Лайфсровер бесплатное чтение

По мостовой мерно и привычно стучала трость идущего джентльмена лет пятидесяти, седого, одетого в темного цвета плащ, под которым был смокинг. На ногах сверкали начищенные у юного бутблекера, кожаные туфли. Он всегда выглядел безукоризненно, так его приучили в детстве. "Джентльмен должен выглядеть безупречно" – наставляла его мать. На его левой руке красовались наручные часы, по этой причине походка его была несколько скованной. Нельзя было совершить неловкого или резкого движения рукой, чтобы не сбить чуткий к вибрациям швейцарский механизм.

В этот вечер поздней осени было совсем темно. В парке ему попадались редкие прохожие. Как обычно он шел в полном одиночестве без какой-либо компании. Признаться, он недолюбливал людей и считал себя лучше многих из них. А своим рассуждениям придавал вес больший, чем умозаключениям других. Так было не всегда, наверное, это с ним сделал возраст. Так и сейчас он шел по парку и думал на привычную (и приятную) для него тему:

На дворе конец XIX века и люди так испортили воздух в городе, сжигая уголь различные спирты и масла, что через сто лет наверняка не останется больше возможности продолжать жить на земле. Люди сами истребят свой род по причине отсутствия благоразумия, планирования на несколько десятков, а то и сотен лет вперед. Вообще непрозорливая глупость не доведет человечество до добра.

Именно такие размышления были приятны почтенному господину. Они все более уверяли его в том, что если бы все глупцы испросили его мнения, тогда он указал на их ошибки и заблуждения. Людям преклонных лет свойственно увлекаться подобными измышлениями.

Так рассуждая, он не заметил, как с запястья сползла белая перчатка на правой руке, в которой была трость. Она портила собой безупречный образ джентльмена. Так же, как и одно явление портило его безупречный ход мысли.

Нужно признать, что джентльмен совершал вечерние прогулки в городском парке не только по причине пользы оных, как уверяли врачи. Хотя, что они могут знать?! Разве может быть полезной прогулка по задымленному городу, конечно же нет! Джентльмен поднимался по невысокой уличной лестнице парка, а вокруг него горели фонари. Необыкновенные, они освещали зелень и серую мостовую своим электрическим светом. Им не нужен был фонарщик, так как внутри не было спиртовых свечей, там были электрические лампочки. Они загорались сами по себе и все одновременно. Это было как чудо, но гасли они ближе к рассвету, также все одновременно.

Джентльмен любил смотреть на свет этих фонарей, на то, как необычно выглядит в их лучах освещенная листва деревьев и трава. В этом было что-то таинственное, что-то сказочное. В этом был гений человека, который выдумал такое, ставшее для всех обыденностью.

Глядя на свет электрических ламп, спрятанных на вершинах фонарных столбов. Джентльмену приятно было думать, что где-то есть человек или даже люди, которые гораздо образованнее и умнее, чем он сам. Эти люди есть надежда, на будущее человечества. Они могут силой своего разума позволить человечеству в целом прожить дольше ста лет. Может быть, двести, или даже пятьсот.

Эта мысль была уже совсем смелой, но господин каждый раз так восхищался при виде освещенного темным вечером парка, что позволял себе вольности в своей голове. И ему это даже нравилось.

У человечества есть надежда, – думал он, не подозревая о том, что в этот момент его сердце сделало последний свой удар, – я никогда не встречал людей подобных тем, что придумали лампы. Но они есть. И благодаря им, возможно когда-нибудь, удастся познать смысл бытия.

Мужчины уже бежали к старику, упавшему навзничь, на ступенях пандуса в городском парке. Дамы, те, что покрепче отворачивались, другим же становилось дурно и они оседали в руках кавалеров. Когда люди подходили ближе они видели, что глаза старика открыты и направлены куда-то вдаль, а искаженное лицо отображало случившийся инсульт. Кто-то из группы наблюдавших пытался делать массаж сердца.

Надо же, – думал старик, – от чего они все суетятся, глупые?! Я же… постойте! Шел по парку, затем был удар в груди и взгляд сузился как будто в глубокий тоннель. Я что, умер?! Боже мой, я действительно умер!

Старик видел свое тело сверху. Видел, как суетятся люди вокруг его недавнего тела, не испытывая к происходящему жалости или сочувствия. Наоборот, он чувствовал радость. Переход от одного состояния к другому произошел так быстро и неожиданно, что он не успел даже толком ощутить своего падения и удара о твердые базальтовые ступени.

Как было бы здорово рассказать всем, что жизнь продолжается, – думал он. Эй, люди! Смотрите, я здесь, все в порядке! Смерть – это не страшно и даже совсем не больно!

Никто его не слышал. Рядом уже находилась карета скорой помощи. И его беспомощного стали грузить.

Как же им рассказать?! – думал старик. Вот это было бы действительно великое открытие – доказать, что смерти на самом деле нет! Ох, если бы я был жив, тогда бы точно рассказал. Но они глупые не поверят. Скажут – "Ты же живой! Как ты можешь знать, что смерти нет, если никогда не умирал?!". Наверное, сделать такое открытие в принципе невозможно.

Старик так внезапно погиб, что его даже жалко. Казалось, он как минимум должен встретить в том парке свою последнюю любовь. Или с ним обязана приключиться другая захватывающая история. В гениальном романе все могло сложиться именно так. Но, к сожалению, эта история уже написана и таково ее начало. Кроме того, какое событие может быть более захватывающим, чем внезапная смерть?! Ведь в жизни часто так и происходит.

Нужно отметить, что последняя мысль старика, промелькнувшая за мгновение до его падения, сыграла в дальнейшей его судьбе очень важную, и при этом, даже, положительную роль. Но сейчас ему было невдомек. Все, чего он хотел, это посетить свое родовое гнездо с великолепным садом. Как только он помыслил об этом, тут же очутился в саду недалеко от собственных витражей со слюдяными оконницами. Он наблюдал забавную картину, как собрались его родственники и решали, кому должен принадлежать дом.

«Ага, вот они чем занимаются, пока меня нет дома! – Думал старик. – Когда я совершаю моцион, эти шакалы собираются у меня во дворе и решают, кому достанется дом. Я вас всех раскусил, вот как сейчас наподдаю, будете знать!»

Он подкрался сзади и попытался ударить в затылок собственного племянника. Но тот, как ни в чем ни бывало продолжил участвовать в дележе и кричал таким же противным голосом, как и его глупая мать. Старик сделал еще несколько попыток напугать родню внезапностью своего появления. И вот, когда он в конец выбился из сил, то вдруг вспомнил, что он мертв.

«Но так не может быть, – сидя на аккуратно стриженом газоне, думал джентльмен. – Не может человек умереть и видеть это безобразие, скорее всего я сплю и вижу какой-то ужасный кошмар. Нужно срочно просыпаться!»

Он сделал несколько попыток проснуться, но ничего не вышло. Он начал щипать себя и не почувствовал боли.

«Ну конечно же сон, – обрадовался старик. – Только во сне испытываешь такие ватные безболезненные ощущения, когда щипаешь себя. Нужно срочно отыскать, где же я улегся спать, затем проснуться и прийти сюда, чтобы разогнать это собрание.»

Как только он подумал о своем теле, то мгновенно оказался над зеленой лужайкой, заставленной могильными камнями.

«Как?! – Поразился он. – Эти идиоты закопали меня на кладбище, спящего?! Из-за этого я и не могу проснуться! Никто в здравом уме не захочет просыпаться на кладбище! И даже если я вдруг очнусь, как мне оттуда выбраться?! Конечно, вы об этом не подумали мерзкие самолюбивые отродья! Олофсен, ты всегда противно пела своим истеричным тоненьким голоском! В твоей ватной голове нет и представления о сольфеджио! Томм и Мартин, я вас всегда ненавидел, надо же быть такими глупцами – уложить брата спать в могилу!»

Ему стало ужасно интересно, как же он там спит. И сколько еще осталось до рассвета. Но в то же время заглянуть в могилу было жутко. Что если он проснется в ней, тогда уж ему точно грозит мучительная смерть, ведь он просто задохнется там внизу.

«Нет, нужно экономить кислород, который еще сохраняется на дне, – начал рассуждать престарелый джентльмен, – он не позволит задохнуться. Приду чуть позже! Возможно, эти злоумышленники опомнятся и снимут хоть небольшой слой земли, чтобы проведать своего любимого брата, дядю и мужа в конце то концов! Вот тогда-то я проснусь, тогда-то я их порадую.»

В ожидании возвращения своих родственников и проведения счастливой эксгумации. Старик стал посещать места, в которых бывал при жизни. Он заходил в те же магазины, здоровался с теми же людьми. Подсаживался к своим знакомым, выпивавшим свой кофе, читал их газеты. Иногда отпускал остроты о политиках и сам же смеялся над ними. Жизнь стала как прежде, она текла привычно и размеренно. Только люди перестали ему отвечать. Во время дружеских посиделок по вечерам он частенько провоцировал всю компанию. Иногда было так весело, что наперебой говорили все вместе с ним и смеялись над его шутками. А бывало, что он отпускал колкость в адрес кого-то, и все угрюмо молчали. Так он стал привыкать, что с его мнением считаются и даже не позволяют себе оспаривать взвешенную, правильную и остроумную позицию.

«Наконец-то, поумнели, – думал джентльмен. – Стали прислушиваться!»

Однажды, увидев одного из своих родных, он вспомнил, что его наверняка давно достали из сырой могилы и долго перед ним извинялись. И сейчас он уже мирно спит в своей кровати. Тогда он вновь подумал о своем теле и мгновенно оказался над той же зеленой лужайкой у того же серого камня. Внутри у старика все похолодело. Нельзя было отрицать очевидное. И в отчаянии, которое подкатывало ко всему его «живому» существу, он решился заглянуть под землю.

То, что он увидел, было изрядно истлевшим. При этом гниение еще продолжалось, нос и глаза уже напрочь отсутствовали. В этом зловонном теле была "жызнь" другого сорта. То была жизнь, для которой его тело служило пищей. Она шевелилась вдоль и поперек его тела своими продолговатыми тельцами, состоящими из маленьких сегментов и крохотных лапок. Другие же были толстыми и неподвижными, у третьих были пухлые раздутые брюшки. Все они занимались трапезой. Удушливый запах разложения, который он, казалось, почувствовал от отвращения к увиденному, мгновенно заставил старика оказаться вновь на поверхности. И здесь на свежем воздухе в кладбищенских сумерках у него не стало сомнений и надежд. Не стало и самого старика, пришло лишь осознание. Все чем он дорожил и чем восхищался, пришло время отпустить. Ведь это то, что держит его здесь, то, что мучает. А он так устал и хочет уйти.

"…возможно когда-нибудь, удастся познать смысл бытия…", – повторил он эту мысль, пришедшую ему при жизни. Последняя, священная мысль была поистине превосходна. По закону она должна стать ему путеводной звездой. Редкий и очень счастливый человек умирает с такой мыслью.

– Я хочу познать смысл бытия, – сказал он в пустоту.

– Для этого тебе необходимо пройти сложный путь, – ответила пустота.

– Я готов.

– Нет. Ты прожил жизнь, был образован и воспитан лучшими школами. Твои манеры и такт близки к совершенству. Но за ними всегда скрывался не самый достойный человек. Улыбаясь людям и желая им добра, ты в мыслях проклинал их за глупость и жадность. Ты жил рабским трудом других людей, считая свое положение обоснованным. Манеры безупречно чисты, но свои страдания, желания и страхи ты спрятал за маской благодушия. Нет, мой друг! Ты не готов идти по пути знания. Это трудный путь и сам по себе он священен. Только стоять на нем – уже огромная честь и ее необходимо заслужить. Служение – это то, чем ты искупишь прожитую жизнь. Ты будешь служить людям верно и беспрекословно. Иной путь для тебя – забвение.

– Я готов, – ответил старик, и пустота приняла его.

Где-то в Азии палящее солнце сушило ненавистное белье на веревке. Ветер, который никогда не затихал в этих местах, заставлял его развиваться с частыми хлопками. Одним концом веревки крепились к стене мазаной ветхой халупы, такого же желтого цвета, как и все вокруг. С другой стороны, они были привязаны к покосившейся деревянной крестовине.

Дворовый пес лежал в своей будке и очередной день подряд наблюдал эту утомительную картину. С правой стороны от него было невысокое крыльцо и вход в дом. Редко человек-хозяин выходил и входил в него. Иногда во двор выбегали его дети и начинали играть и драться в пыли перед домом. По молодости пес тоже хотел играть с ними, но хозяина это злило. Разговор был короткий, вернее его вообще не было, хозяин бил без предупреждения. Поэтому игры детей приходилось только наблюдать, но не участвовать в них. Это все-равно было лучше, чем смотреть на белье.

У пса был даже свой собственный враг – серый кот, который позволял себе нагло пользоваться свободой и самодовольно вылизывать себя возле крыльца. Он не служил хозяину, не почитал его. Нет, он презирал людей. Не имея малейшего чувства признательности, беспринципно выпрашивал у них самые вкусные куски. А затем прикидывался любящим, чтобы его гладили. И люди верили, гладили его совершенно незаслуженно. Только пес видел каков этот мерзкий тип. Однажды ему даже удалось хорошенько всыпать наглецу.

Кот любил сидеть максимально близко к будке, но так, чтобы цепь не позволила дотянуться до него. И тогда, пес придумал как сделать вид, что цепь короче, чем на самом деле. Он лег подальше от кота и начал скулить и подвывать как обычно. Он всем усилием воли сдерживал себя от прыжка и изображал, что не может дотянуться. Тогда кот заглотил наживку и подошел чуть ближе. Тщеславный мерзавец не понял хитрого замысла, над которым пес размышлял очень долго. И как только кот подошел на полметра ближе, пес тут же атаковал его, хорошенько прихватив зубами. Это был триумф! С тех пор кот четко уяснил для себя границу и длину цепи и на подобную провокацию больше не поддавался. Что доставляло владельцу цепи горечь и обиду такую, что вновь хотелось кота покусать. Но как только пес вспоминал о своей победе, ему тут же становилось немного легче.

Шли годы и ничего во дворе не менялось. В один из вечеров во время сумерек пес, как и прежде, лежал в своей будке. Его худые ребра, как всегда, упирались в твердый деревянный пол будки, от чего становилось больно и тоскливо. Пес размышлял о том, что так не должно быть вечно. Ведь он как-то здесь появился. Значит должен куда-то уйти от этой ненавистной цепи. Он постоянно уходит во сны, и там ему легко и свободно. Даже когда ему снится тот же постылый двор, во сне можно свободно подойти к калитке и заглянуть за угол самого дома. Во сне все хорошо, но наяву, на цепи – всё было наоборот. Как же хочется навсегда уйти в сон, чтобы стать совершенно свободным, таким как кот – его злейший враг. Тогда пес мог бы прогнать кота, после чего у хозяина откроются глаза на то, кем был этот чванливый попрошайка. Хозяин поймет, что кот предатель, сразу, когда тот убежит. Вот пес никогда не убежит, он всегда будет служить хозяину верно и беспрекословно, облизывая ему пальцы. Пес готов на все ради хозяина, даже когда его бьют ногой в самое больное место (по ребрам) пес пытается понять свою ошибку и исправиться. Чем он не угодил, что стоит исправить в своем поведении, чтобы хозяин больше не злился?! В последний раз, возможно, он неправильно подошел лизнуть руку, или не вовремя. Но после удара по ребрам он был готов лечь и умереть. Умереть достойно, прямо здесь, служа самому дорогому – хозяину. Мерзкий кот от такого тут же удрал бы и подох, где-нибудь подальше, презирая людской род. Но ничего! Когда кот удерет, хозяин все поймет и будет гладить только верного пса.

Так шли годы еще и еще. Ничего не менялось. Пес продолжал дышать и думать все те же мысли. Но со временем они утихали, в них пропадала горячность и появлялось безразличие. А еще, ненависть к постоянной боли, постоянной неволе. Сны уже не спасали, пес понял, что они всего лишь обман. Человеческий обман, который никогда не кончается. Его сон стал беспокойным и постоянно прерывался. Очень хотелось случки, хотя пес и не понимал, что это за желание такое.

Кот перестал интересовать его. И когда пес проводил время в своей будке, тот мог спокойно подойти к самому выходу из нее. И глядя на кота, пес думал:

"Какой же ты счастливый, как бы я хотел быть на твоем месте".

И, кажется, кот понимал его.

Он верно служил людям всю свою жалкую жизнь. Прошло еще некоторое время, и пес умер. Это произошло во сне. Он засыпал как обычно с чудовищной болью в ребрах, казалось, что сон пришел от изнеможения. Очутившись в привычной безболезненной обстановке, пес почувствовал яркий свет, обнимавший его. Ощущение блаженства и радости окутало его, как будто он снова стал щенком. Только в этот раз все было совершенно по-другому – не было предела его счастью. В этот момент пес понял, что пришел конец его страданиям, будка осталась далеко позади и больше он в нее никогда не вернется.

– Постой, – сказала пустота. – Ты должен вынести из своей жизни урок.

– В этой жизни не было уроков, – ответил пес. – Она была полна горя и страданий. Я хотел бы поскорее забыть ее и никогда больше не вспоминать.

– Что ж, тебя ничего более не связывает с той жизнью. Ты можешь двигаться дальше, навстречу свету.

Для пса это было величайшее освобождение. Так скоро забытая жизнь, не связывала его больше с миром веществ. Он не наблюдал родственных собак, хозяина и собственного погребения. Все, что предпочел пес – это двигаться к свету в мир блаженства. В надежде отдохнуть и позабыть произошедшее с ним.

В некотором залитом светом пространстве-времени, занимавшем неизмеримый объем, происходил процесс осознания себя, как мыслительного. Процесс отметил, что его мысли со временем меняются, и он не является статичным. В этом же объеме неподалеку было еще несколько таких же процессов. Процесс отметил, что он уникален, так как с течением времени его мысли не походили на мысли других процессов. Таким образом он пришел к мысли о том, что он является отдельным от окружающего его пространства существом. Несмотря на то, что все вокруг, он сам, и существа рядом – есть свет. Процесс испытывал ощущение блаженства и… дома. Осознание высшего состояния и пребывания в нем.

«Как у молочной реки с кисельными берегами… нет, правда, слишком все идеально. – Подумал процесс. – До тошноты. Особенно для тех, кто смотрит на это со стороны. И для тех, кто пребывает здесь слишком долго.»

На него обратили внимание бывшие неподалеку остальные такие же, как и он процессы.

– Вы прекрасны. И я прекрасен. Мы растворившееся в мире света и сами являемся светом. Но здесь нет истины… я просто нахожусь в блаженстве. Пребывая здесь, я теряю время, потому как не знаю кто я, откуда и для чего.

– Ты хочешь в мир страданий, зачем?! – Ответил один из окружавших. – Ты попал сюда из него и совсем нет никаких гарантий, что вернешься сюда вновь. Это дом. Ты можешь потерять все, если уйдешь.

– Все что у меня есть – это я сам. Но забавно осознавать, что о себе мне не известно ровным счетом ничего. Только то, что я могу видеть образы, слышать звуки и мыслить. Не могу так, мне нужно знать больше, как я оказался здесь, что я… или кто?!

– Ты решил?!

– Да, если что-то пойдет не так, я вернусь.

– Кто знает…

– Здесь только избранные, я в их числе, а значит, смогу вернуться.

С этого диалога начался новый путь. Вернее, он начался с вопроса «кто я есть?», заданного самому себе. Теперь путь лежал вниз, хотя сложно было в том пространстве определить любое из направлений. Скорее, это был путь к грубым формам и страшному хаосу. Но пребывание в домашней обители с течением времени становилось все более невыносимым. Даже хаос и страдания не казались неодолимой преградой на пути познания и ответа на вопрос: «кто я?». Таков закон, так поступает каждый процесс, по непонятной причине замкнувшийся на себя. Они часто уходят вместо того, чтобы пребывать в вечном блаженстве.

Шло время, мысль о пребывании в существующем состоянии становилась все более невыносима. Она становилась все яснее и ярче, приходила чаще. Под конец мысль уже занимала практически все существо процесса, подготавливая его к фазовому переходу. В момент, когда процесс стал только одной этой мыслью такой громкой и яркой, произошел фазовый переход.

Процесс уже не находился в привычном пространстве блаженства и света. Наоборот вокруг было похожее по своей неизмеримости пространство, только вокруг было уже темно. Ощущение, что дороги назад нет, одновременно пугало и придавало моральных сил двигаться дальше. В этой области пространства времени были уже другие процессы. Они не наслаждались собственным пребыванием. Тут находились как живые, так и мертвые. У каждого было свое дело и свои цели. Наш задумавшийся был в их числе.

Пространство, в котором он оказался, по своему предназначению было похоже на транзитную зону международного аэропорта, в котором не ограничены объемы, поэтому бесконечный пассажиропоток не создает ощущение суеты. В то же время своего рода интернет, где можно получать информацию, только не при помощи ссылки или поискового запроса, а при помощи перемещения в соответствующую запросу точку пространства-времени. Благодаря этому можно было получать необходимые образы и картинки из физического мира, так как это пространство непостижимо связывалось с миром материальным. Также это место было перевалочным пунктом для готовящихся к рождению или умерших, смиренно принявших свою смерть.

В сравнении с предыдущим местом, в котором кроме света и блаженства ничего не было, здесь можно было создавать образы и видеть внешность существ. А также видеть образы, которые они создают и со всем этим можно было контактировать. Контакт происходил не тактильно или посредством разговора. Вначале необходимо было приблизиться к существу, с которым возникло желание завязать беседу, после чего высказаться исключительно посредством мыслей. В этом месте никогда не происходило аварий, преступлений или терактов, ведь навредить здесь просто некому. Кроме того, мысли не могут обманывать, это место было самым честным во всех пространствах и временах. Даже живые никогда здесь не врали.

В начале задумавшийся процесс обратил внимание на прибывающих из материального мира. Они все были разные и каждый по-своему интересен. Немного понаблюдав, он сделал вывод, что всех прибывающих можно разделить на несколько категорий.

Светлые – умершие, которые прожили свою жизнь честно, как в страдании, так и в изобилии. Они манили своей чистотой и не замутненностью помыслов. Они точно знали, что правильно, а что нет, и придерживались этих правил в материальном мире. Красивые. Они охотно делились пережитым опытом, рассказывая про физический мир, образы ими созданные были смутными, яркими, но не понятными. Они точно знали, что там есть смысл, но никто из них так и не смог его найти.

Так же в эту буферную зону пребывали темные – тоже красивые, они не всегда жили честно, зато были полны скорби и осознанности, за совершенные ими поступки, а также за действия, которые совершали над ними. От них не исходила злоба или страх. Они говорили о том, что поступки, совершенные ими в материальном мире, обусловлены действиями и событиями, происходившими в их жизнях независимо от их воли. Они были обескуражены тем, как можно прожить правильную жизнь без ошибок и их последствий. Ведь постоянный водоворот событий закручивает и бросает в самые сложные неоднозначные ситуации. При том нигде нет точного свода правил, по которому нужно жить. В то же время своды правил в изобилии писались людьми, но полной уверенности в их верности и однозначности не было ни у кого. Этих правил приходилось придерживаться ввиду того, что их придерживались все остальные в той группе лиц, которая причисляла себя к этим правилам.

Размышляя над тем, кто из прибывающих больше ему нравится: светлые своей чистотой, или темные своей осознанностью; задумавшийся мыслительный процесс тем временем, выделил третью группу прибывающих – серых.

Один только что прибывший серый, сел на созданный им образ пня и молчал, задумавшись. То была редкость. Каждый прибывший спешил поделиться своими впечатлениями. Ведь смерть, которую они только что испытали, была невероятным явлением. Та боль, которую каждому из них причинила недавняя смерть, заставила их взмолиться, принять ее абсолютную власть и волю. Она очищала каждого от вранья себе и другим, оставляя лишь чистую искренность. Власть смерти безгранична в области существа, ее испытывающего. Она снимает все маски и обмануть ее невозможно. Таков закон.

Наш герой так же узнал от прибывающих существ, что такое боль. Но само понятие не добавляло ясности. Оно было так же загадочно, как те образы, которые показывали недавние жители физического мира. В размышлениях о боли и ее качествах мыслительный процесс приблизился к серому. Он не был внешне красивым, но сила исходящая от этого существа поражала. Даже самое яркое пережитое впечатление материального мира – смерть, не заставило его впечатлиться. Он, оставаясь недвижим, продолжал наблюдать собственные впечатления от пережитой смерти. Осознанность и чистота было все, что он представлял собой. Этот редкий вид существ так восхитил задумавшийся мыслительный процесс, что тот твердо решил когда-нибудь стать серым.

Но для этого нужно было сначала найти способ пробиться в физический мир. Откуда-то у задумавшегося мыслительного процесса была уверенность, что в том мире есть ответ на вопрос: «кто я?».

В пустоте, заполненной лишь существами и образами, необходимо было понять, несколько вещей: как попасть в мир живых, для чего и что там делать? Сам физический мир страшно пугал, он был непонятен и хаотичен. Образы, которые приходили из него и рассказы умерших говорили лишь о том, что жизнь в том мире проходит быстро и непонятно. Неоткуда взять правил о том, как прийти к своей цели. Да и определившись с целью здесь, в буферной зоне, очень просто можно упустить ее там. Более всего обескураживал и вводил в ужас тот факт, что люди в том мире говорили зачастую не то, что думают. Это означало, что там нет правды, а значит не у кого спросить путь. Потому что тот, кто укажет направление, может обманывать. Как в таких условиях найти опытного учителя и не спутать его с тем, кто хочет тобой воспользоваться?

Мыслительному процессу было страшно. Но он вспомнил свою решимость, когда покидал пространство света. Ответ на его вопрос содержался в том жутком хаотичном месте. Несмотря на весь ужас физического мира, он уже не мог отступить от цели познания себя. Если было необходимо прожить конечную жизнь в мире форм, значит он отправится туда. Твердая решимость вела его сквозь собственный страх, другого пути просто не было. Возможно, он был вынужден встретиться со своим страхом ввиду обстоятельств, в которых оказался. Были ли запланированы эти обстоятельства неким конструктором миров и судеб? Этот вопрос не имел значения и не стоял перед мыслительным процессом.

– И так, решение принято, я иду туда несмотря ни на что, – рассуждал он сам с собой.

Пустота молчала. Нужно отметить, что пустота, из которой состояла буферная зона, была черного цвета. Она представляла из себя огромное пространство. Но не в силу свой безграничности, а в силу своей неизмеримости. Не было стандарта длины, которым возможно было бы ее измерить. Да и самого понятия стандарт в ней не существовало. Так же не существовало возможности оказаться на ее краю. Количество существ, которые ее заполняли было огромно, казалось, она способна содержать в себе все возможные существа. Такими свойствами она напоминала привычный космос, но не являлась им. Потому, что в ней не было физических объектов. Все объекты в ней создавались мысленно, и имели очень короткое время жизни. До тех пор, пока на них сосредотачивалось то или иное существо. Пока на них было направлено чье-то внимание. С пустотой можно было общаться. Мыслительный процесс не понимал, как происходило это общение. Она могла отвечать звуком, который он слышал. Но этот звук не был волнами, распространяющимися в веществе. Он был другой природы. Чаще всего при общении с ней, пустота создавала образ некоего существа, которое находилось где то рядом. Он никогда не видел это существо, но чувствовал, что оно имеет общую с ним природу, и скорее всего похоже на него.

– Что мне нужно сделать, чтобы оказаться там? – задал он вопрос пустоте.

– Сначала ты должен определиться, чем ты будешь там заниматься, – из пустоты сформировалась сущность. Он не видел ее, но чувствовал присутствие.

– Я хочу просто там появиться, как мне это сделать и что для этого нужно?

– Твое желание, – ответила пустотная сущность. – У тебя есть желание?

– Конечно! Знаешь ли ты, с кем говоришь, сущность? Я пришел сюда из царства света, где такие же как я были обречены на вечное блаженство. Я снизошел, имей уважение!

– Ох уж это Я. Ты здесь ровно такой, как и все остальные. Твое царство света осталось в прошлом. Ты больше никогда не вернешься туда. Как минимум вероятность этого крайне мала. – Сказало, безразлично, существо из пустоты. При этом оно не представляло угрозы, скорее наоборот, оно выполняло роль помощника. – Как бы то ни было, вернуться к свету ты сможешь только пройдя через жизнь. Пути назад из этого пространства нет.

– Я пройду через жизнь и вернусь в свой дом – царство света. Ровно потому, что однажды уже делал это. Но мне бы не хотелось. Я начал свой путь не для того, чтобы вернуться. Там нет ответа на вопрос «кто я?». Говорят, что ответ есть в мире форм.

Пустота молчала.

– Как мне попасть туда?

– Ты уже знаешь ответ – у тебя должно быть желание, – сущность растворилась, оставив слева в пространстве только свою улыбку, из которой звучал тот же голос.

– Да у меня есть желание, и решимость. О чем ты еще говоришь?

– Желание должно занять все твое существо, вытеснив все остальное. Оно должно стать тобой. А вместо этого, ты слишком много рассуждаешь.

– Хм… Все мое существо должно захотеть этого, – задумался мыслительный процесс. – Наверное так же, как я перешел из пространства света сюда.

Он сосредоточился и стал искать в своем мыслительном потоке то желание, которое вело его в мир форм. А когда нашел, понял, что желание не могло увеличиться и разрастись достаточно, чтобы стать всем его существом. Это желание сбивал страх, который он испытывал перед хаосом и непонятностью мира форм. Тогда стало понятно, что нужно избавиться от страха.

– Должен избавиться от страха, должен избавиться от страха… – все время повторял он в напряжении. Но ничего не происходило. Тогда он понял, что напряжение не помогает.

– Сначала определись, чего ты хочешь, – сказал помощник с правой стороны.

– Я хочу в материальный мир.

– Ты должен определиться с тем, чем будешь там заниматься. Пойми, какой должна быть твоя судьба и смоделируй ее.

– Как?

– Образами, основанными на твоих желаниях.

Мыслительный процесс снова задумался, пытаясь понять к какому занятию у него возникает наибольшее желание. Ничего не происходило. Тогда он решил исследовать саму природу своего желания, пытаясь раздуть его таким образом, чтобы желание захватило все его существо. Спустя мгновение он вместе с помощником оказался над некоторым помещением, в котором стояла большая кровать, застеленная белыми простынями. На этой кровати расположились существа из материального мира. Они занимались групповым сексом с максимальным желанием. Женщины в этой группе, захваченные страстью, способны были довести себя до состояния, когда их анус становился красным и мог раздуваться тем больше, чем больше страсти они испытывали.

Эта картина очень манила мыслительный процесс присоединиться, то максимальное желание, которое испытывали существа на кровати, захватило и его. Он приблизился ближе и заглянул в одну из женщин. Там он не увидел ничего, кроме страсти и зависимости от нее. Страсть превращалась в зависимость и наоборот, этот процесс порождал воронку, вращающуюся над женщиной. Она вся была во власти этой воронки.

– Нет, – подумал мыслительный процесс, – то занятие, которым она занимается, порождает сильнейшее желание. Но на его дне нет ответов на мои вопросы. Она ищет ответов не там, бедная, ей никогда не выбраться из этой воронки. Там нет знания.

– Так чего ты хочешь? – спросил помощник с лева, молча наблюдавший за происходящим.

– Ощущений, чтобы получать наслаждение и удовлетворять появляющиеся желания. Но это уводит меня от главной цели. Все это путешествие было затеяно мной, чтобы познать истину, понять кто я. Опять же движущей силой к познанию является мое желание. Непонятно, где оно должно заканчиваться, чтобы оставаться движущей силой, а не отягчающей бесконечной необходимостью, которую из раза в раз необходимо удовлетворять.

– Твое желание должно быть сильным, чтобы ты мог пройти по пути, который выбрал себе. Однако ты не должен становиться зависимым от него. Твоя сосредоточенность и память о необходимости достижения конечной цели, позволят контролировать и останавливать свои желания. Попробуй еще раз.

Спустя мгновение мыслительный процесс вместе со своим спутником оказались над парой мужчиной и женщиной. В небольшой комнате, на разложенном диване с несвежим постельным бельем они совокуплялись. Молодая женщина в позе наездницы была сверху. Мыслительный процесс обратил внимание на нее.

– О! Ее тело, она наслаждается им. Эта страсть, похоть, которую она источает, так манит меня! Хотел бы я быть на месте мужчины, который обладает ей, чувствует ее всем своим телом.

– Не делай этого, – заподозрил неладное спутник мыслительного процесса. – Ты все-равно не сможешь.

Мыслительный процесс уже приближался к женщине, захваченной собственным желанием.

– Нет, смотри, мое желание настолько сильно. Я попытаюсь коснуться ее тела.

– Большая ошибка, не делай этого, – отговаривал помощник.

Задумавшийся попытался прикоснуться к телу женщины, но проник сквозь поверхность, не ощутив ничего. Она продолжала заниматься тем же, лишь увеличивая его желание.

– Перестань, брось это, – продолжал настаивать его компаньон.

Мыслительный процесс сделал паузу и немного поразмыслил. Тогда он решил не проникать внутрь, как было принято в его мире, для того чтобы познать существо. Вместо этого он попробовал коснуться самой тонкой поверхности её тела. Ничего не вышло. Тогда он максимально сосредоточился. После чего решил коснуться границы между поверхностью ее тела и окружающим пространством. В этот момент женщина вскрикнула, ее лицо исказилось от испуга.

– Она испугалась, почувствовала! – Радовался мыслительный процесс, возвратившись к своему спутнику. – Видишь! А ты говорил, что у меня не получится, что такого не может быть. Смотри она почувствовала, и это все благодаря настойчивому желанию, которое я контролировал.

– Что ты наделал? – Помощник совсем не разделял радости мыслительного процесса. – Ты не контролировал свое желание, ты поддался ему. И в дальнейшем такое твое поведение сыграет злую шутку. Поддаваясь своим желаниям, ты собьешься с выбранного пути.

– Но ведь для этого я иду в тот мир, чтобы изменить себя, – парировал мыслительный процесс.

– Ты просто не понимаешь, – продолжал помощник. – То, что ты сделал, уже негативным образом отразится в будущем на судьбе. Я же предупреждал тебя.

– Все будет хорошо, – не разделял скепсиса своего товарища задумавшийся. – Ты же видишь у меня есть сверхспособность, которой нет у остальных. Благодаря своему желанию я сделал то, что ты считал невозможным. Значит, при помощи желания, я смогу победить все трудности на своем пути.

– Остановись, оно уже захватило тебя, ты уже в его власти. Ты похож на ту женщину, над которой висела воронка.

Мыслительный процесс проанализировал себя. Он усомнился в правоте своего спутника и решил уточнить.

– Я не пойму, где граница между удовлетворением желания и использованием его в качестве волшебной движущей силы?

– Для этого тебе так же нужны ощущения, только посредством их ты можешь познать этот процесс, обретать опыт и знания. Но поощрение собственного желания в большей или меньшей степени может привести лишь к зависимости от него.

– В чем же смысл?! – сдался что-либо понять задумавшийся.

– Создай объект, – посоветовал помощник. – Любой. Для этого просто представь его и он появится.

Мыслительный процесс представил себе объект с широкой головкой и вытянутой ножкой, некое подобие ложки физического мира. Объект тут же появился в пространстве.

– Прекрасный предмет, – похвалил помощник. – А теперь отвернись от него, перестань на нем сосредотачиваться. Затем повернись обратно.

Мыслительный процесс сделал все как ему рекомендовали.

– Видишь?

– Объект исчез. – сказал мыслительный процесс. – Но это же нормально, так и должно быть.

– В физическом мире, вещи существуют независимо от твоего наблюдения. Когда ты отвлекаешься от объекта, он не исчезает. Свойство того мира заключается в том, что объекты не нужно представлять для того, чтобы они существовали. Они просто есть сами по себе.

– Значит ли это, что объекты там создает кто-то другой?

– И да, и нет. Их можешь создавать ты сам, только в другой промежуток времени.

– Чего?

– Время – это скорость изменения между прошлым и будущим. В прошлом ты был в мире света, сейчас ты здесь. В том мире, куда ты собираешься, так же есть прошлое и будущее, но скорость изменения прошлого и будущего измеряется иначе.

– Зачем эти сложности с объектами и временем?

– Здесь в мире постоянства меняется пространство вокруг тебя. Ты способен создавать в пустоте объекты, картины и образы. Но ты не можешь изменить себя.

– Нет, потому что у меня нет представления о том, кто я, а значит, и не могу себя изменить.

– Верно. Там же все обстоит наоборот: меняешься ты, а мир вокруг тебя остается неизменным и существует сам по себе.

Они двигались по пространству пустоты и разговаривали уже совсем как закадычные друзья. В пустоте очень быстро создавались тесные связи между существами. И связи эти были гораздо крепче, чем связи людей, проживающих в физическом мире. Даже случайное знакомство в пустоте становилось судьбоносным и навечно вписывало себя в историю двух существ. Именно по этой причине, дети, которые познакомились, играя в песочнице верят, что их дружба будет вечной. Эту привычку и такое представление о мире они берут с собой из пустоты.

– Наоборот? – переспросил мыслительный процесс. – То есть?

– То есть окружающий мир остается стабильным, независимо от твоего желания. Меняешься ты, в условиях неизменного мира.

– Если он совсем не меняется, значит там невозможно перемещаться? Ты говоришь, что от меня ничего не зависит. И там нельзя ничего создать.

– Не совсем так. Перемещение там крайне ограничено, как и создание чего-либо. Все не так как здесь. Там нужно приложить большее количество усилий и действий, чтобы что-то поменять или куда-либо переместиться. Одного представления объекта или места недостаточно. Но даже если ты что-то изменишь, изменения эти будут временны и незначительны в масштабах того мира.

– Значит, мир там все-таки меняется?

– Да, но очень медленно трудно, при условии длительной концентрации мысли и физического усилия.

– Ничего не понимаю.

– Он меняется ровно на столько, чтобы создавать у тебя ощущение его стабильности и неизменности. Это необходимо, чтобы ты мог заниматься наблюдением и изучением себя и своих свойств.

– Но все же он меняется при помощи усилий, а не мыслей?

– Да.

– Хорошо, значит я приложу усилия и поменяю его.

– Способность менять физический мир в незначительной степени – совсем не главное. Скорее это даже пустая трата времени, если ты ставишь своей целью познание себя. После того как твой путь окончится мир может принять прежнее или отличное состояние от тех изменений, которые ты произвел. Здесь ты вечен, потому что не меняешься с течением времени. И свойства этого мира вечные, но там вечным не остается ничего.

– Неужели пустая трата времени, – удивился мыслительный процесс, – а что насчет того, что люди там могут говорить неправду и превращать ход вещей в полный абсурд. Я бы хотел помочь тем, кто приходит в тот мир. Представь, что каждый бы там, как и здесь был искренен, это бы помогало таким как мы идти к своей цели и находить истинных необходимых им учителей.

– Тот мир слишком большой, чтобы ты смог изменить его таким образом.

– А если я расскажу им всем об этом месте?

– Это невозможно, там ты не будешь ничего помнить, о том, что происходит здесь. Привратник строго следит за этим.

Некоторое время они продолжали двигаться вдоль пустоты. Мыслительный процесс пытался осознать сказанное. Но все это было так же непонятно, как и те образы, которые создавали прибывающие из физического мира. Страх перед неизвестностью лишь увеличивался. И размышления о верности принятого решения в очередной раз захлестнули мыслительный процесс. Не лучше ли было оставаться в царстве света? Дома, там, где нет необходимости испытывать трепет перед неизвестностью. Все его существо занимали следующие вопросы: ни его ли дурной нрав все испортил, и ни его ли собственная воля обрекла его на страдания? Ведь совершенно неизвестно, чего там ожидать. Все образы прибывших и объяснения помощника не давали ни малейшего понимания. Тут помощник прервал молчание.

– Прежде чем идти туда, ты должен определиться со своими свойствами. Выбери уровень образованности, особые умения, достаток, здоровье, длительность жизни, цель и… да, выбери проводника.

– Хорошо, – задумался наш герой. – Моей целью будет познание собственной реальности. Я хочу хотя бы прикоснуться к знанию. Для этого мне потребуется несколько инструментов… богатство?! Нет, оно застилает ум, раздувает эго. Сильные мира – не мой вариант. Хочу жить бедно, но так, чтобы не нуждаться. И мне нужно будет лучшее образование.

– Люди в принципе не будут заинтересованы дать тебе знание просто так. Если ты хочешь идти по пути, это значит, что нужно отказаться от мира славы, тех удовольствий, которые он дает и материальных благ. Для этого тебе нужно появиться в той области материального мира, где общество максимально приблизилось к пониманию.

В пустоте перед мыслительным процессом сформировался образ древних храмов, окруженных яркой зеленью растений. В благостной южной стране материального мира люди постигали суть вещей, приближаясь к просветлению. Другие же помогали им в этом своими подношениями. В той части материального мира общей идеей для всех было достижение просветления, как практикующим, так и сочувствующим. Мыслительному процессу не понравился этот край мира, хоть он и понимал, что, наверное, это лучшее место для его изначальной цели. Его останавливало то, что подход к постижению истины в этой области мира был излишне формализован. Заученные слова и действия становились ритуалами, а выполняющие их люди не понимали необходимости собственных действий. Хоть и знатоков истины здесь было больше, чем где бы то ни было. Досужих рассуждений вокруг этих знатоков было еще больше. В условиях этих рассуждений и формальных ритуалов легко можно было запутаться, сбившись с истинного пути.

– Нет, – сказал мыслительный процесс. – Конечно, в этой области мира некоторые люди приходят к конечной цели. Но помимо прочего я хочу постичь и природу окружающего мира, его законы. И преуспеть во всем, как в миру, так и на пути. Пусть у меня получится лишь прикоснуться к знанию. Но отказаться от мира славы я просто не готов. Мне нужен доступ ко всем знаниям человечества. Пусть это будет в той области мира, где есть лучшее доступное образование из всех.

– Думаешь жить бедно, но при этом иметь лучших учителей и получить лучшее образование?! – удивился голос невидимого помощника. – Понимаешь, что это невозможно?! Ты не сможешь найти учителя, который будет заинтересован дать тебе знание, люди эгоистичны. За те знания, которые они дают, обычно просят деньги. И чем больше и богаче знания, тем больше денег с тебя возьмут.

– Только не истинный учитель. Наверняка он не так эгоистичен, и делится знанием из сострадания к тем, кто хочет его постичь. Только человек постигший знает, как тяжело двигаться по пути без помощи. Такого наставника я хочу найти. И чтобы это сделать, мне нужен будет доступ ко всей человеческой информации.

– Хм. Это станет возможным в том времени, в котором ты появишься. Хочешь стать гением?!

– Пожалуй, нет. Хочу интеллект выше среднего, он потребуется мне, чтобы нащупать истину. А гениальность в последствие приведет меня к безумству. Кроме того, у гениев проблемы с коммуникацией, они скорее замкнуты.

Далее он выбирал уровень жизни, ее длительность и собственную внешность.

– Ты хочешь обладать какими-то особыми свойствами? – спросил помощник из пустоты. – Эти свойства могут быть уникальными, и они помогут тебе не думать о достатке. Например, красивая внешность или умения, которыми другие не обладают. Благодаря им можно достичь очень много.

– Нет, – ответил мыслительный процесс, – мне не нужны особые свойства. Хочу знать, на что способен я сам, без особых свойств. Кроме того, эти отличительные способности возвысят меня над остальными и приведут к гордыне. Гордыня довольно тяжелый груз и наверняка я буду ей подвержен. Только сильные существа могут обладать особыми свойствами и использовать их на благо другим без поражения гордыней.

– Как долго ты предпочитаешь находиться в том мире?

– Так же как все, наверное, -неуверенно ответил мыслительный процесс, он плохо себе представлял, что такое время.

– Не многим удается достичь своих целей. Некоторые покидают физический мир в самом начале своего пути, не успевая даже разобраться в происходящем. Хватит ли тебе времени, если ты достигнешь среднего возраста?

– Мне нужно будет достаточно времени, чтобы постичь знание. Моего здоровья должно хватать на то, чтобы качество жизни не было хуже, чем у всех остальных. Если необходимо чем-то пожертвовать, то пусть моя внешность будет средней или даже чуть ниже среднего. При этом мне не нужно лучшее сочетание генов и свойств. Думаю, внешние качества вообще не имеют значения для достижения мох целей.

– До того, как ты выбрал себе проводника, – вмешалась пустота. – Ты должен представить себе человека, который будет воспитывать тебя в том мире.

– О, он должен быть святым человеком. Таким, чтобы не испортить меня жесткостью и грубостью. Вообще, он должен дать мне спокойно идти к своей цели и не мешать.

–Каким будет твое занятие?

– Не знаю, не определился. Но мне не хватает концентрации. Каким бы это занятие ни было, оно должно научить меня сосредотачиваться. Пожалуй, конкретнее со своим занятием я определюсь в том мире.

– Чтобы попасть в мир материй тебе нужен проводник, – внезапно сказала пустота.

– Что за проводник и где его взять? – задался вопросом мыслительный процесс. Пустота молчала. Тогда мыслительный процесс решил поспрашивать у других существ в пустоте. Он подошел к светлому существу и спросил, как ему найти проводника. Ответа на этот вопрос у существа не было, оно порекомендовало задать этот вопрос кому-то другому. Но к кому бы он не подходил, все отвечали либо непониманием о каком проводнике речь, либо отвечали уклончиво и непонятно. Одно из существ сказало, что здесь проводников нет, их нужно искать в другом месте.

Ох уж этот загадочный проводник, – думал мыслительный процесс. И тогда он попробовал просто представить себе этого проводника. Ведь в пустоте всегда появлялись предметы, которые можно представить или же происходило перемещение к тем существам кого представляешь. Проблема была в том, что мыслительный процесс не знал кого и как представлять. Поэтому ничего не получалось. Тогда он вспомнил слова существа о том, что проводники находятся не здесь, и обратился к пустоте.

– Хочу переместиться туда, где есть проводники.

Сама ткань пространства начала проноситься мимо него с огромной скоростью. Перемещение произошло очень быстро. Казалось, что это место не отличалось от любого другого в темноте. Но разница была в том, что в пространстве были исключительно женщины, которые были точно такие, как и везде. Только привязаны они уже были к другому – материальному миру. Здесь мыслительному процессу нужно было выбрать одну и заключить с ней договор. После заключения договора она должна была стать проводником между мирами. Мыслительный процесс подумал, на что нужно опереться при выборе, и решил выбирать по их красоте. Он представил ту, которая могла бы стать лучшей для него, которая могла бы помочь в достижении его цели, кроме того, он предпочитал осознанных темных. Выбрав одну идеально подходящую, он приблизился к ней.

– Заглядывая в тебя, я вижу, что ты одна на миллион. Таких женщин как ты практически нет. И ты очень красивая к тому же. Думаю, ты была бы лучшим проводником.

– Я не могу, это было бы странно, мне всего четырнадцать лет.

– Четырнадцать лет?! Это же много! Думаю, это было бы нормально.

– Нет, четырнадцать, это очень мало, – засмеялась она – в шестнадцать еще куда ни шло. Но сейчас слишком рано.

– Лучше сейчас, у меня нет возможности ждать годы.

– Я стану проводником, но не для тебя. Потому, что для мне еще не время.

Мыслительный процесс заглянул в нее. Способность заглядывать в существо, позволяла видеть настоящее и прошлое этого существа, а также степень его искренности. Когда существо говорило непонятно и путанно, эта способность была необходима, чтобы понять смысл того, о чем оно говорит. О своем прошлом существа обычно сами рассказывали, создавая образы.

– Ты станешь проводником для того, кто будет менее достоин, для слабого. Ты не слишком выиграешь от такого договора.

– И что? Ты думаешь, мне нужно что-то выиграть? Всему свое время. Кроме того, твое предложение несвоевременно.

– Но я не хочу потерять тебя, ты одна на миллион, – не унимался задумавшийся.

– Хорошо, если хочешь, мы с тобой встретимся и будем вместе. Но твоим проводником я не буду.

– Давай встретимся.

Такое положение дел огорчило нашего героя. Нужно было начинать все сначала и искать другого проводника. Но договор о встрече создал связь между ними. В мире материального они обязательно встретятся и их судьбы повлияют друг на друга. Пустота обладала так же свойством моделирования судьбы. Самые влиятельные политики, богатейшие филантропы, жуткие диктаторы, мировые звезды предварительно формируют свою судьбу именно в этом месте пространства, при помощи собственных желаний и договоров с другими существами и сущностями. Кроме того, пустота зачастую выдвигает свои требования, за каждую прожитую судьбу она может потребовать расплаты.

Мыслительный процесс приступил к новому поиску. На некотором расстоянии он увидел красивую темную и мгновенно приблизился к ней.

– Постойте, вы не могли бы мне помочь?! Ну вот, молча ушла! Хоть бы сказала что-то. А, вот еще одна, темная. Тоже красивая.

Он приблизился к следующей.

– Постойте, постойте пожалуйста. Вы не могли бы взглянуть на меня. Посмотрите, я же лучше, лучше Вас. Взгляните в меня глубже! Помогите мне, пожалуйста!

– Нет! – ответила она и ушла.

– Кто-нибудь! Ну, хоть кто-нибудь, помогите! Если мне никто не поможет, я пропаду. Просто исчезну. Какой кошмар, я просто исчезну. Нет, так не должно быть! Неужели никто из них не видит. Но, может быть, вот она. Она, конечно, не темная, как мне нравятся. Светлая, но тоже красивая. Здравствуйте!

– Здравствуйте! – отозвалась женщина, в этот момент он сумел лучше рассмотреть ее. Она была яркого кремового цвета с некоторыми переливами. Внешне похожа на бутон распустившегося ириса с бежевыми переливами, чьи лепестки находились в постоянном плавном движении.

– Мое почтение. Вы так восхитительны! Взгляните на меня, пожалуйста. Я буду послушен и буду делать все, что Вы скажете.

– Вы очень галантны, ваши манеры хороши, как у джентльмена, но глубже за этим ничего нет, вы способны на предательство.

– Даю слово, что не предам.

– Ну хорошо, есть один момент – я буду издеваться над вами, вы готовы к этому?!

– Я вынесу это с достоинством и честью, как подобает джентльмену. Мне несказанно повезло, вы так красивы. Но у меня есть просьба.

– Какая?!

– Прошу держать меня в строгости. Так, как воспитывают гениев, с самого детства. Мне нужны знания – хочу познать истину. Кроме того, я лишь своим появлением хочу расплатиться за заключаемый, между нами, договор. Для того, чтобы впоследствии не тратить время жизни на возврат долга. Время мне понадобится на поиск и постижение истины.

– Согласна, – ответил цветок ириса.

Договор был заключен, мыслительный процесс пошел рядом со своим новым проводником. «Я не пропаду, – думал он, – хоть она и не самая подходящая, но выбирать не из чего. И кроме того, она не дала мне пропасть, значит она самая лучшая».

Некоторое неопределенное время они двигались в пустоте. Мыслительный процесс и его проводник, похожий на цветок ириса бежевого цвета, приближались к какому-то странному и жуткому существу. Мыслительный процесс отметил, что не может хорошо разглядеть его, казалось, это существо было просто черным расплывчатым пятном в уже достаточно темной пустоте.

– Ну что, еще один?! – громогласно раздался голос темного существа. Оно говорило так, как будто у него была безраздельная власть в этой области пространства. Это напугало мыслительный процесс, таких существ он в пустоте еще не встречал. От неожиданности и испуга ему захотелось тут же переместиться в другое место. Но в этот момент он посмотрел на своего доброго проводника, цветок ириса нисколько не был смущен. И даже не шелохнулся от громогласного существа.

– Чего ты хочешь?! Денег, славы, богатства, страсти? – Обратился хозяин этого места к мыслительному процессу.

– Деньги, слава и богатство исчезнут. – перебил темного задумавшийся мыслительный процесс. – И я снова окажусь здесь, совсем один, когда у меня ничего не будет. Поэтому я хочу узнать истину, зачем это все, почему мы здесь, почему все так?! Я знаю, что истина проста, она на поверхности. Но, чтобы узнать ее, мне нужно попасть в мир материи. Здесь это невозможно сделать.

– Смотрите, смотрите все! Ха-х! Он хочет узнать истину! Знаешь, сколько вас таких было?! И как ты собираешься это сделать?! – издевательски загоготал жуткий собеседник мыслительного процесса, очевидно насмехаясь над ним.

– Я вспомню! – не стерпел насмешки задумавшийся. – Да, вспомню вот этот разговор. Кто знает, может тогда я буду высмеивать тебя, темный!

– Это невозможно! – так же громогласно и холодно, но теперь чуть более безразлично ответило темное пятно. Явно было, что оно теряет интерес к мыслительному процессу, считая его глупым выскочкой. – И на это есть несколько причин. Во-первых, твоя судьба решается здесь и сейчас, ты не можешь ее изменить. Во-вторых, у тебя будет тело, изнывающее от боли и страдания, жаждущее наслаждения. Ближе к старости оно все больше будет беспокоить и захватывать твой ум. И, кстати, в-третьих, в твоей голове постоянно будет звучать голос. Это твой ум, он будет говорить тебе, что делать. Его не остановить! Не-ет, ты не сможешь…

– Я помогу ему! – вмешался цветок ириса.

«Какая же она хорошая», – подумал мыслительный процесс.

– Хм! – неожиданное упорство двух странных выскочек заставило темного сделать паузу и заглянуть глубже в каждого из них. После чего его резкий тон несколько смягчился, – в таком случае, даже если ты не узнаешь истину, но вспомнишь… Это будет хорошая жизнь, мало кому она удается. Если так, то тебя будут ждать и встретят здесь с уважением.

– Значит, я заставлю свой ум замолчать. Освобожусь от похотей тела. Увижу себя таким, какой есть. И тогда вспомню. А еще я всем расскажу о том, что видел и слышал здесь. Пусть о тебе знают и в том мире!

– Тебе все-равно никто не поверит. Там это никому не нужно, – казалось, уверенность собеседника мыслительного процесса пошатнулась. Но он ни чуть ни испугался такого обещания, скорее мыслительный процесс все больше становился ему не интересен и навеивал на громогласного скуку.

– Что мне твои запреты, это мой путь – сделаю, как хочу! – Не унимался задумавшийся.

– Давай заключим договор. Если ты не справишься, то я заберу твою жизнь внезапно и раньше срока. Согласен?

Заключать договор с темным приходилось всем, кто приходил к нему. Задумавшемуся ничего другого не оставалось, пришлось согласиться с этими условиями.

– Если ты вспомнишь все происходящее здесь и будешь предан своему пути, то станешь архатом. Кстати, ты можешь сменить свою спутницу, если хочешь. Вы будете жить бедно. Ты ведь боишься бедности, не так ли?! Вот проводник, который вырастит тебя в достатке.

Громогласное черное пятно, указало на темную, расположившуюся чуть поодаль. Она как нельзя лучше подходила мыслительному процессу в качестве проводника. Если бы в момент выбора, она попалась ему, то решение стало бы очевидным. Но выбор уже сделан и договор заключен. Назад дороги для мыслительного процесса не было.

– Простите, я дал слово, что не предам, – ответил мыслительный процесс. – Конечно, я ужасно боюсь бедности… и голода. Но, если я буду расти в достатке, то пойму гораздо меньше, чем собираюсь.

– Пусть так. Каким ты хочешь стать в конце?!

– Ни темным, ни светлым. Хочу быть серым, иметь осознанность и пребывать в наслаждении. Выбираю срединный путь.

– Даже если у тебя получится исполнить задуманное, – иронизируя, продолжал громогласный. – То это твое достижение легко будет потерять в следующей жизни. Ты, дерзкий выскочка, все забудешь. Без этого у тебя не будет пути вперед. Ты должен будешь оставить все в том мире, даже свою память. И когда вновь окажешься здесь передо мной, с какими же тогда словами ты пойдешь в свою следующую жизнь?

– Со словами: "хочу продолжить идти по пути знания," – уверенно ответил мыслительный процесс.

– Пусть будет так, – сдался громогласный. – Сейчас вы можете пройти!

В пустоте возникли высокие тяжелые ворота, уходящие вверх настолько, что их конца не было видно. Они были из толстого черного дерева обитые кованым металлом. Эти ворота медленно раскрылись в направлении от наших героев. Створки с тяжелым гулом ушли внутрь яркого светлого проема, открывая охраняемый ими проход между мирами. Мыслительный процесс еще раз посмотрел на цветок ириса. Её уверенность растворила в нем остатки сомнений, и вместе они двинулись в сторону огромного прохода.

«Так вот какой этот привратник», – подумал мыслительный процесс, проходя через дверной проем.

Дальнейшие воспоминания мыслительного процесса были путанными и бессвязными. Он то прибывал в забвении, то наблюдал яркие образы и ситуации, в которых общался со странными сущностями. Он перестал осознавать себя как нечто целостное, зачастую растворяясь как во времени, так и в пространстве, а затем вновь собирался в единое сознание. То было для него время хаоса и круговерти. В течение этого времени он умел бывать, то в пустоте, то в новом для себя непонятном и таком же темном, но стабильном не меняющемся мире.

Обнаружив себя в пустоте, мыслительный процесс сталкивался с разными существами, некоторые из них связывали его судьбу со своей. Другие же уклонялись от этих связей. Но все это уэе напоминало размытый и абстрактный сон.

– Я тоже!

– Что тоже?! – мыслительный процесс ответил ей с некоторым раздражением. Это была женщина, светлая. Правда, по поведению и постоянному беспокойству, которое она создавала, ее можно было сравнить с собачкой. Как будто она все время виляла хвостом, терлась о ноги хозяина и все время от него чего-то хотела. Назойливо так.

–Я тоже хочу идти по пути знания, возьми меня с собой.

– Тебе то это зачем?! – раздражение нарастало. Она не могла справиться со своими мыслями, они у нее скакали, как шимпанзе, дерущиеся за банан. Она не могла ни на чем сосредоточиться. Какой уж там ей путь знания.

– Хочу! – отвечала она.

– Ты не понимаешь даже, о чем просишь. Какая же ты надоедливая, отстань! – начал испытывать неподдельное беспокойство. Неподдельное… странное слово для того состояния. Видите ли, там в принципе нельзя подделать эмоции. Все мысли как на ладони и нельзя лгать. Вернее, можно попробовать, но обмануть никого не удастся. Там видно каждого таким, какой он есть. Порой это мешает. Так и было, в этом конкретном случае.

– Нельзя мешать тем, кто решил пойти по пути знания! – не унималась она.

– Я не мешаю, но ты же ничего не поймешь. Посмотри какая ты беспокойная, не можешь сосредоточиться. Даже если я буду держать тебя за руку, а ты будешь все время идти рядом по тому же пути. Ты все равно ничего не поймешь, потому… что ты глупая!

– Не нужно мне ничего объяснять, просто проведи меня по этому пути!

– Пустое!

– Смотрите все, смотрите…

– Ну хорошо! Я покажу тебе знание, к которому прикоснусь сам. Какая же ты бестолковая, бесполезно это будет, – связь между ними была заключена.

Одним из самых запоминающихся впечатлений, которые испытал мыслительный процесс, в стабильном мире стал очередной выбор пола. Это произошло во время бодрствования. Он ощущал себя женщиной, хотя давно, еще в пустоте, сделал выбор в пользу мужского пола. Вдруг он почувствовал, как над ним возникло некое существо мужского пола. Оно начало прижимать его сверху. От этого существа не исходила враждебность, скорее, некий напор и настойчивость. И если отказать ему в этой настойчивости, то она могла бы перерасти во враждебность по отношению к мыслительному процессу. Поэтому после нескольких неуверенных попыток отказа мыслительный процесс сдался под напором мужского существа. Нужно отметить, что он не выбирал и не являлся активным участником происходящего. Он всего лишь наблюдал происходящее, как в кинотеатре, но при этом был подключен ко всем ощущениям актеров. По телу разлилось приятное теплое чувство, женщина, которой он был, под напором мужчины полностью сдалась во власть мужчины, испытывая при этом наслаждение.

И в этот момент перед мыслительным процессом снова встал выбор. Что лучше? Быть слабым существом, которому проще найти себе защитника от страшного и непонятного мира, но при этом все время быть в тени этого защитника и прятать за него не только свой страх, но и амбиции. Быть в его власти и сдаваться под его напором каждый раз в надежде, что он убережет от хаоса происходящего. Или же побороть свой страх перед непонятным миром и идти своей дорогой, к собственной цели, зачастую подавляя других. Мыслительный процесс подумал, что в моменте здесь и сейчас стать женщиной было бы намного приятнее и безопаснее. Но, что бы ни говорило в пользу этого выбора, перед ним вставало одно большое «но». Дело в том, что ранее в пустоте он сделал выбор стать мужчиной, ведь у него была цель идти по пути знания. Для этого нужно было обладать смелостью и бороться с хаосом непонятного мира, в который он стремился. Кроме того, не будет ли ошибкой сейчас изменить свой выбор в пользу женщины, если ранее он его уже сделал? Нарушить последнее, означало получить неожиданные последствия, которые могут негативно отразиться на судьбе мыслительного процесса. Если уж сделал выбор в пустоте, значит он должен быть вечным и неизменным, таким же, как и сам мир пустоты. Менять свое решение под властью сиюминутных эмоций, значит быть наказанным совершенно неожиданным для себя образом. Каким-то чудом мыслительный процесс усвоил это из урока прикосновения, когда он спутал сиюминутную охваченность желанием с концентрацией и контролем над собственными действиями. В итоге описанные факторы заставили мыслительный процесс, отказаться от такого приятного и безмятежного выбора стать женщиной.

– Я не меняю свой выбор стать мужчиной, – произнес он мысленно четко.

Пребывание во втором, статичном мире проявлялось для нашего героя все чаще, других существ в нем не было. Весь мир принадлежал только мыслительному процессу. Казалось даже, что их размеры были сопоставимы. Сначала статичная вселенная казалась довольно большой и просторной, но с течением времени она становилась все меньше. Казалось, что вселенной все сложнее размещать внутри себя мыслительный процесс. Но она по-прежнему оставалась удобной и подходящей для него. Шло время, мыслительный процесс чувствовал себя комфортно и безопасно. В статической вселенной не было врагов, ведь он был там единственным жителем, который пытался познать ее свойства. Когда он утомлялся от своих изысканий и поисков, то мог вернуться в пустоту и видеть там различных существ и образы. Казалось, так могла пройти вечность, ему бы не хотелось что-то менять. До тех пор, пока пространство статичной вселенной не стало настолько маленьким и тесным, что у мыслительного процесса появилась физическая боль в области ребер.

Он предпринимал попытки изменить свое положение, чтобы перестать чувствовать болезненные ощущения. Но все его потуги превращались в несколько импульсивных движений. Особенно после того, как боль становилась резкой и острой. У таких моментов не было никакой последовательности, как будто мир сам решал, когда нанести этот неприятный удар. Спасало только то, что это происходило довольно не часто. Кроме того, у мыслительного процесса была твердая уверенность, что такое его положение дел вряд ли навсегда.

–Хм, навсегда, – рассуждал он сам с собой во времена бодрствования и скуки. – Я нахожусь в этой вселенной, и она с течением времени постоянно только сжимается. Мне кажется, что я сдавлен уже так плотно, что нет более плотной субстанции в этом мире, чем та из которой я состою. А это значит, что, если моя плотность и плотность всего в этом мире превысит критическую, мир должен будет преобразиться. Ведь не сможет сама вселенная сжимать дальше то, что уже самое твердое во вселенной.

Мыслительный процесс пытался понять сколько времени прошло с тех пор, как он очутился в этом тесном постоянно сужающемся мире, который теперь доставлял только неудобства. Мгновения или бесконечное количество времени, за которое погибают целые вселенные. В этой вселенной у него не с чем было сравнить. Поэтому в своих рассуждениях он склонялся скорее ко второму варианту понимания времени. Ведь его желание избавиться от своего неудобного положения не приносило избавления. В пустоте же все желания происходили мгновенно. В этом мире ничего подобного не наблюдалось. Значит время здесь скорее измеряется бесконечностью, нежели мгновениями. Время. Он знал, что оно на его стороне. А значит, он не один в борьбе со сдавливающей тело вселенной.

Время шло. Мыслительный процесс ждал. Ждал и терпел. Ждал и пытался отвлечься. Ждал и старался расслабиться для возвращения в такую приятную пустоту. Но боль в ребрах… Боже она как будто бесконечно властвует над ним. Такое чувство, что она появилась задолго до него и является хозяйкой в этом мире. Мыслительный процесс пробовал ее уговаривать, но она оставалась. Он пробовал гнать ее, но она становилась сильнее. Он пробовал не обращать на нее внимание, и только это давало хоть какую-то надежду. И Время. Каждое прошедшее мгновение, прожитое с этой болью, оставляло мыслительный процесс победителем в схватке с реберной болью. Ведь он знал, что это не на всегда.

– Вот, еще прошло мгновение, но после него я есть, и боль тоже есть. Но та боль, которую я испытал в прошлом мгновении, уже ушла. А значит я победил ее в прошлом мгновении. И каждое настоящее мгновение становится прошлым. И с каждым из них я становлюсь победителем над болью, – рассуждал мыслительный процесс.

Эти рассуждения приносили ему надежду и силы для каждого последующего мгновения схватки с болью. Так жил теперь мыслительный процесс, момент за моментом, этап за этапом существовал он в крохотной вселенной и ждал.

Все изменилось довольно стремительно. Вселенная начала меняться, и он понял это сразу. Он захотел немедленного избавления от своего положения. За что и был наказан острой болью в ребрах.

«Так, – подумал он, – это точно не пустота, сразу здесь ничего не происходит. Значит нужно продолжить борьбу, используя тот же способ.»

Он был счастлив, вселенная менялась. Началось. Значит он вскоре избавится от боли. Торжество захватило разум. И даже острые приступы уже не могли огорчить его слишком сильно. Тем временем вселенная начала сдавливать его так, как не сдавливала никогда. И происходило это периодически с непонятными промежутками. Она пульсировала и готова была освободить его.

«Где же вы мои помощники мгновения? Как вы мне сейчас нужны для победы над миром, в который я попал,» – наивно размышлял мыслительный процесс.

И по своей отработанной привычке, он с радостью встречал и отпускал в прошлое каждый момент времени, который приближал его к торжеству победы теперь уже над миром.

Между тем пульсации вселенной становились чаще. Она сжимала его все сильнее, затем отпускала. Он уже не понимал, что происходит. А нужно ли ему то самое желанное избавление и не будет ли комфортнее в этой вселенной. Что вообще ждет его впереди? На мыслительный процесс напал страх неизвестности. Тогда он пожелал остаться в этом маленьком обустроенном только для него мире. Но желания не работали здесь как в пустоте. Они вообще не работали. Мир менялся независимо от мыслительного процесса и его желаний. Вселенная начала сжимать нашего героя так плотно, как никогда до этого. В голове мыслительного процесса стоял звон как после громкого хлопка. Он переходил из одного мира в другой под действием невообразимой силы, сжимающей вселенную. Мгновение, и тесный мир, в котором он с комфортом пребывал, расширился до невообразимых размеров. Казалось, этот мир был бесконечен, заполнен светом и разными интересными объектами. Объектов так же было бесчисленное множество. Такие же существа как он сам встречали его. Это были мужчина и женщина они были во всем белом. На лице мужчины поблескивал некий предмет, отражающий свет. Разница между ними была в том, что эти существа давно жили в этом бесконечном огромном мире. Они смотрели на него внимательно, было понятно, что они обладают конкретными знаниями о нем. Мыслительный процесс, только успел подумать, какие прекрасные существа и наверняка они знают его и зачем он здесь. Они смогут подсказать путь. Но в этот момент мужчина нанес страшный удар, от которого мыслительный процесс позабыл все на свете. Жуткое разочарование в этих существах настигло его вместе с тем криком, который вырвался из его горла.

– Пацан, – произнес акушер-гинеколог, сообщая пол ребенка матери.

На этом для мыслительного процесса все не кончилось. Встречающие его существа сильно порадовались нанесенной ему боли и тому крику отчаяния, который он испытывал. Они видели, что ему больно и как будто этого им было мало. Дальше события развивались еще более жутко. Один из них продолжал удерживать мыслительный процесс, не давая ему даже возможности избежать происходящего. В то время как второй в это время взяв острый предмет отрезали от мыслительного процесса очень важную его часть к которой он мало того, что привык, так ведь благодаря ей он еще и был жив до сих пор. Ужасная боль пронзила и сковала его, от чего он закричал еще громче. Встречающие существа уже не казались мудрыми и понимающими, они стали казаться хитрыми и злобными. Но в то же время осознающими то, что они сделали.

«Почему они так поступили? Может быть, они ошиблись, и приняли меня не за того, поэтому так обидели,» – размышлял мыслительный процесс, после того как существа насладились его страданиями и оставили в покое.

Но с течением временем даже та боль, которую они нанесли ему в самую первую встречу, и от которой ему пришлось закричать, не смогла испортить впечатление от великолепия этого нового интересного мира.

– Какой огромный светлый мир, и как здесь просторно. – восхищался мыслительный процесс. – Каким был бы я глупцом, если бы остался в том тесном мире. Хорошо, что желания там не работают.

Радость освобождения из его темницы переборола даже неприятную встречу с жителями этого мира. Акушерка Наталья, не считала нашего героя кем-то особенным. Она просто вынесла его из родильного отделения и шла по привычному маршруту, она делала это каждый день по нескольку раз. Думала она лишь о том, как бы лечь спать. А после, чем кормить двоих сыновей, остававшихся дома. Ведь ее заработной платы не хватало на семью, а мужу, казалось, вообще нет дела до семейных проблем. К тому же денег он зарабатывал крайне мало. Ее мальчики подрастали и постоянно дрались между собой, в ее отсутствие. Каждый раз она приходила домой, после суточной смены, проведенной на работе. Там ее ждала грязная посуда, неубранная квартира, побитые и расстроенные дети. И ленивый муж. Но она должна была продолжать выполнять свою работу, чтобы сохранять свое маленькое и без того хрупкое семейное счастье.

В то время как для мыслительного процесса это был новый загадочный мир, который встретил его довольно неоднозначно, чем вызывал подозрения в реальности происходящего.

– Все будет хорошо, – думал мыслительный процесс, когда его несли по коридору в палату для новорожденных. Все будет хорошо – думал он.

Его занесли в светлую палату и положили на мягкое. Здесь опять стали происходить неприятные вещи, которые доставляли боль. Толстые, блестящие, острые и в то же время холодные металлические продолговатые предметы Наталья втыкала в область изгибания рук мыслительного процесса. Он не понимал, что происходит, он не понимал, как называются предметы, как называются его части, из которых он состоит. Все что он испытывал – это ощущение боли, которая казалась скорее неприятной. Он пытался заявить об этой боли криком. Но Наталья реагировала с равнодушием и безразличием к его проблемам. На основании этого он испытывал разочарование в происходящем и в мудрости существ этого мира.

Наталья закончила свои манипуляции, накрыла задумавшегося прозрачным колпаком, с такими же прозрачными стенками, и вышла из помещения. Мыслительному процессу постепенно становилось теплей, но ужас произошедшего не оставлял его. Он размышлял о первой неприятной встрече в этом мире с существами, которые сначала показались ему мудрыми. И мысль о том, чтобы прийти в этот мир, начинала казаться ему поспешной и необдуманной. Но когда он вспоминал, что по-другому поступить было нельзя, он начинал испытывать разочарование в происходящем. Разочарование напомнило ему о том, что Наталья нарушила целостность его новенького тела блестящими холодными предметами. Он думал, что происходит какой-то сюр, кавардак. Так не может быть. Должно быть объяснение.

– Их просто не предупредили, что я должен был прийти – на мгновение подумал он. Но четкость и отлаженность их действий, говорили о том, что, скорее всего, они так поступают не только с ним. Вероятно, то же происходит с большим количеством задумавшихся. Ведь на сколько хватало угла зрения он видел в помещении недалеко от своего колпака точно такие же и другие колпаки. Значит таких как он много. Как только его охватывало разочарование – он кричал и плакал. В определенный мент размышлений под прозрачным колпаком, он старался успокоиться и подумал, наверняка есть возможность вернуться обратно. Этот мир встретил его совсем не так, как задумавшийся рассчитывал, должен быть способ вернуться обратно. А что сказать там, остальным? Он объяснит это тем, что мир совсем не так приветлив, как тот. Первой попыткой вернуться – было закрыть глаза и подумать о том мире откуда он пришел. Это не помогало, у него пропала способность перемещаться мысленно в пространстве. Данный факт его расстроил, и он опять заплакал. Слезы душили его, дыхание сбивалось. И тогда он решил в качестве способа возвращения задержать дыхание. Острая жгучая боль поразила его тело. Боль была неприятной, и тогда он снова задышал. Он чувствовал, что способ с задержкой дыхания может помочь. И через короткое время попробовал применить его вновь. Но все нарастающая лавина неприятной жгущей внутри боли заставляла отступиться от задуманного. За своими попытками и размышлениями он многое понял. Во-первых: уйти из этого мира привычным способом перемещения не получается. Во-вторых: он сильно ограничен, перемещение вообще в принципе в данных условиях невозможно. Он может только немного невпопад и неряшливо двигать своими маленькими частями, которые бесполезны практически полностью. Перемещаться с их помощью невозможно. Все эти мысли и тщетные попытки выматывали его. Он начинал терять энергию и вместе с ней концентрацию мысли, чего с ним раньше никогда не происходило. Вероятно было, что впереди его ждет новый качественный переход. Вероятно, это тот самый долгожданный переход в привычный мир, так он происходит – с потерей сосредоточенности и внимания. Он подумал, что потеря энергии ясности восприятия – есть ответ мира на его запрос о возвращении, значит он умирает. Это сначала напугало его. Ведь его запрос на перемещение был сильно раньше, и он больше ничего не делал чтобы вернуться в мир духов. Причина его умирания должна быть в другом. И задумавшийся быстро нашел ее – Наталья нарушила целостность его тела металлическими штырьками и это является причиной его приближающейся смерти. Он был обречен еще до того, как задумался о возвращении. О, этот коварный жестокий мир, каковым его делают лживые жители. Наверное, вообще не стоило с ним знакомиться. Испытав разочарование, он закричал и заплакал еще громче, но эти действия привели его к дополнительной потере энергии и концентрации. В конце концов сознание постепенно стало угасать и мыслительный процесс понял, что, наверное, нет смысла присутствовать здесь. Если мир такой лицемерный и приносит много боли буквально сразу, лучшим решением будет уйти из него и перестать сопротивляться утрате сознания. Видимо его желание оказаться здесь было ошибкой. С этими рассуждениями мыслительный процесс впервые в жизни отпустил свое сознание, смирившись с происходящим, и погрузился в сон.

Сон был мутный сбивчивый и непонятный. Перемещение вновь стало возможным путем нехитрой смены мыслей. Пространство во сне напоминало знакомую темноту буферной зоны, задумавшийся, как будто, увидел знакомых ему существ. Этим существам он сказал, что перемещение в мир материи было ошибкой. И он сам отказался от того мира, в котором ложное кажется истинным, а истинное ложным. Существа слушали внимательно, но их неодобрение задумавшийся чувствовал. Они стремились туда в этот мир, а он им говорит, что там нечего делать. Но он же оттуда, значит он прав, а может он ошибся и не так все понял?

Проснувшись, задумавшийся, с удивлением для себя обнаружил. Что связи с материальным миром он не потерял. Он продолжал иметь свое новенькое тело, пусть даже и с иголками, воткнутыми в него. Оказалось, что они не причиняют такого уж большого вреда, кроме неприятной боли. Ему понравилась эта способность, находиться в мире живых и связываться со своим старым привычным миром. Такой расклад дел его совершенно устраивал. Если в этом мире все пойдет не так он может просто отправиться в путешествие в свой привычный мир. Но, все выходило так, что он не перемещается со своим телом в привычный мир. Тело на самом деле остается здесь в этом мире материи и послушно ждет его. А если, что-то произойдет с его телом, пока он отсутствует? Скажем, его кто то поранит, или уронит, или нанесет тяжкий вред. Да так, что задумавшийся не сможет вернуться обратно. Это было неприятно осознавать. Получается что, если в этом мире что-то пойдет не так. То не лучшим решением будет бросить тело и спрятаться в привычном мире. Опять все слишком запутанно и неправильно. Так рассуждал задумавшийся, или примерно так. У него впереди были долгие месяцы рассуждений и логических умозаключений. Ведь он не мог перемещаться в пространстве, выполнять активные действия, или получать информацию из источников на носителях информации. Все что ему оставалось в ближайший год или даже два, это быть пассивным наблюдателем происходящего. Учиться на основании собственной сосредоточенности и построения умственных конструкций.

Первый месяц своей жизни мыслительный процесс довольно много спал. В попытках избежать непонятных явлений, объяснения которым он не находил. После такого «качественного» перехода, который он испытал. Постоянно возникала необходимость записывать полученный эмоциональный и физический опыт на предназначенный для этого носитель информации – нервную систему, с целью формирования будущего характера и личности человека. В первый же месяц жизни сон представляет из себя нечто иное, отличное от того, к чему мы привыкли. Цель нашего сна, это восстановление деятельности организма. Упаковывание и фрагментация новой полученной информации в цепочки синапсов. На уровне функционала и биологической необходимости это процесс призванный восстановить силы, перезагрузиться, придать бодрости организму. На уровне восприятия, для обычных людей, сон является путешествием в мир грез и фантазий, активных или реактивных. Для вновь пришедшего в мир материи, мыслительного процесса, это путешествие не было наполнено различными сновидениями, в которых он мог предстать в качестве героя происходящих событий. Или попасть в ситуацию с кошмарным сценарием, где он выступал бы в роли жертвы. Вероятно, это происходит, по той причине, что мозг абсолютно новый не обремененный процессом обучения, интеллектуальным или эмоциональным восприятием. Пусть на эти сложные вопросы отвечают ученые из института сна или мозга. Все что было нужно нашему герою в тот момент, это уйти от реальности. Слишком все сложно: сложное трехмерное измерение, в котором он представлен в виде сгустка материи, способной воспринимать информацию посредством непонятных ощущений. Он был в смятении, находиться в таком состоянии длительное время не представлялось возможным. От мыслительного процесса очень мало зависело.

Поэтому ему не спалось только когда в его сгустке образовывались сильнейшие неудобства, такие как голод, или внезапное испражнение. Все остальное время задумавшийся старался проводить во сне. Хотя качественно это был процесс отличный от сна в его привычном понимании. Скорее это было путешествие, переход из нового состояния к своему старому и привычному состоянию. Его ощущения во время сна были такими привычными: легкость, перенос в пространстве за мгновение, яркий розово-белый свет, либо привычная темная пустота, общение с такими же как он сам. Хотя с ними даже не нужно было общаться, они слышали все, что он думал. Он слышал все, что думали они. Там нет места лжи, даже если попробуешь обмануть, это будет бессмысленно, потому что они видят тебя таким какой ты есть.

С одной стороны, это невероятно расслабило бы любого обывателя из нашего мира. Представьте общество, в котором никто не врет. В нем нет некрасивых или бедных. Никто там не умирает, потому, что в принципе это невозможно. Ну чем не утопия? Если вы будете спорить с коммунистом, расскажите ему о мире мертвых и о том, что его идеи уже давно там воплощены. Есть правда и минусы. Никто в том мире не шутит. Там нет юмора потому, что юмор основан на создании ложной ситуации и неожиданной развязки. Вряд ли возможно описать ложную ситуацию с неожиданной развязкой существу, которое видит вас насквозь. Да, это был мир мертвых: такой привычный, спокойный, честный и открытый. Задумавшемуся нравилось там бывать. Вы никогда не замечали, что дети первый месяц спят просто «мертвецким» сном? Так и есть. Для них еще не закрыта дверь, и они свободно могут перемещаться между мирами, что и предпочитают делать. Потому, что в нашем мире все очень непривычно и непонятно, порой даже для опытных жителей. Такими способностями обладал не только задумавшийся, они есть у каждого на протяжении первого месяца жизни.

Каково же было удивление задумавшегося, когда в бело-розовом пространстве один из существ подошел ближе, пристально взглянул на него, и сказал: «Живым здесь не место!» После этого задумавшийся был изгнан. Он резко проснулся и попробовал снова заснуть, чтобы вернуться в привычный мир. Но такого неописуемого блаженства во сне он уже не чувствовал. Никакие существа в том сне не напоминали его самого. С этого момента сон стал обычным. Со всякой пляшущей ерундой перед глазами и глупыми звуками, которые на тот момент мог обеспечить его изворотливый ум. Его ум с того момента стал заменять ему мир мертвых, миром нарисованных картинок. Эта неприятность случилась примерно спустя месяц, после пребывания, задумавшегося в физическом мире. Он испытал горе и разочарование, после чего, наверное, по привычке, долго плакал.

– Неужели это преступление быть живым, за что они так со мной? – Думал он. – Наоборот же у меня получилось. А они мертвые и должны мне завидовать, а также моей способности перемещаться между мирами. Они могли бы использовать это мое достижение, для передачи посланий. За такое нужно награждать, а не отлучать.

Он так и не получил ответа на свой вопрос. С тех пор, каждый раз, когда он засыпал, пытаясь проникнуть туда, в свой привычный мир. Его хитрый ум, которым он был отныне наделен, рисовал увлекательные картины, похожего на «тот», мира и даже выдумывал целых персонажей со своей непривычной личностью. Этот ум мог создать целую вселенную похожую на мир мертвых. Она была очень похожа внешне, и в то же время по ощущениям – жалкая пародия на оригинал. Таким образом вернуться туда к своим, у задумавшегося сквозь сон, потом так ни разу и не получилось, сколько он ни старался. Свои попытки вернуться задумавшийся сначала повторял каждый сон, затем через один, но со временем прекратились и они. О своей сверхспособности объединять миры он также впоследствии забыл.

Время шло и задумавшемуся приходилось осваиваться в новых условиях. Несмотря на то, что возвращаться в свой привычный мир у него более не получалось, но все же ему нравилось проваливаться в мир бессмысленных картинок, так похожий на свой родной. Он понимал, что это некий буфер, в котором он мог отдохнуть и набраться сил, чтобы затем вернуться и исследовать новый мир дальше. Довольно часто пребывание в буферной зоне во время отдыха прерывалось неприятным событием. С ним происходило одно из двух: либо вытекала мокрая неприятная жидкость, либо выпадала дурно пахнущая липкая неприятная жижа. Задумавшийся сразу же плакал, когда это происходило. Если с жидкостью он еще как-то мог мириться, но дурно пахнущую жижу он ненавидел всем своим сердцем и даже давал себе обещание сделать все, чтобы она больше никогда из него не выходила. Но во сне эта коварная масса все-же находила способ незаметно выскочить, чем доводила задумавшегося до исступления. Во время бодрствования она вызывала боли в животе, и чем дольше ее приходилось сдерживать, тем больше боли она приносила. Поэтому удержать ее внутри не было никакой возможности, всегда наступал тот момент, когда она выходила наружу. После чего задумавшийся незамедлительно начинал испытывать страшное отвращение и сожаление о своем несовершенстве и грубости окружающего мира. На его крик всегда появлялись взрослые особи, их было всего две. Но приходили они как правило по одной сменяя друг друга. Иногда появлялись незнакомы дополнительные особи, которые исключительно вели наблюдение. Две главные особи, в зависимости от произошедшей ситуации, поочередно извлекали задумавшегося из его глубокого ложа и осуществляли манипуляции по очистке его нижней части от вышедшего. Иногда там была как жидкость, так и неприятная жижа. Взрослых особей это не смущало, они удаляли все, хоть и без явного удовольствия. Они укладывали задумавшегося на ровную и твердую застеленную тканью поверхность. Лежа перед ними с раздвинутыми ногами, задумавшийся мог хорошенько их разглядеть и выбрать более для себя симпатичного. Как правило они вели себя одинаково, смотрели с отвращением на то, что произошло с задумавшимся. С кривым лицом убирали все это. Иногда явно не качественно, оставляя запах и не очищенные участки задумавшегося, но все лучше, чем изначальное его положение, до их появления. Они сильно друг от друга отличались. Одна особь помимо очищения, задумавшегося от неожиданных загрязнений, занималась, также, и его кормлением. Ее он знал лучше, чем вторую, менее приветливую. Вторая особь не так часто появлялась при необходимости очищения. И испытывала к задумавшемуся меньшие симпатии, хоть и старалась улыбаться и даже что-то глупо шепелявить.

Задумавшийся плохо мог различить их лица, ему необходимо было сосредоточить свой взгляд для этого. Но они все время шевелились и сосредоточиться на них можно было только когда они наклонялись над ним и не двигались. Конечно же первая особь вызывала в нем большие симпатии, она была красивее, хоть и вызывала некоторые подозрения. Если бы была возможность он с удовольствием бы их обоих поменял на что-то более пристойное. Но за неимением другого выбора, Задумавшийся делал однозначный выбор в пользу первой. Потому что вторая особь казалась вообще какой-то неправильной. С ней что-то было не в порядке. Ориентировался он по большей части на их звук и цвет. Возможно, еще на запах, но этого он не осознавал. Цвет особей ему было довольно сложно описать. Этот цвет не имел отношения к поверхности их тел, он был вокруг них. Если у первой особи цвет был легкий кремовый, то у второй он был неравномерный серо-голубой такой же нескладный, как вся эта особь. Оба они вели себя не совсем адекватно, если у первой особи неадекватность была искренняя, то у второй поверх искренней была еще и напускная показная неадекватность. Вторая особь явно не понимала, как нужно себя вести и тем самым смущала задумавшегося.

Со временем он понял, что эти взрослые особи будут делать для него все и терпеть будут все. После этого он осмелел и попробовал показать кто здесь главный, задумав сделать следующую штуку. По своему обыкновению он сбрасывал и зловонную жижу, и мокрую жидкость одновременно, логически рассудив, что взрослые уберут за ним и то и другое одновременно. Но в этот раз он решил придержать мокрую жидкость, чтобы осуществить сброс во время смены тряпок. Смену белья осуществляла вторая особь, и это было кстати, ведь она меньше нравилась задумавшемуся, чем первая. Каково же было его удивление и радость, от того, что струя жидкости попала прямо в лицо особи в момент, когда она наклонилась и начала по-идиотски шепелявить. Особь смутилась и заискивающе начала улыбаться и причитать. Я здесь главный, они стерпят все, -торжествовал задумавшийся.

Набравшись уверенности в себе, он решил проделать тот же трюк с первой особью. Необходимо было показать ей, что менять белье нужно не с кислым выражением на лице и звуками отвращения, а радостно. Так как будто это самая дорогая и ценная жижа на всем свете. Похоже, что никто кроме него больше такую не делает. И наверняка они собирают ее потому, что она им нужна. Непонятно только, чем может быть полезно такое дурно пахнущее вещество. Им необходимо проявить должное уважение, если с такой скоростью и остервенением его собирают, первую особь тоже нужно проучить. Так рассудил задумавшийся. После этого он выждал момент, когда особь нагнется над ним, чтобы глупо шепелявить и повторил фокус со струей направив его прямо в лицо взрослой особи. Он начал было смеяться от души и ликовать от восторга, даже несмотря на то, что попадание получилось не столь удачным как в первый раз. Но тут его пронзила острая жгущая боль в его нижней части, там откуда росли его вторые движущиеся части. Это взрослая особь ударила его, она ругалась. Задумавшийся заныл от неожиданной боли и удивления. Как она могла так поступить, ведь он давал им всю ту жижу, ради которой они каждый раз приходили. А как только он потребовал уважительного к себе отношения, ему причинили боль и грозно отругали. Получается он был рабом ситуации, они так и будут собирать бесценную вонючую жижу, а он ничего не сможет с этим поделать. После того как процедура сбора и пеленания окончилась, задумавшегося вернули обратно на его место в мягкую кровать. Где он лежал как в клетке. Он чувствовал себя обманутым. Они получали от него все, что хотели. Но взамен он не мог, не то, что требовать, даже попросить – ничего! У него было стойкое ощущение, что им пользуются. Некоторое время погоревав о своем незавидном положении, он начал успокаивать себя тем, что жижа по большому счету была ему самому не особенно нужна. Без нее даже наоборот лежится гораздо лучше и удобнее. Так что, наверное, все останутся при своем. Главное, чтобы об этом не прознали взрослые особи и продолжили собирать сей бесценный для себя товар. После таких рассуждений задумавшийся немного повеселел, но, как говорится, осадок у него все же остался.

Время шло, задумавшийся принял процедуру изъятия жижы, как явление будничное ничем не особенное. Только думал он теперь со злорадством о том, что они забирают у него то, что ему и самому то не очень надо. Тем самым радовали его своей глупостью. Каждый раз, когда особи меняли грязную ткань на новую, они повторяли один и тот же набор звуков. Видимо они не большого ума, – рассудил задумавшийся. Но каждый раз они продолжали это делать. Тогда он понял, что скорее всего среди этих звуков, есть те, которыми они его называют. Хм, он ведь долго не мог понять кто он, возможно они знают? Ведь они наверняка давным-давно уже в этом мире и если им сотни и даже тысячи лет, то они наверняка знают, что у него есть какое-то свое название. И скорей всего они-то ему и объяснят кто он такой. Радости задумавшегося не было предела, ведь скоро он разберет среди этих звуков важнейшую информацию о том, кто он такой есть.

Дни задумавшегося, казалось, тянулись бесконечно долго и, в то же время, в единицу времени с ним происходил сонм событий. Он по-прежнему лежал в своей кроватке. К нему часто наведывались взрослые особи, которые стали совсем близкими и родными. Хоть и делали зачастую не совсем приятные вещи и даже обходились с ним просто глупо. Но, за неимением других приходилось иметь дело с этими. В тот день задумавшийся как обычно лежал в размышлениях о своем положении и наблюдал происходящее. Как вдруг почувствовал знакомый накат в своем животе. Боль была привычная, и он уже готов был выпустить вонючую жижу. Но вдруг боль отступила. Ладно, – рассудил задумавшийся, – в следующий раз. Следующий раз, по меркам его измерений, наступил довольно быстро. Вновь давящая скручивающая все внутри боль подступила к нему, и как-всегда он приготовился выпустить содержимое из себя. Но боль на некоторое время задержавшись в животе, постепенно начала отступать.

– Хм, может быть я научился больше не выпускать эту зловонную кучу, как и хотел когда то, – подумал он.

Порадовавшись, что она больше не будет докучать ему. Он расстроился тому, что взрослые особи больше не смогут собирать ценную для них субстанцию. А не изменится ли их отношение к нему от этого? Может быть, они поймут, что он больше не приносит ценной жижи и перестанут его кормить? Такие размышления привели задумавшегося в ужас. Нужно было срочно, что-то делать. Как-то прикинуться, что он все-еще способен делать то, что делал.

От этих размышлений к его животу вновь подступила знакомая боль, в этот раз она скручивала все внутри сильнее, чем раньше. Задумавшийся даже задержал дыхание от неприятного ощущения.

– Это должно скоро отступить, – с надеждой размышлял он.

Боль отступила, теперь уже через большее время. Он не понимал, что с ним происходит. Если она подкатит еще раз. Вряд ли он сумеет удержать слезы. И она пришла вновь, а потом вновь и вновь.

Спустя время у задумавшегося были только грубые ощущения в животе, там постоянно жутко кололо. Ему казалось, что с организмом что-то не так. А во время приступов этих болей он задерживал дыхание, чтобы не шевелить животом и становился мокрым, покрываясь испариной. В эти жуткие моменты он коротал время, как всегда, задаваясь вопросами.

– За что мне эта дикая боль, я ведь только что появился в этом мире и еще ни в чем не успел разобраться, но уже наказан тем, чтобы это испытывать. Почему я, за что?"

Иногда, когда он расслаблялся и позволял процессам внутри просто происходить, из него выпадала липкая неприятная жижа. После чего грубые ощущения в животе проходили. То были моменты счастья. Затем схватки в животе продолжались и в этот раз все было совсем по-другому. Он не знал сколько времени прошло, но это был очень сложный этап его жизни, который длился, казалось, вечность. И все это время в задумавшемся росло отвращения к неприятным ощущениям в животе. Ситуация усугублялась тем, что в самые неприятные и болезненные моменты он кричал от боли вызывая тем самым, кормившую его взрослую особь. Мама подходила к кроватке и начинала давить и крутить в том самом месте, где ему было дико больно. Ему и без этого хотелось залезть на стену, но, когда она прикасалась он думал, что сойдет сума. Поэтому он начинал кричать громче, она понимала это как сигнал надавить еще сильнее и крутить еще быстрее. Тогда задумавшийся, едва не теряя сознание, понял – нужно прекратить кричать, чтобы она перестала так делать. Собрав всю волю в кулак и как бы дико ему не хотелось кричать, замолкал. Тогда она, покрутив и подавив еще немного, отступала. Задумавшийся был весь в холодном поту, ему казалось большим счастьем, что эта схватка за выживание прекратилась. Ах если бы дети могли говорить, то матери бы никогда не массировали живот во время колик, начитавшись «умных» книг. Это, конечно, приносит спокойствие родителям, и ребенок перестает кричать, но он молчит из страха, что сейчас к нему придут и сделают больно.

Это было светлое время суток. Задумавшийся лежал на спине, это занятие его последнее время довольно сильно утомляло, но особенно ему заниматься было больше нечем. В этот раз его, дико раздражали взрослые особи, которые при приближении превращались в умственно отсталых, противно пищащих и шепелявых дебилов.

– Интересно, это я оказываю на них такое воздействие?! – Рассуждал задумавшийся. – Терпеть. Только терпеть, больше ничего не остается. Если я расплачусь от этого ужаса, тогда он только усилится. Их сюда набежит штуки три-четыре, и все будут дебильно шепелявить, до тех пор, пока я не выбьюсь из сил. А им только этого и надо, чтоб я совсем обессилил. Как же я хочу вырасти и научиться избегать всего этого.

Он устал улыбаться на одни и те же глупые рожи. Которые выражали совсем не то, что чувствовали. Им просто нужна была его реакция, а реагировать он уже больше не мог. Поэтому взрослые особи оставили его в покое и вышли из комнаты.

– Ну вот, вроде наигрались, отстали, – с облегчением подумал он. – Можно немного успокоиться и перейти… Кстати, на чем я остановился? Помнится у меня было какое-то очень важное дело. Я ведь не просто так здесь оказался, у меня была миссия. Какая конкретно не помню, но я очень важен и на мне лежит ответственность за что-то очень крупное. Ах, да – путь! Нельзя терять ни секунды, нужно постараться постичь мир. Пока что мои физические возможности ограничены. Но я же могу начать с изучения самого себя. С поиска ответа на вопрос: кто я, или что?! Мне не хватает знаний об этом мире, но время не ждет. Я должен использовать те небольшие возможности, которые сейчас доступны, можно использовать, ну… например – ощущения? Все мое… назовем это объемом. Да! Весь мой объем способен испытывать ощущения. Это так удивительно и странно, так непривычно, что порой хочется смеяться. Ну да ладно, чего откладывать, попробую понять что-то.

Задумавшийся сосредоточился. Он вспомнил причину, по которой прибыл в этот мир. Теперь он приступит к познанию себя. Он прекрасно знал, что состоит из твердой материи, такой же, как и все вокруг. Эта материя разделялась на несколько частей. Одной он думал, видел слышал и ел, через нее он дышал. Это была одна довольно крупная часть его, ей он мог двигать. Другая часть его была по размеру чуть больше первой, в два или полтора раза. Она не двигалась, но доставляла множество неудобств, из нее выпадала дурно пахнущая жижа и вытекала теплая мокрая жидкость. Внутри нее что-то стучало, когда в комнате становилось оглушительно тихо. Это была не самая лучшая часть него, он с удовольствием бы отказался от нее если это было бы возможно. Другие его части были довольно приятными, ведь он не доставляли тех неудобств, которые доставляла его вторая, самая крупная часть. Их было очень много, и они двигались по любому его желанию. Он не понимал, как это происходило, но такая механика его вполне устраивала. Единственный минус этих частей был в том, что они не могли перемещать его неподвижную часть.

Новым для него было ощущение во рту, он могу чувствовать вещества, которые попадают в него. Ощущения бывали разными, и он не мог их точно классифицировать. Он думал, что, это не самый важный орган чувств, хоть и, безусловно, интересный. Пока его можно отложить.

Было еще одно интересное явление, которое отметил задумавшийся, он могу чувствовать каждую точку своего организма. Порой это происходило независимо от его желания. Просто вдруг где-то начинало колоть, чесаться, или он чувствовал прикосновение одеяла. Иногда, бывало так, что ощущений на определенном участке тела нет. Но достаточно немного времени, и внимательнее прислушаться, как вдруг, там тоже появлялось какое-то ощущение. Это невероятно, он был весь соткан из ощущений, не только снаружи, но и внутри. И они были самые разные, от грубых, до очень тонких. Но чтобы ощутить тонкое покалывание где либо, нужно довольно долго вслушиваться, уделяя этому участку все свое внимание, не отвлекаясь на грубые ощущения. Но это часто не получалось, если только случайно.

– У меня есть самая интересная верхняя часть, – таков был результат изучения задумавшегося. – Эта часть видит и слышит, через нее поступает странное вещество внутрь моего объема. Это вещество выходит тем же путем, спустя некоторое время. Вещество не видно, но возможно ощутить его движение. Оно как бы во мне и вокруг одновременно. Я вдыхаю его, а потом выдыхаю. Забавно то, что я могу контролировать этот процесс. А ну ка… его можно даже остановить! Вот у меня получилось, я могу не вдыхать его, вообще! Стоп! Без него становится плохо, все как будто горит изнутри. Фу-ф! Нет, я, конечно, могу контролировать этот процесс. Могу даже остановить его на время, что довольно забавно получается. Но остановить его совсем – не в моих силах. Тем не менее, в нем есть что-то невероятное. Это удивительный процесс. Он единственный из всех, который без моего контроля все равно продолжается сам по себе. Чтобы моя рука не падала я должен ее поднять и контролировать, ее в таком положении. Если я переключаю свое внимание она падает. Внутри меня происходит процесс пульсации, которым я вообще не могу управлять, никак, при всем желании. Наверняка там внутри происходит огромное количество процессов, и они мне не подвластны. Особенно в животе, например всякие звуки, и такие неприятные ощущения, которые являются предвестниками того, что из меня сейчас вывалится что-то ужасное с дурным запахом. Кстати запах! В самой интересной части меня есть так же ощущение запахов, это пока что не понятное умение и лучше бы его не было вообще. Оно только вносит сумятицу в происходящее. Контролировать его нет ни малейшей возможности, как даст резко и неприятно, либо так же резко и приятно. Короче от запахов одно смятение и беспокойство, очень мешает эта штука моему изучению. Но если вернутся к забавной циркуляции, которая происходит через орган запаха. Насколько же она удивительна, посмотрите, я могу делать ее глубже, тоньше, остановить на время, и даже без моего контроля оно продолжает работать. А вот начну ка я наблюдать его, этот процесс – каждый вход и выход странного вещества вокруг. Возможно, этот процесс является мост к тем другим процессам, которые протекают вообще без моего внимания. Если я подловлю его так, чтобы дыхание продолжалось без моего контроля, но под полным моим наблюдением.

В процессе каждодневного возлежания, заниматься ему было больше нечем. И так он стал наблюдать свое дыхание, каждый вдох и каждый выдох. Он старался притаиться, таким образом, чтобы его желание вдохнуть глубже или меньше не мешало естественному автоматическому процессу. Если он вдыхал непонятную прозрачную субстанцию. Он отмечал свой вдох. Если он выдыхал непонятную прозрачную субстанцию. Он отмечал свой выдох. Ему хотелось вести наблюдение непрерывно и постоянно, всю жизнь. Это занятие его успокаивало. Такое наблюдение продолжалось некоторое время. От усердия он даже покрылся небольшой испариной и потом, но это не останавливало его наблюдения. Как вдруг в области входа воздуха перед ноздрями над верхней губой стали происходить странные вещи. Напряженное наблюдение за дыханием вызвало потение в ямочке над верхней губой, там даже скопилась влага. Но помимо потения в этой области под ноздрями периодически наблюдалось тонкое покалывание. Эти покалывания он часто ощущал, будучи замотанным в тряпки. Где-нибудь в области ног или рук, у него случалось начинало колоть и чесаться так, что хотелось выть. Но дотянуться до этих мест и по чесать он не мог. Природа покалывания над верхней губой была очень похожа. Но сейчас это ощущение было тонким, а тогда оно было грубым. Задумавшийся продолжил наблюдение и отметил, как в области над верхней губой там стали появляться вибрации. Сначала грубые как судороги, затем тонкие, чуть уловимые. Наблюдать дыхание он давно уже бросил. Область его тела над верхней губой была гораздо более интересной. С течением времени и чуть большим сосредоточением внимания, это явление начало усиливаться. Покалывание и вибрации в области между верхней губой и ноздрями, на глазах задумавшегося, превращались в очень плотный электрический разряд. Такой, как будто маленькая молния постоянно била в центре ямочки над верхней губой.

Задумавшийся устал и его внимание отвлеклось, молния сразу пропала. Такое занятие было для задумавшегося чрезвычайно интересным, увлекательным и в то же время утомительным. Он чувствовал себя первопроходцем погрузившемся в мир, куда еще не ступала нога человека. Чуть передохнув, он попробовал восстановить наблюдение. Но в этот раз ничего не получалось, его внимание начало скакать как обезьяна, цепляясь то за один образ, то за другой. Эти образы появлялись прямо у него перед глазами, сначала они были размытые как пятна, потом сформировывались в картинки. И никакого наблюдения не получалось. Он отметил, что такое состояние у него всякий раз бывает перед сном. Похоже ему нужно было отдохнуть. Он неплохо поработал и чувствовал удовлетворение от своего нового открытия, и даже какой-то восторг. То было важнейшее открытие после того, как он разобрался в прозрачной субстанции, окружавшей его, той, которой он дышал. Наверняка до него и кроме него никто даже и не заметил, что окружен этим волшебным веществом. Справедливо рассудив, что с таким усталым вниманием и бесполезными рассуждениями о собственном величии, продолжать дальнейшую работу исследователя нельзя, задумавшийся позволил себе расслабиться и незаметно погрузился в сон.

Хорошенько выспавшись и набравшись сил, задумавшийся решил повторить свой успех. Неприятностью для него послужил тот факт, что его успех не был сохранен. В этот раз ему предстояло проделать весь тот же самый путь, от наблюдения дыхания, до стойкого наблюдения ощущения электрического разряда. Это было неприятное открытие, ведь по новой проделав весь этот путь, он истратил некоторое количество внимания. И у него оставался совсем небольшой запас концентрации, чтобы продолжить дальнейшее свое исследование. В этот раз ему потребовалось чуть меньше времени, чтобы достичь четкого осознания процесса электрического разряда между ноздрями и верхней губой. Он чувствовал себя бодрее чем в первый раз, поэтому вместо движения дальше поддался удовольствию более длительного наблюдения разряда молнии. Иногда, когда он радовался происходящему волшебству, маленькая молния внутри него вдруг пропадала. Но как только задумавшийся сильнее сосредотачивался, она появлялась вновь, и он опять с удовольствием ее наблюдал. Наигравшись с этим забавным процессом, задумавшийся начал чувствовать усталость. Он рассудил так, что молния проявляет себя устойчиво и ни во что другое не перерождается. Наблюдение умиротворяло и вызывало восторг. В то же время она становилась уже привычной не такой интересной. Кроме того, наблюдать ее постоянно не было никакой возможности. Добраться до наблюдения за молнией тоже было довольно трудно. Нужно было довольно сильно сосредоточиться и пройти все этапы от наблюдения дыхания, через покалывания и вибрации усилить внимание, ни на что не отвлекаясь и только тогда маленькая молния проявляла себя. Но если сосредоточиться на ее наблюдении в этот момент, она становилась все более устойчивой и отчетливой. Мыслительный процесс устал, надо бы отдохнуть, поспать и поразмыслить как продвинуться в своем наблюдении дальше этой молнии. Вновь он, удовлетворенный полученным опытом, отправился в приятные объятия сна, восстанавливать силы. Теперь в его жизни появилась цель и смысл.

Проснувшись свежим и бодрым, он начал рассуждать о дальнейших действиях.

– Молния, конечно, явление таинственное и интригующее, – думал он. – Я уже научился устойчиво ее наблюдать. Но более ничего не происходит. Если проводить время таким образом, то я никогда не пойму кто я. Нужно исследовать весь занимаемый мной объем, все тело сверху до низу. И наверняка лучшим решением будет начать с самой интересной части. Той которая видит, слышит и думает. Прямо с самой ее макушки, опускаясь все ниже и ниже к кончикам движущихся по желанию частей.

Совершив такое открытие, задумавшийся захотел исследовать более подробно свое тело от макушки головы до пальцев ног. Ему непременно хотелось ощутить приятный электрический разряд молнии по всему телу. Что, то ему подсказывало, та молния – она и есть субстанция, из которой он весь состоит. И он с твердым намерением приступил к наблюдению в том месте, которое называют "родничком". С самой макушки головы. Сначала там не было никаких ощущений, кроме грубого давления на площади всего свода черепа. Его внимание снова начало отвлекаться. Тогда задумавшийся решил приструнить свое внимание и заставить его наблюдать уже привычный процесс дыхания. Сосредоточившись таким образом, он продолжил наблюдать область над верхней губой и почувствовал знакомые вибрации. До наступления ощущения электрического разряда задумавшийся не стал ждать. Вместо этого он перенес свое внимание на макушку головы. Поначалу, как водится, ничего не происходило. Задумавшийся отметил, что наблюдать дыхание, одновременно с наблюдением на других участках тела, он не может. Но это ему сейчас и не было нужно. Вся сила его ума была направлена на наблюдение макушки, он взял участок диаметром примерно пять или семь сантиметров. Там постепенно начали проявляться какие-то ощущения, похожие на легкое прикосновение пальцев. Они то приходили, то через несколько десятков секунд отступали, по очереди и в разных местах. Задумавшийся продолжал наблюдение, затаившись, он боялся отвлечься на что-то другое. Его старания были вознаграждены теперь уже на макушке проявилось ощущение потения и легкого покалывание.

– Хм, совсем как на участке между носом и губами, – отметил про себя мыслительный процесс. – Нужно дождаться ощущения электрического разряда, той самой молнии.

Что-то подсказывало ему, что на макушке головы тоже есть маленькая электрическая молния. Задумавшийся продолжил наблюдать ощущение потения и покалывания в ожидании того, что ему хотелось почувствовать. Но вдруг, на его макушке кто-то начал скрестись. Как будто паук залез на него и копошится прямо там, куда он направил так упорно свое внимание. Задумавшийся страшно испугался и отвлекся от наблюдения. Он начал вертеть головой и чуть-чуть даже ныть, прислушиваясь к тому, кто мог ползать в его маленькой кроватке и взобраться на него в такой ответственный момент.

Мыслительный процесс затаился. Его сердце билось от страха. Но на удивление ничего не происходило. Никакого движения и шума больше не было. Наш герой повертел головой пытаясь стряхнуть ползучую тварь. Но, либо тварь сама затаилась, либо она уже убежала. Либо… Задумавшегося осенило – либо никакой твари и не было. Чем дольше он неподвижно лежал, периодически встряхивая головой, тем больше он убеждался в том, что скребущийся паук не настоящий.

Тогда задумавшийся, раздосадованный собственной трусостью, прикинул на сколько ему еще примерно хватит внимания, чтобы продвинуться в своем исследовании. Или стоит сейчас еще поспать, чтобы восстановить силы? Он понимал, что далеко продвинуться у него теперь не получится, он истратил значительную долю внимания, оно быстро иссякнет и вновь перед глазами начнут возникать сновиденческие аморфные образы, которые увлекут его за собой в сон. Но и ко сну сейчас он был не готов. Ресурса внимания у него осталось примерно половина от изначального. Это была неприятная новость. Но делать было нечего.

– Пожалуй мне еще хватит внимания, чтобы добраться до скребущегося на макушке паука, – рассуждал он, лежа в кроватке. – И, если эта тварь вновь начнет там скрестись, в определенный момент, значит она живет не снаружи, а внутри моей макушки. А это говорит о том, что паук, скорее всего, выдуманный. Ну или просто не опасный, ведь он всегда там сидит и при этом ничего страшного не происходит.

Собрав всю волю и остатки внимания в кулак, мыслительный процесс приступил к своей работе заново. Только это занятие теперь придавало смысл его существованию. Только познание самого себя стало его целью. Ведь заниматься, целыми днями пролеживая в кроватке, ему по большому счету было и не чем.

Задумавшийся вновь с упорством проделывал свой путь. Собрав все свое внимание на дыхании, он задержался там немного, наблюдая каждый вдох и каждый выдох. Если одна из ноздрей была заложена, то он наблюдал дыхание через ту ноздрю, через которую проходило дыхание. Безропотно и беспристрастно вел наблюдение ни отдавая предпочтение ни одной из ноздрей. Когда его внимание затаилось и приобрело остроту, не отвлекаясь больше ни на что, задумавшийся перенес свое наблюдение на область между ноздрями и верхней губой. К тому моменту она уже покрылась испариной. Сначала задумавшийся ощущал здесь лишь прикосновение дыхания от выходившего из ноздрей воздуха. Затем грубые покалывания в этой области всплывали на поверхность и четко различались его вниманием. С течением времени наблюдения, покалывания становились более тонкими. Задумавшийся продолжал наблюдение – покалывания превратились в более тонкие и приятные вибрации. Задумавшийся, обильно выделяя пот всей своей поверхностью, продолжал наблюдение тонких приятных вибраций. В определенный момент в области между верхней губой и ноздрями начала моргать давно привычная и знакомая маленькая молния. Она то появлялась, то исчезала. Задумавшийся направил все свое внимание в эту одну единственную точку. Молния поморгала еще немного и стала отчетливым электрическим разрядом.

В этот момент задумавшийся перенес все свое внимание на макушку головы. Молния упорно продолжала бить в ямочке над верхней губой, как бы говоря «я все еще здесь, посмотри на меня». Но она его уже не интересовала все его внимание было направлено на макушку головы. Молния начала угасать, затем она еще немного поморгала, то появляясь, то исчезая, но все больше слабела, пока не исчезла совсем. Ничего больше не отвлекало внимание задумавшегося который наблюдал ощущения на площади диаметром пять семь сантиметров на макушке своей головы. Он сразу, после исчезновения молнии, начал ощущать покалывания в этой области, сначала неприятный грубые, затем все более тонкие. Как вдруг на его голове начал скрестись страшный огромный паук, он как будто копошился в редких светло русых волосах задумавшегося. Прямо на самой макушке его головы.

– Не напугаешь, я слежу за тобой! – от такой уверенности и бесстрашия, которые источал задумавшийся все его тело покрылось мурашками.

– Мурашки по всему телу. Приятные. – все, что сделал задумавшийся просто отметил этот факт.

Но мыслительный процесс стоял на пути твердой решимости, на пути война, которому бросила вызов мелкая пакостливая тварь. Такое явление как приятные мурашки могло бы отвлечь его раньше, ин получал бы от них удовольствие. Но сейчас не время для удовольствий. Сейчас задумавшийся, имея ограниченный ресурс внимания, который скоро закончится, в битве не сводит своего пристального взгляда с подлого невидимого насекомого.

Неизвестно что напугало паука. Приятные мурашки, пробежавшие по всему телу, которые как бы говорили ему: «уходи неприятный паук». Или это была твердая решимость задумавшегося. Но паук сдал бой, он перестал скрестись. И в области макушки головы задумавшегося, примерно пять-семь сантиметров в диаметре появились очень тонкие приятные вибрации. Какое там мурашки, те грубые сомнительные мурашки, были жалким подобием этих приятных тонких вибраций, состоящих из свободного чистого потока.

– Неужели я весь состою из этих приятных тонких вибраций? – задался вопросом задумавшийся.

Он понимал, что ресурс его внимания истощается и уже начинает давать сбой. Но он старался как можно дольше сохранить это невероятное ощущение на макушке своей головы. В определенный момент оно даже начало ему нравиться настолько, что задумавшийся захотел испытывать этот поток всегда. Как только это произошло, внимание дало сбой, начались помехи, поток вибраций перестал быть устойчивым. Он то появлялся, то исчезал. Задумавшийся вновь собрал волю в кулак и исключил все отвлекающие его эмоции. Перенаправив ресурс своих сил лишь на наблюдение. Свободный поток вновь стал отчетливым и явственным.

– Вот оно, то, к чему я так упорно шел, – задумавшийся знал, что его жизнь проходит не зря.

Он добрался до святого грааля, до самого знания. Но впереди еще огромный путь, ведь это была всего лишь маленькая его часть – макушка головы. По сравнению с ней все его тело просто огромно, и даже бесконечно. Что же происходит в остальных его областях? Страшно представить сколько впереди открытий.

Но обо всем этом задумавшийся не думал. Он наблюдал поток и пусть его внимание было на исходе. Перед глазами стали возникать сновидческие образы. Они подло отнимали ресурс сил, превращаясь из эфемерных облаков, то в предметы, то в людей. Задумавшийся будет наблюдать поток ровно столько, на сколько хватит остатков внимания. Но сил уже не было, и наш герой мирно и с чувством глубокого удовлетворения падал в объятия сна, совершенно не осознавая этого. Никакой поток ему уже был не интересен. Свое дело он сделал.

Каждый раз отправляясь в объятия снов, задумавшийся терял свои достижения в области изучения своего тела. Всю работу приходилось начинать по новой, но уже с новыми силами. Это было неудобно и такое обстоятельство его чрезвычайно раздражало. Все достижения можно было упустить в один момент, но труды, которых стоил каждый шаг, были огромны. А результаты хоть и невероятны, но с каждым разом все более привычны и менее таинственны. Пока что мыслительный процесс пребывал во сне, он не думал об этом и ничего не знал на своем пути. Он только что познакомился с ощущением свободного потока на макушке головы. В той области тела, которую древние называли сахасрарой или в просторечье родничком.

Задумавшийся спал неопределенное время и казалось, что снов у него не было. Обычно ему снились разного цвета размытые пятна, которые между собой о чем-то общались. Иногда он общался с этими пятнами. Иногда они рассказывали ему какую-то интересную историю. Его молодой мозг не имел большого представления об обстановке, поэтому картинки его снов в основном не имели другого фона, кроме черного или, реже, белого. Вообще, когда он закрывал глаза, он не мог понять видит ли он черный цвет или белый. Часто они перетекали друг в друга, образуя замысловатые разноцветные и зачастую говорящие пятна. Так он мог наблюдать их бодрствуя, или, при сильной усталости, погружаться с ними в сон.

Проснулся мыслительный процесс от привычной вони. Разумеется, пока он спал, зловонная жижа предательски вытекла из него. Похоже ей было все-равно с кем она имеет дело. И преклоняться перед мыслительным процессом она не собиралась. Удивившись тому факту, что зловонная жижа продолжает вытекать из существа, которое по своей сути является свободным потоком, задумавшийся принял обстоятельства как есть и разревелся во весь рот.

На его крики, спустя некоторое время настойчивого плача, появилась взрослая кормящая особь. Она с уставшим и недовольным видом принялась разворачивать задумавшегося из тряпок и собирать ценную субстанцию. В процессе своей работы она произносила знакомые звуки, некоторые из них задумавшийся уже разбирал. В той галиматье, которую она то и дело несла, был некий постоянный набор звуков. Этими звуками она называла задумавшегося. Другие наборы звуков повторялись не так часто, похоже при помощи них она обращалась к задумавшемуся. Как он ни старался вслушиваться и запоминать ту ерунду, что она несла, ничего не выходило. Он не мог, ни повторить, ни запомнить, а только лишь узнавал похожее. Судя по ограниченности этого непонятного лепета, умом она не блистала. Задумавшийся уже было подумал, что он пришел в этот мир не просто так и за ним ухаживают не из-за жижи. Скорее всего они хотят познать его мудрость, чтобы он им рассказал о прозрачной субстанции, которая их окружает и которой они тоже дышат. А в том, что взрослые особи тоже дышат, задумавшийся не сомневался. Во время кормления он слышит не только свое дыхание и свой внутренний стук. Точно такие же процессы протекают и во взрослой кормящей особи. Наверняка они хотели бы, чтоб он поведал им о свободном потоке, из которого наверняка не только он, но и они тоже состоят.

– А может все, наоборот, – размышлял задумавшийся. – Может быть они знают больше меня по поводу моих открытий? Хотя нет, они так ограниченно разговаривают, повторяя одно и то же по нескольку раз, чтобы не забыть. Не для меня же они это твердят, разве не видно, что я их не понимаю? Вряд ли они вообще что-то знают, хотя надежда еще есть. Хотелось бы, чтоб знали.

Выполнив ритуал по сбору, взрослая особь замотала задумавшегося в новое чистое белье и вернула его на место. Не успокоившись на этом, она начала засовывать лицо и руки к нему в кровать. Похоже было время поиграть. Задумавшийся не очень любил тратить на это время, но избавиться от нее возможности не было, поэтому приходилось участвовать. Чтобы не испытывать злости и отвращения он старался погрузиться в игру. Один единственный способ избавления от этих игр заключался в трате времени и утомлении взрослой особи, даже путем своего собственного утомления. Иногда даже приходилось начинать плакать, чтобы это все закончилось. Единственный минус заключался в том, что после утомления всегда следовал сон. Трата времени, то был единственный способ вернуться к делу всей его жизни, определенно имевшему смысл в этом мире – познанию.

В тот день задумавшийся смог вернуться к своим размышлениям уже ближе к вечеру. Он выспался после игр и кормления. Зловонная жижа его пока что не подстерегала, вызывая боль в животе. Идеальное время, в которое он был предоставлен сам себе, можно было поразмыслить и понаблюдать.

С каждым новым наблюдением, задумавшийся убеждался в том, что он не такой как все. Он делает великие открытия и скорее всего из-за этого взрослые особи о нем так заботятся. Это безусловно радовало, но накладывало определенную ответственность. Он не должен был прерывать свои исследования, ведь от него ждут ответов. Да и сам задумавшийся имеет целью ответить себе на вопрос: кто он такой, или что он такое?

Поэтому исследование путем наблюдения необходимо было продолжать.

– Так, что мне известно на данный момент? – рассуждал мыслительный процесс. – Я состою все из тех же подвижных и неподвижных частей. У меня есть зрение, запах, вкус, прикосновение и слух. Под моим носом над верхней губой живет электрический разряд, маленькая молния. На моей макушке прячется паук, который скрывает за собой свободный чистый поток невероятно приятных, райских вибраций.

Райские вибрации мыслительный процесс понимал как очень быстрые приятные покалывания, их также можно было сравнить с колебаниями волн высокой частоты. Очень быстрые и очень приятные, по сравнению с ними мурашки были грубым и даже где-то неприятным ощущением.

– Необходимо все повторить, – рассуждал задумавшийся. – Но не сейчас. Нужно хорошенько выспаться. Накопить самое больше количество внимания, чтобы погрузиться еще дальше. В этот раз никакой паук или другое существо меня не должно напугать. Вообще ничто не должно отвлекать меня. Все, коплю и собираю внимание!

Несколько дней задумавшийся собирался с силами. Если он просыпался и чувствовал хоть малейшее отвлечение внимания, то не приступал к своему исследованию. Он усердно продолжал собирать все возможные силы и ждать того самого момента. Который, как водится, не наступал. То необходимо было решать бытовые вопросы, связанные с приемом пищи, то с уборкой. Или снова игры. Бывало, в его комнате открывали окна, чтобы закалять задумавшегося холодом. Подводило не подходящее состояние внимания, отвлекающегося на предметы и рисующего образы из этих предметов. Задумавшийся ждал идеальных условий, таких, чтобы все сошлось.

В итоге он выбрал время, когда все внешние факторы подходили. В комнате было достаточно светло и тихо. Ему не хотелось выпускать жижу, и его никто не отвлекал. Но внимательность была не на высоте, опять эти образы. Он же только что спал, неуемный беспокойный ум выхватывал пятна из окружающей обстановки. Темное пятно он брал от шкафа, светлое пятно он брал от куска обоев, поклеенных в его комнате. И эти два пятна начинали трансформироваться во что-то одушевленное и как-то взаимодействовать друг с другом. Задумавшийся мог остановить это сосредоточившись и прекратив игры ума. Было ясно одно: окружающая обстановка сильно отвлекала. Тогда задумавшийся закрыл глаза и в этой темноте закрытых глаз начали проступать белые пятна. Белые и темные пятна опять начинали во что-то трансформироваться и пускаться в веселую игру, которая увлекала задумавшегося в нарисованные образы и затем все глубже в сновидения.