Последняя глава бесплатное чтение

«Тонкая грань»

Веки Эвис дрогнули, неохотно расставаясь с пеленой сна. Пробуждение наступило с непривычной ранью, опережая даже будничные подъёмы. Город утопал в серебристом тумане. Сквозь узкую щель приоткрытого окна в комнату проникало сонное дыхание каменных джунглей.

Девушка замерла, прислушиваясь. Ни единого порыва ветра, ни шелеста опавшей листвы. Лишь приглушённое эхо собственного дыхания нарушало звенящую тишину, слишком плотную и чуждую для оживлённого мегаполиса. Она провела ладонью по смятой простыне, узнавая знакомую текстуру ткани. Взгляд скользнул к письменному столу – заброшенному, покрытому вековой пылью забвения. Эвис помнила, как перед сном положила туда книгу. Но вот она, валяется у самых тапочек, точно выскользнула из ослабевших рук в момент, когда сон сомкнул на ней свои объятия.

Зевнув, Эвис поднялась с постели, машинально нащупывая тапочки. Подняла книгу и, не глядя, водрузила её на пыльный стол, а сама, шаркая, направилась в ванную. Сегодня пятница, последний рывок перед долгожданными выходными. Неделя выпила из неё все соки, оставив лишь тень былой энергии. Если она когда-то была.

В зеркале её встретила измученная, заспанная девица лет двадцати пяти. Короткие чёрные волосы торчали во все стороны, подобно непокорным перьям, а по щекам расползлись тёмные разводы туши – расплата за забытый ритуал очищения перед сном. Светло-серые глаза опустились ниже, отмечая болезненную худобу: острые, выпирающие плечи, чётко очерченные ключицы. Она балансировала на грани между измождённой хрупкостью и пугающим нездоровым истощением, превращаясь в тусклом свете в бледное подобие монстра из фильмов ужасов.

Приведя лицо в порядок, Эвис торопливо облачилась в привычный траур. Чёрная футболка свисала до рёбер, выставляя напоказ угловатую тень истощённого тела. Поверх накинула кожаную куртку, пока широкие спортивные штаны небрежно повисли на бёдрах, создавая обманчивую иллюзию объёма. Девушка лениво подтянула пояс и наклонилась, затягивая шнурки сапог. На мгновение взгляд задержался на кистях рук. Кожа истончилась, стала более прозрачной. Может стоило обратиться к врачу? В прочем, наверняка уже через пару дней всё станет таким, как прежде. Как всегда.

Накинув капюшон, она взяла лишь телефон и смятую пачку купюр. Захлопнула дверь съёмной квартиры, машинально проверила замок и двинулась за кофе. За той адской жижей, что бодрила лучше любого психостимулятора. За лучшим – или, скорее, наименее отвратительным – кофе в этом городе.

В сущности, Эвис ненавидела кофе. Его горечь обжигала нутро, но одной чашки эспрессо хватало на весь день, чтобы держать себя в узде, пока она перебирала бесконечные потоки информации. Оператор данных – не более чем клерк, только в цифровом воплощении. Монотонно, уныло, безжизненно, зато без лишнего контакта с людьми. В ненавистном городе, но с приемлемой зарплатой.

Она быстрым шагом достигла переулка, свернула и автоматически потянулась к заветной наличке, чтобы скормить её кофейному автомату, но серые глаза наткнулись на незнакомый фасад: привычного круглосуточного ларька не было и в помине. На его месте зияла стерильной белизной химчистка. Ослепительно белые баннеры, внутри – стройные ряды стиральных машин и полное отсутствие людей. Их смена еще не началась.

Девушка резко развернулась, подавляя раздражение. Обозналась. Задумалась, как всегда, о бегстве в глушь, вдаль от этой бетонной духоты, и пропустила нужный поворот. Неважно, выпьет кофе в другом месте. Он будет еще более мерзким, но это даже к лучшему. Чем хуже, тем быстрее проснётся.

Единственный кофе "по пути" ждал её в офисе. Дешевый, с горечью пережженных зерен, он мог бы вызвать слезы у Эвис, если бы та могла заплакать от гастрономического ужаса. До начала рабочего дня оставалось еще около получаса, и все это время она мужественно боролась с отвратительным напитком, заставляя себя пить его маленькими глотками. Эффект наступил почти мгновенно: толстая стопка бумаг начала убывать с пугающей скоростью, а клавиши клавиатуры застучали громко и беспрерывно, словно барабанная дробь. Нужно было оформить чуть больше сотни заявок клиентов местного банка, перенести данные в электронную таблицу и забыть об этом кошмаре. Вдобавок ко всему, требовалось подготовить кое-какую статистику, провести повторный анализ скучных сделок, и, наконец, можно будет с чистой совестью отправиться домой.

После нескольких часов монотонного ввода данных, Эвис решила прерваться на короткий перерыв и, сохранив документ, открыть уже действующий реестр. Стоило на всякий случай убедиться, что все клиенты были внесены в базу. Девушка сосредоточенно изучала имена, сверяя их с собственноручно составленным списком, и вдруг обнаружила, что одного человека не хватает.

– Странно, – промелькнуло в её голове. – Как я могла его пропустить?

Она похвалила себя за дотошность и принялась искать дело пропавшего клиента, но не нашла его. Даже в корзине удаленных файлов. Усомнившись в достоверности собственной памяти, она обратилась за помощью к руководству. К всеобщему удивлению, его не оказалось ни в общей базе данных, ни в архивах компании. Человек с такими данными никогда не обращался к фирмам, которые сотрудничали с ними.

– Ну, меньше работы, – пожала она плечами.

Эвис отмахнулась от навязчивых мыслей и продолжила обменивать бесценные минуты своей жизни на деньги, пока стрелка часов неумолимо не приблизилась к шести вечера, знаменуя собой окончание рабочего дня.

Странности всегда преследовали её. Она давно свыклась с их присутствием, вплела их в свою жизнь, как будто иначе и быть не могло. Эвис то и дело замечала, как слова на вывесках рассыпаются в прах, как страницы книг в миг оказываются пусты. Здания меняли облик на глазах, люди молодели или старились в одночасье. Она видела это, казалось, с самого рождения, хотя воспоминания о детстве были стёрты, словно небрежный эскиз. Было ли оно вообще, это "детство"?

Мир жил по неведомым законам, и лишь Эвис чувствовала его дыхание. Остальные смотрели на неё с недоумением, когда она, остановившись посреди улицы, утверждала, что на месте парковки раньше стояла уютная кофейня. Однажды, когда она в отчаянии пыталась доказать, что человек буквально растворился в воздухе, её чуть не увезли в казенном фургоне люди в белых халатах, и лишь чудом ей удалось избежать принудительного лечения тяжёлыми психотропными препаратами. На какой-то миг она даже смирилась с мыслью о собственном безумии. Ей могло почудиться всякое, например, как у человека рядом с ней проявляется вторая форма, эфемерная и прозрачная, словно сотканная из тумана. Эта форма, как правило, отражала его прошлое – подобно призрачному портрету, парящему в воздухе. Но порой этот фантом был полной противоположностью своему живому двойнику. Словно перед ней представал неудачный черновик, который, пройдя через горнило мысли, достигал совершенства и становился тем, кого Эвис видела в реальности.

Она без сожаления рассталась с работой. С коллегами её связывали лишь формальные приветствия и прощания. Она вообще избегала общения, разве что иногда перебрасывалась парой слов с соседкой по этажу, Лив, юной студенткой, которая настойчиво пыталась с ней подружиться. Она была искренней и доброй, но Эвис твердо верила, что ни один здравомыслящий человек не вынесет её странностей и причуд. Да и чем меньше людей знает о её видениях, тем лучше для всех.

"Сумасшедшая" предвкушала, как вернётся домой и проспит весь день, хотя бессонница мучила её уже неделю. Эвис знала, что, раздевшись и зарывшись в подушки, она не сможет сомкнуть глаз. В голове снова и снова будут прокручиваться неясные картины и терзать одни и те же вопросы: почему всё меняется? Почему то, что раньше было другим, кажется обыденностью для всех, кроме неё?

– Эва, привет!

Лив, та самая добродушная соседка, коснулась её плеча, слегка сжав его тонкими пальцами.

– Ты совсем себя не бережёшь. Когда ты в последний раз ела?

– А?.. – ошарашенная и взъерошенная брюнетка застыла с ключом в двери, не заметив, как добралась до дома. – Я…

– Ела в последний раз не помню когда? – Лив строго взглянула на неё своими зелёными глазами и покачала головой. Справедливости ради стоит отметить, что она никогда не считала Эвис странной. Соседка принимала её замкнутость как особенность характера и не обижалась.

– Да… – севшим от напряжения голосом выдавила темноволосая, тут же пытаясь откашляться. – …То есть, помню.

– Эва, так нельзя. Скоро ремень штаны не удержит. – Лив обеспокоенно указала на её мешковатые брюки, и её оппонентке не нашлось что ответить. – Пойдём ко мне. Поешь немного, потом пойдёшь домой.

– Не стоит, правда, я не голодаю.

– Я знаю, Эва. – девушка посмотрела на неё, и впервые за долгое время Эвис отметила её красоту. Длинные каштановые волосы волнами ниспадали почти до талии. У неё была прекрасная фигура и безупречное чувство стиля. Пухлые губы улыбались, а в зелёных глазах, обрамлённых густыми ресницами, читалось сочувствие. – Просто мне немного одиноко, и я хочу побыть в твоей компании. Можно молча.

– Молча набивая рот едой? – собравшись с духом, Эвис выдавила шутку и под тихий смех соседки вытащила ключ из замка, покорно следуя за той. Поесть действительно стоило, ведь она и правда забыла, когда в её животе была еда.

Они почти не разговаривали. Просторная трёхкомнатная квартира дышала уютом и теплом, словно просила забыть о тревогах и уснуть под мягким покровом безмятежности. Аромат цветов сплетался с пастельными оттенками интерьера, создавая гармонию, где ничто не раздражало глаз, но и не обдавало отчуждающим холодом. Это был яркий проблеск, контрастирующий с туманной пеленой, окутавшей город, словно Лив и её обитель – оазис покоя в зыбучих песках суровой реальности.

– Что у тебя нового? – спросила Лив, завязывая длинные волосы в высокий хвост.

– Всё, как всегда, – отозвалась Эвис, машинально пожимая плечами и уплетая восхитительные спагетти. – Работа, дом… А у тебя?

– Я записалась на курсы по графическому дизайну. Девять лет художественной школы – это прекрасно, конечно, но в современном мире цифровое искусство востребовано куда больше.

– Хочешь продавать свои работы?

– Получать деньги за хобби – приятное дополнение, – улыбнулась Лив, ставя на стол небольшой чайник и две кружки. По знакомому аромату Эвис поняла – это зелёный чай с мятой, её любимый.

– Пахнет волшебно.

– Я стараюсь приберегать этот чай для тебя на случай, если заглянешь.

В серых глазах Эвис мелькнуло удивление – приятный факт, который она не решалась принять близко к сердцу. Люди всегда были непостоянной переменной в её жизни и в миг, словно по щелчку, могли исчезнуть. Сухо поблагодарив за заботу, сделала глоток божественного напитка. Изумительно.

– Как твоя мама? – вдруг спросила Эвис, ощущая неловкость от затянувшейся тишины.

– Ты о чём? – Лив удивлённо вскинула брови. – Её нет уже несколько лет. Она подхватила пневмонию и слегла с тяжёлой формой.

Эвис была готова провалиться сквозь землю. Она, всегда следовавшая своим правилам, грубо нарушила одно из них: не касайся прошлого. Мир изменчив, и то, что она помнила, часто расходилось с реальностью. Чтобы не выделяться, нужно молчать и оставаться в стороне.

– Прости, Лив. Я до сих пор не могу привыкнуть… – серые глаза опустились в пол, а пальцы беспощадно терзали заусенцы.

– Я понимаю, я тоже её чувствую, – с грустью ответила Лив, тяжело вздохнув. – Она словно рядом, приглядывает, заботится… У тебя нет таких ощущений по отношению к родителям?

Лив смотрела прямо на Эвис, но та растерянно отвела взгляд. Она не помнила родителей. Ни бабушек, ни дедушек. Вообще никого из взрослых, кто бы её воспитывал. Её воспоминания начинались с момента, когда она устроилась на работу и смогла сама себя обеспечивать. Всё, что было до этого, казалось неполным, словно незаконченный эскиз.

– Они оставили меня, – безучастно прошептала она, допивая чай. – Наверное, так лучше для всех. Я ведь даже не помню их.

Лив не стала расспрашивать, за что Эвис была ей безмерно благодарна. Она лишь понимающе кивнула и принялась складывать с любовью испечённые кексы, чтобы её драгоценная соседка однажды не умерла от голода.

Приняв щедрый дар, Эвис закрылась в своей квартире и, поставив на стол тарелку с шоколадной выпечкой, бессильно опустилась на пол, поджав ноги к животу. Она чувствовала себя обречённой на вечное одиночество. Кто-то скажет, что есть люди, способные на большее зло, но Эвис знала: если в один прекрасный день она не узнает близкого человека и будет твердить, что он ей незнаком, то сломает его словами сильнее, чем ножом в сердце. А если этот человек и вовсе исчезнет из её памяти, но при этом останется жив, то мир для него превратится в кошмар.

Она лечилась, но безрезультатно. Когда назначили серьёзные препараты, а эффект оказался скорее отрицательным, чем нейтральным, Эвис поняла – её состояние неизлечимо. Пришлось соврать, чтобы вырваться из больничного плена, и ещё какое-то время посещать психотерапевта, уверяя его, что всё в порядке. Она в норме.

В норме. Конечно.

Серые глаза застелила влага. Она не жила, а выживала в мире, где ей не было места. Она была ошибкой, подобно неправильно написанному коду.

Она уснула на холодном полу своей полупустой гостиной. Свернувшись в комок, прижавшись щекой к доскам, Эвис потерялась во снах, измученная и впервые за несколько дней сытая.

«Маленькое безумие»

Серые глаза распахнулись. Солнце, не церемонясь, заливало комнату наглыми, теплыми лучами, бесцеремонно скользившими по бледному лицу.

– Черт, работа!

Она катастрофически опаздывала. И плевать на последний рабочий день недели, когда, казалось бы, сама вселенная благоволит бить баклуши. Эвис, одним рывком сбросив одеяло, вскочила на ноги, едва не запнувшись о домашние тапочки. Взгляд, словно магнит, притянулся к письменному столу, и девушка отчего-то замерла. Там лежала книга. Та самая, которую она читала вчера, та самая, что, будь все в порядке, сейчас валялась бы на полу, сброшенная ею во сне. Растрепанная и взвинченная, она обернулась к постели. Помнила страницы, помнила сон, но как она очутилась в постели – загадка.

Игнорируя нарастающее чувство тревоги, Эвис помчалась в ванную, стремясь привести себя в порядок за рекордно короткий срок. Вопросами сыт не будешь, за них не платят. Холодная вода немного взбодрила, но ощущение нереальности происходящего не желало отступать. Выбежав из ванной, она обнаружила свою одежду – куртку, футболку и штаны – небрежно брошенной посреди гостиной.

"Неужели мне было настолько лень?" – мелькнула запоздалая мысль, тут же погребенная под лавиной спешки.

Эвис выскочила из квартиры. Ключ, с нервной дрожью вставленный в замок, повернулся с противным щелчком. Схватив телефон и сверив время, она мысленно выругалась, собираясь вылететь из подъезда пулей. Она уже убегала, как увидела на лестничной площадке Лив, её соседку, и.… её мать, Глорию. Ту самую милую женщину, которую, по словам Лив, несколько лет назад похоронили от тяжелой формы пневмонии. Глория, оказавшаяся живой и здоровой, словно ничего не случилось, приветливо кивнула разинувшей рот девушке.

– Привет, Эва! – Лив помахала рукой, ослепительно улыбнулась и пошла дальше, ведя пожилую мать под руку на улицу.

– У меня начались галлюцинации? –  спросила она сама себя вслух. Эвис отчетливо помнила день похорон этой женщины, помнила, как клала на ее гроб два белоснежных пиона, а теперь видит ее перед собой, румяную и полную жизни. Парализованная изумлением, она смотрела вслед удаляющимся фигурам. Сердце бешено колотилось, выбивая чечетку в груди. Девушка отчаянно пыталась найти хоть какое-то рациональное объяснение, но в голове бушевал хаос. Может, это чья-то жестокая шутка? Или она все еще спит, и это невероятно реалистичный сон?

Собрав волю в кулак, она выскочила на улицу, надеясь, что свежий воздух прояснит ее мысли. Но увиденное не принесло облегчения. Мир вокруг казался немного смещенным, словно кто-то решил, что нужно скорректировать внешний вид города целиком, полностью, ещё и за одну ночь. Знакомые улицы приобрели неуловимо чужие черты, а лица прохожих были отраженными, как это происходит в кривом зеркале.

Работа. Она должна быть на работе. Возможно, рутина и привычная обстановка помогут ей вернуться в чувство. Успокоиться, ещё раз всё обдумать и принять факт того, что её больная голова снова творит всякую бесовщину.

Эвис почти бегом направилась к автобусной остановке, отчаянно стараясь не думать о странных событиях утра. В автобусе она впилась взглядом в окно, наблюдая за мелькающими пейзажами. Но почему она села на автобус? Раньше она всегда ходила пешком. Паника захлестнула ее с новой силой. Холодный пот выступил на бледной коже, худые, длинные пальцы судорожно сжимали поручень, словно спасательный круг. Цепляясь за него, она отчаянно пыталась не утонуть в собственном разуме, который вопил о том, что что-то не так, что-то изменилось.

В офисе ее встретила обычная суета. Коллеги здоровались, обсуждали планы на выходные. Все, как всегда. Но Эвис чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, как будто незваный гость. Она механически выполняла свои обязанности, стараясь не привлекать внимания. Пока клавиши монотонно клацали под ее пальцами, растрепанная брюнетка продолжала лихорадочно соображать: она не могла отделаться от ощущения, что мир вокруг нее нестабилен. Могут исчезнуть целые здания, вывески, люди…

Но почему именно сейчас Эвис стало так страшно? Почему именно сейчас она ощутила чье-то ледяное дыхание на затылке? Почему именно сейчас мурашки взбудоражили её кожу? Она давно смирилась с тем, что "немного не от мира сего", но почему периодически в ее голове всплывают воспоминания о днях, которых никогда не было? Весь день её не покидало ощущение всемирного заговора. Если бы у неё взяли интервью с телеканала про НЛО, Эвис точно бы собрала большие рейтинги своей бредовой историей о том, как мёртвая женщина внезапно ожила. А потом снова бы попала в лечебницу за параноидальные мысли и галлюцинации.

Поздним вечером она покинула опустевший офис, оставив охранника наедине с ночной тишиной. Незавершенная отчетность, тяжким грузом висевшая над ней из-за утреннего опоздания, теперь не омрачит следующую неделю. Впрочем, казалось, что время и без того тянется с какой-то болезненной медлительностью, будто бы выходные дни давно должны были настать.

Долго терзаясь собственными предрассудками, она решила пройтись пешком до дома, надеясь, что знакомая дорога пробудит воспоминания, и вместо крошечного осколка памяти ей откроется целая картина прошлого.

Эвис шагала по улице, стараясь дышать глубже, буквально заставляя себя сконцентрироваться на ритме шагов. Знакомые, в то же время абсолютно чужие, здания, приглушённый свет фонарей, редкие прохожие – всё это должно было успокоить её, но тревога лишь затаилась где-то на задворках сознания, продолжая давить тягучей неотступной волной.

Она вспоминала лицо Глории – яркое, живое, невозможно реальное. Отчётливо перед глазами стоял момент прощания у могилы, резкий запах свежей земли, холод древесины гроба под её пальцами. Как это возможно? Она пыталась убедить себя, что просто обозналась, но в глубине души знала – нет, это была она. Настоящая.

Всё, что знакомо, на самом деле чуждо. В этом мире нет того, чему она могла безоговорочно доверять. Каждый день она будто просыпалась в новом городе, с его незнакомыми лицами и переиначенными улицами, но никто, кроме неё, этого не замечал. Люди невозмутимо проходили мимо.

Она остановилась перед небольшим магазином с тусклой витриной, полной старинных вещиц и безделушек. Вчера здесь была химчистка. Что-то внутри Эвис пробуждало дикое любопытство, подобно зову: зайди. Зайди в этот чудаковатый магазинчик, получи ещё больше проблем и выбеги оттуда с дикими воплями. Возможно, именно эта мысль заставила больную голову Эвис сделать следующий шаг.

Внутри лавки царил полумрак, густой и обволакивающий. Запах нафталина и старой бумаги щекотал ноздри, вызывая странное чувство ностальгии по чему-то, чего никогда не было. Эвис робко шагнула внутрь, чувствуя на себе оценивающий взгляд возможного хозяина – молодого парня с чёрными колючими глазами, контрастирующих с приятными чертами лица. Она едва лишь бросила на него взгляд, но не могла не отметить, что тот был слишком хорош для этой лавки. Ему подошла бы яркая сцена и громкие светские вечеринки, а не жизнь среди кладезей хлама на полках.

Он молча кивнул, позволяя ей свободно бродить между стеллажами, заваленными пожелтевшими книгами, сломанными часами и потускневшими украшениями. Эвис машинально коснулась прохладной поверхности старинной шкатулки, украшенной перламутром, и вздрогнула. В голове мелькнуло смутное воспоминание – женский смех, музыка, запах ландышей.

"Что-то ищете?" – прозвучал голос парня, который кажется лишь на несколько лет опережал её возраст. Эвис покачала головой, не в силах подобрать слов. Как объяснить ему, что ищешь не вещь, а потерянную реальность? Как рассказать о городе, который меняется с каждым днем, стирая грань между настоящим и безумием? Или, быть может, сошёл с ума не город, а она сама?

– Нет, – отрезала Эвис и зачем-то выпалила: – Здесь раньше была химчистка.

– Была, – коротко кивнул брюнет, пряча руки в карманы брюк за прилавком. Уголок его губ тронула едва заметная усмешка.

Для девушки это прозвучало "Ты не сошла с ума". Она поспешно отвела взгляд от темных, изучающих глаз и выдохнула. Облегчение разлилось по ней волной. На миг её и без того раненное сознание успокоилось.

– Когда открылись?

– Сегодня.

Эвис недоверчиво оглядела продавца, нахмурив брови.

– На полках толстый слой пыли. Либо вы лжете, либо пыль переехала сюда вместе с товаром в качестве бонуса.

Парень расхохотался, запрокинув голову и прикрыв глаза. Низкий, бархатистый смех словно танцевал в воздухе. В этом нарочитом жесте сквозило самолюбование. Эвис саркастично вскинула бровь, молча ожидая объяснений.

– Я говорю искренне только правду. Лгать для меня мучительная необходимость. – ответил ей парень, перестав представлять из себя знаменитость глянцевых журналов.

– Изображаете благородство?

– Скорее, отчаянную попытку выжить в мире лжи, – парировал брюнет, все еще с улыбкой на губах. – Но, признаюсь, пыль – это часть концепции. Винтаж, знаете ли. Дух времени, запечатленный в каждой пылинке.

Эвис фыркнула. Она хотела закатить глаза, но не стала этого делать. Выглядело бы не очень вежливо.

– Оригинальный подход к маркетингу. Обычно пыль стараются убрать, а не выставлять напоказ.

– Видите ли, мисс… – он сделал паузу, ожидая, когда она назовет свое имя.

– Эвис, – откликнулась девушка, не желая затягивать эту странную игру.

– Эвис, – повторил он, смакуя имя на языке. – В обычном мире и я бы, наверное, взял тряпку и принялся усердно вытирать все поверхности. Но здесь… здесь все иначе. Здесь вещи живут своей жизнью, рассказывая истории тем, кто умеет слушать. И пыль – это часть этих историй.

Он обвел рукой полумрак лавки, словно приглашая Эвис разделить его видение. Она же, в свою очередь, ощущала нарастающее замешательство, смешанное с необъяснимым любопытством. Что-то в этом странном продавце, в его необычной лавке, притягивало ее вопреки здравому смыслу. Но она не купится еа эту уловку. Слишком банально.

– Весьма любопытно, но, увы, я пас, – бросила девушка и, не желая более быть частью этого балагана, резко развернулась, намереваясь уйти. Своих тараканов в голове хватало с лихвой, а тут ещё и ребусы незнакомца разгадывать. Увольте.