

– Макс, куда торопишься? – крикнул Костя. Он был повыше, с вечно мрачным лицом и короткой спортивной стрижкой. – А ну, чапай сюда, побазарить надо.

Ноги Макса сами собой продолжили шаг, даже ускорились. Школьник знал, чем обычно заканчиваются такие «беседы». У Костяна с Лёхой находились тысячи разнообразных способов поиздеваться, а сегодня настроение у них явно скверное. Он видел, как утром они орали на какого-то шестиклассника, удачно улизнувшего от «развлечения» старших. Макс не в первый раз сталкивался с подобным «вниманием» и предпочитал молча ретироваться.

– Да стой ты, чучело! Мы чё, бежать за тобою должны? – ухмыльнулся Лёха, всегда выступающий на подхвате у лидера. – Костян, давай покажем мелкому, как надо приветствовать старших…

«Только не это», – подумал Макс, и тело, подстёгиваемое паникой, само сорвалось с места. Он побежал, рывком влетая в арку двора-колодца. Мокрые волосы лезли в глаза, от ветра, дождя и страха горело лицо. Дрожа всем телом, он чувствовал, как в груди стучит барабанная дробь.

– Ах ты ж крысёныш! – услышал он позади рёв Кости. – Стоять, кому сказал!

Обернувшись на долю секунды, Макс отметил, что парни мчат следом. Костя, высокий и мощный, как бультерьер, Лёха – пониже, но взбешённый не меньше. Дома и проулки мелькали перед глазами беглеца, пока он не упёрся в квадрат незнакомого двора. Типичный питерский каменный «колодец», где дома громоздятся по периметру, а в центре остаётся крохотное пространство для контейнеров с мусором и покосившихся лавок.

– Вот же п-придурки… – выдохнул Макс вполголоса, чувствуя, как заикание вылазит наружу. – П-почему всегда я?!

Пространство показалось особенно тесным и мрачным в царящих сумерках. В большинстве окон не горел свет, словно люди старательно делали вид, что их просто не существует. Макс перескочил через очередную лужу, измазав брюки брызгами грязи, и бросился в тёмный угол – там должна была быть дверь, ведущая в парадную. Дома в исторической части Петербурга по большей части имели двойные выходы: один на фасад, другой во двор. Парню оставалось лишь надеяться, что дверь окажется не заперта.

Позади топот, ругань, проклятия и смешки. Костя, видимо, посчитал погоню развлечением. Макс задыхался, но азарт страха подстёгивал. В закутке он увидел массивную деревянную дверь в стене дома. Тусклая лампочка сверху болталась на проводе, освещая табличку с номером парадной. Из-под двери пробивался слабый свет.

– А ну, стой, гнида! – прокричал Костя за аркой. – Я тебе, пиздюк, шею сверну!

Макс дёрнул за ручку. Слабый металлический звук, скрежет. Дверь хоть и старая, но открылась легко. Не раздумывая, он ввалился внутрь, в пропахший сыростью тамбур. Резкий запах ударил по ноздрям: смесь плесени, затхлого воздуха и кошачьей мочи. Макс нервно захлопнул дверь за собой. Увидел, что внутренняя щеколда болтается на крашеном старом гвозде, давно утратив функционал. Заблокировать проход не получится.

«Пусть подумают, что я выбежал через чёрный ход», – мелькнула в голове здравая мысль. Но прятаться на первом этаже опасно. Надо забраться повыше. Лестница мелькала перед глазами: каменные ступени, пролёты, кое-где покрытые обшарпанной плиткой. Макс мчался вверх. Сердце сбивало дыхание: страх смешался с отчаянием и злой решимостью избежать рук уродов.

На каждом пролёте горел тусклый фонарь, облицованный железными решётками, будто в коммуналках начала 90-х. Стены «украшали» обрывки краски, а на подоконниках сиротливо стояли неидентифицируемые засохшие растения в банках. Макс поднимался всё выше, руки дрожали, дыхание становилось всё более рваным. Капюшон слетел, волосы мокрыми прядями липли ко лбу.

Добравшись до третьего этажа, он остановился на площадке, чтобы перевести дух. Двери квартир здесь были в разном состоянии: одна деревянная с облезлыми наклейками, другая – железная. Боковое ответвление коридора уходило вглубь, освещение там было чуть лучше, чем внизу, но атмосфера наводила на мысль, что дом давно заброшен. Или обитаем какими-то полулегальными жильцами.

Макс прильнул к стене, пытаясь сделать дыхание как можно тише. Но сердце тарабанило так, что, казалось, слышно на пару пролётов. «Только бы не нашли, только бы прошли мимо», – молился он про себя. Однако снизу раздался резкий визг двери, словно кто-то с силой пытался вырвать полотно с корнем. Затем грохот, шаги.

– Твою ж… – буркнули снизу. Макс узнал голос Кости. – Я же видел, как он сюда забежал. Лёха, придерживай дверь!

– Нахера?

– Я щас поднимусь, быстренько посмотрю, есть ли он там. Когда найдём этого хорька, заберём в оплату забега мобильник. А может, даже денег поднимем, – злобно хохотнул Костя. – Если у маменькиного сынка вообще что-то при себе водится.

Макс сжал кулаки до боли, чувствуя, как к горлу подкатывает ком обиды. «Маменькин сынок» – так они его называли, зная, что мать подростка вынуждена работать на двух работах, а сам он часто был предоставлен сам себе. Парень чуть было не раскрыл рот, чтобы выкрикнуть что-то обидное в ответ, но вовремя спохватился. Сейчас каждый звук может его выдать.

Подросток скользнул взглядом по тёмному коридору третьего этажа. Где можно надёжнее спрятаться? Места не так много: пара чужих квартир, щель между стеной и трубами да лестница, ведущая наверх. Но если Костя попрётся на четвёртый этаж, то обязательно пройдёт мимо Макса.

Снизу слышался нарочитый топот, шаги приближались. Костя уверенно взбирался по ступеням, вертя головою по сторонам. Макс сделал пару осторожных шагов по коридору. Грязная жёлтая стена была расписана нецензурными надписями, потолок в трещинах и влажных пятнах. Было жутко от мысли, что в такой обстановке могут жить обычные люди, но Питер – город контрастов. Исторический центр ласкает взгляд парадом реставрированных фасадов, а за ними – руинная изнанка.

Он дошёл до конца коридора, ощупывая ладонью дверные ручки. Первая дверь заперта, вторая не двигается, третья тоже… Шорох за спиной, Макс закусил губу. Костя подбирается ближе.

– Макс, ты чё молчишь? – крикнул Костя насмешливо, эхо прокатилось по подъезду. – Я-то знаю, что ты где-то здесь… Лучше выходи добровольно, пока не выбесил меня окончательно.

«Ну уж нет», – думал Макс, судорожно дёргая очередную ручку. На удивление та поддалась, тихо клацнув, и дверь приоткрылась на пару сантиметров. Нос ощутил слабый запах кислой капусты и затхлости.

Не раздумывая, он просунулся внутрь, скрипя зубами от нервного напряжения.

«Извините, если тут кто-то живёт… но лучше я в гости к вам, чем к этим придуркам», – мысленно раскланялся парень, закрывая за собой дверь. Тихо притворил полотно, при этом чуть не задохнулся от испуга: половица в прихожей скрипнула так, что зашлось сердце.

Шаги в парадной зазвучали отчётливее: Костя, похоже, добрался до площадки третьего этажа. Макс, подперев спиной деревянное полотно, слышал его недовольное бурчание. Чтобы не пыхтеть слишком громко, он задержал воздух, чувствуя, как тело зудит от страха. Глаза смотрели в полумрак чужой квартиры, освещённый лишь узкой полоской из коридора парадной. Судя по тишине, хозяева отсутствовали.

– Ну блин… Здесь никого, – пробурчал Костя за дверью. Послышался звук удаляющихся шагов. – Вот же мелкая сволочь… Ладно, у меня времени нет. Да и Лёха не будет вечно держать двери…

Шаги зазвучали всё гулче. Макс прислушивался, пока не понял, что Костя спускается к выходу.

– Чё, Костян, не нашёл? Бля буду, спрятался где. Давай сваливать. Мне в падлу маячить тут, ещё кто-нибудь ментов вызовет…

Через секунду что-то громко хлопнуло – видимо, дверь. И тишина. Только слабый шум дождя с улицы да собственное прерывистое дыхание. Макс взял себя в руки и медленно выдохнул. Он спасся, по крайней мере, временно. Хотелось выйти обратно, но не факт, что эти уроды не притаились у входа.

«Надо чуток переждать, – решил он, прижимаясь спиной к стене. – Минут десять, пока они не свалят совсем. А потом слинять потихонечку».

Тяжёлый запах квартиры добрался до взбаламученного сознания. Пахло горелыми котлетами, мусором и плесенью, словно помещение давно не проветривалось. Макс ощупью нащупал выключатель на стене, но, клацнув пару раз, понял, что лампочка не загорается. В приглушённом свете из комнаты справа заметил, что коридор прилично так захламлён. Повсюду высились старые коробки, пакеты и стопки перевязанных бечёвкой книг, от которых тянуло пылью. Стены «украшали» потёки и тёмные разводы, похожие на плесень.

Разглядывая коридор, Макс заметил ещё несколько дверей, ведущих, видимо, в комнаты. Пол скрипел, несмотря на то, что был выстлан потрескавшимся линолеумом. Всё говорило, что либо жильцы съехали и бросили вещи, либо никогда их толком не разбирали.

«Если здесь кто-то живёт, то это не супер гостеприимные люди», – пришёл к выводу Макс, содрогнувшись при мысли, сейчас на него выскочит бомж или, что хуже, обдолбанный наркоман. Замер, прислушавшись. Тишина. Лишь звук дождя, стекающего снаружи по водосточным трубам.

Он настороженно пошёл по коридору. Сердце билось быстро, но пережитый страх затухал, сменяясь любопытством и опасениями: что же за место такое жуткое? Под ногами попадались куски штукатурки да обрывки старых газет. Одна из коробок была наполовину раскрыта, внутри валялись рваные упаковки с объедками. Макс скривился: видимо, крысы или уличные кошки смогли пробраться. А может, всё-таки… бомжи?

Впереди возникла приоткрытая дверь в ту самую комнату, из которой лилось бледное свечение в коридор. Этот отблеск был странным: не желтоватый, как от лампы, а синевато-серый, словно лунный свет. Макс предположил, что это может быть свет фонаря с улицы, ибо дождь льёт, какая к чертям луна? А может, у соседей напротив горит лампа дневного спектра или неоновая вывеска.

Он сделал ещё пару шагов, осторожно заглянув за дверь. Комната, судя по очертаниям, была когда-то гостиной: обои давно отвалились, местами на стенах были дыры. На полу валялся перевёрнутый стол, ножка стула и обрывки тюли, похожие на клубки грязной паутины. И окно… большое, в четверть стены. Сквозь него и проникал свет, который никак не вязался с петербургским пейзажем дождливого вечера.

«Что за бред?» – Макс, осмелев, подошёл ближе. Двойное окно было без занавесок, да и внутренняя рама частично разбита. Скалившиеся осколки торчали по краям одной из фрамуг. За вторым стеклом предстала… будто иная реальность. Вместо тёмного питерского двора-колодца с проёмами окон соседнего дома, перед взглядом предстала панорама, напоминающая летнюю ночь незнакомого места. Бледный лунный свет заливал дорогу, деревья с листьями, контуры высоких зданий вдалеке. Звёздное небо было яснее некуда. И уж точно за окном не шёл дождь. Всё снаружи выглядело… иначе?!

Подросток застыл, вытаращив глаза, не в силах понять, не подсовывает ли собственный разум иллюзии. «Может, это постер такой или странная цифровая картинка?» Макс поставил рюкзак на пол и протянул руку, чтобы ощупать стекло. Дунул небольшой ветерок, ласково коснувшись ладони. Поток был тёплым, сухим – не тот холодный и сырой, который царил в его реальности. Макса пробрала дрожь, но уже иного рода. Это было что-то нереальное, необъяснимое.

– Это… как… что это? – прошептал он, чувствуя, как горло начинает сжиматься от волнения и заикание грозит прорваться. – М-мне это… мерещится?

В голове разом возникла сотня предположений. Он читал в сети легенды о том, что дома в Петербурге бывают заколдованными, но прочитанное казалось бредовыми байками из интернета, которыми Максим зачитывался по ночам. Однако зрелище перед глазами слишком реальным, чтобы быть просто фантазией.

Макс наклонился ближе к пыльному стеклу, глянул вниз. Там, по логике, должен был быть виден двор или хоть что-то знакомое. Но под окном простиралась высота, минимум этажей в девять или десять, если не больше. Крошечные очертания деревьев, дорога, редкие фонари. «Разве квартира… не на третьем этаже?» – стучала мысль в голове. Он точно помнил, как поднялся по лестнице всего на три пролёта.

Колени ослабли, Макс пошатнулся и постарался опереться на подоконник. Под пальцами почувствовал холодную крошку стекла, но всё равно не мог отвести взгляд от необъяснимого пейзажа. Вдалеке, где-то между домами, виднелись силуэты, похожие на людей, но они двигались слишком медленно, словно в немой театральной постановке. И всё это время Макс улавливал слабый шум, напоминающий шелест листвы. В заоконном мире, похоже, царило лето или поздняя весна.

Страх и любопытство боролись с логикой. «Это… какая-то чертовщина», – подумал он, судорожно сглатывая комок в горле. Нужно было на что-то решаться. Никакого смысла оставаться здесь дальше не было, но и выходить было страшно. Снаружи – дурацкие хулиганы, а внутри – сюрреалистичная аномалия.

Несколько секунд Макс стоял неподвижно, цепляясь за остатки здравого смысла. Может, его лихорадит? Или он спит и видит сон? Но сон разве бывает таким убедительным? От затхлого запаха пыльной квартиры до боли, когда осколок стекла поцарапал ладонь, – всё говорило о реальности. И в то же время эта реальность определённо была «неправильной».

Резкий хлопок за стеной заставил подростка подскочить. Словно в другой комнате дверь сквозняком захлопнулась. Он жутко испугался, предположив: в квартире всё-таки есть кто-то ещё. Или что-то. Выскочил обратно в коридор, обшаривая взглядом дверные проёмы. Но в них царил только мрак, слегка освещённый прорезью света загадочного окна за спиной.

Где-то начала капать вода. «Или кровь?» – тут же исказило запуганное воображение. Раз, два, три… ритмично, как метроном. Макс не мог определить источник, но звук становился всё явственнее, словно капли приземлялись в металлическое ведро: «Дзинь, дзинь…» И с каждым разом он слышал его ближе, чем раньше.

«Чёрт, надо… надо валить отсюда, – решил он, ощущая, как страх вновь накрывает с головой. – Костян наверняка свалил. А если нет… Теперь лучше уж с ними столкнуться, чем оставаться».

Он развернулся к входу, туда, где под дверью виднелась полоска слабого света из подъезда. Прошёл по коридору, стараясь не наступать на мусор. На душе было муторно: ведь ещё минуту назад он чувствовал облегчение, что спасся. И в один миг источник опасности поменял свои полюса.

Когда Макс добрался до двери, заметил, что та приоткрыта. Он точно помнил, что прикрывал её весьма плотно. «Неужели кто-то вошёл? Может, Костя?» Ни снаружи, ни внутри не было слышно шагов или голоса. Парень, собравшись с духом, схватился за ручку и толкнул дверь от себя.

В подъезде царила всё та же атмосфера заброшенности. Скрипнули перила где-то этажом выше, словно на ветру, хотя откуда ему взяться? Макс внимательно осмотрел площадку и видимую часть лестничной клетки. Никого. Пахло так же затхло, но, по крайней мере, это был знакомый запах реального мира. Или, правильнее сказать, более привычного. Преследователи, судя по тишине, действительно смылись. Наверное, не хотели тратить время.

– Ф-фух, – выдохнул Макс, чувствуя, как заикание изнутри давит. Ему хотелось побыстрее оказаться подальше отсюда, на улице, среди пусть и влажных, но реальных питерских улиц. Даже если придётся топать домой в обход.

Шагнул из квартиры в подъезд, планируя дорогу наружу. Нужно всего-то спуститься на три этажа. Он переместил рюкзак на левое плечо, спустился на один лестничный марш – и… обомлел. Вместо площадки первого этажа увидел груду строительного мусора и бетонных обломков с торчащей, словно волосы, арматурой.

– Но… я же т-только что… – вырвалось у Макса. Он развернулся и поспешил подняться обратно. Пройдя несколько шагов, осознал, что площадка третьего этажа, где находилась квартира, так же иначе выглядит. Не хватает связки газет, что лежали на повороте, и стены частично обвалены. Определенно не то место, откуда он вышел.

От резкого приступа паники заныло в груди. «Нет, нет, да что же это такое?» – в голове застучала зарождающаяся мигрень. Он повернулся обратно и «уронил от удивления челюсть», увидев ту самую «нормальную» лестничную клетку, по которой изначально поднялся сюда. Похоже, дом играл с ним, меняя конфигурацию, словно Макс попал в живой лабиринт.

– Так… чёрт, спокойно… с-спокойно, – велел себе Макс, начиная двигаться вниз, стараясь лишний раз не моргать. – Я же не в Матрице. Только Морфиуса мне тут не хватает!

Возможно, если сосредоточиться и никуда не сворачивать, он спустится на первый этаж. Пусть парадная выглядит иначе, пусть дом кажется заброшенным, чёрт с ними со всеми! Главное – найти выход.

Ощущая каждое шорканье собственного рукава по перилам, он прошёл два пролёта. Сердце бухало. Пол под ногами внезапно заскрипел, и Макс ступил не на площадку второго этажа, а в начало коридора, уходящего вбок. Лестница в этом месте заканчивалась, а вместо неё начинался поворот. В глубине открывшегося глазам коридора, в метрах десяти, мерцал тусклый свет, будто кто-то держал свечку или фонарь.

«Да что же с этим местом не так?» – Макс чуть не споткнулся. В нормальном питерском доме такого строения коридоров не сыщешь, да и кто будет бродить с фонарём? Он повернул голову в другую сторону – там была стена из щербатого кирпича, заваленная строительным хламом. Не пройти. Развернулся. Лестница позади, по которой спустился, пропала – вместо неё красовалась грубо заколоченная досками дверь.

Тревожный рой мыслей бушевал в голове: «Как это возможно? Я схожу с ума? Или мне подмешали что-то в воду? Наркотики?» Слишком много вопросов поделённые на ноль ответов. А на ноль, как всем известно, делить нельзя. Здравый смысл и тонна прочитанных книг говорили, что оставаться на месте – рискованно. Нужно идти туда, где свет. Движение убережёт если не от мистического безумия, то от нервного срыва.

– Лады, т-тут вам не там, – прошептал он, ослабив лямки рюкзака. – В-вперёд…

Трубы на потолке коридора, проржавевшие, булькали, словно потусторонние голоса. Деревянный пол был залит пятнами мерзкой жижи, и Макс морщился, осторожно переступая через неё. На стенах то и дело проплывали тени. Приходилось напоминать себе, что это просто игра скудного освещения, а не кто-то, высматривающий его из темноты.

Наконец он вышел к тусклому источнику света. Тусклой лампочке, висящей на единственном торчащем из стены проводе. Плафона не было, сама лампа моргала, освещая массивную деревянную дверь со стеклянными вставками. Через мутное стекло различалось какое-то помещение – возможно, ещё одна квартира или подсобка.

Он потянул дверь на себя: она отворилась со скрипом, выпуская спёртый запах. Казалось, здесь не проветривали лет сто. Макс шагнул внутрь и увидел небольшой тамбур: старые вешалки и облупленную краску на стенах. Но главное – ещё одну дверь, массивную, с металлическим засовом, наполовину заржавевшим. На ней не было ни номера, ни таблички, только странные отметины, будто царапины.

«Может, отсюда есть выход во двор?» – мелькнуло в голове. Надежда вспыхнула и подтолкнула. Парень дёрнул засов, изрядно хрустнувший, как будто от времени прикипел. Потянул изо всех сил – тот поддался, и Макс распахнул дверь. За ней предстал тесный коридор, ещё более мрачный, и пол, покрытый кафельной плиткой. В углу, в глубокой тени, смутно белело нечто, напоминающего формой… человека?

Макс похолодел. «Только не трупак, умоляю». Он включил и направил туда фонарик смартфона, несмотря на красное предупреждение иконки заряда. Это был манекен – потрёпанный и наполовину разбитый, с торчащими по всему «телу» обломками. Видимо, когда-то его использовали в магазине одежды или на складе. Но кто, чёрт возьми, принёс манекен в подвал жилого дома (если это подвал)?

Глухой звук где-то в глубине помещения сорвал Макса с места – он уже не хотел ничего проверять. Сердце заколотило так, что начало отдаваться в висках. «Хватит с меня приключений на сегодня», – мысленно выругался он и резко обернулся, чтобы вернуться, откуда пришёл.

Однако за спиной увидел лишь пустую стену. Дверь, через которую вошёл, исчезла. Были только пятна сырости и сколовшаяся плитка.

– Выход… ну… почему? – Макс понимал, что любые слова сейчас бесполезны, однако паника брала верх. – К-куда девается… всё?

Стоя в полумраке, он едва сдерживался, чтобы не закричать. Внутри буйствовала истерика. Дом определённо жил своей жизнью, передвигая двери, лестницы и комнаты, как хотел. Если в книгах Макс воспринимал подобное как художественный вымысел, то, столкнувшись с подобным лицом к лицу, растерялся. Он чувствовал себя крохотной песчинкой в гигантском чреве какого-то монстра.

«Не хочу оставаться здесь, нет! – стучало в голове. — Мама же дома переживает… Меня ждут…»

Руки дрожали, на глаза наворачивались первые слёзы, но он сжал челюсти. «Спокойно, безумный Макс. Мы выкарабкаемся». Достал телефон из кармана и начал набирать номер службы спасения, но после первого же гудка сбросил вызов.

«А что ты им скажешь? – едко поддело собственное подсознание. – Спасите меня из дома-трансформера? Я заблудился в парадной? Адрес? А хрен его знает… Так, что ли?»

Повернувшись, сквозь очередной дверной проём Максим заметил слабое мерцание – как если бы там горел фонарь или свечка. Может, там есть кто живой, у кого можно попросить о помощи. Да, это был риск, но бродить бесцельно в перемещающихся стенах – ещё хуже.

Осторожно подойдя ближе, Макс увидел, что за проёмом начинается узкое помещение, отдалённо напоминающее кухню: стол, заваленный хламом, полки, древний холодильник. И маленькая керосиновая лампа, светящаяся тускло и коптя. Запах керосина смешивался с запахом тухлых продуктов. «Кто-то же должен был её зажечь», – понял Макс, и внутри зародилась надежда.

– Э-э… Здесь кто-нибудь есть? – спросил он негромко, стараясь не заикаться. – Извините… Мне… мне очень надо найти выход.

Ответа не последовало, зато тень на стене шевельнулась, и Макс рвано вдохнул. Застыл в ожидании, но не последовало ни слов, ни движения. Может, это всего лишь колыхнулась занавеска, а может, его мозг уже дорисовывает несуществующее.

Оглядевшись, медленно вошёл в кухню. На столе стояла ржавая кастрюля, в ней – присохшие остатки бурой каши. Рядом валялся расколотый радиоприёмник, из которого торчали обрывки проводов. Это постапокалиптическое зрелище атмосферно подсвечивалось колеблющимся огоньком керосинки.

Макс потянулся к лампе, чтобы взять её и, может быть, осветить себе путь. Но внезапно почувствовал на плече лёгкое касание. Вскинув голову, увидел, как из-за шкафчика выплыла худенькая фигура, на голову выше его, закутанная в нечто вроде старого одеяла. Лицо разглядеть было сложно, но взгляд тусклых выцветших глаз из импровизированной накидки уткнулся в него, и Макс ощутил, как мочевой пузырь предательски сжался от страха. Этот человек выглядел… неестественно старым, иссушенным, будто высохшей мумией. Синие губы его едва шевелились.

– Потерялся… юноша? – прохрипел незнакомец сиплым голосом.

– Я? Да… – едва выдавил из себя Макс, прикусив язык, чтобы не начать заикаться. – Извините, я случайно п-попал сюда. Я не вор. Если вы п-подскажите, где выход…

– Из этого места нет… привычного… выхода… – прошелестела фигура. Она сделала шажок вперёд, скинув одеяло с головы. Макс разглядел измождённое лицо старика, почти костлявое. Под полупрозрачной кожей чётко выделялись скулы и ввалившиеся щёки беззубого рта. – Давненько никто… к нам не приходил…

Макс пошатнулся назад, уперевшись поясницей в стол, сердце ухало. Он смотрел в пугающие глаза, в которых отражалась тоска миллиона лет одиночества. Казалось, дедушка вот-вот рухнет замертво. Но тот продолжал неподвижно стоять, уставившись куда-то сквозь Макса.

– Как… как вы здесь… – начал Макс, но договорить не успел. Старик качнулся, словно от приступа слабости, и рухнул на колени. Одеяло плавно осело позади обнажённого тела. Подросток отпрянул: фигура незнакомца исказилась в судороге, лицо перекосилось, из горла вырвался тяжёлый хрип.

– Эй! – Макс сорвался в полушёпоте. – Дедушка… вам плохо? С-сейчас, может…

Незнакомец вдруг поднял взгляд. Блёклые зрачки его смотрели так, будто в них смешались предсмертный ужас и прозрение.

– Беги… – прошептали потрескавшиеся губы. – Найди ключи и беги… пока можешь…

Мгновением позже старик плавно повалился на пол, издав последнее дыхание. Макс не знал, что делать: сердце колотилось, дрожь пронизывала нутро. Приближаться страшно, убегать – не понятно куда. Он прикусил губу до крови, сдерживая рвущиеся наружу слёзы и крик.

«До что за дебильное место?!» – кричал он про себя.

Сжав лампу в руках, бросил взгляд на тело, что не шевелилось. Глаза старика закрыты, кожа тонкой пергаментной плёнкой облегает выступающие кости. Возможно, дедушка умер прямо на его глазах. Или потерял сознание. Макс понятия не имел, что нужно делать в таком случае. Раздался жуткий треск, словно в соседней комнате обрушился потолок. Подросток подпрыгнул, готовый сорваться и бежать. Инстинкт требовал: «Сваливай! Плевать куда, лишь бы прочь отсюда».

– П-пр… п-простите… д-дедушка, – выдавил он, скосив взгляд на лежащего. Не мог же он здесь оставаться, не понимая, как помочь. У него нет ни навыков реаниматора, ни сил. «Нужно срочно попасть наружу, узнать адрес и позвонить в скорую!»

Осознавая собственную беспомощность, Макс рванул обратно по коридору. Керосиновая лампа дрожала в руке, воняя гарью. Дом снова изменил внутреннюю геометрию – вместо знакомого прохода он увидел длинную лестницу. Но в этот раз ступени шли вверх. И далеко, судя по тому, как та терялась во мраке.

Из-под пола раздался новый звук, будто скрежет когтей о камень. Макс не хотел выяснять, что это. Он, судорожно сглотнув, побежал по лестнице, перемахивая через две ступени, стараясь удержать лампу, которая вываливалась из пальцев. Воздух свистел в ушах, в груди жгло от нехватки кислорода. Пробежав несколько пролётов, он запыхался, лампа дико дрожала, но школьник не останавливался. Вдруг лестница под ногами кончилась, и Макс чуть не врезался в запертую дверь. Деревянную, покосившуюся, как будто от служебного входа.

В панике он поставил лампу на пол и налёг на ручку. Ржавый механизм заскрежетал, но поддался – ещё рывок, удар плечом и дверь со скрипом отворилась. За ней предстал… знакомый подъезд! УРА! Обычная питерская парадная! Да, зачуханная и старая, но куда более нормальная, чем кошмарные интерьеры за спиной. Макс подхватил лампу, переступил порог и огляделся. Действительно, он оказался на третьем этаже того самого места, откуда начался этот кошмар.

– Господи… с-спасибо… – прошептал он, моргая, чтобы убедиться, что это не очередная иллюзия. Пол со знакомой колотой плиткой, облезлые стены, привычные двери квартир. Снизу доносился шум. Может, с улицы? Ливень?

Максим, собрав всё своё мужество, поспешил к лестнице, ведущей вниз. Но кое-что удержало его на миг: за спиной возвышалась та самая дверь квартиры, в которой он изначально прятался от Кости. Она была слегка приоткрыта, из-за порога тянуло явным холодом. Дрожащей рукой он поднёс лампу к полотну. Оказалось, что на двери нет даже номера. Тронул ручку – дверь распахнулась чуть больше. Внутри царила кромешная темнота, никаких признаков светящегося окна от летней ночи. По-прежнему пахло сыростью с плесенью, но не было и следа от тех комнат, что он видел. Макс решил не рисковать вторично. Он закрыл дверь до конца, и та гулко захлопнулась, словно отправляя все виде́ния в небытие.

«Теперь точно, хорош!» – подумал он, возвращаясь к лестнице. Подросток зажал в руках лампу, решив взять с собой. Возможно, она пригодится ему вместо фонарика, а то мобильник уже практически сдох. Или заменит оружие при необходимости. Сердце всё ещё билось в бешеном ритме, ладони липли от пота. Спустившись на пару ступеней, он поймал себя на том, что постоянно оборачивается, поглядывая на злополучную дверь. Та выглядела безобидно, просто старой и обшарпанной.

Стоило Максу спуститься ещё на пролёт, как настроение резко испортилось. Сердце ёкнуло от очередного пугающего несоответствия. Лестница, которая по всем законам логики должна была вести к первому этажу, петляла вниз, растворяясь в бесконечности. Неверящий взгляд упёрся в вязкую темень, что клокотала далеко внизу лестничного пролёта, подобно чёрному туману. Не было видно ни признаков первого этажа, ни стен – только зловещий провал, не дающий шансов определить, есть ли вообще финал у этой парадной.

– Да ладно… – прошептал Макс, поднимая лампу чуть выше. Но лишь убедился: этот мрак на деле живёт своей жизнью, поглощая свет и не давая разглядеть хоть что-то. Школьник шагнул чуть вперёд, надеясь услышать эхо собственных шагов, – но мёртвая тишина будто поглотила звук. Подросток ощутил прилив сырого холода, от которого по затылку пробежали мурашки. Шагать вниз? Или поворачивать обратно? Пустая лестница казалась готовой втянуть его в свою бездну. И тут до парня дошло: «Вниз же теперь не выбраться. Здесь просто нет низа!»

Нервная дрожь сковала ноги, по спине побежали мурашки колючего ужаса. Макс зажмурился на долю секунды, напоминая себе дышать, но гулкая паника внутри твердила, ни капельки не заикаясь: «Ты попал». К горлу подступил горький ком. Теперь он точно знал, что всё по-настоящему. Макс нерешительно отступил обратно, прижимая к себе лампу. Эта лестница никуда не вела – разве что в ненасытную глубину. И хоть он не мог ещё назвать вещи своими именами, в душе осело твёрдое понимание: привычные пути наружу отрезаны, придётся искать иной выход, если он вообще есть…

Глава 2. Выхода нет

Макс плюхнулся задницей на ступеньку, не обращая внимания на грязь. Задул огонь в керосинке и поставил рядом. Сжав голову ладонями, попытался унять мельтешащие мысли предположений. Казалось, весь мир вокруг окончательно спятил. Вернее, конкретно свихнулась эта парадная, в которой он имел несчастье спасаться от хулиганов. Всего минуту назад Максим был уверен, что на первом этаже расположена входная дверь, ведущая во двор. Но теперь двери как не бывало, да и первого этажа тоже.

Школьник дотронулся до щеки – холодная. Кожа. Пальцы. Всё остальное. Как будто организм решил: «Ну окей, раз ты попал в глюк – терпи». Тело включило режим выживания. Он не чувствовал кончиков пальцев. Дрожал и не мог оторвать взгляда от стены напротив. Там на облезшей поверхности старой краски пятно влаги и трещины на секунду сформировали… маску. Или это уже глюк?

Снова сжал руками голову. Потёр виски. Не помогло. Стало ещё хуже – под пальцами пульсировала разрастающаяся паника. Она нашёптывала: ты не выйдешь отсюда, слышишь? Всё. Привет. Добро пожаловать в парадную, которая никуда не ведёт.

Макс вскочил – резко, судорожно, как зомби при пробуждении в любимом фильме с Бредом Питтом. Пошатываясь, опёрся о стену. Стена дышала влагой и была холодной, как металл на морозе.

– Всё, б***, надо думать. Думай и д-действуй! – выдохнул он сорвавшимся голосом.

Дыхание – сбивчивое, рваное. Сердце колотилось уже примерно возле шеи. Подросток, придерживаясь рукой о стену, пошёл вниз. Всё та же лестница – старая, ступени с выбоинами, грязь в углах, спёртый воздух. Ни звуков улицы, ни гомона соседей, ни шума машин. Питер словно исчез. Всё исчезло, сузившись до вертикального колодца – парадной.

Максим начал считать про себя пролёты. «Один. Второй. Третий. Пятый. Седьмой. Сколько вообще этажей в этом доме? Девять? Десять? Так почему он прошёл уже пятнадцать, а внизу всё равно та же лестница?»

Он споткнулся, чуть не рухнув. Остановился и упёрся ладонями на колени. Вдох. Выдох. Вдох… Посмотрел в пролёт. Лестница продолжалась, погружаясь во тьму далеко внизу. Огляделся. Номера на дверях квартир были как в шизофреническом пазле: 2А, 27, 13Б, потом 4. Одна из табличек была из жести, как в старых домах, другая – пластиковая, современная, третья цифра – нацарапана гвоздём на штукатурке. Не особо раздумывая, развернулся и пошёл вверх. Те же двери. Тот же хаос в нумерации у квартир. Та же бесконечность покоцанных стен.

– Я что, в аду? – спросил он вполголоса.

Парадная не ответила. Только лампочка на этаже сверху моргнула, словно азбукой Морзе. Треск. Щелчок. Тьма – на секунду. Потом – опять тусклый свет.

Макс до сегодняшнего дня не считал себя впечатлительным. Он прочитал много ужастиков и сотни фантастических книг. Особенно обожал серию про зомби и космические аномалии, но всегда понимал, что эти жуткие выдумки существуют лишь на бумажных страницах. Теперь реальность сама затащила его в сценарий мистического хоррора. Точнее, рациональной части сознания ещё казалось, что этого быть не может. Но факт оставался фактом: каждая лестничная площадка выглядела не так, как прежде. Даже если он спускался всего на один пролёт вниз, вернувшись, обнаруживал, что номера на дверях квартир поменялись.

– Наверное, я себя слишком н-накручиваю, – тихо бормотал Макс, медленно поднимаясь. – Может, я п-переутомился… или чем надышался…

Он повторял это вслух, пытаясь внушить себе, что всё объяснимо. Ну точно же! Он устал, напуган, а из-за стресса мозг начал путать пролёты. Вот сейчас он возьмёт, сосредоточится, найдёт нормальный путь вниз – и выскочит на улицу. Но внутри зудела смутная уверенность: «Нет, Макс, всё не так просто. Здесь что-то не то».

Подросток вытащил из кармана смартфон – не самый навороченный, но и не барахло из б/у на Авито. Уверенный середнячок с пластиковым корпусом, приличным экраном и парой царапин на боковой грани. Модель не новая, но подаренная на день рождения – и потому особенная. Мама вручила ему этот смартфон, а себе забрала его старый, с треснутым стеклом. Сказала, мол, ей неважно. Хотя Максим знал – важно. Просто она хотела, чтобы у сына было хоть что-то хорошее и современное.

Экран засветился мягким светом, выдав показания – 18:48, 14 ноября 2024 год. Но ни единой полоски сигнала и символ Wi-Fi с восклицательным знаком. Иконка батареи мигнула тревожно – оставалось меньше десяти процентов. Макс машинально сжал телефон в ладони, как будто мог передать ему немного собственной теплоты.

– Чёрт, – выдохнул он. Где-то в глубине шевелилось сожаление: если бы у него были друзья в реале, уже кто-нибудь написал бы. Или спасателей вызвал… Да и маму можно было бы набрать. Но всё бессмысленно: связи нет.

Собравшись с духом, Макс спрятал сотовый в карман и развернулся, упрямо сжав лямки рюкзака. «Пойду вниз ещё раз, не торопясь, – решил он. – Даже если это дом в иной реальности, должно же быть окончание у этой грёбаной лестницы…»

Он зашагал по ступенькам, заставляя себя считать пролёты: раз, два, три… Пахло сыростью, плесенью, кое-где между стеной и ступенями блестели паутинки. В воздухе появился слабый запах гари, как будто проводка где-то замкнула.

Пройдя не меньше пяти маршей, Макс запыхался и остановился на очередной из площадок. Архитектура парадной была странной и не поддавалась логике. На одних этажах было по три квартиры. Слева, справа и по центру площадки. На других вместо правой двери имелись боковые коридоры, с парой квартир по бокам и одной в торце, словно в коммуналке. Как и на площадке, где он отдыхал. В небольшом ответвлении школьник с трудом рассмотрел номера квартир: «12», «24», «38». Причём на одной из дверей вместо цифр висела табличка «Злая собака!», истлевшая от времени. Пройдя до конца, он надеялся обнаружить подобие сквозного прохода – но увидел винтовую лестницу, уходящую вниз, во тьму. Макс обрадовался и решительно начал спускаться, надеясь, что сейчас ему повезёт.

Через пару десяток ступеней вновь уткнулся в тупик. Выхода на улицу не было. Справа от конца лестницы располагался узкий коридор с облезлым линолеумом, который заворачивал куда-то дальше. Ни окон, ни дверей, ни вентиляции. Макс ощупью двинулся вперёд, но коридор внезапно «кончился» голой кирпичной стеной – будто его заложили. Ни намёка на тамбур или служебный вход.

– Да как так… – прошептал он, пятясь назад. – Я же только ч-что…

Расстроившись, вернулся к главной лестнице – та, на первый взгляд, выглядела по-прежнему. Ведь он только что прошёл здесь, верно? Но углы и пролёты словно поменялись местами. Теперь из этой точки наверх шла кирпичная арка, хотя минуту назад Макс её не видел.

«Я схожу потихоньку с ума? – пронеслось в голове. – Или дом действительно перестраивается?»

Сглотнув ком в горле, Макс решил пойти вверх. Может, попробовать добраться до чердака и через крышу перелезть в соседнее здание? Если повезёт, можно найти пожарную лестницу. Или хотя бы позвать на помощь сверху. Однако направление движения в этой парадной не имело различий с точки зрения финишной линии. Лестница имела всё ту же пугающе зацикленную структуру. Всякий раз, когда Макс выходил на следующую площадку, он замечал странные закономерности: номера квартир хаотично менялись, краска на стенах была разного цвета, а иногда на полу возникали объекты, которых до этого не было. Обрывки газет, пустые бутылки, мятые коробки.

Взгляд упал на межэтажное окно. Может, открыть его и осмотреться? К разочарованию Макса, окно было оснащено ещё советской фурнитурой с сорванными ручками. К тому же рама, похоже, была когда-то наглухо заколочена изнутри металлическими штырями. Школьник попробовал надавить на неё – не шелохнулось. Да и стекло, присмотревшись, было покрыто странной мутью, будто его усилили несколькими слоями. Кулаком разбивать подобное – чревато травмами. А рядом нет ни ломика, ни кирпича, ни чего-то тяжёлого, чтобы качественно шарахнуть. И кто знает, что там окажется за окном?

Он приник к мутной поверхности, пытаясь разглядеть улицу. То, что отразилось в окне, заставило похолодеть. Вместо тёмного питерского вечера предстала сцена, словно из чёрно-белого фильма. Макс различил далеко внизу телегу с лошадью и вымощенную булыжниками дорогу, по которой бродили люди в одеяниях давних эпох. На лицах не было чётких черт, словно тени, но всё же фигуры двигались, как на ожившей фотке.

– Какого… – Макс отшатнулся.

В глазах на миг потемнело. Он вытер рукавом холодную испарину со лба. Очередная галлюцинация? Зажмурился, потёр кулаками глаза до искрящихся зайчиков и снова глянул в окно. Те же тени, теперь ещё более размытые. Где-то в глубине этой картины возвышался новенький дом, словно недавно отреставрированный. Наверное, он выглядел так в другую эпоху – или это его персональные визуальные бредни?

– Т… такого не бывает, – выдавил Макс и решительно отошёл.

Стало действительно жутко. Спустившись на один пролёт, выглянул в другое окно. В нём, сквозь полупрозрачное стекло, дом как бы переключился на новый канал. Детвора в одинаковой летней одежде гоняла обруч велосипеда по асфальту двора. У парадной напротив была припаркована чёрная «Волга». И картинка мерцала, как немая хроника. Макс ощутил, как внутри всё холодеет. В окнах парадной причудливо сменялись разные временны́е «срезы» существования этого дома? Отражения настоящего, 2024 года, там не было. Идея сбежать через окно в один миг лишилась логичности.

– Н-ну всё… – пробормотал он, чувствуя, как мышцы на затылке сводит судорогой. – И что теперь делать?

Он пошёл вниз, не оглядываясь, испытывая чёткое ощущение, что окна смотрят ему вслед.

«Окей… – размышлял Макс, – если окна замурованы, а найти первый этаж не выходит, может, рискнуть с хозяевами здешних квартир? Люди же обязаны где-то существовать. Можно будет попросить помощи: позвонить, открыть дверь, объяснить ситуацию. Вдруг прокатит?»

Воодушевившись, он двинулся по лестнице вниз, высматривая, горит ли хоть где-то свет под дверью или вдруг слышны звуки из квартир. Через несколько площадок ему вдруг послышалось чьё-то ворчание из-за деревянной двери цвета тёмного дуба. То ли мужчина, то ли женщина – не разобрать, но точно людские голоса, бормочущие вполголоса. Сердце Макса ёкнуло: «Вот он! Мой шанс!»

Он сглотнул густую слюну волнения, напомнив себе говорить без запинок, и застучал в дверь:

– Про… прошу, откройте! Я застрял, н-не могу найти выход…

Голоса за дверьми тут же стихли. Последовала минутная пауза. Потом кто-то громко зашипел:

– Иди прочь! Не время нынче двери открывать всякому сброду!

Сквозь дверь донёсся ещё чей-то шёпот. Макс приник ухом, но разобрал лишь обрывки: «…он хочет втянуть нас…нельзя…» Сердце ухнуло в район живота. Он заколотил ладонью по старой двери, уже понимая, что его вряд ли впустят.

– П-пожалуйста, – взмолился подросток, чувствуя, как ком в горле сковывает связки. – Я же з-здесь… умру…

В ответ раздался резкий удар – словно что-то бросили в дверь изнутри, «намекая» ему отвалить. Макс резко отпрянул и попятился.

Желание искать помощь в этой квартире разом пропало. Пошёл дальше. Пару пролётов ниже расслышал тревожные звуки шагов за обитой искусственной кожей дверью, в щели под порогом которой пробивалась полоска света. Звонка не было. Макс решил ещё раз рискнуть. Постучал. Секунд пять тишины, а потом злобное глухое ругательство:

– Пошёл к чёрту! Нет здесь никого!

Макс сглотнул. Отношение жителей парадной к нуждающемуся в помощи казалось лютой дикостью. Люди будто заперлись в своих «крепостях» и не желали идти на малейший контакт. Но, с другой стороны, учитывая аномалии этого места, может, жильцы напуганы не меньше него. А если они застряли здесь уже давно, утратив доверие к случайным гостям?

На следующей площадке он попробовал позвонить в дверь без таблички, откуда доносились скрипы – будто двигали мебель. Позвонил раз, другой. Ноль реакции. Макс вслушался – вроде внутри замолчали, потом последовала приглушённая ругань… Дверь даже приоткрылась на сантиметр, но мигом захлопнулась, едва он успел вымолвить: «Можно?» Закрылась с таким грохотом, что Макс дёрнулся и чуть не свалился на задницу.

– Ну… супер, – горько выдохнул он. – Г-гостеприимством от всех вас так и разит…

Сердце ныло от беспомощности. Надежда, что хоть где-то может найтись добрая душа, не отпускала. Возможно, кто-то, увидев нуждающегося, не оставит подростка в беде. Но дверь за дверью тишина или же ни грамма дружелюбия.

– Почему именно сегодня я задержался в грёбаной школе? – пробормотал он, остановившись передохнуть, глотая слёзы. Перед глазами возник образ Оли, одноклассницы, которую он в сентябре попросил стать… ну, если не девушкой, то хотя бы близким другом. Она тогда засмеялась и ушла к подругам, бросив: «Мы слишком разные, Максик». Было жутко обидно. Воспоминания потревожили незатянувшуюся рану в душе. Неужели ему всегда суждено жить в изоляции?

После долгих блужданий Максу стало не по себе. Во рту пересохло, сердце билось так, будто выжигало остатки энергии. Казалось, он пробежал не один марафон по этой лестнице. А ещё преследовало ощущение, что пора бы сходить в туалет.

– Ну вот, очередная засада, – простонал он оглядываясь.

Надежды найти санузел в парадной не было, а стучаться к людям, как показывал опыт, бесполезно. Взгляд Макса выхватил в тусклом закутке следующего пролёта нечто, напоминающее большой горшок с засохшим фикусом. Высохшие листья наполовину облетели, земля превратилась в сухую пыль, вокруг валялись скомканные старые тряпки. Рядом на подоконнике стояла полуторалитровая бутылка, до половины заполненная мутной жидкостью с желтоватым осадком.

Макс ощутил брезгливое отвращение, но организм требовал: «Либо туда будешь ссать, либо в штаны». Сгорая от стыда, он пригляделся – вокруг ни души. Переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, с трудом расстегнул ширинку и сделал своё дело прямо в кадку. Вместе с облегчением пришло чувство вины: подросток, писающий в горшок с фикусом в каком-то аномальном доме. «Если бы кто увидел…»

Избавившись от переработанной организмом жидкости, Макс вдруг понял, что и пить хочется невыносимо. В горле першило, язык был словно наждак. Взгляд непроизвольно упал на бутылку. Подошёл, скинул рюкзак, вглядываясь в полторашку. Аккуратно снял её с подоконника, стараясь не баламутить содержимое. В ней точно была вода, но, судя по цвету и запаху, сомнительной свежести, затхлая.

– Фу-у… – поморщился Макс принюхиваясь. Впрочем, выбора не оставалось: продолжит бегать по лестницам в жуткой неизвестности – свалится от обезвоживания. Он ещё раз опасливо понюхал содержимое – запах плесени и с нотками тухлости доминировал. Сделал аккуратный глоток. Почти сразу закашлялся: привкус отвратительный, как из болота. Но организм радостно принял влагу, взбадриваясь. Отпил ещё чуть-чуть, скривившись так, будто его пытают.

– Д-дожил… – прокомментировал вслух, вытирая губы рукавом. Внутри жгло от мерзкого привкуса, но жажда – важнейший из инстинктов выживания человека. Характерное урчание в животе напомнило, что он и не ел толком. «Сникерс», – мелькнуло в голове.

В рюкзаке пряталась шоколадка, что мать сунула ему ещё в понедельник. Макс расстегнул молнию, нащупал заветный батончик. Подумав секунду, решил приберечь НЗ, если наступит крайний случай. «Вдруг придётся выживать здесь гораздо дольше? А голод не самое ужасное, что я сегодня испытывал». Мысль про «дольше» неприятно оцарапала подсознание. Тяжело вздохнув, он отпустил шоколадку обратно.

За спиной послышались шарканье – или показалось? Макс вздрогнул. Словно кто-то прошёл на пару пролётов выше. Огляделся – никого. Только сырость и эхо странного шороха. По коже вновь побежали мурашки. От жуткой неразберихи в органах чувств Макс начал сомневаться в себе. Выдохнув, вспомнил содержимое прочитанных книг с намерением перенять опыт. Герои, оказавшись в лабиринтах или параллельных реальностях, ставили метки, чтобы не блуждать по одним и тем же локациям. «Да, звучит-то логично. У меня есть ключи, можно царапать ими надписи». Засунув бутылку с водой в рюкзак, поднялся и подошёл к стене.

Сглотнув, вывел фразу «ЗДЕСЬ БЫЛ МАКС». Старался писать аккуратно, но различимо, чтобы заметить издалека. Краска под ключом крошилась, штукатурка осыпалась. Получилось всё равно коряво, но читаемо. Макс даже улыбнулся от облегчения: «Хотя бы так…»

– Так, теперь вниз, – проговорил он вслух, будто обретая уверенность. – Если н-наткнусь на эту надпись, значит, вышел на тот же этаж.

Он дошёл до следующего пролёта, огляделся, потом вернулся… Но, как подсознательно опасался, надписи на прежнем месте не было. Стена была целой, будто он не царапал ничего. «Парадная что, исцеляет собственные «раны»? – мелькнуло в голове. – Или, если полагаться на теорию мультивселенной, я потерялся в пространстве и вышел обратно в другом месте?»

Голова шла кругом. Юношу пробил озноб пугающей догадки: если метка исчезла, то «дом» не позволит ориентироваться. Кажется, здесь не действовали законы нормальности. Макс шёпотом выругался, почувствовав, как заикание сдавливает гортань. Достал бутылку и глотнул противной воды, чтобы успокоиться.

Где-то внутри отчаяние накатывало новой волной. А вдруг он обречён скитаться здесь вечно? Может, этот дом «проглатывает» людей, как в мистических романах… Ощутил ком слёз у горла, но заставил себя успокоиться, выпрямившись.

«Я не сдамся, – произнёс мысленно. – Я же не слабак».

Перед глазами снова всплыл образ Оли. От мысли о первой любви стало вдвойне горько: не то чтобы одноклассница была злой, просто он не входил в круг её интересов. Друзья у девушки были сплошь модные да популярные. «Макс, ну чё ты за мямля?» – так, кажется, шутили ребята. А он ведь хотел доказать, что может быть сильным… И вот ирония. Теперь ему приходится доказывать это не в родном классе, а среди кошмаров парадной.

Время незаметно ползло к условной ночи. По крайней мере, Макс чувствовал, что снаружи окончательно стемнело. Внутри парадной лампочки горели тускло, иногда моргая, а в окнах отображались фрагменты разных времён. Зрелище казалось чудовищной издёвкой: стоит лишь взглянуть в одно – там ретропоезд на горизонте; в другом – работающий патефон на подоконнике соседнего здания; в третьем – что-то вроде начала 2000-х… И нигде не проглядывается спасение.

Отчаяние становилось всё сильнее. Пару раз Максу казалось, что в коридорах некоторых этажей мелькает сгорбленная тень, ростом чуть ниже обычного человека. Когда он замирал и приглядывался, тень исчезала, словно растворяясь в стенах. Но впечатление, что кто-то следит, становилось навязчивее. Сердце билось, как сумасшедшее. Пот стекал по спине. Он исследовал очередной коридор, когда лампочка наверху моргнула и погасла. На миг воцарилась полутьма, и тогда Максим ясно расслышал скрежет в нескольких шагах от него. Остановился в страхе, медленно обернулся. Затылком почувствовал, как волосы на шее встают дыбом: будто над ними дышали чуждым холодом.

– К-кто здесь? – только и выдавил он.

Ответа не было, лишь новый шорох, словно что-то тянулось по полу, и зловещая пауза. В мутном свете лампы с площадки стена позади Макса вдруг показалась смазанной, словно там колыхался мрак. Он зажмурился, с трудом борясь с желанием заорать.

Когда снова открыл глаза, увидел, что коридор пуст, но тени дрожат от мигающего света. Что-то промелькнуло позади на площадке – убегающая фигура? Или блики? Макс задрожал, понимая, что иллюзиями это место может не ограничиться. Стены в парадной жили собственной жизнью. А неизвестное нечто, бродящее по пролётам, словно ищет, как до него добраться.

Он стиснул рюкзак, затравленно возвращаясь к лестнице. Идти дальше? Да, придётся. Стоять на месте – ещё страшнее. Мутная вода булькнула в животе, вызывая отвратительную отрыжку. Ноги подрагивали от усталости. Макс с трудом сделал шаг, затем второй…

С губ сорвался судорожный всхлип. Парень понял, что уже давно находится на грани окончательной паники. К глазам подступили слёзы страха. Он прикусил губу, чтобы не разреветься. «Держись, – шёпотом сказал он сам себе. – Ты должен справиться…» Но даже внутренний голос звучал неуверенно.

Из тёмного коридора, откуда он выбрался, донеслось глухое царапанье. Словно кто-то провёл ногтями по штукатурке. Макс ахнул, замирая. Звук стал громче, раздались лёгкие шажки. Возможно, босые ступни или в каких-то тапках. И они приближались!

– Б-бля… – сорвалось у него.

Ни спрятаться, ни бежать. Лампочка над его головой зловеще мигнула, ослабив накал. Шум шагов оборвался. Макс различал лишь эхо чужого дыхания. Пришло пугающее осознание – он здесь не один. В следующий миг «нечто» словно отступило. Лампочка в коридоре вспыхнула, заработав, как раньше. Тот оказался пустым. Макс судорожно сглотнул. Слёзы, прорвав оборону, текли по щекам. Подозрение, что это только начало, преследовало. Дом будто играл с ним.

– С-сука какая, – выдавил он, отступая к перилам, и в очередной раз глянул вниз. На дне лестничного колодца зияла мгла.

Затем послышалось глухое бормотание, как будто издалека, этажом ниже. Или выше? Трудно понять. Но оно окутывало всё пространство. Макс судорожно вцепился в поручень, не зная, куда податься. Во рту стоял привкус тухлятины, в душе клубилось отчаяние. Чувство, что он мышь, угодившая в мышеловку, основательно накрыло.

Шаги (или шорохи) возобновились, уже чётче, возможно, ближе. Макс напоследок оглядел коридор. Кто-то точно метнулся за угол. Холодок пробежал по спине. Он понял: за ним явно следят. Или, что хуже, охотятся? Восприятие мира в этот момент будто перевернулось. Всё, что было важно – школа, мама, оскорбления Кости, не сложившиеся отношения с одноклассницей, – меркли перед животным страхом. Подросток ощутил себя маленьким загнанным зверьком. В ушах пульсировало собственное дыхание. А позади нарастал шёпот, похожий на хаотичное переплетение человеческих голосов. Макс снова крепко зажмурился.

С каждой секундой тревога ширилась и крепла. «Исчезнувший выход» остался в другой реальности, а сама лестница вела вглубь чего-то зловещего. Когда странный шорох позади стал ещё громче, Макс уже не пытался позвать на помощь. Он лишь стиснул кулаки, сбитым дыханием прошептав:

– М-мамочка… Т-только бы выжить…

Впереди в темноте коридора мелькнула чья-то тень. Стук. Где-то за спиной. Потом второй. Он медленно повернулся. И увидел – дверь. Новую. Гладкую. Белую. Современную.

И она открыта!

Макс недоверчиво смотрел на дверное полотно. Оно отличалось от всего, что он видел в этой парадной. Ровное, белое, будто только с завода. Ни потёртостей, ни грязи, ни следов чужих пальцев. Она не просто стояла – она ждала. Как официант с подносом. Или как палач с топором.

Он шагнул ближе. На уровне глаз – табличка. Простая, пластиковая. Надпись: «кв.0». Шрифт – как в современных офисных зданиях. Ровный. Спокойный. Без эмоций. Недоверчиво заглянул внутрь. Квартира была светлой. Реально светлой. Белые стены. Линолеум в цвете сгущённого молока. Вешалка с пустыми крючками. Запаха – никакого. Словно здесь никогда и не жили. Не пыльно и как-то слишком… свежо?

Макс сделал шаг внутрь. Прислушался. Пульс барабанил в ушах. Коридор – просторный. Слева – ванная. Открытая. Вся в белой плитке. Светодиодная лампочка под потолком и ни единого следа жизни. Ни шампуня, ни зубной щётки. Только вода – медленно капающая из блестящего крана.

Он зашёл. Подошёл к раковине. Умыться? Нет. Страшно. Повернул кран – вода зашипела и… пошла. Струйка. Прозрачная. Настоящая. Макс наклонился и принялся пить. Шумно и жадно. Вода была холодной, чистой и само́й что ни на есть настоящей.

– Спасибо… – прошептал он, как будто благодарил не судьбу, а сам дом. Мутная жижа из бутылки была без сожаления вылита и заменена чистой водой. Взгляд зацепился за отражение.

Из зеркала над раковиной на него смотрел… он. Но словно старше. Лет на десять. Те же глаза, но взгляд – уставший. Ломкий. Как будто в этом доме он прожил гораздо дольше, чем рассчитывал. Максим дёрнулся и выскочил в коридор. Тот тянулся дальше. Он вошёл в первую комнату, где стоял телевизор. Старый, пузатый, как у бабушки. Он работал. Без звука. На экране – Макс. Идёт по подъезду. Его же лицо. Его шаги. Ракурс слегка сверху – как будто за ним кто-то смотрит. И оператор не человек. Сама парадная.

Он поднёс руку к экрану. Из динамиков послышалось:

– Макс…

Он выдернул вилку из розетки. Телевизор замолк. Макс развернулся и пошёл обратно. Ванна. Заперта. Кухня. Появилась. Он не помнил, чтобы она была. На плите – чайник. Пар из носика. Запах – лимона. Стол. Один стул. На белой глади стола – бумага. Пожелтевшая. Печатный текст:

«Если ты читаешь это, значит, ты здесь. Это – не дом. Это – не место. Это – состояние. Парадная – не питается плотью. Она ест сомнения. Она поглощает растерянность. Не ищи вход или выход. Они не снаружи».

Макс нерешительно протянул руку. Бумага под пальцами начала теплеть. Слова – исчезать. Испугался, поспешил вернуться к входной двери. Рванул за ручку – закрыто.

– ВЫПУСТИТЕ! – в панике заорал.

Из-под двери тень. Тянется. Живёт. Шевелится. Как щупальце из дыма. Он отступил. Лампочка моргнула. Потом вторая. Потом вся квартира погрузилась в кромешную темноту. Макс застыл посреди коридора. Один. Ничего не видно. Даже собственных рук. И снова за спиною дыхание. Тёплое. Прямо в затылок.

Он замер.

– Ма-а-акс… – прошептали возле самого уха.

Развернулся. Темень.

– Ты уже дома…

Макс очнулся… сидя на ступенях.

Всё было как раньше. Старый фикус, тусклая лампа, пыль и бесконечная лестница. Он – снова один. Подросток затравленно огляделся. Сердце билось, как бешеное. Было ли виде́ние сном? Или он реально вернулся? А может… ничего не было? Потянулся к рюкзаку. Нужно срочно поесть! Шоколад придаст сил и упорядочит мысли. Открыл замок. Там – записка. Пожелтевшая. С надписью:

«Ты внутри. Не забудь это!»

Глава 3. Призраки

Макс почти не чувствовал ног. От напряжения казалось, что колени вот-вот подломятся. К тому же воздух в пропахшей сыростью парадной становился необъяснимо густым. Его едва хватало, чтобы успокоить сбитое непрерывной ходьбой дыхание. Но парень упрямо шёл вверх по лестничному пролёту, стараясь не вслушиваться в гулкое эхо шагов, разносившееся между стенами. Каждый скрип потрёпанных питерской погодой кроссов звучал как гром. В глубинах лестничного пролёта то и дело раздавались непонятные шорохи, стуки, напоминавшие об аномальном состоянии этого места.

Едва Макс завернул в очередное ответвление коридора, тут же наткнулся на странную деталь. Приоткрытая дверь с выбитой верхней панелью, через которую виднелся серый прямоугольник потолка. Будто кто-то уже пытался проникнуть в эту квартиру. «А вдруг именно там и находится выход или хотя бы адекватные хозяева?» – мелькнула слабая искра надежды. Прежде чем ступить внутрь, нутро пробил укол страха. За предыдущие часы он насмотрелся достаточно, чтобы понимать: здесь каждое помещение таит нечто, что может негативно сказаться на его самочувствии. Если… не хуже.

Школьник поднял руку, чтобы распахнуть дверь, и почти сразу пальцы ощутили холодное дребезжание. Дверь поддалась, тихо скрипнув, словно приглашая внутрь. Макс заглянул через проём и увидел… коридор. Казалось бы, ничего необычного, если бы не одно «но»: прикидывая на глаз, квартира должна быть метров десять, ну, максимум – двадцать в глубину. Перед ним тянулся чуть ли не «туннель» с обшарпанными стенами, уходящий за пределы видимости.

– Очередная визуальная шняга? – пробормотал он, чувствуя, как во рту пересохло. – Это же… не коридор, а настоящий туннель, получается.

Сделал нерешительный шаг внутрь. Света почти не было, лишь приглушённые отблески тусклой лампочки из подъезда подсвечивали несколько метров плиточного пола. На стенах висели обрывки старых обоев, в некоторых местах торчали «заплатки» советских газет, скрывая за печатной шкурой трещины. Прохладный сквозняк стремился навстречу откуда-то из глубины.

На первом десятке шагов Макс ничего не увидел, кроме небольшой кучи мусора и пары брошенных сумок. Чем глубже он заходил, тем настойчивее ощущал, что здесь кто-то определённо живёт. В воздухе витал застарелый запах табачного дыма и нафталина. Неожиданно среди хлама обнаружился детский башмачок, совсем крохотный, с оторванной пряжкой.

– Есть кто… т-тут? – спросил Макс тихо, хоть и не рассчитывал на ответ. Эхо подхватило слова и прокатило по коридору затухающим шёпотом. Школьник вздрогнул, возвращая башмачок на место.

Вдруг слева, за первой полуоткрытой дверью, послышались голоса. Глухие, размытые, словно проникшие сквозь ватную завесу. Макс замер. Эти звуки были неестественно старомодны, как будто из старых документалок или кинохроник 60-х. Скрипела мелодия патефона, а голоса перебивали друг друга – женские и мужские. И хотя бо́льшую часть слов он не понимал, но отчётливо различал интонации: тревога, радость, бытовой спор. Речевой коктейль звучал как бы издалека.

Он осторожно заглянул за дверной косяк и замер: из глубины мрачной комнаты мерцал свет. А по стене скользили фигуры – полупрозрачные, едва различимые. Похожие на силуэты из театра теней. То ли семья, то ли группа людей, одетых в одежду явно не этого века. Одна женщина сидела у окна (насколько Макс мог понять по очертаниям), другая хлопотала возле накрытого стола. Мужчина, держась за шляпу, ходил взад-вперёд. И всё это беззвучно, лишь отголосками голосов, прорывавшихся сквозь толщу лет.

«Я что, вижу сцены из прошлого?» – пронеслось в голове. Сердце заныло: это было жутко и одновременно величественно. Макс действительно чувствовал себя призраком, подсматривающим за чужой жизнью. Вот мужчина что-то уверенно говорит, указывая на окно. Женщина качает головой. Девочка (очень смутная фигура, но Макс опознал пол и возраст по силуэту) бежит к столику, пряча под ним куклу. И эта кукла тоже призрачная, вся в чёрно-белых отблесках.

«Может, они и есть настоящие жильцы, – мелькнула мысль. – А я для них невидим?» Макс хотел было окликнуть тени, но горло сдавил спазм. А вдруг, заметив его, они обернутся чем-то ужасным?

Не выдержал, попятился. Музыка, которой не могло быть, затихла. Показалось, что кто-то повернул голову в его сторону. Макс упёрся спиной в дверь и выбежал обратно в коридор. Сердце колотилось. Увиденное сном не казалось: в одной из «необитаемых» квартир словно кипела жизнь – но жизнь давно минувших лет.

– Я… в-выходит… – пробормотал он, заикаясь, – могу видеть сквозь время?!

Новоявленная «суперспособность» не радовала! Лучше бы Халком стал, так хоть стены проломить можно было. Ощущение, что он невесомый призрак, просачивающийся в чужие эпохи, встряхнуло до кончиков пальцев. В голове закрутилась навязчивая фантазия: «А вдруг реально я тот, кто застрял меж времён, а они все нормальные? И для них я в доме бесплотная фигура призрака…»

Пытаясь унять дрожь, Макс продолжил исследовать туннель коридора. Тот неожиданно завернул, и показалась ещё одна дверь, приоткрытая наполовину. Оттуда не доносилось ни звуков, ни голосов. Макс заметил странные росчерки тени, скользящие по стене. Словно кто-то двигался при свете ламп.

Он заглянул, стараясь дышать как можно тише. Комната за дверью выглядела, на первый взгляд, классической «коммуналкой» советского типа: облезлые обои в цветочек, по центру – продавленный диван, на полу – линолеум, рванный местами. Но потолок был выше, чем у любой квартиры, которые Макс видел в реальности, а дальняя стена снова располагалась гораздо дальше, чем позволяли габариты дома.

По правой стороне в глубине помещения виднелся узкий коридор, из которого падал тусклый свет, освещая часть дивана. Макс подкрался на цыпочках и сделал робкий шаг внутрь, нервно сжимая лямку рюкзака. В сердце вновь шевельнулась надежда: а вдруг здесь найдётся хоть что-то, указывающее на выход?

Неожиданно он услышал то, что заставило волосы встать дыбом: приглушённые стоны и следом жалобные всхлипы. Причём отчётливые, не из теней, не из прошлого. Словно кто-то страдал в дальней комнате. Макс замер, услышав злобное мужское шипение:

– Сдохни, тварь… сейчас будет больно…

Подросток содрогнулся. Голос звучал низко, тихо, но был насквозь пропитан жуткой холодной жестокостью. Затем раздался громкий вскрик – не то женский, не то детский, срывающийся на хрип. Макс хотел броситься прочь, но ноги не слушались.

«Вдруг я смогу помочь? – мелькнуло. – Или это очередная сценка с призраками?»

Набравшись храбрости, он прошёл ещё пару шагов, и коридор упёрся в небольшую комнатку, по центру которой стоял массивный хирургический стол. На серебристой поверхности при свете мерцающей лампы корчилась дымчатая фигура человека с фиксированными ремнями конечностями. Над ней возвышался высокий мрачный силуэт, слегка растворяющийся в клубящихся тенях. Казалось, что вся его сущность представляла собой то ли дым, то ли сгущённую тьму.

– Твою мать… – выдохнул Макс. Это была сцена пыток. Он, как фанат ужастиков, не спутал бы её ни с чем другим. Кто-то (или что-то) издевался над жертвой, намереваясь заколоть или калеча жуткими инструментами. Но что это за эпоха? Контуры одежды на жертве не давали ответ, а сам «маньяк» выглядел, скорее, как потусторонний кошмар.

Макс осознал, что всё это – очередное призрачное виде́ние. От вида кровавой сцены внутри защемило: отвращение, ужас, желание отвернуться. Он шагнул назад, желая незаметно сбежать. Но в этот момент высокая тень вдруг распрямилась и застыла, словно уловила в комнате присутствие Макса.

– К-какого?.. – прошептал Макс, непроизвольно отшатнувшись. Силуэт медленно повернул к нему голову (если это можно назвать «головой»), и из глубин чёрной дымки вспыхнули два багровых пятна – глаза или нечто, их заменяющее.

Сердце подростка остановилось, сжавшись, будто «природный насос» опустили в ледяную воду. «Этот крендель что… меня видит?!» – шокировано подумал Максим. До этого призрачные «квартиранты» не замечали его, занятые отыгрышем сцен из прошлого. Но это создание явно почувствовало чужое присутствие.

Раздался леденящий душу смешок, а затем «маньяк» – или призрачный монстр – уверенно двинулся в сторону парня. Призрак не выпускал из руки нож, который казался столь же нематериальным, как и всё вокруг. Но, судя по тяжёлым шагам, намерения были совершенно реальными.

Макс хотел завопить, но голос застрял в горле. В отчаянной попытке защититься он схватил какую-то табуретку, стоявшую у стены, и выставил перед собой. Тень чуть неуловимо дрогнула, зрачки вспыхнули ярче, а потом фигура сделала резкий выпад. И нож, призрачный, но плотный, угодил прямо в бок табуретки, раскрошив дерево, будто пенопластовую преграду.

– Ох, бля! – вырвалось у Макса. Он рванулся в сторону, сбив при этом плечом полку с хламом. Послышался грохот. Жертва на столе забилась, жалобно всхлипывая, но маньяку, кажется, уже было не до неё. Добычей хищника сейчас становился непрошеный гость.

«СВАЛИВАЙ!» – пронеслось в голове. Парень швырнул остатки табуретки в лицо призраку и, воспользовавшись моментом, ринулся к выходу. Но тень ловко обогнула летящий предмет мебели и перегородила выход. Щелчок дверного замка прозвучал приговором. Макс подсознательно ощутил, что уклониться не успевает, и в следующий миг злобный шёпот раздался почти над ухом:

– Зря ты пришёл сюда… живчик!

Школьник почувствовал удар где-то снизу: лезвие призрачного ножа со свистом чиркнуло по серой толстовке, разрезав её вкупе с футболкой, оставляя на коже жгучую полосу. Макс заорал от неожиданности, ужаса и боли: он не думал, что «тень» может причинить реальный урон. Но рана-то была настоящей, пусть по первым ощущениям и неглубокой.

В голове воцарилось абсолютное непонимание: как бороться с призраком, которого невозможно даже толком схватить? И тот явно желал убивать. Макс в панике начал метаться по комнате, хватая всё, что попадалось под руку. Какой-то винтажный стул, советский торшер, коробку с тряпьём – швыряя это под ноги призраку. Тот спотыкался, рычал, но не отставал, а нож в руке пульсировал бледным огнём, как бы впитывая энергию.

Поняв, что вот-вот станет очередной жертвой, Макс, сделав ложный выпад, метнулся к двери, ведущей из комнаты назад в коридор. Он ухватился за дверную ручку и, прикладывая все силы, провернул барашек замка, открывая. Призрак метнулся следом. Чернильная рука с ножом уже вздыбилась над головой Макса. Парень интуитивно скользнул под ней, заметив, как лезвие снова целит в шею. В отчаянном рывке он захлопнул дверь прямо перед «лицом» тени.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Макс упал на пол, прижимая дверное полотно ногами. Из-за створки доносился яростный вой и удары, словно монстр колотил ножом по дереву. Скованная жертва внутри продолжала стонать, однако звук затихал, как уходящее эхо. Казалось, сцена пыток маньяка растворяется обратно в призрачных временах.

– Господи боже м-мой… – прошипел Макс, чувствуя, как волна истерического страха накрывает. Как он ещё не потерял сознание, не понимал. Идиотская мысль: «Ведь в книгах призраки не могли трогать людей!» Но в этом месте всё было иначе.

Несколько секунд он просидел с закрытыми глазами, вжимаясь в дверь. За ней понемногу стихали звуки, уходя в глубины прошлого. Наконец стуки, стоны, угрозы и ругань окончательно смолкли. Макс осмелился отодвинуться. Дверь тяжело приоткрылась, но за ней уже не было ни стола, ни тени-маньяка, ни самой комнаты с жертвой. Там оказалась наглухо заложенная кирпичная стена. Словно демонстрируемая сцена исчезла, стоило ей закончиться.

Дрожащими руками Макс ощупал разрез на одежде. Капельки крови выступали сбоку на коже. Больно. Он зарычал от злости на собственную беспомощность и на ужасы, которые творились вокруг. Покачнувшись, подросток выбрался обратно в коридор, ощутив, что стены начинают вибрировать. Будто дом «съёживается», меняя форму. У лестничной клетки заморгала лампа, по потолку поползли глубокие трещины. Пол искривился волной на несколько сантиметров, Макс едва не упал.

– Т-только этого не хватало, – выдохнул он, прижимаясь к стене.

Парадная трахеей этого коридора дышала, сжимаясь и разжимаясь, как громадный организм. Лестница, ведущая вниз, теперь выглядела «задранной» под острым углом, а если смотреть вверх, то появлялись новые пролёты, которых, казалось, прежде не было. Он видел, как деревянные перила «растут» из треснувших каменных балясин, будто вылезали изнутри.

– Ты что… издеваешься… – прошептал Макс, обращаясь к дому. Ему почти казалось, что эти стены понимают его слова.

Сильный толчок встряхнул лестницу парадной целиком, сверху посыпались осколки штукатурки. Макс прикрыл голову руками, чувствуя, как сердце мечется в бешеном ритме. Казалось, дом хотел сбросить его, раскрошить в руинах каменных лабиринтов.

«Мамой клянусь, выглядит так, будто дом сам по себе перестраивается», – с ужасом подумал он.

На миг Максу захотелось просто упасть на пол и разрыдаться. Силы были на исходе, у него болело всё – и от ран, и от нервного напряжения. В груди комом стоял дикий страх. Не вовремя всплыло воспоминание о маме. Она сказала, когда он утром пошёл в школу: «Не задерживайся, Максик, а то я буду сильно переживать». И вот уже глубокая ночь (или… хрен поймёшь, что за время суток вообще), а она не знает, где он. С ума, наверное, сходит.

«Мама… прости», – мысленно произнёс он, понимая, что мать привыкла к его поздним возвращениям, но не до такой же степени. Телефон почти разряжен, сети нет. Она, наверное, уже обошла всех знакомых или обзвонила. Наверняка плачет. Как он может сдаться сейчас?

– Нет, – прошептал Макс, собирая остатки воли. – Я не сдохну в подобном месте, с-слышишь ты… дом?

Он спустился к следующей площадке, вцепившись в лямку рюкзака так, что побелели пальцы. Ему требовался привал, но отдохнуть «в безопасности» здесь было невозможно. Каждая секунда без движения усиливала новые страхи и риски. В то же время идти наудачу – также гарантировало результат.

«Вода… да, вода», – вспомнил Макс. Горло саднило после недавних воплей, а ещё рана на боку требовала обработки. Надо бы промыть… но… Тратить случайно добытую чистейшую воду? Жалко. «Чуть погодя промою и попью, когда не останется другого выхода», – решил он, надеясь, что найдёт где-то ещё чистый источник. Может, в одной из квартир обнаружится уцелевшая кухня с работающим водопроводом? Но кто знает, что оттуда польётся – и не будет ли там ещё один, восприимчивый к людям, призрак?

Спускаясь по бесконечности пролётов лестницы, Макс понимал, что сил осталось совсем уж мало. Голова кружилась, ноги подкашивались. Он вышел на очередную площадку с полом, щедро усыпанным кусками штукатурки. Воздух на ней был насыщен запахом сырого бетона. Тёмная пустота снизу всё так же поглощала свет, словно адская пропасть. Сверху – ровный набор таких же пролётов и чёрная мгла потолка. Тусклые лампы видимых этажей моргали, рисуя уродливые тени на стенах.

– Я… больше не могу, – сказал он себе. Голос прозвучал обречённо. Он добрёл до ближайшей ступеньки и сел на неё, обхватив руками голову. Мутило, дыхание прерывистое, глаза уставились в трещины на полу.

Пришли знакомые упаднические мысли: «Ну, вот я и приплыл. Потратил время на бегство, а дом всё равно обгоняет… Да ещё этот маньяк-призрак, люди из прошлого…» – Макс тихонько всхлипнул.

Темнота вокруг начала сгущаться, словно дом экономил на электричестве, снижая мощность светильников. Подросток сжался, прижимая колени к груди, лишь бы не глядеть по опостылевшим сторонам. Краем глаз уловил слабое свечение. Оно манило к себе, словно свет маяка в лютый шторм. Макс поднял голову, вытирая ладонью дорожки солоноватой влаги с лица, и присмотрелся. Этажом ниже, наискось, виднелась приоткрытая дверь, из которой пробивался тусклый, но всё же тёплый свет. Не такой, как мерзкие мигающие лампы парадной, а слегка золотистый, как из лампы накаливания или даже из канделябра.

Сердце дрогнуло: ещё одна ловушка? Или шанс? Кто знает. В любом случае в нынешней ситуации это лучше, чем оставаться в холодном сумраке неспокойного коридора. Макс вытянул ноги, стараясь встать. Голова закружилась, но он, черпая силы в мыслях о маме и о том, что нельзя терять надежды, поднялся. Кряхтя, как старик, направился к слабому свету. Зубы сжимались, губы двигались беззвучно: «Я должен… я должен». В этой фразе в данный миг была вся его жизнь.

Сверху из тени донёсся стон ветра или, может, призрачный голос, шепчущий: «Иди дальше…» Макс не стал оборачиваться: он знал, позади может быть что угодно. Но впереди горел свет, он словно звал к себе, обещая, что там, хотя бы на миг, станет спокойнее.

«Мотыльки так же стремятся на пламя, в результате – сгорая!» – попытались возразить остатки здравого смысла.

– А мне п-плевать, – ответил вслух Макс, продолжая спускаться, придерживаясь за стену.

Внизу на межэтажной площадке мелькнуло движение. Тонкая фигурка девочки в синей ветровке – с виду ровесницы – замерла у перил, глядя вниз. От неожиданности Макс замер, вцепившись в ремешок рюкзака:

– Эй! Слушай. Я… Макс. Т-ты т-тоже застряла? – произнёс сипло, почти шёпотом.

Девочка резко подняла голову. В широко распахнутых глазах – страх. Она ничего не ответила, развернулась и бросилась в ответвление коридора на нижней площадке. Макс попытался догнать незнакомку, но стены прямо перед носом сомкнулись, будто коридор «перевёл стрелку». Девочка исчезла. «Ну и ладно! Быть может, это ещё один местный глюк!» – решил Макс и направился обратно к открытой двери манящей квартиры.

Между этажами у окна вынужденно остановился. Странно. За окном яркий свет, но на площадке сумрак. Словно стекло обрезает солнечные лучи невидимой гильотиной. Шагнул ближе к раме; там, за стеклом, виднелось жаркое лето. Но стоило пальцами притронуться к запору – тело проколол разряд холода, как будто руку опустили в ледяную воду зимней Невы. Стекло оставалось стеклом, однако вибрация под кожей давала понять: снаружи снова не та эпоха. Если он и выберется туда, то окажется в чужом времени, потеряв шансы вернуться в реальность 2024‑го. Не спасение, а ловушка.

Руки ныли, кровь от царапины на боку подсохла и неприятно стягивала кожу. Макс отошёл от окна, снял со спины рюкзак и упёрся поясницей в перила. В голове гудел рой из мыслей: мама; незнакомка; одноклассница, которая неделю назад перед всем классом отвергла дружбу; отец, давно забывший о сыне, но, видимо, вбивший в ДНК породу выжить всем назло. Темнота вокруг всё больше сгущалась. Максим помассировал гудящие бёдра, прислушался и вздрогнул: из маревой глубины подъезда поднимался глухой, ржавый шёпот, как голос лифта без кабины. Ни слов, ни фраз, только дрожащая, надвигающаяся палитра из звуков.

Он повернул голову – перед глазами продолжала маячить приоткрытая дверь с облезлой цифрой 13. Из щели исходила заметная полоска света, будто квартира дышала электрическим воздухом. Макс сглотнул:

– Ну, чувак… или спасение, или к-крышка…

Поднял и обнял рюкзак так, словно тот мог быть щитом, затем сделал первый шаг к зыбкому прямоугольнику света. Мрак за спиной плотнел, а шёпот, казалось, издевался.