Час мертвой луны бесплатное чтение

Аннотация:

Я должна была стать супругой темного мага в обмен на его помощь в защите княжества от нечисти. Но в вечер прибытия жениха в княжеский дом случайно узнала о готовящемся предательстве. В стремлении защитить отца и брата я приняла неправильное решение. Теперь, чтобы защитить свою семью, мне придется выбирать между жизнью и честью, на свой страх и риск заключить договор с бывшим женихом, который, увы, больше не желает видеть меня своей супругой.

Глава 1

Тьмы было слишком много. И это точно была не обыкновенная ночная темнота. Она медленно, торжествующе, с наслаждением поглощала все, что вставало на ее пути: замковую стену, ворота, караулку, деревья, казарму, фонтан, все ближе подбираясь к крыльцу моего дома. Жутко было наблюдать за ненасытной темной сущностью. Паника подкатывала к горлу, перекрывая доступ воздуху в легкие. Страшно было так, что я кусала костяшки пальцев, чтобы не завыть от отчаяния. Отец велел сидеть в спальне и не высовываться, пока он меня не позовет. Но я не смогла. Потихоньку выбралась из своих покоев, завернувшись в одолженный у служанки черный плащ, и поднялась на галерею в попытке хоть одним глазком глянуть на того, кто уже на рассвете станет моим супругом.

Отец мне все объяснил еще неделю назад. И я согласилась, что другого выхода у нас уже не осталось. И все равно было страшно. Страшно было довериться темному магу, который, по слухам, способен убить одним только взглядом. Совершенно незнакомому человеку, про которого ходили такие слухи, что от них в жилах стыла кровь. Надеюсь, эти слухи правдивы. И Стефан Демерос поможет нашему княжеству избавиться от опустошавших его полчищ нежити и нечисти. Получив взамен мою руку и тело.

Нежить и нечисть никогда не были новостью в княжестве Геэрос, расположенном у подножья Проклятых скал. Все наши мужчины с раннего детства обучались владению оружием, а имевших дар учили уничтожать выходцев с изнанки мира магией. Но в последнее время все стало в разы хуже и страшней. Твари из прорех мироздания лезли такие, что их не брала ни магия, ни оружие, ни огонь. Три города и двенадцать деревень, находящихся ближе всего к подножию скал, уже превратились в мертвую, проклятую землю. Пепелище. А твари и не думали останавливаться. Их словно что-то неудержимо влекло в самое сердце княжества. Две трети войска князя и мой старший брат уже полегли в кровопролитных сражениях. А впереди был так называемый Час Мертвой Луны, когда нежить и нечисть на ограниченный отрезок времени приобретала практически неограниченную силу. И мы поняли, что княжеству не выстоять…

Пока я предавалась размышлениям, тьма внизу уже поглотила все. Даже нижние ступеньки, ведущие на крыльцо княжеского дома. Неестественная. Живая и одновременно мертвая. Дико было видеть эту блестящую в свете луны и равнодушных звезд, голодную клубящуюся массу, лижущую камень ступенек несуществующим языком. Дико и страшно. Но я не могла пересилить себя, заставить оторваться, отвернуться от огромного окна и уйти в уютную теплоту девичьей спальни. Меня словно что-то насильно удерживало на этом месте. Я просто обязана была увидеть своего будущего супруга.

Дрожащей рукой я поправила на голове капюшон, стянула посильнее у горла завязки. Да так и застыла на месте. По натянутым до предела нервам стальным клинком полоснул протяжный, пугающий вой. Волкодлаки! И так близко от княжеского дома!

Колени задрожали, ноги обмякли. И я чуть не села там, где стояла. Но в этот самый миг во дворе за окном будто черная вертикальная молния полоснула лижущую подворье тьму. Наверное, у меня слишком разыгрались нервы, но мне вдруг показалось, что тьма, как живая с испуганным визгом отпрянула от этого странного и страшного явления. Опрометью бросилась в темные закоулки, подобралась, затаилась там.

В следующий миг я поняла: нет, не показалось. Да и не молния вовсе это была. А темный портал. И которого вышел высокий, худощавый мужчина в таком же, как и у меня, черном плаще. Его длинные черные волосы трепал непонятно откуда взявшийся ветер, фамильярно дергал за полы плаща. Незнакомец сделал пару шагов, остановился и осмотрелся. Потом сделал рукой движение, будто отодвигал в сторону нечто невидимое. Ветер пропал. Будто его убили. А незнакомец вдруг медленно, словно что-то почувствовав, поднял голову вверх. Как будто кто-то ему шепнул, что там можно увидеть меня. И наши взгляды встретились…

Я даже не поняла, чего испугалась. Но в тот миг, когда наши глаза встретились, я отпрыгнула в сторону, будто меня кто-то ударил. Задохнулась, словно в галерее закончился воздух. Запуталась в полах плаща и позорно свалилась на пол, больно ударившись бедром и откатившись в самый темный угол, куда совершенно не доставал свет заглядывавшей в окно луны. В ужасе бешено забарахталась, пытаясь выпутаться из тканевой ловушки. Да, я девушка и леди. Но я еще и княжна. Меня, как и братьев, с детства учили сражаться. Да только что можно сделать, если руки спеленаты захлестнувшимися полами плаща, будто ловушкой, а душу захлестывает леденящий, первозданный страх?!

Упала я крайне неудачно. Плащ обернулся вокруг меня словно тюк, лишая любой возможности двигаться. Сквозь зубы проклиная своего будущего супруга, я отчаянно извивалась, пытаясь откатиться от стены, размотать проклятую ткань. Но так и застыла на месте, когда услышала шаги на лестнице. На галерею, не пользовавшуюся особой популярностью даже днем, кто-то поднимался…

Теперь я благословляла черную ткань, сливающуюся с неосвещенной стеной и надежно скрывающую меня от незваных гостей. Кому понадобилась галерея ночью? Да еще и тогда, когда в доме гостит темный маг? Зачем? Шаги приближались. Тяжелые, будто неотвратимая поступь судьбы. Я затаила дыхание…

– Вот здесь можно поговорить, – вскоре услышала я. И невольно вздрогнула всем телом. Дядя! Что он здесь забыл? Что происходит?! – Что-то случилось? Зачем ты меня так срочно позвал?

– Этот Стефан невероятно силен! – раздался в ответ приглушенный нервный возглас. Кузен. Ничего не понимаю. – От его силищи у меня по коже словно огненные муравьи маршируют! Нам его никогда не одолеть!

– Не будь идиотом! – раздраженно выдохнул дядя в ответ. – Никто и не собирается драться с ним в поединке!

Наверное, это холод каменного пола, на котором я лежала, начал проникать в мое тело, леденя душу, выстужая сердце. А если не он, тогда что? Холод предательства самых близких? Но я еще, кажется, даже не осознала до конца, свидетелем чего нечаянно стала.

Дядя тем временем продолжал:

– Не паникуй раньше времени, Темриз! Яд все сделает за нас. Нам даже встречаться с чернокнижником не придется. Вот-вот ему в покои подадут вино, чтобы он освежился с дороги. И великий темный маг умрет!

Дядя, мой родной дядя, папин младший брат, который качал меня в детстве на коленях и учил держать в руках ученический меч, который вытирал мне слезы, если я падала во время тренировок и утешал, что девушка может себе позволить поплакать от боли – предатель?! Но… как? Почему?

– А дядюшка? – тем временем поинтересовался уже успокоившийся кузен Темриз. – Что будет с княжеским семейством?

– А что с ним? Бастиан уже стар, он долго не продержится. А Витек молод и глуп. Нежить набирает силу перед Часом Мертвой Луны. Он погибнет в ближайшем бою, – равнодушно отозвался папин брат. Словно говорил об использованной соломе под ногами. – После этого нам останется лишь дезактивировать амулет, стать спасителями княжества и женить тебя на Энельде. Все. Княжеский трон наш.

Что?!. Но… Но… Это же предательство!

У меня в груди замерло сердце. А потом сорвалось в отчаянный забег, подстегиваемое осознанием. Нет! Я не могу этого допустить! Но… Но что я могу сделать?

Наверное, рано или поздно, но я выдала бы себя, выдала свое присутствие на галерее. Бешеным стуком сердца. Или слишком громким дыханием. Или мыслями, которые метались в голове, как сумасшедшие, с грохотом сталкиваясь друг с другом. Но на мое счастье, дядя и кузен Темриз не стали задерживаться на галерее. Дядя озабоченно сообщил, что несмотря на все предосторожности, им все равно необходимо находиться на людях. Велел Темризу отправляться в казармы. И вскоре их шаги и голоса уже стихли на лестнице. А я все равно еще долго лежала, не смея шевельнуться, вдохнуть. Не веря в услышанное. Это я, наверное, просто задремала в своей комнате, ожидая, пока Меланка принесет мне свой плащ, вот и снится… всякое. В голове не укладывалось, что так может быть на самом деле, что нас предали самые близкие…

Моя мама погибла во время набега нежити, когда мне было всего пять лет. Я ее совсем не помню. Только ее ласковый голос иногда солнечным колокольчиком звучит в памяти. Воспитывала меня нянюшка и кормилица. И сколько я себя помнила, нянюшка с недоверием относилась к младшему княжичу. Не нравился ей чем-то дядя. Но об этом нянюшка лишь раз сказала самому князю. А когда тот в ответ рыкнул, что не позволит бездоказательно чернить брата, ушла. И с тех пор позволяла себе пожаловаться лишь мне. Да и то за закрытой дверью детской.

Я помню, нянюшка сказывала, что младший княжич появился в княжеском доме за год до гибели мамы. Без супруги. Зато с годовалым ребенком на руках. Что там уж стряслось с его супругой на самом деле, мне никогда не рассказывали. Но с тех пор мы так и жили все вместе: отец, двое моих братьев, я, дядя и Темриз.

Кузен был младше меня на три года. Когда мне стукнуло восемнадцать и отец впервые заговорил за общим столом о моем замужестве, дядя, вроде как в шутку, предложил мне в супруги Темриза. На тот момент кузен был толстоватым и прыщавым увальнем почти на две головы ниже меня. У него часто текло из носа. А на бороде росли редкие и неопрятные волосы вместо бороды. Но с оружием он уже тогда управлялся неплохо. Несмотря на это его достоинство, несомненное в наших опасных краях, я со всем пылом и эгоизмом юности высмеяла кузена. Так, что он потом долго избегал попадаться мне на глаза.

В тот вечер дядя ловко свернул все к шутке и первый включился в обсуждения достойных кандидатур в супруги для меня. А кузен вскоре оттаял, и мы вчетвером снова общались как ни в чем не бывало. Я думала, что Темриз уже давно все позабыл, что тогда он просто неудачно пошутил. Но выходит, это не было шуткой…

Постепенно осознание реальности вытеснило шок из моей головы. До моего сознания дошло, что, лежа на полу темной и холодной галереи, делу не поможешь. И я опять отчаянно завозилась, задергалась в попытках избавиться от удушающей хватки плаща.

Через некоторое время ценой неимоверных усилий мне это удалось. Я вскочила, с ненавистью дернув плотную черную тряпку, едва не задушившую меня до смерти – извиваясь в плаще, я нечаянно затянула сильнее завязки и едва не удавила сам себя. Представляю, что бы подумали слуги, когда нашли бы меня здесь…

На пару мгновений я замерла на месте, не зная, на что решиться: сначала бежать к отцу, а потом уже его вести в покои к Стефану, или сразу же бежать к жениху? Вроде как неприлично без объявления намерений заявляться в комнаты молодого мужчины. Но если я сразу побегу за отцом, успеем ли мы потом спасти Стефана? Я ведь не знаю, насколько быстродействующий яд собрался использовать дядя.

Последнее соображение перевесило все. Княжеский дом не может быть запятнан хладнокровным убийством. Подобрав юбки повыше, я помчалась в западное крыло, где, как я знала, должны были разместить Стефана Демероса.

Приближалась полночь, и коридоры княжеского дома уже опустели. Слуги разошлись по своим каморкам отдыхать, им завтра чуть свет вставать и готовить княжескую свадьбу. Сейчас бодрствовали лишь несколько самых доверенных слуг. Да стража, следящая за безопасностью. Обычно стражники присутствовали в доме лишь номинально. Так сказать, на всякий случай. Но сегодня, ради «высокого» гостя, отец распорядился поставить дополнительно посты у входа в семейное крыло, в западное и у всех выходов. Князь ничего не говорил, но я кожей чувствовала: отец опасается будущего зятя, его темной, непокорной силы. Так что стражники в доме должны были еще и оберегать семью князя.

То, что что-то не так, я заподозрила сразу. Слишком как-то подозрительно-удивленно посмотрели на меня воины, когда я промчалась мимо них. Еще и переглянулись. Неужели я опоздала, а дядя отцову дружину заменил здесь своими людьми, чтоб если Стефан будет звать на помощь, они не сразу отреагировали? Никогда раньше не интересовалась дружиной отца, справедливо считая это делом брата. А вот теперь пожалела. Знала бы стражников в лицо, поняла бы, кто стоит на часах.

Каюсь, я нарушила абсолютно все нормы и все этикеты. Влетела в покои жениха, не постучавшись, будто вихрь, просто толкнув створку двери, та с диким грохотом в мертвой тишине покоев встретилась со стеной. Запыхавшаяся, словно крестьянская девка, убегающая от медведя. Но даже так осудить меня все равно было некому. Я опоздала. Стефан лежал на полу посредине комнаты в неловкой позе, подогнув под себя одну ногу и схватившись правой рукой за горло. Будто что-то мешало ему вздохнуть…

Мне как будто каменную булаву на голову опустили. Воздух с хрипом вырвался из груди. Словно эхом охватившего меня ужаса откуда-то с равнины донесся тоскливый вой волкодлака. Нечисть, как если бы прощалась со своим хозяином и повелителем.

Вой как будто вывел меня из транса. Я заставила себя преодолеть те несколько шагов, которые разделяли меня и лежащего мага в несбыточной надежде, что еще могу как-то ему помочь. Остановилась подле мужчины, осторожно опустилась на колени. И только тогда ладонями ощутила, что ковер под магом мокрый. Словно он что-то разлил. А в воздухе сладковато-горько пахнет лепестками ангеи. Оглядевшись, я заметила откатившийся к стене кубок. И стало все понятно: Стефану принесли отравленное вино, он налил и, направляясь в спальню или к окну гостиной, на ходу попробовал. Умер мгновенно. Яд, извлеченный из нежных бело-розовых лепестков, действовал в течение тридцати-сорока ударов сердца…

Я в ужасе уставилась на распростертое тело. Белое лицо, посиневшие губы, остекленевшие, темно-синие, почти как ночь глаза. Я боялась этого мужчину и не хотела выходить за него замуж. А теперь он мертв. И помочь нашему княжеству больше некому… Рука сама собой дернулась вверх, привычно закрыть рот. Я в последний момент вспомнила, что руки испачканы вином с ядом, и бросилась в умывальню их отмывать. Надо бежать к отцу и сообщить о произошедшем. Что свадьбы не будет. И что нам теперь не только от нечисти самим отбиваться, но и от обвинений в убийстве. Дядя-дядя… Что же ты натворил!..

***

И снова безумный забег по пустым и плохо освещенным коридорам притихшего в нехорошем ожидании княжеского дома. Я бежала на пределе сил. Так, что окончательно растрепались и без того небрежно собранные в косу волосы, щеки неприлично раскраснелись, а воздуха перестало хватать. Я ввалилась в покои отца-князя запыхавшаяся до такой степени, что не смогла даже звука издать. Не постучалась, не попросила разрешения войти, не позаботилась о том, чтобы выглядеть как должно девице моего положения. Неудивительно, что папенькины брови сначала взлетели куда-то на лоб, а потом сердито нахмурились. Всегда, с самого раннего своего детства я знала, что это самый верный признак недовольства мной батюшки, близости наказания. И мне бы остановиться, подумать… Но я, не видя никого и ничего, выпалила, глотая целые слоги:

– Сте… ан м… ртв!

Как ни странно, но отец меня понял. Резко распрямился, уставился прямо в глаза горящими как угли глазами:

– Как это возможно? Дочь, ты уверена?

Постепенно удушье отступало. Дыхание успокаивалось. В голове начало проясняться. Вернулась способность здраво рассуждать. Я огляделась и… Едва не застонала. Ощущение совершенной непоправимой ошибки накрыло с головой: отец не один был в покоях. Вместе с ним за столом, накрытым к позднему ужину, сидели старинный приятель отца, верховный канцлер нашего королевства, видимо, приехавший на мою свадьбу с темным магом, и… дядя… А в глазах дяди я безошибочно прочитала торжество. Сердце в груди сжалось. Чем-то я невольно сыграла ему на руку…

Осознавая, что пауза слишком сильно затянулась, я дрожащими губами выдавила, прикладывая все усилия, чтобы перевести взгляд на отца:

– Там вино разлито. В воздухе пахнет лепестками ангеи. А лорд Демерос лежит с посиневшими губами…

От меня не укрылось, как папенька растерянно оглянулся на верховного канцлера. Герцог Тэйерс пожал плечами:

– Не знаю, что тебе сказать, друг. Всегда считалось, что чернокнижника невозможно убить ядом. Но ангея… Ее тяжело достать. Но и противоядия от нее нет.

В комнате повисла такая тишина, что было слышно, как с улицы царапает окно раскачивающаяся на стылом ветру ветка. Словно просит, чтобы ее пустили погреться. Когда в камине треснуло прогоревшее полено, все вздрогнули. Дядя, до этого момента стоявший, будто мебель в комнате, метнул в отца осторожный взгляд:

– А что гадать, брат? Есть только один способ узнать все точно: пойти и посмотреть самим.

С дядей все согласились.

На этот раз не было никакой спешки. Отец позвал доверенного лакея и велел быстро привести старшего караула. Потом набросил на плечи плащ и скрепил его у горла брошью с гербом нашего рода – своего рода символом его власти. Из покоев отца мы вышли лишь после того, как папин лакей привел старшего охраны, а также нашего дворецкого, Шарля.

И снова проход по темным и холодным коридорам. На этот раз – медленно и торжественно, будто похоронная процессия. Я невольно содрогнулась от пришедшего на ум сравнения. А отец это заметил. Не замедляя шага, приблизился, цепко ухватил за запястье и заглянул мне в лицо:

– Энельда, а ты откуда узнала? Ведь я велел тебе сидеть в комнатах и не выходить до тех пор, пока я тебя не позову.

Сердце в груди споткнулось от этих слов. Отец любил нас с братьями, сомнений в этом не было. Но и наказывал нещадно, не делая различия между своими детьми и слугами. Он всегда приговаривал, что, когда придет время, мы, его дети, будем нести ответственность за жизни всех проживающих в княжестве. А о какой ответственности за других может идти речь, если мы не в состоянии ответить за собственные проступки?

– Энельда? – вопросительно повторил отец похолодевшим тоном, не дождавшись от меня ответа. И мое имя в его устах, хоть и произнесенное тихо, прогремело набатом, приговором мне. Тяжело сглотнув, я опустила голову и с трудом прошептала:

– Прости, отец! Я ослушалась твоего приказа.

Отец ни слова не сказал в ответ. Но я буквально кожей ощутила его неудовольствие и обжигающий гнев. Захотелось втянуть голову в плечи. А еще лучше, отстать от процессии и куда-нибудь спрятаться. Все равно завтра свадьбе не быть… Вот только я уже давно не маленькая девочка, чтобы прятаться от отцовского гнева в камине.

Дальше до самых покоев, отведенных моему жениху, все шли молча. Я не решалась смотреть по сторонам. Но мне казалось, что дядя не сводит с меня насмешливого взгляда. Что он догадался о моем присутствии на галерее. Что он знает, почему я побежала к Демеросу. И от этого хотелось передернуть плечами. Чтобы сбросить с себя липкое, неприятное ощущение.

Отец первым толкнул дверь в гостевые покои. Как и полагалось хозяину дома. Первым вошел. А потом ошеломленно замер на пороге, закрывая спиной весь обзор. Впрочем, я и не стремилась побыстрее заглянуть в комнату. Насмотрелась уже на мертвого жениха.

– Не понял… – каким-то неживым, скрипучим голосом заговорил, в конце концов, отец, медленно поворачиваясь ко мне всем корпусом. – Энельда, что за глупые шутки?.. А где?..

Сразу за плечом отца стоял канцлер. И он тоже с выражением крайнего удивления на лице обернулся ко мне. За спиной кто-то зашушукался. И до меня долетели обрывки традиционного заговора против нечисти. Я растерялась. Что происходит? Стефан Демерос поднялся умертвием? Ничего другого с оглядкой на услышанный заговор в голову не приходило. И что происходит в комнате, что так поразило отца, я тоже не видела.

– Бастиан, – вдруг тихо заговорил канцлер, – у меня нет причин не доверять твоей дочери. Но если леди Энельда сказала правду, то все это весьма дурно пахнет. Ты понимаешь?

– Как минимум, в доме предатель, – проворчал в ответ отец. А мне захотелось крикнуть, что он прав. Но в этот миг кто-то сзади пихнул меня в плечо. Удар оказался такой силы, что я потеряла равновесие и полетела головой вперед.

Душу и сердце вмиг сковал ужас. Настолько сильный, что у меня перехватило дыхание. Совсем дурой я не была и понимала, что если сейчас не успею за что-то зацепиться, то вылечу на середину комнаты и споткнусь о труп. А может, даже и свалюсь на него сверху…

В этот миг словно сама грозная богиня судьбы вмешалась в происходящее в комнате. Отец попытался ухватить меня за руку, чтобы остановить падение. Но его пальцы почему-то бессильно мазнули по воздуху. А я все-таки вылетела вперед, не удержалась на ногах и позорно свалилась на четвереньки, зажмурившись. Не заскулила от страха лишь потому, что при падении прикусила язык. Внутри все буквально сжалось от ужаса. Я приготовилась вновь ощутить под ладонями холодную ядовитую лужу. Приготовилась ткнуться лицом в тело того, кто еще недавно был живым человеком. Но…

– Господа, я безмерно рад и польщен! – вдруг раздался холодный как лед, надменный голос. – Но я могу узнать, чем обязан? Для визитов, как мне кажется, уже поздновато…

Я никогда раньше не слышала этот голос. Но еще до того, как распахнула глаза и подняла голову, поняла, кого сейчас увижу. И не ошиблась: в дверях, ведущих в комнату для омовений, в черном шелковом халате, с распущенными по плечам черными мокрыми волосами стоял Стефан Демерос собственной персоной и с холодным интересом смотрел на происходящее…

Всех накрыл шок. Тишина в комнате повисла настолько плотная и тяжелая, что хоть ножом режь. Казалось, живые в комнате затаили дыхание и притворились мертвыми. Огонь в камине застыл. Даже ветер под окном притаился, чтобы страшный взгляд темного мага его не нашел.

Поза, в которой я оказалась между своими и лордом Демеросом, была унизительной. Но у меня не было сил даже пошевелиться. Что уж говорить про то, чтобы встать. Я так и стояла на четвереньках, не смея отвести от темного мага глаза, не смея дышать. Будто от этого зависело, буду ли я дальше жить или он меня уничтожит. Только в голове птицей билась одна-единственная мысль: «Он же умер! Я сама видела!»

Первым взял себя в руки отец. Впрочем, оно и понятно. Князь, положение обязывало. Я не видела, но живо представила, как он делает два шага вперед (он всегда так делал, когда волновался или хотел казаться более грозным, чем был на деле), пригладил короткую курчавую бородку цвета гречишного меда пополам с лунным серебром, а потом и услышала, как отец прочищает горло:

– Кхмм… Простите, лорд Демерос, но, кажется, произошло недоразумение. Моя дочь крайне впечатлительная для юной девицы… Она переволновалась перед предстоящим, разнервничалась… В общем, ей показалось, что вы умерли…

Пронзительные, как обсидиановый кинжал, глаза мага переместились на меня. И мне отчаянно захотелось съежиться, втянуть голову в плечи, уменьшиться, стать незаметной. А взгляд черных глаз жег, проникал под кожу, причинял боль. Маг словно сдирал ее с меня слой за слоем, в стремлении добраться до чего-то одному ему известного.

– Вот как… – Равнодушные, безразличные слова. Но не успела я хотя бы в голове перевести дух, как Демерос неожиданно с обжигающей ненавистью выплюнул: – Думаю, вы, князь, слегка приукрасили картину, а вашей дочери не показалось – она была уверена в том, что я мертв. – За моей спиной кто-то слабо ахнул. А мне от шока удалось то, что никак не решалась сделать до этого: я вскочила на ноги! Но Демерос еще не закончил: – Была уверена, потому что сама сделала все для того, чтобы я отправился на свидание с Госпожой!

– Лжете! – взвизгнула я, не помня себя, сжимая кулаки с такой силой, что, наверное, ногти пропороли кожу до крови. – Зачем вы лжете? Да я вас вижу второй раз в жизни! А первый был, когда я обнаружила вас в виде трупа лежащим на полу в луже разлитого вина!..

– …которое сами же мне и поднесли! – с жуткой, нечеловеческой яростью перебил меня темный маг.

Злость темного мага леденящим дыханием смерти коснулась каждого в этой комнате. Каюсь, я струсила. Ибо лицо мужчины в этот миг почти почернело. Словно он надел маску из магии, которой повелевал. Черты лица заострились. Глаза сверкали обсидианом. Он выглядел так, словно готов был меня убить. И я попятилась…

Голова шла кругом, сердце трусливо забилось в самый отдаленный уголок тела, а колени дрожали. Я боялась. Боялась и не понимала, что происходит. Еще когда стояла на четвереньках, я ощутила, что ковер на полу полностью сухой. Словно никто и ничего на него не разливал. Но как такое могло быть? Бытовиков в доме не было. Да и как мог Демерос выжить после отравленного вина? И почему он обвиняет меня в том, что это я угостила его ядом? Еще никогда в своей жизни я не падала в обморок. Но сейчас как никогда была близка к спасительному беспамятству. Может, все это лишь кошмарный сон? Вот-вот настанет утро, сон развеется и все станет как прежде?

– Если моя племянница действительно виновата, она будет наказана по всей строгости закона, – неожиданно послышался из-за спины полный пафоса голос дяди. Не веря собственным ушам, я резко обернулась. Впрочем, как и остальные. Но дядю это не смутило: – Но для этого, лорд Демерос, вам нужно доказать правдивость ваших слов!

– Мой брат прав, – тяжело и медленно, словно через силу, добавил отец. – У вас есть доказательства? Или вы обвиняете мою дочь голословно, желая избежать брака с ней?

Едва папочка договорил эту фразу, как глаза Стефана Демероса полыхнули тьмой. Огненной, жадной, смертельно опасной. Казалось, эта тьма выплеснулась из его глаз и мгновенно заполонила комнату. Мне даже показалось, что магические светильники начали гореть слабее и тусклее.

Где-то на равнине за окном завыл волкодлак. Вой подхватили его собратья. А у меня мороз по коже пробежал. Как же близко нечисть и нежить! Дядя, что же ты натворил! Если бы ты не вмешался, уже завтра Стефан Демерос применил бы свои черные знания, чтобы очистить наше княжество от темных тварей! А что теперь?

Сама не понимая, что делаю, я медленно повернулась к дяде лицом и посмотрела тому в глаза. Дядя не стал опускать взгляд. Более того, в его глазах я увидела понимание: я знаю! Он понял, что я знаю, что он замыслил! И он догадывается, как я поступлю… Мне следовало торопиться.

– Отец, – хрипло позвала я, мимолетно удивляясь, что голос звучит, будто чужой, – я не…

– Молчите, лорд Демерос? – неожиданно перекрыла мой голос полная торжества реплика дяди. – Наверное, нечего сказать? А между тем доказать невиновность моей племянницы очень легко! Стоит лишь спросить стоящих на часах воинов, видели ли они княжну! И ваша ложь сразу же станет очевидной!

Все, кто пришел с нами в покои темного мага, одобрительно загудели. Даже у папы в глазах я увидела промелькнувшее облегчение. Папочка верил своему брату… И только у меня душа сжалась в горошину от нехорошего предчувствия: после всего я не верила дяде. И была уверена, что сейчас случится какая-то гадость.

– Ну, спросите, – устало согласился лорд Демерос.

Только сейчас я обратила внимание на то, что все это время маг стоял в двери, ведущей в умывальню, небрежно прислонившись к ней плечом. Сам не садился. И нам не предлагал. А между тем это противоречило всем законам гостеприимности. Я насторожилась. Начала пристально вглядываться в бледное лицо лорда Демероса. Но мне не хватило времени, чтобы хотя бы попробовать определить причину. Кто-то привел стражников.

Воины не рискнули войти в покои темного мага. Смущенно мялись на пороге, настороженно поглядывая на своего князя. Отец сухо задал вопрос, кажется, полностью уверенный в том, что меня оболгали:

– Кто сегодня посещал покои лорда Демероса?

В ожидании ответа комнату снова обняла тишина. Даже волкодлаки выть перестали. Словно тоже прислушивались. Я затаила дыхание, когда старший смены стащил с головы шапку и принялся нервно мять ее в руках:

– Так это… горничные как навели порядок, так больше в это крыло никто и не входил, окромя лорда-мага и ее светлости княжны…

Глава 2

Я не сразу осознала услышанное. Стояла, смотрела на стражника, сообщившего это, и ждала, ждала, когда он скажет, что обознался или пошутил. Но тот молчал, не глядя на меня и исступленно теребя свою шапку. Так, что клочки ткани и какие-то нитки начали сыпаться из-под узловатых пальцев на порог. Когда до меня дошло, что стражник говорит серьезно, безумно захотелось его ударить. Зачем он лжет?

– Зачем ты лжешь? – эхом своих мыслей прошептала дрожащими губами. Но в комнате стояла такая оглушающая тишина, что показалось, я прокричала.

Стражник позеленел:

– Но… – Несчастный в ужасе поднял на меня взгляд. – Как же это… вы ж сами, ваше сиятельство… еще попросили придержать дверь, а то у вас руки подносом заняты…

Меня затрясло.

– Лжешь! – выкрикнула, сжимая кулаки, позабыв про достоинство и необходимость соблюдать приличия. – Я ничего сюда не приносила! Да когда я в первый раз сюда пришла, на посту никого не было!..

– Тихо! – вдруг рявкнул отец, прерывая начинающуюся у меня истерику.

После такого окрика замолчишь, хочешь или нет. Я дикими, безумными глазами оглянулась на родителя. Краем глаза заметив, как дядя опускает голову вниз. Словно прячется. Несчастный стражник, который говорил про то, что я приходила к темному магу, наверное, уже тысячу раз пожалел, что все это произошло именно в его смену. Я нашла взглядом Стефана. Лорд так и стоял у двери. Что с ним такое? Ладно, все наши шокированы произошедшим и только и способны, что вертеть головой. Но он… Неужели настолько нас не уважает, что позволяет себе вот так, в халате, стоять, небрежно опершись о косяк?

Несмотря на царивший в голове сумбур и общий раздрай, я начала подозревать, что со Стефаном Демеросом что-то не так. В те краткие мгновения, что я видела его из окна, он стоял, да и в общем держался совсем по-другому. В голову закралось ужасное подозрение. Может, магу требуется помощь? Но я и рта не успела открыть, Демерос тихо сообщил:

– Стражник не лжет. В отличие от княжны…

Отец почернел лицом. А я сглотнула сухим горлом. Зачем они все говорят неправду? Ну ладно стражник, его мог подкупить дядя. А Демерос? Ему-то какой интерес в том, что меня обвинят в покушении на убийство? Если не планировал жениться на мне и теперь хочет избежать таким образом свадьбы, зачем вообще соглашался? Его-то никто не принуждал! И у него нет «обстоятельств», вынуждающих пожертвовать ради княжества собой и собственным счастьем!..

Словно подслушав мои невеселые мысли, «обстоятельства» в виде нежити решили напомнить о себе. За окном раздался протяжный, тоскливый удар гонга, извещающий о начале очередного нападения. И все сразу изменилось.

Отец стряхнул с себя оцепенение, навеянное растерянностью, сурово посмотрел на Демероса:

– Новый прорыв, – сухо прокомментировал он для гостя происходящее. – Больше нет ни времени, ни возможностей продолжать разбирательство. Каждый воин на счету, любой, кто умеет держать в руках оружие, обязан встать на защиту своего дома. Но, чтобы вы не беспокоились, не боялись находиться в моем доме, до моего возвращения Энельда посидит в темнице под замком. Надеюсь, вы не думаете, что оттуда можно выбраться? – Чуть поколебавшись, темный маг кивнул. И понимай, как знаешь. Отец продолжил: – Очень хорошо! Эй, там! Проводите леди Энельду вниз и заприте!

– Я сам проведу племянницу, – неожиданно встрял дядя. – Не стоит заставлять простых стражников этим заниматься.

У меня по спине пробежала дрожь. В темницу не хотелось. А уж в сопровождении предателя – тем более.

– Хорошо, – сдержанно кивнул отец. И снова повернулся к темному магу, окончательно потеряв ко мне интерес: – Лорд Демерос, вы к нам присоединитесь? Раз вы уже здесь?

Думаю, не только я такого не ожидала и оказалась шокирована ответом несостоявшегося жениха:

– А должен? Я соглашался помочь по-родственному, родне моей супруги, – с легкой насмешкой парировал Демерос, глядя прямо на отца. – Но никак не семье той, что едва не отправила меня за грань.

Ответ поразил своей жесткостью, жестокостью и равнодушием. Лицо отца помрачнело. И он сухо отозвался:

– Что ж… Ваше право, лорд Демерос. Тогда покойной ночи, – это отец буквально выплюнул, напитав ядом издевки. – А нам недосуг. Нужно отбивать набег нежити и защищать жителей княжества! Харлиан! – посмотрел отец на своего брата. – Побыстрее запри Энельду и жду тебя во дворе!

Отец первым покинул покои лорда Демероса, пройдя мимо меня словно мимо пустого места. Стало больно. Точно так же уходили и все остальные наши воины. Никто даже не глянул в мою сторону, не озаботился судьбой юной госпожи. Когда в комнате остались лишь я, замерший будто приклеенный к двери Демерос и дядя, последний издевательски поклонился темному магу, подошел ко мне и, больно вцепившись пальцами в руку повыше локтя, там, где я обычно носила витой браслет, потащил прочь.

Сопротивляться было бесполезно. Дядя в любом случае был сильнее меня. Спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие, я едва поспевала за ним. Но на пороге все равно обернулась и нашла взглядом несостоявшегося жениха.

И опять меня поразила неестественная, мертвенная бледность лица Стефана Демероса. Словно передо мной стоял оживший мертвец. Только сверкающие смертоносными звездами черные глаза говорили о том, что мужчина скорее жив, чем мертв. Смутившись, я опустила глаза.

– Давай, быстрее переставляй ноги! – вполголоса поторопил меня дядя. – Не слышала, что ли? Прорыв! Мне нужно быть с воинами, а я вожусь тут с тобой…

– Ну и шел бы к воинам! – сорвалось у меня с губ. – Чего со мной возиться? Я не сбегу! Бежать некуда, да и не чувствую я за собой вины, чтобы устраивать побег…

Я никогда не дерзила родне. Всегда была такой, какой предписывал быть обычай: кроткой, тихой, послушной. Внезапная дерзость выбила дядю из колеи, и он ошарашенно уставился на меня. Мы уже вышли из комнаты в коридор. Но я все еще видела в освещенном прямоугольнике распахнутой двери силуэт темного мага. И как он медленно сполз по стене на пол тоже. Я видела, что Стефан провалился в беспамятство. Но на этот раз промолчала. Дядя не тот человек, которому следовало про такое сказать.

Я даже представить себе не могла, насколько это унизительно: когда тебя, княжескую дочь, которую челядь в доме только холила и лелеяла, едва ли не за косы тащат в темницу как какую-то преступницу! Под потрясенными взглядами домашних, попадавшихся на пути, моя душа корчилась от боли и погибала в муках под аккомпанемент завывания прорвавшей ткань мироздания нечисти. Хорошо хоть дядя не проронил за всю дорогу ни слова. Лишь пыхтел.

Темница была расположена в подземелье под домом. И там я была лишь раз за свою жизнь. В десять лет сбежала из-под надзора няньки, чтобы посмотреть на настоящего преступника. Всего за давностью лет уже и не помню, но в памяти остались сырость и затхлость, каменные стены со следами копоти – внизу блокировалась магия, и с темнотой плохо справлялись чадящие факелы. Не знаю, было ли так тогда, во времена моего детства, но я замерзла почти сразу, как дядя впихнул меня в тесный закуток с кучкой попревшей соломы в углу и запер за мной массивную решетку с прутьями толще моего пальца.

Может быть, это было нервной реакцией, но я осматривала свое новое пристанище с ужасом, обхватив себя за плечи руками и с трудом сдерживая бьющую меня дрожь. Камера была маленькой. Думаю, если бы мне пришла в голову блажь, лечь на пол и вытянуться во весь рост, ноги, скорее всего, не поместились и их пришлось бы вытянуть сквозь решетку в коридор. Три каменные стены, вместо четвертой – решетка. В ширину закуток был еще меньше. Не более трех шагов. Под самым потолком крохотное оконце, служившее больше для вентиляции, чем для освещения. Но самое ужасное было не это. И не холод и сырость. И не то, что лечь или сесть можно было лишь на каменный пол, на кучку грязной соломы. А то, что внешней стенки у камеры не было, только решетка. А отхожее место – ведро в углу. Если мне захочется в туалет, то придется это делать у всех на виду. Ладно, пусть коридор сейчас пустой. Но есть камера напротив, и я не знаю, пустая ли она. Да и визит стражников в самый неподходящий момент никто не отменял. Представив, что стражники застанут меня с задранными юбками, я содрогнулась от омерзения.

Мне стоило огромного труда сдержаться, не повернуться, не вцепиться руками в грубые прутья решетки, не начать умолять выпустить меня отсюда. Я порадовалась этому, когда за спиной раздался скрипучий голос «любящего» дядюшки:

– Не ожидал от тебя, племянница! Что ж, что ни делается, все к лучшему. Посидишь, подумаешь над своим поведением. Глядишь, потом будешь более покладистой, – и он мерзко, каркающе расхохотался. Гнусный хохот испуганной птицей заметался под темным потолком. А дядюшка, отсмеявшись, добил меня: – Не делай глупостей, Энельда! – предупредил он. – Здесь везде верные мне люди. Как скажу, так и сделают. Прикажу, и один из охранников будет круглые сутки торчать здесь с факелом в руках. Как будешь нужду справлять в таком случае, а, княжна? – и он опять омерзительно засмеялся.

Наверное, именно в эту минуту, слушая затихающее эхо смеха и удаляющихся шагов дядюшки, и родился этот безумный план. В это не хотелось верить, но умом я понимала, что моя семья обречена. Подлый изменник осуществит все свои планы. Я не смогу этому помешать. Но сделать все, чтобы отомстить за отца и за братьев я просто обязана. Этого требует честь рода, кровь рода…

Не могу сказать, сколько времени точно я находилась в темнице. Уходя, дядюшка «заботливо» оставил в кронштейне на стене горящий факел. Но я понятия не имела, сколько он должен гореть. Да и голова была забита совершенно другими мыслями. Я строила планы мести. Один другого грандиознее и кровожаднее. В своих мыслях я рвала дядюшку голыми руками. Сбрасывала с замковой стены. Скармливала нечисти. Запирала в подземелье, а ключ выбрасывала в самый глубокий колодец в замке… Нет, я понимала, что любое из этих действий мне не под силу. Но иного выхода душащим меня эмоциям не было. И понимала, что если я действительно хочу отомстить, то мне нужен сильный союзник. Вот только где его взять?

Еще одной причиной того, что я тешила себя несбыточными надеждами, было то, что я жутко переживала за отца и оставшегося брата. До одури, до истерики, до зубовного скрежета. Прислушивалась к каждому, доносящемуся с поверхности звуку, замирая душой и сердцем: вернулись воины? Все ли живы?.. Я очень боялась услышать траурный звон по погибшему князю. В тот миг, когда он раздастся, погребальный звон прозвучит и по моей жизни и судьбе.

Через какое-то время, наверное, с наступлением рассвета, а может быть, через целую вечность, к моей клетке подошел угрюмый мужик. Раньше я его никогда не видела на подворье: лицо и голова густо заросли черными космами волос. И не было понятно, где заканчивается прическа, а где начинается борода. На левой скуле жуткий, багровый шрам. Черные глаза глядят одновременно зло и равнодушно. Он подсунул под нижний край решетки небольшой поднос с миской, кружкой и ломтем хлеба. А потом заменил уже сильно чадящий факел на стене тем, что принес с собой.

Я поняла, что открывать мою клетку он и не собирался, тогда, когда мужик повернулся ко мне спиной и пошел прочь. Внутри что-то сжалось. Я не могла, больше не хотела здесь оставаться! И тогда я, наплевав на гордость и решение молча ждать, бросилась на прутья, сжала их что было силы пальцами, ощущая, как впивается грубое железо в кожу, и с отчаянием выкрикнула:

– Стой!

Мужик послушно остановился. Обернулся через плечо, внимательно посмотрел на меня черным глазом. В свете факела его шрам мне показался жадным ртом, желающим меня сожрать.

– Чего тебе? – поинтересовался недружелюбно.

А как же: «Чего вам?» и «Ваше сиятельство?» Сглотнув колючий ком в горле, я спросила то, что волновало больше всего:

– Воины с вылазки уже вернулись?

Мужик скупо кивнул. А у меня больно сжалось сердце в груди. Неужели…

– Князь?!.

– Да что ему сделается! – с отвращением сплюнул себе под ноги мой страж. – все вернулись. И даже не шибко пораненные. Аж удивительно.

Дальше мужик решил беседу со мной не продолжать. Не ожидая новых вопросов, мой страж отвернулся и пошел прочь. А я, обмякнув от облегчения, сползла по решетке вниз, встав коленями на ледяной и не особенно чистый пол, не замечая, как занозит ладони грубое железо. И только сейчас ощутив, насколько тяжелой оказалась бессонная ночь и как я устала.

Мне настоятельно требовалась передышка. Если я хотела хотя бы попытаться бороться за себя и своих людей, мне нужны были силы. Следовательно…

Постояв некоторое время на коленях, я подтянула поближе к себе поднос. На удивление, в миске было рагу. Не такое, как подавали на княжеский стол, попроще. Наверное, из одного котла со слугами. Но все же. Хлеб же и вовсе оказался белым. Этот точно с княжеского стола.

Как бы мне ни хотелось помыть руки, прежде чем браться за хлеб, как бы я ни убеждала себя, что есть из рук дяди опасно, я все равно взяла лежащую рядом с миской оловянную ложку. Мне нужны силы, сказала себе. И… сама не заметила, как все съела.

После еды, после бессонной ночи, глаза начали слипаться сами собой. Чутко прислушиваясь к происходящему и внутренне корчась от стыда, я сходила на ведро, оттащив его так, чтоб оно хотя бы стояло на границе круга света и тени. А потом, морщась от неприятных ощущений, упала на грязную солому…

Сложно сказать, сколько я проспала. Мне показалось, что только-только закрыла глаза, а уже раздается скрип отворяемой решетки и скрежещущий, издевательский смех дяди:

– Да вы тут, ваше сиятельство, устроились со всеми удобствами! Как в королевских покоях! Вкусно кушаете, сладко спите… В то время как мы пытаемся договориться с черным магом! – с неожиданной злобой закончил родственник и решительно шагнул в мою клетку, протягивая жадную руку, чтобы схватить меня за косу.

Я вскочила одним слитным движением, отпрыгнула в сторону от своего убогого ложа и прижалась спиной к ледяному камню стены чуть в стороне от дяди. Настолько не хотелось, чтобы родственник меня касался. Тело ныло после сна в неудобной позе на холодном и твердом камне пола. Сердце от страха и отвращения заколотилось где-то в горле. Я, как испуганный зверек, была готова бежать или защищаться до последнего.

– Энельда, не дури, – сухо приказал дядя, исподлобья глядя на меня. – Пора идти наверх. Брат требует, чтобы ты присутствовала при разбирательстве.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы все осознать, унять бешеное сердцебиение и сдержанно отозваться:

– Хорошо.

Вот только страх никуда не делся. Я боялась дядю, боялась того, что он мог мне сделать. Ведь согласно его плану, Стефан Демерос сейчас должен быть мертв. А я… Я потрясла головой, избавляясь от наваждения. Нет, здесь что-то нет так. Стефан выжил, а меня почему-то обвинили в попытке отравить его. Дядя поменял план? Или это запасной его вариант?

Идти впереди дяди по узкой и крутой лестнице без перил было откровенно страшно. А вдруг он бы взял и столкнул меня вниз? Или ударил в спину? Пока дошла до приемного зала на первом этаже княжеского дома, в котором отец обычно принимал официальных гостей или вершил суд, вся издергалась и взмокла от страха. И в сам зал уже входила на подгибающихся ногах.

Сегодня на княжеском суде чужаков не было. Лишь все свои: в старинном кресле на возвышении сидел отец, постаревший за эту ночь лет на десять, за его плечом стоял мой брат и его сын. Стену над головами представителей княжеского рода украшал старинный герб. Чуть поодаль стоял кузен. Рядом – кое-кто из дворни. По другую сторону княжеского кресла в гордом одиночестве стену подпирал бледный Стефан Демерос, кутавшийся в черный плащ. И больше никого. Разительный контраст.

Меня дядя оставил посреди зала, прямо напротив сидящего в кресле князя, под его хмурым взглядом. Спасибо, что хоть на колени не принудил встать. Сам же направился к сыну. И уже оттуда одарил та-аким взглядом, что мне сделалось не по себе. По спине пробежалась волна дрожи, ноги подкосились. В зале воцарилась полнейшая тишина.

Спустя очень долгую, почти бесконечную минуту заговорил князь. И стало понятно, что единственная родная душа против меня и не верит в мою невиновность.

– Зачем ты это сделала, Энельда? – устало спросил он у меня. – Зачем соглашалась на брак, если не собиралась выходить замуж за лорда Демероса? Мне казалось, что мы всегда были откровенны друг с другом… Если ты не хотела, была против, почему промолчала? Объясни! Я хочу понять!

Покосившись на дядю, я набрала полную грудь воздуха и, глядя прямо в глаза отцу, громко и четко сообщила в пустоту зала:

– С того нашего разговора не изменилось ничего! Я тогда была согласна и сейчас не стану забирать своего слова: я выйду замуж за Стефана Демероса и буду ему покорной и хорошей супругой в обмен на его помощь с нежитью! Клянусь кровью, честью и магией, – повысила голос я, видя, что дядя собирается меня перебить, – я не приходила в покои лорда Демероса с ядом! Не травила его! И не собираюсь предавать свое слово!

Магию я не использовала. Но в помещении все равно сверкнула яркая молния, ударила в пол передо мной, оставляя знакомую метку: на судилище пришли духи предков. И выступили свидетелями моей честности. На несколько мгновений повисла мертвая, потрясенная тишина.

Кто-то, излишне впечатлительный, ахнул в зале, узнавая знак рода на полу. Отец нахмурился:

– Но кто же тогда?..

Мне следовало догадаться, что дядя не позволит мне при всех его обвинить. Следовало понять, что он способен на многое, если на все. Но я самонадеянно решила, что в отчем доме, тем более при заступничестве духов рода, мне ничего не грозит.

– Я могу сказать, кто, отец! – не подумав, сообщила я, поворачиваясь в сторону дяди.

Сильных магов в нашей семье не было никогда. Соответственно, порталами никто не владел. А тратить золото на портальные амулеты было глупо. Стоили они дорого. И редко когда содержали в себе больше одного перехода. Так что перемещения в пространстве, благодаря которым лорд Демерос так эффектно появился во дворе княжеского дома, ни мне, ни братьям, ни отцу, ни тем более дяде доступны не были. Потому-то никто и не ожидал, что вдруг посреди зала откроется портал…

Я оцепенела в первые мгновения, глядя на медленно разгорающееся в воздухе передо мной солнышко. И как-то вообще не связала это явление с открытием портала. Осознала только тогда, когда портал расширился достаточно, чтобы из него показалась когтистая лапа со странными каменистыми наростами на коже. Но даже это не заставило меня двинутся с места…

– Энельда, беги! – вскрикнул, вскакивая со своего места отец.

– Скалистая горгулья!.. – ахнул кто-то из челяди, опознав «владелицу» лапы.

– Зовите магов!.. – заорал кто-то еще.

Все это пролетало будто бы мимо меня. Я как зачарованная смотрела на грубые пальцы, украшенные смертоносными когтями, длиной с мой указательный палец. Вот лапа начала шарить вдоль воронки портала, будто искала, за что зацепиться, чтобы было легче выбираться в зал. Когти бессильно пронзали магическое свечение, словно масло. Им не за что было зацепиться. А горгулья по ту сторону портала силилась просунуть лапу сюда глубже и сильней. Вскоре во все расширяющейся воронке начали мелькать крылья…

В этот миг до меня добрался отец. Грубо схватил за руку, не церемонясь, дернул, стараясь привести в чувство… Выдохнул прямо в лицо:

– Энельда, беги! Скройся в задней части дома, и слуг с собой забери! Эту тварь не так просто остановить!.. – И уже брату, в сторону: – Витек, ко мне! Темриз, где маги?!

Сильный толчок отцовской руки вывел меня из состояния паралича. Я опомнилась и занялась тем, что входило в мои обязанности: осмотревшись и не найдя в зале слуг, я решительно бросилась к по-прежнему подпиравшему стену Стефану Демеросу:

– Лорд, если вы не готовы вступить в бой с горгульей плечом к плечу с нашими мужчинами, тогда вам лучше покинуть этот зал. Здесь небезопасно. А что бы вы ни говорили, что бы ни думали, здесь никто не желает вам смерти!

И снова меня накрыло ощущением, что с темным магом что-то не так. Он кутался в плащ, будто мерз, и был слишком бледен. Стоял, привалившись плечом к стене. Словно вот-вот упадет. Благородные лорды и сильные маги такого себе обычно не позволяют. Остро захотелось спросить, что с ним происходит. Но за спиной раздался режущий слух крик выбирающейся из портала твари. И Демерос сам схватил меня за руку чуть пониже плеча. А потом торопливым шагом направился прочь, почти волоча меня за собой…

В первые секунд тридцать я настолько опешила от произошедшего, что покорно позволила волочь себя, как овцу на заклание. Лишь только когда зал с открывающимся порталом и выбирающейся из него горгульей оказался позади, отрезанный от нас мощными захлопнувшимися дверями, я опомнилась и решительно уперлась каблуками в пол.

– Отпустите меня! – возмутилась, оглядываясь по сторонам.

Помощи не искала. Просто хотела убедиться, что так близко к источнику опасности не осталось тех, кто не сможет защитить себя сам. Но темный маг все понял по-своему:

– А здесь нет папочки, который защитит! – глумливо протянул он, продолжая волочь меня за собой, в сторону лестницы на верхние этажи.

– Отец меня не защищает! Если вы не заметили, то он, наоборот, приказал меня запереть в темнице! – запальчиво огрызнулась я. – Охапка прелой соломы на холодном каменном полу, по-вашему, похожа на защиту?

Стефан не выпустил моей руки. Но остановился. Темные глаза мага изучающе скользнули по моему лицу. Я осторожно сглотнула. Если Демерос мне сейчас поверит, половину проблемы, можно считать, я решила.

Не поверил.

– Откуда мне знать, может, у вас такие игры? – пренебрежительно фыркнул он, отворачиваясь от меня. И снова потянул за собой! – Зачем-то же вы взяли на себя труд вместо горничной принести мне вина и сыра?

– Да не приносила я вам ничего! – закричала я уже в полный голос, почти на весь дом, окончательно выведенная из себя. – Я поклялась магией, духи предков магию приняли…

– Это ваши предки, а не мои, – перебил меня Демерос, ставя ногу на первую ступеньку лестницы.

Как-то незаметно мы до нее добрались. А мне ведь нужно было совсем в другую сторону!

– Нет! – я снова уперлась каблуками и даже замотала головой. – Во-первых, наверху может быть опасно! Горгулья же летает, если вы забыли! Может быть, вы, как темный маг, и способны себя защитить, – торопливо поправилась я, поймав на себе взбешенный взгляд полуночных глаз, – но я-то темной магией не обладаю! А мои люди, которых я обязана защитить, и подавно!

На этот раз Демерос послушался меня и остановился. И даже выпустил из захвата мою многострадальную руку. Я облегченно вздохнула и, не скрываясь, потерла свободной рукой место, которого касалась ладонь темного мага. Только после того, как напоролась на внимательный взгляд Демероса, до меня дошло, насколько оскорбительно могли выглядеть мои действия. Смутилась и опустила глаза:

– Простите, не хотела вас оскорбить…

И совсем не ожидала услышать в ответ отрывистое:

– У меня тоже темной магии нет. По твоей милости!

Резко отвернувшись от меня, маг начал подниматься по лестнице. А я так и застыла на месте с приоткрытым от удивления ртом, потрясенно глядя в затянутую черным плащом спину. Демероса откровенно шатало. И ноги он переставлял с большим трудом. Но во мне почему-то зрела уверенность, что, рискни я предложить ему помощь, Стефан Демерос испепелит меня взглядом и откажется…

Я поступила по-другому. Вопреки всему, неприязни, так и сверкавшей в черных глазах мужчины, здравому смыслу и недвусмысленному приказу отца, я подобрала юбки и бросилась догонять мага.

– Подождите!

Демерос даже не обернулся. Но и далеко не ушел. Я наткнулась на него за первым же поворотом. Смертельно бледный, с выступившей на висках испариной, он тяжело дышал, прислонившись к стене и, по-видимому, из последних сил удерживая вертикальное положение. Но в полуночных глазах сверкала такая ненависть, что я содрогнулась и невольно сделала два шага назад.

Мою жизнь нельзя назвать простой. Из-за отсутствия княгини я исполняла обязанности старшей женщины рода с того момента, как мне исполнилось двенадцать лет. Вела хозяйство, помогала врачевать раненных и пострадавших от когтей и зубов нежити и нечисти, как могла, заботилась о братьях и отце. Наверное, нет, наверняка, мои манеры были далеки от совершенства. И возможно, я не получила должного для благородной девицы образования. Я вряд ли бы смогла беззаботно порхать от кавалера к кавалеру на балу, щебеча, как птичка. И точно не сумела бы вышить шелком гобелен. Зато я знала, сколько и чего требуется запасти, чтобы челядь и моя семья без потерь пережили зиму. Чтобы все, не только князь и его дети, были сыты, обогреты и одеты-обуты. Я умела писать и считать, помогала отцу вести дела поместья. И даже сражалась на мечах… Правда, отец все время повторял, что поварешкой я орудую лучше, чем мечом. Мне казалось, что я знала, умела найти выход из любой житейской ситуации. Но вот сейчас я категорически не понимала, как донести до темного мага правду.

Помолчав некоторое время, которое лично мне показалось вечностью, я нерешительно заговорила:

– Вам нужна помощь, лорд Демерос… А я вам не враг… Не знаю, что сделать, чтобы вы мне поверили… Это не я и не мой отец затеяли эту некрасивую игру с вами. Наши намерения были честны до конца: я в обмен на вашу помощь с нечистью…

Я почти ничего не знала о темном маге, стоявшем сейчас напротив меня. Отец не счел необходимым что-либо рассказывать. Но одно могла точно сказать и без подсказок: Стефан Демерос обладал такой гордостью, какая мне и не снилась. Измученный, едва стоящий на ногах, находящийся в двух шагах от смертельной опасности, он не желал принимать помощь от той, которую считал отравительницей.

– Обойдусь! – довольно грубо прервал меня Демерос, кривя тонкие, но красивые губы. – Я не так беспомощен, как вам кажется. Хотя вынужден временно пользоваться «гостеприимством» вашего дома. – Гостеприимство было сказано таким тоном, что становилось понятно и без уточнений, что княжеский дом Демерос считает отталкивающим и недружелюбным. – Я покину его сразу же, как только найду способ это сделать! – с неприкрытой ненавистью отрезал маг.

Его слова, полные ярости и отвращения, словно яд ложились на мою незащищенную кожу. Проникали внутрь, отравляли сознание. Я понимала причину, по которой Стефан Демерос так относился ко мне. Но не понимала, почему он не верит клятве, почему не хочет выслушать, получить доказательства невиновности.

Снизу, из залы доносился глухой шум. Там словно ворочалось большое, злобное и очень тяжелое чудовище. Настолько огромное и тяжелое, что каменный пол под моими ногами периодически вздрагивал. Видимо, горгулья попалась на редкость крупная, сильная и злобная. Если она вырвется за пределы церемониальной залы…

Думать об этом не хотелось. Как и о том, что я снова нарушила прямой приказ отца. Мне было сказано уйти в дальнюю, защищенную часть дома, увести с собой слуг. А я даже не убедилась в том, что вся челядь спряталась. Вместо этого стою с темным магом там, куда в первую очередь обрушится горгулья, если вырвется в холл. Но я не могла, просто не могла почему-то сейчас уйти, бросить здесь Демероса одного. Оставить незавершенным это дело. Случись что, я больше не смогу жить спокойно. Его жизнь точно окажется на моей совести.

– Лорд Демерос, – начала тихо я, нервно поглядывая в сторону закрытого церемониального зала, особенно когда пол под ногами вздрагивал в очередной раз, – если вам так ненавистно пребывание под одной крышей со мной, с моей семьей, я готова предоставить вам карету и лошадей…

– И как далеко я на ней уеду? – с горькой насмешкой перебил меня маг. – Нет, это не вариант. Мне нужен портал. А чтобы открыть его сейчас, нужна кровь разумного существа, принесенная в жертву.

Я содрогнулась. Жертвенная магия уже давно считалась черной и была вне закона. Но все же задала вопрос. Просто не могла не уточнить:

– Много?

Ответ ошеломил:

– До последней капли.

Глава 3

Мне потребовалось некоторое время, чтобы переварить, осознать в полной мере услышанное. Я не знаю, сколько я стояла, потрясенно глядя на мага и пытаясь сглотнуть застрявший в горле колючий ком. Но только в какой-то миг поняла, что в доме воцарилась тишина. Что пол под ногами больше не вздрагивает…

У меня почему-то замерло и оборвалось в груди сердце. Словно уже знало, что нас с ним ждет. Стали неважными беспощадные слова, сказанные Стефаном. Чувствуя, как от лица отливает вся кровь, я в ужасе посмотрела на мага:

– Чувствуете, милорд? Пол больше не содрогается…

Против воли голос прозвучал жалко. Аж самой стало противно. Я княжеская дочь или овечий хвост?!

Темный маг проигнорировал мое блеяние. Склонил голову к плечу, прислушался. А потом вдруг коротко скомандовал мне:

– Быстро за лекарем!

И что-то было в его отрывистых словах такое, что я не посмела огрызнуться или перечить Стефану Демеросу. Он был мне никто. Гость в доме моего отца. Более того, наши отношения не сложились с самого начала, он обвинял меня в попытке его отравить. Но сейчас я почему-то поверила ему сразу и безоговорочно. Сорвалась с места и помчалась в заднюю часть дома, где обычно обитал наш целитель…

***

Ни я, ни Демерос не ошиблись, увы. Когда я вернулась с целителем и двумя крепкими девками из дворовых ему в помощь, дверь в церемониальный зал уже открыли. И едва я к ней приблизилась, как меня немедленно затошнило. В воздухе стоял такой густой, металлический запах крови, что его можно было, как пирог резать ножом. А на пороге зала стоял мой брат. Бледный, пошатывающийся Витек смотрел перед собой мутным взглядом. Одежда порвана и в крови, со слипшихся волос на лицо медленно стекает струйка крови…

Я ахнула и бросилась к брату:

– Витек! Ты ранен?! Куда?.. Где отец? Где дядя?..

Возгласы я перемежала попытками здесь же, на месте осмотреть брата на предмет ран. Но Витек осторожно оттолкнул от себя мои руки:

– Я в порядке… Цел… Кровь не моя… А дядя… Дядя и Темриз там…

Витек мотнул головой, указывая себе за спину. И при этом чуть не упал. Я едва успела его подхватить. Оглянулась в поисках челяди. Брат шатался и в любой миг мог упасть. А мне его не удержать. Слишком не равны силы.

Брата у меня отобрал подоспевший лакей из тех, кто раньше защищал княжество от нечисти, а теперь, получив увечье, вынужден был перейти в дом и выполнять посильную работу. Я же, освободившись от ноши, осторожно заглянула в зал. Титул княжны обязывал меня убедиться, что там нет никого, кому требовалась бы помощь. Не только лекаря. Любая. Мне нужно было туда войти. Но…

Кровь была здесь повсюду. Плескалась маленькими морями под ногами. Щедрыми мазками украшала потолок, скрывая под собой сценки доблестных сражений воинов прошлого и просто лепнину. Крупные брызги и даже настоящие потеки были на всех стенах, заливая багровым, быстро превращающимся в отвратительную коричневую корку, картины, герб и стяги. Кругом валялись окровавленные куски… чего-то. И я от души надеялась, что там нет ничего человеческого. В горле встал ком. Боги, как эта горгулья здесь оказалась?!

Слуги без напоминаний включились в работу, разбирая завалы из окровавленных кусков мяса, выискивая среди всего этого месива живых и нуждающихся в помощи. В одной из таких куч обнаружили Темриза. Когда его поставили на ноги, он зашатался и едва не опрокинулся навзничь. Весь в крови. Но, взглянув вопросительно на только что ощупавшего кузена на предмет увечий лакея, я получила в ответ отрицательный кивок. Темриз не пострадал. Но как он тогда в той куче оказался? Какая-то оторванная часть тела горгульи сшибла его с ног, и он уже не смог подняться? В голову лезли не самые приличные по отношению к Темризу мысли. С языка рвалось обвинение в трусости. Но я отмахнулась от них. Не до выяснения отношений сейчас.

Вскоре уже было известно, что горгулью удалось уничтожить ценой жизни троих наших воинов. Еще пятеро имели раны различной степени сложности. И возможно, не все из этих пятерых увидят завтрашний рассвет…

Я работала наравне с другими. Помогала целителю, осматривая раненных и беря на себя заботу о тех, у кого были легкие ранения. Слуги тем временем рассортировали кровавые куски в зале. Изрубленную горгулью по частям выносили на задний двор. Там с нее снимут прочную шкуру, из которой получаются очень хорошие щиты. А остальное сожгут. Останки воинов же снесли в отдельное помещение и передали заботам женщин. Те должны были подготовить воинов в их последний путь.

На душе было мерзко. Отец был жив. Но горгулья зацепила его когтями по ноге. А все знают, что когти этих тварей ядовиты. Особенно когда они защищаются или нападают. Выживет ли отец? Сможет ли побороть яд? И сколько яда попало в его тело? Слезы набегали на глаза сами собой, когда я представляла, что ожидает папу и нас с братом. Стараясь, чтобы никто их не увидел, я ловила момент, отворачивалась от присутствующих и остервенело вытирала соленые ручейки со щек. В один из таких моментов, когда я закончила бинтовать ногу воину, которую только что мне помогали вправить – воин глупо поскользнулся на крови и вывихнул лодыжку, я услышала за спиной сдержанное:

– Леди Энельда, разрешите мне забрать себе сердце, клыки и когти горгульи. – Я аж подскочила от неожиданности и чуть не схватилась за сердце, настолько меня напугал неслышно подкравшийся Демерос. А маг, изучив мое лицо, неожиданно бесстрастно предложил: – Взамен я дам вам противоядие для вашего отца.

Где взять слова, чтобы описать мою радость от полученного предложения?! Переход от отчаяния и уныния к бурной радости и надежде оказался настолько резким, что я чуть не бросилась Демеросу на шею. Уже даже руки подняла, чтобы обнять мага, прижать к груди. Но случайно мазнула взглядом по своей испачканной в крови кисти. Спонтанный порыв мгновенно остыл. А потом вообще заметила полный презрения и отвращения взгляд мага. Руки опустились сами собой…

Но я все равно поблагодарила Демероса:

– Спасибо! От всего сердца! Если я могу что-то сделать для вас…

Меня не интересовало, где Стефан возьмет противоядие. И даже мысли в голове не возникло, что темный маг за это что-то попросит. Ради жизни и здоровья отца я была готова на все. Но только не услышать за спиной полный презрения голос дяди:

– Нам нечего от тебя, чернокнижник, не нужно! Тебе и твоей грязной магии, мерзкий прислужник демонов, не место в доме моего брата! И вообще… Убирался бы ты отсюда по добру поздорову… Пока я добрый…

Тонкое лицо мага окаменело.

– Как скажете, господин Харлиан, – с тщательно отмеренной издевкой в голосе процедил он. – Что же касается того, когда я покину этот «гостеприимный» дом… То ваша племянница пыталась меня отравить. По всем законам, независимо от того, какой магией я владею, вы обязаны провести суд, назначить ей наказание и выплатить мне компенсацию… – Стефан сделал паузу, не отводя от дядиного лица горящего черным огнем взгляда. Лишь только когда дядя занервничал под этим взглядом, Демерос эффектно завершил свою речь: – Или можете отдать мне княжну. В качестве компенсации. Я возражать не буду.

Дядю перекосило. Еще бы! У него, у самого были планы на мой счет.

Я ни слова не сказала дяде, глядя в спину удаляющемуся Демеросу. Хорошо понимала, что бесполезно. Что дядя именно того и добивается: смерти брата. Еще и опасно для меня. Кто знает, что творится в голове драгоценного дядюшки? По той же причине ни на грамм не поверила его полным пустого пафоса словам:

– И без его помощи справимся! Целитель не зря свой хлеб ест! Мой брат поправится! И нечисть мы изгоним из наших земель без помощи темной магии! Нечего быть должниками прислужников демонов!

Меня мучил всего один вопрос: неужели дядя считает меня настолько глупой и ограниченной дурой?! Но оглянувшись по сторонам, больше для того, чтобы не смотреть на родственника, поняла: слова дяди предназначались вовсе не мне. Он говорил для прислуги, которой вокруг сейчас было много. Завоевывал их симпатии? Или просто успокаивал? Как бы там ни было, меня больше волновало то, что отец остался без противоядия стараниями родного брата. С остальным будем разбираться потом. Если в этом вообще будет смысл.

К отцу я поднялась, когда внизу уже было покончено с делами: из зала вынесли все, даже кресло князя, а женщины домывали стены. Все раненые воины получили помощь целителя, и к ним тоже была приставлена служанка, которая должна была следить за их состоянием, и в случае чего звать лекаря. Обед за всеми событиями был благополучно пропущен, и я распорядилась, чтобы всем выдали хлеба и вина прямо сейчас, а ужин чтобы был более сытным, чтобы мужчины имели возможность побыстрее восстановить свои силы. В наших условиях это могло стать критически важным для сохранения жизней в княжестве.

– Ох, леди!.. – вздыхала кухарка, слушая мои распоряжения. – Что ж теперь будет… Говорят, князюшка при смерти…

– Это кто ж такое болтает? – хмуро поинтересовалась я.

Кухарка, у которой в сегодняшней битве пострадал старший сын, служивший в личной охране моего отца, мгновенно почуяла, что что-то не так. Перестала вздыхать, подобралась.

– Дык… все говорят… – осторожно ответила мне и бочком так, бочком стала пятиться в сторону кухни.

– Услышу – вырву грязные языки! – мрачно пообещала в ответ. А сама задумалась: а не дядюшка ли разлюбезный старается, баламутит народ? Ох и тяжело будет мне жить, если в каждой тени буду подозревать злой умысел дяди.

Убедившись, что внизу мне больше нечего делать, я пошла наверх, в семейное крыло. У сердца отравленной ледышкой угнездилось беспокойство за жизнь и здоровье отца. В голове по кругу крутилась одна только мысль: что делать? Что делать, если окажется, что без противоядия отец не выживет? Я упорно гнала ее от себя. Но мысль с не меньшим упорством возвращалась.

Перед тем, как зайти в родительские покои, я заглянула к брату. Витек лежал на спине в полутемной комнате и слепо смотрел в потолок. В этой комнате мне с самого раннего детства все было знакомо: за неимением сестер, я играла с Витеком. Он всегда был мягче и добрее нашего старшего брата. Визара сразу готовили на роль княжеского наследника. Приучали к ответственности, учили управлять людьми и княжеством. У него в комнате и игрушек никогда не было. Только книги и оружие. Сколько я себя помнила. В отличие от комнаты Витека. Когда Визар погиб в очередном набеге нечисти, Витек категорически отказался занимать комнату старшего брата. Часть книг и оружия перекочевала в его комнату. Но все равно здесь по-прежнему оставалось светло, просторно и радостно. До сегодняшнего дня.

Когда я вошла и тихо притворила за собой дверь, думая, что Витек спит, то поразилась, насколько сумрачно выглядит, всегда веселая и яркая, его комната.

– Мы обречены, сестренка… – неожиданно скрипуче выдохнул Витек, даже не повернув в мою сторону головы. – Ты не представляешь, насколько сильной была эта тварь… Никогда таких не видел… И даже не читал… Она рвала нас на куски по нескольку человек одновременно…

– Погибли, к счастью, только трое, – осторожно перебила я брата.

– А ранены все? – горько хмыкнул он.

– Пятеро, – ответила брату, не понимая, к чему тот клонит.

– Считай, они трупы, – отозвался Витек, все так же глядя пустыми глазами в потолок. – Эта тварь ядовита…

– Знаю, – мрачно прокомментировала я. – Она задела отца.

Вот теперь Витек повернулся ко мне и впился в меня темным, полным боли взглядом:

– Это плохо. Это очень плохо. Эни, сестренка, делай, что хочешь, но утром ты должна отвести к алтарю Демероса! – лихорадочно выдохнул брат, опираясь на локоть, впиваясь пальцами в простыни, словно даже такое простое действие причиняло ему неимоверную боль. – Я, конечно, выполню свой долг до конца и приму княжеский скипетр. Но мы с тобой оба знаем, что я слаб и долго не продержусь. А дядя…

– Я почти уверена, что горгулья – дело рук дяди и кузена! – злобно выдохнула я, перебивая брата. Впервые высказывая вслух свои подозрения. – Во всяком случае, Стефана Демероса отравил точно он! Я не знаю, как у него получилось убедить стражу, что отравленное вино принесла в покои жениха я, но я этого точно не делала! Дядя задумал уничтожить всех, кроме меня, и захватить власть в княжестве, выдав меня замуж за Темриза!

– Откуда ты это взяла? – хмуро поинтересовался Витек. – Это очень серьезные обвинения.

Брату признаться я могла во всем. Витек всегда меня понимал и поддерживал как мог. Потому я и выпалила, не колеблясь:

– Сама слышала! Я нарушила приказ отца и ускользнула из комнаты, чтобы с верхней галереи посмотреть на своего жениха! Знаю, что это было глупо! Но зато это, а так же то, что я запуталась в плаще, который взяла на время у служанки, упала и откатилась в самый темный угол, позволило подслушать дядин с Темризом разговор! Это они все спланировали! И нашествие нечисти тоже их рук дело! У них есть какой-то амулет!

Витек долго, очень долго смотрел на меня. Будто силился найти у меня в лице какой-то ответ на мучивший его вопрос. Но потом все же без сил откинулся на подушку и снова уставился в потолок. Тишина давила на уши. Я не слышала дыхания брата. С нижнего этажа не доносилось ни звука. И я уже решила, что Витек уснул. Хотела тихонько выйти и сходить к отцу. Но брат неожиданно позвал меня:

– Эни…

Я подошла поближе к лежащему на кровати брату:

– Да?..

Витек лежал на спине и снова смотрел в потолок невидящим взглядом. Что он на нем нашел?

– Эни, если все так, как ты говоришь, тогда тебе тем более нужно как можно быстрее, в идеале прямо сейчас, стать супругой Стефана Демероса. Темный сможет тебя защитить. Слышишь меня, сестренка?

Я невольно сглотнула. Свой долг перед княжеством я понимала хорошо. Но выходить замуж, чтобы выжить?..

– Слышу, братик, – выдохнула через силу, ощущая, как царапают горло слова. – Сейчас зайду к отцу, проведаю его. А потом сразу пойду к Демеросу. Может, удастся уговорить его все же дать отцу противоядие…

Витека словно чья-то невидимая рука подбросила над кроватью:

– А у него есть противоядие?! Тогда почему ты до сих пор здесь?!

Я не успела его удержать. Горький смешок вырвался из груди словно сам по себе:

– Да потому, братик, что дядя подсуетился и здесь! Он прилюдно оскорбил лорда Демероса, обозвав его грязным прислужником демонов, и фактически выгнал его из нашего дома! Если бы не то, что Стефан сейчас совершенно без сил, он бы еще тогда открыл портал и покинул нас…

Витек закрыл глаза и застонал сквозь зубы, будто от боли:

– Плохо… Если бы я только мог, если бы имел право отказать дяде от дома…

– Не думай об этом, братик! – Я торопливо наклонилась и положила брату на плечо ладонь. – Мы не можем знать, кто в нашем доме поддерживает дядю, а кто отца! И подобный демарш с твоей стороны может вообще развязать войну внутри нашего собственного дома!..

– Что ты такое говоришь, Энельда?! – Витека настолько возмутили мои слова, что у него сразу получилось сесть на постели, хоть его и пошатывало от слабости. – Как в нашем собственном доме кто-то может пойти против власти князя?!

Наивный братик. Я печально усмехнулась:

– До недавнего времени я тоже так считала. Но поверь, братик, это очень опасное заблуждение! – И я пересказала брату разговор с охранником в темнице.

Но Витек, впервые в жизни мне не поверил:

– Этого просто не может быть! – сердито свел брови к переносице брат. – Если этот охранник против власти князя, с чего бы ему тогда жить в этом доме и служить нам? Его здесь никто не держит против воли! Если не нравится князь, он волен уйти и найти себе другого хозяина! Нет, Энельда! Ты, наверное, просто обиделась на отца за то, что он заключил тебя в темницу! Или что-то не так поняла!

Вот так… Энельда, ты неправильно поняла… Куда уж тебе с твоим женским куцым умишком…

Я проглотила горький вздох и не стала спорить с братом:

– Хорошо, Витек, ложись и отдыхай, пока есть такая возможность. А когда ты восстановишься, мы обязательно во всем разберемся! Сходим вместе и заново расспросим того охранника. Может, я действительно что-то не так поняла.

Мне было противно от собственных слов. От понимания того, что я говорю заведомую ложь. Ведь даже ребенок понимает, что, если такой вопрос задают дети князя, охранник подобострастно подтвердит, что он-де за князюшку. И как вы такое могли только заподозрить?! Любой бы понимал, что от его слов зависит его собственная жизнь. Но брата мои слова успокоили. Он словно бы обмяк. Вздохнул и почти сразу лег, убаюканный моим согласием.

Потоптавшись в комнате у Витека еще несколько секунд, я вышла и тихонько притворила за собой дверь. На душе было гадко-гадко. И перед тем как зайти к отцу, я встала у окна и постаралась успокоиться, взять себя в руки. Отцу сейчас и так плохо. Ни к чему ему сейчас знание о том, что его собственный брат плетет в доме интриги, а сын почти называет сестру лгуньей…

От окна ощутимо тянуло холодом. Осень готовилась передавать свои права зиме, и теперь день ото дня за окном становилось все холоднее. Особенно по вечерам и ночам. Отстраненно подумалось, что нужно отдать распоряжение, чистить камины и готовить запасы дров. И сразу же вспомнилось, что в последнее время дровосеки неохотно ходят в лес даже днем. А уж на ночь не хотят там оставаться категорически! А много ли можно успеть за короткий осенний день? То-то и оно. Про хворост, который у нас традиционно собирали женщины и дети, вообще молчу. Из груди вырвался тяжкий вздох. Если ничего не предпринять, то нашествие тварей с изнанки мира уничтожит княжество, даже не совершая кровавые набеги на деревни и города. Просто потому, что людям нечем будет обогревать свои жилища, нечего будет есть. Страшный способ захватить в княжестве власть изобрел дядя, страшный. Отнять бы у него этот амулет… И где только достал его?.. Вот чего, спрашивается, ему не хватало? Власть – это всегда головная боль. Тяжкие думы о судьбе тех, кто от тебя зависит днем и ночью. Сколько раз отец говорил, что была б его воля – он бы не задумываясь отказался от княжеского венца…

Я уже основательно продрогла из-за тянущего от окна сквознячка, когда ощутила, что теперь в состоянии зайти к отцу и не выдать, что творится сейчас у меня на душе. Отлипла от окошка со вздохом, повернулась и… Едва не отпрыгнула назад: за спиной стоял кузен Темриз и пристально, жадно меня изучал. Словно румяную булочку на блюде.

С того времени, как дядя предложил Темриза мне в мужья, кузен изменился. Он вытянулся, став выше меня примерно на полголовы. Исчезли юношеские прыщи и неопрятные пучки волос на бороде. Теперь Темриз их сбривал начисто, демонстрируя всем гладкое лицо. Изменилось даже выражение его глаз. Теперь мне чудилось, что у кузена вместо глаз два смертоносных клинка.

– Кузина?.. – Темриз внимательно меня разглядывал. А мне почему-то казалось, будто он шарит по моему телу руками. – Что-то случилось?

Наверное, это инстинкт выживания толкнул меня покачать головой раньше, чем я сообразила, что делаю.

– Просто устала, Темриз, – выдохнула я, видя, что подозрительность не торопится покидать глаза кузена. – Встала, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, перед тем как посетить папеньку. А что внизу? – спросила, чтобы отвлечь кузена. – Много шкуры с горгульи удалось снять?

– Немало, – довольно кивнул Темриз. – Хватит на несколько щитов. Еще и лоскутки на подошву для сапог останутся!

– Это хорошо, – рассеянно отозвалась я. А сама подумала: какие еще сапоги, когда над княжеством нависла такая угроза?!

Словно подтверждая мои мысли, до нас долетел отдаленный вой. Я содрогнулась. День, конечно, уже клонился к вечеру. Но солнце еще упрямо висело над горизонтом! Обычно при солнечном свете жители изнанки не высовываются из своих убежищ!

– Неужели снова прорыв?!. – содрогнулась невольно. Ужас голодными пальцами стиснул сердце и душу.

Темриз снисходительно улыбнулся:

– Это просто волки, кузина! Чего ты так побледнела? Эх, девчонки!.. Да не бойся ты так! – как в далеком детстве, когда еще над нашим домом не нависла тень предательства, принялся успокаивать меня кузен. – Уж от волков-то я тебя точно сумею защитить! Тем более что как бы ни были они голодны, к жилищу не подойдут все равно!

Я промолчала. Не стала говорить, что уже давно хорошо отличаю вой волкодлака от волка. Да кузену это и не было нужно. Он неожиданно протянул вперед руку и погладил меня по щеке. И такой это был жест… Он не утешал! Кузен ощупывал меня словно трофей! Касался моей скулы, словно купленной или украденной драгоценной статуэтки, о которой давно мечтал!

Дрожь омерзения до конца подавить не удалось. Но на мое счастье, в этот миг на этаже появились три служанки, идущие по своим делам. Они негромко переговаривались между собой. А когда увидели меня и кузена, замолчали и поклонились. Воспользовавшись тем, что Темриз отвлекся на них, я выскользнула из-под его руки:

– Прости, кузен, но мне нужно идти, – пробормотала. И не глядя, шмыгнула под рукой двоюродного братца, тут же устремившись к покоям князя. И отчаянно надеясь, что кузен не станет преследовать, окликать, задерживать. Иначе я не удержусь. И выскажу ему все…

У князя был жар. Отец метался по широкой кровати и стонал сквозь крепко стиснутые губы. Приставленная к нему служанка без конца меняла холодные компрессы на княжьем лбу и смачивала спекшиеся губы князя водой. Напоить владыку не представлялось возможным: он так сцепил зубы, что их даже лекарь специальной лопаточной не смог разжать…

– Леди Энельда, князь ведь не умрет? – жалобно посмотрела на меня девушка. В глазах служанки стояли непролитые слезы.

Я мрачно покосилась не нее:

– Мы постараемся не допустить этого. – И все. И больше ни слова. Пусть понимает как хочет. Более того, я сразу же задала ей вопрос, чтобы у девчонки не было времени обдумывать мои слова: – Батюшка приходил в себя?

– Так это, – служанка наморщила лоб, припоминая, – князюшка сами поднялись в покои, с помощью Джимса приняли ванную, потом облачились в чистую рубаху, легли и уснули. Я уж подумала, что все обошлось. А тут князюшка начал метаться и стонать… – Глаза служанки вдруг сделались большими и испуганными до крайности. И дальше она продолжила говорить едва слышным шепотом: – Князюшка с супругой своей покойной, значит, разговаривал. И с сынком старшим, значит, с наследничком истинным… Все уговаривает их подождать…

Из серых глаз девчонки все-таки выкатилась крупная, как горох, прозрачная слезинка. Пробежалась быстро по щечке, да и шлепнулась на грудь. Я хмуро следила за ней, не желая встречаться взглядом со служанкой. На девчонку можно было прикрикнуть, закрыть рот, запретить задавать вопросы и вообще разговаривать. Но я так не хотела. А ответов на возможные вопросы служанки у меня не было. Вот я и отводила взгляд…

– Леди Энельда!.. – позвала меня, в конце концов, не вытерпевшая молчания девица. – Леди Энельда, это что ж, покойная хозяйка и ваш старший брат пришли, чтобы князюшку в царствие мертвых забрать? А как же мы?.. – И еще три слезинки, одна за другой, капнули ей на серое платье прислужницы.

– Не болтай глупостей, – раздосадовано одернула я ее. Потом решительно подошла и откинула одеяло с полученной отцом раны.

Бедро князя, перевязанное нашим лекарем, посинело и распухло. Из-под повязки выглядывала почерневшая с багровым кожа. Такие же, черные и багровые пятна проступили и на повязке.

За спиной охнула перепуганная служанка и часто-часто зашептала заговор от нечистых сил. Я разозлилась и не глядя пихнула ее рукой, куда достала:

– Не время молиться! Быстро за лекарем!

Девчонку словно осенним ветром сдуло. Только негромко хлопнула за спиной дверь.

Лекарь пришел, вернее, прибежал очень быстро. Размотал повязку, посмотрел и побледнел. И я без лишних слов поняла, что дело плохо. Что яд все-таки попал в рану. И что…

– Простите, леди Энельда, что я вам это говорю, – тихо обратился ко мне целитель Брис, верой и правдой служивший нашему роду, сколько я себя помнила, – но вам нужно готовиться. Я ничем не смогу помочь князю…

Я содрогнулась всем телом. Как же так?! Отец, как ты можешь бросить в такую минуту меня и Витека?! Мы же без тебя не справимся!

Внутри я корчилась от отчаяния, душевной боли и страха перед будущим. Но внешне, надеюсь, ничем этого не выдала. Сумела сдержать свои эмоции. Отец всегда учил, требовал от своих детей в любых ситуациях держать лицо. Лишь прошептала ломким голосом ожидающему ответа Брису:

– Я вас услышала, целитель Брис. Но прошу вас сделать все, что в ваших силах, чтобы облегчить муки князя…

– Конечно, леди Энельда! Я сделаю все, что смогу, и сам буду с князем до самого конца… – с ощутимым облегчением выдохнул лекарь и склонил передо мной голову. Видимо, опасался, что я закачу истерику и начну требовать от него невозможного…

Больше мне в спальне князя делать было нечего. Помочь здесь я не могла ничем. Но потопталась еще с минуту у постели отца, собираясь с духом. Я намеревалась использовать свой последний шанс спасти князя, брата и княжество: уговорить Стефана Демероса дать отцу противоядие.