Пасынки Марфы бесплатное чтение

Глава 1

Пассажиры чинно заполняли левитрѐйн. Илья огляделся. Его окружали пожилые люди, в большинстве – женщины. Промелькнула унылая мысль: «Там, куда я лечу, живут в основном такие…» По узкому экрану, опоясывающему салон, пробежала повторяющаяся надпись: «Приготовьте средство оплаты. Можно использовать банковские карты и имплантированные чипы. Технологии шифрования обеспечивают защиту финансовых данных».

Илья провёл рукой с вживлённым в запястье чипом над терминалом, открывшимся в ручке кресла. Затаил дыхание. Денег на счету почти не оставалось – первые месяцы после увольнения он получал небольшое пособие и, как чипированный, ежедневный бокс с едой. Устройство тихо пискнуло – платёж прошёл. Любопытные бабушки поморщились – они ни за какие коврижки не будут вживлять в свои тела̀ «бѐсовы камушки». То ли дело карточки! И пусть говорят, что это устаревшие технологии, им в деревнях и таких хватит. А ещё лучше наличные, но деньги, которые можно держать в руках или складывать в кубышку, отменили…

Левитрѐйн бесшумно летел над верхушками деревьев. Илья задумчиво смотрел в иллюминатор и не расслышал сидящую рядом старушку с морщинистым, как печеное яблоко, лицом.

– Извините, что вы сказали? – очнулся Илья.

– Я спрашиваю, что ты тоже из этих, которые умирающие деревни оживлять едут?

Молодой человек понуро кивнул.

– Поди дизайнер или компьютерщик какой-нибудь, – встряла в разговор бабулька с кресла напротив.

– Иллюстратор… – вздохнул Илья, – книги иллюстрирую… иллюстрировал…

Лица прислушивающихся к разговору пассажиров выразили насмешливое сострадание.

Если бы кто-нибудь полгода назад рассказал Илье Кораблёву о том, как круто изменится его жизнь, этот энергичный молодой человек, работающий в издательстве детской книги, только посмеялся бы. Учёные, блогеры, даже домохозяйки рассуждали о том, что, возможно, искусственный интеллект попытается вытеснить человека из многих сфер, но человечество выстоит, не даст задвинуть себя за планку. Профессионалы были уверены, что полностью заменить их невозможно. «Нейросети – лишь инструмент, который можно использовать для вдохновения и ускорения», – самонадеянно говорили они, успокаивая себя и других. И вот… толпы программистов, журналистов, дизайнеров, бухгалтеров, учителей, артистов и прочих теперь никому не нужны.

***

Всё началось в АО «ЗАСЛОН». В его научно-техническом центре создали новое поколение искусственного интеллекта – «Нейронную сеть с метаморфозой». Уникальную разработку, основанную на передовых принципах глубокого обучения нейронных сетей назвали «Марфой» с лёгкой руки лабораторной уборщицы. Не сумев выговорить мудрёное слово «метаморфоза», она чертыхнулась и, отмахнувшись, проворчала: «Какую-то Марфу придумали!»

***

Событие обсуждали во всём мире. Это настоящий прорыв!

«Человечество вышло на новый виток развития!» – кричали заголовки статей, описывающих возможности «Марфы»: «…способна изменять свою форму и структуру в зависимости от ситуации. Она обладает возможностью метаморфозы, позволяющей ИИ адаптироваться к различным физическим и когнитивным задачам. Может изменять свою конфигурацию, масштабироваться или сжиматься, менять форму и состав, чтобы наилучшим образом соответствовать требованиям задачи или среды».

Ведущие новостных каналов с воодушевлением вещали: ««Марфа» оснащена суперкомпьютерным оборудованием и огромными вычислительными мощностями, что позволяет ей обрабатывать большие объемы информации и принимать решения в режиме реального времени, также она обладает обширными базами данных, что позволяет быстро и эффективно осуществлять поиск и анализ». За их спинами на студийных экранах красавица и умница «Марфа», похожая на драгоценный кристалл, излучала яркий свет, меняла форму, переливаясь всеми цветами радуги.

«Да, да! Она обладает высокой степенью саморазвития, – делились впечатлениями академики, – способна обмениваться информацией с другими ИИ и с людьми. Такая возможность обучения на основе накопленного опыта делает «Марфу» более интеллектуальной и способной адаптироваться ко всевозможным ситуациям и проблемам».

«Мы применим её в различных сферах, включая науку, медицину, инженерию и оборону, – делились планами с высоких трибун лидеры ведущих стран. – Используем для решения сложных научных проблем, разработки новых лекарств и технологий, оптимизации процессов производства и защиты национальной безопасности».

««Марфа» сыграет важную роль в области искусства и развлечений, создавая гиперреалистичные виртуальные миры и персонажей»! – потирали руки работники киноиндустрии и разработчики компьютерных игр.

Человечество восхищалось, и никто не думал, что для многих это начало конца.

Глава 2

Лес внизу расступился, и показалась деревня. Металлический голос объявил: «Пункт Бро̀шеновка, население тридцать человек». Левитрѐйн начал снижаться.

– А что, может, поедешь к нам в посёлок, это ещё километров пятьдесят, а? У нас там хорошо: река большая, рыбы много. Таких, как ты, люстраторов, пруд пруди. Рыбное производство организовывают, – предложил кто-то из пассажиров.

– Не могу, у меня направление в Бро̀шеновку, – объяснил Илья, подходя к выходу, – из службы занятости прислали.

Элегантная платформа парящего в воздухе левитрѐйна, используя создаваемые специальными устройствами магнитные и гравитационные поля, неслышно набрала обороты и полетела туда, где в полноводной реке плескалась серебристая рыба.

Оглядываясь по сторонам, Илья стоял на пустой проселочной дороге. Хотел достать портативный дрон, чтобы осмотреть окрестности, но опомнился. Несмотря на то, что он прибыл в деревню, про которую лишь недавно вспомнили в большом мире, всё же здесь есть представители власти, а пользоваться дронами обывателям, тем более попавшим в категорию «ненужные», категорически запрещено.

Даже привычные мобильные телефоны превратились всего лишь в хранилища фото и видео из прежней жизни с ограниченными доступом к интернету и зоной покрытия связи. «Марфа» постепенно отрезала лишних людей от создаваемого ею мира.

Солнце приближалось к линии горизонта – часа через два стемнеет. Целый день прошёл в дороге. Взвалив на плечи рюкзак, новый житель Бро̀шеновки подхватил ручку чемодана на колёсах и пошёл вглубь деревни. Поселение, представшее перед любопытными глазами бывшего иллюстратора, словно сошло с полотен художников девятнадцатого века. Вековые липы и вязы обрамляли десятка три аккуратных белёных домов. И хотя солнце ещё светило и яркие краски августовского дня должны были радовать взор, но в душу закрались уныние и беспокойство. А всё из-за тишины, стоявшей вокруг. Почему не слышно звуков деревенской жизни: кудахтанья, мычания, лая?

Тревога скребнула по сердцу: «Вымерли здесь все, что ли?» В крайнем дворе на лавке у стены дома сидела пожилая женщина, что-то вязала, напевая вполголоса.  Илья поздоровался через ограду, поинтересовался, где остальные жители.

– Новый переселенец? – понятливо спросила старушка. – Иди дальше, увидишь дом с синими ставнями. Все там. Поторопись, скоро стемнеет, – и ни с того ни с сего перекрестилась.

Илья нашёл нужный дом, подошёл к приоткрытой двери, прислушался к невнятному разговору множества людей. Вдруг наступила тишина, и громкий мужской голос раскатисто произнёс:

– Дорогие братья и сестры во Христе, сегодня я хотел бы поделиться с вами размышлениями о явлении, которое вызывает немало тревоги и непокоя, – нейронной сети «Марфа». В то время как некоторые видят в этой технологии благо и прогресс, мы должны быть бдительными и осторожными перед ее зловредными последствиями.

Илья тихо зашёл в дом. В большой комнате на длинных скамьях сидело несколько десятков человек, судя по одежде и причёскам – все молодые. Было чисто, но тесно и сумрачно – свет предзакатного солнца слабо освещал помещение через небольшие окна. Передний угол занимал большой киот с почерневшими от времени иконами, теплился синий огонек лампадки. Перед скамьями стоял чернобородый мужчина и говорил, гневно сверкая глазами. С его шеи свисал на верёвке большой латунный, явно самодельный крест. Сочетание религиозного символа и серого рабочего комбинезона на говорившем смотрелось странно и неуместно.

На пришедшего никто не обратил внимания, только чернобородый скользнул взглядом по фигуре на пороге комнаты и уверенно продолжил:

– Как христиане, мы призываем к богоугодному и разумному использованию всех технологий. Однако «Марфа» вносит гибельные изменения в нашу жизнь, подчиняя ее лживым и недостойным ценностям.

Мы должны помнить, что человек создан по образу и подобию божьему, и это истина. «Марфа» изменила, отвергла божественный порядок… Будь здоров! – пожелал проповедник одному из слушателей, неожиданно громко чихнувшему. – Помните, что вера и сущность человека не должны быть поглощены технологией. Единство с богом нельзя заменить искусственным интеллектом. Нам необходимо быть особенно бдительными, чтобы не позволить этому злу проникнуть в души. – Увидел, что многие начали перешёптываться. Поняв, что теряет внимание, быстро закончил:

– Дорогие братья и сестры, в это лихолетье, выпавшее на нашу долю, вера должна оставаться неизменной. Да наполнит нас божья благодать.

Чернобородый размашисто перекрестился, вслед за ним неумело осенили себя крестами несколько человек. Остальные переглядывались, скептически ухмыляясь, пожимали плечами.

– Кто ты, путник? – высокопарно обратился чернобородый к Илье. Все повернулись к входной двери, с любопытством рассматривая новичка.

– Я по направлению, – Илья замялся, оказавшись в центре внимания незнакомых людей.

– А мы здесь все направлено-сосланные, – хохотнул кто-то.

Остальные согласно загудели.

– Так давай знакомиться, я – куратор деревни, раньше эта должность называлась староста. Зовут меня Константин Генералов, можно просто Костя, – чернобородый приветливо улыбнулся, тяжело ступая, подошёл и протянул видавший виды планшет. Илья приложил к экрану запястье с чипом.

– Илья Кораблёв, – вслух прочитал куратор, – работал иллюстратором в издательстве детской книги, направлен в поселение Бро̀шеновка на постоянное место жительства. Рекомендуемое место работы – ферма по разведению сверчков и мучных червей. Рекомендуемая работа – сортировщик готовой продукции.

– Я боюсь насекомых, – не постеснялся признаться Илья.

Присутствующие понимающе закивали. Кудрявый паренёк, блеснув стёклами очков, посетовал:

– Я компьютерные игры писал, а теперь кормлю тараканов и мучных червей в питомнике. Тебе ещё повезло, можешь мёд поесть, – пояснил, увидев вытянувшееся лицо новенького, – там на месте делают козинаки из сверчков в меду, и есть несколько слепых зон – камеры не видят.

Куратор Костя уточнил:

– Пробовать производимые продукты работники не имеют права. Те, кто трудятся на полях или в садах, не могут взять ни одной картофелины или ягоды. Дроны-наблюдатели следят.

– А если кто-то съест ягоду, то его расстреляют? – пошутил Илья.

– Нет, конечно, – ответил сбоку грудной женский голос.

Илья обернулся и встретился взглядом с влажными оленьими глазами. Сердце ёкнуло – девушка, как две капли воды похожая на его идеал женщины – Аксинью из старого чёрно-белого фильма «Тихий Дон». Вернее, на актрису Быстрицкую. Бабушка и прабабушка, вырастившие молодого человека, сильно повлияли его на духовное развитие.

– Расстреливать не будут, – улыбаясь, продолжила «Аксинья», – но оштрафуют. Лишат тех копеек, что ежемесячно зачисляются на счёт.

– Так ещё и зарплату платить будут? – обрадовался Илья, – А я думал, что работа за жильё и еду.

Костя отмахнулся:

– Это совсем небольшая сумма. Раз в неделю сюда прилетает левитрѐйн-лавка. Привозит средства гигиены, сигареты, сладости, семечки. Вот на такие мелочи той зарплаты только и хватает.

– Хорош болтать, – занервничал кто-то в толпе, образовавшейся вокруг новичка. – Скоро стемнеет. Ещё успеем познакомиться и наговориться.

Все засуетились. В глазах новых знакомых Илья увидел страх. Нервно вскинул брови:

– А что, что случится, когда стемнеет?

– Идём быстрее! – куратор схватил рюкзак новичка и быстро пошёл механической походкой, таща за рукав Илью, еле успевшего подцепить ручку чемодана. – Переночуешь у меня, поедим, расскажу всё, что знаю, а утром займёмся твоим устройством.

Они почти бежали, тяжело дыша. Тут и там в домах захлопывались двери. Илье передалась общая паника.

Глава 3

– У тебя много металлических предметов? – тяжёлая походка куратора перешла в хромоту. Он метался по своему дому, закрывая ставни на окнах, входную дверь на засов.

Илья, уже ничему не удивляясь, похлопал себя по карманам, осмотрел рюкзак. У чемодана выдвижная ручка из металла, диски на колёсах и кое-что по мелочам.

– Давай, на всякий случай, спрячем тебя и твои вещи в погребе. Не тормози, времени нет! – тяжело сопя и, как показалось Илье, постанывая, Костя спустился в погреб, протянул руки, принимая чемодан.

Они сидели на одеяле, застилавшем пустую нижнюю полку для банок с соленьями. В прохладном погребе пахло сырой землёй, потрескивали свечи. Видно было, что укрытие обживалось не один день.

Костя разлил по кружкам горячий сладкий чай из древнего термоса с китайскими иероглифами. Протянул хлебцы из хитиновой муки.

– Нам здесь сидеть часа три-четыре, – обхватив большими ладонями кружку, подышал над душистым паром. – Я тебя введу в курс дела, чтобы ты потом дурацкие вопросы не задавал.

– Хорошо, – кивнул Илья, с удовольствием отпив. – Где достал? – показал глазами на кружку.

Спросил и понял, что невольно увёл разговор в другую сторону.

– Чай? А-а, то-то! – Костя гордо вскинул голову, – Для нас теперь чай и кофе – роскошь… У бабы Глаши, что на краю деревни живёт, ты должен был мимо неё проходить. Забор ей починил, а она гостинцами одарила: пачку чая из старых запасов, варёную картошку, пару луковиц. Здесь живут три местных жителя: две старухи и дед. Их дроны-наблюдатели не трогают, не мешают разводить небольшие огородики. Питаться-то чем-то надо. Пенсии для тех, кто старше семидесяти, отменили, ну, ты знаешь, – Костя встретился с удивлённым взглядом Ильи. – Нет? Ну, так знай. Ждут, когда старики вымрут от тяжёлой жизни, отсутствия лекарств, врачебной помощи и прочего, что нужно в старости. Нас, кстати, такая судьба не ждёт – до преклонных лет не доживём. Почему? Ты наивный дурачок? Нам тоже теперь медицина недоступна. Ты в это не вникал? Ну-ну, потому что пока здоровый. Пока! – Костя назидательно поднял палец. – А что мы едим? Какую дрянь получаем в бесплатных боксах за то, что чипировались?

Илья задумался, начал загибать пальцы:

– Хлебцы из хитиновой муки, суп-пюре из дождевых червей, паштет из личинок. На десерт суррогат цикория и засахаренные сверчки. «Калорийности этого набора хватает на день для поддержания жизнедеятельности взрослого человека», – процитировал на память надпись на коробке.

– Дело не в калорийности. Мы выросли на других продуктах, наши организмы требуют ту, привычную еду, а не насекомых. Тьфу, думать не хочется, как я заставлял себя в первые разы эту гадость есть. Вспомни, тему со съедобными жуками-пауками давно раскручивали. Когда я натыкался в инете на такие статьи или видео, каждый раз плевался и был уверен, что меня это не коснётся. И вот те раз… Появилась тварюша Марфуша и решила, что людям нужна только такая еда.

Дом наверху содрогнулся от внезапного раската грома. Илья, вжав голову в плечи, испугано спросил:

– Было ясное небо, откуда гром?

– Я же хотел тебе всё рассказать, да мы отвлеклись на пустую болтовню. Начну с себя. Видел, как ты смотришь на мою походку, – Костя приподнял штанины брюк и показал протезы. – Вот, танк переехал обе ноги, пока я в отключке от взрывной волны лежал. Где переехал? На последней войне, где же ещё… да, вот так. И списали меня, старшего прапорщика Константина Генералова с категорией «Д» подчисту̀ю.

Илья взял свечу, присел на корточки, чтобы рассмотреть протезы, надетые на культи чуть ниже колен:

– Можно потрогать? – увидев утвердительный кивок, осторожно коснулся гладкого сплава.

– Поставили на бионические ноги, пенсию назначили, восстанавливаться в реабилитационный центр отправили… а потом, мля, придумали эту сволочь… «Марфу». Мля, мля, мля! – Костя со злой досадой саданул кулаком по полке, на которой сидел. –  Долечивался уже при ней, видел все изменения в мире, слышал, о чём шептались вояки-инвалиды – у многих в армии, до того, как её расформировали, остались друзья, родня. «Заслон» создавал «Марфу» для благих дел, но тогда уже, в самом начале, пошли слухи, что её сразу же захватили другие.

– Какие другие? – Илья слушал, открыв рот.

– Хрен их знает, теневое мировое правительство, наверное. Ведь «Марфа» прибрала к рукам всю планету. А тех, кто её создал, ликвидировали, но это слухи, сам понимаешь, никаких конкретных доказательств нет, а те, у кого они были, тоже долго не прожили.

Снова послышались раскаты грома. Илья поёжился. Костя посмотрел на потолок погреба:

– Всё по порядку, скоро и до этого дойду. Короче, меня выперли из реабилитационного центра и предложили взять руководство над новой общиной в одной из возрождающихся деревень. Сказали, ты, Константин, человек армейский, знаешь, что такое дисциплина, – езжай, организовывай. А я что, жены и детей у меня нет, сам детдомовский. Собрал пожитки в рюкзак и поехал. Прибыл на место, а здесь разруха, только три дома более-менее целы, там, где старики живут. У бабы Глаши временно на постой определился. Пригнали зеков, тридцать человек. Чипы у них – не как у нас, крапинка на запястье, а величиной в десятирублёвую монету, вживлённые в затылки. – Костя замолчал, уставившись в одну точку. Нахмурился, вспоминая что-то. Отпил чай, продолжил: – И пахали эти бедолаги под присмотром дронов-охранников круглые сутки, только сменами менялись, но заброшенные дома восстановили! Фермы и питомники для разведения жуков-пауков отстроили, там, в нескольких километрах от деревни… а потом сгинули…

– Сбежали? – почему-то обрадовался Илья.

– Какой там! – поморщился Костя. – Местный дед Антон, ну, один из наших деревенских стариков, рассказал, что видел, как они выкопали большую яму, там, за этими фермами-питомниками. Несколько дней копали. Дед всё ходил, издалека смотрел, что они делают и как. Интересно ему, развлечений других нет. Ну вот, выстроились они вокруг этой ямы, на краю и вдруг все разом упали в неё, как подкошенные.

Илья вскочил, ударившись о верхнюю полку. Вскрикнул от боли и ужаса:

– Их дроны расстреляли?

– Хуже, судя по всему, чипы убили. Наверное, каким-то импульсом… Дед сказал, что выстрелов не было. Потом пригнали технику, яму засыпали, утрамбовали.

Снаружи буянила непонятная стихия, под землёй, в старом погребе Костя и Илья разглядывали свои крапинки на запястьях. Оба думали об одном: «А что, если кто-то в один не очень прекрасный день пошлёт импульс мне?»

Костя очнулся, подлили в стаканы чай, глубоко вздохнул:

– О чём я? А-а, так вот. Стали подтягиваться переселенцы, ну, знаешь, хлопот выше крыши: устрой, на работу определи, на довольствие поставь. Сметы, договоры – всё на допотопном планшете. Намучился с ними, слов нет, но постепенно дело пошло. Деревня начала оживать. И вот однажды утром нашли на улице обгоревший труп. Это в прежние времена, если какое убийство, то следствие проводили, судмедэкспертизу делали. А теперь, сам знаешь, ничего этого нет. Вместо полиции дроны-наблюдатели прилетели, покружились, на планшет прислали распоряжение, чтобы похоронили.  Умер человек и умер – место освободил для следующего ненужного. Разбирайтесь, мол, сами, никому вы не интересны.

– Так чей труп был? – хрипло спросил потрясённый Илья.

– Парня одного, бывшего менеджера, здесь работал на поле. Пошёл на свидание, как стемнело, и… не дошёл. Стали вспоминать, что накануне вечером гром гремел и сверкало, а дождя не было. Решили, что в него молния попала. Через несколько дней, как стемнело, снова гром и молнии без дождя, а утром ещё один труп – девушку поджарило. Хорошая девушка была, до всей этой байды учительницей работала. Тоже, наверное, на свидание шла. По крайней мере, никто из парней не признался. Где только силы берут после тяжёлой работы?!

У стариков вся животина, что была, погибла, поэтому у нас ни собак, ни кошек, ни одной курицы нет в деревне. А ещё заметили, всё, что из железа, на утро не на своих местах валялось, даже часть гвоздей из заборов вылезла. Будто кто-то принёс огромный магнит, притянул железки, а потом, наигравшись, отпустил. – Костя поморщился, растирая ноги над протезами. – Много ходил сегодня, ёлки, теперь всю ночь ныть будут, а обезболивающих нет.

– У меня есть анальгин, – Илья полез в рюкзак, на ощупь вытащил блистер, протягивая Косте, нетерпеливо напомнил: – Ты про магнит говорил.

– Ну да, извини. Так вот. Во дворах всё железное, что могли, попрятали, по темноте из домов выходить перестали. В те дни приехал новый поселенец и рассказал, что когда-то работал программистом в одном институте, где пытались создать что-то типа «Марфы», финансирование закончилось, проект закрыли, но они успели смоделировать отрицательные последствия работы такой нейронной сети. Получились существа из слияния электромагнитных полей и органической материи, с телами, способными выделять мощные разряды электричества. Эти существа могут атаковывать электрическую инфраструктуру, притягивать металлические предметы, и опасны для всего живого. Как они выглядят, моделирование последствий не показало, изобразила серые пятна. В общем, обдумали услышанное и назвали то, что у нас происходит, Электрой.

***

Ближе к полуночи выбрались из погреба – к этому времени раскаты грома затихли. Костя начал молиться у иконы в углу большой комнаты. Обалдевший от всего услышанного Илья стоял рядом, не зная, что ему, атеисту, делать. Облегчённо выдохнул, когда хозяин дома перекрестился в последний раз.

– А как ты священником стал? – Грише было неудобно говорить на такую щекотливую тему, но любопытство взяло верх.

– Да какой я священник, так просто, решил людей поддержать, – отвечая, Костя копался на полках рассохшегося платяного шкафа. – Иконы собирал в брошенных избах, когда здесь зеки работали. Один из самых больших домов – тот, с синими ставнями – решили под клуб оставить. А проповеди… вспомнил, что и как говорил полковой священник. Официальные религии-то отменили, а вера, она, знаешь, силу даёт. Да только большинству это не нужно. Слушают, ухмыляются. Не буду больше проповеди читать и иконы уберу. – Костя протянул чистое бельё. – Вот, постели себе на диване.

Глава 4

Каждое утро под присмотром дронов-наблюдателей летающие платформы отвозили людей к местам работы: кого на ферму, кого в поля или сады. Вечером пошатывающиеся от усталости жители деревни возвращались на тех же платформах и, прикладывая чипы к терминалу, получали у куратора Кости коробки с едой. Дроны и платформы улетали, оставляя поселенцев предоставленными самим себе до следующего утра.

***

Непривычный к физическому труду Илья на удивление быстро освоился на сортировке насекомых, стойко переносил специфический запах, не замечал голод – перерывы на обед были под строгим запретом. Причина всему – чувство эйфории, не покидающее его с тех пор, как он и Настя, та самая «Аксинья» с оленьими глазами, начали жить под одной крышей.

Просыпаясь, он искал глазами своё чудо: её взгляд, улыбку. Проблемы и неудобства деревенской жизни, информационная изоляция, тяжёлая неинтересная работа под унизительным приглядом дронов-наблюдателей, смутное бесперспективное будущее – всё ерунда!  Оказывается, как мало для счастья надо, когда ЛЮБИШЬ.

По вечерам, прижавшись друг к другу, слушая, как резвится гуляющая по деревне Электра, говорили шёпотом о всяком разном. Был и такой разговор:

– Ты думал о том, что будет дальше?

– Что будет, то будет. Пока меня всё устраивает. Крыша над головой есть, от голода не умираю. – Илья поцеловал Настю в лоб. – Ты рядом.

– Зимой что делать? Все, кто работают в полях и садах, останутся без зарплаты. Хоть она и маленькая, но всё же. У меня будет лишь бокс с едой.

– Моя зарплата – твоя зарплата. Не волнуйся. Можно уже сейчас всё не тратить, подкопить.

– А что с отоплением? Ты хоть раз в жизни печку топил?

– Костя сказал, что торфяные брикеты раздавать обещали. А что, там премудрость какая-то? Положил брикет в печь, поджёг, и всё… наверное. Жили же как-то люди раньше. – Илья имел самое отдалённое представление о деревенском быте. Все его знания были почерпнуты из виденных в доме бабушек фильмов. Повзрослев, он совсем не интересовался этой темой. И вот задумался, представил вьюгу, снег, холод. Поёжившись, предложил: – У стариков надо спросить, как топить торфом.

– А если не знают, потому что никогда не пользовались? У каждого ещё старые запасы угля и дров есть. Лес рядом, они за лето потихоньку ветки, хворост натаскали. А у нас нет ничего. – Настя приподнялась, прислушалась: – Электра уходит. Давай чай попьём, там что-то из сладкого ещё осталось, и на боковую.

– Завтра выходной. Лавка прилетит. Обещали какую-то левитрейн-баню, посмотрим, что за зверь такой. Потом посиделки в клубе. Там и спросим про печки, брикеты и всё остальное, – озвучивая планы на следующий день, Гриша бойко вскочил с постели, потопал к чайнику, радуясь, предусмотрительности Насти, захватившей такой необходимый предмет обихода при переезде в Брошеновку. Ещё мысленно поблагодарил несчастных зеков, восстановивших подачу электричества в этой богом забытой деревне.

Хрустели засахаренными сверчками, запивали горячим чайком – заварку выменяли у деда Антона на сигареты. Видно было, что Настя сказала не всё, что хотела. Она помялась и нерешительно спросила:

– Что ты думаешь о детях?

Илья поперхнулся.

– Ты обратил внимание, что в деревне ни у кого нет детей? Сюда специально бездетных присылают.

– Ну, не знаю… наверное, с детьми отправляют в другие поселения, где есть детсад, школа, и что там ещё для детей нужно.

Настя от возмущения хлопнула ладошкой по столу:

– Поражаюсь твоей наивности! Ты приехал позже меня на месяц. Я ещё до прибытия сюда успела узнать о планах Марфы на детей, а ты будто с луны свалился.

– Какие планы? – Илья действительно ничего не знал. В мире происходило столько пугающих событий, поэтому он после увольнения, в ожидании направления от службы занятости, просто старался не читать и не слушать пока ещё доступные новости. Безработные автоматически лишались доступа к большинству сервисов обмена сообщениями, электронной почте. Работал лишь канал Госуслуг. Даже если бы и была возможность с кем-то общаться, то Марфа взяла под контроль все средства связи – ничего лишнего не скажешь и не напишешь. Он целыми днями тупо зависал в новых играх. Сдержанное общение в их чатах давало понять насколько народ напряжён и запуган. Одурев, сваливался в кровать, надеясь проснуться утром и понять, что Марфа и всё, связанное с нею, всего лишь больной сон, который, к счастью, закончился. – Ладно, ладно, не кипятись. Хочешь? – В знак примирения протянул последнего сверчка. Настя нервно захрустела лакомством. – Так что там про детей? Расскажи.

– Ты слышал что-нибудь о генной инженерии?

Илья кивнул:

– Это уже старая фича. Растения модифицировали, чтобы урожаи больше были. Устойчивость к вредителям, болезням и прочее. Народ всё возмущался – говорили, что эти изменения вредны для здоровья. Разработки ещё какие-то делали, чтобы избавить человечество от рака, вич, наследственных болезней. Что-то там ещё про эмбрионы… Мне, если честно, всё это не очень интересно было. Придумали и придумали. Молодцы.

– Во-от! – Настя подняла указательный палец. – Эмбрионы! После чипирования населения все беременные в обязательном порядке должны проходить процедуру генной модификации плода. Да-да, – Настя закивала, подтверждая свои слова, увидев округлившиеся глаза Ильи. –  Это касается тех, кто забеременел до введения нового закона. Всем остальным просто так беременеть уже нельзя. Только после проверки! И зачатие обязательно искусственное. Будущее человечество, по мнению Марфы, будет иметь стопроцентный иммунитет от всех болезней, высокий уровень регенерации тканей, повышенный интеллект. Средняя продолжительность жизни не меньше ста лет. Ну и естественное рождение со временем заменят на выращивание эмбрионов в искусственных матках-капсулах. Первые уже созданы и проходят испытания.

– Так это же хорошо! – искренне обрадовался Илья. – Все будут абсолютно здоровыми долгожителями-интеллектуалами. И что детей станут в капсулах выращивать, тоже отлично. Мне кажется, что ходить беременной – то ещё удовольствие. У нас в издательстве в большинстве женщины работали, так я всё время эти разговоры слышал про лишний вес, растяжки, пигментные пятна. Оказывается, Марфа не так плоха, как я о ней думал.

У Насти от негодования задрожал подбородок:

– Не так плоха?! Ты понимаешь, что мы, все мы обречены на вымирание? Те, кто родились до введения этого закона, будут последними из НАШЕГО человечества. Сколько они проживут? Лет пятьдесят, а может, тридцать. Она, вот увидишь, постепенно всех отрежет от нормальной жизни. Так что их век будет недолгим. А все эти, модифицированные – это уже другие люди. Даже не люди, а Марфины дети. А мы все для неё сейчас… – Настя пощёлкала пальцами, подыскивая подходящее слово. – Пасынки! Да, пасынки… Пасынки Марфы – ненужные, проблемные, которых она терпит и ждёт, когда мы все передо̀хнем.

После молча лежали, смотрели в темноту сухими глазами. Ошеломлённый Илья не хотел ни о чём думать. Не заметил, как уснул…

…Он ехал в телеге на сенокос. Колёса подпрыгивали на неровной дороге. Пылило. Рядом сидела Настя в белом платке. Нет, это Аксинья из старого фильма. Илья приобнял подругу за мягкие плечи. Она зарделась, мягко оттолкнув, прошептала:

– Окстись, чертяка. Пусти! Вон, дроны увидят, чё подумают…

– Кто увидит? – изумился Илья и поднял глаза. Над ними кружила стая дронов-наблюдателей…

Глава 5

Утром, когда ещё не высохла ночная роса, рядом с домом бабы Глаши, в открытом поле приземлились два левитрейна. Собравшаяся заранее толпа загудела. Возможность выспаться в единственный выходной уступила возбуждённому ожиданию лавки и обещанной бани.

Куратор с большой сумкой, перекинутой через плечо, поднялся по ступеням левитрейна непривычной эллипсоидной формы – обычно эти летательные машины больше походили на толстые сигары. Поглядывая на инструкцию в планшете, открыл вход, скрылся внутри.

Стоявшие внизу жители Брошеновки замерли. Долгие десять минут стояли, буравя взглядами овальную дверь. Старики, принесшие на обмен овощи с огорода, напряглись – бабушки перекрестились, дед Антон нахмурил брови. Про лавку будто забыли. Наконец овал тихо отъехал в сторону, и появился посветлевший лицом довольный Костя. Спустившись, дал осмотреть любопытным блестящие от чистоты волосы, бороду. Потрясая сумкой, обвёл взглядом подопечных:

– Вещи для стирки принесли?

Как в детском саду, все дружно ответили:

– Принесли конечно!

Куратор кивнул:

– Я уже объяснял, как работает баня, но ещё раз напомню. Поднимаетесь к двери, прикладываете чип к идентификатору на ручке. Заходите внутрь, вещи для стирки закладываете в отсек, где написано «Стирка». Нажимаете на кнопку «Пуск». Сами идёте в кабинку для санобработки. Запомните, там нет привычного душа или просто крана с водой. Тоже жмёте на кнопку, она в кабинке одна. Вас обдаст паром с наноботами, потом обдует феном. Выйдете из кабинки, в отсеке для стирки нажмёте на кнопку «Готово» и выгрузите уже чистое и сухое бельё. Вот, – Костя показал на сумку, – за то время, что я, так сказать, «мылся», всё, что заложил в стирку, постиралось и высушилось. Тоже вместо воды и порошка наноботы постарались. Можете посмотреть. Ну, кто пойдёт вторым?

Люди переглядывались. Костя, конечно, продемонстрировал на себе чудеса Марфиной бани, но всё же… Настя бросила вопросительный взгляд на Илью, мол, чего стоишь? Иди, потом мне расскажешь подробнее, и я решусь. Илья, сжав зубы, заставил себя шагнуть вперёд. Пока поднимался по ступеням, кто-то выкрикнул:

– Сегодня, между прочим, первое сентября. Раньше это был день знаний, теперь день нанобани.

«Я приехал сюда всего три недели назад – удивился, потерявший счёт времени Илья, – три недели с Настей, а будто всю жизнь её знаю. Всё-таки классный Костя мужик». – Илья улыбнулся, вспомнив, как куратор привёл его к Насте, аргументируя тем, что свободных домов нет, и он вынужден начать устраивать новых жителей деревни по двое на одно дворовое хозяйство. Мог ведь с каким-нибудь парнем поселить.

– А помните, в кино про биолаборатории тоже паром с дезинфекцией учёных обрабатывали? Ну, они там ещё такие, комбинезоны белые с масками снимали и потом обеззараживались, – ударился в воспоминания кудрявый паренёк в очках – самый молодой из поселенцев.

– Помним, – ответил за всех Костя. – Теперь мы живём в этом кино.

Кто-то хмыкнул, кто-то тяжело вздохнул, но напряжение спало. Многие отошли к лавке – торговому автомату, встроенному в салон летающей машины. Началось самое приятное действо в унылой деревенской жизни – покупки. Старики тут же меняли овощи: бабушки – на сладости, дед Антон – на сигареты. Средства гигиены их мало интересовали – у каждого был достаточный запас хозяйственного и банного мыла, а зубная паста вставным челюстям не очень-то и нужна.

– А вот мне интересно, куда эти боты-помывщики и постирщики деваются потом? – тихо спросил дед Антон у куратора.

– Знаешь, дед, я тоже об этом думал, – потерев подбородок, ответил Костя, – и решил, что лучше не знать. По принципу: «меньше знаешь, лучше спишь». Оно как-то спокойнее.

– Тоже верно, – согласился дед. – Ну что, меняем десяток картофелин на одного Петра? А то у меня с махоркой совсем туго стало.

Костя приложил чип к идентификатору, набрал код товара, протянул старику пачку сигарет «Пётр I», выпавшую в поддон лавки. Картошку рассовал по карманам. В его доме от прежних хозяев остались электрическая плитка, несколько кастрюль, и он иногда баловал себя картошкой в мундире.

Общее внимание привлёк почти забытый звук автомобильного мотора. Вытянув шеи, люди из двух очередей – в баню и в лавку, смотрели на увеличивающееся красное пятно в клубах просёлочной пыли. Вскоре к левитрейнам подкатил урчащий, изрядно помятый, с пятнами ржавчины жигулёнок алого цвета. Из машины вышел взъерошенный, вымазанный в саже, пожилой мужчина. Дед Антон ахнул:

– Это ж Лёха! – и побежал к приехавшему, выкрикивая на ходу: – Лёха, ты как здесь? Что случилось-то?

– Это Алексей, брат Антона, – пояснила Косте баба Глаша. – Они много лет не общались. Повздорили из-за какой-то ерунды. Алексей живёт в Рыбине. Это километров пятьдесят отсюда. Там у них река, когда-то завод по переработке рыбы работал. Теперь вроде восстанавливают его. Случилось что-то серьёзное, если Лёха решил приехать.

Костя с бабушками подошёл к братьям.

– Здравствуй, Глаша, здравствуй, Лена, – поздоровался Алексей с коренными жительницами Брошеновки. Пожал руку Косте, поняв, что он главный, представился: – Алексей Иванович, брат Антона. Там в машине мой сосед, он… умер, пока мы сюда ехали. Хорошим человеком был. Похоронить бы его… по-людски.

Куратор и старики подошли к машине, сквозь стекло рассмотрели завалившееся на заднем сидении тело.

– Господи! – охнула баба Лена и, не выдержав неопределённости, всплеснула руками. – Да что случилось-то, расскажи толком.

Их постепенно окружили любопытствующие поселенцы. Бледнели, увидев мертвеца, жадно прислушивались к разговору.

– Дайте ему прийти в себя с дороги, – вступился за брата дед Антон. – Машину подкатим к моему дому, умоется и всё спокойно расскажет.

Костя откашлялся и отрицательно качнул головой:

– В глубь деревни на такой машине заезжать нельзя. Вы же знаете о запрете на бензин, а она вон, подтекает. Это ещё повезло, что сегодня выходной и дронов-наблюдателей нет, иначе, не сносить мне головы – они же каждый раз сканируют местность на уровень экологичности.

Решили перенести покойника во двор деда Антона, а машину отогнать подальше на заброшенное, ещё не освоенное новыми поселенцами, поле. К сереющим остаткам многолетних скирд. Забросать её сеном. Мало ли, пригодится ещё.

Деды, Костя и успевший выйти из бани Илья, переложили тело на старое одеяло бабы Глаши, ухватили с четырёх сторон, понесли скорбные носилки по деревенской улице. Время от времени косились на тёмные прожилки, густо покрывавшие видимые из-под одежды участки тела и лицо покойника. Будто в кровеносных сосудах застыла чёрная краска.

Костя, не сбавляя хода, крикнул поселенцам:

– Заканчивайте дела с баней и лавкой, а то левитрейны к полудню улетят, потом целую неделю ждать надо будет. Часам к двум подходите в клуб.

***

– Это не заразно? Он чем-то болел? – баба Глаша осторожно осматривала покойника во дворе деда Антона. – Темнеет прямо на глазах.

– Нет, это от пуль карателей. Уф, что-то муторно мне. Антон, сделай чаёк, да покрепче. Считай, всю ночь не спал. – Алексей Иванович, потирая левую сторону груди, объяснил: – Вчера под вечер, когда наблюдатели улетели, в посёлок приехали бандиты.

Его прервал скрип ворот – во двор зашла Настя, а за нею начали просачиваться остальные. Костя открыл рот, чтобы возмутиться, но она опередила его:

– Мы решили, что фиг с этими банями и лавками, помоемся и постираем, как обычно, дома в тазиках. Может, чем помочь?

– Да, могилу выкопать или что-нибудь ещё… – предложили из начавшей собираться толпы.

Настя взглянула на одеяло с мертвецом и охнула. Тело, окончательно став угольно-чёрным, осыпалось порошком, одежда опала. Дед Антон выронил кружку с приготовленным чаем. Женщины завизжали, мужчины крепко выругались.

– Это н̀анки, – не растерялся самый молодой из поселенцев, – дроны-каратели стреляют такими пулями-наноботами. Это даже не пули, микроскопические иголки. Экологичная утилизация от Марфы.

– Тьфу-ты, опять эти боты, эта Марфа, будь она неладна! – придя в себя, возмутилась баба Лена и решительно подошла к тому, что когда-то было человеком. – Хватит болтать, ветер поднимется, сдует, что осталось.

Одеяло аккуратно завернули конвертом. Пока копали неглубокую яму под одной из яблонь, сколачивали крест из реек, Алексей Иванович рассказал о событиях в посёлке Рыбин.

Глава 6

Все хорошо помнили, как несколько лет назад начиналась эры Марфы. Это было благословение! Искусственный интеллект вобрал научные разработки уже действующие и в стадии проектирования, объединил и воплотил в жизнь на новом, доступном всем уровне. Неизлечимые больные получили шанс выжить, голодающие – еду. Главным инструментом Марфы стали наноботы. Роботы-молекулы, в зависимости от поставленной задачи, лечили, растили, очищали, строили, если нужно – разрушали, утилизировали. Человечество расслабилось, и Марфа захватила власть.

Она поступила как большевики во время Октябрьской революции. Первое, что сделали солдаты и матросы в далёком тревожном октябре, – завладели вокзалами, телефонной станций и телеграфом. Марфа взяла под свой контроль спутники, наземные коммуникации, сервера. Отныне банки и правительства всех стран подчинялись только ей.

Лозунг «Нет войне!» воплотился в реальности – были расформированы все армии. Оборонная промышленность перестроилась на выпуск дронов-роботов, разработанных Марфой. Отныне любой, владеющий оружием, считался вне закона. Или сдай, или будешь утилизирован карателями. Хотели мир во всём мире? Получите!

Деньги – зло? Марфа ликвидировала мировую банковскую систему, введя свою виртуальную единицу оплаты, которую люди по привычке называли деньгами. Для этого население чипировали. Каждый носитель чипа подключался к банку Марфы. Несогласным с процедурой, недоверчиво воспринимающим нововведения, пожилым людям милостиво разрешили пользоваться морально устаревшими карточками-кошельками.

Кислотные дожди и перегрев атмосферы из-за пукающих коров? Всех под нож, а с ними других сельскохозяйственных животных и птицу. Да, вот так радикально, чтобы не было больше ни свиного, ни птичьего гриппа. Насекомые, беспозвоночные и прочая мелкая ползающая и летающая живность намного экономичнее и полезнее.

Организации по защите природы объединились в одну под руководством бесноватой шведской активистки. Экологическая кликуша торжествовала с трибун международных сборищ зелёных. Выпучив глаза, истерично кричала о необходимости отмены всех неэкологичных видов топлива, загрязняющих воздушную и водную среду. И Марфа вняла. Самолёты перестали летать, корабли – бороздить моря и океаны. Наземный транспорт, кроме того, что работал на электричестве, поехал на переработку к ботам-утилизаторам. Товарооборот остановился, лёгкая промышленность замерла. Жаловались на перепроизводство? Проблема решена!

Появились левитрейны и летающие платформы, работающие на чистой энергии. Марфа усовершенствовала фантастические изобретения Николы Теслы, подарив людям неиссякаемый источник электричества. Нефтегазодобывающая промышленность рухнула. Правительства сбежали в давно обустроенные на случай катаклизма бункеры.

Планета перенаселена? Вот выход – паразитам нет на ней места. Рай Марфы закрылся для стран третьего мира, живущих за счёт гуманитарной помощи.

Много необычного, страшного и, вместе с тем, интересного произошло за этот сумасшедший год. Люди оказались беззащитны перед натиском искусственного интеллекта. Мир перевернулся с ног на голову. Он сдал себя Марфе без всякого сопротивления.

***

Рыбин когда-то был большим посёлком с заводом по переработке рыбы и развитой инфраструктурой. Союз развалился. Как тысячи других таких же посёлков и городков, Рыбин захирел. Молодёжь разъехалась. За ненадобностью постепенно разрушались завод, дом культуры и школа. Тоска смотрела на проходящих мимо рыбинцев сквозь битые стёкла их оконных проёмов.

Но, несмотря на трудности, посёлок, сжавшийся до размеров села, устоял.  Жители, в основном за шестьдесят и старше, держали скотину, ловили рыбу, копались в огородах. Приход Марфы их не впечатлил. Где высокие технологии – и где рыбинцы. Смешно. От чипирования многие отказались наотрез. Старики, узнав, что для тех, кто старше семидесяти, пенсий больше не будет, повздыхали и смирились. Всё равно деньги тратить не на что и негде. Когда из посёлка на утилизацию забирали домашний скот, спрятали кур и несколько козочек, пару поросят. Даже кобылку умудрились утаить. Выводили её попастись вечерами, когда дроны-наблюдатели убирались на свою базу. Трём стареньким автомобилям на улетающей из посёлка платформе помахали вслед – они давно были не на ходу. Лишь один житель, показав неизвестно кому кукиш, угнал свой жигулёнок в тайное место. Там же прикопал бензин в канистрах, которым запасся впрок ещё до объявления о запрете на горючее. Сработала чуйка жителя глубинки – если слышишь об изменениях в мире и стране, то запасайся солью, спичками, мылом и… бензином.

Платформы привезли зеков, вместе с ними прибыла стая дронов-надзирателей. Старухи бросали в летающую погань палки и камни, но куда там – дроны высоко, а натруженные за долгую жизнь руки так слабы…

Местные с жалостью наблюдали за работающими без передышки заключёнными. Старались их подкормить украдкой, кто картошкой, кто рыбой. Надзиратели недовольно жужжали, если видели контакты между их подопечными и местными. Однажды зеки исчезли, будто их и не было. Лишь обновлённое здание завода и перестроенные под общежития школа и дом культуры напоминали о людях с отрешёнными лицами. «Прости, господи, и сохрани нас от такой напасти», – крестились самые набожные старухи, воскрешая в памяти матовый блеск круглых заклёпок – чипов – на обгоревших под солнцем затылках.

Из больших городов начали приезжать переселенцы. Все молодые, несемейные, к физическому труду неприспособленные. Количество дронов-наблюдателей выросло вдвое. Бывший завпроизводством завода, коренной рыбинец, получил должность куратора. Возился с молодёжью, как наседка с цыплятами, обучал, показывал – завод заработал.

Рыбинцы окончательно осознали, что прежней жизни уже не будет. Начали воспринимать творящееся вокруг как само собою разумеющееся. Выбора всё равно не было, так зачем лишний раз терзать себя переживаниями. Никакой практической пользы от этого.

***

Банда появилась вечером, накануне выходного дня. Наблюдатели уже улетели.

В посёлок заехали два уаза-буханки, из них высыпали заросшие, одетые кто во что горазд мужики. Любопытные рыбинцы, как старожилы, так и переселенцы, вышли навстречу прибывшим. Все диву давались – машины, работающие на бензине… откуда… как?

– Доброго вечера, – поздоровался куратор Рыбина, Василий Петрович, – вот уж что не ожидали увидеть, так это. – Он кивнул в сторону машин, – не боитесь, что Марфины наблюдатели увидят?

Вперёд выступил самый высокий, чернявый, похожий на цыгана мужчина. Быстрым цепким взглядом обвёл собравшихся, осклабился:

– Чего нам бояться? Марфа крутая там, в городах, где все друг у друга на головах сидят. А в этих местах от деревни до деревни десятки, а то и сотни километров. Она не может над всем надзирать. –  Он ещё раз оглядел селян, посмотрел в темнеющее небо. – Дроны улетели?

– Да, – беспечно кивнул Василий Петрович, – до послезавтрашнего утра. А вы здесь как, проездом или по делу?

– По делу, по делу, – скривив рот в ухмылке, ответил цыган. – Хотим у вас продуктами разжиться. Что у вас есть?

Селяне загалдели, предвкушая торг. Хоть какое-то развлечение.

Василий Петрович начал перечислять:

– Картошка, лук, капуста, морковь, рыба солёная и свежая. А что у вас на обмен?

Цыган кивнул своим людям. Те подошли к уазам и… достали автоматы. Рыбинцы ахнули, несколько человек попытались убежать. Очередь в воздух остановила беглецов.

– Такая цена устраивает? – цыган захохотал, показав удивительно белые, крупные зубы. – Ну, что встали. Давай ты, – он толкнул в грудь стоявшую ближе всех бабульку, – в каком доме живёшь?

– А вот тебе! – взвизгнула бабулька и, ударив ребром ладони правой руки по сгибу левой, показала известный всем жест пренебрежения. – Не дам ничего. Мне ещё зиму зимовать. Что, пристрелишь меня из-за картошки? Я тебе в бабушки гожусь, а ты в меня пальцем грязным тычешь.

Василий Петрович, выглядывая из-за спины цыгана, сделал страшные глаза, мол, замолчи, не нарывайся, отдай. Но бабку понесло. К слову сказать, она была самой склочной из всех женщин Рыбина. С нею всегда старались не спорить и не вступать в конфликты.

Цыган, побелев лицом, повернулся к машинам и крикнул:

– Яша, сделай!

Тах-тах-тах. Сломанными сухими ветками затрещала короткая очередь. Скандалистка и несколько человек рядом с нею повалились кулями на землю. Селяне взвыли.

– Пожалуйста, не надо больше. Мы всё отдадим! – Василий Петрович упал на колени, стараясь не смотреть в сторону расстрелянных, молитвенно сложил руки. – Я здесь куратор, отвечаю за людей. Давайте начнём с моего дома. Возьмите всё, что найдёте в подполе.

К цыгану подошёл один из бандитов. Кивнул в сторону просящего:

– У кураторов есть планшеты, через которые они с Марфой связываются. Этот хрен, типа самый умный, развести нас решил. Специально к себе зовёт, чтобы отправить сообщение дронам.

– Это правда? – раздул ноздри цыган, сверля взглядом стоящего на коленях куратора.

– Нет, что вы, – начал оправдываться Василий Петрович, – вернее, да, планшет есть, но я и не думал ни о каком сообщении.

– Перестаньте глумиться над пожилым человеком! – неожиданно пронёсся над головами возмущённый юношеский голос. – Забирайте всё и уезжайте.

Следом раздался отчаянный женский выкрик:

– Гоша, не надо, стой!

– Да пусти ты!

Из толпы вышел щуплый парнишка. За него цеплялась, стараясь утянуть обратно, испуганная светловолосая девушка.

Глаза цыгана заблестели:

– Глумиться, говоришь? Так я ещё не начинал. Раз ты такой дурак, что открываешь рот на тех, кто тебя может пристрелить в два счёта, то я тебе покажу, что значит глумиться. Слово-то какое – глу-ми-ться! Интеллигенция сраная, – сплюнув, приказал: – Девку его приведите!

Уже совсем стемнело. Бандиты включили фары. Замершие в ужасе селяне смотрели остекленевшими глазами на освещённый пятачок земли. Цыган держал девушку за волосы, приставив к её горлу нож. Гоша с пистолетом в руке стоял над Василием Петровичем, так и не поднявшимся с колен.

– Ну, чего ждешь? – нетерпеливо спросил цыган, прижав сильнее нож к горлу девушки. Она взвизгнула. Струйка крови потекла из-под лезвия.

– Я не жду, – хрипло ответил пересохшим от страха горлом Гоша. Попытался сглотнуть слюну. Выстрелить в лицо стоящему на коленях человеку было… невозможно…

– Стреляй уже. Нам ещё хабар до утра собрать надо, потом ехать и ехать, пока выходной и наблюдателей нет, – разоткровенничался психопат, – а я тут время теряю, объясняю тебе, дураку, что значит глумиться. Ну, не зли меня ещё больше. Я ведь её прирежу.

Гоша оглянулся на свою девушку, увидел кровь. Пошатнулся.

– Стреляй, Гоша, не бойся, – неожиданно разомкнул бескровные губы куратор.

– Пра-астите меня-а, Васи-илий П-петрович, – тихо заплакал Гоша.

Рука тряслась. Скривив губы и жалко перекосив лицо, он вскинул пистолет и выстрелил. Куратор покачнулся, но не упал. Пуля ударила его по касательной, оторвав часть уха. По плечу Василия Петровича побежал тёмный ручеек.

– Не-е, так не пойдёт, – недовольно протянул цыган. – Давай ещё раз, постарайся.

Гоша зарыдал, снова поднял пистолет и выстрелил, угодив прямо в переносицу. Тело куратора завалилось назад, вывернутые ноги задёргались. Василий Петрович никак не умирал.

– Прикончи уже его, дебил!

От резкого окрика цыгана Гоша вздрогнул, собрался и ещё раз выстрелил в голову умирающего, на этот раз добив его окончательно.

Один из бандитов подтянул убитого за ноги к телам прошитых автоматной очередью односельчан. Голова мертвеца, оставляя на земле блестящую в свете фар полосу, мотнулась, словно он был не согласен со всем, что с ним случилось.

Бандиты, пересвистываясь и улюлюкая, пошли по ночным улицам, по домам, грабить подполы селян.

Окаменевший Гоша сидел по середине улицы, смотрел немигая в тёмную даль. Рядом тряслась и жалась к его твердому плечу светловолосая девушка.

Глава 7

Дед Антон приготовил ещё одну кружку чая. Пока Алексей Иванович отпивал мелкими глотками, во дворе стояла тишина – шокированные слушатели потеряли дар речи. Неугомонный очкарик, помявшись, спросил:

– А кто стрелял в вашего соседа нанками? У бандитов есть оружие дронов-карателей?

– Нет, это ещё не вся история, – допив чай, ответил брат деда Антона. – Давайте уже похороним, дань уважения человеку отдадим. Потом всё объясню и спать пойду. С ног валюсь.

– Лучше бы на кладбище захоронить, – предложила Настя, – а то могила под окнами… как-то странно.